Вампир демону не эльф

— Но что?

— Это принесет еще больше проблем. Тебе самому.

— Не понимаю. Раскинь еще раз.

Нищенка замерла в нерешительности. Третий раз кидать камни на одного и того же человека грозило ей очередной головной болью, но... он — друг. И камешки с шорохом рассыпались вновь. Тот же самый узор — ничего не изменилось.

— Ты мне о таком не рассказывала никогда, — он словно и забыл, что перед ним давно уже не Айша.

Безымянка покачала головой, молча собирая камешки в мешочек. Адальберт поднялся:

— Ну что же, спасибо. Буду знать, что не все у меня в порядке.

Она беспомощно посмотрела на него снизу вверх. В синих глазах стояли слезы:

— Больно, Аль. Очень больно.

Охотник скривился, услышав такое сокращение имени от нее:

— Понимаю, — и отошел к столу, решая, что смешать, чтобы облегчить боль.

— Не выпускай на волю слова.

Адальберт резко обернулся:

— Что?!

— Не говори лишнего, — нищенка сидела, схватившись за голову, и раскачивалась. — Огонь. Крики... почему? За что?! Что я сделала?! Почему он погиб?!

Аль чертыхнулся — очередного приступа ему только не хватало!

— Рэан! — Имя брата выплеснулось криком, перешедшим в тяжелый, глухой стон.

Маг лихорадочно принялся шарить по своим склянкам, открывая и смешивая — у него осталось очень мало времени до пика приступа, а выхаживать Айшу не было никакого желания, да и времени тоже.

Лекарство в бьющуюся в истерике Безымянку он вливал практически силой, и так же силой заставил проглотить. Какое-то время нищенка не двигалась, но потом отпустило, она сжалась в комок и заплакала, навзрыд, вздрагивая всем телом. Маг сидел рядом и отходил от своего геройского подвига — все-таки даже сейчас Айша была очень сильной. Голод и нищенское существование не слишком ослабили ее. Иногда Алю казалось, что ее жизнь заключена в камнях, но проверять догадку очень не хотелось.

Успокоилась она очень нескоро, и Крей тут же спросил:

— Ну?

— Голова болит.

— Это пройдет, — он поднялся. — Если хочешь, оставайся на ночь. Здесь тебя никто не прогонит, только склянки мои не трогай.

— Бесовское отродье, — Безымянка беззлобно ругнулась, косясь на все баночки.

Охотник хмыкнул:

— Между прочим, ты и сама в этом разбираешься, — он повернулся, чтобы выйти из комнаты, и замер от ее слов:

— Я знаю.

— Что?! — Очень медленно Аль повернулся. — Что ты сказала?

— Я знаю, — нищенка подняла голову, в глазах стояла боль. — Иди, спи, не буду трогать.

Маг выдохнул, но все же ушел в спальню. Денек выдался на редкость суматошно-идиотский. Мало ему было проблем и переговоров с заказчиками, так еще и эти "сюрпризы" на ночь глядя.

После ухода старого друга Безымянка какое-то время сидела и смотрела в одну точку, но потом решительно поднялась и, аккуратно пристроив мешочек с камешками на край стола, покинула этот гостеприимный дом. Ей было плохо, но оставаться здесь не хотела...

Рухнув на постель, Адальберт перевернулся на спину и уставился в потолок. Мысли крутились вокруг предсказания, пытаясь уловить хоть что-то, способное указать на разгадку, но никак не удавалось. Ни одной ниточки, ни одной зацепки.

— Будь что будет, — наконец, он решил отпустить все на волю судьбы, и сон моментально укрыл его своим покрывалом.

Камешки с шорохом рассыпались по столу.

— Читай.

Адальберт склонился над узором, рассматривая:

— Вижу дорогу, неприятности... э-э-э-э? Ограбление?

— Нет, — Айша легонько хлопнула его по плечу. — Внимательнее. Там же все четче не придумаешь.

Юноша пристально уставился на камешки, уже проклиная свою затею. Девушка не удержалась, весело рассмеялась, наблюдая, как Аль вдумчиво изучает выпавший узор, пытаясь соотнести с тем, что он уже знал, и попытался укорить:

— Тебе хорошо! Ты же с рождения их читаешь!

— И ты сможешь, если захочешь, — подруга не могла скрыть улыбку. — Вот, смотри, дорогу ты увидел правильно, но... вот это не столько неприятность, сколько указание на ее присутствие по вине самого человека.

— Не понимаю. Сломается карета?

— Угу, в болоте, — Айша усмехнулась. — Рассеянным не надо быть, и дома забывать нужные бумаги не рекомендуется.

Адальберт озадаченно почесал затылок. Не давалось ему это "колдунство", хотя Айша уверяла, что никакой магии здесь нет. Занятие прервал хлопок входной двери.

— Развлекаетесь? — Рэан прошел в комнату, скидывая мокрый плащ на предназначенный для этого стул.

— Она — да, а я — мучаюсь! — Не сдержался юноша. Разница в несколько лет не мешала их общению абсолютно.

— Сам просил, — охотник пожал плечами и подошел к столу. Едва коснувшись губами щеки сестры, он внимательно изучил расклад. — И что непонятно? Вроде ж все четко.

— Ужинать будешь?— Айша ласково смотрела на брата снизу вверх.

— Конечно! Не голодным же сидеть!

— Сейчас разогрею... — девушка поднялась. Аль обрадованно потер ладони — ужин Рэана означал перерыв в мучениях, которые Айша именовала учебой.

Огонь вспыхнул, жадно поглощая сон и сменяя картинку. Аль застонал, но проснуться не смог.

Синие глаза, лучистый взгляд, милое лицо и доброта... Айша редко бывала печальной или грустной. Во всяком случае, начинающий охотник очень редко видел ее в подобном состоянии за все три года знакомства. Что тогда произошло, точно установить не удалось. Рэан не справился и демон сбежал? Но пентаграмма и руны защиты были нетронутыми. Маг помнил, как кинулся в огонь, на крик Айши. Он помнил, как успел вытащить женщину из огня, как она билась в истерике и рвалась назад, в огонь. Рэан был для нее всем, именно он стал для нее тем спасением после смерти родителей. В первые же дни после жуткой трагедии стало ясно, что разум оставил предсказательницу. Как он ни караулил, но Айша сбежала. Найти ее с наставником они не смогли. А спустя пять лет, когда Адальберт уже вовсю практиковал в одиночку, вместо Айши вернулась эта безумная нищенка. Безымянка...

И вновь огонь меняет картинку. Те минуты в огне Адальберт не забудет никогда, но сейчас картинка изменилась.

В мгновение ока все исчезло в огне — дом был охвачен весь: от крыши до подвала. Крик ударил по ушам, заставляя вздрогнуть всем телом, но было поздно... Аль видел как Айша пытается вытащить брата из какого-то странного пятна, но сил не хватает. Дышать становилось все труднее. Маг не мог пошевелиться, хотя всем сердцем рвался туда — успеть! Спасти!

— Рэан! Не смей! — Айша задыхалась, но упорно тянула брата на себя. — Не смей меня бросать! Не смей! Слышишь! Не смей!

— Отпусти! Ты не выдержишь! — И хоть охотник цеплялся за этот мир, он уже знал, что обречен. Ему не спастись.

— Нет! Брат! Нет! Ты же сам учил!

— Отпусти, сестричка. Я не могу... больше.

— Нет!

И Рэан принял решение:

— Прости, Айши... — и он ударил по рукам. От неожиданности она ослабила хватку, и пятно моментально затянуло Рэана.

— Рэан! — девушка кинулась за ним и промахнулась — пятно уже исчезло.

Адальберт вскинулся и резко сел на кровати, оглядываясь и пытаясь понять где он. И с облегчением выдохнул — это просто сон. Смятая простыня промокла от пота. С чего ему приснился этот кошмар? Аль схватился за голову, усмиряя боль. С того ли, что опять у Безымянки был приступ? С того ли, что она казалась разумней, чем неделю назад? С чего? Сердце не желало успокаиваться, оно билось с такой силой, словно стремилось проломить грудную клетку и вырваться на свободу. Охотник все же встал, доплелся до умывальника и от души плеснул в лицо ледяной водой. Было в окружающем что-то не так. Но что? Аль оглядел комнату так, как будто по углам засели убийцы, но ответом ему была тишина.

— Безумие какое-то! — Маг отфыркался от воды и вздохнул. Сердце потихоньку успокаивалось, но тревога в душе не утихала. Распахнувшаяся в спальню дверь заставила Адальберта вздрогнуть.

— Айш? — горло сдавило. Однако на пороге никого не было. Только ветер ударил в окно.

Он вылетел из комнаты:

— Айша!

В доме больше никого не было. Только на углу стола одиноко темнел мешочек с камешками.

— Тшехт! — Крей кинулся одеваться, бормоча: — Только б не убилась, только б не убилась.

Рекорд поставленный при одевании его не волновал совершенно. Наспех прихватив какое-то оружие, все же ночью небезопасно, он схватил камешки и рванулся на улицу, подгоняемый практически кричащим чутьем — он должен ее найти!

Должен!

Пока еще не поздно!

Куда его несли ноги, охотник не думал. Камни, казалось, жгли даже сквозь ткань.

Они его вели.

Они его подгоняли.

Шептали: "Быстрей! Быстрей!" — Но маг этот шепот воспринимал криком. Никогда ему не слышались эти голоса так ясно. Сошел он с ума или нет — станет ясно позже, сейчас главное — успеть!

Успеть!

Несколько раз он проскакивал мимо каких-то криминальных разборок, но Алю было наплевать кого там убивают или грабят. Время не засекалось, он бежал вечность... И все же пути пришел конец. Ноги сами остановились на пороге разрушенного дома. Голоса камней стихли, как стих и назойливый звон в ушах. Осталась только тревога. Адальберт толкнул остатки двери и решительно переступил порог. Ветер бросил ему в лицо пыль и труху, но на большее не хватило. Кто-то боялся его, Адальбертова, присутствия. В самом дальнем углу был открытый люк в подвал. Маг подошел и присел — вниз уходила крутая лестница, залитая темнотой. Как спускаться?

— Ну, посмотрим! — И Аль уверенно наступил на первую ступень. Ничего не случилось. Камни ткнулись в бок, мол, не бойся, иди, и снова затихли. Кинжал лег в руку, и охотнику стало спокойнее.

Лестницу он преодолел и за первым же поворотом стал виден тусклый свет.

Охотник осторожно открыл почти целую дверь и... увидел Безымянку. Она сидела возле костра, обхватив колени, и медленно раскачивалась, словно находясь в трансе.

— Айша.

Нищенка вздрогнула, вскинулась:

— Не называй! Больно!

— Ты же ничего не помнишь.

Безымянка уперто склонила голову:

— Больно!

— Ты забыла, — Аль подошел и протянул мешочек.

— Оставила. Тебе.

— Не глупи. Я их не слышу!

— Слышишь. Ты же нашел меня.

— Айша!

— Не кричи! — Нищенка вскочила на ноги. — Не кричи!

Аль глубоко вздохнул, успокаиваясь:

— Прости, — и уперто повторил. — Камешки забери. Я их не слышу.

— Слышишь. Мне они не нужны.

— Почему?

— Больно.

— Айша, мне нужна твоя помощь, — маг не знал, как уговорить взять камни, но чувствовал, что это важно.

— Что может сделать нищенка? — никогда еще Безымянка так не разговаривала.

— Все. И даже больше.

Она смолчала, опустив голову.

— Айша, пожалуйста. Возьми камни и помоги мне.

— Больно.

Он вздохнул:

— Но мне очень нужна твоя помощь!

— Зачем?

— Одному тяжело.

— Ты не будешь один. У тебя есть камешки. Они помогут.

— Айша, мне нужна твоя помощь. И твое знание.

Тишина...

— Айша. — он повторял ее имя на все лады, понимая, что этим причиняет боль, но только так ее можно было удержать.

— Я не Айша.

— Айша! Предсказательница. Ты Айша Кел-ле!

— Нет.

— Да.

— Не надо, Аль. Мне больно!

— Айша! — Адальберт не выдержал, вскинул руку, чтобы сдернуть капюшон с ее головы, но... рука мага оказалась перехвачена. Он изумленно смотрел на неухоженную женскую руку сейчас крепко державшую его за запястье. Она успела... как, почему? Ведь раньше... мысли разбил шорох четок, скользнувших от узкого запястья к локтю, следом за широким рукавом балахона.

— Айша?

Безымянка подняла голову, ловя взгляд охотника, и все-таки отпустила его руку. Синие глаза смотрели на редкость ясно.

— Камешки твои. Возьми.

Секунда промедления, но... она взяла. Подержала мешочек в руках, слушая старых друзей, и спрятала в рукав.

— Спасибо.

Адальберта отпустило. Ему показалось, что камень с души упал. Даже грохот послышался.

— Айша...

— Молчи, — нищенка тряхнула головой совсем как когда-то и тяжело вздохнула. — Очень больно. Тебе не нужна моя помощь.

— Нужна, Айша. Очень нужна.

Безымянка... хотя теперь уже не Безымянка, просто предсказательница вновь посмотрела в его глаза, и Адальберт неожиданно подумал, что если он и ошибается, и это возвращение к рассудку всего лишь иллюзия, то скоро об этом узнает.

Все узнают...

Ксения Баштовая

Охотники и их дичь.

Паук повис над столом на длинной паутинке. Тонкие лапки осторожно перебирали ниточку, крошечный путешественник неспешно покачивался на сквозняке, веющим из всех щелей. Впрочем, при царящей жаре эти дуновения были спасением.

-А я говорю, не больше полтинника! — рявкнул коротышка — гном, не отрывая злого взгляда от своего собеседника. Да еще и кулаком по столу пристукнул, чудом не пришибив паука.

-Поимей совесть, Мур! — не остался в долгу Адальберт, флегматично потягивая дешевое молодое вино. — Ты посмотри, какие рога! Да за такие рожки и полторы сотни не жалко.

Впрочем, доставать из-под стола сумку, дабы собеседник мог полюбоваться на эти самые рога, продавец не стал: мало ли кто еще может заинтересоваться товаром.

Разговор велся в небольшом трактирчике, носившем гордое наименование "Дракон, рыцарь и дева". По семейному преданию, которое так любил рассказывать всем встречным — поперечным хозяин "Дракона", название появилось, когда его пра-пра-пра-прабабушку похитили, а потом спасли. Тут восторженный слушатель обычно вопрошал: "И как же звали благородного рыцаря, спасшего вашу родственницу?". В ответ трактирщик Бри Леон Маас (обычно его запросто называли дядюшка Бри) недовольно кривился и спрашивал: "А кто вам сказал, что ее похитил именно дракон?"

В любом случае, Адальберт Крей на эту удочку попался еще лет пять назад и повторять сей подвиг не спешил. Заняв столик в дальнем углу общего зала еще с утра, он вел неспешный разговор с покупателем, не обращая никакого внимания на молодую разносчицу, уже успевшую трижды поменять блюда на их столе — все равно расплачиваться будет покупатель — огненно-рыжий гном.

-А может тебе еще и бороду мою отрезать? — фыркнул Мур, но уже на полтона тише.

Адальберт, оставивший старый полинялый балахон мага на вешалке у входа, мгновенно вцепился в бороду гному, критически взвесил ее на ладони:

— Три медных, больше не дам. И то, на такой товар еще покупателя найти надо.

На несколько мгновений в комнатушке повисла потрясенная тишина, а затем покупатель дернулся в сторону, разъяренно взвыв:

-Да издеваешься ты, что ли?! Какой гном тебе бороду продаст?

-Четыре медных. Учти, ты даже на черном рынке больше не получишь! — предостерегающе потряс пальцем его собеседник.

-Да ты...

-Пять и это мое последнее слово!

-Пять с половиной!

-Пять с четвертью.

-Не больше пряди!

-По рукам!

Гном так не понял, когда в руках Адальберта блеснул тяжелый, чуть изогнутый нож. Короткий взмах, и в рыжей бороде стало на одну тоненькую косичку меньше. Мур терпеливо дождался, пока его собеседник осторожно подцепит волоски чистым обрезком ткани, сложит их в отдельный кошель, отсчитает обговоренную сумму... И лишь потом позволил себе горестно взвыть: