Миклавуш тепло рассмеялся.
-Пока что она довольно игривая. С возрастом это пройдёт.
Солнце почти скрылось за горизонтом, оставив на поверхности океана тонкую алую дорожку. Облака рассеялись по небу фиолетовой дымкой. В частых прорехах проступили звёзды.
-От таких моментов у меня захватывает дух, — произнёс мужчина, с наслаждением подставляя лицо вечернему бризу. — Леденящая россыпь звёзд в ночном небе, солёный запах океана и плеск воды за бортом. Одинокий луч заходящего солнца. Великолепно.
Турудаль рядом шелохнулся, впервые за долгое время. В темноте его доспехи начали светиться мягким сапфировым огнём, словно в них отражалось пламя звёзд.
-Вы уходите?
-Да, друг мой.
На палубу вышли ещё несколько турудалей, в том числе капитан Хвалвагаль. В руках они несли мешки с провизией и инструментами.
-Здесь всё, как вы просили, дивайн Миклавуш.
-Спасибо, Хвалвагаль. А теперь расступитесь, — Теург щёлкнул пальцами, и воздух огласил возбуждённый рёв молодого дракона.
Затем из-за ряда труб вынесся и сам дракон — пятьдесят метров мышц и костяных пластин, защищавших грудь, брюхо и спину животного. Помогая себе хвостом, он воспарил в воздух, дожидаясь, пока турудали не очистят палубу.
Хвалвагаль и его товарищи вспыхнули яростным светом и отпрянули в сторону, оставив на месте себя лишь послеобразы. Взвизгнув, дракон с грохотом приземлилась на все четыре лапы. Корабль слабо покачнулся. Турудали взволнованно закричали.
Миклавуш лишь рассмеялся.
-Что вы хотели от дракона? По крайней мере, она ещё не вымахала до размеров Астофиса.
Словно услышав его слова, чёрная тень затянула облака и звёзды. Корабль и пространство на добрый километр вокруг него погрузились в полумрак. Притихшие диастрийцы и человек задрали головы, глядя вверх.
Чёрный исполин закрыл собой небо, медленными взмахами крыльев заставляя стонать воздух.
-Сколько пищи ему требуется? — почти шёпотом произнёс Хвалвагаль, подойдя вплотную к Миклавушу.
-Двадцать голов заптарий за раз. Повезло, что этого хватает на несколько месяцев, — сказал Теург и плавно перелетел с палубы на изящную шею Алеуссеи. Проделав то же самое со своими вещами, он закрепил их позади себя. Последним к телу животного он привязал самого себя. Почти на всём Забытом Континенте рефрамантия была бесполезной.
-Ждите меня через тридцать дней. Если я не появлюсь в назначенный срок, возвращайтесь к своим правителям. Передайте Зифрен, что я погиб, усмехаясь ей в лицо.
Хвалвагаль с сожалением покачал головой.
-Твои слова не перелетят через борт моего корабля. Да хранит тебя свет Инанны, Друг Диастрийцев.
Миклавуш с улыбкой кивнул, завёл непослушную прядь волос за ухо и прощально поднял правую руку. Тяжело оттолкнувшись от палубы, дракон взмыл в воздух. Ветер с воем забился между перепонок; Алеуссея начала стремительно набирать высоту, мерно взмахивая могучими крыльями.
Они почти достигли облаков, поравнявшись с Астофисом. Чёрный гигант величественно повернул к ним голову и издал короткий приветственный рык, который громом отозвался в облаках.
Алеуссея перевернулась на левое крыло и Миклавуш, плотно прижатый к спине животного магией, посмотрел вниз. Корабль диастрийцев превратился в едва различимую светлую точку на однообразном тёмном полотне океана.
Напор ветра не ослабевал. Глаза мужчины слезились. Если бы не дракон, который время от времени открывал пластины чешуек для того, чтобы выпустить излишки внутреннего жара, он бы давно окоченел.
-Выше, дорогая! — крикнул он.
Дракон сделал ещё один взмах — и они поднялись над облаками. Бледно-алый свет луны превратил их в море из молока и крови. Отсюда лучше всего было видно звёзды.
"Снег в чёрном океане", — подумал Миклавуш, чувствуя в груди клокочущий восторг. — "Никто, кроме меня, этого не увидит. Как жаль".
Неожиданная ослепительная вспышка далеко справа заставила мужчину зажмуриться, прикрыв глаза рукой. Посмотрев из-за неё, он увидел, как над горизонтом медленно раскрывается огненный купол. Облака стремительно разбегались в стороны от него, словно их расталкивала невидимая сила.
-Али, выше! Выше!
Невидимая сила добралась и до них.
Удар снёс Алеуссею в сторону. Миклавуш стиснул зубы и зажмурился. Сквозь закрытые веки проступили красные пятна. А затем небеса расколол долетевший отзвук взрыва. Уши залило болью. Миклавуш закричал, не слыша себя.
Дракона и её наездника ещё несколько секунд мотало из стороны в сторону, а потом Алеуссея выровняла полёт. Рядом ободряюще рыкнул Астофис — древний гигант летел, с надменным видом игнорируя исполинский белый гриб, чья ножка газовыми кольцами росла из океана далеко на юге.
-Боги, надеюсь, Хвалвагаль остался цел, — пробормотал Миклавуш, глядя назад. Спустя минутную борьбу, он подавили желание вернуться и проверить, живы ли товарищи. Дело, ожидавшее его на Забытом Континенте, было важнее жизней экипажа одного корабля.
"Диастрийцы сумеют позаботиться о себе. Если понадобится, они заключат сделку хоть с самим Ум"осом. Кому как не расе бессмертных зодчих справляться с яростью стихий?"
Миклавуш снова вернулся взглядом к исполинскому грибу.
Кто, во имя Трёх Богов, мог сделать такое?
Глава 1. Гирем Кейр.
Обряд Экзоркуции есть единственная защита от демонов, рыщущих в поисках плоти юных чад наших. Если во время Обряда в тело младенца входят Боги, рождается Теург. Мы должны чтить и верить в них, ибо они есть помощники Божьи, наделённые силами Великими.
Протоург Серваст, "Триединый Катехизис",
Глава 1, О Теургах, год создания Триединой Церкви.
Девон же следует всевозможно избегать, а увидев оных, призывать на помощь экзоркуторов, слуг Божьих. Ибо девоны демонами одержимы, и несут гибель всем людям добрым.
Протоург Серваст, "Триединый Катехизис",
Глава 2, Об Одержимых, год создания Триединой Церкви.
Настоящее время, 1107 год от создания Триединой Церкви.
1
Пшеничное поле горело, чадя жирным чёрным дымом. Утренний июльский ветер сносил его в сторону крепости, которая громоздким массивом располагалась на верхушке и пологих склонах соседнего холма. У самой кромки поля, прищурившись от жара пламени и первых лучей солнца, стоял юноша, запахнутый в длинную, до пят, серую тунику. Он потирал взмокший лоб, наблюдая за людьми, которые суетились вокруг, собирая уцелевшие колосья.
К нему подошёл сельский староста, держа в опущенной руке серп. У Гарстона была солидная рыжая борода и живот, выпиравший из-под замызганной сажей жилетки.
-Мы почти закончили.
-Много зерна удалось спасти?
-Да уж куда меньше, чем было сожрано порчей. Смотри, дивайн — накажи эту тварь как следует. Чтобы костёр был выше этих, — бородач кивнул в сторону горящего поля.
Гирем равнодушно посмотрел на испачканное сажей лицо селянина и подумал, что разговаривай сейчас с ним дядя или отец, они бы сразу заметили, что равнодушие это показное. После случившегося за последние несколько дней, сохранять спокойствие было очень тяжело.
-Здоровую скотину тоже забейте, пока её не коснулась зараза. Мясо засолите впрок. Да вы и сами знаете, что делать, не так ли?
Гарстон плюнул себе под ноги и побрёл назад. К Гирему неторопливо подошёл Джаркат, закутанный в ворох свободных чёрных накидок. За его плечом болтался объёмный мешок, из которого выглядывало несколько свитков пергамента. Рефрактор висел на перевязи у широкого кушака, вышитого серебристыми узорами.
-Непросто нести бремя власти, Гири?
-Боги видят, это сложнее, чем творить чудеса, — откликнулся юноша и направился к лошадям, которые стояли в тени раскидистого солнцедава. — Посмотри на этих несчастных. Они презирают меня, тогда как я прекрасно понимаю, что должен о них заботиться и защищать. Противоречие разрывает меня на части.
Джаркат, не отставая от длинноного парня ни на шаг, поднял палец.
-Дело в том, Гири, что мы, рефраманты, благословлены богами, а простые люди — нет. Неравенство порождает зависть. Теми крохами знаний о природе нашего дара, что у нас есть, мы с ними не делимся. Естественно, неизвестность порождает страх. Дивайн Беррун Нурвин может призывать демонов, а простой сельский староста Гарстон — лишь полоть грядки и пожинать урожай. Радикальные отличия порождают презрение.
-Всё началось тысячу лет назад, когда мы прибыли на этот континент, обратились к богам и получили их благословение, — кивнув, произнёс Гирем. — Но я думаю, стоит ли считать благословением то, что разбило человечество на две столь неравные части?
-Ты говоришь, как мятежные предводители из далёкого прошлого. Они пытались всё исправить, пытались установить равноправие.
-У них не очень хорошо получилось, да?
-Это всегда оборачивалось катастрофой. Слишком велика разница в возможностях, слишком опасна толпа, вооружённая знаниями и равными правами. Рано или поздно, кто-то из нас перебил бы другую часть. Зная историю, я бы не стал менять порядок вещей. Когда ты поймёшь это и примешь простаков такими, какие они есть, противоречие исчезнет.
-Ты говоришь так, словно меня заботит презрение этих людей. Но дело в том, Джаркат, что я презираю их не меньше, чем они меня.
Гирем принял узду из рук стражника, вскочил на коня и тронул поводья. Историк оседлал своего скакуна. Вместе они неторопливо потрусили к песчаной дороге, которая вела в сторону Кейрагеррана. Юноша смотрел на свои ладони, узкие, похожие на пауков, с длинными пальцами. Этой ночью он сжимал ими кинжал, который едва не вонзил в грудь одной из лучших женщин, что он знал. Элли не была рефрамантом, но была хорошим человеком. Тем сильнее болело сердце при мысли о том, что всё это время она могла обманывать его семью.
Едва отец уехал на охоту, в окрестностях Кейрагеррана начали происходить странные вещи. Сперва в поля возле Геррана пришёл огромный гекадон — при мысли о нём у Гирема ныло сердце — который затоптал урожай и сожрал полдесятка людей. Затем из чащи Герранского леса пришёл отряд шегуртов — горбатых и сморщенных тварей. Один из отравленных дротиков ранил дядю Алана. Теперь он лежит в крепости под наблюдением лекарей и Хэка. Вернувшись вместе с телом дяди, юноша не удивился новость о том, что поля тронула порча. Колосья почернели, стебли погнулись, неизвестно откуда налетела крупная, с палец, саранча. Даже ему было больно видеть простых людей, которые ходили среди мёртвого урожая с такими же мёртвыми лицами. Зима будет очень голодной.
Однако всё это было лишь разминкой чувств. Он взялся расследовать это дело вместе с удачно забредшим в Герран историком по имени Джаркат. Той же ночью они нашли Сиверта, старого друга семьи и мужа Элли, в их старом доме. Под досками пола обнаружились трупы селян. Их было два десятка. Гирем приказал страже запереть мужчину в его комнате, а сам направился к Элли, которая быстро призналась во всех злодеяниях, в том числе и в самом страшном — в том, что она была девоной.
Девоны. Одержимые демонами.
Гирем сжал и разжал кулаки. На душе было отвратительно. Словно кто-то близкий неожиданно плюнул ему в душу.
-Ты веришь, что Элли виновата в событиях последнего дня?
-На это указывают все улики. Трупы в их с Сивертом старом доме....
-Могли быть подброшены настоящей девоной. Одержимые демонами страдают подобной любовью к эффектности.
-Тот следопыт сказал, что видел в лесу парящую женщину....
-Не все женщины являются Элли.
-Откуда Одержимой известно Слово Парения, которое находится в тайнике вашей семьи? Элли, будучи женой Сиверта, жила в Кейрагерране, и могла запросто его выкрасть.
-Ни она, ни Сиверт не знают ничего о наших секретах. К тому же ты, как историк, прекрасно осведомлён о том, что рефраманты веками создавали, покупали, отбирали и обменивались Словами. Что, если Парение попало в руки настоящей виновнице после череды подобных событий?
Джаркат почесал аккуратную чёрную бороду.
-Твоей настойчивости можно позавидовать. Кем тебе приходится эта женщина?
-Когда-то она была для меня словно родная тётя.
-Когда-то? А что было потом?
-Не важно, — поморщился Гирем. — Суть в том, что даже сейчас мне сложно представить, что бы она натворила столько бед.
-Ну, с девонами это случается. Младенцы, не прошедшие обряд Экзоркуции, чаще всего становятся лакомыми кусочками для демонов. А дальше всё зависит от самих тварей. Некоторые могут дремать в хозяине годами, прежде чем начать творить зло. Такой мог находиться и в Элли.
Они проскакали по окраине селения и выехали на дорогу. На здешних лугах ещё позавчера мирно паслись коровы, раздутые, как бочки в виноградарских погребах где-нибудь на Виноградном Изгибе. Теперь же их словно прокололи иглой, выпустив весь воздух. Бока были усеяны тёмными проплешинами и гнойными нарывами, ветер доносил гнилостный запах. Животные лежали на пожухлой траве и лениво похлёстывали себя по бокам хвостами, отгоняя назойливых мух. Гирем обернулся.
Пространство вокруг селения было аккуратно поделено на ровные квадраты и прямоугольники полей: желтые, где росли пшеница, ячмень и овёс, зелёные — где росли овощи, красные — где зрели бобы катрейла. Сейчас над всем этим поднимались столбы дыма. Гирем коротко вздрогнул и повернулся лицом к дороге. Остальное время он и Джаркат ехали молча.
Подъёмный мост через ров был опущен, ворота открыты. Не обратив внимания на приветственные возгласы стражников, Гирем и Джаркат галопом проскакали по тоннелю и оказались во внутреннем дворике. Завидев их, навстречу поспешили конюшие. Гирем спрыгнул с коня, чьё имя было Гарапас, передал поводья слуге и глянул на историка.
-Ты говорил, что знаешь способ, как отыскать отца в этом демонами проклятом лесу. Пора им воспользоваться.
-Хорошо, но для этого способа мне потребуется восемь кристаллов сциллитума.
Гирем взметнул брови.
-На восемь кристаллов можно купить весь Герран вместе с его жителями.
-Или найти дивайна Рензама, что бы он спас твоего дядю.
Юноша думал недолго.
-Ладно. Подожди в обеденной зале. Мне нужно заглянуть ещё кое-куда.
Кивнув, историк направился к ступенькам главного строения. Гирем же повернул налево, в сторону двухэтажного жилого массива, с множеством окон. Некоторые из них ещё оставались застеклёнными, но большая часть имела ставни. Отец не очень сильно заботился об интерьере и экстерьере крепости. На внешней стороне стены имелись глубокие выбоины и сколы столетней давности, металлические пазы и крепления на гребне пустовали — стоявшие там некогда стрелковые орудия, которые предназначались для борьбы с шальными драконами, были давным-давно сняты и проданы.
Впрочем, подумал Гирем, отец не первый в роду, кто плевать хотел на реставрацию Кейрагеррана. Ещё дед Эктар не беспокоился о её обороноспособности. Большие войны не заглядывали сюда больше века. Последний раз Рензам и Алан по-настоящему обнажали рефракторы лет десять назад, и то — далеко к северу, у стен крепости Сибельниль, что принадлежала родственникам-Хлоям.
Он вошёл в здание и зашагал по узкому коридору, который озарял свет факелов. Рефрамантия была слишком дорогой для постоянного поддержания огня, равно как и необычные сферы диастрийцев, которые были распространены на западе, в Шуруппаке и при дворе Пророка Мирата Отраза, владыки Изры. Здесь, на востоке Изритского Теургиата, среди степей, неглубоких озёр и диких лесов, подобное было в диковинку и не по карману даже вассалам-ренедам и их сеньорам-дивайнам. Особенно таким расточительным дивайнам, как Рензам Кейр.
