Изумрудный трон

Пролог.

"Рассматривая тысячелетнюю историю хаоса, непросто определить, кто безумнее — Моисей с его страстью обладать Изрой, или Дивинат с попытками затушить эту страсть кровью младенцев. По размышлении приходится признать, что обе стороны действительно достойны друг друга".

Саламах Инги, "Наедине с мыслями",

1087 год от создания Триединой Церкви.

1

20 лет назад, 1087 год от создания Триединой Церкви.

Звёзды горстями усеяли ночное небо над бескрайней Бадакайской степью. Редкие светлые облака, которые быстро уносил осенний ветер, никак не мешали Эктару Кейру любоваться холодным огнём небесных очей. Клирики говорили, что через них за людьми приглядывают боги, но Эктар относился к этим рассказам скептически, предпочитая смотреть на звёзды сквозь призму эстетизма.

Сегодня он созерцал звёздное небо с особым чувством. Возможно, он наслаждается его красотой в последний раз.

Воин опустил голову и вздохнул, выпустив облако пара. Бряцая доспехами, к нему подошёл солдат с гербом семьи Кейр. Остановившись напротив, он отдал честь. Эктар кивнул, разрешая доложить.

-Дивайн Рензам занял позицию у стены в тылу. У него всё готово. Он сказал, что готов встретить врага, как только тот проломит стену. Обещает, что будет придерживаться плана.

Неуверенно кивнув, солдат умолк.

-Что-то ещё? Договаривай.

-Он велел передать, что у вас родился второй внук.

-Что? Почему я не знал раньше?

-Он хотел сказать это именно сейчас, чтобы вы не лезли зря в самое пекло, когда всё начнётся.

Эктар почувствовал, как тягостную пустоту в груди заполняет светлая радость. Саммас — это хорошо, но второй внук....

"Надеюсь, я успею с ним понянчиться".

-Поэтому постарайтесь выжить, дивайн Эктар, — добавил солдат.

-Передай моему сыну, что у него есть надёжное прикрытие сверху.

Солдат отдал честь и удалился. Эктар привалился к стене, прикрыв глаза и крепко запечатлевая в себе этот момент.

-Дивайн Эктар, — рядом раздался мягкий голос джустикария Карранса.

Старый рефрамант открыл глаза. Насущные проблемы мгновенно вытеснили из головы сентиментальность. Клирик стоял на гладком мраморном полу наблюдательной площадки, дрожа от холода и страха. Тонкая бело-зелёная сутана не спасала от пронизывающего ветра; молитвы трём богам, естественно, не смогли повернуть назад армию врага, которая медленно растекалась по равнине в нескольких сотнях шагов от стен города-крепости Треаттис. В руках юноша держал символ Триединой Церкви — серебряный ключ с тремя ушками.

-А, Карранс. Вы приняли решение? Мои люди доложили, что тоннель, ведущий за холмы, абсолютно цел. Вы ещё можете вывести горожан из города и направиться вглубь страны. Там вас встретят регулярные части.

-Дивайн, почему бы вам прямо сейчас не последовать за нами, пока армия Алсалона не начала атаку? — спросил клирик вместо ответа. — Ведь у армии Алсалона нет кавалерии. Мы сможем оторваться от них и воссоединиться с подкреплениями из других пограничных крепостей.

Соблазн последовать совету юноши был велик. Эктар подумал о втором внуке. Потому покачал головой.

-Нет. Я не позволю алсалонским войскам пройти через Бадакайскую Стену безнаказанно. Счастье, что после прорыва на севере они решили завернуть сюда, вместо того, что бы сразу устремиться вглубь Изры. Мы будем держать Треаттис, пока не победим или не поляжем все до одного. Можете в этом не сомневаться, джустикарий.

-В таком случае мы останемся здесь. По крайней мере, на время.

Эктар выгнул бровь. Карранс упрямо склонил голову.

-Солдаты будут сражаться лучше, зная, что им есть, кого защищать. Давайте посмотрим, чем обернётся штурм. Вдруг случится чудо, и дивайн Беррун подоспеет на помощь? Если же дела будут совсем плохи, я поведу горожан через тоннель, как вы и хотели.

Воин испустил тяжкий вздох.

-Молюсь, чтобы вашими устами говорили Боги.

Снизу донёсся низкий трубный звук. Мгновение спустя ему вторила тяжёлая и размеренная барабанная дробь.

Началось.

-Идёмте, джустикарий. Моисей начал штурм.

Эктар взбежал по ступенькам на наблюдательную площадку, самую высокую в городе, и упёрся металлическими руками в парапет. На нём были надеты отливавшие салатовым пластинчатые доспехи. На поясе справа висели ножны с мечом, слева — деревянный жезл длиной с руку, с прозрачным кристаллом на верхушке. За плечами в устрашающе массивных наплечниках величественно развевался длинный зелёный плащ. Карранс стал рядом, наблюдая за огненной массой людей, которая рассредоточивалась внизу, в тысяче футов от крепостной стены. Лицо юноши выделялось в полумраке ночи бледным пятном.

По степи вдоль стены прокатилась невидимая волна магии, сделав её цвет чёрным. Травяной слой порвался на лоскуты, раздался в стороны и обнажил растущие горы из спрессованной земли, которые стремительно принимали форму стен, брустверов и навесов. Алсалонские стрелки, вооружённые дальнобойными луками, засели в вырытых окопах и под навесами. Над траншеями появились наведённые рефрамантией каменные мостки, по ним побежала лёгкая пехота, вооружённая скимитарами и небольшими круглыми щитами.

Защитники и атакующие сделали залп из луков. В воздухе медленно встретились две тёмные волны стрел. Разминувшись, они устремились вниз колючим ливнем. Лучники обеих сторон укрылись за стенами и под навесами. Лёгкая пехота Алсалона начала гибнуть, однако даже не подумала повернуть назад. Солдаты бежали, спотыкались, падали, снова поднимались и продолжали бег. Десятки оставались лежать, пригвождённые к земле хлёстким дождём из стрел. Никто не повернул назад. Это был неотвратимый штормовой вал из обезумевших людей.

Карранс прикрыл глаза ладонью.

-Сейчас самое время ударить, — произнёс Эктар, напряжённо вглядываясь в ряды врага. Несмотря на тёмное время суток, огонь тысяч факелов в руках алсалонских солдат озарял поле битвы едва хуже солнца. Стены крепости и тонкие башни вплоть до среднего уровня нарядились в багрянец. Лишь острые шпили загадочно светились голубым звёздным светом.

На мгновение воин почувствовал, как по коже пробежал холодок, взъерошив на ней волосы. Это ощущение возникало каждый раз, когда кто-нибудь применял рефрамантию.

Внизу раздался оглушительный грохот. Невидимая сила врезалась в серую крепостную стену, и та прогнулась внутрь, расколовшись на части. Каменные глыбы обрушились на землю, давя солдат и взмётывая фонтаны пыли. Алсалонцы хлынули к образованной бреши подобно селевому потоку, хаотично и стремительно.

Тяжёлая пехота защитников крепости шагнула навстречу, выставив ряд щитов и ощетинившись короткими мечами и копьями. Впереди Эктар разглядел фигуру Рензама, который руководил заградительным отрядом. Сын был закован в отливавшие сизым цветом латы. В одной руке он держал высокий металлический щит с заостренным низом и круглой выемкой на верхнем ребре, в другой — магический жезл-рефрактор, подобный тому, что висел на поясе Эктара.

Две волны пехоты столкнулись, щиты с треском ударились в щиты, солдаты в первых рядах едва могли пошевелиться — настолько тесно они оказались прижаты друг к другу. Сзади всё сильнее напирали новые воины. Клинки защитников проникали под круглые щиты, кололи одетых в стёганки и кольчуги алсалонцев, и те падали на землю подобно скошенным стеблям пшеницы. А над хаосом битвы не переставая хлестал тёмный ливень стрел.

В гуще сражения Рензам вбил тяжёлый щит в землю и положил жезл на круглую выемку. Кристалл на конце древка заполыхал багровым огнём. Среди криков солдат, свиста стрел и лязга стали раздался громкий хлопок, словно кто-то лопнул пузырь с воздухом. Из жезла ударила широкая огненная струя, которая с рёвом лесного пожара окатила десятки алсалонцев. Воцарилась паника, горящие люди огненными точками заметались по полю, натыкаясь на товарищей и щиты защитников бреши, и опадая на землю обугленными уродцами. Кое-где стихия начала пожирать траву. Ветер рваными клубами уносил дым на запад.

В стане врага тревожно взвыли трубы. Алсалонцы начали отступать — беспорядочно, сбиваясь в толпы и позволяя огненной магии Рензама забирать больше жизней. Они оставили среди бурой травы множество трупов, на глаз — сотни, а защитники крепости потеряли едва ли пару десятков.

-Отлично, — Эктар ударил металлической рукой по парапету, выбив ею каменную окрошку. — Пока что всё идёт в соответствии с планом. Рефраманты Моисея ударили первыми, чтобы сокрушить стену, и этот удар вкупе с возведением крепости, полностью разрядил все кристаллы сциллитума. Вероятно, теперь им придётся ждать подвоза новой партии из тыла. За это время мы сможем отдышаться, восстановить стену и начать всё по новой. Да поможет нам Ориду Камнекрушитель, мы продержимся до прихода подкреплений.

Говоря это, мужчина увидел, что отряд сына покидает стены крепости и устремляется вслед за разрозненным врагом. В груди резко стало холодно.

-Так и должно быть? Что он делает? — Карранс побледнел ещё больше.

-Глупость! — вскричал Эктар, надевая шлем. — Глупый юнец с горячей головой! Для чего был весь план, раздери меня девона?!

-Вы не успеете вернуть его назад.

Не слушая его, мужчина достал из-за пояса рефрактор, поставил окованную металлом ногу на парапет, оттолкнулся другой и встал на него целиком. Карранс с воплем ухватился за край его плаща.

-Что вы делаете?! Слезайте!

Эктар обернулся. Как бы он хотел остаться здесь, наблюдая за тем, как его сын дисциплинированно одерживает одну из величайших побед этого столетия. Но, как это всегда бывает, если худо может случиться, то оно всегда случается.

-Дела не станут лучше, парень. Уводи людей.

Воин спрыгнул вниз. Вопль Карранса вспыхнул и тут же исчез далеко позади. Ветер ударил в открытые участки лица, проник сквозь узкие щели сочленений между доспехами и прошёлся ледяными пальцами по коже. Эктар камнем летел вниз, и тёмные крыши домов стремительно увеличивались в размерах.

Жезл в руке вспыхнул ярким голубым маяком, окутав его фигуру коконом трепещущего света. На мгновение его тело словно сжали тиски, а затем наступила блаженная невесомость. Замедлив падение, он принял вертикальное положение и воспарил на волнах ветра. Плащ за его спиной трепетал подобно зелёным крыльям, под ногами пронеслись крыши домов, затем тыловая стена крепости и горящее поле.

Он пролетел над головами солдат, достиг головы отряда, который отдалился от города уже на шестьсот футов и мягко приземлился подле сына.

-Как это понимать?!

-Отец... — молодой мужчина смотрел на Эктара горящими от гнева глазами. Хотелось верить, что сын злился не на него.

-Уходи. Возвращай людей в крепость.

-Отец...

-Ты погубил большую их часть. Пока они достигнут стен, многих из них уничтожит рефрамантия врага, — старый воин с холодной яростью впился взглядом в глаза сына, и тот отшатнулся с искажённым от страха лицом. — Не губи и себя. Твои сыновья и жена ждут, что ты вернёшься к ним домой. Запрись в крепости и защищай её до тех пор, пока клирик не выведет людей за холмы. Погибни, если понадобится.

Рензам кивнул и развернул лошадь. Солдаты посмотрели на него и побежали обратно к городским стенам. Эктар пошёл дальше.

-Отец, стой!

-Учи моих внуков хорошо. Жаль, что ты лишил меня шанса увидеть младшего.

-Отец... — лицо Рензама стало белее мела. Он резко отвернулся и поскакал к городу, обгоняя солдат. Лучники врага дали залп. Стрелы взмыли почти вертикально, замедлили полёт, и устремились в спины отступавших.

Эктар воздел жезл и мысленно произнёс Слово. Белые облака стремительным хороводом заскользили по небу, скручиваясь в исполинскую воронку. Из её ока вылез хобот торнадо, который полупрозрачным копьём устремился вниз, втягивая в себя стрелы, посылаемые алсалонцами. Наконечник копья угодил прямо в середину искусственной крепости — и вихрь резко обрёл очертания и цвет. Земля и трава закружилась в его кольцах, волны ветра ударили во все стороны. В воздух вперемешку с землёй, телегами и шатрами поднялось множество крошечных точек — то были люди и животные.

Эктар продолжал преломлять энергию, превращая её в ветер. Торнадо с воем двинулся по укреплениям алсалонцев, размётывая в стороны почву, камни и редкие кусты, выкорчеванные до этого рефрамантией врага. Тем временем ночное небо начало алеть. Мужчина запрокинул голову, стараясь запомнить красоту гаснущих звёзд. Сверху донёсся низкий гул. С каждым ударом сердца он становился всё громче, пока не перешёл в оглушительный рёв. Эктар опустил жезл.

Туго свёрнутый комок туч расступился в стороны, разорванный пятью огненными шарами. Болиды пронзили широкий хобот торнадо, разметав его в стороны, и окутались белым паром. Несколько раскалённых глыб отклонилось от траектории и обрушилось рядом с отрядом. Земля вспучилась чёрными куполами взрывов, освещёнными всполохами оранжевых молний. Ещё две угодили в городские стены, вдавив их в землю и спрятав в клубах чёрного дыма.

Эктар беспомощно наблюдал за уничтожением отряда, чувствуя, как отчаяние штурмует крошечный островок мыслей о семье. Но именно этот светлый участок придал ему сил. Сжав зубы, воин вновь поднял жезл. Сегодня он заберёт как можно больше жизней. Этот день Моисей запомнит надолго. Он шагнул вперёд, когда земля неожиданно расступилась под его ногами, обнажив пустоту. Эктар молча полетел в бездну. Последним, что он видел, был гаснущий свет звёзд.

У Времени нет Врагов...

Киюстурский Владыка.

2

Полгода назад, 1106 год от создания Триединой Церкви.

Чёрный, похожий на лезвие клинка, корабль мчался по тёмно-синей глади, размётывая в стороны облака пены. На нём не было парусов, лишь сплошной ряд высоких игл, которые блестели в лучах закатного солнца.

Безногий человек завис в двух метрах над металлической палубой. Он держал ладони козырьком, прикрывая глаза от рдяного света, и смотрел вперёд, туда, куда направлялся корабль.

К нему подошёл невысокий статный воин с волосами цвета тлеющего угля и передал сдвоенную трубу. Благодарно кивнув, безногий принял инструмент и посмотрел на горизонт сквозь линзы. Тот резко перестал быть линией между рдяным небом и сверкающим океаном.

Вместо него мужчина увидел бесконечно длинную полосу земли, ощетинившуюся скалами и горными отрогами. Приглядевшись, можно было разглядеть отдельные деревья, высокие, прямые, спустившие к земле длинные и тонкие канаты бурых листьев. Любопытства ради, человек направил диковинное устройство на небо и увидел под облаками несколько существ с кожистыми крыльями и острыми клювами. Светлое оперение выдавало в них бектаклитов. Ящеры водились и здесь, у берегов Забытого Континента.

Довольный увиденным, чародей вернул инструмент турудалю.

-Вас доставить к самому берегу, Миклавуш? — воин предпочитал разговаривать на родном языке, но человек понимал его. Дистрийский он изучал уже много лет.

-Думаю, не стоит привлекать внимание местных обитателей вашими механизмами. Дальше меня понесёт Алеуссея.

Маг и воин одновременно повернули головы в сторону ряда игл, но лишь успели заметить исчезнувший за ними кончик шипастого хвоста.

Миклавуш тепло рассмеялся.

-Пока что она довольно игривая. С возрастом это пройдёт.

Солнце почти скрылось за горизонтом, оставив на поверхности океана тонкую алую дорожку. Облака рассеялись по небу фиолетовой дымкой. В частых прорехах проступили звёзды.

-От таких моментов у меня захватывает дух, — произнёс мужчина, с наслаждением подставляя лицо вечернему бризу. — Леденящая россыпь звёзд в ночном небе, солёный запах океана и плеск воды за бортом. Одинокий луч заходящего солнца. Великолепно.

Турудаль рядом шелохнулся, впервые за долгое время. В темноте его доспехи начали светиться мягким сапфировым огнём, словно в них отражалось пламя звёзд.

-Вы уходите?

-Да, друг мой.

На палубу вышли ещё несколько турудалей, в том числе капитан Хвалвагаль. В руках они несли мешки с провизией и инструментами.

-Здесь всё, как вы просили, дивайн Миклавуш.

-Спасибо, Хвалвагаль. А теперь расступитесь, — Теург щёлкнул пальцами, и воздух огласил возбуждённый рёв молодого дракона.

Затем из-за ряда труб вынесся и сам дракон — пятьдесят метров мышц и костяных пластин, защищавших грудь, брюхо и спину животного. Помогая себе хвостом, он воспарил в воздух, дожидаясь, пока турудали не очистят палубу.

Хвалвагаль и его товарищи вспыхнули яростным светом и отпрянули в сторону, оставив на месте себя лишь послеобразы. Взвизгнув, дракон с грохотом приземлилась на все четыре лапы. Корабль слабо покачнулся. Турудали взволнованно закричали.

Миклавуш лишь рассмеялся.

-Что вы хотели от дракона? По крайней мере, она ещё не вымахала до размеров Астофиса.

Словно услышав его слова, чёрная тень затянула облака и звёзды. Корабль и пространство на добрый километр вокруг него погрузились в полумрак. Притихшие диастрийцы и человек задрали головы, глядя вверх.

Чёрный исполин закрыл собой небо, медленными взмахами крыльев заставляя стонать воздух.

-Сколько пищи ему требуется? — почти шёпотом произнёс Хвалвагаль, подойдя вплотную к Миклавушу.

-Двадцать голов заптарий за раз. Повезло, что этого хватает на несколько месяцев, — сказал Теург и плавно перелетел с палубы на изящную шею Алеуссеи. Проделав то же самое со своими вещами, он закрепил их позади себя. Последним к телу животного он привязал самого себя. Почти на всём Забытом Континенте рефрамантия была бесполезной.

-Ждите меня через тридцать дней. Если я не появлюсь в назначенный срок, возвращайтесь к своим правителям. Передайте Зифрен, что я погиб, усмехаясь ей в лицо.

Хвалвагаль с сожалением покачал головой.

-Твои слова не перелетят через борт моего корабля. Да хранит тебя свет Инанны, Друг Диастрийцев.

Миклавуш с улыбкой кивнул, завёл непослушную прядь волос за ухо и прощально поднял правую руку. Тяжело оттолкнувшись от палубы, дракон взмыл в воздух. Ветер с воем забился между перепонок; Алеуссея начала стремительно набирать высоту, мерно взмахивая могучими крыльями.

Они почти достигли облаков, поравнявшись с Астофисом. Чёрный гигант величественно повернул к ним голову и издал короткий приветственный рык, который громом отозвался в облаках.

Алеуссея перевернулась на левое крыло и Миклавуш, плотно прижатый к спине животного магией, посмотрел вниз. Корабль диастрийцев превратился в едва различимую светлую точку на однообразном тёмном полотне океана.

Напор ветра не ослабевал. Глаза мужчины слезились. Если бы не дракон, который время от времени открывал пластины чешуек для того, чтобы выпустить излишки внутреннего жара, он бы давно окоченел.

-Выше, дорогая! — крикнул он.

Дракон сделал ещё один взмах — и они поднялись над облаками. Бледно-алый свет луны превратил их в море из молока и крови. Отсюда лучше всего было видно звёзды.

"Снег в чёрном океане", — подумал Миклавуш, чувствуя в груди клокочущий восторг. — "Никто, кроме меня, этого не увидит. Как жаль".

Неожиданная ослепительная вспышка далеко справа заставила мужчину зажмуриться, прикрыв глаза рукой. Посмотрев из-за неё, он увидел, как над горизонтом медленно раскрывается огненный купол. Облака стремительно разбегались в стороны от него, словно их расталкивала невидимая сила.

-Али, выше! Выше!

Невидимая сила добралась и до них.

Удар снёс Алеуссею в сторону. Миклавуш стиснул зубы и зажмурился. Сквозь закрытые веки проступили красные пятна. А затем небеса расколол долетевший отзвук взрыва. Уши залило болью. Миклавуш закричал, не слыша себя.

Дракона и её наездника ещё несколько секунд мотало из стороны в сторону, а потом Алеуссея выровняла полёт. Рядом ободряюще рыкнул Астофис — древний гигант летел, с надменным видом игнорируя исполинский белый гриб, чья ножка газовыми кольцами росла из океана далеко на юге.

-Боги, надеюсь, Хвалвагаль остался цел, — пробормотал Миклавуш, глядя назад. Спустя минутную борьбу, он подавили желание вернуться и проверить, живы ли товарищи. Дело, ожидавшее его на Забытом Континенте, было важнее жизней экипажа одного корабля.

"Диастрийцы сумеют позаботиться о себе. Если понадобится, они заключат сделку хоть с самим Ум"осом. Кому как не расе бессмертных зодчих справляться с яростью стихий?"

Миклавуш снова вернулся взглядом к исполинскому грибу.

Кто, во имя Трёх Богов, мог сделать такое?

Глава 1. Гирем Кейр.

Обряд Экзоркуции есть единственная защита от демонов, рыщущих в поисках плоти юных чад наших. Если во время Обряда в тело младенца входят Боги, рождается Теург. Мы должны чтить и верить в них, ибо они есть помощники Божьи, наделённые силами Великими.

Протоург Серваст, "Триединый Катехизис",

Глава 1, О Теургах, год создания Триединой Церкви.

Девон же следует всевозможно избегать, а увидев оных, призывать на помощь экзоркуторов, слуг Божьих. Ибо девоны демонами одержимы, и несут гибель всем людям добрым.

Протоург Серваст, "Триединый Катехизис",

Глава 2, Об Одержимых, год создания Триединой Церкви.

Настоящее время, 1107 год от создания Триединой Церкви.

1

Пшеничное поле горело, чадя жирным чёрным дымом. Утренний июльский ветер сносил его в сторону крепости, которая громоздким массивом располагалась на верхушке и пологих склонах соседнего холма. У самой кромки поля, прищурившись от жара пламени и первых лучей солнца, стоял юноша, запахнутый в длинную, до пят, серую тунику. Он потирал взмокший лоб, наблюдая за людьми, которые суетились вокруг, собирая уцелевшие колосья.

К нему подошёл сельский староста, держа в опущенной руке серп. У Гарстона была солидная рыжая борода и живот, выпиравший из-под замызганной сажей жилетки.

-Мы почти закончили.

-Много зерна удалось спасти?

-Да уж куда меньше, чем было сожрано порчей. Смотри, дивайн — накажи эту тварь как следует. Чтобы костёр был выше этих, — бородач кивнул в сторону горящего поля.

Гирем равнодушно посмотрел на испачканное сажей лицо селянина и подумал, что разговаривай сейчас с ним дядя или отец, они бы сразу заметили, что равнодушие это показное. После случившегося за последние несколько дней, сохранять спокойствие было очень тяжело.

-Здоровую скотину тоже забейте, пока её не коснулась зараза. Мясо засолите впрок. Да вы и сами знаете, что делать, не так ли?

Гарстон плюнул себе под ноги и побрёл назад. К Гирему неторопливо подошёл Джаркат, закутанный в ворох свободных чёрных накидок. За его плечом болтался объёмный мешок, из которого выглядывало несколько свитков пергамента. Рефрактор висел на перевязи у широкого кушака, вышитого серебристыми узорами.

-Непросто нести бремя власти, Гири?

-Боги видят, это сложнее, чем творить чудеса, — откликнулся юноша и направился к лошадям, которые стояли в тени раскидистого солнцедава. — Посмотри на этих несчастных. Они презирают меня, тогда как я прекрасно понимаю, что должен о них заботиться и защищать. Противоречие разрывает меня на части.

Джаркат, не отставая от длинноного парня ни на шаг, поднял палец.

-Дело в том, Гири, что мы, рефраманты, благословлены богами, а простые люди — нет. Неравенство порождает зависть. Теми крохами знаний о природе нашего дара, что у нас есть, мы с ними не делимся. Естественно, неизвестность порождает страх. Дивайн Беррун Нурвин может призывать демонов, а простой сельский староста Гарстон — лишь полоть грядки и пожинать урожай. Радикальные отличия порождают презрение.

-Всё началось тысячу лет назад, когда мы прибыли на этот континент, обратились к богам и получили их благословение, — кивнув, произнёс Гирем. — Но я думаю, стоит ли считать благословением то, что разбило человечество на две столь неравные части?

-Ты говоришь, как мятежные предводители из далёкого прошлого. Они пытались всё исправить, пытались установить равноправие.

-У них не очень хорошо получилось, да?

-Это всегда оборачивалось катастрофой. Слишком велика разница в возможностях, слишком опасна толпа, вооружённая знаниями и равными правами. Рано или поздно, кто-то из нас перебил бы другую часть. Зная историю, я бы не стал менять порядок вещей. Когда ты поймёшь это и примешь простаков такими, какие они есть, противоречие исчезнет.

-Ты говоришь так, словно меня заботит презрение этих людей. Но дело в том, Джаркат, что я презираю их не меньше, чем они меня.

Гирем принял узду из рук стражника, вскочил на коня и тронул поводья. Историк оседлал своего скакуна. Вместе они неторопливо потрусили к песчаной дороге, которая вела в сторону Кейрагеррана. Юноша смотрел на свои ладони, узкие, похожие на пауков, с длинными пальцами. Этой ночью он сжимал ими кинжал, который едва не вонзил в грудь одной из лучших женщин, что он знал. Элли не была рефрамантом, но была хорошим человеком. Тем сильнее болело сердце при мысли о том, что всё это время она могла обманывать его семью.

Едва отец уехал на охоту, в окрестностях Кейрагеррана начали происходить странные вещи. Сперва в поля возле Геррана пришёл огромный гекадон — при мысли о нём у Гирема ныло сердце — который затоптал урожай и сожрал полдесятка людей. Затем из чащи Герранского леса пришёл отряд шегуртов — горбатых и сморщенных тварей. Один из отравленных дротиков ранил дядю Алана. Теперь он лежит в крепости под наблюдением лекарей и Хэка. Вернувшись вместе с телом дяди, юноша не удивился новость о том, что поля тронула порча. Колосья почернели, стебли погнулись, неизвестно откуда налетела крупная, с палец, саранча. Даже ему было больно видеть простых людей, которые ходили среди мёртвого урожая с такими же мёртвыми лицами. Зима будет очень голодной.

Однако всё это было лишь разминкой чувств. Он взялся расследовать это дело вместе с удачно забредшим в Герран историком по имени Джаркат. Той же ночью они нашли Сиверта, старого друга семьи и мужа Элли, в их старом доме. Под досками пола обнаружились трупы селян. Их было два десятка. Гирем приказал страже запереть мужчину в его комнате, а сам направился к Элли, которая быстро призналась во всех злодеяниях, в том числе и в самом страшном — в том, что она была девоной.

Девоны. Одержимые демонами.

Гирем сжал и разжал кулаки. На душе было отвратительно. Словно кто-то близкий неожиданно плюнул ему в душу.

-Ты веришь, что Элли виновата в событиях последнего дня?

-На это указывают все улики. Трупы в их с Сивертом старом доме....

-Могли быть подброшены настоящей девоной. Одержимые демонами страдают подобной любовью к эффектности.

-Тот следопыт сказал, что видел в лесу парящую женщину....

-Не все женщины являются Элли.

-Откуда Одержимой известно Слово Парения, которое находится в тайнике вашей семьи? Элли, будучи женой Сиверта, жила в Кейрагерране, и могла запросто его выкрасть.

-Ни она, ни Сиверт не знают ничего о наших секретах. К тому же ты, как историк, прекрасно осведомлён о том, что рефраманты веками создавали, покупали, отбирали и обменивались Словами. Что, если Парение попало в руки настоящей виновнице после череды подобных событий?

Джаркат почесал аккуратную чёрную бороду.

-Твоей настойчивости можно позавидовать. Кем тебе приходится эта женщина?

-Когда-то она была для меня словно родная тётя.

-Когда-то? А что было потом?

-Не важно, — поморщился Гирем. — Суть в том, что даже сейчас мне сложно представить, что бы она натворила столько бед.

-Ну, с девонами это случается. Младенцы, не прошедшие обряд Экзоркуции, чаще всего становятся лакомыми кусочками для демонов. А дальше всё зависит от самих тварей. Некоторые могут дремать в хозяине годами, прежде чем начать творить зло. Такой мог находиться и в Элли.

Они проскакали по окраине селения и выехали на дорогу. На здешних лугах ещё позавчера мирно паслись коровы, раздутые, как бочки в виноградарских погребах где-нибудь на Виноградном Изгибе. Теперь же их словно прокололи иглой, выпустив весь воздух. Бока были усеяны тёмными проплешинами и гнойными нарывами, ветер доносил гнилостный запах. Животные лежали на пожухлой траве и лениво похлёстывали себя по бокам хвостами, отгоняя назойливых мух. Гирем обернулся.

Пространство вокруг селения было аккуратно поделено на ровные квадраты и прямоугольники полей: желтые, где росли пшеница, ячмень и овёс, зелёные — где росли овощи, красные — где зрели бобы катрейла. Сейчас над всем этим поднимались столбы дыма. Гирем коротко вздрогнул и повернулся лицом к дороге. Остальное время он и Джаркат ехали молча.

Подъёмный мост через ров был опущен, ворота открыты. Не обратив внимания на приветственные возгласы стражников, Гирем и Джаркат галопом проскакали по тоннелю и оказались во внутреннем дворике. Завидев их, навстречу поспешили конюшие. Гирем спрыгнул с коня, чьё имя было Гарапас, передал поводья слуге и глянул на историка.

-Ты говорил, что знаешь способ, как отыскать отца в этом демонами проклятом лесу. Пора им воспользоваться.

-Хорошо, но для этого способа мне потребуется восемь кристаллов сциллитума.

Гирем взметнул брови.

-На восемь кристаллов можно купить весь Герран вместе с его жителями.

-Или найти дивайна Рензама, что бы он спас твоего дядю.

Юноша думал недолго.

-Ладно. Подожди в обеденной зале. Мне нужно заглянуть ещё кое-куда.

Кивнув, историк направился к ступенькам главного строения. Гирем же повернул налево, в сторону двухэтажного жилого массива, с множеством окон. Некоторые из них ещё оставались застеклёнными, но большая часть имела ставни. Отец не очень сильно заботился об интерьере и экстерьере крепости. На внешней стороне стены имелись глубокие выбоины и сколы столетней давности, металлические пазы и крепления на гребне пустовали — стоявшие там некогда стрелковые орудия, которые предназначались для борьбы с шальными драконами, были давным-давно сняты и проданы.

Впрочем, подумал Гирем, отец не первый в роду, кто плевать хотел на реставрацию Кейрагеррана. Ещё дед Эктар не беспокоился о её обороноспособности. Большие войны не заглядывали сюда больше века. Последний раз Рензам и Алан по-настоящему обнажали рефракторы лет десять назад, и то — далеко к северу, у стен крепости Сибельниль, что принадлежала родственникам-Хлоям.

Он вошёл в здание и зашагал по узкому коридору, который озарял свет факелов. Рефрамантия была слишком дорогой для постоянного поддержания огня, равно как и необычные сферы диастрийцев, которые были распространены на западе, в Шуруппаке и при дворе Пророка Мирата Отраза, владыки Изры. Здесь, на востоке Изритского Теургиата, среди степей, неглубоких озёр и диких лесов, подобное было в диковинку и не по карману даже вассалам-ренедам и их сеньорам-дивайнам. Особенно таким расточительным дивайнам, как Рензам Кейр.

Гирем остановился возле комнаты клирика. Дверь была плотно прикрыта; из-за неё доносились приглушённые голоса и тихий шорох. Гирем постучался и, скрипнув дверью, шагнул через порог. Окинул быстрым взглядом комнату.

На широкой, покрытой мягкими разноцветными покрывалами кровати, лежала нагая девушка. У неё были широкие бёдра и полная грудь, русые волосы свободно расплескались по плечам и подушкам, на которые она опиралась локтем, задумчиво глядя в окно с распахнутыми ставнями.

Услышав шаги, девушка метнула взгляд к двери и неловким жестом подтянула к груди покрывала.

— Прошу прощения, дивайн.

— Ничего страшного.

Гирем кисло улыбнулся и только потом заметил приставленный к стене мольберт с чистым полотном. Рядом, на стуле, лежала палитра с несколькими кистями и прозрачным сосудом с водой. Клирик привычно проводил время за живописью.

Девушка посмотрела мимо юноши в направлении двери, которая вела в другую комнату.

— Хэк, к тебе дивайн Гирем!

— Секундочку! — донёсся из комнаты голос Хэка. — Мне осталось договорить последнюю молитву Ориду и всё!

Гирем вздохнул и перевёл взгляд на девушку.

— Позируете для Хэка?

— Позирую... и не только, — улыбнулась та, закрутившись в покрывала.

— Она моя жена! — воскликнул Хэк, выходя из другой комнаты и закатывая широкие рукава серой рубашки.

Единственный экзоркутор Триединой Церкви в округе, он пользовался неслыханной милостью Рензама, который терпеть не мог "придурков в бело-зелёных рясах". Гирем понимал, почему. Хэк стал настолько "своим" человеком в окружении отца, насколько это вообще возможно для служителя церкви. Простой, честный и добрый малый, клирик прекрасно знал своё место. Рензам, ценя эти качества, дал ему добро на проведение обрядов Экзоркуции в своих землях. С того момента прошло уже десять лет.

-Жена? Когда ты успел жениться?

-Сегодня ночью.

-Хорошо выспался? Всё ли в порядке у пациента?

-Вы мне не доверяете, — клирик посмотрел на него с укоризной. — Прошу, за мной.

Они вошли в другую комнату. Ещё раз улыбнувшись девушке, Гирем закрыл за собой дверь и подошёл к кровати, на которой лежал раненый мужчина.

Лицо Алана Кейра было изрезано морщинами, в русые волосы и аккуратно подстриженную бороду закралась седина, однако руки, обмотанные повязками и жгутами, всё ещё были крепкими. Гирем присел на краешек кровати и наклонил голову к лицу дяди. Тот дышал хрипло и прерывисто.

-Никаких улучшений, — негромко произнёс Хэк, став рядом. — Яд медленно идёт от раны к сердцу.

Гирем боязливо отнял тёмную тряпицу от плеча мужчины, зная, что увидит, но всё же содрогнулся от отвращения. Плечо Алана увеличилось вдвое, кожа на нём почернела. Казалось, стоит его коснуться, и оно рассыплется пеплом.

-К завтрашнему утру таким станет всё тело, — грустно молвил клирик и утёр пот со лба раненого.

-Ты выполнил мою просьбу?

-Да. Сжёг несколько пучков жниваденя и чернополоха, втёр пепел в рану. Никакого эффекта. Вероятно, "Тлетворник" Нурвина говорит правду, и без чудотворного огня этот рецепт бесполезен.

Гирем выдохнул, почувствовав, как оборвалась ещё одна ниточка надежды.

-Значит, без отца всё же не обойтись.

-Попробуйте сами вызвать огонь. Дивайн Рензам ведь говорил, что у вас есть способности к огненной магии.

-Я не могу использовать огонь, даже чтобы спасти дядю. Он просто не слушается меня.

-А что с Элли? Она может помочь?

Гирем поджал губу.

-Я не хочу с ней разговаривать.

-Боитесь, что беседа окончательно изменит ваше о ней представление?

"Наоборот, глупец. Хуже всего будет убедиться в её невиновности. Потому что если Элли невиновна, то неизбежная казнь не принесёт мне облегчения".

Он промолчал. Хэк, добрый малый, всё ещё оставался клириком. Догматы Церкви вбивались в голову последней деревенщине, что уж говорить о служителе Церкви.

-Вы должны позволить ей сказать последние слова. Может быть, они принесут облегчение.

Гирем посмотрел на Хэка и уловил понимающий взгляд.

-Думаешь, Элли может быть невиновной?

-Я не могу судить, дивайн. Но факт остаётся фактом — Элли признала свою вину и свою природу. Мы ничего не можем поделать. По закону девона должна быть казнена.

-Этой ночью мы застали Сиверта рядом с десятком трупов, спрятанных в погребе их старого дома. Что, если она его защищала?

-Но вы ведь не верите в то, что Сиверт убийца, равно как и в то, что он покрывал Элли все эти годы?

-Не хочу верить, Хэк. Он не мог так долго водить за нос всю нашу семью. Сиверт слишком старый и верный друг, что бы пасть так низко. Я не хочу верить.

-Протоург Серваст как-то сказал, что нехорошие поступки порой свершаются из добрых побуждений. Если Сиверт любил Элли, то мог хранить в секрете её тайну. И я вижу, к чему вы ведёте. Мол, они оба ни в чём не виноваты, а их подставила настоящая девона.

-Такое возможно. Мне до сих пор не даёт покоя Шейла. Именно она навела меня на старый дом Сиверта. Откуда она могла узнать о трупах? Это странно, демон меня забери.

-И то верно. Возможно, она вынюхивала эту историю уже давно? Вы ведь знаете эту каргу горничную — она постоянно суёт свой кривой нос в чужие дела. Даже в мои...

Гирем неожиданно встал с кровати и направился к двери.

-Я ещё зайду, Хэк. Если вдруг с дядей что-то произойдёт — ищи меня.

-Конечно, дивайн. Когда состоится казнь?

Лицо юноши окаменело.

-Перед ужином. Не опоздай.

Сдержанно кивнув девушке, которая все ещё лежала, закутавшись в простыни, Гирем вышел в коридор.

2

Через распахнутые ставни в его небольшую комнату тянулась утренняя прохлада. Единственное окно выходило на восток, где небо приобрело нежный персиковый оттенок. Гирем полюбовался рассветом, после чего не удержался и лёг на кровать, заложив руки за голову и скрестив ноги там, где ещё вчера находилась одна из деревянных спинок. В голове шумело, и сквозь этот фон прорывались воспоминания минувшей ночи, вставая перед мысленным взором яркими картинками.

Элли заперли в темнице, предварительно заковав в тяжёлые и прочные цепи. Узнав об этом, Сиверт закономерно пришёл в ярость. Досталось и солдатам, с которыми к нему пришёл Гирем, и кровати с сундуком. Крышка последнего съехала на бок, держась на одной петле. На полу была разбросана одежда, обувь, книги, листы бумаги, карандаши и дюжина кристаллов сциллитума. Оторванная спинка кровати валялась у её изножья.

Сознание призывно манило утонуть в мягких пучинах сна. Гирем потряс головой. Не время спать. Как бы ни хотелось завернуться в одеяло и повернуться спиной ко всему, он сейчас отвечает за отцовские земли, пока Рензам беззаботно охотится в окрестных лесах.

"Отец, боги видят, своими действиями ты питаешь несчастья".

Он слез с кровати и принялся собирать рассыпанные по полу кристаллы. Аккуратно сложив их в мешок, дотянулся до листов с рисунками. Наброски карандашом были его любимым занятием, когда требовалось отвлечься от насущных проблем.

С одного из листов смотрел Сиверт — выразительная лысина и надлом в выражении лица. Он так и не оправился от потери способности к рефрамантии.

С другого рисунка глядел отец — блестящие чёрные волосы завязаны в пучок на затылке, борода подстрижена, глаза хищно прищурены.

Были среди рисунков и портрет Элли, и детей Алана — Негала и Бедоса, и Хэка, и других обитателей крепости. Гирем бережно сложил все рисунки, положил их в мешок к кристаллам, и покинул комнату.

Двумя комнатами дальше по коридору открылась дверь. Из проёма осторожно высунулась белобрысая голова Негала.

-Дядя Гирем, что с нашим папой? Тётя Элли говорила, что он занят, но его не было дома уже два дня.

Следом из проёма выглянул русоволосый Бедос, требовательно и доверчиво посмотрев на юношу. Обоим мальчишкам было по девять лет, а их мать, Алексия, гостила у родственников в Сибельниле.

Гирем свёл брови над переносицей, соображая, что ответить. Отец бы внушительным голосом сказал, что им пора узнать горечь потери. Дядя — что они ещё успеют познать жизнь.

-Он немножко приболел, — сказал юноша, чувствуя лёгкое угрызение совести. — Когда он поправится, вы с ним увидитесь.

-Обязательно?

-Обязательно.

-А ты почитаешь нам вечером книжку? Вчера ты не читал.

Юноша слабо улыбнулся.

-Почитаю. А сейчас идите, гуляйте, только комнаты ни шагу, ладно? Дождитесь кого-нибудь из служанок.

-Ладно.

Гирем потрепал детей по голове, и собрался было идти дальше, как внезапно замер.

-Если вдруг придёт Шейла и позовёт гулять — прикажите ей позвать с собой Хэка. Если она откажется, то ведите себя хорошо. Понятно?

Дети удивлённо кивнули.

3

Джаркат с сочным хрустом откусил кусок от жёлтой груши, а другой рукой извлек из мешка очередной свиток пергамента. Положив его на стол, задумчиво посмотрел перед собой в другой конец обеденного зала.

— Итак, со вчерашнего дня не вернулся никто из следопытов. Просить помощи у девоны глупо, поэтому пора прибегнуть к моей магии. Слово Поиска определит местоположение твоего отца. Для этого нужен какой-нибудь предмет, которого он касался, ну и, собственно, восемь кристаллов.

Гирем молча положил на стол прозрачные камни.

-Вот это мне нравится, — Джаркат отложил грушу в сторону, разгладил пергамент и аккуратно разложил на нём кристаллы, так, что они образовали собой окружность. — Фокус у нас есть. Давай предмет, которого касался дивайн.

Гирем протянул ему костяной гребень. Джаркат хмыкнул.

-Я представил, как он расчёсывается перед зеркалом.

-Дурное влияние дивайна Кархария, — усмехнулся Гирем.

-Они близко знакомы?

-Да, ещё до событий в Треаттисе. Потом они повздорили, разумеется.

-Не очень разумно ссорится с Теургом, — заметил историк и достал рефрактор.

На рукоятке щёлкнул предохранитель, и кристалл-фокусатор вспыхнул нежным охристым светом. Гирем прищурился.

Джаркат коснулся жезлом гребня и затем ткнул фокусатором в центр окружности, образованной кристаллами сциллитума. Свет вокруг него замигал, постепенно ускоряя темп. На пергаменте начали проступать чёрные линии, мало-помалу складываясь в план местности. Появился Герран, окрестные поля и река, а затем и лес. Неподалёку от его границ, но всё ещё в пределах, мерцала алая точка.

— Отец? — спросил Гирем.

Джаркат кивнул и протянул ему исчерченный пергамент.

— Спасибо. Я покажу его начальнику стражи.

— Покажи.

Когда Гирем побежал к выходу, держа в руке карту, губы историка насмешливо изогнулись. Он сгрёб ладонью кристаллы сциллитума и положил их в мешок.

4

Вручив карту мрачного вида артарианцу, Гирем спустился в подвальные помещения крепости, где находилась темница. Здесь пахло сырой землёй. Пламя факелов разгоняло тьму, играя бликами на пластинчатых доспехах солдат.

Возле темницы, в которую заключили Элли, стояло несколько арбалетчиков, держа наготове взведённое оружие, приставленное к зазорам в стене. В случае любого странного движения девоны они должны были спускать курки.

-Всё спокойно? — Гирем встал возле двери в камеру.

-Да, дивайн. Она замерла как ледяная глыба. Ни одного движения.

-Хорошо. Я сейчас войду. Стреляйте только в том случае, если я подам знак. И постарайтесь не зацепить меня, ладно?

-Хорошо.

Кивнув, юноша отпер дверь, вошёл в камеру и сел на колючую солому напротив Элли.

Спрашивать "ты как?" было глупо — женщина имела безразличный и усталый вид. Длинные светлые волосы спутались, на лбу красовался кровоподтёк — место, куда в горячке короткой рукопашной угодил жезл Джарката.

-С твоим ребёнком всё в порядке, — произнёс Гирем. — Хорошо, что вы позволили Хэку провести над ним обряд экзоркуции после родов.

-Спасибо, Гирем.

-Не нужно меня благодарить, — вскинулся тот.

"Сейчас размякать нельзя. Элли водила нас за нос десять лет. Эта женщина сама демон хитрости".

-Расскажи мне, как ты стала девоной.

И Элли рассказала всё. О том, как её мать по какой-то причине не сообщила служителям Триединой Церкви, что девочка может призывать чертей и вызывать потопы. О том, как прятала её, и о том, как обучала её травничеству, созданию ядов и лекарств.

-А что же демон?

-Он проявлял себя время от времени. К счастью, ничего серьёзного не случалось.

Гирем с сомнением посмотрел на женщину. С ним сейчас мог разговаривать сам демон, и, разумеется, бессовестно лгать.

-Потом я встретила Сиверта. Мне было его жалко, и мало-помалу я прониклась к нему симпатией. А потом и вовсе полюбила. Свою одержимость я не проявляла, так что соседи и ваша семья ничего не заподозрили. До недавнего времени....

Немного поколебавшись, Гирем задал самый важный вопрос.

-Может быть, тебя кто-то подставил?

Элли удивлённо посмотрела на него.

-Я не знаю. У нас не было врагов.

Гирем озадаченно провёл рукой по короткой бороде.

-Ты пытаешься меня оправдать? — Элли не шелохнулась. — Это... странно. Особенно учитывая то, что я сделала тогда...

"Она всё же решилась затронуть эту тему".

-Признаюсь честно, в глубине сердца я до сих пор не хочу прощать тебя за то, что ты тогда сделала.... Я понимаю, что ты дала слово Создин, но мне от этого не легче.

Элли спрятала лицо в бледных ладонях. Так они просидели несколько минут, в неловком молчании. Гирем вздохнул.

-Но в десять лет я помогал тебе пропалывать грядки катрейла, а год назад помогал Хэку и Сиверту принимать твои роды. Мне тяжело сходу поверить в твою вину, как бы я не старался убедить себя. Это непросто — с одной стороны желать твоей смерти, а с другой — знать, что ты, вероятно, её не заслуживаешь.

Элли слабо улыбнулась.

-В другой ситуации я была бы рада твоим словам. Но девонам пощады нет. Нас сжигали на протяжении многих столетий. Так будет и в этот раз. Крестьяне ещё не стоят с вилами под стенами Кейрагеррана, требуя мою голову?

-Они бы стояли, если бы не мы с Джаркатом, — признался юноша. — И да, ты права — вне зависимости от твоей причастности к этим преступлениям, ты остаёшься Одержимой.

Элли склонила голову. Гирем бороздил взглядом участок стены над ней.

-Так Сиверт знал или нет?

-Нет, — быстро ответила женщина. — Я уже говорила это, и буду говорить всегда.

Юноша устало потёр переносицу, сдерживая закипавший гнев.

-Тогда почему он побежал убирать трупы в ваш дом?

-Я ему внушила.

Гирем запрокинул голову и испустил болезненный стон.

"Ничего нового".

Юноша встал.

-Тебя сожгут этим вечером.

Элли ничего не ответила, лишь закрыла глаза. Гирем уронил взгляд на мешок в своих руках руках. Покопавшись в нём, достал портрет Сиверта и протянул его женщине. Та приняла кусок пергамента.

-Я не пущу его наблюдать за казнью, — сипло произнёс Гирем.

-Я понимаю. Спасибо.

Он протянул руку к дверной ручке.

-Гири.

-Что?

-Скажи Сиверту, что я всегда буду его любить.

Гирем помедлил с ответом.

-Скажу.

Он вышел в коридор и обернулся в последний раз.

-Я не хотел, что бы всё получилось именно так, Элли. Прощай.

Дверь со скрипом закрылась, и из-за неё не донеслось ни звука.

5

Сиверта заперли и охраняли на втором этаже, в их с Элли собственной комнате. Подойдя к двери, Гирем кивнул солдатам и коснулся дверной ручки. Стиснув зубы и вперившись сумрачным взглядом в пол, постоял так некоторое время.

"Я не могу...".

Потом он опустил руку, развернулся и ушёл.

6

К вечеру жители Геррана сложили на месте сожжённого поля большой костёр со столбом в центре. Ступая по настилу из тёплого чёрно-белого пепла, Элли не обращала внимания ни на оскорбления толпы, собравшейся поглазеть на казнь, ни на холодную сталь клинков, приставленных к горлу солдатами. Руки ей не освободили. Гирем шёл позади, держа наготове свой рефрактор, который назывался Вишнёвые оковы.

Вот и костёр. Кругом толпился народ. На мгновение Гирема оглушили улюлюканье, свист и брань, адресованные Одержимой. Слева от него стоял Хэк. Справа находился Джаркат. Лицо приезжего историка, зачастую весьма лукавое, на сей раз выражало учтивую скорбь. Юноша прислушался к себе. Было ли ему жаль девону? Или она заслужила насмешки и смерть?

Элли стояла напротив, никак не реагируя на четыре клинка, приставленных к тонкой шее. В какое-то мгновение Гирем поймал себя на мысли, которой боялся, потому что она ослабляла его решимость. Если они действительно ошибаются на счёт её причастности к событиям последних дней, то что сейчас чувствуют Элли и Сиверт, зная, что она ни в чём не виновата?

"Ну, почти ни в чём. Она всё же девона. Одного этого достаточно для казни", — утешил он себя.

-Что мне сказать, Хэк? — негромко молвил он. — Обвинить её во всех злодеяниях, или только в том, что она Одержимая?

Хэк сморщил лоб.

-Вообще-то я должен запротоколировать решение суда и отправить его в Забрасин. Если вы укажете в причине для казни лишь то, что она девона, то нам придётся искать виновного в порче и гибели множества людей. Если вы хотите отдать на растерзание кого-то ещё, кроме Элли, то дерзайте. Если честно, Церкви это не очень интересно. Разницы нет — девона заслуживает смерти как минимум потому, что она девона. Остальное не столь важно.

-Но для меня разница существует, Хэк. Если она не сделала ничего плохого, то казнить её только за отличие....

-Дивайн, вы подступаете к черте, за которой лежит ересь, — клирик поднял бровь. — На моём месте другие клирики разразились бы праведными речами и написали жалобу куда надо.

"Поэтому отец тебя и терпит", — подумал Гирем и, сделав глубокий вдох, вышел вперёд.

Люди замолкли.

— Эта женщина, которую наша семья долгое время считала своим членом, созналась в том, что она девона, — Гирем с осторожностью подбирал слова. — Во имя Пророка нашего, Мирата Отраза, властью, данной мне отцом, я приговариваю её к смерти через сожжение.

Он дал знак палачу, который держал наготове горящий факел. Тот шагнул к костру, а юноша отступил назад, краем взгляда заметив, что Хэк смотрит на него с неожиданным уважением. Толпа внезапно загудела и расступилась в стороны, подобно воде, в которую швырнули увесистый булыжник, пропуская солдат. Во главе отряда шёл Рензам Кейр.

Гирем скрестил взгляд с отцовским, и тотчас же отвёл. Присутствие Рензама всегда подавляло его, словно огромная гора, нависшая над одиноким путешественником. Отец обладал способностью заражать всех своим настроением, и если он был весел, то веселы были все остальные. Но гораздо чаще он был тучей из гнева, угрюмости или раздражительности. И эта мрачная аура казалась юноше почти осязаемой.

-Здравствуй, отец, — хмуро произнёс Гирем.

Рензам приветственно махнул рукой, и встал рядом. Бросил взгляд на Джарката, который, приложив руку к сердцу, поклонился и отошёл в сторону. Затем наклонился к уху сына и прошептал:

-Только не говори мне, что собирался переложить ответственность на палача. По закону казнить девону должен представитель высшей власти, то есть ты.

Гирем собрал в кулак всю решимость.

-Я собирался это сделать, но потом явился ты. Теперь это твоя обязанность, отец.

Он умолк, почувствовав, что переступил опасную. черту, за которой лежит сыновье непослушание.

Но отец лишь приобнял его за плечо.

-Пора принимать на себя ответственность. Хоть Джензен и плоть от плоти моей, но он никогда не будет моим наследником. Ты, которого я подобрал ребёнком у горящей хижины, приходишься мне сыном по духу. Именно ты станешь мне заменой. У нас нет выбора. Ты либо выполняешь свой долг, либо я перестаю считать тебя своим сыном. Ты разрушишь наш род из-за какой-то одержимой?

Гирем почувствовал багрянец гнева на щеках.

"Боги, он действительно не понимает, что говорит"?

-Я не умею вызывать огонь, — тихо произнёс он, цепляясь за последнюю возможность избежать пытки. — Я пытался вылечить Алана, но не смог...

-А сейчас сумеешь, — Рензам едва не коснулся лба юноши своим, всматриваясь в его глаза, словно пытаясь в них что-то разглядеть. — Ключ к огню не страх, а гнев, ярость, любовь. Страсть. Ну же, сын. Ты ведь не хочешь, чтобы все считали тебя ничтожеством, которое я когда-то подобрал у сожжённой лачуги?

Гирем отшатнулся, словно его ударило молнией; он хотел что-то сказать, но от гнева слова умерли, не сойдя с языка. Он поискал взглядом Джарката — тот стоял далеко от них и смотрел в небо. Кипя от ярости, юноша побрёл к костру. Он не хотел сжигать женщину, привязанную к столбу, однако теперь ясно понимал, что причиной этому была не столько его вера в невиновность Элли, сколько истовое желание пойти наперекор Рензаму. Сейчас он даже понимал Джензена, который уехал в столицу, подальше от отцовского гнёта.

Элли смотрела только на него, и этот взгляд пронизывал всё его существо подобной калёной игле. В голове били барабаны, стук сердца отдавался во всём теле. Убивать людей никогда не было просто, по крайней мере, для него. Чувствуя, как пульсирует правая ладонь, Гирем вытащил Вишнёвые Оковы. Лающая толпа исчезла. В этом иллюзорном мире были лишь привязанная к столбу девона и он, судья и палач в одном лице. Спиной юноша почувствовал взгляд Рензама, напряжённый и жёсткий.

Юноша поднял рефрактор.

-Прости меня, — тихим голосом сказала Элли. — Прости за Создин.

Сказанное словно сняло с его плеч невидимый груз. Гирем вздохнул. Прощение. Если он не может даровать ей жизнь, то хотя бы избавит от чувства вины. И тем самым облегчит свою.

-Я прощаю тебя, — сказал он и мысленно произнёс слово Огня. — "Фразх".

Фразх. Это слово, спускавшее одно из огненных заклинаний, сработало впервые за всю его практику рефраманта. Возникшая перед мысленным взором серая завеса отгородила хаос суетливых мыслей и сиюминутных эмоций; на её фоне возникли десятки темнеющих провалов, в которых затаились невидимые чудовища, ждущие, когда же в их распахнутые пасти сунется неосторожный путник. Но Гирему было нужно не туда. Три провала тянули дозволенностью. Слово Огня толкнуло его внутрь одного из них, что излучал тепло. Навстречу двинулась огненная буря, короткая дрожь экстаза пронзила тело. Вместе с этим завеса исчезла, а все чувства вернулись. В реальном мире прошло лишь мгновение.

Кристалл-фокусатор взорвался огненным клубом; пламя раздалось в стороны, широкой волной окатив костёр. Огонь с рёвом охватил дрова, лизнул перевязанные ноги женщины и прыгнул на её одежду. Потом он добрался до полуобнажённого тела, и на Гирема дохнуло запахом паленой кожи. Элли завопила, и этот звук едва не заставил юношу упасть на колени. Из костра вылетел пучок стремительно выгоревших волос и упал прямо на его правую руку, сжимавшую жезл. Гирем вскрикнул и отшатнулся, схватившись за запястье. Пламя костра поднялось выше головы. Девона перестала кричать.

Джаркат опомнился первым. Подскочив к юноше, он схватил его за шиворот и оттащил от бушуюшего пламени. Через несколько мгновений взгляд Гирема стал осмысленным. Слыша рёв толпы, поражённой огненной пляской, он неуверенно зашагал в сторону замка. Отец поравнялся с ним, положил руку на его плечо.

-Ты в порядке, сынок? — лицо Рензама выражало заботу.

Гирем стиснул зубы, но через несколько мгновений произнёс спокойно:

-В порядке, отец.

Глава 2. Город синих огней.

Пророки и дивайны Изры бахвалятся тем,

что их государство обладает городом-жемчужиной, прекрасным и загадочным Шуруппаком.

Разочарую их — Шуруппак никогда не являлся,

не является, и не будет являться "их" городом.

Шуруппак — это город-государство.

Шуруппак — это чужеродное тело на карте Изры.

Шуруппак — это мир, принадлежащий существам, которых мы называем Диастрийцами.

Синваль Маэльдун, "Дождливые дни, когда безумие отступает",

1095 год от создания Триединой Церкви.

1

Триксель Нурвин вдыхал сырой утренний воздух Сиары, завернувшись в обветшавший серый плащ со слежавшимся мехом. Под спокойной гладью реки медленно колыхались тёмные кущи водорослей; вода с тихим плеском ударялась о борт ладьи. В голубом небе с полупрозрачной сахарной дымкой облаков кричали морские птицы — судно всего два дня как оставило за кормой бескрайние просторы океана Брусса.

Рефрамант и матросы северного архипелага Навустроза плыл в виду зарослей рогоза и округлых крон колючего островельника. Далеко впереди угадывались очертания двух гряд Сиарских гор, которые расходились в стороны. У места их схождения призывно сверкал заметный даже с моря голубой огонёк Звёздного Маяка. Там, зажатый горными отрогами, по которым скатывались тысячи чистых ручьев и водопадов, находился Шуруппак.

Матросы, закалённые солью и ветром, но, как стало понятно за месяц плавания, простые мужчины, которые были не прочь поострить и посмеяться, переговаривались откровенно редко и вяло. В их глазах Триксель видел браваду, а под тонкой плёнкой бравады — страх. Все боялись приближаться к городу диастрийцев.

-Ну и жара, — проворчал сидевший рядом седой мужчина по имени Фрирнед. — Вроде умеренный пояс, а для конца весны и утра парит уж слишком сильно.

Триксель оторвался от созерцания подводных растений и косяков змеевидных рыб.

-Утро здесь не причём, Фриренд. Ваше лицо взывает о помощи к богу трезвости.

-Такого бога нет, дивайн.

-Нет, но я могу побыть за него. Смотрите, Фрирнед — выжимка водорослей, из которой готовят вашу любимую мрашку, содержит столько тяжёлых токсинов, что они наверняка уже проедают ваши кишочки. Злоупотребление этим пойлом убьёт вас.

Фрирнед повёл плечом.

— Как говорят на Навустрозе, кто пиво и мрашку в жизни не пьёт — тот здоровеньким помрёт. Взгляните на меня, дивайн. Я в любом случае скоро попаду в объятия Ум"оса.

-Я бы предпочёл умереть безмятежно отдыхая в постели, а не корчась в муках из-за разъеденных токсинами внутренностей, — Триксель неуклюже развернулся, привычно схватившись рукой за бок, а другой потянулся к бурдюку, который лежал среди прочих его вещей. Уродливый горб он ощущал всегда — тот мозолил спину, какое положение ни займи. Мужчина представил, как выглядит со стороны — высокий и тощий, напоминавший клинок серпа.

Наследие, доставшееся ему от противоестественного союза отца-человека и матери-диастрийки.

Поморщившись, Триксель отпил из бурдюка. Густая тёмная жидкость отдавала пряностью и хорошо прогревала нутро, а ещё приглушала страх встречи с прошлым своей матери. Об Амфирен он знал немного — лишь то, что она влюбилась в Берруна Нурвина, дивайна обширных территорий на юге Изры, сбежала вместе с ним и разгневала этим своих сородичей. А когда Трикселю исполнилось пять, она исчезла и из его жизни, оставив неприятное наследие в виде горба. О том, ненавидели ли сына Амфирен в Шуруппаке, он старался не задумываться.

Горбун отпил ещё раз, глядя поверх бурдюка на ладную фигуру капитана, который направлялся к нему, аккуратно ступая в места, где не было ног гребцов, отдыхавших после своей смены. Не дойдя до Трикселя добрых пяти шагов, он опёрся руками о фальшборт. Горбун слегка покривил губами — месяц совместного плавания не избавил Двина Скригида от суеверной брезгливости и недоверия по отношению к ценному пассажиру.

-Мы будет в Шуруппаке к вечеру. Если диастрийцы меня узнают, то нас впустят во внутренний город без остановок.

-Вы, несомненно, успокоили меня этой фразой, капитан.

-Вам что-то не нравится? — мужчина посмотрел на Трикселя, выгнув бровь.

-Нет, но было бы лучше, если бы вы не говорили, что у вас всё схвачено, перед заключением сделки. Я вам верил.

-Я им не соплеменник, и не друг. Но когда мы были здесь в последний раз с дивайном Синвалем, нас приняли хорошо и предложили заплывать в гости чаще.

-Разумеется, с товарами.

-Разумеется, — пожал плечами Двин. — Они же диастрийцы. Обмен является кровеносной системой их общества.

Триксель перегнулся через борт, зачерпнул ладонью речной воды и наблюдал, как та тонкой струйкой вливается обратно в зеркальную гладь.

-Я слышал, что если диастриец что-то отдаёт, для него естественно ожидать взамен чего-то равноценного.

-Вы вычитали это из книг, не так ли?

Триксель опустил бурдюк, вопросительно посмотрев на капитана. Тот бросил на него насмешливый взгляд.

-Из-за тех баек, что вы рассказывали моим ребятам все эти недели, в вас легко разглядеть книжного червя.

Горбун улыбнулся; его узловатые пальцы вкрутили деревянную пробку в горлышко кожаного сосуда.

-Книжные черви, как известно, в большинстве своём оказываются умнее других людей, дивайн. Поэтому мне не стыдно признавать свои ошибки. Я сказал что-то неправильное?

Он протянул бурдюк капитану. Тот поднял бровь и покачал головой.

-Диастрийцы, может, и были такими, какими вы их описываете, при первой встрече с нашей расой. С тех пор прошла тысяча лет, и даже въевшиеся, на первый взгляд, привычки, стали пережитками прошлого. Они продолжают торговать, и ещё можно воочию увидеть церемонию обмена подарками при встрече, но теперь это просто красивое зрелище, а не строгая необходимость. Платы за проход от нас они не потребуют, если вы вели речь к этому.

-Думаете, на них так повлияли люди?

-А почему вас интересует моё мнение?

-Вы произвели на меня благоприятное впечатление на Хесме. Я искал начитанного человека с широкими взглядами. Мнение таких людей всегда интересно услышать.

Капитан кивнул.

-Влияние имело место быть, безусловно. Но я бы не стал говорить о людях, как о ключевой причине изменения. Диастрийцы бы изменились при встрече с любой расой. Они всегда меняются, и очень быстро. Может быть, завтра в Шуруппаке я и сам найду, чему удивиться.

Триксель смотрел на своё отражение, ничего не отвечая. Поняв, что разговор окончен, Двин Скригид пошёл в носовую часть ладьи.

2

Вечерело. Моряки продолжали грести, сменяя друг друга для отдыха. Дневной зной спал, в спину дул свежий ветерок. Вокруг расстилались бескрайние поля ржи, на которых работали местные люди, получившие покровительство диастрийцев; рядом также находились поля зубовяза — растения, которое составляло основной рацион диастрийцев. Триксель знал об этом лишь понаслышке, и поэтому во все глаза всматривался в длинные участки земли, которые скрывались в сплетениях салатовых лиан.

-Видимо, способности диастрийцев приспосабливаться не распространяются на пищеварение, — ехидно заметил горбун, когда Двин проходил рядом с ним. Капитан повернулся и стал в трёх шагах в стороне от него.

-Раз уж вы распустили язык, то давайте повторим то, о чём мы говорили раньше. Во внешнем городе проблем у нас не будет — там живут только люди, точно такие, как в Хесме, Канстеле, Забрасине и других крупных городах Изры. Если не будем привлекать внимания, то всё пройдёт гладко. Во внутренний город пустят только нас двоих, остальные останутся в одной из местных гостиниц. Что вы должны сделать прежде, чем встретиться со стражниками внутренних ворот?

Триксель скривился, представив, как выглядит его физиономия в глазах Двина. Провёл рукой по щеке, пропуская между пальцев мягкие тёмные волосы. Да, вот уже и борода появилась. И как он ещё ни разу за тридцать с лишним лет не научился бриться?

-Побриться.

-Верно. Это не определяющий момент в нашей аудиенции, но мелкие детали тоже могут сыграть свою роль. У диастрийцев никто не носит бород и усов, так что не стоит излишне демонстрировать отличия.

-Как быть с рефракторами?

Капитан машинально коснулся висевшего на поясе жезла.

-Их лучше держать при себе. Спрячем их в одежде. Другое оружие у вас есть?

-Только пузырьки с ядом. Не люблю и не умею пользоваться железками.

-Не думал, что сына прославленного воина Берруна Нурвина не обучали воинскому искусству.

-За моей спиной есть такая штука, которая делает меня похожим на древнюю старуху, — Триксель брезгливо ткнул большим пальцем себе за плечо. — С ней сложно фехтовать.

-И чем вы занимались в юности?

-Химичил, — нехотя признался горбун. — И, между прочим, добился в этом немалых успехов.

Капитан насмешливо скривил губы.

-Но вашего отца алхимия не вылечила.

Триксель коротко вздрогнул, и с прищуром посмотрел на собеседника. Потом подошёл ближе и наклонился к его уху. В шёпоте горбуна засочился яд.

-Мне хватило недолгого пребывания в Хесме, чтобы узнать кое-что нелицеприятное о вас и супруге одного могучего, но, увы, безумного Теурга, чьим подчинённым вы являетесь. Если вы не желаете, чтобы Теург что-то узнал, я не советую вам упоминать предмет нашего путешествия в присутствии этих пьяниц. Вы доставите мне неудобства, но я доставлю вам казнь.

Капитан окинул Трикселя холодным трезвым взглядом и кивнул.

-Когда мы попадём во внутренний город, старайтесь молчать. Не стоит раздражать их лишними вопросами... — капитан неожиданно оттолкнулся от фальшборта и посмотрел вперёд по курсу. — Смотрите, господа. Это Шуруппак.

Река сделала крутой поворот влево, скрывшись за пятачком островельника, который подступил вплотную к воде. Чем дальше шла ладья, тем шире морякам открывался берег, протянувшийся между двух горных отрогов. Разговоры стихли, люди разглядывали приближавшуюся гавань.

Вдоль набережной уместилось множество каменных пирсов, у которых стояло несколько десятков длинных чёрных кораблей. Были тут и другие суда — неуклюжие и громоздкие в сравнении со стройными диастрийскими собратьями. В них Триксель с лёгким удивлением узнал торговые галеи, приплывшие из Канстеля. Справа, будто выросший из скалы, возвышался чёрный ствол Звёздного Маяка; раскинувшийся над ним купол света окрашивал облака в голубой цвет. Ладья подплыла достаточно близко, чтобы разглядеть на причале людей.

-Что-то я не вижу здесь диастрийцев, — заметил Фрирнед, оглядывая пристань.

-Они практически не появляются во внешнем городе, запершись в своё царстве голубых огней, — объяснил Триксель.

-Книжный червь, — пробормотал Двин Скригид так, что горбун уловил это краем уха. — Ладно, я думаю, нам хватит места между теми фигуристыми красотками. Причаливай.

Ладья медленно подошла вплотную к пирсу; умелому рулевому не составило большого труда славировать между двумя крутобокими галеями, приплывшими, судя по цветам и знаку герба, с Виноградного Изгиба. В это время Триксель неуклюже облачался в просторные одежды, одиноко стоя на корме и время от времени бросая тоскливые взгляды на капитана, которые сменил давно бесполезный меховой плащ на парадный тёмно-синий. Скорее всего, думал горбун, своей угрозой он окончательно пресёк попытки Двина наладить общение. А ведь сегодня они продвинулись на целых два шага.

"Впрочем, какая разница. Завтра я отправлюсь обратно домой".

Встряхнувшись, Триксель первым ступил на гладкий камень пирса. Сойдя на берег, он сделал несколько глубоких вдохов. После месяца борьбы с морской болезнью и морскими драконами, а также войны за уважение моряков, он мог снова ходить по земле. Сначала ему показалось, что пирс тоже качается, хотя, конечно же, подпоры были каменными и никакая волна их пошатнуть не могла.

Накатила другая волна — дурноты. Надо же, а он думал, что зелье, приготовленное перед отплытием из Хесме, больше не понадобиться. Триксель достал из маленького мешка, привязанного к поясу, зелёную склянку и вылил несколько капель содержимого себе в рот. Тошнота начала отступать и горбун ещё раз с гордостью отметил своим познания в лекарствах и алхимии. Да, в этой жизни он всего добился сам. Пока сверстники лазали по крышам, обкрадывали соседские яблони и портили девчонок, Триксель, скрывшись от чужих глаз, часами штудировал учёные книги из богатой семейной библиотеки.

Лишь однажды ему пришлось ненадолго отложить в сторону набор колб, мензурок и нагревателей. Тогда, двадцать лет назад, отец отправился на выручку защитникам Треаттиса. Почти месяц десятилетнему Трикселю пришлось управлять дивинаром, обширными землями дивайна, и, как он иногда с удовлетворением вспоминал, довольно успешно. Некоторые люди даже перестали смотреть на него, как на урода. Ему казалось, что горб подчеркнул схожесть между ним и простыми людьми. "Этот парень такой же несчастный, как и мы", — говорили они.

Глупцы, им ли жаловаться на свою жизнь. Отец и так делал для них больше, чем лорды в других краях Изры. Тёплый климат позволял снимать двойные урожаи и поставлять на столы аристократов сахарные персики, нежную, с кремообразной начинкой, паниоку, и сочные ляристенции, а низкие налоги позволяли расцветать всевозможным малым и средним предприятиям. Беррун Нурвин превратил Кебейскую равнину в житницу Изры.

"Что, в прочем, не мешает Церкви называть его Сыном Демонов".

— Триксель, посторонись!

Горбун вздрогнул, поняв, что уже с минуту стоит на месте с пустым взглядом, не давая сойти на пристань своим спутникам. Он поковылял по пирсу, разглядывая редкие колоннообразные здания, торчащие там и тут среди пёстрого моря палаток. Башни, казавшиеся вырезанными из цельной скальной породы, были отполированы до блеска, а вместо бойниц из них торчали длинные штыри. Шедший рядом Двин коротко пояснил:

-Оборонительные сооружения.

-Интересно, как они работают.

-И об этом вам тоже не стоит расспрашивать наших хозяев.

Триксель пожал плечами. К их отряду подскочили несколько хитроватого вида "застолбщиков". Они предложили посторожить ладью, пока моряки не разберутся со своими делами. Триксель вздохнул и заплатил им один золотой сарлим.

-Господа, я надеюсь, вы понимаете, что случится, если вы вздумаете угнать наше судно? — буднично произнёс Двин, обратившись к застолбщикам, и показал им рефрактор. — Я вас найду и выжму как катрейл.

-Не думаю, что они стали бы это делать, — сказал горбун, идя рядом с капитаном по широкой мощёной дороге, разделявшей портовый рынок надвое. — Насколько я знаю, средний уровень жизни в Шуруппаке выше, чем в других крупных городах Изры.

-Однако грабители и мошенники здесь точно такие, как и везде, дивайн Триксель.

-А среди диастрийцев они попадаются? — спросил горбун, разглядывая товары, лежавшие на прилавках, и неуклюже наталкиваясь на прохожих.

-Не слышал о таком, — пожал плечами Двин, и схватил спутника за ворот плаща, подтянув ближе к себе.

Подчинённые капитана шли следом, выстроившись в ряд по двое. Триксель отметил, что местные жители, торопясь по своим делам, даже не обращали внимания на рослых мужчин, чьи обветренные лица зачастую покрывали шрамы. Львиную долю мимолётных взглядов привлекали только он сам и статный, тщательно выбритый Двин.

Диастрийцы платили щедро, а посему рынок Шуруппака в изобилии товаров уступал разве что своему столичному собрату, при этом превосходя многократно в чистоте — специальные команды мойщиков каждый день начищали вымощенную серым гранитом площадь. Куда ни ступи, всюду шныряли шустрые разносчики быстрой еды. В воздухе смешались всевозможные запахи и звуки.

Рыбаки боязливо улыбались покупателям, предлагая купить свежую рыбу, выловленную в местных чистых реках и озёрах. Одетые скромно, но чисто, торговцы зерном и овощами, наоборот — кричали, размахивали гроздьями винограда и кочанами капусты, и всячески хулили товар конкурентов. Совсем иначе, чинно и учтиво, вели себя торговцы всевозможными винами с Виноградного Изгиба. А богато одетые купцы южного острова Ваэльвос, окружённые разноцветными рулонами тончайших тканей, коврами, изукрашенными причудливыми орнаментами, и шёлковыми поясами, даже не считали нужным открывать рот. Их товары привлекали внимание лишь редких богачей, поскольку на каждом предмете висела бирка с внушительным ценником. Были здесь также и торговцы оружием, и одеждой, и обувью и прочими предметами быта.

Проложив себе дорогу через шумящие людские потоки, отряд оказался перед широкими ступенями, которые вели к воротам внешних стен. Сами стены имели конструкцию жуткого вида, напоминавшую вскрытую грудную клетку, с мясом серых блоков, нанизанным на изогнутые рёбра контрфорсов. Каменное полотно и опоры казались до странности несочетаемыми, отчего Триксель решил, что одна из этих составляющих стены была построены несколько позже другой.

Отряд принялся взбираться вверх по бесчисленным ступеням, маневрируя среди верениц горожан и приезжих. Пройдя всего треть пути, Триксель чувствовал себя высохшим древесным сучком. Щёки пылали, в висках стучала кровь. Неприятнее всего была мысль, что таким темпом моряки давно бы оставили его позади. Они щадили его, и мысль об этом лишь подзуживала, заставляя убыстрять шаг. Краем глаза он видел, как Двин косится на него, но молчит.

Подъём занял немало времени. Над городом сгустились сумерки, прежде чем они добрались до исполинских ворот. Вход во внешний город представлял собой портал, фронтон которого украшал барельеф в виде продолговатого тела животного, напоминавшего ящерицу с сапфировыми глазами. Колонны портала представали диковинными лапами, покрытыми чешуёй из неведомого камня. По сочленениям чешуек волнами бежали синие огоньки, свет которых заливал ступени лестницы. Триксель издал восхищённый вздох, чувствуя, будто попал в другой мир — так на него повлияло сочетание тьмы и загадочного света.

"Это место похоже на пещеру под Канстелем", — подумал он, невольно замерев на месте. — "Похожий свет, но источник, наверное, совсем другой".

-Это авралит, — негромко произнёс Двин, призывно махая рукой. — Идёмте, у ворот Нергала лучше не задерживаться.

Они прошли через ворота и вскоре оказались на развилке трёх широких дорог. Капитан покрутил головой, словно пытаясь узнать это место.

-Заблудились? — негромко поинтересовался Триксель. — У вас не было мысли составить или купить карту?

-Мы приезжали сюда торговать с лугаль Зифрен, а не исследовать каждый закоулок города, — парировал Двин. — Так, слева у нас жилой квартал, справа квартал ремесленников. Нам направо. Наконец-то заставим побриться нашего умника.

3

Стояла глубокая ночь, когда перед Трикселем Нурвином и Двином Скригидом показались закрытые створки внутренних ворот, озарённые ровным светом фонарных столбов. Здесь горбун впервые увидел диастрийцев. Их было много — Триксель пробежался глазами по шеренгам, застывшим у самих ворот. Все как один — невысокие, но статные, мужчины и женщины, закованные в броню, на которой играли синие блики. Юбки из странного материала доходили до колен, ноги утопали в высоких изящных сапогах, по которым изредка пробегали нити синего света. За плечами висели пурпурные плащи.

По мере приближения горбун заметил на поясе каждого воина пару мечей с узкими серповидными клинками. Шлемы отсутствовали, вместо этого затылки прикрывал ворот, гребень которого был немногим выше макушки головы. Из-за этого можно было увидеть оранжевые волосы. Разнообразием отличались как причёски, так и оттенки преобладающего цвета — от бледности тухнущих угольев до насыщенности огненного перца.

Столь удивительные подробности заставляли Трикселя метаться взглядом от одной детали к другой. Двин тем временем подошёл к передней шеренге и поклонился воину, чей высокий лоб перехватывал золотой обруч с вделанным в нём бирюзовым камнем.

-Да благословит Инанна лугаль Энхенгаль и лугаль Зифрен. Я Двин Скригид, помощник Синваля Маэльдуна, дивайна архипелага Навустроза. Это, — он указал на тут же вставшего рядом горбуна, — Триксель Нурвин, сын Берруна Нурвина, дивайна Канстеля. Мы прибыли в надежде на аудиенцию лугаль Зифрен, что бы заключить сделку.

Воин, к которому велеречиво обратился капитан, сделал шаг навстречу. Широкое скуластое лицо обрамляли густые волосы цвета осенних листьев, которые ниспадали на грудь, спину и плечи волнистыми прядями. Большие миндалевидные глаза смотрели с вежливым равнодушием. От диастрийца тянуло сладким ароматом, который можно было принять за цветочный. Кивнув и протянув руку, воин и моряк обменялись рукопожатием.

"Значит, уже привыкли к таким жестам", — подумал Триксель и, быстро нашарив в сумке то, что искал, извлёк деревянную статуэтку рыбы, с остроконечным хвостом без плавника, четырьмя ластами по бокам и длинной пастью, усеянной острыми зубами.

Сделав шаг вперёд, он обеими руками протянул изделие диастрийцу. Тот вздрогнул, губы несколько изогнулись в удивлении. Он произнёс по-изритски:

-Она как живая. Это делал рефрамант?

-Нет, просто резчик из нашего города, — вежливо ответил горбун, чувствуя, как по спине струится пот. — Но он великий мастер.

Воин улыбнулся, передал статуэтку товарищу и, развязав тесёмки мешочка, висевшего у пояса, достал оттуда флейту, сделанную из странного блестящего материала. Простым жестом он протянул её Трикселю.

-Приветствую вас в Шуруппаке. Приятно, что вы чтите наши традиции. Прошу, за мной.

Развернувшись, он поманил их за собой. Шеренги солдат синхронно расступились, освобождая путь к воротам. Створки разошлись в стороны с тихим гулом; Триксель почувствовал стопами ног лёгкую дрожь земли. Он открыл рот, что бы задать вопрос, но наткнулся на предупреждающий взгляд шагавшего рядом Двина. Мысленно пожав плечами, горбун начал изучать взглядом внешнюю отделку ворот.

Ворота Эрешкигаль были гораздо меньше тех, что закрывали вход во внешний город, и представляли собой пилон цвета тёмно-красной охры, искусно покрытый барельефами и мозаикой. Оказавшись под его высокими сводами, Триксель запрокинул голову. Позолоченный потолок расчерчивали широкие линии цвета ляпис-лазури. Извиваясь, как змеи, они сходились в одной точке — синем сапфире размером с человеческую голову. Драгоценный камень источал мягкое голубое свечение, которое разгоняло ночную тьму и привлекало мотыльков. Отдалённо он напоминал сциллитумную друзу, хотя имел другую форму.

"Кто и что было источником вдохновения для искусных художников, изобразивших эти рисунки, камнетёсов и скульпторов, создавших эти барельефы? Как сапфир может полыхать изнутри мягким, завораживавшим взгляд светом? Может, стоит рискнуть и расспросить Энхенгаля? Или лучше помалкивать во благо моей миссии?" — горбун нервно тискал древко рефрактора, спрятанного под плащом.

Они прошли сквозь ворота и очутились на возвышенности, с которой открывался вид на долину, приютившую в себе внутренний город Шуруппака. Триксель поднял взгляд на чистое звёздное небо и диск луны, отливавший алым. Её лучи окунули в молоко с кровью далёкие луга, поросшие сочной травой, небольшие рощицы диковинных деревьев, в которых различались фосфоресцирующие голубым светом беседки, и аккуратные водоёмы. Каменная дорога вела прямо, разрезая зелёные участки и разветвляясь на множество ухоженных тропинок, вдоль которых раскинулись сады и дендрарии. Стояла блаженная тишина, изредка нарушаемая шуршанием живности и хлопками птичьих крыльев.

Во время спуска по склону холмистой гряды, по гребню которой протянулись внутренние стены, Двин приблизился к Трикселю, коснулся рукава плаща и кивнул в сторону. Горбун повернул голову и изумлённо приоткрыл рот.

Вдали, над ковром из верхушек высоких деревьев, возвышались исполинские зиккураты, соединённые акведуками и опутанные паутинами лиан. На горизонтальных ярусах располагались террасы с садами и парками, в косых стенах виднелись узкие желоба для сточных вод. Вершина каждого храмового комплекса имела горизонтальное сечение — оттуда в небо били тонкие лучи небесного цвета, которые пронизывали тучи и освещали их изнутри.

"Вот он, истинный Шуруппак", — со смесью восхищения и подавленности подумал Триксель. — "Всё, что я видел до ворот Эрешкигаль, было творением наших рук, грубых, неотёсанных, пытающихся имитировать искусство диастрийцев".

Он обвёл взглядом горизонт, повсюду наталкиваясь на верхушки гигантских сооружений.

"Всё, что я видел до сих пор, теперь напоминает мне гнойный нарост на лице прекрасной женщины".

4

Они добрались до храма, служившего, по-видимому, резиденцией лугаль Зифрен. В сравнении с исполинами, увиденными по дороге, здание перед ними было относительно небольшим, не достигая и верхушек стометровых деревьев.

Опять ступеньки. Гораздо меньше, чем у ворот Нергала, но тоже немало. На этой лестнице Триксель выплюнул сквозь зубы с десяток ругательств и стерпел пару насмешливых гримас Двина. Энхенгаль шёл на ступеньку выше них, и горбун, чувствуя себя по-идиотски, видел перед собой лишь виляющий из стороны в сторону металлический зад.

Прямоугольный вход преграждала каменная плита. Энхенгаль коснулся рукой стены рядом с ней, и плита с рокотом вошла в стену, открывая вид на длинный коридор, освещённый всё тем же голубым светом. Утерев рукой лоб, Триксель вошёл внутрь последним. Первое, на что он обратил внимание, были золотые узоры, которые покрывали стены и потолок. Они образовывали сложную систему из узлов, в роли которых выступали сферы бирюзового и небесного цветов. Сферы слабо мерцали, отражая внутренний свет драгоценных камней, которые усеивали низкий потолок.

"Хоть в чём-то мой горб оказался полезен", — с мрачной весёлостью подумал Триксель, глядя, как высокий Двин подогнул колени и склонил голову, чтобы не удариться ею о своды коридора.

Они ступили на идеально гладкий и чистый пол тронного зала. Лиловая дорожка из мягкой пружинистой ткани расстилалась от порога до самого трона, составленного из идеально вырезанных блоков голубого камня. Стену позади престола украшала барельефная композиция из семи сфер, соединённая прямыми линиями, над которыми расправили крылья два змееподобных существа. Над рогатыми головами завис диск из огромного синего камня, самого большого из всех, увиденных по дороге.

Рядом с троном, по обе стороны дорожки, неподвижно стояли две человекоподобные статуи, касавшиеся головами потолка. Их тела были обвешаны прямоугольными пластинами и увиты нитями и трубками, словно у танцовщиц в бусах из южных городов. Проходя по дорожке, Триксель задрал голову и посмотрел на каменные лица. По коже пробежал холодок — они были безликими. В одной руке у гигантов лежало по шесту, на которые они опирались, а в другой — камни, которые служили источником света в зале.

Триксель, Двин и их провожатый остановились подле могучих стоп. Диастрийка, восседавшая на троне, упиралась рукой в подбородок и смотрела в сторону, водя по боковой стене отсутствующим взглядом.

— Супруга, — негромко позвал Энхенгаль. — Наши гости.

Люди преклонили колено. Триксель сжал зубы от прострелившей спину боли. Скосив глаза, он заметил, что конец рефрактора выглянул из-за складки плаща. Потянув край плаща в неуклюжем подобии приветственного жеста, горбун запихнул оружие глубже в пояс.

-Да поднимитесь же, — раздавшийся голос был мягким и немного хриплым. Так шуршит опавшая листва, которую колыхает слабый ветер. — Не люблю, когда мне кланяются люди.

Триксель сразу почувствовал симпатию к его обладательнице. Она опускалась до их уровня, предлагая равенство. Ему нравился такой подход. Так поступали мудрые людей.

-Вы невероятно добры, леди Зифрен, — он поднялся на ноги, спрятав руки в широкие рукава плаща, и принялся жадно разглядывать диастрийку.

Лугаль разительно отличалась от его матери, какой он её запомнил, будучи ребёнком. Амфирен походила на прекрасную человеческую женщину, тогда как черты лица Зифрен были куда более грубыми и странными. В нём выделялось что-то сугубо мужское, точно так же, как в Энхенгале угадывалось нечто женственное и манящее. С другой стороны, в диастрийке имелась та самая изюминка, которая придавала очарование и курносому носику, и широким скулам, и чересчур покатому лбу. Волосы, доходившие до шеи и имевшие цвет закатного солнца, стягивал золотой обруч, подобный тому, что носил Энехенгаль. На женщине было надето пепельно-серое платье, подвязанное алым кушаком, а плечи обнимал узорчатый плащ. Она выглядела эффектно в своей экзотичности.

Прошло несколько мгновений, прежде чем Триксель собрался с мыслями. Задолго до прибытия в Шуруппак он представлял себе этот момент, раз за разом прокручивая в голове свою речь и тон, которым он будет её произносить.

-Для своих лет вы выглядите просто потрясающе, — честно брякнул он.

Рядом шевельнулся Двин, который наверняка посмотрел на него, словно на идиота. Сзади раздался смешок Энхенгаля; диастриец обошёл их и прислонился плечом к каменному шесту, на который опиралась статуя. Лугаль моргнула и расплылась в довольной улыбке.

-Последний раз я слышала искренний комплимент от человека как раз в тот день, когда встретилась с Питером Бруссом. Думаю, если бы не этот комплимент, то мы бы не наладили так быстро отношения с предводителем ваших предков. Они заявились на наш континент весьма неожиданно.

Триксель сдержанно кивнул, тем не менее чувствуя, как дрожат колени. Одно дело читать о том, что сидящей перед ним диастрийке тысячи лет, и совсем другое — когда она вдруг начинает говорить о событии тысячелетней давности так, словно это было вчера.

-Вы не обиделись, леди Зифрен? — осторожно поинтересовался Двин.

-Ах, Двин Скригид, моя внешность перестала восхищать сначала моих подданных, потом супруга, а потом и меня саму. И случилось это ещё до того, как я прожила одну вашу жизнь. Тем не менее, вспомнить о ней всегда приятно, хоть поводом для этого и была грубая лесть дивайна Трикселя.

Горбун взглянул на женщину с некоторым уважением и удовлетворением. Лугаль явно была практичной женщиной. С такой можно говорить начистоту, не боясь странной реакции.

-Да, леди Зифрен. Я не лицемер, что бы это отрицать. Можно мне...

"Присесть", — хотел закончить Триксель, чувствуя, как от долгого стояния начинает ныть спина.

-Конечно, говорите, — Зифрен подняла ладонь. — Что вам от меня нужно?

"Немножко гостеприимства", — мысленно произнёс горбун, кривясь от боли в горбу. — "И ещё чашечку чая с апельсиновой цедрой".

-Зифрен, — почёсывая лоб, Энхенгаль обернулся к супруге. — Наверное, у него проблемы со спиной.

-У них бывают такие дефекты? — диастрийка наморщила лоб. — Ну, избавиться от него мы не можем. Он не наш подданный, так что диастрийские законы на него не распространяются.

-Я думаю, — с несколько ошалевшим видом произнёс Двин, — лугаль Энхенгаль имел в виду, что дивайну Трикселю нужно присесть, дабы уменьшить боль в спине.

-Точно, — Энхенгаль совершенно по-человечески щёлкнул пальцами и подмигнул капитану. — Сейчас принесу кресло.

Диастриец удалился. Триксель молчал, не решаясь затронуть тему избавления от дефектных существ. Зифрен посмотрела на подлокотник трона, и указательным пальцем вырисовала на его гладкой поверхности какую-то фигуру.

-Вы ведь сын Амфирен?

-Да. Я не стыжусь этого, если вам интересно.

-Это похвально. Союз человека и диастрийки необычен. Я не знала, что от него могут родиться дети.

-Как видите, я здесь. Я и мой горб.

Зифрен задержала взгляд на его спине, потом посмотрела в пустоту поверх его плеча.

-Беррун и Амфирен нанесли мне тяжкий удар, убежав из Шуруппака, — медленно произнесла она. — Мой народ немногочислен, и подобный поступок был крайне неуважительным и болезненным.

"И что ты хочешь от меня услышать, рыжая бестия? Что бы я извинился за то, что меня произвели на свет?"

-Возможно, это вас успокоит, но моя мать бросила нас с отцом, когда мне было пять лет. Я считал, что она вернулась в Шуруппак.

-Нет, мы её больше не видели, — сказал Энхенгаль, который вышел из неприметного входа в боковой стене, держа в руках два стула. — Думаю, вы будете рады этим креслам, когда начнёте торг. Годы не отбили у моей супруги любовь к этому занятию.

-Супруг, я ещё ничего не решила, — резко отозвалась Зифрен. — Мы как раз окунулись в недавнее событие, связанное с Амфирен.

-Возможно, нам стоит поговорить об этом после дела? — мягко, но настойчиво уронил Триксель, покорно опустив голову.

Диастрийка задумалась, вновь глядя поверх его плеча. Триксель обернулся. Никого. Наверное, это одна из причуд женщины. Наконец, её взгляд стал осмысленным. Она вздохнула.

-Что же, рассказывайте.

Триксель с готовностью кивнул.

-Леди Зифрен, я прибыл сюда из-за своего отца. Полгода назад, незадолго до моего отплытия, его поразила странная болезнь. У меня имеются некоторые познания в алхимии и лечении травами, но они оказались бесполезны. Не помогли и другие лекари. В отчаянии я перепробовал все варианты, к которым имел доступ, с тем же результатом. Именно тогда я понял, что нужное мне лекарство может находиться именно здесь. Я сразу снарядил корабль, пересёк два океана и заключил сделку с дивайном Двином. Без него я не надеялся сюда попасть, по понятным причинам. И вот, стоя перед вами, я надеюсь лишь на вашу милость.

Триксель умолк, восстанавливая дыхание. Во время речи он заставил потрудиться лицевые мышцы, чтобы придать себе вид сокрушённого и потерявшего всякую надежду человека. Словно она, могущественная Зифрен, была единственной соломинкой, способной вытащить его из трясины.

Так оно, в общем-то, и было на самом деле. Горбун не знал, куда ещё пойти, если ему откажут в Шуруппаке.

-Дивайн Триксель, я знал вашего отца, — негромко сказал Энхенгаль, подойдя ближе к горбуну. — Он отличался хорошим телосложением и здоровьем. Сложно поверить, что его могла поразить неизлечимая болезнь. Опишите симптомы.

Триксель пустился в перечисление.

-А ещё он порой становится похожим на ребёнка, — закончил он. — Его разум словно перестаёт понимать, где он и кто он. Иногда я прихожу проведать его в опочивальне, и он кричит, считая, что я грабитель или наёмный убийца. Он всё чаще перестаёт меня узнавать.

Триксель почувствовал, как щиплет в уголках глаз. Сжав зубы, он прогнал предательскую слабость. В зале воцарилась тишина. Горбуну показалось, что Зифрен и Энхенгаль разговаривают взглядами. Что-то между ними было неладно. Со стороны они казались ему рассерженной змеёй и заклинателем, который пытался её успокоить.

"Должно быть, тысяче лет негативно сказываются на отношениях".

-Лично я думаю, что это... — не выдержала женщина.

-Супруга... — предупреждающе поднял ладонь мужчина и посмотрел на Трикселя. — Дивайн Беррун многое для вас значит.

-Я приплыл ради него сюда, лугаль, — просто сказал человек, глядя на Зифрен.

Глаза диастрийки сузились, но через мгновение её лицо разгладилось и стало приветливым.

-Тогда начнём торг.

Коротко кивнув, Триксель приготовился к долгому спору. Раскрасневшийся Двин прочистил горло, чтобы поддержать его, как было условлено. Зифрен сцепила перед собой ладони и впилась в горбуна взглядом медовых глаз.

-От тебя, дивайн Триксель Нурвин, мне нужна лишь одна незначительная услуга. Когда я призову тебя к исполнению твоей части сделки, ты скажешь "Да".

Триксель наморщил лоб и посмотрел на Энхенгаля. Тот в свою очередь хмуро уставился на супругу. Двин почесал щёку.

-Слово "Да"? — уточнил горбун. — Я должен один раз сказать слово "Да"?

-Да, — улыбнулась Зифрен.

-Это "Да" будет подразумевать за собой согласие что-то сделать?

— От тебя мне требуется лишь произнесение слова вслух, громко. После этого твоя часть сделки будет считаться выполненной. Если я попрошу тебя совершить самоубийство, и ты скажешь "Да", то тебе не нужно будет его совершать.

-И до какого момента будет действовать наша сделка?

-До твоей или моей смерти, разумеется.

-В чём подвох, простите за подозрительность?

-Никакого подвоха. Я могу просто спросить, прекраснее ли я всех женщин на свете, и ты скажешь "Да". Безобидная просьба, на мой взгляд.

Триксель задумался, борясь с сомнениями. Ему очень не нравилось это условие. Оно было слишком простым и одновременно непонятным, чтобы можно было сразу увидеть настоящую цену, уплаченную за жизнь отца.

"Впрочем, какой у меня есть выбор? Вдруг она попросит согласиться с какими-нибудь пустячными словами? Во время беседы она не раз показывала свою странность. Может быть, всё обойдётся".

-Посмотри на моё великодушие, — мягко произнесла женщина, словно почуяв его внутренний конфликт. — Я могла приказать тебе совершить убийство, или потребовать половину дивинара твоего отца. Я могла даже потребовать взамен то, что спрятано под Канстелем.

Триксель похолодел, в голове промчался вихрь из панических мыслей.

"Откуда она знает? В замке есть шпион? Но зачем ей это?"

-У меня нет других вариантов, верно?

-Верно.

-Что же, тогда я согласен.

-Прекрасно, — Зифрен встала с трона и спустилась по голубым мерцающим ступенькам. Триксель в свою очередь поднялся с кресла и шагнул навстречу ей, согнувшись, словно побитый пшеничный колос. Когда они сошлись, оказалось, что ростом женщина едва доходила ему до груди. Задрав голову, она посмотрела в его глаза и протянула небольшую изящную ладонь. Горбун крепко сжал её в своей, сухой и узкой.

Ничего не произошло. Триксель криво улыбнулся.

-Я думал, нам придётся расписываться кровью или закреплять договор ещё каким-нибудь экстравагантным способом.

Рукопожатие распалось.

-Мы не варвары, дивайн Триксель. Давайте прощаться. Мой лекарь будет ждать вас у ворот Эрешкигаль завтра утром. Учитывая последние события, я думаю, вы захотите скорее вернутся в родной дивинар.

-А что случилось? — настороженно спросил Триксель.

Зифрен задрала бровь. Энхенгаль шагнул вперёд, поднимая ладонь в успокаивающем жесте.

-Ваш Пророк, Мират Отраз, умер.

Триксель и Двин обменялись испуганными взглядами.

Глава 3. Увядшая династия.

... Сегодня, наконец, подул восточный ветер.

Я стоял на дворцовой террасе и слышал его вдохновляющие напевы,

которые твердили о переменах к лучшему.

Рядом стояла Тсеритса; на ней был купленный мною плащ из светлюнок.

Мы счастливы.

Последняя запись из дневника Тадеуша Мендрагуса, последнего Драконьего Пророка, сделанная накануне его убийства,

1025 год от создания Триединой Церкви.

1

Дивайн Керберская, Миранда Мендрагус писала письмо, склонившись над гладкой кремниевой поверхностью стола. Движения её руки, в которой лежало перо, были твёрдыми и уверенными. На листе жёлтого пергамента быстро возникали плавные линии и острые росчерки. Рядом потрескивал маленький огонёк лампадки, едва разгоняя мрак комнаты-пещеры и навевая сон. На письмо упала чёрная прядь волос. Миранда убрала её и посмотрела на тумбочку рядом со столом. На ней стояла маленькая иконка, изображавшая лики Трёх Богов. За последние несколько дней женщина провела в молитвах больше времени, чем за все предыдущие годы. Вот и сейчас она прошептала короткий заговор:

— Ум"ос Всеобъемлющий, прошу, обереги моих детей. Кебея Вдыхающая Жизнь, защити маленькую ромашку Крину — она скоро свяжет семьи Лейсеров и Мендрагусов. Ориду Землекрушитель, наставь на верный путь сына — ему предстоят тяжёлые испытания. Я отобью вам сколько угодно поклонов, только помогите им.

Прошептав молитву, Миранда вздохнула.

"Молитвы облегчают груз на душе", — говорил покойный Навас Герцалис, настоятель храма в Алеппо. Тогда она была ещё юной девушкой и любимой дочкой Кархария Велантиса, дивайна Алеппо, а ныне регента Изры. И, конечно, тогда она пропустила эти слова мимо ушей и вспомнила лишь недавно, после письма от брата, который жил в столице.

Вглядываясь в размашистый почерк Коппли, Миранда чувствовала, как из-под ног уходит земля. Она так мечтала о смерти Пророка Мирата, что теперь не могла понять, отчего сердце наполняется таким страхом. Ей пришлось через силу изобразить радость для сына, который стоял тогда рядом. Слишком часто она говорила ему о высокой судьбе. Когда Цеппи родился, в руках старой служанки она видела не крепкого тяжёлого младенца, а будущего Пророка. А теперь Миранда с ужасом думала, что будет с сыном, когда он отправится в столицу, ведь там царит жизнь, отличная от той, что в Кербергунде или родном Алеппо.

Миранда поёжилась от холода, несмотря на привычку. Всю жизнь она провела в горах. Сперва Алеманы, край её детства, а после, когда она взяла фамилию мужа, Керберы. Здесь ей нравилось больше, здесь она чувствовала себя уверенней, спокойней. До недавних дней она могла справиться с грузом ответственности. Сейчас же давление стало почти невыносимым, стачивая её волю как волны камень.

Белоснежных плеч, с которых сползла шерстяная накидка, коснулись тёплые и шершавые руки. Тело Миранды отозвалось на прикосновение, как в первый раз.

-Ты не спала? — Венбер всегда говорил с ней не так, как с другими. Даже хриплый голос становился мягче. — Я могу чем-то помочь?

Миранда зажмурила глаза, купаясь в волнах удовольствия от ласковых прикосновений его рук, больших и сильных. Так было и в первый раз, после того, как Миклавуш снова бросил её.

Муж, глава семейства, стал всё чаще исчезать из Кербергунда, да и из Драконьего Языка тоже. Иногда он не бывал дома неделями, а потом неизвестно откуда левитировал в свою опочивальню и засыпал в одиночестве. Даже спать они стали раздельно. Она винила во всём проклятые ноги, которые потерял Миклавуш, она плакала, словно маленькая девчонка, но затем успокоилась и собралась.

Отец часто говорил, что Велантисы не имеют права сгибать спину под весом проблем. И Миранда пообещала себе, что возьмёт вожжи судьбы в свои руки, ведь только от неё зависели две маленькие жизни, её лучики света, её дети. А однажды, когда Миклавуш вновь исчез, она случайно осталась наедине с телохранителем Венбером. С самым верным ей мужчиной, поняла вдруг она тогда. Страсть вспыхнула между ними как пожар, а теперь, спустя почти десять лет Миранда уже не понимала, кто её настоящий муж. И что самое обидное — Миклавуш даже не замечал того, что она ему изменяла. А если и замечал, то не подавал виду, что было вдвойне обидно.

Через некоторое время пламя страсти пришлось затушить — на тридцатилетнюю женщину свалились вся работа, что должен был выполнять муж. Вместо него она следила за тем, исправно ли простаки и ренеды платят подати, в каком состоянии находится Кербергунд и Драконий Язык. Приходилось краснеть, продавая земли разбогатевшим торговцам с запада — у некогда богатого и знатного рода оскуднела казна. На этот раз ей пришлось заплатить слишком большую цену — обручить Крину с Каем Лейсером, молодым сыном одного из богатейших купцов Изры. Процесс обручения происходил на расстоянии — кольцо жениха она отправила посылкой в Пенсероль, а оттуда пришло кольцо невесты — серебряное с огромным аквамарином нежно-голубого цвета.

— Нет, только не сейчас, — наконец ответила Миранда, гладя Венбера по руке. — Когда приехали Лейсеры, нам нельзя расслаляться. Предстоит ещё столько сделать.

Венбер присел на краешек стола и посмотрел на женщину.

— Если ты волнуешься за малышку, то зачем выдавать её замуж за этого Кая? В чём проблема?

Миранда хлопнула ладонью по столу.

— В том, что мы слишком бедны, чтобы показать сына в выгодном свете. Жених не должен выглядеть как третьесортный ренед, иначе дочь Мирата на него даже не взглянет. Я предложила Лейсерам купить землю и у восточных склонов Кербер, но они отказались. Пришлось идти другим путём.

Венбер недоуменно пожал плечами.

— У Цеппи и без дорогих одежд найдётся, чем зацепить дочь Пророка.

-Да?

-Он храбрец, — веско произнёс мужчина.

-К сожалению, храбрость далеко не самое важное качество, которое требуется от будущего Пророка. Здесь нужны ум, хитрость, подвешенный язык и умение играть грязно. Другие претенденты не будут сидеть, сложа руки.

-Думаешь, все эти Дастейны, Маэльдуны и Нурвины могут здорово напакостить нашему парню?

Миранде понравилось, что Венбер назвал её сына "их". Это грело душу, которую после измены мужа едва не сковали ледяные доспехи. Такое к ней отношение Миклавуша иначе как изменой женщина назвать не могла

-Сами претенденты нет. Ты их видел? У Сольвейга Маэльдуна рыбий жир вместо мозгов, но его безумный отец владеет крупнейшим военным флотом Изры. У Бавалора Дастейна, говорят, повадки мужеложца, но его матери, Ювалии, досталась хитрость и беспринципность её покойного дяди, Кеврана. Она пойдёт на убийство, если это поможет её сыну получить титул. А этот ужасный горбун? Говорят, он однажды одним своим видом отправил в обморок хор Канстельского храма. Но его отец, Беррун, один из самых могущественных рефрамантов нашего времени. Перед его репутацией мало кто устоит.

-Тогда, может быть, вообще бросить эту затею? Знаешь, чего хочу я? — Венбер мечтательно запрокинул голову и посмотрел на низкий потолок пещеры. — Я хочу, чтобы он вступил в армию. В полке Горнилодонов он бы достиг славы Лейфа и Конкрута. И тогда ему не захочется быть каким-то там Пророком.

Миранда фыркнула.

-Рефраманту идти в солдаты? Вот такой судьбы я ему не пожелаю. К тому же, он иногда бывает таким глупым, упрямым и заносчивым, что на войне это сыграет с ним злую шутку.

— Ты слишком невысокого мнения о нём.

-А если ты знаешь его лучше, чем я, то тем более понимаешь, что за ним нужен глаз да глаз... Ему не хватает отца.

-Ты меня обижаешь, — тихо сказал Венбер.

Миранда ошеломлённо замерла, понимая, что сказала глупость.

— Прости, — она приложила ладонь к его щеке. — Я в последнее время как белка, которую загнали в угол — готова напасть на любого, кто подойдёт близко. Давай поговорим об этом, когда отправим Крину в дорогу с Лейсерами, ладно? А сейчас отпусти — я должна отправить послание Коппли, чтобы приготовил всё к нашему приезду. А ещё этот пир...

— Кстати о пире, — Венбер слез со стола. — Ты не против, если мы с ребятами немного пошалим?

Миранда погрозила ему кулаком.

-Ни в коем случае. От этого пира зависит слишком много судеб.

-Значит, мы пошалим так, что никто и не заметит, -подмигнул мужчина, и разгладил усы. — Пойду поищу Цеппеуша. Не знаешь, где он?

-Не видела его с вчерашнего вечера, — произнесла Миранда, читая письмо. — Наверное, на тренировочном поле.

-Либо в постели у очередной подружки из Драконьего Языка, — Венбер поскрёб щёку. Женщина подняла на него притворно-сердитый взгляд.

-Всё, я ушёл.

2

Медленно распалялся огонь нового дня, окрашивая в медный белые верхушки Керберских Гор. Над горной крепостью Кербергунд стояла сонная тишина. Мирно посапывали на своих постах стражники, храпели в конюшнях лошади, нежилась в постелях многочисленная прислуга, не желая входить в новый день, с его заботами. Только Миранда Мендрагус бодрствовала в своей подземной комнате.

Венбер шёл по винтовой лестнице одной из двух башен, которые буквально вросли в скалу. Ему показалось, что когда он вышел из тоннеля, ведущего под гору, во внутренний двор, то со стороны башни донёсся треск двери. Это мог быть стражник, сходивший отлить, а могла быть и непоседливая тринадцатилетняя девчонка, которая страстно желала общения с прибывшим совсем недавно Каем Лейсером.

Мужчина поднялся на третий ярус, где находилась дверь, ведущая к галерее крепостной стены. Здесь же располагалось помещение для стражников. Двое мужчин в серых одеждах с гербом дома Мендрагусов — красным драконом, извергавшим пламя — лежали на столе лицом вниз. Рядом валялись игральные карты, деревянные кружки были опрокинуты, и тёмная жидкость медленно сочилась между щелями в столе.

Первым порывом было подойти к спящим и залепить им хорошего тумака. Цокнув языком, Венбер преодолел искушение, и толкнул дверь. В галерее было тихо и светло. Бойницы смотрели на юго-восток, в сторону полуострова Западный Клык и залива Ваэльвос. Мужчина поморщился от ослепляющего оранжевого света, который пробивался внутрь.

В дальнем конце помещения, которое изгибалось, вторя крепостной стене, негромко разговаривали молодые люди. Светловолосая девочка придерживала сведёнными края тяжёлого мехового плаща и, задрав голову, слушала высокого статного юношу. На нём была надета длинная, до колен, и с широкими рукавами светлая туника, подвязанная поясом с замысловатым узором из золотых нитей. Светлые же штаны были заправлены в сапоги из бежевой кожи гесторнеса. Пожалуй, только золотые нити и дорогая кожа выдавала в нём представителя высшего класса. В большинстве своём, знал Венбер, те предпочитали носить вычурные платья, робы и мантии, с плащами и высокими остроносыми сапогами.

Кай Лейсер говорил, видимо, что-то очень забавное, судя по их улыбкам. Венберу хотелось испортить им настроение.

-Доброе утро, дети.

Парочка подскочила, испуганно уставившись на него.

-Оно было очень добрым, дивайн Венбер, — вежливо кивнул юноша.

-Да ладно тебе, парень, я не владею ничем, кроме моего рефрактора. Не нужно титулов.

-Но я слышал, что вы уже давно служите леди Миранде, и стали ей своего рода верным другом.

Венбер хмыкнул.

"Ишь ты какой. Намекает мне тут..."

Он подошёл к ним, положил руку на плечо Крине.

-У тебя всё хорошо?

-Всё было хорошо, — Крина съёжилась под плащом, словно её настиг студёный ветер.

Венбер мысленно вздохнул и посмотрел на Кая, который был на голову выше него.

-Надеюсь, вы уедете отсюда, храня лишь хорошие воспоминания об этом месте.

-Венбер, единственное, что я могу сказать — это то, что я вам не враг. И я никому не дам обидеть леди Крину. Клянусь богами, это правда.

Мужчина посмотрел на него. Затем нехотя кивнул и, подойдя к одному из проёмов галерее, выглянул наружу. Внизу, между отрогов скал, змеёй вилась узкая дорога, которая оканчивалась у серой стены Кербергунда, плода рук множества искусных камнетёсов. По правую сторону от дороги отвесно вверх уходили чёрные скалы. По левую сторону, далеко внизу, несла воды могучая Лиара. Широкая лента реки блестела в утреннем тумане, окутавшим подножья гор.

-Крина.

-Что, дядя?

-Ты знаешь, где твой несносный брат?

-Нет, — неуверенно ответила девочка.

-Крина...

Девочка придвинулась ближе к Каю.

-Не скажу. Мы храним секреты друг друга.

-Понимаю. Этого достаточно, — Венбер оттолкнулся рукой от стены. — Дивайн Кай. Если вы хотя бы помыслите причинить вред этой девочке, то я это сразу пойму. А поняв, найду и сдеру шкуру. Повешу её в своей комнате над камином. Не сомневайтесь и не принимайте это за шутку. Хорошего вам дня.

Кивнув обоим, он пошёл обратно к двери, чувствуя спиной гневный взгляд девочки и озадаченный — юноши. Вероятно, Лейсер действительно имел только благие намерения, но это не значит, что он, начальник охраны дивайна Керберского, не должен принимать предупреждающие меры. А Крина... Если уж она утаивает место пребывания брата, то он точно не может заниматься чем-то благопристойным.

"А значит, пора вновь наведаться к кузнецу в Драконий Язык". Венбер остановился возле спящих стражников и подвигал усами. Только сперва он разоберётся с этими болванами.

3

Выйдя из башни, Венбер некоторое время стоял, поглаживая усы. Определившись, он быстрым шагом направился к узкому входу в тоннель, зиявшему в отвесной стене из тёмной породы. Пересекая дворик, мужчина полюбовался солнечными бликами, игравшими на ней, словно на зеркале. За этим чёрным зеркалом скрывались огромные каверны, связанные между собой множеством коридоров и подъёмных площадок. Тоннель вёл под и сквозь гору, выходя на обратную сторону, за которой расстилалась зелёная долина и город с говорящим названием Драконий Язык.

Под землёй начали просыпаться люди. Вокруг засновали слуги: катили бочки с вином и пивом из глубоких погребов, тащили телеги, груженные зеленью и мясом, выносили в главный зал столы и скамьи для гостей. Кербергунд готовился к празднеству. По дороге Венбер проверил охранные посты, поговорил о грядущем пире с Витальтом, сенешалем крепости, и выбрался на поверхность, когда солнце уже поднялось над белыми шапками Кербер.Встав на уступе, он несколько минут любовался пейзажем.

Впереди расстилалась Кербергундская долина с её вогнутым дном, покрытым луговой травой и цветами. Со всех сторон её окружали могучие серые горы с сахарно-белыми верхушками. Посреди долины маковым цветом алели черепичные крыши Драконьего Языка. Город имел вытянутую форму, что, вкупе с белыми клыками гор, и стало причиной такого названия.

Вынырнув из пучин сентиментальных мыслей, Венбер вздохнул и зашагал вниз по широкой каменистой дороге. Стен вокруг города не было, и она вывела его к главной улице, которая носила имя Тадеуша Мендрагуса. После гама подземной крепости, стоявшая здесь тишина подействовала на него очень благостно. По уложенным брусчаткой улицам ещё не текли людские толпы, не гомонил расположенный на центральной площади рынок, пустовали питейные заведения и немногочисленные бордели. Местные жители словно самоустранились в пределе созданного ими уютного мирка, ведя негромкую и неторопливую жизнь. Редкие прохожие, завидев на поясе Венбера рефрактор, приветствовали мужчину почтительным кивком. Тот привычно поднимал ладонь в ответ. "Серая роза", как он любовно называл трофей, добытый в битве у Кебеи, служила ему около десяти лет.

Наконец, мужчина остановился напротив опрятного двухэтажного дома, в котором располагался оружейный магазин. Толкнув незапертую дверь, он вошёл внутрь. В лавке стоял полумрак. За прилавком скучающе сидел невысокий подросток и читал книжку. Услышав стук двери, он поднял глаза на вошедшего мужчину.

— Подождите полчаса. Мы пока закрыты.

-В доме ещё кто-нибудь есть? — спросил Венбер, разглядывая оружие, развешанное на стене позади паренька. — Я пришёл за своим оболтусом.

— Я вас не понял, господин.

— Да всё ты понял, — шевельнул усами Венбер. — Ты ведь братец Станы? Папаню я твоего знаю, и сестру тоже. Мой оболтус должен быть здесь.

Он положил руку на рукоять рефрактора, и это произвело должный эффект. Подросток часто закивал и указал на лестницу слева от прилавка.

-Неужели так сложно сразу понять, кто я? — бросил ему Венбер и взбежал по лестнице, очутившись в коротком коридоре с тремя дверями. Толкнув первую, он присвистнул.

В маленькой комнатке стояли сшибавшие с ног запах пота и затхлость. На кровати, в смятых одеялах и перекрученных простынях лежали трое — юноша и две девушки. Мускулистые руки юноши свободно лежали на голых спинах девушек, голова повёрнута в сторону вошедшего. Наконец, он приоткрыл один глаз и неуклюже махнул ладонью, словно пытаясь разогнать морок в виде Венбера.

-Моё терпение лопнуло, Цеппеуш, — произнёс мужчина, разглаживая усы. — Вставай, возвращаемся домой.

Юноша застонал и открыл второй глаз.

-Кебею в зад, неужели я протрезвел? — прохрипел он. — Я решил, что у меня галлюцинация.

-Замечательно, — процедил Венбер, встал одной ногой в пыльном сапоге на край кровати и, крепко ухватив Цеппеуша за руку, стащил его на пол. Девушки даже не шевельнулись.

-Я расскажу всё матушке о том, как ты ведёшь себя с будущим Пророком, — сонным голосом пообещал Цеппеуш, прикрыв ладонью своё мужское достоинство и начав медленно подниматься на ноги.

-Ты так быстро принял её решение?

-Я не хочу её огорчать, дядь. Она и так натерпелась за все эти годы, а поддержать её, кроме нас с сестрёнкой, некому.

-Ну, ты забываешь про меня.

-Ага — верный начальник охраны. Наверное, ты знаешь, как её подбодрить, — буркнул Цеппеуш и направился к выходу. — Подожди, мне нужно отлить.

Венбер подошёл к окну, распахнул ставни, осторожно выглянул наружу. Людей стало больше. Мимо лавки напротив прошёл отряд в жёлто-синих одеждах — солдаты Регана Лейсера, будущего свёкра Крины.

-Ты разговаривал с Каем? — громко спросил мужчина.

-С кем? — донеслось из уборной. — А, с тем парнишкой? Нет, а что с ним?

-Удивительно, но ничего плохого. Малость язвительный, да, но чего ещё ожидать от сына одного из богачей? Зато говорит прямо в лицо. Пообещал оберегать Крину.

-Дядь, обычно все они кажутся хорошими с первого взгляда. А потом раз — и сделают что-нибудь дурное. По себе знаю, — Цеппеуш вошёл в комнату и начал одеваться. — Я собирался как следует поговорить с этим Каем. Он может вещать что хочет, но оставить в его мозгах напоминание мы обязаны.

Венбер поморщился.

-Только не вздумай испортить этим напоминанием помолвку. Это огорчит твою мать не меньше отказа добиваться руки дочери Пророка.

Цеппеуш пожал плечами и посмотрел на спящих девушек.

-А они часом не умерли?

-Пойдём, шутник демонов, — Венбер дал ему лёгкий подзатылок. — Пока ты не стал Пророком, ты находишься в моём подчинении, рядовой Цеппеуш. О приключениях с симпатичными простушками придётся забыть.

-Я не знал, что в твоём понимании охранять значит командовать.

-Если тебя не направлять, сынок, ты загонишь себя в могилу. Таким образом, я тебя охраняю.

Они спустились на первый этаж.

-Передавай привет папане, — бросил Венбер пареньку за прилавком и вытолкал Цеппеуша на улицу. — А теперь серьёзно. Сынок, ты понимаешь, чем рискуешь, кувыркаясь с малознакомыми бабами?

Юноша уныло кивнул.

-Я ничего не скажу Миранде, — продолжил мужчина. — Потому, что не хочу, что бы она переживала. Но я сам устал, понимаешь? У тебя родилось уже три бастарда. Три. Слава богам, они не оказались одержимыми, а то пришлось бы объясняться перед экзоркуторами, проводить идиотские обряды, и краснеть перед высшим светом. Теперь, когда ты собрался бороться за изумрудный трон, тебе нужно держать себя в узде. Понимаешь?

-Да, дядя.

-Надеюсь. Куда ты сейчас пойдёшь?

-На тренировочное поле. Поупражняюсь с мечом, и потом приведу себя в порядок к пиру.

-Это правильно, — произнёс Венбер и добавил. — Подумай о том, как восприняли бы твои выходки в столице. Изре такой Пророк не нужен.

Остальное время до входа в тоннель они шли молча. Наконец, Цеппеуш развёл в сторону руки и подставил лицо под тёплые солнечные лучи.

-Дядя, сегодня последний мой вечер дома. Надеюсь, он будет особенным.

4

Громадный зал секретного арсенала крепости хранил в себе величественную тишину. Гладко стёсанные стены уходили высоко вверх, закругляясь у потолка; оранжевые блики магических огней играли на блестящей чёрной поверхности. В центре зала находилось базальтовое возвышение высотой в полтора метра. На плоской горизонтальной поверхности, устланной алым отрезом шёлковой ткани, лежал рефрактор. Длина оружия была чуть меньше метра, а основу составляла угольно-чёрная древесина солнцедава, отполированная до блеска. Ниже ребристой рукояти мертвецки белел острый прямой зуб длиной с полтора указательных пальца. Верхушку древка увенчивал крупный кристалл рубинового цвета. На его многочисленных гранях подрагивали огни факелов.

-Наконец хоть кто-то из Мендрагусов воспользуется наследием предков, — произнёс Штруд, бережно протирая древко жезла чистой тряпкой. Старый рефрамант был личным магом дивайна и одновременно инжинарием — мастером тайных ремесёл. Он был единственным в Керберах, кто мог изготавливать рефракторы и другие рефрамантические устройства. Его труд ценился превыше любого другого.

-Вы знали, что я приду? — под низкой аркой входа возникла высокая и широкоплечая фигура юноши.

-Дивайн Цеппеуш, с самого детства вы не проявляли никакого интереса или пиетета к семейным реликвиям, — старик с улыбкой повернулся к гостю. — Но я знал, что скоро придёт время, когда вы явитесь за символом власти. В истории Изры Алый Клык и Драконьи Пророки всегда были неразделимы. Это оружие понадобится вам, если вы вознамерились занять изумрудный трон.

-Отцу всегда было наплевать на своё происхождение, — заметил Цеппеуш, став рядом с мастером и посмотрев на элегантное оружие. — А я невольно брал с него пример. Сейчас я жалею об этом.

-Никогда не поздно вернуться назад и начать всё сначала. Ваши предки заслуживают того, чтобы вы помнили о них, и осознавали, что связаны с ними.

-Вы говорите о них с воодушевлением, но я слышал лишь о бесконечных войнах с Алсалоном. Что хорошего они сделали?

-Они позволили родиться вам, — старик блеснул глазами. — И поколениям после них. Я думаю, уже этого достаточно, что бы отзываться о них с уважением.

Цеппеуш взял в руки рефрактор.

-Вы считаете, что этот жезл сделает меня настоящим правителем?

-Алый Клык стал известен благодаря Ссесушу Мендрагусу, а не наоборот. Вершить великие дела с его помощью могли только великие люди.

-Значит, это простая безделушка.

-Конечно. Только её владелец может сделать из неё легендарное оружие.

Цеппеуш рассмеялся.

-Вы подталкиваете меня к великим свершениям, дедушка?

-Я был верен вашей семье пятьдесят лет своей сознательной жизни, дивайн. Кому, как не мне хотеть, что бы вы добились успеха.

Юноша перестал улыбаться и недоверчиво посмотрел на Штруда.

-Так не сомневаешься в том, что я стану Пророком?

Пронзительные зелёные глаза Штруда улыбнулись, паутина морщин стала глубже. Он бодро похлопал Цеппеуша по плечу.

-Нисколько.

Цеппеуш достал из кармана штанов полупрозрачный кристалл сциллитума, вставил его в жезл и поднял оружие на уровень глаз. Штруд отошёл в сторону. Щёлкнул предохранитель, и навершие рефрактора грозно вспыхнуло багровым светом. В воздухе повис тихий вибрирующий гул.

-Фруден, — произнёс Цеппеуш.

Из-под его ног вверх устремились густые волны огня; вихрь пламени с даконьим рёвом окружил тело юноши. Рыжие потоки пламени заструились по длинным чёрным волосам. Кожу слегка пощипывало, но не более — жар обращался вовне. Лоскут ткани на возвышении вспыхнул и выгорел за несколько мгновений.

-Огненное Воплощение, — услышал он сквозь рёв пламени восхищённый голос Штруда, который отошёл на почтительное расстояние, и поднял глаза к потолку. Над его лбом сиял ослепительной белизны нимб, сотканный из дрожащего пламени. Мир вокруг Цеппеуша казался объятым огнём.

-Вы хотите что-то сказать, Штруд?

Старый маг замялся.

-В последний раз я видел это заклинание, когда оно окружало вашего отца. Миклавуш... тогда он ещё не потерял ноги.... Может быть, если бы не это, то он бы вернул себе трон, принадлежащий ему по праву... — голос его задрожал, но потом окреп. — Сделайте то, что должны, дивайн Цеппеуш. Сделайте во имя Ссесуша. Сделайте во имя вашего отца и деда. Сделайте во имя вашей матери.

Цеппеуш щёлкнул предохранителем, чувствуя себя удивительно умиротворённым. Словно огонь, выплеснувшийся наружу, был его огнём. Он выключил рефрактор и повесил на пояс.

-Я постараюсь, Штруд. Я постараюсь.

5

В зале было светло, шумно и людно. Гости, собравшиеся вокруг длинных столов, звякали кубками и тарелками, делились последними новостями и много шутили. Смеху не давали потухнуть — как только за одним столом гогот и ржание начинали угасать, за другим раздавались новые. Слуги крутились в водовороте пира с вытаращенными глазами, точно лягушки, которых бросили в кувшин с молоком, суетливо подливая гостям вино и раскладывая еду.

Миранда села за длинный главный стол. К нему пригласили Лейсеров и около десятка самых уважаемых ренедов Керберского дивинара. Реган поспешил занять место по правую руку от неё.

"Этот тюфяк намерился замучить матушку лестью", — подумал Цеппеуш, хмуря брови.

Ему показалось, что Миранда что-то прошептала, обращаясь к самой себе. На какой-то миг тень упала на её лицо, и юноша вдруг понял, какой уставшей она выглядит. Тогда он решительно направился к пустовавшему месту по правую руку от старшего Лейсера. Когда их взгляды встретились, юноша фальшиво улыбнулся Регану. "Тюфяк" ответил тем же, но, как показалось Цеппеушу, более искренне.

Знать медленно подтягивалась, толкаясь и посмеиваясь над чужой неуклюжестью. Один за другим они подходили к Миранде, кланялись и занимали своё место за столами. Кое-кто кивал и Венберу, который тёмной статуей стоял позади стула дивайна.

Некоторые здоровались с Цеппеушем. Вот ему подмигнул Эдмунд Далвенгир, молодой русоволосый мужчина, известный модник и прожигатель состояния своего грозного отца. Вместе с ним Мендрагус-младший охотился в лесах Кербер в прошлом году. А вот поднятой рукой поприветствовал его Кэлин Кроитору, приходящийся ему то ли двоюродным, то ли троюродным дядей — в родословную семьи Цеппеуш заглядывал крайне редко. Говорят, что никто и никогда не видел улыбки Кэлина. Цеппеуш гостил несколько дней в его имении в Драконьем Языке и даже имел связь с дочкой по имени Белла. Там же он заработал несколько шишек, когда Кэлин узнал о том, насколько эта связь была близкой. Мать, узнав об этом, даже не стала осуждать действия ренеда. Наоборот, она сказала ему повторить порку, если Цеппеуш вновь начнёт приставать к Белле. Обидно.

Одним из самых заметных гостей был ренед Даргайб по прозвищу Зверь. Если собравшихся вельмож можно было сравнить с разноцветными драгоценными камешками, то Даргайб был громадным валуном. Чёрная туника с изображением белого клыка на красном фоне была ему явно мала и лишь подчёркивала мускулистые спину, руки и грудь, на которой лежали длинные тёмные космы. Настоящий медведь, подумалось Цеппеушу. Венбер шевельнулся, и Даргайб на мгновение задержал взгляд на нём, после чего занял своё место. Маленькая сценка заинтриговала Цеппеуша. Он любил подмечать подобные мелочи.

Заиграла музыка, запел менестрель, но его чистый голос не мог прорваться сквозь шум, стоявший в зале. Это раздражало Цеппеуша. Залихватский голос, сплетавшийся с игривой мелодией лютни, пел о Руксонаде, девушке, которой Ссесуш Мендрагус посвятил часть своих поэм. Золотоволосая зеленоглазая прабабушка Кархария Велантиса, нынешнего регента, считалась символом и воплощением летнего тепла, цветочных ароматов и зелени лугов. Весёлая, сильная и добросердечная, — она была примером для подражания всем девушкам Изры.

-Можно мне сесть рядом с вами? — спросили его справа. Цеппеуш повернулся на голос и увидел невысокую девушку в чистой белой рубашке, какие задёшево продаются в любой лавке одежды. На девушке также была надета длинная салатовая юбка со складками. Цеппеуш опустил глаза вниз, и увидел, что из-под пол выглядывают носы простых чёрных туфель. Слегка ошалев от такого гардероба, он вернулся к симпатичному лицу, обрамлённому густыми каштановыми волосами. Медленно поднявшись со стула, юноша помог незнакомке усесться. Та мило ему улыбнулась.

-Спасибо. Честно сказать, я думала, что вы меня прогоните.

-Просто я решил, что вы должны быть кем-то очень значимым, если осмелились сесть рядом со мной.

-Я джустикарий Мириам.

Цеппеуш моргнул.

-Ни за что бы не догадался, что вы служительница Церкви.

-Наверное, вы считали, что святоши всегда ходят в сутанах и рясах.

-Я думал, что они спят в них!

Девушка тихонько засмеялась, разглядывая бокал с вином, стоявший перед ней. Цеппеуш почесал затылок.

-А зачем вы пришли? Не думаю, что среди гостей затесались девоны.

-Джустикарии тоже любят отдыхать, — Мириам выдохнула и, отпив из бокала, сделала брови домиком. — Боже, мне говорили, что оно вкусное.

-Мириам никогда не пробовала вина, — раздался голос матушки. — Пожалуйста, не нагружай её слишком сильно.

Присутствующие разом посмотрели на девушку. Та обвела их взглядом. Её нога и нога Цеппеуша на мгновение соприкоснулись, и юноша почувствовал, что та вся дрожит.

-Я сменила джустикария Аргенса на посту главы Керберской Церкви, — высоким голосом произнесла девушка. — Все письма с вопросами теперь отправляйте мне. И не волнуйтесь насчёт перегрузки — я не сломаюсь.

"Надо было сообразить раньше", — укорил себя Цеппеуш, разглядывая профиль девушки. — "Когда узнал, что она джустикарий. Похоже, Протоург Карранс нашёл в ней что-то особенное, раз предпочёл видеть в роли своего наместника в Керберах её, а не Аргенса".

Матушка, кажется, сочла наступившую паузу неловкой, потому что обратилась к сидевшему напротив неё Каю, чьё место он занял.

— Я слышала, что вам нравятся оружие, дивайн Кай.

Молодой человек засунул в рот слишком большой кусок оленины и пытался его проглотить.

-Раззява, где твои глаза, — зашипела на слугу Крина и вырвала из его рук кувшин с вином, ловко наполнив чашу Кая. Цеппеуш оглядел стол и заметил, что некоторые из ренедов перестали разговаривать и просто наблюдали за действом. Кое-кто при этом неодобрительно хмурился. Кай сглотнул, с благодарностью посмотрел на Крину и повернул голову к Миранде.

-Это правда. Я коллекционирую оружие. И, раз уж вы завели эту речь, госпожа, то я слышал, что где-то в Кербергунде находится сам Алый Клык. Это правда?

-Слухи верны, дивайн Кай.

Кай опустил на стол руку с зажатой в ней куриной ножкой и взволнованно посмотрел на женщину.

— Я могу взглянуть на него?

— Кай, где твои манеры? — Реган недовольно покачал головой. — Алый Клык наверняка находится там, где и должен находиться — в руках у Миклавуша Мендрагуса. Очень жаль, что дивайн не смог присутствовать здесь. Я очень сильно хотел его увидеть.

Лицо женщины окаменело.

— Миклавуш постоянно в разъездах, — отчеканила она. — А на Алый Клык вы можете посмотреть хоть сегодня — он находится в фамильном арсенале. Обратитесь к нашему магу Штруду — он вам всё покажет.

-Вы хотите увидеть Алый Клык? — громко произнёс Цеппеуш, обратив на себя внимание Кая и ещё нескольких человек, и вдруг скривился от боли — Мириам надавила каблуком туфли на палец его ноги.

-Дивайн Цеппеуш сам покажет его завтра утром, — вставила она. — Вы ведь отбываете вечером?

Кай вежливо кивнул. Цеппеуш оскалил зубы в улыбке.

-Вот и хорошо, — улыбнулась девушка.

Разговоры за столом вновь возобновились. Юноша взбешённо повернулся к соседке.

-Какого демона?

-Я думаю, ты бы пожалел, если бы стал демонстрировать Алый Клык всем присутствующим, — спокойно ответила та, кладя в рот виноградины.

-Сейчас я жалею, что позволил тебе сесть рядом.

-Хорошо, потому что мне очень нравится злить самого Цеппеуша Мендрагуса, главного бабника всех Кербер.

-Ах, вот оно что, — Цеппеуш подобрался. — Так ты испытывала ко мне определённый интерес.

-Как учёный испытывает интерес к подопытному животному. В твоём случае — к ослу.

Кто-то из соседей начал на них посматривать.

-В твоём случае только осёл тебя и удовлетворит.

-Я бы действительно предпочла свидание с ним свиданию с тобой, — огрызнулась девушка.

-Это можно устроить!

Они свирепо уставились друг на друга, и только потом заметили, что на них смотрят все, кто сидел рядом. Тем временем менестрель начал играть медленную музыку. Мириам чинно встала из-за стола, поклонилась хозяйке пира, и потянула Цеппеуша за руку.

-Пойдем, потанцуем.

-Ты же сказала, что предпочтёшь мне осла.

-Не волнуйся, воображения мне хватит.

Юноша посмотрел на Миранду — женщина едва сдерживала смех.

-Ладно.

Цеппеуш и Мириам смешались с толпой. Вокруг медленно, словно раскрытые вниз головой зонтики, кружили молодые пары. Мимо проскользил Эдмунд, крепко обнимая свою пассию. Цеппеуш обхватил руками талию Мириам и только сейчас обратил внимание на то, что девушка едва достаёт макушкой ему до подбородка.

-Наверное, они все сейчас думают, что я любовница Карранса, — неожиданно произнесла она. — Те, кто сидят за главным столом. Они глядели на меня с такими лицами, что всё стало понятно и без чтения мыслей.

Цеппеуш удивлённо посмотрел на неё сверху.

-Ну, насколько я помню историю, Протоург тоже стал джустикарием в ранней молодости. Может быть, ты напомнила ему себя.

Мириам не ответила, продолжая медленно кружиться вместе с ним под убаюкивающие звуки арфы. Цеппеуш пробежался взглядом по залу — смотрит ли кто-нибудь на них. Претендент на изумрудный трон и девушка в юбке и рубашке танцуют в разгар праздника. Отличная пища для сплетников на неделю вперёд. Впрочем, подумал юноша, пусть болтают. Голова Мириам лежала у него на груди; он чувствовал её мягкие волосы даже сквозь ткань туники и гадал, не видится ли ему странный сон.

"Всё произошло слишком быстро", — прозвенел в голове внезапный колокольчик.

-Мириам.

-Что?

-Обычно я сам выбираю девушек и, как бы так сказать...

-Берёшь дело в свои руки?

-Да. И они всегда старались завладеть моим вниманием из-за моего происхождения и внешности. Почему я чувствую, что ты сделала это совсем по другим причинам.

-Ну, ты же не мог всерьёз рассчитывать, что я пришла сюда из-за твоих мускулов и длинных чёрных волос?

"Мог", — хотел сказать Цеппеуш, но передумал.

-Тогда зачем?

-Я здесь за тем, что бы передать тебе послание Карранса. Она сказал, что возлагает на тебя большие надежды. Кроме того, твоя матушка, когда я явилась к ней с просьбой присутствовать на пире, в обмен попросила не дать тебе совершить какую-нибудь глупость в последний вечер в Кербергунде.

Цеппеуш проглотил горечь. Давно ему не приходилось этого делать.

-Я понял. Значит, твои слова про осла были сказаны всерьёз.

Мириам хихикнула.

-Думай сам.

Дальше они танцевали молча. Музыка сменилась несколько раз, гости успели дважды вернуться за стол, когда где-то сбоку раздался особенно громкий шум, ругань и затем оглушительный грохот. Раздался женский визг. Люди сгрудились возле одного из крайних столов.

-Это нормально, — сказал Цеппеуш, выпустив Мириам из рук и посмотрев в сторону шума.

-Я не говорила, что я испугалась. Но пока мы танцевали, мне показалась, что где-то там была госпожа Миранда.

-Нет, — неуверенно произнёс Цеппеуш, и, всё больше волнуясь, вошёл в толпу. Он почувствовал — наверное, благодаря той связи, что всегда существует между матерью и её ребёнком — что-то случилось с матушкой.

Миранда безмолвно лежала на каменном полу. Венбер склонился над ней, стоя на коленях и держа её руки в своих, словно величайшую драгоценность. Цеппеуш опустился рядом, чувствуя быстрые и гулкие удары собственного сердца.

-Что произошло?! — громко спросил он.

Из сгрудившейся толпы вышел Даргайб.

-После танца со мной госпожа Миранда шла к столу, — сказал он сильным голосом. — И я успел заметить, что её толкнул этот парень. Лейсер.

Цеппеуш быстро нашёл взглядом Кая. Юноша стоял бледный, впившись растерянным взглядом на лежавшую женщину.

-Я не специально, — нетвёрдо ответил он, скрестив на груди руки. Цеппеуш, тем не менее, заметил, что, благодаря стараниям Венбера, состояние парня было далеко от трезвого. Он обвёл взглядом столпившихся вокруг мужчин и женщин.

-Это вышло случайно?

-Нет, — нахмурился Даргайб, зло глядя на Кая. — Он не задел герцогиню случайно. Он толкнул её рукой.

Кровь бросилась Цеппеушу в голову, но усилием воли он сохранил остатки самообладания.

— Кто ещё видел, что случилось?

Эдмунд Далвенгир поднял руку.

— Я видел.

-Специально толкнул?

-Специально.

Цеппеуш коротко кивнул.

— Кто ещё?

Он с сумрачным видом смотрел, как одна за другой поднимаются руки. Девять.

-Это безумие, — сквозь толпу протиснулся Реган. — Где доказательства того, что он сделал это специально? Вы же видите — он упился, как матросня с Навустрозы! Шёл, не заметил, что это сама госпожа, и оттолкнул её, расчищая дорогу. Да, он виноват, но ни о каком смертном приговоре речи быть не может!

-Дивайн Реган, никто не собирается выносить ему смертный приговор, — сказала Мириам, держа Миранду за запястье. — Дивайн Цеппеуш, у неё есть пульс. Она жива.

-Какое наказание за умышленное причинение травм? — спросил у неё юноша. Девушка вытерла со лба проступивший пот.

-Двадцать пять ударов плетью.

-Где доказательства?! — взревел Реган.

-Это видели известные и уважаемые люди, — жёстким тоном ответил Даргайб. — Мы бы не стали лгать, только ради того, чтобы увидеть казнь вашего сына. Мы, ренеды Кербер, честные люди.

Реган с гневным прищуром уставился на косматого силача.

-Что ж, поскольку все, кто видел этот инцидент, считают действие Кая Лейсера намеренным, мы должны наказать его, — сказал Цеппеуш.

-Дивайн Цеппеуш, я требую нормального суда, в храме Триединой Церкви, с нормальными судьями и присяжными. С участием джустикария Мириам, в конце концов, — твёрдо произнёс старший Лейсер.

-Он имеет право, — негромко сказала девушка, глядя в глаза юноше. — К тому же, взвесь сам, какова вероятность того, что дивайн Кай толкнул свою будущую свекровь на празднике в честь помолвки.

-Минутку, дорогая, — сказал Даргайб. — Ты намекаешь, что мы лжём?

К ним пробилась Крина.

-Стойте! — звонкий голос девочки был словно отрезвляющим холодным душем. — Почему все столпились и ничего не делают?! Где слуги и лекари?!

Гости пристыженно забурчали и разомкнули круг, впуская слуг с носилками. Один из них осторожно пощупал ноги женщины и посмотрел на Венбера.

-Удивительно, она сломала ноги.... Также есть небольшая шишка у виска. Промахнись она на несколько миллиметров, и всё могло кончиться ещё плачевнее.

-Вы отвечаете за неё головой, — уронил Венбер. Цеппеуш мимоходом отметил, что никогда ещё не видел дядьку таким мрачным.

Герцогиню положили на носилки и унесли, после чего всё внимание толпы перенеслось на Крину.

-Что-то ещё? — спросил Цеппеуш.

-Я видела инцидент, — девочка посмотрела на него честными глазами. — Кто-то из прислуги его задел, он оступился и в свою очередь зацепил маму. Ни о каком недобром намерении речи не идёт.

-Витальт, какое наказание за неумышленное причинение вреда человеку? — спросил Цеппеуш у грузного сенешаля.

-Учитывая характер травмы, семь ударов плетью. И взыскание монетой с обвиняемого. Я правильно говорю, джустикарий?

Мириам кивнула. Улыбка на лице Регана померкла. Он посмотрел на Кая и грустно вздохнул.

— Согласен.

— Ещё чего, — возмутился кто-то из ренедов. — Эта девчонка своим заявлением выставляет нас лжецами! Почему вы вообще её слушаете? Она же только ходить научилась!

-Ренед Лебрин, — громко произнёс Цеппеуш. — Не советую говорить в таком тоне о моей сестре. Иначе вы разучитесь ходить.

-Ты храбрец, когда у тебя есть рефрактор, — буркнул тот.

-Я готов сразиться с любым из недовольных хоть на мечах, хоть в рукопашную! — вызывающе бросил Цеппеуш. — Не стоит распускать язык.

Ренеды замолчали. Позади себя юноша услышал голос Венбера. Он обернулся.

-У меня есть предложение, — дядька обвёл собравшихся хмурым взглядом. — Пусть обвинитель и обвиняемый сойдутся в поединке. Кто победит, тот и прав.

Ренеды зашептались. Реган Лейсер задумался. Возможный суд мог растянутся на долгие месяцы, тогда как на кону стояла помолвка с отпрыском одной из известнейших семей. Ему явно хотелось решить дело быстрее, и сейчас он прикидывал шансы своего сына на победу. Цеппеуш знал, что Кай Лейсер имел определённую известность в дуэльных кругах Изры. Более того, он слыл весьма искусным и ловким рефрамантом.

-Сэр Даргайб, — находясь рядом с Мириам, Цеппеуш чувствовал, как вместе с ней крепчает его решимость. — Вы первым выдвинули обвинения против сэра Кая. Не хотите ли отстоять свои слова?

-Я... — начал Даргайб, но его перебил Венбер.

-Я сражусь с ним.

Усы телохранителя грозно стремились вниз. То, что он был в ярости, Цеппеуш понял сразу. Было в его взгляде и что-то ещё, похожее на страх. Юноша медленно склонил голову.

-Ну, раз так, значит...

-Постойте! — вскрик Регана заставил вздрогнуть всех присутствовавших. — Может, вы заколете моего сына прямо здесь, не дожидаясь поединка? Посмотрите на него. Он же на ногах едва держится. Я прошу вас, Дивайн Цеппеуш, хотя бы поединок сделать справедливым. Весь этот фарс меня...

— Хорошо, — громко произнёс Цеппеуш, глядя на мужчину. Отказать ему, значило, скорее всего, разорвать помолвку сестры и нанести оскорбление его семье. А за этим могло последовать всё, что угодно, вплоть до войны. Он не перечеркнёт все усилия матушки. — Поединок состоится сегодня утром. Слуги покажут вам ваши покои и путь к ристалищу. А теперь, давайте на время забудем это происшествие и вернёмся к пиру.

Толпа рассосалась не сразу. Ренеды ввернулись за столы и продолжили трапезу. С тревогой Цеппеуш слушал, что они продолжают обсуждать поступок Кая, и тщетно пытался избавиться от навязчивой мысли, что добром всё это дело не кончится.

-Я впервые принял на себя обязанности Дивайна, — пробормотал он, начав устало потирать глаза.

-По крайней мере, ты справился лучше меня, — ответила Мириам. Его голос дрожал.

-Что? — Цеппеуш глядел в сторону и думал о матушке.

-Я должна была свести всё к нормальному суду в нашем храме, как того требовал закон. А я не смогла. Не хватило настойчивости.

-Не вини себя. Если бы Реган так хотел, он бы продолжил настаивать на суде. Но, видимо, он хотел решить дело как можно скорее. Это его выбор.

Они так и стояли — оба глядели друг мимо друга, думая о своём.

-Тебе нужно пойти отдохнуть, — опомнился Цеппеуш.

-Не могу. Я обещала Миранде, что не дам тебе совершить глупость.

"Похоже, она действительно считает себя виноватой в произошедшем".

-Тогда пойдём к моей матери. Ей нужна наша поддержка.

Мириам кивнула и медленно пошла прочь из зала. Юноша двигался рядом, мягко обнимая её за плечо. Вечер действительно выдался особенным.

Глава 4. Четыре Кейра.

Какой он из себя, этот Рензам Кейр?

Кто-то видит в нём жёсткость и жестокость.

Кто-то — невероятную храбрость и склонность к риску.

Я же вижу в нём тщательно скрываемое горе.

Саламах Инги, "Жизнь великих людей", том 3,

1089 год от создания Триединой Церкви.

1

Отец сидел за длинным дубовым столом и рычал подобно голодному дракону, поедая оленя, запечённого с кореньями и очищенным катрейлом. Гирем сидел напротив, наблюдая за тем, как Джаркат рассеянно теребит пряди волос, рассыпанные на плечах. Остис, начальник охраны крепости, выбивал по столу барабанную дробь. Все собравшиеся молчали, пока глава семьи за обе щёки уплетал сочное мясо, хрустел синим корнем съедобной спикотры и запивал всё это красным вином с Виноградного Изгиба.

У Гирема было скверное настроение. Он опросил каждого обитателя замка насчёт того, видели ли они Элли дома в то время, когда гонец, отправленный за отцом, встретил в лесу парящую девону — и получил отрицательные ответы. В какой-то момент внутренний голос шепнул, что отец опередил его, запретив людям открывать рты, но говорить об этом вслух было неблагоразумно.

-Так что же вас задержало на охоте? — спросил он у Остиса.

-Повстречали стадо заптарий, — ухмыльнулся тот, показав свежие порезы на руках. — Они как раз держали свои когти в сторону Геррана. Пришлось целый день гнать их в сторону, чтобы сбить курс.

Гирем передёрнулся, представив себе это зрелище. Он уже однажды пытался управлять стадом. Кончилось всё плохо.

-Сынок, я рад, что ты не дрогнул во время казни, — Рензам вытер руки о полотенце и посмотрел на него. — Дивайн отличается в первую очередь способностью принимать жёсткие, но верные решения. Казнь девоны была правильным поступком.

Гирем кивнул. Да, взрослых девон казнили всегда и везде. Исключения делались лишь для младенцев, поскольку их тела ещё не успели полностью пропитаться демоническим ядом безумия и могли быть спасены с помощью обряда Экзоркуции. Даже он сам и вся его приёмная семья в своё время были подвергнуты обряду. По счастью, в уже взрослых людей демоны не вселялись, предпочитая младенцев из-за их слабой ментальной защиты.

-Когда доберёмся до Забрасина, я расскажу о твоей первой казни джустикарию Кабреге, — продолжал Рензам. — Сейчас нам как никогда нужна благосклонность церкви. Не хотелось бы потерять титул дивайна в такое время.

-Мы едем в Забрасин? — удивился Гирем. — Зачем?

Рензам внушительно встал из-за стола и прокашлялся.

-Собственно говоря, я собрал вас всех, что бы сообщить отличную новость. Наш правитель, Мират Отраз, скончался. Вчера до нас добрался гонец, прямиком из столицы. Пророк умер месяц назад.

Услышав новость, Джаркат подавился вином, которое медленно потягивал из бронзовой чаши. Рензам посмотрел на него.

-Удивился, историк? Между прочим, мне никто так и не объяснил, что ты здесь делаешь. Гирем, ты можешь объяснить?

Юноша кивнул Джаркату и тот достал из-за складок чёрной накидки письмо, которое с поклоном вручил старшему Кейру. Мужчина прокашлялся и начал читать вслух:

-"Уважаемому Саламаху Инги, дивайну великого города Бъялви, от первого советника Пророка, дивайна Алеппо и Алеман, Кархария Велантиса.

Прошу предоставить в моё расположение лучшего историка и знатока древних письмен для расшифровки недавно найденных забрасинских глифов. Лучшего после вас, разумеется. Хотелось бы видеть его в Элеуре как можно скорее.

П.С. Старый друг, это невероятно. Эти глифы.... Будь ты в добром здравии, я бы позвал в столицу именно тебя. Ниже представлена строка из глиняной таблицы, найденной близ Забрасина. Думаю, её расшифровка тебя развлечёт". Дальше идёт подпись и печать первого советника. Хм... подделать её нельзя.

Рензам бросил сердитый взгляд на Джарката. Тот откинулся на спинку стула и залился смехом.

-Извините меня за то, что я не оказался шпионом Алсалона, — сказал он. — Вы ведь об этом подумали?

-Да.

-Дивайн Гирем сначала тоже так решил.

-Ещё бы. Осторожность у него в крови. И что с того, что у тебя это письмо? Ты мог подобрать его с трупа настоящего историка и выдать себя за него.

-Джаркат, хватит, — Гирем хмуро посмотрел на мужчину. Тот послушно извлёк на свет ещё один лист пергамента. Рензам резким движением выхватил его из вежливо протянутой руки.

-"Кархарию Велантису от Саламаха Инги. Друг, здоровье действительно подводит меня, и новость о забрасинских глифах его не улучшила. Вместо себя я посылаю Джарката, моего талантливейшего ученика. Узнать его ты сможешь по символу на правом запястье в виде водоворота. Его я наношу всем своим подчинённым. Я верю, что он справится с заданием.

Передавай привет Айссил и Тамиле". Опять подпись и печать Саламаха.

Рензам вернул оба письма историку.

-Я так понимаю, Пророк умер вскоре после того, как было написано первое письмо. В письме, что доставил гонец, Велантис уже именовал себя Пророком.

Остис хмыкнул.

-Серьёзно? Кархарий — новый Пророк? Разве это возможно? У Мирата же есть родная дочь, которая к тому же скоро станет совершеннолетней.

-Вот именно. Кархарий будет исполнять обязанности Пророка до тех пор, пока Шака Отраз не выйдет замуж. Он также созывает дивайнов для охраны столицы на время проведения всех церемоний. А даже если бы и не созывал, то нам всё равно нужно увидеть в лицо будущего правителя, чтобы знать, с кем мы будем иметь дело в ближайшие годы.

-Когда отправляемся? — спросил Гирем. Неожиданно для него самого, перспектива путешествия через всю страну в столицу его обрадовала.

-Завтра. Будь проклята девона — из-за неё все наши морны передохли. Придётся ехать по земле, налегке. Постоялых дворов вдоль миргордского тракта достаточно.

-Ты не слишком торопишься? — Остис ковырял ногтём поверхность стола. — Может, стоит созвать ренедов и отправиться в дорогу хотя бы с сотней солдат. Путь неблизкий, мало ли что может произойти.

-У вас здесь встречаются разбойники? — спросил Джаркат.

-Конечно. Ближе к столице они повывелись, зато здесь, у самой Бадакайской степи, им не страшны ни ренеды, ни армия Пророка, ни дивайны, ни даже служители Церкви. В том месяце в дивинаре Хлоев разграбили и сожгли торговый караван из двухсот телег. Впятером ехать опасно, как ни крути.

-Я тебе так покручу, что гореть будет до небес. Никто не подойдёт к нам и на тысячу шагов, — Рензам встал из-за стола. — Для сбора войска нужно время, к тому же оно будут нас отягощать потребностью в еде и корме для лошадей. Не стоит забывать и об Алане, ведь ему придётся иметь дело со злым и голодным народом. Ему могут понадобиться солдаты.

Остис покивал. Ответ Рензама был исчерпывающим. Гирем обвёл взглядом мужчин. Вместе с ним их было четверо.

-А кто будет пятым?

Отец перевёл взгляд на него, пожевал губами.

-Сиверт.

-Серьёзно? Ты снял с него все обвинения?

-Да. Он сейчас отдыхает в своей комнате. Незапертой, — тон Рензама был вызывающе твёрдым. Он словно подчёркивал, что его решение не подлежит обсуждению.

-То есть ты исключил возможность того, что он помогал Элли в её делах, если, конечно, она действительно была причастна ко всем бедам Геррана?

-У меня есть свои причины ему доверять. Этого достаточно, — отрезал мужчина. — Мы выступаем завтра. Остис, распорядись насчёт лошадей, одежды и провизии. Сын, готовься. Историк... с тобой мы поговорим отдельно, а пока не мешайся под ногами. Все свободны.

2

Когда Гирем вошёл в комнату Алана, её хозяин был окружён детьми и, как ни странно, Джаркатом.

-А ты что здесь делаешь?

Историк узко развёл руками.

-Я не мог упустить шанса лично побеседовать с самим Аланом Кейром. Ты не знал, что в определённых кругах твой дядя считается живой легендой. Когда-то он был советником самого Мирата Отраза.

Гирем кивнул. Порой в правящих кругах дядю называли Переговорщиком, за склонность к дипломатическим методам решения конфликтов.

-Здравствуй, дружок, — Алан Кейр улыбнулся и поманил его к себе здоровой рукой. — В Джаркате я нашёл благодатные уши для моих рассказов. Надеюсь, мы ещё как-нибудь обсудим аннексию Артарии и моё в ней участие.

Историк учтиво кивнул, а Гирем просто обнял дядю, впервые за несколько дней почувствовав себя в безопасности. Алан обладал сильной энергетикой. Его спокойный баритон убаюкивал, словно материнский голос, а взгляд голубых глаз лучился оптимизмом и юношеским задором, необычным для пятидесятилетнего человека. Сложно было поверить, что его брат — мрачный и жёсткий Рензам. Юноша испытал мгновение тоски, вспомнив, что они расстаются на долгие месяцы. Алан внимательно осмотрел юношу и на его лбу залегла страдальческая складка.

-Наш гость уже рассказал вкратце о том, что случилось. Джаркат, вы не могли бы поиграть с моими сыновьями снаружи?

-Конечно, дивайн, — историк поклонился, как показалось Гирему, безо всякого притворства. — Для меня было честью разговаривать с вами.

-Это взаимно. Желаю удачи в Элеуре.

Джаркат ещё раз поклонился и, положив руки на плечи радостным Бедосу и Негалу, вывел их в коридор, прикрыв за собой дверь. Гирем посмотрел на перевязанное плечо дяди.

-Плечо стало меньше.

-Работа твоего отца. Как видишь, Рензам может не только калечить.

-Вряд ли возможность исцелять компенсирует маниакальное желание калечить, — Гирем смял в кулаке край одеяла.

Мужчина с кряхтеньем удобнее устроился

-Джаркат рассказал мне о твоём смятении. Что Элли, возможно, не виновата в порче и гибели людей.

-А что думаешь ты?

Алан задумчиво коснулся пальцами аккуратной русой бороды.

-Элли никогда не давала повода усомниться в своей человечности. Однако я не берусь утверждать, что она не девона. Сам понимаешь, природа одержимости до сих пор толком не изучена. Возможно, демон в ней выжидал определённый момент, что бы проявить себя?

-Так говорил и Джаркат, — махнул рукой Гирем. — Но я признаю, что Элли могла быть девоной. В конце концов, она сама призналась в этом. Что до всего остального... не знаю.

-Какая официальная причина казни?

-Одержимость и только. Я не могу поверить в то, что она призвала гекадона и шегуртов, наслала порчу на селение и убила двадцать человек. У нас даже нет веских доказательств, кроме присутствия Сиверта в доме с трупами. Словам Элли и Сиверта веры тоже нет, ведь они могли защищать друг друга. Всё это очень запутанная история. Отец может упрощать её, чтобы облегчить себе жизнь, но я не стану.

Алан одобрительно улыбнулся и похлопал юношу по руке.

-Я рад, что после отъезда Джензена мне не приходится в одиночку противостоять своему брату. Я разберусь в этом деле, можешь не сомневаться. Имя убийцы официально не объявлено, а значит нам в любом случае придётся провести расследование.

Гирем облегчённо вздохнул. Хотя бы здесь дядя его поддержал.

-Я уже думал о зацепках. Трупы в старом доме Сиверта. Вряд ли все эти люди из Геррана, иначе бы мы уже давно знали об их исчезновении.

-Верно. Скорее всего, это жители окрестных селений. Я узнаю, откуда они и когда пропали.

-Мы также можем узнать, где в это время была Элли, и сопоставить...

Алан поднял ладонь.

-Гирем, успокойся. В конце концов, это мне придётся остаться здесь за главного, как бы мне того не хотелось. Твоя задача сейчас — ограничивать аппетиты отца и следить за всем, что происходит вокруг тебя. Ты едешь в столицу, а Элеур город опаснее, чем кажется с виду. Посматривай по сторонам и держись товарищей.

Они ещё раз обнялись, после чего Гирем встал и направился к двери. Коснувшись ручки, он неожиданно обернулся.

-Дядя, ещё одна странная вещь. Ты когда-нибудь слышал, что бы шегурты разговаривали?

У Алана взметнулись брови.

-Разговаривали... на изритском?

-Да.

-Вообще-то, шегурты считаются плодом скрещивания демонов и людей. Теоретически это возможно, но я никогда не слышал о том, что бы они.... Подожди — ты хочешь сказать, что те шегурты, которые напали на нас, умели разговаривать?

-Только один. Наверное, главный.

Мужчина в глубокой задумчивости начал гладить средней длины бороду.

-Что же он тебе сказал?

Гирем задержал дыхание.

-Что грядёт война.

Алан остро взглянул на него.

-Война... против Алсалона?

-Не знаю, дядя. Ещё мне показалось, что он говорил против своей воли, словно кто-то другой двигал его губами. На его морде было такое выражение, будто он сам не понимает, почему разговаривает.

-Я тебя понял, дружок, — Алан вынырнул из пучин мыслей и остро взглянул на юношу. — Давай поступим следующим образом. Когда ты окажешься в Элеуре, первым дело поговори об этом с Джензеном. Тебе ведь известно, что он занимается исследованием рефрамантии сознания. Возможно, вдвоём с братом, ты найдёшь объяснение этой тайне. А найдя объяснение, предпримешь соответствующие меры.

Гирем низко поклонился, чувствуя на себе взгляд дяди.

-Я всё понял. Да хранят тебя боги.

-Да хранят тебя боги, Гирем.

Он вышел в коридор и закрыл дверь. Повернувшись спиной к ней, он неожиданно столкнулся с Джаркатом. Историк был один.

-Ты что, подслушивал?

-Я никогда не подслушиваю чужие беседы — я ведь историк.

Гирем хмыкнул.

-А кузнец никогда не куёт кухонные ножи, я понял. Ты уже разговаривал с отцом? Что он сказал?

-Досконально изучил мою руку и символ на ней. Слава богам, до шлифовального материала дела не дошло. Думаю, я убедил его в том, что я историк. Правда, историю династии Дастейнов он слушать не захотел. Зато теперь я еду с вами.

-Я рад.

Джаркат хитро прищурил глаз.

-А я думал, что надоел тебе своим ребячеством. Но на сей раз беспокоиться незачем. Мы с тобой найдём для бесед самые серьёзные темы. Насколько я понял за эти несколько дней, ты даже что-то читал.

-Джаркат, а куда делись кристаллы сциллитума, которые я давал тебе для поиска отца? — неожиданно спросил у него Гирем.

-Они рассыпались в пыль после твоего ухода. Абсолютно все.

-Ну-ну. Мне сказать отцу, что ты не поедешь с нами, или ты добровольно вернёшь украденное?

Историк фыркнул и достал из кармана россыпь прозрачных камней. Гирем сгрёб их с ладони и с мстительным чувством удовлетворения спрятал в карман.

"Да уж, дядя, мне придётся посматривать по сторонам задолго до прибытия в столицу".

3

Когда Гирем пришёл на кладбище неподалёку от Геррана, накрапывал тёплый летний дождь. В этом месте хоронили членов семьи Кейр и других семей, которые владели крепостью до них. Тела обычных людей изриты предпочитали сжигать, закапывая или развеивая по ветру пепел. Эта традиция существовала не всегда. Появилась она семьсот лет назад, во время большой войны с Алсалоном, когда некий Теург Агастрас Дастейн поднял армию мертвецов для защиты Изры. Десятки тысяч трупов смешались с живыми людьми и помогли отразить нападение орды Моисея. Только спустя некоторое время стала очевидной цена победы. Население Изры поразила неведомая болезнь, унёсшая жизни каждого третьего изрита.

Гирем остановился напротив надгробия в виде прямоугольного камня, который уже начал зарастать сорняками. Сначала юноша потянулся за рефрактором на поясе, но потом присел на корточки и начал вырывать траву руками. Острые стебли оставляли на ладонях тонкие болезненные царапины, но ему это даже нравилось. Это придавало действию значимость, впечатывало его в плоть и память, а он соскучился по действию, прозябая здесь, за спинами отца и дяди.

-Прости, что не заглядывал так долго, — сказал он тёмному от воды камню. — Я знаю, что это не оправдание, но мне было стыдно приходить к тебе после того, что произошло в Джихалаях.

Надгробие молчало. Гирем продолжал ползать на коленях, выкапывая из почвы белые корни.

-К сожалению, повод опять не из приятных. Я убил Элли, сжёг из-за того, что она оказалась девоной. Ты веришь в это? Помнишь, когда-то мы наблюдали за ней и Сивертом и гадали, когда они поженятся? Они были хорошими людьми.

Дождь шуршал в траве, брызги капель отскакивали от поверхности надгробия и падали юноше на лицо.

-Знаешь, мне хотелось развернуться. Развернуться, бросить эту деревяшку прямо в лицо отцу и уйти. Вот только это было бы ещё большим проявлением слабости. Элли бы всё равно сожгли, гл уже после того, как я трусливо её бросил. Лучше уж так, как случилось, правда?

Дождь стал слабее, превратившись в мелкую пыль, щекотавшую уши и нос. Гирем осмотрел вокруг себя наполовину прополотую почву.

-Знаю, что бы ты сказала. Опять, дурачок, позволяешь себе раскиснуть. И потом ты опять дала бы мне затрещину. И я бы радостно улыбнулся, как всегда, когда ты пыталась проявить ко мне заботу.

Выдохнув, он сел и прислонился спиной к ещё тёплому после полуденного солнца камню.

-Мне кажется, что я опять совершил ошибку. Нет, я понимаю, что так нужно было сделать. Нужно. Но далеко не всякий поступок может быть только правильным или только неправильным. То, что сделал я, было одновременно и правильно, и не правильно. Иначе почему я чувствую вину? Я своими руками лишил Сиверта его жены. И если в этом путешествии он попытается меня убить, я его прекрасно пойму. Ведь я знаю, каково ему сейчас.

Гирем закрыл глаза и подставил лицо под тёплую водяную пыль. Так он и сидел, ощущая спиной тепло камня. Передохнув, он продолжил выпалывать сорняки. Повернув голову, посмотрел на другие надгробия, торчащие поодаль, в центре кладбища. Их давно никто не приводил в порядок.

-Знаешь, я думаю, что боги дали мне ещё один шанс. Помнишь, ты говорила мне про Джензена? Так вот, я уезжаю к нему. Надеюсь, раскол между нами не расширился настолько, чтобы я не мог проложить над ним мост. Но даже если и так, я найду способ перебраться на ту сторону. Обещаю.

Сказав это, Гирем почувствовал себя лучше. Он закончил с прополкой, отряхнул руки и внезапно услышал шорох шагов позади себя. Сразу поняв, кто это, он собрал в кулак всю волю и встретил глазами взгляд Сиверта. Лысый мужчина нёс в руках доски, за плечом висел мешок, в котором, по-видимому, лежали инструменты.

Он пришёл хоронить жену.

Сиверт тяжело посмотрел на юношу, потому перевёл взгляд ему за спину, где стояло каменное надгробие с высеченным на нём именем. Не сказав ни слова, он пошёл в сторону. Свалив на траву материалы, он стал на колени и начал работу. Гирем прирос к месту, чувствуя, как дождь мало-помалу заканчивается, уступая место робкому рассвету. Солнце придало ему сил. Юноша медленно подошёл к Сиверту. Тот не оборачивался, копая яму маленьким подобием лопаты.

"Он не хочет меня видеть", — горько подумал Гирем. — "И правильно делает".

Тем не менее, он подошёл ещё ближе и присел на корточки напротив мужчины. Достал рефрактор. Сиверт посмотрел на оружие.

-Можно я...?

Тот молчал. Юноша терпеливо ждал.

Наконец мужчина покачал головой.

-Уходи.

Стиснув зубы от горечи, Гирем встал и медленно побрёл прочь.

"Такое не забывается легко, и получить прощение никогда не будет просто".

Солнце вновь спряталось за тучами.

4

День отъезда вышел довольно мрачным. Стояла пасмурная погода, накрапывал мелкий дождик, низко нависли стального цвета тучи. Сиверт, ожидавший спутников подле готовой десятки лошадей, мрачно посмотрел из-под капюшона на Джарката, который с улыбкой подставлял лицо под косые капли дождя.

-Ты чего лыбишься?

-Люблю дождь, — весело ответил историк. — У нас в Бъялви он редок.

-Оно и видно, — сказал Гирем, подойдя к любимому Гарапасу с мешком за плечом. — Спрячь свои свитки, а то промокнут.

Джаркат спохватился и с тихой руганью принялся запихивать внутрь мешка торчавшие оттуда листы пергамента. Остис, увешанный оружием и магическими оберегами, прилаживал к седлу внушительный двуручный клинок. Артарианец то и дело шмыгал носом, вытирая воду с лица рукавом стёганки.

Гирем склонился над своим мешком, проверяя, всё ли взял. Внутри лежали две пары плотных штанов, рубаха, запасной плащ, кошель с монетами и кристаллами сциллитума, а также несколько карандашей и чистые листы пергамента. В последнюю очередь юноша проверил ножны с кинжалом, которые висели справа у пояса. Это был подарок Алана, который забрал трофей с трупа Кеврана Дастейна в битве за Сибельниль. В рукоятке тускло мерцал кристалл сциллитума. Зачем он здесь, если рукоять не обладает чувствительностью, и нет кристалла-фокусатора, Гирем не знал. Возможно, это лишь элемент украшения, сразу утраивающий цену оружия.

К ним подошёл Рензам, закутанный в тёмный плащ. Из-под низко надвинутого капюшона выглядывали лишь тонкий нос и чёрная борода.

-Все готовы? Выдвигаемся.

Всадники покинули крепость и потрусили по размытому дождём просёлку. Добравшись до Геррана, они привлекли внимание местных жителей. Грязные и мокрые селяне покидали грядки, выходили на дорогу и непонимающе глядели им вслед.

-Весть о Пророке ещё не дошла досюда, — донесся голос Рензама. — Тем лучше.

Гирем в последний раз оглянулся назад. Очертания замка едва угадывались за пеленой дождя и тумана. Вернётся ли он когда-нибудь? Юноша повернулся навстречу вязкой разбитой дороге.

Он обязательно вернётся.

Глава 5. Столкновение.

Отличительной особенностью 1107-го и

последующих нескольких лет,

помимо приснопамятных событий в Элеуре,

явилась небывалая человеческая активность

в прибрежных водах Изры.

Пиратские вожди, купеческие и охраняющие

их наёмные флотилии

особенно чувствительно отреагировали на события, произошедшие на суше. Несомненно,

данный список будет выглядеть неполным без имени адмирала теургиатского флота

Сардариона, прославившего себя в ходе всем известных событий.

"Теургиатский цикл", том 19,

1112 год от создания Триединой Церкви.

1

Триксель Нурвин стоял у бушприта и смотрел на светлеющий горизонт. Где-то там, на севере, стоял Канстель, и до него было ещё далеко. Только вчера похожий на нож диастрийский корабль обогнул мыс западного Клыка и теперь разрезал вытянутым острым форштевнем воды залива Ваэльвос.

Налетел очередной порыв сырого, тёплого ветра. Триксель прищурился, прикрыв рукой лицо.

-Через сколько мы приплывём в Канстель? — окликнул он проходившего мимо матроса-диастрийца.

Тот остановился, смерил его презрительным взглядом. У Трикселя сразу испортилось настроение.

"Лучше бы я и не спрашивал".

-Через три дня.

Матросу ответил рычащий гул грома, который шёл с юга.

-Если не попадём в шторм, — добавил диастриец.

-Спасибо.

Матрос пошёл дальше, а горбун посмотрел в сторону кормы. Горизонт затягивали исполинские сизые тучи, под ними стояли косые мутные столбы, обозначавшие ливни. Шторма были частыми гостями в заливе Ваэльвос, заходя сюда с юга. Этому способствовала близость океана с говорящим названием Штормовой. Он охватывал южные берега континента, обозначая свои границы чёрной дымчатой завесой. Именно вдоль неё капитан Лурвосс ловко вёл свой корабль на протяжении последней недели.

Ветер крепчал. Раскаты грома становились громче. Морские просторы заволновались и покрылись пеной. Триксель с кряхтеньем оттолкнулся руками от металлического фальшборта и направился к люку, ведущему под палубу, где находились жилые и служебные каюты. Ступеньки были крутыми, и мужчина ухватился за поручни, также окованные металлом.

Широкий коридор пронизывал корабль, словно позвоночник, связывающий рёбра отсеков. Трикселю разрешалось заходить во все помещения, кроме командной рубки и ещё одного, расположенного в корме судна. За недели плавания он пытался вытянуть информацию о том, что находится в тайном отсеке, у капитана Лурвосса и лекаря Никоро, но те в лучшем случае отвечали ему загадочной улыбкой. Боги, от этого ему становилось ещё хуже.

Пройдя по коридору, освещённому мягким голубым светом, горбун постучался в дверь каюты капитана. Через несколько мгновений металлическая перегородка с тихим шипением въехала в стену, открыв проход. Мужчина с привычным трепетом шагнул внутрь. Капитан Лурвосс стоял у широкого стола, склонившись над расстеленной картой Ирдарана.

-Здравствуйте, капитан, — вежливо произнёс Триксель, став рядом. — Вы знаете, что нас настигает шторм?

-Безусловно.

-Он нам не помешает?

-На этом корабле мы заплывали в воды Штормового океана. Тамошние ураганы куда сильнее.

-И? — жадно осведомился горбун.

-Что? — Лурвосс оторвался от работы и посмотрел на него.

-Я ни разу не слышал, что бы кто-то отважился заплыть за чёрную завесу. Зачем вы туда плыли? Что там?

Капитан продолжил делать измерения на карте.

-Ничего там нет. Лишь чёрная вода, ливни, гром и молнии.

-Да ладно вам. Вы плавали в Штормовом океане и не поделились этим ни с кем?

-Нас никто не спрашивал, а мы не любим хвастаться своими достижениями.

Хмыкнув, Триксель тоже склонился над картой. Его внимание привлекла выгнутая подковой, с множеством мелких бухт, береговая линия залива Ваэльвос. В его центре расположился архипелаг Трёхпалой Лапы — четыре острова, похожие на отпечаток кошачьей лапы. Он и два полуострова Клыков были самыми южными участками суши Изритского Теургиата. Несколькими квадратами ниже рисками была отмечена косая граница Штормового Океана.

-Как вы думаете, что является причиной этих ураганов?

-Неизвестная рефрамантия, постоянное столкновение течений и воздушных масс, — задумчиво произнёс диастриец. — Может, что-то ещё. В любом случае, знание причин не поможет вашим кораблям пройти дальше.

-Я смотрю, вы всё же не лишены ехидства.

-Я просто констатирую факт.

-Скажите, — осторожно начал Триксель. — А что позволяет вашим кораблям идти дальше наших?

-И снова вы переводите разговор на содержимое запретного отсека.

-Ну, в самом деле, вы же знаете, что я знаю, что там находится что-то, что позволяет кораблю двигаться с огромной скоростью. Если вы подтвердите это, то я перестану докучать. Ну, так как называется эта... вещь?

-Ветер.

-Ба! С того момента, как мы отплыли из Шуруппака, прошло всего три недели. Это в два раза меньше, чем время, за которое мы проплыли от Канстеля к устью Сиары на быстроходной шхуне!

-Попутный ветер.

-Который сделал ваше чёрное чудовище вдвое быстрее шхуны? Нет, это невозможно. Вы, должно быть, запрягли его стаей морских змеев.

-Чёрное чудовище, — в голосе капитана впервые за весь разговор послышалось удивление. — Это оскорбление какое-то?

— Нет. Если бы я хотел вас оскорбить, я бы назвал корабль чёрной бутылкой.

-Мой корабль зовётся "Ребро Асага" и он один из лучших в нашем флоте.

-При всём уважении, капитан, вы всё же хвастун.

Из-за закрытой двери донёслось едва слышимое рычание грома. Лурвосс начал убирать приборы в ящик стола. Свернув карту трубкой, он вложил её в футляр.

-Вы собираетесь идти в командную рубку? — жадно спросил его Триксель.

-Да. Нет.

-Нет? К чему это?

-К пока не слетевшей с ваших уст просьбе пойти со мной.

-Даже и не думал просить. Хотя, если вы об этом упомянули, то может быть, вы дадите взглянуть на рубку хоть одним глазком?

-Вам лучше пойти к Никоро. Она развлечёт вас беседой.

Триксель помрачнел.

-Ей сейчас не хорошо.

-Так плохо? Ваша диета не работает?

-Работает, но не настолько, что бы она тут же излечилась.

-Не стоило угощать её человеческой едой.

-Это был пшеничный пирожок с пастой из катрейла. Он очень вкусный и совершенно безвредный. Мне хотелось её удивить.

-Что же, вы удивили её пищеварительную систему. А удивить пищеварительную систему диастрийца очень непросто. Поздравляю.

Они подошли к двери в капитанскую рубку.

-Возвращайтесь и присмотрите за Никоро, — неожиданно мягко сказал Лурвосс. — В конце концов, от неё зависит жизнь вашего отца.

Тут Триксель понял, что все аргументы закончились. Капитан был прав. Возможно, на всём корабле, он был самым лояльным из диастрийцев, и потому его советами стоило пользоваться, хотя бы из благодарности.

Вежливо кивнув, горбун отправился восвояси.

2

Через полчаса Триксель постучался в дверь гальюна, держа в руках глубокую бадью с морской водой. Её вес пригибал горбуна ещё ниже к земле и отзывался болью в спине, но это была приятная боль. Он любил заботиться о Никоро.

Из-за двери доносился плеск, хлюпание и кашель.

-Я могу войти?

Ответа не последовало. Триксель постоял несколько минут перед дверью, а потом решительно толкнул её плечом и вошёл внутрь. Помещение было просторным. Вдоль двух стен, покрытых мозаичными плитками, на уровне пояса располагался ярус широких полок. На них стояли ведро и ушата. В полу имелось несколько дырок стока. В воздухе стоял кислый запах рвоты.

При виде мужчины Никоро отвернулась, упёршись руками в края металлического ведра. Её персиковые блестящие волосы свисали спутанными влажными колтунами. Кожа, там, где она не была прикрыта тканью тёмно-синего халата с короткими рукавами, была мокрой от пота.

-Выйди, Триксель, — слабо проворчала она. — Не люблю, когда меня видят такой.

-Посмотри на меня, Никоро, — горбун стал рядом с диастрийкой, громко стукнув бадьёй о полку. — Мне тоже не особо нравится то, что ты видишь.

-Ты привык за тридцать лет?

-Нет, — поморщившись, улыбнулся Триксель. — И вряд ли когда-нибудь привыкну.

Он достал из-за пояса рефрактор и, щёлкнув предохранителем, опустил верхушку в воду. Никоро слабо вскрикнула.

-Спокойно, это фильтрация. Весьма универсальная магия. Можно выпаривать соль из воды, удалять гниль, плесень и ненужные элементы. Вода становится пресной, но хотя бы безвредной.

Они молча смотрели на бурлящую в бадье воду.

-Я тебя не сильно смущаю? — неловко поинтересовался Триксель. — Вообще.

Никоро повернула к нему голову. Её губы дрогнули.

-Меня смущает только то, что я лекарь, которого лечат.

Мужчина негромко рассмеялся.

-Так, готово. Вода пресная.

Он спрятал "Ржавые кости" за пояс и достал из мешочка зелёную склянку, которой уже не раз пользовался за время плавания. Снял с крюка на стене небольшой ковшик, зачерпнул им воду и уронил туда несколько капель.

-Это же средство против укачивания, — Никоро сложила руки на груди. — Ты же говорил, что мне стало плохо из-за вашей еды.

-Неприятие еды было основной теорией, и она не сработала. С того момента, как ты съела пирожок, прошло много времени, и все возможные токсины обязаны были выйти. Лурвосс сказал, что ваша пищеварительная система очень крепкая. Дело явно не в еде. Скорее всего, просто морская болезнь.

-Это очень опасно?

-Нет, на море у людей такое бывает сплошь и рядом. Ты разве никогда не плавала?

-Нет. Но возможно ты прав. И я готова.

-Хорошо, — Триксель убрал склянку и достал другую. — Сок зубовяза. Раз твой организм не усваивает лекарства, созданные из наших привычных трав, то, может быть, я сумею обмануть его, смешав снадобье с соком, который вы добавляете в вашу еду.

-Хитро, — Никоро протянула руку к склянке. Горбун несильно шлёпнул по ней своей.

-Сегодня я твой лекарь.

-Хорошо.

Она тихо наблюдала за манипуляциями мужчины.

-Скажи, а эти слова, что вы используете для магии — они приходят вам в голову сами по себе или вы получаете их каким-то другим способом?

-А почему это тебя интересует?

-Не один ты проявляешь интерес к культуре, о которой почти ничего не знаешь.

Триксель хмыкнул.

-Сколько я нахожусь среди вас, меня всегда удивлял этот интерес к рефрамантии. Вы возвели поражающие воображение архитектурные сооружения, вы открыли источник энергии с потрясающими свойствами, вы создали авралитовую смесь, которая может взрываться, ваши корабли двигаются вдвое быстрее наших и ещё многое такое, о чём я не знаю. И при всём этом вас интересуют такие фокусы, как вызов огненных шаров и грозовых туч. Я не против того, что бы ты интересовалась этим, просто это забавно.

Он выверенным жестом отмерил порцию сока и слегка поводил ковшиком в воздухе, заставляя воду, лекарство и сок смешаться. Потом протянул его Никоро. Девушка сделала несколько глотков.

— Ну? — нетерпеливо спросил горбун.

— Не знаю, — раздражённо ответила та, прислушиваясь к себе.

Так прошло несколько минут. Триксель терпеливо ждал, разглядывая страдальчески искажённое лицо диастрийки. Наконец, к его радости, оно разгладилось, и Никоро выдохнула.

— Кажется, действует.

-Отлично! — бодро воскликнул горбун и не мешкая направился к выходу.

-Спасибо, Триксель, — раздалось ему вслед.

Мужчина улыбнулся.

— Всегда к твоим услугам.

3

Весь вечер "Ребро Асага" швыряло чёрными, как антрацит, штормовыми волнами и закручивало в пенистых водоворотах. Металлическая обшивка держала удар. Мачты убрали в пазы в палубе, и корабль чёрной рыбой выпрыгивал из-под морской толщи, куда его утаскивали тяжёлые удары стихии.

-Если бы в такой шторм попал человеческий корабль, его бы уже раскрошили и разметали волны, — тихо сказал Триксель, глядя в окошко каюты, из которого было видно чёрное небо, взрывавшееся голубыми вспышками.

Никоро лежала в постели, накрывшись одеялом до подбородка и прикрыв глаза. Горбун посмотрел на неё. Одеяло вздымалось и опускалось размеренно. Бледность лица прошла. Хороший знак. Диастрийка была его единственным собеседником за недели плавания. Иногда Триксель спрашивал себя, не претит ли ей общество уродливого полукровки, но не решался задавать этот вопрос вслух. Никоро никак не выражала своего недовольства или отвращения, и это было... странно. Но приятно.

Каждый день они обменивались историями. Девушка делилась ими так легко, что порой в Трикселе брала верх подозрительность — а не вешает ли Никоро лапшу ему на уши? Ему доставалась драгоценная информация, из которой далеко не всё попадало на страницы редчайших книг, посвящённых диастрийцам. Легенды, сказки, просто мелкие, малозначимые истории и случаи — Триксель проводил в каюте Никоро много времени, отвлекаясь лишь на естественные нужды.

-Никогда ещё не видел подобного урагана. Странно, что он забрался так далеко внутрь залива.

-Наверное, что-то разгневало вашего бога? — Никоро открыла глаза.

-Не знаю. Скорее всего, смещение подводных течений.

-Прозвучало так, словно ты не веришь в своих богов.

-Отчего же? Я верю. Верю в то, что они наделяют избранных способностью к рефрамантии. Другого объяснения нашим силам пока не удалось найти. Но вот природные явления.... Я сомневаюсь, что Ум"ос сейчас сидит за тучами и дует на нас в обе щёки.

Никоро рассмеялась.

-Тебе легко говорить, когда ты не видел своих богов.

Триксель задрал бровь.

-А вы своих видели, значит?

-Не я лично. Но некоторые старейшие — да.

-Значит, они вас покинули?

-В каком-то смысле. Но мы верим, что когда-нибудь, они к нам вернутся.

-И что тогда случится?

-Что-то очень хорошее.

Триксель хмыкнул.

-Для всех?

-Для всех, — улыбнулась диастрийка.

Горбун предпочёл отмолчаться.

4

На следующий день, когда шторм сошёл на нет, они сидели в каюте Никоро и отвлечённо спорили о том, какой из двух городов — Канстель или Шуруппак — красивее.

-Предлагаю сойтись на том, что оба являются шедеврами своих культур, — Триксель шутливо поднял руки. — Потому что иначе мы дойдём до того, что ты попытаешься меня укусить, а я джентльмен.

Никоро откинулась на подушку и отвела взгляд в сторону, успокаиваясь. Её выдержки хватило на несколько мгновений, после чего она ткнула горбуна пальцем в плечо.

-Но у вас нет ничего, что бы сравнилось по масштабу с домами Энки или Энлиля. Как вы можете выказывать своё почтение богам, если не умеете возводить достойные их сооружения?

-У нас тоже есть большие храмы, — пожал плечами Триксель. — Однако вряд ли стоит измерять силу веры величиной храмов, алтарей или жертв. Молотоносец Ориду не требует от простых людей мешки с зерном или отару овец на заклание, чтобы им покровительствовать. Достаточно быть искренним вот здесь.

Он коснулся ладонью сердца. Никоро недоуменно подняла брови.

-Наши великие небесные владыки восседают в своих чертогах и повелевают необъятными просторами синей сферы. Что для них какая-то искренность в груди? Они её и не заметят. Нет, чтущие красоту и размах заслуживают от своих подданных творений соответствующих красоты и размаха.

-Мне не очень нравится мысль о том, что ваши покровители нуждаются в демонстрациях веры в виде исполинских жертвенников. Ориду, Кебея и Ум'ос защищают людей бекорыстно.

— Тогда ваших богов вообще не существует, — уронила девушка.

В тот же миг Триксель остро почувствовал сферу отрицания и фанатизма, окружавшую Никоро. Раньше он не замечал этого. Что хуже, из разговоров с диастрийкой никак не выходило, что боги, которым поклоняются её соплеменники, так уж добронравны и бескорыстны. Ему захотелось выйти подышать свежим воздухом.

Он начал подниматься на ноги, как вдруг стол, на котором стояло несколько опустевших тарелок, ощутимо вздрогнул. Столовые приборы дружно звякнули, два бокала — один с остатками вина, другой — с лекарством Никоро — упали на пол и звонко разлетелись на осколки. Триксель вздрогнул, а затем последовал второй удар. Стол опрокинулся, Триксель слетел с края кровати и упал на пол, больно ударившись о ножку табурета. В коридоре протяжно зашипело, словно кто-то выпускал воздух из воздушного шара. По полу слитно застучали ноги матросов.

-Что случилось? — машинально спросила диастрийка, вскакивая из постели и накидывая халат.

-Чтобы узнать, нужно подняться наверх, — Триксель тактично отвернулся, уткнувшись носом в стальную дверь.

-Идём.

Они вышли в коридор и направились к каюте капитана.

Капитан Лурвосс разговаривал с двумя помощниками на диастрийском. Триксель мог лишь догадываться о содержании резких, с множеством звонких согласных фраз.

-Здравствуйте, капитан, — поздоровался он. — Я знал, что наше путешествие не обойдётся без неприятностей. Мы налетели на риф? Попали в пасть горнилодону? Стая морских драконов взбунтовалась и вырвалась из узды?

-Это пираты. Нас собираются взять на абордаж, — отрывисто произнёс Лурвосс и посмотрел на Никоро. — Вам необходимо вернуться в каюты. Если хотите, можете оставаться вместе.

Он добавил ещё несколько слов на диастрийском. Никоро ответила. Триксель нахмурился, ничего не понимая. Они не хотели, что бы он о чём-то узнал?

Лурвосс что-то крикнул, и в каюту вошёл матрос.

-Он будет вашим охранником на всякий случай, — пояснил капитан. — Идите.

-Ладно, ладно, — проворчал Триксель и вышел в коридор, полный матросов, облачённых в обычные человеческие кольчуги и латы. Они медленно поднимались по трапу, исчезая в открытом люке.

-Что он сказал? — спросил горбун у Никоро, когда они сели на кровать в каюте диастрийки. — Почему не хотел, что бы я это услышал?

-Попросил ударить тебя по голове, если ты попытаешься выйти, но я сказала, что будет достаточно просто сделать тебе подножку, чтобы ты не смог встать.

-Очаровательно.

Снаружи доносился лишь гул шагов по металлическому полу коридора. Он же доносился и с потолка.

-Думаешь, твои соплеменники справятся? — нервно спросил Триксель.

-Среди них есть воины, тренированные лично лугалем Энхенгалем. Конечно, они справятся.

-Надеюсь, ты права. Никогда не хотел близких контактов с головорезами.

Прошло немало минут тревожного ожидания, когда корабль неожиданно тряхнуло в сторону. Триксель и Никоро вскрикнули, завалившись набок. Спину горбуна прострелила боль. Он закусил губу, помогая девушке принять сидячую позу.

-Как будто сели на дикую лошадь.

-И начали тыкать ей в глаз соломинкой.

-Да.

Корабль тряхнуло в другую сторону. На сей раз они удержали равновесие.

-Боги, что там происходит?

Дверь в каюту отъехала в сторону, и в проёме показался охранник-диастриец.

-Мне придётся вас оставить, — на ломаном изритском произнёс он. — Никуда ни шагу.

-Стойте! — воскликнул Триксель — Что происходит?

Но диастриец уже убежал, а дверь с тихим гулом закрылась. Горбун повернулся к Никоро.

-Я собираюсь посмотреть, что там случилось. Ставь подножку, пока не поздно.

-А как же твоя любимая осторожность?

-К несчастью, любопытством природа наградила меня в большей степени, — Триксель подошёл к двери и коснулся ладонью стены рядом. Дверь не открылась.

-Вы шутите? — возмущённый горбун достал рефрактор, щёлкнул предохранителем и сосредоточился. Вернулось привычное тёплое чувство обволакивающей воды и множество входов, зияющих опасной тьмой.

Из "Ржавых костей", полыхавших нежным белым светом, вырвался пузырь воды. Повинуясь воле Трикселя, он расплескался по поверхности двери и затем втянулся в едва видимые узкие щели в пазах.

"Посмотрим, что за устройство заставляет её двигаться".

По древку шёл поток тепла, обволакивая узкую ладонь и наполняя Трикселя знанием того, чего коснулась вода.

Вот и дверные запоры.

"Боги, какой механизм".

-Я в жизни такого не видел, — вслух произнёс он. — Нашим учёным такое и не снилось. Однако, используя логику, нетрудно понять, что блокиратор нужно просто вернуть в паз.

Раздался щелчок. Триксель тяжело выдохнул и выключил рефрактор. Вода с тихим плеском растеклась по полу.

-Потом уберут, — пробормотал горбун и коснулся рукой стены. Дверь отъехала в сторону. Шум снаружи стал громче.

-Я с тобой, — сказала Никоро, становясь позади мужчины.

Триксель кивнул, впервые за долгое время чувствуя себя героем. Они прошли по пустынному коридору и, оказавшись возле трапа, посмотрели наверх, где в квадрате входа виднелось лишь звёздное небо.

-Поднимаемся? — спросил горбун и протянул руку к поручню.

-Не трогай! — девушка схватила его за плечо. — Пока корабль в боевом состоянии, поручни лучше не трогать.

-Ладно.

Медленно, преодолевая ступеньку за ступенькой, опасаясь, что корабль может тряхнуть ещё раз, они оказались на самом верху. Триксель осторожно выглянул наружу. Над палубой метались из стороны в сторону два синих луча, выхватывая из полумрака пиратские корабли и их паруса. Диастрийцы стояли у фальшбортов, пригнувшись и держа наготове мечи.

"Ребро Асага" окружили по меньшей мере десяток галер. Две плыли бок о бок с диастрийским кораблём, по одной двигалось спереди и сзади. Позади горели ещё две, да так сильно, что из-за пламени не было видно силуэтов самих кораблей. Зарница поднималась до облаков.

-Как они подожгли суда? — пробормотал Триксель. — Зажигательными стрелами?

В воздух раздался крик Лурвосса.

От внезапного низкого гула у Трикселя заложило уши. Правая сторона "Ребра Асага" исчезла в ослепительной синей вспышке; диастрийский корабль швырнуло влево. Галера, двигавшаяся справа, бесшумно разлетелась в щепки, столбы пламени взметнулись высоко вверх. Горбун и Никоро повалились на ступеньки трапа.

А затем один из кораблей на полном ходу врезался в корпус "Ребра". Скрежет металла и треск древесины смешались, воздух огласил людской крик. Пираты пошли на абордаж. На мгновение синий луч света выхватил из тьмы стоявшую на палубе галеры фигуру рефраманта, который держал в поднятой руке сверкающий жезл, и это сняло у Трикселя все вопросы насчёт того, как пиратские корабли сумели перехватить диастрийское судно. Несомненно, маг знал какое-то слово Ветра, позволившее разогнать галеры до предела.

Десятки тёмных силуэтов перемахнули через борт "Ребра" и столкнулись с шеренгой диастрийцев. Над палубой зазвенела сталь, за этим последовали первые предсмертные вопли и вскрики. Перед глазами Трикселя, который прижался боком к ступенькам, замелькали ноги — группа людей пробилась через первую шеренгу защитников и столкнулась со второй. Численный перевес был на их стороне. Около сотни моряков перебрались на диастрийское судно, ещё столько же ожидало чего-то на галере по левому борту, и, наверняка, немало солдат имелось на остальных пиратских кораблях.

В толчее Триксель разглядел капитана Лурвосса. Он был облачён в те же доспехи, которые носили защитники внутренних врат Шуруппака. Только теперь длинная юбка сложилась в подобие щитков, облегавших ноги и пах, а высокий ворот за головой изогнулся, облегая её и защищая лицо тонким стеклом. Наплечники, как и сапоги, источали яркий синий свет. В руках капитан держал серповидные клинки, сверкающие холодным огнём. Триксель протёр глаза. Он никогда не видел ничего подобного.

На Лурвосса прыгнули сразу трое противников. Диастриец взмахнул обеими руками — Триксель моргнул — головы отделились от двух тел, упали на палубу как перезревшие плоды, и покатились по ней, разбрызгивая кипящую кровь. Третий пират с разбегу вонзил копьё ему в живот. Древко разлетелось в щепки, наконечник со звоном отскочил от брони и улетел во тьму. Лурвосс сделал шаг вперёд, оставляя за собой послеобраз, и разрубил врага пополам одним диагональным взмахом. Всё это заняло у него долю мгновения, после чего он побежал, оставляя за собой дорогу из силуэтов. Горбун задрожал от возбуждения.

-Ты видела? Ты видела?! — он безумно посмотрел на диастрийку. — Что за демон?!

-Это турудаль. Их всего двое на корабле, но они стоят многих воинов.

Триксель видел. Второй турудаль дрался совсем рядом с трапом. Он отмахнулся от врага одним мечом, ответил другим — клинок на мгновение удлинился втрое и, оставляя трассу синего света, по широкой дуге разрубил сразу четверых противников. Горбуна едва не вывернуло наизнанку. В воздухе стояли предсмертные вопли и кислый запах крови, желчи и мочи.

К сожалению, другие матросы с "Ребра" были вооружены куда хуже элитных солдат. И не смотря на своё мастерство и самоотверженность, они гибли. Разменивая одного за пятерых, они падали наземь: зарубленные, пронзённые дротиками и стрелами, затоптанные ногами.

Сразу семеро человек навалилось на Лурвосса; двое прыгнули ему в ноги, ещё двое схватили сзади за руки. Широкоплечий пират хэкнул и с тяжелым замахом рубанул капитана по плечу огромным двуручным мечом. Клинок с вибрирующим звоном преломился надвое; осколок попал в голову одному из державших за руки пиратов. Лурвосс потушил свои клинки, дёрнул левым плечом — человека швырнуло наземь. Турудаль взмахнул ногой — второй пират с криком отлетел в темноту, повалив на своём пути ещё нескольких товарищей. Бледный силач, у которого в руках остался жалкий огрызок двуручника, прыгнул на диастрийца, намереваясь поймать его в захват. Лурвосс сделал незаметный шаг в сторону, и пират схватил послеобраз. Капитан ударил его металлическим кулаком — рука прошла сквозь спину человека и вылезла из груди, окровавленная. Воин презрительно швырнул труп в кучу людей. От его стеклянного шлема отскочило несколько стрел. А потом в него вошёл арбалетный болт. Лурвосс дёрнулся, вырвал древко из стекла. На него тут же навалилась дюжина человек и не щадя себя заколотила по шлему кинжалами и короткими мечами. Капитан начал заваливаться назад, пытаясь выдержать вес толпы — Трикселю показалось, что свет в его доспехах начал гаснуть — и потом исчез, погребённый живым ковром.

-Надо что-то делать, — сказала Никоро, чью бледность подчёркивал свет двух фонарей. — Помоги им!

Триксель судорожно рванул с пояса "Ржавые кости", прикрыл рукой сверкнувший кристалл, и попытался сосредоточиться. Это было сложно.

Над палубой забил фонтан из воды, сложившийся в громадный силуэт человека без ног. Водный голем протёк по палубе и размахнулся бесформенной рукой. Огромный кулак ударил сразу по группе пиратов; вода прошла сквозь тела, унося в себе кровь, кожу и осколки раздробленных костей. Трупы протащило по палубе до самого фальшборта.

-Нед! Нед!!! — раздался истошный вопль.

По коже Трикселя прошёл холодок, когда он увидел, как рефрамант, стоявший на палубе галеры, воздел жезл. А потом резко опустил, словно ударяя молотом по наковальне. Голем разлетелся в мелкую пыль. Невидимая сила повергла Лурвосса наземь и растёрла его по палубе, словно жука. То же самое случилось с другими живыми существами, попавшими под удар, будь то диастрийцы или люди.

Протяжно завизжала металлическая обшивка, и чёрная палуба "Ребра Асага" со скрежетом прогнулась внутрь себя вместе со всеми выжившими. Нос и корма подпрыгнули вверх, словно две половинки одного полена после сильного удара топором. Трап находился в кормовой части; инерция подбросила Трикселя и Никоро в воздух. Вопя и махая конечностями, потеряв ориентацию во мраке, они шлёпнулись в холодную морскую воду.

Горбун тут же ушёл вниз. Сознание закричало в панике, руки хаотично заметались в водной толще, пока их не поймала Никоро. Диастрийка вытащила его на поверхность; Триксель судорожно вздохнул, ловя ртом воздух. Вокруг кричали тонущие люди, едва различимые в темноте. Мужчина повернулся к девушке и больше не отрывал от неё взгляда, словно цепляясь за спасательный круг. Вместе они держались на плаву, пока неожиданно не нашарили ногами что-то твёрдое, шероховатое, но устойчивое.

-Что это?

-Не знаю. Не вижу. Может быть, риф?

-Может.

Он кое-как уселись на крошечном островке, прижавшись друг к другу и дрожа от холода и испуга. Мимо них проплывали трупы и горящие куски дерева. "Ребро Асага" ушло на дно целиком.

-Думаешь, нас заметят? — спросила Никоро.

-А нам хочется попасти в плен к пиратам?

-Не знаю. Если бы знать наверняка, что они нас не убьют, а продадут на чёрном рынке. Тогда...

-Да, было бы неплохо. Потому что вряд ли мы дотянем до утра, если будем сидеть по пояс в воде.

-Может, покричим?

-Лучше я посигналю рефрактором.

-Нет. На свет точно сплывутся все утопающие.

-А что ещё нам остаётся? Не думаешь же ты, что этот островок отделится от дна и доставит нас прямо к галерам?

Он умолк, чувствуя, как твердь, на которой они сидели, завибрировала и поплыла, расталкивая мусор и создавая волны. Несколько неудачливых пиратов заорали, загребли, пытаясь догнать островок, но тот оказался невероятно быстрым. Триксель в панике начал щупать то, на чём сидит.

-Демоны, мы случайно не на спине горнилодона плывём?

-Вряд ли. Он несёт нас прямо к той галере. Словно знает.

Тем временем, на галере их заметили. Раздалось несколько команд, над фальшбортом показались факелы, в свете которых Триксель и Никоро увидели матросов с луками и арбалетами.

-Не стреляйте! — заорал горбун, махая рефрактором, который сыпал белыми искрами. — Я — Триксель Нурвин, сын Берруна Нурвина, дивайна Канстеля! Мы с моей спутницей важные персоны! За нас дадут большой выкуп!

Воцарилась тишина. Плавучий островок встал в паре метров от борта галеры. Прошло немало страшных минут, прежде чем им сбросили верёвочную лестницу и помогли подняться на борт пиратского судна. Навстречу вышел невысокий коренастый мужчина. Он широко улыбнулся и цепким взглядом оглядел Никоро. Затем посмотрел на сверкающий рефрактор в руке Трикселя и смачно сплюнул в сторону.

-Добро пожаловать в плен, дивайн Нурвин.

Глава 6. Конец и начало.

Кошмар в руках рефраманта подобен мечу в руках опытного воина.

Как меч является продолжением руки, так и кошмар — продолжением страхов. Не верьте кошмарам.

Джензен Кейр, чистовик,

1107 год от создания Триединой Церкви.

1

На следующее утро Цеппеуш пришёл в фамильный арсенал, расположенный в одной из секретных подгорных каверн. Кербергунд изобиловал потайными полостями и тоннелями, по которым было удобно передвигаться и прятаться во время осад. Поскольку войн здесь не было уже добрых несколько сотен лет, за ними мало кто присматривал, и по дороге в арсенал Цеппеуш встретил лишь два патруля. Венбер уже был здесь, как было условлено, облачённый в стёганку и длинную кольчугу. Увидев юношу, мужчина кивнул.

-Давай утяжелённые доспехи Тадеуша.

-А стоит ли? — с сомнение произнёс Цеппеуш. — Кай Лейсер использует рефрамантию Земли. Я слышал, что у него имеется что-то вроде каменной пращи, прессующих плит и ловчей ямы. В тяжёлых доспехах тебе придётся туго.

Венбер подошёл к манекену с надетыми на них чёрными как смоль латами.

-В этом бою маневренность меня не спасёт. Кай моложе и ловчее. Я слышал про его доспехи. Лёгкие, из ковкого металла, с отражающими рунами на каждом дюйме поверхности. Он будет очень быстрым. Здесь я буду действовать по-другому.

Не став перечить, Цеппеуш начал снимать с манекена части доспехов.

-Кстати, матушка очнулась. Как раз перед тем, как мы с Мириам собрались уходить.

-Она что-нибудь сказала? — негромко спросил Венбер, надевая сабатоны.

-Да. Она назвала твоё имя, — юноша закрепил наголенники и набедренники. — Почему?

Венбер молча пожал плечами, помогая закреплять набедренники и латную юбку из чёрных металлических чешуек. Пришла очередь нагрудника и наспинника.

-Цеппеуш.

-Да?

-Если со мной что-то случится, вы с Мирандой не должны оставаться здесь. Лучшее, что ты можешь сделать для неё — это занять изумрудный трон, будь он неладен.

Цеппеуш молча закрепил наручи и перешёл к латными перчаткам. Сначала левая, потом правая. Мужчина сжал и разжал кулаки, проверяя, как они сидят.

-Венбер.

-Что?

-Не смей даже думать о поражении, ясно? — юноша нацепил горжет и сильными порывистыми движениями приладил к плечам дяди наплечники. На отполированной чёрной поверхности заиграли оранжевые отсветы магических светильников. — Ты лучший воин и всех, о ком я когда-либо слышал. И дело не только в чутье и магических навыках, а в том, что перед боем ты никогда не говорил слова "если". Сейчас на кону стоит доказательство вины Лейсеров, и это явно не тот момент для слабости.

Последним он прикрепил к наплечникам серебристый плащ, вышитый пророчицей Тсеритсой. Венбер повернулся к юноше и посмотрел на него, вздёрнув подбородок. На мрачном лице появилась слабая, словно зимнее солнце, улыбка.

-Ты прав, сынок. Пора размятся.

Мужчина надел шлем Тадеуша. Последним делом он проверил наличие рефрактора в кожаном чехле у пояса, потом взял в левую руку тяжёлый щит с круглой выемкой на верхнем ребре и, не сказав больше ни слова, вышел из арсенала. Цеппеуш поспешил за рефрамантом.

2

Тренировочная и одновременно дуэльная площадка располагалась на огромном овальном срезе скалы, к которому вёл тоннель и каменная лестница. По слухам, скалу срезал Михэй, четвёртый Пророк в династии Мендрагусов. Сделал он это, поспорив с кем-то из ренедов, и выиграл тем самым немалую сумму. О том, куда дели скалу, слухи умалчивали.

Площадка, ровная и гладкая, составляла в диаметре больше двух сотен метров. Зрительские места были вырезаны в соседних скалах, на таком расстоянии, что бы можно было наблюдать за зрелищем в относительной безопасности. Регламент, знал Цеппеуш, также запрещал дуэлянтам использовать особо мощную масштабную магию. Нарушителя ждала дисквалификация.

Зрители уже заняли места в комнатах, припав к вырезанным в скальной породе узким прорезям. Цеппеуш хлопнул Венбера по наплечнику и присоединился к остальным. Его тут же нашла Крина, которую держала за руку Мириам. Юноша благодарно кивнул девушке; та пожала плечами. Сестра не могла дотянуться до обзорных проёмов, будучи в два раза ниже брата. Вздохнув, юноша поставил рядом с собой кресло и позволил ей встать на него ногами, после чего вернулся к наблюдению за дуэлянтами.

Кай Лейсер ждал Венбера на противоположной стороне арены, слегка покачиваясь вперёд-назад. На нём были серебристые доспехи, покрытые изящной гравировкой. Щит по сравнению с ними казался громоздким тяжёлым куском металла. За плечами на ветру развевался жёлтый плащ. Рефрактор мягко полыхал салатовым огнём.

Соперники остановились в десяти шагах друг от друга. Став между ними, сенешаль Витальт начал зачитывать основные пункты регламента. Затем он спросил, сколько кристаллов сциллитума они готовы сменить до конца боя. Расстояние не позволяло услышать ответ, но затем Витальт крикнул:

-Дуэлянты условились использовать по три кристалла!

И сенешаль покинул площадку, заторопившись к зрителям. Цеппеуш прижался лбом к холодному камню, наблюдая за соперниками. Кай не выглядел испуганным, скорее нервничающим в предвкушении предстоящего поединка. Опустив забрало, юноша отступил назад. Лица дяди Цеппеуш не видел.

Прошло несколько мгновений, зрители мало-помалу успокоились. Здесь были многие из тех, кто присутствовал при неприятной ночной сцене, в том числе и Даргайб. Цеппеуш неприязненно посмотрел на могучего косматого мужчину, который не очень-то и хотел отстаивать свои слова. Возможно, вчера Венбер своим вмешательством спас его честь.

Кай громыхнул щитом оземь, присел, спрятавшись за ним, как за крепостной стеной, и поднял рефрактор над плечом. Венбер сделал плавный шаг вперёд и замахнулся своим, словно пилумом.

-Начали! — выкрикнул Витальт из укрытия.

Серая Роза воссияла, подобно голубому солнцу, и взметнула тучи песка, которые с безумным воем закружились вокруг мага. Венбер сделал второй шаг, и махнул рукой с зажатым в ней жезлом. Рефрактор остался в хватке, а невидимое ветряное копьё с низким и протяжным гулом устремилось к Каю. Щит в руках юноши отозвался мелодичным звоном, серебряная поверхность покрылась вязью зелёных нитей, которые поглотили часть удара. Рефраманта отодвинуло на несколько шагов назад. Легко удержав равновесие, тот вновь подался вперёд, готовый принять на себя очередную атаку. Венбер же медленно шагал к центру арены, оставляя за собой клубы пыли. Тяжёлые удары ветра двигали Кая всё ближе к краю площадки.

Наконец, не выдержав, юноша взмахнул жезлом. Каменистая поверхность между ним и Венбером раскололась, и, окатив второго градом осколков, спрессовалась в одну вертикальную плиту. Следующее копьё разбило преграду на множество кусочков. Кай выпрямился и побежал вдоль края арены. Венбер неожиданно остановился в центре и пригнулся, укрывшись за щитом. По сравнению со стремительным юношей, он, закованный в массивную броню, казался замшелым чёрным валуном.

Вокруг Кая взметнулось кольцо булыжников, каждый размером с человеческую голову. Резкий взмах рефрактором — и камни забарабанили по щиту Венбера, заставляя руку мужчины дёргаться в напряжении. Цеппеушу показалось, что он слышит стон дядьки. Свет Серой Розы стал едва заметным. Ещё несколько камней отбросили рефраманта назад. Один огрел его по голове — та коротко дёрнулась, а шлем покрылся зелёными нитями

Наблюдая из укрытия, Цеппеуш видел, что дядя проигрывает. Кай двигался быстрее, причём не пятился, а заходил с флангов, заставляя Венбера крутиться на месте и медленно выдыхаться. Доспехи нисколько не сковывали его движений. Наоборот — казалось, что они делают его куда стремительнее и ловчее. Телохранитель замахнулся рефрактором, но юноша снова оказался быстрее. Расколотые плиты под ногами мужчины расплескались в сторону, словно были водой. Венбер упал на колено — нога угодила в образовавшуюся яму, лишив его равновесия.

Рядом с ним вздыбились каменные плиты. Из разлома с грохотом возникла каменная рука с могучей дланью. Замахнувшись, она плашмя упала на Венбера, и в тот же миг мужчина упёрся ногами в пол и встретил её щитом. Раздался страшный лязг. Камни под Венбером брызнули осколками, его вторая нога ушла в землю на полметра. У зрителей вырвался дружный вздох, кто-то из девушек лишился чувств.

По чёрной поверхности щита побежали зелёные волны, Венбер закричал от натуги, и ухитрился ткнуть из-под щита рефрактором -длань разлетелась на куски. Земля рядом вновь начала вспучиваться, но мужчина успел выпрыгнуть из ямы, и следующий ударом ветряного копья раскрошил показавшиеся на свет каменные пальцы.

Тем временем Кай подходил всё ближе. Весь пол вокруг него был в рытвинах, словно вспаханный плугом. В какой-то момент между ним и Венбером осталось десять шагов. Неожиданно мужчина расправил плечи и, как показалось Цеппеушу, расслабился.

"Нет, демон тебя побери! Ты не можешь сдаться!"

Рефрактор Кая потух.

-Мальчишка попался, — довольно произнёс Даргайб, закладывая руки за спину.

-По регламенту бой должен остановиться, — возразил ему Реган Лейсер. — Одному из дуэлянтов нужно сменить кристалл.

Цеппеуш затаил дыхание. Правило, о котором говорил Лейсер, было необязательным. Высший свет уважал и поощрял честную борьбу, но не наказывал за нечестную. Вопрос состоял лишь в том, уважал ли честную борьбу Венбер.

Кай посмотрел на противника. Затем, кивнув, опустил рефрактор и полез в мешок на поясе, где у него находились кристаллы сциллитума. Внезапно Венбер перестал быть медленным. Швырнув щит в юношу, он рванулся следом, занося над плечом рефрактор. Серая Роза взъярилась, разбрызгивая во все стороны сгустки синей плазмы. Засвистело, завыло, волны ветра ударили в окрестные скалы, заставив многих зрителей прикрыть глаза ладонями. Кай спохватился, запоздало выставил перед собой щит, когда Венбер всадил в него Ваэрдис, копьё ветра. Удар вырвал щит из рук юноши — тот отлетел далеко в сторону. Мужчина нанёс второй удар — молодого мага снесло на край арены.

-Подлец! — заорал Реган, махнув кулаком. — Бесчестный ублюдок!

На какой-то миг Цеппеушу стало его жаль. Вместе с тем рядом заплакала Крина. Юноша прикрыл ладонями её уши, чтобы уберечь от чёрной брани.

Кай осел, держась руками за грудь. Система защитных рун, нанесённых на доспехи, не выдержала, и серебристый нагрудник смялся в гармошку. Тем не менее, юноша кое-как затолкал в рефрактор кристалл и начал подниматься на ноги, желая продолжить бой. Венбер грозно надвигался на него, медленно занося над собой Серую Розу.

И тут раздался голос матушки, тихий, но отчётливо слышимый.

-Остановите это безумие. Здесь не из-за чего биться. Возвращайтесь в зал и продолжайте пиршествовать, а если кто устал после ночных гуляний — милости прошу в приготовленные для вас опочивальни.

Миранда сидела на носилках и глядела на зрителей усталыми глазами. Кто-то из людей, в том числе Даргайб, посмотрели на неё с неприкрытой злобой. Цеппеуш подошёл к матери, закрыв её от этих взглядов, и присел на корточки. Миранда наклонилась к нему.

— Я плохо себя чувствовала, вот и споткнулась о первого попавшегося мне человека. По несчастливому стечению обстоятельств, им оказался Кай Лейсер. Вина целиком лежит на мне. Бой не имеет смысла.

-Витальт! — крикнул Цеппеуш.

-Да, дивайн, — кивнув юноше, сенешаль побежал на площадку. Спустя некоторое время в комнату тяжело вбежал Венбер и, стащив с себя шлем, неожиданно упал на колени перед Мирандой. Рядом с ним встал Кай, на лице которого читалось явное облегчение. Преклонив колено, он горячо попросил у будущей свекрови прощения. Миранда погладила его по голове и приказала слугам отнести себя в её комнату, напоследок слабо улыбнувшись Цеппеушу. Венбер как верный пёс побежал за носилками. А юный Мендрагус, который стал никому не нужен, подошёл к Регану Лейсеру. Слова дались ему нелегко.

-Я прошу у вас прощения, дивайн Реган. Мы должны были устроить справедливый суд вместо этого спектакля.

Мужчина подхватил Кая под руку.

-Помогите мне донести его до кровати, дивайн Цеппеуш.

Цеппеуш с готовностью бросился ему помогать. Отчего-то ему казалось, что он провалил первый экзамен.

3

Цеппеуш стоял у стены возле двери, которая вела в покои матери. Голова шумела, в висках пульсировали вены. Ночь и утро остались позади. Лейсеры не стали проявлять негодование из-за произошедшего, по крайней мере открыто. Ренеды, в том числе Даргайб, уже разъезжались по своим горным крепостям. Их отношение к решению Миранды Цеппеуша нисколько не заботило. Титулом, как и правами их наделил сам дивайн. В число оных необоснованное выражение недовольства не входило. Ренеды даже не были рефрамантами. Так — простаки, тем или иным способом ухитрившиеся попасть на глаза дивайну и проявить качества, необходимые для управления землёй.

Дверь открылась, и из неё вышла Мириам. Заметив Цеппеуша, она подошла к нему. Юноша улыбнулся.

-Пришла пора прощаться.

-Восхитительная констатация факта.

-Я могу восхищать вас этим почти в каждой фразе, если вы захотите.

Девушка улыбнулась. Цеппеуш хотел бы знать, что за этим скрывалось.

-Что ж, — он пожал плечами. — Удачи вам на поприще служения Трём Богам. Надеюсь, когда-нибудь вы дослужитесь до ранга протоурга.

-Не думаю, что тебе этого захочется, — Мириам лёгким движением смахнула с его плеча соринку. — Протоург является главным источником головной боли для Пророка. Постоянные официальные встречи, обсуждения времени съездов джустикариата, их совмещение с графиком собраний дивинария, споры по поводу увеличения численности церковной армии, по поводу увеличения бюджетов и так далее...

-Я постараюсь причинять вам столько же неудобства. Джустикарий Мириам.

-Ты ведь хочешь раздразнить меня этим обращением на "вы", да? Ничего не выйдет. Я настолько же непрошибаемая, насколько и ты.

Мириам неожиданно встала на носочки и взъерошила ему волосы, а затем развернулась и пошла прочь. Цеппеуш со светлой грустью смотрел ей вслед.

"Интересная девушка. Жаль, что клирик".

-Да, кстати, — на ходу обернулась Мириам. — Увидимся в столице через месяц. Мы все там будем, джустикарии.

Цеппеуш хмыкнул, провожая девушку взглядом. За этим делом его и застала Крина.

-Она слишком хороша для тебя.

-Я знаю.

Девочка фыркнула.

-А я надеялась, что ты начнёшь спорить.

-Не хочу обсуждать тему любви с девчонкой, которая почти вдвое младше меня, — сказал Цеппеуш и замер, когда сестра неожиданно подошла вплотную и крепко его обняла.

-Это я хотела так сказать "пока".

Чувствуя в груди тепло, юноша пристыжено согнулся, ответив на её объятия своими. В голове пронеслись счастливые воспоминания: игры, прогулки по окрестным лесам, праздники в Драконьем Языке, редкие вечера в обществе отца...

-Я обязательно приеду к тебе в Пенсьероль, — сказал он, уткнувшись носом в дивно пахнущие чем-то сладким волосы Крины. — Как только стану Пророком, так сразу и приеду. А пока пиши в столицу дяде Коппли. Если что случится — я спущу с Лейсеров шкуру. И сама не давай спуску своему будущему муженьку. Ты — Мендрагус, в конце концов!

Крина разжала объятия, на её милом лице появилась робкая улыбка.

-Я верю в то, что у тебя всё получится. В то, что ты станешь хорошим правителем.

-Спасибо, родная, — прошептал Цеппеуш. — Спасибо.

Эти слова он запомнил навсегда.

4

На следующий день Венбер и Цеппеуш вернулись на тренировочную площадку. Дуэль, а затем отъезд Крины и Лейсеров, сбили привычный график, но отказываться от ежедневных тренировок юноша не хотел. Именно в спаррингах с телохранителем Миранды он находил подлинное забытьё. Ненужные бастарды, перспективы жениться на Шаке Отраз, которая приходилась ему двоюродной тёткой, беспокойство о здоровье матери исчезали на несколько часов, задавленные пылом схватки.

Слуги уже засыпали гравием ямы и рытвины, оставленные Каем Лейсером. Несколько оруженосцев тащили на себе целый арсенал. Цеппеуш взял увесистый двуручник, крутанул его несколько раз, разминая мускулы, и вернул обратно. Взамен он выбрал обычный тренировочный меч. Венбер сделал то же самое.

-Как думаешь, когда матушка поправится? — юноша поправил перчатки.

-Месяца через два, — телохранитель махнул рукой, проверяя суставы.

-Может быть, оно и к лучшему, что она не поплывёт с нами. Здесь гораздо безопаснее, чем в столице.

Мужчина и юноша разошлись в стороны. Венбер занял оборонительную позицию.

-Нападай.

-Сам нападай, — усмехнулся Цеппеуш, принимая ту же стойку.

-Ты поплатишься за это, — осклабился дядька и налетел на юношу, словно вихрь из стали, запутывая его восьмёрками и ложными финтами.

Взмах, свист разрезаемого воздуха, звон столкнувшихся клинков. Цеппеуш разорвал цепь ударов Венбера, сместился в сторону. Выпад — меч скользнул по плечу телохранителя. Уклонившись в последний миг, коренастый мужчина одним движением сократил дистанцию и зажал левой подмышкой правую руку юноши, приставив меч к его паху

Цеппеуш успел заметить, как у Венбера дёрнулась щека.

"Нехорошо".

-Ещё раз, — отпустив его, мужчина встал в оборонительную стойку.

Цеппеуш напал, попеременно ударяя дядьку с обоих боков. Тем не менее, двигаясь резвее коренастого мужчины, он никак не мог его зацепить, постоянно натыкаясь на блоки. Венбер парировал очередной удар и снова шагнул вперёд, неожиданно нацелившись на ноги юноши. Цеппеуш заплясал, отскакивая назад от меча, который телохранитель держал плашмя.

"Проклятье!"

Ему редко удавалось успешно противостоять дядьке, когда тот проводил неожиданные контратаки и переходил в максимально контактный бой. Подобным образом утром был повержен Кай Лейсер.

-Ноги, ноги! — пробасил Венбер. — Следи и за ногами!

-И за своими, Кебею в зад?! — возопил Цеппеуш и ойкнул, пропустив болезненный удар по голени.

Венбер остановился.

-Тебе нужно выспаться, потому что сейчас ты сам не свой. Не спал после пира?

-Дежурил возле покоев мамы. Мало ли что могло случиться.

-У тебя есть какие-то подозрения? Ты что-то заметил?

Цеппеуш призадумался. Ему не нравилось поведение некоторых ренедов на пиру и во время вчерашней дуэли. С другой стороны, никто из них не посмел бы задумать плохое против Миранды, жены Теурга, а уж тем более в самом Кербергунде, где полным-полно верных союзников и стражников.

"Нет, это всё глупости".

Он покачал головой.

-Во мне просто пробудилось сыновье чувство. Отыгрывается за годы, когда у него не было поводов это сделать.

Венбер усмехнулся и похлопал юношу по плечу.

-Мы отплываем через два часа. Пойдём, навестим напоследок почтенного дивайна Миранду. У неё наверняка заготовлены напутственные слова.

5

-Два великовозрастных болвана, — Миранда улеглась спиной на подушки и сердито разглядывала мужчину и юношу, которые стояли рядом с постелью, опустив головы. — То, что вы устроили, разозлило меня куда больше, чем сломанные ноги. Подумать только — пир в честь соединения наших семей закончилось дуэлью.

-Госпожа, возможно вам не стоит волноваться в таком состоянии....

-О нет! Я сдерживалась, пока провожала Регана, Кая и Крину в дорогу, ну а теперь уже позвольте мне ткнуть вас лицом в серьёзные нарушения дисциплины и охранных порядков, господин охранник.

Миранда взяла паузу, чтобы набрать в лёгкие воздуха, а Цеппеуш мельком глянул на дядьку. Венбер мял руками край куртки; чёрные усы поникли, а вид его был жалок.

-Не делайте такое лицо, Венбер. Вы выглядите крайне жалко с таким лицом. Итак, это было ваша гениальная идея напоить Кая, что бы потом выставить его дураком?

-Нам это почти удалось, — дядя пошевелил усами.

-Ну поздравляю! Я пошлю вас к Гверну Конкруту, что бы он приставил вас к награде! Значит, это и было ваше "пошалим"?

-Госпожа...

-"Никто и не заметит", как же. "Никто" ныне синоним "всех", да? Я пошлю новость отцу, что бы он ввёл кардинальные правки в изритский словарь. И здесь вы отличились.

-Госпожа...

-Мама, я тут больше виноват.

Женщина ткнула пальцем в Цеппеуша.

-А ты? Я так обрадовалась, когда ко мне пришла Мириам. "Умная симпатичная особа — самое то, что бы не дать ему совершить какую-нибудь прощальную глупость". Боги, как я ошибалась.

-Я надеюсь, на Мириам ты не накричала.

-Да что тут кричать. Она оказалась в таком скоплении знатных людей впервые. Её мне упрекать не хочется. А вот ты, Цеппеуш, мог бы проявить настойчивость и хладнокровие. Произошедшее можно было отложить до следующего дня, что бы уже я решила, что делать. Но нет, давайте повеселим народ и рискнём будущим семьи! Отлично, сынок, зачёт перед экзаменом ты сдал на отлично.

Миранда опять умолкла. Цеппеуш упёрся взглядом в стену напротив, сжав зубы и чувствуя, как под кожей на лице ходят желваки. Венбер незаметно ткнул его локтём в бок. Юноша кашлянул.

-Мама, мы осознали свои ошибки, и постараемся впредь их не допускать.

-Да, госпожа, — Венбер поклонился. — Мы будем рассудительнее.

Женщина вздохнула и откинулась назад. Потом поманила к себе Цеппеуша. Юноша сел на край кровати и склонил голову, почувствовав на макушке тёплую материнскую ладонь.

-Да хранят тебя боги на пути в столицу, и в самом Элеуре. Я сделала всё, что смогла. Часть монет переведена на счёт Коппли. Твой дядя примет тебя в своём доме и обеспечит всем необходимым. Слушайся его советов, а также не груби деду и постарайся не говорить при нём глупости. Если что, спрашивай помощи у бабушки Тамилы. То, что скажет двоюродная бабка Айссил, вежливо пропускай мимо ушей. Вроде бы всё.

-А как быть с Шакой?

-С Шакой. Я её видела лишь младенцем, незадолго до того, как уехала из Алеппо. Хоть она мне и двоюродная сестра, я её совсем не знаю. Используй свой инстинкт — тебе с ним повезло.

Цеппеуш ухмыльнулся.

Он на прощание обнял матушку. Миранда поцеловала его в лоб и отпустила.

-И помни, сынок, ты — потомок династии Мендрагусов. Мы были правителями этой страны на протяжении многих столетий. Изумрудный трон наш по праву. Не позволяй сомнениям стать преградой — делай то, что нужно, и у тебя всё получится.

Цеппеуш поклонился, чувствуя странную неправильность всего разговора.

"Наставления, напутствия, указы — всё, что касается титула Пророка, и ничего, что бы касалось меня самого. Что же, наверное, так и должно быть".

Презрительно хмыкнув этой мысли, он наклонился и поцеловал Миранду в щёку.

-Я тебя люблю, мама, и если что-то случится — я вернусь и защищу тебя. Мы с Венбером защитим. Ведь так, дядя?

-Мы найдём и порвём любого, кто попытается причинить вам вред, госпожа. Извольте не сомневаться, — мужчина похлопал Цеппеуша по спине и кивком головы попросил оставить их наедине. Напоследок улыбнувшись матери, юноша вышел из комнаты.

"По крайней мере, мне не в чем себя укорить".

Глава 7. Начало дороги.

13 лет назад, 1094 год от создания Триединой Церкви.

В крепости в этот день было очень тихо. Утром не прозвучало привычного зычного крика Остиса, означавшего смену караула. Горничная, принёсшая в постель еду, показалась Гирему очень грустной. И до самого полудня мальчика не покидало ощущение, что что-то случилось.

Идя по коридору жилого комплекса, он заметил в дальнем конце хрупкую фигурку Создин. Она стояла возле двери, и, задрав подбородок, слушала выговор старшей сестры. Подойдя ближе, Гирем разглядел в руках девочки доску для рисования и лист с карандашом.

-А сейчас иди и помоги маме. Она весь день в одиночку таскает воду для клириков.

Но она просила только прибраться во дворе, — сказала Создин. — А мы это уже сделали. Можно мне теперь порисовать?

Сестра уже было открыла рот, чтобы ответить на возражение, и Гирем ускорил шаг.

-Добрый день, тётя Сеттен!

Две сестры повернулись к нему. Сеттен изменилась в лице, Создин тоже.

-Доброе утро, Дивайн. Вы что-то хотели?

-Пожалуйста, тётя, разрешите Создин пойти со мной. Мне нужна её помощь.

-А куда вы собрались? — насторожилась девушка.

-В библиотеку. Нужно найти одну книгу.

-Да? И какую?

Гирем виновато улыбнулся и почувствовал, что Создин тянет его за собой к лестнице.

-Сеттен, у нас же могут быть свои невинные тайны!

-Ну, хорошо, — служанка обескураженно посмотрела на Гирема, который виновато улыбался до тех пор, пока та не скрылась из виду. — Только будьте осторожны!

-Не волнуйтесь, тётя. Со мной Создин в безопасности!

Едва сдерживая смех, они сбежали по лестнице, попутно увиливая от снующих туда-сюда слуг, и вышли в приёмный зал.

-А что это был за спектакль? — спросила Создин.

-Ты о чём?

-Ты вёл себя как Сеттен, когда она в чём-нибудь провинится перед мамой. А ведь ты здесь главный. Мог бы приказать ей отпустить меня, и она бы подчинилась.

Гирем покачал головой. Ему очень не нравилась идея приказывать.

-Знаешь, я заметил, что если быть вежливым и улыбаться, то остальные легче разрешают мне делать то, что я хочу.

-Да? Тогда мне нужно этому научиться.

Они вышли на улицу.

-А куда мы идём? — поинтересовался Гирем, наблюдая за тем, как дорогу им величественно переходит отряд куриц.

-Не знаю. Сначала я хотела срисовать кувшин в нашей комнате, но раз мы вышли на улицу, то можно найти что-нибудь здесь.

Они пересекли внутренний двор крепости и вышли к мосту, который был как обычно опущен.

-Здоров, Гирем! — окликнул его один из стражников. — Ты в порядке?

В мужчине он узнал Остиса, нового начальника охраны Кейрагеррана. И немного удивился — обычно чернобородый дядька не спрашивал, в порядке ли он.

-Всё хорошо!

Решив не брать в голову странность Остиса, Гирем помахал ему рукой и догнал Создин, которая смотрела на море из белых цветов, усеявших склоны окрестных холмов. Вид подобной красоты заставил его с широкой улыбкой пробежать вокруг девочки.

-Остис сегодня весёлый, — сказала та. -Как будто с ним случилось сразу много всего хорошего.

-Папа вчера сделал его начальником охраны.

-Я не знала. Но мне он показался не очень искренним.

Гирем пожал плечами, подобрал с обочины палку и начал размахивать ею направо и налево, словно мечом.

-Что ты делаешь?

-Колдую. Я рефрамант, Создин.

-Ты дурак, Гирем.

Мальчик не слышал. Он представлял себя великим воином, облачённым в большие доспехи и с рефрактором в руке, при виде которого все враги падают на колени и просят пощады.

-Когда-нибудь я стану, как папа, — пообещал он. — Буду защищать людей от засранцев вроде Моисея.

Создин огрела его по голове доской для рисования.

-Не ругайся.

Гирем хмыкнул и успокоился.

-А ты бы хотела стать рефрамантом?

-Нет, — порозовев, ответила девочка.

-Врёшь-врёшь. Я знаю, что ты проходила обряд экзоркуции, а значит на тебя могло снизойти благословение богов. Когда тебе исполнится десять, ты сможешь купить собственный рефрактор... — он осёкся и почувствовал, как начинают гореть уши.

У Создин конечно же не было ни шанса стать рефрамантом. Её семья служила отцу, и на те монеты, что он им платил, не купить и кусочка кристалла сциллитума, не говоря уже о рефракторе. Гирему вдруг стало очень неловко в присутствии девочки. Некоторое время они шли молча.

-Пошли к реке?

-К Веснеле?

-Я у нас только одну реку знаю, — пожала плечами Создин.

-Она слишком далеко отсюда.

-Могу сбегать обратно в крепость за пони для тебя.

-Не смешно. Я обещал, что со мной ты будешь в безопасности, а у реки может оказаться какой-нибудь гад, вроде Керса.

Девочка храбро улыбнулась.

-Если он будет приставать, вместе мы его одолеем. Просто держи эту палку рядом.

Ободрённый её словами, Гирем кивнул.

Когда они добрались до реки, солнце переползло зенит. Создин прямо в брючках и аккуратной, по хрупкой фигуре, тунике уселась на невысоком холме в тени одинокого дуба. Гирем стал рядом — трава по колено — и, сложив ладони козырьком, начал обозревать берег, который находился в сотне метров от них.

-Смотри, тут Джензен!

Создин равнодушно посмотрела в сторону берега.

-Я вижу. И с ним дядя Сиверт и тётя Элли.

Гирем изумлённо покосился на девочку.

-Вот это зрение.

-Ничего особенного, — Создин уже рисовала узкую ленту реки. Она спускалась с холмистой гряды, где стояла крепость, проходила по полям вдоль селения Герран, и исчезала в тёмном Герранском лесу. Гирем склонился над рисунком. Одна из линий показалась ему неестественно плавной. Он ткнул в неё пальцем.

-Вот эту сделай резче.

-Так, если хочешь рисовать, то я могу найти тебе другую доску. С карандашом, листом и всем остальным. Хочешь?

-Нет. Рисование для девчонок, — фыркнув, сказал Гирем.

-А махание палкой для мальчишек, да? Знаешь, оно не очень отличается от движений карандашом.

Гирем фыркнул снова и лёг спиной на мягкую высокую траву.

-Создин.

-Что?

-Что происходит дома? — ему не понадобилось даже уточнять. Он знал, что она поймёт.

Девочка подсела ближе.

-Говорят, твоей маме плохо.

Гирем отвернул от неё голову и закрыл глаза. Он любил Акрюзу, хоть отец как-то и сказал, что она ему не настоящая мать. Он попытался придать голосу безразличие.

-А что ещё говорят?

Создин опустила взгляд на голубую змею Веснели, диагонально рассёкшую лист пергамента.

-Ничего особенного.

-Понятно.

Вздохнув, Гирем поднялся на ноги и посмотрел на берег. Джензен плескался вместе с сельскими ребятами, а Сиверт и Элли сидели на песчаном берегу и держались за руки.

-Мне кажется, они скоро поженятся.

-Конечно, поженятся, — хихикнула девочка. — Сеттан молчит, но я вижу, что с каждым днём она становится всё мрачнее.

-А что случилось?

Создин посмотрела на него с укоризной.

-Сиверт. Не понял что ли?

-Нет. Да мне и не интересно.

-Что не интересно? — донёсся из-за спины мужской голос.

К ним приблизился высокий мужчина в коричневой тунике до колен, и брюках, заправленных в коричневые же сапоги из кожи.

-Привет, дядя. А почему ты здесь?

-Хочу забрать тебя в столицу. Прямо сейчас.

-Правда?!

Алан улыбнулся.

-Нет.

Мальчик хмыкнул, а Создин прыснула от смеха. Сердито засопев, Гирем посмотрел на неё.

-Что?

-Видел бы ты сейчас своё лицо.

-Да, оно немного замызганное, — Алан наклонился и потёр краем широкого рукава его щёки. — Братец будет недоволен.

-Так тебя послал папа?

-Не совсем. Я за Джензеном.

-Что-то случилось?

Алан погладил аккуратную русую бородку.

-Ваша мать хочет с ним поговорить.

Гирем вопросительно посмотрел дяде в глаза. Тот глянул в ответ и понял.

-Прости, только с Джензеном.

-Всё в порядке, — деланно спокойным голосом отозвался мальчик. — Джензен вон там, купается с остальными. Там ещё дядя Сиверт и Элли.

-Отлично. Шейла сказала, что они вместе пошли на речку. Повезло, что я нашёл и вас. Не задерживайтесь допоздна, хорошо?

Потрепав их по головам, мужчина начал спускаться к реке. Создин мечтательно смотрела ему вслед. Гирему это не понравилось.

-Ладно, давай сюда свою доску. Попробую рисовать....

Начали сгущаться сумерки, когда они вернулись в крепость. Гирем насторожился, заметив, что стражники глядели на него как-то странно. Во внутреннем дворе было слишком тихо, и оттого даже привычный клёкот, доносившийся из курятника, казался зловещим. Дверь административного корпуса громко треснула, на крыльцо вышло три человека в бело-зелёных рясах.

-Клирики, — шепнула мальчику Создин. — Они приехали пару дней назад к твоему отцу.

-Я знаю, — резко сказал Гирем, двинувшись к лестнице. Клирики сошли по ступенькам и направились в сторону жилых помещений. Мальчик навострил уши, и ветерок помог ему уловить фразу:

-Ничего удивительного. С таким-то ублюдком любой бы помер.

Гирем ускорил шаг, но Создин придержала его, схватив за руку.

-Пожалуйста, тише.

-Не приказывай... — огрызнулся Гирем и тут же заставил себя прикусить язык. Создин ничего ему не сделала. Она лишь хотела помочь. Однако что-то случилось, и желание узнать что, подгоняло его вперёд. Он взбежал по лестнице, рванул на себя дверь. В зале оказалась толпа людей. Слуги и клирики. Никто не обратил внимания на двух детей. Они с трудом поднялись по лестнице в коридор, где находился кабинет Рензама.

Гирем вошёл в кабинет и увидел отца, сидевшего на стуле у стены. Мужчина смотрел в пол, и взгляд его напоминал взгляд загнанного и сдавшегося зверя. Длинные чёрные волосы и борода были мокрыми, вода несколькими струйками падала в расставленное между ног ведро. Отец поднял взгляд, увидел Гирема.

-Саммас, — прошептал он.

-Что? — не понял Гирем, шагнув ещё ближе. Внезапно ему на плечо легла сильная мужская рука и развернула спиной к Рензаму.

-Пойдём отсюда, — сказал Алан. На его лице не было и тени улыбки.

-Куда ты хочешь его забрать?! — донёсся из-за спины дяди отцовский голос.

-Мальчику тут не место, брат! — ответил мужчина; Гирем никогда не слышал в голосе Алана мольбы.

-Ты уже забрал у меня одного сына! — Рензам попытался подняться на ноги. Только потом Гирем понял, что отец был пьян. — Этого я не позволю!

Алан посмотрел на брата и, не сказав ни слова, вывел мальчика в коридор. Присев на корточки, мужчина обхватил руками его щёки.

-Джензен сейчас в своей комнате. Побудь с ним, хорошо? Потом я всё тебе расскажу.

Он пошарил взглядом по толпе.

-Эй, Шейла, уведи этих двоих к Джензену!

Грустно улыбнувшись Гирему, Алан вернулся в кабинет, где раздавались громкие голоса. К детям подошла Шейла, и Содзин взяла его за руку.

-Господин, ваша мать только что умерла.

Гирем покорно двинулся следом за девочкой. Всё, что он ощущал, — это тепло ладони и бешеный стук сердца.

Глава 8. Отблески прошлого.

Не следует придавать много важности смерти человека, который показывает такое расположение к еретику и компрометирует своими писаниями честь Триединой Церкви. Последняя многое выиграла бы, если бы такой протоург умер.

Из тайного письма джустикария Парде Тирога убийцам протоурга Серрата Лети,

934 год от создания Триединой Церкви.

Карранс Мирандис стоял на балконе своего трёхэтажного особняка и смотрел на бело-голубые крыши зданий Элеура. Разгорался новый день, и аккуратно уложенные плитки крыш и мостовых приобрели оранжевый оттенок. В том и была прелесть окраски городской архитектуры — ночью она отражала молочно-алый свет луны, а днём блестела подобно солнцу. Не удивительно, что в ясные дни люди не обходились без разноцветных зонтов.

С балкона открывался вид на ухоженный парк. Карранс лениво провёл взглядом по ухоженной дорожке, на которой прогуливалась пожилая парочка в дорогих одеждах. Поверх густых кленовых крон, окрасившихся в ржу, виднелась величественная арка Лазурных Ворот, за которой располагались кварталы среднего и низшего классов, а ещё дальше, у самого горизонта, подёрнутая лёгкой дымкой, виднелась серая речная гладь Англерса.

Столица стояла на острове, поднятом со дна первыми магами ещё тысячу лет назад. Порт окружал город практически со всех сторон, и при этом никогда не пустовал. Канстельские галеи, пенсьерольские каравеллы, нефы из Камбре, коги из Джессема, и другие корабли порой забивали всё водное пространство между островом и большой землёй, так что по узким водным улочкам можно было передвигаться лишь на лодках и буксирах. С них в город рекой текли товары, привезённые со всех уголков Изры, оседая в многочисленных магазинах, лавках, пяти главных рынках города и, конечно же, домах местной аристократии.

Карранс поднял с небольшого деревянного столика кружку с дымящимся чаем. Кипяток, наконец, остыл достаточно, чтобы его можно было пить. Отхлебнув тёмной терпкой жидкости, Карранс унёсся в прошлое. Точно такой же чай он пил перед нападением Алсалона на Треаттис. Он словно наяву увидел чёрные столбы дыма, танец огней, покрытого гарью Рензама Кейра и жуткий вопль демонов, призванных Берруном Нурвином.

Двадцать с лишним лет прошло с того дня. Случалось всякое — и хорошее, и плохое. Но как расценивать неожиданное посвящение в сан протоурга, он ещё не определился. Созвав Джустикариат, глава Триединой Церкви своим решением огорошил в первую очередь самого Карранса. Джустикарий Канстельский, вопреки сплетням коллег, считал, что делает свою работу только из добрых побуждений, не рассчитывая стать преемником Марзена. Но старик сказал иначе и, не спрашивая мнения джустикариев, передал свой сан именно ему.

Протоург Карранс Мирандис. Самый молодой настоятель Церкви в истории. Первый уроженец Алеман, удостоенный этого сана. Этим можно было гордиться, хотя Карранс почему-то не чувствовал особого энтузиазма. Забот хватало и в старом-добром Канстеле. Забот ещё на двадцать лет вперёд. А теперь — "на тебе, джустикарий, весь теургиат на плечи". Карранс считал себя трудолюбивым человеком, но в какой-то момент понял, что всю работу не переделать. Всех еретиков на дыбу не перетаскать, всех девон не переловить. И с возрастом он научился выискивать в своём рабочем графике часы для отдыха. Как, например, эти.

Он допил чай и поставил кружку обратно на столик. Прямые лучи солнца ударили в глаза и залили балкон тёплым светом. Поморщившись, Карранс затянул пояс на своём любимом бордовом халате и вернулся в комнату. Посреди неё стояло кресло-качалка, рядом высился ещё один столик, на котором лежала раскрытая книга. Мужчина было сел в кресло, когда в коридоре послышались вежливые шаги.

— Господин, прошу прощения, — в дверном проёме показался слуга. — Пришёл дивайн Кархарий. Он просит аудиенции.

— О! — неприятно удивился Карранс. — Пусть входит.

— Позволите дать совет, господин?

— Конечно, Тормсель.

— Уберите со стола вашу рукопись. Боюсь, её содержание дивайн Кархарий не оценит по достоинству.

— Верное замечание, — кивнул Карранс. — Можешь идти. И да, Тормсель — чай замечательный.

— Он заварен, как вы любите, — гордо ответил слуга и ушёл.

Карранс тут же вскочил с кресла, снял с себя халат, швырнув его на заправленную постель, и, достав из шкафа свою обычную бело-зелёную сутану, стремительно переоделся. Золотую с драгоценными камнями он одел лишь раз — когда его посвящали в сан протоурга на Площади Пророка.

Затем он бросился к лежащей на столике книге, пробежался взглядом по последней строчке "... таким образом, существование сущности, рекомой "Хнумом", нельзя исключать...", написанной вчера, и захлопнул её, спрятав на шкафной полке среди множества фолиантов.

С лестницы донеслись голоса и шаги.

— Как твоя коллекция перьев? Нашёл перо снежной морны?

— Пока нет, Пророк.

— Ну, раз нет, то я тебе подскажу — эта пташка обитает в Каседрумских горах. Попытай счастья там, если хозяин позволит, конечно.

— Спасибо за подсказку, Пророк. Господин вас ждёт.

В комнату вошёл Кархарий Велантис. Карранс, успевший к этому времени развернуть кресло в сторону двери, медленно поднялся на ноги и протянул руку.

— Здравствуйте, Пророк.

Мужчина, одетый в бежевую робу из дорогой ткани, пожал ему руку и, поморщившись, без спросу сел на постель.

— Не люблю, когда меня так называют. Мы можем говорить на "ты" хотя бы во время неофициальной беседы? Помнится, после битвы при Треаттисе ты едва не назвал меня кем-то вроде холёного ублюдка.

Карранс опустился обратно в кресло и посмотрел на своего визави.

-Я тогда был на взводе, ты же знаешь, — с каменным лицом произнёс он. — Погиб почти весь гарнизон города вместе с Эктаром Кейром, а его сыну пришлось отдать самое ценное....

-Двадцать лет прошло. Думаю, дружище Рензам уже оправился от потери, — отмахнулся Пророк. — Поговорим о деле. Я пришёл к тебе от лица Марзена. Старик почему-то постеснялся передавать тебе это лично... В-общем, ты знаешь, что в Первом храме есть небольшая дверь позади Триединого алтаря?

Карранс утвердительно кивнул. Кархарий по старинке пригладил зализанные назад волосы и достал из кармана изумрудный ключ на металлической цепочке. Карранс взял его в руки и поднял на уровне глаз. Утренние солнечные лучи сделали его похожим на горящую тонкую ветвь.

— В ту дверь ты никогда не входил, — пояснил Кархарий. — Она была постоянно заперта.

— Никто из джустикариев там не был, — произнёс Карранс, разглядывая ключ. — Доступ разрешён лишь протоургу. А я удивлялся, почему вместе с новым саном мне не разрешили увидеть то, что скрыто за этой дверью.

— Теперь тебе разрешено. Естественно, о том, что находится в этой комнате, ты не скажешь никому. Вошедший приносит обет молчания. Любая попытка сознательно его нарушить приведёт к мгновенной смерти. Это я так, на всякий случай сообщаю.

— А ты, выходит, знаешь, что там.

— Знаю, — Кархарий встал. — Всё, мне пора — дела. Простой народ волнуется, а наш главнокомандующий армией в ус не дует. Нужно с ним что-то делать.

Карранс тоже поднялся на ноги и проводил Пророка до выхода.

— Не хочешь позавтракать у меня? — спросил он из вежливости.

Кархарий повернулся, посмотрел на него, задрав бровь.

— Нет.

Но спустившись с крыльца, добавил:

— Спасибо.

Карранс закрыл дверь и подошёл к шкафу с обувью. Надев мягкие туфли и отряхнув сутану, он крикнул:

— Тормсель, я ушёл!

Слуга выглянул из двери в другом конце коридора.

— Позвольте напомнить, что у вас вечером запланирован ужин с той очаровательной особой из семьи Велль. Как же её имя...

— Ланита, Тормсель, Ланита.

— Ваша память крепка, как никогда, господин.

— О, дорогой, Ланиту не забудет даже умственно-отсталый.

— Я сделаю вид, что не заметил оскорбления, господин.

— Извини, друг — мне пора! — воскликнул Карранс, закрыв дверь и выбежав на парковую дорожку. С облегчением увидев, что Кархария впереди нет, он трусцой побежал к восточному выходу из парка, за которым находилась дорога, ведущая к Чешуистым Воротам.

Прошло не меньше получаса, прежде чем он, миновав громадную каменную арку ворот, ряды административных зданий, и немало напугав утренних прохожих, оказался возле Первого храма. Это сооружение, возведённое первыми рефрамантами, размерам превосходило всё, что Карранс видел в своей жизни. Ко входу вели сотни ступенек, белоснежные стены попирали огромные статуи Трёх Богов. Тонкие золотые шпили блестели в лучах солнца, видимые даже с большой земли.

Карранс, будучи мужчиной в расцвете сил, с лёгкостью взбежал по ступеням и обернулся, ещё раз полюбовавшись видом на Площадь Пророка, которая представляла собой огромный прямоугольник небесного цвета, от которого отходило множество улиц. В центре этого прямоугольника располагался чудесный бассейн с фонтанами. Вода в нём была бирюзового оттенка, а на поверхности плавали голубые, фиолетовые и алые лепестки ирисов. Солнце уже взошло над городом, одаривая всё вокруг тёплыми прикосновениями своих лучей.

— Ах, как я люблю этот город, — с наслаждением сказал Карранс и двинулся дальше.

Прихожане расступались перед ним, осеняя себя благословляющими жестами. Карранс улыбался каждому и поднимал руку с зажатым в ней ключом. Пройдя через весь зал, в котором мог целиком уместиться Канстельский храм, мужчина зашёл за алтарь, посвящённый богу земли Ориду. В серой рельефной стене были прочерчены линии, обозначавщие дверь. Разглядев в сочленении мозаичных плиток отверстие, протоург снял с шеи ключ и с гулко бьющимся сердцем вставил его. После нескольких поворотов ключа дверь бесшумно распахнулась. Достав изумрудный символ из дверной скважины, Карранс шагнул внутрь. Дверь за ним закрылась тоже без шума.

Глава 9. Дочь Пророка.

Манипуляция сознанием является сугубо теоретической дисциплиной. Этому есть простая причина — за тысячелетнюю историю Изры никому из экспериментаторов не удалось составить Слово, которое позволяло бы контролировать разум человека.

И слава Богам, поскольку день, когда рефрамант научится это делать, будет днём гибели нашей расы.

Джензен Кейр, чистовик,

1107 год от создания Триединой Церкви.

Шака Отраз любила читать. К этому её пристрастила мать. Айссил терпеть не могла сидеть взаперти, окружённая стражей, и потому предпочитала проводить вечера на балах, устраиваемых богачами Элеура. С собой она, разумеется, тащила и дочь. Довольно быстро Шака нашла этому контрмеру — прятаться в библиотеке, оправдываясь тем, что наследнице Пророка нужно много читать. Мама каждый раз кривила губами, пока с ней не поговорил брат. Кархарий вполне доходчиво объяснил сестре пользу книг, и та отстала. Нет, поначалу были попытки застукать Шаку вечером за другим делом, но к тому времени девочке чтение понравилось настолько, что она не высовывала из библиотеки носа. В конце концов Айссил сдалась.

Вот и сейчас Шака сидела в громадной Аквамариновой библиотеке. Такое название она носила из-за стен нежно голубого цвета и витражей, украшенных драгоценными каменьями того же оттенка. Занимая собой все наземные и подземные этажи здания, библиотека, как и другие важные для столицы объекты, располагалась на Площади Пророка, по левую сторону от Первого храма. Искусные облицовщики, плиточники, плотники, ювелиры и стеклодувы регулярно наводили лоск на внешнее и внутреннее убранство сооружения, почти тысячу лет сохраняя его прекрасный облик.

Главный читальный зал располагался на первом этаже. Это было помещение с высоким потолком, в центре которого находилось обширное пространство, занятое столами, креслами и диванами. Стеллажи высотой в три человеческих роста расположились вокруг него концентрическими кругами, разделёнными узкими линиями проходов. Солнечный свет проникал в помещение сквозь огромные окна, из которых открывался прекрасный вид на голубую брусчатку площади и бассейн с цветочной водой. В потоках света медленно плавала пыль. В зале стояла тишина, иногда нарушаемая шорохом шагов охранников, которые патрулировали зал и коридор.

Шака с закрытыми глазами лежала на мягком диване, обитом светло-серой кожей. Несколько пухлые ноги она согнула в коленях, прикрыв подолом платья цвета подсолнуха. Рядом, на полу, лежала раскрытая книга. Девушка не спала. Она чутко прислушивалась к звукам, гадая, когда, наконец, явится её новый учитель. Он ей не нравился уже заранее, как и почти всё, что было навязано дядей Кархарием. К тому же она пару недель тайком наблюдала за Джензеном Кейром и собирала информацию о нём.

"Младший сын дивайна Герранского, рефрамант. Едва не погиб в Джихалаях, во время снежной лавины два года назад".

"И всё?" — подняв брови, спросила она у информатора.

"Кейр обычный сын дивайна, каких много. В крупных битвах не участвовал, чего-то значимого не добился", — пожала плечами та. — "Ну, не считая того, что он помощник вашего благородного дяди".

И этот обычный помощник с сегодняшнего дня будет подготавливать Шаку к роли жены Пророка. Разумеется, не ко всем её аспектам — на это хватает настоящих учителей — а к основам политики. После смерти отца ей придётся самой присутствовать на собрании Дивината. При мысли об этом девушку бросало в холодный пот.

"Ну да, кому как не этому мальчику читать мне лекции о структуре Теургиата и проблемах с Алсалоном", — думала она, вслушиваясь в разговор охранников с кем-то посторонним.

"Это он!" — вспыхнуло в голове. Шака притворилась спящей.

-Оружие... повернись... проходи....

На слух девушка поняла, что кто-то неторопливо вышел из-за стеллажа и подошёл почти вплотную. Потом присел на корточки, чтобы подобрать книгу. Лицом она чувствовала, что на неё смотрят, но не выдала себя дрожанием век.

-Госпожа, — голос был мягким. — Очнитесь.

Слабо простонав, Шака медленно открыла глаза.

-А, вот и вы. Знаете, за время, что вы опаздывали, я успела поспать, почить, а потом опять поспать.

Юноша оценивающе посмотрел на неё, хмыкнул и выпрямился. А затем позволил себе положить развёрнутую книгу ей на бедро. Негодование взыграло в ней, как цунами, натолкнувшееся на скалу — сказались годы нотаций матери и учителей этикета.

-Мальчик, пошёл вон отсюда, — не сдержавшись, сказала она, принимая сидячее положение. — И приведи мне нормального учителя.

-Меня задержал ваш дядя. Его и обвиняйте.

-За такой тон и слова о вашем начальнике вас высекут, — фыркнув, пообещала девушка. — Не нужно сваливать всё на него.

-В общем-то, он сам сказал мне это сделать. Дословно Кархарий произнёс следующее: "Если эта взбалмошная вредина вздумает на тебя наседать, то вали всё на меня. И да, держись с ней просто — её это просто бесит".

-Это он тоже сказал?

Джензен посмотрел на неё немигающим взглядом.

-Конечно.

Шака неожиданно для самой себя успокоилась. Ей никто и никогда не мог перечить, а если она срывалась — лишь подставляли вторую щёку. Это было неприятно. В избиении слабого нет ничего приятного.

-Ну, хорошо. Так что на самом деле тебя задержало?

-Не думаю, что...

-Я уже поняла, что ты не думаешь, — прервала его Шака. — Мне не интересно твоё мнение о том, что мне может быть интересно, а что нет.

-Хорошо. Я мог прийти раньше, если бы не узнал, что кое-кто интересовался мной последние пару недель. Узнав это, я страшно запаниковал. Понадобилось время, чтобы прийти в себя.

Щёки Шаки порозовёли.

-Ну, я просто привыкла заранее знать всё о прислуге. Охрана не всеведуща.

Джензен вежливо склонил голову. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

-Садись, — девушка махнула рукой в сторону кресла напротив. — Я действительно хотела кое-что у тебя узнать.

Юноша, облачённый в лишённую изысков тёмную робу, сел, положив правую руку на мягкий подлокотник кресла. Левую он прижал к бедру, осознанно или нет, пытаясь скрыть её в просторном рукаве. Движение было заметным, и Шака увидела причину — пальцы на руке были странно истончившимися и потемневшими.

Она хотела спросить, что это, но почему-то не стала. Вместо этого он спросила, указав на руку:

-Сильно болит?

-А, это, — смущённо помедлив, протянул он и закрыл кисть тканью. — Нисколько. Так что же ты хочешь узнать?

-Что тебя задержало.

Джензен коротко рассмеялся.

-Ладно, в этом нет никакой тайны. Я помогал Кархарию разбираться с первыми прибывшими дивайнами. Твой дядя считает, у меня есть дипломатический дар. Далеко не со всеми ему удаётся найти общий язык.

-Например, с твоим отцом.

Больная рука Джензена коротко вздрогнула.

-Да, например с ним. Но Рензам ещё не прибыл. Если вернуться к теме разговора, то дивайнов беспокоят волнения среди простого народа, в особенности на востоке.

-Проповедники из Алсалона?

-Верно. Они распространяют молву о своём боге, которого зовут Хнум. Это, а также своеволие некоторых ренедов заставляет волноваться некоторых дивайнов. Мы с вашим дядей на протяжении всего утра внушали им, что эти беспорядки несущественны.

-То есть, дядя не хочет, чтобы в заварушку ввязывались крупные игроки.

-Именно так. Не знаю, стоило ли меня к вам приставлять, ведь вы и так во многом разбираетесь.

-Стоило, — Шака помахала открытой книгой. — Я читала "Конец столетней ночи" Кастиллы Крокла.

-Интересная вещь.

-Но я думала, что здесь будет хоть немного рассказываться о Дивинате.

-Крокл писал не о всём Тёмном Веке, а лишь одном из его периодов. Чтобы узнать о зарождении Дивината, нужно было прочесть второй том Теургиатского Цикла. Что конкретно ты хочешь узнать?

-Секунду. Лизи!

Из-за стеллажа вышла женщина в форме служанки.

-Принеси-ка нам вина, как я люблю.

Служанка кивнула и удалилась. Шака поправила кудрявые русые волосы.

-Зачем нужен Теургиат, я и сама догадываюсь. Во главе с Пророком он решает государственные дела. И это всё?

-Не совсем. Теургиат — это название совокупности органов власти. Дивинат устанавливает законы, Пророк следит за их исполнением, Триединая Церковь во главе с Протоургом наблюдает за порядком среди рефрамантов, ловит еретиков и девон. Есть ещё Торговый Альянс и Банк, но тебе сейчас не обязательно знать экономическую специфику.

-А как протоург и Пророк уживаются в теократическом государстве?

-Нормально уживаются. Одному человеку тяжело уследить за всеми делами в нашей стране. Изра ведь огромна. От Лазурных берегов до Джихалайских гор, например, около двух месяцев пути. На то, что бы управлять землями, не хватает рефрамантов. В некоторым местах власть достаётся джустикариям.

-А сколько человек состоит в Дивинате?

-Около тридцати. Семеро из них Теурги, остальные — обычные рефраманты из числа лучших. Например, мой отец состоит в Дивинате. Я удовлетворил твоё любопытство?

Вполне, — Шака почувствовала сонливость. Ей было довольно уютно в присутствии Джензена. — Для ничем не примечательного мальчика сойдёт. О, а вот и Лизи. Ты как раз вовремя.

Она снова обратила взгляд на собеседника.

-Значит, претенденты на мою руку также выбирались из семей, чьи члены присутствуют в Дивинате?

Джензен покачал головой, наблюдая за тем, как служанка разливает густую тёмную жидкость по двум серебряным кубкам, стоящим на невысоком круглом столике между креслом и диваном.

-Здесь всё гораздо строже. Претенденты выбираются исключительно из семей Теургов. Понятно, по каким причинам — союз с представителем самых могущественных фамилий ценится наиболее высоко. В твоём случае, это Маэльдуны, Мендрагусы и Дастейны.

-А почему только они?

-Отпрыски остальных четырёх семей либо женаты, либо слишком молоды, либо женского пола, либо чересчур уродливы.

-Ну, хоть за последнее спасибо.

Джензен улыбнулся и взял протянутый кубок с вином. Шака задумчиво посмотрела на свой.

-Ты же приставлен ко мне не только как учитель, но и слуга, да? Вот первое распоряжение. Я хочу, чтобы навстречу каждому претенденту на мою руку был выслан отряд солдат для эскорта.

-Зачем?

-Затем, чтобы я могла выбирать хотя бы из трёх человек. В стране сейчас небезопасно. Я не хочу рисковать.

Джензен склонил голову.

-Трудная задача. Гверн Конкрут занемог после смерти вашего отца. Командовать армией Пророка сейчас некому.

-Но ведь он не единственный командующий. Найди ответственных людей, которые не боятся риска.

-Я посмотрю, что можно сделать, — дипломатично произнёс юноша и поднял кубок. — А сейчас мне нужно уйти. Кархарий хотел видеть меня после обеда.

Кивнув, Шака поднесла кубок к губам. Джензен тем временем сморщил нос, скривил губы и принюхался к содержимому.

-Стой! — завопил он, когда девушка уже готова коснуться ртом густой жидкости. — Яд!

Задребезжал выпавший из рук девушки кубок, вино расплескалось по полу. В зал гурьбой ввалилось полдюжины охранников с обнажёнными кинжалами. Джензен поставил кубок на стол, поднялся, поправив рукав на изуродованной руке и, подойдя к девушке, помог ей встать.

-Нам нужно к Кархарию. Ты! — он посмотрел на служанку, которая, в ужасе прижав ладони ко рту, замерла у стеллажа. — Будь здесь, пока за тобой не придут. Ничего не трогай.

Шака позволила себя вести, удивлённо глядя на красную лужу.

-Нахальный ублюдок, — слабо произнесла она. — Ты спас мне жизнь.

Глава 10. Забрасинская ночь.

...Кеврана Дастейна недолюбливали многие. Высокий и худой, с сединой в волосах и крючковатым носом, он был похож на стервятника, который сидит на ветке и ждёт, пока живая добыча не обернётся трупом. Хитрость, хладнокровие и жёсткость взглядов не прибавляли ему популярности. Неспроста историки прозвали его Кевраном Пакостливым. Однако вместе с непростым характером, ему досталась и великая сила. Кевран был искусным рефрамантом, и оттого его гибель от руки Алана Кейра становится ещё более удивительной....

Саламах Инги, "Жизнь великих людей", том 3,

1089 год от создания Триединой Церкви.

1

Отец говорил, что Забрасин сложно узнать с одного раза. Если ты бывал здесь лишь однажды, ты видел только броские, с множеством арок и плоскими крышами особняки знати, чистые мастерские, муравейник центрального рынка и купол света нежного сиреневого оттенка, который каждую ночь раскрывался над сциллитумной рощей недалеко от города.

На второй раз, если тебе повезло оказаться в Забрасине в середине лета, ты мог увидеть, как длинные лианы ювальтиний, которыми опутаны крыши и стены большинства зданий, покрываются гирляндами золотых цветов. Цветение это скоротечно, и через неделю мостовые устилаются ковром из нежных лепестков. Эту неделю называют неделей любви, и все без исключения богачи дают в своих особняках балы, а горожане выходят на улицы, веселятся и поют песни об Ориду и Кебее. Молодые влюблённые дарят друг другу пышные венки из ювальтиний и прячутся в тёмные закутки, где наслаждаются жизнью.

На третий раз, если тебе не повезло, и ты опустился до воровства и тёмного промысла, ты познакомишься с забрасинскими ночами. Днём город дружелюбен в своей опрятности и пестроте, но бойся бродить в одиночестве по тёмным переулкам Забрасина. Лианы ювальтиний достаточно крепкие, чтобы выдержать вес взрослого мужчины, и ассассины пользуются этим, перебираясь со стены на стену, с крыши на крышу, и даже сражаясь, держась одной рукой за тёмно-зелёные канаты.

Не удивительно, что с тех пор, как она покинула своё временное убежище в горе рухляди, выброшенной в тупичке между двумя мастерскими, Лисица уже не раз обозвала себя безумной дурочкой. Девушка была одета в удобную коричневую тунику с широкими рукавами и брючки, заправленные в кожаные сапоги. Широкие плечи обнял тёмный плащ, который также скрывал объёмную сумку, в которой лежали все её пожитки.

Крадясь вдоль стены и чувствуя, как гулко бьётся сердце, Лисица вслушивалась в звуки. Сверху, из-за закрытых ставен, доносилась громкая брань вперемежку со звонким смехом. От внезапных громких хлопков девушка вжалась в холодный камень дома — в полумраке над ней пронеслась громадная летучая тварь. Небо в узком проёме между крышами было грязно-жёлтого цвета — свет городской иллюминации рассеивался в низких грозовых тучах, которые никак не хотели излить из себя тёплый ливень.

В переулке стояла влажная затхлость. Зелёные жгуты лиан слабо покачивались, словно змеи. Пройдя переулок и добравшись до перекрёстка, Лисица замерла и покрутила головой, осматриваясь. На освещённой магическими фонарями улице прогуливалось несколько человек. На первый взгляд, как и всё в Забрасине, они выглядели обычными прохожими. Но крепкий темнокожий мужчина с кудрявыми волосами, пытаясь двигаться развязно, не мог скрыть воинской выправки. Два его спутника были поменьше размером. Оба носились плащи, что было странно с учётом тёплых ночей. Лисица закрутилась в свой, чтобы скрыть сумку с вещами. Для чего закрутились они?

"Готова поклясться, у них там спрятано оружие. Кинжалы, не меньше".

Лисица проводила троицу взглядом, пока те не отдалились на почтительное расстояние. Направлялись они к дому джустикария Кабреге, что не могло не настораживать. Обитель уважаемого клирика хорошо охранялся. Лисица уже было подумывала поддаться голосу рассудка и вернуться в свою берлогу, когда сзади донеслось шарканье ног. Девушка запаниковала. Бежать вперёд слишком шумно — можно привлечь внимание троицы. Бежать назад — кто знает, на кого она наткнётся в переулке? Лисица посмотрела на лианы, которые спускались с крыши к самой земле. Спустя годы растения вопьются концами в камень, разорвут глиняные скрепы и разрушат здание до основания. Но сейчас они могли спасти ей жизнь. Лисица ухватилась руками за две лианы и, помогая себе ногами, побежала вверх по стене. Ладони проскальзывали и болели, но девушке было не привыкать. Шаги стали совсем близкими, их обладатели вот-вот должны были показаться из-за поворота.

"Давай!" — мысленно прокричала она и перевалилась через парапет плоской крыши. Лёжа на спине и хватая воздух широко открытым ртом, Лисица чувствовала, как бурлит в венах кровь. Отдышавшись, она перевернулась на живот и аккуратно выглянула из-за парапета. По проулку шли дети. Бедно одетые, в разбитой обуви, они выглядели настолько невинно, насколько могли выглядеть восьмилетние дети. Лисица проводила их взглядом до перекрёстка, а потом посмотрела в сторону подозрительной троицы. При виде посторонних, те остановились и повернули к ближайшему дому. Укрывшись в тени широкого навеса, они прислонились к стене.

Дети пошли прямо, не сворачивая на дорогу, где стояла троица. Лисица закусила губу. Мог ли быть в этой сцене какой-то тайный смысл? Её охватило нехорошее предчувствие.

"Эти трое. Они недовольны, что их заметили".

Девушка просидела на крыше несколько минут, прислушиваясь к себе. Можно было продолжить наблюдать за троицей и понять, что они хотят от дома джустикария. Можно было пойти за детьми и проследить, чтобы их никто не тронул. От переулка, в котором они скрылись, несло опасностью.

Рассердившись на саму себя, Лисица тихо прорычала и слетела по лианам обратно в переулок. Выглянув за угол, она улучила момент, когда все трое мужчин смотрели в другую сторону, и перебежала перекрёсток. Оказавшись в тени тесно стоявших строений, она последовала на шорох детских ног, раздававшийся впереди.

-Стоять! — оттуда донёсся грубый мужской голос. — Пойдёте с нами.

У девушки замерло сердце. Она прижалась к стене и бесшумно заскользила вдоль неё, ориентируясь по голосу.

-Мы просто идём домой, — раздался мальчишеский голос.

-Я знаю, куда вы идёте. Планы изменились.

Лисица глубоко вдохнула, выдохнула и решительным шагом показалась на виду. Одновременно её глазам открылась картина — дети, прижавшиеся плечом к плечу и четверо мужчин, окруживших их.

-Привет, ребята, — сказала она звонким голосом, не показывая рук из-под плаща.

Мужчины резко обернулись.

-Развернись и иди обратно, девочка, — произнёс один из них. — Иначе ты очень глупо погибнешь.

-Подожди, Околот, — сказал человек в кожаной куртке с обрезанными рукавами. Руки его были крепкими и жилистыми. — Я не верю в такую степень безрассудства. У неё что-то есть. И это что-то делает её крайне уверенной в себе. Давай, девочка — покажи, что ты прячешь.

Помедлив, Лисица оттопырила край плаща, явив ночи зажатый в руке рефрактор, который мерно пульсировал ярко-синим светом. Один из мужчин тихо ругнулся. Тот, что в кожаной куртке, почесал бритый подбородок.

-Тогда уходим.

-Серьёзно, Сутрак? Да она не решится использовать магию в тесном переулке. Её волнуют эти безродные детишки. Можно спокойно подойти к ней и отнять палку.

-Проще свернуть операцию, чем так рисковать. Уходим, — повторил главарь. После этого четвёрка неспешно удалилась. Дети, не сказав ни слова и даже не взглянув на спасительницу, оббежали её и исчезли за поворотом. Лисица почувствовала, как дрожат колени. Её очевиднейший блеф сработал просто каким-то чудом. Окажись главарь разбойников менее рассудительным, с ней бы поступили именно так, как описал Околот. Выключив жезл, девушка затолкала его обратно в сумку. Было очень обидно. Своей изначальной цели — проникнуть в особняк джустикария — она так и не добилась. Зато теперь весь воровской город знает, что у неё есть рефрактор. И стоило проделывать весь этот путь от груды мусора, чтобы не удостоиться даже простого "спасибо"?

"На сегодня приключений мне хватит", — устало подумала Лисица. — "Пора домой".

2

Следующий день Лисица провела, гуляя по рынку и заглядывая в мастерские для одноразовой подработки. Запахи, доносившиеся из лавок с едой, сводили с ума. Густо покраснев, она купила на последние монеты два пирожка с катрейлом. Один она съела, едва выйдя из очереди, второй завернула в толстый лист пергамента и сунула в карман штанов, после чего отправилась на поиски работы.

-Мы с учениками отмечаем этим вечером успешную продажу мебели, — сказал первый попавшийся мастер, осмотрев Лисицу с ног до головы. — Можешь присоединиться к нам. Плату получишь утром.

Покраснев, девушка не сказала ни слова и вышла из здания, громко хлопнув за собой дверью.

-Ты умеешь работать лобзиком по дереву? — удивился следующий мастер, скрестив на груди руки. — Врёшь небось. Только переведёшь мне древесину. Иди отсюда.

И захлопнул дверь перед её носом, не дав сказать ни слова в свою защиту. Неудачи постигли Лисицу и в следующих пяти мастерских. Лишь в шестой хозяин милостиво накормил её похлёбкой за то, что она придерживала покосившуюся дверь, пока он менял петли. В итоге к вечеру живот снова заныл, требуя пищи.

-Сама виновата. Размякла ты в Джессеме, — зло выговаривала себе девушка. — Зачем только спустила столько монет, если не собираешься возвращаться домой?

Лисица брела по улице, то и дело натыкаясь на прохожих, пока её внимание не привлекла вывеска "Забрасинские удобства".

"Ну, последняя попытка", — вздохнула она и спросила у случайного встречного:

-Здесь делают мебель?

Мужчина, темнокожий курчавый здоровяк, посмотрел на вывеску.

-Можно и так сказать. Здесь делают гробы.

-Ясно.

-Если ты ищешь мастерскую, то за "Ярым башмаком" есть оружейная лавка "Головосек". Там можно устроиться подмастерьем, — мужчина смерил её взглядом. — Хотя ты сейчас и на ногах едва держишься. В "Яром башмаке" есть дешёвые номера.

-Спасибо, спасибо, — Лисице не понравилось желание незнакомца помочь ей. Это казалось подозрительным, как и то, что его физиономию она видела прошлой ночью у дома джустикария. Трудно было поверить в совпадение. Отбившись от мужчины, она всё же не выдержала и зашла в таверну. Народу в общей зале было предостаточно, так что на нового посетителя никто не обратил внимания. И это было хорошо. Девушка села за одноместный столик в углу и достала из кармана второй и последний пирожок. Положив сдобу перед собой на стол и уставившись на неё, Лисица задумалась.

Поиски убийц на юге не увенчались успехом. Их след затерялся в Джессеме, но шпион, которого она успела поймать, бессвязно лопотал про джустикария Кабреге. Был ли он связан с подстрекательством Вессинара? Возможно. Но что, если шпион просто её обманул? Конечно, приставленный к паху рефрактор мог разговорить даже труп, причём в буквальном смысле, но что, если шпион обманул её, будучи сам обманутым?

"В любом случае я должна попасть в особняк Кабреге и найти какое-нибудь свидетельство его причастности", — твёрдо решила Лисица и затем подумала о деньгах. Настроение тут же испортилось. Тяжело было поддерживать поиски виновных, когда нет денег. Нужно было искать выход, иначе дело не дойдёт даже до особняка джустикария — Лисица просто умрёт от голода.

-Приятного аппетита, — раздался над головой голос, от звука которого девушка подпрыгнула на стуле и больно ударилась коленкой о столешницу. Рядом с ней стоял хозяин таверны, судя по толстому журналу в руках и тёмно-зелёному фартуку с тёмными пятнами воды и жира.

Это был Сутрак.

-Добрый вечер, господин, — Лисица положила обе руки на стол и пододвинула пирожок ближе к себе, словно защищая его от мужчины. Сутрак взял второй стул и уселся напротив.

-Зачем ты меня искала?

-Это вышло совершенно случайно. Я ищу место, где можно заработать.

Мужчина положил журнал на стол и откинулся на спинку стула.

-И что ты умеешь? Петь, танцевать, трясти задницей?

-Я умею работать по дереву, камню и металлу. Умею читать, писать и считать. И ещё умею стричь волосы, — скромно добавила она, закончив перечислять свои умения. — Но я могу и помыть столы с полом, и посуду, и выстирать бельё.

Сутрак смотрел на неё, и его брови вздымались всё выше. Потом он поскрёб подбородок.

-Ты поступила не очень умно сегодня ночью.

-Вы так думаете? Я спасла шестерых детей.

-Которые шпионили за нами для некой персоны. Они видели моих людей и собирались выдать наши намерения.

-Это не оправдывает убийства детей.

-Ты правда думала, что мы их убьём?

Девушка закатила глаза.

-Нет, вы собирались накормить их мороженым и покатать на пони.

-Ты заблуждаешься на наш счёт. Мы не убийцы... точнее, у нас есть определённая граница, за которую мы не преступим. Я понимаю твоё желание спасти оборванцев, но ты ничего не добилась, лишь сорвала операцию.

Лисица пожала плечами.

-Так значит те трое дуболомов, которые тёрлись возле особняка некой персоны...

-Были моими людьми. Естественно, после твоего выступления, мне пришлось их оттуда убрать.

Над столом повисло молчание. Сутрак подался вперёд.

-Так скажи мне, зачем ты здесь? Я имею в виду, в Забрасине. У тебя нет денег, судя по всему, но у тебя есть рабочий рефрактор. На монеты с его продажи ты могла бы безбедно жить десяток лет. Кто ты, девочка? Как тебя зовут? И главное — кто твои родители?

-Лисица. Я та, у кого имеются вопросы к некой персоне. Возможно, он виноват в паре смертей...

Мужчина нахмурился. Потом потёр виски, встал из-за стола и махнул зажатым в руке журналом.

-В моей кровати порвалось несколько пружин. Они жутко натирают мне бок. У самого руки не доходят починить. Вперёд, за работу.

Лисица запихнула в рот пирожок и, усердно жуя, поспешила за мужчиной.

Глава 11. Пронзённый.

Мы пришли из-за обширного океана, претерпев много невзгод и держась лишь за веру в Ум"оса. Мы бежали, и может быть, не зря — нас встретили земли просторные, покрытые лесом и населённые множеством зверей, которых доселе мы не встречали. Мы возврадовались увиденному, но было и то, что повергло нас в ужас. С некоторыми людьми начали происходить неведомые вещи. Была ли это болезнь, или проклятие богов — не знаю. Боюсь, что эта земля наше наказание, а вовсе не спасение, каким показалась вначале. Я молюсь...

Из корабельного журнала Питера Брусса,

незадолго до создания Триединой Церкви.

1

Цок-цок-цок. Этот звук отдавался в голове назойливой болью. Вторая неделя путешествия подходила к концу. Пыльная просёлочная дорога, ведущая от Геррана, вливалась в широкую ленту тракта, который горизонтально рассекал обширную Миргордскую равнину, доходил до Забрасина и там разделялся на множество других дорог. Те, в свою очередь, вели на юг, к прибрежным городам залива Ваэльвос, на север — к густым лесам полуострова Каседрум, и на запад — к бассейнам Англерса, Лиары и столице Элеур.

Миргордская равнина занимала едва ли не четверть всей Изры. Вдали, за зелёным лугом, по правую руку высились гряды поросших смешанным лесом холмов. Оканчивались они лишь у холодных предгорий сурового Каседрума. В тамошних тёмных закутках, поросших ельником и бурым лишайником, редко ступала нога человека. Гулявшие слухи о ковенах одержимых и неведомых зверях заставляли охотников и лесорубов заниматься своими делами на южной половине равнины.

По левую руку леса были преимущественно лиственными. Многочисленные дубовые, солнцедавные и грабовые кущи перемежались светлыми среброзовыми рощами и служили кровом для всевозможной живности и зверья по-крупнее. Жемчужиной этих зелёных пространств был Забрасин, город-приют для ремесленников, фермеров и торговцев всех мастей. Впрочем, главная его особенность заключалась не в этом.

Всадники неторопливо двигались посреди зелёных лугов. В миле от них из-под тёмного лесного полога вытекала тонкая ниточка реки, на берегах которой ютились десятки деревянных изб. Юго-восточный ветер доносил отдалённый лай собак и смутно угадывавшийся запах дыма.

Горячий июльский воздух полнился щебетаньем полевых пташек и слитным жужжанием мошек. Звон цикад въедался в голову подобно тупому зубилу. Гирем обливался потом, пока не последовал примеру Джарката и не сбросил с плеч плащ, оставшись в лёгкой рубахе. Вишнёвые Оковы были приторочены к седлу, слева болтался походный мешок. Гарапас сносил походные невзгоды со всей присущей бадакайским скакунам стойкостью и гордостью.

-Ничего, родной, ещё неделя-другая — и ты как следует отдохнёшь, — юноша погладил животное по шее. — В Забрасине тебя ждёт огромная бадья с овсом.

Выпрямившись, Гирем поймал взгляд Джарката, который покачивался на спине рыжего коня по кличке Тепралан. Историк, казалось, переносил жару гораздо легче них. Он неутомимо шутил, поддерживая затухавшие разговоры, рассказывал разные истории о Бьялви и людях, населявших тамошнее плоскогорье, пытался вступать в полемику с Остисом, что каждый раз заканчивалось презрительным джаркатовым "Я умываю руки". С артарианцем Джаркат нашёл язык в первый же день, когда помог тому выследить зайца, которого выдали торчавшие из травы уши. У историка оказались очень зоркие глаза. Вместе с солдатом они приготовили вкусную мясную похлёбку, которую похвалил даже отец.

К Сиверту, который оставался скрытным и нелюдимым в первую неделю, Джаркат нашёл подход не сразу. Гирем случайно обернулся и успел увидеть, как историк закончил что-то тихо ему говорить и хлопнул его по плечу. В последующие дни Сиверт стал постепенно приходить в себя, хотя смотреть ему в глаза Гирем всё равно не решался.

Сложнее всего Джаркату приходилось с Рензамом. Не то, чтобы отец явно выказывал неуважение к своему спутнику. Нет, он порой отвечал на его вопросы или задавал свои. Однако при этом в выражении лица Рензама всегда сквозило холодное недоверие. Владыку Кейрагеррана историк явно сторонился.

Гирем прекрасно понимал новообретённого товарища. Отец всегда отталкивал от себя людей, даже близких. Порой юноше казалось, что в этом виноват он сам. Все крохи заботливости, что остались у Рензама, он оставил ему, приёмному сыну.

"Именно из-за этого Джензен покинул дом и отправился в Элеур", — когда Гирем думал так, ему становилось стыдно. Как будто он забрал у младшего брата то, что ему не принадлежало.

Тем временем река и селение остались за спиной. Солнце начало клониться к горизонту. Небо на западе стало цвета запёкшейся крови. До Гирема донёсся запах гари. Сначала он подумал, что это игра его чересчур распалённого воображения, но вскоре впереди показалось трепещущее серое марево.

"Дорога Пепла".

-Дорога Пепла, — сказал Джаркат, с неподдельным интересом всматриваясь перед собой, словно надеясь заглянуть за горизонт.

-До неё полдня пути, — заметил Остис. — Поедем дальше?

-Предлагаю вернуться в Геляпию и заночевать там, — Гирем кивнул себе за плечо, где час назад скрылось речное селение. — До Забрасина день пути, и на ночлег нам бы пришлось устраиваться в любом случае. Кто-нибудь хочет спать с видом на виселицы и костры?

-Я с Гиремом, — сказал Джаркат.

Сиверт пожал плечами, Остис переглянулся с Рензамом.

-Сын прав, — последний кивнул. — Остановимся в Геляпии. Заодно и потолкуем.

2

Когда они добрались до Геляпии, уже начало смеркаться. В селении имелся свой трактир, который носил название "Храбрый лис". Проехав к нему главной дорогой, Гирем заметил нескольких солдат, правда, без доспехов, лишь в кожаных стёганках и мечами в ножнах, прогуливавшихся по круглой площади в центре селения. Солдаты проводили их долгими взглядами, но потом опять вернулись к своей беседе.

-Я помню, здесь раньше был крупный гарнизон регулярной армии, — сказал Остис. — Они перешли в другое место?

-Узнаем у местных, — сказал Рензам и бросил поводья Джаркату. — Заведи коней, историк. Мы позаботимся о еде и ночлеге.

Джаркат пожевал губами, спрыгнул с Тепралана и взял под уздцы Гарапаса. Гирем наклонился и прошептал:

-Я тебе помогу.

-Хорошо, Гири.

Не обратив внимания на недовольный взгляд отца, юноша принял поводья у Сиверта и Остиса. К ним подбежал конюх и, перекинувшись парой слов с Рензамом, повёл в стойла запасных коней. Когда трое спутников скрылись за дверями трактира, Гирем ускорил шаг, что бы догнать историка.

-Не обращай внимания на отца. Он так относится ко всем.

-Я читал его биографию, Гири. Не скажу, что это оправдывает его поведение, но судьба жестоко издевалась над дивайном Рензамом. Ты ведь знаешь эту историю?

Гирем кивнул. Он прочёл последний том "Теургиатского цикла" относительно недавно. До этого он не решался спрашивать у отца или дяди о том, что случилось с Саммасом Кейром. Боялся узнать что-то такое, что сделает его жизнь бессмысленной и полной вины.

-И что ты об этом думаешь? — спросил Джаркат, заводя Тепралана в стойла.

-Стечение обстоятельств. То, что произошло, было ужасно, но не это сделало отца таким, какой он есть. Ось характера закалилась у него ещё до этого. И она не внушает ни капли уважения или жалости. История ведь не вдавалась в детали всей его жизни, как и, наверняка, не описала все события, которые произошли в Треаттисе. Рензам совершил много такого, от чего у меня становились дыбом волосы.

Юноша умолк. Джаркат выжидающе посмотрел на него. Гирем заметил это и покачал головой.

-Не думаю, что это заслуживает пера историка. Это дело семьи.

-Когда ты будешь готов, расскажешь, — сказал Джаркат и похлопал его поплечу. — Пойдем, посмотрим, так ли хорошо кормят в изритских заведениях, как об этом пишут Бъялвийские книги.

-Только давай сначала спрячем наши рефракторы в мешки. Пусть отец светится, если хочет, а мы постараемся не выдавать в себе рефрамантов.

-Я смотрю, отцовская склонность к риску тебе не досталась.

-Нет. Слишком много людей лишилось жизни из-за безрассудства и легкомыслия. Я не хочу закончить, как они.

Джаркат улыбнулся и, придерживая его за плечо, повёл к крыльцу. Юноша не стал отстраняться. За две недели историк стал ему кем-то вроде товарища, с которым можно было разделить мысли. Таким товарищем для него когда-то давным-давно был Алан.

3

"Храбрый лис" выглядел весьма солидно. В чистых стенах и ровном крыльце чувствовался достаток его хозяина. Переступив порог зала, Гирем огляделся. Просторное помещение было светлым и шумным. Стоял гул голосов, звенела посуда, раздавался стук кружек и скрежет скамей. В помещение забился разношерстый люд. Здесь были и просто одетые селяне, пришедшие отдохнуть после работы в поле, и оставшиеся на ночлег торговцы. За одним из длинных столов веселились солдаты местного ренеда.

А вот по углам сидели в основном одиночки или парочки, которые не хотели привлекать к себе внимание. Гирему почему-то сразу бросился в глаза один из таких посетителей — длинноволосый, с курчавой чёрной бородкой. Чем-то он напоминал Джарката. Услышав стук входных дверей, человек устремил взгляд на Гирема, который сразу проследовал к стойке.

Разговор с хозяином, крепким плечистым мужчиной лет за пятьдесят, вышел коротким. По манере говорить скупыми и чёткими фразами, а также движениям в нём угадывался человек военной закалки. Узнав, что они спутники дивайна Рензама, он любезно проводил их на второй этаж и показал отведённый им номер.

Предоставленная путникам комната была проста, но достаточно удобна. Джаркат уселся перед камином, сняв с себя сапоги, и принялся растирать тёмные ступни. Остис и Сиверт уже облюбовали кровати, стоявшие у противоположных стен — второй лёг на кровать и отвернулся ото всех. Рензам повесил плащ на одну из скоб, торчавших в стене, и развалился на постели. Гирему досталось место у окна. Из-за закрытых ставен ощутимо поддувало, хотя воздух и был тёплым.

-Дивайн Рензам, — хозяин трактира тихо прикрыл за собой дверь. — Я хочу вас предупредить, что позавчера здесь были странные люди. Они выходили на главную улицу и восславляли своего божка. Не помню его имени...

-Хнум, — Рензам подбрасывал свой рефрактор в воздух, наблюдая за его кувырками, и ловил у самого края кровати. — Так что там?

-В общем, когда мы разговаривали, я заметил, как один человек, который сидел в углу, постоянно на вас пялился. Дело в том, что именно он проповедовал позавчера на главной улице. Он так делает уже не первый раз.

-Хорошо. А страже ты о нём говорил?

-Говорил, сэр. Они его дважды выпроваживали за пределы деревни, но через неделю тот всё равно возвращался.

-А что представители Церкви? Как они относятся к ереси?

-Старший клирик Парверс уже слишком старый, чтобы ругаться с толпой здоровенных мужиков. К тому же, кто их знает, этих еретиков. Может, они девоны.

-Что ж, если завтра они вздумают вещать, то мы с ними разберёмся. Спасибо, что предупредил, солдат.

Хозяин двора поклонился и вышел, закрыв за собой дверь. Гирем уселся на свою кровать, снял натёршие стопы сапоги, извлёк из мешка доску с чистым листом пергамента и карандашом, и принялся зарисовывать обстановку.

-Так что вы узнали о гарнизоне? — спросил он, намечая силуэты спутников.

-В армии произошло сокращение, — прорычал Рензам. — Причём совсем недавно. Говорят, в столице произошёл конфликт между Гверном Конкрутом и Кархарием. Мол, после смерти Мирата Гверн отказался признавать прилизанного ублюдка Пророком, и потому не пошевелит и пальцем, пока не изберут нового Пророка.

-Глупо, — заметил Гирем. — Его ведь можно сместить?

-Можно. Только за Гверна Конкрута стоит вся армия. Никто не посмеет отправить его в отставку или убить. Именно поэтому Кархарий приказал урезать бюджет. Сокращения состава и урезания довольствия произошли именно поэтому. Ублюдок хочет, чтобы солдаты отреклись от своего "отца".

-А почему они вообще враждуют? — Остис взял со стола, уставленного яствами, кусок жареного мяса. — Гири прав, глупо устраивать забастовку в такое время. Я думал, Гверн умнее.

-Для Гверна Мират был вместо отца. А с Кархарием они разошлись после битвы у Кебеи, десять лет назад. Тогда Нурвины с Мендрагусами поссорились из-за куска земли между Лиарой и Кебеей, и Гверн командовал миротворческой армией. В общем, Кархарий тогда подставил ему знатную подножку и в итоге получил титул первого советника Пророка. Наверное, Конкрут до сих пор не может простить ему этого поступка.

-И что мы будем с этим делать? — спросил Остис. — Если они с Гверном продолжат вести себя, как дети, нашему плану придёт конец.

-Да, Кархарий в очередной раз становится головной болью.

-Какому плану? — нахмурился Гирем, резко водя карандашом по поверхности листа. Краем уха он услышал, как Рензам сделал глубокий вдох. Мужчина обвёл взглядом спутников — Джаркат встал на ноги, Сиверт повернулся, приподнявшись на локте, Остис беззаботно поедал рагу из катрейла и овощей. Юноша перестал рисовать и встретил взгляд отца — уже торжествующий.

— На собрании Теургиата я вынесу предложение о масштабном наступлении на Алсалон.

Остис похлопал в ладоши, даже Сиверт присвистнул. Джаркат ничего не произнёс, глядя на Рензама с оценивающим прищуром. Но старший Кейр смотрел лишь на Гирема.

-Что ты думаешь, сын?

-Я? — изумился юноша. Отец никогда не спрашивал чужого мнения. Отец всегда считал, что его собственное мнение единственно верное. — Хм. У тебя есть информация о силах, которыми располагает Моисей...?

-Это легко узнать с помощью Ветровидцев.

Гирем помотал головой. Сначала он решил, что отец шутит, потом — что он потерял разум. Сама идея нападения на Алсалон была несусветной глупостью. В поисках поддержки, он посмотрел на Джарката. Тот улыбался.

-Отличная идея, дивайн Рензам. Не думал, что услышу от вас такое. Браво, — сказал он. — Так в чём же конкретно заключается ваш план?

-Когда Теургиат одобрит предложение, мы объявим всеобщую мобилизацию войск. Мы привлечём рефрамантов к сотрудничеству. Если понадобится, купим их верность сциллитумом. Кроме того, у нас есть шестеро Теургов.

-Семеро, — поправил его Гирем.

-Я не учитываю Синваля Маэльдуна — старик давным-давно спятил.

-Тогда пятеро, — молвил Остис. — Миклавуша Мендрагуса не видели боги знают сколько месяцев. Да и Ювалия Дастейн....

Рензам опустил глаза.

-С ней я как-нибудь разберусь.... Итак, Ювалия Дастейн, Кархарий Велантис, Беррун Нурвин, Арстапор Тез и Камелия Ревасс. Пятеро магов, благословленных богами, против какого-то там алсалонского божка и Моисея. Что касается армии, то мы переведём солдат с флота в сухопутные войска. Я знаю Гверна — человек он с буйным норовом и странным понятием чести, но повоевать с нашим извечным врагом он согласится. У него больше пятидесяти тысяч солдат. Прибавим сюда ещё сорок тысяч солдат флота.

-Можно привлечь дружины ренедов, — подсказал Джаркат.

-Верно.

-Кархарий Велантис будет против, — заметил Остис. — А ведь он Пророк.

-Нет, он исполняющий обязанности Пророка, и в Теургиате он нравится далеко не всем. Например, новому протоургу. Кто, как не Триединая Церковь, любит гоняться за еретиками и проповедниками алсалонской религии? Мы обратимся и к Каррансу.

Гирем понял, что отец явно подготовился к этой речи, выглядя очень уверенным в своих аргументах и контр-аргументах.

-Кроме того, — продолжал Рензам; глаза его горели недобрым огнём. — Если новый Пророк окажется толковым, то он прекрасно меня поймёт. Мы соберём ополчение, расскажем людям о зверствах, которые чинили алсалонцы во время своих прошлых нападений. Мы воспользуемся оружием Моисея и выставим этих проповедников Хнума свидетельством того, что он уже готовит своё последнее вторжение.

-Отец, а как насчёт Джихалаев? — осторожно поинтересовался Гирем.

-Это большие горы.

Гирем поморщился и продолжил.

-Там почти нет проходимых троп. Там холодно и полно всяких тварей, которые жаждут полакомиться мясом. Через Джихалаи не пройти осадным орудиям. Армия войдёт туда сухой, а выйдет — если выйдет — уменьшившейся вдвое, мокрой, голодной и испуганной.

Рензам с некоторой досадой посмотрел на него.

-Для всего этого нам и понадобятся Теурги и остальные рефраманты.

-Но и у Ссесуша Мендрагуса были маги. У Бальтеуша Мендрагуса были. У Михэя Мендрагуса они были. Никто из них не продвинулся дальше жёлтой долины по ту сторону Джихалаев. К тому же у них всех были драконы. И не один, как у Тадеуша, а десятки. Никто не продвинулся дальше долины по ту сторону Джихалаев. Что такого тебе известно, что компенсирует их отсутствие, не говоря уже о получении преимущества?

Все выжидающе посмотрели на Рензама. Взгляд мужчины потух. Он лёг на свою кровать и закрыл глаза.

-Ты прав, сын. Давайте спать. Вставать рано.

Гирем недоумённо посмотрел на Остиса, затем на Джарката. Артарианец грустно и беззвучно усмехнулся и, махнув рукой, тоже развалился на кровати. Джаркат как ни в чём ни бывало вновь уселся перед камином. Юноша посмотрел на собственный рисунок с ощущением, что именно он был тем, кто всадил нож в спину Рензама. И, несмотря на то, что ему всегда хотелось и нравилось противопоставлять себя отцу, сейчас он чувствовал себя последним предателем. Он представил себе, как долго тот вынашивал свою идею, обдумывал речь и какого успеха надеялся добиться у ближайших соратников и сына.

"А я разбил всё это за несколько минут. Не того сына ты видишь своим наследником, отец, ох не того".

Чувствуя горечь, Гирем не нашёл ничего лучше, чем улечься и попытаться уснуть. Может быть, утренний туман унесёт за собой вину и стыд. Может быть, заря позволит ему взглянуть на план отца по-новому. Юноша воспроизвёл в памяти весь разговор. Столь быстрое свёртывание темы было также нетипично для Рензама, как и вера в невиновность Сиверта. Может быть, ему действительно известно что-то важное? Что-то, о чём он не может сказать сейчас.

"Но Джаркату он точно не доверяет".

Юноша посмотрел на историка, который разложил перед собой чистый лист пергамента и принялся что-то записывать.

"А может, он не доверяет нам всем".

4

Его разбудили визги под окнами, стук дверей и незнакомый сильный голос, громогласно выдававший какие-то сентенции. Из-за щелей в ставнях проглядывали солнечные лучи, которые играли на противоположной стене и лысине спавшего Сиверта. Гирем застонал и встал на колени, распахнув ставни. Ему открылась главная улица поселения, заполненная народом. Толпа образовала в центре пустое место, в котором стоял человек.

Это был тот самый мужчина с курчавой бородкой и длинными волосами, что наблюдал за ним вчера. Ростом он оказался ниже ожидаемого, что компенсировалось сильным и звучным голосом. Было бы сложно перебить его или даже захотеть это сделать. Слова лились изящным, но мощным водопадом. Человек вещал, видимо представляя себя пророком, просветлявшим тёмную толпу.

-... трёх богов мы почитали и не мудрено, почему.

Ум"ос оберегал вас во время великого плавания через враждебный океан, что простирается на западе. Ориду отпугивает вредителей и удобряет почву, а Кебея посылает тёплые ветра и живительный дождь.

Но разве нынешняя Церковь имеет к ним отношение? Она уже давно не защищает и не помогает нам, простым людям. Вместо этого клирики обирают нас и раздают благословения, которые не приносят никакой пользы! Протоург спит в диастрийских шелках, ест сливы и абрикосы, его пальцы блестят от нацепленных на них золотых перстней. Думаете, на то воля трёх Богов? Так ведь их дело — оберегать нас, а не обогащать одного человека!

Задумайтесь, а стоит ли рассчитывать на Церковь? Может быть, правильным будет обратить свой взор на того, кто по-настоящему заботится о людях? Да, я говорю о Хнуме, нашем отце!

Именно Хнум приказал Трём Богам оберегать нас, пока он сам защищает весь наш мир от куда более страшных врагов, нежели демоны! Да, вы скажете, что Хнум — вера богомерзких алсалонцев, но задумайтесь, почему они живут лучше нас? Их земля родит лучше, а вода даёт больше рыбы. Хнум отвечает им соразмерно их вере. А наши Боги отвечают нам? Посмотрите на наши убогие поля и хирые стада! Хнум бы такого не попустил!

-Расступись! — крикнул Рензам. Он разрезал толпу грудью и остановился напротив пророка, нисколько не смутившись ни тем, что перебил такую величественную речь, ни тем, каким взглядом тот на него посмотрел. — Кто ты такой?

-Я Аарон, пилигрим, побывавший на востоке и познавший его блага, — нимало не смущаясь, ответил человек.

-Ещё один с востока, — вздохнул Рензам. — И по чьему же наущению ты распространяешь среди этих добрых людей свою ложь?

-Это не ложь! — возмутился пилигрим. — Хнум мне свидетель!

-Ясно, — Рензам повернулся к волновавшейся толпе. — Братья, подумайте вот о чём! Если у них в Алсалоне живётся так хорошо, то за какими демонами они бегут оттуда, как крысы во время чумы?! Какого чёрта вот уже тысячу лет они пытаются завоевать силой нашу страну?! И если Хнум им помогает, то почему мы всё ещё свободны от их гнёта, который они столько раз пытались нам насадить?!

-Потому что Хнум... — начал, было, пилигрим.

-Потому что Хнум лишь выдумка, созданная для таких доверчивых глупцов, как ты! — рявкнул Рензам и достал из-за пояса жезл. — И сейчас я тебе это докажу.

Гирем видел лишь затылок отца, но был уверен, что лицо Рензама исказила гримаса отвращения и ненависти. Чёрный жезл выплюнул из себя багровый сгусток пламени, который охватил пилигрима, словно тот был сухим хворостом. Кожа человека быстро сморщилась и покрылась пузырями. А потом почерневшие ноги подкосились, и он рассыпался пеплом. Толпа завыла, откатившись назад.

-Похоже, Хнум поленился перейти через горы, чтобы спасти своего последователя! — с издёвкой заметил Рензам. — Никудышный из него защитник!

Рядом с Гиремом встал Джаркат и выглянул в окно.

-Ну что, ты всё ещё считаешь его идею отличной? — спросил у него юноша.

-Знаешь, — поморщился историк. — Когда ты сжёг Элли по его приказу, я чувствовал себя любопытным мальчишкой, который приоткрыл дверь тёмного подвала в надежде увидеть, что в нём прячется. Сейчас я увидел.

-Я видел это раньше. Много раз. Мне страшно представить, что будет, если его идею о вторжении поддержат в Теургиате, — в тон ему произнёс Гирем. — Гореть будут многие.

Они понимающе переглянулись.

Глава 12. Горбун из Канстеля.

...интересный человек. Сегодня он отшил ублюдка, который пытался унизить меня упоминанием моего физического дефекта. Почему он это сделал? Природная подозрительность говорит, что парень решил подлизаться. Могу ли я поверить в невероятное — человеческое сострадание? Подозрительность кричит, что он корыстно ищет в этом выгоду. Ну не может же нормальный человек предложить настоящую дружбу горбуну?

Триксель Нурвин, записки, год неизвестен.

1

Весь день Триксель и Никоро провели в мрачном сыром трюме галеры, которая называлась "Оргина", среди бочек с вином и тюками ткани. Горбуна угнетали дурные предчувствия, и одновременно чесались руки устроить какую-нибудь пакость, например, вылить содержимое трёх флакончиков с ядом в бочки. Эликсиры пираты отобрать у него не позаботились, ограничившись несколькими кристаллами сциллитума, припасённых на особый случай.

Девушка сидела, прислонившись спиной к туго набитому мешку. Всё время после гибели её соплеменников она провела в молчании, глядя в пол неподвижным взглядом. Триксель несколько раз пытался её расшевелить, но разговоры не ладились. О чём тут говорить, когда они находятся в плену у пиратов, в полной безвестности и без надежды на спасение.

Вряд ли их убьют. Скорее всего, просто сбудут на чёрном рынке — так безопаснее и проще. За себя горбун, к своему же удивлению, не очень переживал. Его отец был Теургом и одним из богатейших землевладельцев Изры. Только идиот не поймёт своей выгоды в том, чтобы сохранить жизнь его сына. Оставалось молиться богам, чтобы эти пираты идиотами не были.

А вот за Никоро горбун переживал. Диастрийки в качестве любовниц богатых купцов были крайне редки. Изриты не желали ссориться с соседями, и потому тщательно пресекали попытки украсть их женщин. Оставалось молиться богам, что бы никому из головорезов не пришла идея попользоваться девушкой.

Что происходит на борту, Триксель не знал. После того, как их бросили в трюм, к ним не пришёл ни предводитель шайки, ни его помощник. Никто не пытался допросить их. Не приносили и еды, и теперь он покусывал костяшки пальцев, блуждая взглядом по стенам, едва угадывавшимся в полумраке.

-Никоро.

Девушка подняла на него глаза.

-Помнишь, ты спрашивала про слова, которые мы используем для нашей магии?

-Да.

-Ты спрашивала, приходят ли они к нам в голову самостоятельно. Нет, не приходят. Они ищутся — долго, кропотливо, со смертельным риском. Чтобы объяснить, для чего и почему, нужно знать их определение, — горбун выдержал паузу. — Сложно сказать, что такое Слово. Его нужно почувствовать самому. В первую очередь нужно знать, что Слово — это не просто то, что мы произносим в форме звуков при диалоге и монологе. Самое близкое описание — это механизм превращения абстрактного в конкретное.

-Звучит так... абстрактно.

Триксель улыбнулся, но улыбку сменила гримаса боли — тело требовало еды и воды. Никоро встала на колени. Подковыляв к нему, она села рядом. Триксель не был против — наоборот, у него поднялось настроение.

-А как вы ищете слова? Неужели перебираете все подряд?

-Звучит безумно, правда? Когда-то так оно и было, Никоро. Со временем экспериментаторы, такие, как я, создали универсальный алгоритм подбора, который совершенствуется до сих пор. Учёные начали использовать сциллитум в качестве магических индикаторов и громоотводов — это сократило число жертв среди тех, кто ищет. Наука не стоит на месте, хоть и двигается маленькими шажками. Может быть, когда-нибудь, мы сможем и вовсе отказаться от его использования в этих целях. Когда-нибудь мы встанем на одну ступень с Теургами. Какие тогда возможности откроются перед нами. Мы найдём тысячи новых Слов. Научимся воскрешать людей, исцелять любые болезни. Мы узнаем, что находится по ту сторону Штормового океана. Заглянем за небосвод.

Триксель мечтательно улыбнулся.

-Ты когда-нибудь мечтала о звёздах, Никоро? Мечтала приблизиться к ним, вобрать в себя их необъятность? Встретить что-то абсолютно иное. Может быть, другую жизнь?

Девушка спрятала лицо в ладонях. Триксель увидел, что по её щекам текут слёзы.

-Я тебя расстроил? Прости, Никоро.

-Ты не виноват. Я думаю о всех тех, кто погиб. Они уже никогда не увидят дома. И мы не лучше погибших. Что может произойти в следующую минуту?

Горбун обнял диастрийку за плечо, положил на её рыжую макушку острый подбородок.

-Если мы погибнем, то хотя бы вместе. Меня это всегда утешало — разделять горе с другими, — он сделал паузу и с кривой усмешкой добавил. — Хотя на самом деле у тебя просто сдали нервы. Это даже занятно — наблюдать, как ты плачешь. Клянусь богами, ни в одной из этих демоновых книг о диастрийцах не сказано, умеете ли вы плакать!

Никоро всхлипнула и рассмеялась.

Какое-то время им было хорошо в тёмном и сыром трюме.

2

Триксель предполагал, что был полдень следующего дня, когда галера внезапно сильно накренилась, так, что он и диастрийка заскользили вниз по насмоленному полу и больно ударились о стену. Хором заныли деревянные перекрытия и балки, над головой послышался отдалённый топот множества ног.

-Что-то случилось.

-Я тоже так думаю.

Вскоре скрипнул деревянный засов, и в трюм вошёл тот самый коренастый пират, который принял их на корабль. На его скуластом смуглом лице залегли зловещие тени, а под глазами виднелись лиловые мешки. Он закрыл за собой дверь и посмотрел на пленников. Лишь через несколько мгновений Триксель заметил, что мужчина сжимает в руке его Ржавые Кости.

-Я хочу, чтобы ты сказал мне чародейские слова, — сходу рыкнул тот.

-Вы капитан? Вы не представились... — начал горбун.

-Да, уже да.

-То есть недавно капитаном был другой? Что с ним?

-Он покинул нас, — с тяжёлой усмешкой сказал пират. — Один из сородичей этой девчонки серьёзно его порезал. Теперь я, Дармуд, командую здесь.

"По-видимому, он же и добил того бедолагу".

Дармуд потряс рефрактором.

-Но перед смертью этот раненый ублюдок сказал мне взять палку и показать её тебе. Мол, ты сможешь научить меня творить великие чудеса. Я видел, что с ней делает Нед.

-Так почему бы тебе не спросить у Неда?

-Он слишком трясётся над своими тайнами. Я бы его запытал, но скорее бы потерял ценного человека, чем приобрёл ценные знания. А вот ты...

— А что мне будет, если я скажу чародейские слова?

-Ты не умрёшь, — пожал плечами Дармуд.

-И всё? В таком случае, нам не о чем говорить. Мне это невыгодно. Высади нас где-нибудь в этом заливе, и я всё тебе расскажу.

-Слушай сюда, — сорвался мужчина. — Мне сейчас не до игр с тобой. Говори слова, или умрёшь прямо сейчас.

В подтверждении своих слов он достал кинжал. Триксель на мгновение прикрыл глаза.

-Нет.

Лицо пирата стало ещё более зловещим. Он поднёс кинжал к шее Никоро.

-А если так?

Внутри Трикселя всё дрожало. Он догадывался, что у пиратов что-то пошло не так, ведь что-то заставило Дармуда внезапно обратиться к нему за помощью.

-За вами гонится теургиатский флот? — в упор спросил он.

Мужчина легонько вдавил лезвие в светлую кожу диастрийки. Та не дёрнулась, лишь продолжала смотреть на горбуна. Трикселя прошиб холодный пот.

-Хо...

Дверь внезапно открылась, и в проёме показался немолодого мужчина в длинном шёлковом платье. В руке у него был рефрактор.

-Кэп, они совсем близ... — взгляд старика упал на Ржавые кости в руках пирата. — А-а-а...

-Сэр, — обратился к Дармуду Триксель. — Я передумал. Я расскажу вам всё, то только не в присутствии этого человека. Эта тайна предназначается лишь для ваших ушей.

Оба пирата удивлённо посмотрели на горбуна.

-Ты ещё что-то хотел сказать, Нед? — спросил Дармуд.

Старик несколько мгновений молчал, то открывая, то закрывая рот. Триксель вспотел ещё больше в эти мгновения. Наконец, рефрамант покачал головой.

-Нет, кэп. Я пошёл.

Горбун тихо выдохнул.

-Тогда забери бабу и поставь её у бушприта. Пусть они видят, что у нас в заложниках не абы кто, а диастрийка, и не подходят ближе. Им же лучше будет объясняться с тамошней капитаншей, имея при себе выменянного пленника, а не труп.

Старый маг аккуратно взял под локоть Никоро и вывел из её помещения, бросив на Трикселя проницательный взгляд. Наконец, дверь за ними затворилась.

А куда мы направляемся? — поинтересовался Триксель.

-Мы собирались зайти в Шантель и сбыть вас на чёрном рынке. Он не любил рисковать, наш кэп-то. Слишком боялся твоего папаню, не хотел встречаться с ним лицом к лицу. Да только не ожидал он, что всё кончится вот так, — он провёл пальцем по своему горлу. Кинжал с кровью Никоро лежал рядом с ним. — Ну, говори слова.

-Я знаю всего четыре. Первое называется Ветиль, оно создаёт водяной хлыст, — горбун посмотрел на жезл в руках пирата. — Попробуйте.

Дармуд сомневался, переводя взгляд с рефрактора на пленника.

-Неужели всё так просто, — задумчиво произнёс он.

-Конечно, — Триксель протянул руку. — Хотите, я испытаю его сам?

-Э, нет, — рассмеялся Дармуд, на его лбу проступили капли пота. — Но смотри, если ничего не произойдёт, то я тебя прирежу.

-Конечно, — боязливо кивнул Триксель, прислушиваясь к шуму над головой. Кажется, на палубе царила паника. Во всяком случае, топот множества ног был куда интенсивнее, чем несколькими минутами раньше.

Пират поднял жезл перед грудью.

-Эй, — Триксель аккуратно отвёл кристалл-фокусатор в сторону от себя. — Направьте хотя бы в потолок, что ли.

-Ладно, — Дармуд покладисто направил жезл вверх и посмотрел на Трикселя. — Вслух говорить?

-О, это не важно. Мы обычно не произносим Слова вслух только из-за того, что их могут услышать посторонние. Они баснословно дорогие.

-Я могу их продать?

-Разумеется. За них вам вывалят гору золота. Ну, пробуйте. Перед вами появятся тёмные провалы, каждый из которых ведёт в другие измерения. Вам нужен тот провал, от которого тянет сыростью и запахом морского воздуха.

-Пока ничего не вижу, — пробормотал Дармуд.

-А вы не произнесли Слово, — мягко напомнил ему горбун.

-Ладно. Кхм... никогда не пользовался колдовством.

-Сейчас самое время. Вы ведь с детства хотели быть магом, верно?

-Ты мне тут мысли не читай, уродец.

-Простите. Только прошу вас, не забудьте сохранить нам жизни. Я надеюсь на вашу честность.

-Ты дурак, горбун, — рассмеялся Дармуд и направил жезл на Трикселя. — Молись, чтобы твои слова оказались ложью, иначе ты умрёшь. Ветиль!

Пират истошно завизжал. Кожа на руках, сжимавших рефрактор, зашевелилась, словно под ней забегала стая жуков, и с тошнотворным звуком начала лопаться. То же самое происходило с остальным телом. Надрывно вопя, Дармуд выронил жезл, который подкатился к Трикселю, и встал на колени, медленно превращаясь в мясную гору, чьи склоны оплывали на доски трюма. Лицо начало течь, сползая с черепа на воротник рубахи.

Триксель подхватил Ржавые Кости и вскочил на ноги. С его уст слетел нервный смешок.

-Боги, какой же ты тупой. Дважды послушаться советов тех, кого собрался прикончить, — ядовито сказал он в пока ещё целое ухо пирата. — Передавай привет всем демонам.

Утробный вой Дармуда резко пресёкся, и на полу растеклась кровавая груда расплавленного мяса и костей. Ужасный смрад наполнил трюм, так что горбун поспешил проковылять в коридор, благо, старик оставил дверь незапертой.

"Оргину" качнуло из стороны в сторону, Триксель удержался на ногах, прижимаясь боком к стене. Мимо него пробежало несколько пиратов, что-то истошно выкрикивая. Все забыли про пленников и нового капитана, из квадратного проёма над трапом доносился звон оружия и истошные крики.

Никоро! Триксель поковылял к выходу на палубу. Выбравшись на свежий воздух, он прищурился от яркого полуденного солнца, заливавшего лучами кровавое поле боя.

Три пиратские галеры образовали треугольник, а вокруг них собрались шесть кораблей с белоснежными парусами, на которых был изображён герб Теургиата — изумрудный ключ, перекрещенный двумя рефракторами, и божественный нимб сверху. Все шесть галер впились таранами в корпуса пиратских суден, и с них непрерывным потоком текли свежие отряды солдат. Это были неплохо защищённые воины со щитами и короткими мечами. Пираты ещё держались, сбившись в группы по десять человек, но каждая такая команда неминуемо растаскивалась в стороны и быстро погибала. С теургиатских кораблей вёлся редкий огонь, но крайне аккуратный — никто не хотел зацепить своего товарища в кровавой толчее.

Горбун лёг на раскалённые доски палубы и устроился, насколько позволял горб, среди нескольких поваленных друг на друга трупов. Выбраться отсюда представлялось делом куда более сложным, чем убийство идиота-Дармуда. Поднимай безоружные руки или начинай махать рефрактором из стороны в сторону — всё равно кто-нибудь иссечёт тебя в этой сумятице. Лучшее, что можно было сделать — это затаиться, наблюдая и ожидая конца битвы.

Краем глаза он уловил движение поверх одной из кучи трупов. На него тоскливо смотрели выцветшие глаза Неда. Старый маг был человеком подозрительной и жалкой наружности. Сухонький, с искусанными губами и жиденькими седыми волосами, разбросанными по плечам и спине, он, казалось, питался одним только воздухом, которым мог повелевать.

-Дураки мыслят одинаково, ага, — просипел Нед. — Что будем делать, дивайн?

-Я-то надеюсь выбраться отсюда живым и, наконец, вернуться в тёплый, уютный Канстель, к своему отцу. А вот что будешь делать ты, старик, я не знаю.

Нед обиженно насупился.

-Дивайн, я же вам помог. Скажи я этой обезьяне, что неправильное Слово вкупе с рефрактором в руках простака приводят к смерти, и он бы заколол вас и вашу подругу безо всякого стеснения. Я надеялся, что и вы замолвите за старика словечко. Ведь я, фактически, был на этой вонючей посудине таким же пленником, как и вы. Просто у меня была своя койка.

Триксель хмыкнул.

-Ты знаешь, где девушка?

-Я здесь! — раздался громкий шёпот позади.

Триксель обернулся и увидел, как мимо трупов к ним пробирается Никоро. При виде неё он испытал душевный подъём, захвативший его, точно приливная волна. Взяв девушку за скользкую от пота и крови руку, он широко улыбнулся.

-Осталось немного, и мы спасены!

-Три дурака, — просипел Нед.

Возле них неожиданно разгорелся новый очаг сопротивления. Десяток разномастно одетых людей смахнулись с превосходящим по численности отрядом теургиатских солдат. Триксель, Нед и Никоро поползли прочь. Оказавшись ближе к одной из дружественных галер, горбун бросил взгляд на сплетения человеческих рук и ног, которые всё ещё шевелились в агонии битвы.

-Есть какие-нибудь подходящие Слова? — спросил он у старика.

-Всё слишком... эффективное, — покачал головой тот. — Боюсь зацепить и этих. Но у меня есть сциллитум. Твой-то, небось, истёрся.

Триксель хлопнул себя по лбу и вытащил Ржавые кости из-за пояса. Когда он открутил донышко, из полости высыпалась тонкая струйка серебристой пыли. Горбун подул внутрь, закашлялся от возникшего серого облачка. Нед протянул ему один кристалл. Вложив его в полость и закрутив донышко, Триксель щёлкнул предохранителем. Фокусатор загорелся мягким оранжевым светом.

Однако использовать магию им не пришлось. В какой-то момент пираты перестали сопротивляться, и следующие несколько минут слышались лишь короткие вскрики тех, кого принялись добивать теургиатские матросы. Когда очередь дошла и до них, Триксель встал на ноги и медленно поднял руки. В одной он сжимал рефрактор, чтобы его случайно не спутали с каким-нибудь трусливым пиратом.

-Я Триксель Нурвин, сын Берруна. Это Никоро, посол из Шуруппака, и Нед, славный маг, — стараясь не дёргаться, он представил своих спутников, которые стояли за его спиной. На короткий миг он почувствовал себя каменной стеной, защищавшей их, и это неожиданно пришлось ему по вкусу. — Мы плыли в Канстель к моему отцу, когда эти грязные животные напали на наш корабль, потопили его и взяли нас в плен.

Он умолк, выжидающе глядя на мокрые и окровавленные лица окруживших их моряков. Наконец, кто-то догадался кликнуть старшего. Через несколько минут толпа расступилась, и к ним вышел мужчина в синей парадной одежде, в начищенных сапогах, с ниспадающими до плеч блестящими чёрными волосами. Его скуластое лицо обрамляли густые бакенбарды. Остановившись напротив Трикселя, он окинул взглядом всю троицу и кивнул.

-Вам повезло, что раньше я видел и вас и вашего отца, дивайн Триксель. Прошу на борт, — и, не выказав более никаких знаков приветствия, он развернулся и зашагал к одной из галер, отдавая приказы. — Трупы за борт, берите судна на буксир. Старм! Проследи за выполнением. Я на "Поступь". Доложишь, когда всё будет сделано.

Триксель кое-как нагнал черноволосого мужчину.

-Капитан, вы не представились. Как мне к вам обращаться?

Мужчина остановился, заложил руки з спину и свысока посмотрел на Трикселя.

-Меня зовут Сардарион.

-Спасибо за спасение, адмирал, — кивнул Триксель.

-Я отвечаю за жизни подданных Изры.

Они перешли на один из теургиатских кораблей.

-"Поступь Хелинды" доставит нас к флагману, — Сардарион повернулся к ним. — "Неуязвимый" как раз собирался заплыть в Канстель. Я распоряжусь, чтобы вас обеспечили всем необходимым.

-Спасибо, сэр, — Никоро сделала неуклюжий реверанс. На него адмирал ответил едва заметной ухмылкой. — Лугаль Зифрен обязательно будет проинформирована о вашем поступке.

-Конечно, будет. Скоро я вызову вас для разговора. Мне интересны подробности вашего путешествия.

-Разумеется, — согласно кивнул Триксель. — Мы и сами хотели бы узнать последние новости.

На этом их разговор завершился. "Поступь Хелинды" вскоре отчалила от пиратского судна, и троица встала у фальшборта. Трикселя обуревали смешанные чувства. Столько всего произошло за эти несколько дней: гибель Лурвосса и его сородичей, пленение, мор голодом и угрозы Дармуда и, наконец, спасение. Горечь и радость, боль — всё смешалось подобно реагентам в гремучем эликсире.

Он посмотрел на Никоро. Та взглянула в ответ и машинально дотронулась до тонкого пореза на шее. Они, не сговариваясь, отвели взгляды друг от друга.

-Внушает, — Нед улыбался. — Адмирал Сардарион. Я про него слышал, когда ещё работал на ярла Маэльдуна. Говорят, он сильно не в ладах с Гверном Конкрутом. А ещё — что собирается жениться на дочке ярла.

-Нам придётся выстроить специально для тебя правдоподобную историю, — повернулся к нему Триксель. — Иначе идти тебе камнем ко дну.

Улыбка сошла с лица Неда; старик тоскливо посмотрел на горбуна. Перспектива пойти ко дну его очень огорчала.

Глава 13. Сын Чести.

Горнилодоны — самые страшные обитатели морских глубин. Стремительные, непредсказуемые и неуязвимые — природа словно нарочно создала этих монстров, чтобы они служили символом для лучшего полка армии Изры. И я запятнаю свою честь, если не отмечу, что у этого полка есть самый подходящий командир из всех, над кем я когда-либо начальствовал.

Гверн Конкрут, "Военная энциклопедия",

1099 год от создания Триединой Церкви.

1

Над небольшим и неказистым, наполненным вонючими кабаками и борделями портовым городом Форгунд робко зачинался новый день. Ещё было довольно свежо и сыро, на мощёных камнем дорогах остались следы ночного дождя, а далёко на юго-западе только начинали алеть белые шапки Кербер. Тем не менее, на небе не было ни облачка и полдень обещал быть жарким.

В одном из кабаков, носившем название "Мокрая крыса", хлопнула входная дверь, на мгновение обнажив гул пьяных голосов внутри. На кривых ступеньках зазвучали тяжёлые шаги. Молодой мужчина спускался вниз, гремя доспехами. Тёмно-серый металл, однако, был начищен до блеска, равно как и взгляд человека был чистым, а походка — твёрдой и размеренной. К его спине был приторочен круглый металлический щит, на плечах, прикрытых массивными наплечниками, висел большой походный мешок. Чёрные ножны с мечом предупреждающе бряцали о латные поножи. Шлема на голове не было, его солдат положил ранее в мешок, открыв квадратное лицо с короткими светлыми волосами. Кобара вряд ли бы кто назвал красавцем, хотя в родном взводе некоторые девушки и бросали на него томные взгляды. У него был нос картошкой, широкий выдающийся подбородок и чересчур широкие скулы.

Впрочем, никто из редких свидетелей утренней прогулки Кобара Дюрса, не осмелился бы и близко к нему подойти. Из-под щита и мешка солдата выбивался длинный и широкий плащ синего цвета, крепившийся к наплечникам. На нём серебряными нитями было выткано изображение морского существа с вытянутым туловищем, длинной зубастой пастью и четырьмя плавниками. Горнилодон.

Кобар прогрохотал по главной улице Форгунда, вдоль которой высились ряды хирых двухэтажных зданий, тесно жмущихся друг к другу, подобно гроздьям опят. Стены некоторых из них были темны от влаги, кое-где поплыл фундамент, поскольку почва в бассейне Лиары была зыбкой. Современная архитектура — быстро, неаккуратно, ненадёжно. Строители прошлого сами бы вручили факелы с огнём и тараны в руки Моисею, лишь бы не видеть городов, подобно Форгунду построенных за последние несколько веков.

Впрочем, Кобар не имел ни малейшего желания размышлять о стилях архитектуры прошлого и настоящего. Он хотел, наконец, вернуться домой. Обнять подругу, выстирать испачканный во время последнего марша плащ — главную ценность солдата из полка Горнилодонов, поесть домашней стряпни и лечь спать, чувствуя тепло женского тела.

Он свернул в узкий переулок. У стен валялись груды мусора и фекалий, в нос забивался запах мочи. Кобар смачно сплюнул в сторону, пытаясь избавиться от смрада. Лабиринт жилого квартала мог свести с ума любого путешественника. Но для Кобара он был родным домом, местом, где его родила, а затем бросила мать. Это был его обеденный стол, где он искал любую еду. Это было местом его работы, где он работал сначала курьером и вором, затем вышибалой в борделе, а потом телохранителем местного босса по имени Ждукер. И именно здесь его отыскал Абель Лейф.

Нет, Кобар не испытывал иллюзий. Генерал Лейф не искал его специально. Они встретились случайно, когда командир посещал бордель Авалии. Но когда встретились — Абель что-то увидел в нём, молодом вышибале. После он задал ему несколько вопросов. И, похоже, остался доволен ответами. А далее — трёхлетний курс обучения, упорные тренировки, бесконечные марш-броски, тяжёлые тесты. Первые задания.

Полк Горнилодонов не был обычной войсковой единицей. Он не стоял в числе прочих в шеренгах армии, не действовал как единое целое с другими полками. Он не был "одним из". Каждый член полка имел свою узкую специализацию, был настоящей индивидуальностью, но был обучен работать в команде с товарищами. Соответственно, и задачи перед полком стояли более узкопрофильные. Особенные. Для которых нужны диверсанты и разведчики, умело балансирующие на грани между наглостью и осторожностью. Убийцы, ликвидирующие цель тихо и без улик. Алхимики и лекари, обеспечивающие состав полка полезными эликсирами, антидотами и аптечками. Рефраманты, чью роль в подготовке и проведении спецопераций невозможно переоценить. Наконец, силовики, такие, как Кобар. Те, кто может выломать дверь одним ударом, кто может разобраться с двумя-тремя волками в одиночку, вынести нескольких товарищей из самого пекла и бесстрашно принять огонь врага на щит.

Разумеется, во время обучения им прививали и здравый смысл, и дисциплину. Горячие головы отсеивались во время тестов. Эх, славные были времена. Тогда создавалась хотя бы иллюзия военных действий. А сейчас сплошные марш-броски из города в город, даже без мелких заварушек, не говоря уже о настоящей войне.

Кобар остановился перед двухэтажным домом, который выглядел почище собратьев. С некоторым удивлением он толкнул дверь, которая даже не скрипнула. В коридоре стояло несколько мужчин. С большими животами, крепкими руками. С сонными рожами. Все как один обернулись на бряцанье. Кобар двинулся к ним, намереваясь пройти к лестнице, которая вела на этаж с его квартирой. Он был уверен, что не шагай перед амбалами широкоплечий статный мужчина во внушительных доспехах и мечом на поясе, они бы остановили его и нагло велели убираться куда подальше. Но они не сделали этого, расступившись в стороны.

На душе стало очень паршиво. Инстинкт подсказывал, что увиденное в его квартире обернётся чем-нибудь нехорошим. Он неспеша прогромыхал по лестнице и вышел в длинный коридор со множеством дверей. Здесь было довольно темно, единственное окно в конце коридора покрывал слой пыли. Кобар легко вспомнил дверь в свою квартиру и распахнул её (дверь оказалась незапертой), войдя внутрь.

— Рита, я дома! — громко сказал он, стараясь звучать радостно.

Его слух различил сладострастные стоны и скрип пружин в комнате за закрытой дверью. Затем раздался тонкий женский вскрик. Кобар мрачно кивнул своему инстинкту и протянул окованную металлом руку ко второй двери. Та распахнулась, хотя он не успел коснуться ручки, и в проёме предстала толстая фигура мужчины с длинными обвисшими усами и маленькими глазками. Ждукер.

— Какого чёрта делают внизу эти жирные дебилы?! Тебя сюда не звали! — рявкнул толстяк, брызжа слюной. Капля из его рта попала на металлическую горловину доспеха. Кобар дёрнул щекой и хмуро посмотрел прямо в глаза Боссу Форгунда.

— Это моя квартира, Ждук, и в ней я волен делать всё, что пожелаю.

Он шагнул вперёд и со всей силы ткнул его в живот кулаком в латной перчатке. Ждукер согнулся пополам с кашлем. Из его рта на пол брызнул лёгких дождь из крови.

— Теперь вали отсюда, грязная ты крыса.

Ждукер заспешил к выходу, всё ещё согнувшись и держась за живот. Кобар вошёл в спальню. Девушка закуталась в грязное одеяло до носа и испуганно глядела на него.

— Спасибо за радушный приём, Рита, — произнёс он. — Помоги мне.

Девушка как ужаленная вскочила с кровати, сбросив с себя одеяло, и поспешила к нему. Кобар невольно залюбовался манящей красотой её тела. Только теперь на этом теле ему виделась печать нечистоты.

Рита сняла с его плеч мешок и щит. С трудом отволокла их в угол спальни, и покорно замерла перед Кобаром, скрестив ладони на женском лоне. Тот присел на кровать, которая со страшным скрежетом прогнулась под весом тела и доспехов.

— Где твой ключ от квартиры?

— На полке, — нервно сказала Рита. Кобар посмотрел на её крупные сочные груди, облизнул сухие губы.

— Оденься. Возьми вещи Ждукера, и иди к нему.

Воцарилось короткое молчание.

— Но, Коб, я же тебя лю....

— Вот давай не будем говорить всего этого дерьма, — громко сказал Кобар, и, улёгшись на кровать, посмотрел в противоположную от Риты сторону. — А то сейчас начнутся обвинения в чёрствости и нытьё о том, что тебе приходилось крутиться, чтобы выжить, пока меня не было. Я не собираюсь устраивать драматические разборки. Просто собирайся и уходи. Ключ не трогай.

Рита, похоже, сообразила, что спорить с ним бесполезно. Кобар лежал, прикрыв глаза, пока входная дверь не захлопнулась.

Боги, он ждал, что приятного от возвращения домой будет мало. Пожалуй, не стоило ожидать от Риты верности. В конце концов, в Форгунде его не было полгода. Он и сам не смог бы терпеть такое долгое воздержание, что уж тут говорить о юной сиротке. Но по-другому сейчас он поступить не мог.

"Что же теперь делать? Вернуться во временные казармы полка? Доложиться генералу?"

Кобар перекатился на бок, поднялся на ноги. Прошёлся по двум комнатам квартиры. Да, тут определённо стало чище и светлее. Похоже, Рита использовала свою близость с Ждукером по полной. Даже новая бежевая занавеска на окне. Стоило сказать Рите забрать и её. Скептически осмотрев скудное убранство квартиры, Кобар вздохнул. Он вернётся в расположение родного полка. Решено.

2

Казармы полка Горнилодонов занимали целый жилой комплекс на стороне города, противоположной речному порту. Здесь было гораздо чище и практически не воняло. По мере приближения к зданию, отведённому под временный штаб, ему всё чаще попадались знакомые люди. Они небрежно кивали друг другу, не сбавляя шага — всё равно видеться приходилось по десятку раз на дню. Кобар свернул к казарме, отведённой под второй взвод первой роты. На входе в двухэтажное здание с длинными крыльями он поздоровался с несколькими знакомыми по роте и вошёл внутрь. На вахте стоял Гарпунчик, разведчик из третьего отделения.

— Не выдержал? — понимающе спросил он у Кобара, прищёлкивая пальцами.

— Да. Моя комната ещё свободна?

— Сейчас гляну в журнале, — молодой парень начал водить пальцем по заполненному вязью букв листу в толстой книге. — Ага, твоя наполовину свободна.

— Наполовину? Кто там ещё?

— Ежиха, — ухмыльнулся Гарпунчик. — Наслаждайся.

Вздохнув, Кобар пошёл по длинному коридору, свернул направо, прошёл ещё несколько десятков шагов, пока не очутился перед закрытой дверью. Открыв её, он вошёл внутрь и очутился в скудно обставленном помещении, почти точной копии его квартиры в жилом квартале. Конечно, генерал не был настолько всемогущим, чтобы обеспечивать своих людей первоклассными комнатами, но никто из них не страдал от сырости и насекомых. Помещения были чистыми, на окнах не было пыли, а в постелях — клопов. Обслуга ежедневно чистила туалеты, а в одной из казарм находилась столовая, где трижды в день подавалась простая, но вкусная еда.

— Только занавесок не хватает, — пробормотал Кобар, скептически оглядывая помещение, и толкнул боковую дверь. Здесь комнатка была поменьше, но на ней уже лежал отпечаток женского присутствия. Здесь мужчина почувствовал себя уютнее. Пахло чем-то пряным. На узкой койке, заложив руки за голову, прямо в одежде и грязных сапогах, лежала женщина. Рядом с ней стоял табурет, на нём стакан с дымящимся чаем.

— Привет, — произнёс Кобар, водя взглядом по обстановке комнаты.

— Это моя койка. Занимай место в той комнате.

Кобар подошёл и взял в металлическую ладонь стакан с чаем.

— Эй, — женщина свела брови и рассержено посмотрела на него. — Поставь на место, малыш, а то пальчики обожжёшь.

Несмотря на весьма зрелый возраст, Ежиха был привлекательной женщиной. Тёмные брови, длинные густые волосы, чуть загнутый нос делали её похожей на орлицу. У неё была стройная подтянутая фигура, крепкие и мускулистые руки. Ежиха была убийцей, профессиональной и хладнокровной, когда это касалось её ремесла.

Кобар поднёс стакан ко рту и с улыбкой подмигнул женщине.

— За тебя.

И сделал большой глоток. Горячий чай заставил его поморщиться. Оставив половину терпкого содержимого, он поставил стакан обратно.

— С ночи ничего не пил. Дома ни воды, ни еды.

Ежиха пожала плечами и взяла стакан.

— А девушка?

— Изменяла.

— Со свиньёй?

— Можно сказать и так.

— И что ты с ней сделал?

— Отлупил и прогнал.

Ежиха подняла бровь.

— Девушку?

— Свинью.

— Похоже, это свойство перебралось с него на тебя.

— Его можно отмыть, если будет хорошая ванная, полная горячей воды и мыла.

Женщина посмотрела на Кобара поверх стакана.

— Есть такая ванная. Свободна сегодня в шесть.

— Где?

— На втором этаже, комната пятьдесят шесть.

— Я буду, — улыбнулся Кобар и шагнул в первую комнату. — А ты мило обставилась. Совсем как женщина.

— Пошёл ты, — донеслось вслед.

Кобар прислонил мешок к койке и принялся неторопливо развязывать ремешки, связывающие части доспехов и поддоспешник. Это заняло у него немало времени. Ежиха тем временем крутилась с бока на бок, пытаясь уснуть. Это было слышно по шороху и скрипу пружин.

— Я только что вспомнила, — сказала она. — Сержант передал, что тебя хочет видеть генерал.

Кобар замер, удивлённо глядя на стенку, словно пытаясь увидеть сквозь неё лицо женщины.

— Генерал? — от волнения у него сел голос.

— Да, тот самый, что прибыл сюда вместе с нашей ротой. Кажется, его имя — Абель, — в голосе Ежихи слышалась ирония.

— А что он хотел?

— Без понятия. Та свинья случаем не была наместником города?

Кобар стащил с ног поножи и сабатоны. Что теперь делать? В каком виде идти? Он посмотрел на себя.

— Ёжа, у тебя есть зеркало?

3

Временный штаб генерала Лейфа располагался в центральном здании казармы. Кобар шёл к нему, то и дело осматривая себя с головы до ног и приглаживая волосы. Сменную одежду он ещё не получил, а потому ему пришлось выбить пыль со старой стёганки.

Большая часть казарм пустовала — в Форгунде расположилась только одна рота из четырёх. Капитан Лиск, командир первой роты, как раз беседовал на вахте с одним сурового вида рефрамантом. Таких во всём полку было четверо, не считая самого Лейфа.

Рефрамант умолк, увидев Кобара. В отличие от большинства магов, он опирался на резной посох, оканчивающийся остроконечным полупрозрачным кристаллом розового цвета. Лиск сам оглядел Кобара с ног до головы, велел сделать оборот, проверив отсутствие оружия.

— Хорошо, парень. Лейф ждёт тебя в своём кабинете. Иди прямо по коридору, пока не упрёшься в дверь.

— Сэр, а вы знаете, по какому поводу?

— Не волнуйся. Просто задание.

Кобар кивнул и пошёл, куда было приказано. Слова капитана не уменьшили его волнения. Просто задание! Для него это было первое задание, которое он получит персонально от генерала. Как тут не бояться и не задаваться вопросом — почему именно Кобар? Во втором отделении помимо него было ещё девять человек. Четверо из них старше и опытнее его. Взять ту же Ежиху. Почему он?

Сам того не заметив, он оказался перед нужной дверью.

— Не слишком ли много дверей на сегодня? — пробормотал он, глядя на ручку. Вдохнул, выдохнул, никогда в жизни не чувствуя себя настолько не в своей тарелке. Первая встреча с генералом была гораздо проще — тогда Кобар ещё не знал, с насколько великим человеком беседовал. Ну, всё. Он вошёл внутрь.

Кабинет генерала был довольно просторным, особенно в сравнении с жилыми помещениями в казармах. Видимо, под него отвели целый зал. В центре кабинета стоял громадный стол. На его краю в свёрнутом виде лежал длинный и толстый свиток. Наверняка карта теургиата. Другой свиток, размером поменьше, был разглажен.

— Интересно, что там в этих картах? — раздался громкий уверенный голос из-за второго стола, на сей раз письменного.

Кобар повернул голову и увидел генерала, облокотившегося спиной о спинку кресла. Лейф ничуть не изменился с тех пор, как он видел его в последний раз. Те же неправдоподобно многочисленные для тридцатилетнего мужчины морщины вокруг глаз, тот же шрам на щеке, словно там когда-то содрали кожу, те же русые волосы, спускавшиеся почти до плеч. И манеры двигаться, замирать на месте и говорить всё также распространяют вокруг ауру спокойствия. В руках Лейф держал распечатанное письмо, а взгляд пытливых глаз бороздил лицо Кобара.

— Да, сэр, — отсалютовал ему тот. — Рядовой Кобар Дюрс из второго взвода первой роты прибыл по вашему приказанию.

— Вольно, рядовой, — генерал встал на ноги, оказавшись ниже Кобара на голову, и подошёл к столу с картами. — Итак, ты получаешь первое задание из моих рук. Соответственно, на время его выполнения ты становишься командиром своего отделения.

— Понял.

— Хорошо. Знаешь, что в этом конверте?

Кобар на мгновение замялся. Начальники не любили ответов "не знаю".

— Письмо.

Из-за плотно сжатых тонких губ Лейфа вырвался сдавленный смешок.

— За дедукцию хвалю. Здесь письмо от Кархария Велантиса. Он поручил нам встретить Цеппеуша Мендрагуса, претендента на руку Шаки Отраз, и обеспечить его безопасность на всём пути до столицы.

Он подошёл к развёрнутой карте, коротким жестом поманил к себе Кобара.

— Наш ветровидец утверждает, что судно с Цеппеушем прибудет самое позднее послезавтра утром. Первая рота встретит его и сопроводит до Элеура.

— Понял.

— Хорошо. А теперь о твоём задании.

Кобар открыл рот и тут же закрыл. Лейф на это никак не отреагировал. Он провёл пальцем дюйм на север от Форгунда и остановил его на точке с надписью Форбергунд.

— Умеешь читать?

— Да, сэр. Здесь написано "Форбергунд".

-Прекрасно. Это замок ренеда Зульдена. Ренед человек откровенно жадный, наглый и тупой. Когда-то его отцу принадлежали Форгунд и право брать пошлину за проход по реке. Потом покойный Пророк отнял у него всё это в пользу теургиата, оставив лишь фамильный замок. Теперь Зульден может захотеть вернуть своё имущество. А теперь скажи, какое задание я могу тебе дать.

— Я должен предупредить выступление войск Зульдена, если ему вздумается сделать это в ближайшее время. Или даже задержать их, пока рота не отведёт Цеппеуша на почтительное расстояние от города.

Лейф похлопал Кобара по плечу. Генерал хлопал его по плечу!

— Ты всё верно понял. Хорошо, если Зульден не будет совершать глупых поступков, но если он всё-таки совершит — я хочу об этом знать.

Помедлив, Кобар всё-таки задал очевидный вопрос.

— А как же ветровидец, сэр? Если я не ошибаюсь, то он может легко проследить передвижения солдат ренеда.

— Не ошибаешься, но упускаешь одну деталь — ресурсы. Кристаллы сциллитума небезграничные, а на один поиск судна с Цеппеушем у ветровидца ушло шесть штук. Это целое состояние, а мы не настолько богаты, чтобы заменять этим обычную разведку. Особенно теперь, после урезания бюджета армии.

— Понял.

Кобар не удержался и опять посмотрел на свёрнутый свиток. Лейф проследил направление его взгляда.

— А, это. Об этом мы поговорим в другой раз.

Дальше они обсуждали организационные вопросы, и Кобар к тому времени окончательно освоился в обществе Лейфа. Вот только ответа на вопрос, почему именно он, молодой солдат так и не получил. Он уже собрался уходить, когда генерал коснулся пальцами лба.

— Подожди... Кобар. Я долго размышлял над тем, стоит ли вручать это тебе, — с этими словами он извлёк из ящика письменного стола резную шкатулку из ярко-коричневого дерева, открыл её и достал оттуда небольшой многогранный кристалл, размером с куриное яйцо. — Если вы попадёте в засаду или окажется, что у противника подавляющее число солдат, сожми этот камень в ладони и мысленно произнеси...

Он наклонился к уху Кобара и прошептал слово.

Кобар затвердил его в голове и кивнул.

— Этот камень поможет тебе остановить врага. Но крепко запомни — используй его лишь в случае крайней необходимости, если в противном случае может погибнуть весь твой отряд.

— Я понял, генерал.

— Вот и отлично, — Лейф откинул волосы со лба. — Выступайте, как условились, через час. Этого хватит, чтобы взять у интенданта всё необходимое и собрать отделение. Ступай, Кобар, и да хранят тебя боги.

С этими словами генерал отвернулся и пошёл к окну, из которого лился незамутнённый солнечный свет.

Глава 14.Забрасинское утро.

Инжинарии-мастера тайных искусств — люди чрезвычайно умные и знающие, а оттого и немногочисленные. Их работа — изготовление рефракторов и других магических устройств, основанных на принципе работы сциллитума — ценится превыше любой другой. Помните, однако, что труд их также сопряжён с великим риском, как и всё, что связано с рефрамантией.

Учебник для церковной школы, 950 год от создания Триединой Церкви.

1

Лучи утреннего солнца выжгли оконные силуэты на стене, возле которой стояла кровать Лисицы. Девушка открыла глаза, посмотрев на солнечные пятна, а потом опять закрыла. Ни в куче хлама, ни в хлеву, ни в дешёвом клоповнике ещё ни разу не было так хорошо и удобно.

"Стоп".

Лисица резко села в постели. Кровать была настоящей — с мягким матрацем, одеялом и подушкой, набитой чистыми перьями. Почти как дома, с той лишь разницей, что там всё было устроено гораздо роскошнее. Но всё равно — это была первая настоящая кровать за несколько недель, тёплая и уютная. Девушка снова опустилась на подушку, надеясь поспать ещё чуть-чуть.

"Мой рефрактор!"

Остатки сонливости исчезли, подавленные привычными волнениями; Лисица слезла с кровати, обнаружив себя в чистой голубой сорочке. Точно — вчера она заменила пружины в кровати Сутрака, а потом её накормили и дали помыться в качестве платы. Хоть что-то приятное. Наверное, ждать ещё нескольких монет сверху было наивно. Но это ничего — Сутрак был слишком заинтригован ею, чтобы отпускать так просто. Деньги она из него обязательно выбьет.

Девушка подошла к распахнутым ставням и высунула голову наружу. Её комната располагалась на втором этаже, а внизу, по широкой улице, уже текли людские реки. Дул свежий ветер, распространяя вокруг запах свежей выпечки. Лисица облизнулась, почувствовав, как во рту выделилась слюна. Вчерашние пирожки уже забылись, оставив по себе лишь память о вкусе.

Неожиданный стук в дверь заставил её подскочить и резко обернуться. Спохватившись, девушка начала шарить по шкафам и тумбочкам в поисках пропавшего рефрактора. За дверью было тихо — посетитель либо ушёл, либо терпеливо дожидался, когда она выйдет.

-Где же ты, мать твою Кебею за ногу, — приговаривала она, с каждой секундой паникуя всё больше. Рефрактора нигде не было. Неужели ублюдок забрал его, пока она спала?

И тут девушка облегчённо выдохнула, вспомнив. Вернувшись к кровати, она запустила руку под подушку и извлекла оттуда жезл, с древком из лакированной красно-коричневой древесины вишни. Это была её Ежевика — рефрактор, сделанный отцом. На поверхности имелись царапины и даже несколько сколов, которые потихоньку появлялись во время путешествия.

Стук повторился. Лисица заметалась по комнате вновь, уже в поисках одежды.

"Боги, да какая разница, в чём я?! Я же не собираюсь на бал", — наконец, плюнула в сердцах девушка и, сжимая Ежевику, подошла к двери.

-Кто это?

-Околот, — донёсся густой бас. — Пришёл от хозяина.

Лисица отодвинула задвижку и отпрыгнула назад, выставив перед собой включенный рефрактор. Другой рукой она пригладила торчавшие после сна волосы. Дверь открылась, и мужчина, который ещё позавчера предлагал ей бежать, медленно переступил через порог. При виде девушки и её позы на его лице всплыла заинтересованная улыбка.

-Я тут принёс тебе верхнюю одежду.

Только сейчас девушка обратила внимание на то, что в его мускулистых руках лежала невысокая стопка сложенных вещей.

-Здесь есть платья и штаны нескольких цветов. Я не знаю, какие тебе нравятся. В общем, вот — выбирай, а я подожду за дверью. Как будешь готова, выходи — я проведу тебя к Сутраку.

Лисица осторожно подошла к мужчине и приняла у него стопку одежды.

-Спасибо, Околот.

Кивнув, мужчина шагнул назад и закрыл дверь. Девушка разложила вещи на постели и начала одеваться.

"Что же, если они оставили чистую одежду, то вряд ли намерены тут же пачкать её кровью".

2

Околот привёл её в помещение, которое служило личным кабинетом Сутрака. К этому выводу Лисица пришла с удивлением, ведь хозяина таверны она считала вором и хозяином таверны. Комната с множеством шкафов и письменным столом не вязалась ни с одним из этих образов. Не добавляли убедительности и два магических светильника, которые освещали кабинет с яркостью десятка факелов. Сутрак сидел за столом, читая письмо. Услышав гул потайной двери, он поднял взгляд на девушку, которая шагнула через порог вместе с Околотом.

-Дружище, побудь снаружи. Я хочу поговорить с гостьей наедине.

-Добро, — кивнул тот и исчез в потайном проходе. Девушка подошла к столу и села в пустое кресло. Сутрак положил письмо перед собой и улыбнулся.

-В первую очередь должен сказать, что салатовый цвет прекрасно тебе идёт.

Лисица опустила глаза.

-Спасибо.

-Во вторую очередь хочу поблагодарить тебя за работу. Этой ночью мои мозоли на заднице в кои-то веки блаженно молчали. Где ты научилась так ловко работать по металлу?

-Отец научил.

-Значит, ты дочь ремесленника?

-Верно. Он работал разных дел мастером у одного фермера, недалеко от Элеура.

-Понятно. Должно быть, он хорошо зарабатывает, если его дочка может позволить себе рефрактор.

-Рефрактор я украла, конечно.

-Конечно. Несомненно, подобрала с трупа.

-Тьфу-тьфу, нет. Я украла его, пока хозяин отвлёкся.

-Понятно. А откуда у тебя кристаллы сциллитума? Неужели хозяина отвлёк гарем отборных красавиц?

Девушка пожала плечами. Сутрак вздохнул.

-Я думаю, ты лжёшь. Причём по лицу вижу, что это вызывает у тебя странную смесь удовольствия и стыда.

-А что вы?

Мужчина поднял бровь.

-А что я?

-Вы ведь тоже лжёте насчёт того, кем являетесь. Откуда у вас столько золота, чтобы покупать у рефраманта огонь для светильников? Что это за кабинет, который подошёл бы больше какому-нибудь дивайну и купцу? И наконец — почему вам от меня что-то нужно, помимо навыков плотника и кузнеца?

-Я никогда не говорил, что являюсь только хозяином таверны. Я никогда не называл себя вором. Я глава тайной разведки в Забрасине, и мне нужно знать, зачем здесь появилась дочь самого... — он запнулся, выразительно глядя на девушку.

Лисица несколько раз по очереди надула щёки.

-Вы ведь ничего не знаете. А я не верю в то, что вы работаете на Дивинат. Как мы можем прийти к взаимному доверию?

-Кое-что я всё же знаю, — мужчина взял в руки письмо, которое лежало перед ним, и протянул девушке. — Вот, прочти. Здесь стоит печать и подпись одного важного человека в Дивинате. Учитывая то, о чём здесь говорится, ты можешь вычеркнуть меня из списка своих врагов. Более того, если я прав насчёт тебя, то у нас есть общие цели, а у меня к тебе — работа. За неё я заплачу хорошие деньги.

Девушка пробежалась взглядом по содержимому письма. Сутрак тем временем разглядывал её, уперев подбородок в ладонь. Закончив читать, Лисица подняла глаза на мужчину. Он действительно был главой тайной разведки. В отставке. Мог ли он играть в какую-то свою игру или действительно искренне нуждался в помощи и хотел помочь ей?

"В любом случае, дурочка, не вздумай сболтнуть лишнего. В прошлый раз твой длинный язык привёл к катастрофе".

Деликатный кашель Стурака вырвал её из раздумий.

-Ну что, приоткроешь завесу тайны?

Лисица минуту молчала, взвешивая все за и против. Потом, набрав в лёгкие воздуха, она начала рассказ.

Глава 15. Наказание.

9 лет назад, 1098 год от создания Триединой Церкви.

Гирем лежал на диване, обитом мягкой кожей гесторнеса, и держал в худых руках раскрытую книгу. Фолиант был настолько объёмным, насколько и древним. Мальчик перевернул страницу и обнаружил, что дошёл до середины. Зевнув, покрутил головой, потом посмотрел на песочные часы, стоявшие на круглом библиотечном столике. Прошло больше трёх часов.

"Она должна была закончить утреннюю уборку", — подумал Гирем и встал на ноги. С колен скатился рефрактор; жезл с глухим стуком упал на ковёр. Громко охнув, мальчик быстро поднял оружие, словно кто-то мог украсть его. Повесив рефрактор на пояс, он подошёл к большому зеркалу на стене и покрутился перед ним, любуясь отражением.

"Вот только бы ещё уметь им правильно пользоваться", — мысль, некстати пришедшая в голову, несколько подпортила настроение. Вздохнув, Гирем оторвался от созерцания подарка, вернул фолиант на полку и вышел в коридор. Перейдя на бег, мальчик едва не сбил одну из служанок. Спустившись по лестнице вниз, он махнул рукой Шейле, которая подметала пол, и вылетел на тёплый весенний воздух. Сощурившись от яркого солнца, снял с пояса рефрактор и взмахнул им, представляя, как посреди двора раскалывается земля, а оттуда, скрежеща каменными связками, выбирается огромный голем.

Сбоку неожиданно донёсся вскрик. Опустив жезл, Гирем посмотрел в ту сторону. Молодой конюший замер, держась за сердце и тараща на него глаза.

-Боги, дивайн! Я уж было подумал...

-Не бойся, я его даже не включал, — улыбаясь, мальчик помахал рефрактором. — Просто воображаю.

-Тогда будь осторожнее с воображением, дружок, — раздался сзади голос Алана. — Оно у тебя довольно богатое.

Дядя вышел на улицу, держа за руку ребёнка. Гирему Негал всегда казался непонятным существом. Белобрысый, с глупым взглядом и оттопыренными ушами, он был точно таким же, как и Бедос, родившийся на несколько минут позже брата. Гирем подошёл ближе к Алану.

-Дядя, а когда ты научишь меня новому Слову?

-В зависимости от того, когда ты полностью освоишь старое. Ты упражняешься?

-Да, — сказал Гирем, наблюдая за тем, как Негал ковыряется в носу. — Правда у меня возникла кое-какая проблема.

-Что за проблема?

-Отец, — мальчик голос до шёпота. — Он приказал оттачивать слово Фразх.

Алан поднял бровь.

-Но ты не можешь призывать огонь. Что за глупость?

-Не знаю. Наверное, он хочет, чтобы я стал таким, как он.

Негал начал рассматривать палец. Мужчина присел на корточки и положил руку на плечо Гирема.

-А ты не хочешь делать, как он велит, верно?

-Да, но я же его сын.

-Ты прав, Гири, но вместе с этим ты самостоятельный человек. Научись понимать, когда приказы отца продиктованы вескими причинами, а потому их стоит выполнять, а когда — его личными комплексами и иррациональным мышлением. Ты не способен использовать огонь, а потому тебе нет смысла тренировать Слово, которое отвечает за его использование. Понял?

Негал просто вытер палец о его штанину. Гирем кивнул.

-Значит, я могу учить Дронг?

-Можешь, — Алан поднялся с корточек и взял сына за руку. — И не волнуйся об отце. В конечном счёте, он просто хочет, чтобы ты стал гораздо лучше него. И ты станешь.

Гирем улыбнулся и побежал к жилому комплексу.

-Конечно, стану!

Войдя в свою комнату, мальчик начал рыться в комоде с вещами, откуда извлёк дощечку, несколько листов и карандаш. Наскоро запихав их в наплечную сумку, он выбежал на улицу. Дядя его задержал, и он мог пропустить Создин, когда та выходила из кухни. Когда Гирем оказался там, в голову ударили острый запах пряностей, шум кастрюль и жар пара, затянувшего помещение.

-Тётя Сеттан! — окликнул он служанку, которая разговаривала с поварихой. — Где ваша сестра?

-Она сказал, что пойдёт гулять с подружками! Должно быть, они пошли в деревню!

-Спасибо, тётя!

Набрав в лёгкие воздуха, мальчик со всего духу помчался к воротам. Остиса не было, вместо него там стояли трое стражников, расслаблено привалившись к стене.

-Дивайн, далеко не уходите! — встрепенувшись, крикнул один из них.

-Не бойся — я же рефрамант! — ответно крикнул Гирем и побежал дальше — впереди были те, кого он искал.

Нагнав группу девчонок, он остановился как вкопанный. Все они были примерно одногодками. Кто-то жил и работал в крепости, кто-то — в Герране. Заметив мальчика, они начали рассматривать его, словно какое-то диковинное существо.

-Смотри, Сози, за тобой пришли, — хихикали они, толкая локтями белокурую подружку.

"Дуры", — сердито подумал Гирем. — "Как будто мы не видимся каждый день".

-Создин, ты можешь пойти со мной? — собравшись с духом, выпалил он.

Белокурая девочка вышла вперёд, нерешительно посмотрела на него, а потом на подружек.

-Кейр, почему ты такой красный? — ядовито спросила одна из них, самая пышная.

-Я бежал, — вызывающе ответил Гирем и добавил первую пришедшую на ум фразу. — Полезно для фигуры, знаешь ли.

Девчонки захихикали ещё больше. Мальчик шагнул к Создин, взял за руку и осторожно потянул за собой.

-Пошли же, а то они сейчас взорвутся от злобы.

Бросив последний и торжествующий, как показалось Гирему, взгляд на подружек, девочка повернулась к нему.

-Пойдём.

Они двинулись быстрым шагом, что бы как можно скорее перестать слышать гадости, которые полетели им в спины.

-А куда мы идём?

-На наш холм, — широко улыбаясь, сказал Гирем.

-Под нашим дубом?

-Только холм под нашим дубом — наш холм.

-Ну, скажешь ещё.

-А что они говорили?

-Эти болтушки-то? — щёки девочки порозовели. — Ну, ничего особенного.

-Они просто завидуют, — уверенно произнёс Гирем, заметив, что спутница покраснела ещё больше. Он поспешил сменить тему и, порывшись в сумке, достал рисовальную доску. — Порисуем?

Создин с сомнением посмотрела на неё.

-Не знаю. Одна я рисовать не хочу. Ты догадался взять вторую доску?

Гирем довольно хмыкнул и достал вторую.

-Ты меня недооцениваешь.

Создин кивнула, странно улыбаясь. Гирем посмотрел вперёд, сложив ладонь козырьком.

-А вот и наш холм.

Они поднялись на вершину и уселись на молодой траве. Движимый необъяснимым порывом, Гирем сорвал пушистый одуванчик и пощекотал им щёку Создин, пока та отвлеклась, глядя на тёмно-синюю речную гладь. Коротко вскрикнув, девочка в ответ шлёпнула ладонью по его щеке. Потирая больное место, Гирем засмеялся.

-Тебе что, нравится, когда я тебя бью?

-Нет, но в этот момент у тебя было такое лицо...

Создин нахмурила брови и кашлянула. Гирем принял серьёзный вид и взял в руки карандаш.

-Да, займёмся делом.

Они погрузились в молчание, которое нарушал лишь свист ветра и птичьи трели над полем.

-А почему тебя не было вчера? — спросила Создин.

-А, — протянул Гирем. — Упражнялся в фехтовании с Сивертом.

-Интересно.

Он скривился.

-Не очень. Всё одной и то же. Стойки, блоки и парирование.

-Но ты же хотел стать великим воином. Без тренировок тебя победит любой соперник.

-Да, я хотел, — протянул Гирем. — Но теперь я думаю, что великим воином можно стать и без размахивания мечом.

Девочка удивлённо посмотрела на него. Гирему показалось, что в её взгляде промелькнуло разочарование. Он упрямо склонил голову.

-Я уже давно читаю "Теургиатский цикл". Оказывается, храбрецы бывают не только среди солдат. Многие известные советники и ораторы добивались куда большего, чем целая армия, и их поступки, и слова были действительно смелыми. Я хочу делать что-то более весомое, чем протыкать других людей оружием.

-То есть ты хочешь быть, как дивайн Алан?

Гирем удивлённо открыл рот.

-Ну да, ты права. Жаль только, что он всегда занят. Джензен отнимает у него всё свободное время.

-Ну, он младше тебя, и ваш отец не наставляет его так, как тебя. На месте Джензена я бы была так же обижена на него и тебя, как ты сейчас на брата и дядю.

Мальчик пожал плечами, чувствуя себя неловко за свои мысли. Создин как всегда была права. Девушка тем временем зашуршала рукой в траве.

-Между прочим, ты и сам теперь постоянно сидишь в своей библиотеке. Я всё реже тебя вижу.

-А, так ты обиделась? — Гирем подвигал бровями.

-Нет, не обиделась.

-Но ты надула щёки!

-Только, что бы сделать это!

Девочка поднесла к губам одуванчик и дунула ему в лицо. Гирем отдёрнулся и несколько раз чихнул.

-Знаешь, что?

-Что?

Он показал Создин зажатую в ладони связку одуванчиков.

-Сейчас защекочу....

Прошло некоторое время, прежде чем они оторвались от рисования и синхронно посмотрели друг на друга.

-Ты готов?

-Готов. Только ты покажи первой. Готов поспорить, это опять река.

Создин самодовольно улыбнулась и показала Гирему его портрет. Мальчик открыл рот и машинально показал свой рисунок. Это был портрет Создин. Девочка вперилась в него изумлёнными глазами.

-Ты рисуешь... хорошо.

-Ты тоже, — произнёс Гирем и протянул портрет девочке. — С Днём Рождения.

Создин взяла лист в руки и тепло улыбнулась. Вслед за этим мальчик вложил ей в руку кристалл сциллитума.

-Это мой подарок.

В её лице что-то изменилось. Гирем не мог понять что, но интуиция едко прошипела, что он всё испортил. Натянуто улыбаясь, Создин вертела кристалл в тонких и длинных пальцах, после чего, бросив короткий взгляд на мальчика, протянула его обратно.

-Я не могу его взять.

-Но почему? — растерянно произнёс Гирем. — Я думал, он тебя порадует.

-Спасибо тебе, Гири, за то, что ты хотел, чтобы было как лучше. Но... я не хочу дорогих подарков. Правда. Если этот кристалл увидит моя мать, сестра или кто-то посторонний, могут появиться проблемы. И я сама не хочу чувствовать, что должна тебе что-то взамен.

Гирем опустил голову, пытаясь понять, что Создин пыталась этим сказать.

-Ты расцениваешь это как подачку, да?

-Нет! — спохватилась девочка. — Я знаю, что ты поздравлял меня искренне. Просто сейчас я слишком мала, что бы принимать подобное. Когда я вырасту и сама заработаю много монет, тогда я не буду чувствовать себя так, будто меня покупают.

Она потёрла свои плечи.

-Что-то холодно в тени.

-Просто ещё не лето, — торопливо сказал Гирем. — Пойдём домой.

Они начали молча собираться. Содзин аккуратно сложила лист с собственным портретом и спрятала за пояс. Гирем спрятал принадлежности и помог девочке подняться с травы.

Бок о бок они зашагали к дороге, ведущей в замок. Мальчик меланхолично обдумывал слова спутницы.

"Покупают". Он покачал головой и по-новому посмотрел на Создин.

-Послушай. Если ты хочешь стать самостоятельной, и избавиться от мысли о том, что подарками тебя пытаются купить, то тебе нужно научиться читать. Таким людям легче найти хорошую работу.

Девочка задумчиво посмотрела на него.

-Ты прав.

-Тогда решено, — Гирем сжал кулаки. — Каждый вечер мы будем читать. Я тебя научу. Ты согласна стать моей ученицей?

Создин улыбнулась.

-Согласна.

Гирем кивнул и вдруг, словно почувствовав чужое присутствие, обернулся. В сотне метров от них, по дороге, ведущей в Герран, брёл одинокий мальчик. Гирем прищурился, а у Создин вырвалось:

-Это Джензен.

-Пойду посмотрю, всё ли с ним в порядке.

-Я с тобой.

-Иди лучше в замок. Вечером увидимся.

-Нет, — твёрдо сказала девочка, и он тут же понял, что спорить с ней бесполезно.

По приближении к Джензену волнение Гирема нарастало. Лицо брата было опухшим от слёз. Нет, он уже не плакал, но по его глазам Гирем видел, что он едва держится.

-Брат, что случилось?!

Джензен посмотрел на него.

-Привет, Гири. Ничего не случилось. Мы немного поссорились.

-Куда тебя занесло?

-А что, по-твоему, виноват всегда я? — огрызнулся мальчик.

-Нет, но обычно ты лезешь, куда не надо.

Он почувствовал, как ногти Создин впиваются ему в ладонь. Выйдя вперёд, девочка обняла Джензена за плечо. Тот поднял на неё настороженный взгляд.

-Это кто-то из деревенских ребят?

-Откуда ты знаешь?

-Я всю жизнь провела среди них. Они могут быть жестоки. Что случилось?

Джензен немного успокоился.

-Мы играли в догонялки, когда в колодец рядом упала кошка Керса. Я решил достать её с помощью рефрамантии. А когда я это сделал, Керс, вместо того, что бы сказать спасибо, назвал меня уродом.

-Он просто дурак, Джензен, — мягко произнесла Создин. — Такие скажут и забудут, а ты будешь себя мучать. Не нужно.

-Он это делает не в первый раз, — сказал Гирем, сжимая и разжимая кулаки. — Всё началось тогда, когда нам подарили рефракторы. Там ведь не только он был?

-Да, брат. Там была вся его шайка. Но я вернул кошку Керсу, собрался уходить, и тут кто-то бросил в меня камень. Я начал драться. А они только убегали от меня и кричали "урод, урод, урод".

-Понятно, — Гирем вздохнул. — Я поговорю с Керсом.

Создин ухватила его за руку.

-Ты что? Их же больше! И какой в этом смысл? Они не прекратят издевательств.

-Не волнуйся, я не собираюсь затевать драку, — мальчик криво усмехнулся.

-Я с тобой, — сказал Джензен.

-Я тоже, — ещё больше нахмурилась Создин.

-Нет! — испугался Гирем. — Тебе там точно нечего делать. Не хватало ещё, чтобы все начали говорить о тебе, как о Джензене. Мы всё-таки Кейры, а ты... — он осёкся, прокляв себя за то, что сказал лишнее. Но Создин, к его облегчению, понимающе кивнула.

-Ладно. Удачи тебе. Джензен, пойдём?

-Нет, я с братом, — покачал головой тот. — Никогда не стану прятаться за него. Да и потом, вдруг ему понадобиться помощь.

-Если бы я мог читать мысли, тогда бы знал, чем всё обернётся, — промолвил Джензен, когда Создин оказалась на почтительном расстоянии от них.

-А если бы знал, то не стал бы спасать кошку?

Младший брат задумался.

-Стал бы. Но потом забрал бы её с собой. Ублюдок, вроде Керса, не заслуживает такой кошки.

Они добрались до Геррана. Деревенские мальчишки всё ещё играли у пшеничного поля. Некоторые из них, завидев гостей, начали останавливаться и улюлюкать.

-Гады, — прошипел Джензен. — А ведь раньше они относились к нам, как к своим.

-Мы были детьми, вот и всё.

-Они до сих пор дети.

-Просто скажи мне, как увидишь Керса.

-Вон он, — брат указал на самого рослого парня, который был старше остальных на два года. — Рыжий ублюдок.

-Постой здесь, ладно?

-Вместе пойдём.

-Я здесь старший брат, Джензен. Останься, — сказал Гирем и добавил мягче. — Пожалуйста.

Джензен посмотрел на него и, вздохнув, кивнул. Гирем, чувствуя, как колотится сердце, пошёл к ребятам. Ростом Керс был на голову выше, и гораздо шире в плечах. Однако увидев Гирема, он остановился как вкопанный, и окинул его опасливым взглядом.

-Чего тебе, Кейр?

Гирем специально держал руки на виду, показывая, какой он спокойный. На деле же он едва сдерживался, чтобы не задрожать.

-Видишь моего брата?

-Ну, и что?

-Он спас твою кошку. А ты вместо благодарности начал называть его уродом.

-Ну да, — Керс неловко переступил с ноги на ногу. — Он же рефрамант.

-Значит, ты считаешь уродами всю мою семью?

-Я этого не говорил.

-Ты это подразумевал, идиот.

-И что теперь? Побежишь к папочке или к дяде? Или к мамаше? А, я забыл — она же умерла. И первая, и вторая....

Гирем оцепенел от ярости. Он не догадывался, что столь многим известна его история.

-Чего молчишь, урод? — Керс решил, что нащупал слабое место. — Ты закончил? Тогда вали отсюда, и эту плаксу забери. Не думал, что он начнёт ябедничать.

Гирем с великим трудом взял себя в руки.

-Я предупреждаю тебя, и всех остальных! — сказал он. — Тот, кто начнёт лезть ко мне или моему брату, потом пожалеет об этом! Я обещаю!

Зло посмотрев в наглые глаза Керса, он развернулся и пошёл к Джензену.

-Урод, — донеслось ему в след.

-Уроды, уроды! — хором сказали ещё двое.

-Ребят, может, хватит? — спросил кто-то четвёртый. — Они сыновья хозяина всё-таки.

Деревенские мальчишки замолчали, выжидающе глядя на двух братьев, пока они шли мимо. В их глаза Гирем видел насмешку, и тупое желание задеть за живое. Мимо пролетел запущенный камень. Потом ещё два, и тоже мимо.

"О да, издевайтесь", — мысли Гирема истекали ядом. — "Грязные животные, вы не знаете, на что напрашиваетесь".

Он положил руку Джензену на плечо.

-Не обращай внимания.

Последний камень угодил ему в пятку. Сапог смягчил удар, но удар всё равно был чувствительным.

-Им конец, — сказал Джензен.

-Нет. Давай отойдём подальше.

Они ушли достаточно далеко, чтобы провокаторы потеряли к ним интерес. Потом Гирем шагнул на обочину и спрятался за ствол тополя, одного из множества, что росли вдоль дороги. Джензен сделал то же самое.

-Что ты придумал?

-Увидишь.

Гирем достал рефрактор и щёлкнул предохранителем.

-Плохая идея, — шепнул Джензен. — Я уже остыл. Не стоит этого делать. Ты ведь даже не умеешь им как следует пользоваться.

-О, брат, я их накажу. В конце концов, мы никогда не делали им ничего плохого. И если они так хотят вражды, я покажу им, что это такое.

Прицелившись, Гирем погрузился в себя, как учил Алан. С первого раза сосредоточиться не получилось — отогнать сумбур мыслей было не просто. Наконец, он нащупал в сознании тёмный провал, пахнущий сырой землёй. Один из источников магии, доступный ему. Осталось лишь произнести заветное Слово, чтобы зачерпнуть из него силы.

-Брат, не делай этого. Они этого не стоят, — Джензен слабо потормошил его за плечо. Гирем гневно отдёрнулся.

-Слишком поздно. Деган.

Тёмный провал завибрировал, отзываясь на Слово, а потом мальчик почувствовал, как дрожь передалась рефрактору. Древко нагрелось, фокусатор вспыхнул, на короткий миг ослепив его, а потом угас, оставив в себе лишь тлеющий огонёк. Гирем, прищурившись, посмотрел на поле, где бегали мальчишки.

Керс радостно смеялся, убегая от товарища, когда песок под его ногами обратился в липкую жижу, заставив его запнуться и упасть на колени. Земля ожила, обхватила его стопы и лодыжки, и поползла вверх. Гирем услышал истошный вопль и испуганно щёлкнул предохранителем. Жезл погас, а Керс остался стоять на коленях, покрытых серой каменной коркой. Весёлые крики резко стихли. Ветер донёс хныканье.

-Бежим, — прошептал Гирем и побежал от дерева к дереву, желая как можно скорее оказаться подальше отсюда. Лишь преодолев половину пути, он перешёл на шаг. Джензен всё время молчал, искоса поглядывая на него. Гирем смотрел себе под ноги, брови его были сведены над переносицей, углы губ стремились вниз.

-Круто ты его.

-Я уже жалею, что так сделал. Что я вообще сделал? Я даже не понял толком.

-Это был Деган. Ты сделал под Керсом маленькую трясину. Дядя уже обучал тебя этому Слову?

-Нет.

-Ох, чувствую, достанется нам от отца.

-И от дяди.

-Хотя вообще-то этот рыжий дурак получил по заслугам. Думаю, в следующий раз он не полезет обзываться. А если полезет, то можно просто помахать рефрактором, и его сдует как ветром.

Гирем слабо усмехнулся. На душе было отвратительно.

"Керс кричал, когда земля оковывала его ноги. Наверное, это очень больно и страшно".

Он представил, как его собственные ноги покрываются каменной коркой, и передёрнулся.

"Да, страшно. Но он заслужил. В конце концов, не так ли поступал отец с особо наглыми простаками?"

Но от этой мысли стало ещё хуже. Отец был плохим. Гирем не мог сформулировать, что именно ему в нём не нравилось.

"Как бы плохо Рензам себя не вёл, он всегда считает себя правым и ни в чём не виноватым. Это не правильно".

Подумав так об отце, Гирем передёрнулся от собственной смелости. Надо же, а он и не думал, что может думать так дерзко. Вместе с этим он понял, что нужно делать.

-Я пойду к отцу и признаюсь ему, — с мрачной решимостью сообщил он Джензену. Брат изумлённо посмотрел на него.

-Ты уверен? Может, пусть сам узнает? Тогда он пойдёт в деревню, чтобы проверить, что случилось, узнает, что Керс и остальные обзывались на нас, и скажет, что они получили по заслугам. Нас не накажут.

Его ход мыслей показался Гирему логичным. Но заставить молчать голос совести он тоже не мог.

-Нет, брат. Я совершил плохой поступок, и должен быть наказан. Понимаешь? Я не хочу быть таким, как отец.

Джензен посмотрел на него, и в этом взгляде Гирем разглядел что-то вроде уважения. Он и брат никогда не были слишком дружны, особенно после смерти матери. Джензен предпочитал ему игры с деревенскими мальчишками. Он также забирал у него почти всё внимание дяди, оставляя довольствоваться грубыми наставлениями отца. Лишь одна вещь объединяла их — нелюбовь к Рензаму. Взгляд брата заставил его искренне улыбнуться. До самого входа в административный корпус они болтали обо всём, кроме случившегося в деревне. Лишь на лестнице Дженезн несколько смущённо сказал:

-А Сози совсем неплоха.

-Её зовут Создин. И она очень хорошая.

-Понятно, почему ты постоянно гуляешь с ней.

-Ну, больше ведь не с кем.

Джензен задумался.

-Давай завтра вместе потренируемся с рефракторами? Я скажу Алану.

-Запросто, — обрадовался Гирем и поник, осознав, что они добрались до отцовского кабинета. Кашлянув, он открыл дверь и первым вошёл внутрь.

Рензам сидел за письменным столом и читал письмо. Судя по помятости бумаги, читал он его не первый раз. Выглядел отец неожиданно опрятно. Под глазами не было привычных мешков, лицо казалось чистым. Больше всего поражало отсутствие бороды — на памяти Гирема такого ещё не было. Чёрные как смоль волосы мужчина стянул в пучок на затылке.

Когда братья вошли в кабинет, Рензам улыбался. Услышав скрип двери, он поднял на них взгляд.

-Ну, что уже случилось? Если опять закончились кристаллы, то спросите смену в арсенале. Только не переусердствуйте — сциллитум сейчас очень дорог.

"Ох, как не хочется тебя огорчать, папа", — виновато подумал Гирем.

Джензен открыл рот первым.

-Отец, нам нужно кое-что тебе рассказать.

При взгляде на него, Рензам помрачнел.

-Рассказывай ....

Наступил вечер. Гирем и Джензен сидели на диване в отцовском кабинете, даже не думая его покидать. После их рассказа отец встал из-за стола и, коротко бросив "Никуда не уходить", вышел в коридор, громко хлопнув дверью. К ним пару раз заглядывал Алан, проверить, всё ли в порядке. В последний раз он посмотрел на Гирема с таким разочарованием, что мальчик почувствовал, как у него горит лицо. Отсутствие всякой информации лишь усугубляло ситуацию.

Дверь открылась, и в кабинет вошли Рензам и Алан. Отец встал у окна и отвернулся. Алан замер перед диваном. Гирем и Джензен поднялись на ноги, исподлобья бросая на дядю виноватые взгляды.

-Кто из вас это сделал? — голос мужчины звучал спокойно, но от такого спокойствия по спине Гирема пробежал холодок.

-Я, — хором ответили мальчики. Гирем изумлённо посмотрел на Джензена. Алан тоже.

-Ты способен к рефрамантии Земли, Джензен? — спросил он, подняв бровь.

Мальчик потупился. Мужчина перевёл взгляд на Гирема.

-Я не верю своим ушам. Когда ваш отец сказал мне, что ты замуровал ноги какого-то сельского мальчишки, я сказал ему, что он пьян. Оказалось, что нет. Оказалось, что я не знал весь спектр твоих качеств.

Гирем хотел плакать. Лучше бы на него кричал отец — он к этому привык и научился пропускать ругань мимо ушей. Отчаянное разочарование, сквозящее в голосе дяди, он игнорировать не умел.

-Прости, дядя. Я просто хотел защитить брата.

-Гирем, Керсу пришлось отрезать ноги.

Мальчик обмер на месте. Отрезать?

-Как? — вопрос умер на его губах.

-Алан, не надо так на него давить, — Рензам отвернулся от окна и подошёл к ним. — Судя по всему, эти шегуртовы отродья поношали нашу семью и бросались в мальцов камнями. Если так думают они, значит, так думают их семьи. Гирем поступил, как велит ему чувство долга. На его бы месте я бы вообще сжёг парочку наглецов в назидание остальным.

-Брат, давай не будем начинать заново наш спор. Ты мне пообещал, что кровопролития не будет. Ты и так не на лучшем счету у клириков.

-Но как же так получилось? — поднял голову Гирем. — Я всего лишь сделал под ним грязевую яму.

-Сынок, ты превратил эту грязь в прочнейший камень. Деревенские перепробовали все инструменты, но не сумели сколоть и крупицы. Мальчику отрезали всё, включая колени.

-Он выживет?

-А ты как думаешь? Он не сможет работать. Он будет бесполезен.

Гирем почувствовал, как по щекам текут жгучие слёзы. Теперь он ненавидел те эмоции, что захлестнули его днём, подтолкнув к действию. Он ненавидел себя за то, что поддался им. Алан отошёл в сторону. Рензам снял с пояса толстый и широкий ремень из чёрной кожи, сложил его пополам.

-Снимай штаны, сынок. Несмотря на справедливую жажду мести, наказание для этих мальчишек должен был определить я, а не ты. Ты не думал о последствиях. Я заставлю тебя впредь не повторять эту ошибку.

-Папа, не наказывай его, — взмолился Джензен. — Это всё из-за меня. Я не был достаточно настойчив, чтобы остановить его. Брат всего лишь защищал меня.

Рензам с неожиданной ненавистью во взгляде посмотрел на второго сына.

-Тогда я заставлю тебя быть настойчивее.

Гирем бросил взгляд на дядю, надеясь, что он остановит отца. Но Алан демонстративно отвернулся. Тогда Гирем посмотрел на ремень, зажатый в ладони отца, и зажмурился. В этот момент среди страха от наказания и ненависти к себе неожиданно проступило чувство облегчения от того, что его накажут. Да, он был виноват, но он это признал, несмотря на то, что был рефрамантом. Этим он показал отцу, что никто не безгрешен, и что за ошибки нужно расплачиваться, чтобы впредь их не повторять.

Вопрос лишь в том, захочет ли отец увидеть этот знак.

Глава 16. Пепел и дева.

Я собирал цветы на могилу жены. Стоял неправильно погожий день, солнечный, тёплый и наполненный птичьей свирелью. Я пошёл к дороге, держа в руках букет светлюнок, и увидел всадников. Впереди ехал Джоталион, а рядом с ним... боги, лучше бы я её не видел. В золотых волосах, которые колыхались за хрупкими плечиками, блестело солнце. Ветер приподнял полы голубого платья и я увидел красивые белоснежные ножки. Она тогда посмотрела на меня, на букет в руках, и улыбнулась. Я был сражён. Сердце хотело вырваться из груди и ускакать на край света. Я забыл, что рядом на кладбище покоится моя жена. Я хотел бежать за всадниками, но они уже исчезли за холмом. Позже, у могильного камня, я проклинал самого себя....

Откровение, год неизвестен.

1

Земля дрожала, словно под ней рыла тоннель целая армия кротов. Кони перешли с шага на рысь и взволнованно захрипели. Гирем посмотрел налево — под сенью грабов в панике трепетали кусты. Ещё несколько мгновений — и они исторгли из себя настоящую буро-серую живую стену из животных. Поток оленей вырвался из-под лесного покрова, хлынул на дорогу, пересёк её в сотне метров от всадников и врезался в зелёную стену из хвои, росшей по правую сторону. Их были сотни — самок, самцов и детёнышей. В уши забивалась тяжёлая глухая дробь, высекаемая из земли тысячами копыт. В воздух поднялись клубы светлой пыли. Рензам поднял руку, призывая спутников остановиться.

-Какого демона они так торопятся на север?! — крикнул Остис. — Тоже мигрируют, Джаркат?! Животные что — все разом решили мигрировать?!

-Возможно, они от чего-то бегут, — сказал Гирем, так что его услышал только историк. Вид огромного безумного стада поднял со дна памяти воспоминания, которые он ненавидел. — Или от кого-то.

-Возможно, — согласился Джаркат. — Это уже третье стадо с того момента, как мы покинули Геляпию. Никогда не слышал об их массовой миграции в это время.

-А может, они просто сожрали на юге всю траву?! — выпятив губы, произнёс Остис, вызвав у спутников усмешки и фырканье.

-Эту загадку мы сейчас не разгадаем, — Рензам махнул рукой, и тронул поводья. Всадники двинулись за предводителем. Последние олени исчезли в хвойном лесу, оставив за собой широкую просеку.

Остатки дня и ночь прошли в бесконечной скачке, и когда солнце начало печь в спины, весь отряд то и дело позёвывал. Стада животных им больше не встречались. Пейзаж западной части Миргордской равнины, который состоял из бескрайних полей и лесов, принадлежавших фермерам и ренедам, был однообразен до безумия, поэтому Гирем и Джаркат довольно скоро перестали вертеть головами и коротали время в беседах. Порой к ним присоединялся Остис, когда ему наскучивало молчание и мошки, которые норовили забиться под одежду.

Вот и сейчас он ехал рядом, хлопая себя по открытым частям тела и цедя проклятия. В очередной раз шлёпнув по шее, он поднёс ладонь с размазанным по ней комаром к лицу и довольно произнёс.

— Наконец-то я пришиб эту гниду!

Сиверт, оказавшийся неподалёку, равнодушно посмотрел на товарища и вытер рукавом стёганки обильно проступивший на лысой голове пот.

-Жарит.

-Это всё из-за Дороги Пепла, — сказал Джаркат, кивая на дорогу. Копыта лошадей уже несколько часов как стучали по хорошо подогнанным каменным плитам. — Для огромного котла насилия они выложили отличную дорогу. Иронично, да, Гири?

Гирем не ответил, глядя по сторонам. Цепи холмов остались позади. Расступились в стороны бескрайние лесные массивы, открывая глазам плоскую равнину, поросшую жёсткой невысокой травой. Из-за серой пелены, разостланной над дорогой и её окрестностями, едва пробивался свет закатного солнца. Юноша посмотрел в небо и увидел, как на тёмные с кровавыми разводами тучи начало наплывать светлое пятно, мало-помалу обретая неясную форму. Лишь через некоторое время он понял, что видит над собой очертания длинного туловища и широких крыльев.

-Посмотрите на небо.

Спутники задрали головы.

-Интересно, — прищурился Джаркат. — Похоже на дракона.

-Так и есть, — кивнул Рензам. — Это дурной знак. Сто лет назад он означал войну. Когда я был ребёнком, дед рассказывал мне истории про те годы. Ризвор сражался против алсалонских орд на узких горных тропах Джихалаев, бок о бок с Пророком. Люди гибли не от мечей и копий, а падая в многочисленные бездонные пропасти между острыми скалами и заснеженными горными склонами. В воздухе стоял страшный шум — трещали молнии, рокотали валуны, а снежинки резали не хуже острого клинка. А над хаосом битвы кружился Тадеуш Мендрагус, верхом на Акрофосе, последнем драконе. Тварь окатывала горные склоны чёрным огнём и срывала лавины. То и дело какая-нибудь из тропинок обрушивалась в ущелье, или заносилась снегом. Дед никогда не мог понять, каким образом ему удалось выжить в этом истребительном сражении.

-И чем закончилась битва? — жадно спросил Гирем. Отец никогда не рассказывал ему и Джензену истории из семейного прошлого.

-Наши предки победили и отодвинули границу дальше на восток, по ту сторону Джихалаев. В последний раз, — глаза Рензама потухли. — С тех пор она двигается только на запад. И если мы ничего не сделаем, сын, Изры скоро не станет.

Он тронул поводья и поехал быстрее, оставив Гирема думать над его словами.

"Отец в каком-то смысле прав. Если Моисей нападёт — а он нападёт, сомневаться нет смысла, погибнут многие. Но будет ли меньше жертв, если Изра начнёт войну первой?".

Гирем мысленно покачал головой.

"Не будет. Человеческие амбиции всегда будут выстилать дорогу из трупов. Это прекратиться только, если мы полностью истребим друг друга, или обоюдно не откажемся от завоеваний. Понимает ли это будущий Пророк? Если нет, то нужно ему объяснить, хоть это и будет непросто. Но поговорить с Моисеем ещё сложнее. Царь Алсалона живёт уже тысячу лет и обладает несравненным опытом. Но если опыт есть эквивалент мудрости, то почему он продолжает так настойчиво нападать на соседей?"

Гирем поравнялся с Джаркатом.

-Ты знаешь о Моисее?

Историк фыркнул.

-Спросить, знаю ли я о Моисее, это то же самое, что спросить у повара, знает ли он, что такое еда. Разумеется, кое-что я знаю. Что ты хочешь узнать? Только не надо спрашивать про его личную жизнь — о её подробностях не знает никто из историков Изры.

-Личная жизнь мне не интересна. Мне интересно, неужели он до сих пор испытывает чувство удовлетворения от завоеваний новых земель и других народов? Сколько ему лет — тысяча, десять тысяч? Мне кажется, такие люди должны обладать мудростью.

Джаркат плотнее закутался в одежды и пожевал губами.

-Я не могу сказать, что происходит в голове у этого человека, но укажу на следующее. Моисей выглядел бы в наших глазах подлинным безумцем, если верить, что он действительно стремиться к завоеванию Изры на протяжении сотен лет только ради нового куска земли и сотни миллионов новых подданных.

-А что, если он действительно безумец?

-Безумцы имеют свойство уничтожать то, над чем стремятся властвовать. В этом случае нам остаётся лишь ждать и терпеть, пока это безумие не пожрёт Алсалон и не оставит изритов единовластными правителями всего континента. Но я тебя разочарую — прошла тысяча лет, а наш сосед не выглядит гибнущей империей. Значит что-то Моисей всё же делает правильно.

-Жаль, что это не распространяется на его дела в отношении нас, — мрачно произнёс Гирем.

Джаркат пожал плечами, видимо, не зная, что добавить. Гирем кивнул ему и посмотрел перед собой. На горизонте виднелись первые признаки огромного эшафота под названием Дорога Пепла.

2

Дорога Пепла. Одна из многих в теургиате, куда свозят грешников и преступников, от которых нет прока на рудниках в Алеманах, Керберах и Каседруме. Это был отрезок тракта длиной в десять миль, окружённый полями пожухлой травы, которой не хватает солнечного света. В небо уходили сотни косых столбов чёрного дыма; горячий ветер забивал в нос запах палёного мяса, а в уши — многоголосье палачей и их жертв.

Езда по Дороге Пепла вызвала у Гирема лишь два чувства — ужас и потрясение. На обочинах полыхали десятки костров, и вокруг каждого собирались шумные толпы зевак. Все они пришли поглазеть на казнь очередной группы смертников.

Грязных, тощих и безликих существ, пригнанных с ближайших земель, вычеркнули из этой жизни. Кого-то привезли в клетках, кого-то пеших ходом. Большинству хватало лохмотьев только чтобы прикрыть срам. Гирем видел девушек с глазами и зубами глубоких старух и детей с руками толщиной в два его пальца. И пугали его даже не бьющиеся в агонии люди, корчившиеся в пламени или четвертуемые на невысоком деревянном помосте. Пугали их тупые взгляды, как у свиней, которых ведут на убой, отвратительно равнодушные и бесстрастные. Точно такие были у Керса и остальных детей. Тогда они вызывали лишь презрение. Сейчас....

-Они преступники, сын, — сказал Рензам. Отец ехал рядом, глядя только перед собой. — Большинство здесь были девонами, пока их не поймали экзоркуторы, разбойниками, ворами, убийцами и насильниками. Сейчас они все кажутся невинными жертвами, но совсем недавно эти мёртвые лица пылали похотью, жаждой наживы и убийства. Не смотри по сторонам, и будет проще.

"Что-то подобное раньше говорил Джаркат. Не обращай внимания, прими как должное, и жизнь станет легче".

Этому совету страстно хотелось последовать, просто потому, что это само по себе было проще. Однако что-то внутри не давало так сделать. Наверное, та самая совесть, которая представлялась ему в облике белокурой девушки. Создин никогда бы не дала ему возможности превратиться в одного из тех, кого он видел среди палачей.

"Боги, я надеюсь, ты счастлива".

Солдаты сновали повсюду армией муравьёв, которая следила за тем, чтобы никто из приговорённых не сумел сбежать. Гирем всматривался в их лица. Множество лиц, множество эмоций. У кого-то во взгляде читалось открытое предвкушение расправы. Кто-то отворачивался от костров, когда на них начинали загонять очередную партию людей, или прятал глаза. А у кого-то на лице застыло холодное выражение с остекленевшим взглядом.

Впервые Гирем увидел стольких служителей Триединой Церкви в одном месте. Порой бело-зелёных ряс было больше, чем кольчуг и простой одежды. Они шустро подгоняли полуголые тощие тела к костру, тыкая в спину церковным символом. Их лиц юноша не видел.

"А чем они отличаются от тех же солдат? Наверняка и среди них есть предвкушающие, отворачивающиеся и холодные сердцем", — подумал он и похолодел от неожиданного вопроса: "А каким было моё лицо, когда я сжёг Элли?"

Гирем перевёл взгляд на чёрную спину отца. Рензам и раньше на его глазах казнил еретиков и девон, но никогда не заставлял его делать то же самое. Задумывался ли он, что казнь Элли была пыткой для палача? Или он уже настолько укоренился в сплаве своих убеждений и характера, что не представляет, что такое вообще возможно? Юноша посмотрел налево, в тот самый момент, когда девушке, похожей на скелета, отрубили голову. Та, оставляя за собой жидкие волосы, покатилась по жёлтой траве.

Со смесью гнева и отвращения Гирем посмотрел перед собой.

"Ты никогда не сделаешь меня похожим на себя. Я клянусь всеми богами, ты выбрал не того сына для своего плана".

Дело шло к вечеру, а дорога казалась бесконечной. Осознав, что не увидит ничего нового в жутком пейзаже, Гирем перестал глазеть по сторонам и предался подсчёту шагов, которые со звонким стуком делал верный Гарапас. Вместе с тем он нашёл ужасную неправильность в том, что на протяжении многих миль тракт был разбит колёсами телег, копытами животных и размыт водой, тогда как здесь дорогу вымостили гранитом и хорошо отшлифовали. Юноша глянул на Джарката, который ехал совсем близко, словно пытаясь отгородить его от зрелища многочисленных казней. Историк встретил его взгляд и отозвался голосом, полным тяжёлой обречённости.

-Мы всегда отдавали смерти самое лучшее. Возвели её в культ, а жизнь оставили под пятой, как нечто само собой разумеющееся и оттого имеющее невысокую цену.

В этот момент к ним подъехал Остис. Артарианец, непривычно молчаливый в этот день, кивнул в сторону горизонта.

-Слава богам, почти прибыли. Забрасин.

3

Стены Забрасина, окружённого широким кольцом возделанных фермерских земель, они увидели издалека. Прежде, чем попасть внутрь города, им предстояло преодолеть исполинскую шумную очередь. Отряд влился в поток из повозок, лошадей, мулов и людей, который медленно втягивался в городские ворота. Стражников было совсем мало, и Остис сказал об этом вслух.

-Снова Кархарий, — уронил Рензам, поправляя рефрактор, который висел у пояса.

Когда очередь дошла до них, к ним вышел капитан охраны.

-Дивайн Рензам Кейр?

-Что случилось, парень?

-Вас ждёт джустикарий Кабреге. Он велел проводить вас, как только вы здесь появитесь.

-Что ему нужно?

-Об этом он мне не сказал, — под раздражённым взглядом Рензама капитан опустил глаза. — Прошу прощения, дивайн. Я обычный солдат.

-Ладно, веди нас.

-Джустикарий вызывал только вас, дивайн.

Расправив плечи, Рензам кивнул Сиверту.

-Встретимся в "Приюте".

Лысый мужчина кивнул. Уплатив один золотой пошлины, отряд двинулся по широкой главной улице Забрасина, которая прошивала город насквозь, оканчиваясь западными воротами. Здесь Рензам и капитан стражи верхом на конях отделились от них и медленно двинулись сквозь людской поток.

-Почему здесь такая высокая пошлина? — спросил Гирем, разглядывая дома.

-Потому что власти не хотят, что в городе толкались всякие подозрительные личности, — объяснил Остис. — Помимо того, что это торговый и промышленный центр Изры, здесь добывают сциллитум.

В полдень главная улица была переполнена людом. Одно и двухэтажные здания пестрели вывесками торговых лавок, ремесленных мастерских, таверн и игорных заведений. Заприметив знакомую, Остис кивнул Сиверту.

-Разберёшься с номерами, дружище? Мне нужно ненадолго отлучиться — хочу навестить одного знакомого. Увидимся в "Приюте".

И солдат отделился от отряда, подрезав повозку с репой.

-Слышишь, ты, чурбан, кого подрезать вздумал?! — вскрикнул плотный бородатый мужик.

-Тебя, дружок, тебя! — весело откликнулся Остис.

Гирем перестал наблюдать за спутником, потому что его внимание привлекли пушистые золотые пряди, свисавшие с плоских крыш строений до самой земли. Это были настоящие растения, усеянные крупными, с человеческую голову, золотыми бутонами. Они только начали раскрываться, и если бы движение на улице не было таким плотным, юноша непременно бы подъехал к одной из лиан и понюхал цветы.

-Это ювальтинии, — Джаркат смотрел по сторонам. — Они распускаются только раз в году. В Забрасине праздничная неделя. Считается, что в это время Ориду и Кебея впервые соединили свои мужское и женское начала, став символом благополучной любви. И, разумеется, в это время пшеница и другие культурные растения особенно быстро наливаются силой. А ювальтинии цветут лишь одну неделю, после чего лепестки облетают и усеивают дороги золотым ковром. Удивительное зрелище.

-Это любимые цветы Элли, — неожиданно отозвался Сиверт. — Мы иногда бывали здесь летом. В конце цветочной недели уборщики собирают лепестки в большие кучи у обочин. Она любила нырять в них. Говорила, они очищают душу.... Но мы вряд ли его застанем — через три дня едем дальше.

Гирем робко посмотрел на Сиверта. Старый друг и учитель, казалось, начал возвращаться к жизни. По крайней мере, он думал об этом со светлой надеждой. А вот ювальтинии пришлись ему не по вкусу — огромные золотые бутоны были слишком вычурными и тяжёлыми. Он предпочитал полевые цветы, чья красота крылась в простоте и нежности.

Наконец, они добрались до центральной площади. "Забрасинским приютом" оказалось двухэтажное строение, расположенное рядом с местным Триединым храмом и рынком. С первого взгляда было видно, что у его хозяина дела шли хорошо. Никаких облупленных стен, или дыр в крыше. Окна застеклены, а крыльцо — ухожено. То и дело бесшумно открывалась входная дверь.

В тридцати шагах от заведения Сиверт неожиданно натянул поводья и замер.

— Вот свезло, так свезло.

— Что?

Лысый мужчина кивнул в сторону боковой стены таверны, у которой стояла карета, запряжённая четырьмя лошадьми. Возле распахнутой двери, на которой красовался герб — золотой лев с нимбом над головой в синем поле, — стояла женщина. Высокая, в облегающем пурпурном платье, отделанном узорами из золотых нитей. Тонкая талия была подпоясана шёлковым кушаком, а на шее красовался белый платок; по нему, плечам и спине разбросаны золотые локоны. Из-под полы платья выглядывали острые носы туфель.

-Ублюдку повезло, что его нет рядом, — негромко произнёс Сиверт.

-Почему? — Гирем пропустил мимо ушей оскорбление, направленное в сторону отца — в конце концов, по его мнению, Сиверт имел на это полное право.

-Сейчас это не важно. Знаете что — идите, прогуляйтесь по рынку. Дождитесь, пока эта женщина не уйдёт, а потом можете возвращаться. Я договорюсь о номерах.

Гирем и Джаркат переглянулись и пожали плечами. Сиверт спешился и повёл лошадей к стойлам, откуда к нему уже спешили конюшие. Когда она скрылся за стенами, историк и юноша пошли в сторону рынка.

-Ты знаешь, что это за таинственная женщина?

-Разумеется, — фыркнул мужчина. — Это...

-Дивайн Гирем Кейр? Вы — дивайн Гирем Кейр?! — внезапно донеслось сбоку.

Женщина у кареты резко обернулась, так что длинные волосы мелькнули лоскутом золотого пламени. Чтобы не потерять равновесие и не упасть, ей пришлось вцепиться в крепкую руку молодого человека, вылезшего из кареты вслед за ней. Гирем не сумел разглядеть выражения их лиц, а потому перевёл внимание на источник шума. Им оказался среднего возраста мужчина в обычной коричневой робе. Клирика в нём выдавал лишь серебряный ключ, который висел на шее. Гирем с проклятием запахнул плащ, скрывая рефрактор. Клирик остановился в нескольких шагах от него и поклонился.

-Да хранят вас боги, господа. Я — Сатос, личный помощник джустикария Кабреге. Его святейшество страстно хочет с вами увидеться.

-Видимо, произошла какая-то ошибка, — Гирем задрал брови. — Джустикарий Кабреге уже пригласил к себе моего отца. Зачем ему ещё и я?

-Его святейшество хотело бы переговорить с вами отдельно.

-А чем вы докажете свои слова, Сатос? — Джаркат плотнее запахнул свои чёрные накидки. — Повесить на шею церковный символ способен каждый дурак, а вот прочесть наизусть все молитвы Ум"осу только настоящий клирик.

Сатос рассмеялся.

-Умно, уважаемый, и очень весело. Конечно, я могу показать свою метку.

С этими словами он задрал рукав робы и показал едва различимые на коже линии, которые складывались в изображение простого ромба. Джаркат без стеснения прикоснулся к его запястью, провёл по коже пальцами, рассматривая рисунок с любопытством, удивившим и Гирема, и самого Сатоса.

-Вы там что, разглядели лик божий?

-Нет, скорее задницу Кебеи, — неожиданно грубо отозвался Джаркат. На мгновение в его глазах промелькнула какая-то эмоция, но Гирем не успел ухватить её сущность. Потом историк отпустил руку клирика и махнул рукой.

-Ладно, вы клирик.

-Слава богам, мы это выяснили, — облегчённо улыбнулся Сатос и обратился взглядом к Гирему. — Так что вы решили, дивайн Гирем?

-Раз меня зовёт сам джустикарий, то почему бы и нет, — юноша вежливо улыбнулся. — Джаркат, я так понимаю, нам не нужен?

-Его святейшество говорило только о вас, дивайн, так что.

-Не думаю, что вы посмеете причинить моего другу вред, — вмешался историк. — Вы же знаете, какое прозвище у его отца?

-Наслышан, — сухо отозвался Сатос и обратился к Гирему. — У нас нет ни мысли о том, чтобы причинить вам вред, дивайн. Мы — слуги богов, а боги противостоят злодейству. Это против нашей сути — замышлять плохое.

Джаркат кашлянул, а Гирем кивнул клирику.

-Идём.

4

Неказистая таверна "Ярый башмак" притулилась между солидным заведением "Забрасинские удобства", где изготавливались гробы, и оружейной лавкой "Головосек". Про эти три заведения, так удачно стоявшие рядом, горожане говорили следующее: "Купи оружие в "Головосеке", устрой пьяную потасовку в "Яром Башмаке", окончи жизнь в гробу из "Забрасинских удобств"". Остис считал эту фразу нелепой. Тот, у кого есть деньги на гроб, не станет шататься с оружием в руках по захудалым трактирам.

Солдат привязал лошадь к торчавшему напротив таверны фонарному столбу и распахнул дверь, войдя внутрь. На него нахлынули воспоминания, которые подсказали ему, что здесь почти ничего не изменилось. Тот же зал, те же одноместные столики по углам, то же столпотворение, шум голосов, звон кружек и тарелок, и горьковатый запах пива в воздухе. Остис привалился к стойке, потёр несколько раз длинный тонкий нос, и подозвал толстоватую, но симпатичную мордашкой служанку.

— Вот те на — сам Остис пожаловал, — улыбнулась женщина, прижавшись к стойке с другой стороны, так, чтобы показать ему в вырезе платья всё, что только возможно. — И что заставило тебя вылезти из степей?

-Семейные дела, Сара, — подмигнул он девушке. — Дай кружку тёмного. А что до твоих прелестей, так после пива я загляну к тебе на кухню.

-Конечно, — взгляд служанки стал серьёзным. — Сейчас принесу.

Остис обвёл взглядом посетителей. Вроде бы никого подозрительного. С другой стороны, хорошие ассасины и не станут светиться так, чтобы их раскусили с одного взгляда. От наблюдений его отвлёк громкий треск дубовой кружки о поверхность стойки. Сара наклонилась вперёд.

-Жду тебя на кухне.

-Спасибо.

Остис осушил кружку медленными глотками, вытер губы, и, удовлетворённо вздохнув, обогнул стойку. Проскользнув за дверь, он оказался в узком коридоре, упиравшемся в дверь кухни. Пройдя ровно полпути, солдат трижды стукнул кулаком по небольшой выпуклости в правой стене. Раздался тяжёлый скрёжет, и часть стены отъехала в сторону, открыв ещё один коридор. Пройдя по нему, Остис распахнул следующую дверь и оказался в просторном помещении.

Здесь пахло сырой землёй, сталью и маслом. Комнату заливал яркий оранжевый свет, который исходил от большого масляного фонаря, висящего под потолком. За одним из нескольких столов, расположенных вдоль стен, сидел человек в кожаной куртке с обрезанными рукавами, накинутой поверх голого торса. Ботинок на ногах у него тоже не было. Скрестив на груди крепкие жилистые руки, он напряжённо всматривался в лицо Остиса встревоженным взглядом, но спустя несколько мгновений облегчённо улыбнулся.

-Слава богам, это действительно ты. Я предполагал худшее.

Полуоткрытая дверь в стене напротив резко захлопнулась.

-Привет, Сутрак. Кто у тебя там? — Остис готов был поклясться, что увидел в дверном проёме мелькнувшее женское личико.

-Никто. Сквозняк, наверное. Постой на месте, я сниму ловушку.

Мужчина подошёл почти вплотную к солдату, присел на корточки и поднял с пола тонкую бляшку, которую положил в карман куртки.

-Осторожность прежде всего. Присаживайся. Чувствуй себя как... — он обвёл взглядом груду металлических опилок у одного из столов, впитавшиеся в древесину второго красители, пошевелил носом, принюхавшись к стоявшему в воздухе едкому запаху.

-...в мастерской лучшего инжинария Изры, — уверенно закончил Остис.

-Да, — широко улыбнувшись, кивнул Сутрак. — Знал бы, что ты приедешь, пригласил бы сразу в свой домик. Год назад прикупил, с шишей от крупной продажи заливашек.

-Почему именно заливашек?

-Ну, ты же знаешь, заливашки лучше всего подходят, если надо выжигать внутренние помещения, оставляя целой оболочку.

-То есть, то, что чаще всего использовалось во время штурма замков?

-Ага, — заметно помрачнев, кивнул инжинарий.

-Расскажешь, кто купил?

-Честно говоря, я не должен болтать о своих клиентах... Ладно, был один человечек. Представился агентом одного из оружейников торгового альянса.

-И имени оружейника он, конечно, не назвал.

Сутрак вздохнул. Остис задумался, потом кивнул на карман его куртки.

— А это что?

— Карман.

-Нет. То, чем ты собирался попотчевать всякого сюда входящего.

— А, это, — мужчина извлёк на свет тонкую бляшку. — Взял недавно у одного рефраманта, за сорок чёртовых золотых. Капсула с раствором сциллитума и оглушающим эффектом. Полезная штуковина. Ты уж не обессудь — когда Сара сказала о тебе, я маленько перепугался и решил перестраховаться. Два года, как ты под землю провалился, и вдруг нагрянул. Сперва я решил, что это происки джустикария Кабреге, но надеялся на лучшее. Что же такого случилось в заднице теургиата?

— Ты бы зарыдал, если бы осознавал меткость своей фразы.

— Аааа... Постой — сюда и сам Коптильщик пожаловал?

— Коптильщик?

— Ну, так его называли некоторые из нас, ещё до того, как... ну, в общем...

— Произошёл неприятный эксцесс и один наёмный убица уберёг ваши задницы от ожогов? Да, он здесь.

Сутрак с кислой гримасой кивнул, наверняка прокручивая в голове тот самый "эксцесс".

— А он знает о том, что ты у меня?

-Вряд ли. Мы расстались у самого входа в город. К тому же я много лет давал ему повода для подозрений. Мои мышцы затекли, Сутти, чувства притупились, а разум размяк. Какой из меня наёмный убийца? Вот, вернулся к работе начальником стражи.

— Да, жизнь она такая — мотает из крайности в крайность. Значит, с прошлым ты окончательно завязал?

Остис закрыл глаза, молча обдумывая ответ.

— Нет. Пожалуй, нет. Может быть, и хотел, соблазнённый пьянящими радостями беспечной жизни, но кажется, я начинаю осознавать, что опьянение плавно переходит в сон. Я не хочу засыпать. И сейчас самый лучший момент, чтобы бросить этому вызов. Думаю, намечается кое-что интересное.

Сутрак загоготал.

-В жизни не слышал от тебя такой высокопарной речи. Даже перед тем налётом на Кедонийскую сциллитумную рощу, когда наши ребята нуждались во встряске. Жизнь бок о бок с рефрамантом даёт плоды. Так чем я могу тебе помочь?

-Старые линии ещё работают?

-Да. Только теперь я лишь звено одной из них. Знаешь, отцовство требует разделения внимания, да и вообще — что я там говорил про мотание из крайности в крайность? В общем, теперь я добропорядочный муж и отец, а штаб-квартиру перенесли в Элеур. Хотя некоторая информация всё ещё проходит через меня.

-Хорошо. У нас объявились девоны.

-И что? Каждый год появляются несчастные, угодившие под влияние демонов. А учитывая, что новый протоург — мягкотелый салага, я удивлён ещё меньше. Нет, дружище, ничего не поменялось. Девоны появлялись, появляются и будут появляться. По пять, по шесть в год.

— Десять за последние полгода. И все в восточном теургиате. Двое в районе Альсинума. Висландер и Калишор Хлои едва не погибли, возглавляя группу клириков. Трое возле Бъялви, один у пограничного городка с таким незначительным названием Треаттис, трое — в мелких деревушках у Бадакайской и Артарианской гряд. Один объявился прямо в Кейрагерране.

Сутрак удивлённо присвистнул.

-Вы часом не новое жильё ищете?

-Нет, в этот раз всё прошло удивительно легко. Девону сожгли. Сам сын Рензама сжёг.

-Растёт Коптильщик номер два?

Остис пожал плечами.

-Он же не родной сын. Хотя, признаться, сходство с Рензамом и Аланом очевидное. Есть в нём что-то от них обоих.

-Это воспитание, братишка.

-Демонов семьянин, — ухмыльнулся Остис. — Ты смотри, когда я заведу детей, то перестану слушать твои речи.

Сутрак поднялся на ноги.

— Может кликнуть Сару принести поесть? Ты голоден?

— Нет, я хочу поскорее присоединиться к нашим. Тем более, после Дороги Пепла аппетита у меня нет. Ладно, слушай дальше. Девоны — не единственная напасть. Также объявились адепты некоего Хнума. Слышал о таких?

-Фанатики. Наши люди в пограничной ветке поймали нескольких — так те почти не раскрывали рта, предпочитая смерть. Даже калённое железо не помогло. Но кое-что, конечно, вытянуть удалось. Например, то, что в Алсалоне нету троебожия. Все поклоняются этому Хнуму, считают его чуть ли не спасителем мира. Сожги их демон.

-Меня больше интересует, как они свободно проходят через пограничную стену. Да и Джихалаи не место для прогулок. У них должен иметься какой-то путь сообщения между той и этой стороной. Может быть, убежище?

-Вот как раз на этом вопросе адепты предпочитали глотать железо, — поморщился Сутрак. — Но, наблюдая за происходящим, приходишь к неприятной мысли, что Моисей уже развернул в Изре свою сеть. Так он готовит плацдарм для наступления.

"Для последнего вторжения".

Остис на мгновение ужаснулся того, что план Рензама может быть не таким уж и безумным. Боги, если у Моисея уже есть здесь свои люди, то...

— Сутрак, мне нужна твоя помощь...

— А я сейчас просто в носу ковырялся? — обиделся инжинарий.

-Нет. Помощь, которая потребует некоторых затрат людских и денежных ресурсов.

Сутрак откинулся назад, оперевшись спиной о край стола.

-Ладно, дружище, расскажи старому папе о том, что тебя гложет.

-Вот уже пару недель, как за нами увязались какие-то странные типы. Одеты, как обычные торговцы репой. Не отстают от нас, порой ведут себя вызывающе, словно говорят "Смотрите, мы за вами следим". Сначала я думал, что это люди Кабреге. Рензам и сейчас так думает, но пугать хвост мы не хотим. Одного я подрезал прямо у твоей таверны. Они либо совсем тупы, либо очень умны. Может быть, вообще подчиняются кому-то другому. Смекаешь?

-Хочешь, чтобы я отправил своих ребят вслед за вами, чтобы повязать этих типов?

-Что-то вроде этого. Пусть установят слежку, но не вмешиваются.

Несколько мгновений Сутрак колебался.

-А, что не сделаешь ради старого друга! Будет тебе прикрытие.

-Не врёшь?

-Когда я врал?!

Остис улыбнулся.

Глава 17. Разум и сердце.

...Это была обычная деловая встреча в обычной забрасинской таверне. Я и мой собеседник ели рагу из катрейла и запивали его светлым пшеничным пивом. Юноша казался абсолютно спокойным и даже несколько отстранённым, словно лектор, который слушал скучный доклад студента. Так было до тех пор, пока речь не зашла о простолюдинах. Вряд ли я понял, что его слова были продиктованы чем-то кроме обычного юношеского максимализма. Во всяком случае, тогда мне казалось, что он заслужил пивного дождя, которым его окатила служанка. Лишь через много лет я узнал, что случилось на самом деле.

Из рассказа одного клирика.

1

Столы в "Яром башмаке" не были столь чистыми, чтобы с них можно было подбирать упавшие крошки хлеба и класть обратно в рот. И этим они едва отличались от столов в домах Геррана или даже Кейрагеррана. Гирем предпочитал не обращать внимания на пыль, пивные лужицы и мус. Он обвёл пристальным взглядом каждый столик в зале и каждого посетителя, после чего вернулся к Сатосу, который сидел напротив.

Клирик был странной личностью. Обычный человек, ничем не примечательный, но наделённый определённой властью. А простых людей, знал юноша, властью не наделяют. К тому же, вместо того, чтобы привести его к джустикарию, Сатос предложил остановиться в таверне, при этом безо всякого стеснения добавив, что солгал для Джарката. Гирем хотел демонстративно вернуться в "Приют", но не смог, движимый неожиданно пробудившимся любопытством, столь пестуемым им в детстве.

-Почему "Ярый башмак"? — он решил сдвинуть разговор с мёртвой точки, пока они молчаливо ждали слугу-подносчика.

-У джустикария особое отношение к хозяину этой таверны. Этот человек любит совать длинный нос в дела забрасинской Церкви. Из-за этого его святейшество постоянно держит своих людей здесь, на виду, как напоминание о том, что его действия не останутся незамеченными. Сутрак увидит нас, если уже не увидел, но ничего не сделает. Наоборот, ему ничего не останется, кроме как накормить и напоить нас лучшим, что у него есть.

Рыжеволосая служанка в салатовом фартуке начала расставлять на столе приборы. Гирем криво улыбнулся клирику и пожал плечами.

-Меня не очень интересуют местные интриги и их участники. Могу только заметить, что загнанные в угол люди, как и коты, способны расцарапать лицо обидчику. Надеюсь, с его святейшеством этого не произойдёт.

Сатос проводил взглядом служанку, которая отправилась за подносом с блюдами, а потом упёрся локтями в столешницу, положив подбородок на переплетенье длинных узловатых пальцев. Говорил он шёпотом.

-Дивайн Гирем, вы знаете, что из себя представляет Изритский теургиат? Простолюдины трудятся в полях или в мастерских, чтобы прокормить себя и хозяев, дивайны забоятся о том, чтобы все простаки не передохли, а мы следим за тем, чтобы рефраманты и девоны не залили эту страну пламенем, движимые амбициями и демоническими силами. Вся это стройная, упорядоченная за десять веков иерархия скрывает под собой куда больше, чем вы можете себе представить. Внутри этой кажущейся простой системы кроется множество тайных сил, которые цепляются одна за другую, как шестерни. Когда они вступают в союзы, механизм работает. Когда они вступают в противоборство, механизм ломается. В интересах Церкви сделать так, чтобы Изритский теургиат работал так долго, насколько это возможно. И как будущий союзник, я должен настроить вас на серьёзный лад, потому что вы стали частью этого механизма. Это случилось, как только вы покинули родные стены и отправились в Элеур вместе с вашим отцом, достаточно влиятельной фигурой в дивинате. Всё, что требуется от вас сейчас, дивайн, — это решить, чего вы хотите для Изры — процветания или увядания. Я здесь для того, чтобы подтолкнуть вас в верном направлении.

Гирем задумчиво посмотрел на свои ладони. На подушечках пальцев остались мозоли, образовавшиеся от долгого и усердного перелистывания книжных страниц. Он прочёл "Теургиатский цикл" от корки до корки, все восемнадцать томов. Он прочёл труды Цирекона, Крокла и Хенеки о политике и государстве, и понимал, о чём говорил Сатос. Не хватало лишь практики, а это казалось юноше самым сложным и неприятным. Он никогда не хотел ввязываться в опасные игры.

Ещё в детстве, когда он, Джензен и Алан гуляли у реки, в которой плескались деревенские дети, дядя предложил им присоединиться к тем. На это Гирем, шестилетний мальчик, с подозрительностью спросил у мужчины: "Ты что — хочешь меня утопить?" И не полез в реку. Джензен хоть и рассмеялся над этими словами, но в реку тоже не полез, встав за его спиной.

Было ли это трусостью или паранойей? Гирем предпочитал считать это благоразумием и осмотрительностью. И, глядя на то, как немногочисленные приятели лишались жизни из-за безрассудства и легкомыслия, он лишь упрочивался в своём убеждении. "Если идти на риск", — думал он, — "то лишь для чего-то действительного важного".

"Вот и настал подходящий момент", — сказал себе Гирем нынешний. — "Пора идти на риск, не так ли?"

-Что вы хотите мне предложить?

-Сотрудничество на взаимовыгодных условиях. Вы выполняете свою работу, мы вас вознаграждаем.

-Это как-то связано с моим отцом, не так ли?

-Вы проницательны. Все мы знаем, что случилось в Геляпии. По этой причине джустикарий Кабреге пригласил к себе дивайна Рензама.

Гирем похолодел. Ему пришлось отодвинуть стул, чтобы служанка могла расставить на столе блюда с едой, над которой поднимался ароматный дымок.

-Что с ним будет?

-Не переживайте. Ваш отец широко известен жестокими методами, и хотя Церковь официально не одобряет подобных незамедлительных казней безо всякого разбирательства, мы не против его благородного порыва. Джустикарий всего лишь попросит дивайна Рензама быть несколько аккуратнее и сдержаннее.

-Тогда я не понимаю.

-Преступники и еретики нас не волнуют, дивайн. Нас волнует то, что будет с Изрой после избрания нового Пророка. Будущее напрямую зависит от того, какие шаги он предпримет. И мы не хотим, чтобы он затеял что-то глупое и безрассудное. Что-то, вроде войны с Алсалоном.

Гирем замер и, слегка прищурившись, посмотрел на собеседника. Сатос кивнул рыжеволосой девице, и та отправилась за выпивкой.

-Вы ведь помните события, которые произошли пару лет назад. Тогда, в Бъялви, ваш отец, дядя и Саламах Инги заключили сделку. Согласно ей, вы и ваш брат, Джензен, были обязаны сопровождать дочь Саламаха в её путешествии в Джихалаях....

Гирем почувствовал, как вспотели ладони. Он взялся за ложку и начал зачерпывать рагу из металлического горшочка. Сатос посмотрел на его сжатый кулак, костяшки которого побелели — так сильно юноша сжал столовый прибор.

-Взамен, Саламах согласился на время приоткрыть свой город для прохода, как мы думаем, теургиатской армии. По счастливому стечению обстоятельств, ваше задание оказалось провалено. Шелосте Инги погибла. Саламах разорвал сделку....

-Не слишком подходящее описание для смерти человека, Сатос, — Гирем разглядывал ложку. — У вас в Церковной школе не преподают риторику?

Сатос заинтересованно посмотрел на него.

-Прошу меня извинить, дивайн. Вы правы, даже моя жена ругает меня за то, что я звучу порой слишком цинично. Но почему вы так отреагировали на мои слова? Я слышал, что вы ненавидите простаков, в особенности тех, что принадлежат к низшему классу. А Шелосте Инги, несмотря на статус, была простаком.

-Шелосте была хорошим человеком, — твёрдо сказал Гирем, — и этим заслужила доброй памяти и слова. В отличие от неё, большинство простаков — действительно самые ничтожные существа на земле. Даже шегурты менее отвратительны — они убивают, потому что у них отсутствует интеллект, потому что они животные, хоть и необычные. У них есть оправдание. Все эти простолюдины, — он осёкся, заметив приближение служанки, но затем продолжил, — интеллектом обладают, но задействуют его не в созидательных целях. Они пользуются им лишь для выражения своих потребностей, чаще всего низменных и убогих. Да, я знаю, что к этому их приучила жизнь, но разве служит бедность оправданием убийства, грабежа, лжи? Изнасилования? Нет. Четырежды нет. Боги видят, без простаков мир был бы лучше.

Он стукнул кулаком по столу и потом понял, что ему стало очень жарко. Клирик смотрел на него, о чём-то думая. Гирем бросил взгляд на рыжеволосую девушку, которая разливала пиво по кружкам. Наверное, она услышала последние слова, но вида не подавала.

"Пусть её".

Сделав дело, она удалилась. Юноша вновь перевёл взгляд на Сатоса, чувствуя себя не удобно из-за бурного проявление эмоций. Он не должен был давать им волю, как какой-то сопливый ребёнок.

-Не думайте, что я фанатик. Конечно, я не имею в виду абсолютно всех простаков. Кое-кто действительно заслуживает уважения. Кое-кто был гораздо лучше любого известного мне рефраманта.

"Включая меня самого".

-Значит ли это, что простой народ в большинстве своём не заслуживает того, чтобы вы его защищали? — улыбнулся клирик, бросая в рот крупные синие виноградины.

-Не заслуживает, Сатос, — твёрдо сказал Гирем. — Но я буду защищать его всё равно. Потому что я дивайн. Потому что я должен следить за тем, чтобы простаки не... как вы сказали? — не передохли.

-Значит, вы просто человек долга, дивайн?

-Просто человек долга, клирик.

-Тогда я думаю, что мы придём к соглашению. Два года назад ваш отец купил у Саламаха Инги проход через Бъялви. Можете сказать, зачем ему был нужен именно Бъялви? Всё дело в Воронке?

-Рензам не посвящал меня в подробности своих планов. Он скрытный человек и никому не доверяет. Даже мне.

-Не удивительно, особенно после того, что случилось в Треаттисе. Кархарий, да.... Ладно, не будем о прошлом. Два года назад план вашего отца подготовить наступление на Алсалон потерпел крах. Каковы шансы на то, что он решит повторить задуманное?

Гирем пожал плечами. Он уже понял, чего от него хочет Церковь, и в такие моменты к нему всегда взывала природная осторожность, которая никогда не подводила.

Сатос нахмурил брови и посмотрел в кружку. Потом опять поднял руку, подзывая девушку с выпивкой.

-Вы не очень настроены откровенничать? Чего вы опасаетесь, дивайн?

-Того, что вы попытаетесь меня обмануть, Сатос. Вы ведь хотите, чтобы я постарался узнать возможные планы Рензама, и по нарушил их. Но какие у меня есть гарантии того, что вы не обратите мою работу во вред мне и моей семье? Одно слово джустикария или протоурга — и мысли отца внезапно станут ересью, достаточной для того, чтобы отправить его на костёр.

-Я вас понимаю. Во-первых, мы не просим вас нарушать возможные планы дивайна Рензама. Вы должны лишь выяснить, есть ли они, и насколько претворились в жизнь. Всё остальное сделаем мы. Во-вторых, мы обещаем, что ваша работа не выйдет вам боком. Чего вы хотите кроме это? Денег? Должность в столице? Какие-то титулы?

Гирем собрался с мыслями.

-Я хочу, чтобы вы гарантировали безопасность для всей моей семьи и тех, кто живёт в Кейрагерране. В том случае, если вы подтвердите гипотетическое участие отца в подготовке войны и сочтёте оное опасным для государства, я хочу, чтобы наказание для него не распространялось на остальных. Вы поняли, что я имею ввиду?

-Безусловно, — Сатос с улыбкой кивнул. — Вы печётесь о своих близких, это понятно и похвально. Без письменного соглашения не обойтись.

-Я хочу договор с подписью и печатью протоурга. Надеюсь, он знает о моём задании? Не хочется в итоге выяснить, что я работаю не на тех людей.

-Безусловно. Это предложение фактически идёт от него.

"Надеюсь, ты не лжёшь", — подумал Гирем, отмечая в памяти надобность посетить протоурга.

-Я хочу увидеть этот документ. До тех пор наше соглашение ничего не значит.

-Значит, вы согласны?

Юноша сделал глубокий вдох и выдох. На мгновение его охватила паника. Он собирался пойти против отца. Несмотря ни на что, отец есть отец. Он заботился о нём, хоть и по своему. Иногда баловал подарками, которые ему были не нужны. Гирем стиснул зубы. Слишком долго он копил в себе гнев, слишком часто бросал проклятия в спину отца.

"Если я настолько слаб, что не могу совершить поступок, то чего стоят все мои причитания и проклятия?"

-Согласен.

Юноша подпрыгнул от громкого звона, который раздался возле уха. А затем его окатил пахучий пивной ливень.

-Ой! — взвизгнув, рыжеволосая девушка заплясала вокруг Гирема. — Прошу прощения! Это всё скользкий поднос. Сейчас я сбегаю за тряпкой.

Юноша почувствовал, как в нём начинает закипать гнев, когда внезапно увидел Остиса, который вышел из неприметной двери позади барной стойки. Злость сменилась паникой — Остис не должен увидеть его здесь, рядом с посланником джустикария. Он бросил взгляд на девушку и схватил её за руку. От неожиданности та шагнула к нему, заслонив целиком.

-Не нужно тряпки, — пробормотал Гирем, чтобы его слышала только служанка, и вытер мокрую щеку её ладонью. — Это я виноват — специально подставил голову под пролившееся пиво.... Смотрите, ваш фартук уже довольно грязный. Можно я протру им лицо?

-Нельзя! — девушка с возмущённым лицом вырвала край одежды из его руки. -Это мой последний июльский фартук. Хозяин выпорет меня, если я приведу в негодность и его.

-Что же делать? — отчаянно спросил юноша и на мгновение выглянул из-за живого прикрытия. — Я весь обмочился.

На её лице всплыла улыбка. Боги, да она над ним насмехается!

"Наверное, я не очень хорошо выразился", — мысленно он посмеялся над собой.

-Ничего, у меня есть несколько хороших тряпок. Они почти сухие. Вот, давайте я промокну ими ваш лоб. И руки, главное руки. Вы же не хотите быть похожим на грязного отвратительного скудоумного простака?

Достав из кармана половую тряпку, служанка ткнула ею в нос юноше. Сатос подпёр щёку ладонью и посмотрел на них.

-Ты знаешь, кто это, девчонка?

-Это не столь важно, — прошипел Гирем, провожая взглядом Остиса. — Будет лучше, если никто не узнает.

Когда дверь за товарищем закрылась, он вздохнул и обмяк на стуле. Девушка отвесила поклон, который больше походил на издевательский. Неожиданно, это вызвало в нём не раздражение, а смех. Простачка была забавной в своей попытке его оскорбить. Она ведь явно пыталась это сделать.

"Не понятно только, почему".

-Простите меня, сударь. За эту оплошность я себя накажу.

-Ммм... что?

-Дело в том, что вы наверняка пожалуетесь на меня хозяину, и вряд ли заплатите за всю эту еду, а хозяин в назидание всегда нас поколачивает. Странно, что вам об этом не известно.

Гирем в замешательстве посмотрел на Сатоса. Тот перевёл взгляд с девушки на него и серьёзно кивнул.

-Да, это всё простолюдины и их грязные нравы, дивайн. В Забрасинских заведения очень строгие порядки. Если работник виноват, его бьют. Чтобы избежать жестокой трёпки, некоторые просто избивают сами себя под наблюдением хозяина — так выходит менее болезненно.

-Ну, я не позволю такому случиться, — Гирем полез в кошелёк. — Держите.

Он протянул служанке деньги за еду, добавив пять серебряных лиар сверху. Немалая сумма по его меркам, но он почему-то чувствовал себя немного виноватым, то ли из-за того, что так бесцеремонно использовал служанку в качестве укрытия, то ли из-за её фразы про грязного простака. Девушка отвесила ещё один поклон, спрятала монеты в карман и, напоследок ткнув ему в лицо тряпкой, пошла обратно к стойке. Гирем осмотрел свою одежду — вся мокрая. Фыркнув, он глянул на Сатоса. Тот с кряхтеньем встал из-за стола.

-Я думаю, на первый раз достаточно разговоров. Документ, с подписями и всем остальным, будет ждать вас в Элеуре. С вами свяжется наш человек. Спасибо за понимание, дивайн Гирем. Возможно, вы ещё не осознаёте важность своего поступка, но ваше участие многое значит для Изры.

Гирем усмехнулся, чувствуя, как пиво стекает по телу куда-то вниз, в сапоги.

-Сатос, если я и ненавижу что-то больше бесчеловечных людей, так это то, что лишает их человечности. Войны не будет.

Клирик сжал в руках серебряный ключ и поклонился.

2

Комната, где Сутрак устраивал собрание своих людей, располагалась под землёй, там же, где и другие тайные помещения таверны. Сегодня днём здесь было особенно людно — главный, как называла его Лисица, сказал, что в ближайшие дни и недели будет много работы. Кого-то он отправлял снова патрулировать улицы вокруг дома джустикария Кабреге — тайному заказчику страшно хотелось узнать о причастности клирика к каким-то финансовым махинациям в Забрасине. Кто-то отправлялся на юг, к Канстелю, откуда шли слухи об ужасном морском чудовище, который выбрался на сушу и уже уничтожил несколько деревень. Было ещё одно задание, связанное со слежкой за каким-то странствующим дивайном. Лисица пропустила его содержание мимо ушей, думая о том, что произошло всего полчаса назад.

Тот напыщенный высокомерный парень явно был рефрамантом, несмотря на довольно скромную коричневую тунику, потёртый плащ и грязные штаны. К сожалению, некоторые пятна могли отмыться тем количеством пива, что она на него вылила. Рискованная затея, после которой ей пришлось выслушать гневные проповеди Сутрака, к которым она привыкла за дни, проведённые под его началом. Тем не менее, притёрлись они довольно быстро. Агент в отставке уже брал её с собой на несколько вылазок вместе с Околотом и другими парнями, и даже заплатил за это. В команде она выступала в роли пугала, по понятной причине — вид включённого рефрактора отпугивал любого прохожего или разбойника.

-Лисица!

-Я слушаю, — очнулась девушка. В комнате была только она и Сутрак. Все остальные уже разошлись.

-Пришло время. Сегодня вечером ты явишься к посреднику. Когда ты справишься с заданием, он поможет нам обоим пробраться в особняк Кабреге.

-А кто наниматель?

-Я точно не знаю. Даже посредник не знает, откуда он, но этот человек заплатил хорошие деньги за работу и молчание. От тебя потребуется то, в чём ты особенно хороша. Ты должна отвлекать и отпугивать посторонних. Поняла?

-Но что, если посредник нас обманет?

-Не обманет. Мои люди есть и в его окружении. Если что, они пощекочут кинжалами ему затылок.

-А почему бы тогда сразу не выбить из него информацию?

-Потому что браться за оружие стоит лишь после того, как не помогли слова.

Сутрак неожиданно подошёл к девушке и обнял её за плечи.

-Удачи, девочка. Будь осторожна и не ведись на провокации. Хотя, что я тебе объясняю — ты была хороша в этих вылазках. Ты справишься. К тому же, с тобой пойдёт Околот, в качестве помощника.

Лисица улыбнулась, хотя на душе у неё было тревожно. Наконец, мужчина отпустил её.

-А теперь иди домывай пол — после тебя возле столика осталась большая лужа. Уж не знаю, зачем ты сорвалась на того посетителя.

-Не бери в голову, Сутти. Это мои старые замашки.

Лисица встала, повязала фартук и отправилась на кухню. По крайней мере, другие посетители не заслужили того, чтобы поскальзываться на мокром полу.

3

Гирем расстался с Сатосом у входа в таверну, сказав, что запомнил путь к "Забрасинскому приюту". Едва клирик исчез из виду, из-за тележки, груженой овощами, появился Джаркат в своих чёрных накидках. Юноша едва не подпрыгнул от неожиданности.

-Как ты здесь оказался?

-Всегда ожидай обмана, Гири, — наставительно поднял палец историк. — Я ни на секунду не поверил этому парню и потому время от времени поглядывал за вами в окно. А почему ты весь мокрый?

-Наверное, этот момент ты не застал. Меня облила какая-то девчонка.

Джаркат хмыкнул.

-И ты ничего не сделал?

-Нет, только... заплатил за еду и дал пять серебряных. Не хотелось, чтобы хозяин её поколотил.

-Не слышал, чтобы в изритских заведения такое практиковали. Тебя случаем не одурачили?

Гирем покраснел. Историк посмотрел по сторонам и, схватив юношу за рукав, оттащил в сторону — по дороге проехала цепь из телег.

-Пока ты вкушал забрасинские яства, я узнал кое-что интересное. Об этом сейчас говорят на каждом углу. Вчера неизвестные люди ограбили место добычи сциллитума. Прорвались через стены забрасинского Барьера, разобрались со стражниками и утащили с собой лучшие экземпляры.

-Как им это удалось? Барьеры ведь самые охраняемые места в Изре.

-В этом вся соль, что никто не знает, как. Говорят, Камелия Ревасс от ярости искрит так ярко, что может поджечь весь Забрасин. Представляю, что она чувствует, будучи комендантом Барьера.

Гирем вздохнул, представляя то, о чём лишь читал в книгах — бескрайние лесные чащи, сияющие нежным сиреневым светом.

-Джаркат, ты когда-нибудь бывал в сциллитумной роще?

-Конечно. Прекрасное зрелище. Может быть, дивайн Рензам соизволит проведать место кражи?

-Вряд ли. Обычно ему нет особого дела до чужих проблем.

Они подошли к "Забрасинскому приюту" и увидели Рензама, беседовавшего с солдатом в массивных доспехах. За его плечами слабо колыхался синий плащ. Горнилодон.

-А вот и посланник Камелии Ревасс, — уронил Джаркат.

Солдат и отец разговаривали на повышенных тонах.

-...у нас нет времени на то, чтобы расследовать кражу.

-Дивайн Рензам, это займёт всего несколько часов, после чего мы вас отпустим. Прошу, войдите в наше положение. Они убили наших ребят и забрали крупнейшие самородки. Нам нужны все силы, чтобы отыскать этих ублюдков.

-Барьер охраняют Теург и сотни воинов. Пара дополнительных магов никакой погоды не сделают. Пусть сами разбираются. Это последнее слово.

Солдат сокрушённо вздохнул и пошёл к привязанной неподалёку лошади. Гирем стал напротив отца. В этот момент Рензам казался ему заключённым в темнице из долга и убеждений. Сосредоточенный лишь на своей цели, он, казалось, тянул из себя все жилы и отсекал себя от окружающего мира. Гирем, повинуясь неожиданному порыву, положил ему на плечо руку.

"Может быть, если вовлечь отца в акт помощи, то в нём проснётся хоть толика сострадания?"

-Я думаю, нам стоит помочь Камелии. Мы остаёмся в Забрасине на три дня, не так ли? Этого времени нам хватит, чтобы разобраться с нападавшими и заняться другими делами.

-Мы не можем тратить время на расследования, которые затянутся не на один день. Камелия Ревасс — Теург и взрослая девочка. Представляю, как она ломала себя для того, чтобы попросить помощи у нас, простых рефрамантов.

-Вот именно, отец. Камелия — Теург. Её голос будет иметь большой вес, когда ты вынесешь предложение о начале войны. Помоги ей сейчас, и она поможет тебе потом.

"Боги, какой же я добродушный дурак", — подумал юноша в этот момент. — "Вместо того чтобы отговаривать отца от его замыслов, я помогаю претворить их в жизнь".

Рензам задумался. Потом вскинул глаза на сына. Гирему показалось, что в этом взгляде было что-то вроде теплоты.

-А ты прав. Давай сначала перекусим, а потом отправимся в гости к Камелии.

Они двинулись к крыльцу.

-Кстати, почему ты весь мокрый?

-Освежился в фонтане. Такая жара... — юноша осёкся, увидев, как входная дверь таверны открылась, и из неё показалась узкая спина, по которой были рассыпаны золотые волосы. Женщина смеялась и что-то говорила человеку, который шёл за ней. Рензам едва не споткнулся о плитку мостовой, замер, а потом развернулся и стремительно пошёл в стойла.

-Мы поедем в гости к Камелии сейчас. Историк, скажи остальным, где мы.

Едва сдерживая смех, Гирем побежал за ним. Сзади раздалось восклицание Джарката.

-Я ничего ей про вас не скажу, дивайн Рензам!

Глава 18. Сциллитум.

Любовь и ненависть подобны двум лезвиям одного клинка. Они запросто переходят одна в другую, и режут одинаково больно и порой насмерть.

Философ в борделе, перед тем, как быть убитым женой,

год неизвестен.

1

Барьер, окружавший сциллитумную рощу, располагался к северу от Забрасина. Он представлял собой высокие стены, цепью окружавшие лесной массив, где добывали драгоценный минерал (или древесину, как говорил Джаркат), и смыкавшиеся на сторожевой крепости, где располагались казармы и квартира Теурга. На дороге, которая соединяла город и крепость, не было никого, кроме Гирема, Рензама и сопровождавшего их капитана по имени Фаврий. Солдат помалкивал, видимо, благоразумно считая, что не стоит лишний раз возбуждать старшего Кейра. Лицо рефраманта напоминало на грозовую тучу. Причина этого была очевидна, и, покачиваясь на спине Гарапаса, он перебирал в уме семьи, которые могли носить герб в виде льва и нимба.

-Это была Ювалия Дастейн, верно? — тихо спросил юноша у отца.

-Что?

-Ту женщину с золотыми волосами зовут Ювалия?

-Да.

-И давно вы знакомы?

-Зачем тебе знать подробности моей личной жизни?

Гирем подавил раздражение.

-Потому что я твой сын. Мы должны быть связаны чем-то ещё, кроме крови, — он поморщился, осознав ошибку. — Мы должны быть связаны хотя бы чем-то. Какая же мы тогда семья?

Рензам посмотрел на него с одобрительным удивлением. Потом фыркнул.

-Десять лет назад её дядя, Кевран, напал на крепость наших союзников. Напал, как подлый стервятник, когда у Хлоев был бедный урожай и слабая армия. Я и Алан пришли к ним на помощь. Кевран погиб. Все обрадовались, даже брат Кеврана, Джоталион. Все, кроме Ювалии. Оказалось, что она была его любимой племянницей. Это демонически странно, что у Кеврана мог быть кто-то любимый. Но не важно. С тех пор мы перестали общаться.

В голове Гирема вспыхнула догадка. Он понял.

-Так значит, это её письмо ты читал в тот день?

Рензам посмотрел в сторону.

-Капитан, чего от нас ждёт Камелия?

-Я думаю, она не уверена в том, что грабители больше не вернутся, и хочет перестраховаться.

-Два рефраманта ничего не сделают там, где спасовал Теург. На что она надеется — что мы заслоним её задницу своими?

Фаврий поднял брови.

-Этой ночью леди Камелии не было возле Барьера.

-Тогда всё понятно. Сколько было грабителей?

-Шесть или семь. Точнее никто не скажет. Они появились в полночь, во время смены патрулей. Выгадали окно, пробили брешь в стене, а затем быстро прокрались в саму рощу. Наши ребята пытались их остановить, но даже у них получилось самое большее ранить пару врагов. Драться эти ублюдки точно умеют.

-Им известны время смены патрулей и место, где хранят сциллитум, — Гирем пригнул голову, когда они один за другим въезжали в крошечные ворота крепости. — Может быть, у них есть шпионы среди охранников или рабочих?

Капитан пожал плечами. Они выехали из тоннеля, и оказались во внутреннем дворе. Навстречу вышла светловолосая девушка в простых рабочих штанах, заправленных в огромные грязные сапоги, светлой рубашке и надетой поверх красной тунике с закатанными рукавами. Волосы, завязанные в пучок на затылке, немного распустились, и теперь торчали в стороны. На миловидном лице запечатлелся румянец. Судя потому, как тяжело вздымалась её грудь, девушка либо совсем недавно бегала, либо орала, либо делала и то и другое.

-Надеюсь, у вас хороший день, дивайн Рензам, потому что у меня он отвратительный.

-Здравствуй, Теург.

-А пиететом природа вас не наградила, да?

-Мы ничем не отличаемся. Тебя просто благословили боги.

Камелия коротко рассмеялась. Гирем заинтересованно посмотрел на неё. Девушка казалась обычной простолюдинкой, но в её присутствии он почувствовал, что покрывается гусиной кожей, а волоски на руках встают дыбом. По спине пробежал холодок.

"Как будто она поддерживает какое-то заклинание".

Рензам подался вперёд.

-Как тебе удалось так быстро узнать о нашем появлении?

-Да ладно, неужели ты думал, что после сожжения того несчастного, слухи не распространятся? К тому же, у меня повсюду есть уши и глаза, — девушка подвигала бровями. — Давайте съездим к месту прорыва. Я его ещё не осматривала.

Повинуясь её небрежному жесту, конюхи подвели свежую лошадь. Вскочив в седло, Камелия поманила Гирема и Рензама за собой, и пустила животное шагом. Всадники проехали сквозь вторые ворота, расположенные напротив первых, и потрусили по широкой дороге, терявшейся серди полей. Вдали, в паре миль от них, темнела сциллитумная роща.

-Меня здесь не было этой ночью. Стоило отлучиться по делам, как тут же нашлись какие-то умники, которые пробили стену и украли самые крупные заготовки. Довольно странно, ведь возле каждой рощи имеются обрабатывающие мастерские и склады хранения готовых кристаллов.

-Может, они умеют его обрабатывать? — предположил Рензам.

-Или он нужен им не для рефракторов, — добавил Гирем.

Камелия подняла бровь.

-Не приложу ума, для чего могут понадобиться такие большие куски сциллитума.

Они съехали с дороги в поле и направились к ближайшему участку высокой серой стены, в котором зияла сквозная дыра.

-Так всё же, Камелия, зачем мы тебе нужны? Что мы можем сделать такого, чего не можешь сделать ты?

-Ничего, — пожала плечами девушка. — Но я считаю, что главная причина того, что нас ограбили — это высокомерие капитана Хескина. Он думал, что сотни Горнилодонов достаточно, чтобы никому не пришло и мысли напасть на Барьер. Он поплатился за это. Подобные ошибки допустимы для какого-нибудь пахаря. Ошибки, допущенные капитаном, привели к крупнейшей краже сциллитума за последний век. Ошибки, допущенные Теургом, могут привести к краху страны. Вот почему я хочу, чтобы вы были рядом в течение этих пары дней, на случай, если грабители решат напасть снова.

-Исключено. У нас есть другие дела.

-Я вам неплохо заплачу, если вы согласитесь провести здесь ночь.

-Мы рискнём своими жизнями, — услышав эту фразу отца, Гирем едва не поперхнулся.

-А с каких пор знаменитый Рензам Кейр боится рисковать своей жизнью? — Камелия сняла слова с его языка.

Рензам посмотрел на него. Юноша развёл руками.

-Это интереснее, чем торчать в таверне. К тому же, я бы хотел взглянуть на сциллитумную рощу.

-Вот и отлично, — Камелия хлопнула в ладоши и подмигнула мужчине. — Брось, этой ночью может ничего не произойти.

-Демон меня забери, я об этом пожалею, — Рензам недовольно посмотрел на девушку. — Ладно, что у нас тут?

Они подобрались вплотную к отверстию в стене. Вблизи она выглядела куда больше, достигая пяти метров высоту и пяти в ширину. Проход охраняло несколько десятков человек — горнилодоны и обычные солдаты. Увидев всадников, они умолкли и расступились. Камелия спешилась, бросила поводья ближайшему человеку и, уперев руки в боки, присвистнула. Потом обернулась, посмотрев на Рензама, который стоял позади и оглядывал серую гранитную стену.

-Ну как вам?

Шурша травой, мужчина подошёл к краю дыры и осторожно коснулся её рукавом робы.

-Края оплавлены, но это не огонь. С помощью рефрактора такого отверстия огнём не создать.

Камелия стала рядом и погладила ладонью изогнутую стену.

-Возможно, молния. Если использовать сопротивляемость всего сциллитума, что есть в рефракторе.

-Сомневаюсь, — Рензам скрестил на груди руки. — Это вам не ствол дерева и не полуметровая ямка. Больше напоминает работу рефрактора или вообще что-то из арсенала инжинариев. Взрывалка или свистулька, например.

-Дивайн Рензам, вы неправы! — раздался позади звонкий женский голос.

Рензам чертыхнулся и с шипением проглотил ругательство. Обернувшись, Гирем тихо засмеялся. К ним неспешно ехали золотоволосая женщина и молодой мужчина, тот самый, что помог ей удержать равновесие возле кареты. Далеко позади медленно бежали стражники. Видимо, гости проехали внутрь Барьера без приглашения.

-Ювалия, — глаза Камелии превратились в щёлочки. — Какого демона ты здесь забыла?

-Камелия, — передразнив девушку, женщина спрыгнула с лошади и тряхнула роскошными локонами. — Меня навестил сам джустикарий Кабреге и попросил проведать твоё самочувствие. Не каждый день из-под твоего носа крадут сциллитум, верно?

-Отзывчивость не числится среди твоих добродетелей, Ювалия. К тому же у меня уже есть помощники.

-Эти-то хмурые тучки? Рензамом можно выдавливать слёзы. А этот, — женщина смерила взглядом Гирема, — вроде повеселее. Плохо воспитываешь сыновей, Рензам.

-Попридержи язык, стерва, — рыкнул отец и умолк, словно не в силах сказать что-то ещё.

Ювалия подошла к ним, неотрывно глядя лучистыми глазами на мужчину. Тот ещё сильнее свёл руки на груди и вздёрнул подбородок. Остановившись подле него, она показала рукой на своего спутника.

-Это мой сын, Бавалор. Он будущий Пророк.

Молодой мужчина кашлянул и смущённо улыбнулся.

-Мам, перестань. Вдруг среди претендентов окажется кто-то более достойный.

Ювалия втиснулась между Камелией и Рензамом, выглядя на фоне последнего невероятно маленькой, несмотря на свой рост.

-Да, милая моя, ты в кое-то веки права. Это, несомненно, результат попадания молнии. Если некоторые сомневаются, я могу привести доказательства.

-Мне вообще наплевать. Какая разница, что именно это было? Два Теурга легко справятся с тысячной армией, — Рензам развернулся и пошёл к лошади. — Эта женщина принесёт тебе больше пользы, чем мы. Поехали, сын.

-Подождите! — отчаянно воскликнула Камелия. — Чем больше светлых голов, тем лучше!

"Бедная Ювалия, чем же она умудрилась насолить им обоим, если отец хочет от неё сбежать, а Камелия боится остаться наедине?"

-Моей хватит, — Ювалия раздражённо посмотрела на спину Рензаму. — Эй, дивайн Рензам, смотрите под ноги, когда будете драпать отсюда, а то выйдет тот же конфуз, что и в прошлый раз!

-А вы посмотрите на себя в зеркало, тогда поймёте, почему все от вас драпают!

-Прекрасно! — Ювалия повернулась лицом к стене и подняла перед собой руки. — Отойдите!

Все отбежали к дороге, а Гирем с лошадьми — ещё дальше. Несколько мгновений он соображал, что собирается делать Теург. Мысль отвернуться и зажмуриться пришла слишком поздно.

Мир разорвала ослепительная золотая вспышка. Оглушительный резкий грохот отозвался в ушах острой болью, и земля ударила Гирему в ноги, выбив из груди воздух и повалив навзничь. Животные разом завалились на бок, захлёбываясь ржанием.

Гирем медленно встал на четвереньки и помотал головой. В ушах звенело, но мало-помалу слух возвращался. По телу одна за другой пробегали волны остаточной дрожи, более сильные, чем при обычном использовании рефрамантии. Солдаты, отец, Бавалор, даже сама Ювалия точно также поднимались с земли, шатаясь и потряхивая головами.

Гирем утёр заслезившиеся глаза и посмотрел на стену. Молния угодила в землю, разорвав её на части и оставив на месте дыры проём шириной в пятнадцать метров, края которого медленно сочились расплавленным камнем. Белая раскалённая жидкость скапливалась в образованной яме глубиной с человеческий рост.

-Видите?! — довольно крикнула Ювалия, вытряхивая из густых волос мелкие осколки и пыль. — Тот же эффект!

— Оригинал был куда меньше и имел форму окружности! — вскричала Камелия, утирая со лба пыль. — А ты просто снесла кусок стены!

-Я не виновата! Могли бы просто поверить мне на слово, без драматических сцен!

Рензам хрипло рассмеялся.

-Что?! — резко повернулись к нему женщины.

Мужчина провёл ладонью по бороде, не скрывая ухмылки.

-Вы, Теурги, всегда забиваете гвозди боевым молотом? И кто теперь будет восстанавливать стену?

Женщины враждебно посмотрели друг на друга.

-Ты хозяйка — тебе и прибираться в доме.

-Ну, уж нет — я не просила тебя её сносить! Как вообще Хескин впустил тебя внутрь? Видать, мало я его била.

Пока два Теурга препирались, Бавалор стал рядом с Гиремом, посмеиваясь. Сын Ювалии на вид был едва ли старше юноши. От его ладно скроенных одежд и чистого лица распространялся крепкий запах духов.

"Похоже, он тщательно следит за собой".

-Гирем.

-Рад познакомиться. Наши семьи не очень дружны, верно?

-Это точно. Но мы-то не они, да?

-Точно, — Бавалор с облегчением улыбнулся и мельком посмотрел на мать, которая спорила с Камелией. — Я хочу сказать за всех Дастейнов. Мне стыдно за деда Кеврана. Он был не прав, пытаясь отобрать чужие земли. Когда я стану главой семьи, то не повторю его ошибок.

Он протянул руку.

-Рад это слышать, — Гирем ответил рукопожатием. — Старые разногласия должны принадлежать прошлому.

-Сын! — каркнул Рензам. — Представляешь, они не способны сотворить даже песчинки.

-Как и ты, Рензам, — заметила Ювалия. — Не задирай нос, а лучше помоги восстановить стену.

-Сын...

Гирем поморщился.

-Думаю, будет дешевле нанять каменщиков.

-Камелия заплатит, верно?

Девушка кисло кивнула.

Вздохнув, Гирем извлёк из-за пояса Вишнёвые Оковы. Щёлкнул предохранительный рычаг, вделанный в специальный паз в древке. Фокусатор вспыхнул мягким салатовым светом, который пульсировал в такт биению его сердца. Рефрактор тихо загудел. Гирем поднял его перед собой, указывая на разрушенную стену.

"Дронг".

По земле прошла короткая волна дрожи, и в воздух выбросились фонтаны пыли. С утробным скрежетом и рокотом на месте отверстия встал вертикальный пласт из спрессованной земли. Пришла пора придать камню нужную форму.

"Дакхан Денар".

Гирем начал изменять облик пласта в сознании, и повинуясь ему, тот начал меняться в реальности, расширяясь и утолщаясь, и мало-помалу принимая вид отсутствовавшего куска стены, почти неотличимый от оригинала. Обычные Слова, те, что влекли за собой один определённый результат, например, вызов каменной стены или огненной струи, юноша использовал естественно, словно дыхание — сказались годы практики. Слово же управления элементальной формой требовало большей концентрации. Кроме того, сциллитум в рефракторе повреждался куда быстрее, испытывая большие нагрузки.

Наконец, края стен срослись, линии схождения исчезли, и фокусатор потух. Пропуская через себя энергию, сциллитум рассыпался пылью. Гирем щёлкнул предохранителем и опустил жезл, чувствуя себя посвежевшим. Использование земляной магии всегда бодрило, словно запах свежескошенной травы. Пока пыль оседала, он наслаждался своей работой.

-Недурно, — Ювалия ткнула Рензама локтём в живот и кивнула Камелии. — Мы закончили?

-Да. Теперь осмотрим место кражи.

2

Гирем не знал, чего ожидать по прибытии в сциллитумную рощу. Сотен рабов, гнущих спину под ударами плетей, как на южном взморье? После Дороги Пепла казалось, что ничего иного ждать не стоит, однако люди, которые шли им навстречу по дороге, казались вполне приличными с виду горожанами. На них была надета рабочая форма, покрытая древесной стружкой и сиреневой пылью. Каждый нёс в руках вёдра и плотницкие инструменты. На лицах не было отпечатка безразличия или страха. Всадников они приветствовали с большим почтением, но без раболепия.

Он сказал об этом девушке, которая ехала рядом.

-Мы не принимаем к себе кого попало. Вчерашние пьяницы, воры и прочее отребье сразу отсеивается. Рыбакам с пахарями сюда тоже не попасть, как и ткачам или менестрелям. Зато плотникам, столярам и камнетёсам мы рады — они всегда в цене.

-И вы им платите?

-Конечно. Здесь они получают втрое больше, чем на предыдущей работе. Мы не стремимся поощрять воровство. Работникам выделяются жилые помещения в крепости. Они живут не хуже представителей среднего класса — мелких торговцев и ремесленников.

Гирем скептически скривил губы.

-Среди десятка людей всегда найдётся хотя бы один вор, у которого это в крови. Такое не выбьешь золотом, только розгами.

Камелия покачала головой.

-По завершению дня все сдают рабочую одежду и переодеваются в обычную. Стража проверяет каждого с ног до головы, и даже глубже.... Эй, Лардозо!

Немолодой мужчина, шедший навстречу, направился к девушке. В руках он сжимал толстенный журнал. Теург остановилась.

-Скажи, откуда именно украли заготовки?

-Добрый день, госпожа. Их стащили с временного склада на новом месторождении. Вон там, — судя по имени, уроженец Виноградного Изгиба указал книгой куда-то вглубь рощи.

-Хорошо. Я хочу, чтобы ты проверил, кто из наших бригадных рефрамантов отсутствовал ночью. Проверь по своему журналу и подтверди информацию. После ужина доложишь.

-Хорошо, госпожа.

Низко поклонившись, Лардозо поспешил присоединиться к товарищам, которые ждали его у обочины. Всадники поехали дальше, через несколько минут оказавшись под сенью деревьев. В основном это были чёрные раскидистые солнцедавы, среди которых изредка попадались кедры. Из чащи доносились голоса и стук топоров, которые то и дело заглушал шум пилы.

Гирем разочарованно вздохнул. Всю жизнь он считал, что сциллитумные деревья имеют светящуюся, словно фиолетовое солнце, кору и такие же листья. Реальность, как всегда, оказалась менее впечатляющей. Тем не менее, он спешился и, передав поводья стражнику, подошёл к одному из кедров, возле которого собралась группа рабочих. Человек ходил вокруг толстого ствола, простукивая по тёмно-серой коре обухом топора.

-Есть! — воскликнул он, коснувшись коры на уровне пояса. — Вот тут. Диаметр примерно с метр

-Святой Ориду, такой огромный?!

Рабочие засуетились, на свет появились топоры и пилы, и работа закипела. С плачущим скрипом кедр медленно повалился на землю. Зажужжала двуручная пила — два человека быстро отпилили брус толщиной в полтора метра. Пространство вокруг залило тусклое сиреневое свечение, исходившее от среза. Гирем склонился над спинами людей, сгрудившихся вокруг добычи. Наступило молчание.

Несколько внешних колец бруска имели обычный светло-жёлтый цвет. Ближе к центру они приобретали сиреневый оттенок и испускали мягкий свет, который озарял лица рабочих. Гирем встал на колени и, протянув руку, осторожно коснулся бруска. Провёл по гладкой блестящей поверхности пальцами. На ощупь она действительно напоминала скорее кристалл, нежели древесину.

-И часто попадаются такие?

Несколько человек повернули к нему головы и посмотрели, как на идиота. Самый старший проворчал:

-Обычно только участки диаметром с палец. После обработки из них получается пара кристаллов. А вот из такого куска можно сделать штук десять. Запомните сегодняшний день, ребята — он лучший в этом году.

Часть рабочих пошли хвастаться находкой Камелии, а Гирем ещё раз коснулся сиреневой поверхности среза. Она была прохладной, словно лёд. Юноша невольно вздрогнул, почувствовав, как на затылке взъерошились волосы.

-Древесина превращается в кристаллическую породу, — сказал он рабочему, который сидел рядом. — Как это происходит?

-Никто этого не знает. Может, в камень его превратило время, а может — магия. Вам, рефрамантам, лучше знать.

-Но эти деревья не выглядят мёртвыми. На них есть листья.

Рабочий пожал плечами.

-Наше дело извлечь и обработать этот камень. Как он появляется, знать не обязательно.

Гирем резко поднялся на ноги, отряхнул штаны от листвы и травы. Неприязненно посмотрел на мужчину.

-Так не должно быть. Не зная, как он появился, мы не узнаем, каково его предназначение. Не зная предназначения, как мы узнаем, что правильно его используем?

3

Наступила ночь и на чистом небе возникли звёзды. Гирем стоял на круглой площадке бастиона, окружённой парапетом, и смотрел на север, где темнела полоска леса. У самого его края горело несколько крошечных огоньков. Там, насколько он помнил, проводились раскопки руин Цзин-Хайских руин. В скрытом ночной пеленой поле ничего не происходило. Поправив плащ, юноша начал ходить взад-вперёд по площадке, посматривая на сциллитумную рощу. Кристаллические жилы часто выходили к самой коре деревьев, создавая в небе пляску сиреневых огней.

Остис и Джаркат сейчас находились там, в сердце леса, вместе с полусотней солдат. Камелия дежурила на западной стороне Барьера, поставив на восточную отца и Сиверта, к явному неудовольствию обоих. Ювалия и Бавалор заняли южную, у самого Забрасина, над которым стоял оранжевый ореол, созданный городскими огнями. О том, что двигало золотоволосой женщиной, которая предпочла стояние под луной сну в тёплой постели "Забрасинского приюта", Гирем мог только догадываться. Сам бы он предпочёл сейчас находиться именно в кровати.

Здесь, на северной стене, всматриваясь в полумрак и слыша лишь тоскливые завывания тёплого июльского ветра, он волей-неволей ощущал на себе чей-то взгляд. Юноша сглотнул, чувствуя, как по телу пробежали мурашки.

"Брось бояться. Ты находишься в укреплённой крепости, а неподалёку находятся сотни солдат и пять рефрамантов. Они успеют прийти на помощь, если что случится..."

Наверное.

Время от времени вдоль стены проходил охранный патруль. Гирем провожал каждый обеспокоенным взглядом, после чего начинал считать время до следующего. Периоды составляли около получаса — Камелия говорила что-то такое. Хотелось надеться, что ничего плохого не случится. Может быть, воры удовлетворились награбленным, или почуяли, что сунуться сюда во второй раз уже не получится.

В полумраке раздался тихий звон. Гирем резко повернулся, до боли в глазах всматриваясь в темноту и тиская в потной ладони рефрактор. Кто бы оттуда не вышел, он был готов.

Оттуда вышло двое солдат, которым было поручено оберегать его.

-Всё в порядке? — окликнул он их.

-Пока да, — негромко отозвался солдат и после паузы добавил. — Не стой так открыто. Эти ублюдки подстрелили нашего капитана в полутьме с сотни шагов. Стрела попала прямо в щель в забрале. Древко сломалось, но наконечник застрял позади глазного я....

Гирем вздрогнул и ошеломлённо уставился на стражника, в голову которого вонзился короткий арбалетный болт. Мужчина несколько секунд стоял, а потом с лязгом привалился к парапету бастиона. Его товарищ с руганью растянулся на каменном полу. Сделал шаг в сторону, юноша спрятался в тени зубца. Его зазнобило. В груди гулко и чувствительно стучало сердце.

Плохое всё-таки случилось.

Глава 19. Тот, кто пронзает землю.

Цзин-Хай. Как много в этом названии тайн и загадок. Оно дошло до нас начертанным на стенах разрушенных храмов, осколках фарфоровых и нефритовых дощечек и ваз. Никто не знает, насколько большой была эта страна — руины многоэтажных строений находили и на западе, у Лазурного Берега, и на востоке, в суровых Джихалаях. Неведома нам и причина исчезновения цзин-хайцев. С уверенностью можно утверждать лишь одно — они были людьми.

"Цзин-хайская мозаика", 801 год от создания Триединой Церкви.

1

Гирем, затаив дыхание, выглянул из-за зубца бастиона. В поле двигались пять фигур, одна из которых держала включённый рефрактор. Между собой они держали дистанцию в двадцать, а то и более шагов, видимо, чтобы создать проблемы для стрелков, если бы такие были на стене. Но на стене был лишь он и несчастный солдат, который подполз к нему, бряцая оружием.

-Их много?

-Пятеро вместе с магом.

-Кебею в зад, — прохрипел солдат. — Беги за подмогой. Я постараюсь их задержать.... Хотя какое задержать — они порвут меня за секунду.

-Нужно спускаться вниз, — сказал Гирем, выглядывая из-за парапета.

-Почему?

Мужчина — теперь Гирем это понял — поднял рефрактор.

-Ложись! — крикнул юноша и бросился ничком на холодный шершавый пол подальше от парапета.

Вспышку он увидел даже сквозь сомкнутые веки. Уши разрезал грохот взрыва; блоки пола вздрогнули, и его швырнуло к краю площадки. Солдат шмякнулся о парапет, издав крик боли. Гирем судорожно вцепился в расширившиеся щели между плитами и пополз к нему.

-Ты жив?!

Мужчина со стоном зашевелился и поднялся на четвереньки.

-Я понял, что ты имел в виду, — прошипел он. — Давай спускаться. Только... лестница исчезла.

Гирем посмотрел в сторону лестницы. На груды расколотых и расплавленных блоков медленно оседала пыль; участок стены просто перестал существовать. Разум заработал, словно в лихорадке, ища пути спасения. Юноша схватил солдата за плечо левой рукой, правой включив рефрактор.

-Держись за меня!

Тот послушно вцепился в него.

"Дакхан Денар".

Пол рассекла полоса, обойдя их кругом. Каменная платформа с глухим рокотом отделилась от массива бастиона и начала опускаться вниз. Солдат присвистнул, и бастион внезапно обрушился, окатив их клубами горячей пыли и градом осколков. Платформа резко затормозила, добравшись до земли. Гирем замер, ловя ртом воздух.

"Получилось!"

-Беги, — сказал он солдату, который лежал рядом. — Предупреди своих и веди их сюда.

-Парень, ты точно сдохнешь, если останешься.

-Ты тоже. Наплевать, кто побежит за подмогой, но я хотя бы смогу их задержать.

Солдат смотрел на него несколько мгновений, будто ожидая, что он изменит решение. Гирем сжал зубы. Мужчина сплюнул.

-Ладно, я побежал. Держись, парень.

Он поднялся на ноги и бряцая доспехами устремился к роще. Гирем не стал смотреть ему вслед. Вместо этого он двинулся к бреши в стене, на ходу чертя перед собой полыхающим жезлом.

"Дронг". Рефрактор оставил за собой дорожку зелёного огня. Вверх взметнулся каменный пласт.

"Дакхан Денар". Изумрудный маяк рассекал темноту.

Пласт увеличился, подобно куску теста, по которому от души прокатились скалкой, и затем слился со стеной. Гирем тихо засмеялся, представляя физиономии ублюдков. Теперь им придётся начинать всё сначала...

"Стоп!"

Развернувшись, он что есть духу рванул прочь от стены. За спиной полыхнуло, на мгновение осветив пространство вокруг. Земля коротко вздрогнула, заставив Гирема обернуться. На месте его каменной заплатки опять зияла дыра.

-Упрямый дурак! — в отчаянии крикнул юноша и упёрся руками в колени, чтобы отдышаться.

Из серой пыли, окутавшей стену, вынырнули пять фигур. Перейдя на бег, они начали окружать его. Попятившись, Гирем побежал. Сзади что-что свистнуло — и правая нога вспыхнула острой болью. Юноша закричал от боли и завалился набок, глядя на арбалетный болт, пробивший икроножную мышцу.

-Харот, Хой — догнать второго, — раздался сильный женский голос. — Лисица, или как там тебя — обыщи этого.

-Стоило ли заходить так далеко? — мужской голос принадлежал, скорее всего, обладателю рефрактора. — Приказ был другим.

-Заткнись и держи рефрактор наготове.

Кто-то сел на корточки рядом с ним. Краем разума, затуманенного пульсирующей болью, Гирем осознал, что по телу шарит рука в кожаной перчатке. Кто-то влез в его сумку, где лежала бумага, карандаши для рисования, кристаллы сциллитума и другие вещи. Он попытался повернуть голову, но рука ткнула его носом в землю. После этого грабитель захотел вырвать Вишнёвые Оковы — юноша с отчаянным стоном вцепился в древко жезла, готовый расстаться с жизнью, но не выпустить его из хватки.

-Знаешь, если ты не хочешь получить стрелу в затылок, то лучше разожми кулак, — раздался живой звонкий голос. — Не заставляй меня потом сожалеть об этом, ладно?

В ответ Гирем прошипел самое грязное ругательство, которое знал. Девушка вздохнула и сказала мужчине с рефрактором:

-Так противно, Околот. Как будто отбираю последнюю кость у собаки.

-Если тебе так будет легче, я могу его убить. Смотри, ему больно.

-Что-то мне подсказывает, что он предпочтёт жить с болью, чем умереть. Я ведь права, парень?

-Ты права, — сказал Гирем и схватил девушку за руку.

"Дапласт".

Травяной слой разошёлся в стороны, обнажив под собой чёрную почву. Земля запорошила глаза, стремительно ушла вниз, и они покатились по крутому склону ямы. Мир завертелся, звёздное небо мелькнуло — и исчезло, отсечённое каменными плитами. Остальные грабители пропали из виду — рядом осталась лишь девушка, которая визжала, брыкаясь изо всех сил. Несколько ударов коленом пришлись ему в голову. Сознание взорвалось болью, но он инстинктивно ещё крепче вцепился в её одежду. Клубком из переплетённых рук и ног они пытались достичь дна, которое становилось всё глубже. Где-то позади стремительно опускался потолок.

Наконец, юноша догадался выключить жезл. Болт, торчавший в ноге, сломался о неожиданно попавшийся булыжник — кажется, заклинание не успело преобразовать весь камень в песок. Гирем заорал. Ор прервался ударом о пол, который вышиб из лёгких весь воздух. Девушка громко ойкнула, тупо ударившись лицом о мягкий песчаный пол. Вокруг ещё некоторое время шуршал песок и гравий, ссыпаясь по отвесным стенкам каменной темницы. Гирем и его враг синхронно зашлись кашлем, вдыхая густую пыль. Потом всё стихло.

Они медленно отползли друг от друга, пока не уткнулись спинами в противоположные стены. Затем принялись осматривать себя. Гирем дотронулся пальцами до икры — штанина разорвана и пропитана кровью, кожа разворочена. Казалось, что древко болта было частью его тела — он чувствовал боль каждый раз, когда прикасался к нему. Дрожа всем телом, юноша обхватил ладонью скользкий наконечник и вцепился зубами в рукав пыльной туники. Сделав несколько глубоких вдохов, рванул древко и застонал.

"Всё. Уже всё", — прошептал измученный разум. Гирем отшвырнул болт в сторону и обмяк. Вспомнив о воришке, попытался разглядеть её в кромешном мраке — тщетная попытка.

-Боги, я тебя всё-таки убью, — слабо прошипела девушка. Она, кажется, шарила руками по стенкам, пытаясь определить размер темницы.

-Если мы будем вести себя как идиоты, то погибнем оба, — Гирем сжался, с опаской всматриваясь во тьму. — Надеюсь, ты не задумала устраивать сцену? Я действительно не хочу здесь погибнуть.

-Ладно, — проворчала девушка. — Вытяни ноги. Нужно понять, сколько у нас места.

Гирем медленно приподнялся на руках, выпрямил ноги и почувствовал, что наткнулся на ботинок девушки.

-Вот что я называю стеснёнными жизненными условиями. Всегда мечтала оказаться наедине со своей жертвой в тесной каморке без дверей и окон.

Гирему показалось, что в голосе девушки появилась весёлая нотка.

"Боги, пусть она будет настоящей", — подумал он и поднял руки, чтобы нащупать потолок. Его не было. Ворочаясь всем телом, юноша попытался подняться на ноги, но вызвал целый град ругательств в свой адрес, когда угодил больной в лицо спутницы.

-Тише, воздух у нас в дефиците, — раздражённо сказал юноша, и, подтащив себя к ней, привалился спиной к прохладной отвесной стене. Нащупав рефрактор, он щёлкнул предохранителем. Тьму разогнал ослепительный зелёный свет, который заставил его зажмуриться и прикрыть рукой лицо. Девушка даже не поморщилась.

-Что такое? У тебя рефрактор?

-Кажется, ты....

Но она сама всё поняла. У Гирема полностью испортилось настроение.

-Думаю, это временное... — мягко сказал он.

-Будем отталкиваться от того, что имеем, — неправдоподобно спокойно отозвалась девушка. — Осмотр нашего нового жилища ложится на твои хрупкие плечи.

-Не такие уж они и хрупкие, — сказал Гирем, оглядывая помещение. Оно было крохотным. Пять метров в длину, четыре в ширину, два в высоту. Пол, стены и потолок затвердели и сгладились под остаточным действием заклинания. Он запер их в настоящую каменную темницу.

-Ну, как тебе обстановка?

-Если ты любишь роскошь, то тебе не понравится.

-Ну, значит, мне повезло. Я привыкла. Подушка из соломы, перина из опилок.... Ничего нового.

Голос девушки показался Гирему знакомым. Он навёл рефрактор на её лицо. В глаза бросились волевой подбородок и рыжие волосы.

"Служанка в таверне. Хорошо, что она меня не узнала. Демонически странное совпадение".

-Как тебя зовут?

-Лисица.

-А по-настоящему?

-А вот если я у тебя спрошу имя — ты не солжёшь?

-Нет.

-Как тебя зовут?

-Гирем. А тебя?

Лицо девушки неожиданно дрогнуло.

-Лисица.

Гирем с шумом выдул из себя воздух.

-А мне не очень-то и интересно, — сказал он.

Оказывается, подняться на ногу, когда вторая травмирована, далеко не так просто. Ему пришлось опереться рукой о плечо Лисицы, на что та ответила сдавленными проклятиями — видимо, с её плечом тоже было не всё в порядке. Невольно подивившись самообладанию девушки, он коснулся потолка рефрактором.

"Деран".

Слово послало импульс, который должен был сообщить о наличии пустот в каменной породе. Ждать ответа пришлось долго. Гирем почувствовал, как покрывается потом. Ноги задрожали.

Над ними было по меньшей мере сто метров почвы.

Едва сдерживая панику, он даже забыл про больную ногу, которая вновь напоминала о себе острой болью. Юноша молча осел на пол, едва не придавив задом девушку.

-Ты неуклюжий, Гирем.

Он посмотрел на Лисицу, размышляя, стоит ли сообщать ей правду. Что, если она запаникует? С другой стороны, девушка всё это время держалась молодцом. В какой-то момент он решил, что именно это не давало ему опустить руки.

-Над нами толстый пласт земли. Вверх не пробиться.

-Ты не может раскопать нас так же, как закопал?

-Нет. К тому же, у меня всего один кристалл сциллитума, и он уже находится в рефракторе.

Сказав это, Гирем постучал кулаком по стене. Он не мог сидеть на месте и ждать смерти от удушения. Более того, он не мог позволить запаниковать и Лисице. Если они потеряют надежду, то всё будет кончено. Девушка молчала. Может быть, она уснула. Юноша навёл жезл на её лицо, удивительно спокойное. Слой серой пыли не мог скрыть веснушек на щеках и огненно рыжий цвет волос. Лисица смотрела вперёд отсутствующим взглядом, и внутри Гирема пустило корни чувство вины. Ведь это он виноват в том, что она ослепла.

"Но этого бы не случилось, не будь она такой жадной".

-Так почему ты вновь решилась на кражу? Тех кусков сциллитума оказалось недостаточно?

-Я не заслуживаю такого количества презрения в твоём голосе, Гирем.

-Боги, девчонка, неужели тебе так сложно ответить прямо?

-Хорошо, а то я вижу, что у тебя сдают нервы. Я не решалась на кражу сциллитума, не говоря уже о том, чтобы украсть его. Нашу команду наняли, чтобы отвлекать внимание от настоящих грабителей.

"Отец...", — подумал Гирем, чувствуя, что покрывается холодным потом.

-Нужно выбираться отсюда.

-Гирем, успокойся. Скорее всего, всё уже закончилось, так что не нужно бросаться на стены и переводить воздух. Давай подумаем, что мы можем сделать.

Спокойный тон девушки подействовал на него умиротворяюще.

-Хорошо. Но не думай, что я всё забыл. Когда мы отсюда выберемся, я сдам тебя страже.

Лисица тихо рассмеялась.

-Наконец-то в твоём голосе снова появились эти оптимистичные нотки. Как ты думаешь, что под нами?

-Без понятия.

Девушка ударила ногой по полу. Раздался гулкий звук.

Гирем коснулся поверхности фокусатором.

"Деран".

Ответ пришёл мгновенно.

-Под нами пустота! Тоннель длиной метров в двадцать. Может быть, он выведет нас в каверны, соединённые с поверхностью. Джаркат говорил, что рядом находятся цзин-хайские руины..., — радость юноши сошла на нет, когда фокусатор начал тухнуть, будто свеча, в которой закончился воск. Гирем тихо выругался и щёлкнул предохранителем. Камера вновь погрузилась во мрак.

-Что такое?

-Сциллитум почти стёрся. Приберегу его для крайнего случая.

Повинуясь накатившей волне гнева, юноша ударил здоровой ногой по полу. Тот не поддался. Он ударил двумя ногами и отчаянно сомкнул зубы, давясь стоном боли. Лисица схватила его за ухо.

-Давай лучше я.

-Ладно.

Гирем привалился к стене, расслабив ноги и вслушиваясь в гулкие удары. Осознание того, что он здесь не один, не давало впасть в отчаяние. Девушка методично била ногами по полу, и стук слился в сплошной хор, эхом раздававший в голове. Возможно, начал сказываться недостаток воздуха. Он медленно уронил голову на грудь и закрыл глаза.

"Для человека, который всю жизнь выгадывал момент для достойной гибели, этот бесславный конец наступил слишком неожиданно".

-Так обидно... — пробормотал он.

Глухие удары ногами сменились звоном короткого меча.

-Гирем, что ты там бурчишь? Скажи хоть, в правильном ли месте я бью.

Юноша открыл глаза и понял, что вокруг всё ещё стоит непроглядный мрак.

-Здесь темно.

-Да? У меня в мешке есть огниво и несколько свечей. Нет только второй пары глаз, чтобы ими воспользоваться.

-Ты умеешь разжигать огонь глазами?

Девушка несколько мгновений хранила молчание.

-Это была ужасная шутка.

-Эта темница не подходит для хороших шуток. Перестань кромсать пол.

Гирем осторожно вытянул руку в сторону и принялся гладить пустоту, пока не нащупал небольшой скользкий кулак, сжимавший огниво. Девушка вложила в его ладонь короткую свечу, которую он поставил между своих стоп. Взяв в одну руку меч, а в другую огниво, Гирем сделал несколько пробных ударов. Тьму прорезали белые брызги, на мгновение выхватившие стены и пол. Он поднёс клинок к фитилю свечи, и начал бить, раз за разом высекая искры. Ещё дюжина попыток — и он по-настоящему улыбнулся, впервые за время заточения.

-Готово.

— Боги, это было ужасно долго, — бодро откликнулась девушка. Она посмотрела на свечу, прищурившись, отчего напомнила Гирему сонную лисицу.

-Ты видишь? — спросил он, чувствуя облегчение.

-Смутно, но хоть что-то. Жаль только, что придётся созерцать твою физиономию.

Гирем почувствовал, что краснеет. Лисица улыбнулась, глядя на огонь в его ладонях.

-Знаешь, мы сейчас сделали очень спорную вещь. Огонь сжигает кислород, так что дышать нам остаётся всё меньше времени.

-Тогда давай пробьёмся сквозь этот Ориду проклятый пол!

Юноша намеренно проигнорировал требовательно протянутую руку девушки и принялся самостоятельно впиваться клинком в пол. Крупинка отлетала одна за другой, потом пошли более крупные куски. В ушах стоял постоянный звон. Гирем обливался потом, ворот туники душил горло, а может быть, это действительно было кислородное голодание. Последний слой он пробивал редкими сильными ударами, пыхтя и разбрызгивая ругательства. Лисица затихла, уткнувшись лбом в сведённые колени.

-Не спи, несносная! — он потормошил её за плечо и снова вернулся к работе.

Дзинь, дзинь, дзинь! Трум!

В полу образовалась дырка диаметром с палец. Гирем принялся наносить размашистые удары, работая мечом как киркой и налегая всем телом, не замечая безумной боли в ноге. Он не может умереть от удушения. Ему нужно спасти отца, а потом отговорить его от безумной затеи. Ему нужно разобраться с Джензеном. В конце концов, ему просто хочется жить.

Воздух устремился в камеру сквозь дыру, выросшую до размеров человеческой головы. Гирем в экстазе наслаждался его затхлым запахом. Лисица очнулась и принялась, насколько позволял потолок, прыгать на её краю. Раздался треск, по полу заветвились трещины.

-Осторожно! — Гирем инстинктивно схватил девушку за руку, и пол обвалился.

Они покатились вниз по стенке тоннеля, а вместе с ними и куски камней. Скользя по шершавой поверхности, чувствуя, как сдирается кожа с ног, локтей, спины и зада, вцепившись в Лисицу, которая скользила рядом и кричала, Гирем молился всем богам, чтобы они дожили до конца этого спуска. Тоннель сделал плавный поворот. Юноша налетел на каменный выступ в пол, подпрыгнул и ударился макушкой о потолок. Голова налилась тяжестью и отовсюду набросилась ставшая привычной тьма. Рефрамант потерял сознание.

2

Рензам стоял на стене, ёжась под порывами ветра. Рядом молча стоял Сиверт, поглядывая в сторону стражников, которые тихо разговаривали неподалёку. Ветер донёс обрывки фраз.

-Кто-то пытался отравить принцессу, — сказал старый друг. — Скорее всего, кто-то из Дивината.

-Ну, это явно моих рук дело, — шутливо сказал Рензам.

Он не ожидал, что Сиверт заговорит с ним. Его постоянное молчание было единственным, что досаждало в пути, если не считать новой головной боли в виде Ювалии.

-Конечно, не твоих. После тебя от неё осталась бы только горсть пепла.

Рензам нахмурился и отвёл взгляд от товарища. Совсем смерклось, и во тьме разожглись огоньки далёкой деревушки, одной из многих, разбросанных вдоль всего тракта. Селяне сейчас возвращались с полей, запирали хлева и собирались у столов, чтобы поесть традиционной похлёбки из катрейла. Они уже думали о том, как выйдут ни свет ни заря в поле, чтобы заниматься тем же делом, что и в предыдущие триста шестьдесят дней. Их крохотные мозги не обременялись мыслями ни о еретиках, наполнивших земли теургиата, ни о проповедниках Алсалона, отравлявших разум их собратьев, ни о скором избрании нового Пророка, который может начать новую эпоху в истории Изры, если послушает его, Рензама Кейра.

-Меня захлестнули воспоминания, — сказал Сиверт.

-О чём?

-Двадцать лет назад мы точно также стояли на стене и молчали. Как и тогда, сейчас слова утратили смысл.

"Треаттис. Тогда ты потерял свою магию".

Стена отчуждения, пролёгшая между ним и Сивертом, ощутилась сильнее прежнего. Рензам начал ковырять ногтём поверхность парапета.

-Может быть, уже слишком поздно, но я бы хотел извиниться за то, что я сделал в Треаттисе. Этот приказ...

-Ну да, это было словно вчера, — с сардонической усмешкой протянул Сиверт. — Мне хватило двадцати лет, чтобы смириться с потерей, так что не нужно...

-Да, я всё забывал сделать это, — Рензам не слушал его, погружённый в себя. — Наверное, считал это естественным, что я приказываю, а подчинённые выполняют. Наверное, я должен был попросить Кархария или Берруна отправиться за Саммасом вместо тебя. Тогда бы ты не потерял свои силы.

Сиверт тяжело вздохнул.

-Не за это тебе надо извиняться.

-А за что?

-За то, что лишил меня Элли. Ты знаешь, что происходит с рефрамантом, который теряет способности? Обычно он умирает, но меня эта участь, к сожалению, минула. Когда рефрактор рассыпается в прах, ты чувствуешь себя таким же — стволом дерева с выгоревшей сердцевиной. Тебе приходится жить, как простые люди, ощущая себя никем, одним из многих. Я долго отучивал себя от привычки инстинктивно произносить Слова, ведь теперь они могли меня убить. Раньше я мог удобрять землю так, чтобы она давала урожай дважды за сезон. Меня за это уважали. И от этого тоже пришлось отвыкнуть. Если бы не Элли, я бы не сумел. Я любил её, как никого другого, Рензам, а ты и твой сын, ставший заменой Саммасу, швырнули меня в тот кошмар, из которого она меня вытащила. Боги, это было куда больнее первого раза.

Сиверт умолк. Рензам осознал, что вцепился ладонями в край парапета и смотрит в одну точку.

"Что это, демон меня побери, только что было? Как он может всё это чувствовать? Это же Сиверт, давний друг и человек-кремень. Или рефрамантия была маской, под которой обнаружилась его настоящая натура?".

-Она была преступницей, Сиверт. Мы поступили, как велит закон.

-Который ты с лёгкостью игнорируешь, когда кто-нибудь задевает твои атрофированные чувства. Брось, Рензам, ты всегда презирал церковь за то, что она не помогла тебе с Саммасом. О каком следовании закону может идти речь? За примером далеко ходить не надо. Тот проповедник в Геляпии не заслуживал сожжения.

-Он был еретиком!

-И он же был человеком. Тебе ничуть не жалко людей, Рензам? Тебе ведомо снисхождение? Или смягчающие обстоятельства?

-Всё, что я знаю — это, то, что еретики, как и девоны — ненормальные люди, если вообще люди. Первые своими речами посеяли хаос в наших землях, а вторые сожгли куда больше людей, чем я, разрушили больше селений, чем любой рефрамант. Только безумцы могут им сочувствовать.

Сиверт задрожал всем телом. Рензаму показалось, что он его ударит. Но лысый мужчина удержался, вместо этого уронив слова, которые терзающим венцом легли ему на сердце.

— Я давно знаю, что ты бесчувственнее чёрствой корки хлеба, но всё равно ужасаюсь каждый раз, когда ты так говоришь. Ты извиняешься передо мной за то, с чем я смирился давным-давно, но при этом плюёшь в лицо, когда речь заходит о моей жене. Я когда-нибудь был тебе другом, Рензам? Или ты видишь всех вокруг себя только в качестве шахматных фигур, потеря которых ничего не значит? отерянных людей ты заменить не сможешь. Ты не найдёшь второго меня или Саммаса, или Джензена. Так отнесись же лучше к тем, кто тебя любит. Или, по крайней мере, думал, что любит.

-Тебе надо было бросить меня и бежать с Элли куда подальше, — прошипел Рензам. — Ты ведь наверняка знал о её одержимости, но не сделал ничего, чтобы защитить.

Против его ожиданий, Сиверт расслабился.

-Не тебе меня винить. Даже у могилы Акрюзы ты думал о другой женщине, с которой всего лишь обменялся мимолётными взглядами. Хотя, зачем я пытаюсь пробудить в тебе совесть, если её никогда и не было.

Рензам яростно впился рукой в его плечо, как вдруг из-за спины донёсся грохот далёкого взрыва. Одновременно он увидел в поле тёмные силуэты, стремительно приближавшиеся к стене.

-Они идут! — крикнула женщина в кожаной броне. Размахнувшись, она швырнула в сторону врагов маленький круглый предмет, который с тонким свистом описал дугу и исчез в траве.

-Свистулька, — Сиверт тоже схватил Рензама за плечо и потащил к лестнице. — Сейчас рванёт.

Воздух огласил короткий звук взрыва, и за их спинами над парапетом стены взмыл столб синего огня вперемешку с чёрными фонтанами земли. Двое мужчин засеменили по ступенькам лестницы. За ними бежали солдаты, оставив наверху лишь стрелков. Неподалёку Рензам увидел капитана Фаврия, который махал руками и громко призывал всех отступать. Солдаты сбегались к нему, как щенки к матери.

-Капитан, мы отходим?

-Да. Тарач и Свистун подтвердили, что у них есть рефрамант. На стене оставаться опасно. Слушать мою команду! Когда они пройдут через стену, мы встретим их плотным строем, собьём щитами! Тарач, Кобра, Свистун и Чеколда — ваша задача ждать в стороне, пока мы не примем их на щиты, а потом взять их с тыла...! Где Чеколда?!

-Я здесь, кэп! — солдат спешил к ним, поправляя пояс с оружием. — Боялся идти в бой с полным мочевым пузырём!

-Ладно, — Фаврий повторил приказ, и четверо убийц легко побежали в сторону стены.

-Лодырь и Лебёдка — живо дуйте в штаб, доложите о нападении леди Камелии! У нас по меньшей мере пятеро противников, в том числе рефрамант! Все остальные — стройся!

Последнюю фразу заглушил грохот взрыва. Стена раздалась в стороны, словно разорванная двумя могучими руками. Несколько лучников безвольными куклами исчезли в тяжёлых клубах пыли, которая затянула всё пространство вокруг бреши. Солдаты начали кашлять.

-И как прикажешь сбивать их плотным строем в такой-то непроглядной заднице? — спросил кто-то.

Фаврий повернул голову к Рензаму.

-Дивайн, вы можете подкинуть немного ветра?

-Нет, с этим к моему брату. Я могу только поддать жару.

-Тарач и остальные где-то там, слепые как котята. Моя ошибка. Шалун, сигналь общее отступление!

Рензам посмотрел на стену, уловив тонкий вибрирующий свист. Над гребнем, в пыльной завесе, тускло мерцало синее пламя. Враг целился прямо в них.

-Врассыпную! — заорал он, бросаясь в сторону

-Пли! — не шелохнувшись, махнул рукой Фаврий.

С тонким гулом в полутьму ушли стрелы, посланные лучниками полка Горнилодонов. Все шесть попали в торчавшее над парапетом туловище рефраманта и отбросили его назад. Синее пламя на мгновение исчезло, но потом появилось вновь.

-Какого демона?! — воскликнул Сиверт.

-Пли! — второй раз скомандовал капитан.

Стрелы уткнулись в фигуру мага. Перегнувшись через парапет, та безвольным мешком рухнула на землю. Только потом Рензам сообразил, что всё это время лучники стреляли по трупам своих же солдат, которых враги подставляли вместо себя. И они всё-таки выиграли время для своей убийственной атаки. Яркая вспышка ослепила его. Раздался треск, впившийся в уши, земля больно ударила в стопы, повалив навзничь. Волна горячего смрадного воздуха окатила его с ног до головы. В лицо брызнула горячая кровавая морось.

Рензам с кряхтеньем приподнялся на локтях и осмотрелся. Кажется, он на короткое время потерял сознание. Перед глазами плыло, голова полнилась звоном, а в нос забился горький запах пережаренного мяса. На месте строя солдат чернела неглубокая воронка, заполненная пластами обугленной человеческой плоти и кипящей кровью, которая на глазах превращалась в пар. Мужчина сплюнул, чувствуя во рту солоноватый привкус, и зашарил глазами по полю, пытаясь найти среди почерневшей травы и разорванной земли хоть одного живого человека. Со стороны стены всё ещё доносились крики и звон стали.

Из-за столба дыма вышел человек, обёрнутый тёмными тканями. В руках он сжимал два кинжала. Увидев Рензама, человек направился к нему, ускоряя шаг. Рефрамант встал, переложил Терновник в левую руку, а правой извлёк из ножен старый фамильный клинок. Сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, готовясь встретить атаку. Моргнул.

Ассасин атаковал. Он двигался настолько стремительно, что Рензам успел увидеть лишь блеск короткого клинка. Рефлексы бросили тело в сторону; он отвёл кинжал в сторону собственным мечом и резко ударил противника древком жезла по сгибу колена. Тот парировал рефрактор вторым кинжалом, захватил его зацепом на гарде и рванул на себя.

Заваливаясь вперёд, Рензам сделал единственное, что видел возможным — оттолкнулся ногами и нырнул мимо противника, высвобождая из захвата рефрактор. Раздался треск — гарда оставила на древке неглубокую царапину. Рефрамант перекатился через плечо и вскочил на ноги, чувствуя острую боль в правом запястье. Выронив меч, он бросился в сторону, через мгновение услышав шорох травы в том месте, где только что находился.

Развернувшись, мужчина увидел отчётливый силуэт врага на фоне трепещущего огненного полотна. Жар пламени заставлял глаза слезиться. Он снова моргнул, и ассасин стремительно скользнул вперёд, словно по льду, выбрасывая перед собой руку с кинжалом. Рензам дёрнулся и вскрикнул — тонкое лезвие рассекло кожу и мышцы на щеке.

А затем мужчина нагнулся и принял противника на плечо, с удовлетворением почувствовав, как у того застонали рёбра. Зарычав, он с лёгкостью поднял тело и швырнул себе за спину. Ассасин упал на бок, перекатился, вскочил на ноги и метнул несколько звёздочек.

Рензам прикрыл лицо рукой с зажатым в ней жезлом, почувствовав, как острая сталь застряла под локтем и мышкой. Враг сорвался с места, пригнулся в шаге от него и ткнул кинжалом снизу вверх, целясь в подбородок. Рефрамант упал на спину, и засучил ногами, пытаясь сбить противника на землю. Тот размахнулся кинжалом, собираясь проткнуть ему живот. Рензам наотмашь хлестнул его по лицу древком Преломителя, и ассасин со стоном откатился в сторону.

Рефрамант отполз назад и вдруг увидел, как возле ямы с трупами появился ещё один человек. От чёрных тканей, в которое было плотно обёрнуто поджарое тело, почти ничего не осталось, как и от растительности на голове. Но человек был жив, хоть его лицо и покрывала сажа и обширные пятна ожогов. Он пошёл к Рензаму, а его товарищ начал заходить со стороны. Рефрамант выдернул из себя звёздочки, чувствуя, что задыхается от усталости, жара и невыносимой вони. Ногой он нащупал покорёженный металлический щит, взял его в левую руку, а правой — израненной и слабой — кое-как обхватил верный Терновник.

-Ну, давайте, ублюдки, идите сюда!

Они сорвались с места, навалились одновременно, желая добить. Рензам упал на спину, осознав, что через мгновение погибнет. Последнее, что он успел сделать — это выставить перед собой щит. Тщетная попытка защититься — острие кинжала уже направлялось к его горлу.

С небес в блеске и громе низверглась Ювалия Дастейн.

Рензам осторожно, словно ребёнок из-под одеяла, выглянул из-за щита. К нему спускалась фигура, коронованная золотыми молниями. С разметавшихся волос волнами ссыпались искры, а длинное алое платье раздувалось под волнами мощи, которые источало изящное хрупкое тело женщины. Редкие белые облака в небе разметало в стороны, и молочно-алый свет луны воссиял на скуластом, словно выточенном из кости разъярённом лице. Зависнув над землёй, Ювалия простёрла перед собой руки. Воздух разрезал сухой треск, от которого по спине побежали мурашки. Мир ослепительно вспыхнул. Молнии, слетевшие с пальцев женщины, коснулись ассасинов, бежавших прочь. Те взорвались изнутри; на землю выплеснулась кипящая плоть.

Ювалия опустилась рядом с Рензамом. Волны мощи и света вокруг неё утихли.

-Закрой рот, а то в нём заночует мотылёк, — она робко улыбнулась и протянула ему руку.

Которую Рензам не принял.

-Спасибо, — отрывисто сказал он, с трудом поднявшись на ноги и чувствуя, как по лицу, запястью, левому боку и ноге медленно стекает кровь.

На лице Ювалии играли блики огней, меж бровей залегла страдальческая складка.

-И это всё? — тихо спросила она, глядя на него горящими глазами. — Это всё, на что у тебя хватило чувств?

Рензам, сжав зубы от боли и сложив руки на груди, вытянул перед собой ногу. Затем, вернув её в исходное положение, выбросил вперёд другую. Стоя в полумраке, Ювалия тихо наблюдала за его странной пляской.

-Нравится? — с издёвкой спросил он.

Женщина судорожно отвернулась и неожиданно вскрикнула, подбитой птицей рухнув на землю.

-Нет!

Рензам ошеломлённо рухнул на колени и подполз к Ювалии. Начал бешено озираться, ища того, кто метнул звёздочку. К нему приближались три ассасина. Один из них сжимал в руках рефрактор, странно искривлённый, непохожий на те, что ему доводилось видеть раньше. Рензам схватился за Терновник и увидел, что фокусатор потух. Мужчина начал шарить руками в сумке.

-Рензам...

Он посмотрел на Ювалию. В её взгляде, устремлённом на него, читалось нечто, от чего хотелось провалиться сквозь землю от стыда.

-Ты идиот...

Выдавив проклятие, он аккуратно перевернул женщину на спину, чтобы разглядеть рану. Звёздочка увязла в плоти лишь на четверть — то ли дрогнула рука убийцы, то ли бросок вышел слабым.

-Ты выживешь...

-Ну?!

-Дорогая...?

Земля мелко задрожала. Издалека донёсся топот множества сапог.

"Спасены?"

Рензам тут же устыдился чувства облегчения. Из-за ближайшего холма показались фигуры бегущих солдат.

-Эй! — надсаживаясь, заорал Остис, размахивая мечом. Вместе с ним впереди бежали Лодырь и Лебёдка. Чуть позади историк махал рефрактором, который разбрызгивал языки охристого пламени.

Ассасины развернулись и побежали назад, в сторону бреши в стене. Рензам сел, подложив под голову Ювалии окровавленную ногу, и уставился в землю пустым взглядом, не обращая внимания на топот ног и суету вокруг. Горнилодоны принялись стаскивать в кучу то, что осталось от тел погибших солдат. Кто-то с большой кожаной сумкой присел на корточки, и стал осматривать женщину. К Рензаму подошли Остис и Джаркат, ведя под руки хромавшего Сиверта и капитана Фаврия, на котором не осталось почти ничего из доспехов.

-Как вы выжили?

-Мне повезло, что я стоял позади отряда. Наплечники вообще оторвало взрывом... — начал рассказывать Фаврий, но был перебит Остисом.

-Потом расскажешь, — мужчина сел напротив Рензама и внимательно на него посмотрел. — Рензам, твой сын. Он...

Рефрамант вскинул на Остиса взгляд, полный ужаса.

Глава 20. Во тьме.

Шуруппак, тот храм с вершиной острой,

для пересечения Земли и Неба был оснащён.

Храм, что сияет божественным светом ,

чёрный купол пронзает лучом цвета Неба;

от сияния его трепещет мир.

Ужасный зиккурат, что высотой своей подавляет горы,

— великое и гордое творение твоё,

и людям не постичь всех тайн его.

Отрывок из диастрийской поэмы,

записанный Трикселем Нурвином.

1

Ему снился кошмар. В нём нашлось место тоске и ярости, циклично перетекавших друг в друга, а также Создин. Он не видел, во что она была одета, но понимал, что должен добраться до неё, протянуть руку и вернуть назад. И каждый раз, когда он предпринимал попытку сделать это, мучительно, словно вырываясь из оков, до рези впившихся в тело, она лишь отрицательно качала головой. "Скажи хоть что-нибудь!" — крикнул Гирем, рвясь изо всех сил, чтобы перебраться на ту сторону.

-Эй, очнись!

Шлёп!

Боль от удара по щеке была сродни шоку после ныряния в прорубь. Гирем резко оторвал туловище от холодного пола и закрутил головой. Посвежевший разум и чувства взвелись до предела. Образ Создин исчез, а вместо него перед глазами замерло расцарапанное лицо девушки с волевым подбородком и клубком рыжих волос. Его озарял свет, исходивший от разведённого костра.

-Боги, — застонал юноша, касаясь рукой макушки. — Долго я так пролежал?

-После того, как очнулась я — нет. Не люблю бодрствовать в одиночестве. Поскольку пива под рукой не оказалось, пришлось приводить тебя в чувство старым добрым способом. Не скажу, что мне не понравилось. Щёки болят?

-Нет, — соврал Гирем. — Ты меня узнала, верно?

-Да, ты та задница, которая говорила, что простаки — это грязь из-под твоих ногтей, или что-то вроде этого.

-Я не так говорил, — поморщившись, юноша потёр переносицу. — Ладно, я уже не помню, что именно говорил, но сейчас не время для споров. Давай отложим это до другого раза.

-Если он будет. Ты же обещал сдать меня стражникам.

-Для этого нам нужно ещё выбраться отсюда. Чтобы это сделать, мы должны держаться вместе. Не спорить, не обвинять друг друга в грехах, не бросаться с кулаками и пощёчинами.

Его раздражало то, что приходится объяснять настолько очевидные вещи. Несносной девчонке, казалось, было наплевать на то, что они оказались погребёнными под сотнями метров земли — ей только дай потешить свой острый язык.

-Это очевидно, — Лисица пожала плечами. — Гирем, я понимаю, в каком мы положении.

-Надеюсь, — сухо произнёс юноша и огляделся. — Как ты развела костёр?

-Натаскала древесной трухи из развалин неподалёку. Может быть, это и вправду цзин-хайские руины.

-Здесь же было темно, — Гирем похолодел, осознав, что рядом нет рефрактора. Он устремил взгляд на жезл, который покоился в руках девушки, и протянул ладонь. — Ты включала рефрактор?

-Да, я ведь не могу видеть в кромешной темноте. Пришлось посветить твоим фонарём.

-Включённым он всё равно понемногу разрушает кристалл. Больше так не делай.

Юноша щёлкнул предохранителем, но фокусатор остался потухшим. Чувствуя, как вскипает ярость, он вперился горящим взглядом в девушку. Та начала копаться в сумке с отсутствующим видом.

"Боги, за что?! За что вы наказали меня этой простачкой?!" — мысленно вскричал Гирем, едва сдержавшись от того, чтобы не произнести это вслух.

-Ты... ты.... — яростно прошипел он. — Никогда. Больше. Не трогай. Оружие. Рефраманта. А то кого-нибудь угробишь.

-Я бы с удовольствием это сделала, если бы ты не умолял о помощи.

-Боги....

-Хватит каждый раз взывать к богам. Вряд ли они могут видеть сквозь землю. Дай мне жезл.

-Что ты собираешься делать?

-Факел.

Гирем моргнул, недоверчиво глядя на спутницу.

-Точно. Факел. Из моего рефрактора?

-Из твоего рефрактора.

-Сожжёшь его?

-Сожгу.

-Дотла?

-Ну конечно дотла.

Гирем нервно рассмеялся.

-Ты сошла с ума.

-А ты что — ценишь эту палку больше своей жизни?

-Она стоит как целая деревня со всеми жителями...

-А, точно, я забыла про этот твой пунктик. Хотя, учитывая его, ты должен ценить свою жизнь больше жезла. Ладно...

Лисица поднялась на ноги и пошла к костру. Подбросив несколько горстей трухи, она достала из своего мешка небольшую хлебную лепёшку и, отломив небольшой кусок, протянула его юноше. Тот недоверчиво взял хлеб в ладонь и начал потихоньку есть. Девушка скрестила на груди руки.

-Я подожду, пока ты перестанешь истерить, но, боюсь, еды нам хватит ненадолго. Ещё хуже то, что у нас нет воды. Хорошо, если где-то в пещере есть выход подземных источников, но чтобы проверить это, мы должны двигаться. Без света мы ничего не увидим. Убедительные аргументы?

-Убедительные, — кивнул Гирем, чувствуя стыд. На сей раз девушка была абсолютно права.

Дожевав хлеб, юноша протянул Вишнёвые Оковы спутнице, а сам встал на ноги. Правая неожиданно отозвалась острой болью. Боги, он забыл о том, что совсем недавно в ней торчал арбалетный болт. Посмотрев на штанину, пропитанную кровью, Гирем обнаружил, что ногу выше колена туго обхватывала тканевая повязка. Девушка успела перевязать рану, пока он был без сознания.

-Спасибо, — отрывисто кивнул юноша.

-Ты мог потерять слишком много крови, — Лисица шагнула к нему и одним сильным движением оторвала от подола его длинной туники кусок ткани. — Не переживай так сильно насчёт рефрактора. Мы постараемся менять повязки достаточно часто, чтобы огонь не начал есть древесину.

-Тогда нам понадобится много ткани.

Девушка усмехнулась.

-Хорошо, что у тебя такая длинная накидка.

Гирем смолчал. В подземелье было довольно прохладно, и перспектива раздеваться до рубахи, а потом остаться и без неё, нисколько его не прельщала. Однако заставлять мёрзнуть девчонку тоже не хотелось.

-Если здесь есть цзин-хайские руины, значит мы близко к карьеру, где проводятся раскопки, — наконец, сказал он.

-Откуда ты знаешь?

-Просто знаю. Можешь мне поверить.

Лисица хмыкнула. Обвязав полоской ткани фокусатор, она окунула его в костёр. Головешка вспыхнула.

-Если археологи добрались до этой каверны, то у нас есть шансы спастись.

-Если добрались.

Воцарилось молчание. Где-то позади эхом разносился звук падающих капель.

-Не узнаем, пока не посмотрим, — решительно сказал Гирем. Он хотел затушить костёр, но девушка его остановила.

-Пусть погорит ещё. Вдруг нам понадобится тутже вернуться.

-Согласен.

Юноша вывалил в костёр остатки трухи, забрал из рук спутницы факел и поковылял в сторону, противоположную чёрному провалу тоннеля, который зиял в стене. Лисица двинулась за ним по пятам.

2

Долговязый парень пошёл вперёд, сильно припадая на левую ногу.

"Зрение у меня в порядке, спасибо, что спросил", — мысленно проворчала ему в спину Лисица и, подцепив мешок, чудом уцелевший в безумном падении сквозь землю, за несколько мгновений нагнала его. С несколько мстительным чувством она подавила желание подставить Гирему плечо, надеясь, что раскаяние последует позже обычного.

Этот человек был высокомерным и вспыльчивым. Когда он увидел перевязаную рану, ей показалось, что он промолчит — такая борьба с самим собой отразилась на его лице. Часть её хотела, чтобы юноша промолчал — так у неё появилось бы больше поводов не испытывать угрызений совести, если придётся бросить его здесь. А такой вариант нельзя было исключать — она его почти не знает, по крайней мере, лично. Кто знает, что творится в его голове?

-Так откуда у тебя рефрактор? — спросила она, осторожно ступая по песчаному полу. — Ты наёмный рефрамант?

-У меня богатый папочка, — бросил через плечо Гирем.

"Смело", — хмыкнув, подумала девушка.

-Так ты из семьи купцов?

-Да. Он разводит морн.

Лисица едва удержалась от смеха.

-Что-то не слышала, чтобы в Забрасине кто-то этим занимался. В теургиате не так уж и много разводчиков морн. Эти птицы плохо поддаются одомашниванию.

Гирем посмотрел на девушку и, сведя над переносицей густые тёмные брови, протянул свободную руку к её мешку. Лисица покачала головой и прижала ношу к себе.

-Мне не тяжело, спасибо.

На лице юноши опять появилось это раздражённое выражение. Разумеется, ему хотелось польстить своему раздутому эго, которое есть почти у каждого дивайна. В том, что он был дивайном, девушка почти не сомневалась. Гирем врал о своём отце, а значит он явно не сын купца, коими становились некоторые особо успешные рефраманты. Он не простолюдин, потому что у людей, не обладавших способностями к магии, почти не было шансов родить мага. Оставался лишь один вариант — сын дивайна, того, кто управляет землёй, вверенной Дивинатом за определённые заслуги.

-Он разводит морн на востоке Изры, — ровно ответил юноша. Он умел врать — во взгляде, устремлённом под ноги, сквозила спокойная убеждённость в собственных словах. Чтобы другие поверили в твою ложь, нужно поверить в неё самому. И Лисица призналась себе, что поверила бы Гирему, если бы не одно "Но".

Она знала его брата.

"Ну, здравствуй, Гирем Кейр", — с неприятным холодком в груди мысленно произнесла она, косо глядя на юношу. Короткая чёрная борода и большие выразительные глаза делали его похожим на какого-нибудь святого с церковных икон. Однако, если верить словам Джензена, он больше походил на Вессинара. И пока что Гирем не сделал ничего, чтобы опровергнуть эти слова.

Пламя факела давало мало света, выхватывая лишь пол, покрытый толстым слоем светлого песка. Лисица посмотрела по сторонам, отметив взглядом вытянутые углубления с песком цвета сажи. Его узоры походили на разводы ила, намытые потоком воды. Девушка коснулась плеча спутника и указала пальцем на одну из таких ложбин справа от них. Гирем пожал плечами. Очевидно, он ничего не понимал. Более того, он постоянно смотрел на скрытый тьмой потолок, словно там что-то было.

-Это место похоже на дно высохшего озера, — негромко сказала девушка и провела носком сапога по границе светлого и чёрного песка. — Смотри, какие разводы. И зерно у песка очень крупное.

— Ты хочешь сказать, что это поселение утонуло?

-Могло случиться всё что угодно. Город могло затопить, занести толстым слоем песка, глины или завалить камнем. А затем, гораздо позже, каверну образовали подземные воды. Или город просто провалился под землю из-за землетрясения. Или его накрыло слоем пепла. Не знаю.

-Если каверну образовали подземные воды, значит, они здесь есть. Было бы неплохо, если бы они выходили на поверхность... ах! — Гирем наступил на торчащую из песка острую деревяшку, потерял равновесие и неуклюже упал. Лисица подхватила факел, просыпав на пол искры, и помогла ему встать. Не сказав ни слова, юноша забрал факел и пошёл дальше. Его нога и штанина были настолько пропитаны кровью, что она не смогла разглядеть в полутьме, кровоточит ли рана.

-Знаешь, в этом месте не очень уютно идти молча. Может, поговорим? — спросила Лисица.

Гирем нахмурился.

-О чём?

-О чём хочешь. О семье, о любимых занятиях. О том, понравилось ли тебе пиво в "Яром башмаке".

-Пиво было вкусным, — Гирем посмотрел на потолок. — Я даже слизал его с ладоней и бороды. Хотел слизать и со стола, но боялся получить в язык занозу.

Попытку хохмить Лисица восприняла, как хороший знак. Если юноша пребывал в шоке после всего случившегося, то приход в себя будет сейчас как нельзя кстати.

-Тебе нравится шокировать простых девушек, — деланно возмутилась она. Гирем ответил, как ей показалось, не менее деланным смешком. Хорошо.

-Да ладно, не такая уж ты и простая. Нет, мне нравится шокировать несносных девушек.

Лисица внутренне подобралась. Неужели парень начал о чём-то догадываться?

"Не стоило трепаться о песке", — она обругала саму себя и, сделав вид, будто не поняла слов Гирема, решила перевести разговор на другую тему.

-Оставим твои странные пристрастия на потом. Скажи, почему ты всё время смотришь вверх?

-Ты разве не слышишь?

Парень остановился и, затаив дыхание, прислушался. Лисица сделала то же самое. Мало-помалу её слух обострился, и ей показалось, что из темноты над головой доносятся шкрябающие и царапающие звуки.

"Словно кто-то бегает по потолку".

-Не думаю, что нам стоит тревожиться, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал бодро. — Если там что-то и есть, то оно бы напало, пока мы были без сознания. Раз до сих пор ничего не произошло, то и обращать внимания на это не стоит. Идём, Гирем.

Кивнув, парень вновь зашагал, разгоняя огнём вязкую тьму. Прошло немало времени, прежде чем они оказались на краю огромного котлована. Гирем поднял факел повыше, и свет от пламени выхватил покрытые пластами песка руины города.

Подточенные временем, сооружения оставили после себя лишь отдельные фрагменты. Зловеще торчали облущенные пальцы вертикальных балок. Фундамент во многих местах ввалился внутрь. Из тёмных ям выглядывали не успевшие превратиться в тлен куски деревянных стен. Жуткие пустующие улицы устилал ковёр из кусков разбитой черепицы. Это место было похожим на то, где она набрала древесной трухи, если не считать исполинских размеров.

-Знаешь, — со знанием в голосе произнесла Лисица, глядя на ближайшее здание, — этот город подозрительно хорошо сохранился. Смотри — там стоят какие-то ванночки и кувшины. Посмотрим, что в них?

-Погоди. Если где-то в пещере есть выход, то он находится в стене. Здесь мы ничего не найдём. Лучше не рисковать, а обойти город кругом.

-Я понимаю, но есть несколько "но". Нам нужно больше ткани для поддержания огня. Надолго твоей одежды не хватит, — она сильно ткнула пальцем ему в живот. — К тому же перспектива видеть тебя полуголым прельщает меня так же мало, как перспектива бродить вместе в полумраке ещё несколько дней.

-У нас есть твоя одежда.

-Хорошо. У нас будет почти в два раза больше ткани. А если этого окажется недостаточно?

Гирем с сомнением переводил взгляд с неё на город и обратно. Он неплохо соображал, но был несколько трусливее, чем нужно. Прямо, как Вессинар.

"Оставаётся верить в силу моего убеждения", — подумала Лисица и добавила:

-Кроме того, в городе могут быть какие-нибудь инструменты, вроде кирки или лопаты. Согласись, здесь может найтись что-то такое, ради чего стоит потратить пару часов. К тому же, у меня осталось совсем немного еды. Её хватит на пару-тройку дней, и потом мы будем голодать. Если никому не придёт в голову искать нас под землёй, то сам понимаешь, что с нами произойдёт без пищи и воды.... Посвети мне.

Сказав это, Лисица начала спускаться вниз по склону, понимая, что последняя часть речи звучала не очень убедительно и вряд ли имела практический смысл. Еды они, конечно же, не найдут. Но что ещё она могла сказать, чтобы убедить упрямого спутника? Может, поглощённый болью и унынием, он ухватится за эту призрачную соломинку?

К счастью, Гирем проглотил её слова и молча полез следом.

"Хороший мальчик".

3

Несносная девчонка начала спускаться вниз по склону. Гирем, скрипя зубами от боли в ноге, осторожно отправился следом, с предельной ясностью понимая, что Лисица права насчёт ткани и инструментов, и одновременно лгала, говоря о еде, которая попросту не могла сохраниться за тысячи лет забвения. Лгала ради того, чтобы поддерживать в них огонёк надежды, который отгонял мрак безумия. Гирем не считал себя вправе его тушить.

К тому же он боялся тьмы, хоть и не хотел в этом признаваться. Не давало покоя эхо падающих капель воды, напоминавших о страшной жажде, от которой першило в горле. От шорохов на высоком потолке и вовсе хотелось забиться в нору и замереть. Ещё больше он боялся лишь остаться в одиночестве.

Они переступили порог одного из уцелевших строений и увидели, что глиняные ванночки были заполнены густой светло-оранжевой жидкостью. Гирем почувствовал, как в пересохшем рту выделилась слюна. Лисица наклонилась к поверхности сосуда и поднесла к ней другой конец жезла, намереваясь ткнуть им в жидкость. Юноша перехватил её руку.

-Что? — вскинулась девушка. — Нужно сначала проверить, что это.

-Не моим рефрактором, — жёстко сказал Гирем, продолжая держать её за кисть.

-Ладно.

Она оторвала от ткани маленький кусочек и наполовину погрузила в жидкость. Ничего не произошло. Девушка поднесла ткань к носу и принюхалась. Подняла взгляд на Гирема и дала понюхать ему. Юноша едва подавил желание отправить ткань и размазанное по нему лакомство в рот — так аппетитно и вкусно оно пахло. Вместо этого он медленно принял тряпицу из ладони Лисицы и неожиданно бросил на пол. Девушка подняла брови.

-Зачем?

-На случай, если ты решишь её съесть. Тебе хотелось её съесть?

Лисица кивнула. Гирем выдохнул, радуясь, что она хотя бы не стала отрицать очевидного.

-Нужно подумать. Эта штука пахнет, словно лимонные пирожки у нас дома. Мне хотелось иссушить эту ванночку до дна. Откуда здесь могла взяться эта жидкость?

-Не нужно быть рефрамантом, чтобы уметь соображать, Гирем. Ты считаешь, что эта жидкость приманивает жертв? — в выражении лица девушки, на котором причудливо лежали тени и свет, действительно проступило нечто, что сделало её похожей на рассерженную лису. Гирем подавил желание рассмеяться — смех здесь был не к месту.

"Хотя, почему бы и нет?"

Он рассмеялся, и ему показалось, что эти руины стали немного гостеприимнее.

-Верно.

Лисица посмотрела на него, задрав бровь.

-И что мы будем делать? Сядем рядом и будем ждать, пока сюда не прибежит подопытная крыса?

-Почему бы и нет? Немного передохнём и поговорим. Ты ведь сама сказала, что молчать здесь неуютно. Заодно сменишь мне повязку, а то эта совсем ослабла.

-Я тебе в прислугу не нанималась.

-А разве ты не хочешь казаться обычной простушкой из второсортной таверны? Изволь продолжать играть свою роль.

-Не понимаю, о чём ты говоришь.

-Ну конечно. Последний идиот поверит в то, что кто-то отправит штурмовать Барьер служанку из таверны. Не говоря уже о том, что...

-Тише, — девушка неожиданно ударила его локтём в живот.

-Что? — недовольно откликнулся Гирем и осёкся. Ему показалось, что он что-то услышал. Они затаили дыхание и разом вздрогнули, услышав рядом с собой шорох.

-Здесь кто-то есть, — пробормотал Гирем на ухо спутнице.

-Ага — местные жители стучат костями, — та опустила его руку, сжимавшую факел, вниз, высветив пол.

В тени одной из ванночек бегала крыса. Она двигалась рывками, то и дело замирая на месте, потряхивая усами и таращась на пришельцев чёрными бусинками глаз. Гирем красноречиво посмотрел на девушку.

-Погадаешь мне потом на ладони?

-Заткнись. Если сюда пробралась крыса, значит, где-то есть выход на поверхность.

— Тогда нам ничего не остаётся, кроме как проследить за ней, — Гирем медленно сел на песчаный пол, прислонившись к торчавшей деревянной балке. Помедлив, Лисица села рядом и принялась менять почти истлевший моток ткани.

-На сколько факелов хватит одежды?

-Факелов на пятнадцать. Правда потом нам придётся идти глядя в противоположные стороны. Следи за крысой, Гирем.

-Хорошо.

Юноша с облегчением расслабил больную ногу, и сфокусировал взгляд на грызуне. Веки пульсировали, голова всё ещё отдавалась тупой болью, а по ноге начала сочиться желчь. Вдобавок к этому ужасно хотелось есть. Про несчастный кусок хлеба, съеденный "на завтрак", желудок уже забыл. Но Гирем упрямо не хотел жаловаться и намекать на добавку, частично из-за нежелания выглядеть слабее спутницы, а частично из-за остатков благоразумия, говорившего, что им, возможно, придётся провести в проклятой пещере ещё немало часов, а то и дней, и потому еду нужно беречь.

Он прикрыл глаза и позволил дрёме сковать измученный разум.

4

Лисица с силой наматывала очередной кусок ткани на полуистлевшие останки предыдущего лоскута, представляя на месте кристалла-фокусатора шею Гирема. Потом посмотрела на спутника. Он... спал! Девушка испуганно зашарила взглядом по остаткам древнего помещения и испытала облегчение, увидев, что крыса всё ещё была здесь. Более того, она взобралась на край ванночки и коснулась носом оранжевой поверхности. Девушка невольно облизнула сухие губы.

"Может, ничего страшного не произойдёт?"

Лисица перевела взгляд на парня. Его нога, покрытая чёрной коркой запёкшейся крови, казалась жутким обгорелым куском мяса в оранжевом свете факела. Повязка действительно спала, почти развязавшись. Наверное, она бы уже наложила новую, если бы не тон, которым Гирем приказал ей это сделать.

"Надеюсь, когда мы отсюда выберемся, я тебя больше никогда не увижу".

Девушка снова посмотрела на ванночку с сочной оранжевой субстанцией. Гирем сказал, что запах напомнил ему о лимонных пирожках. У неё он пробудил воспоминания об апельсиновом джеме, который иногда привозил с юга отец. Подумав об отце, он почувствовала, как внутри снова скапливается острая горечь, и постаралась скорее перевести мысли в другое русло. Тихо повернувшись и встав на колени, она вонзила жезл в песок, зафиксировав его в вертикальном положении. Затем, оторвав от своей новенькой, только вчера подаренной Сутраком туники лоскут ткани, начала заново перевязывать ногу юноши. Она не хотела остаться в одиночестве.

Прошло некоторое время, прежде чем Лисица закончила работу. Утерев со лба липкий пот, девушка привалилась к прохладной стене, после чего, поддавшись неожиданному приступу вредности, протянула руку в направлении головы спавшего юноши и щёлкнула его по уху. Тот дёрнул щекой, но не проснулся. Тогда она ткнула пальцем в его нос. Лицо Гирема свело в гримасе боли. Открыв глаза, он оторвался спиной от полуистлевшей балки и вцепился взглядом в ванночку, на которой спокойно сидел грызун.

-Крыса.

Выдохнув, он вытер лицо.

-Прости.

"Ну надо же, ему стыдно", — усмехнулась Лисица, наблюдая за движениями юноши.

-Ничего, ты ненадолго заснул.

Гирем осмотрел себя, потом увидел новую повязку на ноге. На этот раз вместо отчаянной борьбы на лице юноши появилось выражение какой-то спокойной обречённости. Он нехотя посмотрел в глаза девушке.

-Если я увижу, что тебе нужна помощь, то я помогу.

Лисица медленно кивнула, ощущая, что напряжение, царившее между ними с момента совместного заключения под землёй, немного спало. Словно они оба пробили щель в призме предубеждения. Крохотную, но достаточную для того, чтобы не перегрызть друг другу глотки здесь и сейчас.

-Как тебя угораздило попасть в эту компашку? — расслабленно спросил Гирем. — Твои товарищи звучали как головорезы, а ты не очень похожа на самоубийцу.

Она фыркнула.

-В самом деле?

Юноша почесал щёку.

-Ладно, ты похожа на самоубийцу. И всё же?

-Ну, на самом деле мне было наплевать на сциллитумную рощу. Если бы нам удалось — а нам наверняка удалось — провести эту операцию, то я бы узнала для себя кое-что важное.

-Можно ли в принципе ограбить место, охраняемое Теургом и сотнями отборных солдат?

-Не этот тип важного. Тебе не понять.

Гирем хмыкнул.

-Всё, что я понимаю, так это то, что ты безумная девчонка.

-Я сама порой удивляюсь, на что способна, — певуче произнесла Лисица и нахмурившись, добавила. — Кстати, хватит называть меня девчонкой. Может, я даже старше тебя.

-Ты глупая, вот я так тебя и называю.

-А ты у нас светоч интеллекта. Забыл, как недавно хотел слизать со стола пиво? Да и врать у тебя как следует не получается.

Юноша порозовел.

-С чего ты это взяла?

-Ну, очевидно же, что ты не из семьи купца. Разводчиков морн всего-то три во всём Теургиате. Один живёт в Элеуре, второй на юге, в Цирте, третий — на востоке, в Сибельниле. Вот только в семье Хлоев, если я не ошибаюсь, есть лишь один отпрыск, и это взрослая женщина по имени Алексия, а никак не мальчик по имени Гирем.

Лисица умолкла, восстанавливая дыхание.

"Мне кажется, или я опять сказала лишнего?"

-А что насчёт тебя? — выпалил юноша. Девушка скривилась.

"Точно — сказала".

-Можно я подведу под одну черту всё, что о тебе знаю? — напирал парень. — Ты работаешь служанкой в таверне, но тебе хватило смелости облить пивом посетителя, который разговаривал с клириком. Ты поиздевалась надо мной и наврала про побои. Потом ты участвовала в налёте на сциллитумную рощу вместе с группой головорезов и группой воров высочайшего класса. Ты великолепно перевязала мне рану и высказала мнение о геологических процессах, произошедших в этой пещере. Не слишком ли много умений и наглости для обычной служанки?

"Боги, да ты, наверное, всю жизнь только этим и занимался, что подводил всё под одну черту", — кисло подумала Лисица и подняла открытые ладони.

-Прости, что не отвечаю — услышала слишком много чуши за короткое время.

Гирем неожиданно радостно ухмыльнулся и резко повернул голову на шорох, раздавшийся перед ними. Крыса спрыгнула с края ванночки на песчаный пол и замерла, уставившись на людей.

-Ну, хорошо, — девушка хлопнула себя по бёдрам и встала.— Похоже, эта субстанция вполне съедобна. Попробуем, какая она на вкус?

-Давай. Только можешь принести мне немного на куске ткани? Не хочу лишний раз напрягать ногу.

Лисица скривилась.

-Вот уж чего-чего, а жалости к себе у тебя предостаточно. И не только её, а ещё и высокомерия. Это уже четвёртый раз, когда я что-то для тебя делаю. Чувствовать себя всамделишной служанкой грязного и вонючего колдуна так вдохновляет...

Что-то тёмное, с множеством трепыхающихся конечностей бесшумно упало рядом с Лисицей, схватило крысу и взмыло обратно вверх, скрывшись в темноте. Сверху донеслось эхо щёлкающих звуков, тихий писк и затем мокрый шлепок, словно кто-то разорвал кусок мяса пополам.

Юноша и девушка застыли на месте, глядя друг на друга немигающими взглядами.

-Бежим?

-Куда?

-Куда подальше.

-Бежим.

Глава 21. Реликт.

...Во тьме горят глаза.....

...Мрак не может скрыть

иссиня-чёрных очертаний его тела....

...Конечности... сотни их....

...Глаза горят огнём расплавленного ядра....

...Не слушайте его голос....

Фрагменты надписей, выбитых на цзин-хайских табличках, 999 год от создания Триединой Церкви.

1

Начало светать, и сырой воздух разрезали первые бодрые трели жаворонков. Вдоль опушки тёмно-зелёной рощи, подёрнутой лёгким туманом, шли двое мужчин. Остис, несмотря на свою выносливость и сильные ноги, едва поспевал за высоким юношей, одетым в красную тунику с золотым львом, вышитым на груди. Бавалор Дастейн пылал праведным гневом, но было в выражении его лица и что-то, напомнившее артарианцу вину.

-Погодите, дивайн, не нужно так торопиться, — говорил Остис, сбивая дыхание. — Что вам так нужно от Рензама?

-Моя мать спасла ему жизнь, а он даже не навестил её. Даже не спросил о её здоровье!

-Но я слышал, что Ювалией занимаются лучшие лекари Забрасина.

-Слава богам, она поправится, но, тем не менее — порядочные люди, тем более высокого статуса, так не поступают.

-Не думаю, что Рензам Кейр отправится покупать ей цветы, — осторожно сказал Остис.

-Я знаю, что он не пошевелит и пальцем. Нет, я иду к нему не за тем, чтобы принудить что-то делать. Я просто поговорю с ним по душам.

-Поговорите по душам... с Рензамом?

Они добрались до скопления палаток, где лежали выжившие после ночного налёта. Бавалор обвёл взглядом тех, кого вынесли наружу, потом тряхнул головой.

-Так много раненых.

-Мало раненых, дивайн. Грабители разили насмерть. Фаврий отправил за ними отряд — назад вернулись трое.

-Кому же так отчаянно понадобился сциллитум, тем более необработанный? Мастеров обработки в теургиате не так уж и много.

-Об этом нужно спросить Джарката — он у нас мастер отвечать на заковыристые вопросы. Смотрите — вот и наша соня.

Они остановились рядом с Сивертом. Лысый мужчина лежал, свернувшись клубком на расстеленном плаще, и тихо посапывал.

-Надеюсь, он видит плохой сон, — сказал Остис и пихнул товарища носком сапога. Сиверт вздрогнул и разлепил глаза, похожие на узкие щёлочки.

-Чтоб тебя прожарили демоны, — буркнул он, утирая ладонями лицо. — Ты должен был сменить меня ещё до зари.

-Я уснул, — пожал плечами артарианец и кивнул на мрачного Бавалора. — И спал бы дальше, если бы не дивайн.

-И что ему нужно? — спросил Сиверт, даже не посмотрев на молодого мужчину. Тот нахмурился ещё больше.

-Мне нужен Рензам. Он с вами?

Сиверт отрицательно покачал головой.

-Тогда где? Он мне нужен.

Лысый мужчина многозначительно кивнул на траву. Бавалор поднял бровь.

-Не понимаю. Он превратился в сверчка и теперь прыгает с травинки на травинку?

Остис посмотрел на товарища.

-Когда ты уснул, он ещё был на поверхности?

Сиверт поднял с земли плащ, встряхнул, очищая от травы и кусков почвы.

-Ладно, дивайн, не держите на меня зла. Пойдём, посмотрим, где Коптильщик.

Они медленно двинулись от опушки в сторону стены, в которой имелся узкий проём, образованный магическим ударом. Остис покосился в сторону Сиверта. Ночная схватка прошла для старого друга не лучшим образом. Левая рука была кое-как обмотана пропитанными кровью кусками тряпки; мужчина придерживал её здоровой. Правая половина лица вздулась и посинела. Сиверт прихрамывал — сквозь разрывы в штанине проглядывала запёкшаяся кровь.

-Тебя что — до сих пор не осмотрел лекарь?

-Они все заняты тяжелораненными. Я ещё легко отделался. Если бы не Фаврий, то мы бы не продержались до вашего прибытия.

-А он-то как?

-Потерял ухо, но мясник сказал, что с такой раной справится. Фаврий жалуется только на то, что теперь придётся покупать новые доспехи — старые превратились в решето. Но ладно об этом. Дивайн, зачем вам понадобился Коптильщик?

-Это прозвище Рензама, — пояснил Остис.

Бавалор в общих чертах объяснил причину. Сиверт понимающе покачал головой.

-Я вас понимаю, но сейчас у Рензама есть оправдание. Вы знаете, что погиб его сын?

Бавалор ошеломлённо поднял глаза.

-Как?! Я ничего не слышал!

-Естественно — сейчас все говорят только о вашей матери и нападении.

Лицо Бавалора стало похожим в белую маску.

-Тогда я приду в другой раз. Сейчас неподходящее время.

-Поздно. Мы уже пришли.

Сиверт показал пальцем на круглую дыру в земле диаметром в десять шагов, с ровными краями и отвесными стенами, вокруг которой сгрудились солдаты. Оттуда доносился мерный гул, сменявшийся скрежетом, пробиравшим до мурашек .

-Что он делает? — спросил Бавалор у двух мужчин. Те переглянулись и разом усмехнулись. Усмешка вышла горькой.

-Разрушает.

2

Жуууух. Жужууух. Терновник распространял вокруг себя волны бордового цвета, которые впитывались в почву и превращали её в едва видимую пыль. Смолисто-чёрная рукоять блестела от пота, то и дело норовя выскользнуть из мокрой руки.

Рензам пытался хранить молчание даже в мыслях, но не мог. Пытался не гадать, что случилось с Гиремом, не представлять, как его пронзают кинжалы убийцы, и не выбирать наиболее мучительные способы мести. Тщетно — только это у него и получалось делать, несмотря на простые, но ёмкие понятия, вбитые отцом.

"Страх есть червь, точащий разум и высасывающий решительность.

Гнев есть могучий спрут, опутывающий рассудок.

Поддашься им — и они тебя удушат".

Всю ночь, с момента, как Остис принёс известие, мир пытался удушить его холодной хваткой. Судьба уже отобрала у него Саммаса, любимого первенца, а теперь хочет отнять Гирема.

"Ах, вездесущая гнида, как бы я хотел, чтобы ты имела физическую оболочку. С каким наслаждением я бы разобрал тебя на мелкие кусочки и прожарил каждую в безумном огне магии", — мысленно прорычал Рензам и тряхнул головой, отгоняя чёрные мысли, чтобы сосредоточиться на земляной воронке.

Это место хранило след рефрамантии, без всяких сомнений. Интуиция работала безошибочно, кожа и волосы на теле чувствовали лёгкий зуд, как после слабого ветерка. Здесь применяли магию.

"Гирем соорудил для себя подходящую гробницу", — подумал Рензам и удивился тому, что назвал сына по имени. Он не помнил, когда делал это в последний раз. Может быть, никогда, представляя на месте него вечного ребёнка, к которому и относиться нужно, как к ребёнку?

"Он вырос", — дошло до него. Мужчина на мгновение прикрыл глаза, а потом принялся рыть быстрее прежнего. Разум холодно говорил, что всё кончено. Отец предпочёл бы согласиться с ним, глядя на ситуацию с высоты своего опыта и закалки. И дядя Галадир тоже, на которого так походил Алан, всегда идеально разумный и осторожный.

"Возвращай людей в крепость. Ты погубил большую их часть. Ты лишил меня шанса увидеть Джензена", — говорил Эктар в тот роковой день, двадцать лет назад, когда он повёл солдат в злосчастную контратаку при Треаттисе. Отец говорил, но лучше бы он кричал — взгляд его заставлял Рензама ненавидеть самого себя. И после, когда он удерживал город, дожидаясь, пока Карранс не уведёт всех горожан, он прокручивал в голове эти слова. Даже сейчас они всё ещё жгли его изнутри, наполняя горечью и стыдом.

Мужчина снял с себя мокрую рубаху и швырнул к стене, где уже лежал плащ. Повязки, наложенные лекарем, давно почернели, пропитавшись кровью, и лишь терзали кожу, но эту боль можно было стерпеть. Терновник разрядился, и он достал ещё один кристалл, предпоследний. Рефрактор зажужжал, подобно рою пчёл, волна магии цвета вишнёвого плода ударила в тёмную почву, и Рензам ухнул на метр вниз.

Но он никогда бы не выстоял там, в Треаттисе, если бы трезвый ум был его сильнейшей стороной. И где все остальные хотели опустить руки, отгораживаясь разумными доводами, он не сдался, готовый вырвать из груди сердце и бросить в очередную брешь, если оно могло остановить реки врагов. Он направил свою страсть в правильное русло.

"Если твой сын погиб, так тому и быть. Так предначертано", — паскудно шептала судьба.

"Ничто не предначертано", — отвечал Рензам и, размахнувшись жезлом, как флагштоком, воткнул Терновник в землю. Сейчас ему нужно откопать сына... или его бездыханное тело.

-Дивайн Рензам! — донёсся сверху голос Бавалора. — Что, если вы зацепите тело вашего сына?! Магия может его расщепить!

Он не ответил. Глупые сыновья глупых девчонок из богатых семей вечно считают себя умнее других. Они даже не знают, что Крездал, слово эррозии, действует только на горные породы и почву.

"И такие сопляки хотят стать моим Пророком", — раздражённо подумал Рензам.

Почва неожиданно ушла из-под ног и он, коротко вскрикнув, исчез в открывшемся тоннеле.

3

Гирем потерял счёт времени с того момента, как они побежали. Здоровая нога налилась тяжестью и болью, левую он почти перестал чувствовать, так, что хотелось просто оторвать её, словно хвост у ящерицы. Лисица держалась рядом, поддерживая его руку с зажатым в ней факелом. Пламя испуганно металось, будто переняв их слепой ужас. Мимо проносились мёртвые остовы зданий, белые силуэты скульптур, принявших причудливые формы то ли благодаря рукам местных жителей, то ли по капризу водной стихии.

Бег незаметно сменился быстрым шагом, а потом они и вовсе побрели, словно затерявшиеся в пустыне. Гирем в очередной раз запнулся, чуть ли не прыгая на одной ноге. Спутница ухватила его за лохмотья, в которые превратилась туника, и рывком подтащила ещё на несколько шагов.

-Башня, — прохрипел юноша, хватаясь рукой за плечо Лисицы. — Там.

Факел выхватил каменные стены высокого сооружения с множеством изогнутых кверху карнизов, нависавших друг над другом. Оно выглядело почти нетронутым, лишь в стенах нескольких ярусов зияли тёмные провалы. Верхушка терялась в темноте под сводами каверны. Лисица остановилась и посмотрела через плечо.

-За нами вроде бы никто не гонится. Ничего не слышишь?

Гирем попытался задержать дыхание и прислушаться. Это было тяжело, сердце колотилось после долгого бега, в ушах стучало.

-Нет, — и сел на песок, глядя на стремительно гаснущий факел. Девушка решительно оторвала кусок от своей штанины и быстрыми движения намотала его на жезл. Только после этого она присела на корточки, наклонив к Гирему усталое лицо, и заговорила шёпотом.

-Наверное, тот оранжевый сок приводил жертву в "готовое" состояние. Не зря у него такой аппетитный запах — он привлекает любое съедобное существо. Только почему эти твари не выбрались наружу, если где-то в стене есть выход на поверхность?

-Может, им нравится темнота?

-Надеюсь, что так. Если нет, то выход слишком мал, что бы в него пролезло что-то больше, чем крыса.

-Ну, мы можем расширить его нашим оружием. Надеюсь, ты не потеряла его, пока мы драпали?

-Не бойся, не потеряла. Вот только путеводной крысы больше нет.

-И топливо для факелов на исходе. Пугающая перспектива созерцать моё мужское достоинство всё ближе и ближе.

Лисица слабо улыбнулась и подняла голову, быстро оглядевшись.

-Давай посмотрим, что здесь. Ты ещё можешь идти?

-Могу или нет — здесь я не останусь, — Гирем тяжело поднялся на ноги и поморщился, когда спутница критически его осматривала. — Хватит так смотреть. Я всё-таки не девчонка — не сломаюсь.

Лисица кивнула и пошла вперёд.

4

Лисицу сразу привлекла высокая тощая башня, которая казалась исполинской елью с множеством широких, выгнутых кверху ветвей. Несущая конструкция была сработана из хорошо отшлифованного гранита, а карнизы — из дерева. Не обращая внимания на ворчание парня, девушка забрала у него факел и поднялась по ступенькам к черневшему входу. Гладкий пол покрывал неглубокий слой серебристого песка, который тихо шуршал под ногами.

-Почему тебя постоянно тянет в опасные места? — раздался позади недовольный голос Гирема. — Я ненавижу безрассудные поступки. Ты хочешь умереть?

"Опять этот недовольный тон", — Лисица подавила раздражение и проигнорировала вопрос.

-Это здание слишком хорошо сохранилось. Может, его что-то защищает?

-И что именно?

-Давай посмотрим.

Гирем тяжело вздохнул. Лисица резко обернулась.

-Послушай, я понимаю, что проще ничего не делать и просто сидеть на заднице, ожидая смерти от голода и жажды, но раз уж ты так хочешь умереть, то ты ничего не потеряешь, если поможешь обыскать эту башню.

Гирем ничего не ответил. В темноте сложно было увидеть его лицо, но Лисице отчего-то показалось, что там должен был проявиться стыд. Ей хорошо удавалось стыдить юношу, и это казалось правильным поступком. В конце концов, именно это ей следовало делать с Вессинаром, пока тот был жив.

"Если бы я проявила больше участия, то, может быть, не случилось бы того, что случилось".

-Я не предлагаю сидеть на заднице, — наконец тихо сказал Гирем. — Я предлагаю найти реальный выход, а не копаться в древних развалинах в поисках призрачной надежды.

Лисица засопела. В словах спутника был смысл, а она предлагала им бродить здесь с едва различимым шансом найти что-нибудь полезное. Да и так ли ей хотелось искать что-то полезное? Скорее, что-то интересное и загадочное, что бы взбудоражило ум. В конце концов, это развалины цзин-хайского города. Джензен отдал бы всё, что угодно, ради того, чтобы увидеть их. Его брат, похоже, был совсем другим.

-Давай так, — сказал юноша. — Мы посмотрим, что внутри, а потом пойдём искать стены пещеры. Договорились?

"А он дипломатичен".

Кивнув, Лисица подняла над головой факел и шагнула внутрь. Задрав голову, она осмотрела потолок, потом стены и пол и облегчённо выдохнула. Многоногих тварей здесь не было. Исследовав пространство в нескольких комнатах по соседству с первой, и не найдя ничего подозрительного, девушка вернулась к юноше, который прислонился к стене.

-Главное, здесь нет этих Ориду проклятых ванночек. Зато я нашла лестницу, которая уходит винтом на самый верх. Как твоя нога? Можешь идти?

-Дурацкий вопрос. Я не чувствую ногу.

-Она всего лишь поцарапана, а не оторвана. Скорее всего, это болевой шок, — она поверхностно осмотрела ногу Гирема. — Ладно, давай немного помогу. Только не привыкай.

Юноша неловко поднялся на ноге и привалился к её плечу. Она ожидала, что он начнёт краснеть и отнекиваться, но, видимо, желание облегчить страдания перевесило смущение или высокомерие. Лисица запыхтела, пристраивая его подмышку на своём плече и факел в руке, пока, наконец, не сделала первый шаг.

-Знаешь, для такого щуплого парня, ты всё же слишком тяжёлый.

Гирем открыл рот.

-И это была не шпилька, чтобы ты на неё бурно реагировал. Просто стараюсь поддерживать разговор. Готов? Двинули.

Лестница сворачивалась широкими кольцами бесконечной змеи, спиралью уходя в давящую тьму. Ступеньки были широкими и низкими, облегчая подъём. Огонь факела играл на стенах, порой высвечивая проходы в узкие коридоры, терявшиеся во мраке. Глаза давно привыкли к полумраку, слух ловил мельчайшие шорохи, но здесь их и не было. Башня казалась мёртвой.

Она вдруг почувствовала, что Гирем весь дрожит. Его рука ещё крепче сдавила ей плечо.

-Что такое, Гирем?

-Я чувствую зуд. По коже бегают мурашки, или как ещё описать это чувство? Ты знаешь его.

Лисица отрицательно покачала головой. Парень криво усмехнулся, словно не поверил ей.

— Что-то здесь служит источником магии. Не понимаю только, как. Трое богов наделили нас даром рефрамантии. Как этому могли научиться цзин-хайцы? Кто благословил их?

-Может, те же боги, просто под другими именами, — пожала плечом Лисица. — Смотри лучше под ноги.

Они подошли к очередному провалу в стене, за которым находился тёмный коридор.

-Я отойду ненадолго, — помедлив, спросил Гирем. — Не спрашивай, зачем.

-Только смотри не вступи во что-нибудь, когда будешь возвращаться. И далеко не отходи.

Парень хмыкнул и ушёл во тьму. Через некоторое время девушка услышала треск разрываемой ткани. А потом у неё над головой что-то зашуршало, перебирая тысячами ног.

-Боги, они здесь! — донёсся полный ужаса крик Гирема. Парень вылетел из коридора, едва не сбив её с ног, вырвал из рук факел и побежал вверх по лестнице. — Дура, я же предупреждал!

"Вверх?! Почему вверх?!" — панически подумала Лисица, даже не обратив внимание на оскорбление, и что есть сил рванула следом за спутником. Факел мелькал впереди обезумевшим оранжевым пятном, а потом внезапно метнулся в сторону и исчез.

-Гирем! — крикнула Лисица, хватая ртом воздух. Тьма навалилась со всех сторону.

"Он бросил меня!" — паническая мысль заполнила разум, вытеснив все остальные. Девушка остановилась, чувствуя, как гулко бьётся в ушах кровь.

-Лисица! — донеслось откуда-то сбоку. Она пошла на звук, каждое мгновение ожидая удара о стену, но вместо этого ощутила перед собой пустоту. Далеко впереди мелькнул огонь факела. Она попала в один из боковых коридоров.

-Гирем! — крикнув, девушка побежала на свет.

-Где ты там?! — спросил юноша, когда она подбежала к нему. — Там за поворотом какая-то комната.

-Безопасная?

-Не знаю, — Гирем сорвал с себя остатки туники, под которой была рубаха, и намотал их на факел. — Бежим!

Лисица опустила взгляд на его ногу. Та снова начала кровоточить, но парень, кажется, этого не замечал. Из-за спины донёсся шорох, пока отдалённый, но с каждой секундой всё более явный. Они снова побежали. Трудно было держаться на равных с длинноногим Гиремом, но девушка старалась изо всех сил, чтобы не отстать. В какой-то момент ей показалось, что спасение близко. Впереди, в нескольких сотнях шагов показался провал входа. Лисица обернулась — и ей показалось, что в полумраке начал шевелиться потолок. Это был живой ковёр из многоногих существ, стремительно и живо перебиравших сотнями конечностей, словно марионетки, за ниточки которых дёргал кукловод.

Лисица посмотрела перед собой. Краем глаза он заметила чёрный провал в стене, обозначавший или пропасть, или ещё один коридор. Гирем оторвался от неё на несколько десятков шагов и уже взбегал по ступенькам, которые предваряли вход в комнату.

"Ещё немного", — подумала девушка и упала, запнувшись о первую ступеньку. Плечо вспыхнуло болью, врезавшись в острый угол. Она подняла взгляд на Гирема. Тот стоял у входа, одной рукой держа неведомо как уцелевшую дверь, и, подняв факел, смотрел на неё сверху вниз. Огонь заложил на его лице тени. Лисица никогда не доверяла ему полностью. И как оказалось, не зря. Он не собирался ей помогать. Он ненавидел простаков, а она была простачкой. И поэтому он даст ей погибнуть.

"Ты был прав, Джензен. Он ничем не лучше Вессинара".

Лисица медленно поднялась с пола и почувствовала за спиной сотни голодных взглядов. Зажмурившись, она почувствовала, как защипало в уголках глаз. Не столько из-за того, что её сейчас сожрут, сколько из-за того, что она всё-таки доверилась Гирему, а тот её предал.

"Никогда я не умела угадывать правильно. Ни с теми детьми в Забрасине, ни с этим ублюдком. Боги, за что вы сделали меня наивной оптимисткой?".

Девушка сжалась, ожидая, когда в неё вцепятся тысячи острых конечностей и поднимут к потолку, чтобы там разорвать на кусочки. И потому, когда в её локоть что-то вцепилось и рвануло в сторону, она не сумела сдержать визга. Открыв глаза, Лисица увидела рядом лицо Гирема, горящее неожиданной решимостью. Парень махнул факелом из стороны в сторону и твари отпрянули назад, оглушая её мерзким шипением. Этот хор разнёсся по коридору ужасающим эхом.

-Сюда, — сказал Гирем, утягивая девушку в тёмный провал, мимо которого она только что пробежала. Затолкав её внутрь, он сорвал с себя рубаху, швырнул её на пол у самого входа, и бросил сверху свой рефрактор. Ткань вспыхнула, пламя поднялось на полтора метра вверх. Лисица прикрыла глаза ладонью.

-Ты поджёг свой жезл?

-Ты не видела? Вишнёвые Оковы уже прогорели до внутренней полости. Пусть горят до конца.

Огонь начал опускаться — рубахи хватило ненадолго. Лисица попятилась назад, Гирем тоже. Но вместо пустоты, она нащупала лишь гладкую холодную стену. Тупик. Она задрожала всем телом и почувствовала, что парень дрожит не меньше её. Как ни странно, это наоборот придало ей сил.

-Что будем делать? — спросил тот.

-Я думала, у тебя есть план.

-Никакого плана не было. Я ещё никогда в жизни не поступал настолько глупо.

-То есть, спас мне жизнь? По-моему, это самая лучшая глупость на свете.

Гирем улыбнулся и вжался в стену. Лисица сделала тоже самое. Вместе они сползли по ней на пол и прижались плечом к плечу, наблюдая за тем, как тухнут остатки ткани и древесины, преграждавшие путь многоногим тварям. Девушка чувствовала плечо товарища, и вместе с тем неожиданно для себя осознала, что перестала сомневаться. Она запустила руку в свой мешок, с которым так и не рассталась за время путешествия под землёй.

-Если в жизни существует справедливость, то мы выживем, — прошептал Гирем.

-Справедливость давно умерла, — сказала Лисица. — Но я попробую это исправить.

В темноте раздался тихий щелчок, и в руках девушки голубым пламенем возжёгся рефрактор, высветив стены, потолок и пол на десяток метров вокруг. А затем она вложила свой жезл в ладонь Гирема. Аквамариновый свет сменился изумрудным, насыщенным и ослепительно ярким.

-Действуй, колдун.

5

Гирем изумлённо уставился на древко рефрактора, которое сжимал двумя руками, а потом перевёл взгляд на Лисицу.

-Почему?

-Потому что я боялась,— честность, сквозившая в голосе девушки, сделала ему больно.

Неожиданно легко он сумел взглянуть на себя её глазами. Высокомерный, вспыльчивый, осторожный настолько, что это может показаться трусостью. Страх и чувство постоянной опасности заставило её так думать. Но была ли она так не права?

"Отчасти", — признался себе Гирем. Это тоже вышло неожиданно легко.

Он не внушал доверия. Лисица справедливо боялась, что он предаст её. Да и кто бы в здравом уме стал отдавать рефрактор незнакомцу? Может быть, это оружие вообще не принадлежало ей. У того лысого головореза тоже был рефрактор — может быть, это он и есть, неведомым образом уцелевший в падении сквозь землю.

Но об этом он будет думать позже, если они выберутся.

"Когда мы выберемся", — подбодрил себя Гирем и, заметив движение на потолке, слегка повёл перед собой рефрактором, словно делая кистью мазок на холсте.

"Дронг".

Из стены с утробным воем выехал каменный пласт и с грохотом врезался в противоположную стену, преградив путь тварям. Они снова оказались в искуственной темнице.

-Из тебя получился бы хороший тюремщик, — сказала Лисица, словно прочитав его мысли. — И что дальше?

Гирем осторожно коснулся стены полыхавшим фокусатором. Было непривычно сжимать в руках чужое оружие, чувствовать ладонью незнакомые царапины и сколы, слышать чуточку другой тембр гула, который издавала замысловатая начинка рефрактора. И, разумеется, он не хотел причинять ему вред.

"Деран". Ответный импульс пришёл быстро.

-Справа есть другое помещение. Проверим?

-Не сидеть же здесь.

"Дакхан Денар".

Стена начала с рокотом сминаться внутрь, образуя невысокий узкий тоннель, достаточный, чтобы по нему прошёл человек. Гирем поднялся на ноги и едва не заорал от боли. Страх придал ему такие силы, что он даже не замечал рану, пока бежал наверх по лестнице и перепрыгивал через ступеньки. Сейчас, когда опасность отступила, это "прыжок выше головы" дал о себе знать в полной мере.

Лисица то и дела подталкивала его в спину, а он старался отвлечься от этих тычков, подсчитывая в уме шаги, оставшиеся до помещения. С рефрамантией не стоило перебарщивать, иначе этот сциллитум израсходуется так же быстро, как и его собственный.

-Откуда у тебя рефрактор? — спросил он, наконец, не оборачиваясь.

Девушка ответила не сразу.

-Это мой рефрактор.

-Значит, у вас было два рефрактора?

-Нет, только этот.

-Тогда почему им пользовался тот темнокожий парень?

-Потому что я не рефрамант.

-Да ладно врать. Теперь всё стало ясно — и твоя образованность, и причина, почему тебя взяли в отряд головорезов. Ты рефрамант.

Вместе с тем, Гирем почувствовал лёгкое разочарование. Несложно вести себя так, как вела себя Лисица, будучи магом. Когда он считал её обычной девушкой, её несносность казалось более... притягательной. Он поморщился, осознавая свою дремучую чёрствость.

"Боги, я только что спас ей жизнь. Какая разница, маг она или нет?"

-Любой человек может держать в руках включённый рефрактор, если не произносить никаких Слов, а я хорошо умею изображать из себя рефраманта. Ты не первый, кто купился на мой блеф.

-Тогда зачем ты им понадобилась?

-Они тоже думали, что я рефрамант. Все, кроме Околота.

-Я понял. Этот ублюдок отобрал у тебя жезл.

-Нет, "этот ублюдок" хотел меня защитить. Когда дело доходит до драки, рефрамант всегда становится главной мишенью. Обычно я и отыгрывала эту роль. В этот раз Околот запротестовал.

-Так у вас роман.

-Я тебя сейчас ударю.

Гирем рассмеялся, ощущая впереди тонкий каменный слой. Последний участок стены вывалился наружу, раскатившись по гладкому полу помещения множеством осколков. В лицо дохнула пыль. Закашлявшись, Гирем осторожно ступил на пол и помог спуститься Лисице. Обернувшись и подняв над головой жезл, он зашарил взглядом по потолку.

-Вроде бы никого. Только... — он махнул оружием в сторону дверного проёма без створок. Каменная стена выползла из пола, перекрыв вход.

Переведя дух, они занялись осмотром помещения, которое оказалось огромным залом. Как вяснилось позже, он имевшим форму подковы, как выяснилось позже. Воздух здесь казался замершим, а тьма уступала робкому полумраку. Стояла тишина, в которой одинокими голосами отдавался шорох их шагов. Лисица подошла к одной из стен и медленно провела рукой по тёмно-серой поверхности.

— Тут какие-то рельефные письмена, и даже узоры. Буквы не похожи ни изритские, ни на артарианские, ни на бъялвийские, ни на асалонские.

Гирем усмехнулся, поднеся рефрактор к месту, где была прижата рука девушки.

-Жаль, здесь нет Джарката — уж он бы понял, что к чему.

-Кто такой Джаркат? — Лисица забрала у него рефрактор.

-Так, один мой друг, историк.

-Он тоже где-то здесь, у Барьера?

-Да. Как думаешь, если наверху никто не пострадал, нас скоро начнут искать?

Девушка молча рассматривала стены, водя рефрактором из стороны в сторону. Он показалась не столько заинтересованной в прочтении угловатых, с множеством пересекающихся линий, символов, сколько в том, чтобы не отвечать на вопрос.

"Понятно".

Они вошли в широкую круглую комнату, с четырьмя окнами, расположенными друг напротив друга. Прикрытые ставни казались неподвластны времени. Создавалось впечатление, будто хозяева ушли только вчера. Вдоль стен выстроились шкафы со створками из разноцветного стекла. Гирем приоткрыл одну — на полках теснились ветхие фолианты.

Девушка за его спиной склонилась над длинным столом с дюжиной выдвижных ящиков. Она ухватилась за металлическое кольцо на одном из них и потянула на себя. Ящик не поддался.

-Если оттуда выскочит какая-нибудь тварь или сработает ловушка... — Гирем устало почесал лоб и забрал протянутый Лисицей рефрактор.

-Знала я одного парня, похожего на тебя, — пропыхтела девушка, звеня мечом, который пыталась вставить в зазор между ящиками. — Тоже был очень осторожен и аккуратен. Знаешь, что с ним стало?

-Нет.

-Он всё равно погиб.

-Очень ободряюще.

-Я говорю это к тому, что мы всё равно на грани гибели. Отсутствие рискованных действий не гарантирует нам безопасность.

-Надеюсь, ты не станешь приводить этот аргумент, предлагая выпрыгнуть из окна.

Раздался звон меча, а затем протяжный гул вибрирующей стали.

-Готово, — девушка уныло шмыгнула носом, разглядывая содержимое ящика. — Какие-то бумаги. Дрянь. В шкафу полным-полно книг, чтобы развести костёр.

-Ты не собираешься сжигать древние рукописи.

Девушка обернулась к нему и захлопала глазами.

-Ни за что! — выдохнул Гирем. — Это же книги, написанные цзин-хайцами. Тут может быть столько всего интересного об их истории. Кархарий озолотит тебя за эту находку.

-Зачем нам знать чужую историю? Люди всё равно не сделают выводов из прочитанного, — хмыкнула Лисица.

-Служанка, воровка, геолог, лекарь, а теперь ещё и философ, — Гирем посмотрел на лицо девушки, которое неожиданно приобрело любопытствующее выражение, и усмехнулся. — Как ты ещё не вышла замуж?

-Заткнись и выключи мой рефрактор. Не заметил, что здесь и так светло?

Гирем открыл рот и щёлкнул предохранителем. Зелёное пламя исчезло, но темнее не стало. Комнату озарял мягкий свет, не имевший видимого источника. Было просто... светло.

-Я же говорил, что в башне есть источник магии. Только где?

-Сейчас ты задаёшься совсем не теми вопросами, — девушка рылась в ящиках, которые открывала один за другим. — Нам нужно что-нибудь, похожее на сциллитум. Не может же здесь быть одна только бумага, книги, и металлические перья для письма?

-Нет, есть ещё вот это, — с содроганием произнёс Гирем, подняв взгляд на голую стену в дальнем конце помещения и увидев прикреплённого к ней чёрного паука размером с кулак. Точнее, это существо лишь походила на него, поскольку ног насчитывалось куда больше восьми. Оно казалось настоящим, поскольку поверхность тела не имела ни малейшего намёка на отблеск света. Единственный глаз на тонкой вытянутой ножке мерцал фиолетовым огнём. Казалось, стоит только дотронуться до толстых лапок, и тварь оживёт.

Лисица стала рядом.

-Похожи на тех тварей. Думаешь, это место было чем-то вроде зверинца?

-Может быть. Или алтарём, где им поклонялись. Но смотри на этот глаз. Мне кажется, он и является источником магии, которую я чувствовал на лестнице. Но как?

-Если у них были рефраманты, значит, у них был и сциллитум, верно?

-И вправду. Если только... нет никаких других вариантов.

-Каких вариантов? Они были расой полубогов, которым не требовался сциллитум?

Гирем тихо рассмеялся и поднял ладони.

-Это может оказаться обычной фантазией или бредом, но если предположить, что рефрамантия не единственный способ создавать магию, то существуют и другие. Мы ничего не знаем о её природе, как и о её источниках.

-Источник магии — боги, — пожала плечами Лисица.

-Нашей — да. Но что, если есть и другой?

-То есть, у цзин-хайцев были свои боги, которые наделяли их другой магией?

-Что-то вроде этого, — Гирем смущённо почесал затылок, сам не до конца веря в свои слова.

-Но версия с теми же богами, просто под другими именами, более вероятная, чем твоя.

От необходимости признавать правоту Лисицы, юношу избавила волна холода, прокатившаяся по телу. Все звуки исчезли. Пространство начало преломляться, подобно треснувшему стеклу. Девушка подскочила к нему и уставилась на паука, беззвучно шевеля губами. Гирем придвинул лицо ближе к фиолетовому глазу и пристально в него вгляделся. Ничего. Обычный драгоценный камень. Или стекляшка.

Девушка подбежала к одному из окон и выставила руку наружу, словно желая что-то показать. Прыгая на одной ноге, Гирем добрался до неё, не слыша ни звука бьющегося сердца, ни шума дыхания, ни скрипа половиц под ногами. Выглянув в окно, он едва не потерял сознание, окрылённый надеждой. Впереди, в полумиле от башни, тускло светился тоннель, который вёл, без сомнения, наружу. Гирем не сразу осознал, что звуки вернулись, и рядом едва не пищит от радости его спутница.

-Нас спасли! Поверить не могу, что такое может быть! Как? Кто догадался искать нас здесь?!

-Я не знаю, — широко улыбаясь, Гирем обнял её за плечо одной рукой. — Ты поняла, что сейчас произошло? Почему исчезли звуки? Кто-то использовал пространственную рефрамантию.

-Теург?

-Не думаю. Перемещение в пространстве демонически опасная штука. Давным-давно один мой старый друг потерял силы, воспользовавшись ею.

-Но для кого-то мы всё же стоим этого риска. Ай, неважно! Нужно спускаться. Знаешь, в такие моменты кажется, что если не поспешить к лошади, то она ускачет.

-Понимаю, — кивнул Гирем, когда внезапно звуки опять исчезли.

Перемещение сквозь пространство было для него новым ощущением, когда плиты под ногами, стены, испещрённые надписями, и затхлый воздух внезапно сменяются глубоким песком, острыми камнями, впившимися в ладони и свежестью, повеявшей из открывшегося прохода. Гирем мягко ударился о песок, и несколько мгновений лежал неподвижно, пока Лисица не собралась с силами и поднялась, после чего помогла ему. Вход в тоннель зиял в нескольких сотнях шагов. Юноша выплюнул изо рта песок и улыбнулся девушке.

-Кто-бы это ни был, я буду благодарен ему до конца жизни.

-А я его уже ненавижу. Нельзя было сразу перенести нас на поверхность?

-Может, его возможности ограничены? — хмыкнул Гирем и вдруг изменился в лице. Прижав палец к губам, он медленно повернулся спиной к выходу. В чёрной неподвижной тьме раздавался тихий шорох, мало-помалу усиливаясь. Лисица сделала шаг к выходу.

-Надеюсь, они боятся солнечного света.

Шорох стал оглушительным. Казалось, он заполонил пещеру, исходя от стен и потолка. В свете факела возникла тонкая нить и существо, похожее на паука с десятками конечностей, мелькнуло прямо перед лицом Гирема. Тот вскрикнул и отмахнулся древком жезла. Раздался глухой шлепок и тварь отлетела куда-то во мрак.

-Бежим! — вскрикнула девушка и потянула его за собой.

До тоннеля оставалась сотня шагов, а шорох раздавался уже перед ними. Неяркий свет проявил ковёр копошащихся тварей, которые в слитном потоке стремились к выходу, передвигаясь на сотнях ног. Вниз протянулись дюжины нитей, и они спускались по ним, повернувшись к Гирему и его спутнице животами, круглыми как блюдца, и расставив конечности во все стороны, словно запрещая идти дальше.

-Что делать?! — вскрикнул Гирем, выставив перед собой рефрактор. В голове одна за другой вспыхивали панические мысли, страх сделал тварей ещё отвратительнее и страшнее.

-Бить гадов, что ещё?! — крикнула девушка и с визгом ринулась вперёд, молотя во все стороны мечом.

Гирем побежал следом, крича от боли в колене и ужаса. Они сбивали тварей на пол, и, коснувшись песка, те с шипением подпрыгивали и опрокидывались на спины, извергая из поднятых кверху животов фонтаны тёмной слизи.

Гирема едва не вырвало, но он, запретив себе думать об увиденном, продолжил размахивать гаснущим рефрактором. До входа остались не больше пятидесяти шагов, когда огонь потух, окружив их полутьмой, которую рассеивал лишь тусклый свет тоннеля. Гирем почувствовал, как сзади спустились ещё несколько существ. В следующий момент они должны были прыгнуть ему на спину или затылок. Его спутница, вырвавшаяся на десять шагов, остановилась — перед ней расставили лапки полсотни тварей. Она попятилась, повернула голову к Гирему — на фоне рассеянного света бледное расцарапанное лицо, разводы запёкшейся крови и спутанные рыжие волосы.

И надежда в глазах.

В какой-то момент он удивился, почему рефрактор погас, а света не становится меньше.

...Огонь взревел позади него подобно разъярённому дракону. Широкая струя пламени с довольным жужжанием обогнула их, и пронеслась дальше. В бешено извивающихся языках огня твари одна за другой сворачивались в чёрные комочки и падали наземь, словно сгнившие яблоки.

Гирем обернулся и почувствовал в ногах слабость. Он упал на колени, видя в бесконечно меняющихся изгибах пламени фигуру отца, который медленно шёл к ним. Его тело, от которого валил пар, казалось расплавленным железом, но то был отблеск белоснежного огня на мокрой коже. Чёрная борода курилась, подобно пучку хвороста, схваченные в конский хвост волосы трепетали, словно их теребили огненные пальцы. По перевитой толстыми венами руке, сжимавшей чёрное древко Терновника, стремился огонь, втягиваясь в кристалл на верхушке и вырываясь оттуда же концентрированным лучом. Кристалл сиял рубиновым маяком, указывая путь к врагам.

Струя огня достигла тоннеля, в который уже начали втягиваться существа. Шипение заполонило уши. Живой ковёр раздался в стороны и нехотя откатился назад, во тьму. Терновник потух.

Рензам опустился на колени перед Гиремом и крепко его обнял.

-Больше никогда не теряйся.

Гирем вздохнул, чувствуя, как в груди поднимается тёплая волна нежности, которая накрывает застаревшее озеро презрения. Он осторожно ответил на объятия. Непривычное действие.

-Спасибо... папа. Я думал, все посчитали меня мёртвым.

-Чрезмерная рассудительность иногда влечёт за собой большие проблемы, — он замолчал, но потом продолжил уже привычным ворчливым голосом. — Пора покинуть этот демонов котёл. Не хочу, чтобы твари вцепились нам в спины, пока мы тут нежничаем.

Они поднялись на ноги. Гирем повернулся лицом к тоннелю и успел увидеть, как Лисица вбежала в него и, не оборачиваясь, скрылась за поворотом. Юноша улыбнулся. Он считал её простой девушкой, не рефрамантом, и всё равно пришёл на помощь, как и обещал. И это было... прекрасно. Это значило, что для него ещё не всё потеряно.

-Что за девчонка? — спросил отец, помогая ему идти.

Гирем улыбнулся.

-Товарищ по несчастью. Не думаю, что за ней стоит гнаться. Она не опаснее какой-нибудь служанки.

-Она пыталась тебя убить, не так ли? Не вижу другой причины, почему девчонка попала в эту пещеру вместе с тобой. Она может быть связана с убийцами.

-Я тебе потом всё расскажу, папа. Давай не будет рушить этот момент, хотя бы сейчас.

Рензам склонил голову и сохранял молчание до тех пор, пока они не вышли на поверхность. Последние шаги по тоннелю Гирем сделал, зажмурившись. Здесь ему пришлось закрыть уши из-за шума толпы, которая собралась возле входа.

-Рензам, что это за чертовка?! — простонал кто-то голосом Остиса.

-Вы её схватили?

-Она пнула меня между ног, растолкала этих ротозеев и исчезла. Боги, какие острые у неё носы...

-Идиот, — отрывисто бросил отец и возвысил голос. — Слушайте сюда! В этой пещере живут хищные твари. Завалите вход, пока они не оправились от испуга.

-Но сэр, нам интересно, что там.

-Там смерть, мальчик. Если я что-то приказываю, то не просто так.

-Дивайн Рензам! — раздался знакомый мужской голос. — Вы великолепны. Знаете, если Саламах Инги разрешит мне участвовать в написания четвёртого тома "Жизни великих людей", то я включу эту историю в главу про вас. Этот триумф нерушимой веры и стальной воли нуждается в запечатлении...

-Не поясничай, историк.

Гирем расплылся в улыбке.

-Гири, ты заставил нас пережить не самые приятные часы. Кое-кто, между прочим, даже делал ставки на твою смерть. Да, Остис?

-Нет, я ставил на то, что Рензам найдёт тебя живым. Сиверт, не молчи!

-Он так рад, что потерял дар речи, — холодно произнёс Рензам. — Расступитесь. Гирему нужно показаться лекарю.

Гирем почувствовал, как его ладони касается холодный многогранный кристалл сциллитума.

-Сынок, сделай одну вещь. Эти идиоты глухи и слепы. Твоё последнее Слово на сегодня, ладно?

Он с трудом приоткрыл глаза и увидел сквозь ослепительный свет заходящего солнца уходящие отвесно вверх тёмно-оранжевые склоны огромного карьера. Повсюду, насколько хватало взгляда, к ним крепились строительные леса с ярусами, на которых работали археологи. Сами рабочие столпились вокруг него и Рензама, за их спинами торчали светлые островки раскопанных сооружений.

-Хочешь, чтобы я завалил вход?

-Несомненно, — кивнул отец и повысил голос. — Всем стоять на месте! Вы получите доступ, когда это решит Теург!

Гирем взял протянутый кристалл и начал откручивать донышко жезла.

Чужого жезла.

Его окатила холодная волна ужаса. Девушка исчезла, позабыв о своём рефракторе. Куда?! Он сглотнул, покосился на отца — тот вместе с Сивертом и Остисом внушительно втолковывал людям, почему нужно завалить выход. Если сказать ему о находке сейчас, то он наверняка поднимет немалый шум. Решив отложить рассказ на потом, он посмотрел на донышко — на нём красовалось рельефное изображение головы морны — толстый загнутый клюв, глаз, острые перья на шее. Поверх клюва были выгравированы три буквы — Е.А.Т.

"Скорее всего, эти инициалы принадлежат ей или мастеру, который сработал жезл. Или тому, у кого она его украла", — он яростно почесал щёку и ещё раз посмотрел на изображение морны. Что, если Лисица связана с ними? И если она связана, то как же неудачно он солгал про отца-разводчика морн. Она наверняка раскусила его, и её недоверие стало ещё более объяснимым.

"Калишор Хлой — заводчик морн в Сибельниле и тесть Алана — один из лучших людей, которых я знаю. Любой бы хотел себе такого отца".

Закончив работу, он прошёл сквозь толпу вместе с товарищами, и замер на месте, когда воздух внезапно завибрировал и преломился, а звуки исчезли. Из него разом вышел десяток солдат, а среди них и Камелия Ревасс, на сей раз в непривычном для неё тёмном платье. Девушка морщилась и держалась за сердце.

-Это были вы, — Гирем широко улыбнулся ей. — Спасибо.

-Очень мило, но за что?

-Так это были не вы?

-Определённо не я, — Камелия в замешательстве посмотрела на Рензама.

-Насколько я понял, кто-то открыл проход в каверну. Открыл с помощью пространственной рефрамантии, каким бы опасным не был этот способ.

Девушка хмыкнула.

-Давайте обсудим всё в более приятной обстановке. Расскажете мне обо всём, что произошло. Нужно систематизировать информацию.

-Очень умно звучит, — донёсся сзади голос Джарката. — Очень!

-Кто этот человек?

-Заноза в заднице, — поднял палец Остис.

Камелия вновь хмыкнула и распростёрла руки, словно намереваясь обнять всех, кто был вокруг. Гирем вздохнул, приготовившись к перемещению.

Разговор обещал быть очень напряжённым.

Глава 22. Звено событий.

Изру омывают четыре океана — океан Брусса с запада, Алеманский океан с севера, Тёмный океан с северо-востока и Штормовой океан с юга и юго-запада. Мы хорошо знаем первый, поскольку приплыли из-за него, второй, поскольку оно служит нашими рыболовными угодьями. Мы даже немного знаем о третьем, несмотря на его враждебные для всякой жизни свойства.

Про четвёртый мы не знаем ничего. Насколько он велик? Скрывает ли за собой другие земли или может даже другие цивилизации? А может быть, чёрная завеса — это предупреждение Богов?

Мы не получим ответов, пока не найдётся тот, кто отважится и главное — будет иметь силы, чтобы раздвинуть её.

Отрывок лекции Курта Затароу для капитана "Белосты" во время шторма (и за несколько секунд до потопления корабля), рассказанной единственным выжившим — самим капитаном,

711 год от создания Триединой Церкви.

1

Триксель считал себя человеком весьма серьёзным и ответственным, а Неда Громквара — неряшливым, легкомысленным и потерявшимся в жизни. Наверное поэтому, когда старый рефрамант осторожно стал рядом с ним у фальшборта корабля, носившего гордое имя "Неуязвимый", чтобы попросить ещё одну порцию миалия, он поморщился, но всё же сунул руку во внутренний карман просторной зелёной робы. Достав оттуда содержимое, он протянул ладонь Неду. Старик облизал искусанные губы и с лёгкой дрожью посмотрел на Трикселя.

-Спасибо, господин, — и спрятал крошечный пузырёк с тёмной субстанцией за пазуху.

-Ты понимаешь, что это наркотик? — спросил горбун, озирая бескрайнюю волнующуюся синеву. — По церковному закону за такое могут и казнить.

-Простите вашего слугу, господин, но я не видел предупреждений о миалии ни в одном прибрежном городе Ваэльвоса, равно и как пометок в кодексе Ум"оса.

-Это потому, что я создал его. Никто, кроме тебя и меня о нём не знает.

-И вы ещё говорите про запреты. Зачем было создавать то, за что можно лишиться головы?

-Потому что у меня была естественная необходимость в этом эликсире, — Триксель покраснел. — Точнее, в том, что он делает.

-Прекрасно вас понимаю, господин, — Нед растянул губы в улыбке и снова извлёк на свет пузырёк. Открыв пробку, он поднёс его ко рту.

-Не стоит с ним перебарщивать. Сосуды могут расшириться так, что ты истечёшь кровью за несколько минут.

-А какая разница, — проскрипел Нед и вылил содержимое пузырька себе в рот. — Всё равно жизнь дрянная.

Горбун скривил губы, но промолчал.

-А-ах, — блаженно улыбнулся старик. — К тому же, я не боюсь казни. Всю мою предыдущую команду казнили у меня на глазах.

-Предыдущую?

-Ту, после которой я подался в пираты. Я ведь плавал под началом дивайна Синваля Маэльдуна.

-И почему же вашу команду казнили?

-Эх... эта история не для сегодняшнего дня, господин. Я радуюсь тому, что уже два дня как свободен делать, что захочу.

-Разговор с Сардарионом ещё впереди, Нед. И почему это ты постоянно называешь меня господином?

-Кхм, я надеялся, что смогу как следует послужить вам. Если на то будет ваша воля, конечно.

Триксель опустил взгляд вниз, забороздив им по белым барашкам волн, разгоняемых могучим форштевнем трёхматчевого судна. Увидев, как среди них блеснуло нечто серебристое, он вздрогнул.

-Поговорим об этом после допроса у Сардариона. Скажи мне лучше, как ты относишься к драконам?

-Как отношусь? Я про них только слышал. Последний ведь издох лет сто назад. Говорят, его тело нашли распростёртым на городской стене Элеура.

-А что насчёт морских драконов?

-На севере они не водятся — там слишком холодно. Дивайн Синваль плавал на нескольких, когда ещё был в здравом уме. Представляете, господин? Он прыгал в воду, ловил скользкую тварь в водный захват, брался за её вибриссы и управлял ими как поводьями.

-Любопытно, — отозвался Триксель, завороженно глядя в воду. — А ты знаешь, что когда-то в приморских городах Ваэльвоса практиковалась казнь через поедание морским драконом? Я её не застал, но лет двести назад наши предки любили делать такое с пиратами. Преступников сажали на корабль, потом находили в море дракона и бросали их в воду. Вода после этого бурлила несколько дней и оставалась красной от крови ещё дольше.

-Бр-р-р, даже представлять не хочу. И почему вы завязали разговор про казни и драконов. Я сказал, что не боюсь казни, вовсе не то, что хочу оказаться наживкой для морского монстра.

-Дело в том, Нед, что один из этих монстров сейчас плывёт рядом с нами.

Нед посмотрел на воду и вздрогнул.

-Бааа.

-"Бааа"?

-То есть — "мать моя Кебея, он же нас сожрёт"!

В десятке метров от "Неуязвимого", среди белых гребней волн, извивался гигантский змей. Его чешуя блестела на солнце и переливалась разными цветами, словно живая радуга. Иногда он поднимал голову и лениво раскрывал пасть, обнажая ряды длинных острых зубов. Чудище плыло параллельно кораблю и изредка моргало, словно насмешливо подмигивая двум рефрамантам: "Привет, живое мясо!".

Над палубой разнёсся крик — любопытные матросы встали возле фальшборта и, весело переговариваясь, тоже наблюдали за диковинкой.

-А у него есть крылья, — заметил Триксель, разглядывая животное. — Хоть они и слишком маленькие для полёта, зато он научился пользоваться ими как плавниками. Глянь, он светится всеми цветами радуги. Прекрасное животное. Как хорошо, что люди не добрались до глубин океана и его тайн — они бы раскрыли их непозволительно грубо и жестоко.

Нед почесал ввалившийся живот.

-Я бы сказал — опасное животное. Это самый большой из морских драконов, что я видел. Смотрите, он одним жевком мог бы смять три лодки, выставленные борт к борту. Надеюсь, ему хватит мозгов не напасть на нас.

Но морской дракон, напоследок подмигнув свидетелям своего существования, скрылся в тёмной воде, оставив на поверхности лишь белые буруны. Триксель утёр со лба липкий пот и с сожалением вздохнул. На несколько минут он отвлёкся от угнетающих мыслей об отце и плене. Почувствовал, что может радоваться и восхищаться. Он почувствовал на плече сухую ладонь Неда.

-Предлагаю спуститься в каюту и отобедать. Заодно проверим, как поживает дама вашего сердца.

-Нед, не заставляй меня жалеть о том, что я не сдал тебя Сар...

Поверхность моря вспучилась белым облаком и исторгла из себя длинную узкую пасть, ощетинившуюся множеством зубов, похожих на иголки. Над водой появилась лишь голова и короткая шея подводного монстра. А между его челюстей бился в агонии несчастный дракон. Монстр с оглушительным шумом шлёпнулся головой о воду, взметнув столб брызг, и исчез. На том месте лишь остался кружиться водоворот.

-Нет! — вырвалось у Трикселя. Бросившись обратно к фальшборту и вцепившись ладонями в его металлическую обивку, он во все глаза уставился на волнующуюся водную гладь. Какие ещё страшные существа прячутся в океане? Человек истребил драконов, но никогда не сможет посягнуть на то, что скрывается под водой. И слава Богам — ему там нечего делать.

"Хотя я бы не отказался взглянуть на океаническое дно. Хотя бы одним глазком".

-Ум"осов страх! — заорал кто-то на палубе. — Вы видели?! Это горнилодон!

-Разве эти твари заплывают вглубь залива? — спросил Триксель у одного из матросов, собравшихся поглазеть на чудовище.

Моряк посмотрел на него, раздумывая, стоит ли с ним заговаривать, но всё же ответил.

-Мы вылавливали здесь акул и морских крокодилов, но никак не драконов и уж точно не горнилодонов.

На поверхность всплыли останки некогда радужного красавца. А вместе с ними появился и горнилодон. В воздух с шипением взметнулся столб воды высотой с мачты "Неуязвимого". Вода вокруг чудовища бурлила, медленно вздымались и опускались четыре громадных чёрных плавника. Размерами монстр превосходил флагман теургиатского флота в полтора раза.

Боковым зрением Триксель увидел Сардариона, который вышел на палубу в своей обычной капитанской форме, состоявшей из начищенных кожаных сапогов, заправленных в них опрятных тёмно-синих штанов и идеально сидевшей туники с замысловатыми узорами. Других знаков отличий у него не было, но спутать адмирала с простым моряком было невозможно — слишком много величия пронизывало движения и осанку мужчины. Невольно горбун испытал жгучую зависть — ему таким не быть никогда.

Вместе со старым рефрамантом, он подошёл к Сардариону. Два дня тот словно намеренно не попадался им на глаза, будто забыл об их существовании. Тем не менее, Триксель подозревал, что матросы докладывают адмиралу о любом их шаге или разговоре. И горбун готовился к допросу.

-Доброе утро, господа. Всё ли вас устраивает на моём "Неуязвимом"?

-Здесь чудесные каюты, капитан, а такую еду я в последний раз видел ещё до отплытия из Канстеля полгода назад. Меня беспокоит лишь то существо, что служит сейчас нашим эскортом.

Сардарион равнодушно глянул на морскую поверхность, где размеренно вздымались и опускались громадные плавники чудовища, с шумом взметывая вверх облака брызг.

-Этого малыша по достоинству бы оценили на своих тарелках какие-нибудь аристократы с Виноградных Берегов, запивая его белым "Дервеном", — произнёс он.

-Малыша?!

-Конечно. Вы что, не видите, что это детёныш? Взрослая самка раза эдак в два больше него. Не беспокойтесь, дивайн, он нам ничего не сделает.

-Почему вы так думаете?

-Потому что из двух блюд он предпочёл морского дракона, а не нас. Этого ему хватит, по меньшей мере, на месяц. К слову о еде — я приглашаю вас троих на обед в свою каюту. Вы голодны?

-Зрелище разрываемого на куски дракона прекрасно сказалось на моём аппетите, капитан, — скривил губы Триксель.

-Что ж, тогда вы знаете, зачем я вас зову, дивайн.

Блеснув глазами, Сардарион кивнул и направился в подпалубные помещения. Горбун повернул голову к Неду.

-Старайся помалкивать во время обеда.

-Разумеется, господин.

2

Адмиральская каюта оказалась просторной комнатой с зелёным ковром и картинами на стенах. Одну из стен целиком занимала карта Изры с архипелагами Навустрозы и Драконьих Костей на севере и Трёхпалой Лапой на юге. Широкие завитушки, означавшие вечные шторма, покрывали почти весь низ карты. Континент имел вытянутую форму, протянувшись с запада на восток. Левая половина была усыпана множеством точек с короткими пометками, которые оканчивались на косой гряде Джихалайских Гор. Правая половина была девственно чистой, имелись лишь очертания, причём береговая линия вовсе не изобиловала изгибами, свидетельствовавшими о её тщательном исследовании. Берега Алсалона не видел никто.

Триксель ненадолго задержался у карты, разглядывая залив Ваэльвос. Его берега в форме серпа охватывали водные просторы. Далеко вперёд вынеслись два острых конца — Западный и Восточный Клыки. В центре "лезвия" большой точкой был отмечен родной Канстель.

— Завтра мы увидим серые утёсы, на которых стоит ваш замок, — сказал Сардарион, пройдя к своему месту за накрытым белой узорчатой скатертью столом.

Нед сел за стол и без стеснения запустил руку в открытый горшок с кусками жареной рыбы.

-У вас прекрасный вкус, адмирал, — заметил Триксель, разглядывая пейзажи и портреты.

-На этих картинах запечатлены места, которые запомнились мне больше всего. Это бледно-стальные вершины Каседрума, здесь — зелёные террасы Виноградного Изгиба. А на том портрете изображён сам Питер Брусс, каким его представлял художник.

-Кхм... он похож на вас, капитан.

Сардарион хмыкнул.

-Ничего удивительного. Портрет рисовала моя будущая супруга. Она же, между прочим, настояла на том, чтобы его повесили сюда. Сольвейн тяжело в чём-то переубедить.

Раздался громкий стук — Нед задел рукой свою кружку с вином и посмотрел на Трикселя извиняющимся взглядом.

Горбун сел за своё место напротив адмирала.

-А где Никоро?

Словно в ответ на это открылась входная дверь, и в каюту вошла диастрийка, облачённая в длинную, до колен, бирюзовую тунику с нежно-бежевыми разводами. На ногах у неё были мягкие светло-серые туфли из шёлка. Свои персиковые волосы она заплела в толстую косу, которая висела за спиной. На несколько мгновений Триксель забыл обо всём, таращась на неё, и только потом, спохватившись, подковылял к столу и выдвинул из-за него стул. Никоро просто улыбнулась и, кивнув, села на предложенное место, после чего повернулась к Сардариону.

-Спасибо за приглашение, адмирал. Чуждость наших народов делает подобные совместные трапезы бесценными. Побывайте когда-нибудь у нас в Шуруппаке. Лугаль Зифрен примет вас с радостью.

-Благодарю за приглашение, леди Никоро. А сейчас давайте поблагодарим Ум"оса за пищу, которую мы добываем в его безграничных владениях.

Сведя ладони в молитвенном жесте, Сардарион поочерёдно посмотрел на гостей. Триксель первым повторил его жест, затем Нед, и только потом, с видимой неохотой, Никоро. Горбун мысленно покачал головой. Он не имел ничего против верований девушки.

"Толькой порой, ради достижения важной цели, нужно уметь отступать от принципов хотя бы на маленький шажок".

-А теперь давайте есть, — довольно сказал адмирал и принялся за копчёную рыбу. По его виду казалось, что ему нравится принимать у себя гостей.

"Опасный человек. Сидит, довольный как кот, перед которым поставили миску с молоком. Возможно, он пытается ввести нас в сонное состояние, чтобы бы легче допрашивать и обводить вокруг пальца", — размышлял Триксель, зачерпывая ложкой буро-зелёную смесь из нарубленных овощей и водорослей, приправленных специями. — "Или всё гораздо проще, и Сардариону просто не хватает общества кого-то, кроме обычных матросов и солдат?"

Он бросил взгляд на Никоро. Та сидела, держа в руках свой прибор, и смущённо глядела в пустую тарелку. Адмирал тоже обратил на это внимание.

-Леди Никоро, что-то случилось?

-Видите ли, дорогой адмирал, мой народ не очень хорошо усваивает вашу пищу.

-Как же вы держались два дня? Почему молчали?! — воскликнул Сардарион; его рука лежала в стороне от тарелки, ожесточённо сжимая пустую ложку.

-Меня кормил дивайн Триксель.

Адмирал посмотрел на горубна, подняв бровь. Тот откашлялся.

-У меня есть некоторые эликсиры, которые помогают ей с пищеварением. Их я и добавлял в её еду. Моя ошибка, я совсем забыл взять флакон для обеда.

-Я узнаю у кока, есть ли среди провизии что-то подходящее для вас.

-Сомневаюсь, адмирал. Лучше уж так, как есть.

-Нам остаётся поскорее добраться до Канстеля, — аккуратно подбирая слова, сказал Триксель. — А сейчас мы могли бы ответить на все ваши вопросы. Уверен, их накопилось достаточно.

Сардарион вытер губы чистым полотенцем, после чего свёл пальцы перед грудью и открыто посмотрел на горбуна. От этого взгляда Трикселю стало неуютно. Он поёжился.

-Скажите, дивайн, я могу вам верить? Могу верить в то, что вы не будете вилять из стороны в сторону и уклоняться от честного ответа?

-Конечно, адмирал. У меня нет причин лгать вам.

-Хорошо. Я тоже не люблю попусту лить воду. Сейчас я опишу ситуацию, в которую вы попали, а вы поправите меня и покроете все белые пятна.

-Вперёд, адмирал, — Триксель бодро потёр ладонями.

-Итак, некоторое время назад из Шуруппака отплыл корабль. На его борту были вы трое. Корабль принадлежал диастрийцам?

-Верно. И на борту были лишь я и Никоро. Неда мы встретили позже.

-К нему мы вернёмся позже. Везли ли вы что-нибудь ценное?

-Если не считать нас самих, то нет.

-Хорошо. Вы проплыли вдоль западных берегов, минули Западный Клык, вошли в воды залива. Здесь на вас напали пираты. Вы можете описать, как всё происходило?

Горбун мысленно нахмурился, вспомнив голубые лучи прожекторов, и ослепительные вспышки, которые сопровождались низким гулом и грохотом взрывов.

"Этого адмиралу знать точно не стоит".

— На самом деле, мы были в своих каютах, — он услышал голос Никоро.

"Молодец".

-Понятно. Но в какой-то момент пираты одержали верх и перевели вас на свой корабль. Что случилось с диастрийским?

-Его утопили. Сломали пополам тараном и пустили ко дну, — хрипло сказал Нед. — Я видел это собственными глазами. Жаль бедняг.

"Да, дед, из тебя получается неплохой лгун".

Сардарион повернулся к старому рефраманту. Тот заметно побледнел.

-Как вы встретились с дивайном и его спутницей?

-Когда пираты напали на диастрийцев, я уже был их пленником. Это ужасные люди, адмирал. Они избивали меня, чтобы я выполнял для них работу.

-Какую именно?

-Ну, например, раздувал паруса и разгонял тучи.

-То есть, — скулы Сардариона неожиданно потвердели, — те пятеро человек, которых мы оставили в живых, лгали о том, что вы помогали им добровольно?

Нед недоуменно переглянулся с Трикселем.

-Адмирал, я думаю, они вас обманывают, — мягко произнёс горбун. — Это же пираты. Ради того, чтобы выжить, они свалят всю вину хоть на самого Ум"оса.

-Не самый убедительный аргумент, — упрямо сказал Сардарион.

-Однако у вас имеются только их слова — и наши, — Никоро робко улыбнулась, но тон её был твёрже стали. — Я надеюсь, слова подданной Лугаль Зифрен и дивайна Нурвина, пока что ценятся здесь выше слов тех, кто убил моих собратьев и пытался сбыть нас на чёрном рынке.

Сардарион побарабанил пальцами по столу и вновь посмотрел на Трикселя.

-Ладно, отложим этот вопрос на потом. Меня больше интересует, о чём вы разговаривали с пиратами. В частности, с тем, чьи останки мы нашли в трюме. Что с ним случилось?

-О, этот болван пытался выпытать у меня Слова рефрамантии. В итоге я сказал ему неправильное слово, а наш друг Нед, которого вы подозреваете невесть в чём, подтвердил его подлинность.

-И пират поверил?

-Он был редкостный болван.

-Он использовал магию против вас? — в выражении лица Сардариона появился намёк на веселье. — Боги видят, подлец заслужил такую смерть.

-Я посчитал также, адмирал. После того, как подлец превратился в желе, я услышал звуки сражения. Затем выбрался на палубу и нашёл своих спутников. Так мы повстречали вас.

Сардарион кивнул, всё ещё поглядывая на Неда. Он походил на кота, который слышит шкрябанье мыши под половицами, но не может её оттуда достать. Наконец, недовольно вздохнув, он вернулся к Трикселю.

-Значит, вы не слышали, о чём разговаривали пираты?

Горбун промолчал. Никоро с сожалением покачала головой.

— Что же вас волнует, адмирал?

Мужчина поднялся из-за стола и подошёл к карте.

-Пожалуй, это не ваша забота. Я не собираюсь обременять вас информацией, которая может оказаться полнейшей чепухой. Если вы подкрепились, то я не смею вас задерживать. Завтра вы увидите своего отца, и мы расстанемся.

-Адмирал, вы ведь обеспокоены тем, что пираты напали на диастрийское судно? — спросил Триксель, радуясь тому, что разговор перетёк в другое русло.

Сардарион пристально посмотрел на него.

"Интересно, что он чувствует, видя перед собой уродливого горбатого полукровку?" — задумался горбун. — "То же самое, что и остальные — отвращение и презрение? Эти чувства обычно мешают окружающим мыслить здраво. Помешают ли они мыслить здраво адмиралу?".

-Обеспокоен. Ваш случай — первый за два месяца, и самый значительный за последние пару лет. Причина этому — смерть Пророка, не иначе.

-Не только, — неожиданно вмешалась Никоро. Девушка подошла к карте, скрестив руки на груди. — Теургиатский флот силён, как и вы, адмирал. Вас волнуют не сами пираты, а причина, по которой они начинают действовать всё ближе к берегам залива.

— Эх, как вы хватили, — насмешливо произнёс Сардарион. — В точности как моя Сольвейн. Ох уж эти женщины! Чуть что не так — и они уже делают выводы.

Неожиданная тирада заставила Трикселя улыбнуться. Адмирал вновь перевёл взгляд на карту и набрал в грудь воздуха.

"Его мучают какие-то мысли, которыми он хочет делиться с матросами и офицерами, считая их слишком недальновидными и ограниченными", — понял горбун. — "Он искал кого-то из высшего общества, кого-то, кто не станет смеяться над словами, даже если они покажутся бредом сумасшедшего".

-Говорите, адмирал, — сказал горбун. — Что вы видели?

-Я рассказал об этом лишь двум самым толковым офицерам. Несколько месяцев назад мы патрулировали границу штормов, — он указал пальцем на точку, расположенную южнее залива Ваэльвос. — Обычное дело для наших кораблей и довольно скучное. Из-за чёрной завесы ещё никто и никогда не появлялся. Так вот, я помню, как одним вечером стоял у бушприта, спорил с помощником насчёт лучшего сорта пива. По правому борту, в двух кабельтовых, клубился туман. Бросив на него взгляд, я сперва решил, что брежу. Но нет, в клубах дыма появился вытянутый остов корабля, без единого паруса, но и без вёсел. Мы с помощником глядела в четыре глаза, но так и не смогли определить, кому он принадлежит. Он оставался в поле зрения около минуты, а потом его поглотил туман.

— И больше он не появлялся?

— В том то и дело, — произнёс Сардарион, его взгляд стал отсутствующим; он погрузился в воспоминания. — Той же ночью я вновь вышел на палубу, и опять увидел вдалеке тёмный силуэт корабля. Луну закрыли тучи, так что в темноте угадывались лишь его очертания. Но я уверен, что это был тот же корабль.

Всё бы ничего, да только потом я потолкался в портах Ваэльвоса, и услышал странные вещи. О том, что пиратские вожаки чем-то встревожены, о каком-то исчезновении целой их флотилии из девяти кораблей в марте месяце, о том, что они теперь предпочитают рисковать ближе к берегам залива, чем в пограничных водах. Может быть, это никак не связано с тем, что я видел. Но если связано.... Господа, кто-то свободно плавает в Штормовом океане. Дай бог, если это не Моисей. Тысячу лет завеса преграждала путь его флоту, не давая напасть со стороны моря. Если они научились каким-то образом преодолевать её, то опасность просто беспрецедентная.

Сардарион вытер вспотевший лоб и присел на стул. Теперь он не казался Трикселю таким загадочным, хмурым и жёстким человеком, каким предстал во время первой встречи.

-И Мират умер совсем некстати, — добавил мужчина. — Надеюсь, Шака не станет тянуть с женитьбой. Изре нужен Пророк. Настоящий, не Кархарий. Без него простой народ будет волноваться, а вместе с ними волнение передастся и ренедам, и дивайнам. Пираты совсем распоясались, а Конкрут со своими дурацкими принципами и трауром ничего не делает. Теперь приходиться форсировать и берега крупных рек, а корабли и люди у меня не бесконечны. Мир стоит на моих плечах, господа, и мне приходится держать спину прямо, а ноги — широко расставленными, чтобы он не сорвался в пропасть.

3

Всё ещё переваривая длинный и красноречивый монолог адмирала, Трикель и его товарищи поблагодарили его за обед, и вышли из каюты. Только тогда горбун осознал, что им удалось выгородить Неда. Немолодой рефрамант едва удерживался от того, чтобы пуститься в пляс. Он явно хотел пожить ещё, что бы там не говорил про храбрость и отсутствие страха перед казнью.

-Дивайн Триксель, — шёпотом произнёс он, когда они выбрались на палубу, продуваемую жарким и влажным ветром. — Я ваш должник. Если я могу что-то для вас сделать...

-Можешь, — прервал его горбун. — Постарайся больше не влезать в долги. Когда мы ступим на причал Канстеля, ты можешь идти куда хочешь. Только не вздумай снова податься в разбойное ремесло. Ты же рефрамант. Работа таких людей ценится дороже золота. Отправляйся в Забрасин — там всегда нужны маги. Камелия Ревасс хороший человек, она позаботится о том, чтобы ты жил в достатке.

-Спасибо за советы, господин, но я уже знаю своё предназначение. Вернусь-ка я в свою каюту. После допроса у меня разболелась голова. Пренеприятный всё-таки тип, этот адмирал, — низко поклонившись Трикселю, старик удалился, оставив его и Никоро наедине.

-Мне никто и никогда так не кланялся, — удивлённо произнёс горбун. — Даже слуги делали это с взглядами, будто перед ними лежала змея или гусеница.

-Я думаю, Нед из тех людей, что привязываются редко, но крепко. Ты спас ему жизнь, только не пойму, зачем. Он был пиратом. Он убил множество моих собратьев.

Триксель молча посмотрел на девушку, не зная, стоит ли объяснять ей, зачем. Между тем всё было просто. Он спас Неда потому, что тот был жалок и несчастен. Все жалкие и несчастные нуждаются в сострадании. Горбун внутренне поморщился.

"Я демонов эгоист. Никоро права. Нед — убийца. Имею ли я право закрывать на это глаза лишь из-за того, что вижу в жалком старике отражение самого себя?"

Он вздрогнул, когда Никоро положила нежную прохладную руку ему на лоб.

-Никоро, прости меня за то, что произошло в том трюме. Этот ублюдок приставил к твоей шее кинжал, а я...

-Всё хорошо, Триксель. Я знаю, что слова магии не для чёрствых умов и грязных языков. К тому же, в конце концов, ты почти сдался.

-Да, — виновато сказал горбун. — Пойду посплю.

Он задрал голову и посмотрел на ослепительно яркое солнце. Ему хотелось, что бы Никоро обиделась, ведь обида означала бы то, что он ей не безразличен.

"Боги, о чём я только думаю? Как только я увидел эту девушку, то потерял здравый смысл. Куда мне хотеть чего-то большего, чем простая дружба?" — Триксель зажмурил глаза. — "Нужно забыть о ней. Спрятаться среди флаконов, пробирок и перегоночных аппаратов. Так я и сделаю, когда вернусь домой".

Вздохнув, горбун посмотрел на море. Горнилодон плыл параллельно курсу "Неуязвимого", отдалившись на милю.

"Что могло привести его сюда?"

Мужчина повернулся в сторону кормы, туда, где в сотнях миль клубилась чёрная дымка Штормового океана.

"И что прячется за штормовой завесой?"

4

Наконец наступил тот час, когда над палубой корабля разнёсся крик вперёдсмотрящего:

-Канстель!

-Наконец-то, — выдохнул Триксель и пошёл собирать немногочисленные пожитки, оставшиеся после пленения.

Он вернулся на палубу, когда "Неуязвимый" уже бросил якорь посреди гавани, зажатой между грозными серыми утёсами, об которые с грохотом разбивались волны цвета стали.

Если порт Шуруппака являлся олицетворением чистоты и элегантности, то его канстельский собрат был огромным, грязным и шумным. Некогда каменистый берег усеяли причалы и доки, пристань полнилась людьми, животными, бочками, тюками, ящиками и телегами, на которые грузилась солидная часть всего этого. Торговые каравеллы, коги и боевые галеры облепили все причалы и пирсы как мухи.

Команда корабля приводила в порядок корабельные снасти, а Сардарион, Триксель, Нед и Никоро стояли у шлюпки, которую вот-вот должны были спустить на воду. Адмирал держался подчёркнуто официально. Он молча ожидал, пока спустят шлюпку, молча в неё сел, предложив руку диастрийке, и так же молча преодолел путь до ближайшего свободного пирса. Когда они ступили на вымощенную гранитом пристань, то горбун протянул ему руку. После некоторой заминки, Сардарион таки пожал её.

-Передавайте привет дивайну, — он перешёл на шёпот. — И расскажите ему мою историю. Он должен знать о возможной угрозе.

-Не беспокойтесь об этом, капитан. Отец узнает обо всём, в том числе о вашем гостеприимстве.

Кивнув ему, Сардарион повернулся к Никоро и, не удержавшись, поцеловал её руку.

-Мы отправим вашей лугаль весть о том, что вы живы.

Диастрийка улыбнулась, и адмирал, бросив косой взгляд на Неда, стремительно пошёл к дороге, ведущей из порта в город. Триксель выдохнул. После шести месяцев плавания он, наконец-то, вернулся домой.

Из порта вели всего две дороги. Одна соединяла его с городом, который во всём своё великолепии раскинулся на просторной холмистой равнине, с востока прикрытый неприступными скалами, а с запада — мощной стеной. Другая дорога огибала серо-зелёные скалы с внутренней стороны, поднимаясь к стенам крепости. Здесь находились жилые помещения, казармы, арсеналы, склады с провизией и питьевой водой, а также замок Асага, пристанище семьи Нурвинов, который стоял на краю утёса, ощетинившись в небо пятью остроконечными башнями. От крепости отходили стены внешнего оборонительного пояса, который окружал половину города.

-Итак, Нед, — произнёс Триксель, с трудом продираясь сквозь толпу. — Что ты надумал делать?

Старый рефрамант слегка покраснел и закашлялся.

-Позвольте спросить, господин, нуждаетесь ли вы в преданном слуге и опытном рефраманте?

Триксель был готов к такому вопросу, и уже знал, чем всё закончится.

-Если ты хочешь работать на меня, то тебе придётся принять два условия. Первое — больше никаких долгов. Второе — никакого миалия. Понял?

-Понял, господин! — просиял Нед и принялся расталкивать прохожих, расчищая путь горбуну. Никоро грациозно шла следом, ловя изрядное количество мужских взглядов.

Поднявшись по крутой дороге, они остановились напротив мощных окованных железом створок ворот. Их никто не ждал, и стражники на стене долго всматривались в фигуру горбуна, пока тот не показал им свой рефрактор. В караульном помещении его, наконец, признали окончательно, и туда ворвалась целая толпа слуг, которые в напряжённом молчании повели троицу к замку, через зелёную аллею подстриженных ляристенций.

Деревья высокими свечкам указывали в небо, а на ветвях распустились прекрасные фиолетовые бутоны, источавшие сладкий запах. Скоро лепестки отпадут, оставив висеть лишь маленькую ягодку, по вкусу напоминавшую клубнику. Триксель любил их есть вместе с мороженным, которое готовил в своей лаборатории.

-Вас отведут в ваши комнаты, накормят, умоют и покажут окрестности, — сказал он спутникам. — Завтра утром увидимся в обеденном зале. Тогда и поговорим об отце.

Никоро и Нед согласно кивнули и пошли вслед за несколькими слугами.

-Вам что-нибудь нужно, сэр Триксель? Брадобрея не желаете?

-Нет. Мне нравятся мои борода и усы.

Сказав это, он зашагал к входу в замок, довольный одиночеством. Он понял, сколько месяцев был не в своей тарелке, когда рядом постоянно присутствовали люди. Почти всю жизнь он провёл в лаборатории, и колбы со смесителями были для него и родителями, и друзьями, и любовницами. Теперь всё вернётся в своё русло. Дай Боги, Никоро поставит отца на ноги, и тот отправится в столицу, оставив его наместником, как было в детстве. И тогда ничто не будет отрывать его от грандиозной работы над...

Триксель поднялся по ступенькам, толкнул резную дверь и оказался в громадном холле. У противоположной стены вверх уходили две широкие винтовые лестницы. Он уверенно двинулся к правой. Та вывела его на второй этаж, где имелся почти такой же обширный зал, от которого отходили пять длинных коридоров. Каждый из них оканчивался очередной винтовой лестницей, являвшимися своеобразными осями пяти башен. Башни носили свои имена.

Поднимаясь по ступенькам главной, башни Асага, Триксель разглядывал стены, увешанные шпалерами и картинами, на которых была запечатлена вся история Канстеля. Если на первом ярусе висели изображения людей на фоне скал и моря, портреты первых правителей, то по мере продвижения наверх, к покоям отца, можно было увидеть шпалеры с панорамами крепости, а затем и города, который появился позже. На отдельных рисунках скакала конница, размахивая копьями, огненными узорами рассыпалось чародейское пламя в руках у волшебников, а вдалеке реяли корабельные паруса.

Наконец, у двери покоев Берруна Нурвина висел портрет самого отца — статный воин в мощных доспехах. Над его головой изящным мазком сиял голубой нимб, а за спиной огненными силуэтами застыли существа о шести руках. Все они смотрели ему в затылок, их гротескные лица оскалились в зубастых улыбках. Неведомый художник запечатлел демонов так реалистично, будто рисовал их с натуры. Что, конечно, было полной чушью.

Куда повесят портрет самого Трикселя, горбун не знал. Выше покоев отца жилья не было. Мужчина впился длинными пальцами в грудь, сделал глубокий вдох и выдох, и, толкнув дверь, вошёл в комнату.

Глава 23. Крушение.

Что я знаю об океане?

То, что он смертельно опасен.

И этого мне достаточно, чтобы туда не соваться.

Безымянный рыбак, Хесме, год неизвестен.

1

Утро на берегу залива Ваэльвос выдалось пасмурным. Небо застилало светло-серое полотно туч, иногда накрапывал редкий дождик, сметаемый в сторону порывами штормового ветра. По изломанной пляжной полосе, покрытой галькой, быстро перебирали лапками множество мелких крабов. Ритмично накатывали волны, прибивая к суше облака белой пены и вынося десятки бесхозных ракушек.

Впрочем, местным рыбакам плохая погода абсолютно не мешала заниматься любимым делом. Два мастера удочки и лески из деревушки Каплевон, что находилась в пяидесяти милях к востоку от Канстеля, направлялись на своё привычное место ловли — Каплевонскую косу.

Шурша по гальке старыми, много раз латанным сапогами, они в который раз перемывали косточки своему хозяину, ренеду Ускену, который совсем недавно повысил налог на доход. Зачем, когда сезон и так выдался чересчур богатым на улов, и цены на рынках Канстеля скатились до жалких пяти серебряных за фунт — никто не понимал. Бурную беседу, изобиловавшую простыми, но ёмкими эпитетами, а также описаниями процессов соития ренеда с различными видами животных, заглушал шум моря и крики чаек, стремительно носившихся и высоко в небе, и у самой кромки воды.

На косе было довольно людно. Рыбаки рассеялись по всей её протяжённости, стоя по пояс в воде; в руках виднелись длинные удочки из гибкой, но упругой древесины среброзки.

— Ум"ос их утопи, откуда они берутся? Много у нас рыболовов? Ты да я, да кузнец Буркер, да братья с мельницы. Откуда берутся остальные? Не лень сюда приходить? Пусть бы ловили у себя, зачем другим клёв портить? — негодовал старый Таперс, размахивая пустым ведром.

Проходя мимо рыбаков, они неодобрительно косились на каждого. Наконец, добравшись до самого конца косы, вошли по пояс в воду. Врадек ойкнул, едва не бултыхнувшись в неё всем телом.

— Осторожно, сынок. Здесь ноги вязнут, но лучше места для ловли подпесочников не найти на всей косе, — сказал Таперс и, посмотрев на других рыбаков, сплюнул. — Салаги.

Прошло два часа. В море вышли рыбацкие лодки, покачиваясь в нескольких кабельтовых от косы и вызывая неодобрительное бурчание Таперса. Трижды начинало моросить, но воздух становился всё теплее. В миле от берега заклубилась пелена тумана. Врадек смахнул с уныло обвисших светлых усов дождевую воду, посмотрел на ведёрко, прикрепленное к поясу. В нём слоями лежал десяток плоских, похожих на блины, рыбёшек.

-Ужин сегодня выйдет на славу, — довольно сказал он отцу.

Тот не откликнулся. Врадек повернул голову и увидел, что Таперс опустил удочку, глядя куда-то влево.

— Что случилось, батя?

Таперс протянул руку, указывая на пелену тумана в двух милях к востоку. Врадек напряг зрение и почувствовал, как сердце уходит в пятки. Позади один за другим начали раздаваться изумлённые возгласы. Столпившие рыбаки наблюдали за тем, как море в том месте начало отступать, обнажая десятки метров дна. А через несколько минут дымку тумана разметала в стороны огромная волна. Внутри неё виднелось исполинское тёмное пятно.

— Спаси нас Ум"ос, — уронил Таперс.

Волна играючи поглотила несколько рыбацких лодок и с отдалённым грохотом обрушилась на берег. Брызги взметнулись вверх на десятки метров. Мало-помалу вода ушла обратно в залив, оставив лежать на пляже продолговатое чёрное туловище с шестью плавниками и вытянутой пастью.

— Это горнилодон? — по толпе рыбаков прокатился шепоток. — Быть того не может.

— Нет, это не он, — сказал одноглазый старик в мокрой шляпе. — Что-то побольше. Что-то побольше, чем горнилодон.

Отец и сын испуганно переглянулись.

Глава 24. Демоны и древо.

Меня разбудили крики жены. Я нашёл Зипфору в комнате сына, стоявшей у кроватки с младенцем с лицом цвета мела. Сквозь слёзы он выдавила, что видела чудовище, которое стояло на этом месте минуту назад и глядело на неё рдяными глазами. "Демон пришёл за ним!" — крикнула она. "Нет, это был бред уставшей матери", — думал я, поглаживая её по голове. — "Демоны ведь не ходят по домам и не заглядывают в детские комнаты, правда?"

Из рассказа отца девоны, год неизвестен.

1

Помещение буквально дышало холодом. Окна давно не протирали, и оттого послеполуденный свет приобрёл в серых стенах комнаты тусклый мертвенно-бледный оттенок. На письменном столе собрался тонкий слой пыли — слуги не утруждали себя ежедневной чисткой хозяйских покоев.

Отец лежал на широкой кровати, сжимая в исхудавших руках дощечку с листками пергамента. Рядом с постелью стоял небольшой столик с чернилами и перьями для письма. При взгляде на измождённое лицо старика, которому недавно стукнуло пятьдесят восемь лет, у Трикселя болезненно сжалось сердце. Он присел на краешек кровати и заглянул в лист пергамента. Почерк отца всё ещё сохранял чёткость и твёрдость. Это вселяло надежду.

-Даже сейчас ты всё ещё пишешь стихи.

Старик вздрогнул и разомкнул тяжёлые веки, воззрившись на него бессознательным взглядом. В серых глазах неожиданно вспыхнула холодная ярость. Оторвав туловище от кровати, Беррун истошно завопил.

-Помогите! Убийца! Кто впустил в мои покои убийцу! Помогите! Убивают!

Триксель испуганно отпрянул, сжав кулаки. Этот же симптом был у отца полгода назад, но тогда он вёл себя гораздо тише. Сейчас же Берруна распирала безумная мощь, от которой у горбуна по всему телу встали дыбом волосы, а по телу прокатилась волна дрожи, которая свела суставы и заставила скорчиться от боли. Старого Теурга резко скрючило, над седой головой синей луной вспыхнул нимб, который стремительно выгорел, превратившись в багровый диск. Держась рукой за поясницу, Триксель поковылял к двери, чтобы позвать слуг. Неизвестно ещё, сколько времени им понадобится, чтобы услышать его и подняться на самый верх башни.

В спину ему ударила очередная волна магической энергии, мягко подняв в воздух и швырнув на письменный стол. Триксель ударился горбом об острый угол. В глазах побелело от боли. Он закричал:

-Отец! Я твой сын! Я вернулся, вернулся!

-Вон, убийца! — рявкнул Беррун, продолжая колотить по смятой постели руками и ногами, словно безумец. Тогда Триксель пополз к двери. Радость от возвращения домой, и предвкушение встречи с отцом исчезли, словно задутые хаотическим вихрем.

"Ради чего я всё это делаю? Чтобы получать вот это? Будь ты проклят" — горько думал он, едва сдерживая слёзы. Тут же его захлестнуло раскаяние. — "Отец не виноват. Это всё болезнь. Это всё болезнь".

Триксель выбрался в коридор и, не сдержавшись, громко хлопнул дверью. После этого в комнате наступила тишина. Поднявшись на ноги, он поправил одежду и глубоко вздохнул. "Стоило ожидать подобного. Это логично, что за полгода отцу стало только хуже. Остаётся надеяться, что Никоро сумеет его вылечить".

Перед глазами всплыло лицо девушки, вызвав у горбуна улыбку. Одним лишь своим образом она просветляла его дух. Но с диастрийкой он увидится завтра утром. Сейчас есть другие, не менее важные вещи.

Навстречу неторопливо поднимались слуги.

-Удивительно, что вы вообще сюда пришли, — Триксель скрестил на груди руки с ядовитой улыбкой. — Может быть, мне сходить на кухню и приготовить вам еды? Или подбить одеяла в ваших комнатах? Помыть окна?

-Нет, дивайн, — смущённо ответила одна из горничных.

-Хорошо, потому что здесь, на этой земле, хозяева либо мы, либо вы. Вы ощущаете себя хозяевами?

-Нет, дивайн.

-И чтобы так было впредь. Приведите здесь всё в порядок. Смените бельё в комнате отца, протрите мебель и вымойте окна. Начните, наконец, работать, а то познакомитесь с трущобами, — Триксель прошёл сквозь толпу и добавил. — Или с топором палача.

Никто не посмел ему возразить, хотя он знал, что каждый здесь считает его отродьем другого народа, и, будь он обычным простолюдином, забила бы камнями, как это нередко делали с девонами и еретиками в давние времена.

"Мне повезло, что судьба распорядилась иначе".

2

Покинув башню, Триксель направился по облагороженной аллее в восточную часть крепости. Над головой склонились лохматые верхушки пальм, привезённых с архипелага Трёхпалой лапы; пробивавшийся сквозь огромные листья свет исполосовал каменную дорогу множеством косых линий. Откуда-то сбоку доносилось журчание воды — среди кустов выцветшей сирени вился оросительный канал. Пройдя по аллее, горбун повернул направо, к огромному серому храму без единого окна и украшения. Его облик напоминал теперь зиккураты Шуруппака, с их правильностью линий и простотой форм.

В высокой сорокаметровой стене угадывались очертания прямоугольного входа, закрытого монолитной плитой. По обеим сторонам от него стояли стражники из личной охраны Берруна. Доспехи отливали тёмно-зелёным, массивные наплечники и шлемы с глухими забралами сверкали на солнце. Триксель каждый раз удивлялся, насколько же крепкими и тренированными были этим мужчины, стоявшие всю смену под палящим солнцем. Солдаты отсалютовали ему и расступились в стороны. Они никогда не проявляли к нему неуважение.

Горбун извлёк из-за пояса Ржавые Кости, включил их и коснулся фокусатором поверхности плиты. Та с тихим шорохом отъехала в сторону, открыв взгляду прямоугольный узкий тоннель, уходивший во тьму. Триксель вошёл внутрь и услышал, как плита встала на место, оставив его в темноте. Через мгновение на стенах зажглись фонари. Их питал импульс рефрактора, посланного ранее. Триксель втянул носом сухой воздух. Он не был затхлым — храм, несомненно, имел какую-то схему вентиляции. Отец никогда не показывал ему чертежей сооружения, несмотря на его просьбы, которые подстёгивало любопытство. Впрочем, главный секрет горбун знал. Он лежал глубоко внизу, в семи витках спиралевидного тоннеля.

Триксель отправился в путь. По дороге ему попалось ещё семь каменных плит, каждая из которых требовала плату за проход. В конце концов, кристалл сциллитума в рефракторе рассыпался в пыль, и ему пришлось его заменить. С некоторой завистью горбун подумал об отце — не раз он видел, как Теургу требовалось лишь коснуться рукой холодной шершавой поверхности плиты, чтобы та открыла проход.

"Вот и оно".

Триксель с привычным трепетом вошёл в круглую комнату, в центре которой росла величественная сциллитумная друза. Она выходила прямо из пола и больше всего напоминала ель — основные кристаллы образовывали ствол, на котором расположилось десять ярусов кристаллов размером поменьше. Остроконечную верхушку венчал идеально правильный треугольный кристалл.

"Кора" друзы казалась полупрозрачным огранённым кварцем, который редко пульсировал мягким сиреневым светом. Триксель наклонился, насколько позволял горб, и осторожно коснулся одной из "ветвей". Ничего не произошло.

Вздохнув, горбун отступил назад, окидывая взглядом всю конструкцию. В летописи Канстеля говорилось, что её нашли в пещере, на месте которой и возвели первую крепость. Тогда, почти тысячу лет назад, она была на несколько пальцев ниже. Если предположить, что темпы роста не менялись вовсе, то древу было не меньше восемнадцати тысяч лет.

Первые хозяева этих мест не сразу узнали о её свойствах, но поняв, что к чему, всё равно не осмелились пускать в ход кирки и долота. Благо, тогда нашлись другие места "произрастания" странного сиреневого кристалла, и друзу оставили как красивую драгоценность, заключив во внушительную каменную оправу. Почти все, кто имел к этому причастность, не раскрывали рта, надеясь сохранить её существование в тайне. Даже стражники, охранявшие внешнюю плиту, не знали, что именно находится в этой комнате. Со временем посвящённых в тайну становилось всё меньше.

Триксель начал ходить кругами вокруг друзы, как часто делал в прошлом, пытаясь в очередной раз понять, что или кто её создало. Кристалл каким-то образом заменял божественную силу, не до конца, но всё же заменял. Он мог быть созданием Ориду, щедрым даром бога Земли. Мог быть странным минералом, результатом преобразования других руд под действием неведомого катализатора.

Сциллитум всегда был загадкой для любого учёного человека, будь он алхимик, геолог, археолог или мастер-камнетёс. Триксель интересовался им по вполне определённым причинам. От найденных ответов зависела судьба его эликсира, того самого, который он придумал ещё юношей. Теперь, когда жизнь отца настолько шатка, разгадка природы кристаллического древа стала ещё важнее. Когда закончится вся шумиха с коронацией, он полностью посвятит себя этому месту.

Перед тем, как уйти, горбун провёл руками по абсолютно гладкой, не холодной и не тёплой, полупрозрачной поверхности, и вновь ничего не почувствовал. Вздохнув, двинулся в обратный путь. Надо было проверить, в каком состоянии алхимическая лаборатория. И не дай бог там будет также грязно, как в покоях отца. Пыльные окна он простить мог, а вот колбы и перегонные устройства — нет.

3

-Что такое мороженое? — Никоро крутила глубокую серебряную тарелку, с любопытством рассматривая бело-розовую густую массу. — Оно холодное.

-А ты попробуй.

Триксель сидел за длинным обеденным столом напротив диастрийки и с широкой улыбкой наслаждался её замешательством. Весь вечер и полночи он провёл на кухне и в лаборатории, готовя это лакомство. Остальное время оно охлаждалось в одном из погребов замка. Горбун тёр сонные глаза, но был чрезвычайно доволен получившимся вкусом. Лёгкая сладость плодов ляристенций отлично сочеталась с пикантностью специй, привезённых из Джессема.

-Не волнуйся, ты не отравишься — я добавил в него сок зубовяза.

-Сэр Триксель, у вас прекрасные повара, — Нед элегантно поддел вилкой кусок жареной рыбы и отправил его в рот.

-Сегодня они прыгнули выше головы, — подперев ладонью щёку, Триксель наблюдал за тем, как Никоро неторопливо есть мороженое. — Это расплата за полгода ничегонеделания. Кстати, Нед, ты уже прибрался в лаборатории?

-Всё почищено и расставлено по надлежащим местам, — старик деликатно откусывал от рыбы по маленькому кусочку.

-Эликсиры не трогал? Не дай бог, ты что-нибудь пролил или разбил. Если да, то скажи лучше сразу.

-Ум"осом клянусь, дивайн, колбочки я рассортировал по названиям на этикетках, и ни одна при этом не пострадала. Если вы позволите, то после завтрака я приведу в порядок и вашу библиотеку.

-Можешь не спешить, мы ведь никуда не уезжаем. В Элеур поедет отец, когда поправится.

Никоро кашлянула и отложила в сторону ложку.

-Я не останусь в Канстеле, Триксель.

Триксель досадливо сжал кулаки и тут же их разжал.

-Почему?

-Лугаль Зифрен хочет, чтобы я присутствовала на возложении титула нового Пророка.

"Он знала об этом ещё в Элеуре, и ничего не сказала", — с горечью подумал Триксель. Подавив тяжёлый вздох разочарования, он пожал плечами.

-Что ж, столица тебе понравится. Она большая и светлая. Слишком холодная, на мой вкус. Канстель гораздо теплее и дружелюбнее.

-Вы абсолютно правы, хозяин, — Нед грациозно взял со стола полотенце и промокнул им губы. — Столько парков и рынков я не видел ни в одном городе теургиата. Всё яркое и многоцветное, и люд намного приветливее, чем в Хесме.

-Ты готова? — пропустив слова старого рефраманта мимо ушей, горбун так резко поднялся с кресла, что в спине кольнуло. — Пора выполнить свою часть сделки.

-Конечно, — Никоро удивлённо на него посмотрела. — Мороженое очень вкусное, Триксель.

-Потом я научу тебя его готовить, — криво улыбнулся мужчина. — Нед, пойдёшь с нами. Не знаю, чего ждать от отца на этот раз.

-Конечно-конечно, — старик заторопился, выбираясь из-за стола. Раздался звон и из опрокинутого на стол серебряного сосуда выплеснулось белое вино.

Триксель закатил глаза.

4

Отец спал. Солнечные лучи падали на его измождённое лицо, заложив глубокие тени. Истончавшие руки лежали поверх одеяла, ногти на пальцах отросли и пожелтели. В тёплом оранжевом свете медленно плавала пыль. Нед принялся неистово чихать, и Никоро, зашикав, вытолкала его за дверь.

-Я не хочу стоять возле этой проклятой картины с демонами... — донеслось из коридора, прежде чем диастрийка затворила дверь и вернулась к кровати.

-Дело плохо. Это не одна болезнь, как ты понимаешь, — сказала она Трикселю, вглядываясь в лицо теурга, и вдруг перешла на диастрийский, произнеся ещё несколько фраз.

Беррун неожиданно открыл глаза и впился взглядом в её точёное лицо. Длинные костлявые пальцы сгребли край одеяла. Никоро закатала широкие рукава голубой туники.

-Дай руку.

Беррун схватил девушку за руку.

-Да не вы...дивайн. Триксель!

Горбун послушно сжал её тёплую ладонь. Девушка в свою очередь положила другую на грудь старика и зажмурилась. Триксель напрягся, ожидая чего угодно — боли, экстаза, беспамятства. Прошла минута, другая. Ничего.

"Пусть произойдёт хоть что-то!" — взмолился он и почувствовал, как во рту всё пересохло. Спина покрылась испариной, а затем мир пошатнулся. В ушах оглушительно застонало железо, и вместе с этим Триксель почувствовал, как на руках обвисает кожа, стягивая мясо и кости. Заболели плечи, словно под тяжестью пудовых коромысел. Он услышал скрип собственных зубов. В глазах потемнело.

Шлёп!

Удар по щеке заставил его встрепенуться. Встряхнув головой и поморгав, он посмотрел на свои руки — кожа на них была обычной. Исчезла тяжесть, сковывающая тело. Осталось лишь тягостное чувство в груди, словно после разбавленной мрашки, которой угощали в Хесме.

Никоро тяжело дышала. Её щёки порозовели, а в глазах стремительно угасал сапфировый свет.

-Ты тоже это почувствовал? — спросила она с придыханием.

Триксель кивнул и перевёл взгляд на отца.

Беррун помолодел. Под глазами почти исчезли тяжёлые мешки, прожилки в белках глаз перестали походить на кровоточащие змеи. Истончавшие руки стали толще, словно в них прибавилось мяса. Седина отступила, оставшись лишь на висках. Теург широко зевнул и со стоном потянулся в постели, не обращая внимания на то, что был голым. Никоро встала с кровати и отошла к двери.

-Я подожду снаружи, — тихо сказала она и закрыла за собой дверь, оставив их двоих наедине. Триксель опасливо перевёл взгляд на отца, с волнением ловя малейшие изменения в отцовской мимике. Взгляд Берруна мало-помалу стал осмысленным. Теург посмотрел на сына, а потом, издав судорожный вздох, оторвал туловище от постели и крепко обхватил его руками.

-Сынок, — дрожа всем телом, прошептал он. — Боги, прости меня. Прости за всё.

Триксель закрыл глаза, почувствовав, как по щеке скатилась слеза.

"Я не должен был в тебе сомневаться. Это всё болезнь. Просто болезнь".

Так они и сидели, не разрывая объятий, пока, наконец, Беррун не откинулся на спинку кровати и принялся его разглядывать.

-Бог мой, как же ты оброс. На всех западных берегах не нашлось ни одного брадобрея?

-Ты что, пап — из-за этой бороды все девушки от Хесме до Канстеля были мои, — коротко хихикнул Триксель, утирая слезу. — А вот о ком точно не заботились, так это о тебе. Может, подсыпать слугам немного яду?

Беррун коротко улыбнулся.

-Сын мой, наше поколение увядает. Я слышал, нас покинул Мират. Давно было пора. Скоро придёт и мой черёд.

-Не смей так говорить, папа! — горбун сжал помолодевшую руку. — Если даже ты начнёшь поощрять чужое презрение, то что остаётся делать мне?"

-А что я? Мне только корку чёрного хлеба подай, воды, да пергамента с пером и чернилами. Триксель, когда диастрийка исцелила меня, я предельно ясно понял, что причина болезни крылась не только в злоупотреблении рерфамантией. Это банальная старость, сынок. И это нормально, что меня презирают мои же слуги. Их собственные дети будут относиться к ним также, когда они состарятся.

Триксель погладил отцовский лоб, унимая закипавший гнев.

-Отец, посмотри на себя. Ты стал выглядеть на десять лет моложе. Ты всё ещё можешь ходить и говорить. Твой разум, — он запнулся, вспомнив выпученные глаза, перекошенный рот и вопли "Убийца!", — всё также силён. Хватит делать из себя немощную корягу. Я запомнил тебя совсем другим и не собираюсь теснить эти воспоминания теми, что приобрёл вчера.

Боль и стыд отразились в глазах Берруна.

-Я был совсем плох?

Триксель посмотрел на окно. Старый мужчина посмотрел туда же. Он всё понимал.

И тогда он начал озираться по сторонам.

-Где моя одежда?

-Какая именно?

-Ну, не тапочки с халатом, — мужчина повёл отнюдь не старческими плечами. — Мне нужны моя любимая туника и доспехи. Хочу показаться народу. Боюсь, без меня жизнь в Канстеле стала более нервной. Ещё и этот Мират.... Закономерная смерть, но так некстати.

-Когда-то же ему нужно было умереть. Про какие доспехи ты говорил? Те, в которых ты сражался с Мендрагусом и Велантисом?

Беррун прищурился и с кривой улыбкой помахал пальцем.

-Нет, та, в которой я хотел приготовить яичницу по-забрасински, а вместо этого пролил белок себе на колени.

Триксель широко улыбнулся.

-Как хорошо, что с нами Никоро. Она чудесная, пап. Прошло всего десять минут, а ты уже почти такой же, как двадцать лет назад.

-Дело не только в ней, Триксель. Ты сделал всё, чтобы меня спасти. О лучшем сыне нельзя и мечтать.

Триксель потёр уголок глаза, в котором опять защипало.

-Но отпразднуем твою победу потом. Собери слуг, пусть принесут мне одежду и нагреют воду. Я чувствую себя замшелым валуном, которого давно никто не передвигал. А пока позови ко мне нашу диастрийскую гостью. Хочу с ней побеседовать. Увидимся за обедом.

Триксель, с облегчением чувствуя, как с плеч упал тяжёлый груз, поклонился, насколько позволял горб, и вышел в коридор. Нед и Никоро стояли возле картины, разглядывая изображённых на них существ.

-Они в самом деле существуют? — спросил Нед.

-Нет, это только воображение художника, — быстро ответил Триксель и мельком посмотрел на плотоядные клыкастые оскалы и чёрные провалы глазницы, обращённые на затылок отца. Поёжившись, горбун отвёл взгляд от портрета и зевнул. Наконец-то он сможет как следует поспать.

5

Никоро вошла в комнату и увидела, что её хозяин всё ещё лежит в постели, пристально глядя ей в лицо. Девушка повела рукой.

-Я очень рада наконец увидеть частичку ваших владений, дива...

-Рабису — взять её, — бросил мужчина, даже не шелохнувшись.

-Как пожелаешь, мастер над материей, — могучий бас сотряс потолок и стены. Из воздуха вынырнула высокая худощавая фигура, пересечение костей и металла, и, сделав шаг, одной рукой схватила Никоро за талию, подняв к потолку. Костлявая голова, увенчанная короной из рогов, повернулась к Берруну, впившись в него взглядом глубоко запавших глаз.

-Демон, — прошипела Никоро, с отвращением глядя на чудовище. Потом она посмотрела на мужчину, который продолжал лежать в постели. — Она научила тебя?

-Да, научила. Разве ты не знаешь? Амфирен всегда любила меня больше своих сородичей. Понятно почему — диастрийцы давно не те, что были раньше. Стали действовать чересчур грязно. Поэтому Амфирен раскрыла мне некоторые секреты. Она всё-таки моя жена.

-Которая от тебя сбежа...

Беррун резко поднял ладонь и Никоро осеклась.

-Сейчас не я подвешен к потолку, словно живая люстра. Ты меня исцелила, но Зифрен никогда ничего не делает бесплатно. Что ей нужно от моего сына?

-Откуда мне знать? Лугаль не посвящала меня во все свои планы. Может быть, Трикселю ничего не угрожает.

-Может быть? Рабису....

-С удовольствием, мастер над материей, — вместе с речью из горла демона выходила череда булькающих звуков. Он сжал ладонь, и диастрийка взвизгнула, вцепившись руками в длинные костяные фаланги пальцев.

-Будь ты проклято, лавовое отродье! Зифрен сотрёт вас всех в пыль, когда добьётся своего!

Рабису повернул лицо к Берруну.

-Мастер над материей, классифицируй эту эмоцию.

-О! — Теург махнул рукой. — Это незамутнённая раскалённая добела ненависть. Она тебе угрожает. По крайней мере, звучит это как угроза.

-Это звучит как отсутствие интеллекта, — рыкнул демон и обвил длинным шипастым хвостом ножку письменного стола. Раздался тихий треск. Беррун хмыкнул и сел.

-Леди, вам лучше говорить правду. Вас заботит ваша жизнь?

-Заботит. Но если вы меня убьёте, то шансы на то, что Триксель выживет, станут ещё меньше.

-Что Зифрен нужно от моего сына? Конкретно. Что она заставит его сделать?

-Я не знаю. Даю слово. Если бы я знала, то уже сказала бы.

Беррун прищурился.

-Рабису, поставь леди на место. Всё-таки сын отзывался о ней хорошо. Слышите, леди? Вы понравились Трикселю. Это редко случается. Ради него я не стану вас убивать. Однако мне придётся нанести визит вашей хозяйке. Зифрен вряд ли обрадуется моему появлению. Возможны жертвы. И это будет на вашей совести. Хозяйка вас не пожалеет.

-Ты ничего ей не сделаешь, человек. Даже с помощью рефрамантии тебе не взять Шуруппак силой.

Мужчина поднял бровь и встал на ноги, обнажив крепкое тело и мускулы. Обернувшись в чёрный халат, он подошёл к окну, из которого лился солнечный свет. Распахнул его. В комнату ворвался свежий морской воздух, всколыхнув простыни на кровати.

-Рефрамантия? Нет, леди, она мне не понадобится. Подойдите сюда. Я вам кое-что покажу.

-Хватит меня трогать, тварь, — зашипев, Никоро ударила кулаком по руке демона и подошла к окну, став рядом с мужчиной. — И что я должна увидеть?

-Это, — Беррун вежливо показал на пустоту перед собой.

Мир мгновенно изменился. Небо выцвело, звуки исчезли, воздух застыл. Никоро вскрикнула и отпрянула от окна. Мимо него с тихим жужжанием пролетело несколько существ, напоминавших осьминогов — их тела окружали каркасы из странного матового металла. Вокруг крепости их были десятки; они бороздили пространство, словно орлы, которые высматривали добычу. Мужчина опёрся руками о подоконник и с довольной улыбкой посмотрел вниз, где в сотнях метрах стояли крепостные сооружения с плоскими каменными крышами. Крыш почти не было видно — их заполонили демоны, похожие на Рабису — с телами из костей и сухожилий, с ногами, выгнутыми назад, как у кузнечиков. Беррун устремил взгляд на море, где над синей поверхностью торчали верхушки рифов. Там стояло два колосса о шести руках. Конечности с зажатыми в них молотами были опущены, а великаны словно впали в дрёму, гипнотизирующе покачиваясь из стороны в сторону. Над ветвистыми рогами каждого мерцал огненный ореол.

Беррун повернулся к Никоро.

-Теперь вы понимаете? Если с головы моего сына упадёт хоть один волосок, я приду в Шуруппак. Я приду в Шуррупак и разрушу его до самого дна. Так и передайте Зифрен, когда вернётесь домой.

-Не переживайте, дивайн, — прошептала Никоро, вперившись взглядом огненных колоссов. — Лугаль будет в Элеуре. Там ей всё и скажете.

-Отлично. Рабису, ты доволен? Мы увидим лугаль Зифрен.

Демон довольно рыкнул.

-Я предвкушаю эту встречу, мастер над материей. Что делать с этой?

-Вы свободны, леди. Как ваше имя?

-Никоро.

-Приятного вам дня, Никоро. Рабису вас проводит до вестибюля.

Диастрийка бросилась к двери и захлопнула её за собой. Человек и демон засмеялись в унисон. Мир вокруг них медленно приходил в себя.

Глава 25. Сталь и кости.

Настоящим мерилом человека является не его оружие, а то, ради чего он его использует.

Беррун Нурвин, год неизвестен.

1

-Отец.

-М-м-м? — Беррун придирчиво осматривал клинки разномастных мечей, которые мерцали в свете факелов.

-Я распорядился снарядить корабль, который отвезёт тебя в Элеур, — Триксель равнодушно провёл взгляд по стенам, увешанным сталью. — Кетрос обещал управиться со всем до завтрашнего дня. Ты готов?

-Зависит от того, к чему именно. Если речь идёт о трёхнедельном плавании в Элеур, то да. Если о том, чтобы сидеть за пиршественным столом, напиваться до удушения, улыбаться другим дивайнам и ждать, когда закончатся все праздники, то нет, — мужчина кашлянул. — Сказать честно, мне и плавание не по душе. Зря ты всё это затеял. Я могу переместиться в столицу хоть сейчас.

-Даже не вздумай, — горбун нахмурился. — Я не для того бороздил воды трёх океанов, что бы ты рисковал своим здоровьем. Перемещения небезопасны даже для Теургов. Ну что, ты уже выбрал меч?

-Ах, да, — Беррун вновь повернулся к ряду мечей. — Знаешь, сын, меня больше беспокоит то, как ты справишься со своими новыми обязанностями.

Триксель пожал плечами.

-У меня был опыт, если ты помнишь. Тогда я был подростком. Сейчас мне уже за тридцать. Думаю, месяц без тебя я уж как-нибудь продержусь.

Беррун провёл ладонью по клинку одного из мечей.

-Вчера Кетрос показал мне некоторые отчёты, пришедшие из других приморских городов. Пока тебя не было, на некоторые из них нападали пиратские банды. Последний раз был на прошлой неделе. Помнишь ту старую поговорку?

Триксель вздохнул.

-Да, папа. Надейся на мир, готовься к войне.

-Правильно. А вот и то, что я искал, — криво улыбнувшись, Теург извлёк из ножен меч с коротким изогнутым клинком, похожим на те, которыми орудовали диастрийцы-матросы на злосчастном "Ребре Асага". В рукояти многочисленными гранями мерцал тёмно-синий сапфир размером с куриное яйцо.

-Магический клинок диастрийцев. Его мне подарила твоя мать. Имя ему "Рука Нинурты". Оружие скорее для парадов и праздников, нежели чем для кровопролитных схваток. Но я и не драться плыву, ведь так? Тебе нравится, сын?

Триксель покривил губами и с сомнением покачал головой. Беррун вздохнул, разглядывая голубые нити, которые бегали от эфеса к острию клинка и обратно.

-Я уже написал доверенность на твоё имя, где, в том числе наделяю тебя правом призывать под наше знамя дружины ренедов, — сказал Теург. — У них не будет другого выбора, кроме как подчиниться, иначе наказание неизбежно. Тем не менее, сын, право решающего голоса на военных советах я отдал Кетросу.

Триксель поморщился.

-Этот артарианец хороший полководец, но он же параноик, папа. На юге сверкнёт молния, и на следующий вечер наша армия будет маршировать по дну залива. Не опасно оставлять его за главного?

-Пока я ходил под себя, а ты отсутствовал, именно "этот артарианец" занимался делами дивинара. Знаешь ли, я стал уважать его ещё больше, когда вышел из спячки и впервые за полгода встретился с простыми людьми в земельном суде. Ох и не простое это занятие — выслушивать и судить. Удивительно, как Кетросу хватило на это терпения. Я ему доверяю безопасность города. Будь уверен, он не подведёт ни меня, ни тебя.

-Дело не в терпении, отец, и не в доверии, — Триксель сжал кулаки. — Не пытайся увиливать от правды. Ты считаешь, что я недостаточно умён, чтобы командовать армией. Или что у меня не хватит для этого силы воли.

Беррун опустил руки.

-Что за детские мысли? У тебя ум иного характера, Триксель. Тот, который необходим дальновидному правителю, которым ты когда-нибудь станешь. А вот для того, чтобы дожить до этого момента, тебе лучше не лезть на рожон, если пираты нападут на тот же Канстель. Понимаешь, сынок?

Триксель разжал кулаки, почувствовав себя глупцом. Отец просто хотел его уберечь.

"Так ли уж я отличаюсь от демонова артарианца?" — подумал он, успокоившись.

-Я не отличаюсь особой храбростью или глупостью, чтобы маячить на виду у врага, папа.

Беррун подмигнул и со звонким шелестом вложил меч в ножны.

-Вот и отлично. Так мне будет спокойнее.

Затем они долго выбирали доспехи, достаточно тяжёлые, чтобы выглядеть внушительно, и достаточно лёгкие, чтобы в них было комфортно немолодому мужчине, пока в дверь неожиданно не постучался мокрый от пота слуга и сказал, что у дивайна просит срочной аудиенции какой-то рыбак.

2

Старый рыбак стоял, прислонившись спиной к стене в широком коридоре башни Шеду, и нервно поглядывал на молчаливых гвардейцев, которые охраняли вход в кабинет дивайна. Среди золотых фонарей и баснословно дорогих картин он выглядел серым мотыльком, несмотря на то, что явно надел лучшую свою одежду.

Подойдя к рыбаку, Беррун коротко кивнул.

-Как тебя зовут?

-Таперс, дивайн. Таперс из Каплевона.

-Та деревушка, что возле Каплевонской косы?

-Да, дивайн, — Таперс теребил в руках и без того измятую шапку.

-Я удил там.

Таперс моргнул.

-Как сейчас помню, это было лето 1097 года. Жара стояла страшная, а мы стояли полуголые по пояс в воде и ловили подпесочников.

На лице Таперса появилась несмелая улыбка.

-Ловили на пророческого мотыля?

-Нет. Мотыль слишком дорогой и на самом деле куда хуже, чем обычные каплевонские черви. Мы ловили на червей.

Таперс улыбнулся ещё шире.

-Мы тоже, дивайн.

-Давайте пройдём в кабинет, — кивнул Триксель. — Там рассказывать друг другу байки будет куда удобнее.

-Мой сын прав, — кивнул Беррун. — Пошли, Таперс.

Они прошли в обширный кабинет, залитый солнечными лучами. Беррун расположился в своём кресле за письменным столом, жестом предложив рыбаку сесть в кресло напротив. Триксель, несмотря на горб, начал медленно расхаживать по комнате, глядя на расписной шерстяной ковёр под ногами. Ему не понравился рассказ посыльного, и не нравилось то, что может последовать за разговором отца с неожиданным гостем.

-Итак, — начал Беррун. — Всё ли ты рассказал стражникам? Посыльный описал ситуацию лишь в общих чертах, так что я бы хотел узнать больше о том монстре.

Таперс кашлянул в смятую шапку и начал рассказ. Отец не раз перебивал его, прося дополнить некоторые описания и задавая порой странные вопросы.

-Вы заглядывали в его внутренности?

-Заглядывали, дивайн, а как же — вдруг что-нибудь полезное найдётся. Да только смердело там почище нужника. Прошу прощения, дивайн. Мы не разглядывали всё пристально, да и рук не хватало. Тварь-то огромная — раза в три больше флагмана теургиатского флота, "Неуязвимого" стало быть.

-Что-нибудь необычное видели? Сиреневое свечение, например.

Таперс нахмурил лоб и поглядел в широкое окно за спиной Берруна.

-Лично я ничего не видел, но я внутрь твари и не собирался лазить. Может, кто другой из рыбаков что заметил, как тот старый мудрец, что горнилодона встречал...

Они проговорили немало времени, всё чаще выскальзывая на посторонние темы. Триксель раздражённо постучал ногой по ковру. Рыбак посмотрел на него и повернулся к дивайну.

— Простите, дивайн, больше я ничего не знаю. Да и домой мне уже надо — в дороге я не первый день, и деньги, считай, на исходе.

На лице Берруна появилась слабая усмешка.

-С тобой рассчитаются, Таперс. Триксель, проводи гостя в столовую и проследи, чтобы его накормили. Дай ему денег на путевые расходы и сверх того — в благодарность за старание.

-Сколько?

-Сколько посчитаешь нужным, — небрежно махнул рукой Беррун. Триксель напрягся, а Таперс низко поклонился.

-Храни вас Кебея и Ум"ос, дивайн. Я не ждал...

Беррун с вежливым лицом дослушал речь благодарного старика и простился с ним, пожелав напоследок удачного клёва. Триксель направился к выходу.

-Сын мой, сделай всё как надо, — донеслось ему вслед. — Поговорим за ужином.

Эта фраза и тон, которым её произнёс отец, оказались финальным ударом по надеждам Трикселя остаться в Канстеле.

3

Триксель стоял на бушприте "Хвоста Нингишзиды" и мрачно наблюдал за суетой, царившей на корабле и в гавани. Грузчики докатывали последние бочки с провиантом — путь до Элеура должен был занять около трёх недель, если делать остановки в некоторых из портов Лиары и Англерса. Матросы сновали на палубе, приводя в порядок оснастку боевой галеры. Буксиры медленно растаскивали в стороны заполонившие гавань суда, освобождая ему путь.

К Трикселю подошёл капитан, один из тех, кто честно выполнял долг, и, по крайней мере, умел не кривить губы при виде него. Горбуну он нравился.

-Дивайн, оружие, доспехи и провиант уже погружены. Мы готовы отчалить.

-Отчаливайте, капитан. Хочу поскорее отсюда убраться...

Капитан привык не задавать лишних вопросов, однако по его лицу Триксель заметил, что он хочет о чём-то спросить.

-Говорите, капитан, не мнитесь.

-Эта леди, которая прибыла вместе с вами. Это нормально, что она сейчас ходит по всем подпалубным помещениям и осматривает переборки?

-О, Никоро просто озабочена безопасностью на корабле. Не обращайте внимания.

-Я скажу ей, что волноваться нет ни малейшей причины. "Хвост" является одним из лучших кораблей, сошедших с Канстельской верфи.

-Валяйте, капитан.

Моряк кивнул и удалился, зычным голосом сгоняя грузчиков с палубы и приказывая отдать швартовы. Немало народу собралось на пристани, чтобы поглазеть на отплытие флагмана Канстельского флота. Боевая галера Берруна была оснащена шестьюдесятью вёслами и двумя мачтами, а на борт могла принять до четырёхсот человек. Борта были выкрашены в бордовый цвет, под носовым тараном красовалась змеиная пасть с четырьмя клыками, вырезанная из кости горнилодона.

Триксель провожал взглядом сначала пристань, а потом и гавань Канстеля. Что-то подсказывало ему, что эти серые утёсы он увидит отнюдь не скоро, равно как и отца.

Щурясь от сильного ветра, горбун посмотрел на тёмно-сизые тучи, которые плотно сомкнулись над острыми шпилями замка Асага.

"Будь осторожнее, папа".

4

Беррун Нурвин стоял на балконе у самой верхушки башни Асага и, опираясь на резные поручни из серого гранита, смотрел, как "Хвост Нингишзиды" стремительно покидает гавань. Ему показалось, что он видит Трикселя, который стоял на корме и точно также смотрел на маленькую точку, замершую на балконе высокой башни.

-Что в этой согбенной позе, мастер над материей? — донесся глубокий бас из комнаты за его спиной. — Ты горюешь из-за того, что принятое тобой решение может оказаться неправильным?

-Я горюю из-за того, что ради решения, которое может оказаться неправильным, я пожертвовал желанием сына остаться дома. Когда мы разговаривали, я видел его глаза и прочёл в них всё: обиду, разочарование, протест и затем — покорность моей воле. Заслужил ли я его покорность, Рабису?

За спиной раздались тяжёлые неторопливые шаги, и Беррун почувствовал присутствие демона, существа из костей и металла. Рабису стал рядом зловещей трёхметровой башней и упёрся в парапет балкона когтистыми руками, устремив взгляд на гавань, которую стремительно покидал корабль с младшим Нурвином.

-У вас, людей, покорность заслуживается либо страхом, либо любовью. Разум подсказывает мне, мастер над материей, что твой отпрыск привязан к тебе из-за второго.

Беррун удивлённо посмотрел на демона.

-Надо же. Не каждый год приходится слышать от тебя столь... эмоциональную речь. Спасибо.

Рабису посмотрел на него сверху вниз.

-Я счёл эту речь более подходящей для того, чтобы настроить тебя на работу. У нас есть работа, верно?

-Действительно, — бросив последний взгляд на корабль, Беррун вернулся в помещение. Демон двинулся следом, скрежеща по полу длинным костяным хвостом и глухо клацая двумя ногами о трёх пальцах с широким когтем каждый. — Хотя, признаться, манера говорить нарочито бездушно выглядит до жути наигранной, ведь иногда в твоих жестах и звучании горла проявляются гнев или удивление. А порой — и восхищение. Ты становишься похожим на человека, друг мой.

Демон промолчал, а Теург, прекрасно понимая, с каким трудом давалось Рабису это молчание, довольно усмехнулся и сел в кресло.

-Ты обследовал место крушения?

-Да. Человек не солгал — животное оставили гнить на берегу. Вокруг довольно много людей, в том числе кто-то из местных ренедов.

-Дальше, Рабису, ближе к внутренностям.

-В нём много мяса и естественных жидкостей. Скелет как у обычных рыб. Тело уже начало разлагаться.

-Нашёл что-нибудь, что светилось бы сиреневым?

-Да. Тебе лучше самому взглянуть на это, мастер над материей. Я не знаю, с чем имел дело. Нужно привлечь к работе других утукку, исследовать всё досконально.

-И всё? — Беррун цокнул языком и повёл плечами. — Знаешь, Рабису, порой я жалею, что заключил сделку с твоими собратьями.

На костлявом лице демона нечему было шевелиться, однако человеку представилось, что Рабису иронично поднял брови.

-Если бы эти слова произнёс диастриец, я бы решил, что он жаждет умереть.

-Что же, мне повезло, что я человек, — бодро сказал Беррун, поднимаясь на ноги.-Я отправляюсь немедленно. Ты со мной?

-Всегда и везде, мастер над материей, — пророкотал демон. — Всегда и везде.

Глава 26. Разложение.

Инжинарий смеётся — свистулька летит,

Взрывалка рвётся — враг лежит.

Старая солдатская поговорка.

1

Форгунд встретил Цеппеуша утренней прохладой и туманом, закравшимся во все уголки портовых строений. Совсем недавно здесь прошёл ливень, настигший путешественников ещё в плавании и омрачивший пребывание на судне. Капитан, торговец вином и пряностями, предложил задержаться здесь на день, чтобы выгрузить часть товара и затем плыть дальше на север, к Элеуру.

Юноша сошёл с трапа и ступил в жидкую грязь. Поведя широкими плечами, он поправил Алый Клык, который висел на поясе и окинул взглядом унылые сооружения портовых складов, сбитых из насквозь пропитанных дождевой влагой досок. Сзади раздался стук шагов — Венбер спускался по трапу, виляя между грузчиками, которые носили ящики с вином и мешки специй.

-Это сердце теургиата? — Цеппеуш посмотрел на дядьку, который с прищуром осматривал многочисленную стражу у портовых ворот. — Если бы я не знал, то решил, что это его задница.

-Форгунд — один из городов-дешёвок, тех, что построили за последние столетия. И он стоит на болоте, Цеппеуш, так что не удивляйся местному аромату и чистоте. Идём, нам нужно ещё потолковать с местным дивайном насчёт личной охраны. Надеюсь, Сенех не откажет в помощи.

Они двинулись к воротам, плотно запахнувшись в плащи и косясь по сторонам. Портовые рабочие не обращали на них внимания, занимаясь своими делами. В воздухе, наполненном бранью и смехом, стоял крепкий запах пота и сырой земли. Цеппеуш не торопился, стараясь проникнуться местным ужасом. Плывя вдоль берегов Лиары, он видел множество рыбацких деревушек. Почти всегда над хижинами стояли серые столбики дыма, изредка доносился собачий лай. Чуть дальше от берега уныло склонили ветви захиревшие яблони. На тёмной речной поверхности угрюмо покачивались лодки; рыбаки растягивали сети.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать — народ там жил бедно. Землю вокруг Кербер словно рассёк коготь бесплодия. Яблоки и крошечный картофель приходилось восполнять рыбой и моллюсками, которыми щедро делилась могучая Лиара. И каждый раз, встречая взглядом такую деревушку, Цеппеуш говорил себе, что это всего лишь захолустье, что это не столица, не город, даже не настоящее поселение. Что в Форгунде всё будет иначе. Что здесь будут рынки, заваленные фруктами и мясом, здесь будут чистые, как в Драконьем Языке, улицы и горожане, на лицах которых нет печати агонии.

Он проклял себя за свою наивность, глядя на утлые дома с покосившимися фундаментами и тёмными от влаги стенами, и чувствуя разлитый в воздухе смрад, который тянулся от узких тёмных переулков. А потом задал себе очень странный, как ему показалось, вопрос.

"Почему я об этом думаю?"

Действительно, разве ему не всё равно? Он рефрамант, дивайн Керберский. Он всегда будет купаться в роскоши. Ему можно даже не думать о простых людях, о бедняках — всё у него будет хорошо. И дело было не в долге. Ему всегда было плевать на долг.

"Тогда почему?"

Он наткнулся взглядом на девочку в грязной тунике, которая копалась в мусоре, захламившем тёмный переулок. Она была даже младше Крины. Словно почувствовав, что на неё смотрят, девочка подняла на него взгляд больших серых глаз. Повинуясь неожиданному порыву, Цеппеуш сделал шаг в её сторону.

-Ты куда? — Венбер придержал его за локоть. — Стражники ведь предупредили, что здесь может быть небезопасно.

-Я быстро, дядя, — высвободившись из хватки, Цеппеуш неторопливо пошёл в сторону дома, на ходу доставая из кошелька три сарлима. Девочка попятилась вглубь переулка, в глазах отразилось недоверие и страх. Никто ещё не смотрел на него с таким страхом — ни враг, ни простой человек. Осознание того, что он внушает такой ужас даже ровеснице Крины, заставило юношу вздрогнуть.

"До чего мы вас довели?" — подумал он и, сев на корточки, положил монеты на пол, прикрыв их куском оторванной доски. Улыбнувшись девочке, которая выглядывала из-за угла дома в другом конце переулка, Цеппеуш встал и медленно пошёл к дядьке, который стоял, скрестив на груди руки. Потом обернулся. Девочка прокралась, прижимаясь к стене, потом резко бросилась к доске, взяла в охапку золотые монеты и бросилась назад. Юноша провожал её взглядом, чувствуя себя гораздо лучше, чем несколько минут назад.

-Благородный поступок, дивайн Цеппеуш, — раздался сильный и приятный слуху голос. — Жаль, что золото не сделает счастливыми всех жителей Изры.

Цеппеуш посмотрел на дорогу, по которой двигался отряд солдат в массивных доспехах и синих плащах, возглавляемый странной троицей.

В центре вышагивал невысокий русоволосый мужчина с уродливым шрамом на щеке. При ходьбе он сильно отмахивал назад левой рукой и неотрывно глядел на них, словно прицениваясь. Цеппеуш покраснел — Венбер привлёк к себе куда большее внимание, чем он сам. Юноша покосился на дядьку — лицо того окаменело, как обычно бывало, когда его обуревали эмоции.

"С чего бы это? Они знакомы?".

Справа, наклонившись вперёд, даже обогнав мужчину со шрамом, шёл рефрамант с короткими седыми волосами и аккуратно подстриженными усами и бородой. В его движениях сквозила порывистость и целеустремлённость. Резной посох с фокусатором розового цвета звонко стучал о булыжники мостовой.

Слева, облачённая в тёмное платье, семенила молодая девушка со светлыми волосами, связанными на затылке в небольшой пучок. Под мышкой она держала книгу, между страницами выглядывал остро заточенный карандаш.

"Наверное, секретарь или кто-то вроде того. Симпатичная", — подумал Цеппеуш.

Приблизившись почти вплотную, мужчина со шрамом замер на месте и, первым протянув руку, обменялся с ними рукопожатием. Рука эта была мозолистой и обладала поистине железной хваткой. Юноше пришлось сделать усилие, чтобы не поморщиться от боли. Седовласый рефрамант и девушка остановились на шаг позади мужчины, по-видимому, являясь его подчинёнными.

-Добро пожаловать в Форгунд, господа, — начал тот. — Я Абель Лейф, командующий полком Горнилодонов. Это Трейз, наш ветровидец, и Каресто, мой советник.

-Венбер, начальник стражи Кербергунда, — коротко кивнул дядька. — Это Цеппеуш Мендрагус, сын дивайна Керберского. Благодарим вас за встречу, Абель. Я так понимаю, произошло что-то серьёзное, раз нас встречаете вы.

Взгляды троицы скользнули по Цеппеушу. Он не опустил взгляд, рассматривая каждого из собеседников. Лейф вблизи выглядел гораздо старше, чем казалось издалека. Возможно, дело было во множестве морщин, которые усеивали его лицо. Генерал кивнул открыто, без намёка на издёвку, так, что Цеппеуш сразу почувствовал к нему расположение. Он подавил желание широко улыбнуться.

Генерал обратил взгляд на Венбера.

-Да, по-видимому, так оно и есть. Пророк Кархарий поручил нам сопроводить дивайна Цеппеуша в Элеур. Это мы и собираемся сделать. Однако в данный момент нам мешает один ренед, который направляется сюда с целью захватить город.

-Он идиот? — вскинул брови Цеппеуш.

-Мы думаем, что так, — совершенно серьёзно кивнул Лейф. — У него нет ни малейшей причины считать, что он сможет захватить город, казну и остаться без наказания дивината. Зачем он это делает, мы не знаем. Однако то, что без малого шесть сотен воинов двигаются с севера в сторону Форгунда, игнорировать нельзя.

-Как вы узнали об этом?

-Меня называют ветровидцем не просто так, — сухо ответил рефрамант с посохом. — Я видел армию ренеда.

-Тогда мы возвращаемся в порт, — сказал Венбер. — Сядем на корабль и доберёмся до переправы на Англерс.

-Это я и хотел вам предложить, — бодро произнёс Лейф. — Однако я не могу разорваться между городом и вами. Мне нужно командовать своими людьми и сопровождать вас. Могу ли я просить вас сесть на корабль и ожидать на нём, пока мы не разобьём войско Зульдена? Если возникнет малейшая опасность для вашей, дивайн, жизни, вы, конечно, сможете тут же отчалить от берега.

Первый порывом Цеппеуша было возразить генералу и сказать, что он не станет прятаться. Но потом перед глазами всплыло лицо матери, уставшее и постаревшее. Это остудило его пыл, хоть и ненамного. Он не превратит страдания матери и сестры в ничто.

-Мы согласны, Абель, — сказал он. Мужчина ответил одобрительной улыбкой.

-Спасибо, дивайн.

"Нет, в нём определённо что-то есть", — подумал Цеппеуш.

2

Ренед Зульден сидел на своём коне, которого покрывала кожаная броня с нашитыми металлическими бляхами. Бадакайский жеребец, увитый мускулами, с прямой спиной и крепкими ногами, был выносливым и сильным, подстать хозяину.

Но в этот раз всадник казался поникшим. Зульден снял металлическую перчатку с правой руки и утёр лицо, на котором обильно проступил пот. После вчерашнего визита незнакомца в голове постоянно шумело. Голос, чёртов голос, как же это плохо. Каждые пять минут мужчина порывался развернуть свою армию, дать отмашку двум другим ренедам, согласившимся помочь ему с захватом города в обмен на неплохие барыши и щедрые посулы незнакомца.

-Зульден, — к нему подступил Анхетар. — Я закончил с землетрясением. Думаю, те разведчики погибли.

Анхетар был рефрамантом-наёмником, и всегда разговаривал с ним, будто хозяин с недалёким слугой. О, Зульден ненавидел рефрамантов. Тараканы с ядом, порча на земле, где должны жить лишь два сословия — простолюдины и властители. Всегда неприятно, когда к тебе приходит какой-то хлыщ и размахивает своей палкой, давая всяческие советы. Втайне Зульден желал, чтобы и Анхетар, и Бардеско сгинули в пучине битвы с Горнилодонами. И всё же приходилось соглашаться с тем, что два мага были крайней полезны.

-Анхетар, существует такое колдовство, которое позволяет разговаривать в чужой голове?

Рефрамант приподнял бровь и внимательно посмотрел на блестящее от пота лицо ренеда.

-Рефрамантия сознания? Нет, это полная чушь. Если бы она существовала, теургиатом бы уже правил тот, кто ей овладел, дёргая за ниточки нужных ему людей.

-Понятно, — от этого ответа Зульден испугался ещё больше. Потому что с ним, кажется, всё именно так и происходило.

Голос в голове. Щедрые посулы.

"Ты не пожалеешь, ренед. Я знаю, ты хочешь вернуть отцовскую землю. Пророк поступил с тобой не по справедливости. Что? Ты боишься его кары за развязывание войны? Не надо. Скоро случится событие, которое заставит дивинат забыть о твоём поступке. На ваши дела никто не обратит внимания. Возвращай отцовское наследие смело. В городе сейчас стоит рота Горнилодонов, так что призови своих друзей, посули им богатства и скажи, что им незачем бояться возмездия".

Зульден едва нашёл в себе силы спросить, почему невидимый собеседник прячется, и тот сослался на какие-то недоработки со Словом, сложность установления связи и энергозатратность.

"Дурь какая-то. Но так соблазнительно вновь взять к рукам Форгунд и Лиару. Отец всегда хотел этого. Так почему бы не попробовать? Почему я должен мириться с несправедливостью?"

Зульден ехал в окружении пятисот пехотинцев — то, что удалось собрать ему и двум его союзникам. Командование над войсками принял он, а товарищи разделят с ним трофеи и получат поддержку во время их собственных походов.

Надев обратно перчатку, ренед скомандовал кавалерии опередить основное войско и разведать местность впереди. Сотня всадников устремились вперёд, поднимая над горизонтом светлую пыль. Они верили своему хозяину.

Анхетар не сводил с ренеда тревожного взгляда.

3

Абель Лейф и капитан Лиск стояли на крыше борделя Авалии. Трёхэтажное здание отличалось крепостью кладки и фундамента, сравнимых лишь с оными у особняка дивайна Сенеха, расположенного в центре Форгунда. Генерал счёл лучшим расположить временный штаб здесь, а не в расположении казарм полка — те могли стать приоритетной мишенью рефрамантов Зульдена, если тому взбредёт в голову нанести удар магией.

Внутри здания стояла тишина. Работниц собрали в одном из помещений обширного подвала. Между ним и ещё несколькими ключевыми точками города, в том числе казармами и портом, пролегали узкие тоннели, сочащиеся влагой и наполненные затхлым воздухом, но всё ещё пригодные для быстрого перемещения и укрытия.

У лестницы стояло несколько солдат. Двое в полных доспехах — ветер колыхал синие плащи, третий в неприметной серой-бурой одежде — в руках клетка с тремя голубями, а на поясе мешок с письменными принадлежностями, клочками бумаги и другими инструментами любого связного. Ещё десяток солдат дежурил в коридорах борделя и у входной двери на первом этаже. Два десятка несли вахту в порту, три — в районе казарм. Ещё сотня была разбросана по всему городу со строгим приказом не начинать бой первыми и держаться от врага подальше, стараясь не попадаться на глаза.

Лиск кашлянул, оторвав Абеля от созерцания городской стены и северных ворот, оставленных распахнутыми.

-Дивайн Сенех и его люди вместе с казной прошли через западные ворота. Сейчас они на пути к керберским шахтам.

-Как дивайн воспринял моё предложение?

-С благодарностью. Понятное дело — ему не хочется терять собственных воинов и тратить сциллитум.

-Инжинарии приготовили сюрприз?

Лиск ухмыльнулся.

-Конечно. Что делать с гражданскими? Боюсь, для них твой план небезопасен.

-Если они останутся дома, то ничего не случится. Ни я, ни Зульден не хотим причинять городу вред. Ренеду нужны Сенех и казна, и мы осторожно проводим его к ним. Без лишних жертв.

-Я уже разослал ребят по домам, чтобы они предупредили гражданских.

-Ты молодец.

-А что, если Зульден решит сначала расправиться с нами, а уже потом спокойно пойти за Сенехом?

-Зульден, конечно, болван, но ему вообще нет смысла сражаться с нами. Это ничего ему не даст. Нет, он пойдёт за казной и своим хозяином, чтобы было чем откупиться от казни в случае неудачи. Это, конечно, не поможет, но боги ему судьи.

Лиск повернулся в сторону лестницы.

-Трейз.

Абель удивлённо обернулся.

— Ого. Как ты понял?

— Он шуршит.

Генерал прислушался.

— Ничего себе. И правда.

На лестнице, ведущей на крышу, раздался шорох и дробный топот. Трейз семенил ногами по ступенькам, обтирая узкие стены просторными рукавами тёмной робы. За ним спешили его телохранители. Поднявшись на крышу, рефрамант велел им ждать у лестницы, а сам подошёл к Абелю и Лиску, опираясь на внушительный посох.

— Привет, Трейз. Ты знал, что при движении создаёшь крысиный концерт?

Пожилой чудотворец сумрачно посмотрел на генерала.

— Это шутка? В таком случае от вас воняет. Зря я что ли раздавал затрещины инжинариям, чтобы они наладили водопроводную систему в ваших комнатах?

Абель в замешательстве посмотрел на Лиска. Тот принюхался к воротнику на своей кожаной куртке. Генерал усмехнулся.

-Ладно. Капитан, проверь охрану Мендрагуса и по дороге узнай у связных, как там дела у Сенеха и инжинариев. Затем доложишься.

Лиск кивнул и торопливо зашагал к лестнице. Абель вновь повернулся лицом к городской стене.

— Новости?

-Отряд, который ты послал на разведку. Они возвращаются, но двигаются медленно. Люди Зульдена могут догнать их прежде, чем они доберутся до стен города.

Генерал вздохнул.

-Выжил. Слава богам. Я так понимаю, жертвенный камень он не использовал?

-Очевидно, нет, — Трейз саркастично скривил губы. — Нужно быстрее вернуть его, пока мальчишка его не использовал. Ты должен был сообщить ему о том, что за оружие у него в руках. Ненужный обман может только настроить его против тебя.

-Кобар солдат. Он готов к тому, чтобы пожертвовать собой, с жертвенным камнем или без него. Камень всего лишь сделает эту жертву более... эффективной.

-Тогда зачем было лгать?

-Затем, что Кобару и без того пришлось нести тяжёлую ношу. Парень вёл отряд в первый раз. Если бы он знал, что должен будет по моему приказу пожертвовать им, то как бы поступил? Молчишь? Я тоже не знаю. Кроме этого, ему пришлось бы скрывать эту информацию от товарищей. Большинство ломается от такого груза, а для меня это недопустимо. Форгунд должен стоять, а Мендрагус — жить. И да, Трейз, с каких пор ты стал так трепетно относиться к жизням простых солдат? Твоё лицемерие становится неприятным даже для меня.

Трейз подошёл ближе и взволнованно пристукнул посохом.

-Я оценил потрясающий сплав цинизма и благородства в твоей речи, Абель. Мне плевать на Кобара, но нельзя допустить, чтобы люди Зульдена взяли его у стен города. Если он по незнанию использует камень, то погибнут вообще все.

-Ах, вот ты о чём. Ну, тогда нужно быстрее вернуть камень, пока он его не использовал. Сможешь встретить их за воротами и задержать солдат ренеда?

-Я ветровидец, а не крысобой. Пошли кого-нибудь другого. Например, того усатого мага, который приплыл с Мендрагусом. Он мне не нравится.

-Есть в нём что-то звериное, правда? Я заметил это ещё в битве на Кебее, когда Гверн и Кархарий пытались растащить в стороны Мендрагуса и Нурвина. Мне кажется, он откажется. Слишком крепкий орешек.

-Попробовать всегда можно.

-Тогда я пошёл к ним. Трейз, когда начнётся заварушка, мне нужно, чтобы ты спрятался в каком-нибудь подвале со своими ребятами. У Зульдена наверняка есть наёмный рефрамант, и если он будет бить по нашим позициям, то в первую очередь по высоким зданиям, вроде этого. Готовь ритуал, и жди моей отмашки. Понял?

Трейз пожал плечами.

-Я не идиот, генерал.

Абель ухмыльнулся и поспешил к лестнице.

4

Спасительные стены Форгунда — низкие, тонкие, непригодные для обороны города. За ними стоит рота Горнилодонов, готовая к победе. Не к бою, страшному и кровопролитному, в котором стороны не желают уступать друг другу, врастая в землю, сбиваясь в монолитную массу. Не к патовой ситуации, когда потрёпанные горстки выживших по взаимному согласию расходятся для передышки, или же таковых не остаётся вовсе. Конечно же, не к постыдному поражению. Только к победе, когда враг с первых мгновений понимает, что он отступит — или падёт. Именно так.

Стены приближались с каждым новым поскрипыванием колёс телег. Кучеры ожесточённо хлестали дряхлых кобылок. Кобар и Членосек находились возле Стука, которого пристроили у корзин с маленькими белыми яблоками. Его лицо больше не кровоточило, но сам связной молчал, глядя в небо. Ввергатель и Ланкорд, два инжинария-подрывника, сидели в конце телеги, роясь в сумках и перебирая инструменты.

— Думаешь, получится сделать взрывное устройство из маскирующей краски и вина? — спросил Ввергатель, держа в руках нагреватель и две колбы. — Вместо фитиля надергаем волос из кисточки.

— Как всё закончится, обязательно попрошу твою маму рассказать тебе об уместности шуток, — буркнул Ланкорд, счищая с небольшой лопатки налипшую землю. — По всему выходит, что до города нам не добраться. Кавалерия Зульдена успеет схватить нас за задницы ещё до ворот.

Позади над горизонтом поднималась буро-жёлтая пыль, в которой поблескивали на солнце начищенные воинские доспехи.

-Их слишком много для отряда, который прошёл по десятку ловушек, — заметил Членосек, отрядный лекарь. — Вы ведь заложили перед отступлением ловушки?

-Если тот маг догадался пройтись землетрясением по дороге, то заряды могли сработать вхолостую, — мрачно заметил Ланкорд.

Через несколько минут кучер повернулся к ним.

— Помощь будет? Почему на стенах нет стрелков? Ваш генерал мог бы послать нам подмогу.

Кобар мрачно посмотрел на Ланкорда. Лысый инжинарий отвёл взгляд.

Все они понимали, что подмоги не будет. Город должен стоять. Стены должны стоять. Именно поэтому на них нет стрелков, которые могут спровоцировать рефрамантов Зульдена на разрушительную магию. Генерал Лейф впустит армию ренеда в город и уже внутри даст настоящий бой. Ренед тоже не захочет пировать на руинах. Он не причинит вреда сооружениям. Прольются реки крови, но не брызнут щепки, не треснет облицовка. Это будет аккуратная резня двух опытных мясников. Вопрос лишь в том, кто из мясников будет искуснее.

"Вопрос, конечно, риторический", — подумал Кобар, и посмотрел назад. Кавалерия давно заметила их и нещадно гнала лошадей, чтобы догнать. Солдат уже мог разглядеть флажки и узоры на доспехах некоторых всадников.

"Неужели это смерть?" — он перевёл взгляд на Ежиху, которая мрачно разглядывала лицо Стука. Почувствовав его взгляд, она встретила его своим и слабо улыбнулась.

— Смотрите! — воскликнул кучер, указав вперёд.

Все как один посмотрели в ту сторону.

Из городских ворот бешеным галопов вынесся всадник на гнедом коне, скача навстречу им. Он был плечистым и хорошо сложенным — зажатый в крепкой руке рефрактор казался тонким прутиком. По мере приближения Кобар разглядел на лице чёрные усы и напряжённо сведённые брови. Всадник с глухим цокотом проскочил мимо, на мгновение повернув голову и рявкнув:

— Шевелитесь!

— Слышал, что он сказал?! — насел на кучера Кобар. — Расшевели кобылу!

Он обернулся, чтобы посмотреть на действия неожиданного спасителя. Всадник осадил коня и воздел над головой жезл. Яркий синий свет перебил даже солнечный. В воздухе запахло грозовой свежестью. Засвистел ветер и на миг Кобару показалось, что над головой всадника завис чудовищно огромный молот.

Маг с размахом опустил оружие перед собой.

Земля между ним и десятками взмыленных скакунов раскололась, взметнув в воздух фонтаны пыли. Телеги подпрыгнули и с треском приземлились, едва не сломав оси, лошади споткнулись, зарывшись мордами в дорогу. Следом донёсся резкий грохот удара, от которого у Кобара заложило уши.

Неожиданный союзник повернул испуганного коня; за его спиной медленно оседали тучи пыли. Жезл в руке больше не светился.

— Им потребуется несколько минут, чтобы обойти разлом! — его крик доносился словно с опоздание. Перед глазами Кобара всё плыло. — Скорее!

— Вас послал генерал? — спросил юноша.

— Послал? Нет, мальчик, это я проявил к нему милость.

Они буквально ворвались в город, встретивший их пустыми улицами, унылыми тёмными дырками окон и закрытыми дверями.

— Все люди спрятались в домах, а солдатам приказано не препятствовать движению врага, — сказал спаситель.

Кобар поднял брови.

— Генерал хочет сдать город без боя? Как же так?

— Его задача — обеспечить сохранность Цеппеуша. Кому будет принадлежать город, не имеет значения.

— Кто вы, дивайн?

Всадник назвал своё имя и Кобар, встав ногой на поднятый борт телеги, протянул ему руку.

— Спасибо за то, что спасли наши жизни.

Венбер молча ответил на рукопожатие.

-Что будем делать? — спросил Ввергатель, поглядывая назад.

Кобар спрыгнул на землю.

-Слезаем. Все слезаем. Кроме вас, — он кивнул кучерам и нескольким женщинам из гражданских. — Городские?

Кучер кивнул.

-Тогда быстрее заводите телеги, лошадей и прячьтесь. Дальше мы пойдём сами.

Товарищи по отделению принялись выбираться из телег. К облегчению Кобара они не стали задавать вопросов. Дисциплина держала всех в узде. Выгрузив солдат, кучеры поспешили убраться куда подальше.

— Зачем? — Венбер поднял брови. — Конями было бы быстрее.

Кобар кивнул на одноэтажное глинобитное здание, двери которого были заколочены досками.

-Штаб-квартира временно располагается под борделем Авалии. Нам сюда. Ланкорд, Ввершик, отоприте.

Два инжинария подбежали к двери. Ввергатель извлёк из мешка небольшой ломик и отточенными движениями аккуратно снял доски вместе с гвоздями. Кобар махнул рукой Ежихе и Серой Ленточке. Темноволосая женщина зажала в руке несколько острых звёздочек и ударом ноги распахнула дверь. В двух шагах за ней, натянув лук, замерла Ленточка. Тягун и Дозилиан стояли позади, поддерживая Стука. Членосек нетерпеливо постукивал ногой по брусчатке, насвистывая какую-то мелодию.

-Дивайн, вам лучше добраться до генерала поверху, — обратился к Венберу Кобар. — Не оставлять же здесь коня.

Рефрамант кивнул, развернулся и пришпорил скакуна. Некоторое время звонкий стук копыт оглашал улицу, пока не стих вдали, за домами.

Из-за дверного проёма высунулась Ленточка.

— Чисто. Вход в тоннель открыт.

— Тогда вперёд.

Члены отряда один за другим скрылись в полумраке дома, закрыв за собой дверь. Через мгновение изнутри донеслись глухие удары молотком.

5

Цеппеуш сидел за столом в своей каюте и чистил Алый Клык. Его руки слегка подрагивали, когда он разбирал семейную реликвию на составные части. Полое внутри древко солнцедава. Золотые крепления, удерживающие кристалл-фокусатор. Чувствительные фиксаторы, держащие в гнезде кристалл сциллитума. Странные чёрные нити из неведомого материала, соединяющие предохранитель, гнездо и тонкое полупрозрачное стекло в форме круга, с которым соприкасалась нижняя грань фокусирующего кристалла.

Штруд говорил, что само устройство жезла достойно всяческого восхищения. Человек, его придумавший, был гением. Но что странно — имени создателя первого рефрактора не знает никто. Кто-то говорит, что это первый протоург Серваст, кто-то — что его сделали ещё задолго до прибытия людей на континент. Странное пренебрежение достоянием цивилизации.

К нитям Цеппеуш побоялся даже прикасаться, чтобы ненароком их не порвать. Чистку и сборку жезла он проводил нежно и аккуратно, так что это казалось ему чем-то почти интимным, словно ухаживание за девушкой. Он чувствовал себя немного неловко, как будто встретил её лишь недавно. Не совсем те ощущения, что испытываешь при работе со старым добрым Тисовым Ключом, оставшимся в Кербергунде. Хотелось надеяться, что Штруд позаботится о нём.

В дверь тихо постучали. Цеппеуш взялся за рукоять меча, который лежал на столе.

-Войдите.

В каюту вошли генерал Лейф и Венбер.

-Дивайн Цеппеуш, — Лейф присел на кровать, — у нас появились новые факты. По реке плыть ещё опаснее, чем передвигаться по суше. Наш разведчик сообщил о том, что у ренеда Зульдена в подчинении как минимум один рефрамант, и этот рефрамант направил в сторону Форгунда семерых водяных големов. Нетрудно догадаться, что двигаются они под водой. Свойства их тел такое, что они могут просачиваться через дерево, а значит, вы можете погибнуть в считанные секунды.

-Говоря проще, мы сходим на берег, Цеппи, — Венбер хмуро посмотрел на генерала. — Но не думайте, что мы станем участвовать в битве, Абель. Помощь в спасении вашего разведчика и так большая услуга. Рисковать жизнью моего подопечного я не стану.

-Я готов драться, дядя, — Цеппеуш встал со стула, крепко сжимая в руке собранный рефрактор. — Големы уязвимы к огню, генерал. А я, по счастью, умею с ним обращаться.

-Не глупи, сынок, — жёстко сказал Венбер. — Не рискуй понапрасну своей жизнью.

-Когда начнётся битва, я буду приглядывать за ним лично, дивайн, — Лейф тоже поднялся на ноги. — Отвечаю за него головой.

-Мне наплевать на вашу голову, Абель. Жизнь это парня важнее любой другой.

-Дядя, — Цеппеуш почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Венбер не смеет говорить при нём так, словно он ничего не значит. Он значит, демоны его забери! — Обычное оружие не возьмёт големов, только магия. Моя магия. Я спасу много жизней, если вмешаюсь в битву. Это ли не то, что должен делать Пророк — защищать людей?

-Пророк должен править страной, а не воевать, — Венбер погладил усы.

-Война — неизбежный элемент в правлении теургиатом, дивайн, — осторожно заметил Лейф. Цеппеуш ощутил прилив сил, зная, что генерал на его стороне. — Пусть эта битва его кое-чему научит. Вы знаете, о чём я.

Венбер посмотрел на Лейфа и Цеппеуш затрепетал, словно огонёк свечи — от таких взглядов соперники дядьки обычно обмачивали штаны. Генерал же только кивнул ему и повернулся к юноше.

-Готовьтесь к битве, дивайн Цеппеуш.

Видимо, для него этот взгляд значил что-то совсем иное.

Глава 27. Честная сделка.

...Битва при Форгунде в июле 1107 года явилась ещё одним примером триумфа человеческого разума над судьбой. В городских условиях, троекратно уступая врагу в численности, генерал Абель Лейф проявил гибкость, которая позволила малой кровью удержать власть Пророка в городе, сохранить сам город вместе с его жителями, и подавить непродолжительный мятеж ренедов в районе бассейна реки Лиары....

"Теургиатский цикл", том 19, 1112 год от создания Триединой Церкви.

1

-И это ваш план, генерал?

-Да, с первого взгляда он выглядит довольно рискованным, но потом все историки как всегда будут называть это триумфом человеческого разума над судьбой, — Абель небрежно махнул рукой, заметив, что вызвал у молодого дивайна ухмылку. Парень немного нервничал, но держал подбородок высоко, как и подобает рефраманту.

-А что, если Зульден откажется принимать ваше предложение?

-Мои люди сейчас делают всё, чтобы убедить его в нашем нейтралитете.

-Прячутся по домам и позволяют солдатам Зульдена добраться до резиденции дивайна Сенеха? Что, если они начнут разбой?

-Не начнут. Зульден хочет вернуть Форгунд, желательно со всей казной, нетронутыми домами и живым населением, которое не будет люто его ненавидеть.

-И вы отдадите себя в его руки?

-Отдам. Не пускать же вместо себя моего верного советника.

Цеппеуш перевёл взгляд на Каресто, которая шла рядом. Та неодобрительно хмыкнула, посмотрев на Абеля.

-Вообще весь этот план придумала я.

-Да-да, Каресто, кто предложил играть в салки, тот и водит. Давай забудем эту детскую логику. Тебя я к Зульдену не пущу.

-Дело не в логике, Абель, и не в твоей отваге, а в том, что командующий не должен отдавать себя в руки врага. Если погибнешь ты, то погибнут все.

-Я не погибну.

-А я стану теургом. Ты научился видеть будущее?

Абель смешливо задрал брови.

-А ты собралась перечислять аргументы в пользу моей неминуемой смерти? Здравствуй, Кобар.

Они добрались до арсенала, у входа в который стоял десяток солдат. Кобар Дюрс вышел вперёд и отдал честь. Вид у него был уставшим, на лице и руках виднелись свежие ссадины и порезы, но он держался всё это время с самого возвращения, стойко отвечая на все вопросы, которыми его засыпали Каресто и Трейз. Абель отдал честь Кобару.

-Почему не в кровати? Я сказал тебе и твоим людям отдыхать.

-Знаю, генерал. Я хотел узнать насчёт Стука. Лекари не хотят говорить о его состоянии. Если он не оправится, его исключат из полка?

Абель не нашёл, что ответить сразу. В армии существовало пособие инвалидам и пенсии для отставных ветеранов, но оно было существенно урезано после сокращения бюджета Карахрием.

"Спасибо, Гверн".

-Его никто не выбросит, если ты об этом, — сказал мужчина и похлопал парня по плечу.

-Спасибо, генерал, — Кобар отдал честь ещё раз, ещё более горячо, чем в предыдущий раз. — Разрешите не отдыхать?

-Ты уверен, что не подведёшь меня из-за усталости?

-Уверен, генерал.

-Тогда пойдём с нами. Познакомься, это дивайн Цеппеуш. Он, возможно, станет новым Пророком.

Юноши шагнули навстречу друг другу и просто пожали друг другу руки. Сын теурга и сын нищего.

-Я должен охранять его?

Абель кивнул.

-Ценой своей жизни, Кобар.

Солдат коротко поклонился юному Мендрагусу.

-Я буду держать вас в поле зрения, дивайн.

-Будем прикрывать друг друга, Кобар, — кивнул тот. — Никто не должен погибнуть.

Они вошли в арсенал, где находилось полдюжины человек ротной обслуги. На одном из длинных столов лежали части доспехов — металлические рукавицы, сапоги, кирасы, наплечники, шлемы.

-Это они? — спросил Венбер, выйдя из хвоста процессии и осторожно коснувшись блестящей поверхности доспеха, которая отливала небесной голубизной. Абель поднял шлем с закрытым забралом. По его поверхности вились тончайшие бороздки, которые образовывали сциллитумную сетку.

-Бъялвийские латы, — сказал он. — Одни из немногих оставшихся. Два комплекта приндлежат моему полку. По слухам, остальные хранятся в личном арсенале Пророка, у протоурга и у других теургов.

-Похожие доспехи носил ты, дядя, — сказал Цеппеуш Венберу. — В Кербергунде, когда одолел Лейсера. И раньше.

-Нет, сынок, мне бы никто не дал прикоснуться к настоящим доспехам Тадеуша. Те, что носил я, был его рядовым комплектом. Между ними, которые выкованы из металла с добавкой сциллитумного порошка, и этими, — мужчина кивнул на кирасу с вычеканенным на нём изображением спирали, — есть большая разница. Они закалены в водах Бъялвийской Воронки, и свойства, приданные им инжинариями, куда мощнее, чем свойства обычных зачарованных доспехов, как те, что носил Кай Лейсер, или те, что носил я.

-В целом сказано неплохо, дивайн, — кивнул Абель. — В один комплект облачитесь вы, Цеппеуш. Я обещал вашему охраннику, что не допущу вашей гибели, а эти доспехи — самое надёжное средство для того, чтобы остаться в живых. Второй комплект одену я.

Юноша посмотрел на свою кирасу и поморщился.

-Я думаю, кому-нибудь другому эти доспехи будут нужнее.

-Цеппи... — Венбер погладил усы, когда к Цеппеушу неожиданно подошёл Кобар и что-то негромко сказал.

Мендрагус посмотрел на него. Они были почти одинаковы в ширине плеч и высоте — юноша с длинными чёрными волосами, рассыпанными по плечам, и юноша с короткими светлыми — и вряд ли бы уступили друг другу в грубой силе, как и в силе воли. Но потом Абель увидел то, что несколько его удивило.

Цеппеуш кивнул и подозвал к себе прислугу, чтобы они помогли ему облачиться в доспехи.

"Может быть, из него что-нибудь и получится", — подумал генерал и обменялся взглядом с Каресто. Та игриво ему подмигнула. Абель невольно расплылся в улыбке.

2

-Горнилодоны попрятались, как кроты в своих норах. Что он думает — что я поведусь на его уловку? Расслаблюсь? Отправлюсь как дурак в погоню за Сенехом и казной?

Зульден шлёпал по мокрым камням мостовой на центральной площади города. Неподалёку раскинулся величественный, не по оправе, драгоценный камень особняка — резиденции дивайна Сенеха. Солдаты заняли ближайшие улицы и переулки, тревожно поглядывая в безжизненные окна домов — горожане попрятались в глубине комнатёнок и подвалах. Рядом с ренедом стояли лишь Анхетар и несколько солдат. Зульден остановился и раздражённо посмотрел на рефраманта.

-Что там с Бардеско? Его големы на позиции?

-Я пошлю птицу.

-Эх, демоновы маги, могли бы уже и научиться обмениваться мыслями. У вас была тысяча лет, чтобы научиться!

Анхетар вздохнул. Выражение его лица, словно у взрослого, которому приходится выслушивать детский бред, ещё больше разозлил Зульдена. Он ткнул пальцем в одного из солдат, который минуту назад прибежал с докладом.

-Говори.

-Ренед, мы заметили на Моховой улице нескольких солдат из полка Горнилодонов.

— Они проводят какие-то манёвры?

— Нет, сэр. Они сидят у окна на втором этаже и плюют на тротуар.

-Демоны бы побрали этого Лейфа. Так и хочется просто взять и вырезать всех его вояк, которые горазды только показушничать.

-Зульден, я не вижу смысла в сражении. Вам нужен Сенех как гарантия вашей безопасности, если сюда заявится теургиатская армия, казна и документы. Все они сейчас двигаются на запад, к железным рудникам.

-Я не собираюсь гонять за ним как кот за крысой. Он же оставил всё остальное имущество здесь. Поголодает пару деньков и вернётся.

-Я не предлагаю отправлять в погоню всё ваше войско. Дайте мне всадников, и я привезу вам всё, что нужно.

-Разделить армию? А если Лейф ударит по нам в этот момент?

-Предложите ему временное перемирие. Пошлите к нему гонца.

-Это будет выглядеть слабостью. Нас в три раза больше.

-А они — Горнилодоны.

-У нас есть козырь. Големы. О них Лейф не знает.

Анхетар вздохнул и вздрогнул от неожиданно крика одного из солдат:

-Ренед, смотрите!

По площади шёл одинокий мужчина, одетый в простую синюю тунику с широкими рукавами, и серые штаны, заправленные в кожаные сапоги. На поясе у него висел короткий кинжал. Генерал Абель Лейф шёл в окружении солдат ренеда бездоспешный, практически безоружный.

-Мышка идёт в мышеловку, — удивлённо прохрипел Зульден; у мужчины неожиданно пропал голос.

-Поговорите с ним, — подал голос Анхетар. — Договоритесь с ним. Это единственный разумный выход.

Зульден недовольно смерил его взглядом и направился к Лейфу.

-Как вы, ренед? Дорога была хорошей?

-Если не считать взрывные заряды, любезно расставленные на пути моего авангарда, то да. Зачем ты это делаешь, генерал?

-Затем, что мне незачем проливать кровь, ренед, — Лейф пожал плечами. — Тебе нужен Сенех, мне нужен мир и безопасность города. Вот и иди себе за ним спокойно. Мои солдаты тебе не помешают.

-Я хочу гарантий того, что они не ударят мне в спину.

-Разумеется. Я здесь именно из-за этого. Предлагаю себя в качестве залога.

Зульден прищурился.

-Я знаю о твоей репутации, генерал. Все знают. Я думаю, это всё большой фарс с целью меня обхитрить?

Лейф нахмурил брови и посмотрел на Анхетара. Потом перевёл взгляд на рукоять рефрактора, которая выглядывала из-под плаща мага.

-У тебя есть рефрамант, ренед. Одного его слово, и я превращусь в труп. Что может пойти не так? Думаешь, у меня в карманах сидит десяток магов, которые спасут мне жизнь в последнее мгновение? Какая ещё степень надёжности тебе нужна?

Зульден раздумывал долго, прежде чем принять решение. Лейф стоял напротив него, опустив руки и глядя по сторонам. В голову генерала так и просился арбалетный болт. Один-единственный болт и все проблемы решены.

-Ладно. Тебя будут держать под стражей. Сделаешь что-нибудь — и тебя убьют. Понял?

-Разумеется, ренед.

Неожиданно кивнув только Анхетару, Лейф удалился под конвоем из десяти солдат. Зульден вздохнул, чувствуя, как по телу стекает едкий пот.

— Анхетар?

— Да?

— Говоришь, все разведчики погибли в том землетрясении?

-Конечно.

-Пошли птицу Бардеско, скажи, чтобы был готов атаковать как только запылает первый дом. Затем возьми половину всадников и отправляйся на запад. Верни казну, документы и всё остальное. А уже после мы разберёмся с Лейфом. Он наверняка рассчитывал ударить нам в спину, когда мы столкнёмся с солдатами Сенеха. Что же, у него ничего не выйдет. Дождёмся твоего возвращения и тогда проверим хвалёный полк всем, что у нас есть.

Покачав головой, Анхетар удалился, оставив Зульдена в одиночестве созерцать укрытое серыми тучами небо.

3

День клонился к вечеру, и Анхетар с всадниками уже полчаса, как перешли на умеренный галоп. Впереди на них надвигались тёмно-зелёные изломанные гиганты Кербер. Вокруг расстилались поросшие сорняком поля и густые хвойные леса.

Западная дорога соединяла Форгунд и железные рудники, открытые совсем недавно. Многие горожане и местные жители работали именно там. Их подстёгивала не только естественная нужда в заработке, но и возможность наткнуться на вкрапления золотых жил. Такое иногда случалось, и, несмотря на суровое наказание за воровство, рабочим удавалось утаскивать крупинки, то в одежде, а то и в себе.

Отряд проскочил мимо развилки — вторая дорога вела на север, к другим месторождениям железа, более старым и почти выработанным, и дальше — к Кербересу, самой высокой точке Кербер, огибая его и поворачивая на юго-запад, к Лазурным Берегам и Виноградному Изгибу.

Анхетар напряжённо всматривался вдаль, надеясь увидеть людей дивайна. Дерьмо. Как он устал от этой работы. Видеть гнусные рожи самовлюблённых работодателей, думающих, что деньги разом делают из него животное, не имеющее ничего за душой. Слушать приказы, рождённые заплывшим жиром мозгом, и не иметь возможности оспаривать их, ибо тогда ему ничего не заплатят.

Зульден был очередным ренедом в этом длинном списке тех, к кому Анхетар подряжался на службу. Он никогда не оставался под началом одного надолго — старался выполнить задание как можно быстрее, получить заработок и уехать. Этот раз будет последним. Хватит с него брезгливых взглядов и сочащихся ядом приказов. Он вернёт дивайна, возьмёт деньги и заберёт малышку Лютёну из приюта. С сотнями золотых они заживут как положено семье рефраманта, а Лютёна вырастет достойной девушкой.

"Где же этот гад с казной?!"

Солдаты Зульдена избегали находиться рядом с ним, предпочитая держаться по сторонам или позади. Пусть. Эти идиоты ненавидят магов, и Анхетар платил им тем же. Самое смешное, что если спросить любого из них, почему они ненавидят и презирают рефрамантов, никто не даст вразумительного ответа. А ведь именно на таких, как Анхетар, держится вся уютная жизнь Пророков, ренедов, ремесленников и торговцев. Пожалуй, только нищие не получают от них никакой пользы. Впрочем, и рефрамантам нечего взять с нищих. Анхетар находил в этом странную схожесть двух классов, которые стояли на противоположных концах классовой иерархии.

— Я вижу их! — крикнул справа один из всадников. — Впереди!

Анхетар напряг зрение.

— Но почему они стоят? — спросил он, на мгновение поддавшись сомнению. — Сдаются?

— А демоны с ними! — откликнулся кто-то. — Порешаем их и вся недолга!

— Молчать! — рявкнул Анхетар. — Дивайна не трогать! Он должен быть на лошади или в повозке, рядом с сундуками!

Всадники пришпорили коней. Ветер бил в лицо, тёмный горизонт трясся так, что порой в глазах мутнело; в уши забился грохот подкованных копыт. Анхетар медленно поднял над собой рефрактор.

— Растянуться в шеренгу!

Крепкие кони замедлили бег, сотрясая землю мощным стуком копыт. Залязгали мечи, доставаемые из ножен. Люди Сенеха были всё ближе. Анхетар выловил взглядом солдата в синем плаще. Плаще со знаком Горнилодона. Затем ещё одного. И ещё.

Его охватило чувство тревоги. Он посмотрел по сторонам — никто из всадников не обратил внимания на присутствие среди солдат Сенеха людей генерала Лейфа.

А затем правое крыло отряда исчезло в огненном пузыре взрыва.

Анхетара мотнуло влево. Поводья впились в ладонь и содрали с неё кожу. Рефрамант едва не вылетел из седла, и успел увидеть, как нескольких всадников справа постигла более незавидная участь. Через мгновение барабанные перепонки разорвались болью от оглушительного грохота.

Несколько ударов сердца — и в огнях скрылось левое крыло отряда. Изнутри землю словно вспорол исполинский крот — вверх с пронзительным шипением плеснули бурые фонтаны почвы, обвитые рдяными змеями пламени.

Анхетар натянул поводья, пытаясь остановить лошадь — та отказалась подчиняться, заходясь безумным ржанием, которое маг уже не слышал, равно как и непрекращающуюся канонаду взрывов. Он влетел в тёмно-серую дымку, протянувшуюся над всем полем. В нос ударил резкий запах гари и жареного мяса. Перед мысленным взором вспыхнуло детское личико с карими глазами и короткими светлыми волосами. Запоздало пришла мысль о том, что на Лютёну всё-таки нужно было составить завещание...

Затем лошадь наступила на маленький зелёно-бурый шарик, скрытый в траве. Раздался тонкий свист. Огненная волна захлестнула её и всадника слишком быстро, чтобы Анхетар успел почувствовать боль.

4

В Форгунде, в самом глубоком из подземелий, ветровидец Трейз, который наблюдал за изображением, растянутым между четырьмя кристаллами сциллитума, удовлетворённо хмыкнул.

Лейф будет доволен.

Глава 28. Благие намерения.

...Я впал в кровавый хаос,

Познал я зов животных начал,

И пусть покинул брег скалистый,

Ношу в себе багряный след...

Поэтичное бормотание безумца.

1

-Грязный лжец. Солгал! Всё-таки солгал! — рычал Зульден, стремительным шагом направляясь к своему временному штабу, где держали пленного командира Горнилодонов. За ним бежала вереница солдат и разведчики, только что прибывшие с вестями о гибели Анхетара. Рефрамант был ничтожеством, но всё-таки полезным ничтожеством. Теперь у него остался только Бардеско с его големами — но кто вообще знает, что на уме у этого пенсьерольца с хитрой рожей? Если он проведает о гибели половины армии, то как поступит?

"Сбежит, конечно же сбежит. Рефраманты все такие — грязные трусы и предатели. Так же, как и Лейф, будь он проклят".

От трёхэтажного особняка, служившего штабом, к нему уже торопились союзники — ренеды Кес и Рокад. Их бледные лица говорили об очевидном.

-Зульден, мы в полной заднице! — истерично выпалил Кес, заламывая тощие руки. — Что делать?!

-У нас есть Лейф, — буркнул Зульден, проходя мимо них к крыльцу особняка, которое охраняло четверо солдат. — Заставим его покинуть город или убьём.

-Мы можем использовать его как заложника, — мрачно уронил Рокад.

-Или попросить прощения, — вставил Кес. — Мы ведь не сделали ничего плохо. Никого не убили и ничего не разрушили. Формально мы просто зашли погостить в Форгунд.

-Когда ты говоришь, Кес, у меня такое ощущение, что ты бредишь, — рыкнул Зульден. — Никто нас не пощадит. Нужно самим вытаскивать себя из этой ямы. Потолкуем с ним.

Он пинком ноги распахнул входную дверь.

-Ведите меня к пленнику!

2

Абель Лейф сидел на простом деревянном табурете, в том месте, куда падал луч заходящего солнца. Его лицо, покрытое морщинами, светилось, будто было отлито из меди, но он не щурился от света, глядя в одну точку перед собой. Краем глаза он видел волнующееся лицо молодого солдата, одного из тех, что караулили его внутри комнаты. Должно быть, он вопрошал себя, почему пленник выглядит так умиротворённо, так, словно он самоустранился из этого мира, пребывая сейчас в другой реальности, видимой только ему. Что же, по сути так оно и было. Душой Абель оставался на том сером берегу, куда закинул его злой рок...

Громкий чих вырвал Абеля из забытья. Он встрепенулся, словно собака, учуявшая незнакомца, и перевёл взгляд на того самого молодого солдата, который и издал этот громкий звук.

-Как тебя зовут, парень? — спросил он неожиданно для самого себя.

Парень промолчал, потом нервно посмотрел на товарищей.

-Лучше молчите, генерал, — сказал самый старый из охранников, по всей видимости, взводный Зульдена. — Если всё пройдёт как надо, вас скоро освободят.

Абель вздохнул, чувствуя на душе горько-сладкую смесь огорчения и насмешки.

-Ничего не пройдёт как надо, солдат, — уронил он, осознавая, насколько нелепы его надежды спасти жизни воинов. — Прислушайтесь.

Он увидел, как охранники напряглись, вслушиваясь в звуки. Ничего не происходило.

"Где же ты, дорогая?"

-Хватит пытаться нами управлять, Лейф, — вырвалось у молодого солдата. — Ваши уловки смешны.

-На кону ваши жизни, не моя, — сказал Абель и издал смешок. Наклонив голову, он почесал затылок скованными руками. — Хотя я даже не знаю, что нужно сделать, чтобы вы ушли из этого здания. Может быть, послушаетесь меня и покинете это место, не задавая вопросов?

Солдаты только дружно усмехнулись, как вдруг из-за двери донёсся громкий стук, а затем — хор шагов. Молодой воин вытянулся в струнку.

"Началось", — подумал Абель и мысленно попытался взбодриться.

Дверь резко распахнулась, и в помещение во всей своей ярости обманутого идиота ворвался ренед Зульден. Лицо мужчины было красным, а в его руке блестела сталь. Меч свистнул в воздухе и ему вторил лязг множества мечей его личной стражи, которая втянулась в комнату и растеклась вдоль стен, окружив залитого рдяным светом Абеля.

-Грязный предатель! — прорычал Зульден. — Я знал, что твоё слово не стоит и четверти тестурции, но всё же сохранял веру в то, что в тебе осталась хоть крупица чести. Я ошибался.

Эти ожидаемые слова сделали Абелю больно, зацепив одну из старых, потрёпанных струнок души. Тем не менее, когда он ответил, его голос звучал достаточно равнодушно.

-Все люди предают, — он посмотрел на мужчину с прищуром. — Все люди ошибаются.

-И это твоё оправдание гибели моих людей? Как Конкрут вообще поставил тебя командовать полком? Ты не заслуживаешь верности своих воинов.

-Я защищаю Изру не только от Алсалона, но и от внутренних врагов. Ты угрожал утопить Форгунд в крови, Зульден, а для меня Форгунд, как и весь теургиат — родной дом. Такое оправдание тебя устроит?

-Ни одна цель не оправдывает средств...

Абель от всей души фыркнул.

-Ещё днём ты отправил всадников за головой дивайна Сенеха ради того, чтобы стать правителем Форгунда. Твоё лицемерие отвратительно даже для меня. Зачем ты пришёл, Зульден? Если сдаться, то я вас пощажу. Всех, — добавил он, посмотрев за спину мужчины, где стояли его союзники-ренеды. — Разумеется, не ждите милости от дивината. Вас будут судить по справедливости.

-Зульден, не надо! — крикнул Кес. — Нас пощадят.

-Он уже однажды предал нас. Предаст и сейчас, — отмахнулся Зульден и поднял над головой меч. — Убить предателя.

В высоких сводах комнаты раздался звон металла; солдаты разом шагнули вперёд, намереваясь исполнить его приказ. Абель машинально съёжился на табурете, прикрыв голову закованными в железо руками.

-Трейз, — негромко произнёс он.

Ренед Рокад тоже шагнул вперёд, но не к Абелю. Вместо этого он подошёл к Зульдену и, занеся кинжал, вонзил его ему в шею. Повисло молчание, все взгляды замерли на двух мужчинах. Хрипя, словно больное животное, Зульден выронил меч, развалился на полу и, подняв последний взгляд на Рокада, стоявшего над ним, умер. Прошло несколько мгновений тишины, после чего раздался крик. Солдаты Зульдена и люди Рокада и Кеса наставили друг на друга оружие. Дело принимало желанный поворот. Оставалось надеяться, что среди солдат имелся хотя бы один с чувством здравого смысла.

-Стоять! — рявкнул взводный и бросился между воинами, расставив безоружные руки. — Задумайтесь! Если мы убьём генерала Лейфа, то погибнем все до единого. Горнилодоны отомстят за своего командира. Ренед Рокад остановил кровопролитие.

Мысленно Абель поаплодировал старому вояке. Он любил таких людей. При иных обстоятельствах, предложил бы ему работать в его полку.

-Он убил нашего ренеда, Шакот, — тяжело промолвил один из телохранителей Зульдена. — Мы не можем опустить руки.

-Вы можете опустить чистые руки, солдат, — голос Абеля словно расталкивал чужие, заставляя всех умолкнуть. — Или поднять залитые кровью невинных. Выбор очевиден.

После короткого молчания, солдаты опустили оружие. Те, что стояли у входа, расступились в стороны, уступая ему дорогу. Мужчина бесшумно выдохнул.

-Вы свободны, генерал, — пробасил Рокад. — Мы передаём свои судьбы в ваши руки. Постарайтесь как следует запомнить, что мы сделали, а чего не сделали. Суд должен быть справедливым.

Абель встал с табурета и подождал, пока с него снимали железо. Потом с наслаждением помахал конечностями, и, подойдя к Рокаду, протянул ему руку. Ренед, пожав плечами, пожал её. Генерал улыбнулся, не чувствуя ни капли сожаления за эту фальшивую улыбку.

-Примите моё уважение, ренед Рокад. Вы проявили себя решительным и умным человеком. Жаль, что этого оказалось недостаточно для того, чтобы отказаться от предложения Зульдена, — в его голосе скользнула ядовитая нотка.

-Мне всегда было интересно, насколько в форме сейчас Горнилодоны, — отозвался Рокад, ухмыльнувшись. Нотки он, разумеется, не расслышал. — Не превратились ли они в грузных тряпок, после стольких лет относительного мира в Изре.

-Вся наша жизнь есть война, ренед, — Абель вышел из комнаты, Рокад и Кес двигались по пятам. — Не нужно больших войн для того, чтобы люди боролись и умирали. Горнилодоны не могут превратиться в тряпки.

-Это всё очень хорошо, генерал, — вставил Кес. — Пока вы стоите на страже Изры, у теургиата есть будущее. Но как быть дальше? Нас отвезут в Элеур?

Тощий ренед был омерзителен. Столько подобострастия и лживой лести.

"Брось привередничать, ты ведь не блюститель морали. Мотивы Кеса вполне понятны — он хочет жить. Нельзя винить его за вполне человеческое желание", — подумал Абель и невесело усмехнулся. Эта фраза была вполне в духе любимой, нежной и чистой. Подумав о Каресто, он почувствовал себя мерзавцем. Он заставлял её делать гадкие вещи.

-Насчёт этого я бы не был так уверен, — меланхолично заметил он вслух. — Через несколько недель состоится посвящение нового Пророка, а вы подали дурной пример другим ренедам. Не думаю, что у вас есть будущее.

-Нет, генерал, что вы такое говорите? Никто не посмеет повторить нашу дерзость, зная, что нас будут судить, будьте спокойны.

-Суд — ненадёжная цепь для всех этих собак, ренед. Смерть гораздо лучше. Весть о вашей гибели вобьёт здравый смысл даже в самые неразумные головы, — Абель обернулся, с интересом ожидая ответной реакции.

Рокад остановился, мрачно глядя на него. Генерал скрестил с ним долгий взгляд. Потом вздохнул. Кес смотрел то на одного мужчину, то на другого, и дрожал всем телом, словно собака на морозе. Когда он заговорил, его язык заплетался, как у пьяницы.

-Так это был обман? Зульден был прав?

-Зульден был прав, — кивнул Абель.

-Ты понимаешь, что весть о твоей подлости и жестокости достигнет ушей Гверна и Кархария? — тяжело прогудел Рокад. — Тебя заклеймят мясником и негодяем.

-Если вы погибнете в этом здании, пытаясь меня убить, никто не вздумает считать мои действия чрезмерно жестокими. В конце концов, все знают, что я был против сражения с вами и даже добровольно отдал себя в ваши руки. Я верил в честность Зульдена, а он решил меня убить. Мне ничего не оставалось делать, кроме как защищаться.

-И что ты думаешь — наши солдаты тебя отсюда выпустят после всего, что ты наговорил?

Абель впервые посмотрел на воинов, который столпились в коридоре, взяв его в полукольцо. Уронил взгляд на молодого солдата. Воины тоже несли ответственность за поступки хозяев, и заслуживали соответствующей кары, однако это была глупость идеалиста — надеяться на то, что они откажутся подчиняться приказам. Солдаты, как этот парень, не были виноваты в решениях ренедов. Абелю захотелось что-нибудь для него сделать напоследок.

-Так как тебя зовут, солдат?

-Джун, генерал.

-У тебя есть близкие?

-Мать, генерал. Здесь, в Форгунде.

-Я расскажу ей, что ты бился храбро.

На бледном лице солдата не дрогнуло ничего.

-Спасибо, генерал.

-Господа, я не буду отговаривать вас от того, чтобы попытаться убить меня. Мне не хочется, чтобы вы погибли как скот, без единой попытки остаться в живых. Дерзайте.

Солдаты продолжили стоять, глядя на него со смесью ненависти и изумления.

-Убить его, — прорычал Рокад, отшвырнул в сторону окровавленный кинжал, который держал в руке до сих пор, и обнажил полуторный меч. Вместе с ним вперёд шагнули ещё несколько воинов.

-Не надо! Мы ещё можем купить себе жизни, — плаксиво закричал Кес. — Вы что — не видите, что поступаете так, как нужно ему?

Кто-то ударил его в лицо металлической перчаткой, окрасив мраморный пол алыми брызгами. Ренед охнул и мешком упал под ноги своих же телохранителей.

Абель сделал шаг назад.

-Трейз, теперь точно пора.

Воздух вокруг мужчины задрожал и помутнел, словно сгустившись. Рокад издал рёв и со свистом опустил меч на шею Абеля, но вместо того, чтобы отсечь ему голову, клинок коснулся дрожащего воздуха и, изменив траекторию движения, ушёл в сторону. Рокад промахнулся.

— То, что ты сейчас видишь перед собой, ренед — воздушные щиты, которые любезно поддерживает мой рефрамант, — Абель развёл руки в стороны. — Они прекрасно работают против обычного оружия.

-Даже так, ты ничего нам не сделаешь. У тебя нет оружия.

-Пока нет. Я его жду.

-Что...?

Абель усмехнулся, а потом звуки неожиданно исчезли, словно невидимое многорукое существо заткнуло всем уши. Мир начал преломляться, словно треснувшее зеркало. Затем звуки вернулись, подобно грохочущему водному потоку, который прорвал плотину.

Возле него стояла фигура в чудовищных доспехах, покрытых рунами и линиями, по которым бегали зелёные огни. У гостя не было ни меча, ни рефрактора. Вместо этого он выставил перед собой руку с поднятой вверх ладонью, и медленно сжал её в кулак.

"Дорогая", — с благоговением подумал Абель, улыбаясь металлическому монстру.

-Девона! — крикнул Рокад исполненным яростью голосом и рванулся вперёд. Перед ним неожиданно возникла полупрозрачная вертикальная стена, которая с лёгким гулом отделила его и солдат от Абеля. Они кричали — но их голосов не было слышно. Кто-то попытался проломить барьер плечом — безуспешно.

Мужчина погладил Каресто по холодному наплечнику.

-Ты вовремя, дорогая. Теперь уходим через главный выход. Всех, кто вздумает сопротивляться, придётся убить. Я немного покричу, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что мы только защищались.

-Мне не нравится вся эта жестокость, — голос человека в доспехах казался отчасти механическим. — Ты отклонение от социальной нормы, Абель.

-Это оскорбление, или диагноз, дорогая?

-Это попытка воззвать к твоему разуму.

-С ним, у меня, к сожалению, всё в порядке. Идём же.

-Я надеюсь, ты пощадишь хотя бы тех, кто стоит снаружи.

-Разумеется. Кто-то ведь должен разнести слова о том, какой я справедливый и милосердный по отношению к простым солдатам.

-Мне больно, когда ты говоришь, словно гнусный злодей из сказок.

-Но ты ведь знаешь, что это не так. В конце концов, не я хотел убить Сенеха и захватить власть над городом. Не я виноват в том, что эти люди в здании не послушались моего совета и не покинули это дом сразу, — выдохнув, словно кузнечный мех, мужчина потряс головой. — Забудем об этом на время, ладно? У нас ещё много работы. Нужно успеть в порт. Далеко не все солдаты ренедов будут благоразумны. Возможно, Кобару и юному Мендрагусу понадобится наша помощь.

-Слушаюсь, мой генерал.

Абель грустно опустил брови, услышав в голосе девушки затаённую печаль, которую не смог скрыть диковинный шлем.

"Всё ещё расстроена".

Он пошёл вслед за ней, оставив позади мерцающий голубой барьер, за которым продолжали биться в истерике живые мертвецы.

3

В вечернем безоблачном небе промелькнуло белое тело чайки. Птица заклекотала, сделала круг над портом Форгунда, и исчезла в сумерках. Кобар поёжился — несмотря на июль, вечера и ночи в тени Кербер были холодными. Над крышей склада то и дело взвывал сырой ветер, поскрипывая деревянными опорами. Входная дверь была закрыта — масляная лампа выхватывала из темноты силуэты и лица солдат, квадратные очертания ящиков и скруглённые — тюков и корзин. На серебристых доспехах юноши играли блики.

— Мрак. Ничего не видно, — сказала Ежиха и отлепилась от маленького окошка. — Так и будем сидеть здесь, пока наши режут ренедское мясо?

— А может это игра? — истерично спросил Ввергатель. — Прятки какие-нибудь?

— Закрой рот, — шикнул на него Тягун, то и дело наполовину доставая, и затем вкладывая меч в ножны, — и держи глаза на взрывалках, а то часом и их профукаешь.

Входная дверь неожиданно распахнулась, заставив людей синхронно вздрогнуть. В проёме появилась коренастая широкоплечая фигура Венбера. Он вошёл внутрь.

— Всё пока относительно тихо.

— Что там происходит? — спросил Кобар.

— Ваши товарищи ударили, как только стало известно о гибели отряда, посланного за Сенехом. Лучники на крышах, свистульки в толпу. Несколько зданий обрушилось, но не более того. Гражданские, кажется, в порядке. Солдаты Зульдена по большей части сдались, а остальные разбились на небольшие отряды и рассеялись по половине Форгунда. Сейчас люди Лейфа вылавливают их по одному и ищут ренеда. Сам генерал сейчас у особняка Сенеха. Оттуда идут странные вести.... Что до второго рефраманта.... Возможно он испугался и предпочёл убраться подальше.

Снаружи донеслось шипение и затем громкий всплеск.

— Не испугался, — только и вымолвил Кобар, лязгнув забралом. Венбер щёлкнул жезлом, и зловещий синий свет озарил собранные лица солдат.

— Повторяю, — громко произнёс юноша. Идём шеренгой, дистанция два метра. Приготовьте щиты, будете прикрывать инжинариев и дивайна Венбера. Ленточка, будешь стоять позади. Стрелы насмолила?

— Да, Коб.

— Отлично, — солдат посмотрел на Венбера. — Дивайн, мы не подведём вас, а вы не подведите нас. Рефрамант может прятаться где-то по ту сторону реки, на безопасном отдалении. Если увидите, что мы справляемся с големами без вашей помощи, то найдите и убейте его.

-Сделаю, — буркнул мужчина. — Позаботьтесь о Цеппеуше. Он прибудет с минуты на минуту.

-Я дал обещание, дивайн, а Горнилодоны никогда не нарушают данное слово, — уверенно заявил Кобар и распахнул дверь склада. — Во имя генерала Лейфа, вперёд, вперёд, вперёд!

Солдаты один за другим выбежали наружу.

4

-Дивайн, поднимите ноги.

Цеппеуш терпеливо поднял ноги, позволяя слугам обмотать ступни, голени и колени влажными тряпками. В воздухе разлился странный кислый запах, словно кто-то открыл склянку с алхимическим раствором. Ожидая, пока слуги обмотают ему ноги, юноша посмотрел на старого инжинария, который стоял, держа наготове огромный кристалл сциллитума.

-Зачем это?

Старик поднял бровь.

-Доспехи Бездны наделят вас такими способностями, которые невозможны без источника энергии. Сциллитум станет вашим вторым сердцем.

-Только я не хочу потерять настоящее, дружище, — усмехнулся Цеппеуш.

-Разумеется, я выражался фигурально. Энергии кристалла хватит вам на полчаса интенсивного боя, после чего он рассыплется в пыль, а доспехи станут ничем не лучше обычных, разве что гораздо тяжелее. Постарайтесь закончить эту битву как можно быстрее. Или забейтесь в угол, чтобы никто вас не нашёл.

Цеппеуш нахмурился. Перед глазами всплыло испуганное лицо девочки, которая пряталась среди отбросов. Он не станет прятаться.

-Хватит советов, старик. Я знаю, что должен сделать. Я, демон меня забери, всё ещё дивайн. Кому, как не нам, останавливать войны?

Старик хмыкнул.

-Обычно именно вы их и развязываете. Встаньте, дивайн.

Цеппеуш послушно встал, чувствуя пальцами ног влажную прохладу. Слуги тем временем сновали вокруг частей доспехов, натирая их и смазывая какими-то прозрачными маслянистыми жидкостями.

-Руки вверх.

Цеппеуш поднял руки, позволяя слугам обмотать ладони и локти повязками, и снова посмотрел на инжинария.

-Где вы берёте все эти знания? О свойствах сциллитума, о доспехах Бездны, о демонах.

-Из опыта, дивайн. Вы и представить себе не можете, сколько магов погибло за тысячу лет, чтобы привести рефрамантию и инженерию к их нынешнему виду. Всё, что мы знаем, оплачено жизнями экспериментаторов. Я думаю, ваш придворный инжинарий рассказывал вам об этом.

-Я его не очень-то и расспрашивал, — Цеппеуш почувствовал укол совести. Он столько лет прожил бок о бок со Штрудом, постоянно отнекиваясь от его уроков, что теперь чувствовал себя недальновидным глупцом.

"Давно нужно было сообразить, что это неизбежно. Мать хотела, чтобы я стал Пророком с самого моего рождения. Нужно было готовиться лучше".

-Вы ведь ещё не понимаете, во что вляпались, дивайн? — спросил инжинарий так проникновенно и без тени страха, что Цеппеуш вздрогнул.

-Сейчас ещё не поздно разобраться, — опомнившись, бросил он старику. — Торопитесь. Люди погибают.

-Уже, дивайн Цеппеуш. Ноги сюда.

Юноша встал в массивные сапоги. Внутри было удивительно удобно и мягко, хоть и несколько мокро — сказывались пропитанные влагой тряпки. Слуги сгрудились у его ног, закрепляя металлические скобы. С тихим щелчком те один за другим скрылись в хитроумно выделанных пазах. Защита для колен и бёдер была столь же массивна. Он поднял руки, позволяя надеть через голову странную чёрную безрукавку из гибкого, но упругого материала, в центре которой располагалось ромбовидное гнездо с вязью тонких линий и рун вокруг. Слуги закрепили ремешки, и безрукавка плотно обтянула его торс.

-Подвигайте руками, — велел инжинарий. — Удобно?

-Чувствую себя, как моллюск в раковине. Но да, это удобно. Как зовут того гения, что придумал это облачение?

-Без понятия, — хмыкнув, сказал старик. — Доспехи Бездны были выкованы в Бъялвийской Воронке ещё до того, как вокруг неё возвели сам город.

Подойдя почти вплотную, он вставил кристалл сциллитума в гнездо на безрукавке. А потом сразу три человека принесли внушительного вида кирасу из тускло блестевшего металла, которую нужно было надевать через голову. Панцирь состоял из трёх подвижных панелей, две из которых сомкнулись на туловище юноши с синхронным щелчком креплений. Инжинарий взялся за третью, сделанную из полупрозрачного материала, и мягко опустил её вниз, заключив кристалл в надёжную оправу.

-Готовы?

-К чему?

Инжинарий усмехнулся.

-Сейчас почувствуете.

И водрузил на голову Цеппеуша шлем. Юноша моргнул и прищурился от неожиданного источника света в виде зелёных огоньков, которые синхронно зажглись над его глазами. Глазные и дыхательные прорези с тихим гулом покрылись прозрачным нечто, походившим на тонкое стекло. Он покрутил головой, чувствуя щеками неожиданно тёплую внутреннюю поверхность шлема. А потом сделал шаг и, наклонившись к массивной скамье из полированного дуба, на которой сидело несколько слуг, одной рукой поднял её перед собой.

-Демоны всемогущие! — услышал он свой собственный, странно искажённый шлемом голос. На вес скамья вместе со слугами весила не больше пёрышка.

-Осторожнее! — каркнул инжинарий. — Помните о времени! У вас есть полчаса! После этого вы превратитесь в ходячую груду металла. Идите же, дивайн Цеппеуш, во имя Бездны!

Цеппеуш сделал один шаг и в одно мгновение оказался возле солдата, который бережно держал в руках его Алый Клык. Юноша пошевелил пальцами, заключёнными в металлическую скорлупу, и сомкнул их на древке рефрактора. По перчатке побежали линии изумрудного света, устремившись к оружию. Цеппеуш щёлкнул предохранителем, и Клык вспыхнул злым кровавым огнём.

-Увидимся через полчаса, старик, — металлическое эхо голоса отразилось в сводах арсенала.

Повернувшись в сторону выхода, юноша занёс ногу, чтобы сделать второй шаг. И затем исчез.

5

...Вода у причала взорвалась тучей брызг, из которой выросла человекоподобная фигура, отражавшая молочно-кровавый свет луны. Очертания фигуры были нечёткими, они постоянно двигались, словно подёрнутые рябью. Сходство с человеком оканчивалось на двух руках, двух ногах и одной голове. Пропорции тела находились в постоянном движении. Оно то раздувалось, то сжималось, едва ли не растекаясь по земле. Големы были безликими.

Ещё один монстр выбрался на причал, оставляя за собой широкую полосу из воды. Его основание бурлило и пенилось, из прозрачной массы доносилось журчание и плеск. Третий и четвёртый с громким шумом выплеснулись на палубу корабля. Они не обратили внимания на деревянные перекрытия, просачиваясь сквозь них также легко, как вода просачивается сквозь сито.

Семь големов стремились к темневшему проёму ворот, не обращая внимания на два десятка солдат, выбежавших на пристань. Кобар держался наравне с остальными, чувствуя каждого товарища. Сегодня он впервые ощущал такую опасность, разлитую в воздухе и такую ответственность, оттягивающую плечи, такую важность, которую возложил на него сам генерал. Защищать будущего Пророка, защищать город и честь теургиата. "За это не страшно умереть", — подумал юноша, а затем вздрогнул. — "Но лучше бы никто не умер".

Он бросил быстрый взгляд на других Горнилодонов и почувствовал слабый запах гари, донесённый ветром. Над городом желтело зарево пожара.

— Строй! — крикнул Кобар и сам встал в шеренгу, подняв перед грудью большой металлический щит. — Дивайн Венбер, мы продержимся до тех пор, пока не появится ваш подопечный.

-А почему он сразу не пошёл с нами? У него была уйма времени подготовиться к бою, — донеслось из-за плеча справа ворчание Ввергателя. Юный инжинарий нервничал — в утренней вылазке ему здорово досталось.

-Доспехи Бездны быстро приходят в негодность без подзарядки, — процедил Венбер. — Одень он их раньше, был бы сейчас бесполезен. Хватит разговоров. Я его заменю.

Дивайн встал позади линии щитов, пригнувшись за широкой спиной Тягуна. Рядом с ним в той же позе двигались Ленточка, Ланкорд, Ввергатель и ещё двое инжинариев.

-Жахай на полную, колдун. После драки угощу тебя пивком, — осклабившись, бросил Венберу Тягун, опустил забрало и поднял перед собой огромный двуручный меч, по которому бегали огненные искорки. На особый состав стали и магию для этого меча, знал Кобар, вояка потратил половину своего годового жалования.

-Кобар, соберись, — донеслось из-за плеча слева. Юноша обернулся и посмотрел на Ежиху. Женщина коротко улыбнулась и, удобнее перехватив арбалет, перевела взгляд на големов, которые медленно тянулись в сторону портовых ворот. Юноша ухмыльнулся и повёл плечами.

— Инжинарии, готовсь! — звучно скомандовал он, едва ли не впервые за свою карьеру солдата.

Инжинарии почти одновременно подняли небольшие арбалеты. Болты оканчивались ни острием, а овальными серыми склянками, покрытыми тонким слоем смолы и воска.

-Венбер?!

Рефрамант поднял перед собой ревущий, словно штормовой ветер, и сверкающий, подобно звезде, жезл. Кобар мысленно кивнул.

"Началось".

— Пли!

Ему вторил оглушительный рык рефрактора. Основание ближайшего голема расплескалось на десятки метров в стороны, словно туда угодил невидимый таран исполинских размеров. Раздалось журчание — вода, растёкшаяся по земле, мало-помалу начала сливаться в одну нестабильную массу, которая затем вновь приняла облик, похожий на человеческий.

Вечерний сумрак прочертили полосы белого огня. Ещё два голема вспучились изнутри. В прозрачной толще воды мелькнула жёлтая вспышка взрыва. Раздалось тяжёлое "Умпф", големы вскипели и окутались облаками пара.

Из белых клубов выплеснулась небольшая волна и вновь сложилась в изменчивую фигуру. Она уменьшилась в несколько раз, но приобрела в манёвренности. Голем проскользил к шеренге и выплеснулся на Кобара. Тот принял воду на щит, который тут же покрылся пузырями. Металл потёк, а голем вновь слился в изломанную полутораметровую фигуру.

Сбоку с яростным криком подоспел Тягун, который с широким замахом опустил меч на "голову" врага. Раздался свист и затем бурлящий звук — длинный и широкий клинок рассёк воду и заставил её вскипеть. Ещё в начале движения его лезвие вспыхнуло, словно хворост, оставляя за собой полосу огня.

— И мокрого места не осталось, — глухо произнёс Тягун, когда ветер унёс облака пара, оставив на земле лишь несколько обваренных рыбёшек.

Инжинарии дали второй залп. Ещё два голема с глухим шипением разлетелись на мириады брызг, которые попали и на щиты, и на одежду. Серая Ленточка взвизгнула, сбивая с себя маленькие язычки пламени. Первым порывом Кобара было броситься к девушке, помочь ей, но выучка взяла верх. С некоторым опозданием ей вторил Ланкорд.

— Сама, — сказал лысый инжинарий и перезарядил арбалет. — Работай.

"Мы не подведём тебя, а ты нас. Всё верно", — юноша мысленно кивнул и принял на щит ещё одного голема. За спиной штормовым ветром ревел жезл Венбера. Над головой пронеслось что-то огромное — голем с оглушительным плеском рассеялся в воздухе.

— Отлично! Держаться, держаться! — лица Кобара не было видно из-за шлема, но радость и ликование в его голосе передалось всем. Они побеждали без особого труда, кромсая големов, которые не обращали на них особого внимания.

...Големы плавно развернулись, подобно змеям, внезапно увидевшим в стороне добычу, и устремились к ним. В считанные удары сердца громадины в два человеческих роста достигли шеренги. Чудовищные подобия рук сомкнулись на солдатах.

Красный оттенок воды, из которой состояли големы, перестал быть игрой лунного света. Громадные ладони одним шлепком вышибли из нескольких человек кровь. Слева извивающееся щупальце вырвало из шеренги Ежиху и заключило в кокон из воды. Кобар видел, как из её рта и носа вырываются пузырьки воздуха. В глазах женщины бился ужас, и последний в жизни взгляд был устремлён на него. Его собственный крик пронзил тело — юноша бросился вперёд, иссекая мечом полупрозрачную массу, пытаясь пробиться к Ежихе, извлечь из ловушки.

"Поздно", — сказал ему разум. Кобар опустил меч и сделал шаг назад. Ежиха перестала махать руками и повисла жуткой безжизненной куклой в толще воды, из которой состоял голем.

— Держаться! — прогремел Дозилиан. — Кобар, не раскисать, держаться! Осталось совсем немного!

Один из големов внезапно опал на землю, увернувшись от очередного залпа инжинариев, и, потеряв всякую форму, сокрушительным горным потоком пронёсся сквозь шеренгу, унеся с собой троих солдат. Через десяток метров он вновь принял человеческие очертания, но оставил лежать на земле исковерканные тела.

Кобар рычал подобно бешеному зверю, крестя мечом перед собой. Всё бестолку. Это была схватка с тенью. Нельзя победить тень.

— Получи! — Тягун взмахнул двуручником, который с треском оставил за собой дорожку из огня. Зашипев, голем рухнул прямо на него. Кобар, ослепнув от гнева, сделал несколько шагов вперёд, видя, как человек заживо варится в кипятке собственного оружия. Ему в плечо вцепилась поистине сильная рука — и оттащила назад от мёртвого Тягуна.

-Не теряй себя, солдат! — рявкнул Венбер и небрежным взмахом полыхающего жезла вбил набросившегося на них голема в землю. — Они всё равно погибнут, рано или поздно! Главное победа! Так вам говорил ваш обожаемый генерал?!

-Закрой рот! — рявкнул Кобар и снова бросился в бой. Он тихо рычал, бессмысленно иссекая врага на брызги. Один из големов ударил его кулаком — Венберу кое-как отклонил атаку, но часть удара пришлась по доспехам — юношу швырнуло наземь. Меч вылетел из его руки и выбил горестный звон по плиткам мостовой. Перед глазами всё поплыло, звуки доносились с неохотой, словно ушам не хотелось их воспринимать.

"Боги, если вы есть, помогите нам".

Ничего не произошло.

"Генерал Лейф. Где же вы?".

А потом до него донеслось:

-Он здесь! Держаться, ребята! Кто-нибудь, поднимите капитана!

Рядом раздался лязг металла и тихий, убаюкивающий гул. Юноша увидел над собой Цеппеуша Мендрагуса, облачённого в диковинные доспехи, которые светились ярким изумрудным огнём, словно маяк, указывающий путь в полумраке ночи. Дивайн склонился над ним и протянул ему закованную в сталь ладонь. Краем помутнённого сознания Кобар заставил себя сжать её своей.

И слабо улыбнулся.

Глава 29. Смятённый.

Я не хочу терять сердце!

Видение будущего.

1

Цеппеуш появился на поле боя подобно огненному урагану. Алый Клык вспыхнул, готовый взорваться штормом из рыжего пламени, но внезапно потух. Юноша посмотрел себе под ноги и вздрогнул. То, что открылось ему в эти мгновения, было пыткой для глаз, а также насмешкой над его бравадой, над жаждой схватки, над желанием быть полезным, убивая врага.

Повсюду лежали трупы. Они словно специально попадались ему на глаза, куда он ни кидал взгляд, они бросались ему под ноги, заставляя спотыкаться или переступать через себя. Доспехи на мёртвом солдате смялись в гармошку; сплющенный посередине шлем расколол голову на две половинки. Размозжённые конечности раскинулись в неестественном положении, словно кто-то от души прошёлся по ним кузнечным молотом. Цеппеуш обошёл труп и наткнулся на девушку. Она сидела, привалившись к стене склада, челюсть сместилась в сторону, а тело настолько сильно сплющено в талии, что казалось, будто её пытались протянуть через горлышко бутылки. И она была жива.

На него посмотрели кричащие от боли глаза — единственное здоровое место — и юноша, присев перед ней на корточки, достал из ножен кинжал. Плотно сжав губы, он искал в глазах девушки немую просьбу. Найдя её, он одним решительным движением вонзил клинок ей в сердце. Судорожно выпустив вздох через искорёженный рот, девушка завалилась набок. Цеппеуш подхватил её, бережно перевернул на спину, выпрямился и пошёл дальше.

Голем налетел на него, словно яростная океаническая волна. Этот удар должен были сбить его с ног и швырнуть в стену склада, но вместо этого поверхность доспехов вспыхнула ярче солнца, а голем обтёк их безвредным ручьём, собравшись по другую сторону от юноши. Цеппеуш занёс ногу, оказался рядом с водяным монстром, и с размаху ткнул в него рефрактор.

"Фруден".

Из-под его стоп вырвалось пламя, и мир вокруг разразился огненной бурей. В глазах потемнело, по щекам непроизвольно потекли слёзы, которые почти мгновенно усохли, оставив солёные дорожки. Хаотично вращающиеся спирали пламени протекли по его металлической руке, не причинив ему никаого вреда, по древку жезла, к фокусатору, и затем перепрыгнули на голема. С мерзким шипением всё вокруг завалило клубами пара.

Кристалл Алого Клыка потух. Огненный кокон рассыпался дождём тлеющих искр, которые подхватил ветер и унёс прочь вместе с паром. Цеппеуш увидел последнего голема, занёсшего руку над Кобаром. Солдат лежал на земле, раскинув руки и, похоже, отдавшись на волю случая.

Голем размахнулся огромной ладонью, и вдруг опал на землю, сметённый копьём из ветра.

"Папа!" — мысленно воскликнул Цеппеуш. Слава богам, Венбер был жив, продолжая сражаться с чудовищами, которых нельзя было уничтожить окончательно. Юноша склонился над Кобаром и помог ему подняться.

На ногах остались стоять лишь они двое, Венбер, Ввергатель, Дозилиан, Ленточка и пара силовиков, чьих имён юноша ещё не знал. Их доспехи покрывали дыры, из которых валил пар. Големы взяли уцелевших в кольцо. Венбер с руганью перезаряжал свою Серую Розу, а Кобар слегка пошатывался, опираясь на плечо юноши.

-Демоны меня забери, это странно, — прошептал солдат. — На самом деле я должен был защищать тебя, дивайн, а не наоборот.

-Сочтёмся позже, — пробормотал Цеппеуш, отстранённо разглядывая трупы, устлавшие портовые камни. — Сейчас нужно уничтожить того, кто всё это затеял. Теперь я понимаю, что хотел показать мне Лейф. Гибель наших людей может предотвратить лишь гибель врага. Если бы мы напали первыми, этого могло бы не случиться.

-Нет, — слабо прошептал Кобар. — Нет, Лейф учил нас не этому... — его голос утих. Парень со стоном осел на землю, не обращая внимания на продолжавшуюся битву. Он был явно контужен.

Цеппеуш повернулся к Венберу.

-Дядя, подержи их ещё немного. Я отыщу того, кто призвал големов....

Дядька одарил его тяжёлым взглядом, в котором юноша увидел сомнение и что-то ещё.

-...и убью его.

Венбер посмотрел на распростёртые тела солдат. И кивнул.

-Наш враг использует воду. Будет прятаться где-то возле неё. Скорее всего где-нибудь в кустах у того берега, где не так заметен огонь его рефрактора. Ориентируйся на свет, сынок.

-Спасибо, дядя, — сказал Цеппеуш и, не став больше смотреть ему в такие говорящие глаза, прыгнул.

Земля рывком ушла вниз, а живот охватила странная лёгкость. Юноша с неожиданно накатившим восторгом смотрел на то, как в десятке метров под ним проносятся тёмные силуэты складов, а затем блестевшая в лунном свете поверхность Лиары. Вместе с землёй, внизу остался кровавый хаос и страх смерти. Сейчас его спутниками были лишь тьма и ветер.

Прыжок не мог длиться вечность. Цеппеуш шлёпнулся в реку, не почувствовав удара, сделал мощный гребок руками, от которого во все стороны пошли двухметровые волны, оттолкнулся ногой от воды и вновь взмыл в воздух. Свет рефрактора, исходившего из-за зарослей камыша в некотором отдалении от Форгунда, он заметил сразу.

...Он с громким лязгом приземлился прямо позади рефраманта, расплескав во все стороны волны мокрой земли и чёрного ила. Вражеский маг отпрянул в сторону, занося над головой полыхавший жезл — вода в реке рядом стремительным хлыстом щёлкнула Цеппеуша по голове, отчего у него помутнело в глазах. Полупрозрачно щупальце обхватило его за плечи, пытаясь раздавить доспехи, словно ореховую скорлупу. Зелёные лампочки над глазами лихорадочно замигали, словно пытаясь передать юноше какую-то информацию, но он не понял, какую.

"А, к демонам!", — разъярённо подумал Цеппеуш и, вцепившись металлической ладонью в щупальце, одним рывком оторвал его от себя и швырнул наземь. Вражеский маг вскрикнул, отшвырнул в сторону рефрактор, и, споткнувшись о незаметную кочку, с громким шлепком упал на спину. Цеппеуш сделал шаг, мгновенно оказавшись рядом с врагом. Он приставил к его лицу Алый Клык; свет жезла окрасил всё в кровавый цвет. Юноша посмотрел на рефраманта — молодой парень, едва ли старше его. Пот и вода заливало его лицо, тело трепетало, как лист на ветру. В глазах читался тот же страх, что и у девочки, которая рылась в груде мусора.

"Только он уже убийца. Сколькие погибли от его рефрактора? Сколько товарищей Кобара оказалось раздавлено водяными кулаками големов? Скольких из них не дождутся семьи? Скольким ещё я должен пронзить сердце, чтобы облегчить страдания? И почему я должен прощать такое?"

Он чувствовал, как к лицу прилила кровь, а под металлом доспехов заиграли желваки. Увиденное в порту взывало к отмщению, к немедленной расплате. Убийца не заслуживал пощады.

-Ты заслужил смерть, — он услышал собственный, искажённый механический голос, а потом уронил взгляд на рукоять рефрактора, залитую кровавым светом. Алый Клык, Скипетр Драконьих Пророков. Вместе с тем он вспомнил слова старого Штруда.

"Достоин ли я носить этот жезл? Что бы сделал Ссесуш, окажись он на моём месте?"

Сцепив зубы, Цеппеуш опустил жезл. Алое пламя потухло.

-Тебя будут судить, ублюдок, — сказал юноша, и, отвернувшись от мага, посмотрел вдаль. Чудесный доспех обострил его зрение, позволив разглядеть происходящее на пристани в деталях. Големы исчезли, распавшись после того, как рефрамант перестал использовать рефрактор. Кобар и ещё несколько человек сидели на земле или лежали, обессиленные после самоубийственной схватки с изменчивой стихией.

-Я... — сказал Цеппеуш, поворачиваясь обратно к врагу, как вдруг его оглушил истошный вопль. Юноша рефлекторно отскочил назад, глядя на мага, который завис над землёй, сжимая в одной руке рукоять обнажённого кинжала, а другой — обхватывая торчавшее из груди лезвие меча, которое принадлежало генералу Лейфу. Мужчина как ни в чём ни бывало стоял по колено в воде, держа нанизанного на клинок рефраманта так легко, словно тот был сделан из бумаги. Позади него застыла фигура солдата, облачённого во второй комплект Доспехов Бездны, который излучал изумрудный свет.

-Я же обещал Венберу, что не дам упасть с твоей головы и волосу, — сказал Лейф и небрежным движением стряхнул человека с меча. Мёртвый рефрамант шлёпнулся в воду, прямо под ноги Цеппеушу, который оцепенело посмотрел вниз. Прошло несколько мгновений, прежде чем юноша пришёл в себя.

-Мы должны были его судить, — негромко произнёс он.

-Должны были, если бы это ничтожество не втоптало в грязь милосердие, что ты только что проявил. Для него понятия справедливости и чести не стоят и ломаной тестурции, — генерал подошёл ближе, но даже так его лицо было едва различимо в вечернем полумраке. — Милосердия заслуживают только хорошие люди, Цеппеуш. Остальные, вроде ренеда Зульдена, заслуживают смерти. Именно поэтому мне пришлось подавить мятеж до того, как он разгорится всепоглощающим пламенем. Именно поэтому ренед Зульден погиб первым. Если мы хотим защитить наших людей, то должны бить первыми. Всегда.

Воцарилось молчание, разбавляемое лишь эхом криков, которые доносились из города. Небо охватывало зарево пожаров. Цеппеуш снял с головы шлем и взглянул на Лейфа своими глазами.

-Убивай врага прежде, чем он решит убить тебя. Сегодня я понял это.

-И никакой пощады, дивайн Цеппеуш. У наших врагов её нет, — генерал стал рядом. Его взгляд пробороздил горизонт, охваченный заревом пожаров. В глазах виднелись отблески огня. — Зульден погиб, потому что в противном случае погиб бы я, а вместе со мной — и мой полк, а вместе с полком — и вся Изра. Я не могу позволить себе роскошь милосердия.

Цеппеуш опустил голову и посмотрел на древко жезла, которое сжимал в металлической ладони. Каждое слово Лейфа имело смысл. Он был прав. И всё же...

Он запрокинул голову и посмотрел на небо, тёмное, испещрённое мириадами ледяных точек. Куда-то туда, исполнив свой Пророческий долг, ушли великие предки. Неужели все они разделяли точку зрения Абеля? Убей, чтобы не бить убитым. Не щади зломыслящих.

Он снова посмотрел на зарево пожаров. Да, это имело смысл.

За собой он услышал лязг металлических сочленений и плеск воды. Солдат в Доспехах Бездны подошёл к ним. Раздался механический голос:

-Нам пора возвращаться, генерал. Дивайн, позвольте мне....

Вздрогнув, Абель Лейф словно вынырнул из пучин раздумий обратно в реальный мир.

-Ты права, Каресто. Пора возвращаться. Дивайн, ваш доспех почти разрядился. Наденьте шлем, и моя хрупкая помощница доставит нас в город.

Цеппеуш с изумлением посмотрел на обладателя доспехов.

"Зачем он отдал свои доспехи помощнице?"

-Дивайн, скорее, — сказала девушка, подойдя к ним вплотную и обхватив обоих за талии. — Ваш доспех.

Юноша посмотрел на себя. Сеть линий и дуг, до этого светившаяся непрерывным изумрудным огнём, начала гаснуть. И даже сама поверхность металла словно потускнела, покрылась тёмной коркой. По сравнению с его доспехами, броня Каресто пылала ярким факелом, разгонявшим полумрак ночи. Это было странно, учитывая, что кристалл сциллитума, заключённый под полупрозрачным панцирем девушки, практически потух....

Кивнув, Цеппеуш позволил обхватить себя за талию. Необычная тишина на какой-то миг оглушила его. Он погрузился в подобие транса, не обращая внимания ни на крепкую хватку Каресто, ни на свист ветра, когда они разрезали ночной воздух, оставляя под собой речную гладь, и очнулся лишь тогда, когда в ноги ударила твердь пристани.

Подняв голову, он снова снял шлем, чтобы собственным глазами увидеть последствия битвы. В живых осталось не больше десятка человек. Почти все они, едва отличаясь от мёртвых, лежали на земле, не имея сил делать что-либо ещё. Девушка по имени Серая Ленточка плюхнулась прямо на мокрые камни пристани, отшвырнула в сторону расплавленный меч, и, обхватив колени обожжёнными руками, тихо зарыдала.

Ввергатель сидел на корточках у одного из покорёженных трупов, положив руку на лысую голову, чудом уцелевшую после могучих ударов водной стихии.

— Прощай, Ланкорд, — прошептал он достаточно громко, чтобы это услышал Цеппеуш. — Так я и не познакомил тебя с моей матушкой.

Всё вокруг заливала вода вместе с кровью, но уже обычная, совсем не опасная. Кобар продолжал лежать на земле, так что было непонятно, жив ли он. Цеппеуш подошёл к нему и, склонившись, дрожащими руками стащил с него шлем. Парень, который мог быть его ровесником, смотрел в ночное небо глазами, полными слёз.

К ним подошёл Лейф. Вместе они помогли юноше подняться на ноги.

— Думаю, это дизориентация от удара о землю. Ничего, через денёк придёт в себя, — генерал повертел головой, с отвращением на лице разглядывая трупы. — Всё это дурно пахнет. Давайте уходить отсюда. Всё прошло не так гладко, как хотелось. В центре города полыхает вовсю — взрывалки захватили несколько домов, включая особняк дивайна Сенеха. Там сейчас много трупов. Бедному ренеду Зульдену и его союзникам не повезло.

-Погибли? — спросил Венбер, на ходу протирая Серую Розу. При виде него Цеппеуш почувствовал слабую радость, едва пробившуюся сквозь стену апатии, которая сменила ураган ярости и ужаса.

-К сожалению, — кивнул генерал и пошёл к своим воинам, раздавая приказы. — Дозилиан, двигай в штабу-квартиру. Передашь приказ Лиску — пожары потушить, сдавшихся пощадить, остальных добить. Трейзу — отследить беглецов из армии ренедов — они должны предстать перед моим судом. Пришлёшь доклад со связным.

— Есть, — уныло сказал Дозилиан и, смахнув пот с длинных русых волос, трусцой побежал к воротам.

Лейф повернулся к Венберу и Цеппеушу.

-Итак, господа, мы одержали победу. Конечно, не в том блестящем стиле, на который я надеялся изначально, но война такая штука — ни один план не срабатывает идеально. Главное, мы защитили город и вас, дивайн. Надеюсь, вы не держите на меня зла из-за всего, что случилось.

Он проницательно посмотрел на Цеппеуша, и тот сжал в металлическом кулаке древко Алого Клыка.

-Нет, Абель, — сказал он. — Спасибо вам.

Генерал благодарно опустил голову. Венбер погладил свои усы.

2

Труп Зульдена лежал на столе и пустым взглядом мёртвых глаз смотрел в низкий потолок маленькой каморки без окон, лишь с одной дверью. Абель медленно нарезал вокруг него уже десятый круг. Наконец, остановившись, он извиняющимся взглядом посмотрел на Каресто.

-Дорогая, ты готова?

Прислонившаяся спиной к стене девушка устало вздохнула.

-Да, Абель, — и, оттолкнувшись филейной частью от холодной каменной поверхности, решительно подошла к столу с трупом. Протянув руку над его головой, она до бледноты сжала губы. Под раскрытой вниз ладонью мелькнули несколько тёмных искорок, а потом труп дёрнулся в мышечном спазме. Дёрнулся, и снова обмяк на столе.

Только взгляд его вдруг стал осмысленным.

-У тебя есть минута. После этого импульс перестанет стимулировать его мозг и превратит его содержимое в кашу.

Абель хищным зверем навис над несчастным ренедом.

-Зачем ты напал на Форгунд?!

Труп захрипел, но вскоре заговорил нормальным голосом.

-Хотел вернуть землю, которая принадлежала моему отцу.

-С чего ты взял, что это возможно? Ты идиот?

-Абель... — Каресто наморщила нос. Мужчина посмотрел на неё поверх трупа и улыбнулся. Улыбка тут же сошла с его губ, когда он услышал слова Зульдена.

-Голос в голове обещал победу. Обещал... хаос в стране. Все забыли бы о несчастном кусочке земли.

Нахмурившись, мужчина скрестил с девушкой озадаченные взгляды.

-Кто с тобой говорил? — спросил он. — Кому принадлежал голос?

-Не знаю.... Рефрамант. Анхетар сказал, что такое невозможно. Но он ошибался. Заносчивый дурак. Кто-то разговаривал со мной в голове. Мне было страшно, но я верил ему. Было комфортно... внимать ему.

-Что ещё он обещал? — спросил Абель, как вдруг Зульден зашёлся хрипом. Спустя несколько мгновений его взгляд вновь сделался безжизненным. Генерал судорожно вздохнул и посмотрел на девушку.

-Что это за демонщина?

Каресто склонила голову, приставила ко лбу палец.

— Ты про голос в голове?

-Нет, про его папашу. Разумеется, про голос. Это возможно?

-Учитывая то, каким овощем он был при жизни, я бы сказала, что да. Но нет. Я бы знала, наверняка бы знала.

-Тот Анхетар тоже думал, что знал, — Абель хмыкнул. — Не хотелось бы упустить из виду такого могучего врага.

— Для тебя все, о ком ты не знаешь, становятся врагами?

— Да. Не люблю загадки и тайны — они могут помешать делу в самый неподходящий момент. Ты представляешь, насколько опасен человек, который может внушать мысли другим людям на расстоянии? Все наши планы могут потерпеть крах. А если он ещё и умеет читать мысли....?

Каресто горько усмехнулась, глядя на него, пока он медленно обходил стол, направляясь к ней.

— Эх, генерал, зачем тебе всё это? Меня хватило бы на двоих. Я бы уехала из Забрасина, купила домик где-нибудь на Виноградном Изгибе, и мы бы жили там вместе до конца своих дней, выращивая виноград и растя детишек. Неужели ты не видишь перед собой те же картины, что и я? Неужели ты видишь перед собой только багрянец и тьму?

Абель положил ладони на её талию.

-Я вижу перед собой свет и зелень, дорогая, — соврал он. — Просто путь к ним зарос сорняками, которые я обязан выполоть. Обязан, родная. Только пожалуйста, будь со мной до конца.

Короткий вздох.

Зульден мёртвым взглядом смотрел в потолок.

3

Цеппеуша остановили на вахте в казарме первой роты. По счастью, рядом оказался представительный мужчина в чистой одежде, который разговаривал о чём-то с рефрамантом по имени Трейз. Увидев Цеппеуша, капитан улыбнулся.

— А, будущий Пророк пожаловал? Что-то здесь потеряли? Или кого-то?

— Ищу того парня, что командовал в порту. Кобар, кажется.

— А, понял, — капитан разом присмирел и повернулся к вахтёру. — Расскажи, как дойти до комнаты Кобара.

Уже идя по коридору, Цеппеуш услышал позади обрывки фраз Лиска:

— Да, бедный парень совсем загрусти. И с чего бы...? Ёжа была той ещё су...

Комната Кобара встретила его затхлостью и мертвенной тишиной. Одежда была свалена в кучу на кровати, на полу валялись порядком истрепавшиеся части доспехов. Короткий меч угрожающе торчал в стенке, воткнутый в деревянную перегородку на толщину трёх пальцев.

Цеппеуш открыл дверь во вторую комнату. Кобар лежал на узкой койке прямо в сапогах, закинув ногу за ногу. В руках он беспокойно вертел кинжал с красивой гравированной рукоятью.

Услышав стук, парень запрокинул голову и посмотрел снизу вверх на Цеппеуша.

Смешно признаться, но у Цеппеуша никогда не было настоящих друзей-мальчишек. Всё больше времени он проводил с Венбером, или в обществе подруг. А настоящего друга у него не было. И как поддержать парня, который по-видимому, горевал из-за смерти товарищей он не знал.

— Хотел узнать, как ты.

— Дерьмово. Ничего, что я буду говорить как обычно?

— В задницу все эти "дивайны", — махнув рукой, он присел на табуретку.

Кобар слабо улыбнулся.

— Её кинжал?

— Ага. Второй вон там, — солдат показал на потолок. Цеппеуш задрал голову, увидел воткнутое в него оружие.

— Красивые.

— Ага. Знаток?

— Любитель.

— Я сам в них не очень разбираюсь. Всё больше к простому тянусь. К мечу и щиту. А Ёжа была другая. Любила сложности. Когда можно было пойти напрямик, она делала крюк, заходя сзади.

— Она была хорошей?

— Скорее всякой. Помню, к нам привели двух новичков — парня и девчонку. Тот сильно издевался над девчонкой. И Ёжа сделали ему тёмную. Прирезала в подворотне. А девчонку воспитала, по-своему конечно. Мы молчали, сержант тоже, потому что в полку нет места притеснению. Её Серой Ленточкой кличут. Может быть, видел этой ночью.

— Та, что плакала?

— Да.

— Тоже кого-то потеряла?

— Мы плачем не только по Ёже. Мы плачем по всем, кто погиб. Все мы — семья. Ёжа, Ланкорд, Тягун. У второго осталась семья в Леонте. Ввершик, кстати, хочет взять отгул и навестить их. А Тягун учил меня по конскому навозу и среди трупов и не блевать. Но сегодня я видел, как Ёжа задыхается... а Тягун превращается в груду варёного мяса... — он сжал дрожащие кулаки.

Цеппеуш некоторое время молчал.

— Я когда-то тоже терял друга. Мы постоянно натыкались на неприятности, и вместе из них выбирались. Гуляли по крышам в Драконьем Языке, бегали от садовника, когда воровали яблоки. Как-то он помог Венберу найти меня, когда я валялся избитый в подворотне после драки с местными мальчишками.

А потом его насмерть загрыз волк. Отвратные чувства. Я даже плакал. Кто-то сказал мне, что я должен думать о всём хорошем, что у нас с ним было, и тогда не будет так больно.

— И как, помогло?

— Нет. Беда в том, что чем больше хороших моментов я вспоминал, тем больнее мне было осознавать, что их больше не будет.

— И что же делать?

— Постараться забыть, — Цеппеуш хлопнул в ладоши. — Поднимайся. Что тебе сейчас нужно — так это выпивка и шумная компания. И мне, кстати, тоже. Я, между прочим, впервые побывал по уши в дерьме.

Кобар сдавленно хохотнул.

— Понравились ощущения?

Цеппеуш ответил, чувствуя смущение.

— Нет.

Солдат посмотрел на него и поднялся с койки. Подпрыгнул, выдернув кинжал из потолка.

— Дай мне пару минут.

Цеппеуш вышел, размышляя, правильно ли поступил, утаив, что рассказывал всего лишь про любимого пса.

Кобар положил на руку оба кинжала, судорожно вздохнул и, зажмурившись, горячо поцеловал рукоятки.

— Прости, Ёжа. Примем совместную ванную в следующей жизни.

Глава 30. Чёрные птицы, белые рыбы.

Драконий Клык — это титул, присваиваемый трём лучшим фехтовальщикам Изры. Вместе с этим они получают ленные владения, до тех пор, пока им не найдётся более достойная замена, а также большая пенсия и неотъемлемое право их потомков на жизнь не ниже среднего класса.

Взамен Клыки клянутся в верности Пророку, обязуясь защищать его ценой жизни. Данная традиция возникла во времена правления династии Мендрагусов, и практически угасла вместе с гибелью Тадеуша, после которой все три Клыка покончили жизнь самоубийством.

Гверн Конкрут, "Военная энциклопедия", 1099 год от создания Триединой Церкви.

1

Вечером в одном из забрасинских трактиров с названием "Ярый Башмак" обычно не так людно. Горожане, люди в большинстве своём среднего класса, предпочитали ложиться спать раньше, чтобы набраться сил перед новым рабочим днём. Поэтому в зале сидело лишь пятеро посетителей: трое солдат в гражданском, которые догадывались о том, кем был Сутрак до того, как купить трактир, и пара завсегдатаев-стариков, которые жили за счёт своих богатых детей.

Хозяин возился в зале, помогая помощнице вытирать столы и стойку. Проходя мимо солдат, он бросил взгляд на стол — всего три кружки миргордского и крошечная миска с перчёными бобами катрейла, которые запекли в угольях.

-Что-то случилось в рядах теургиатской армии? — тихо поинтересовался Сутрак, подняв миску и вытерев под ней.

Старший сделал глоток из кружки и разочарованно крякнул.

-Жалованье стало совсем крохотным, Сутрак. Говорят, из столицы пришёл приказ урезать бюджет армии, в назидание Гверну Конкруту, за то, что вместо плановой подготовки к посвящению нового Пророка он просиживает штаны и не занимается своими обязанностями. Получается, что виноват он один, а страдают все остальные. Видят Боги, если бы не его былые заслуги и любовь армии, его бы уже отстранили или ещё хуже — повесили.

-А что с ним?

-Говорят, загрустил после смерти Мирата. Старик был для него вторым отцом, сам знаешь. К тому же у него какие-то нелады в личной жизни, но это так, на уровне сплетен. Да и Кархарий тяжко оскорбил его в битве при Кебее. Гверн не забывает оскорблений.

Сутрак кивнул. Та история была ему хорошо знакома хотя бы потому, что в молодости он сам носился между тремя армиями, собирая информацию для тогда ещё второго советника Кархария Велантиса.

Он вернулся к стойке, взял небольшой жбан пива с полки и подошёл к столику, сам дивясь своей щедрости. Наверное, сказывалось предчувствие беды.

-Это подарок от заведения.

-Нет, Сутрак, — запротестовали солдаты. — У тебя и так самое дешёвое пиво в городе.

Сутрак осклабился.

-Бросьте, парни. Я когда-то сам служил и понимаю, что к чему. У вас два дня отгула? Ну так возвеселите глотки, и забудьте о тяготах на эти два дня. Пейте.

Он кивнул солдатам и отошёл к Саре.

-Можешь идти. Ткор тебя сменит.

-Уверен? Я всё равно никуда не спешу.

-Ты отработала положенный день. Это Ткор опаздывает. Иди.

-Ну, как знаешь.

"Да, я знаю".

Помощница ушла. Она кое-что знала о нём, но не более. Приятная девушка, которую не хотелось свить под удар. А таков имел шансы назреть, после того, как неизвестные профессионалы пять дней назад ограбили сциллитумный Барьер, и вернулся Остис. Сутрак посмотрел в окно, за которым совсем стемнело, и продолжил охаживать уже давно чистую стойку.

"Ткор, демон тебя забери, не надо меня так пугать!"

Он второй день ощущал некоторое беспокойство. Ткор был связным в его бригаде, которая давно ушла на заслуженный отдых, но при этом всё равно время от времени "выходила погулять". Три дня назад он и ещё трое из старой компании сели на хвост Рензаму Кейру, который продолжил путь в столицу. Через день они должны были отправить голубя с донесением. Голубь не прилетел. Это означало, что произошло что-то серьёзное, и именно на Ткора была возложена обязанность делать ноги из пекла, и сообщить о произошедшем Сутраку. Если через три дня не вернётся Ткор, то это значит, что все они погибли.

Медленно истекал третий день. Сутрак то и дело бросал взгляд на окно. Неужели эти торговцы репой, как назвал их Остис, настолько крутые ребята? Может быть, стоило плюнуть на долг, и не отправлять товарищей на задание? Плюнуть на Остиса?

Сутрак окинул взглядом зал. Один солдат уже спал, лёжа лицом на столе, двое сонно беседовали, подперев руками головы. Двое стариков обсуждали какую-то новую байку про невиданного монстра, который выбрался на сушу недалеко от Канстеля и начал крушить всё на своём пути.

С громким стуком дверь трактира распахнулась, и в зал ввалился могучий бородатый мужчина. Его смуглое лицо блестело от пота, кучерявые волосы беспорядочно торчали во все стороны, широкая грудь часто вздымалась под распахнутой круткой.

-Ткор! — воскликнул Сутрак, и, не выпуская из рук бутылку с "Утончённым Редвеном", подскочил к уроженцу Бъялви.

-Они идут за мной, — прохрипел тот, глядя на него исподлобья взглядом, полным раскаяния. — Прости, что привёл их к тебе, но я не мог погибнуть, не передав информацию.

Он воткнул в свободную руку Сутрака свёрнутый клочок пергамента.

-Остальные?

-Погибли по дороге сюда. Они выиграли мне время.

-Понял. Ткор, мы будем скорбить о них позже.

Сказав это, Сутрак подошёл к солдатам и с размаху опустил бутылку на голову того, кто спал. "Утончённый Редвен" разлетелся на осколки, тёмная жидкость щедро окатила солдат, а спящий остался лежать лицом на столешнице. Двое стариков вскрикнули и живо нырнули под стол. Зал огласила пьяная брань солдат.

Сутрак кивнул головой в сторону двери, ведущей вглубь трактира.

-Бежим на кухню.

Они сорвались с места и помчались по коридору. Позади раздался треск входной двери.

-Кто они такие, мать твою? — прошипел мужчина, втискиваясь вместе с Ткором в проём и оказываясь в полутьме тоннеля.

-Ублюдки в чёрном. У них есть рефрамант.

-И какого демона им нужно от Коптильщика?

-Я не знаю, но это грязная и запутанная схема, Сутрак. Могу сказать точно — торговцы репой и эти убийцы действуют не заодно! Когда выберешься на свободу, прочти, что написано в пергаменте.

Они проскочили в мастерскую. Хозяин подбежал к столу, дёрнул на себя одну из полок и достал оттуда несколько бляшек, соединённых нитью.

-Надеюсь, они достаточно глупы, чтобы наступить на это... Ткор!

Бъялвиец открыл входную дверь.

-Я был рад служить вместе с тобой, друг. Кроме тебя у меня никого нет. А у тебя есть семья. Прочти пергамент, и расскажи обо всём Остису. Прощай.

Сутрак бросился к двери, но Ткор закрыл её за собой. Несколько мгновений из-за неё доносились быстрые тяжёлые шаги. Потом всё неожиданно стихло.

Сутрак на мгновение зажмурился. Посмотрел на зажатый в мокром кулаке клочок пергамента, и бросился устанавливать ловушку. Три взрывалки соединялись нитью, которая при сильном натяжении сообщала передачу куркам. Снаряды всегда начинялись авралитом — синим порошком с удивительными свойствами, который изготавливали и продавали диастрийцы.

Расставив ловушку, Сутрак бросился в жилую комнату. Заперев за собой дверь, сорвал с пола ковёр — подарок Драконьего Клыка — и открыл крышку люка. Сделав глубокий вдох, мужчина спрыгнул вниз.

2

Полчаса спустя он выбрался на поверхность. Это была улица Святой Покровительницы, как местные порой называли Кебею. На улице было всего несколько прохожих, которые предпочли сделать вид, что не заметили человека, который выбрался из канализационного люка. Правильное решение.

Сутрак успел обдумать многое за то время, пока пробирался по вонючим тоннелям. К семье он не вернётся — слишком высока вероятность слежки. Нужно было незаметно передать пергамент кому-то третьему, кто сможет без всяких подозрений доставить его Коптильщику. Все старые товарищи мертвы, а местной ячейкой агентов рисковать было нельзя. Оставалась лишь одна кандидатура, на которую он мог более-менее рассчитывать.

Сутрак побежал вдоль стен двухэтажных жилых домов, стараясь не вступать в широкие круги яркого света, излучаемого уличными фонарями. Он то и дело поглядывал на крыши, изредка покашливая особым образом. В какой-то момент он негромко произнёс:

-Слава Осенней Лисе.

Об этих манере поведения и фразе Сутрак договорился с Лисицей ещё при первом знакомстве.

"Пожалуйста, будь здесь!"

Краем зрения мужчина успел разглядеть тёмный силуэт в переулке, и неожиданно споткнулся, растянувшись на земле. Из тьмы на мгновение выступила невысокая фигура с рыжим каре и волевым подбородком.

-Что? — шепнула девушка.

-Элеур, Рензам Кейр. Важно и смертельно опасно, — выдохнул Сутрак, выпустив из ладони пергамент. — Пожалуйста.

-Вот дерьмо, опять? — прошептала Лисица, быстро пробежавшись взглядом по крышам зданий напротив. — Я только успела отдышаться после той заварушки в Барьере.

Помедлив, она всё же подняла клочок. Сутрак молебно свёл ладони.

-Позаботься о моей семье. Адрес ты знаешь, только будь осторожной.

Лисица нахмурила брови. В её глазах мужчина видел борьбу.

-Я посмотрю, что можно сделать, — проворчала она и добавила. — Да хранят тебя Боги, Сутрак.

И исчезла в темноте переулка.

Всё произошедшее заняло двадцать ударов сердца, после чего мужчина со стоном поднялся и пошёл дальше. Сначала нужно было выбраться из города и затаиться, а потом окольными путями увести семью в безопасное место.

Внезапно налетевший порыв ветра совпал с двумя тенями, мелькнувшими на крыше. Сутрак достал из коротких ножен кинжал, чётко понимая безнадёжность ситуации. Если враги хороши, то они не подойдут на расстояние удара.

На грани слуха раздался свист, и Сутрак отдёрнулся, почувствовав, как в обеих ногах застряло по дротику. Он пробежал ещё десяток шагов и упал на мостовую, на этот раз без притворства. Ноги начали холодеть, словно набиваясь льдом.

Над собой он услышал мягкие шаги. Крепкие пальцы вцепились ему в плечи и оттащили глубоко во мрак переулка. Его перевернули на спину. Перед глазами возникло озарённые городскими огнями облака и звёздное небо, а на их фоне два лица. В темноте сложно было разобрать их черты, но Сутрак понял, что перед ним выходцы с востока, может быть, из Бъялви.

Один из убийц присел на корточки, вперился в него немигающим взглядом тёмных глаз, и заговорил. У него был очень странный акцент.

-Кто ещё следил за нами?

Сутрак криво улыбнулся. Яд уже начал растекаться по телу, холод медленно перетекал в поясницу.

-Скажи правду, обещай молчать и мы тебя пощадим.

Сутрак загоготал.

Убийца посмотрел на своего напарника и заговорил на алсалонском.

-Эта изритская свинья ничего не скажет. Прикончить его сейчас или надавить?

Сутрак вздрогнул, осознав, что смутно понимает, о чём говорит человек. Годы работы агентом разведки не прошли даром.

-Этот у них главный, судя по бумажкам в постоялом дворе. Остальные мертвы. Если верить Моисею, никто даже не догадывается, насколько глубоко мы опутали Изру. Кончай его.

"Забрасинская ночь ещё никогда не была так красива", — подумал Сутрак перед тем, как над ним занесли кинжал. Его душа не трепетала от страха. Он сделал всё, что мог.

А потом он умер.

3

Над Элеуром раскинулась ночь. Совсем недавно здесь прошёл дождь; тучи ушли на север, к Алеманам, оставив после себя звёздное небо, холодный свет которых отражался в лужах.

Квартал Благородных Господ, широким полукругом охвативший верхний, административный ярус города, уже спал. Улицы, разрезавшие ряды особняков с прилежащими к ним садами и парками, сияли в лучах фонарных столбов. Такое освещение было только здесь и наверху. Средний и нижний ярусы города освещались куда хуже — там сумрак разгонял только кроваво-бледный свет луны и редкие фонари.

Впрочем, цвет крови больше подходил именно кварталу Благородных Господ. Вечные интриги, козни и смертельные игры богатых купцов и аристократов, смешивались здесь в ядовитом коктейле. Каждый старался заработать друг на друге, или как-то повысить свой авторитет в глазах дивината, который порой оказывал существенную помощь тем фамилиям, которые проявляли к нему лояльность. Квартал Благородных Господ мог убить любого, кто не умел бороться за возвышение.

Карелт Стиджас считал себя хорошим игроком. Именно поэтому он принял все меры предосторожности, прежде чем встретиться с дерзким Гиделастом Стухом, купцом, который, по слухам, сколотил своё состояние на работорговле в заливе Ваэльвос.

Грязный ублюдок посмел бросить ему, Карелту, вызов на балу, который организовала семья Велль. Ему пришлось краснеть перед хозяевами и их прекрасной дочуркой со звучным именем Ланита. Зато теперь, когда рядом нет ненужных людей, самое время разрешить конфликт.

Рядом с ним шли Гарс и Дорм — двое поджарых черноволосых братьев-близнецов. Они были артарианцами, и в полной мере обладали пресловутыми принципиальностью и свирепостью. Неудивительно, что почти всех их поубивали. Тем не менее, близнецов он взял с собой из-за их бойцовских навыков. Они были очень хороши в схватке, что Карелт неоднократно видел сам, во время турниров, которые устраивал покойный Пророк.

Однако это были ещё не все сюрпризы, которые он приготовил для напыщенного Гиделаста. Купец поднял взгляд на верхние карнизы зданий, которые возвышались по обеим сторонам дороги. Фонари заливали голубым светом дорогу, но плоские крыши домов освещены не были. По ним бесшумно крались четыре наёмных убийцы. Все середняки, достаточно хорошие для того, чтобы не допускать глупых ошибок, но не такие, как те же знаменитые Мурена или Ткач. Впрочем, и Гиделаст был птицей слишком низкого полёта, чтобы нанимать для его устранения профессионала подобного уровня.

Всё было готово для тёплого приёма. Они договорились встретиться на Золотом Перекрёстке — там фонари лучились золотым светом. На улице не было ни души — богатые обитатели особняков видели первые сны, благоразумно рассудив, что ночь — это час убийц, и разгуливать под луной — занятие для дураков. Безмолвный пейзаж, наполненный оттенками белого и чёрного, дополнял запах свежескошенной травы, доносящийся из садов, и шелест ветра по мокрому тротуару.

-Господин, — нарушил молчание Гарс. — Ещё не поздно нарядить меня в вашу одежду, а вам вернуться в особняк. Гиделаст увидит подмену достаточно поздно, чтобы мы успели перерезать ему глотку.

-Нет, Гарс, — пренебрежительно фыркнул Карелт. — Я хочу видеть лицо этого ублюдка, когда вы будете его убивать. Хочу видеть, как на его лице появляется осознание неподобающего поведения в доме Велль.

-Но что, если он послал к вам убийц, а сам остался в своём особняке?

-У нас есть, чем ему ответить. Эти ребята справятся с любым середняком.

-Но что, если он наймёт Ткача или Мурену?

-Моя шкура, Дорм, не настолько дорога, чтобы ради неё нанимать убийц такого калибра.

Порыв ветра с заунывным гулом заставил затрепетать их одежды и пустил сильную рябь по лужам. Эхо шлёпающих шагов отдавался в высоких стенах, окружавших особняки.

-Может быть, покушение на жизнь дочери Пророка — дело рук как раз этого самого Мурены, — нарушил молчание Гарс.

-Если бы это был он, то Шака лежала бы сейчас рядом с телом своего отца, — отозвался Дорм. — Некоторые говорят, что в покушении напрямую замешан её дядя, Кархарий Велантис. Мол, ему неожиданно понравилось восседать на троне и править теургиатом.

Гарс хмыкнул.

-Вот только правитель из него дерьмовый. Моя сестра недавно умоляла меня помочь ей с деньгами, потому что её хозяин, ренед Стермель, получил приказ увеличить налог на доход в Лебрене. Дескать, Кархарий неожиданно нашёл казну Изры полупустой и потому решил её срочно пополнить. Как будто нельзя было взять ещё один кредит у Торгового Альянса, если он нуждался в пополнении своего гардероба.

Впереди показались золотые фонари перекрёстка.

-Пришли, — выдохнул Дорм.

Гарс обвёл взглядом расположенные под острым углом крыши зданий, окинул им пустующий перекрёсток, накрытый золотым куполом света, потом задумчиво посмотрел на молчаливо шагающего Карелта.

-Что-то случилось.

Скользкий полноватый аристократ запнулся о щель между булыжниками мостовой и с глухим шлепком упал вниз лицом.

-Кебею в глотку, — прошипел Дорм и сел на корточки рядом с телом хозяина, не решаясь его коснуться.

Гарс присел рядом, приподнял чёрные кудри, закрывавшие короткую шею аристократа, и тихо выругался. В шее торчал тонкий дротик.

-Он мёртв.

-Я вижу, демоны тебя сожги, — Дорм тяжело поглядел на брата. — Он был мёртвым ещё тогда, когда мы с тобой чесали языками. Наша вина, брат.

-Не наша, а тех четверых простофиль, которых нанял хозяин.

-Думаю, они тоже погибли. И также бесшумно. Мы ничего не могли поделать, брат.

Дорм оглядел улицу, темнеющие решётки ворот ближайшего особняка, потом вытянул из шеи Карелта тонкий дротик и аккуратно зажал между пальцами его основание.

-Что будем делать?

-Отнесём тело к госпоже. А потом...

-А потом найдём того, кто это сделал, и заставим его заплатить за содеянное.

4

Для профессиональных убийц квартал Благородных Господ был пиршественным столом, своего рода пасекой. И то, сколько сотов с мёдом убийца сумеет с этой пасеки унести, полностью зависело от его аппетитов и мастерства. Мурена являлся одним из таких пасечников.

На сегодня он запланировал всего одну вылазку. Накануне, как обычно, между часом и двумя дня, у ворот особняка престарелого ремесленника и по совместительству Теурга Арстапора Теза появился почтальон. Он подошёл к квадратному сквозному отверстию в стене, с обеих сторон снабжённому маленькими дверцами, и, не обращая внимания на стражу, стоявшую на карауле у ворот, открыл дверцу и сунул туда конверт с письмом.

Содержание письма было стандартным. Некий аристократ по имени Карелт Стиджас сильно насолил клиенту, и тот хотел ему отомстить. К письму с информацией прилагался чек на крупную сумму, которую можно было получить в любом филиале Торгового Альянса. На цифры Мурена давно перестал смотреть — их состоянием заведовал Переводчик — надёжный человек в Альянсе, который снабжал их отчётами о текущем состоянии счёта. В случае попытки надуть, клиента ожидала обязательная расправа.

Хотя, за все годы работы, никто не пытался надуть Мурену. Убийца отвечал клиентам взаимным уважением, всегда выполняя работу, за которую брался, так что им не приходилось волноваться за потраченные деньги. В случае отказа, он просто передавал чек связному в Альянсе, который возвращал его клиенту.

Приняв заказ, Мурена принялся за дело. Основную работу предваряла подготовка. Сначала он выяснил, каким человеком был некий Стух, и имел ли связи с дивинатом. Власти порой ловили менее опытных убийц на живца, так что он всегда старался обезопасить себя от подобных ловушек. Закончив собирать необходимую информацию, Мурена отправился на работу.

Особенности города накладывали отпечаток на его одежду. Убийца с ног до головы был плотно обёрнут в тонкую ткань белого цвета, пропитанную раствором сциллитума. Этот концентрат делал её восприимчивой к рефрамантии. Гибкого поджарого мужчину и так было непросто заметить, когда он прижимался к стенам или крышами, ловко перепрыгивая с карниза на карниз, с балкона на балкон, по деревьям к стенам. После наложения заклинания иллюзии он становился действительно невидимым, представляя собой силуэт из изломанного воздуха.

К поясу крепились ножны с двумя узкими кинжалами с лезвиями чуть длиннее ладони. Недавно Арстапор выгравировал на них знак Удачи. Старик говорил, что Слово Руны действительно работает, но Мурене ещё не довелось проверить его на практике. Контактного боя он старался избегать.

В письме клиент сообщил место встречи с жертвой и дом, где она живёт. Просчитать путь было просто. Затаившись в одном из окон особняка, хозяева которого спали, убийца приготовился ждать.

С наступлением ночи улицы озарились светло-голубым светом фонарей. Мурена вслушивался в тишину дома и завывания ветра, который шевелил ветви невысокой яблони слева от окна и нагонял новые тучи.

Неожиданно его глаза уловили движение на крыше здания, которое стояло на противоположной стороне дороги. Свет фонарей не достигал крыш, оставляя их во власти полумрака, создаваемого тусклым лунным светом. Тем не менее, убийца разглядел на фоне тёмно-серого неба два белёсых силуэта.

Жертву охраняли как минимум двое. Скорее всего, середняки. Самые лучшие убийцы, такие как Ткач или Жук, предпочитали работать в одиночку — это безопаснее и прибыльнее.

Ветер донёс со стороны улицы слабые звуки голосов. Меньше чем через минуту показались их обладатели. Двое черноволосых мужчин с мечами и один, идущий чуть впереди, похожий на шёлковый помидор. Жертва.

Троица шла, не таясь, разговаривая в полный голос. Когда она проходила мимо особняка, где сидел Мурена, тот взял в руки духовую трубку, набрал в лёгкие воздух, задержал дыхание, прицелился, подгадал очередной порыв ветра, и дунул.

Тонкая игла ушла, унесённая ветром, так что Мурена не успел разглядеть её полёт. Он терпеливо дождался момента, когда яд отключит моторику жертвы, и та упадёт наземь, после чего быстро удалился через окно в противоположном конце коридора. Погони не было. Убийца тихо пересёк дворик, оказавшись у дерева, растущего почти у самой двухметровой стены.

Используя ствол и стену в качестве опор, он вскарабкался наверх и спрыгнул на камень мостовой. Стражники, стоявшие у ворот в десяти шагах от него, ничего не заметили, продолжая о чём-то тихо разговаривать. Мурена уловил краем уха слова "Шака" и "Кейр", но не стал придавать им значения. Он трусцой пересёк улицу и просторными ухоженными дворами направился к особняку Арстапора Теза.

Старый ремесленник сидел на покрытом сажей табурете в подвале особняка и занимался привычным делом. На столе перед ним лежали долото, лобзики, мотки проволоки, ножи и открытые прозрачные баночки, наполненные субстанциями неизвестного Мурене назначения.

Ещё на столе стояло приспособление со сверлом, которым Арстопор вырезал полость в круглом деревянном бруске длиной с человеческую руку. Крепкие ладони со старыми засохшими волдырями уверенно сжимали ручку, рассыпая на пол длинные гирлянды опилок.

Войдя в помещение, Мурена размотал ткань на голове и чихнул. Старый ремесленник подскочил на месте и прижал руку к сердцу. Говорил он, тем не менее, на удивление спокойно.

-Знаешь, если бы я не увидел тебя краем глаза перед тем, как ты чихнул, у меня остановилось бы сердце. Привыкни, наконец, сообщать о своём присутствии более деликатно. Я ещё не готов повторить путь жены и сына.

Мурена виновато улыбнулся и поднял руки.

-Прости за забывчивость. Я принесу тебе поесть, Арс.

-Ладно, неси, — кивнул старик, и прокричал вдогонку. — И не забудь разогреть подливку!

Мурена прошёл на кухню, находившуюся во мраке.

-Арс, нужен свет!

Светильники воссияли изнутри ярко-белым огнём магии. Мурена некоторое время созерцал пламя, после чего направился к обеденному столу, на котором стояла неубранная посуда. Каждый раз, когда убийца видел божьи чудеса, в нём просыпалась зависть к рефрамантам. Если бы он мог использовать магию, то точно бы не горевал по семье, как бедный Арстапор, который после гибели сына и жены перестал выходить в свет и бросил заниматься разведением морн, живя с доходов от продажи рефракторов и их маленького кровавого бизнеса.

Размышляя о судьбе одного из самых могущественных людей в теургиате, Мурена сложил вместе тарелки с присохшими к ним остаткам пищи и жира, и положил отмокать в металлический таз с водой. Затем подошёл к особому устройству, который Арстапор называл диастрийской горелкой, и повернул вентиль. Раздался треск, и из трубки, расположенной между восемью подставками в центре устройства, вырвался язык синего пламени. Убийца сел на стул, ожидая, пока разогреется рагу из бобов катрейла и говядины, и извлёк из кармана белой одежды запечатанный конверт, который лежал в почтовом ящике.

Убийца слегка нахмурился, поглядев на печать. Ничем не примечательная, отличная от печатей, которые обычно использовали аристократы. Это означало, что кто-то хочет остаться анонимным.

"Ловушка или... клиент настолько могуществен, что не хочет рисковать репутацией, даже зная, что имеет дело с нами?"

Распечатывая письмо, он порадовался, что до сих пор не снял перчатки из тонкой кожи. Внутри него или даже на самом конверте могло оказаться всякое. Извлёк письмо, развернул, побежал взглядом по строчкам, написанным определённо женским почерком. По мере прочтения лицо убийцы становилось всё более непроницаемым.

Он вернулся в мастерскую. Арстапор всё ещё корпел над новым рефрактором.

-Новый заказ?

-Да. Очень странный заказ. Нужно убить двух важных людей, но заказчик предпочёл сохранить анонимность.

-Какой-то дилетант. Может, он не отсюда? Вы ведь никогда не берётесь за анонимные дела.

-И этот человек не оставил ни обратного адреса, ни хотя бы клички связного, чтобы вернуть ему чек. Кстати о чеке.

-Крупная сумма?

-Мы обычно не смотрим на неё — знаем, что дурить нас станет лишь безумец, да и Переводчик всегда проверяет подлинность чеков, но это....

Мурена протянул бумагу рефраманту. Тот долго в неё всматривался, поджав губы, после чего покивал с важным видом.

-Я облегчу тебе задачу. Либо дивинат в полном сборе собрал эту сумму, чтобы, наконец, выловить нас, либо это персонально кто-то из Теургов. Наивная попытка сохранить анонимность.

-Подпись сделана женской рукой.

-Да. Но кто жертвы? Ты не назвал их имён.

-Цеппеуш и Коппли Мендрагусы.

Арстапор Тез отложил в сторону щипцы и отрез чёрной нити.

-Это сын Теурга и секретарь головного филиала Торгового Альянса. Насколько я знаю, Цеппеуш также приходится двоюродным племянником Шаке, а в будущем, возможно, и её супругом. Ты ещё сомневаешься в личности клиента?

Мурена начал мерять шагами мастерскую. Арстапор спокойно наблюдал за ним.

-Что вы будете делать?

-Мы должны подумать, — убийца ещё раз глянул на письмо. — У нас есть неделя на раздумье, после чего мы либо делаем дело, либо сжигаем письмо и чек. Я бы отказался, но такая сумма...

Теург покачал головой.

-Обычно ты не убиваешь людей такого калибра, а теперь ты сомневаешься из-за денег? Нет, Мурена, ты не такой. Всё, что ты сейчас видишь перед собой — это две чаши весов, на одной из которых ничего, а на другой — судьба всего теургиата.

По лицу убийцы пробежала короткая дрожь, а затем он протянул чек Арстапору.

-Свяжись с Переводчиком.

Глава 31. Кархарий Велантис.

Накануне, третьего дня мая, умер последний дракон Акрофос. Мы нашли его распростёршим крылья на городской стене позади Драконьего Дворца. Трудно сказать, от чего он умер — от старости или несварения желудка. Мы провели тщательное обследование тела, которое немало затруднял Пророк Тадеуш. Теург парил над широкой спиной животного со слезами на лице, и невозможно было глядеть на это зрелище без сострадания.

Но вернёмся к дракону. Акрофос был последним из выводка Алфатис, древней самки, носившей на себе ещё первого Драконьего Пророка, Ссесуша. Он не самый крупный представитель этого вида, достигавший в длину трёхсот метров и размаха крыльев в четыреста пятьдесят метров. Голову венчали два загнутых назад рога, как у антилоп, что водятся на юге Бъялвийского плоскогорья. Вытянутая, похожая на крокодилью, пасть открывалась достаточно широко, чтобы можно было отхватить любую из дворцовых башен; часть узких зубов двухметровой длины отсутствовало — должно быть выпали по причине старости или иной причине.

Задние лапы — скрученные в предсмертной судороге — были увиты крупными связками мускулов и сухожилий. Спереди их покрывала естественная броня из крупной чешуи. Передние лапы были чрезвычайно гибкие и оканчивались жуткими когтями. Наиболее внушительно выглядели продолговатые костяные пластины чёрного цвета, покрывавшие бока и спину животного.

Мы провели вскрытие и обнаружили в многостенном желудке свежий труп водяного змея — видимо, великий Акрофос погиб от удушения, проглотив своего морского собрата целиком.

Алан Трант, "Архивы драконьих выводков", 1024 год от создания Триединой Церкви.

1

Кархарий Велантис сидел вразвалку в просторном мягком кресле и водил по гладкой поверхности стола поднятой вверх дном кружкой. За его спиной раздёрнутые бежевые занавески обрамляли огромные чистые окна — кабинет купался в солнечной свете. В углу стола высился хрустальный голубой кувшин с белыми ландышами, по краям лежало несколько свитков пергамента, исписанных рунами. Ещё одна стопка находилась на столике позади кресла из кожи гесторнеса.

Кархарий в очередной раз машинально пригладил аккуратно зачёсанные назад волосы цвета бледной соломы и продолжил сосредоточенно разглядывать блики, игравшие на салатовом донышке кружки, пока не вздрогнул от громко распахнувшейся двери.

В кабинет ворвался вихрь из бело-синих юбок, из центра которого выглядывала высокая талия, грудь в коротком вырезе платья, а также весьма миловидное, хоть и немолодое лицо. Тронутые сединой волосы женщина завязала в пучок, заколов ярко-фиолетовым рожком.

-И как это понимать? — встав напротив Кархария, она упёрлась руками в стол.

-Я думаю, прошёл месяц с прошлой менструации, — задумчиво произнёс Кархарий, следя за движением кружки по столу. — Тогда ты наорала на меня из-за того, что свежие тюльпаны в твоих покоях распространяют неприятный запах.

Женщина возвела очи к потолку.

-Временному Пророку теперь интереснее играть с кружкой, чем принимать важных гостей? Ренед Гольтимер возмущён тем, что его никто не встретил, словно он какой-то крестьянин.

-Не думаю, что разговор с этим идиотом окажется интереснее игры с кружкой.

-Нет, я думаю, он окажется плодотворнее!

-Понимаешь, дорогая, по докладам моих людей в армии, ренед Гольтимер сам является одним из зачинщиков нынешних беспорядков. Думаю, он будет расстроен, если я скажу ему прямо в лицо всё, что думаю о нём и подобных ему отбросах.

-Хотя бы поприветствуй его. Он, между прочим, прошёл сквозь Дараборский лес, чтобы успеть к панихиде моего мужа.

-Точно, слуги сейчас, скорее всего, выуживают из его храброй благородной задницы какую-нибудь демоническую белку, саблезубого бобра или какую там нечисть простаки выдумывают себе на потеху.

-Так пойди и помоги им.

Мужчина на несколько мгновений призадумался.

-У меня слишком толстые пальцы, — с серьёзным лицом привёл он аргумент. — К тому же, скоро должен прибыть посланник Саламаха. У нас есть очень интересные и важные руны, расшифровка которых не терпит промедления.

-Брат, порой мне кажется, что в твоей голове руны водят хоровод вокруг ветхих свитков, хотя вместо этого в ней должны обитать куда более полезные мысли. Отдай, наконец, приказ Синвалю Маэльдуну поддержать на юге флот Сардариона. Устрой взбучку Гверну, чтобы он перестал изображать из себя щенка, который горюет по умершему хозяину. Не заставляй меня жалеть о том, что я наделила тебя полномочиями регента. Я сделала это потому, что знала, каким хорошим советником ты был для Мирата, и сейчас мне хочется, чтобы ты, наконец, начал оправдывать моё доверие!

Кархарий побарабанил по столу длинными пальцами.

-Ладно, Айссил, мы оба знаем, что ты прибежала сюда только потому, что увидела, что я сделал с твоими покоями. Всё остальное ты приплела сюда просто, чтобы меня достать.

-К слову об этом, — вдова Пророка сильнее вцепилась в край стола. — Я понимаю, что ты озабочен расследованием покушения на жизнь Шаки, но обыскивать комнату её матери — это слишком! Ты меня обижаешь.

-Ах, так вот почему ты вся такая красная — тебе не нравится, что юный Джензи рылся в сундуках и шкафах с твоим бельём. Что странно, потому что ты нацепила эту фиолетовую заколку, и за последний месяц сделала парню больше недвусмысленных намёков, чем я за все год свиданий с Тамилой.

Женщина невольно коснулась рожка в своей причёске.

-Красивая заколка, правда? И не распускай язык, брат, я слишком стара для мальчика.

Кархарий откинулся на спинку кресла и саркастично выпятил нижнюю губу.

-Ну конечно, ещё бы ты стала цепляться к нему спустя всего полтора месяца после смерти драгоценного супруга.

-Ты идиот.

Кархарий состроил глупую физиономию. Айссил шумно вздохнула.

-По крайней мере, тебя больше не будет мучить жажда покопаться в моих вещах. В них, разумеется, ничего не нашли?

-Ты чиста, как джихалайский хрусталь.

-Слава Богам. Я не пыталась убить свою собственную дочь. Превосходно!

Кархарий продолжил водить кружкой по столу. Айссил с рычанием оторвала руки от его поверхности и направилась к двери.

-Айссил, найди мне заодно Эджуру и Джензена, — сказал ей в след мужчина. — Пусть после обеда заглянут в Чешуйчатый Зал.

-Как будто тебе сложно самому спуститься в алхимическую лабораторию или заглянуть к племяннице... — откликнулась женщина, а потом вздохнула. — Ладно.

Мужчина кивнул и взглядом проводил женщину до выхода.

2

Он вышел из кабинета почти сразу за сестрой, и направился в голубятню Сизых Крыльев. Здание располагалось на Лавовой площади, справа от дворца Пророка и служило пристанищем почтовых птиц ни много ни мало, а пятьсот с лишним лет, с того момента, как на престол взошёл Корлано, третий Пророк в династии Дастейнов. Династия голубеводов была не менее древней, и пользовалась определённым почётом, особенно у Мирата, когда драконов не стало, и сообщение между городами ухудшилось.

Кархарий написал письмо и, сложив на груди руки, молча наблюдал за тем, как старый почтальон сворачивает и вкладывает его в маленький тубус, который затем привязал к лапке голубя. Проводив взглядом птицу, регент кивнул старику, который не расставался с любимой телогрейкой даже летом, и вышел во двор. Обед должен был уже миновать, и мужчина направил свои стопы к дворцу.

День стоял чудесный, по чистым плитам мостовой гулял тёплый августовский ветерок, а улицы полнились людом, в основном богато одетыми молодыми парами с зонтиками в руках, и солидными мужчинами в длинных лёгких туниках светлых тонов и с тубусами для свитков, сопровождаемыми одним-двумя телохранителями.

Навстречу Теургу бежал отряд высоких, широкоплечих парней в тёмно-синих куртках с нашивкой полка Горнилоднов. Казармы полка находились рядом, по левую сторону от площади. Солдаты выполняли обычную дневную пробежку вокруг административного яруса города, ловя на себе восхищённые взгляды молодых дам. Когда они пробегали мимо Кархария, мужчина с застарелой завистью посмотрел на крепко слаженные фигуры. Сам он физической силой не отличался. Да и зачем, если по щелчку пальцев можно испарить казармы вместе со всеми солдатами?

Ответно улыбаясь узнававшим его прохожим, он добрался до широких ступенек дворца и резво взбежал наверх. Распахнутые металлические створки ворот охраняли два десятка гвардейцев, закованных в доспехи. При виде Пророка, хоть и временного, они дружно ударили стальными кулаками в грудь. Кархарий кивнул и вошёл в фойе с высоким потолком и резными колоннами.

Здесь тихо гудели магические светильники, давая яркий свет; блики играли на округлых поверхностях декоративных ваз, которые стояли в стенных нишах. Гвардейцы безмолвными статуями замерли рядом с вазами, издалека похожие на манекены. Их начищенные доспехи из каседрумской стали отливали салатовым.

К регенту тотчас заспешили слуги. Он покачал головой и те тут же брызнули в стороны, словно косяк макрели, испуганный баракудой. Кархарий не любил, когда его подслушивали — вольно или невольно. Любой из этих слуг мог быть шпионом. Случай полуторанедельной давности это практически доказал.

Айссил пролежала в обмороке полдня, узнав, что её дочь едва не отравили. Яд находился в одной-единственной бутылке с вином, которая хранилась в небольшом библиотечном погребе. Эту бутылку, не зная о содержимом, и взяла служанка, чтобы подать на стол Шаке. В том, что несчастная девушка не виновна, Кархарий был уверен. Никто не станет лгать, когда его прижигают раскалённым прутом.

Однако регента волновало даже не то, кто подсыпал яд в вино, а то, каким образом служанка выбрала среди трёх дюжин одинаковых бутылок ту, в которой содержался яд. В голову лезли всякие мысли, глупые, абсурдные, но при этом подразумевающие реальную угрозу для его семьи. Кем бы ни был настоящий убийца, играть с ним Кархарию не хотелось.

Мужчина подошёл к двери в противоположном конце фойе и кивнул страже. Два широкоплечих гвардейца в массивных доспехах налегли на створки. Раздался глухой рокот, и двери медленно распахнулись, открыв взгляду длинный широкий коридор, ведущий к Чешуйчатому Залу.

Кархарий ступил на роскошную ковровую дорожку, вышитую узорами из золотых и серебряных нитей. Этот ковёр он купил сам в городе аквамаринов Азуле, получив одобрение Мирата. Этот день запомнился ему на всю жизнь, ведь именно тогда Пророк назначил его своим первым советником. Большая честь, существенные привилегии и целый ворох новых проблем.

А вот просторные полотна картин на стенах яркостью не отличались. Они были пронизаны мрачностью и гротеском, присущих стилю периода правления Тадеуша, последнего Пророка из рода Мендрагусов. Названия у них были подходящими, например, "Плач Кебеи", "Гнев Ориду" и "Керберская месса". Что в каком-то смысле соответствует тому, как жил и чем кончил Тадеуш. Лишь вмешательство Айссил, любительницы старинных предметов искусства, мешало Кархарию заменить эти картины на что-нибудь более светлое и жизнерадостное.

Коридор кончался другой дверью. Здесь стояло ещё четверо гвардейцев.

-Драконий Клык внутри?

-Да, дивайн.

-Отлично.

-Вас сопровождать, дивайн?

-Нет, там же Драконий Клык, — пожал плечами Кархарий.

Он вошёл в огромный зал, размером чуть ли не с половину Лавовой площади, и зашагал между двумя колоннадами, слыша рокот закрывающихся створок. Чешуйчатый Зал был назван так из-за причудливого способа облицовки стен, выполненной в виде наложенных друг на друга каменных чешуек. Создавалось впечатление, что их покрывала броня исполинского дракона. Опять же — пошлая, на вкус Кархария, причуда Пророков прошлого.

Высокий потолок с рельефными изображениями драконов и языков пламени держался на могучих колоннах, из которых торчали десятки трубок со стеклянными шарами. В эти шарах бесшумно ярилось голубое пламя, озарявшее весь зал. Ещё одно бесценное изобретение, выторгованное у диастрийцев.

Он подступил к лестнице, которая вела к громадному трону, словно высеченному из исполинского изумруда. Возле лестницы разговаривали двое. Кархарий широко им улыбнулся.

-Доброе утро, Джензи. Леди Эджура, вы как всегда неотразимы. Прекрасный вкус. Мне нравится это платье. Персиковый цвет вам очень идёт.

Джензен Кейр, сын несносного Рензама, друга детства, кивнул ему, хмуро колупая пол из тёмно-зелёного мрамора носом сапога. Эджура, невысокая женщина с миловидным лицом и забранными в хвост каштановыми волосами, с кроткой улыбкой поклонилась. Кархарий пригладил волосы.

-Все эти дни я не смыкал глаз, обдумывая нашу ситуацию с покушением. Пришла пора спросить у вас отчётов о проведённой работе. Но сперва...

Мужчина резво взбежал по ступенькам, удобно устроился на подушках, которые покрывали сиденье трона, и, положив руки на широкие подлокотники, скорчил радостную гримасу.

-Вот теперь я готов.

Эджура выудила свиток из широкого рукава платья и, поднявшись по ступенькам, протянула его Теургу.

-Здесь я отразила все детали моих опытов с ядом, который содержался в вине.

-Мне интересно ваше частное мнение, Великий Алхимик.

-Частное?

-Да. Представьте, что мы две подруги, которые стоят в очереди на рынке и треплют языками. Я в предвкушении, что же вы мне расскажете. Исключительно ваши честные мысли о яде в вине.

Эджура откинула со лба упавшую прядь и сосредоточилась.

-Буду говорить коротко. Яд не представляет угрозы для жизни человека, а лишь вводит его в состояние покоя. Эффект длится всего несколько часов, после чего субъект приходит в сознание.

-Вот это поворот, — Кархарий поёрзал в кресле. — Надеюсь, в ходе эксперимента никто не пострадал?

-Милорд, я испытывала яд на крысах. Ни одна не погибла.

-То есть, кто-то хотел дать моей племяннице снотворное?

-Можно сказать и так.

-Джензи, твои мысли?

-Те же, что и у вас, дивайн, — Джензен присел на ступеньки и посмотрел на Кархария снизу вверх. — Кто-то решил нас предупредить.

-Ты научился читать мысли? — Кархарий поднял бровь.

Джензен поднял обе брови.

-Нет, учитель, однако порой умные люди приходят к одинаковым выводам.

-Тогда идём дальше. Зачем предупреждать?

-Затем, чтобы Шака сделала правильный выбор? Например, вышла замуж за нужного убийце претендента.

-То есть это кто-то из Теургов стоит за покушением?

-Как вариант. Ну, или вы решили таким образом указать начальникам охраны на их некомпетентность.

Кархарий развеселился.

-Хорошая мысль. Как считаете, Конрад?

Из тени ближайшего к трону столба выступил человек, с короткими волосами и орлиным профилем, одетый в светлую кожаную куртку и простые льняные штаны. На толстом кожаном поясе висел простой полуторный меч.

-Мы компетентны. Вся мелкая шушера здесь точно не при чём.

С лица Кархария слетела маска разгильдяя, обнажив собранность и резкость.

-Если бы мимо вас к погребам прошмыгнула "мелкая шушера", Драконий Клык Конрад, вы бы здесь не стояли. Думаю, мы имеем дело с крупными игроками.

-Вы имеете в виду Жука, Мурену и Ткача?

-А в Элеуре есть ещё кто-то из знаменитых убийц?

-Дивайн, эти трое настолько хороши, что вряд ли бы рискнули убить особу пророческой крови. Убить человека такого ранга значит оставить слишком большой отпечаток в истории. Они всегда видят черту, за которую заходить слишком рискованно. Собственно, поэтому их до сих пор не поймали.

Кархарий хмыкнул.

-Вы с ними в одной семье выросли что ли?

-А вы думаете, что титул Драконьего Клыка я получил, торгуя капустой на Мелочном рынке?

-О боги. Джензи, что ты думаешь по поводу оригинальных мыслей Драконьего Клыка?

-Дивайн, я не очень разбираюсь в искусстве убийства. Но думаю, мы должны доверять чутью Драконьего Клыка.

Кархарий задумчиво провёл рукой по волосам.

-Конрад, скажите честно — если бы кто-то посторонний и невероятно могущественный предложил вам огромную сумму за то, чтобы вы произнесли здесь свою пронизанную жизненным опытом речь, вы бы согласились?

Воин на мгновение изменился в лице, но когда открыл рот, говорил также спокойно, как и прежде.

-Мне хорошо платят на моей должности. Пачкать руки убийством Шаки, а язык — ложью, я бы никогда не стал.

-Это меня искренне радует. Но всё же, Драконий Клык Конрад, постарайтесь проверить и эту тройку. Хорошо, если бы этим занялись лично вы. Можете отозвать из Канстеля Серканара себе в напарники.

-Дивайн, — негромко сказал Джензен. — Я уверен в том, что Драконий Клык Конрад сумеет выполнить задачу и без подключения второго Клыка.

-Он прав, дивайн. Не надо во мне сомневаться.

-Не поймите меня неправильно, Конрад. Я вижу, что вы справляетесь. К каждому из членов моей семьи приставлено по нескольку шпионов; я читал доклады об успешных облавах на мелкие кланы убийц на Нижнем Ярусе; я видел ваш послужной список. Вы считаете работу в команде с другим Клыком позором для вас обоих, но честь не спасёт мир в час беды. Я хочу, чтобы свадьба и посвящение в Пророки прошла без инцидентов, чтобы у нас был новый правитель, и не произошло делёжки власти с помощью военной силы. Ты меня понимаешь, Джензен?

Молодой человек удивлённо поднял голову.

-Я думал, вы обращаетесь к Драконьему Клыку.

Кархарий хитро улыбнулся, надеясь что эа улыбка вышла достаточно загадочной. Ему нравился этот молодой паренёк. Без тени вспыльчивости, присущей его отцу, вдумчивый и, что главное, без гнильцы внутри. Это отличало его от предыдущего помощника, Вессинара. В Джензене имелся потенциал дорасти до чего-то большего, чем простой помощник регента. Может быть, до первого советника, каким был он сам до недавнего времени?

Именно поэтому Кархарий время от времени устраивал парню лекции и проверки. Парню нужно усвоить, что без устойчивой монархии плохо будет всему теургиату. Расшатать изумрудный трон — и Изра развалится на кусочки, которые Моисей тут же приберёт к своим бессмертным рукам.

-Вы свободны, Драконий Клык. Надеюсь увидеть что-нибудь хорошее в отчёте через неделю. Думаю, к этому моменту подтянутся гости с востока, и мы сможем начать панихиду по Мирату.

Конрад кивнул и направился к выходу. Дослушав рокот открывающихся и закрывающихся створок, Кархарий посмотрел на Великого Алхимика, которая стояла, привалившись спиной к подножию одного из высоких подлокотников.

-Леди Эджура, простите за то, что мы заставили вас так долго стоять. Я бы хотел поговорить с вами с глазу на глаз. Джензен...

-Конечно, дивайн, — молодой человек отошёл подальше.

На миловидном лице алхимика отразилась тревога и волнение. Кархарий подался вперёд, стараясь выглядеть озабоченным.

-Леди Эджура. Так вышло, что я знаю о вашей привязанности к Гверну Конкруту.

Глаза женщины испуганно расширились, рот чуть приоткрылся.

-Я...

-Спокойно, леди, в этом нет ничего плохого, и я вас не осуждаю. Однако я также знаю о том, что и Гверн Конкрут испытывает к вам тёплые чувства.

-Нет. Кархарий... то есть дивайн, — Эджур сцепила ладони. — Я думала, что он не заинтересован во мне. Он ведь такой аккуратный, такой строгий, справедливый и неподкупный. Как он может заинтересоваться мной?

-Леди, если бы не моя Тамила, то вы были бы среди претенденток на моё внимание, — улыбнулся Кархарий. — Все эти склянки и перегоночные агрегаты чрезмерно занижают вашу самооценку. Будьте смелее.

-Вы должно быть шутите.

-Леди Эджура, я похож на шутника?

-Я, — на губах женщины заиграла робкая улыбка. — Хорошо, я подумаю над вашими словами.

Кархарий добродушно улыбнулся и коротко кивнул.

-С недавних пор Гверн захандрил. Стал молчалив, закрыт и чересчур своенравен. Он не хочет принимать моих слов, он увяз в иррациональности. Думаю, его, в том числе, снедает жажда общения с вами.

-Да, я тоже это заметила, — задумчиво произнесла Эджура.

-Поэтому прошу вас — составьте ему компанию. Помогите прийти в себя, а там кто знает.... В общем, помогите и ему и себе. Из вас выйдет красивая пара.

Женщина с широкой улыбкой отбросила назад вновь упавшую прядь.

-Я попробую.

-Буду рад увидеть вас вместе на свадьбе моей племянницы, — Кархарий легонько коснулся её плеча. — У вас всё получится.

-Спасибо, Кархарий.

Сияя, Великий Алхимик вышла из зала.

К изумрудному трону подошёл Джензен.

-Вы даже не дали ей закончить с докладом, дивайн.

Кархарий удивлённо посмотрел на молодого человека, потом на свиток, который держал в руке.

-Боги, а я и забыл. Ну, ничего, главное она мне уже рассказала. Неожиданный вердикт, правда?

-Я тоже удивился, — Джензен заложил руки за спину. — Дивайн, можно вопрос?

Теург бросил на него ироничный взгляд.

-Вам что — и правда так нравится сидеть на этом троне?

-Нет, — мужчина махнул рукой и начал подниматься. — Более того — даже если бы меня попросили стать настоящим Пророком, я бы не согласился.

-С трудом могу в это поверить, дивайн. Даже те, кто уже обладают определённой властью, всё равно стремятся к ещё большим её объёмам.

Кархарий задумчиво прищурился и медленно зашагал вдоль колоннады.

-Тебе нужна более точная формулировка? Скажем так — я предпочитаю то сочетание власти и обязанностей, которое имел, будучи первым советником.... К тому же и сам трон жутко неудобный. Кто додумался сделать у подлокотников такие острые углы?

-Тогда зачем весь этот спектакль?

-Затем, что мне нравится вытворять дурацкие, но милые вещи. Вы бы видели свои лица, когда я сказал вам подождать, пока сяду на трон.

Юноша кашлянул. Кархарий моргнул.

-Джензи, ты придумал, как горничная выбрала среди одинаковых бутылок именно ту, в которой был яд?

-Если она была не в сговоре с убийцей или не пыталась убить Шаку самостоятельно, дивайн?

-Разумеется.

Молодой человек прикрыл больную кисть задравшимся рукавом платья.

-Если горничная ни о чём не догадывалась, то я вижу лишь один вариант. Это была чистейшая случайность.

-Или, — произнёс Кархарий, глядя себе под ноги и ступая лишь на тонкие линии между мраморными плитами, — кто-то контролировал её разум.

Джензен остановился и с покрасневшим лицом посмотрел на Кархария.

-Дивайн?

Кархарий с любопытством изучал лицо парня. Растерянность, волнение, удивление. Эмоции, могущие принадлежать как виновному, так и невиновному человеку. Он решил легонько испытать его на прочность.

-Это всё покушение на Шаку, Джензи. Разумеется, я решил проверить и тебя. Лично. Не прошу у тебя прощения, потому что знаю, что ты прекрасно меня поймёшь.

-И... каков результат?

-Я нашёл вот эту книжку, — Кархарий выудил из кармана толстый томик с гибкой обложкой. — Твой чистовик. В нём ты описываешь свои эксперименты в области нахождения магических Слов. Рефрамантия Сознания, Пространства, Времени.

Джензен покраснел. Очень хорошо.

-Не нужно стыдиться написанного, Джензен. Очень любопытное исследование природы рефрамантии Сознания. Очень амбициозно. Я был таким же в твоём возрасте.

Джензен наклонился и одёрнул края платья.

-Да, дивайн, я изучал рефрамантию Сознания, как и десятки учёных до меня. И если вы, дивайн, решили, что я в чём-то их превзошёл, то мне придётся вас разочаровать.

В его глазах мелькнула обида. Кархарий положил руку ему на плечо.

-Ну-ну, юный честолюбец, порой амбиции нуждаются в нескольких хлёстких ударах. Падать тоже бывает полезно. Так значит, это является причиной твоего хмурого лица в последние недели? Твои исследования не привели ни к чему?

Джензен несколько мгновений молчал, и мужчина чувствовал, как в нём борются какие-то мысли.

-Нет. Дивайн, по правде сказать, я устал от вашей племянницы.

Теург удивлённо вскинул брови.

-Поначалу мне удавалось выдерживать её взбалмошность, но вы сами знаете Шаку — если ей понравилась какая-то вещь, то она вцепится в неё всеми конечностями. Боюсь, она слишком сильно привязалась ко мне.

-Тебе не нравится женское внимание?

Джензен покраснел.

-Нравится, но меня тревожит трон. Если Шака влюбится в меня, то это создаст проблему.

Кархарий заходил из стороны в сторону, сцепив руки за спиной.

"Наконец-то!"

Джензен тяжело дышал, выжидающе глядя на него. Очевидно, юноша боялся начинать разговор о его племяннице, опасаясь наказания. Но Кархарий всегда считал себя практичным человеком. В словах помощника был смысл.

-Я подумаю, что можно сделать.

-Подумаете, дивайн?

-Если у ребёнка вырвать из рук игрушку, то он поднимет на уши всю семью. Утром я купался в солнечной ванне, наслаждался ароматом ландышей и подсчитывал пылинки в воздухе, а вечером могу выслушивать балладу о том, как юная пророчица возненавидела злого дядюшку, который лишил её общества интересного молодого человека.

-Но вы же понимаете, что я могу стать проблемой для претендентов на трон, дивайн, — повысил голос Джензен. — Да, я не являюсь нерешаемой проблемой, но зачем создавать лишние сложности? К тому же, я волнуюсь и за себя. Если я буду мешать трону, меня с лёгкостью сметут с доски.

Кархарий улыбнулся.

-Ты молодец. В самом деле, я ожидал от тебя чего-то такого. Не беспокойся, мы вырвем больной зуб, но только не варварским способом. Воспользуемся обезболивающим средством.

-Ваши метафоры достойны самого Цирекона, дивайн.

-Насмехайся, мой помощник, насмехайся, — Кархарий подошёл к дверям, и те медленно распахнулись. — Но только не на публике, ты знаешь.

Молодой человек кивнул.

-Что мне делать теперь, дивайн?

-А теперь, Джензи, ты должен навестить Гольтимера, ренеда Нираадского. Он остановился у своих родственников возле сквера имени Михэя Мендрагуса. Ты легко его найдёшь — трёхэтажный особняк с сиреневой черепицей. Представишься страже, и тебя пропустят.

-Что ему передать?

-Что я очень занят и удостою его аудиенцией на пиру после панихиды.

-Довольно грубо, дивайн. Панихида состоится не менее, чем через неделю.

-То-то и оно. А теперь ступай.

Проводив помощника взглядом до конца коридора, Кархарий провёл рукой по волосам. Всё шло хорошо.

Глава 32. Раскол.

5 лет назад, 1102 год от создания Триединой Церкви.

1

Гирем медленно брёл по пыльной просёлочной дороге, глядя себе под ноги в простых кожаных сапогах. Воздух был нестерпимо удушливым, из-за чего он то и дело утирал потный лоб тыльной стороной ладони и дышал ртом. Летняя жара провела горячими пальцами по окрестным холмам Герранской гряды, выжелтив высокую траву, раскалив землю и принеся лесные пожары, дым которых поднимался над лесом. Такого не было уже давно, и дядя Алан ничего не мог с этим поделать — его воздушная магия не могла охладить воздушные массы, чтобы вызвать на поля Геррана желанный дождь. Оставалось выживать и молиться Кебее, чтобы она прекратила жестокую пытку.

Гирем сошёл с просёлка и направился по заросшему жёсткой травой склону холма к торчавшим из земли могильным камням. Надгробия стремились к ярко-синему небу серыми стрелами церковных символов. Их окружали заросли жниваденя и чернополоха, чьи стебли замерли на безветрии. В воздухе раздавались трели полевых пташек; они вплетались в вибрирующий хор, создаваемый кузнечиками, которые попрятались в траве.

Джензен тоже был здесь, закутанный в сиреневую накидку из тончайшей ткани, которую ему на день рождения подарил Гирем. Длинные волосы младший брат собрал в конский хвост, на отцовский манер. Он стоял в стороне от ограждения, за которым начиналось кладбище, и молча смотрел на небольшую деревянную табличку, заросшую сорняками. Гирем тихо стал рядом и поднял на неё взгляд. Косые, выщербленные лобзиком линии, складывались в имя.

"Керс Стег".

Гирем почувствовал странное неудобство внутри. Словно что-то склизкое неприятно провернулось между желудком и сердцем. Керс умер вскоре после того, как ему отрезали ноги. Говорили, что он отказался принимать пищу, считая, что будет лишним ртом в семье, где и так было трое детей. Потом его тело сожгли, как делали со всеми простолюдинами. Под деревянной табличкой не было ничего, кроме воспоминаний.

-Ты веришь в существование души, брат? — спросил Джензен.

Гирем с любопытством посмотрел на брата. Поразмыслив, он сложил на груди руки.

-Рефраманты, которые знают заклинания смерти, говорят, что у нас нет души. Что люди — это лишь живой агрегат, который состоит из мышц, костей, мозга и нервов. Что для оживления мертвеца достаточно правильно их простимулировать. Вот так всё просто.

-Возможно, — Джензен склонил голову. — Знаешь, почему я здесь? Тут лучше думается о прошлом. Такое ощущение, что на кладбище есть прямой ход к тому месту, куда могли бы уходить души мертвецов. Когда я стою здесь, мне кажется, что это место становится гораздо ближе. И прошлое вместе с ним.

Гирема захлестнули тёплые чувства. Брат до сих пор переживал за тот случай. Он винил себя в смерти Керса, хотя причиной этому был его, Гирема, проступок. Проступок, чувство вины за который почему-то стёрлось за прошедшие годы, выветрилось из памяти и перестало будоражить совесть. Порой его беспокоил вопрос, была ли это чёрствость, но очень редко и непродолжительно.

"Наверное, я вырос", — думал он. — "Перестал склоняться к драматизму и стал спокойнее относиться к неприятностям".

Джензен был другим. Он казался невинным жеребёнком, остро реагирующим на всё, что происходило вокруг. Он не был испорченным человеком. Поэтому его не любил отец. Поэтому Гирем хотел защитить его. Младший брат был лучше Рензама, лучше Алана и Сиверта. Лучше него самого. Он и Создин были теми, ради кого хотелось жить.

Не сказав ни слова, Гирем достал Вишнёвые Оковы и провёл ими над землёй вокруг таблички. Земля выплюнула сорняки вместе с корнями; почва забурлила, окружив могилу ровным слоем чернозёма. Джензен зажёг Яблоневую Ветвь — жезл отозвался мягким серебристым светом и перезвоном весенней капели — и направил его на почву. Та стала темнеть, набрякая влагой. По склону, огибая травинки, потёк маленький ручеёк.

Налетел неожиданный ветер, высушив остатки влаги на обветренных губах. Сиреневая накидка Джензена и его собственная, белая, затрепетали под резкими, настойчивыми порывами. Сильные невидимые пальцы взлохматили их волосы, чёрные, как смоль.

-Спасибо, брат, — громко сказал Джензен.

-Не вини себя, — отозвался Гирем. — Я превратил его ноги в камень, не ты. Переживать должен я, а не ты.

-Но ты не переживаешь.

-Да. Бесполезно переживать о том, что нельзя повернуть вспять.

Джензен замолчал, шатаясь под порывами ветра, словно юное гибкое деревце.

-Кто-то же должен переживать, брат, — молвил он. — Если не ты, то я.

-Керс был плохим человеком. Он не стоит переживаний.

Джензен вскинул голову и посмотрел на него. В его взгляде Гирем уловил нечто, что сделало брата каким-то чужим, незнакомым.

-Ты говоришь, как отец, — сказанное заставило его вздрогнуть, как от пощёчины. Джензен, словно не заметив этого, добавил. — Именно поэтому я переживаю. Я переживаю не за Керса, брат, а за нас с тобой. Я не хочу, чтобы нас что-то разделяло, будь то взгляд на вещи или человек.

-Что мне сделать, чтобы ты перестал? — быстро спросил Гирем, жалея о том, что вообще затеял этот спор. Это было порывом глупца. У брата есть право на собственное мнение.

"Уже поздно", — сердясь на самого себя, подумал юноша.

Джензен вздохнул.

-Ничего. Ты свободный человек. Я ничего не могу с тобой поделать, — помедлив, он добавил. — Но я бы хотел, Гири. Я бы хотел.

Они ещё некоторое время стояли рядом — плечом к плечу, рефрактор к рефрактору (Джензен был левшой) — глядя на то, как ручеёк медленно исчезает, впитываясь во взрыхлённую почву.

-Так зачем ты пришёл сюда? — спросил Джензен. — Я не думаю, что тебя охватила ностальгия по этому месту. Ты меня искал?

Гирем кивнул.

-Я хотел спросить у тебя о Создин. В последние недели с ней что-то происходит.

-Она замкнулась в себе?

-Да, — Гирем удивлённо посмотрел на Джензена. — Ты знаешь, почему?

-На то может быть много причин, — брат опустил взгляд на землю, ковырнул носком сапога горку чернозёма. — Ей семнадцать лет. Возможно, она просто так взрослеет.

-Меня это беспокоит, — Гирем неосознанно заломил руки. — Может быть, я сделал что-то не то?

Джензен молчал. Гирем глядел перед собой, в сторону тёмной полосы леса.

-Я знаю, что ты с ней дружишь, брат. Может быть... тебе она сказала больше, чем мне?

Брат вздохнул и покачал головой.

-Нет, Гири. Хотел бы я уметь забираться в чужие головы, но я не умею. Спроси у Элли. Может быть, она что-нибудь знает.

Гирем кивнул. Предложение Джензена имело смысл.

-Тогда я пойду в Герран. Ты со мной?

-Нет, — быстро произнёс брат. — Я хотел заглянуть в лес. Обычные исследования.

Гирем поморщился. Ему не нравилось, что Джензен так глупо рискует жизнью. В Герранском лесу погибло немало людей.

"Это братишка. Он всегда любил совать свой нос в опасные места".

-Только будь осторожен, — сказал Гирем. — Если что, беги к дяде.

-Знаю, Гири. Удачи тебе с Создин.

Здесь два брата расстались.

2

Элли он нашёл трудящейся в поле неподалёку от Геррана. Вместе с другими простаками она срезала колосья пшеницы и складывала их в общий стог. Палящие лучи солнца давно сделали её кожу смуглой, как у южан из приморских городов. Она блестела от пота, как и волосы, собранные в пучок и заколотые оранжевым рожком, который ей подарил Сиверт.

-Привет, Элли, — беззаботно улыбнулся Гирем, доставая из-за пояса фляжку с чистой водой.

Женщина, срезавшая серпом один стебель за другим, со стоном разогнулась и повернулась к нему.

-Привет, Гири... — она увидела протянутую ей фляжку. — Спасибо. Я так понимаю, тебе что-то от меня надо.

-Да ладно, тётя, серьёзно? — шутливо поднял бровь юноша. — Вы это поняли по фляжке или по тому, что я улыбаюсь?

-Нет, по тому, что ты здесь.

Гирем искренне рассмеялся, несмотря на снедавшую его тревогу. Взяв протянутую обратно флягу, он принялся помогать женщине, срывая стебли пшеницы голыми руками. Элли проворчала по этому поводу несколько неласковых фраз, которые он пропустил мимо ушей.

-Элли, — решил он говорить как можно более душевно. — Что случилось с Создин?

Элли рванула голой рукой целый пучок из стеблей. Потом посмотрела на него. Ей брови взлетели удивлённым домиком.

-А что с ней?

-Вы разве не заметили? Она стала какой-то чересчур задумчивой.

-Она всегда была очень вдумчивой девочкой, если ты не заметил.

-Но не до такой степени, чтобы не заметить меня сегодня утром, когда я шёл навстречу ей. И это не единичный случай. Она не перестала со мной разговаривать, нет, просто что-то изменилось в её отношении ко мне, к вещам, к собственной манере говорить. Может, она что-то скрывает?

-Я думаю, это просто переходный возраст, Гири. В церковной школе этому не учат, но такое понятие существует. Я думаю, тебе стоит дать ей прийти в себя. Сделай ей что-нибудь приятное, но не слишком надоедай. Не пытайся окружить её чрезмерной заботой, Создин это не понравится.

-Я знаю Создин, спасибо, тётя, — хмыкнул Гирем. — Она не любит дорогих подарков или повышенного внимания. Думаю, я знаю, что ей понравится. Значит, ты точно не знаешь, что с ней случилось?

-Я не знаю, случилось ли вообще что-нибудь, — нахмурилась Элли.

-Да? — Гирем задрал бровь. — Ну ладно. Не буду мешать. Если у меня будет свободное время, то я помогу вам с уборкой.

-Приходи не стесняйся — мы останемся в поле до самой темноты, — откликнулась женщина.

Попрощавшись с женщиной, Гирем направился в сторону Кейрагеррана. Разговор с Элли не убавил в нём тревоги, а, пожалуй, распалил её ещё больше. Интуиция и врождённая подозрительность говорили, что Элли может его обманывать. Скорее всего, во благо ему самому, но юноше не нравилось, когда от него что-то утаивают.

Он спустился с холма в долину, протянувшуюся между двумя грядами. Её дно устилал ковёр из луговых цветов, казавшийся сшитым из разноцветных лоскутов. Тёплый ветер пускал по нему широкие волны, создавая настолько живописные картины, что Гирем пожалел о том, что не умеет рисовать красками.

"Иронично", — подумал юноша, с наслаждением оглядывая цветочные просторы, — "Если бы не Создин и Джензен, два самых дорогих мне человека, сейчас я бы чувствовал себя по-настоящему счастливым".

Присев на корточки, он взялся за дело.

3

Гирем тихонько приоткрыл дверь в семейную библиотеку и заглянул внутрь. Молодая девушка лежала на одном из диванов, держа в руках раскрытую книгу. Её босые ноги покоились на мягком подлокотнике, салатовые туфли стояли на полу. Светлые волосы раскинулись шелковистым ковром по второму подлокотнику. Стараясь двигаться бесшумно, Гирем подобрался к ней со спины. Вокруг Создин распространялся приятный и ненавязчивый аромат цветочного зелья.

"Как всегда прекрасный вкус", — благоговейно подумал юноша и коснулся щеки девушки нежными лепестками, которые он собрал на лугу. Создин резко обернулась и приняла сидячее положение; в глазах на долю мгновения мелькнул страх, который смутил его. Кого ещё она ожидала здесь увидеть?

Широко улыбнувшись, Гирем протянул ей большой букет.

-Это для тебя.

Создин слабо улыбнулась и, неловко встав с дивана, приняла цветы. Осторожно поднеся их к лицу и посмотрев на лепестки, она сделала вдох. Потом подняла взгляд на Гирема. Тот долго вглядывался в её глаза, пытаясь найти там ответ на свой вопрос.

"Вина?" — ошеломлённо подумал он. — "Но за что?".

Тем временем взгляд девушки упал на его ладони. Нахмурившись, она положила букет на библиотечный столик и, взяв их в свои руки, повернула внутренней стороной к свету, который лился из больших окон. На мозолистой поверхности виднелось несколько свежих порезов и следы грязи.

-Разумеется, остолоп не догадался надеть перчатки перед тем, как срывать цветы.

-Тем дороже получился букет, — усмехнулся Гирем, наслаждаясь прикосновением рук Создин, пока она осматривала раны. Делала она это так долго, что его понемногу начало снедать беспокойство. Наконец, набрав в грудь воздуха, Создин кивнула головой в сторону двери.

-Нужно будет их промыть. Идём в ванную.

-Так быстро? — шутливо осведомился он. — А как же прелюдия?

-Там грязный пол, который нужно отмыть, — прикрыв на мгновение глаза, ответила девушка. — Использую твою голову вместо швабры. Кстати, с чего вдруг такая доброта? Цветы, улыбка? Что ты задумал?

-Решительно все теперь думают, что если я улыбаюсь, то непременно готовя какую-то пакость. Элли сегодня вела себя точно так же.

-Ты разговаривал с Элли?

-Да, хотел узнать, нужна ли ей помощь в уборке пшеницы. Я ведь такой альтруист, ты знаешь — готов помочь миру, даже во вред самому себе, — Гирем с притворной грустью опустил взгляд, открывая перед девушкой вход в ванную. Немного замешкавшись, Создин потрепала его по макушке и прошла внутрь.

-Мы идём промывать твои ладони. И только.

-Хорошо. И только, — серьёзно кивнул Гирем, хотя его переполняли тепло и радость. Его девушка собиралась промывать ему раны. Ну, не совсем его девушка, и не такие уж раны, однако это существенное улучшение по сравнению с предыдущими неделями.

"Может быть, всё дело было в смерти тётушки Сеттен? Создин могла отталкивать меня, потому что боялась, что со мной тоже может что-нибудь произойти", — теория выстроилась в голове так легко, что Гирем сам опешил от неожиданности.

-Ау! — поморщился он, когда Создин начала поливать его ладони горячей водой из бочки и смывать засохшие пятна крови. — Кстати, если ты не занята, то предлагаю вечером пойти к нашему холму. Я нашёл хорошую книгу. Можем почитать её вместе.

-О чём она?

-Если я расскажу тебе её содержание сейчас, то не будет смысла во встрече.

Создин с сомнением посмотрела на своё отражение в зеркале. Гирем терпеливо ждал, предельно чётко понимая, что лишь молчание поможет ему убедить девушку.

-Хорошо, — наконец, сказала та. — Вечер, наш холм, книга. Я, между прочим, начала читать Теургиатский Цикл. Первый том, прибытие наших предков в Ирдаран. Жестокое время.

-Это точно. Не хочу открывать тебе, что будет дальше, но времена до создания Триединой Церкви не зря называли Тёмными. Ты увидишь.

Он вытер мокрые руки светлым полотенцем. Создин протянула к ним свои.

-Дай посмотреть.

Гирем послушно позволил ещё раз рассмотреть свои ладони, тем временем любуясь силуэтом девушки в солнечных лучах, которые заливали окна ванной комнаты. В них она была особенно хороша.

"Чиста, как светлюнка".

-Нормально, — заключила Создин. — Что ж, мне пора убраться в библиотеке и приниматься за послеобеденную работу. Увидимся вечером на нашем холме.

-Увидимся на нашем холме, — улыбнулся Гирем и, подмигнув, выбежал из ванной.

"Создин вернулась", — с лёгкостью на душе подумал он. — "Создин, которую я люблю".

Вечер обещал быть прекрасным, как никогда.

4

-Гирем, а что ты делаешь? — спросил худощавый конопатый мальчик в одних штанах, который сидел на траве и наблюдал за тем, как Гирем осторожно засыпает песок в металлическую борозду, имевшую форму кольца. Руки юноши слегка подрагивали, по лбу скатилась капля пота — солнце, клонившееся к горизонту, всё ещё мучало землю рдяным оскалом. Наконец, Гирем выдохнул и, стряхнув с ладоней пыль и остатки песка, потянулся к рефрактору, который свободно лежал между ним и мальчишкой. Тардарес с наивным мальчишеским рвением первым коснулся жезла и протянул его обеими руками.

Довольно усмехнувшись, Гирем принял оружие и несколько демонстративно указал им на кольцо с песком.

"Дакхан Денар".

Слабо мерцавший изнутри фокусатор вспыхнул и загудел, а Гирем впился взглядом в маленькую металлическую бороздку, где творилось чудо созидания. Заполнявший её песок мелко задрожал, а потом запрыгал. Гранулы перемещались абсолютно хаотично, и это было плохо. Юноша напряг свой мозг, заставляя воображение нарисовать предельно чёткий образ кристаллического кольца. Тёмный провал в подсознании, от которого тянуло запахом сырой земли, стал шире, и Гирем почувствовал, как древко рефрактора резко разогрелось. Песок в борозде перестал двигаться, гранулы сплелись в одно целое, имевшее серый цвет, который мало-помалу становился светлее и прозрачнее.

-Почти получилось, Гирем! — восхищённо воскликнул Тардарес, когда земля под ними вдруг покачнулась. Миг отвлечённости, ослепительная вспышка фокусатора, тихий, на грани слуха, треск — и Гирем с громким стоном разочарования уставился на расколовшуюся пополам заготовку кристаллического кольца.

Он рассерженно посмотрел на втянувшего голову мальчишку, но так же быстро успокоил сам себя. Тардарес был не виноват. Потерять концентрацию его заставили земные толчки, которые и не думали униматься. Юноша ободряюще улыбнулся единственному другу-простаку, и коснулся рефрактором земли.

"Деран".

Он вскочил на ноги. Источник толчков приближался из-за холма, на склоне которого сидели они. Снова тусклый свет фокусатора заморгал, словно свеча, которую пытается задуть ветер.

-Бежим, — бросил Гирем мальчишке, который с готовностью вскочил и побежал вслед за ним. Неудавшееся кольцо юноша вмял каблуком сапога в податливую почву.

"Всё равно Создин не любит драгоценности".

Они взбежал на вершину холма, откуда открылся широкий вид на лесную полосу, темневшую в паре миль от них. По тёмно-зелёному ковру из древесных крон прошло волнение. Нечто двигалось под ним, оставляя за собой широкий коридор из поваленных деревьев. Оглушительный треск стволов, ветвей и сминаемого лесного полога раздавался всё ближе. В мозгу Гирема взорвалась холодная искра страха. По спине пробежал холод. Он посмотрел на Тардареса — зрачки расширены.

-Беги в замок, — сказал он, стараясь сделать так, чтобы голос не дрожал. — Позови моего отца и дядю. Быстрее!

-Как же деревня? Там моя семья!

-Не волнуйся. Не волнуйся, — Гирем нервно потрепал мальчишку по голове. — Я не дам им пострадать. Что бы там ни было в лесу.

В глазах Тардареса он увидел то, что боялся — твёрдую веру в его слова. Юноша заставил себя сжать зубы и вновь посмотреть на лес. Потом прищурился и, приставив ко лбу ладонь козырьком, всмотрелся в маленькую точку, которая двигалась от опушки в его сторону.

"Джензен!"

-Будь ты проклят, брат, — проклятие само собой пролезло сквозь его губы. — Что за напасть ты привёл с собой на этот раз?

Колючие кроны островельника и густые кусты разлетелись в стороны, выпуская на поле широкий вал из прыгающих животных. Под ударами мощных лап глухо застонала земля. Пыль быстро поднялась выше верхушек деревьев. Тёмно-коричневый поток пронёсся всего в нескольких десятках шагов от Джензена, не обратив на него никакого внимания.

С охладевшим от озарения сердцем Гирем повернул голову влево, где стоял Герран. Животные направлялись туда.

Заптарии были крупными, с лошадь, животными с матовой подвижной чешуёй, которая поднималась подобно рыбьим жабрам в знойные дни, отводя излишки тепла от тела. Двигались они, отталкиваясь от земли длинными и крепкими задними ногами, и балансируя мощным хвостом с рядами небольших шипов. Передними конечностями, более слабыми, они помогали себе добираться до более высоких ярусов веток, после того, как объедали все нижние. Не брезговали заптарии и травой, и кустарниками, которыми изобиловал громадный Герранский лес. Но больше всего они любили питаться зерновыми и овощами, росшими вокруг Геррана.

"Поля. Пшеница!", — пришла вторая догадка.

Набрав в лёгкие воздуха, он что есть мочи побежал наперерез безумному валу. В голове билась одна мысль — "лишь бы успеть, лишь бы успеть".

Он на ходу взмахнул жезлом, в тщетной попытке задержать стадо.

"Гронд".

Ему вторил оглушительный скрёжет. Земля перед носом у животных начала вздыматься, принимая форму вертикальной плеты. Зелёный покров вспучился, закровоточил чёрными ранами почвы. Ещё три такие плиты, в пару десятков метров шириной, начали подниматься и в других местах, отсекая стадо от Герранских полей.

Заптарии перемахнули через стену и побежали дальше. Гирем мысленно выругался и выключил жезл. Он пригодится ему позже.

...Когда он добрался до деревни, стаду заптарий осталось преодолеть всего полмили. Гирем окинул взглядом поле справа — селяне всё ещё собирали урожай. Кто-то непонимающе стоял, держа в опущенной руке серп, и глядя в сторону пыльного облака, стоявшего над холмами.

-Чего стоите! — крикнул Гирем, махая рукой в сторону домов. — Прячьтесь, я постараюсь завернуть их в сторону поля.

-Урожай! — крикнула Элли. — Они уничтожат посевы!

-Ты хочешь погибнуть?! — рявкнул юноша и умолк. С простаками бесполезно спорить, даже с такими, как тётя Элли. Упрямые, тупоголовые и лишённые инстинкта выживания. Скот, как говорил отец.

Его тут же захватил прилив раскаяния.

-Гирем, заверни их влево! Пусть тонут в реке!

"А это идея", — обрадованно подумал Гирем, обнадёженно поднимая перед собой Вишнёвые Оковы. Мысль, которая вспыхнула в его голове следом, была взрывом ледяной звезды.

"Создин".

Солнце медленно клонилось к гряде на западе. Юноша опустил жезл, не зная, что делать. Пространство справа занимали поля пшеницы и селяне, которые, как замершие истуканы, глядели на вал из сотен заптарий. Позади плоскими грибами стояли деревенские дома и краснели поля катрейла. Из окон высунулись любопытные дети. Он обещал Тардаресу, что защитит его сестёр и мать. Как он посмотрит мальчику в глаза, если позволит стаду втоптать их в пыль?

Всё, что происходило с ним сейчас, казалось каким-то ненастоящим, сюрреалистичным. Ещё несколько часов назад он радостно смотрел в лицо Создин, когда та промывала ему раны. Ему казалось, что тревожное марево так и осталось маревом, которое растаяло под силой времени. А сейчас уже ему в лицо со злобной улыбкой заглядывала судьба, разводя руки в стороны и спрашивая: "Ну, и что ты будешь делать?"

-Я не убью Создин, — он услышал, как слова вместе с шипением проталкиваются сквозь плотно сжатые зубы. — Я люблю её.

Его никто не слышал. Никто не знал, что они договорились встретиться этим вечером на холме у реки. Все думают, что он поступит так, как должен поступить дивайн, божественный наместник. Муки выбора хотели разорвать его существо на части. Сознание содрогалось в спазмах, пытаясь принять верное решение.

"А может, более толстые стены заставят их повернуть обратно?", — он ухватился за эту мысль, как за последнюю спасительную соломинку.

"Дронг".

Стена, куда выше и толще предыдущих, выросла прямо перед мощными бронированными головами. Часть животных попросту оббежала их, часть — с оглушительным грохотом принялась ломать препятствие.

-Нужно заворачивать их в сторону! — кричал кто-то из селян. — Попробуй повернуть их вспять!

"Будьте вы прокляты, демоновы советчики", — Гирем утёр свободной ладонью залившую глаза солёную и жгучую жидкость.

"Наверное, пот".

Его и матовый вал из заптарий разделяла сотня шагов. Он не хотел оборачиваться, не хотел видеть эти лица, окрылённые надеждой, эти взгляды, устремлённые на него как на настоящего посланника Богов, который обережёт их от любой напасти. Потому что он любил Создин, и он не мог счесть её жизнь менее ценной, чем жизнь всех этих простаков.

"Но я должен. Я должен защищать своих людей. Я должен отплатить за то, кем меня сделала моя семья. Я должен делать то, что делают дивайны из рассказов дяди Алана. Я должен..."

Он бросил взгляд в сторону реки, где виднелся холм под одиноким дубом. Их с Создин холм. Ему показалось, что он даже видит под сенью склонившихся ветвей белоснежное платье девушки. Заптариям осталось пробежать всего полсотни шагов...

Широко расставив ноги, которые, казалось, вросли в землю, Гирем сжал зубы в последний раз, чувствуя, как на лице затвердели все мускулы. Когда он поднял жезл, его охватил колотун, тело задрожало с пят до головы.

-Действуй же, колдун! — раздался истошный вопль.

Он хотел закрыть глаза, но не смел. Где-то на краю сознания билась назойливая идея, что он должен испить чашу этого момента до самого дна.

"Дронг", — в третий раз прозвучало слово Земли, тараном ударившее и эхом отозвавшееся в его голове. Вишнёвые Оковы взвыли, словно проводя его душу, и взорвались ярким зелёным светом, что затмил собой солнечный.

Ему вторили взлетевшие в воздух чёрные фонтаны земли и каменные паруса стен, которые протянулись от Геррана до самой реки, которая безмятежно алела в закатных лучах в полумиле от деревни. Гирем не видел ничего, лишь ощущал ногами топот сотен ног. И вместе с тем он чувствовал, как по его лицу текут слёзы. Он неавидел тех, кого защищал, за то, что они поставили его перед выбором, он ненавидел принципы, что годами втолковывали в него Алан и Рензам, но больше всего он ненавидел себя за то, что выбрал народ вместо Создин.

...Десять минут спустя, когда далёкий плеск ознаменовал то, что тупые животные вошли в воду и устроились на водопой, Гирем услышал за собой шум радостной толпы. Простаки бежали к нему, что бы похлопать по плечам, пожать руку, обнять и поцеловать. Некоторые кривили губы, ворча: "Чего же он так долго ждал, прежде чем спасти нас?". Гирем не слушал их. Вместо этого он пошёл вдоль выстроенной стены в сторону реки, прислушиваясь к себе.

Внутри было удивительно спокойно. Все колебания, переживания и эмоции испарились, словно под раскалённым прутом.

"Я как кусочек льда", — подумал юноша, доставая из кармана второй кристалл сциллитума и заменяя им предыдущий, который стёрся в серебристую пыль.

Резким взмахом Гирем опустил один из участков стены и пошёл к холму. Трава под ногами была размётана в стороны, чёрную почву словно вспахал плуг. Сами заптарии, успокоившись, медленно двигались по берегу в сторону леса. Ответ на вопрос, что заставило их как безумных выбежать оттуда, был очевиден.

Боясь того, что он может увидеть, юноша поднялся на холм. Одинокий дуб завалился на бок — могучий ёж из корней наполовину торчал из земли — древний воин пал. Рядом с ним, припорошенная травой, лежала Создин.

Увидев её белое, избитое и изломанное тело, Гирем запрокинул голову и, зажмурившись, наконец позволил себе зарыдать.

Глава 33. На подступах.

...Рефрамантия Пространства есть

запретный плод для всякого мага,

и плачевны последствия его вкушения.

Вряд ли Боги задумывали людей

способными пронзать пространство,

и потому оное действие

представляет великую угрозу для их жизни.

Лишь Теурги способны творить подобные чудеса,

не страшась ужасного исхода,

но и они испытывают такие проблемы

как кровотечение из носа, глаз и ушей,

а в некоторых случаях и потеря сознания.

"Летопись чудес", том 1, О Рефрамантии Пространства, 128 год от создания Триединой Церкви.

1

Гирем открыл глаза. Над ним подрагивал низкий потолок фургона. Из-за деревянных стен доносилось лошадиное фырканье, стук копыт, голоса людей и приглушённая свирель флейты. Приподнявшись на локтях, юноша посмотрел перед собой. На нём была надета длинная, чуть не до колен, тёмная рубаха, простые штаны, а сверху накрывало тонкое кружевное одеяло с вышитым гербом дома Дастейнов — подарком Ювалии Дастейн.

Гирем сел и коснулся икры. Боль, засевшая там, была куда слабее, чем полторы недели назад, когда он и Лисица выбрались на поверхность. Воспоминания о тьме, пламени и многоногих тварях въелись в него куда лучше физической боли. Среди них единственно приятным было лишь воспоминание о компании, которую ему составила вредная и глупая простачка.

Перед тем как опуститься на подушку, юноша достал из-под неё рефрактор. За прошедшую неделю он изучил его поверхность и составляющие до мельчайших деталей, но разгадать значение таинственных инициалов Е.А.Т так и не сумел. Была идея поделиться ими с кем-нибудь из товарищей, но никто, кроме Джарката и Рензама на роль знающего советчика не подходил. Рассказывать о жезле, а уж тем более показывать его отцу он боялся. Пусть лучше думает, что у него вообще нет рефрактора, благо, узнав, как именно были уничтожены Вишнёвые Оковы, Рензам лишь неопределённо повёл плечами вместо до боли знакомой демонстрации горячего темперамента.

Оставался Джаркат, но что-то до сих пор сдерживало Гирема от того, чтобы полностью открыться эксцентричному историку. Возможно, зря. Возможно, стоило отдёрнуть плотную завесу осторожности и подозрительности. Возможно, порой они лишь причиняли вред, как там, в подземелье, где, как ему казалось, его паранойю Лисица приняла за высокомерие и готовность предать. После гибели Создин, Шелосте и Элли он перестал верить не только остальным людям. Он перестал верить себе. Но Лисица выжила и тем самым дала ему шанс на искупление. Окрылённый этой идеей, Гирем улыбнулся низкому потолку фургона. Наконец-то хоть кто-то выжил.

Фургон неожиданно тряхнуло, и сбоку донёсся приглушённый стон, разом заставивший юношу вспомнить, что он здесь не один. Он посмотрел на постель у другой стены. Там, лёжа на боку, тихо похрапывал отец; тонкая ниточка слюны свисала на хлипкую подушку. Гирем подтянулся на руках и аккуратно убрал слюну куском материи. Одеяло Рензама было натянуто до живота, обнажив свежие рубцы ран, оставленных убийцами. На безмятежном лице красовался новый шрам, обгоревшие участки волос на бороде и затылке были удалены.

Подумав о бритье, Гирем коснулся своего лица. Точно, Бавалор и Ювалия настояли на том, чтобы его любимую бороду и усы сбрили начисто. Издав огорчённый вздох, юноша утёр лоб. Внутри фургона стояли духота и спёртый воздух; виной тому были тяжёлые кожаные занавески. Словно услышав вздох, Рензам приоткрыл глаза. Губы мужчины неожиданно тронула слабая улыбка. Словно солнечный луч упал на промёрзшую землю.

-Уже день.

-В день мы ворвались, пронзив тьму ночи, — отозвался Гирем, вспомнив и перефразировав старый Кейровский девиз "К свету сквозь тьму". Сейчас эта фраза показалась ему уместной как никогда. — Как ты, отец?

-Как дерево, на котором добавилось новых засечек. Я хоть под себя не ходил в эти дни?

-Не беспокойся, отец, мы всё убрали, — произнёс Гирем и ехидно добавил. — И Ювалия тебя почти не видела.

-Да я и не говорил ничего про Ювалию, — вскинув голову, мужчина оперся на локти. — Сиверт цел?

-Цел. Все наши целы. Ты принял на себя главный удар.

-А та девчонка?

-Мы ведь уже говорили, — раздражённо откликнулся юноша. — Она безвредна. Даже Камелия сказала, что не станет тратить на неё ресурсы. Тех, кто организовал отвлекающий набег, уже нашли. Какое-то местное ворьё. Шансы на то, что они связаны с убийцами в чёрном, слишком малы.

-Убийц не поймали? Даже одного?

-Нет.

Рензам выпрямился в постели.

-Они из Алсалона, — неожиданно произнёс он. — Нутром чую. Я никогда не слышал о целой группе настоящих профессионалов в Изре. Они явно не хуже столичных убийц, но держатся вместе. Это необычно. Убийцы такого уровня всегда стараются держаться поодиночке, тихо и не привлекая внимания. Эти поступают наоборот. Не удивлюсь, если они же пытались отравить Шаку Отраз.

-Ну, какими бы хорошими убийцами они не были, Джензен оказался лучше, — наигранно улыбнулся Гирем.

Мужчина бросил на него сердитый взгляд.

-Не нужно фальшивой лести в отношении того, кого здесь даже нет. Тебя это не красит.

Гирем выставил между собой и отцом открытую ладонь.

-Я не хочу с тобой сейчас ругаться. Ты спас мне жизнь. Спасибо, отец.

В фургоне воцарилось молчание, нарушаемое лишь звуками, который доносились из-за кожаных занавесок.

-Пожалуйста, сын.

2

Был день, когда Гирему захотелось выбраться из обрыдлого фургона. Одевшись и умывшись из заботливо приготовленной бочки с чистой водой, он отодвинул занавеску и выглянул наружу.

Небо было без единого облачка, там кружилось несколько бектаклитов, высматривая, видимо, кабана или более крупное животное. Гораздо ниже, над самым морем пожелтевшей пшеницы, носились жаворонки, выводя свои залихватские рулады. Вдалеке, посреди поля, стоял одинокий дуб; в тени раскидистых ветвей отдыхали крестьяне. Лучи знойного солнца скрадывали фигуры всадников, очертания повозок, фургонов и телег, которые двигались по широкой дороге из стёсанных и добротно подогнанных друг к другу булыжников.

Гирем перевёл взгляд на карету, которая ехала почти вплотную позади. На козлах сидели бородатый возничий и молодой мужчина, который играл на флейте лёгкую, как ветерок, мелодию. Увидев Гирема, Бавалор подмигнул ему и улыбнулся, но играть не перестал. Флейта журчала как ручеёк с ледяной водой, принося облегчение в жаркий августовский полдень.

Гирем нырнул обратно в фургон, и вернулся, уже с дощечкой, бумагой и карандашом. Сумку с его вещами солдаты нашли на следующий день после нападения на Барьер. Сциллитума в нём, разумеется, не было, равно как кинжала и монет. Осталось самое дорогое — рисунки и письменные принадлежности. Ему этого было достаточно.

Раздвинув занавески и сев на край фургона, Гирем принялся рисовать. Взгляд ухватил карету, Бавалора, который с закрытыми глазами играл на флейте, лошадей, выбивавших умеренную дробь по булыжникам, всадников в синих туниках и далёкий, но величественный дуб в поле. Вид могучего дерева приподнял со дна памяти ил воспоминаний о том злосчастном вечере, когда не стало Создин. Постаравшись забыться, Гирем принялся за работу.

Осторожными рваными жестами он стал накладывать друг на друга всё больше и больше линий. Сначала самые чёткие детали: фигура Бавалора, его поза и прикрытые глаза, потом крупные черты морд лошадей, смотревших на него добрыми глазами, и очертания кареты. Движения карандаша словно заставляли мысли и кровь юноши бегать быстрее. В очередной раз подняв голову и прищурившись от яркого солнечного света, он понял, что гложило его последнюю неделю.

Отец спас ему жизнь.

Эту навязчивую мысль было бы легче пережить, если бы он не задумал пойти против Рензама и дать Церкви оружие против него. Опять нужно было разрываться между ненавистью и принятием правды. Он привык ненавидеть: простаков, насильников, глупцов, Элли, Рензама, Джензена. Это было просто и приятно. Оттого поступок отца, демонски храбрый, был занозой в сердце, которую уже не достать. Можно лишь постараться не думать о ней. И в этом крылся корень проблемы. Он не мог игнорировать правду. Отец заслуживал уважения за то, что сделал.

Тем временем флейта Бавалора заиграла другую мелодию, побуждая Гирема двигать карандашом более уверенно и увлечённо. Тонкие, замысловатые звуки перемежались с ленивым шелестом травы на обочине и пшеницы в поле; отрезвляющие трели жаворонков вплетались в хлопанье парусины на фургонах, создавая гармоничную композицию, дань единению человеческого духа и природы, которая останется в душе каждого услышавшего её. Тёмные росчерки карандаша рождали плечистых солдат в туниках и кольчугах верхом на крепких жеребцах, широкие штрихи расплёскивались тенями, и, в конце концов, на краю листа возвысился одинокий, но полный жизни дуб.

Закончив работу, Гирем вытянул перед собой руку с зажатой в ней дощечкой. Бавалор и дуб получились наиболее чёткими и живыми, словно выдаваясь вперёд из общей картины. Гирем поморщился и посмотрел на юношу, с которым они неплохо поладили за прошедшую неделю. Наверное, на это повлияла жажда общения и то, что никогда в жизни у него не было таких друзей, с которыми можно было наговориться от души. У Бавалора, подозревал он, тоже.

Сын Ювалии оторвался от флейты. Музыка смолкла.

-Как я играю? — немного хвастливо спросил юноша.

-Для сынка дивайна сойдёт, — усмехнувшись, несколько грубовато откликнулся Гирем — ему не хотелось льстить собеседнику, тем более парню, — но до флейты Джоталиона Дастейна тебе придётся учиться ещё лет пятьдесят, не меньше.

Бавалор рассмеялся. Этот смех звучал искренне, словно ему нравилось то, что ему не поддакивают.

-Кто тебя научил?

-Джоталион и научил. Когда он сменил своего отца в качестве главы дома Дастейн, то сразу приструнил ренедов в бассейне Альсинума и наладил торговые связи с соседями, Хлоями и Мора. Наши поля стали давать лучший урожай, а в реку впервые за многие годы стали заходить косяки желтопёрок, которые приплывали с севера, из-за Каседрума. И тогда дедушке стало попросту нечего делать. В поисках занятия он научился играть на флейте и арфе и разбил в устье Альсинума огромный цветочный сад. Он даже ездил в гости к Хлоям, чтобы перенять опыт разведения домашних морн. А когда появился я, Джоталион стал мне вместо отца, обучив всему, что успел.

Бавалор умолк, с грустью посмотрев в сторону поля.

-Потом, когда его не стало, мать отдала меня в церковную школу.

-Туда же берут только талантливых детей, — поддел его Гирем, пытаясь отвлечь от печальных воспоминаний.

-Да, или тех, у кого много золота, — Бавалор хмыкнул. — Там я научился истории, счёту и мышлению.

-Не думал, что среди священников есть учёные и мыслители.

-Ещё как есть. Может быть, ты не знаешь, но в священники не берут оголтелых фанатиков. Церкви нужны талантливые и светлые духом.

Гирем открыл было рот, чтобы напомнить о Дороге Пепла, но тут же захлопнул его. Он видел последствия. Спор с Бавалором, который учился в церковной школе, будет бессмысленным и приведёт лишь к конфликту. Он терпеть не мог бессмысленные конфликты.

-Я никогда не учился в школе, — сказал он вместо этого. — Отец предпочитал, чтобы мы с братом занимались дома, под присмотром дяди и Хэка.

-У тебя есть брат?

-Да, Джензен. Он сейчас работает помощником Кархария Велантиса.

-Ого, так высоко. Он, наверное, очень умён.

-Джензен вырвался на свободу, — уронил Гирем. — В Элеуре он занимается тем, о чём мечтал с самого детства.

-Почему же ты предпочёл остаться дома?

-Я не люблю шумные места. Элеур шумное место, ведь так?

-О, ещё какое, — Бавалор хлопнул себя по колену. — Готовься к худшему, Гири, потому что столица оправдает все твои худшие ожидания. Но ничего, когда я стану Пророком, ты тоже займёшь какую-нибудь должность при дворе. Я помогу тебе освоиться.

Гирем насмешливо скривил губы.

-Ты ещё недавно краснел, когда леди Ювалия заявила о твоем посвящении, как о свершившемся факте.

-Краснел, но это не значит, что я не верю в свои шансы. Кто, если не я, заслуживает стать Пророком? — сказал Бавалор и, сконфузившись, добавил. — Я имею в виду, в сравнении с моими конкурентами я выгляжу лучше. Матушка говорит, что Цеппеуш Мендрагус тупой варвар, к тому же всем известный распутник, а Сольвейг Маэльдун не вышел лицом и знает лишь то, как правильно забрасывать сеть, и гарпунить лартозухов с морскими змеями.

Гирем тактично умолчал о том, какие слухи ходят о самом Бавалоре. Молодой Дастейн казался хорошим человеком, так что юноша предпочёл не сильно прислушиваться к сплетням.

-А с чего ты решил, что я гожусь на должность при дворе? Я не сделал ничего, за что ты мог бы меня высоко оценить.

-Ну, поварята при дворе ведь тоже нужны...

Гирем рассмеялся. Бавалор подался вперёд.

-Покажи рисунок.

3

Йасайла нежилась в кровати, ощущая, как по венам стремительно бежит кровь, и наслаждаясь сладким чувством в расслабленных мышцах. Не хотелось открывать глаза, иначе придётся узреть низкий потолок комнаты; не хотелось подниматься на ноги, потому что пол холодный и сырой; не хотелось выходить наружу и вновь видеть зелёное море осоки, простиравшееся от Лиары до Англерса, и муравейник Переправы — скопищу сооружений нового образца, хлипких и неустойчивых.

-Леди Йасайла! — за дверью раздался громкий приглушённый голос Люмфира Нидата, начальника порта. — К вам прибыли высокие гости!

-Если это кто-то рангом ниже дивайна, то он обойдётся и без того, чтобы я дула ему в задницу, — Йасайла потёрла глаза и приняла сидячую позу. Место рядом пустовало, а простыня была холодной — похоже, любовник убежал к другой клиентке. Поистине, на Переправе проститутки обоих полов живут едва ли не самой лучшей жизнью. Между двумя реками образовалось бешено пульсирующее сердце торговли. Десятки торговых кораблей скапливались здесь, в верховье Лиары, ожидая своей очереди перебраться по наводимому каналу на Англерс, и многочисленные купцы, купчихи и матросы искали развлечения в кабаках и борделях портового города.

-Леди, на корабле приплыл сын дивайна Керберского, а с ним взвод Горнилодонов. Они грозятся разнести здесь всё на кусочки, если мы их задержим.

-Кебеевы сиськи, — женщина вскочила на ноги и голышом бросилась к бочке со вчерашней водой. — Люмфир, живо напарь мне баню! И не жалей угля! Сам знаешь, у меня попа покрывается сыпью от ледяной воды!

-Хорошо, леди.

Йасайла быстро умылась и начала одевать потрёпанную одежду.

-А где сын дивайна?

-Дивайн Цеппеуш Мендрагус сейчас стоит рядом со мной. И ещё дивайн Венбер, его советник. И ещё Кобар Дюрс, капитан Горнилодонов.

Йасайла чертыхнулась, пытаясь просунуть ногу в непослушную штанину рабочих брюк.

-Кебеевы сиськи... Минутку!

4

Когда она вышла, одев лучшую одежду на тело, которое ещё не высохло от ночного пота, и пунцовая, как перезревшая вишня, то обнаружила всю четвёрку мужчин стоящими на краю возвышения, где располагался её дом. Сырой ветер разгонял волны по травяному морю на востоке и трепал разноцветные флаги на кораблях, которые запрудили всё узкое пространство порта на юге.

-Доброе утро, господа! — пытаясь перекричать ветер, она подошла к мужчинам.

Первым обернулся статный юноша в длинной, до колен чёрной тунике с гербом Мендрагусов — белым драконом с нимбом над рогатой головой. Роскошные чёрные волосы усыпали его плечи и даже на вид казались шелковистыми. От его взгляда, по-юношески напористого и горячего, по телу женщины побежали мурашки. Это был настоящий Мендрагус, до ужаса напоминающий Пророка Тадеуша, которого она видела, будучи молодой, на портретах в Элеурском музее.

-Здравствуйте, леди Йасайла. Я Цеппеуш Мендрагус, сын дивайна Керберского и будущий Пророк Изры.

Зубы Йасайлы чуть не свело от напыщенности, сквозившей в его голосе.

-Чем я могу вам помочь, дивайн Цеппеуш?

-Скажите, как часто вы открываете переправу?

-Два раза в неделю, где-то на час. Сциллитум слишком дорог, чтобы держать уровень воды в канале дольше.

-И сколько кораблей успевает пройти по каналу за час?

-Около десяти-пятнадцати.

Цеппеуш поджал губы и посмотрел на усатого мужчину. Тот сложил руки на груди.

-Перед нами стоят не меньше двадцати.

Йасайла тоже сложила на груди руки.

-Я так понимаю, вам нужно срочно добраться до Элеура. К несчастью, просто так здесь вряд ли кто-то уступит дорогу. При всём уважении к вашей персоне, конечно.

-Но мы не можем ждать. Мой дед, Пророк Кархарий, ждёт меня в столице через неделю. Вы обязаны расчистить дорогу.

Йасайла вопросительно посмотрела на усатого мужчину.

-Мы можем как-то иначе убедить этих купцов пропуститься нас вперёд? — спросил тот.

-Боюсь, заставить их пошевелиться могут только золотые сарлимы.

Венбер шевельнул усищами и картинно положил руку на рукоять рефрактора.

-Это исключено. Толстозадые воришки обойдутся и без наших денег.

-Леди Йасайла, — в разговор вмешался доселе молчавший светловолосый здоровяк в блестевших на тусклом солнце доспехах. — Видите ли, Кархарий Велантис строго наказал нам доставить Цеппеуша в столицу к назначенному сроку. Мы не собирались проявлять к вам неуважение, но если не останется иного выхода — мы заставим капитанов других кораблей расступиться силой.

Женщина упёрла руки в боки.

-Жаль, что Кархарий Велантис не догадался дать вам путевую грамоту. Иначе у вас нет никакого права лезть вперёд и более того — учинять разгром в моём городе. Хотите драки? Ну, так в гарнизоне Переправы солдат куда больше, чем во взводе Горнилодонов. Мы вас сомнём.

-Сюда ещё не дошли новости с юга? — Цеппеуш сложил на широкой груди руки. — Мы разбили войска ренеда Зульдена при Форгунде. С нами прибыл сам генерал Лейф.

-Ещё бы не дошли. Почему, вы думаете, здесь сейчас столько кораблей? Они ведь все скапливались у Форгунда, пока вы блокировали реку.

Все четверо уставились друг на друга под злыми порывами ветра. Молчал в стороне лишь Люмфир. Наконец, Йасайла опустила руки. Венбер сплюнул в сторону и посмотрел на порт.

-Почему вы вообще до сих пор используете рефрамантию? Не проще вырыть нормальный канал?

-Земля в Междуречье настолько зыбкая, что ещё чуть-чуть — и образуется гигантская трясина. Никакой камень не удержит оплывающую почву.

-Задумывались о том, чтобы нанять мага Земли? — Венбер поднял брови.

-Чтобы он перелопатил тридцать миль болота? На это уйдут десятки кристаллов. Никакая пошлина, которую мы взимаем с купцов, не окупит затрат, ни в краткосрочной, ни среднесрочной перспективе.

-А вы можете за умеренную плату сделать нам отдельный канал ниже по течению? — поинтересовался Цеппеуш.

-Нет. Время разлива канала согласовано с рефрамантом со стороны Англерса, и всеми жителями Переправы. Когда мы поднимаем воду в Междуречье, она одновременно опускается в Англерсе и Лиаре. Внеплановое поднятие воды обернётся большими проблемами.

-Когда время следующего поднятия?

-Сегодня после обеда.

Снова наступило тягостное молчание. Йасайла щурилась, глядя на Венбера, тот делал то же самое, глядя на неё. Наконец Цеппеуш вскинул голову.

-Мы просто купим себе место на судне, которое отплывёт первым.

Все трое удивлённое посмотрели на молодого человека.

-Хорошая мысль. Никто ведь не откажется подвезти в столицу сына дивайна Керберского?

-Не откажется, — кивнул Венбер. — Мы так и поступим. Всего хорошего, леди Йасайла.

Усатый мужчина развернулся и пошёл вниз по дороге, которая огибала возвышенность с домом и вела к городу. За ним дружно последовали Цеппеуш и солдат, о чём-то негромко переговариваясь. Йасайла шумно выдохнула и опустила плечи. Потом повернулась к Люмфиру.

-Засранец, ты не мог предупредить меня раньше?! Я как грязная простачка вышла к ним, вела себя как деревенская дура перед солидным мужчиной и краснела, как девчонка!

-Леди, вы вели себя как настоящий боец, — робко произнёс Люмфир.

-Вот спасибо на добром слове, — недобро улыбнулась женщина. — Именно этого комплимента я ждала всю жизнь.

Люмфир смиренно молчал.

-Иди, истопи мне баню, живо. И чтобы она была горячей как подземные меха Ориду, понял?

Начальник порта побежал выполнять приказ, а Йасайла пошла обратно в дом, мысленно проклиная богов.

"И к чему мне умение творить чудеса, если я даже не могу получить нормальный комплимент от мужчины?"

5

-Леди Йасайла!

Женщина оторвалась от созерцания Ветхого Камыша, который готовилась пустить в ход через каких-то полчаса. Нидат Люмфир вбежал в её кабинет, напоминая испуганную ворону, в которую только что стреляли из рогатки хулиганистые мальчишки.

-Ну, что, опять прячешь за спиной сына какого-нибудь дивайна?

-Леди Йасайла, там горбун.

-И что, ты хочешь, чтобы я выгнула его обратно?

-Нет, леди. Но это сын дивайна!

Женщина отчаянно зарычала.

-Боги, как зовут этого горбуна?

-Триксель Нурвин, сын дивайна Кебейского.

-То Керберский, то Кебейский. Боги, что сегодня за день? — Йасайла передёрнулась. Только отпрыска Чёрного Теурга сегодня и не хватало. Ещё недавно она радовалась избавлению от общества заносчивого Мендрагуса, а сейчас предпочла бы провести время в компании его товарищей, лишь бы не встречаться с горбуном.

-Где он сейчас, Люмфир? Только не говори, что стоит в коридоре.

Начальник порта судорожно сглотнул. Йасайла потёрла лоб ладонями и вышла в коридор. В дальнем его конце на жёсткой скамейкам расположилась страннейшего вида троица.

Первой была стройная девушка с чуть розоватым лицом. Красивые изгибы её фигуры подчёркивало кружевное тёмно-синее платье. И толстая коса цвета персика, перекинутая на грудь, и сама грудь вызвала у Йасайлы прилив зависти.

Вторым был пожилой мужчина, замерший в почтительном ожидании рядом с горбуном. Он выглядел подтянуто и интересно, одетый в аккуратную чёрно-белую тунику с длинными широкими рукавами и чистые светлые штаны, заправленные в высокие, до колен, сапоги. Седые волосы были собраны в хвост. Йасайла отметила смуглую кожу и белые шелушливые пятна на руках.

"Он явно провёл много времени на солнце".

Триксель Нурвин дополнял эту причудливую комбинацию внешностей, являясь своеобразной уродливой изюминкой. Лицо его, худощавое, в обрамлении длинных, стянутых в пучок на затылке, волос было даже симпатичным, с пронзительными, глубоко посаженными синими глазами. Но тело, длинное и тощее, было словно переломано на уровне чуть ниже лопаток. Плечи сутулились; длинные, словно у богомола, руки оканчивались узловатыми пальцами, похожими на светлых пауков. Вид горбуна казался ей сюрреалистично-мерзким, словно вид гусеницы, у которой внезапно оказалась бы человеческая голова.

Триксель сидел на скамье, пригнувшись к земле, и теребил в руках рефрактор. Его отсутствующий взгляд бродил по стенам коридора; мысли, очевидно, были где-то очень далеко.

-Дивайн Триксель? — эти слова дались Йасайле с трудом.

-Безусловно, — откликнулся тот.

Властным жестом отстранив предложившего помощь старика, он встал и подковылял к ней. Йасайла хотела отдёрнуться, увидев, что он начал поднимать руку, очевидно, для рукопожатия или церемонного поцелуя, но вместо этого Триксель протянул ей выуженный из-за пазухи увесистый кошель. До неё донеслось глухое позвякивание монет.

-Здесь около двух сотен сарлимов. Надеюсь, этого хватит, чтобы убрать с моего пути другие корабли.

-Но я не могу, — сказала Йасайла, опасливо принимая кошель. — Я не взяточница.

Горбун криво усмехнулся, словно считая, что она лжёт.

-И прямо скажем — двухсот золотых недостаточно, чтобы удовлетворить аппетиты двадцати купцов, — добавила женщина. — Пропустив вас, каждый может потерять столько же.

-Это не для них, а для вас, — небрежно махнул рукой Триксель. — Святые боги, неужели так сложно придумать для доверчивых простаков действенную страшилку? Скажите, что на нашем корабле разразилась смертельная болезнь, и нам нужно как можно быстрее попасть в столицу. Это они съедят.

-Я... — Йасайла оглянулась, посмотрев на Люмфира Нидата, словно ища у него поддержки. Начальник порта похлопал глазами и несмело задал вопрос:

-Для нас будет честью оказать услугу дивайну Трикселю?

Устало вздохнув, женщина спрятала лицо в ладонях.

"Спасибо, засранец. Большое спасибо!"

6

Над портом разнёсся тревожный сигнал колокола, означавший, что один из кораблей несёт на борту заразу. Йасайла и её помощники собрались у трапа Хвоста Нингишзиды, тяжело дыша после сумасшедшей пробежки по всем кораблям, которые собирались войти в воды временного канала, а теперь рассасывались по углам, как стая крыс перед голодным котом.

Женщина подошла к Трикселю Нурвину, который ожидал её на причале. Горбун покачивался с носков на пятки и обратно, заложив руки за спину и поглядывая на чаек, которые кружили над речной гладью.

-Всё готово. Торговцы с грехом пополам согласились переждать три дня. Ваш судно будет единственным, что поплывёт по каналу, поскольку оно якобы заражено, и ветер может перенести болезнь на все остальные корабли. Рефраманта на той стороне я предупредила.

-Рад это слышать, — Триксель протянул женщине пузырёк с тёмно-красной жидкостью.

-Что это?

-Я слышал, вы испытываете проблемы с кожей, и знаю, в чём их причина. Пейте это зелье, по одной капле в день, через два часа после еды. Станет легче, обещаю.

-А что за...?

-Просто поверьте.

-Поверить вам? — не удержалась женщина.

Горбун помрачнел, но затем улыбнулся.

-Зависит от того, с какой половиной вы имеете дело. Диастрийцу во мне доверять не стоит. Но человеку...

Йасайла медленно приняла маленькую склянку с зельем.

-Почему вы это делаете?

-Бывает, мне просто хочется сделать что-то хорошее, чтобы вновь напомнить себе о том, что я человек.

Женщина застыла на месте, переваривая смысл слов, сказанных чересчур беззаботным тоном. Горбун улыбнулся.

-И поблагодарите своего болтливого начальника порта. Он спас вам жизнь.

С этими словами мужчина пошёл по трапу галеры, оставив Йасайлу растерянно вертеть в пальцах пузырёк.

-Стойте! — раздался позади крик.

Йасайла обернулась и увидела, как по причалу тяжело бегут два десятка мужчин. Большая часть была облачена в сияющие на солнце доспехи, в троих угадывались утренние гости, а четвёртый, с ужасным шрамом на щеке и русыми волосами, носил за спиной развевающийся синий плащ с символом Горнилодонов. Это был генерал Лейф.

Триксель остановился, с удивлением глядя на Цеппеуша Мендрагуса, который бежал к нему. Молодой человек, однако, не остановился рядом с горбуном. Пронёсшись мимо, он взбежал по трапу, чтобы поднять на руки диастрийку по имени Никоро.

-Цеппи!

-Ника!

Йасайла перевела изумлённый взгляд на Трикселя и испугалась разительной перемены на его лице. Опасно сощурив глаза, горбун небрежно махнул рукой женщине, и поднялся по трапу. Сзади, в своей тёмно-зелёной накидке, он был похож на бектаклита.

К Йасайле подошли Венбер и Лейф.

-Вы прекрасно выглядите, леди, — последний поцеловал женщине руку. — Венбер расписал мне вас в ярких красках, но на деле всё оказалось ещё лучше. Удивительно, как часто я здесь проплывал, но не видел вас вблизи.

-Ладно, — в лице Венбера на мгновение проступило что-то дикое, и генерал пожал плечами. — Мы реквизируем это судно.

-Не знаю, как они уживутся, — покрасневшая от смущения Йасайла кивнула в сторону горбуна, Цеппеуша и Никоро.

-Вы про диастрийку? — поднял бровь Венбер. — Они познакомились около пяти лет назад в Шуруппаке, и едва не помолвились. Я, разумеется, вразумил мальчишку, но судьба порой бывает до отвращения настойчивой.

-А вы не думали, что дивайн Триксель может отказать вам в месте на судне?

-Думаю, дивайн Триксель не в том положении, чтобы отказывать, — выразительно поднял бровь Лейф.

Йасайла поняла, что пора уносить ноги. Откланявшись двум мужчинам, она так и сделала. Торопясь к наблюдательной башне, она, тем не менее, чувствовала себя хорошо. Впервые за долгое время её хвалили и помогали не только за то, что она рефрамант.

Ведь даже рефраманты порой нуждаются в человечности.

Глава 34. Элеур.

Оридень знаменует окончание лета

и середину урожайного сезона.

В этот день крестьяне откладывают серпы,

лопаты и мотыги, и празднуют,

позабыв о ежедневных заботах.

"О праздниках", 708 год от создания Триединой Церкви.

1

Гирем и Бавалор ехали бок о бок позади всего торгового каравана, который они нагнали у кромки невысокого лиственного леса, разговаривая об Элеуре и обо всём, что касалось столичной жизни. Близился вечер, но над густыми зелёными папоротниками и кустарниками, которые составляли подлесок, всё ещё поднимался пар, вызолоченный едва пробивавшимися сквозь древесные кроны лучами солнца.

-Это Дараборский лес, светлая его часть. Здесь неопасно, а вот в тёмной части, той, что простирается от Элеура до Алеманских гор на севере и полуострова Креста на западе, водится всякое. Лучше там не теряться.

-Значит, почти прибыли, — уронил Гирем, гладя по холке верного Гарапаса. — Конец путешествию.

-Ничего, ещё увидимся, — Бавалор ехал, отпустив поводья, и сосредоточенно водил карандашом по листу, прибитому к деревянной дощечке. — Нам отвели места во дворце Пророка, но я всё равно каждый день буду выходить за Лазурные Ворота и спускаться в город.

-Ты увидишься с самим Кархарием?

-Ну конечно. И с ним, и с Шакой, если повезёт.

-Ты хорошо знаешь Кархария?

-Он приезжал в гости к деду, когда мне было лет двенадцать. Странный человек. Много смеялся и шутил, но мне это показалось чересчур наигранным. Матушке он точно не понравился. А почему ты спрашиваешь?

-Хотелось узнать про него от кого-нибудь, кто видел его вживую. Я не слишком сильно доверяю всему, что написано в "Теургиатском цикле".

Гирем не стал упоминать о том, что отец и Алан игнорировали его просьбы рассказать о том, что случилось в Треаттисе. Глупцы, тем самым они только распаляли в нём жажду узнать, за что же именно Рензам так ненавидит друга детства, которым приходился ему Кархарий.

-Говори тише, а то Джаркат услышит, — рассмеялся Бавалор.

-Что услышу? — к ним подъехал историк верхом на рыжем Тепралане.

Гирем ухмыльнулся.

— Говорят, вы, хронисты, тренируете слух не меньше, чем письмо и ум.

-Это так, — кивнул мужчина и почесал за ухом у скакуна. Животное ответило благодарным фырканьем. — Дивайн Бавалор, а вы знаете причину, по которой вашей матушке не нравится Кархарий Велантис?

-Догадываюсь, — осторожно ответил Бавалор, и Гирем отчётливо понял, что не ему одному есть, что скрывать от окружающих.

-Ему можно говорить? — спросил он у новообретённого приятеля и посмотрел на Джарката. Мужчина ответил заинтригованным взглядом.

Бавалор неуверенно кивнул. Историк деликатно прокашлялся и обернулся посмотреть, не слушает ли его кто-то посторонний.

-Всё из-за смерти Фелинис Дастейн. Фелинис, мать Джоталиона и бабушка Ювалии, была первой женой Мирата Отраза. И таковой она оставалась бы до сих пор, если бы не погибла в результате несчастного случая двадцать лет назад. Отпрыска она и Мират зачать не смогли. В итоге Пророку пришлось взять в жёны сестру Кархария — Айссил Велантис. От этого союза родилась девочка, которую назвали Шака. Велантисы стали семьёй, приближенной к трону, тогда как Дастейнам не досталось ничего.

Джаркат умолк, чтобы перевести дыхание.

-Дело в несчастном случае, — сощурился Гирем. — Как погибла Фелинис?

-Она упала с балкона во внутреннем дворике пророческого дворца, — сказал Бавалор, задумчиво глядя на нижние ярусы древесных крон. — Некоторые говорили, что это не несчастный случай. Некоторые говорят до сих пор.

-Некоторые приписывают к этой истории и Кархария, — кивнул Джаркат. — Честолюбивый юноша сначала стал помощником главы теургиатского Банка, потом вторым советником Пророка, а затем его родственником. Сейчас он сам исполняет обязанности Пророка. Разумеется, отдельные историки теоретизируют на счёт его связи с гибелью Фелинис. Такие разговоры не могли не возникнуть. Впрочем, доказательств этой связи никто так и не предоставил.

-Что же, даже если Кархарий и постарался сродниться с троном, меня это не волнует, — решительным голосом произнёс Бавалор. — Когда я стану Пророком, стены Чешуйчатого зала вновь будут увешаны стягами с изображением Божественного Льва.

"Надеюсь, для этого тебе не понадобиться сбрасывать конкурентов с балкона", — подумал Гирем.

-Надеюсь, передача власти пройдёт гладко и мирно, — произнёс Джаркат. — Междоусобная война за изумрудный трон была бы интересной, но это не тот тип интересного, которому я бы хотел стать свидетелем.

Гирем с лёгким удивлением посмотрел на мужчину. Джаркат посмотрел на него и растянул губы в косой усмешке.

"Словно услышал мои мысли", — подумал Гирем, ощутив в груди холодок, но потом мысленно покачал головой. — "Да нет, простое совпадение".

Краем уха он услышал, как Бавалор и Джаркат завели разговор про какой-то турнир.

...от этого турнира будет зависеть многое, — говорил приятель. — На нём я и остальные претенденты смогут показать себя перед леди Шакой.

Гирем хмыкнул, глядя, как их обгоняет один из фургонов.

-Думаешь, она прыгнет с кресла прямо в руки победителя? Не стоит надеяться только на силу, Бавалор. Девушка не валун, который нужно поднять и не заптария, которую нужно побороть голыми руками. Предложи руку, если увидишь, что ей требуется сойти по лестнице. Сделай лёгкий комплимент. Попробуй отпустить пару осторожных подколов. Подари ей прогулку солнечным днём, в конце концов. Это сработает куда эффективнее, чем победа в турнире. И даже проиграв на турнире, можно держаться так, что в её глазах ты будешь выглядеть победителем. В проигравших ведь есть особая притягательность.... Так говорил дядя Алан, по крайней мере.

Джаркат рассмеялся и неожиданно похлопал его по плечу.

-Неплохая речь, сынок, однако должен отметить, что я встречался с женщинами и посильнее заптарии...

Перед ними неожиданно отдёрнулась занавеска из узорчатой ткани, и из фургона на солнце показалась Ювалия Дастейн.

-А ты, Гирем, ещё спрашиваешь, почему Бавалор хочет видеть тебя при дворе, — звонким голосом произнесла она, утирая заспанное лицо. — Ты мальчик куда более сообразительный, чем твой папочка.

Гирем почувствовал, что краснеет.

-Вы что, слушали нас всё это время?

-Всего лишь обрывки разговора. Мне недавно чуть не вогнали в горло железо, так что организм всё ещё нуждается в отдыхе.

Бавалор подъехал к матери и взял её ладонь в свою.

-Тебе уже луше?

Женщина тепло улыбнулась сыну, и села на край фургона, поджав ноги и окружив себя подолом роскошного платья цвета сливы. Поправив рассыпанные в красивом беспорядке золотые волосы, она устремила острый взгляд на Гирема. Юноше пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы не поёжиться под этим взглядом. Женщина всё-таки была Теургом, божественной аватарой, и одной из самых влиятельных персон во всём теургиате. Здесь она была самым опасным человеком, и лучше бы ему не привлекать её внимание. Она наверняка захочет использовать его в своих целях, а Гирем ненавидел чувствовать, когда его используют.

-Когда Бавалор станет Пророком, ему понадобится поддержка хороших людей, Гирем. Меня немного впечатлило то, что ты навестил меня вместо своего отца, да ещё и в день, когда сам только выбрался из-под земли. Достойный жест. Я была бы рада, если бы ты поддерживал моего сына в минуты трудностей.

-Считайте это благодарностью за спасение. Сохранив жизнь отцу, вы тем самым сохранили жизнь и мне. Без Рензама я бы так и остался в той могиле. Что до помощи Бавалору, — Гирем посмотрел на приятеля, — то мы вроде неплохо поладили.

-Вот и отлично. Кстати, раз уж ты упомянул отца. Я могу с ним увидеться?

Гирем криво улыбнулся.

-Я думаю, вы сами знаете, какой он. Рискните.

Вместе с Бавалором он наблюдал, как Теург легко взмывает в воздух и приземляется на край их с Рензамом фургона. Вместе с этим его вдруг осенило.

"Она парит".

В тот злополучный день, когда дядю Алана ранило отравленным дротиком, он и Сиверт отправили в лес десяток следопытов. Обратно вернулся лишь один, с выпученными глазами и перекошенным ртом. Заходясь кашлем, он рассказал о том, что видел в лесу страшную женщину, которая зависла у самой верхушки сосны, будто поддерживаемая ветром.

"Что, если это то же самое Слово? Могла ли Ювалия Дастейн оказаться в тот день в Герранском лесу?"

Гирем поморщился. Он слишком увлекался одной теорией, игнорируя остальные. Слово Воздуха могли украсть, могли продать сами Дастейны давным-давно, и уже потом оно каким-то образом попало к девоне, которую они все приняли за Элли. И, разумеется, слишком бредово было бы считать, что Теург решила пролететь сотни километров от родного Кельмуроля, чтобы попугать следопытов в Герранском лесу.

"В конце концов, Ювалия не могла быть настолько глупа. Она не стала бы рисковать столь безрассудно".

-Как думаешь, что с ними? — взволнованный голос Бавалора вырвал его из раздумий. — Не то, чтобы я не понимал....

-Ну, они оба ранены.

-Очень смешно. Я не против того, чтобы матушка с кем-нибудь встречалась, но твой отец кажется жестоким человеком. Как у него вообще могли быть отношения с вашей матерью?

Следом он бросил на Гирема извиняющийся взгляд. Юноша пожал плечами.

-Я не помню свою маму. Ни настоящую, ни даже приёмную. Акрюза умерла, когда мне было около восьми лет.

Он умолк, чувствуя стеснение в груди, вызванное очередным воспоминанием, слишком старым, чтобы быть ярким, но всё ещё вгонявшим в мрачное состояние. Из того дня, когда умерла Акрюза, он отчётливо помнил только три вещи — огорчение Создин, мольбу в голосе Алана и страдальческое лицо отца, который кричал про своего потерянного сына, Саммаса.

Слава богам, Бавалор тактично молчал. Молчал и Джаркат, который склонил голову, глядя под ноги своему коню.

Тем временем, торговый караван миновал лес. Двое юношей и мужчина медленно выехали к берегу, с которого открывался вид на гладкую поверхность огромного озера и великолепный город, похожий на выступающую над водой верхушку айсберга.

Бавалор облегчённо выдохнул и обменялся радостным взглядом с Джаркатом, который расправил плечи и потянулся смуглыми руками к городу, словно собираясь принять его в свои объятия. Гирем же не улыбался. При виде Элеура ему захотелось вернуться домой. Впереди его ждала встреча с братом.

2

Триксель Нурвин ходил по своей каюте, словно дикий зверь в клетке, и тёр друг о друга большой и указательный пальцы обеих рук, словно это помогало ему думать.

-Вас что-то беспокоит, дивайн? — старый Нед лежал на койке и чесал щёку одной из острых граней фокусатора на рефракторе.

Горбун повернул к нему худое лицо.

-С чего бы начать. Меня беспокоит этот демонов красавчик, который появился как..., — Триксель запнулся и закатил глаза, подбирая метафору,— ...как демон из детской люльки. Меня беспокоит тот факт, что он оказался знакомым Никоро, чуть ли не её подростковой любовью, с которой она занималась боги знают чем, и боги знают сколько раз. И наконец меня беспокоит то, что я — бесхребетный идиот, которому не хватило твёрдости или отсутствия воспитания отказать красавчику в месте на корабле. Пока что остановимся на этих трёх пунктах.

Нед поскрёб нос.

-Дивайн Цеппеуш прибыл в порт раньше нас и ждал любой корабль, который первым отплывёт в Элеур. Более того — и вы, и он направлялись в одно и то же место. Это обычное совпадение, какие случаются каждый божий день.

Триксель раздражённо посмотрел на слугу.

-Ты знаешь, что если твой нос сжать в кулаке, то он станет похож на здоровенную сливу?

-Я пропущу очевидную шутку о вашем горбе, дивайн, и перейду к четвёртому пункту.

-Сделай одолжение.

-Дивайн Цеппеуш вам не заплатил.

-Деньги меня не волнуют.

-Меня волнуют. Они волнуют меня почти так же, как и отсутствие миалия.

-Я же запретил тебе принимать эту дрянь. Ты хочешь, чтобы я потерял друга?

Нед поднял кустистые брови.

-Дивайн, вы хотите, чтобы я был вашим другом?

-А разве ты не он?

-Ну, понятия "слуга" и "друг" имеют несколько разное значение.

Триксель насмешливо фыркнул.

-Ты так говоришь, словно у тебя самого много друзей.

-Это так.

-Ну и кто же они?

Седовласый чудотворец приподнялся на койке и протянул к Трикселю открытую ладонь. Тот наклонился вперёд, чтобы разглядеть, и со сдавленным ругательством шарахнулся назад.

На ладони у Неда сидел здоровенный таракан.

-Этого я называю Блобом. Как вам, дивайн?

Горбун скривил губы.

-Что именно? Имя, таракан или то, что ты держишь его при себе?

-Всё вместе.

-Отвратительно. Блоб ведь не первый случай твоей дружбы с насекомым?

-У нас на "Каракатице" была целая компашка.

-Компашка тараканов? И ты был у них капитаном?

-Скорее коком. Они всегда радовались угощениям, которые я приносил после ужина.

Трикселя передёрнуло.

-Я, наверное, когда-то плюнул в белоснежную шевелюру Ум"оса, что должен выслушивать подробности твоих отношений с этими тварями.

-Трепетных отношений. К сожалению, Сардарион разорвал их самым ужасным образом.

-Что он сделал?

-Велел продезинфицировать весь корабль, — Нед откинулся на койку. — Я почти потерял себя в той катастрофе.

Триксель сел рядом, сложив длинные ладони на колене.

-Теперь они не отлипают друг от друга. Как мне поступить? И стоит ли? Я не склонен излучать беспочвенный оптимизм. Никоро будет гораздо лучше с нормальным мужчиной, не со мной. Я полагаю, пытаться бороться не только не имеет смысла, а ещё и навредит ей самой.

-Вы питаете к девушке какие-то чувства, не так ли?

Горбун скорчил гримасу.

-Я определённо питаю к ней какие-то чувства.

-Лучшее, что вы можете сделать — это не предпринимать глупых действий.

-Если ты о том, что бы отравить возможного Пророка Изры, то я бы этого не сделал, даже если бы обезумел от ревности. А я не обезумел.... Пока, по крайней мере.

-Тогда нужно соперничать с ним. Покажите девушке, что испытываете к ней тёплые чувства. Вдруг у дивайна Цеппеуша тоже окажется какое-нибудь доселе скрытое уродство, и она выберет вас.

Триксель скривил лицо.

-Умеешь ты подбадривать.

-Я же ваш друг, дивайн, — сказал старик и заткнул за пояс свой рефрактор. — А не пора ли нам выбраться наружу? Ведь сегодня последний день плавания. Вы не сможете сойти на причал столичного порта, не пройдя сначала по палубе и трапу судна.

-Блестящий пример логики, — заметил Триксель и встал, поправив широкие рукава тёмно-зелёной туники. — Как я выгляжу?

-Как обычный человек, дивайн.

-Вот и славно.

3

-Не спишь?

-Нет.

Человек и диастрийка лежали, прижавшись плечом к плечу, на узкой койке и укрывшись шёлковым лоскутом одеяла.

-Мне снился кошмар. Я ходила по небу и могла коснуться раскалённых звёзд. Однако когда я сделала это, холодный огонь поглотил моё тело, заставив проснуться. Что это?

Цеппеуш удобнее переложил руку под головой девушки. С Никой было хорошо, если не задумываться о том, что она не человек. Но когда он всё же думал об этом, то ему становилось страшно.

Диастрийцы ничего не делают бесплатно. Они всегда требуют платы за свои услуги, даже если услуга состоит в простом исправлении ошибок в письме. Они требуют отдачи во всём, в частности, в любовных утехах и том, что иногда следует за ними. И эта стойкая, неискоренимая линия поведения порой переходит в опасную для партнёра корысть.

Цеппеуш сжал зубы. Больше всего в жизни он боялся попасть в зависимость от кого-то другого. Даже если этот кто-то — симпатичная девушка.

-Мне тоже часто снятся кошмары. Венбер говорит, что они отражают наши опасения и подспудные страхи, тени сомнений и переживаний.

-Он был такой настоящий. Я не могла отличить его от реальности.

— Это выдумка разума, Ника, — Цеппеуш слабо улыбнулся. — От звезды нельзя погибнуть. Они крошечные и далёкие.

Напряжённое молчание.

-Перечитываешь письмо?

-Да, — он снова поднёс к глазам пергамент, на котором витиеватым почерком Никоро были выведены ровные строчки.

"Дорогая матушка. Пишу, чтобы узнать, всё ли в порядке у тебя и Крины. Насчёт меня и Венбера можешь не беспокоиться — мы почти добрались до Элеура, и совсем скоро увидимся с дядей Коппли. Следующее письмо отправлю из его дома. Венбер передаёт привет.

P.S. Мама, ренеды взбесились. Во время путешествия я видел последствия их безрассудных действий. Поэтому прошу тебя, если ты хочешь, чтобы у меня всё получилось — оставайся дома. Не плыви сюда и тем более, во имя всех богов, не передвигайся по суше. Так я не буду переживать из-за тебя и сосредоточусь на нашей цели. Об успехе сообщу обязательно.

Позаботься о Крине. Охраняй Кербергунд.

Твой сын".

-Я была рада оказать тебе услугу...

Цеппеуш напрягся и повёл плечом. На лбу диастрийки появилась страдальческая складка.

-Что ты имел ввиду этим жестом?

Он тихо вздохнул.

"Другого шанса не будет".

-Много времени прошло, Ника. Нам было хорошо... когда-то. После этого я встречался с другими девушками, а впереди у меня жизнь с Шакой, какой бы тягостной она не была. Я не могу покончить с надеждами матери из-за тебя. Понимаешь?

Никоро сжала кулаки.

-Да.

-Я просто не хочу, чтобы ты держалась за то, за что я перестал держаться давным-давно. Не терзай себя, пожалуйста. У нас разное будущее.

-Я поняла. Спасибо, что был искренним. Ведь ты был?

Цеппеуш отвёл взгляд.

-Точно.

Снова молчание, переставшее быть интимным. Просто два разных существа лежат рядом, думая о разных вещах.

-Скоро мы приплывём в Элеур. Нужно будет сходить на причал. Тебе всё-таки придётся столкнуться с Трикселем.

-Слава богам, что он постарался меня избегать. Мне было не по себе от его присутствия.

-Будь с ним помягче, хорошо? Признай, ты вёл себя бесцеремонно при первой встрече. Это сделало его невыносимым.

-Я разве сделал что-то не то?

-Ты тискал меня и называл Трикселя "этим горбуном" почти перед самым его лицом. Он обычно злится, когда кто-то не ставит его во грош, и воспринимает это как вызов.

Цеппеуш осклабился.

-Да не расценивал я его как соперника. У меня и в мыслях не было как-то ущемлять несчастного калеку.

Девушка выгнула бровь. Юноша выдохнул.

-Согласись, горбун выглядит забавно. Как будто кто-то согнул дерево и заставил его ходить.

-Сейчас ты смеёшься, а потом кто-нибудь найдёт тебя умершим от отравления. Адмирал Сардарион рассказывал, что случилось с пиратом, который заключил нас с Трикселем под стражу. Паштет, оставшийся от идиота, скормили акулам.

-Ха! Интересно, что это было за Слово.

Диастрийка толкнула его в бок, как вдруг койка под ними вздрогнула. Лампа под потолком закачалась; стол заскрипел, проехав полметра по полу. Цеппеуш вскочил на ноги.

-Наконец-то. Мы в Элеуре!

4

-Мы в Элеуре, отец! — Гирем раздвинул занавески и застыл, наблюдая за отцом, который с обалдевшим видом пялился на Ювалию Дастейн. Женщина только что лежала рядом с ним, а теперь прижималась к стене с видом загнанной кошки.

-Я тебе... — Ювалия запнулась, — ...не мешаю?

Рензам открыл и закрыл рот, потом заглянул себе под одеяло. Обнаружил, что лежит совершенно голым. Чёрные брови взлетели чуть ли не до взъерошенных волос.

-А что, разве не понятно?! Брысь отсюда! Что она здесь делает, сын?!

Ювалия протиснулась мимо Гирема и перелетела на свой фургон. Рензам с обескураженным и одновременно злым видом начал искать свою одежду.

-Она проверяла твоё состояние, — выдавил Гирем, пряча усмешку и шаря по фургону в поисках жезла и сумки с вещами.

Рензам устремил на него колючий взор.

-И как — оно её удовлетворило?!

-Спроси у неё сам, отец, — пробубнил Гирем, подхватил сумку и вышмыгнул из фургона, не замечая боли в ноге.

Весь караван — телеги, фургоны, лошади и люди — собрался на палубе парома, который неторопливо лавировал между десятками кораблей и шлюпок. Отсюда можно было увидеть все ярусы громадного бело-голубого города — порт, пахнущий рыбой, древесиной, паклей, кожей и фекалиями, высокая внешняя стена с десятком ворот, ведущих в город, следом нижний ярус — скопище деревянных домов в один, два и три яруса, которые теснились друг к другу, как семейства грибов. Второе кольцо стен, в которых имелись одни ворота — Лазурные, — отделяло нижний ярус от среднего, где расположились особняки богачей и парки. Наконец, третье кольцо отделяло средний ярус от верхнего, который представлял собой "срез верхушки айсберга". Там, как сказал Бавалор, находились Первый Храм, дворец, здания дивината, суда и банка, и другие сооружения, значимые для политической и культурной жизни теургиата.

При виде города у Гирема перехватило дыхание. Солнечные лучи отражались от крыш зданий, раскинув над рукотворным "айсбергом" купол света. Далёкие шпили храма и дворца указывали в чистое голубое небо. Некоторые купцы уже достали из поклажи зонтики, и держали их над собой. Гирем подъехал поближе, чтобы лучше рассмотреть диковинные приспособления, но тут его отвлёк Джаркат, который нёс за плечом мешок, набитый свитками.

-Я горжусь этим творением, — негромко сказал историк, кивнув в сторону города. — Тот, кто возвёл его, заслуживает того, чтобы его почитали наравне с богами.

-Его возвели первые Теурги, не так ли?

-Да, сразу после того, как завершилась Тёмная Эпоха, была произведена Великая Чистка и основана Триединая Церковь. В то же время Протоург Серваст написал Триединый Катехизис.

-Джаркат.

-Ммм?

-А как появились первые рефраманты?

-Разве ты не читал?

-Книг о Тёмной Эпохе не так уж и много.

-Это долгая история, Гири, и если начинать её рассказывать, то понадобиться поднимать такой пласт информации, что это займёт целый день. Палуба парома не самое подходящее место, сам понимаешь. Но я расскажу тебе, обязательно расскажу. Кстати, почему ты спросил?

-Я уже рассказывал тебе про цзин-хайская башню, которую нашёл в той каверне под Забрасином. Джаркат, я чувствовал в ней присутствие магии. Если рефраманты получают свои способности после обряда экзоркуции, то как их получили цзин-хайцы? Предположим, что в них тоже вселялись демоны, как и в нас. Но как с этим боролись они? У них тоже был подобный обряд? Свои боги?

Этим вопросом он поставил историка в тупик, по крайней мере, Джаркат чуть ли не впервые выглядел сконфуженным.

-Ты бы лучше спросил у меня, кто создал людей, — наконец шутливо сказал он.

-Ты не знаешь? — Гирем поднял брови.

-Нет, Гири. Этот любопытный вопрос мы тоже изучим вместе с Кархарием. Уверен, что находка подземной башни вскружит ему голову, и он даже захочет услышать твой рассказ.

-Было бы неплохо увидеться с ним, — пробормотал юноша и едва не упал с верного Гарапаса — паром причалил к пристани. Матросы навели широкие мостки, торговцы заняли свои места; повозки, телеги и фургоны заскрипели колёсами и медленно покатились по доскам к причалу. Весь отряд Рензама Кейра уже собрался возле лошадей, пропуская вперёд караван. Гирем наклонился вперёд и погладил своего скакуна по голове. Животное изогнуло шею и уткнулось в ладонь тёплым шершавым носом.

-А что с леди Ювалией? — спросил молодой мужчина у отца.

-Она взбалмошная женщина, вот что с ней.

Гирем улыбнулся. Он и Бавалор уже успели обменяться адресами, условившись увидеться на пиру после панихиды. Приятель пообещал Гирему, что сообщит о нём страже пророческого дворца.

-Никто ничего не оставил в фургоне? — Остис окинул товарищей бдительным взглядом. — Сиверт, ты как?

-Умеренно бодро, — проворчал лысый мужчина. За неделю он кое-как оправился от травмы, но всё ещё хромал при ходьбе. — Будет лучше, если мы перестанем торчать на месте, а двинем прямо к "Тёплому Закутку".

-Правильно, — кивнул Рензам, провожая взглядом Ювалию и Бавалора, восседавших на породистых забрасинских жеребцах. Заметив, что Гирем видит это, он хмыкнул и отвернулся. — Едем.

-А куда именно мы едем, — спросил юноша, рассеянно наблюдая за тем, как Гарапас раздвигает могучей грудью наводнившее пристань людское море.

-В лучший постоялый двор Элеура, — протянул Остис, разглядывая продолговатые каенные сооружения складов, которые растянулись ровными рядами между пристанью и городской стеной. — "Тёплый закуток" сожрёт немало сарлимов, но мы ведь не затем сюда приехали, чтобы вычёсывать из простыни клопов.

-Кроме нас там будут и другие рефраманта, не так ли?

-Разумеется, — усмехнулся солдат. — Думаю, кое-кто не будет рад нашему приезду.

"Ну конечно. Рензам не был бы Рензамом, если бы не настроил против себя половину дивината", — подумал Гирем и вдруг рванул на себя поводья, заставляя Гарапаса остановиться, как вкопанного.

Где-то возле копыт раздался короткий вскрик, а потом из-за коня медленно вышел худой как палка человек, уродливо согнутый в лопатках, но одетый в дорогую одежду и с рефрактором на поясе. Взглянув на него, Гирем едва смог подавить позыв скривиться и вздрогнуть. В ответ на Гирема взглянули синие глаза; прятавшееся в них отражение трезвого разума перемешалось с затаённой болью. Каким бы он ни был, уродец мыслил и чувствовал то же, что и сам юноша.

Повинуясь внезапному порыву, Гирем слез с коня, оказавшись глазами почти на одном уровне с поистине высоким существом.

"Человеком", — поправил он сам себя.

-Прошу прощения, дивайн. Я не хотел причинить вам неудобство.

Горбун всё ещё сохранял бесстрастное выражение лица, однако взгляд его изменился. Он окинул им Гирема с ног до головы. Потом кивнул и, опустив глаза, начал поправлять рукава туники.

-Не сомневаюсь, дивайн. Здесь слишком людно.

Рядом с ними чуть ли не разом собралось множество людей, среди которых больше всего выделялась девушка с толстой косой цвета персика и необычной внешностью, черноволосый богатырь и закованный во внушительные латы парень с короткими светлыми волосами. Под их взглядами Гирем почувствовал себя неуютно. Вперёд вышел русоволосый мужчина, со шрамом на лице и сильным голосом.

-Какие-то проблемы?

-Нет, генерал, — откликнулся горбун. — Мы разрешили её.

Гирем смущённо улыбнулся.

-Верно.

-Тогда не будем толкаться среди всей этой вони, — поморщился широкоплечий черноволосый парень, который возвышался над толпой подобно башне. Мельком оглядев Гирема, он остановил взгляд на его рефракторе. — О, вы тоже прибыли на панихиду Мирата?

Гирем кивнул, и тут к ним пробился Рензам верхом на своём жеребце.

-Вот это встреча! — воскликнул он, увидев русоволосого мужчину. — Рад тебя видеть, дружище!

Широко улыбнувшись, тот поднял руку и обменялся с Рензамом рукопожатием.

-Давно не виделись, дивайн Коптильщик. Почему не заглядывал в гости, пока я стоял в гарнизоне Треаттиса?

Скривившись при упоминании злополучного названия, отец махнул рукой.

-Проблемы с девонами, Абель. Но о них мы поговорим позже. Ты тоже куда-то торопишься?

-Государственные дела, но о них мы тоже поговорим позже. Увидимся на панихиде.

Они вежливо кивнули друг другу, а затем русоволосый генерал влился в толпу и поманил за собой товарищей. Прежде чем последовать за ним, горбун бросил странный взгляд на Гирема и спонтанным жестом протянул ему руку.

И юноша пожал её.

-До встречи, дивайн.

-До встречи.

Затем они расстались. Гирем посмотрел на отца, который до сего момента хмуро наблюдал за ним и горбуном.

-Ты ведь не знаешь, кто этот горбун?

-Нет.

-Он получеловек-полудемон, немногим лучше тех шегуртов. Поменьше с ним расшаркивайся, ведь он притягивает беды, также как и его папаша.

-Так это был Триксель Нурвин. Я читал его лекарственный справочник. Не слышал, чтобы он сделал что-то плохое.

-Он-то нет, а вот его папаша учинил резню в Треаттисе, призвав тех самых демонов, что вселяются в наших детей.

"И тем самым спас твою и Сиверта жизни", — подумал Гирем, но промолчал, не желая разжигать спор на пустом месте. Вместо этого он с растущим раздражением выслушивал нотацию отца.

-...Этого знания достаточно, чтобы не якшаться с его сынком, — закончил Рензам и тронул коня.

-Я слышал, что его мать была диастрийкой, — заметил Остис, двигаясь рядом с юношей. — Не удивительно, что бедолагу перегнуло пополам — от такого-то противоестественного союза.

Гирем открыл рот, чтобы ответить, но передумал и лишь пожал плечами.

Глава 35. Отец Чести.

Гверн Конкрут — один из самых знаменитых полководцев в истории Изры. Участвовавший во всех крупных битвах за последние сорок лет, он снискал любовь народа, преданность солдат и уважение изумрудного престола. У Пророка Мирата Отраза он пользовался особым почетом, ... хотя слово "почёт" здесь не подходит. Для него Гверн был тем сыном, которого ему не подарили Фелинис Дастейн и Айсси Велантис. Мират же был для Гверна Конкрута отцом по духу, воплощением отваги, чести, великодушия и милосердия, тем, на кого полководец равнялся всю свою блистательную жизнь. И главное, что Гверн унаследовал от покойного Пророка — это умение каждую минуту быть для солдат тем самым примером, каким Мират был для него.

Саламах Инги, "Жизнь великих людей", том 3,

1089 год от создания Триединой Церкви.

1

Стоял погожий день, когда Кархарий Велантис, оторвавшись от своего любимого занятия — отдыха на краю бассейна ирисов на Площади Пророка, — направился в сторону казарм. Подходя к зданию главного штаба, он как обычно с одобрением окинул взглядом его добротную кладку и экстерьер. По обеим сторонам от входа свисали длинные штандарты с гербами теургиата, полка Горнилодонов и пророческой гвардии. По ступенькам поднимались и спускались солдаты, кто в гражданской форме, кто в доспехах.

Кархарий козырнул страже в массивных начищенных до блеска латах и, миновав громадный вестибюль, пошёл по коридору, стены которого украшали оружейные экспонаты. В приёмном зале с множеством дверей его встретил вахтенный. Гладко выбритый мужчина отдал честь, в его глазах сиял огонь гордости за себя и свою, несомненно, важную работу.

Подмигнув ему, Кархарий вошёл в дверь, за которой находился очередной коридор, ведущий к кабинету главнокомандующего и военному совету. Остановившись возле закрытой двери кабинета, он загладил назад волосы, поправил рукава длинной, до пят, туники и постучался.

-Войдите, — донёсся приглушённый голос.

Приняв смиренный вид, мужчина шагнул внутрь.

Кабинет Гверна Конкрута отражал личность хозяина. Здесь всё было приведено в порядок. На чистом столе из светлой древесины ровными стопочками лежали листы пергамента, широкие листы декоративных пальм, любимых растений Гверна, привезённых с архипелага Трёхпалой Лапы, блестели от чистоты и влаги. На стенах висели скрещенные мечи, в одном из углов на постаменте стоял полный доспех. Книги по военному делу, в том числе энциклопедия, составленная самим Гверном, ровными рядами стояла в шкафу со стеклянными дверцами.

Главнокомандующий сидел за столом, склонившись над развёрнутым свитком и держа в руке перо для письма. Помедлив, он поднял голову. Глаза его, суровые и тёмные, сузились. Мужчина выпрямился и опёрся о спинку кресла, сложив на груди худощавые руки с узкими ладонями. Курчавые чёрные волосы, выдававшие в нём артарианца, вились до самых плеч. В них виднелись серебристые полоски седины, что лишь подчёркивало его зрелость. На Гверне был надет мундир, с иголочки чистый и подчёркивающий элегантную фигуру аристократа и учёного, никак не прожжённого вояки.

Кархарий знал, что не стоит обманываться его видом.

"Что ж ты захандрил, соперник мой ненаглядный?"

-Сегодня идеальная погода для прогулки, Гверн, — он сделал несколько шагов и замер возле пустого кресла напротив стола.

-Зачем ты пришёл? — собеседник не спускал с него взгляда. — Ты не заглядывал сюда, боги знают сколько месяцев.

-Мне нужна смена обстановки. Вот, решил посмотреть на логово врага.

-Хм. Садись.

Кархарий послушно сел и сложил на коленях руки.

Гверн поморщился.

-Боги, хватит кривляться, пытаясь ублажить моё эго, — он потянулся к двум высоким стаканам и графину с водой, которые стояли на столике рядом с одной из декоративных пальм. — От этих ужимок у меня сводит зубы.

-Я пытаюсь, Гверн, честное слово. Но у каждого человека есть свои недостатки. Кто-то с ними пытается бороться, а кто-то сидит посреди рушащегося мира и в ус не дует.

-У меня нет усов, — произнёс Гверн, разливая воду по стаканам. — Держи.

-Может быть, у тебя есть что-нибудь более крепкое, вместо этой безвкусной субстанции?

-Воду фильтровал и обогащал рефрамантией один из моих магов. Если бы ты делал как я, то у тебя не было бы мешков под глазами и вида, как у сопревшего кактуса.

-Ты прав, друг мой, — Кархарий взял протянутый стакан.

Они вместе выпили воды.

-Вкусно, — заметил регент, вежливо отставив стакан в сторону. Гверн осушил свой наполовину и звонко опустил его на стол. Кархарий посмотрел на собеседника.

-Как твоя личная жизнь?

-Если ты о леди Эджуре, то у тебя ничего не выйдет.

-В каком смысле?

-Я прекрасно вижу, что ты хочешь задобрить меня, подсовывая эту прекрасную женщину, словно игрушку плаксивому ребёнку.

-Ну, так в чём проблема? Леди Эджура прекрасная партия. Умная, симпатичная, кроткая и немного неряшливая. Твоя полная противоположность, а они, я слышал, хорошо совместимы.

-А ты подумал о том, что твой трюк может не пройти, и надежды, внушённые ей, пойдут прахом?

Кархарий почесал щёку.

-Ой.

-В этом твоя проблема... — вздохнув, Гверн встал и пошёл к шкафу. Кархарий воспользовался моментом и привстал, пытаясь заглянуть в развёрнутый свиток. — Ты никогда не думал о последствиях. При Кебее не думал.

-Видимо, на смертном одре твоей последней фразой тоже будет что-нибудь про эту заварушку десятилетней давности. Может, пора жить настоящим и думать о будущем? Перестать скорбеть о смерти Мирата, привести в порядок армию.... Ответить взаимностью Эджуре, в конце концов.

Гверн хмыкнул, ковыряясь в папке с бумагами.

-Меня удивляет только одно — почему ты так долго тянул с выяснением причин моего бездействия.

-Шпионы сказали, что у тебя хандра из-за личных проблем. Это ведь не так?

-Разумеется, нет. Из тебя получается плохой диагност, Кархарий, или же ты притворяешься им, чтобы пустить пыль в глаза. Я не плаксивый ребёнок, и ты это знаешь. У меня нет никакой хандры. Всё это время я искал причины смерти Мирата, и пытался связать их с тобой. Распространённое мнение, что он умер от старости — полная чушь. Он рефрамант. Вы живёте дольше обычного. Моисей и вовсе тысячу лет, а то и больше. А ещё я помню ту историю о Фелинис Дастейн, которая разбилась, упав с балкона третьего этажа, где были такие хорошие парапеты.

-Не очень умно рассказывать о своих планах тому, против кого эти планы направлены, — подмигнул Кархарий, чувствуя себя несколько не в своей тарелке. — Так погибали многие глупцы с гениальными планами.

Гверн резко обернулся. От его взгляда рефрамант почувствовал себя слабым. На суровом и открытом лице главнокомандующего появились такие неподходящие ему презрение и омерзение. Коротким движением он швырнул Кархарию папку.

-Именно поэтому я не собираюсь больше расследовать твои грязные дела. Мне не нужен нож в спину. Слишком много жизней зависит от моей, чтобы я тратил её на твои махинации, мнимые или реальные. Восстанови жалованье армии, Кархарий, и я не стану ничего против тебя предпринимать.

Уважение к старому вояке удержало регента от восторженных аплодисментов.

-Гверн, друг, — восхищённо начал он. — Ты уверен в своих артарианских корнях? У тебя такие способности к дипломатии!

-Хватит паясничать, — рыкнул солдат и сложил на груди руки. — Ты сделаешь, что я попросил? Учти, я давно никого ни о чём не просил, и мне противно делать это перед тобой.

-Не волнуйся, я не позволю этой жертве пропасть зря, — с коротким смешком откликнулся Кархарий и, встав с кресла, кивнул. — Я восстановлю жалованье армии. В конце концов, я тоже хочу, чтобы церемонии бракосочетания моей племянницы и избрания Пророка прошли тихо и спокойно. Пусть сторожевые псы будут сытыми и подготовленными.

Лицо Гверна потемнело.

-А теперь убирайся. Ты выяснил всё, что хотел, и добился своего. Уверен, ты знал о том, чем я занимался всё это лето.

-Понял, друг, — отозвался Кархарий и вышел в коридор, тихо затворив за собой дверь. Повеселев, он сжал в руках папку и неторопливо пошёл в сторону вестибюля. Сойдя на крыльцо, он с улыбкой запрокинул голову и, прищурившись, посмотрел на солнце. Всё шло хорошо.

Потом регент опустил голову и неожиданно увидел, как по ступенькам поднимаются двое мужчин, в одном из которых он узнал генерала Лейфа. Дёрнув щекой, Кархарий пошёл к нему навстречу, чтобы поздороваться. В одно мгновение день был испорчен.

2

Особняк секретаря головного отдела Торгового Альянса Коппли Велантиса выгодно отличался даже от особняков других богатеев Изры. Охранники в воротах сверкали на солнце начищенными латами и заточенными лезвиями алебард, приусадебный участок тонул в тени раскидистых садовых деревьев, которые слитно шумели на тёплом ветру, а у порога Цеппеуша и Венбера встретил целый выводок слуг.

Обмыв, переодев и усадив гостей за обеденный стол, они продолжали порхать и суетиться вокруг них, словно были обязаны им жизнью. Цеппеушу внимание было не в новинку, но такое настойчивое он чувствовал впервые. И оно ему не понравилось. Он бы предпочёл сидеть в кабаке с Кобаром, пить пиво и развязно болтать о женщинах, драках и разных байках.

Дядя Коппли также создавал скорее негативное впечатление. Тридцатилетний мужчина со светлыми, как у отца, волосами, удлинёнными и завитыми по нынешней моде, и маленькими усиками, был явно не против того, чтобы побрюзжать по поводу каких-то ему одному ведомых экономических проблем. Всё, что Цеппеуш сумел понять — это то, что Кархарий Велантис, воспользовавшись временной властью и поддержкой нового Протоург, недавно увеличил ставку подоходного налога для привлечения дополнительных средств в государственную казну, якобы для восстановления храмов, обветшавших за последние десятилетия.

-Мои знакомые из Алеппо говорят, что там ведётся подготовка к строительным работам. Уверен, отец хочет втихую расширить свой замок за счёт наших кровью и потом заработанных монет. Действительно, зачем тратить собственные монеты, если можно взять заработанные нами? Пускай только посмеет выдумать очередной налог, и тогда я не отцеплюсь от него, пока не соберу доказательства его вины. Он будет отвечать перед судом дивината!

Цеппеушу всё сильнее ощущал желание встать и выйти, чтобы не слушать всю эту болтовню. Дядя дядей, но его больше привлекала симпатичная грудастая служанка с тёмными волосами, спрятанными под форменным головным убором. Только сейчас он подумал о том, что не отводил душу уже несколько недель. Тягостная серость берегов Лиары и водяной ужас Форгунда пудовыми оковами ограничили его сознание и дух, не давая и помыслить о чём-то приятном и светлом. Но сейчас он в Элеуре, городе света и спокойствия. Здесь он может ослабить узел, которым сам себя повязал, одержимый идеей стать хорошим Пророком.

Венбер тем временем поглаживал усы, беседуя с Коппли о последующих шагах на пути к изумрудному трону.

-Ну, для начала мы должны подготовить нашего юного дракона к встрече с Шакой Отраз. Думаю, у вас есть несколько часов, что бы отдохнуть и прогуляться по городу, а уже вечером слуги предоставят одежду, доспехи и всё остальное. На панихиде нужно выглядеть соответствующе, однако и как монаху рядиться в ветошь не стоит. По окончанию погребальной церемонии мы испросим аудиенции у Шаки.

-Отлично, дядя, — Цеппеуш поднялся из-за стола. — Может, прогуляемся, Венбер?

Дядя с готовностью кивнул. Очевидно, ему тоже не особо хотелось внимать длинным речам Коппли.

— С удовольствием. Я не видел Льдину многие годы. Интересно, изменилось ли хоть что-нибудь. Дивайн, не беспокойтесь за парня — со мной он будет в безопасности. Вечером закончим наш разговор.

Коппли вздохнул.

-Только не опаздывайте к ужину. А ты, племянник, готовься постигать основы экономики и управления теургиатом. Сестричка написала мне, что старый Штруд не пытался обучать тебя наукам, так что пробелы в знаниях придётся восполнять мне. Сегодня вечером и начнём.

-Я рад, что ты у меня есть, дядя, — несколько резко отозвался Цеппеуш и вышел в коридор. Затылком он чувствовал укоризненный взгляд Венбера.

Однако он не почувствовал ни капли раскаяния.

3

-Вы любите чашки, мой дорогой Джаркат?

-Мой любимый цвет — синий. У чашки синего цвета есть шанс на мои чувства, дивайн.

-О, прекрасно. Видимо, он напоминает вам небо, которое великолепно контрастирует с алыми песками бъялвийского плоскогорья.

-Тёмно-оранжевыми, с позволения сказать. В Бъялвийском плоскогорье нет песка алого цвета.

-Верно. Зато в Алсалоне есть.

-О да, в Алсалоне много алого песка. Согласно Цирекону, он встречается ближе к южной оконечности Джихалаев. Дальше вглубь вражеской территории никто не заглядывал. Но с чего вы заговорили о нашем единственном и вечном противнике? Разве я вызвал у вас какие-то подозрения?

Кархарий пожал плечами и ещё раз провёл взглядом по письму, написанному Саламахом Инги. Гирем, ещё не отошедший от безумного бега через огромный зал канцелярии и схватки с людьми, которых допустили к личной беседе с регентом, просто стоял у двери и помалкивал. Кархарий был человеком чересчур приятной наружности. Он напоминал ему ласку — красивую, элегантную, грациозную. И хищник. С ним хотелось дружить, и не хотелось становиться его врагом. Юноша надеялся, что сможет избежать последнего.

"По крайней мере, я умею держать язык за зубами, чтобы не нарываться на неприятности", — обнадёживал он себя.

Кархарий тем временем отложил письмо и развалился в кресле.

-Я думаю, Джаркат, вы именно тот, кто мне нужен. У Саламаха меткие глаза и острый ум. Им я верю. А значит, верю и вам. Вы нашли, где остановиться?

-Тёплый закуток, — откликнулся Гирем.

Кархарий перевёл взгляд на него.

-Неплохой выбор. А вы, молодой человек, мне тоже весьма интересны. Джензен так мало о вас рассказывал, что я рисовал в голове самые разные картины. Так вот вы какой, Гирем Кейр. Человек, открывший цзин-хайские руины.

-Открытие стало следствием нападения на сциллитумную рощу, — хмыкнув, заметил юноша. — Я оказался в нужном месте по чистой случайности.

-Вы скромничаете, юноша, — сказал Кархарий, и, улыбнувшись, ткнул в его сторону пальцем. — Мне это нравится. У дуралея-Рензама выросли полностью противоположные ему сыновья. Он зайдёт погостить ко мне домой? Тамила будет ему рада.

-Я передам ему ваши слова, дивайн, — слабо улыбнувшись, кивнул Гирем и вздрогнул от звука колокольчика за спиной.

В кабинет вошёл Джензен, держа под мышкой толстенный фолиант. Он замер на пороге, поочерёдно стреляя взглядом то в Джарката, то в Гирема. Потом бесшумно вздохнул.

-Здравствуй, брат.

Мгновения ледяной тишины, а потом Гирем развернулся и заключил брата в крепкие объятия. Джензен приобнял его свободной рукой. Покосившись, юноша увидел тёмные, словно обугленные, фаланги пальцев. Вместе с этим его захлестнула волна жутких воспоминаний.

"Джихалаи...".

Сзади раздалось хлюпанье.

-Это самое трогательное зрелище за последние месяцы, — провозгласил Кархарий, картинно утирая глаза. — Передай мне книгу, Джензи, и покажи Гирему красоты площади.

Выпустив брата из объятий, Гирем встретился взглядом с Джаркатом. Мужчина с улыбкой кивнул.

-У нас с дивайном ещё есть что обсудить. Увидимся у бассейна с ирисами.

Поклонившись временному Пророку, братья вышли в коридор и двинулись в обратный путь к выходу из здания, через громадный зал канцелярии, с десятками столов, заваленных стопками пергаментов, и наполненный гамом многочисленных служащих.

-Как он? — спросил Джензен. Ему не нужно было пояснять — несколько минут вместе восстановили ту связь, которой у них не было два года. Брат говорил об отце.

-Немного лучше, — сказал Гирем, вспоминая лицо отца и его слова в каверне под Забрасином. — Но в остальном он всё тот же жестокий ублюдок.

-Что ж, значит, я ничего не потерял от того, что он не явился меня увидеть.

-Не сгущай краски, брат. Мы только приехали. Вы ещё увидитесь. Завтра, на панихиде. Он будет там. Я тоже.

-Как всегда, чтобы защитить меня, — слабо усмехнулся Джензи. — Как тогда, с Керсом.

Гирем дёрнул щекой, вспомнив разговор над могилой.

— Я хочу, чтобы ты и отец были вместе. Мне больно видеть, как вы отворачиваетесь друг от друга. Я... хочу отринуть прошлое.

-Не думаю, что корень проблемы во мне, — задумчиво произнёс Джензен, словно не слыша его. — Пока есть ты, проблема всегда будет в тебе. Отец никогда не посмотрит в мою сторону.

Гирем отдёрнулся, слова болезненно зацепили струны гнева. После этого отдёрнулся уже Джензен, словно осознав, что сказал. Он утёр ладонью мокрый лоб.

-Прости меня, брат. Я веду себя не так, как должен. Но я прав. Отец не изменится. Люди не меняются в таком возрасте. Всё, что мне остаётся — это продолжать жить и постараться не испортить отношения хотя бы с тобой, — его лицо посветлело. — Я рад, что ты приехал. Не хочу лицемерить — зная, что ты рядом, мне будет легче видеть физиономию отца.

Юноша улыбнулся в ответ. Пока они медленно спускались по широким ступенькам к огромному бассейну, брат, услышав про больную ногу, поддержал его здоровой рукой. Это грело душу.

-Так что же произошло в Забрасине? — спросил Джензен, щурясь от рдяных лучей закатного солнца, которые языками пламенем отражались на поверхности воды.

Гирем начал рассказывать, и закончил, когда они уже сидели на мраморном бортике бассейна и наблюдали за движением разноцветных лепестков ириса и пузырьками воздуха, которые пускали рыбёшки. Брат неожиданно заинтересовался рыжеволосой девушкой, и Гирем с лёгким удивлением описал её внешность.

-Как её зовут? — прищурившись, спросил Джензен.

-Без понятия. Она чего-то опасалась. И ещё начала странно себя вести, узнав мою фамилию.

Брат одёрнул подол платья, о чём-то задумавшись, а Гирема внезапно осенило. Что, если брат знает об инициалах Е.А.Т.? Помедлив, он рассказал ему о чужом жезле.

-Е.А.Т? — Джензен вскинул голову. Гирем успел ухватить в его глазах странный блеск. К сожалению, брат лишь покачал головой.

-Нет, не знаю.

Вздохнув, Гирем решил избегать неприятные темы и начал расспрашивать брата о жизни в Элеуре. Джензен отвечал охотно, словно впервые за долгое время нашёл того, с кем можно и не страшно наговориться вдоволь. Юноша смотрел в глаза младшего брата и чувствовал, что страх встречи, державший его в своих холодных пальцах последние несколько дней, постепенно уходит. Его вытесняло что-то тёплое и умиротворяющее, принося облегчение и надежду. Гирем подумал, что было бы неплохо поболтать вдвоём вечерком, сидя в креслах перед камином.

-Смотри, Джаркат идёт. Наверное, завтра переедет к вам во дворец. Везунчик.

-Ты хочешь жить во дворце? Не знал, что у тебя есть тяга к роскоши и армии симпатичных горничных.

-Нет, брат, у меня нет тяги жить рядом с Ним.

-Неужели?

-Ага.

Джензен покачал головой.

-Кругом ирония. Мы оба хотим противоположных вещей, и оба знаем, что не добьёмся своего. До завтра, брат.

Обнявшись напоследок, юноша пошёл к историку, оставив Джензена сидеть на краю бассейна и мечтательно смотреть им вслед. Одного. Не выдержав, Гирем повернулся и поднял возле головы сжатый кулак. Голос его был бодрым и полным надежды.

-К свету сквозь тьму, брат!

Глава 36. Спокойная ночь.

Элеур был первым настоящим городом, построенным руками тех, кто приплыл в Ирдаран из-за океана. Его основание некогда скрывалось под водой, пока самые могучие рефраманты — их ещё называют Теургами, то есть "Носящими Печать Богов", — не подняли оное со дна и не возвели с помощью таинственной силы высокие каменные стены и ярусы, которые позже обросли жилыми домами и другими строениями.

"История городов", том 1, 156 год от создания Триединой Церкви.

1

Трактир "Жареный Арстапор" был одним из лучших заведений на втором ярусе Элеура. Сюда приходили откушать изысканных блюд аристократы и просто богатые люди. На завтрак подавали пшеничные булочки с жирным маслом и сыром, яичницу из деликатесных яиц домашних морн, на обед — суп из моллюсков и ракообразных с западных берегов, приправленный специям из Канстеля, а на ужин — рагу из овощей и мяса гесторнеса, которое тушат в вине на протяжении семи часов. И это были лишь несколько блюд из обширного списка тех, что подавали в "Жареном Арстапоре" каждый день.

-Заведение принадлежит Арстапору Тезу. Он мой хороший друг, — Гверн Конкрут закатал рукава алой рубахи и толкнул входную дверь. Та поддалась без скрипа, как и положено двери в высококлассном столичном заведении. — Жаль, что он сейчас сам не готовит — в его семье произошла трагедия, и он не показывается из дома.

Кобар вошёл в обширный зал последним, изо всех сил стараясь не залиться румянцем смущения. Двое самых лучших людей в Изре взяли его с собой в такое дорогое место, а на нём запылившийся мундир, штаны с заплатками и старые ботинки военного образца. Он снова и снова прокручивал в голове слова Гверна, брошенные ему между делом, когда он и Лейф явились в его кабинет: "Одежда обычного солдата. В этом нет ничего зазорного, Кобар". Это, к сожалению, едва ли могло успокоить нервы молодого человека. Он до сих пор не понимал, почему генерал потащил его с собой в штаб командования. На этот вопрос Лейф лишь пожал плечами и сказал: "Я давно искал надёжного оруженосца".

Кто бы мог подумать, что всего за пару недель он расстанется с девушкой, потеряет половину своего отделения, но станет помощником самого командира Горнилодонов. Это был громадный прыжок вверх, и единственным моментом, который смущал Кобара, было то, что он не считал это повышение заслуженным. Однако он решил пока не доставать генерала глупыми вопросами, и вернуться с ними позже. Молодой человек начал разглядывать убранство зала.

Общий зал отличался от собратьев из трактиров и таверн похуже абсолютной чистотой, аккуратностью и отсутствием спёртого воздуха. Здесь витал слабый аромат мяты и корицы, который возбуждал аппетит. Ещё одним разительным отличием была относительная тишина. Люди, сидевшие за столиками, говорили негромко, иногда даже прикрывая ладонью рты. В глаза Кобару бросились роскошные одежды, золотые перстни, цепочки и кулоны с драгоценными камнями.

Гверн тем временем представил им одного из работников трактира.

-Это Гекатис Корвис, повар и совладелец сего достойного заведения. Другого подобного кулинара вы не найдёте во всей Изре. Вы бы видели, как он орудует ножом — такое подвластно не каждому солдату.

Повар, судя по имени, уроженец Алеппо, был стройным невысоким мужчиной, с приятной улыбкой и короткими светлыми волосами. Он вытер мокрые руки о фартук и обменялся с солдатами рукопожатиями. Кобар почувствовал на его ладони твёрдые шары мозолей. Повар явно был очень трудолюбив.

-Спасибо на добром слове, Гверн. Должен отметить, что годы, проведённые за разделкой мяса и овощей, сделают мастером любого человека. Давайте я покажу вам ваш столик. На втором этаже есть отдельные комнаты для тех, кто не хочет, чтобы трапезе кто-то мешал.

Поднявшись по лестнице и пройдя по коридору, они очутились в небольшом помещении, в центре которого стоял квадратный стол и мягкие стулья. Хозяин протянул им меню и они заказали еду. Кобар решил поступить, как Гверн Конкрут, и вместо пива заказал воду.

Выслушав пожелания, Гекатис вежливо кивнул.

-Хорошо, господа. Сделаем быстро.

И убежал.

Лейф откинулся на спинку стула и посмотрел на Гверна.

-Я не ожидал увидеть Кархария у тебя в гостях. Чего оно хотел?

-Чтобы я перестал расследовать его причастность к смерти Мирата.

-И ты так просто сдался?

-Хм, за мной подобное качество не числится, — отозвался главнокомандующий. — Равно как не числится и глупость. Я не нашёл тех улик, которые могли бы точно указать на вину этого прилизанного ублюдка. В дальнейшем расследовании не было смысла, а заставлять моих солдат страдать от безденежья ещё дольше я не хотел. На самом деле, мне повезло, что он зашёл. Я добился своего, не потеряв ничего.

-Ну, хватит хвастаться, — усмехнулся Лейф и отпил из только что принесённой кружки с пивом. — Оставь немного и на мою долю. Я разбил ренедов при Форгунде.

-Мне докладывали. Расскажи подробнее, что на самом деле там случилось.

Взяв паузу, генерал начал рассказ. Кобар старался вести себя как можно более незаметно и чинно, призывая на помощь все зачатки знаний этикета. Одновременно он наблюдал со стороны за двумя беседующими мужчинами, двумя лучшими полководцами за последнее столетие, которые не побрезговали его присутствием.

Гверн и Абель говорили, как положено друзьям — размеренная череда вопросов и ответов, спокойная вязь повествования и описания, сменявшиеся простым солдатским подтруниванием и шуточками средней солёности. Генерал мельком упомянул смерть тридцати восьми Горнилодонов в Форгунде, и все трое некоторое время молчали, глядя в разные стороны и потягивая питьё из кружки и стаканов.

-Пусть мы одержали победу в Форгунде, меня беспокоит ситуация в теургиате, — закончив, добавил Абель. — Сейчас вся хватка престола являет, исходя из твоих слов, холёную руку Кархария Велантиса. Нам необходимо наращивать мускулы, Гверн. Хорошо, что ты заставил ублюдка восстановить жалованье армии.

Гверн хмуро кивнул, наблюдая за тем, как Гекатис Корвис расставляет на столе тарелки с блюдами.

-Из пограничных городов начали приходить кое-какие новости. Треаттис, Аргебор, Розошип, Упрямый. Дозорные при всех этих крепостях стали замечать неизвестных людей по ту сторону Стены. Я уже связался с Саламахом Инги, чтобы прояснить ситуацию, но он поручился за своих подданных. Это не бъялвийцы. А за последнюю неделю мне пришло три письма из Аргебора, весьма неприятного содержания.

Сказав это, Гверн достал из кармана медальон с перламутровым камешком, на котором были выгравированы мелкие символы.

"Руническая рефрамантия", — подумал Кобар.

-Что это? — Лейф с интересом протянул руку к амулету. Гверн легонько шлёпнул генерала по ладони, словно мальчугана, который лезет в коробку с печеньем. Тот отдёрнулся с кривой улыбкой.

-Слово Молчания, — объяснил главнокомандующий. — Такие штуковины делает один из моих армейских рефрамантов. Полезная вещь, когда нужно скрыть разговор от посторонних ушей.

Он коснулся медальона. Ничего не произошло, однако Абель одобрительно хмыкнул и сложил на груди руки.

-Впечатляюще.

Кобар понял, что генерал видит то, что недоступно простым людям, и невзначай подумал, что было бы хорошо и полезно для теургиата, если бы такой человек стал Пророком. Жители Элеура и других городов могли бы спать спокойно, зная, что сам командующий Горнилодонами правит всей Изрой.

Прокашлявшись, Гверн закатал рукава рубахи ещё выше и начал говорить.

-Наши агенты в Аргеборе таки поймали алсалонского шпиона. Это была опасная и изнурительная операция. Не буду вдаваться в подробности, передам лишь суть. Моисей готовит очередную атаку на Изру. Вероятно, в ближайшую пятилетку.

Лейф негромко кашлянул. На мгновение в его глазах пробежал огонь возбуждения, и у Кобара по спине пробежали мурашки, когда он поймал этот взгляд. Гверн успокоительно поднял руку.

-Спокойствие, старый друг. Прежде чем скончаться, шпион сказал достаточно, что бы понять о глубине подготовки вторжения. Внутри теургиата внедрён некто, кого шпион упорно называл Конструктором. Именно к нему подведены все ниточки плана по захвату Изры. Если мы найдём его, то разрушим этот план.

Абель подался вперёд, распираемый внутренней энергией. Кобар чуть ли не физически ощутил эту энергию. Генерал желал действия. Желание пожирало его, словно лесной пожар снопы сухого хвороста. Молодому человеку стало не по себе.

-Ты сообщишь об этом на собрании дивината?

-Нужно действовать аккуратно, друг. Если сбросить этот снаряд на головы дивината в преддверии выборов нового Пророка, ничего хорошего из этого не выйдет. Дивинат ненавидит смуты, они снятся ему в кошмарах, потому что подавлять эти смуты выходит чрезвычайно дорого. Сама мысль о том, что придётся поднимать армию, и тем самым вызывать волнения среди народа, кажется им абсурдной. В памяти самых старых живёт та смута в восточной части Изры, когда Алсалон пытался взять штурмом Треаттис. Тогда, чтобы утихомирить население, пришло казнить многих бунтовщиков, — Гверн перевёл дыхание. — Нет, Абель, большая часть дивината предпочтёт нынешний порядок жизни. Я ещё не знаю, как сделать так, чтобы они восприняли эту информацию с достоинством и без паники. Давай лучше подумаем, какие цели может преследовать этот Конструктор.

Абель разочарованно откинулся на спинку стула. Кобар увидел, что в выражение лица генерала сквозило чуть ли не отчаяние. Ему стало его жалко.

-Единственная цель, которую он может преследовать — это захват Изры, — упершись рукой в лоб, сказал генерал.

-Это очевидно. Но что конкретно ему нужно?

-Хаос в Изре, — уронил Кобар.

Абель и Гверн разом воззрились на него. Он сложил руки на груди, чувствуя себя более уверенно.

-Чтобы победить врага, приложив наименьшие усилия, его сначала нужно ослабить. Азы стратегии.

-Верно. Если Моисей хочет ослабить Изру, то проще всего это будет сделать, устранив Пророка и претендентов на престол... — Лейф широко распахнул глаза, а потом с прищуром посмотрел на Гверна. — Так вот почему ты перестал валять дурака. Ты понял, что Моисей постарается развалить Изру в самом её сердце, в течение ближайших недель.

-Именно поэтому я желаю, чтобы ты отвечал за организацию охраны во время всех мероприятий. Обеспечь безопасность всех важных гостей, ужесточи надзор за портом и всеми городскими воротами. Сделай всё, что бы никто из гостей не погиб до окончания церемонии возложения венца. В особенности претенденты на руку Шаки Отраз. Я обязан её отцу всем, и я отдам всё, чтобы защитить её и теургиат.

Абель Лейф широко улыбнулся и поднял кружку с пивом.

-Я с тобой, старый друг.

2

Квартал Богатых Господ, располагавшийся на среднем ярусе Элеура, мгновенно заставил Цеппеуша влюбиться в себя. Широкие улицы хранили отпечаток утренней работы бригады уборщиков, светло-серые плиты мостовой тускло отражали солнечный свет, а роскошные двух и трёхэтажные особняки порой больше напоминали дворцы, чем жилые дома. Невысокие стены, гребни которых украшали острые пики, скрывались под сенью густых древесных крон. Цеппеуш мог подойти к одной из них, протянуть руку и сорвать крупное красно-жёлтое яблоко. Этого он, разумеется, делать не стал — в теньке отдыхали сурового вида охранники.

Прогулка по среднему ярусу отняла у него и Венбера немало времени — тёплое солнце, шелест листвы, блестящей на свету, журчание воды в искусственных каналах заставило их сбавить шаг, и нескоро они добрались до Лазурных врат, которые разделяли Нижний Город и Квартал Благородных Господ. Две могучие башни, зажавшие между собой распахнутые створки, были сложены из блоков камня цвета моря; в стороны расходились стены высотой в десять человеческих ростов, опоясывая средний ярус города.

Чтобы пройти к Нижнему городу, им пришлось петлять по лабиринту Богатого Рынка, забитого пёстрой толпой людей. Над тентами витала тошнотворная смесь запахов специй, духов и пота, а также стоял оглушительный гул голосов и звуков. Этот рынок был одним из пяти самых крупных и располагался на перекрёстке улиц, обросших гроздьями тесно прижатых друг к другу домов.

Местные строения выглядели выигрышнее по сравнению с собратьями из мелких городов. Кладка зданий была мощнее, чем в том же Форгунде, а для стока отходов жизнедеятельности были предусмотрены желоба по краям мостовых, ведущие к канализационным отверстиям. Канализация, подозревал Цеппеуш, вела прямо в озеро.

-Дядя, я чувствую себя так, словно оказался одиноким яйцом на огромной сковороде, и вокруг неё собралась толпа зевак, которые обсуждают мой вид и вкус, ковыряются в носу, шумят и брызгают слюнями, — сказал юноша, когда они выбрались из удушающей хватки рынка. — Это нормально?

-Это нормально. Привыкай к шуму и пестроте — когда станешь Пророком, тебе придётся немало времени провести среди толпы и перед толпой.

Цеппеуш уныло покачал головой и прямо посмотрел на двух девушек в цветастых туниках с короткими рукавами. У каждой на сгибе локтя болтался сложенный зонтик — день клонился к вечеру, и солнце накрыло стены и крыши огненным покрывалом. Девушки пробежались взволнованными взглядами по его одежде, по его длинным чёрным волосам, затем скользнули к рефрактору, висевшему у пояса, после чего обе быстро переключили внимание на здание по другую сторону улицы.

"Боятся", — несколько разочарованно подумал Цеппеуш, проходя мимо. Венбер тем временем крутил головой, крутя ус и восхищённо цокая языком.

-Но ты посмотри — архитектура здесь красивая. Элеур словно вырван из нашего мира. Согласись, сложно предположить, что столица выглядит так современно и роскошно, глядя на хилые срубы в каком-нибудь портовом городишке Лиары или Англерса.

-Что-то мне подсказывает, дядя, что такая убогость встречается в любом захолустье. Между столицей и провинциальным городами лежит такая же пропасть, как между высшими и низшими классами населения. Если я стану Пророком, то сомневаюсь, что смогу её сузить. И должен ли?

-Цеппи, я не очень силён в вопросах правления, но одну вещь знаю наверняка — ты не сможешь сделать бедняков равными богачам без развала страны. Тебе придётся искать компромисс.

-Звучит не очень радужно, но я постараюсь это сделать. Хотя бы ради таких хороших людей, как ты. Я имею в виду, что до служения нашей семье ты был простым солдатом, так?

Скулы Венбера затвердели.

-Да, но мне, в отличие от большинства простаков, чужды сказочные надежды на то, что когда-нибудь с них спадут оковы, наложенные системой дивината, и они заживут в равенстве с рефрамантами и другими богачами. Те, кто так думает — лишь поощряют глупость и невежество. Худшая смесь в мире, Цеппи, это смесь невежества и трусости. Она взращивает сорняки мести.

Цеппеуш удивлённо посмотрел на дядьку. Обычно тот выдавал длинные тирады лишь будучи пьяным. Юноша ободряюще похлопал его по плечу.

-Знаешь, что, дядя?

-Что? — Венбер словно вынырнул из тёмного омута и посмотрел на Цеппеуша.

-Я страдаю.

Дядька выгнул бровь. Цеппеуш сокрушённо покачал головой.

-Несколько недель воздержания. Я не могу больше терпеть.

-Ты с ума сошёл? Завтра панихида. Какие к демонам проститутки?

-Дядя, я всё успею сделать, и завтра выйду к толпе подобно святому в солнечной ризе. Кстати, а чем ты хуже меня? Мы прошли тяжёлый путь, и тебе тоже нужно сбросить груз с плеч. Когда ты в последний раз кувыркался с какой-нибудь пышкой из Драконьего Клыка? Я, например, и не припомню.

Венбер начал ожесточённо приглаживать усы. Цеппеуш заговорщицки подвигал бровями.

-Если я не сделаю это сегодня, то завтра Шака будет краснеть от любого моего похотливого взгляда.

-Мне всё сильнее хочется двинуть тебе в глаз и отнести обратно в особняк этого Коппли.

-Дядя, вполне возможно, что сегодня мой последний шанс развлечься перед тем, как я женюсь на Шаке Отраз. И потом всё — сотня лет жизни с одной женщиной. Насколько тебе это нравится? Лично мне становится плохо, как только я об этом подумаю.

Венбер поморщился, почесал затылок и посмотрел по сторонам.

-Ладно. Только сначала я отправлю с Ветром сообщение для Коппли. Предупрежу о том, что мы опоздаем к ужину.

-Дядя, — залившись смехом, Цеппеуш ткнул мужчину кулаком в плечо. — Если бы я мог выбирать себе отца, то это был бы ты.

Венбер довольно ухмыльнулся и кивнул в сторону трёхэтажного здания.

-Вон вывеска. Нам сюда.

-А ты будешь?

-Нет.

Цеппеуш удивлённо задрал брови.

-Да ладно?

-Ты слышал меня, — железным тоном отрезал Венбер. — У меня уже есть женщина, и она ждёт меня дома, вот и всё. Хочешь развлекаться — развлекайся, а я посижу на диване, выпью и послушаю менестреля.

-Вот это новость, — Цеппеуш хмыкнул. — Но я умею держать язык за зубами. Никто не узна...

Он осёкся, увидев побагровевшее лицо Венбера, пожал плечами и зашагал в сторону борделя.

-Дядя, даже если здесь не будет менестреля, то мы заставим его появиться.

3

Кархарий любил смотреть на Луну. Словно лампа для ночных мотыльков, она притягивала его внимание, но также и способствовала трезвому мышлению. Вот и в эту ночь, когда небесное светило находилось в своей полной фазе, он вышел на балкон третьего этажа пророческого дворца и начал смотреть на безоблачное небо, усыпанное звёздной пылью.

Вместе с тем он коснулся руками парапета, гладкого и чистого, и едва не провалился в воспоминания, столько яркие и отчётливые, сколь и пугающие. Свежий воздух помог удержать на краю и вернуться в настоящее. Кархарий опустил голову и всмотрелся в струи фонтана, который украшал внутренний дворик. Сооружение фонтанировало молоком с кровью.

"Всё из-за лунного света", — подумал Кархарий, пригладил волосы, и, оттолкнувшись рукой от парапета, вышел в коридор. Потом он заглянул в свою комнату.

Тамила спала, её красивые волосы рассыпались по подушке, а одеяло очерчивало изгибы тела. Мягко улыбнувшись, Кархарий вернулся в коридор, который освещали диастрийские синие сферы, ссыпанные в хрустальные сосуды на стенах. Стражи рядом не было, и он направился к лестнице, винтом уходившей вниз, в подземные помещения. Это было обычным для него делом, с тех пор, как его сделали теургиатским регентом.

Каждую ночь Кархарий спускался в тайную комнату под землёй, куда мог войти лишь один человек.

Маг коснулся рукой стены, и та бесшумно отодвинулась в сторону. Шагнув внутрь, он стал напротив кресла, сделанного из странного серебристого металла. На изогнутом подлокотнике покоился серебристый же шлем. В лобовой его части темнел ромбовидный кристалл фиолетового цвета, в задней части торчали длинные трубки, уходящие куда-то за спинку кресла.

Венец Пророка.

Кархарий сел в кресло. Он делал тоже самое и прошлой ночью, и позапрошлой. Он делал это на протяжении последних месяцев. Снимал с подлокотника шлем, поворачивал к себе лицевой стороной и вглядывался в фиолетовый кристалл, борясь с искушением водрузить Венец на голову.

Этот шлем позволял увидеть будущее. Не больше, не меньше. Не всегда, и не то, что Пророк желал увидеть. Кархарий знал, что некоторые Пророки сходили с ума после первого же его применения. Простого человека Венец убивал сразу. Это проверялось, и неоднократно. Лишь рефрамант мог надеть этот шлем. Надеть и воспользоваться его возможностями. Или сойти с ума.

"Мират, ты всегда был мудрым человеком. Лишь дважды ты осмелился надеть Венец, и оба раза предотвратил беду, но ты также понимал, что в третий раз эта вещь может показать тебе такое будущее, что ты своими руками разрушишь Изру, стремясь изменить его".

Кархарий взял в руки шлем. Искушение было так велико. Он думал о том, чтобы надеть его, каждый божий день. Он хотел хотя бы раз взглянуть на то, чего ещё не произошло. И вместе с тем он боялся того, что на самом деле покажет ему Венец.

Мужчина закрыл глаза и водрузил шлем на голову. Полумрак рассеяло фиолетовое свечение, и кресло тихо загудело. Этот звук, словно издаваемый роем пчёл, становился всё громче, пока не стал оглушительным. Гул въелся в уши, и через некоторое время зажмурившийся человек начал различать в нём меланхоличный голос, шептавший на непонятном языке.

Кархарий увидел будущее. Ночной город, залитый молоком с кровью. Огни в тысячах окон. Знакомый особняк. Мужчина в белых одеждах, пробиравшийся по карнизам к открытому окну. Чистая комната, смятая постель, в которой спал человек. Мужчина в белом подошёл к нему. В молочно-кровавом свете блеснул кинжал.

Кархарий задёргался в кресле. Мышцы свело в судороге, оглушительный шёпот отошёл на второй план, задвинутый панической мыслью.

-Нет!!! — закричал он, наблюдая за тем, как мужчина убивает его сына.

Шлем с металлическим звоном покатился по полу. Кархарий вскочил на ноги и бросился к двери. Он больше никогда в жизни не притронется к Венцу Пророка.

4

Главный повар элитного трактира "Жареный Арстапор" провозился на кухне до самой ночи.

-Серанис, на тебе хозяйство, — он похлопал по плечу молодого помощника из Алеппо. — Утром увидимся.

-Гекатис, вы бы лучше отдохнули, а я и без вас справлюсь, — заботливо откликнулся тот. — Каждый день вы работаете с раннего утра до глубокой ночи. Это очень плохо для здоровья.

Хозяин трактира улыбнулся.

-Спасибо, Серанис, но такой ритм мне только в радость. Удачной ночи.

Он снял светлый фартук, переоделся в обычную одежду, подхватил сумку с вещами и вышел через главный вход, на ходу попрощавшись с завсегдатаями трактира.

Выйдя на улицу Покровительницы Жизни, мужчина свернул в переулок рядом с трактиром и, тщательно осмотревшись, встал напротив стены. Достав рунический амулет с вделанным кристаллом сциллитума, он сжал его в руке и прошептал слово. Ничего не произошло, во всяком случае, Гекатис Корвис ничего не заметил. Но потом он сделал шаг вперёд и исчез в стене.

Через некоторое время на плоской крыше "Жареного Арстапора" откинулся люк.

Из него выбрался Мурена.

Убийца вдохнул полной грудью, успокаивая вибрирующие нервы, и присмотрелся к неровным рядам роскошных особняков, окружавшим стену верхнего яруса города. Заприметив нужный, он длинными лёгкими прыжками начал перебираться с крыши на крышу. На улице было несколько прохожих, но никто не догадался задрать голову и посмотреть на карнизы в тот момент, когда он перебирался с одного на другой.

Небо было идеально безоблачным, свет луны затопил мостовую и крыши молоком с кровью. Светлая одежда убийцы почти сливалась с их поверхностью, нося на себе камуфлирующие и усиливающие прыжки чары.

Мурена очутился на сливовом дереве неподалёку от окна дома Коппли Велантиса. Ночь была тёплой, и ставни в комнатах оставались открытыми. Света нигде не было. Убийца мягко приземлился на подоконник. В этой комнате спало несколько служанок. Цепляясь за узкие щели в кладке стены, мужчина перебрался к другому окну.

Коппли Велантис находился в своей постели. Мурена умерил лёгкое волнение, и бесшумно прокрался к двери в комнате. Открыв её, выбрался в коридор. Во мраке белели силуэты дверей. Некоторые были заперты, некоторые — нет. Открывая их, убийца обнаруживал спящую прислугу или вообще никого.

"Где же мальчишка?"

За поворотом коридора неожиданно раздался шорох. Перестав дышать, Мурена прижался к стене рядом с внутренним углом и достал кинжал с руной Удачи.

Из-за угла вышла тёмная кошка. Замерев на месте, она смерила убийцу взглядом ярких зелёных глаз, а затем потёрлась о его ногу. Мурена выдохнул и аккуратно выглянул из-за стены. Никого.

Он продолжил исследование обширного особняка, что заняло у него немало времени, и пришёл к выводу, что Цеппеуша Мендрагуса в нём нет. Плохо, ведь они собирались прикончить Мендрагуса и Велантиса в одну ночь.

"Уйти или убить? С одной стороны, если устранить Коппли сейчас, то Цеппеуша перевезут в другое место. Придётся устанавливать за домом слежку, чтобы не проворонить этот момент. С другой стороны, клиент установил короткие сроки. Цеппеуш не должен дожить до того момента, как Шака Отраз начнёт привязывать к кому-то из претендентов. До панихиды, где встретятся они все, осталась лишь ночь и утро. Нужно рискнуть. В конце концов, им приходилось убивать рыбок и покрупнее наследника некогда знаменитого рода".

Приняв решение, Мурена вернулся в спальню Коппли Велантиса. Секретарь Торгового Альянса тихо посапывал, обняв подушку. Изящные очки съехали с кривого носа, книга лежала на полу разворотом вниз. Мурена обвёл взглядом богатую постель, узорчатый шёлковый балдахин над ней, потом вернулся к спящему человеку. Прекрасное зрелище. Существо безмятежно, оно не подозревает о том, что через мгновение его существование прекратится.

"Жаль разрушать этот момент".

Мурена аккуратно встал на колени позади спящего, и резко ударил человека двумя костяшками кулака по кадыку. Тот вскочил, взгляд ещё не успел обрести ясность, рот раскрылся в беззвучном крике, и был тут же закрыт мозолистой ладонью убийцы.

-Где Цеппеуш Мендрагус? — прошептал Мурена, обхватив Коппли за шею второй рукой. Мертвецу незачем видеть глаза убийцы. — Скажи, и я оставлю тебя в живых.

Несмотря на то, что жертва билась в хватке, он медленно отнял палец от её рта, чтобы мужчина не сумел закричать во всю мочь, но мог членораздельно говорить.

-Эээт....

-Что?

Коппли забился ещё сильнее, подобно мыши в сжатых ладонях человека.

-Нет...

-Всего лишь скажи мне место, и я не стану убивать твоих слуг и других родственников.

Коппли замер — глаза навыкате, в них борьба, тело напряжено как струна. Он открыл рот и издал последнее:

-Нет.

И обмяк, смирившись со своей участью. Мурена одним движением перерезал ему горло, уложил в постель, тщательно обтёр руки о простыню и, встав на подоконник, исчез в ночи.

Над городом равнодушно светила кроваво-молочная луна.

Глава 37. Титаны.

...Я сидел на песке — он был мокр от ливня.

Я мочил сапоги — стопы были грязны.

И услышал, как волны взывают к богам,

Чтобы те протянули праведную длань.

Это было тем знаком, что пора мне вступить

В безнадёжную схватку без права на жизнь...

Триксель Нурвин, отрывок из "Баллады о Храбром Сердце",

год неизвестен.

1

Миклавуш Мендрагус сидел на гладком блестящем полу, прислонившись спиной к трёхметровой скале с острой верхушкой. Поверхность пола была чёрной, как уголь. Тоже чёрные, скалы двумя ровными рядами протянулись по гребню всего хребта, длиной в пятьсот метров. Громадные плиты, плотно подогнанные друг к другу, в некоторых местах поднимались, выбрасывая в воздух фонтаны жирного смога и пепла, и затем опускались, погружаясь во временный сон. Теург, казалось, сидел на живом вулкане, но его это ничуть не смущало. Он посвистывал, делая кинжалом отверстие в конусовидном плоде бежевого цвета, и наслаждался завораживающим видом на густой лес, простиравшийся во все стороны до самого горизонта.

Этот лес выглядел сюрреалистично — полупрозрачные купола фиолетового, зелёного и синего цвета на вид казались исполинскими медузами, вросшими в едва видимую отсюда землю. Вечернее небо над головой — чужое небо — подёргивалось медным огнём заката. Налетел порывистый ветер — с запахом незнакомых цветов и растений — и снёс к западу столбы смога. Вокруг стояла тишина, и не было никого, кроме нескольких бектаклитов высоко в небе, которые, оказывается, бороздили воздушные просторы и здесь, на давно забытом изритами континенте, в месте, которое предки Миклавуша боялись настолько, что пересекли целый океан, лишь бы убраться подальше.

Мужчина насвистывал себе под нос старую мелодию из баллады о Ссесуше, Вожаке Стаи, пока, наконец, не проделал отверстие в плоде. Запрокинув голову и прижавшись сухими губами к мягкой поверхности, он начал жадно пить. Последний перелёт был долгим. На всём пути ему попадались свидетельства пребывания на Аккорусе другой расы. Легенды говорили, что те прибыли с небес и обратили людей в бегство, чтобы впоследствии вымереть. Это, конечно же, было не так. Чужие жили и процветали на континенте, являясь его единовластным хозяевами. Громадные дыры в земле, свежие и наполненные непроглядной тьмой, заставляли Миклавуша покрываться гусиной кожей. Он не решался приземлиться, пока, наконец, не нашёл относительно чистое место здесь, в Медузовом Лесу.

Утолив жажду, мужчина небрежно отшвырнул плод в сторону. С тихими шлепками тот запрыгал по гладким склонам скалы и исчез где-то внизу, у шляпок деревьев. Миклавуш извлёк из сумки самодельную карту континента и принялся наносить на неё отрезок пути, пройденный за несколько дней. Помятый пергамент пестрел белыми пятнами. Пустого пространства было больше, чем заполненного. Размерами Аккорус соперничал с Ирдараном, вытянувшись, однако, не горизонтально, а вертикально. Вместе с Астофисом мужчина добирался до торосов северных льдов; южные пока оставались за пределами его возможностей.

-Ещё неделя, Астофис, и мы будем у самого побережья. Как я соскучился по виду океана... и по Керберам.

Мужчина умолк, обратив внимание на крошечный силуэт далеко внизу. Существо стояло в центре древесной шляпки, подняв над головой две пары тонких рук. Хорошо — значит, оно где-то слышало о человеке из-за океана и его жестах.

Миклавуш призывно махнул рукой. Существо ещё некоторое время постояло, словно в нерешительности, а потом разбежалось и запрыгнуло на склон чёрного хребта. Из запястий вылезли острые костяные клинки — киюстурец вонзил их в гладкую поверхность склона, оттолкнулся и взлетел ещё на десяток метров вверх, словно кузнечик. Наконец, он оказался на гребне. Мужчина окинул его взглядом и мысленно выругался.

Это был не киюстурец, а киюстурка — женщина, по крайней мере, в его представлении. Ноги её, покрытые блестящей кутикулой, с парой сочленений ниже колен, как и всё тело, имели зеленовато-серый оттенок, в отличие от мужчин, чей окрас был более ярким. Вместо мощных, усеянных наростами доспехов её плечи и спину покрывала хитиновая накидка. Лишь одно оставалось неизменным — лицевая маска с двумя прорезями для глаз и ещё двумя — в области подбородка. Оттуда выглядывали два коротких вибрисса, и это было необычно. Человеку приходилось видеть киюстурцев, и у большей их части вибриссы были длинными.

"Должно быть, она зачем-то обрезала их", — подумал Миклавуш, рассматривая копну хитиновых волос, рассыпанных по накидке.

Киюстурка медленно подбиралась к нему, расставив в стороны четыре руки. Костяные клинки втянулись обратно, обрисовавшись плотно натянутой кутикулой. Миклавуш не видел глаз женщины, скрытых во тьме прорезей, но был уверен, что она разглядывает его так же жадно и опасливо, как он её. Тем не менее, он чувствовал, что должен был начать разговор первым.

Наскоро освежив в памяти азы киюстурского языка, мужчина издал ряд щёлкающих звуков. Говорил он коротко, стараясь быть понятым.

-Привет. Я не враг. Можешь меня не бояться.

Услышав речь, Киюстурка передёрнула плечами и пошла в его сторону менее боязливо, на ходу издавая то же щёлканье. В её голосе, показалось Миклавушу, боролись отчаяние и гордость. Во всяком случае, оное отчаяние женщина тщетно пыталась скрыть.

-Я Утэа, из колонии Владыки Камола, — сказала она и, обратив лицо к обрубкам его ног, подобрала полы хитинового плаща, сев напротив. — Ты говоришь ужасно, но говоришь. Это хорошо.

-Что ты здесь делаешь?

-Я бегу.

-От кого?

-От Владыки Камола.

"Демон меня забери", — Миклавуш на мгновение прикрыл глаза. — "Не нужно было здесь приземляться".

-Зачем ты от него бежишь?

-Он хочет осеменить моё потомство. Я не хочу.

Мужчина со вздохом утёр со лба пот.

-Объясни.

-Когда мужчина осеменяет кладку, из неё появляются мальчики. А я не хочу, чтобы мои дети были похожи на Владыку. Пусть лучше это будут женщины, такие как я, но не чудовища, как Камол.

-Ты бежала, чтобы родить вдалеке от него, — произнёс Миклавуш на человеческом языке и сжал пальцами переносицу. — Демоны тебя забери, я меньше всего хочу сейчас вникать в половые отношения другой расы.

Он снова перешёл на киюсутрский.

-Чего ты от меня хочешь?

-Полёта. Унеси меня отсюда.

-Куда? — усмехнулся мужчина.

-Подальше от Камола. За пределы Аккоруса.

-В этом нет смысла.

Утэа опустила голову и тихо защёлкала.

-Понимаю. Ты боишься разорвать те хрупкие связи, которые наладил с моим народом.

-Ты не понимаешь. Никто не заметит твоего исчезновения, если я захочу. Но на моём континенте нет киюстурских мужчин. Ты бы родила девочек и умерла. А потом со временем умерли бы и они. И их потомство, тоже женского пола. Тебе бы нравилось, если бы твой род состоял из одних лишь женщин?

-Нет, — с сомнением произнесла Утэа и неожиданно посмотрела в сторону. — Всё кончено. Он уже здесь.

Пол под ними задрожал, словно в схватках. По грибовидным шапкам деревьев прошла незримая волна, сопровождаемая утробным скрежетом. А потом горизонт разорвался на части. Земные плиты вздыбились, и деревья начали валиться, словно скошенная трава. В громадном облаке густой пыли появился силуэт исполинского червя, залитый солнечным багрянцем. Он выбрался из прорытого тоннеля, издал трубный вой, и, извиваясь словно змея, направился в сторону хребта, на гребне которого сидели человек и киюстурка. Мужчина увидел морду чудовища — безликий оскал множества жвал.

"Отвратительная многоножка-переросток", — с омерзением подумал Миклавуш. Ему уже приходилось видеть аккориата. Живой дом и обеденный стол для киюстурцев, он передвигался под землёй, с сумасшедшей скоростью прокладывая себе путь сотнями мощных лап. Заблуждением, впрочем, было сравнивать этого червя с дойной коровой. Нет, скорее с акулой, которая позволяет мелким рыбёшкам чистить себя от шелухи и паразитов, а сама плывёт куда захочет. Так ведёт себя аккориат до тех пор, пока не повстречает киюстурского Владыку.

Миклавуш увидел Камола. Киюстурец стоял на голове аккориата в угрожающей позе. Его тело было покрыто естественными доспехами; могучие руки, сложенные на груди, оканчивались когтистыми пальцами. На Владыке тоже была надета маска. Вибриссы на подбородке он обрезал у самого основания, вибриссы на голове — стянул в короткий пучок. Когда он заговорил, его тон был полон насмешки и дерзости. Из кистей наполовину выдвинулись костяные клинки.

-Я слышал о тебе, чужак из-за воды. Твой народ осмелел за тысячу лет, раз посмел вернуться на Аккорус, но ты совершил ошибку, приняв к себе эту женщину. Утэа должна вернуться в колонию.

-Она не хочет от тебя детей, Камол, — отозвался Миклавуш, с прищуром глядя на киюстурца, который величественным изваянием застыл перед ним всего в нескольких десятках метров. Тот встрепенулся.

-Святотатство. Киюстурцы должны подчиняться основателю колонии, чужак. Ты не знал этого, и потому сглупил. На первый раз я тебя прощу. Убирайся отсюда и не показывайся мне на глаза. В следующий раз я разорву тебя так же, как разрывал твоих предков тысячу лет назад.

Миклавуш скривил губы. Он не любил, когда с ним разговаривал в таком тоне заносчивый краб. От другого он бы принял предложение убраться — в конце концов, ему не хотелось и не нужно было вмешиваться в дела киюстурцев. Но эта надменная манера Камола держаться неожиданно вызвала у него желание довести Владыку до белого каления.

-Ты не понял! — каркнул он. — Утэа не хочет, чтобы её дети были такими же уродами, что и ты. Не знаю, что ты делаешь со своей колонией, но видимо, что-то донельзя грязное и злобное. Поэтому я забираю эту женщину.

Камол разошёлся целым оркестром из щелчков, скрипа и скрежета.

-Оглянись вокруг и посмотри на себя, наглый альтруист! У тебя нет ног. Эта земля тебя не любит. Твои фокусы здесь не действуют. Ты бессилен!

Миклавуш откинулся спиной на чёрную скалу позади себя и ухмыльнулся.

-Ты абсолютно прав, усатый. У меня нет ног. Здесь не работает моя магия. Я, демон меня забери, наглый альтруист! Но говоря о бессилии, ты демонстрируешь утрату связи с реальностью. Ты назвал меня чужаком из-за воды. Ты ведь понимаешь, как я попал на Аккорус, не так ли, Камол? Как я оказался здесь?

Киюстурский Владыка всё понял. Он опустил клинки и щёлкнул:

-Я разорву тебя на куски, небесное крыло.

Воздух сотряс трубный рёв Червя. Аккориат подался назад, словно змея, которая готовилась к броску, широко раскрыв длинные жвалы. Миклавуш повернулся к безмолвно слушавшей их перепалку Утэа.

-Отнеси меня к тем канатам. Обвяжи моё тело. Скорее!

Утэа подошла к нему, подняла на руки, словно младенца, и отнесла к кольцам, вделанным в чёрные плиты. После этого сделала всё, как он ей сказал.

-Что делать мне?

-А ты просто вцепись в меня и постарайся не задушить, не сломать мне шею или позвоночник, и не оторвать голову.

-Ты собираешься объездить эту гору?

Миклавуш Мендрагус ухмыльнулся.

-Это не гора, Утэа. Это дракон.

Когда он это сказал, чёрный хребет вздрогнул и зашевелился. Мужчина посмотрел вниз и увидел, как из-под того, что выглядело как горный хребет, вынеслись могучие дубы чёрных лап и врезались в землю, послав во все стороны ударную волну. Закрыв солнце, по обе стороны от человека и киюстурки взметнулись паруса крыльев. Астофис приготовился взлететь.

Червь бросился вперёд. Земля задрожала и загрохотала, лес запрыгал, словно живой. Окованный костными дугами лоб аккориата столкнулся с бронированным боком дракона, жвалы проскрежетали по чешуе — и Астофис прогнулся, издав короткий рык. Сохранив равновесие, он сделал широкий плавный шаг в сторону и отмахнулся двухсотметровым хвостом, усеянным рядами шипов. Раздался глухой хлопок. Завизжав, червь с грохотом откатился в сторону. Миклавуш заорал — и от жестокой тряски, и от боли в груди, за которую его четырьмя руками обхватила испуганная киюстурка.

-Вверх, Астофис! Лети!!!

Обрубками ног и ягодицами мужчина почувствовал под собой короткую дрожь мускулов исполинского животного. Имея почти километровый размах, Астофис пригнул увенчанную рогами голову, распахнул крылья — и потом опустил их.

И взлетел.

В уши ударил гром. Инерция потянула Миклавуша назад. Дракон устремился почти вертикально вверх, и только канаты удержали мужчину от падения. Впереди была рогатая голова Астофиса и бешено шатавшееся вверх и вниз тёмно-синее небо. Утэа обхватила его сзади руками и ногами; человек чувствовал впившийся в плечо острый подбородок.

Далеко внизу разочарованно протрубил раненный аккориат. Руки Миклавуша привычно потянули импровизированные поводья вправо от тела, и Астофис изменил угол полёта на нулевой. Из-под чёрных плит чешуи выбросились клубы дыма и пепла. Мужчина уловил вибрирующий гул, зарождавшийся в горле дракона, и понял — дракон готовит ответный удар. Такой удар, который выжжет лес до горизонта и испепелит деревья до самого глубокого корешка.

-Нет! — крикнула Утэа. — Не убивай аккориата! Там же моя колония!

-Что?! — моргнул Миклавуш.

-Владыка ведёт аккориат! Внутри аккориата живёт его колония! Неужели ты не понимаешь?! Мы живём и кочуем в этом животном! Уничтожив его, ты убьёшь мой народ!

Гнев угас. Миклавуш был настолько же приверженцем здравого смысла, насколько и жаркого боя. Он дёрнул поводья и Астофис повиновался. Вибрирующий гул медленно утих. Мужчина посмотрел по себя, на далёкий ковёр континента.

-Прощай, Владыка Камол, — сказал он ветру. — Ты не получишь боя, которого так жаждал. А ты, Утэа? Куда тебя унести?

Киюстурка щёлкнула, и это был самый тёплый щелчок, который он когда-либо слышал.

-Тебя называют чужаком из-за океана. Я хочу посмотреть, что там.

Миклавуш мысленно вздохнул и дёрнул поводья.

-Вперёд, Астофис. Курс на Ирдаран.

"В конце концов, давно была пора проведать старый дом".

2

Над Каплевонской косой накрапывал дождь — отголосок шторма, бушевавшего у архипелага Трёхпалой Лапы. Серое небо, словно нерадивая мать, продолжало поить землю и растения водой, не замечая, что те пресытились ею, начали разжижаться и гнить. Вдоль берега протянулся невысокий гребень, поросший густым невысоким леском. Потемневшие от влаги деревья скрестили устало опущенные ветви; с них ведьмовскими косами свисали лианы, покачивавшиеся на ветру.

Дивайн Беррун Нурвин настойчиво прорывался сквозь заросли побуревших кустарников, стремясь добраться до пунцовых ягод ляристенций. Не обращая внимания на набрякшую и побуревшую тунику и цеплявшиеся за иголки рукава робы, он довольно сорвал одну, отёр от воды и отправил в рот. Затем съел ещё одну. И ещё.

Над кустом показались торс, шея и голова Рабису. Беррун посмотрел на демона в окружении венца лиан и тернистых ветвей, и на его губах невольно появилась улыбка. Более умилительно этот костяной монстр из другого мира смотрелся бы только в окружении белых пташек.

"Но ему об этот лучше не говорить, а то совсем обидится".

-Мастер над материей, — густой вибрирующий голос демона эхом прокатился по лесному пологу. — Зачем ты ешь эти ягоды здесь, если аналогичные им растут в саду твоего замка?

-Ну, не совсем аналогичные, ведь это дикая ляристенция. Тепличные условия удаляют из букета вкуса пикантную горчинку. Он становится несколько неполноценным. Это как если бы ты сравнивал Теурга и рефраманта, — Беррун сорвал ещё одну ягоду и протянул её демону. — Попробуй, дружок.

Рабису отдёрнулся, зацепив ветви деревьев. Мужчину окатило холодным душем. Он хрипло засмеялся, утирая лицо.

-Понял, да? Опять эта механическая манера речи. Ты ведь не хочешь, чтобы я называл тебя дружком?

-Нет, — рыкнул Рабису.

-Тогда попытайся подражать нам. Мне куда приятнее представлять, что я разговариваю со старым приятелем, чем с ходячим нагромождением останков овечьей отары.

Демон не ответил. Беррун съел ещё одну ягоду и сделал ему знак.

-Пора посмотреть, как поработали твои собратья.

Рабису уставился на затылок человека, идя следом. При каждом его шаге кусты и стволы деревьев трещали, отгибаясь в стороны.

-Они не мои собратья, мастер над материей. Мы не рождаемся, подобно вам, из чрева родителя, и выполняем совершенно разные функции.

-Тебе, должно быть, очень одиноко, — сказал Беррун, виляя между деревьями. — Может быть, поэтому ты так ко мне привязался и даже открыл своё настоящее прозвище?

-Нет.

Они вышли на вершину гребня, с которого открылся вид на берег, где неподвижно лежало туловище морского исполина. Над повёрнутым кверху светлым брюхом кружились чайки, разрывая свежий воздух своими криками. Плавники длиной в двести метров оставили в песке и гальке глубокие широкие траншеи, заполненные приливной водой. Беррун задрал голову и обвёл взглядом вытянутую пасть. Та была приоткрыта, обнажив ряды остроконечных коричневых зубов в десять человеческих ростов; зеленеющая масса языка свесилась набок.

-Не дай Бог, — пробормотал Беррун, — в океане обитают твари, подобные этой.

-Логика подсказывает мне, что она не могла появиться без факта спаривания подобных ей самца и самки. Не пытайся питать надежду сознательной ложью.

-Потрясающе, — мужчина упёр руки в боки, имея ввиду то ли аналитические способности демона, то ли бурную активность, разведённую вокруг подводного монстра.

Над пляжем медленно парили полусферические серые существа с четырьмя конечностями и множеством подвижных щупалец. Их окружали конструкции из тусклого металла, вспыхивавшие голубыми огнями каждый раз, когда существа взмывали вверх, чтобы провести работы повыше.

Восточную оконечность пляжа патрулировали отряды утукку, похожих на Рабису — небо над тем местом постоянно вспыхивало алыми энергетическими разрядами. Громкий рёв заставил Берруна вскинуть голову — над гребнем в сторону моря пронеслись несколько странных механических конструктов, чтобы в ожидании зависнуть над его тёмной поверхностью, мигая словно маяки.

-Что, уже готово?

Рабису посмотрел на свою металлически-костяную руку.

-Смотрите сами, мастер над материей.

Поверхность моря заволновалась и затем разверзлась с отдалённым грохотом. Из облака брызг показались два колосса, над которыми горели огненные короны. Сначала невероятно ослепительные, затем они несколько поугасли, и Беррун разглядел, что колоссы тащат за собой извивавшуюся тушу горнилодона. Могучие руки вцепились в плавники, не давая монстру вырваться на волю. Вытащив его на берег и уложив рядом с трупом неведомого зверя, один из утукку широко размахнулся исполинским молотом, оставляя за ним дорожку из пламени.

-Убивать, мастер над материей?

Беррун кивнул. Молот опустился на голову горнилодона и с жутким треском размозжил её. Голова чудовища сплюснулась; во все стороны брызнули облака крови. Ударная волна едва не сбила мага с ног. К нему подлетело одно из существ, похожих на осьминогов, и мужчина бесстрашно стал на металлический каркас, позволив существу поднять себя в воздух. Его глазам предстал весь пляж и два монструозных трупа. Неведомая тварь была в полтора раз больше горнилодона, имела более короткую морду и шесть плавников вместо четырёх.

-Новый вид, мастер над материей, — Теург неожиданно услышал голос Рабису, хотя сам демон стоял далеко внизу. — Возможно, мутация. Нужно заглянуть внутрь, чтобы вы смогли увидеть её возможную причину... Мастер над материей?

-Да-да, я слышу, Рабису. — отозвался Беррун. — Хоть ничего и не понимаю из того, что ты сказал. Я просто задумался о том, как непросто быть Теургом. Это очень сложно — обладать могуществом, и удерживать себя от его применения — не важно, в благих целях или нет.

-В твоём случае нет никаких причин волноваться о последствиях.

-Так было бы, если бы я был одним из вас, Рабису. Но я человек. Я буду волноваться вне зависимости от того, что со мной случится.

-Твоя раса полна ненужных деталей, которые отягощают существование. Мне тебя жаль, мастер над материей.

-А мне тебя, демон, — сказал Беррун. — Веди меня к входу внутрь.

-Вход проложен вон там, — Рабису указал на аккуратный разрез бокового панциря, проделанный чуть выше поверхности пляжной гальки. Поднятый край плоти опирался на мерцающие опоры, образовывая отверстие, достаточное для того, чтобы в него прошёл человек или демон. Беррун знал, что ждёт его внутри — пласты мяса, паутина выделений, смрад разложения. Кое в чём он не ошибся.

-Я могу заразиться какой-нибудь гадостью?

-Галлу провели тщательную дезинфекцию. Мы не заинтересованы в том, что бы ты пострадал.

-Очень мило с вашей стороны, — молвил Беррун и, сойдя с летающей конструкции, ступил на мягкий маслянистый пол тоннеля.

Спустя полчаса мужчина выплеснул из себя остатки завтрака, который получил в одной из ближайших деревень. Рабису неожиданно быстро оказался перед ним; протянув костлявую руку, он приподнял его подбородок. Глаза на лице, лишённом мышц, пылали любопытством. Беррун раздражённо ударил рукой по пальцам демона и вытер губы.

-Я в порядке. Это просто одна из деталей, которая отягощает нашу жизнь.

-Мне нужно было убедиться, мастер над материей. В том трактире ты съел плохую пищу. Прикажи, и мы уничтожим людей, которые её создали.

-Даже не вздумай этого делать, дурень. Они были изумлены и испуганы моим появлением, но, тем не менее, пригласили позавтракать, потому что видели мою усталость и голод. Это жест сострадания, Рабису. Это правильный поступок.

-Я видел, что их окружают феромоны гнева и отвращения. Люди видели в тебе монстра, и из невежества своего считали, что избавятся от него, если ублажат. Как же тяжело понять и принять их тупость.

Губы Берруна вытянулись в струнку, он обошёл демона и двинулся дальше по тоннелю.

-Я и не надеялся на твою солидарность. Простаков можно понять. Оба вектора отношений. Я всю жизнь старался сделать их жизнь лучше. Не для того, чтобы погладить по шерсти собственное самолюбие, а потому, что видел, как они копаются в грязи, живут впроголодь и отдают большую часть своей жизни таким, как я.

-Человеческая натура несовместима с понятием равенства, мастер над материей. Тем более, когда верхушка социума состоит из магов.

-Именно поэтому я стремился хоть как-то компенсировать ту жестокость, которую к ним проявила природа, даже зная, что рану невозможно исцелить. Вот почему они подали мне тарелку с рыбным супом. Вот почему они благодарят меня и даже уважают.

-Сейчас ты гладишь по шерсти собственное самолюбие.

Беррун развёл руками.

-С другой стороны, я — Беррун, Призыватель Демонов — воплощение их кошмаров, антагонист постулатов Церкви, собрание худшего из того, о чём она твердила на протяжении сотен лет. Я — идеальный манок для выплеска ненависти. Представляешь, какое противоречие царит в умах простаков? Проклятье, они самые несчастные люди в мире!

-Предлагаю тебе помолчать, мастер над материей, — заметил Рабису. — Иначе я начну называть тебя мастером над болтовнёй.

Беррун довольно усмехнулся, и, приподняв скользкий кусочек отвисшей жировой плёнки, увидел полость огромной кожистой камеры, в которых вились дорожки внутренностей.

-Здесь поместится целый замок. Сколько же этой твари нужно воздуха и крови, чтобы заставить функционировать все органы?

-У неё три сердца, мастер над материей. Основываясь на вашем диалекте, название этого вида — трепадон.

К Рабису подлетел один из "осьминогов". После разговора без слов, тот повернул голову к человеку.

-То, что мы ищем, находится в желудке. Образования, похожие на кисту и наполненные странным материалом в твёрдом состоянии. Галлу пока не могут его распознать...

Беррун неожиданно передёрнулся и посмотрел на свои руки.

-Рабису, знаешь, мне понадобится твоя помощь.

-А до этого я просто так ошивался рядом, да? — демон склонил голову набок, словно обидевшись. — Говори, человек.

-Доставь меня к желудку. Лучше будет, если по воздуху, но если хочешь, можешь изобразить из себя лошадь.

-Ты так любишь насмехаться надо мной, что мне трудно понять, где ты серьёзен, а где — нет. Что-то случилось?

-Я потерял силы — вот что, — рыкнул Беррун, сжимая и разжимая кулаки. — Я не могу колдовать!

-Что?! — Рабису впился когтями в мягкие склизкие стены кишки; из проделанных отверстий засочилась тёмная жидкость. -Этого не может быть!

-Спокойно! — мужчина уставился остекленевшим взглядом на желудок, сквозь стенку которого проступали светящиеся тёмно-зелёные вены. — Я догадываюсь, в чём причина. Если я прав, то потеря сил временная. Они вернутся, как только я покину это место. Надеюсь...

-Предлагаю немедленно покинуть это место!

Беррун зашёл за спину Рабису, поставил ногу на одну из выпиравших костей, и потянулся к острым позвонкам, торчавшим из спины. Рык демона отозвался эхом в стенах внутренностей подводного монстра. Рабису развернулся, стряхнув с себя Теурга, и протянул к нему обе руки. Тот сжался на полу, словно ребёнок, но демон всего лишь поднял его тело над землёй и большими мягкими прыжками доставил прямо к узкому разрезу в желудке. Здесь стоял странный химический запах, которого Беррун никогда в жизни не чувствовал.

-Какая-то ненатуральная вонь.

-Слишком много заразы. Потребовались особо сильные средства для дезинфекции.

Рабису бережно опустил человека на пол. Тот огляделся.

Камера желудка, в которой бы поместилась башня Асага целиком, казалась ежом, ощетинившимся внутрь, однако вместо игл внутреннюю стенку покрывали заросли кристаллических "кустарников", испускавшие слабое зеленоватое сияние. Беррун склонился над одной из малахитовых "ветвей".

-Мне это кое-что напоминает.

-Предварительный анализ показывает, что атомная структура представляет собой расширенную структуру сциллитумного древа в твоём замке.

-Я почти ничего не понял, демон.

-Совсем забыл, что разговариваю с человеком.

-Ты хочешь сказать, что эти кристаллы что-то вроде улучшенного сциллитума?

-Да, но свойства несколько иные. Как ты уже понял, этот кристалл лишает тебя возможности использовать магию.

-А источник? Что могло спровоцировать рост минерала в желудке животного?

-Галлу нужно около недели для более тщательного исследования. Возможно, нам с тобой придётся спуститься на дно океана, чтобы найти других трепадонов.

-И как я это сделаю без магии, которая позволит мне дышать под водой и выдерживать давление? Тут поможет разве что Синваль Маэльдун, но он слетел с катушек.

-Не стоит сообщать о находке другим людям. Последствия этого поступка будут негативными для всех магов. Что касается погружения, то у нас есть свои средства, — Рабису повернул голову к Теургу, которых задумчиво глядел перед собой. — Что случилось, мастер над материей?

-Я понял, Рабису.

-Что понял, мастер над материей?

Беррун поднял на демона ошеломлённый взгляд.

-Я понял, каким образом мы стали рефрамантами.

Глава 38. День скорби.

Пророк Мират Отраз, как и всякий правитель до него, переживал взлёты и падения. Некогда могучий воин, широкоплечий гигант с зелёными глазами и, как говорили дамы, обаятельной улыбкой, в пятьдесят девять лет он совершил акт надругательства над одной из захваченных в плен наложниц царя Моисея. После свершения этого обыденного, но жестокого действа Мират был проклят богами. Его разбила болезнь, от которой он продолжал мучиться другую половину жизни. Это, впрочем, не помешало ему зачать дочь, которую назвали Шакой. Слава богам, она не унаследовала отцовской хвори, и когда-нибудь будет править теургиатом так же достойно, как молодой Мират.

"Теургиатский цикл", том 18, 1093 год от создания Триединой Церкви.

1

Дверь спальни с громким треском ударилась о стенку, и в помещение шагнул Венбер. Цеппеуш подскочил на кровати, потянув одеяло на себя; девушка, которая лежала рядом, скатилась в сторону и с глухим шлепком упала на пол.

-Демон тебя забери, — пробормотал молодой мужчина, протирая глаза.

-Собирайся. Немедленно, — Венбер заходил по комнате, подбирая с пола одежду и швыряя ему в руки.

-Что случилось?

Дядька подошёл к окну, приоткрыл закрытую ставню, сквозь которую пробивался луч утреннего солнца, и осторожно выглянул наружу.

-Нам надо уходить.

-Дядя?

-Быстрее, — Венбер принялся надевать на юношу рубаху. — Дай сюда, горе луковое. Не можешь даже сам голову просунуть.

-Дядь, я понял, не нужно так злиться. Смотри, ты её напугал.

Девушка попятилась к стене, прикрываясь одеялом.

-Мне плевать на шлюх. Твоего дядю убили, Цеппи.

Цеппеуш замер и уставился на мужчину остекленевшим взором.

-Какого дядю? Коппли?

Венбер сплюнул. Цеппеуш как во сне встал с кровати, надел штаны, начал впихивать ноги в сапоги. Сказанное словно ударило его по голове обухом, дальше всё делалось само собой. Ещё вчера он думал о дяде, как о брюзжащей мухе, а сегодня Коппли уже нет.

"Боги..."

Одевшись, он рассеянно кивнул на девушку.

-Нужно заплатить.

-Уже сделал, — Венбер достал из-за пояса рефрактор и щёлкнул предохранителем. Серая Роза отозвалась мелодичным стеклянным перезвоном, окрасив стены, потолок и лестницу в нежно-голубой. Выйдя в коридор, Цеппеуш услышал тихие женские голоса и лязг металла, которые доносились снизу. Он обнажил Алый Клык.

-Спокойно, это солдаты Кархария, — сказал Венбер. — Он отправил их на наши поиски, как только узнал о гибели сына.

-Точно, — пробормотал Цеппеуш. — Жаль деда.

В просторном помещении гостевого зала было людно. Девушки, очевидно, работницы, с испуганным видом сидели на диванах. Посреди комнаты стояло пятеро закованных в латы солдат, которые сжимали в руках мечи и щиты. Свет ламп играл на металле шлемов, из-за опущенных забрал были видны лишь сосредоточенные глаза. Был ли среди них Кобар, Цеппеуш не понял. Скорее всего, нет.

-Он здесь, — глухо произнёс один из солдат. — Дивайны, вы готовы?

-Да. Нашли, что накинуть ему на плечи?

Цеппеуша накрыли просторным тяжёлым плащом, подбитым мехом. Под его весом юноше пришлось немного сгорбиться.

-Зимний, трёхслойный, из кожи, с бляхами из шкуры гекадона, — сказал солдат. — От десятка игл он вряд ли не защитит, но толковый убийца просто побоится раскрывать себя, стреляя по мишени с такой защитой. Все мы также прикроем тебя собой и щитами.

-Куда идём? — спросил Цеппеуш, накинув капюшон на голову.

-Во дворец Пророка, — сказал Венбер. — Теперь жить будем там. Дом Коппли небезопасен. Демон меня забери, зря я столько презрительно думать об этом чванливом ублюдке.

-Его убили из-за меня?

-Определённо. Учитывая то, что рассказали солдаты, он пожил некоторое время между тем, как убийца схватил его за горло, и тем, как перерезал его. Скорее всего, Коппли допрашивали.

-И он нас не сдал.

-Нет.

Цеппеуш проглотил тугой комок, ставший в горле. Дядя должен был их сдать, но предпочёл погибнуть. Юноша сцепил зубы.

-Это всегда болезненно, — сказал Венбер. — Признаваться в несправедливом суждении человека. Коппли Велантис оказался лучше, чем казалось на первый взгляд.

В окружении солдат они подошли к двери. Капитан глухим голосом давал инструкции.

-Двигаемся тесно, поглядываем на крыши и окна. Если начнётся паника, не рассыпаемся. Дивайны, вокруг полно наших ребят, оповещённых о случившемся. Они вас подхватят, в случае чего. Ну, готовы? Двинули.

Железная черепаха скорым шагом выбралась на залитую солнцем улицу.

2

Мурена лёг на краю крыши и принялся рассматривать улицу внизу. Раннее утро, солнце только поднялось над Дараборским лесом, а людей в Нижнем Городе уже полным-полно. Все торопятся по ежедневным делам. Вот и солдаты — десять человек в латах и со щитами — остановились возле борделя. Что-то обсудив, разделились. Половина вошла в здание, половина побежала дальше.

Прошло немало времени, прежде чем они вновь показались на улице, на сей раз с двумя спутниками. Мурена цокнул языком.

"Мда, не стоило и надеяться на расхлябанность гвардейцев. Толстый зимний плащ, дротики могут не пройти. Что ж, придётся проследить, куда они поведут парня. Хотя ответ очевиден — дворец Пророка".

Мурена огляделся, поднялся на четвереньки и двинулся вслед за конвоем солдат.

3

В этот день жители Квартала Благородных Господ разделились на две группы — те, кто обходили дом Коппли Велантиса стороной, и те, кто пытался пройти через шеренгу молчаливых гвардейцев, оцепивших его периметр, чтобы воочию увидеть горе семьи Пророка.

-Они будут обсуждать это по меньшей мере месяц, — слабым голосом произнесла Айссил Отраз, сидя в кресле неподалёку от комнаты, где нашли убитого. — Слухи, догадки, безумные предположения. Я уверена, соратники Коппли из Торгового Альянса уже обсуждают возможность заговора, который устроил Кархарий, чтобы убрать его с дороги. Я имею в виду, Коппли всегда искал, чем бы насолить отцу...

-Айссил, пожалуйста, закрой рот, — Тамила Велантис сидела рядом, руки безвольно покоились на коленях. — Коппли в глубине души всегда любил Кархария, как и тот — Коппли. Хватит строить идиотские предположения.

Женщина машинально утёрла глаза, но слёз уже не было — все выплаканы, впитались в кожу на щеках. Осталась лишь соль, зудящая и неприятная. Но Тамилу это не беспокоило. Она посмотрела на проём двери, ведущей в комнату мёртвого сына. Оттуда несло вонью, застоявшимся воздухом и металлическим запахом крови.

Из комнаты вышел мужчина в кожаной куртке и с короткими волосами, которых коснулась седина. Он посмотрел на Тамилу, и женщину тронуло неожиданно проявившееся в безжалостных глазах Драконьего Клыка сочувствие.

-Что-нибудь новое, Конрад? — спросила она сиплым голосом.

-Нет, госпожа.

Тамила опустила взгляд.

-Кархарий ещё надолго там задержится?

-Нет. Мы осмотрели место убийства и изучили всё, что нашли. Теперь нужно забрать и почистить тело, ну и... — он осёкся, заметив, что Айссил неодобрительно качает головой. — Если хотите, я могу проводить вас до дворца. Со мной и ещё несколькими солдатами вы будете в безопасности.

-Спасибо, Конрад. Я дождусь мужа. А вы идите, ищите убийцу.... Хочу, чтобы он умер в муках.

Конрад вздрогнул и посмотрел в сторону проёма. Оттуда вышел Кархарий Велантис, сжимая и разжимая ладони в перчатках из тонкой ткани. Мышцы на его лице окаменели, края плотно сжатых губ стремились вниз. Воздух вокруг него то мутнел, то светлел, в такт сжимания и разжимания кулаков. Тамила затрепетала. Впервые в жизни муж был настолько зол. Он поднял голову и посмотрел в первую очередь на неё. В этом взгляде была такая отчаянная борьба с внутренней болью, что горло женщины стиснула жалость. Кархарий пытался усмирить ураган ненависти, который бушевал внутри.

Наконец, он сделал сильный вздох и его лицо расслабилось. Кокон магии, способный уничтожить весь город, опал, рассеялся в воздухе. Тамила понимала, что так было нужно. Этот человек несёт на плечах целое государство, и не может позволить скорби завладеть собой сейчас. Когда всё закончится, они будут горевать над телом сына. Вместе, как отец и мать.

-Закончили, — сказал регент почти будничным голосом и посмотрел на Конрада. — Конрад, в недавнем докладе вы указали, что ликвидировали ещё нескольких убийц. Жаль, что среди них не оказалось того, кто впоследствии убил моего сына. Надеюсь, вы выжмите из себя все соки, чтобы не допустить повторения этой ситуации. И да, не нужно бледнеть, я вызову остальных Клыков в столицу. Пока они подоспеют, пройдёт неделя, две или три. У вас есть время доказать, что вы можете справиться сами.

-Что прикажете делать в данный момент, дивайн? — голос Конрада был до жути спокойным.

-Присмотрите за Шакой. После этого вы понадобитесь мне на панихиде.

-Может быть, стоит переместить её на другой день? — осторожно поинтересовалась Айссил. — Вы сможете спокойно похоронить Коппли и выплакать по нему слёзы.

-Нет, сестра, мы будем скорбеть по нему позже. У нас есть обязанности и график, от которого не стоит отклоняться. Чем больше оттягивать начало мероприятий, тем больше проблем появится впоследствии. Тамила, как ты думаешь?

-Да, я думаю, нам стоит сначала разобраться с государственными делами.

Кархарий изучил её внимательным взглядом, потом повернулся к Клыку.

-Конрад, делайте своё дело. В обед я жду вас возле ступенек дворца. Будете сопровождать нас до самого кладбища.

-Понял, — сказал мужчина, кивнул троим Велантисам, и стремительным шагом двинулся по коридору к лестнице.

Кархарий протянул руку жене.

-Идём, я провожу тебя домой.

4

Мурена лежал на крыше трёхэтажного особняка, стоявшего напротив дома Коппли Велантиса, и крутил головой, осматривая широкую Ежевичную улицу. Внизу собралось немало любопытных зевак и гвардейцев Пророка. Были там несколько Горнилодонов и, кажется, промелькнула блестящая чёрная грива Гверна Конкрута, с которым они ещё вчера обменивались рукопожатием. Подумав об этом, убийца весело усмехнулся.

"Судьба так иронична. Тот, кто оберегает граждан от опасности, пожимает руку мне, самому опасному убийце в Изре, и даже кушает приготовленные мной блюда. Если бы Гверн об этом узнал, то незамедлительно бы удавился".

Неожиданно на крыльцо особняка вышел тот, кто тут же привлёк к себе всё внимание Мурены. Коротковолосый мужчина с немолодым лицом и в кожаной куртке начал спускаться по ступенькам, глядя по сторонам. Затем, словно что-то почувствовав, он неожиданно вскинул голову и устремил взгляд на крышу здания, где лежал убийца.

Мурена дёрнулся, укрывшись за парапетом и проклиная себя за невнимательность.

"Проклятая сонливость. Так ничего не получится. Нужно сворачивать операцию и идти отсыпаться. В конце концов, мы вообще не должны появляться в таком обличии днём. Дождёмся более удобного случая".

Мурена аккуратно высунулся из-за края парапета. Мужчина в куртке уже пробивался сквозь цепь солдат и толпу прохожих. По-видимому, он ничего не заметил. Убийца с облегчением вздохнул.

"Повезло. Наверное, это один из агентов престола, или сам Драконий Клык. Если это действительно он, то лучше не допускать близкого контакта с ним".

Совсем скоро на улицу вышла и семья Велантисов. Теург обнимал за плечо жену, вдова Мирата шла позади в своём лёгком платье. Мурена проводил троицу взглядом до самой шеренги солдат, ещё раз вздохнул, и начал собираться в обратный путь.

"Хватит на сегодня убийств".

5

Шака не находила себе места с самого рассвета, когда по дворцу безумной чумой распространилась новость о гибели Коппли Велантиса. Двоюродного брата она находила весьма своеобразным человеком, который подобно отцу балансировал на грани между плохим и хорошим. Он был назойливым пакостливым махинатором, что доказывал не раз, ложно свидетельствуя против конкурентов, с целью выбить их "из седла", или нечестно играя в карты с "маленькой сестричкой", как он её называл. Однако Коппли был вторым после дяди Кархария, кто прибежал к ней и Айссил, чтобы обнять и поддержать в вечер, когда умер отец.

Поэтому, когда она узнала о гибели Коппли, то могла сдержаться и не разреветься, только бродя по комнатам и коридорам дворца.

К ней подошла служанка с подносом.

-Госпожа, выпейте настоя на душеспаса. Вы не должны так сильно переживать.

-Нет, спасибо, — нервно откликнулась девушка, теребя широкие рукава платья солнечно-жёлтого цвета. — Где Джензен?

-Я думаю, он в кабинете Пророка, обсуждает последние приготовления к панихиде вашего отца.

Шака кивнула и вышла в коридор. Краем глаза она заметила, как от стены оторвался мужчина в куртке и мечом на поясе.

"Опять эта ледышка", — раздражённо подумала девушка, идя по галерее со стенами, увешанными фресками. — "Дядя, будь ты проклят, заменив им Джензена. "Мальчик недостаточно подготовлен, чтобы защитить тебя в случае опасности", "он мне нужен для важных государственных дел". Ну да, конечно. Эти дешёвые отговорки заставили бы покраснеть любого человека с наличием мозга".

Она на ходу поправила подол платья, потом плечики, которые своей узостью смущали кожу.

"По крайней мере, Конрад не лезет разговаривать. И то хорошо".

Внезапно из ближайшего окна донёсся звон и свист. С лёгким любопытством Шака подошла к нему и выглянула наружу. Отсюда открывался вид на внутренний двор с круглым фонтаном из белого камня. Из направленных кверху глоток драконов били толстые струи воды, которые с громогласным шипением низвергались вниз.

Рядом с фонтаном стоял мужчина в распахнутой алой рубахе, пропитавшейся потом. Девушка не видела лица, лишь широкую спину и плечи, по которым были рассыпаны волнистые чёрные волосы. Крепкие руки сжимали поднятый перед собой двуручный меч.

-Конрад, — Шака махнула солдату, стоявшему неподалёку. Тот оттолкнулся спиной от стены и неспешно подошёл к окну. — Что это за человек? Я его никогда не видела.

-Это Цеппеуш Мендрагус, леди. Его привели сюда совсем недавно. Он гостил у Коппли Велантиса, когда произошло убийство.

Мужчина внизу занёс меч над головой и со свистом опустил его вниз. Клинок диагонально рассёк толстую струю воды, и немедленно вернулся в позицию над головой. После короткой паузы мужчина повторил движение. Потом ещё раз, и ещё.

-Почему убийца не тронул его? Он же является претендентом на мою руку.

-Прошлую ночь он провёл в борделе, — в голосе Клыка промелькнула нотка хмурого веселья. — Это спасло ему жизнь.

Шака хмыкнула. Да, этот человек был одним из её потенциальных мужей. А ещё, судя по странной родословной, двоюродным племянником. Кровосмешение не было чем-то из ряда вон выходящим среди пророческих династий, но, тем не менее, неприятные коллизии порой случались.

"Замуж за него я не пойду", — подумала она.

Внезапно мужчина внизу закричал и принялся вращать вокруг себя двуручным мечом, словно соломинкой. От этого крика, густого и громкого, полного гнева и ярости, у неё по коже побежали мурашки. Человек продолжал махать мечом, поражая невидимых врагов вокруг себя, пока, наконец, его лезвие не встретило каменную шею одного из драконов. С пронзительным воем клинок выбил из горла град осколков. Конрад хмыкнул.

-Из него может выйти неплохой боец.

Шака посмотрела на старого солдата, выгнув бровь, и оттолкнулась от подоконника.

-Идём, Конрад. Нам пора собираться.

Глава 39. День плача.

Время пронзает существование человеческой расы. Люди рождаются и умирают, сражаясь за амбиции и жизни других. Но где-то среди этого бесконечно широкого и долгого потока событий скрывается то, что пробуждает в людях худшее, привносит в него злые и трагические краски. Ось Греха существует. Я сам испытал на себе её влияние. Пока она существует, разгорятся новые войны, дадут новый урожай семена злобы и люди вновь пожнут трагедию. Если бы это можно было изменить...

"Жизнь на Элефантине", Гирем Кейр, год неизвестен.

1

-Этот день улицы Элеура запомнят надолго, — сказал Гирем, покачиваясь на спине верного Гарапаса и разглядывая магов, который двигались вместе с ним в едином потоке из людей и лошадей.

-Прекрасный день для похорон, — заметил Остис, двигаясь рядом на гнедой кобыле. — Солнце, жара... Девушки все как одна одеты в короткие и длинные туники, с рукавами и без. Раздолье для глаз. Правда, Сиверт?

-Посмотрю, как ты запоёшь, когда все эти дивайны соберутся в одном месте, — проворчал лысый мужчина. — Запах пота и бабское щебетание вынесут тебе мозги, вот увидишь. А когда ты увидишь и повернёшься ко мне, то я сострою надменную рожу. И тогда тебе будет плохо от осознания своего заблуждения и моей правоты.

Гирем усмехнулся и почесал Гарапаса за ухом. За последние дни животное хорошо отъелось; конюхи трактира вычесали из буйной гривы насекомых и сменили подковы. Теперь скакун задорно выстукивал тяжёлую дробь по мостовой, то и дело добродушно поглядывая на хозяина.

Вокруг неторопливо ехали другие рефраманты, в окружении слуг, телохранителей и гвардейцев Пророка. Все они направлялись вниз по широкой Рыночной улице, к порту. С помощью паромов весь магический цвет Изры переправится на другой берег, где чуть севернее крепости Страж Брусса раскинулось огромное кладбище, на котором хоронили представителей высшего класса.

"Идиотская затея", — думал Гирем. — "Неужели кто-то считает, что трупы богачей менее опасны, чем трупы бедняков, которые сжигают? Или они занимают меньше места?".

-Вообще-то занимают, — сказал Джаркат, когда Гирем, отделившись от товарищей, подъехал к нему и высказал эту мысль. — Бедняков ведь больше, чем богачей.

-Я имею в виду размеры самих тел, — поморщился Гирем. — Не делай вид, что не понял.

-Ладно, ладно, — хронист шутливо поднял руки. По приезду в столицу, он подстриг отросшие усы и бороду. Вкупе с облачением в виде белых атласных накидок, которые свободно развевались на ветру, это придавало ему весьма импозантный вид. Гирем даже заметил нескольких женщин-рефрамантов разных возрастов, которые нет-нет, да бросали на него понятные взгляды. Сам Джаркат не подавал виду, изящно покачиваясь в седле и держа руку на древке рефрактора.

-Как он называется?

-Кто? — Джаркат с лёгким волнением посмотрел на Гирема, потом опустил взгляд на оружие. — О, это Кедровый Корень. Он служит мне, сколько я себя помню.

-Это заметно. На нём столько царапин и заплаток.

-Порой приходится повозиться, чтобы заставить его снова работать.

-Ты разбираешься в устройстве рефрактора?

-Нахватался по верхам у инжинариев Саламаха, — усмехнулся Джаркат. — Я не историком получаюсь, а мастером на все руки.

-Научишь меня?

-Чинить рефрактор? Ну, это не самый лёгкий процесс. Я имею в виду обучение, — мужчина замялся. — Впрочем, если так настаиваешь, то я не откажусь стать твоим наставником. Только не надо просить обучить тебя каждой вещи, что я умею делать, ладно?

-Ладно, учитель, — усмехнулся юноша. Историк слегка свёл брови над переносицей, и кивнул на жезл, висевший у его пояса.

-Кстати, я заметил, что именно стало причиной твоего интереса к инжинирному делу. У тебя новый рефрактор. Предыдущий остался в руинах под Забрасином?

-Вишнёвые Оковы сгорели, — признался Гирем, чувствуя некоторое облегчение. Наконец-то Джаркат разделил его тайну. — Этот принадлежит той девушке, которая пыталась пробраться за Барьер.

Помедлив, он рассказал историку о Е.А.Т.. Мужчина нахмурился, крутя жезл в смуглых руках. Наконец, подняв голову, он посмотрел по сторонам и протянул оружие обратно Гирему.

-Я думаю, вторая и третья буквы — это инициалы. А.Т. означают Арстапор Тез. Рефрактор был сработан им.

Гирем охнул и хлопнул себя по лбу.

-Голова морны на древке, — сказал он. — Тезы — одни из нескольких разводчиков морн в теургиате.

-Скорее всего, твоя подруга стащила это оружие у того, кто его купил.

-Возможно. Но что означает буква Е.?

Джаркат пожал плечами.

-Может быть, название жезла? Ель? Ежевика? Енот?

Гирем рассмеялся.

-Не слишком впечатляющие названия.

-А Вишнёвые Оковы, думаешь, были лучше?

-Дурацкое название, — согласился юноша и внезапно услышал, что кто-то громко произносит его имя.

-О нет, только не она, — простонал он так, чтобы его услышал только историк.

Тот с кривой улыбкой кивнул в сторону Ювалии Дастейн, которая кокетливо махала им ладошкой, двигаясь в окружении десятка солдат.

-Ты знал, что тебе придётся встретиться с ней. Смотри не сорвись на грубость, отвечая на десятый вопрос о Рензаме.

-А порой так хочется, Джаркат, — откликнулся Гирем и, тронув поводья, подъехал к золотоволосой женщине. Та с улыбкой сделала лёгкий кивок. Гирем склонил голову. Они медленно поехали бок о бок.

-Как твоя нога?

-Выздоравливает, куда быстрее, чем хочется.

-Что ты имеешь в виду? — в женщине проснулось любопытство.

-Если она выздоровеет к завтрашнему пиру, то у меня не будет отговорки, чтобы не танцевать.

Ювалия рассмеялась.

-Тебе не нравится танцевать? Наконец-то я нашла хоть что-то, что объединяет вас с Рензамом. Кстати, где он? Я думала найти его в толпе.

-Он решил отдохнуть в своём номере. Путешествие и то, что произошло в Забрасине, вымотало даже его.

-Да? — Ювалия закусила губу, на светлом лбу залегли морщины. — Помоги мне, Гирем. Ты его сын, может быть, ты знаешь его лучше, чем я. Как много для него значит назвать меня "дорогой"?

Гирем помедлил с ответом.

-Это значит демонически много, — наконец, сказал он. Лицо женщины посветлело, она запустила руку в золотую копну.

-Спасибо, Гирем. Для меня это значит не меньше. Передай отцу, что я волнуюсь за него. Надеюсь, он появится на пиру.

-Посмотрим, — ответил юноша, унимая раздражение и ища повод сменить тему. Кем-кем, а посредником для этих двоих он быть не хотел. — А где Бавалор?

-Он явится на панихиду в сопровождении Кархария Велантиса, вместе с другими претендентами. Думаю, это правильное решение после случившегося утром.

Гирем кивнул. Новость об убийстве сына Пророка распространилась подобно лесному пожару. Утром в обеденном зале трактира только это и обсуждали. Но до этого ни ему, ни его товарищам дела не было.

-Не хотел бы я оказаться на месте того парня, Мендрагуса.

-Терять близких никогда не бывает просто, — пожала плечами женщина. — Я представляю, что сейчас чувствует Цеппеуш. Он ошеломлён, испуган и полон гнева. Я была такой же, когда погибла Фелинис.

-Надеюсь, подобное больше не повторится.

-Не повторится, Гирем, — женщина неожиданно положила руку ему на голову. — Я могу попросить тебя об одолжении?

"Боги, только не это".

-Да.

-Поддержи Бавалора. Он хороший человек, думаю, ты в этом уже убедился. Изра заслуживает такого правителя как он.

-Человек он хороший, — кивнул Гирем.

"Не знаю, какой из него получится правитель".

-Но даже ему сейчас непросто. Он знает, что его ждёт впереди. Соперничество с другими претендентами, отношения с Шакой Отраз, а потом и кое-что посложнее.

-Вы о чём?

-Возможно, ты когда-нибудь об этом узнаешь, — уклончиво произнесла Ювалия. — Но в одиночку мой сын вряд ли справится. У него есть я, но сейчас ему нужна не столько мать, сколько друг. Ты поможешь ему?

Воцарилось молчание. Гирем плотно сжал губы, словно специально растягивая время. Он ненавидел быть пешкой, но в глубине души знал, что бой с Теургом ему не выиграть никогда.

-Да, я помогу.

-Вот и отлично, — Ювалия расцвела и погладила его по плечу. Потом подняла голову и сморщила нос. — Кажется, надвигается гроза.

2

Порт Элеура жил в привычном ритме без малого тысячу лет. Это были бескрайний лес мачт, усеянный отдыхавшими птицами, пелерина смрада, растянувшаяся над пристанью, стук и скрежет столярных инструментов в доках, брань грузчиков, доносившаяся со складов, гомон бесконечной толпы, вливавшейся в портовые ворота. Недалеко от причалов и пирсов стояли небольшие пёстрые лавочки, хитрые владельцы которых надеялись на то, что за них первым зацепится взгляд приезжего человека. Здесь торговали едой, товарами для рыбной ловли и мелкими предметами быта.

Хозяйка булочной, дородная женщина с добрым лицом, довольно обозревала очередь, которую притянул сытный аромат сдобы.

-Чего тебе, дочка? — спросила она у девушки, чьи рыжие волосы спутанными космами выбивались из-под капюшона.

-Пирожок.

-С мяском?

-Девушка подалась вперёд, втягивая носом пар, витающий над раскалённой решёткой.

-А сколько стоит с мяском?

-Одну лиару, родная.

Девушка ткнул пальцем в пирожки, которые лежали на другой решётке.

-А эти с чем?

-Эти с картошечкой, а эти — с катрейлом, — добродушно подсказала торговка. — Пять тестурций.

Девушка, ссутулившись, покопалась в карманах и достала горсть монет.

-Пять штучек с картошкой.

-Хорошо, — женщина ловко вложила пирожки в пакет из крепкого пергамента. — Кушай на здоровье.

Девушка улыбнулась в ответ, взяла пакет и вышла из очереди. Повертев головой, она увидела то, что ожидала — по пристани верхом на лошадях двигалась железная цепь солдат. В середине строя ехали люди в богатых одеждах и с жезлами на поясах. Рефраманты.

Девушка начала пробираться сквозь толпу, следуя параллельно эскорту и стараясь сутулиться. Придерживая края плаща, стянутые вместе, другой рукой она сжимала горловину пакета с пирожками. Ей страшно хотелось есть. Бег от невидимого, а может и мнимого врага отнял слишком много сил и нервов.

Она больно впилась стоптанной пяткой в мостовую и замерла, глядя на фигуру мужчины верхом на огромном боевом коне. Движения его казались странно знакомыми, а из-за отвёрнутого назад плаща выглядывала рукоять рефрактора. Её рефрактора.

Маг проехал мимо, по счастью не обращая внимания на толпу прохожих. Рядом на лошади покачивалась красивая золотоволосая женщина в тёмно-красном платье, что-то ему рассказывая. Он слушал её, склонив голову и слабо улыбаясь.

Лисица прищурилась, чтобы разглядеть мужчину в деталях. Густая тёмная шевелюра, трепетавшая на ветру, короткая борода и усы, высокий лоб и худые щёки. Да, это был тот самый парень, который едва не похоронил их заживо. Вот так сюрприз.

Девушка задумчиво смотрела вслед Кейру, поедая пирожок, пока не вздрогнула от капли дождя, упавшей ей на щеку. Задрав голову, она посмотрела на тучу, которая накрыла город плотным тёмным лоскутом. Где-то вдалеке прорычал гром. Налетевший порыв ветра взметнул над пристанью светлые клубы пыли.

Девушка сильнее натянула на голову капюшон, откусила кусок от пирожка и двинулась вслед за цепью солдат.

3

Животные размазывали лежавшую на дороге грязь тонким слоем. Крупные капли сбивали горячую пыль, нещадно молотили листья кустов и деревьев, выбивали металлический звон на доспехах солдат и мягкую дробь на брезентовых зонтиках богатых господ, которые те предусмотрительно захватили с собой.

-Твою мать, Остис, не забирай так сильно вправо, — рычал Сиверт.

-Эта тупая лошадь не слушается, — огрызнулся Остис.

Двое мужчин ехали, наклонившись друг к другу и ютясь под одним зонтиком, одолженным у Ювалиии Дастейн.

-Ты видишь Гири?

-А что, должен? Я что — нянька, чтобы не отрывать от него взгляда?

-Если ты оторвёшь от него взгляд, то потом Коптильщик оторвёт тебе яйца. Хотя... может быть, после того инцидента, они тебе уже не понадобятся.

-Закрой рот, кретин. Ещё слово про Элли, и твоя башка упадёт в эту лужу, — Сиверт дёрнул зонтиком, и обоих окатило холодным водопадом.

Остис тряхнул головой, зафырчав словно лошадь.

-Вижу. Вон, в пяти человеках позади нас.

-Надо же, он нашёл язык с золотокурой ведьмой.

-Скорее всего, это она его повязала намертво.

-Думаешь? Кто знает этого паренька? На вид то он обычный, но на деле напоминает историка. Такой же странный и скользкий.

-Насколько я помню, ещё месяц назад ты в нём души не чаял. Признай, все мы любили Элли до того, как узнали, что она девона. Уже забыл, как Гирем помогал ей полоть грядки? А он, между прочим, дивайн. Или как он принёс самый большой букет цветов на ваше венчание? Мне не кажется, что это честно — распинать парня за то, что он поступил, как велит закон.

-Да, — проворчал Сиверт. — Я подумал, и решил, что Гири не заслуживает всех шишек. Виноват Рензам. Он редко воспитывал детей, а когда пытался, то предпочитал железную кочергу сладкой плюшке. Не удивительно, что Гири подчинился. Любой бы подчинился.

-Кроме тебя, — остро глянул на него Остис.

Сиверт отвёл взгляд.

-Конечно.

4

Кладбище растянулось почти до самого горизонта. Многие могилы заросли сорняками, из которых тут и там выглядывали покосившиеся надгробия с изображением многозубчатого ключа. Могила для Пророка была выбрана на лучшем месте, где земля была твёрдой. Солдаты выкорчевали высокую траву, Реган Лейсер собственным Словом выкопал глубокую прямоугольную яму, куда должны были положить гроб с телом Мирата.

Карранс Мирандис одиноко стоял возле ямы, подставив лицо под косые капли дождя, и наблюдал за тем, как к кладбищу стекаются люди. С недавних пор он стал несколько меланхолично относиться к проявлениям роскоши, и потому пёстрой толпе приходилось рассредоточиваться вокруг могилы под его сумрачно-отрешённым взглядом.

Когда рядом встал Кархарий Велантис со всей семьёй и тремя претендентами на престол, Карранс повернул к нему голову и твёрдо произнёс:

-Я справлю службу по твоему сыну.

Пророк посмотрел на Протоурга, подняв бровь. Встретился с ним глазами, слабо вздрогнул то ли от холода, то ли ещё от чего, и обратил взор обратно на толпу.

-Хорошо.

Карранс склонил голову.

-Я запил.

Кархарий глядел перед собой.

-Что?

-После того, как узнал правду.

-Так бывало со многими из нас. Попробуй отвлечься. Почитай книгу. Займись искусством. Женись на Ланите Велль.

-Ты мне нужен.

-Ну, я люблю свою жену.

-Я говорю про дружескую компанию.

-У тебя нет никого, кому можно раскрыть свою душу?

-Я отдал жизнь служению богам.

Кархарий заложил руки за спину и долго молчал, не обращая внимания на хлеставшие по лицу ливневые струи.

-Ладно, когда?

-После панихиды. Как это делают простые люди, в трактире.

-Договорились. Ну, вроде бы все собрались. Начнём?

Карранс выступил вперёд и чётко поставленным голосом начал траурную речь.

5

Цеппеуш стоял с самого края шеренги Велантисов, подле высокого худощавого Сольвейга Маэльдуна, и, стиснув зубы, смотрел перед собой. Происходящее его ничуть не занимало. Покойного он не знал, и на него ему было наплевать. Мыслями он находился дома, рядом с матушкой, которая ещё не знает, что её брату перерезали горло. Венбер пообещал, что отправит письмо сегодня, и постарается изложить весть как можно мягче.

"Ещё бы, мать и так живёт одна-одинёшенька. Интересно, отец вообще знает, что здесь происходит, пока он шатается неизвестно где?"

Краем глаза Цеппеуш увидел довольную физиономию Сольвейга. Молодой человек был на две головы выше него, но имел куда более узкие плечи и длинный торс. Со светлых усов, делавших честь даже усам Венбера, стекали две струйки воды.

-Чего ты ухмыляешься? — ощерился Цеппеуш.

-Мой отец здоров.

-В смысле?

-Идёт дождь, — довольно сообщил Сольвейг.

-Я заметил. И всё же?

-Во время дождя к нему возвращается рассудок.

Цеппеуш хмыкнул, чувствуя себя неудобно. Его отец хотя бы не пускает слюни, постоянно лёжа в постели.

"Вот только это ничуть не оправдывает его скотское отношение к матушке".

-Готов драться?

-А то. На турнире смахнёмся.

На лице Цеппеуша впервые за день появилась тень радости. О да, они смахнутся.

6

Шака укрылась от дождя под широким колпаком зонтика, находя его очень удобным средство для подглядывания. Низкие края прикрывали её глаза, а она могла свободно рассматривать людей. Первым дело она прошлась по лицам в толпе.

Скучающее — самое подходящее слово для описания выражения, которое присутствовало на лицах собравшихся. По большому счёту никому не было дела до панихиды. Все, кто питал какие-то чувства к покойному, справились с ними месяц назад. Похороны были рутиной, тем, что нужно сделать, несмотря на скучный процесс.

Потом она прошлась взглядом по претендентам. Сольвейг — угловатый мужчина с кривым носом, улыбчивым лицом и длинными патлами цвета соломы. При этом в его глазах крылся холод суровости, присущей морским воинам с Навустрозы. В нём угадывался сын Синваля Маэльдуна, которого она видела лишь в детстве, и оттого запомнила во всём его величии.

Потом она перевела взгляд на Цеппеша, получив, наконец, возможность разглядеть утреннего гостя в деталях. Крепкие плечи были сведены в лопатках, на них чёрной тряпкой лежали длинные волосы. Когда Карранс вышел вперёд, чтобы освятить смарагдовым ключом тело покойного, Мендрагус устремил взгляд на него. Его брови сдвинулись; он близоруко прищурился, но это был взгляд, который, казалось, испускал волны жара. Цеппеуш напоминал ходячий вулкан, внушительный и исходящий пламенем.

Бавалор был другим. Самый низкий из троицы, но не карлик, не такой мускулистый, как Мендрагус, но статный. Его поза дышала благородством, но вид, с которым он вертел головой, разглядывая пришедших на панихиду, был абсолютно простым, без поддельной величественности. Он был красив, но не женоподобен. Он, возможно, был единственным, кто действительно слушал речь Карранса, и это внушало уважение.

"И зачем вообще нужно было приезжать двум другим?" — подумала Шака и взглянула на мать. Лицо Айссил было покрыто дождевой водой, плечи поникли, так что девушка не понимала, плачет ли она, или нет.

Вокруг внезапно стало тихо. Протоург вернулся на своё место, а к стоявшему на высокой подставке гробу с телом покойного подошёл Гверн Конкрут. Тот самый "бездельник", о котором говорил дядя, и которого она в запале предлагала казнить. Сейчас, глядя на худое лицо солдата, облепленное чёрными и седыми прядями, Шака почувствовала, как на её глаза наворачиваются настоящие слёзы.

"Боги ведают, папа, порой я тебя ненавидела за то, что ты никогда не был рядом. Но сейчас, когда ты лежишь бездыханный под проливным дождём, я хотела бы, чтобы ты знал — часть меня всегда любила тебя таким, каким ты был — старым и беспомощным, но широко улыбавшимся в минут радости. Прости меня. И прощай".

Шака утёрла с лица воду.

"Проклятый Гверн. Почему у тебя такое страдальческое лицо? Ты не должен был плакать. Ты же солдат".

Гверн Конкрут ещё долго стоял возле тела покойного Пророка, пока к нему не вышла женщина с собранными в пучок каштановыми волосами. Она несмело взяла его под руку и увела в сторону. Толпа качнулась и подалась вперёд, составляя очередь к гробу Мирата, чтобы в последний раз почтить его память.

7

Вокруг Трикселя с самого начала образовался круг отчуждения. Рефраманты и солдаты старались держаться подальше от него, и лишь Никоро вместе с Недом стояли рядом. За это он любил их так, как только мог любить уродливый полукровка. В руках он держал зонтик, покрытый парусиной из разноцветных лоскутов. Он тянул руку как можно выше, чтобы накрыть им девушку, и попутно смотрел на её фигуру, обтянутую мокрой туникой. Диастрийка стойко держалась под напором стихии, и отнюдь не выглядела смущённой от того, что на неё постоянно косились другие мужчины. Наоборот, он сама не сводила взгляда с фигуры Цеппеуша Мендрагуса, который стоял возле семьи Пророка.

"Ну да, ну да, пялься на своего любовничка", — чтобы унять негодование, Триксель посмотрел в противоположную сторону и удивлённо нашёл в толпе диастрийца.

На нём было длинная тёмно-синяя роба с широкими рукавами. Волосы, похожие на львиную гриву, огненным водопадом расплескались по плечам и спине. Как и Никоро, мужчина стоял в окружении людей с зонтиками, скрестив руки на груди, глядя перед собой и нисколько не беспокоясь о проливном дожде, который хлестал его по лицу.

Словно почувствовав на себе взгляд, он повернул голову и посмотрел на Трикселя, после чего улыбнулся уголком рта и приветственно поднял ладонь на уровне плеча. Горбун кивнул, внезапно вспомнив, где его видел.

"Шуруппак, начальник стражи. Энхенгаль, кажется".

-Смотрите, дивайн, кажется, этот несчастный закончил, — сказал Нед.

Гверн Конкрут ушёл, уступив место регенту. Кархарий отвесил телу короткий поклон и сразу отошёл в сторону. Дальше, по цепочке, то же самое сделали все члены его семьи, и очередь дошла до рефрамантов. Их было много, больше сотни, но все они боролись за место в веренице, словно малые дети. Дождь тем временем стал слабее, превратившись в мелкую пыль, которую гнал сильный восточный ветер, пронизывавший каждую клеточку тела.

Наконец, сформировалась нечто, похожее на очередь. Триксель терпеливо ждал, уткнувшись носом в узкую спину Никоро, и думал о том, как бы поскорее вернуться в тёплый сухой номер в трактире. Пространство перед ним расчистилось, диастрийка отвесила мертвецу неуклюжий поклон, словно отвыкла это делать, или никогда не умела. Триксель счёл, что даже в неуклюжести своей она была прекрасна.

Он шмыгнул носом и встал напротив белого трупа, покрытого водой. Борода покойного была завязана в длинную белоснежную косу, покоившуюся на груди. Руки лежали на животе, под ними — инкрустированное драгоценными камнями древко рефрактора.

Триксель поклонился со странным чувством, какое бывает, когда ты и без того всю жизнь ходишь, словно кланяясь. Взгляд горбуна упал на кожу Пророка, на её белую бугристую поверхность. Некоторые поры будто вскрыли наружу. Триксель шёпотом произнёс самое чёрное ругательство, которое только знал.

-Дивайн, что с вами? — донёсся из-за спины голос Неда. — Люди волнуются.

-Да-да, — пробормотал горбун и отошёл в сторону. Потом посмотрел на регента. Несколько мгновений обдумывал, как поступить, а потом незаметно шагнул к нему.

-Дивайн, я хочу рассказать вам о кое-чём важном.

8

Джензен пристально наблюдал за тем, как Кархарий отходит в сторону со странным горбуном, и подпрыгнул на месте, когда его ладони коснулась холодная и мокрая рука. Развернувшись, он увидел такой знакомый волевой подбородок, карие глаза и выбивавшиеся из-под капюшона рыжие пряди. В груди сразу стало гораздо теплее. Он хотел что-то сказать, но девушка приставила палец к его губам и кивнула в сторону. Извинившись перед Айссил Велантис, юноша пошёл вслед за ней. Она увлекала его всё дальше от толпы, через цепь солдат, в сторону высоких кустарников.

-Всё в порядке, — успокоил он двух солдат, которые вопросительно посмотрели на него. — Мы будем рядом.

Они спрятались за кустами и уже здесь крепко обнялись.

-Боги, Валерия, ты вся холодная, — Джензен хорошенько растёр её плечи. — Ты понимаешь, как я волновался, когда ты исчезла?

-Я старалась не искать неприятностей, — ответила девушка, глядя на него снизу вверх. — Ну, пару раз всё же нашла. Хочешь пирожок?

-Нет, спасибо. Я уже слышал о твоих приключениях из уст моего ненаглядного братца. Тёмные пещеры, многоногие монстры и ты в его компании. Жуткая картина.

-Знаешь, как я опешила, когда он назвал вашу фамилию? — громко зашептала Валерия, заботливо стряхивая с его шевелюры воду. — Особенно учитывая то, как ты о нём отзывался.

-Представляю, — сказал Джензен, чувствуя, что к щекам прилил румянец стыда. — Между прочим, тебе не стоило давать ему свой рефрактор. Он весь извёлся по этому поводу. Гадает, что означают буквы на древке. И зная его, я думаю, он скоро придёт к определённым выводам.

-В любом случае, на меня он не выйдет. Разве что только через тебя, но ты ведь меня не сдашь.

-Ну, тут ещё надо подумать...

-Эй!

— Ух, я и забыл, как это здорово — дразнить тебя.

-С дразнилками приходят и увесистые подзатыльники, — сказала Валерия и дала Джензену лёгкую затрещину.

Потом они некоторое время просто смотрели друг другу в глаза с широкими улыбками.

Первой спохватилась Валерия.

-Смотри, что я принесла.

Она протянула ему клочок пергамента.

-Один из бывших агентов в Забрасине попросил передать это твоему отцу. Сказал, что это очень важно. И знаешь — да, это действительно важно.

Джензен развернул пергамент, прикрыл его рукой от мороси и пробежался взглядом по кривым, наспех выведенным строчкам. Затем, не подавая виду, посмотрел на Валерию, которая мялась с ноги на ногу.

-Ты прочла это?

-Мне же было интересно.

Он мысленно вздохнул, принимая решение, после чего вернулся взглядом к пергаменту.

-Убийцы в чёрных одеждах из Алсалона преследуют мою семью.

-Интригующе, правда?

-Очень, — откликнулся Джензен, чувствуя в груди растущую пустоту. Неожиданно он сделал короткий шаг вперёд и, зажмурившись, заключил Валерию в горячие объятия.

-Я тоже тебя давно не видела, — сказала та. — Но думаю, мы ещё успеем наобниматься.

-Да, — прошептал он. — Да, успеем. Тебе есть, где жить?

-Конечно.

В голосе девушки сквозила очевидная неуверенность. В другой момент он бы проявил уважение к её характеру и не стал бы делать того, что собирался, но не сейчас.

-Поживёшь некоторое время у меня, ладно? У меня есть квартира в Нижнем Городе, довольно уютная. А потом, когда разберёшься со своими делами, найдёшь себе жильё по вкусу. Согласна?

Валерия некоторое время молчала. Молчал и Джензен, терпеливо ожидая положительного ответа. Внезапно откуда-то справа донёсся шелест травы и треск веток. Обменявшись удивлёнными взглядами, юноша и девушка аккуратно выглянули из-за кустов. В двадцати шагах от них, высоко поднимая колени, сквозь сорняки пробивался мужчина в потемневших от влаги белых одеждах. Он направлялся к другой группе кустарников.

-Куда это он пошёл? — пробормотал Джензен.

-Ну, когда приспичит, сам знаешь. Хочешь подобраться ближе?

-Нет, — резко ответил юноша, махнув больной рукой. Взгляд Валерии упал на неё. На лбу девушки появилась лёгкая складка.

-Как она?

-Пока что в порядке, — Джензен кивнул на листок. — И пожалуйста, больше так не рискуй. Пожалей меня.

Валерия сложила брови домиком.

-Но ведь ничего не произошло.

-А могло и произойти. И тогда я бы понёс свою голову на блюдечке к Арстапору.

Валерия мягко толкнула его в грудь.

-Только не вздумай сдаваться.

-Никогда, — твёрдо ответил Джензен. — В конце концов, это всего лишь рука. Я не такой дурак, чтобы из-за неё загонять себя в депрессию.

-Когда тебе понадобится поддержка, я буду рядом.

-Лучше ответь, останешься ли ты жить у меня.

-Останусь. Только сначала мне нужно проведать отца. Слухи ведь правдивы?

Юноша серьёзно кивнул. Валерия тяжело выдохнула.

-Тогда мне пора. Увидимся сегодня вечером.

Обняв его на прощание, она накинула на голову капюшон и чинно направилась к дороге, словно была одной из городских леди. Джензен смотрел ей вслед с гордой улыбкой.

9

Шаке подвели лошадь, но прежде, чем она успела поставить ногу на стремя, её окликнули. Она обернулась и задрала голову, чтобы увидеть лицо Цеппеуша Мендрагуса, который подошёл почти вплотную.

-Да, дивайн, — спокойно сказала она, щурясь из-за водяной пыли.

Мужчина возвышался над ней, словно гора.

-То, что будет сказано, не зависит от того, станете ли вы моей женой или нет. Я просто хочу, что бы вы это знали, — Цеппеуш тряхнул головой, окатив её веером брызг. — Госпожа, я клянусь всем сердцем, что буду вашим вечным защитником, и тем, кто подставит плечо в трудную минуту. Я разделяю боль, которую вы испытываете после смерти отца и брата. Мой рефрактор послужит на благо изумрудного трона, а если повезёт, то и на благо моей будущей супруги. Вы можете без сомнений положиться на меня во всём.

На протяжении его речи никто из присутствующих членов семьи и других претендентов не произнёс ни слова. Цеппеуш коротко поклонился и побрёл к своему коню. На полдороги он, тем не менее, повернулся. Шака всё ещё стояла возле лошади, поставив ногу на стремя, и смотрела на него.

-Я ничего не требую от вас взамен.

Сказав это, юноша взобрался на своего коня и вместе с телохранителем влился в людской поток, который тёк обратно к озеру. В смятении Шака встретилась взглядом с матерью. Айссил пригладила мокрые волосы.

-Ну, по крайней мере с экспрессией у него всё в порядке.

10

-"Запах пота", "бабское щебетание", "тебе будет плохо от осознания моей правоты"? — Остис дразнил приятеля, который ехал в стороне. — Да вокруг стояла просто мёртвая тишина! А запах? Это был незабываемые ароматы травы и сырого ветра в дождливый день. Видишь моё лицо? Видишь надменное выражение? Наслаждайся, друг.

-Всё этот проклятый дождь, — Сиверт провёл рукой по лысине, посмотрел на ладонь, полную воды.

И швырнул бесполезный зонтик в грязь.

Глава 40. Отцы и дети.

Мне не нужно убеждать тебя. Ты присоединишься ко мне добровольно, глядя на ужасы, которые творятся вокруг тебя. Ты присоединишься ко мне, потому что поймёшь — от реальности не убежать, лишь закрыв глаза. Всё станет только хуже. Но вместе у нас есть шанс изменить мир к лучшему. Не будет изнасилованных женщин и распятых мужчин. Не будет голодающих детей. Не будет расовой вражды. Только присоединись ко мне, и мы будем вести человечество вместе — как отец и сын.

Видение будущего.

1

Хотите чаю, дивайн Триксель?

-Благодарю, дивайн Кархарий.

Тихий скрип дверей шкафчика, отчётливый стук фарфора о поверхность стола.

-Вам нравятся чашки?

-О, нет.

-Почему?

-Они... голубые. Мне надоел голубой цвет. Почти всё, что надевает одна моя близкая знакомая, имеет этот демонов оттенок. Поэтому, если хотите найти общую тему для разговора, достаньте жёлтую. Или зелёную.... Пожалуй, зелёную даже лучше.

-Как скажете, — Кархарий спрятал одну чашку и достал другую.

Триксель сел в кресло, обвёл взглядом кабинет регента.

-Я сожалею о гибели вашего сына.

-Благодарю.

Тихо зажурчала струйка чая, над чашкой заклубился пар.

-Скажите, дивайн Триксель, зачем вы здесь?

-Замещаю отца, который занят очень важными делами. Лично у меня в столице нет никаких интересов. Я бы предпочёл остаться дома и заниматься наукой, нежели пугать знатных особ своей внешностью.

Кархарий посмотрел на горбуна и протянул ему питьё.

-У меня нет предрассудков, дивайн Триксель. Думаю, моё приглашение это доказывает. Я уважаю Берруна, хотя и представляю об источнике его сил.

-Значит, вы верите тому, что я сказал?

-Верю.

Триксель с тихим вздохом обмяк в кресле и новым взглядом посмотрел на регента. Всё это время он терзался сомнениями, поступил ли правильно, сообщив об отравлении Пророка. Когда он расскажет о том, что заставило его вынести вердикт, ответная реакция будет непредсказуемой.

Кархарий сел за стол и отпил из чашки.

-О вашей превосходной квалификации алхимика наслышаны во многих учёных кругах, в которые вхожу и я. Если вы сказали, что поняли о насильственной смерти Мирата по крошечным вздутиям пор, значит, имеете хорошее объяснение.

Триксель потёр пальцами виски. Потом уронил:

-Я имею не просто хорошее объяснение. У меня есть факт. Яд, которым убили Мирата Отраза, изобретён мною.

Кархарий издал странный кашель, словно борясь с першением в горле.

-Знаю, о чём вы подумали, — быстро сказал горбун. — Что я был как-то причастен к этому. Но, поверьте, все мои особо опасные изобретения не покидают стен лаборатории. К тому же, у меня нет мотивов убивать и без того стоявшего одной ногой в могиле старика. И, разумеется, я бы не стал говорить об этом вам, если бы был виновен.

-А вы точно уверены в своих словах? Где вы хранили свой яд?

-В лаборатории, — Триксель нахмурил лоб, вспоминая те несколько дней, проведённые в Канстеле. — Помню, что Нед наводил в ней порядок, когда мы вернулись из плавания. Правда, я не проверял абсолютно все склянки и флаконы...

-Я думаю, дивайн, что вас обокрали, — сказал Кархарий, отпивая из кружки. — Вас не было дома полгода. За это время много кто мог посетить вашу лабораторию.

-Скорее всего, вы правы. Яд совершенен. Никто кроме меня не смог бы создать такой состав. И всё равно — эта цепь событий кажется невероятной.

-Отравили самого Пророка. Ничто с этим связанное не может считаться невероятным. Давайте отталкиваться от этого. В чём же особенность этого яда?

-В том, что спустя некоторое время после попадания в организм живого существа, он испаряется без остатка, не оставляя в нём и следа. Видимо, убийца знал об этом, однако не знал, что, проходя через поры, жидкие и газообразные выделения могут оставить мелкие расширения кожных пор. Насколько я понимаю, Великий Алхимик не нашла в теле яд?

Кархарий кивнул.

-Леди Эджура и лекари проводили вскрытие, и действительно не нашли ни следа. Понятное дело, ведь они искали яд в организме. На то, что некоторые поры вскрылись, даже я не обратил внимания при контрольном осмотре.

-Убийца не столь сведущ в алхимии, я полагаю.

-Он также имел доступ к вашей лаборатории, если верить рассказу.

-И имел доступ к пище и питью монарха, — Триксель скривился и посмотрел в окно за спиной регента. — Вообразите себе одного человека, который выкрал яд у меня, затем приплыл в столицу и подлил его в питьё самого Мирата. Это звучит абсурдно.

-Если мы примем за данное то, что человек был один, тогда да, — подмигнул Кархарий. — Но если их было больше, тогда вся цепочка действий вполне осуществима.

-Значит, вы думаете, что кто-то выкрал яд и доставил его непосредственно убийце?

-Вы ведь слышали о том, что кто-то пытался отравить мою племянницу? В вине оказалось средство от бессонницы, но это значит, чтобы убийца уверен в себе. Я склоняюсь к тому, что это кто-то из моего окружения или же один из наёмников, — заключил регент, звякнув пустой чашкой о стол. — Триксель, я хочу, что бы вы поработали над телом покойного. Вдруг вы найдёте что-нибудь ещё.

-Но его же похоронили.

-Боги, кому теперь какое дело до трупа, — Кархарий махнул рукой. — Как закопали его, так и выкопаем.

Триксель моргнул. Его губы непроизвольно растянулись в улыбке. Он сделал ещё глоток.

-Мне нравится ваш прагматизм, дивайн.

-Считайте, что государство просит вас провести некоторое расследование этого дела. Сомневаюсь в оглушительном успехе, поскольку улик совсем немного, но почему бы не попробовать. Я дам вам в помощь леди Эджуру. Она хорошая женщина, хоть и несколько неряшлива, но вы будете удивлены её покладистостью и тягой к науке, — Кархарий вскинул глаза, словно его что-то осенило. — Простите, я не спросил вашего мнения.

Триксель пристально посмотрел на регента. Был ли тот искренним? В его глазах почтительное ожидание, лицевые мышцы расслаблены, руки свободно покоятся на столе ладонями кверху. Мужчина смиренно ждал его ответа.

Горбун осушил свою чашку и мягко опустил её на стол.

-Я исполню вашу просьбу.

-Спасибо, дивайн. Пророческая лаборатория в вашем полном распоряжении. Когда вам будет удобно начать?

-Завтра утром. Сегодня был тяжёлый день.

-Согласен. Не хотите задержаться на пиру в честь покойного Мирата? Гости уже собираются.

-Не думаю, что меня будут рады видеть на нём.

Кархарий пожал плечами.

-Триксель, вы чересчур предвзято относитесь к человечеству. Надеюсь, когда-нибудь вам встретится та, что заставит вас изменить своё мнение.

Триксель растянул губы в ироничной усмешке.

-Спасибо за заботу, Пророк.

2

Фигура в плаще с глубоким капюшоном ходила из стороны в сторону напротив дома Арстапора Теза уже немалое время. Иногда она останавливалась, что бы посмотреть в тёмные окна особняка, а потом вновь принималась мерять шагами расстояние от одного фонарного столба до другого, шлёпая по лужам ногами в стоптанных сапогах.

Стражники особняка напротив смотрели на неё с большим подозрением, но ничего не делали. Дело начало идти к вечеру. Наконец, словно чего-то дождавшись, Валерия замерла у ворот жилища Арстапора и сделала несколько глубоких вздохов.

-Ты можешь. Ты сделаешь. Ради него самого, — сказала она сама себе.

Она протянула руку, чтобы толкнуть ворота, которые не были заперты на замок, а потом уронила её и быстрым шагом пошла прочь по вечерней улице, стараясь не обращать внимания на стражников. Те провожали девушку удивлёнными взглядами.

3

Наступил вечер. Дождь давно закончился, и Гирем осторожно переминался с ноги на ногу, разглядывая прохожих, которые шлёпали по лужам, направляясь по вечерним делам. Дверь "Тёплого закутка" то и дело открывалась, выпуская или впуская посетителей. Чтобы не мешать им, он сошёл с крыльца и стал в тени здания. Ему нравилось не привлекать к себе излишнего внимания.

Но вот в толпе мелькнули фиолетовые одежды Джензена, и Гирем сделал простой жест рукой, нисколько не сомневаясь в том, что брат его заметит. Пробравшись сквозь поток людей, тот вошёл в тень и снял с головы накидку.

-Кархарий задержал?

-Нужно было просмотреть отчёты стражников о сегодняшней панихиде. Видели ли кого-нибудь постороннего, что-нибудь странное и так далее.

-Что-нибудь интересное?

-Не особо. Несколько идиотов пытались пронести свистульку сквозь оцепление к рефамантам, но солдаты их быстро повязали.

-Слабовато, — Гирем в некотором удивлении поднял брови. — Столько магов в одном месте. Одним ударом можно было бы обезглавить всю верхушку теургиата. Странно, что никто до этого не додумался.

-Ты переоцениваешь силу и решительность оппозиции, точнее, того сборища бунтующих простаков, которое и оппозицией назвать нельзя. В стране с тысячелетней магократией повстанческих настроений практически нет. Люди привыкли. Да и с чего бы им бунтовать. Мы не тираны. Мы кормим их и защищаем. Чего ещё им нужно?

-Чтобы клирики не преследовали невиновных, я думаю. Я не могу знать наверняка, но простая логика подсказывает мне, что далеко не все, кого Церковь четвертует и вешает — подлые преступники и еретики.

-Да ладно, Гирем, когда это ты стал защитником простого народа? — насмешливо произнёс Джензен.

-Я всегда им был, — уронил юноша, чувствуя, как каменеют на лице мышцы. Джензен осёкся.

-Прости, я неправильно выразился. Когда это ты возлюбил простаков?

Гирем молчал, борясь с закипавшим внутри гневом. Джензен провёл ладонью по лицу, сверху вниз, словно стирая липкую паутину.

-Снова неверно. Демоны, не знаю, что на меня нашло. Я не хотел этого, Гирем. Так что же — это отец пригласил меня к себе, или ты подсуетился?

Гирем выдохнул из себя скопившийся воздух.

-Это был я. Отец собирается представить на суд дивината план нападения на Алсалон.

Говоря это, он пристально смотрел на лицо Джензена. Как и ожидалось, его выражение ничуть не изменилось.

"Как же ты предсказуем, братец".

-Вот оно что, — уронил тот.

-Ты представляешь, насколько это страшная идея? Он всерьёз считает, что мы сможем преодолеть Джихалаи, вторгнуться в Алсалон, одолеть его армии и самого Моисея.

-Это безумная идея, — кивнул Джензен. — В духе отца.

-Вот почему мне нужна твоя помощь. Нужно каким-то образом отговорить его от этой затеи.

-Это невозможно, ты знаешь.

-Если нет, то нужно пресечь это другими способами. Если Кархарий узнает о плане, то сможет повлиять на дивинат, не так ли?

-Я бы не сказал, что всё так просто, Гири. В дивинате не сидят великие мудрецы. Там сидят торговцы оружием и строители. У них будут свои резоны поддержать отца.

-Но есть же там хоть кто-то с мозгами?!

-Тише, — Джензен предупреждающе поднял больную руку и посмотрел по сторонам. — Мы вообще не должны говорить об этом в таком людном месте. Мы идём к отцу?

-Ты поможешь? — обрадованно спросил Гирем.

-Помогу, брат.

-Отлично. Идём.

Они вернулись в большой зал трактира, поднялись по роскошно отделанной лестнице на второй этаж и двинулись по коридору, разминаясь с богато одетыми постояльцами. Это были маги и волшебницы, в робах и туниках, отделанных золотыми и серебряными нитями, с жезлами на широких поясах и внушительными посохами. Старательно отводя взгляд от симпатичных девушек и женщин, Гирем и Джензен быстрым шагом преодолели расстояние до двери в отцовский номер.

В просторной комнате царил полумрак, разгоняемый светом камина, и уют, создаваемый теплом и тихим потрескиванием огня. Отец сидел в кресле напротив, держа в руках стакан с вином. Услышав стук двери, он повернул голову. Увидев Джензена, поставил стакан на столик рядом.

-Зачем ты здесь?

-Пришёл посмотреть, изменилось ли что-нибудь за эти несколько лет, — откликнулся Джензен. Гирем опустил взгляд и увидел, что ладони брата немного подрагивают. Повинуясь инстинкту, он прошёлся по периметру комнаты, дотрагиваясь рефрактором до магических светильников. В помещение стало светлее. Обернувшись, он увидел, что брат и отец остались на своих местах.

"Боги, вы как нелюди", — в сердцах подумал он и сердито посмотрел на отца.

-Отец, мы пришли поговорить с тобой о твоём плане.

-Ты рассказал ему, сын? — Рензам снова отпил из стакана. — И что, теперь вы оба будете говорить мне, что мой план — безумие выжившего из ума придурка? Я зная, о чём вы думаете — вы, оба. Что Джихалаи непроходимы. Что Алсалон неприступен. Что Моисей подобен бессмертному богу. Но вы оба были вместе со мной в Бъялви. Вы слышали, о чём я говорил с Саламахом Инги. Секретный проход через горную цепь существует. Нужно лишь уплатить соответствующую цену...

-Мы проиграли, отец, — сказал Гирем, став рядом с креслом, в котором сидел мужчина, и посмотрев на него сверху вниз. — Тогда, когда погибла Шелосте. Мы должны были оберегать её — и проиграли

-Да. Я всё ещё думаю о том дне. Если бы только не он... — отец метнул злой взгляд в сторону Джензена.

-Отец... — начал брат.

-Отец, хватит копаться в прошлом, — зло перебил его Гирем. — Мы не можем вернуться и всё исправить. Я хочу этого не меньше тебя, но... мы не можем. Хватит винить Джензена во всех грехах нашей семьи. Я виноват не меньше его. Ты виноват не меньше его.

-Я не нуждаюсь в твоих нравоучениях, щенок.

-Ты называешь меня щенком, отец, но реальность такова, что все эти годы как щенок ведёшь себя ты, не я, — Гирем сжал кулаки, лишь краем сознания удерживаясь от того, чтобы не броситься на мужчину с кулаками.

-Я думаю, Гирем, что отец не так уж и неправ, — негромкий голос Джензена пронзил его и словно выпустил наружу раскалённый воздух. Уже остывая, он обернулся и недоуменно посмотрел на брата. Тот подошёл ближе и сел на кровать.

-Я имею в виду план. Он не выглядит таким уж безумным, если продумать детали. Дивинат захочет поддержать отца, если посулить им хорошую прибыль. За пропагандой дело не станет. Простой народ можно поднять, использовав хотя бы взращенную за многие сотни лет ненависть к алсалонцам. Единственное слабое место этого плана — сам Пророк. Его нужно сделать нашим человеком.

-Или сделать нашего человека Пророком, — добавил отец и повернул кресло в сторону Джензена. — Мне нравится ход твоих мыслей, сын. Ты действительно веришь в свои слова или пытаешься расположить меня к себе?

-Разумеется, верю, иначе бы не пришёл сюда...

От разочарования Гирем издал мысленный стон боли. Не выдержав, он демонстративно вышел из комнаты в ярко освещённый коридор. Сейчас, чтобы не впасть в отчаяние, ему нужны были гул голосов и свет. Купаясь в них, он пошёл к лестнице, ведущей вниз. Раз за разом он прокручивал в голове этот разговор, и теперь только мог недоумевать, что же толкнуло его на столь гневную перепалку с отцом. Он ведь не хотел доводить до этого. Совсем не хотел...

"Если только это не Джензен...", — от этой мысли он остановился как вкопанный, чем вызвал возмущение нарядно одетой парочки влюблённых, которые явно собирались посетить вечерний пир во дворце Пророка. Обдумывая эту мысль, юноша вернулся в свой номер. В шкафу нашлась длинная светлая туника и лёгкие белые накидки. Белый цвет в Элеуре привлекал меньше внимания, чем чёрный, а для его небольшой прогулки требовалось не вызывать каких-либо подозрений.

Переодевшись и взяв с собой рефрактор, он вышел из номера, сбежал по лестнице в общий зал, полный шума и света, толкнул входную дверь и оказался на улице, чей мрак разгоняли огни фонарей и окон, отражавшиеся в лужах. Ночной Элеур был самым красивым местом, который ему приходилось видеть. Гирем несколько минут просто стоял на месте, вдыхая сырой свежий воздух и водя взглядом по светившемуся голубым айсбергом городу, полному звуков и людей. В чистом небе блестели звёзды, наводя в душе покой.

Гирем улыбнулся. Он не исключал того варианта, что Джензен примет сторону отца. Брат страдал от недостатка отцовской любви. Его можно было понять, а его поступок — предугадать. И всё равно это было больно — словно удар в спину. Но теперь, по крайней мере, Гирем не сомневался в том, что делать. Теперь он точно будет работать на Церковь. Джензен наверняка прав — от Кархария и Дивината нет смысла ждать помощи. Но от Протоурга — того, кого не интересует прибыль или слава — можно.

Оставалось надеяться, что Карранс Мирандис был именно таким Протоургом.

Приняв решение, Гирем отправился в путь. Не к Каррансу, разумеется — кто ж его просто так пустит к важнейшей государственной персоне. Нет, он посетит пир, посвящённый памяти покойного Пророка. Неприятное занятие, но полезное. При всём нежелании находиться в обществе очевидно высокомерных и опасных рефрамантов и простых аристократов, это было нужно сделать, если он хочет пойти дальше детских проклятий и ненависти. Подумав об этом, Гирем ощутил прилив гордости за себя, а затем — стыд.

"Я ведь никто в этом мире. Так, сынок обычного рефраманта из глубинки. Неужели я могу что-то изменить или повлиять на укоренившийся за тысячу лет порядок? Механизмы теургиата, о которых говорил говорил Сатос, сомнут меня, даже не заметив".

Он шёл, глядя по сторонам, любуясь архитектурой и радуясь весёлым крикам детей, которые выбрались на вечернюю прогулку с родителями. Всё это заслуживало быть запечатлённым на бумаге. Душа просила карандаша и деревянной дощечки. Позже он сделает это. А пока нужно сделать так, чтобы ему не пришлось запечатлевать обугленные руины и трупы, которые появятся, если не остановить Рензама. Вместе с тем, словно подарок холодных звёзд и чистого ночного неба, пришёл ответ на его сомнения. Это было словно чудесное озарение.

"Да, у меня может ничего не получиться. Я могу погибнуть в любой миг, если кто-то достаточно могущественный увидит, что я сую нос в его дела. Но если не думать о том, чтобы сохранить счастье всех этих людей, то зачем ещё мне нужна жизнь? Чтобы скорбеть о прошлом, подобно отцу? Чтобы мучиться от недостатка любви, как брат? Нет. Пусть лучше я умру, пытаясь, чем буду существовать, упиваясь саморазрушением".

Он умолк, всецело соглашаясь с мыслью, и неожиданно подумал о своём покойном деде.

По крайней мере, Эктар точно был на его стороне.

4

Из каюты Хильмы Маэльдун доносились сладострастные вздохи и скрип деревянных ножек кровати. Звуки были слышны даже в коридоре, и редкие матросы, которые проходили мимо, либо хихикали, либо неодобрительно качали головами.

Направляясь в отцовскую каюту, Сольвейг замер возле двери, разрываясь между кипящей ненавистью и осознанием того, что ворвавшись внутрь и разбив лицо Двину Скригиду, он ничего не добьётся, лишь добавит новых проблем к уже существующим. Он видел обоих конкурентов — здоровяка Мендрагуса и статного Дастейна — и прекрасно понимал, что борьба за руку Шаки Отраз будет до смерти. Для начала он разобьёт обоих в пух и прах на турнире. Как поступать дальше, Сольвейг пока не задумывался.

Юноша сделал глубокий вдох. Выдохнув, поморщился от очередного стона, раздавшегося за дверью, и пошёл дальше по коридору, к каюте, которая располагалась всего тремя дверями дальше.

"Илистые ублюдки", — его мысли сочились ядом. — "Никакого стыда". Он с удовольствием вздёрнул бы на рее и мать, и её любовника. Или скормил их морскому дракону. Или горнилодону. Если бы только Сольвейн была здесь. Единственный луч света облегчил бы его пребывание рядом с этими двумя. Но сестра осталась на архипелаге, править в отсутствие других членов семьи. Уплывая, он видел, как ей хочется отправиться вместе с ним, как хочется повидать юг и может даже увидеться с будущим мужем, адмиралом Сардарионом. Но этому не суждено было случиться.

Сольвейг вошёл в каюту отца.

Синваль Маэльдун сидел в кресле, обёрнутый в серые лохмотья. Всклокоченные седые волосы усыпали плечи и спину, доходя чуть ли не до пола. Тощие ноги в пятнах сыпи выглядывали из старых сапог, покрытых белым соляным налётом. Никто особо не заботился о владыке Навустрозы. Командование флотом, который прибыл в порт Элеура, взял на себя дивайн Двин, заручившись поддержкой Хильмы. Мать же правила и архипелагом. Моряки давно забыли, каково это — видеть Синваля на капитанском мостике. Отец никому не был нужен.

Когда юноша закрыл за собой дверь, взгляд старика метнулся к нему. От этого едва различимого движения по спине мага пробежала холодная дрожь. Отец всегда был жутким во время болезни, словно подводный монстр, наблюдавший из тёмных глубин за своими жертвами. Его мысли блуждали где-то там, в потаённых закоулках разума, и Сольвейг каждый раз чувствовал себя безоружным в его присутствии. Синваль неожиданно поёрзал в кресле.

-А, Келвагаль, — проскрипел он. — Я же говорил, что тени Шуруппака отбрасывают не деревья. То бродят создания с рогами о дубовых кронах. Вот как этот, что замер в углу подобно чёрной костяной статуе, притворяясь, будто его здесь и нет.

Сольвейг ничего не ответил, давно привыкнув к бреду, который нёс отец. Он встал на колени подле старца и склонил к нему голову, почувствовав, как её коснулись старые морщинистые руки.

-Зачем ты пришёл? — спросил отец. — Ведь ты всегда относился к больным с равнодушием и непониманием, поскольку не сталкивался с ними до того. А я особенный больной, Келвагаль. Я бог. Больной бог. Поэтому ты так боялся смотреть мне в глаза, когда стоял у сапфирового трона?

Молчание.

-Почему ты молчишь? — в голосе Синваля появились нотки раздражения. — Я тебя замучил? Но разве ты не пришёл лобзать мне ноги, пусть я и не требовал поклонения? Я ни от кого не требуют верности. Вот, моя жена — она совокупляется с моим подчинённым в четырёх стенах от меня. Пускай, ведь я уже не способен её удовлетворить. Как вы относитесь к изменам, Келвагаль?

-Папа, очнись! — Сольвейг зло стряхнул старческие руки. — Это не Келвагаль. Это твой сын. Я твой сын. И мне, демон тебя забери, нужна твоя помощь, твоя сила, твой совет!

Синваль умолк и начал тихонько раскачиваться вперёд-назад. Юноша заметил, что он склонил голову на бок и вновь смотрит в верхний угол каюты. Вздохнув, маг обернулся и тоже посмотрел в ту сторону.

Пусто, лишь сетка старой паутины.

-Там ничего нет, папа.

-Он. Там, — с расстановкой произнёс Теург. — Стоит и смотрит на нас. Думает, решусь ли я сегодня свернуть его костлявую шею. Испытывает мою волю на прочность.

Сольвейг почувствовал, как волосы на шее стали дыбом.

-И долго он там стоит? — деланно спокойным голосом осведомился он.

-Каждый день и каждую ночь, вот уже много лет. Вот, сейчас тварь подошла к тебе со спины. Она склонилась подобно гибкому древу и заглянула тебе в глаза. Но ты этого не видишь, правда? Для этого надо быть сбросившим кору. Да, как дерево. Взять и сбросить. И ты увидишь.

"Боги, что он несёт?"

-Папа, тебе принести поесть?

Синваль умолк, продолжая двигать губами и смотреть в угол пронзительными серыми глазами. Тощие руки вновь легли на подлокотники кресла. Сольвейг вздохнул, поднялся на ноги и пошёл к двери. По спине опять пробежали мурашки, когда он бросил взгляд на верхний угол. Тот был всё ещё пуст.

Тряхнув головой, юноша вышел в коридор и запер за собой дверь. Из-за неё тут же донёсся взрыв смеха и несколько тихих голосов. Сольвейга обуял ужас, и он опрометью выбежал по трапу на палубу корабля.

"Сольвейн, ты должна быть рядом со мной!"

Глава 41. Новая надежда.

Три года назад, 1104 год от создания Триединой Церкви.

1

Ночи в Джихалаях всегда были отрезвляюще дикими. Было нечто жуткое в тенях, которые закладывал у подножий скал звёздный свет. Было нечто прекрасное в призрачных завитушках снежной пыли, гулявшей между горными отрогами, и нечто потустороннее в завываниях ледяного ветра. Провалы ущелий хранили в беспроглядном мраке бездны слепой ужас. Брат всегда сторонился их, обходя за десяток метров, что было обычным для него, всегда до трусости осторожного. Сам Джензен любил стоять у самого края и смотреть вниз, пытаясь разглядеть то, что скрыто во тьме.

Вот и сейчас он стоял у очередного провала в земле, закутавшись в тяжёлый кожаный плащ, подбитый пушистым мехом и медитативно покачиваясь из стороны в сторону, слушая голос ветра, свистевшего над горными тропинками. Лагерь, разбитый в тени устойчивой на вид скалы, манил звуками людских голосов и светом костров, но его не прельщала эта обыденность.

-Джензен! — донесся женский голос из-за соседней скалы, которая тёмным согнутым стволом уходила куда-то за ближайшую отвесную стену. — Иди сюда, мне нужна твоя помощь!

Голос Шелосте бередил его душу с тех самых пор, как отец и Саламах представили их друг другу. Он никогда ещё не испытывал ничего подобного, ни к Создин, которую так любил брат, ни к другим девушкам из Геррана. Слава богам, Гирем не пытался вмешиваться в их отношения, явно сторонясь общества обоих с самого прибытия сюда полгода назад.

Джензен отошёл от пропасти и, похрустывая снегом, пошёл на голос. Шелосте он нашёл стоявшей у самой границы тени, которая затапливала вход в пещеру. Снежинки кружились вокруг неё блестящим хороводом, ложась на густые, с тёмной рыжинкой, волосы, которые были укрыты бордовым капюшоном. Неподалёку от неё стояло несколько солдат из отряда ренеда Корсива, напряжённо сжимавшие мечи и всматривавшиеся во тьму.

Став рядом с девушкой, которая едва доставала макушкой до его плеча, Джензен посмотрел на неё сверху вниз. Шелосте задрала голову, ответив говорящим взглядом. Он всё понял.

-Не лучше ли будет собрать больше людей? Кто знает, что там внутри?

-Включи свет, пожалуйста. А вы трое, — она посмотрела на солдат, — осторожно пойдёте впереди. Не обижайтесь, вы всё-таки куда опытнее, чем я и мой друг. А он прикроет вас из-за спины, в случае опасности.

Для виду покряхтев, Джензен достал из-за пояса рефрактор. Щёлкнул предохранитель, и широкий луч бледно-фиолетового света вытолкал тьму, обнажив узкую и высокую трещину в скале. Подумав о том, что неплохо было бы позвать Гирема, юноша показал солдатам в направлении входа. Те двинулись вперёд, выставив перед собой щиты. Замешкавшись у самой трещины, они, тем не менее, один за другим скрылись внутри, отражая спинами магический свет рефрактора.

-Мужчины вперёд, — робко улыбнулась Шелосте. Фыркнув, Джензен поднял над головой Яблоневую Ветвь и шагнул под своды тоннеля. Здесь было теплее, чем снаружи, и не было сквозняка. Он снял перчатку с левой руки и провёл ладонью по гладкой стене. Опять ничего не почувствовав, он испуганно попятился назад, пока ему в спину не упёрлись тёплые ладони Шелосте.

-Что с тобой? — шепнула она. — Вместе нам нечего бояться.

Было уже поздно. Кожей Джензен почувствовал дрожание пространства, как всегда бывает, когда где-то рядом присутствует источник магии. Они нашли, что искали.

-Я думаю, твои поиски подошли к концу, — стараясь скрыть дрожь в голосе, произнёс он и, надев перчатку на руку, двинулся дальше.

-Думаешь, это руины цзин-хайского храма?

-Узнаем, когда дойдём, — юноша не глядя протянул назад правую руку и приободрился, когда почувствовал, как на ней сомкнулась ладонь Шелосте. Тоннель расширился, и теперь они могли идти бок о бок. Спины стражников белели далеко впереди.

-Думаю, всё же надо было позвать с собой Гирема. Под землёй без него неуютно.

Джензен молча и нехотя признал её правоту. За последние полгода они побывали во множестве пещер, которыми были усеяны Джихалаи. Некоторые оказались вполне безопасными. Некоторые — природными ловушками и обиталищами безликих подземных тварей. Огонь отца указывал путь во тьме. Магия брата пронзала твердь, помогая выбраться на свет. Юноша с отвращением признался себе, что не позвав Гирема с собой, он таким образом ему мстил. Мстил потому, что после гибели Создин брат отдалился от него, оставил одного. Предал. С отвращением — потому что понимал, что виноват в этом сам.

Ладонь Шелосте до боли сжала его собственную. Легко поморщившись, Джензен сфокусировал взгляд на стенах громадного зала, в который вошли, миновав тоннель. Юноша поднял рефрактор повыше и прищурился, разглядывая ровные ряды иероглифов, которые покрывали обшарпанный потолок. Шелосте прошла по припорошенному снегом полу к постаменту у стены, на котором покоился закреплённый в фиксаторах фиолетовый кристалл. Точно такие же постаменты стояли у трёх других стен.

Тихо выдохнув, Джензен подбежал к девушке. Подвинув её плечом, он уронил рефрактор на пол, снял перчатки и, протянув руки, сомкнул пальцы на идеально правильных гранях кристалла. В голове, на грани чувств, раздался мерный гул. Сначала юноша решил, что это шумит кровь в висках из-за нехватки воздуха, однако гул нарастал, до тех пор, пока не заполнил собой всё сознание. Среди слитного звукового потока стали проявляться слова, сказанные отрешённым тоном, чуть ли не бормотанием. Джензен закрыл глаза и почувствовал, как сильно напряглись лицевые мышцы. Слова на неведомом языке неожиданно начали складываться в понятные образы, а затем, в одной ослепительной вспышке он увидел непроглядно чёрную фигуру, окружённую ореолом из тысячи таких же чёрных лап. Мгновение — и она ощетинилась взглядами множества огненных глаз, которые впишись в него подобно иглам. Затем бормотание неожиданно прекратилось. Существо захныкало.

-Мне...больно.... Освободииии...

-...Джензен, мне больно! — звонкий голос Шелосте, ударивший прямо в ухо, заставил его очнуться. Юноша встряхнул головой и обнаружил, что сжимает одной рукой локоть девушки. Он отшатнулся в сторону, оторвав ладонь от поверхности кристалла. Сразу после этого по всей поверхности постамента поползли линии ярко-фиолетового света. Под ногами раздался утробный гул.

-Господа! — вскрикнул один из солдат, стоя в центре зала. — С полом что-то происходит!

Застывший в покое снег рассекли прямые линии. Плиты пола начали расходиться в стороны, обнаруживая под собой дыру колодца. Оттуда дохнуло гнилью. Шелосте заткнула нос рукавом, попятилась к стене и, взвизгнув от неожиданности, провалилась под тонкую корку льда, который до этого был припорошен снегом. Джензена окатило брызгами, обжигавшими даже сквозь плащ.

-Джензен, я горю!!!

-Нет, нет! — он подхватил с пола рефрактор и тот загорелся тёмным фиолетовым огнём. Один взмах, одно Слово, и ожившая волна воды вытолкнула тело девушки прямо ему в руки. Её плащ превратился в рваньё, из дыр валил густой пар. Юноша лихорадочно осмотрелся — пол вдоль стен превратился в воду, которая начала стекаться в центр, к чёрной дыре колодца. Это была ловушка. Кого бы тут не держали, цзин-хайцы придумали защитный механизм, чтобы не дать этому выбраться на волю. И, по-видимому, именно он активировал его своим прикосновением.

"Брат бы этого не одобрил. Нужно выбираться. Боги, пусть тоннель не будет перекрыт!", — взмолился он и, бросив включённый рефрактор ближайшему солдату, подхватил Шелосте на руки.

-Ведь нас обратно! — рявкнул он, и солдат побежал к тоннелю, выставив перед собой светящееся оружие. Шелосте была довольно тяжёлой, и Джензен, проклиная себя за слабое тело, считал каждый шаг, которые давались ему с всё большим трудом. Плеск воды словно назло ему становился всё более отчётливым. Он обернулся и увидел, что поток, пока что слабый, устремился из зала к входу в тоннель. А где-то впереди раздался резкий скрежет.

-Ориду, жену твою на наковальню! — отчаянно заорал солдат. От этого крика сердце юноши ухнуло куда-то вниз.

Тёмная каменная плита отсекла выход наружу. Джензен посмотрел на лицо Шелосте, которое горело лихорадочным румянцем, затем перевёл взгляд на её обнажённые ноги. Кожа на них сморщилась и потемнела. Юноша застонал, проклиная себя за свою безмерную глупость. Сколько пройдёт времени, прежде чем в лагере поднимут тревогу? Он был недалеко, но тем не менее.

"А если и поднимут", — с холодеющим сердцем подумал Джензен, — "то поможет ли нам брат? Поможет ли после того, как я стал причиной гибели Создин?"

Бег кончился. Он и солдаты сгрудились у каменной плиты. Те начали звенеть мечами о её гладкую поверхность, но лишь высекали искры, оставляя едва заметные царапины. Джензен зажмурился, крепче прижав к себе тело Шелосте, которая, кажется, потеряла сознание. Он начал молиться, чего никогда ещё не делал.

"Что же это за рок такой, Боги?! Сначала вы отняли у нас Создин, а теперь хотите забрать у меня Шелосте?!".

В дальнем конце тоннеля опасная вода бесшумно стекала в колодец. Боги знают, какая у него глубина, но жидкость и не думала заканчиваться. Когда она заполнит весь колодец, то начнёт ещё быстрее продвигаться в сторону тоннеля. Если бы только он умел управлять землёй, как брат...

Джензен одной рукой принял Яблоневую Ветвь, которая тут же переменила свой цвет с нежного-голубого на угрожающе фиолетовый. Частичка его удивилась такой перемене, но сейчас некогда было задумывать о её причине. Юноша постарался сосредоточиться.

"Валак Силан". Древко тут же нагрелось, и, повинуясь его воле, вода, уже попавшая в тоннель, начала медленное движение в обратную сторону. Это внушало ложную надежду, и Джензен это прекрасно понимал. Как только кристалл сциллитума в рефракторе утратит сопротивляемость и превратится в пыль, жидкость хлынет обратно в тоннель с ещё большей силой.

Шли минуты, казавшиеся часами. Джензен всё ещё держал Шелосте на руках, которые уже давно занемели и перестали ощущаться. Было холодно. Он и солдаты прижались друг к другу. Если те и паниковали, то хотя бы не подавали виду. Свет Яблоневой Ветви медленно угасал, а вместе с ним угасала и надежда. Джензен пытался приготовить себя к смерти. Это было не просто сложно — это было невозможно. Он столько всего не сделал. Он столько всего не узнал. Он столько всего не достиг.

Он не попросил прощения у брата.

"Боги, будьте прокляты!".

Когда он подумал о Гиреме, жезл погас. Вода, собравшаяся в зале, хлынула в тоннель. Вместе с этим каменные стены и пол тоннеля пришли в движение, грохоча и утробно завывая. Плита, отрезавшая путь на свободу, дёрнулась и затем рассыпалась серой пылью. В лицо ударил яростный поток изумрудного света, за которым угадывались очертания лица брата. Едва подавив радостный вскрик, Джензен подбежал к Гирему, встав у него за спиной с Шелосте на руках. Солдаты выбежали следом. Здесь он смог оставить девушку под их присмотром.

-Там больше никого не осталось? — брат был привычно серьёзен. Куда подевался тот жизнерадостный человек, даривший всем свою широкую улыбку?

-Нет.

Гирем сделал резкий взмах рефрактором. С тяжёлым грохотом каменные стены сомкнулись в тот момент, когда их и водный поток разделяло всего несколько шагов, и от этого соударения по полу пробежала волна дрожи. В лицо людям брызнула каменная окрошка. Затем наступила тишина, на фоне которой обострившимся слухом Джензен почуял слабый рокот, доносившийся откуда-то сверху.

Гирем выключил рефрактор и быстро пошёл в сторону выхода. Юноша последовал за ним.

-Брат, Шелосте ранена.

-Я вижу. Сциллитум закончился?

-Да. Не взял с собой запасного.

-Нужно было позвать меня с собой, или хотя бы предупредить.

Джензен как никогда почувствовал себя ублюдком. Он ничего не ответил. Слова не имели смысла. Они выбрались на свежий ночной воздух. Джензен запрокинул голову, пытаясь насладиться звёздным небом, но у него ничего не получилось. Он вновь подошёл к Шелосте, которую держал на руках безымянный солдат. Погладил её по щеке. Из приоткрытого рта девушки аритмично вылетало слабое облачко пара.

"Пока жива".

Гирем тем временем подобрал полы тёплого плаща, присел на корточки и, ткнув рефрактором в снежный сугроб, зажмурился. Тот осветился изнутри, став похожим на огромный изумруд. Откуда-то сверху всё ещё доносился слабый рокот.

-Гирем? — позвал Джензен.

Брат открыл глаза и посмотрел на него. В этом взгляде плескался тщательно скрываемый ужас. Рокот становился всё громче. Брат открыл рот и уронил:

-Лавина.

Они запрокинули головы и устремили взгляды на верхушку отвесной стены, чтобы увидеть, как через неё переваливается огромный тёмный пласт снега, и падает прямо на них. Они успели сделать десяток шагов. Джензен выхватил Шелосте из рук безымянного солдата, и почувствовал хватку брата, который попытался обнять их обоих, укрывая своим телом. Они прыгнули под навес, где располагался заваленный вход в пещеру. Потом их накрыло стеной из оглушительного грохота и снега.

Джензена вдавило в землю, сверху он почувствовал дополнительный вес тела Гирема. Шелосте очнулась; юноша понял это, когда она обхватила его торс, пытаясь удержаться на одном месте. Потоки снега потянули их в сторону обрыва. Всё произошло слишком быстро — Джензен почувствовал, как опора под ним исчезла, и он едва не отправился в свободный полёт. Едва — потому что в последний миг каким-то неведомым чудом Гирем сумел вытянуть руку и поймать его за скользкую ладонь.

Он посмотрел в наполненные сдерживаемой болью глаза брата, потом перевёл взгляд на Шелосте, которая висела рядом с ним, вцепившись во вторую руку Гирема.

-Только не отпускай, — взмолился он, обращаясь к ней. Из-за сжатых губ брата вырвался стон отчаяния. Он попытался подтянуть Джензена на бицепсе, но вместо этого сам подвинулся ближе к краю пропасти.

-Не двигайся, — тот постарался говорить спокойно, изо всех сил сжимая ладонь брата. — Кто-нибудь сейчас придёт на помощь. Отец. Где отец?

Он прочитал в глазах Гирема очевидный ответ. Отец опять ушёл что-то искать. Будь он проклят.

-Джензен, — до него донесся слабый голос Шелосте. Девушка шептала то, что он не хотел слышать. — Я всё равно умру. Я чувствую. Та вода... она — яд. Прости меня.... Я должна отпустить его руку.

-Нет! — крикнул он.

После долгих минут бессознательного пестования, его решение наконец-то созрело. Джензен снова посмотрел на брата. Ему представлялось необходимым напоследок кое-что для него сделать. Не раскрыть правду он считал окончательным предательством и их отношений, и самого брата. А он не мог предать брата. Никогда в жизни.

В тот день, когда брат пришёл к нему на кладбище для разговора о Создин, он соврал ему. Он знал, что случилось с девушкой. За две недели до этого подростки-простолюдины из Геррана поймали её по дороге из лесу и жестоко надругались. Она не сказала об этом никому, кроме, возможно, матери, Шейлы, и только он вместе с Элли догадались, в чём дело. Поговорив с Создин, втроём они решили ничего не говорить Гирему, потому что знали — если это узнает Гирем, то это уничтожит в нём всё то, за что они его любили. Особенно на этом настаивала сама Создин, говоря, что такая правда превратит хорошего человека в настоящего зверя. Они решили оставить его мучиться догадками.

Но сейчас, готовясь отпустить ладонь брата, он не мог оставить его в неведении. По какой-то причине ему казалось диким то, что Гирем проживёт жизнь, так и не узнав этой правды.

-Гирем, — начал он, чувствуя себя словно в ужасном сне. — Создин. Тогда... тогда я соврал насчёт неё.

Гирем разомкнул губы, чтобы уронить:

-Я знаю.

Этот ответ пронзил всё его существо, словно разряд молнии.

-Когда?

-Когда её не стало.

-И ты... после этого ты практически не изменился?

Лицо брата исказила гримаса такой боли, что по щеке Джензена сбежала горячая слеза. Брат знал. Всё это время он знал, что его обманывали. Он знал, что их ложь заставила его пожертвовать той, кого он любил, ради тех, кто надругался над ней. Все эти месяцы после гибели Создин он видел, как они ходили вокруг него как ни в чём ни бывало, думая, что он ничего не знает. И даже после этого он всё равно пришёл на помощь.

Боль схватила Джензена за горло, едва не задушив. Хватая ртом воздух, юноша мысленно согласился со своей смертью.

-Нет, брат, — услышал он голос Гирема. — Не вздумай.

-Спаси Шелосте. Пусть моя смерть не будет бессмысленна.

-Нет, Джензен, — это уже была Шелосте.

Их взгляды встретились. Сквозь слёзы Джензен улыбнулся сначала ей, а потом Гирему. Он запомнил глаза брата, и разжал пальцы. Последним, что увидел юноша, перед тем, как провалиться во тьму, был гаснущий свет звёзд.

2

-Как наш гость?

-Он всё ещё пребывает в шоковом состоянии. Падение с такой высоты опасно для любого неподготовленного человека. Повезло, что неподалёку были именно вы.

-Спасибо. Смотрите, кажется, он понемногу приходит в себя. Даже шевелит пальцами. Кстати, что с его левой рукой?

-Скорее всего, сильное обморожение. Пока мы добрались до места его падения, прошло немало времени. Правая рука запуталась в плаще и потому пострадала гораздо меньше.

-Слава Хнуму. Ладно, иди пока. Я посижу рядом с ним.

До Джензена донеслись тихие шаги. Постель, на которой он лежал, прогнулась с краю под весом чьего-то тела. Он несмело приоткрыл глаза и увидел перед собой мужчину, который сидел у его ног, внимательно изучая. Эти глаза отличались поразительной чистоты синевой, выделявшейся на смуглом лице, словно два ярких сапфира. Мужчина кутался в чёрные накидки, по которым были рассыпаны тёмные кудри. Руки с длинными, похожими на пауков пальцами свободно покоились на коленях.

-Доброе утро, Упавший С Небес, — человек говорил на изритском, но с заметным акцентом.

-Доброе. Как я...

-Выжил? Ну, тебе просто повезло. Ты падал с уступа, который проглядывался в нескольких километрах с того места, где шёл я. Ну а дальше всё было довольно банально. Тебя должно интересовать другое.

-Кто вы?

-А, это уже более сложный вопрос, но я имел ввиду нечто более для тебя важное.

-Как Гирем и Шелосте?

Мужчина улыбнулся, как показалось Джензену, с лёгкой грустью.

-Твой отец успел вовремя, чтобы оттащить их от края пропасти. Но боюсь, девушка умерла от переохлаждения.

Джензен почувствовал, как упало сердце. Он закрыл глаза.

-Это я виноват.

-В какой-то мере да. Твоя тяга к запретным знаниям подтолкнула тебя на безрассудный поступок. Безрассудный потому, что ты не учёл все риски. А ещё ты не сумел сказать нет, когда девушка сказала тебе, что хочет войти внутрь той пещеры. Удивительно, что ты дожил до восемнадцати.

-Откуда вы всё знаете? Кто вы?! — Джензен с широко распахнутыми глазами попятился, прижавшись спиной к подушке.

Мужчина вздохнул.

-Я тот, кого многие называют Моисеем, однако моё настоящее имя — Джаркат, — он поднял бровь, когда увидел гневно исказившееся лицо юноши. — Вот они — плоды тысячелетнего обмана. За что ты меня так ненавидишь? Лично ты.

Джензен не мог разобрать, смеяться ему над заявлением безумца или негодовать из-за этого.

-О, у меня есть к вам один давний счёт. Помните ту битву при Треаттисе? Помните, что случилось после неё?

-Это было словно вчера. И что же из этого следует?

-Вам тысяча лет, вы и скажите, — юноша скрестил на груди руки. — Догадайтесь.

В лице мужчины появилось понимание.

-Ясно. Нелюбимый сын. Тот, кто виноват во всех грехах. Я надеюсь, ты не позволил этому опустить тебя на колени в недостойном человека пестовании зависти и ревности?

Джензен густо покраснел и опустил взгляд. Мужчина поднялся с постели и обнаружил немалый рост, едва не касаясь макушкой потолка шатра, в котором они находились. Юноше показалось, что он выглядит расстроенным. От осознания этого ему стало ещё хуже.

-Жизнь всегда несправедлива, сын Рензама Кейра. Если хочешь постичь её тайны, повернись к ней лицом стоя на прямых ногах. Это самый простой и добрый совет, который я могу тебе дать после того, что с тобой случилось. А теперь постарайся немного поспать. Сегодня вечером я хочу с тобой кое о чём поговорить, а завтра утром мы сделаем так, что твой отец найдёт тебя возле того места, где ты упал.

Он отвернулся и отвёл клапан шатра в сторону, чтобы выйти.

-Моисей...Джаркат...

Мужчина повернул голову.

-Спасибо что спасли мою жизнь. Я отплачу за это.

-Поговорим об этом вечером, — повторил царь Алсалона и вышел, оставив его в одиночестве смотреть в потолок. Только сейчас юноша позволил себе заплакать, но то были не слёзы горя — то были слёзы надежды.

Надежды на то, что ему удастся искупить вину.

Глава 42. Встреча.

Мы никогда не увидим мир таким, какой он есть на самом деле. Нам видна лишь его частичная модель, искажённая нашим восприятием. Такова природа любого живого существа. Многие учёные задают в связи с этим вопрос — как увидеть настоящую сущность мира? Я спрашиваю по-другому — зачем пытаться это сделать? Правда ведь может оказаться бесконечно жестокой.

Моисей-Джаркат, год неизвестен.

1

Джензен ждал этой встречи долгие месяцы. После памятного разговора с царём Алсалона, что длился весь вечер и всю ночь, он горел идеей, которой Моисей так просто и доверительно поделился с ним, и отсчитывал дни то того момента, когда можно будет привести в действие их план. Однако теперь юноша чувствовал в себе предательскую слабость. Он уже привёл план в действие, и был уверен — тысячелетний мудрец не одобрит его поспешность и самонадеянность.

Не меньше его волновали убийцы в чёрных одеждах, которые, очевидно, повиновались Джаркату. Знают ли они о том, что Валерия оказалась частично посвящена в детали их работы? Знает ли об этом царь Алсалона? А если они знают, то как её защитить? Мечты мечтами, а терять ещё и Валерию он не мог. Он и так уже предал всех и вся. Предать ту, что ему доверилась, что просила его помощи, что помогала с его рукой, Джензен не мог.

Наверху, в главном зале пророческого дворца, шумно веселились люди, поминая ушедшего Пророка. Здесь, в подземелье, тишину разгоняло лишь потрескивание свечей. На стенах в судорогах корчились оранжевые отблески, но потолок был затянут тьмой. Посреди небольшой комнаты стояло два кресла, которые юноша приготовил для себя и гостя. Сидя в одном из них, он смотрел на язычки огня в свечах и нервно теребил клочок пергамента, переданный Валерией.

За дверью раздались шаги. Джензен быстро спрятал пергамент в перчатку на руке и уставился на дверь. Та открылась, впуская в комнату человека в белых одеждах. Войдя внутрь, Джаркат плотно затворил её и, сев в пустое кресло, принял расслабленную позу.

-Доброй ночи. Слежки не было? — Джензен поёрзал в своём.

-Нет. Я сказал Кархарию, что хочу взглянуть на местные картины. Его это вполне удовлетворило.

-Я не сомневаюсь в вашем опыте, но будьте с ним осторожнее. Издалека Кархарий выглядит опасным, на среднем расстоянии забавным, а вблизи — очень опасным. Порой мне кажется, что он всё знает.

-Я так понимаю, после покушения на жизнь Шаки Отраз, он тебя сразу проверил?

-Да. Слава богам, всё обошлось. Он нашёл то, что должен был найти.

-Расскажи немного.

Джензен рассказал ему про чистовик с записями экспериментов. Гость слушал с интересом, подперев кулаком подбородок и глядя на огненный язычок свечи. Когда юноша закончил, он поинтересовался:

-Ты достиг определённых успехов, не так ли? Сомневаюсь, что восстания ренедов в нескольких дивинарах были совпадением. Только чья-то воля могла заставить их столь бездумно бросаться на своих сеньоров.

-Мне нужен был полигон для испытаний.... Простите, я так и не понял, как можно к вам обращаться.

-Джаркат. Называй меня так всегда. Это не вызовет подозрений.

-Хорошо, Джаркат. В ту ночь вы дали мне задание подготовить всё для вашего прибытия. Вы хотели, чтобы я разобщил дивайнов и Теургов, чтобы в теургиате началась гражданская война. Это бы позволило вашим армиям наконец-таки взять Изру. Надеюсь, я тогда правильно вас понял.

Мужчина свёл ладони и коснулся кончиками указательных пальцев нижней губы

-Планы изменились.

Сердце Джензена ухнуло вниз.

-Как? — прошептал он. — Ведь я тогда правильно вас понял, Джаркат. Ради вас я пошёл на убийство...

-И снова совершил рискованный поступок. Убить Мирата Отраза и обставить его смерть как естественную должен был я, и тем не менее....

-Вы жестоки.... Ради вас я согласился содействовать отцу с его безумным планом.

-Брось, Джензен. Ты согласился содействовать ему из-за жажды похвалы, в очередной раз продемонстрировав свою самую опасную слабость. И тем не менее...

-Джаркат...

-...тем не менее ты справился и без меня. Впечатляющая работа. Насколько я знаю, никто ничего не заподозрил. Шансы на это конечно есть — они всегда есть, ни один план не обходится без неучтённых факторов, но у нашего с тобой есть запас прочности. Ты молодец, Джензен. Не стану лицемерить — гибель Пророка была необходима, точно так же, как для лесной экосистемы необходима гибель больных оленей, — Джаркат усмехнулся. — Ты бы видел моё лицо, когда я узнал о его кончине. Чуть не расплескал вино по вашему фамильному столу.

Джензен слабо улыбнулся. Он до сих пор частенько просыпался посреди ночи в поту, мучимый кошмарами и угрызениями совести. Он надеялся, что мудрый царь Алсалона излечит его, поможет найти успокоение, но тот, по-видимому, всё ещё видел в нём лишь испорченного мальчишку, пешку, которая не стоит заботы.

Он хотел как можно скорее его переубедить.

-Так в чём же заключается новый план?

-Начну с того, что я долгое время был идиотом. Смешно сказать, но тысячелетняя жизнь не делает тебя в десять раз опытнее обычного человека. Память не безгранична, Джензен, старые воспоминания со временем стираются, чтобы уступить место более свежим. Мне пришлось прожить немало, прежде чем я понял, что Изру не только невозможно взять грубой силой, но даже и не нужно.

-Дипломатия?

-Отчасти. Не буду вдаваться в подробности, ограничусь тезисами. Мне будет гораздо проще объединить две страны, если изритский Пророк примет мою сторону. В свою очередь, мне будет проще убедить Пророка, если кто-нибудь близкий убедит его выслушать меня. А имея на своей стороне Пророка, я смогу говорить и с Теургами. Сейчас самое главное для меня сделать так, чтобы человек, которому доверяю я, и человек, которому доверяет будущий Пророк, был одним и тем же человеком.

-Хорошо, предположим, верхушка государства прислушается к вам. А что делать со средним классом, с купцами и ремесленниками? Что делать с простым народом? Особенно с простым народом. Они тысячу лет верили в Триединство. Они не отрекутся от наших богов, а я не верю, что единое государство сможет выдержать соприкосновение двух абсолютно противоположных религий.

-Ты прав, Джензен. Хнумовы грани, ты абсолютно прав, — мужчина подался вперёд, увлечённый беседой. — Но, может быть, ты уже заметил? Проповедники в восточной Изре. Фанатики. Еретики. Носители слова Хнума. Теургиат полнится слухами.

-Я слышал. Отец недавно сжёг одного из них в деревеньке с дурацким названием. Так значит, началось?

-И довольно давно. Мы начали обрабатывать население Изры задолго до гибели Мирата. Пока только восточные окраины, но и это уже немало. Странно, что никто не сумел связать ниточки воедино.

-Но почему только сейчас? Все предыдущие восемьсот лет вы не могли додуматься до этого плана?

Джаркат грустно усмехнулся.

-Я привёл его к общему виду лет восемьсот пятьдесят назад, если верить тому, что я написал тогда в своих дневниках. Однако мне не хватало нескольких важных деталей.

-Каких?

-Потом расскажу. Ладно, расскажу об одной. У меня не было вашей замечательной семьи.

Юноша нахмурился.

-Не понимаю. Какое отношение моя семья имеет к вашему плану?

-После всего, что я сказал, ты бы уже мог догадаться, Джензен. Кстати, это будет твоим вторым заданием. Береги свою семью.

-Хорошо. А какое первое задание?

-Держи меня в курсе всего, что происходит во дворце. Кархарий всё равно сведёт нас вместе, так что обмениваться информацией будет легко.

-Понял. А что будете делать вы?

-Всеми силами защищать претендентов на престол. Как я уже говорил, мне не нужна гражданская война. Не хотелось бы, чтобы наш план был расстроен из-за одного кинжала в спину.

-Это уж точно. Когда мы увидимся в следующий раз?

-Думаю, уже после собрания Дивината. Оно назначено на завтра, если я не ошибаюсь.

-Да. Я буду там в качестве помощника Кархария. Постараюсь... постараюсь хоть как-то помешать отцу с его безумным планом.

-Не надо отчаиваться, Джензен. Не думаю, что в Дивинате сидят идиоты. По крайней мере, раньше их там было не так много.... Ладно, хватит на сегодня. Я устал. Хочу ещё немного побродить среди гостей. До встречи, Джензен. Рад был увидеть тебя после трёх лет разлуки.

Юноша улыбнулся, несмотря на то, что при одной только мысли о завтрашнем собрании, где ему придётся пойти против отца, у него щемило сердце.

-Спасибо вам, Джаркат. До следующей встречи.

Они поднялись с кресел и поклонились друг другу. Потом мужчина покинул комнату, а Джензен остался в комнате, чтобы затушить и собрать свечи. О спрятанном в перчатке клочке отсыревшего пергамента он не сказал ни слова.

2

Этим вечером на верхнем ярусе Элеура было людно. На каждом шагу Гирему попадались закованные в металл гвардейцы, снующие вокруг слуги и словоохотливые маги. Первые минуты юноша чувствовал себя потерявшимся перед таким скоплением высоких господ. Он так привык к уединённости за долгие годы жизни в Кейрагерране, что теперь ему казалось, будто все взгляды устремлены на него. Спрятав руки в широкие рукава светлой робы и стараясь не привлекать внимания, он начал обходит гостей, продвигаясь к входу во дворец.

Количество магов в одном месте поразило его. Все нарядные, в шёлке, золоте и серебре. Гирем был равнодушен к моде и ничего не знал о последних её веяниях, но считал, что обладает неплохим вкусом, и потому разглядывал гостей с некоторым любопытством. Мужчины отдавали предпочтение робам и мантиям, женщины — туникам разной степени длины и узким вечерним платьям. Куда больший интерес вызывали рефракторы. Оружие здесь носил почти каждый рефрамант. У кого-то это был привычный жезл длиной в руку, у кого-то трость с драгоценным камнем фокусатора вместо набалдашника, а у кого-то мощный посох, которым можно было убить и без всякой магии.

Гирем ступил на последнюю ступеньку перед входом во дворец и отшатнулся, когда к нему неожиданно шагнули двое солдат, каждый из которых был вдвое шире его в плечах и на голову выше.

-Приглашение? — глухо произнёс один из них.

-Приглашение?

-Если вы один из приглашённых, то к месту вашего жительства было отправлено приглашение на пир. Без него мы никого внутрь не пускаем.

-Я был на панихиде. Меня зовут Гирем Кейр.

-Не слышал о таком. Прошу прощения. Найдите приглашение и тогда приходите. А сейчас не задерживайте остальных — за вами уже собралась очередь.

Покраснев от стыда, юноша отошёл в сторону. Ну разумеется, во дворец не пускают кого угодно, даже если он с рефрактором на поясе. Тем более, если с рефрактором. Боги, какой же он наивный. От злости на самого себя ему до безумия хотелось что-нибудь сломать или разбить. Его зацепила плечом какая-то девушка и даже не попросила прощения. Он уставился на неё тяжёлым взглядом, и та, приоткрыв рот, резко отвернулась и быстро растворилась в толпе.

Гирем нашёл более-менее тихое место на краю цветочного бассейна. Сев на прохладный мрамор бортика, он опустил голову и начал разглядывать синие и пурпурные лепестки ирисов. Гладкая поверхность воды приносила успокоение и забытьё. По ней изредка расходились круги, когда какая-нибудь рыба всплывала глотнуть воздуха. Юноша вздохнул.

"Скорее всего, приглашения пришли на имя отца, а тот естественно не собирался посещать идиотские пиршества. Если бы я догадался раньше, то взял бы своё сразу. Впрочем, ещё не поздно сбегать на средний ярус и вернуться сюда".

Гирем зачерпнул ладонью горсть воды и поднёс к лицу, чтобы понюхать. Та пахла свежестью и цветами. Он собрался подняться на ноги, чтобы сбегать в "Тёплый закуток", когда его внимание неожиданно привлекла парочка, состоявшая из девушки в одежде служанки и могучего парня в чёрной тунике до колен и шёлковых шароварах. Его он видел ещё на панихиде, стоявшим возле семьи Пророка. Цеппеуш Мендрагус, кажется.

Сын Теурга не стесняясь прижимал смеющуюся девушку к себе и целовал в ухо. Повезло, что здесь, вдалеке от дворца, было не так много людей, и те в основном обычные прохожие, не имевшие отношения к пиршеству. Интересно, существовало ли наказание для претендентов на руку наследницы престола, если кого-то из них застукают с другой девушкой незадолго до церемонии бракосочетания? Наверняка существовало. И как сама Шака отнеслась бы, если бы узнала, что её будущий муж ещё неделю назад кувыркался в подворотне с какой-то служанкой?

-Ну просто феерический идиот, — усмехнувшись, сказал Гирем, зная, что его никто не услышит.

Когда Цеппеуш Мендрагус и девица скрылись за углом ближайшего дома, он встал, отряхнул колени, и быстрым шагом направился к Чешуистым воротам, которые разделяли верхний ярус и Квартал Благородных Господ. Охранявшие ворота стражники даже не окликнули его, и тогда словно кто-то посторонний вдохнул в него мысль, о которой он уже забыл.

Гирем подошёл к стражникам и спросил, на какой улице находится особняк Арстапора Теза.

-Да на улице Михэя Мендрагуса, — несколько удивлённо ответил солдат. — А зачем он тебе понадобился?

-Хотел бы отдать его родственнице этот рефрактор. Она мне его одолжила на время, вот я...

Не дослушав его, стражник повернул голову к напарнику.

-Ты знаешь какую-нибудь родственницу дивайна Теза?

-Я слышал, что у него в этом году погибла жена и сын. Приёмная дочь осталась жива, кстати. Валерия, кажется.

-Необычное имя, — задумчиво произнёс Гирем и, улыбнувшись стражникам, отдал честь. — Спасибо, ребята.

-Да не за что. Ты, кстати, лучше не шатайся по кварталу ночью. В последнее время здесь погибло слишком много людей. И ведь никто так и не смог найти убийцу, даже Драконий Клык...

-Я буду осторожен, — передёрнувшись, кивнул Гирем и пошёл дальше.

Особняк Арстапора Теза он отыскал не сразу, заблудившись в мрачноватом скверике, который пах мокрой травой и древесной корой. Старые стены были темны от влаги, и только в одном окне подрагивал оранжевый свет. Гирем обошёл территорию особняка кругом, не решаясь перелезть через стену, тем более что у ворот в особняке напротив стояли молчаливые стражники. Он неожиданно прирос к месту, когда краем взгляда уловил в одном из окон чьё-то лицо, которое исчезло так же быстро, как и появилось.

Дал о себе знать страх, задремавший со времён Забрасина. Вспомнив о словах солдата, юноша решил, что не готов к ночным приключениям. Поэтому, недолго думая, он быстрым шагом пошёл по пустынному скверу в сторону "Тёплого закутка".

День закончился, но для многих именно ночь была часом бодрствования.

3

Вернувшись в "Тёплый закуток", Триксель долго не мог заснуть. Он много раз садился в постели, чтобы перелечь на другой бок, крепко закрывал глаза, но сон упорно не желал принимать его в свои мягкие и нежные объятия. Мысли роились в голове подобно пчёлам.

Кто мог отравить Мирата Отраза? Как вор сумел стащить из его лаборатории яд? Почему он, Триксель, был так беспечен, оставляя столь опасную вещь на виду у всех?

"Косвенно я виноват в гибели Пророка", — подумал он, хмуря брови. Снова сев в постели и опершись на руки, он посмотрел на стену, за которой в другом номере спал Нед. Старик посапывал ещё тогда, когда горбун вернулся из дворца, и он решил подождать с вопросами до утра.

Триксель встал с постели и пошевелил пальцами ног, щупая мягкий ворс ковра. Это было приятно, и даже помогло несколько унять боль в спине. Утерев с лица липкий пот, он шагнул к двери, которая вела на балкон, и вышел на свежий воздух.

Ночной Элеур завораживал взгляд и бередил сердце. Нет, это не был Шуруппак с его залитыми туманом джунглями, исполинскими зиккуратами и бьющими в небо синими лучами света. Шуруппак внушал страх и трепет. Элеур же казался огромным светящимся айсбергом, и это было красиво. Золотая паутина улиц нижнего города оплетала его основание. Во многих окнах ещё горел свет. Со стороны ближайшего рынка, который не закрывался даже ночью, доносился гул людских голосов. Внизу, под балконом шаркали ногами прохожие. То и дело раздавался хохот ночных гуляк.

Триксель опёрся локтями на деревянный подоконник и посмотрел наверх, в сторону Чешуистых ворот, за которыми возвышалась узкая громада Первого Храма, чей шпиль, казалось, хотел пронзить звёздное небо. Сложно было представить, что Теурги прошлого буквально Словами возвели такие сооружения. Элеур являлся материализованной магией.

Триксель вернулся в комнату и встал перед большим вертикальным зеркалом, которое висело напротив кровати. Оттуда на него смотрел сгорбленный тридцатилетний мужчина, с длинными худыми руками, ногами и узкими плечами. Он смотрел себе в глаза, исподлобья, словно борясь с отражением. И только потом увидел позади себя демона, который страшным тёмным изваянием замер у стены рядом с кроватью.

Вскрикнув, Триксель метнулся к тумбочке, схватил рефрактор и, щёлкнув предохранителем, наставил его на монстра. Тот медленно повернул голову в его сторону. Глаза сузились — в них бил поток золотого света. Он не предпринимал никаких попыток напасть, позволяя горбуну рассмотреть себя с головы до ног. Это было существо, фигурой напоминавшее женщину — во всяком случае, так показалось Трикселю. Это касалось только формы, потому что в остальном демон был (или была) гармоничным сплавом костей и металла ростом в два с половиной метра.

-Что тебе нужно, демон?

-Поговорить с тобой, мастер над ядами. Меня зовут Ламашту, — голос демона был хриплым и приятным на слух. — Не надо меня бояться.

-Так говорит любое чудище с зачатками разума.

Рот демона приоткрылся в подобии улыбки, там мелькнул длинный раздвоенный язык.

-Но я ведь не оно, по крайней мере, внутренне. Я могу немного подвигаться? Всё начало ночи мне пришлось стоять подле тебя, пока ты пытался уснуть.

-Я не позволю тебе завладеть мной, — сказал Триксель и сглотнул ком, чувствуя, как по телу струится горячий пот.

"Боги, защитите меня... Ориду, Ум"ос, Нергал или Инанна, человеческие боги или диастрийские — не важно!"

Он смотрел, как демон медленно меряет комнату шагами длинных, выгнутых назад, как у кузнечика, ног. Стопы его оканчивались копытами, как у козы. На изящной спине полупрозрачной кожаной накидкой были сложены крылья. Трубообразный хвост свисал вниз, едва касаясь кончиком ковра. Демон опять посмотрел на Трикселя.

-В твоих глазах слишком много страха для сына мастера над материей. Беррун не был столь пуглив, когда мы впервые явились к нему.

Триксель молчал. Демоны были хитры и изворотливы, они могли наговорить ему всё, что угодно, чтобы смутить разум и подавить волю. Этого он им позволять, конечно же, не собирался. Ламашту оценила его поведение.

-Я уже однажды спасла тебя, мастер над ядами.

Триксель нахмурился. Демон поднял перед собой ладонь, над которой чудесным образом появилась живая картинка длинного чёрного корабля, похожего на нож.

"Да это же диастрийский".

-В ту ночь вы потерпели крушение. Я удержала вас на плаву и доставила к пиратскому судну.

-Докажи, что это была именно ты.

Изображение корабля исчезло, а вместо этого в комнате раздался плеск воды и два голоса, принадлежавшие ему и Никоро:

"Что это?"

"Не знаю. Не вижу. Может быть, риф?"

"Может".

"Думаешь, нас заметят?"

"А нам хочется попасти в плен к пиратам?"

"Не знаю. Если бы знать наверняка, что они нас не убьют, а продадут на чёрном рынке. Тогда..."

Звуки резко заглохли. Ламашту подошла к кровати и, подобрав крылья, села на неё, совсем как человек.

-Ну, теперь ты убедился? Неужели ты думаешь, что я всюду хожу за тобой для того, чтобы в какой-то момент завладеть телом? В этом нет никакого смысла. Если бы я захотела, то сделала бы это сразу. Нет, мастер над ядами. Просто пришла пора предложить тебе сделку, на тех же условиях, на которые согласился твой отец.

Триксель всё ещё стоял, прижавшись задом к стене и обдумывая своё положение. Бежать не получится — он калека. Начать бой? Слишком рискованно. Выслушать демона казалось наиболее приемлемым и логичным.

-Хорошо, говори, — он постарался успокоиться.

Ламашту подошла ближе и присела "на корточки". Рот приоткрылся, глаза впились в лицо горбуна. Из глотки донеслось нежное рычание.

-Собственно, говорить пока особо не о чем. Мы предлагаем тебе любую помощь в обмен на... а этого я тебе пока не скажу. Просто поразмысли по поводу возможностей, которые перед тобой откроются. Я слышала, ты решил взяться за одно расследование. Из меня выходит неплохой советчик. Я могу тебе помочь в поисках убийцы Мирата Отраза.

Криво улыбнувшись, Триксель опустил взгляд на "Ржавые кости" и потёр древко мокрыми узловатыми пальцами, унимая свой гнев. Даже демоны считают его ни на что не способным ничтожеством. Что ж, это их право. Горбун вздохнул.

-Я подумаю.

С довольным рыком демон выпрямился.

-Я вновь упомяну о сделке через семь дней. Думай.

И он растаял в воздухе, погрузив комнату в зловещую тишину. Тяжело дыша, Триксель утёр со лба пот. В голову пришла неожиданная мысль.

-Ламашту, я решил, — сказал он вслух.

Демон возник из воздуха в тот же миг. Он лежал на кровати, прямо на ложе Трикселя. Горбун инстинктивно отдёрнулся и ударился горбом о стену.

-Ну? — язык демона хлестнул воздух.

-Я пошутил.

-Что?! — тонкая когтистая рука обхватила одну из опор балдахина. Раздался треск.

-Спокойно. Я просто хотел узнать, откуда ты всё обо мне знаешь.

-Я Ламашту, та, кто налюдает. Я следую за тобой всюду. Даже когда ты сидишь в уборной, я стою за дверью.

-Занятно.

-Я так не считаю. И больше не вызывай меня без надобности. Между нами пока что нет никакого соглашения.

-Но убить меня ты не посмеешь, да?

Демон исчез. Триксель дрожащими руками начал приводить себя в порядок. За сегодняшний день случилось слишком многое. Убийство сына Кархария, панихида, неожиданное открытие, разговор по душам и теперь явление самого настоящего демона. Столького он не переживал и за предыдущие несколько лет вместе взятые. Во всём этом единственным положительным моментом было то, что теперь он уснёт очень быстро.

Помедлив, Триксель забрался в постель, завернулся в одеяло, и тут же заснул.

Глава 43. Дивинат.

"Дивинат — совет магов, которые носят титул Дивайна (изритск. "наделённый божественной благодатью"). На этом совете человек равен человеку и обладает правом голоса. Был основан в 3 году от создания Триединой Церкви Энхенгалем Бруссом, внуком Питера Брусса.

Учебник для церковной школы, 950 год от создания Триединой Церкви.

1

На следующее утро Джензен проснулся, чувствуя себя совершенно разбитым и слабым. Свесив ноги с края постели и протирая глаза, он пытался прислушаться к себе, чтобы понять — оправдал ли его ожидания разговор с Джаркатом или нет. Хотелось солгать себе, но у него не получалось сделать даже это. Ожидание оказалось куда более волнительным, чем сам разговор.

"Наверное, так и должно быть", — подумал юноша и вдруг вздрогнул, когда увидел в дверном проёме рыжеволосую девушку в халате морковного цвета. Он совсем забыл, что теперь живёт не один. Валерия стояла, скрестив на груди руки и опираясь плечом о дверной косяк. Когда Джензен вздрогнул, она улыбнулась и кинула в него второй халат, который до этого лежал на другом плече.

-Спасибо, — вяло сказал он, просовывая больную руку в широкий рукав. — Как прошёл вечер?

-Я читала книгу и ела салат.

-Овощ?

-Нет, дорогой, их смесь.

Джензен моргнул и продолжил одевать халат.

-Хорошо, что легла спать без меня. Я пришёл довольно поздно.

-Кархарий?

-Нет, дорогая. Гости. Сотни высокомерных идиотов со всех уголков Изры, — он надел домашние тапочки и с кряхтением поднялся. — Ладно, пойдём посмотрим, что у нас есть перекусить.

-Ты ведёшь себя, как старик. Тебе даже двадцати трёх нет.

-Тебе не нравятся старички?

-Нет, — в её голосе скользнул знакомый холодок.

-Ну ладно, — Джензен разом присмирел и дальше старался не жаловаться. Они вошли на небольшую кухню и начали готовить. Находясь рядом с Лерой, как он её иногда ласково называл, юноша чувствовал странное удовольствие от совместной готовки. Давно он уже не разделял ни с кем совместное занятие чем-либо.

-Сделаем яичницу. Её я готовить умею.

-Будет готовить на голом энтузиазме? Или у тебя есть печка?

-Ага, переносная. В шкафу.

-А дрова?

-В кладовке, по коридору дверь справа.

Валерия пошла за дровами.

-Что новенького случилось за то время, пока меня не было? — донёсся из кладовки её голос.

-Если говорить про огонь, то учёные Кархария научились хранить подземный газ. Сейчас они пытаются придумать, как провести его внутрь помещений.

-А это имеет смысл?

-Конечно. Сциллитума становится всё меньше. Магическое обогревание становится всё дороже. Когда-нибудь нам придётся переходить на естественное топливо.

Из кладовки донёсся глухой звук удара и тихая брань.

-Наверное, когда мы сможем провести газ во все дома, люди вконец обленятся.

Джензен пожал плечами, нарезая ножом ленточки говядины, которую засолил и оставил в небольшом погребе ещё прошлой зимой.

-А как твои успехи? Нашла тех, кто стоял за Вессинаром?

-Почти, — ответила Валерия, войдя на кухню с грудой аккуратных небольших брёвнышек. Положив их на стол, она открыла портативную печку с двойным дном и начала закладывать туда топливо. — Где я только не побывала: и в Джессеме, и в Канстеле, и в Забрасине. След вывел меня на джустикария Кабреге. Спасибо тебе за наводку, кстати. Человек, на которого ты указал, по мелочам помогал местной церкви с грязной работой. Знаешь, Джензен, я и не представляла, что у клириков настолько хорошо развито подпольное дело. Чем больше я тёрлась среди тамошней черни, тем больше Церковь напоминала мне большую разбойничью картель.

-Ничего удивительного, Лера, — сказал Джензен, передав девушке зажигательную щепку и наблюдая за тем, как та ловко разводит огонь в топке. — В нашем мире нельзя навести порядок только чистыми руками. Так что же с поисками?

-Как видишь, меня отвлекло другое дело. Убийцы в чёрном, твоя семья и так далее. Так что я решила на время оставить поиски и наладить свою жизнь здесь.

Джензен ничего не ответил, с теплотой в душе глядя на огонь, который бодро плясал в печке. Они разбили в небольшую сковороду одно яйцо морны, крупное, с оранжевым желтком, и сидели на табуретках возле печки, вслушиваясь в глухое шипение, которое доносилось из-за прикрытой дверцы. Утреннее солнце заглянуло в распахнутые ставни окна. Юноша с прищуром посмотрел на ослепительный диск в небе.

-Через полтора часа мне нужно быть в здании Дивината.

-Тогда я пойду соберу тебе одежду.

Юноша запротестовал, но куда ему было переубедить настойчивую девушку.

-Пока я живу у тебя, это меньшее, что я могу сделать. Когда уйдёшь, начну искать работу.

-Хорошо, только не вздумай податься служанкой в какой-нибудь клоповник.

Валерия фыркнула и вышла в коридор. Когда она вернулась, сообщив, что всё готово, Джензен уже разрезал румяную яичницу на две равные половины. Девушка украдкой облизнула губы, и Джензен не смог сдержать радостный смех.

-Ты так мило выглядишь, когда голодна.

-Этот запах напомнил мне о папе. Когда я жила у него, он часто делал запеканку из яиц морн. Мама занималась всем остальным, но яйцами только он, словно считал, что раз он занимается разведением птиц, то отвечает за всё, что с ними связано.

Джензен подумал, что Арстапор был предельно строгим и педантичным не только в отношении морн и их яиц. Он виделся с отцом Валерии лишь несколько раз, и всегда при этом чувствовал себя не в своей тарелке. Немолодой Теург не выпячивал свою магическую силу, нет, он просто был человеком, который внушал страх.

С удовольствием позавтракав, юноша поставил пустые тарелки на мойку, умылся, переоделся и, поцеловав на прощание Валерию, вышел на улицу. Сегодня ему предстояло сделать то, чего он хотел делать меньше всего на свете, однако сейчас он радовался солнцу и старался не думать о плохом. Валерия вернулась, и это было лучшим, что случилось за последнее время.

2

Верхний ярус Элеура был буквально набит стражей. Повсюду стояли закованные в латы гвардейцы Пророка. Солдаты в цветах полка Горнилодонов патрулировали главную площадь и прилежащие улочки, оглашая окрестности слитным звуком шагов. Спеша к зданию Дивината, Джензен прошёл мимо трёх громадных металлических монстров, которыми управляли сидевшие внутри инжинарии.

Недавняя разработка, чудо инженерной и магической мысли, боевые машинарии походили на четырёхметровых коренастых людей, с чересчур выдающимися плечевыми суставами и мощными стальными конечностями. Их шаги, неторопливые и громогласные, юноша чувствовал стопами ног. В грудной пластине у каждого сиял огромный кристалл сциллитума. Сидевшие в подобии крошечных комнат "всадники" управляли монстрами с помощью рычагов и кнопок на полукруглой панели — сквозь прозрачное стекло Джензен видел их напряжённые и сосредоточенные лица. За каждым плечом машинария торчали короткие трубки, из которых каким-то образом должны были вылетать снаряды, начинённые авралитом. У локтевого сустава по сторонам рук протянулись острые полутораметровые лезвия, которые выдвигались вперёд во время "рукопашной". Металлических монстров в бою юноша ещё не видел, но слышал, что там они страшны под стать своему облику.

Кроме солдат на верхнем ярусе сегодня присутствовала лишь обслуга и служащие. Простолюдинов и даже представителей среднего класса останавливали у Чешуйчатых ворот, пропуская наверх лишь магов. Оказавшись на площади, Джензен начал высматривать по сторонам знакомые лица. Заметив идущего навстречу русоволосого мужчину с жутким шрамом на лице, он стиснул зубы и выдавил улыбку. Абель Лейф внушал ему неприятие, несмотря на очарование, которым был пропитан голос генерала. Мужчина залихватски, возможно даже на грани с издёвкой, козырнул ему.

-Как вам сегодняшние построения? Мы с Гверном решили дать парням отрепетировать парад, который состоится перед главной церемонией.

-Они внушают, генерал. Кстати, мой учитель просил передать, чтобы вы подготовились к встрече войск, которые пришли вместе с дивайнами.

-Мы уже готовы. Хотя некоторые из Теургов притащили с собой целые армии, обеспечить безопасность на улицах будет просто. Мои люди справятся.

-Понял. Надеюсь, вы сделаете всё, чтобы не допустить повторения Форгунда.

Генерал серьёзно кивнул, не подав и виду, что эта мелкая шпилька его как-то задела.

-Разумеется. Так что же с сегодняшним заседанием? Будете как обычно говорить о праздниках, сборах урожая и проблемах с добычей золота в Каседруме?

Джензен внутренне содрогнулся.

-Надеюсь, что да. Вас ведь не будет на совете?

-К сожалению. Но там будет Гверн, так что если кто и начнёт говорить о войне, то старый консерватор остудит горячую голову.

Юноша пристально посмотрел на мужчину. Неужели ему что-то известно? И почему в голосе генерала прозвучали нотки сожаления? Абель козырнул ему ещё раз.

-Ну, до встречи, Джензен Кейр. Передавайте привет своему отцу.

Джензен смотрел ему в спину, пока тот шёл к своим солдатам.

3

В здании Дивината находилось только одно помещение — громадный зал с высоким куполообразным потолком, украшенным мозаикой с изображением Трёх Богов и окруживших их легионов демонов.

Ориду, коренастый бог земли и урожая, в яркой броне из гранита, держал в могучих шипастых руках чудовищный молот, которым сокрушал черепа рогатых чудовищ. Из тёмных провалов глазниц вырывались тонкие лучи света, пронзая металлические и костяные тела врагов.

Ум"ос, бог морей, носил кремневую маску, из-под которой выбивались два коротких вибрисса. Вокруг его указующей руки извивались многоногие змеи с широко распахнутыми жвалами и глазами-аквамаринами.

Кебея, богиня погоды, была изображена четырёхрукой женщиной в серой полупрозрачной накидке. Руки мастеров сделали половину копны её волос чёрной. Оттуда били синие молнии и вытягивали серые хоботы смерчи. Другая половина была почти белоснежной, из неё выглядывали белоснежные лучи солнца.

Боги стояли спиной к спине, а над их головами висел кристалл, выложенный изумрудами. Драгоценные камни сияли изнутри дивным зелёным светом, который заливал весь зал совета.

Демоны взяли Троицу в огненное кольцо. Из раззявленных пастей выходили клубы чёрного дыма. Зловеще поблескивали рубины глаз. Были здесь гиганты о шести руках, были существа, заключённые в каркас из металла, были железные птицы и рыбы, ощетинившиеся алыми шипами огня, были человекоподобные фигуры с ногами, как у кузнечиков или быков, были даже те, кто и на живых существ не походил.

Ожидая, пока дивайны рассядутся по своим местам за круглым столом, имевшим форму кольца, в центре которого стояло возвышение для ведущего собрания, Джензен разглядывал мозаику, зябко кутаясь в церемониальные серые накидки. Он не верил в сказки о жутких монстрах, которые вселяются в тела младенцев, потому что привык не верить в то, чего не видел сам. Он не воспринял всерьёз даже слова Сеттен, старшей сестры Создин, когда она сказала ему, что своими глазами наблюдала за тем, как приезжий клирик изгонял из него демона. Мало ли что могло привидеться легко внушаемой девочке.

Рука, упавшая Джензену на плечо, заставила его вздрогнуть по-настоящему.

-Готов, сынок? — отец был неожиданно спокоен и добродушен. Привычная угнетающая аура покинула его, мужчина даже слабо улыбнулся, и эта улыбка была до ошеломления искренняя. Впервые за долгое время отец ему улыбался. Тем сложнее было решиться пойти против него.

-Готов, отец.

-Я хотел сказать... спасибо за то, что ты помог мне с речью. Ты указал на уязвимые места в моём плане.

"Этот план — твоё уязвимое место", — иронично подумал Джензен и посмотрел на Кархария, который оказался тут как тут.

Теург, как и все остальные, не взял с собой оружие и был одет в простую серую робу. Дивайны могли сколько угодно щеголять друг перед другом нарядами и рефракторами в другое время и в другом месте, но в здании Дивината, под бдительным оком Богов считалось обязательным подчёркивать обыкновенность и равенство.

-Добрый день, Рензам.

-Добрый день, старый друг. Ты ничуть не изменился.

-А ты даже... посвежел, — с удивлением в голове заметил регент.

-Спасибо. Сынок, — бросив напоследок победный взгляд на юношу, Рензам поклонился Кархарию и занял своё место за круглым столом.

-Что-то случилось? — спросил регент, приобняв Джензена за плечо и отведя в сторону.

-Отец хочет, чтобы теургиат объявил войну Алсалону.

Кархарий задрал бровь.

-Ты только что узнал?

Джензен помедлил, борясь с желанием соврать.

-Вчера.

-И всё это время молчал? Боги, Джензен, ты должен был предупредить меня сразу!

-Я не воспринял его всерьёз, учитель.

Кархарий вздохнул.

-Ещё бы, это ведь безумная мысль.

-Похоже на то.

-Плохо, очень плохо. Несмотря на то, что мысль безумная, она пустит корни в дурных головах, и даст всходы, вот увидишь.

-Вряд ли большинство проголосует за войну на этом собрании.

-Если не сейчас, то позже. Кто знает, что за Пророка выберет на наши головы моя племянница? Надо быстро оповестить всех своих, чтобы держали головы холодными, — и мужчина пошёл встречать гостей, продолжая бормотать. — Плохо, очень плохо. Мой бог, почему он не показал мне этого?

Джензен не понял, что мужчина имел в виду последней фразой, и решил оставить это на потом. Сегодня просто был день странных знаков. Он вежливо улыбнулся Шаке Отраз, которая вошла в зал в сопровождении стражи. Солдаты остались у входа, и дальше за ней по пятам следовал только Драконий Клык Конрад. Девушка коснулась предплечья юноши, словно нуждалась в этом жесте. Мысленно держа себя в руках, Джензен позволил ей это сделать.

"Ты не должен позволять ей проявлять к тебе внимание, кретин. Она не для тебя, пусть даже и необходима для наших с Джаркатом планом".

Но было слишком поздно. Джензен уже осознавал ту критическую ошибку, которую допустил, породнившись с Шакой душами. Он должен был стать её другом, но где здесь его вина в том, что она втрескалась в него по самые уши? Или ему стоило изуродовать себе лицо, прежде чем идти на поклон к Кархарию?

-Джензен, всё в порядке?

-Конечно, госпожа.

Шака неожиданно поднялась на носочки и шепнула:

-Постарайся быть сегодня позади меня. На всякий случай, если понадобится помощь. Я всю неделю просидела в библиотеке, и боюсь, не ухватила и половины всего, о чём должна знать, находясь здесь.

-Спокойно, госпожа, сегодня от вас не требуется многого. Мы будем обсуждать последние новости, так что просто слушайте и наблюдайте за дивайнами.

-Протоург Карранс, добрый день.

-Здравствуйте, здравствуйте! — Карранс Мирандис выглядел весьма бодрым, чересчур резко, на взгляд Джензена, контрастируя с самим собой последних недель. Немолодой мужчина по очереди пожимал руки дивайнам, которые подходили к нему и просили благословения. Юноша сам подошёл к нему, протягивая руку. Протоург повернулся и, наступив на полы своих серых одежд, едва не растянулся на полу. Маска бодрости с лёгкостью треснула, обнажив мучительно тоскливый взгляд. Это лицо обожгло Джензена, всколыхнув в нём тревогу. С Протоургом что-то происходило, и это вряд ли бы связано с его пассией, Ланитой Велль.

"Ещё один тревожный знак. Что-то приближается. Бог Всемогущий, помоги всем нам".

-Ладно, я думаю, все собрались, — раздался громкий голос Кархария, который торопливо занял своё место за столом, рядом с Шакой. Вскоре к нему присоединился и Карранс. — Стража, закройте дверь и не беспокойте нас, пока я не позову.

Он терпеливо дождался, пока все вновь рассядутся, после чего посмотрел на Джензена. С колотящимся от волнения сердцем, юноша занял место у возвышения в центре круглого стола. В желудке мучительно провернулось съеденное на завтрак яйцо. Потом Джензен подумал о Валерии, и успокоился.

-Уважаемые дивайны, 2997-ое заседание Дивината объявляется открытым.

4

Начало заседания не предвещало ничего необычного. Триксель откровенно скучал, слушая, как дивайны один за другим вставали со своих мест и выражали Шаке Отраз соболезнования по поводу кончины её отца. Это было официальной частью, подходя к которой практически каждый присутствующий в лучшем случае сохранял вежливый вид. В основном же это были довольно безразличные лица и монотонная речь.

-Выражаю вам соболезнования...

-Ваш отец был образцом храбрости...

-Да хранят Боги тело Мирата....

Триксель едва удержался от саркастичного смешка — ранним утром он и Эджура раскапывали могилу покойного правителя вместе с дюжиной солдат, и перевозили труп в лабораторию Великого Алхимика.

-Триксель?

Горбун встрепенулся, увидев, что взгляды большинства устремлены на него. Он поднялся, упёршись руками в стол, и пробежался по лицам дивайнов. Потому посмотрел на Шаку Отраз. По лицу девушки пробежала волна страха, но потом она, кажется, успокоила себя. Триксель прислушался к себе, задела ли его такая реакция?

"Нет", — подумал он с лёгкой грустью. — "Я привык".

-Я не знал вашего отца, госпожа. Я не был свидетелем его поступков, храбрых и не очень. Не хочу лицемерить, он был мне лишь правителем, не больше. Но, по крайней мере, одна вещь мне известна точно — Мират Отраз не дал Изре исчезнуть. Он сохранил её для нас с вами. И я искренне надеюсь, что вы и следующий Пророк сделаете то же самое для следующих поколений.

Триксель опустился обратно в кресло и, сцепив пальцы рук, исподлобья окинул взглядом лица собравшихся. Он практически не обнаружил отклика в их глазах. Кто-то смотрел удивлённо, как, например Шака Отраз или Карранс Мирандис. Кто-то оценивающе его рассматривал, как парень, который выступал в роли ведущего. Был ещё один человек, который вовсе не показывал эмоций. Цеппеуш Мендрагус сидел напротив, сложив руки на груди и разглядывая потолок. Для горбуна это было удобно.

-Что же, Мират Отраз сделал то, ради чего был избран, — прочистив горло, сказал ведущий. — Его долг исполнен. Настало время прокладывать курс самостоятельно. Начнём с самого важного — волнений среди ренедов.

5

Среди всех дивайнов, помимо мрачного Арстапора Теза, от присутствия которого у Джензена пересохло в горле, горбун первым обратил на себя внимание юноши. Нет, Триксель Нурвин был таким же страшным, каким его описывали другие люди. Однако имелось в нём что-то такое, из-за чего язык не поворачивался назвать его бездушным монстром. Возможно, он был умён. Возможно, он был даже опасен. Юноша вспомнил странное поведение горбуна на панихиде. О чём он разговаривал с Кархарием? На мгновение Джензен пожалел о том, что не стал рисковать, пытаясь прочесть их мысли. Потом спохватился.

"Нет. Я поступил правильно. Рисковать почти всегда безрассудно. Безрассудство ведёт к поражению. Поражение ведёт к страданиями. Джаркат прав".

-Джензен? — негромко произнёс Кархарий. Юноша вынырнул из задумчивости и начал говорить.

-Ни для кого не секрет, что ренеды в бассейне реки Лиары, в некоторых частях Норрелгенской тайги, а также у Бадакайской стены подняли ряд восстаний. Что вы можете об этом сказать, господа?

-Беспорядки можно было предвидеть, — сказал дивайн с чисто выбритым лицом и северным акцентом. Его Джензен не знал. — В прошлом смена властителя часто сопровождалась мелкими смутами. Даже простолюдины волнуются о том, что новый Пророк может отнять у них даже те крохи, что мы им оставляем. Что уж говорить о ренедах, которых мы приютили на своей груди.

-Порой мне хочется, чтобы их вообще не существовало, — проворчал ещё один незнакомый дивайн, с острым взглядом и ястребиным обликом в лице. — Если бы только мы могли управлять нашими землями без их помощи.

-Но мы не можем, — сказала девушка с чёрными, заплетёнными в косу волосами и улыбчивым лицом. — Ренеды были ответом на расширение наших территорий.

-Всё это бессмысленная дискуссия, — сказал Гверн Конкрут. — С одной стороны я согласен с Двином Стригидом насчёт того, что мы могли предвидеть волнения. С другой стороны, причины, по которым ренеды начали свои склоки, весьма абсурдны. Случай в Форгунде один из самых адекватных — ренед Зульден хотел отбить город, принадлежавший его роду. Однако случаи ренедов Корсива и Смилена, которые убили друг друга из-за руки простой служанки, выбиваются из ряда обычных.

-Люди убивали друг друга и за меньшее, не так ли? — произнёс Энхенгаль, единственный диастриец, которого допустили на совет. — Банальная ревность может привести к обоюдному убийству. Людям свойственна ревность.

-Погибло две тысячи человек, сгорели три деревни в районе Лебрена. Погибли два ренеда. Всё ради одной служанки, — перебрав несколько листов перед собой, заметил Гверн и поднял бровь. — Я бы сказал, что это слишком для человека. Я бы сказал, что это больше смахивает на дело рук девоны.

-Думаете, девона завладела обоими мужчинами? — усмехнулась Камелия Ревасс, постукивавшая пальцами по журналу с зажатым между страниц карандашом. — Рефрамантия Сознания невозможна и для них, если я не ошибаюсь.

-Пожалуй, соглашусь с коллегой, — кивнул Кархарий. — Но давайте не будем обсуждать бессмысленные сейчас теории. Что мы можем сделать в ответ на эти волнения? Карранс?

-Ты обратился не по адресу, — откликнулся Протоург, сидевший рядом с регентом. — Я выскажусь по следующему предмету обсуждения. Гверн разбирается в подавлении ненужных войн лучше меня.

-Я предлагаю терпение, — сказал солдат. — Горячие точки уже начали тухнуть. Прямое вмешательство рядовых частей может лишь спровоцировать новый взрыв. Я отдам приказ генералам проконтроливать угасание конфликтов в тех местах, и вмешаться лишь в крайнем случае. К тому же, мероприятия, о которых мы будем говорить дальше, предполагают значительную концентрацию военных сил здесь, в Элеуре. У нас не так много солдат, чтобы направлять большие отряды на север или дальний восток.

-Мы можем запросить поддержку магов, которые умеют смотреть ветром, — предложил Кархарий.

-Ветровидцы не станут работать забесплатно, — сказал Реган Лейсер, скрестив на груди руки. Джензен не знал торговца оружием лично, но слышал, что его часто называют главным скупердяем теургиата.

-Разумеется, мы с ними рассчитаемся. Если не вы, дорогой Реган, так я, — улыбнулся временный Пророк. От этой улыбки по спине Джензена пробежал холодок. — Значит, с этим решили. Гверн, я надеюсь, ты будешь уведомлять нас обо всех важных новостях на эту тему.

Главнокомандующий кивнул. Джензен снова взял речь. Именно сейчас он с интересом следил за реакцией присутствующих.

6

-Вероятно, не все знают об этом, но в восточной части страны начали появляться секты и ковены, которые распространяют среди населения слово Хнума. Дивайны, чьи территории лежат близко к Бадакайской стене уже слышали о нескольких деревнях, которые полностью обратились в религию алсалонцев.

-Так случилось во владении одного из моих ренедов, — откликнулся мужчина с ястребиным лицом. — В Кользинуме появилась группа паломников с востока. Они клялись, что являются выходцами из Бъялви, и под этим прикрытием держались несколько месяцев. А потом из Кользинума потекли слухи о том, что местные сожгли Триединый храм и в ходе потасовки с солдатами убили всех клириков. Мне пришлось лично участвовать в подавлении мятежа. Я также слышал, что и Рензаму пришлось пролить кровь одного из тех, кто называл себя паломником с востока.

-Да, Калишор, — коротко кивнул отец, скрестив на груди руки. — Но сейчас не ждите от меня откровений. Я выскажусь на эту тему позже.

-Что скажешь, Карранс? — Кархарий ткнул в бок Протоурга. — Это дело по твоей части.

Настоятель Триединой Церкви поморщился.

-Разумеется, я слышал донесения из Забрасина, Кользинума и других мест. Мне приходится собирать заседания Джустикариата чуть ли не каждую неделю. Некоторые мои подчинённые настаивают на введении на востоке более суровых наказаний за ересь. Кое-кто предлагает ввести туда войска, и установить жёсткий контроль над каждым поселением. Я стараюсь успокаивать их пыл, тем более что Гверн сам сказал о том, что солдат у нас не так много.

Однако проблема заключается не в адептах Хнума, господа, а в нашем отношении к простолюдинам. Я подозреваю, что далеко не все довольны нашими законами и тем, что мы им можем дать. Простой человек не станет обращаться в религию Алсалона, если не будет видеть выгоды в этом. Значит, что-то мы делаем неправильно. И посему главной своей задачей я считаю поиск неправильного в Триединстве.

Он внимательно посмотрел на Кархария, потом на Камелию, потом на молчаливого Арстапора Теза и недовольно сощурившуюся Ювалию Дастейн. Первый пригладил рукой волосы.

-Надеюсь, ты не высказываешь подобные речи в Джустикариате, друг мой. В противном случае, я бы на твоём месте озаботился поиском хороших телохранителей.

Судя по тону, Кархарий пытался пошутить, но на фоне сказанного Пртоургом эти слова звучали весьма резонно. Так показалось не только Джензену, но и большинство дивайнов. Кое-кто из них склонился друг к другу и зашептался. Карранс не повёл и ухом. Он сосредоточенно разглядывал фаланги своих пальцев, и в его глазах юноша увидел отчаянное желание сделать... что-то. Что именно, он понять не мог. Прибегать к рефрамантии здесь, в зале, полном лучших магов страны — тоже.

-Может, сделаем перерыв? — спросил он.

-Сделаем, — согласился Кархарий. — Десятиминутный перерыв. После этого мы выслушаем доклад Камелии Ревасс о событии в Забрасине, и перейдём к обсуждению запланированных мероприятий.

7

Перерыв закончился и заседание продолжилось. На взгляд Джензена, оно протекало слишком быстро. Кархарий постоянно перебивал его и других докладчиков, и подгонял тех, кто участвовал в дискуссии. Это раздражало и выбивало из колеи. Зачем старик вообще предложил ему стать ведущим этого заседания? Юноша хотел провести всё как можно лучше и эффектнее, и заодно понять настроение дивината. Однако казалось, что большинство хотело просто поскорее закончить мероприятие и разойтись по банкетам. Никто не воспринимал всерьёз ни новость о том, что некоторые селения у Бадакайской Стены приняли религию Алсалона, ни доклад Камелии Ревасс о нападении убийц в чёрном на Забрасинский Барьер.

"Боги, да с таким правительством Джаркат возьмёт Изру за полгода!", — думал Джензен. Находясь в сердце теургиата, теперь он представлял его зданием с фундаментом из песка. Протоург выглядел человеком, заплутавшим в поиске смысла жизни. Кархарий заботился только о том, чтобы создавать вид, будто он держит всё под контролем. Дивайны — о том, чтобы поскорее отправится на пышные вечеринки в особняках богатых господ. На месте правителя Алсалона, юноша бы уже направил убийц в чёрном к каждому из присутствующих (кроме отца и Шаки), и победил теургиат за одну ночь.

-В ближайшие дни мы проведём турнир в честь Шаки, — сказал Кархарий. — Пусть люди немного расслабятся после панихиды и всех этих слухов. Надеюсь, все присутствующие посетят его. Далее мы ознакомим претендентов на руку моей племянницы с функциями и ношей, которую один из них будет нести до конца своих дней, будучи Пророком.

Джензен заметил, как Цеппеуш Мендрагус наконец перестал изображать из себя безразличного варвара и, вперив взгляд в регента, заёрзал в кресле. Разумеется, ему не могли не сказать о Венце Пророка. Забавно, что о способности Пророка предвидеть будущее знает чуть ли не вся Изра, однако об истоках этой способности — лишь Теурги и Протоург. Сам Джензен услышал о нём из разговора Кархария с Каррансом, и с тех пор неоднократно представлял себе, как одевает Венец на голову. Это была сцена, от которой у него всегда бежали мурашки по коже.

-После этого мы дадим ещё один пир и Шака сможет наконец узнать претендентов ближе. После этого у них будет около недели свободного общения.

-А как претенденты станут, гм, делить время общения с твоей племянницей? — спросила Ювалия.

-Это зависит целиком от них, — пожал плечами Кархарий. — Пусть сами решают, чего хотят. Им придётся побороться за её внимание.

Джензен перевёл взгляд на Шаку. За последние полчаса все собравшиеся говорили о ней, как о самой обыкновенной вещи, и порой его охватывало негодование, которое приходилось подавлять. Юноше было жалко девушку, и он старался поддерживать её ободряющим взглядом. Сама Шака сидела с пунцовыми щеками, и казалось, что её вот-вот вырвет. Потом Джензен подумал, что, возможно, Кархарий торопится именно из-за этого, одновременно надеясь, что Рензам не успеет выступить со своей речью. Они ещё некоторое время обсуждали приготовления к турниру, после чего дивайны начали как-то странно шевелиться, словно собираясь встать из-за своих мест. Кархарий поднялся на ноги и обвёл их опасливым взглядом.

-И напоследок. Практически все вы прибыли в Элеур в сопровождении личных войск. Большая их часть ещё находится в пути. Я настоятельно прошу вас, господа — держите своих людей в узде. Так вы облегчите жизнь и мне, и Гверну Конкруту. Гверн, — он посмотрел на солдата. — Я надеюсь на тебя.

Тот пожал плечами, словно считал само собой разумеющимся то, что он справится.

Кархарий посмотрел на Джензена. Юноша прокашлялся.

-Ну что же, мы разобрали насущные вопросы. Второе заседание пройдёт уже во главе с новым Пророком, по окончании всех церемоний. Если у вас не осталось никаких вопросов, предлагаю всем отдохнуть.

И тогда из-за своего места чёрной пантерой поднялся Рензам.

-У меня есть. Слушайте.

8

То, что произошло дальше, заставило Трикселя прикрыть рукой лицо. Рензам Кейр встал на возвышение, где только что стоял его, как оказалось, сын, и начал говорить о войне. О, его тон и красноречие заставляли вспоминать выступления в Дивинате Цирекона и Бальтэуша Мендрагуса. Он говорил об Алсалонских проповедниках и шпионах, он говорил об убийцах в Забрасине так, как не смогла Камелия Ревасс, он говорил о будущем, о том, что Моисей никогда не прекратит своих попыток завоевать Изру. Рензам призывал всех объединиться и поднять простой народ, рассказав им об ужасных бойнях, которые учиняли алсалонцы во время своих бесчисленных набегов, он убеждал Камелию, Ювалию, Кархария и Арстапора Теза, который сегодня не проронил ни слова, в том, что сами боги велят им поддержать его идею. Мужчина также взывал к Гверну Конкруту, который сидел, положив подбородок на сцепленные пальцы и глядя на выступающего с неподдельным интересом и... страхом?

-Мы терпели Алсалон тысячу лет! — громогласно произнёс Рензам; на его лбу билась красная вена. — Наши предки отдавали им лучших воинов. Мы отдавали ему наше будущее, наших детей. И если не найдётся среди вас того, кто скажет "Хватит, довольно с меня принуждения! Я человек, и я свободен от всякого гнёта!", то таким человеком буду я! Кто со мной?!

Воцарилось ошеломлённое молчание. Люди сидели в своих креслах, уже не думая о том, чтобы поскорее уйти. Триксель оглядел их лица — шокированные, испуганные, растерянные и серьёзные. Кое-кто слабо посмеивался. Кархарий Велантис тоже бегал взглядом по лицам, и на его лице горбун мог ясно прочесть всё, о чём сейчас думает регент — как бы эффективнее и без скандала замять этот впечатляющий монолог.

Наконец, он встал и прочистил горло.

-Кхм, Рензам, ты сказал и мы услышали. Дай остальным время обдумать сказанное тобой. Такие вещи нельзя решать сразу.

-Совет Дивината и нужен для того, чтобы решать такие вещи, Кархарий, — отозвался Рензам. — Не для подсчёта количества гостей и закусок. На совете Дивината человек равен человеку и имеет право на голос. Я призываю вас голосовать за или против моего плана.

-Что ж, хорошо, — сказал Кархарий и осмотрелся. — Ну что же, давайте голосовать. Кто за то, чтобы поддержать предложение Рензама и выставить его на рассмотрение будущим Пророком?

И дивайны начали поднимать руки. Трое...пятеро...десять...шестнадцать.... Триксель с удивлением отметил, что Энхенгаль поднял руку.

"А этим зачем война с Алсалоном? Хотят быстрее погибнуть?" — горбун нахмурился.

-Семнадцать человек, — заключил Кархарий. Триксель видел, как ему стало плохо. Немолодой уже мужчина едва заметно побледнел и опёрся о стол. Он явно не ожидал, что столь многим идея войны покажется достойной обсуждения. — Кто против?

Пятеро...девять...тринадцать... Гверн Конкрут поднял руку. Также поступила Ювалия Дастейн, Шака Отраз и протоург Карранс.

-Триксель? — регент с лёгким удивлением посмотрел на горубуна. Тот спохватился и тут же поднял руку. Не важно, диастрийцем он был или человеком, но уж точно не идиотом.

-Восемнадцать против. Кто ещё не голосовал? Цеппеуш?

Могучий юноша поднялся с кресла. На него тотчас устремились взгляды присутствующих.

-Я за план Рензама. Если мы не ударим первыми, то Изра рано или поздно падёт.

-Идиот, — услышал Триксель тихое шипение Ювалии Дастейн, которая сидела в паре человек от него.

-Ладно. Восемнадцать, — Кархарий посмотрел на Джензена. — Джензен?

Все взгляды, словно по указке, устремились на юношу, который был ведущим. Тот, в свою очередь, смотрел только на Рензама Кейра.

9

Джензена пронзила молния чувств. Это была борьба между преданностью рассудку и Цели и преданностью отцу. В нём ещё теплилась надежда на то, что они помирятся. Он может сказать "да", и отец станет ценить его не меньше Гирема. А затем Шака выберет Цеппеуша Мендрагуса, и мир содрогнётся от стона солдат и рыдания матерей, сестёр, жён и дочерей.

-Против, — уронил он в оглушительной тишине, и затем осознал, что именно толкнуло его на такой ответ. Не рассудок, не Цель, не даже жажда излечиться от болезни, которая поразила руку. Нет, это было то, что должно быть присуще каждому человеку.

Сострадание.

Лицо отца побледнело.

Глава 44. Игра света и тьмы.

Я пронзил земную твердь и опустился на дно океана.

Я поднялся выше небес и испытал величие далёких звёзд.

Я вернулся к вам, уже не испытывая страха.

Теперь я знаю Правду.

Теперь я готов вести вас.

Тот, Кто Ведёт Человечество, год неизвестен.

1

Гирем сидел на ступеньках здания Дивината и, щурясь от солнечных лучей, рисовал площадь Пророка и бассейн с ирисами. Рядом на ступеньке развалился Джаркат, облачённый в белые атласные ткани — историк читал книгу, взятую в Аквамариновой Библиотеке.

-"История городов"? — спросил юноша, на секунду оторвавшись от работы. — Зачем ты читаешь о том, что и так знаешь?

-Я скептически отношусь к книгам, которые были написаны не мной. Особенно к старым. В них много лжи, недоговорок и преувеличений.

-Ты так говоришь, словно написал много книг.

Джаркат погладил чёрную бородку.

-Да, немало. Может, три сотни. Или четыре. Не помню, честно сказать.

-Ой, да ладно завирать, — усмехнувшись, Гирем ткнул мужчину в бок. — Я пробовал писать книгу и потратил на это несколько лет, прежде чем сумел сделать черновой вариант. И вообще, какого демона ты оделся в тот же цвет, что и я?

Историк хихикнул.

-Потому что я люблю белый. Практичный цвет, также как и чёрный, но для чёрного сегодня слишком жарко.

Юноша одобрительно кивнул и вернулся к рисованию.

-Надо как-то нас различать, — уронил он. — Может, будем чередовать цвета? Пока я ношу чёрную одежду, ты будешь носить белую, и наоборот.

-Это форменный идиотизм, Гири, — Джаркат снова погрузился в чтение. — Я согласен.

Они негромко рассмеялись. В такие моменты Гирем чувствовал себя счастливым. Разделить нехитрую шутку с другом, разделить смех. Эти моменты он старался прочувствовать как можно сильнее, потому что был уверен — когда-нибудь счастье закончится. Не станет Джарката, не станет отца и брата, не станет его самого.

"Когда-нибудь, но не сейчас", — резонно подумал он и улыбнулся своей решимости.

Тем временем солнце миновало зенит. Устав, Гирем спрятал принадлежности в наплечную сумку и начал разглядывать других магов, собравшихся на ступеньках здания Дивината в ожидании конца совета.

-Как ты думаешь, кто это? — кивнул он на коренастого мужчину с суровым лицом и внушительными усами. На широком кожаном ремне висел рефрактор с серой рукояткой. Джаркат посмотрел в сторону мага. Потом перевёл взгляд на горевшее лукавством лицо Гирема и усмехнулся.

-Хочешь поиграть в "угадай человека по внешнему виду"?

-Почему бы и нет? Вас в Бъялви обучали дедукции?

-Обучался ли я дедукции? — историк закрыл книгу, с малым успехом пытаясь спрятать усмешку. — Вот этот, с усами, носит потрёпанный рефрактор. Он обычный рефрамант, который ждёт кого-то из дивайнов. На лице выражение, как у человека, который пережил много плохого. Его что-то гложит. Он напряжён, он готов к тому, что в любую секунду может начаться бой. Возможно, он уверен в том, что скоро случится что-то плохое. Умудрённый годами воин-маг, не иначе. Скорее всего, телохранитель одного из дивайнов. А что ты скажешь об этом?

-С волосами цвета соломы?

-Нет, это Сольвейг Маэльдун, ты наверняка и так его знаешь. Я о том, кто стоит возле девушки с волосами цвета сочного персика.

-Дед с тёмной кожей? Он явно провёл много времени на солнце. И у него есть рефрактор, так что он не пахарь, не погонщик скота. Кто ещё может проводить много времени на солнце...? Мореплаватель?

Джаркат одобрительно улыбнулся. В его глазах Гирем заметил хитринку. Юноша вернулся к разглядыванию старого рефраманта.

-И одежда, конечно же, слишком дорогая для простолюдина. При этом, если он и дивайн, то вряд ли высокого ранга, иначе бы находился внутри этого здания, а не ждал кого-то вместе со всеми нами. Он либо советник, либо помощник одного из тех, кто сейчас сидит на совете. А ещё у него странный взгляд и слишком расслабленное лицо. Как у того, кто ходит во сне.

-Да, скорее всего какой-то вид дурманящего снадобья. Большинство их вызывает схожие симптомы. Перед нами больной маг-морплаватель. Что-то ещё?

-Ничего. Он разговаривает с симпатичной девушкой... со странными волосами, — Гирем удивлённо задрал бровь и посмотрел на историка. — Такого цвета у людей не бывает.

Джаркат нахмурился и покривил губами.

-Не думал, что диастрийцы имеют место в Дивинате. Вряд ли она сопровождает человека. У них явно есть посол в совете.

-Это плохо?

-Мне не нравится, когда нелюди вмешиваются в политику изритов.

-Но диастрийцы принадлежат Изре.

-С одной стороны да, а с другой они живут обособленно, имея с теургиатом лишь торговые и экономические отношения. Я бы понял их присутствие на советах Торгового Альянса и Банка, но не в Дивинате. Надеюсь, Пророк и Протоург позволили им участвовать в заседании лишь из вежливости. Диастрийцы ничего не понимают в людях, поэтому им нельзя вмешиваться в нашу жизнь. Гирем, ты должен понимать, что кузнец, взявшийся готовить на кухне повара, создаст дряную еду.

Гирем ничего не ответил, внимательно изучая лицо историка. Джаркат по меньшей мере недолюбливал нелюдей. Эта его сторона была неожиданной и новой. Мужчина всегда казался ему зрителем, который отстранённо наблюдал за действием, не вынося вердикты и придерживаясь нейтралитета. Это, по мнению юноши, было результатом рода его деятельности. Историк должен наблюдать и запоминать. Сейчас же, чуть ли не впервые Джаркат звучал так, словно говорил от сердца. И это было интересным открытием.

Глухой звук удара распахнутых дверей позади них заставил всех обернуться. Заседание окончилось. На крыльцо начали неторопливо выходить дивайны. Навстречу им устремились те, кто ждал на ступеньках. Гирем пытался найти взглядом отца и неожиданно увидел его идущим в стороне от всех. Он шёл, глядя себе под ноги, и был словно окутан плащом угрюмости. Юноша двинулся к нему навстречу, и на полпути увидел, как Рензама догоняет Джензен. Брат коснулся отцовского плеча.

Мужчина резко обернулся и посмотрел на юношу. А потом занёс кулак и ударил. Молча. Почему-то это молчание ужаснуло Гирема больше всего. Брат отлетел назад и упал на спину.

Всрикнув, юноша побежал к отцу, но тот уже повернулся спиной к Джензену и, не глядя ни на свидетелей драки, ни на Гирема, быстрым шагом направился в сторону Чешуйчатых Ворот. Пробегая мимо Рензама, юноша услышал, как тот шепчет одну и ту же фразу.

"Я был прав".

Не сказав мужчине ни слова, Гирем добежал до брата и помог ему подняться. На Джензена было больно смотреть. На щеке красовался пока едва заметный кровоподтёк, а в глазах — боль и презрение. Брат смотрел в след отцу, пока, наконец, не заметил, что его держат за плечи.

-Отпусти, Гири, я в порядке.

-Нет, демон тебя забери, ты не в порядке, — зло сказал Гирем. — Ты всё равно пошёл против него, не так ли? К чему тогда была вчерашняя сцена? Объясни!

-Гирем, успокойся, — уже ему на плечо легла рука Джарката. — Дай Джензену прийти в себя. В конце концов, заседание только окончилось. Он устал.

-Ты прав, — отрывисто сказал юноша, охваченный приступом ярости. — Я приехал в Элеур не для того, чтобы играть с тобой кошки-мышки, брат. Вечером мы поговорим.

-Да... брат, — кивнул Джензен и, посмотрев ему за плечо, кисло улыбнулся Джаркату. — Это было болезненно.

-Понимаю, что ты чувствуешь, — отозвался историк и, став между ним и Гиремом, положил руки им на плечи. — И всё же я бы хотел узнать, что обсуждал Дивинат. Сейчас, если ты не против.

Гирем несколько удивился, что мужчина так легко заводит разговор с Джензеном, хотя видит его всего второй раз, да и то мельком. Злость, однако, не дала ему задуматься об этом всерьёз. Кроме того, в толпе он увидел Бавалора, который пробирался к ним. Вместе с тем люди расступились, пропуская страннейшего вида троицу, которая состояла из немолодого мужчины с обнажённым кинжалом, горбуна и молодой симпатичной девушки. Юноша оценивающе пробежался взглядом по каждому, после чего, поняв, кто перед ним, коротко кивнул Шаке Отраз и снова повернул голову к Джензену.

-Сегодня вечером я буду у тебя дома. Потолкуем.

2

Цеппеуш медленно шёл к выходу из здания Дивината, сохраняя невозмутимый вид. На самом деле ему хотелось убраться отсюда как можно быстрее. На то были две причины. Первая — нужно было догнать Рензама Кейра, который стремительным шагом пересёк зал совета и был уже возле ступенек снаружи. Вторая — осуждающие взгляды, которыми его одарили несколько человек, среди которых самим неприятными были взгляды Кархария Велантиса и Ювалии Дастейн.

-Дивайн Цеппеуш, погодите! — донёсся сбоку знакомый голос.

Юноша повернулся голову и увидел, как к нему спешит Реган Лейсер. Немолодой мужчина при ходьбе отмахивал в сторону тростью с изумрудным набалдашником, и другой рукой утирал со лба пот.

-Рад вас видеть, — обрадованно сказал Цеппеуш и замедлил шаг, чтобы невысокому Лейсеру было удобнее идти рядом. По крайней мере, здесь был хоть кто-то знакомый. — Я и не думал, что вы тоже являетесь членом Дивината.

-Ничего страшного, дивайн, — улыбнулся Реган. — Я так рад, что успел вас нагнать. Приношу соболезнования. Я знал вашего дядю. Коппли был хорошим партнёром и умным человеком.

-Не будем об этом, — помрачнев, махнул рукой юноша. — Лучше расскажите мне о Крине. Как поживает моя сестрёнка? Вы её не обижаете?

Старый мужчина рассмеялся.

-Нет, вы что! Крине нравится в Пенсьероле. Думаю, сейчас они с Каем как обычно гуляют по тамошним виноградникам. И не вздумайте отказываться от посещения нашего имения, в качестве Пророка. После шумного Элеура вы приятно удивитесь контрасту.

-С удовольствием, — искренне сказал Цеппеуш и повёл плечами. — Так что же у вас ко мне за дело?

-Дело?

-Вряд ли вы так торопились лишь для того, чтобы рассказать про Крину.

-А вы молодец. Конечно, основная причина — это то, что вы неожиданно поддержали идею Рензама Кейра. Почему? Вы ведь понимаете, что такое война?

-Ещё до Форгунда я бы голосовал против, Реган. Но то, что я увидел там... — он покачал головой и подумал об Абеле Лейфе и его словах. — Рензам прав — если мы не начнём что-то делать, то рано или поздно Моисей одержит верх. А одержать верх он может, лишь пойдя по трупам. Пусть уж лучше мы пойдём по трупам алсалонцев, чем они — по трупам изритов.

Старый рефрамант выпятил нижнюю губу.

-Я слышал о резне в Форгунде. Значит, вы попали в самое пекло?

-Можно сказать и так.

-Теперь я понимаю. Тогда буду с вами искренним, — Реган поманил его в сторону тёмного угла, где никого не было. — Вы возможно не знаете, а узнав — будете презирать за мотивы, но я — один из крупнейших в стране торговцев оружием. Возможная война, если она начнётся — принесёт таким, как я, тысячи сарлимов. Десятки тысяч.

Цеппеуш скривил лицо. Заметив это, мужчина поднял ладонь.

-Я не злодей, поверьте мне, и не садист. Не я отдаю приказы, которые губят жизни простых людей. Я простой торговец.

-Но вы даёте солдатам то, что позволяет им убивать простых людей эффективнее.

-Нет, Цеппеуш — люди будут убивать друг друга вне зависимости от моего существования. Если бы в мире не было войн, я бы с удовольствием перешёл на торговлю катрейлом и виноградом. Но они были, есть и будут. Отберите у людей мечи и рефракторы — и они продолжат убивать друг друга голыми руками, ногами и зубами.

-К чему вы вообще клоните?

-К тому, что я на вашей стороне. Если вам понадобится моя помощь, я буду рядом.

-Зачем? Идея Рензама Кейра ведь всё равно потерпела крах. Большинство проголосовало против.

-О, не будьте так наивны. Никто в здравом уме не мог надеяться на то, что этот план сходу поддержит большинство. Война с Алсалоном — это взрывное устройство, которое годами лежит на круглом столе Дивината. Не было лишь того человека, который рискнул бы поджечь его фитиль. И вот он нашёлся. Фитиль уже зажжён, Цеппеуш, и нам остаётся лишь немного подождать, прежде чем Дивинат придёт к тому, что война необходима. Это случится очень скоро, вот увидите.

Юношу пробил внезапный озноб, заставив передёрнуться.

-Надеюсь, вы не правы.

-Я сам надеюсь, Цеппеуш, — отозвался Реган и с неожиданным уважением посмотрел на него. — А всё же, несмотря на Форгунд, человеческое благоразумие вам не отказывает.

3

После окончания совета, Шака поднялась с кресла и посмотрела на дивайнов. Все они направлялись к выходу, хором обсуждая предложение Рензама Кейра. На неё никто не обращал внимания. Даже Джензен сбежал с постамента для ведущего и побежал вслед за отцом. Девушка упёрлась руками в гладкую столешницу, чувствуя себя неважно, и посмотрела на дядю. Кархарий о чём-то шептался с Протоургом Каррансом. Тот несколько раз кивнул, после чего поднял взгляд на неё и пихнул собеседника кулаком в грудь. Дядя повернул голову в её сторону.

-Прости, дорогая, я вижу, что ты устала. Может быть, отправишься домой под присмотром стражи и Конрада?

-Да, пожалуй, так будет лучше, если ты занят.

-Да, ещё раз прости меня. Увидимся вечером дома. Конрад.

Старый солдат вышел из тени и оказался рядом с Шакой. Он протянул девушке руку, словно не зная, как к ней подступиться. Это было забавно. Она протянула ему локоть, желая сказать что-то хорошее.

-У вас нет женщины, Конрад?

-Если вы позволите, госпожа, я бы не хотел говорить о личном, — мужчина аккуратно обхватил ладонью локоть и повёл её в сторону выхода, попутно обшаривая взглядом помещение. Шака скривилась.

-Вы знаете, что со стороны кажетесь ледышкой?

-Это моя работа — быть ледышкой, что бы вы могли быть человеком.

Ответ ударил её неожиданно больно, когда она поняла, какой смысл за ним скрывается. Старый солдат был так прав в своих словах, и так не заслуживал к себе отношения, которым она его всегда одаривала. Девушка пристыженно умолкла, не решаясь сказать что-то ещё, и вздрогнула, когда откуда-то спереди донёсся вскрик. Толпа зашумела. Конрад слегка нахмурился и вытянул шею, чтобы разглядеть, что там происходит.

-Там драка? — спросила Шака.

-Похоже на то, — мужчина подошёл ближе к ней и прижал к себе, укрывая телом. Сквозь кожаную куртку девушка почувствовала каменно-твёрдые шары мускулов. Кто бы мог подумать, что под неприглядным внешним видом кроется несломленная холодная сталь. — Лучше подождём здесь, пока ситуация не разрешится. Эй, стража! Сюда!

Началась суматоха. Толпа людей, стараясь быстрее выбраться на свежий воздух, захлестнула их и оттеснила от солдат, которые пытались пробраться к ним.

-Мне кажется, организация безопасности отвратительна донельзя, — высказалась Шака. — Что на панихиде, что здесь.

-Вы правы, госпожа, — откликнулся Конрад. — Я и генерал Лейф исправим это в ближайшее время.

-Это хорошо. Может, попробуем выйти через чёрный ход?

-В этом нет нужды, госпожа. Толпу может разогнать страх, — раздался позади них мягкий голос. Шака и Конрад резко повернули головы.

Перед ними стоял горбун. Вблизи он казался одновременно и более и менее страшным, чем издалека. У него оказалось вполне обычное лицо, худое и нездоровое. Тонкие губы были плотно сжаты, словно существо постоянно держало что-то внутри себя, не давая этому вырваться наружу. Однако его глаза были невероятно красивы. В них бился живой ум, и взгляд горбуна, с лёгким прищуром, казалось, разбирал всю суть Шаки на составные детали.

Однако во всём остальном существо казалось отвратительной насмешкой природы. Длинные руки, которые оно прятало за спиной, были подобны плетям, сутулые плечи и уродливый горб делали из мужчины древнюю старуху. Дикий, безумный контраст заставил её передёрнуться и сильнее прижаться к Конраду. Тот спокойно положил руку на рукоять кинжала, который висел у пояса. Горбун увидел это, и в его взгляде мелькнула не обида или страх, а лишь горькая усмешка.

-Я физический урод, а не умственный. Вам следует бояться не меня, а... — он обвёл взглядом толпу, — ...всех их. Когда случится беда, они затопчут вас не глядя. Идите за мной.

И он врезался в толпу. Маги недовольно шипели и огрызались, пока не понимали, кто коснулся их плеча, руки или спины, после чего отскакивали в сторону, открывая путь к источнику паники. Шака двигалась следом, в обнимку с Конрадом, который, уже не таясь, держал в опущенной руке кинжал.

-Как вас зовут? — осмелилась она задать вопрос.

-Триксель Нурвин. Сын Берруна Нурвина, Тёмного Теурга, и дистрийки Амфирен. Им я обязан своим экстравагантным видом.

-Я не знала, что у людей и диастрийцев могут быть дети.

-Могут. Сын Питера Брусса женился на диастрийке, и у них родился сын, которого они назвали в честь лугаля Энхенгаля.

-И он тоже был...

-Горбуном? Насколько я знаю, ему повезло больше, чем мне. Вы можете узнать больше у самого лугаля, я видел его на совете.

Они выбрались на открытое место. Шака увидела Джензена и ещё мужчину с юношей в белых одеждах, одинаково высоких и черноволосых. Незнакомый юноша помог тому подняться.

"Брат?" — удивлённо подумала она, услышав их разговор. Юноша говорил коротко и зло, большие глаза источали ярость. Мужчина, красивый и величественный в своих белых накидках, хлопал его сзади по плечу, пытаясь успокоить. Со стороны это выглядело настоящей семейной сценой, хотя Рензама Кейра рядом и не было. Джензен повернул к ней голову, и Шака увидела на его лице кровоподтёк. Первым порывом было подбежать к нему и обнять, но она сдержала себя.

"Сумасшедшая! Здесь столько людей. Стой и не дёргайся".

-Гири! — воскликнул Бавалор Дастейн, который взбежал по ступенькам и похлопал незнакомца. Увидев её, сын Ювалии улыбнулся и коротко поклонился. Затем он обратил взор на Трикселя и улыбка его тут же померкла.

-Сыну демона не место среди свободных людей, — сказал Бавалор негромко, но этот шёпот услышали все без исключения присутствующие. Кто-то опустил глаза, а у кого-то на лице появилось понимающее выражение. Шака внутренне поморщилась. Незнакомый юноша, которого звали Гири, шагнул вплотную к Бавалору и шепнул что-то на ухо, да так, что тот отдёрнулся и с покрасневшим лицом смог выдавить лишь что-то вроде:

-Да я... да ты...

-Ты пришёл за ней... — донеслись до девушки обрывки фраз. — ...Вот и иди к ней. Тебя не должно волновать.... Где твои манеры...?

Бавалор сжал кулаки, вперил взгляд в пол. Потом, встряхнув головой, вздохнул и с уже нормальным лицом подошёл к девушке. Слабо улыбнулся и сделал поклон.

-Госпожа, вы не откажетесь, если я провожу вас до дворца?

Шака улыбнулась в ответ. Всё-таки было в сыне Ювалии что-то приятное и располагающее. Рядом с ним было уютно.

-Спасибо, дивайн. Буду рада.

Толпа расступилась, пропуская их наружу. Перед тем как сойти по ступенькам, девушка повернула голову в сторону горбуна, который остался стоять на месте. И коротко ему кивнула. Существо увидело это и прощально подняло ладонь.

"Боги, смилостивитесь над этим существом", — взмолилась она. — "Никто в этом мире не заслуживает такого наследства".

4

Дивайны медленно расходились по своим дневным делам. Шака Отраз и Бавалор начали спускаться по ступенькам. В последнем взгляде, брошенном на Гирема сыном Ювалии, таилась обида. Гнев отступил, и юношу охватило раскаяние. Бавалор был воспитан клириками. Он думает так, как его учили.

"Но это не означает, что нужно предубеждённо относиться к калекам", — сказал себе юноша и задумался, было ли это тем же самым, что и его ненависть к простолюдинам. Не лицемер ли он?

"Нет", — решительно подумал он. — "Простолюдины надругались над Создин. У меня есть причины для ненависти. Горбун же не сделал ничего плохого Бавалору.... Наверное".

Триксель Нурвин стоял неподалёку. Оказывается, смуглый старик и диастрийка ждали именно его возвращения. Они обменялись несколькими фразами и тоже покинули площадь. Гирем обернулся к Джаркату и Джензену, которые разговаривали о Дивинате.

-Дивайны оказались удивительно слепы и беззаботны, — сказал брат. — И, конечно же, жадны. Реган Лейсер и остальные торговцы оружием и продовольствием голосовали за план отца.

-С каким перевесом мы победили?

-В один голос, — Джензен опустил взгляд. — Мой.

-Ты выиграл время для Изры, друг мой, — с тяжким вздохом Джаркат похлопал юношу по плечу. — Чего же мы стоим? Может, зайдём в какую-нибудь закусочную и отметим успех?

-Идите без меня, — Гирем уже заприметил в толпе Протоурга Карранса. Глава Церкви шёл в окружении стражи и клириков. — Я хочу побыть один.

-Как скажешь, Гири, — Джаркат увлёк Джензена за собой, придерживая за плечо. — Увидимся позже.

-Да, увидимся, — юноша посмотрел вслед брату и другу, всё ещё удивляясь тому, как быстро они нашли общий язык. Словно приятели, которые встретились впервые за долгое время. Решив оставить этот вопрос на вечер, он врезался в толпу, но подошёл не к кольцу стражи вокруг Протоурга, а к Кархарию, вокруг которого жужжал рой слуг и курьеров.

-Нет, этого жирного банкира я принимать сегодня не стану. Пускай запишется на приём завтра.... Каким цветом подкладок накрывать сиденья на трибунах арены? Боги, пусть будет небесно-голубой. Что за дурацкие вопросы?

Гирем долго решался, прежде чем подойти к нему, потому что сейчас Теург выглядел самым занятым человеком в мире. Набрав в грудь побольше воздуха и постаравшись расслабиться, юноша присоединился к мужчине в спуске по ступенькам.

-Добрый день, дивайн Кархарий, — сказал он, улыбнувшись как можно более искренне и просто. — Я могу отвлечь вас на несколько минут?

Теург посмотрел на него с прищуром, словно вспоминая имя.

-А, Гирем Кейр. Разумеется, вам я уделю толику времени. Что вы хотели спросить?

-Как мне попасть на приём к Протоургу Каррансу?

Мужчина пригладил волосы, с удивлением подняв брови.

-У него есть личный секретарь в главном храме. Записаться можно у него, однако очередь будет немаленькой. Вам придётся ждать месяцы. Или... у вас есть к нему какое-то дело?

-Да. Это касается моего отца и его планов.

-Занятно. Связано ли это с событием в Геляпии?

-Косвенно.

-Что же, это интересно и мне. Вы уже услышали от Джензена о выступлении Рензама?

-Я знал о нём задолго до этого, дивайн, но не знал, стоит ли предупреждать об этом кого-то из вас.

-Понимаю. Вы всё-таки его любимый сын. Что же заставило вас начать действовать?

-Я люблю его, — с лёгким смущением признался Гирем. — И я вижу, что этот план словно гнойная рана в его мозгу. Он разрушает папу изнутри. Возможно, Джензен считает так же. Может быть, именно поэтому на сегодняшнем совете он попытался стереть этот план, чтобы тот не мучал отца.

Кархарий несколькими жестами заставил слуг и курьеров исчезнуть. Теперь они шли только вдвоём. Гирем покосился по сторонам — многие дивайны и простые маги смотрели на них с нескрываемым любопытством.

-Я слышал, вы с папой когда-то были друзьями. До Треаттиса. До того случая.

На лице Кархария возникло мечтательно выражение.

-Да, мы были друзьями. Вместе летали на морнах, охотились в Герранском лесу и у нас в Алеппо, и портили девчонок. Славные были времена. Тогда нам было меньше, чем сейчас Джензену. Мы не задумывались о будущем и наслаждались настоящим. А потом Моисей напал на Треаттис. И всё пошло к демонам.

Он издал вздох и посмотрел вперёд, на бассейн с ирисами.

-Ты меня остерегаешься, Гирем?

Гирем издал смешок.

-Конечно. Я боюсь, что вы можете пойти против моей семьи. Боюсь, что вы решите, что наказать моего отца за смуту в Дивинате окажется недостаточным, и нужно истребить весь наш род. Я не дурак, дивайн. Я не исключаю, что вы рассматриваете нашу семью на роль смертников. Но я хочу ошибаться.

-Похвальная откровенность. Отвечу тем же. Всё что я хочу, Гирем — это чтобы моя семья была сытой, живой, а Шака — имела теургиат, чтобы хорошо им править. Если вы не будете ей мешать, то останетесь целы.

Гирем кивнул. Вместе со словами Кархария к нему пришло облегчение. Может быть, временный Пророк — это его второй настоящий союзник после Джарката. Боги, какую это внушило надежду. Вместе они смогут предотвратить войну и сохранить жизнь его семье.

-Тем не менее, — сказал Кархарий, сев на краешек бассейна. Гирем сел рядом, — недальновидно фокусировать всё внимание на одном лишь Рензаме. Мы можем не дать ему продвинуть план войны дальше сегодняшнего собрания, но угроза этой войны всё равно сохраняется. Восточная Изра полнится шпионами Алсалона и адептами Хнума. Убийцы в чёрном зачем-то выкрали из сциллитумной рощи крупнейший кристалл за последнюю декаду. Я склонен полагать, что они тоже как-то связаны с нашим внешним врагом. Близится церемония передачи власти новому Пророку. Это идеальный момент для нанесения удара по сердцу Теургиата.

-Тогда будет лучше провести все церемонии тайно, в окружении лишь необходимых людей и стражи.

-Это невозможно. Все и так всё знают. Если убийцы решат явиться по души Шаки и её супруга, то их не остановят тайные помещения. Открытые и людные места защитят мою племянницу лучше узких корридоров, где есть лишь один путь для отступления.

-Ну, с вами будет мой брат, — невзначай уронил Гирем. — Джензен уже спасал Шаку от смерти.

Кархарий улыбнулся.

-Да, Джензи толковый помощник. Знаешь, за эти несколько лет я к нему даже привязался. Береги его, Гирем. Не давай в беду. Столичная жизнь развращала даже хороших людей. Его предшественник, Вессинар Тез, тоже подавал большие надежды. Парня погубило тщеславие.

-У Арстапора был сын?

-И дочь тоже, приёмная.

-Значит, у Арстапора из семьи осталась только дочь.

-Да и она куда-то исчезла. Некоторые даже говорят, что это она убила мать и брата.

-А вы знаете правду?

-Правду? Нет, правда скрыта за лицом Арстапора и дверями его особняка. Он не пускает к себе никого. Стражи Церкви пытались попасть внутрь, чтобы расследовать дело, но не смогли ничего сделать. Теург всё ещё Теург, даже если совершил преступление.

-Не думал, что вам так просто всё сходит с рук.

-Это цена божественной защиты, Гирем. Без Теургов Изра была бы давно стёрта в пыль армией Алсалона. Церковь вынуждена прощать наши мелкие прегрешения.

"Не сказал бы, что убийство членов своей семьи — это мелкое прегрешение", — подумал Гирем.

Они плавно перешли в обсуждение опасностей, связанных с возложением титула Пророка. Гирем понял, что пора закругляться. Кархарий пообещал передать его слова Каррансу и организовать встречу. Они обменялись рукопожатием, и мужчина ушёл выполнять государственные дела, оставив юношу сидеть у бассейна. Уходить не хотелось, на улице стояла прекрасная августовская погода, и солдаты медленно очищали площадь.

Гирем повернулся лицом к бассейну и коснулся пальцем воды, отчего по поверхности пошли круги. Они расходились недалеко, до тех пор, пока он не опустил туда всю ладонь. Он нашёл сильного союзника. Союзника до тех пор, пока он не станет угрожать своими действиями или существованием жизни семьи Велантисов. Осталось заручиться поддержкой Протоурга Карранса, и выяснить, что у него на уме. Звучало это довольно просто, но на деле у Гирема дрожали поджилки, как только он думал о встрече с главой Церкви. Он видел Дорогу Пепла, и видел, что делали клирики. Тот, кто позволял это делать, был если не монстром, то человеком с невероятно удивительной способностью отсекать разум от сердца.

"Надеюсь, Кархарий не забудет о своём обещании".

Гиерм опустил взгляд на воду. На расходящиеся круги к его ладони осторожно подтягивались рыбы.

Глава 45. За кулисами.

Земля сия многими опасностями полна. Демоны рыщут во тьме странных древ и мраке стародавних руин, пробираясь в тела наших чад и развращая их изнутри. Обряд Экзоркуции есть дар Божий, ответ на сии опасности. И обрядом сим мы искореняем порчу, наделяя избранных силами великими....

Протоург Серваст, "Триединый Катехизис",

Глава 3, Об Экзоркуции, год создания Триединой Церкви.

1

В тот же день Карранс Мирандис срочно созвал всех подчинённых на совет Джустикариата. В тайном помещении Первого Храма находилась древняя арка, выполненная из тёмного матового материала, на ощупь холодного и гладкого. Прикасаться к ней, тем не менее, было опасно — столпы арки содержали в себе невидимую силу, напоминавшую разряд молнии. Кое-кто из джустикариев считал, что это дар Кебеи, но Карранс предпочитал более приземлённую классификацию — неизвестный артефакт, созданный предками в давние времена, вместе с Элеуром.

Протоург сел на простой каменный трон, единственной заметной примечательностью которого служил ключ из изумруда, инкрустированный в спинку трона немного выше головы мужчины. Устроившись на твёрдом, Карранс коснулся ладонью второй примечательности — скрытого углубления в подлокотнике. Свет магических ламп в помещении замигал, словно в нерешительности. А затем из арки один за другим начали появляться джустикарии. Облачённые по-разному, кто в роскошное, кто в простое, мужчины и женщины рассаживались по креслам вокруг небольшого каменного стола. Карран внимательно следил за каждым, стараясь уловить их эмоции.

Презрение. Где-то — робкое желание польстить ему. У кого-то — настоящая враждебность. Джустикариат был сворой собак всех пород. Это Карранс понял ещё ребёнком, будучи послушником и служа тогда ещё джустикарию Марзену. Марзен казался ему самым породистым из них. У него была стать, было величие. Он был великодушен тогда, когда это нужно, и жесток тогда, когда это нужно. Только такой склад личности, как у него, позволял управлять Церковью, зная то, что теперь знает сам Карранс. Он был идеальным Протоургом.

Себя же Карранс, одновременно и с гордостью, и со стыдом, идеальным не считал. Глядя на людей, которые рассаживались перед ним, обмениваясь новостями изо всех уголков теургиата, он завидовал их неведению.

"Теперь сложно говорить с ними и убеждать их в моей правоте, имея настолько разные уровни понимания того, что такое Церковь", — озабоченно думал он.

-Не пора ли начинать? — спросил джустикарий Кабреге, обменявшись с несколькими приятелями многозначительными смешками. — В Забрасине уже вечер, мне скоро нужно принимать своих прихожан.

-Как прошёл Дивинат, Карранс?

-Кархарий обещал помощь на востоке?

-Почему такая срочность?!

Мужчина поднял ладонь.

-Давайте по порядку, братья. Дивинат принёс несколько новостей. Первая — адепты Алсалона наступают. Их становится всё больше. Я готов дать добро на применение более жёстких мер по отношению к тем, кто противился приказам клириков и солдат покинуть селения.

-Наконец-то, — выдохнул Декард, худощавый лысый мужчина с лицом голодающего. — Ты стал мудрее, Карранс. Это хорошая новость.

-Только к тем, кто сопротивляется, Декард, — предупредительно поднял палец Протоург. — Никаких убийств при первой встрече. Боги это не оценят.

-Не припомню, чтобы Ум"ос или Ориду осуждали убийство врагов, — буркнул Логса, сложив на груди руки и откинувшись на спинку кресла. — Мы все истово молимся о том, чтобы ты чувствовал свои руки чистыми, но Моисей в буквальном смысле лезет к нам на стену. Тактика проникновения мелкими группами или вообще поодиночке работает гораздо лучше полномасштабного наступления. Мои клирики больше времени проводят, отыскивая и сражаясь с этими ублюдками, чем помогая людям.

Карранс хотел ответить ему, но вовремя сдержался.

-Я не давал поводов усомниться в своей готовности замарать руки, Логса, — сказал он. — Я готов замарать всего себя, если это действительно будет иметь смысл. Убийство проповедников Хнума точно не принесёт мира между нами государствами.

-Мира? — фыркнула Сокото. — Ну да, последнюю тысячу лет Алсалон просто рвался наладить с нами отношения.

-Я думаю, Протоург имел в виду потенциальные возможности, — робко высказалась Мириам. Карранс тепло посмотрел на девушку. — В выражении "думай о мире, готовься к войне" Церковь, на мой взгляд, должна делать ударение на первой части. Войну лучше оставить Дивинату и армии. Может быть, когда-нибудь, мы сможем стать союзниками с Алсалоном.

-С разными-то богами? Что за нелепые надежды.

Из-за стола донеслось покашливание. Пожилой мужчина с короной седины махнул рукой.

-Малышки, давайте не будем теребить волосы Кебеи, а вернёмся к делу. Протоург, мы поняли, что можем сменить палки на мечи. Что ещё ты принёс нам на ужин?

-То, о чём мы и так догадывались, — сказал Карранс. — Рензам Кейр вынес на обсуждение войну с Алсалоном.

Над столом раздались тяжёлые вздохи. При этом, заметил Карранс, огорчёнными выглядели далеко не все.

"Разумеется, друзья торговцев оружием, те, кто кормится из рук последних".

-Кабреге был прав, — заметил Логса. — Надо было натравить мальчишку на отца.

-Я запретил это делать тогда, — не терпящим возражений голосом сказал Карранс. — Запрещаю и сейчас. Есть другие способы избежать войны.

-Ты даже не знаешь его, — удивлённо заметил сам Кабреге. — Парень высокомерен и вспыльчив, как сказал мой клирик, который с ним разговаривал. Возможно, он ничем не лучше своего мясника-папаши. Мы могли бы заставить его покончить с отцом и затем с самим собой. Ты не поверишь, но большинство изритов было бы тебе благодарно.

-И проповедники Хнума тоже, — добавила Сокото, вызвав смешки.

Карранс осмотрел джустикариев, чувствуя себя волком в капкане. Мало кто мог бы его поддержать. Разве что Мириам.

"Джустикарии нуждаются в том, кто будет их направлять и ограничивать их страсти. Но это не может быть человек, потому что ни один человек не сможет хорошо руководить Церковью. Ты должен быть одним из своры, сынок, вожаком стаи. Будь псом. Лишь почувствовав это, и приняв за сородича, они позволят тебе делать то, что нужно теургиату. Теургиату и человеку в тебе".

Напутственные слова Марзена долгое время были для него непонятными. Сейчас же до Карранса начало доходить. Бессмысленно противостоять этим людям, изображая из себя святого. Это только приведёт его к скорой смерти от руки подосланного убийцы. Единственным способом выжить было сойти за своего, чтобы потом аккуратно направлять амбиции столь разношерстных подчинённых в нужное русло.

Карранс улыбнулся шутке.

-Я думаю, тем не менее, что молодого Кейра можно завербовать в ряды наших шпионов. Посмотрим, что ему известно. Возможно, мы сумеем использовать его эффективнее, чем просто отправить на убой вместе с Рензамом. Я направлю к нему своего человека.

Логса, Кабреге и Декард обменялись одобрительными взглядами.

"Почувствовали слабину, не так ли?" — презрительно подумал Карранс. Что же, по крайней мере, теперь угроза покушения не так велика. Если он умрёт, то к власти придёт мясник вроде Декарда, и тогда восток Изры запылает так, что Рензам Кейр придушит себя от зависти. Мужчина не мог позволить этому случиться.

-На сегодня всё? — спросила ещё одна девушка, ровесница Мириам. Её густыми серыми волосами, которые удивительно гармонировали с большими голубыми глазами, можно было любоваться вечно.

-Да. На сегодня всё, — сказал Карранс. — Если понадобится, я вас вызову. А пока — до встречи на церемонии провозглашения нового Пророка.

Джустикарии начали подниматься с кресел и по очереди входить в пустую арку, скрываясь за невидимой завесой. Последней была Мириам. Карранс улыбнулся ей и поманил к себе. Девушка, уже занёсшая ногу, чтобы войти в портал, остановилась.

-Вы хотели поговорить, Протоург?

-Да. Дело касается твоего недавнего друга, Цеппеуша Мендрагуса.

Мириам вопросительно подняла бровь.

-Слушаю вас.

2

Наступил вечер. Снова гремел праздник на вершине Элеурского айсберга. В Квартале же Благородных Господ стояла благостная тишина, разбавляемая лишь случайными гуляками и эхом пира, который доносился из Дворца Пророка. Никто не мешал Драконьему Клыку заниматься работой. В своей короткой кожаной куртке, простых штанах, заправленных в потрёпанные сапоги, он мог сойти за бродягу. Охрана особняков таким его и рассматривала.

Не обращая внимания на стражу, Конрад постучался в дверь покойного Карелта Стиджаса. Дверь открылась, в проёме показались два дюжих артарианца.

-Чего забыл? — осведомился один из них.

Конрад развернул небольшой свиток пергамента, который держал в руке. Артарианец подался вперёд и сощурил глаза, читая написанное. Или пытаясь сделать вид, что читает. Конрад поджал нижнюю губу.

-Если не умеешь читать, то позови того, кто умеет. Ваша хозяйка дома? Пускай выйдет. Это ненадолго.

-Ага, сейчас. Хозяина недавно убили, а тебе и хозяйку подавай, — хмыкнул черноволосый мужчина со следами оспы на лице. — Кто будешь?

-Я Драконий Клык. Мне нужно узнать подробности смерти вашего хозяина. Вы же сами подавали запрос в канцелярию Пророка. Я здесь для того, чтобы провести расследование.

-А, — артарианцы переглянулись. Один из них протянул ладонь. — Я покажу бумагу госпоже. Жди здесь.

Конрад скептически поднял бровь, но выпустил свиток из руки. Приняв документ, мужчина с оспинами скрылся в глубине дома. Тем временем солдат сложил руки на груди, лениво оглядывая крыльцо. Его внимание привлекла затейливая рельефная резьба по краю дверного проёма, в виде рядов продолговатых шишек островели.

-Интересный узор.

Артарианец шагнул вперёд и посмотрел на резьбу.

-А, работа дочки Арстапора Теза. Настоящая мастерица. Знаток?

-Нет, но моя жена выпилила целый набор фигурок подобной формы.

-А, любит резьбу по дереву, — протянул мужчина.

-Нет, просто без меня ей очень одиноко по ночам.

Черноволосый в замешательстве посмотрел на Конрада. Потом его осенило и он басовито хохотнул, после чего протянул руку.

-Гарс.

Драконий Клык ответил на рукопожатие.

-Я расследую убийство вашего хозяина. В документах по делу сказано то, что его убили поздним вечером такого-то числа, у перекрёстка Золотых Фонарей. Свидетелями были вы и некий Дорм.

-Это тот, кто пошёл к госпоже. Но да, мы были рядом с хозяином. Паренёк из отдела внутреннего порядка, который прибыл на место убийства, оказался совсем без головы. Наверное, он даже не записал и половины наших слов, а мы...

Конрад посмотрел на Гарса, вопросительно подняв брови.

-Не могли понять, что именно он пишет?

-Да.

-Очевидно. Где же твой товарищ?

Артарианец пожал плечи. Через несколько мгновений за дверями послышались тяжёлые шаги. Дорм вышел на крыльцо, всё ещё держа в руках свиток.

-Госпожа Сентира сказала, что это разрешение самого регента на любую деятельность.

-И где же сама госпожа?

-Ей нехорошо после смерти хозяина. Она не хочет разговаривать. Но она также приказала рассказать тебе всё, что мы знаем.

-Это мне и нужно, — Конрад забрал свиток и, свернув в рулон, спрятал за пазухой. — Скажите, зачем вы бродили по улице ночью?

-Хотели переведаться с Гиделастом Стухом. Он плюнул в хозяина на глазах у других богачей, а потом обозвал идиотом и предложил встретиться на Золотом Перекрёстке. Ну, мы и... нет, это опустим, — Гарс замялся, когда товарищ пихнул его локтём вбок. — В общем, мы отправились на встречу, и когда уже подходили к нужному месту, хозяин шлёпнулся замертво. В шее торчала стрела с ядом. Вот и всё.

Конрад ещё некоторое время разговаривал с двумя артарианцами по поводу свидетелей, а когда ушёл, знал всё, что ему было нужно. Оставалось надеяться, что Гиделаст Стух сейчас дома. Драконий Клык не хотел затягивать расследование. Таких он провёл уже с не один десяток, и столько же ждало впереди. Тот, кто убил сына Кархария, должен быть найден раньше, чем сделает свой следующий шаг.

3

Лаборатория Великого Алхимика пленила сердце Трикселя с первого взгляда. Громадный зал, стены которого были заставлены высокими, до потолка, стеллажами с книгами и справочниками по травам, лекарствам, снадобьям, алхимии и анатомии, ярко освещали магические люстры. Тома стояли ровными рядами. В центре зала расположились столы с алхимическими агрегатами. Все они содержались в такой частоте, что Триксель на мгновение зажмурился от удовольствия. Места хватило и для стола, где лежал труп Мирата Отраза.

Горбун сидел на табурете, проверяя пробы, взятые из тела покойного, на наличие искомого яда. Рядом в почтительном ожидании замер Нед, время от времени подавая ему стёклышки с каплями голубоватой жидкости. Старик то и дело поглядывал на него, после чего переводил взгляд на леди Эджуру, которая стояла поодаль, склонившись над толстенным журналом и что-то в нём торопливо записывая.

-Молчание меня удручает, — заметил он, наконец. — Нужно было послушаться леди Никоро и пойти вместе с ней на пир.

-Я тебе предлагал, но ты отказался, — сказал Триксель, разглядывая пробу. — Хочешь, поговорим о твоих тараканах. В этом месте я готов говорить о чём угодно, меня это не отвлечёт.

-Я всё хотел спросить, господин, что мы будем делать, когда они изберут нового Пророка? Вернёмся в Канстель?

-А ты не хочешь?

-Мне здесь нравится. Здесь людно и красиво. Неужели Элеур вас не очаровал?

-Дом человека находится там, где он пустил свои корни. Здесь нет ничего, ради чего я бы захотел остаться. Подай мне тот раствор.

Вручив горбуну склянку с розовой жидкостью, Нед начал собирать использованные стёкла и треснувшие пробирки.

-Я вынесу мусор.

Триксель метнул взгляд на леди Эджуру и поморщился.

-Ступай.

Взяв в руки позвякивающий мешок, старик вышел из лаборатории. Триксель продолжил свою работу. В зале стояла абсолютная тишина, такая, что он слышал поскрипывание пера в руке Великого Алхимика. Наконец, он не выдержал.

-Леди, вы записываете вообще всё, что я делаю?

-Разумеется. Мы ведь расследуем убийство Пророка. Любая мелкая деталь может сыграть свою роль. Не люблю проигрывать из-за мелочей.

"Да, это неприятно", — мысленно согласился Триксель, улыбнувшись. — Убийство?

-Убийство. Вы ведь утверждаете, что это убийство, — в голосе Эджуры мелькнула неуверенность.

-Ну не знаю.

-Не знаете? — удивилась женщина и повернула к нему голову. Триксель ухмыльнулся. Эджура подняла бровь.

-То есть теперь, после стольких часов опытов, вы предалагаете задуматься, а нужно ли было вообще всё это затевать? Вы издеваетесь, дивайн Триксель?

-Как я могу издеваться над таким прекрасным алхимиком, как вы?

-Всё, что мы сейчас делаем — это проверяем вашу теорию. Вы хотите сказать, что уже не уверены в том, что Пророка отравили вашим ядом?

-Уверен. Но проверку затеял не я, а вы. Если бы не она, то мы бы уже приступили к следующему этапу.

-Потому что всё должно быть сделано по правилам. Вы можете ошибаться, как ни странно.

-Да, я могу ошибаться. Вы будете счастливы, если я окажусь неправ?

Эджура бросила перо на раскрытый журнал и развернулась к горбуну. Этот жест был наполнен эмоциями, которых Триксель не ожидал от суховатой и педантичной женщины.

-Я думаю, все мы выиграем, если докопаемся до истины, — сказала она. — Не важно, кто из нас выиграет, а кто проиграет.

Триксель разочарованно склонил голову. В её ответе он жаждал почувствовать бурю.

-Я лишь хотел сказать, Великий Алхимик, что моя правота не умаляет ваших заслуг или достоинств. Вы не обнаружили этот яд просто потому, что не знали о его существовании.

Только потом он осознал, что сказал. По счастью, леди Эджура ничего не ответила на попытку пожалеть её. Мужчина капнул раствор на очередное стёклышко с пробой. Розовая жидкость окрасилась в бордовый. Триксель облегчённо вздохнул. Великий Алхимик быстрым шагом направилась к нему.

-Получилось?!

Горбун повернул к женщине голову. На лице играла довольная улыбка.

-Надеюсь, вы сможете уснуть сегодня ночью, леди.

4

Окна в особняке Гиделаста Стуха светились гостеприимным светом магических ламп. Дорогое удовольствие, но хозяин был чрезвычайно богат, продавая плантаторам залива Ваэльвос рабов, выкупленных на Дорогах Пепла по всему теургиату. Дивинат, Пророк или Пртоург давно могли бы положить этому конец, если бы не циничный расчёт. Провинившиеся по мелочам преступники приносили больше пользы на полях катрейла и пшеницы, чем на виселицах и кострах. Дивинат называл это проявлением сострадания и милосердия.

"Смешно, да".

Впрочем, Конраду не было дела до грехов правителей. У него есть дело, которое нужно выполнить. Стражники, которые охраняли особняк Гиделаста, уже повернули к нему головы и, подняв наперевес алебарды, шагнули навстречу.

-Чего надо? — напряжённо спросил один, с густой рыжей бородой.

"Интересно, а эти читать умеют?" — подумал Конрад и полез за свитком.

-Я к твоему хозяину.

Стражники расправили плечи.

-Хозяин занят, — промолвил усатый.

-Чем?

-А тебе какое дело.

Конрад расправил свиток и выставил его на уровне глаз стражника.

-Огоньку поднести?

Бородатый стражник прищурился, разглядывая написанное, после чего пожевал губами.

-К хозяину нельзя.

-Хорошо, — кивнул Драконий Клык и опустил взгляд на ровные строчки, выведенные безупречным каллиграфическим почерком. — Я скажу, что в нём написано. "Именем Богов, я, Теург, регент Изритского теургиата и дивайн Алеманский, Кархарий Велантис, разрешают Драконьему Клыку Конраду... — он опустил фамилию, -...применять любые методы для поимки и обезвреживания наёмных убийц, действующих на территории города Элеура". И так далее.

-Мне насрать, что там говорит регент, — откликнулся усатый стражник. — Мой хозяин — Гиделаст, и он приказал нам никого не впускать.

-Здесь что-то не так, — бородатый с тревогой посмотрел на усатого. — Регент же правит всеми, даже хозяином. И смотри, что он сказал — "любые методы". Значит, этот тип и убивать может.

Конрад скучающе сложил на груди руки.

-Но мы-то солдаты, а он... — начал усатый и внезапно поник, — ...Драконий Клык.

-Ура, — протянул Клык. — Чудеса дедукции. Не зря вы постигали свою профессию.

Стражники начали открывать ворота. Конрад шагнул внутрь и двинулся по уложенной гладкими камнями тропинке, которая петляла между цветочными клумбами. Взойдя на крыльцо, он трижды громко постучал в дверь. Обернулся, посмотрел на стражников, которые стояли в шаге от него. Вскинул бровь.

-Хорошо, — кивнул Драконий Клык и опустил взгляд на ровные строчки, выведенные безупречным каллиграфическим почерком. — Я скажу, что в нём написано. "Именем короля, я, Теург, регент королевства Изра и герцог Алеманский, Кархарий Велантис, разрешают Драконьему Клыку Конраду... — он опустил фамилию, -...применять любые методы для поимки и обезвреживания наёмных убийц, действующих на территории города Льдина". И так далее.

-Мне насрать, что там говорит регент, — откликнулся усатый стражник. — Мой хозяин — Гиделаст, и он приказал нам никого не впускать.

-Здесь что-то не так, — бородатый с тревогой посмотрел на усатого. — Регент же правит всеми, даже хозяином. И смотри, что он сказал — "любые методы". Значит, этот тип и убивать может.

Конрад скучающе сложил на груди руки.

-Но мы-то солдаты, а он, — начал усатый и внезапно поник. — Драконий Клык.

-Ура, — протянул Клык. — Чудеса дедукции. Не зря вы постигали свою профессию.

Стражники начали открывать ворота. Конрад шагнул внутрь и двинулся по уложенной гладкими камнями тропинке, которая петляла между цветочными клумбами. Взойдя на крыльцо, он трижды громко постучал в дверь. Обернулся, посмотрел на стражников, которые стояли в шаге от него. Вскинул бровь.

-Идите. Вашему хозяину я ничего не сделаю.

-Нет, мы лучше пойдём с вами, Драконий Клык.

Конрад пожал плечами. Дверь открыла хмурая пожилая служанка. Увидев его, с морщинами на лице и волосами, тронутыми сединой, она слабо улыбнулась.

-Вы к хозяину? А он занят.

Конрад растянул губы в холодной улыбке.

-Я пришёл к нему по поручению регента Изры.

-О, так вы значит, почётный гость. Я провожу вас к нему и постараюсь... добиться расположения, — женщина поманила его за собой. Стражники двинулись следом, звеня сабатонами по мраморному полу. Они прошли по светлому вестибюлю к лестнице и поднялись на третий этаж.

-Кто кроме вас здесь живёт?

-Да никого, кроме меня, ещё парочки слуг, да леди Стух с сыном. Хозяин не любит, когда в доме слишком людно.

-Где остальные слуги?

-Пошли в город за покупками.

-А где сейчас леди Стух? — спросил Конрад, разглядывая живописные картины, висевшие на стенах.

-О, госпожа и их сын сейчас играют в детской.

-Замечательно.

Они остановились у двери в кабинет.

-Сейчас я загляну внутрь и посмотрю, можно ли войти вам.

-Разумеется.

Служанка нерешительно постучалась и, едва приоткрыв дверь, протиснулась внутрь. Конрад скрестил на груди руки, гадая, чем же таким секретным может заниматься Гиделаст, что даже слуги ходят по его дому на цыпочках. Обернувшись, он посмотрел на трёх стражников, которые стояли позади.

-Если вы так боитесь за жизнь хозяина, то можете войти вместе со мной. Работа есть работа.

Слабо усмехнувшись, те кивнули. Дверь снова приоткрылась, и, выйдя в коридор, старая служанка приглашающе махнула рукой.

-Заходите, господин. Хозяин готов вас принять.

-Спасибо. Приготовьте заодно крепкого чаю. Давно ничего не пил. Я спущусь к вам на кухню.

-Конечно, конечно. Сейчас схожу вниз и посмотрю, что можно сделать, — часто кивая, старуха обошла его и заторопилась к лестнице. Конрад распахнул дверь и шагнул в кабинет Гиделаста Стуха.

5

Джензен вернулся домой ближе к вечеру. Сняв обувь, пнул её в стенку, потом швырнул серые одежды на кровать и сел следом, спрятав лицо в ладонях. До сегодняшнего дня он думал, что потерял семью в то утро, когда отец нашёл его в снегах Джихалаев. Тогда они едва не подрались. Тогда отец изгнал его из семьи.

Но именно сейчас, после выступления на Совете, он впервые почувствовал себя не-Кейром. И это было ужасно. Это была сосущая пустота в душе, которая наполнялась отчаянием и ощущением одиночества. Внутри царила тишина, дико контрастировавшая с шумом людской толпы, доносившимся из-за распахнутых ставен. Юношу начало подташнивать.

С кухни неожиданно потянуло чем-то вкусным. Следом донёсся аромат Валерии. Девушка зашла в комнату и села рядом, обняв его за плечо. Джензен прислонил голову к её голове и зажмурился, чувствуя себя последним слабаком.

"Я её не заслуживаю. Всё, на что я способен — это ныть и жалеть себя".

-Боги, Джензен, что произошло за те месяцы, пока меня не было? Я никогда не видела тебя настолько слабым.

Юноша отодвинулся от неё и посмотрел в глаза.

"Я убил человека, я предал отца, я обманываю учителя и брата, я могу предать страну. Нет, ни слова о том, что я сделал. Нельзя втягивать в это дело и её. Кого угодно, но только не её".

Он судорожно усмехнулся.

-Много всякого навалилось.

Он рассказал ей про заседание Дивината.

-Прости, конечно, но твой отец — идиот. Пусть сам лезет в Джихалаи, если так хочет поубивать алсалонцев. Для пахаря саранча опаснее, чем Моисей и его армии.

-Как оказалось, чуть ли не половина Дивината не разделяет твою точку зрения. Надеюсь, до смертоубийств дела не дойдёт.

В дверь неожиданно постучали. Валерия испуганно посмотрела на него. Джензен хлопнул себя по лбу.

-Брат!

-Брат? О Боги, только не он! — девушка вскочила как ужаленная, и заметалась по комнате, собирая свои вещи и бросая их в походный мешок. Джензен не успел даже открыть рот, как она оказалась у окна, перелезла на карниз и скрылась из виду.

-Да можно было и в шкаф залезть, — пробормотал он, почёсывая затылок. Оставалось надеяться, что Валерия успешно доберётся до земли.

Собравшись с мыслями, Джензен открыл дверь. Как и ожидалось, это был брат, мрачный и нелюдимый, такой, каким юноша запомнил его в ту ночь в Джихалаях. Первым делом Гирем посмотрел не на него, а на квартиру за его спиной. В этом взгляде сквозило неприкрытое любопытство, и Джензен на мгновение испытал неловкость за то, что содержал своё жилище в вечном беспорядке. Юноша отступил в сторону, пропуская брата внутрь.

-Я рад тебя видеть, — сказал Гирем, перешагнув через порог.

"Таким" повисло в воздухе недосказанным словом, но Джензен понял, что брат счёл выражение его лица не таким разбитым, как ожидал.

"Может быть, разговор тоже окажется более приятным, чем ожидалось?"

6

-А, Драконий Клык, — протянул Гиделаст Стух, постукивая себя по плечу письменным пером из хвоста морны. — Чего же от меня хочет самый опасный человек в столице? Должен ли я трепетать от страха?

-Нет, Гиделаст, я пришёл сюда не за тем, чтобы причинять вам вред. Тем более что у вас есть защита.

-Какая? — торговец, крепкого телосложения мужчина с чисто выбритым лицом, поднял бровь, после чего посмотрел на перо. — А, это? Нет, что вы, несмотря на то, что перья морны обладают поразительной прочностью и остротой, у меня нет шансов против вас. Да и мои стражники вряд ли вас остановят. Так что же вы от меня хотите?

-Ответа на некоторые вопросы. Первый — отправились ли вы на встречу с Карелтом Стиджасом в тот вечер, больше недели назад?

-Конечно, нет. Неужели вы думали, что я стану принимать всерьёз этот вызов на дуэль? Мы же не варвары, к чему эти дикие традиции. Кстати, я был прав, решив остаться дома. Карелта в тот вечер убили, я слышал. После захода солнца Элеур превращается в опасное место.

-Хорошо. Второй вопрос. Вы нанимали убийц для того, чтобы те убили Карелта Стиджаса?

Гиделаст искренне рассмеялся, отложив в сторону перо. Утерев уголок глаза тыльной стороной ладони, он поднял взгляд на Конрада, который терпеливо стоял перед ним, скрестив на груди руки.

-Я не слишком хорошо знаком с методами ищеек регента, но по крайней мере теперь знаю, что убийство смехом входит в их число. Неужели вы думали, что я хоть сколь-нибудь серьёзно восприму этот вопрос? Конечно, нет, дорогой мой Клык, я не нанимал убийц.

-Хорошо, — ответил Конрад и повернулся лицом к замершим у двери стражникам. — Я поговорю об этом с вашей супругой.

-Зачем? Она здесь не причём.

-А вы причём?

-Нет... — Гиделаст встал с места. — Я имел в виду не то, что вы подумали.

-Я пришёл сюда делать свою работу, Гиделаст. Я её выполню.

-Нет, сейчас вы выйдете отсюда через главный вход и больше не вернётесь, если не хотите проблем в будущем.

-Регент разрешил мне делать всё, что потребуется для безопасности города, — сказал Конрад и вновь повернулся к Гиделасту, чтобы посмотреть на его реакцию. Лицо торговца потемнело от гнева. Куда делось то насмешливые выражение, которым он его кормил всё это время?

-Всё, что вздумается вашим старческим извращённым мозгам. Гибель моей семьи не пройдёт для вас незамеченной, Клык. Подумайте о себе и своих близких. Я знаю, они у вас есть. Стража, уведите его.

Стражники с лязгом выхватили мечи. Конрад лениво извлёк из ножен кинжал, неторопливо развернулся и всадил клинок прямо в пах ближайшему из стражников. Тот начал оседать на пол. Драконий Клык извлёк клинок из раны и одним коротким взмахом рассёк горло второму солдату. Тот взбулькнул, оросив ковёр под ногами алыми струями, и повалился на труп товарища.

Третий стражник только сейчас словно очнулся ото сна, загипнотизированный движениями мужчины. Он бросился назад, к двери, с тем, чтобы выбежать в коридор. Конрад переступил через трупы и выбросил вперёд руку, успев воткнуть оружие ему в спину. Стражник со стуком ударился лицом в бежевую стену коридора и сполз по ней, замерев в жутком изгибе.

Конрад втащил труп в кабинет и закрыл за собой дверь. Пинками подкатив тела вплотную к ней, заблокировав выход. Затем повернулся к Гиделасту. Работорговец прижался спиной к окну, обеими руками вцепившись в спинку кресла.

-Жаль, что вы не слишком хорошо знакомы с моими методами, Гиделаст, — спокойно сказал старый солдат. — Ну что, теперь вы будете говорить?

Гиделаст молчал. Конрад вздохнул.

-Мне даже не нужно ваше признание. Я знаю, что вы заказчик. Я знал это ещё в архивах, читая доклад охраны, которая дежурила у перекрёста Золотых Фонарей в ночь гибели Карелта. Вы договорились о встрече с ним, а потом не явились. Параллельно с этим Карелта Стиджаса убили отравленным дротиком. Кто-то скажет "совпадение", но давайте признаем, что шансы на это призрачно малы. Меня интересует имя убийцы, Гиделаст. Скажите имя убийцы, и я уйду. Обвинений не будет, разумеется, ведь доказательств вашей вины у меня нет, по крайней мере, пока я не поймаю исполнителя.

-Они убьют меня, если я скажу, — тяжело дыша, сказал торговец. Лицо его сморщилось, из глаз потекли слёзы. — Они точно убьют!

-Если вы раскроете мне имя исполнителя, то я найду его. Найду и убью. Вы останетесь живы и, возможно, свободны. Как вам такая идея.

Гиделаст сполз по стенке на пол и зарыдал, прикрыв руками лицо. Конрад начал оттаскивать от двери трупы, после чего вытолкнул два в коридор. Перед тем как выйти самому, уронил:

-Я пошёл за вашими супругой и сыном. Глядя на их безжизненные глаза и искажённые ужасом лица, вы раз за разом будете вспоминать свои последние слова, сказанные здесь.

Гиделаст отнял ладони от лица и уставился на Конрада загнанным взглядом. Потом вскочил и с истошным воплем "Нет!!!" бросился к нему. Но было уже поздно — Драконий Клык выскользнул в коридор и захлопнул дверь за собой.

Конрад заблокировал дверь трупами и пошёл к лестнице, на ходу вытирая испачканный кровью клинок о внутреннюю сторону куртки.

-Демон, теперь придётся отстирывать, — пробормотал он и чуть ли не нос к носу столкнулся со старой служанкой.

-Ой! — испуганно отшатнулась та и, разглядев Конрада, хохотнула. — Совсем я плоха на зрение стала. Только сейчас поняла, что это вы.

-Чай готов?

-Да.

-Принеси его к нам в детскую. Хозяин позволил мне поговорить со своей супругой.

-Да, конечно. Я покажу дорогу.

-Спасибо.

7

Прошло не меньше получаса, прежде чем Гиделаст вышиб дверь кабинета. Он штурмовал её поочерёдно обоими плечами, останавливаясь на минуту, чтобы перевести дыхание и прислушаться к звукам снаружи. Стояла тишина. Если бы это был налёт, стража подняла бы шум. Но речь шла о проклятом Драконьем Клыке.

-Будь ты проклята, старая мразь! Гнусный старикашка! Тварь! — выкрикивал он при каждом ударе плечом. Дверь скрипела, трещала, выгибалась, и вдруг не выдержала. Гиделаст вылетел в коридор, и огромными прыжками помчался по лестнице, перемахивая чуть ли не по семь ступенек. Преодолев три этажа и несколько коридоров, он распахнул дверь в детскую комнату. Затем безумным взглядом окинул Конрада, который лежал на полу животом вниз и корчил рожи, сына, окружённого ротой деревянных солдатиков, и жену, которая сидела на кровати и с умилением разглядывала светившееся радостью лицо сына.

Услышав стук двери, все трое неторопливо повернули головы к нему.

-Твой старый приятель оказался весьма любезен подождать, пока ты закончишь свои дела наверху, — сказала Несойа. — Стеголу понравилось играть с ним в войну. Я давно говорила тебе, что нужно подыскать нашему сыну партнёра для игр. В эти полчаса я видела его более счастливым, чем в предыдущие несколько недель.

Гиделаст не слушал её, глядя только на Драконьего Клыка. Конрад смотрел в ответ, спокойно, как только может смотреть мудрый старик. В этот момент торговец принял решение.

-Это был Мурена. Исполнителем был Мурена.

Старый солдат кивнул.

-Этого я от вас и ждал. Как вы с ним связались?

-Через ящик в стене особняка, который принадлежит Арстапору Тезу.

-Благодарю вас за сотрудничество. Господа, желаю вам всем приятных снов.

Поднявшись с пола, он потрепал Стегола по светлой голове, поклонился Несойе и неторопливо покинул дом. Гиделаст долго провожал его взглядом, пока тот не скрылся за поворотом, после чего вернулся внутрь, утирая лоб ладонью. Странно, но несмотря на три трупа в кабинете, он чувствовал себя счастливым. И идиотом. Он действительно верил, что Драконий Клык пойдёт на убийство женщины и ребёнка. Каким же облегчением было увидеть их целыми.

К нему подошла старая Нэн, держа в руках поднос с дымящимися кружками.

-А где господин Конрад? Такой душка, а я его чаем не угостила.

-Дорогая моя Нэн, — вздохнул мужчина. — Пусть это будет твоей самой большой бедой.

Он пригубил терпкого чая и помолился Трём Богам, чтобы Драконий Клык нашёл Мурену раньше, чем Мурена найдёт их семью. Допив горячий напиток, он поставил чашку обратно на поднос.

-Собирай вещи. Мы уезжаем на юг.

Глава 46. Два брата.

Семья Кейр, на первый взгляд кажущаяся

образчиком обычной дальневосточной семьи,

при более пристальном рассмотрении,

обнаруживает странную закономерность в своей генеалогии.

Мистика заключается в дуализме мужского рода Кейров.

В этой семье всегда рождались мальчики,

всегда — двое, и, если верить рассказам современников,

— весьма своеобразные личности.

Негал и Бедос, Рензам и Алан, Эктар и Галадир, Фердано и Конрад, Каздин и Ризвор.

Ряд можно продолжать дальше,

вплоть до первых известных Кейров — Гирема и Саммаса.

Вероятно эта особенность вскоре исчезнет —

Гирем Кейр, сын Рензама и тёзка знаменитого предка,

является всего лишь приёмным сыном.

Продолжит ли он семейную традцию, покажет лишь время.

Саламах Инги, "Жизнь великих людей", том 3,

1089 год от создания Триединой Церкви.

1

Квартира брата Гирему понравилась. Здесь было всё самое нужное для жизни — небольшая кухня, двухместная кровать в спальне, письменный стол и шкафчик с книгами. Свет давали простые свечи и уличное освещение, которое заглядывало через распахнутые ставни широких окон. Из кухни доносились аппетитные запахи, отчего у него забурчал живот. Юноша внезапно осознал, что не ел ничего с самого утра. Но это был дом Джензена, и он постеснялся спросить про ужин.

К счастью, брат повёл его сразу на кухню.

-Я тут приготовил немного, — кивнул он на кастрюли. — Здесь у нас... пюре из катрейла. Надо же, давно не ел настоящего пюре....

-В последний раз это было больше месяца назад, у нас дома, — уронил Гирем, садясь на стул. — До чего же вкусная вещь.

-Шейла ещё готовит? — Джензен начал накладывать еду. — Она жива?

-Да, но с годами она изменилась, — поморщился Гирем. В памяти всплыло полубезумное лицо старухи, на котором залезгли отсветы замковых огне и глубокие тени. — Ты ведь не знаешь, что случилось в Кейрагерране?

-Знаю. Ко мне заглядывали Остис с Сивертом, спрашивали, как я поживаю. Тогда они и рассказали об Элли. Жаль её.

Воцарилось неловкое молчание.

-И что ты думаешь? — Гирем смотрел на свою тарелку. Есть уже не хотелось.

-Я бы на твоём месте поступил также.

Гирем проглотил несколько ложек пюре.

-Я старался найти ей оправдание, — сказал он, наконец. — Вопреки всему, я пытался доказать самому себе, что она невиновна. И знаешь — я до сих пор не знаю, была ли в её словах хоть крупица правды. Вдруг она прикрывала Сиверта? Вдруг она прикрывала вообще кого-то другого?

-А может быть, и нет никакой загадки. Может, Элли действительно была девоной, и кто-то её попросту подставил, зная о секрете. Чтобы снять подозрения с Сиверта, она решила признаться в убийстве, которого не совершала.

-Единственный, кто приходит мне в голову — это как раз Шейла. Именно она навела меня на нужный след.

-Хочешь сказать, старуха была девоной?

-Мы все будем выглядеть последними идиотами, если умудрились за все эти годы не заметить этого. Нет, брат, я думаю, что Шейла обычная старуха, которую снабдили нужной информацией. Тот, кто сделал это, и является нашим убийцей и девоной. У меня есть чувство, что я что-то упускаю, что-то, о чём давно знаю, но не могу вспомнить или поставить на нужное место.

-А что сказал Алан?

-Дядя обещал, что во всём разберётся. Он как всегда пытался успокоить и внушить надежду.

-Он не склонен к обману, брат. Если Алан обещал разобраться, значит разберётся. Что ему какая-то девона?

Гирем вздохнул и украдкой посмотрел на брата. Тот непринуждённо ел пюре из катрейла, глядя в свою тарелку. Пожалуй, пришло время.

-Кстати, дядя просил передать тебе кое-что. Это история о том, что случилось в день, когда его ранил шегурт.

Джензен отложил ложку в сторону и подался вперёд.

-Я весь внимание.

2

С самого момента прихода брата Джензен молился, чтобы ничто не смогло выдать недавнее присутствие Валерии. В комнате витал её запах, по счастью, вплетённый в аромат еды. Пока Гирем устраивался за столом, юноша быстро заскочил в спальню и швырнул морковный халат в шкафчик, после чего пинками загнал старую одежду девушки под кровать.

Беседа была вполне приятной, почти мирной. Гирем, как всегда, успешно находил новые поводы терзать самого себя. Не покинула его и любовь с надрывом идти против своих вполне понятных желаний. Его слова про Шейлу Джензен практически не слушал, думая об истинной причине визита брата. И когда он завёл речь про говорящего шегурта, Джензен тревожно заёрзал на стуле.

-Шегурту тяжело было выговаривать слова на изритском, — рассказывал Гирем. — По его поведению складывалось впечатление, будто им управляют, словно куклой, заставляя произносить угодные кому-то слова.

По спине юноши пробежали мурашки. Он внимательно вглядывался в лицо брата, гадая, говорит ли он правду, или же искусно лжёт. Если второе, то это означает, что Гирем о чём-то догадывается, если не знает вообще.

"Нет, он не может знать. Скорее всего, сопоставляет некоторые факты, как то, что я занимаюсь изучением рефрамантии Сознания. И ищет, ищет новые зацепки. А это значит, что визит был затеян в том числе и для того, чтобы заставить меня сказать что-то лишнее, и изучить место, где я живу".

Джаркат был прав, предупреждая его об опасности за сегодняшним обедом.

-Кто-то ещё знает об этом?

-Только я и дядя. Ты третий.

Джензену показалось, что Гирем не был уверен в своих словах. Плохо, потому что Джаркат подслушал почти весь их разговор. Но знает ли правду Алан? Если знает, то наверняка попытается дотянуться до него своей воспитывающей рукой из самого Кейрагеррана.

-...Алан сказал, что вместе мы смогли бы найти объяснение этой загадке.

"Ну, так оно и есть", — едва подавив дрожь, подумал Джензен. — "Сколько ещё людей могут догадываться о моих новых способностях? Алан? Кархарий? Валерия? Боги, какой же я наивный глупец".

Он до боли сдавил ладонью коленную чашечку.

"Спокойно. Выбрось все эти мысли из головы и веди себя так, словно считаешь эту беседу обычным разговором двух братьев, которые пытаются наладить отношения".

-Разумеется, я тебе помогу. После всего, что случилось, куда я денусь.

-Забудем об этом, — отозвался Гирем, поморщившись. — Прошлое не стоит переживаний.

"Но кто-то же должен переживать", — ностальгия хлестнула Джензена мучительной плетью, однако на этот раз он промолчал. Поднявшись со стула, юноша предложил брату переместиться в гостиную. Они так и сделали. Гирем, как и ожидалось, заходил вдоль шкафчика с книгами.

-Можно потрогать?

-Разумеется, — безразлично махнул рукой Джензен. — Но я не думаю, что тебе понравятся книги о рефрамантии Сознания, Времени и Пространства. Все они в основном наполнены пустыми рассуждениями и цифрами.

Гирем не ответил, внимательно листая учебники. Как мило. Словно они вернулись в прошлое, в котором брат часами просиживал за книгами в семейной библиотеке.

-Дядя сказал, что ты занимаешься исследованиями. Может быть, у тебя есть какие-ниудь заметки, которые могут помочь?

-Я веду журнал опытов, своего рода чистовик. Показать?

-Конечно.

Джензен начал рыться в ящиках письменного стола, время от времени поглядывая на брата. Гирем ходил по комнате, рассматривал другие предметы интерьера c интересом ищейки, вынюхивающей след преступника. Он делал это так бесхитросно, что Джензену хотелось прыснуть от смеха. Тем временем нашёлся чистовик. Юноша протянул его брату и сел в кресло напротив.

-Как поживает отец? — спросил он, поморщившись от дрогнувшего голоса.

-Наносит визиты тем дивайнам, которые голосовали за начало войны, — сказал Гирем, листая журнал.

Сердце Джензена упало.

-Он не сдался?

-Нет, брат, поражение на совете лишь придало ему силы. До собрания, мне кажется, он сам не верил в успех. Теперь же отец видит, что его план вполне осуществим и возымеет немалую поддержку.

-С этим нужно что-то делать.

-А ещё он пытался заставить меня подружиться с этим Цеппеушем Мендрагусом, — Гирем раздражённо бросил чистовик ему в руки.

-Ты согласился?

-Разумеется, я согласился. Нет смысла вступать в конфликт, если его можно запросто избежать. Буду обходить Мендрагуса стороной. До этого мы виделись всего раз, и то случайно.

-Отец надеется, что сможет заручиться поддержкой возможного Пророка. Он ещё не приказывал Остису и Сиверту охранять Мендрагуса на случай возможного покушения?

-Только не вздумай подать ему эту идею, — хмыкнув, произнёс Гирем. — Как думаешь, война действительно неизбежна?

-Всё зависит от того, кто станет Пророком. Если Шака выберет Дастейна, то войны не будет. Если Мендрагуса или Маэльдуна, то... всё неясно, — молвил Джензен и усмехнулся. — Это так забавно, брат. Мы с тобой сидим здесь, вдвоём, сыновья жаждущего войны варвара, и разговариваем о судьбе Изры так, словно не являемся мелкими сошками. Словно можем изменить что-то в порядке жизни.

-Да, словно дети, которые играют в солдатики, — улыбнулся Гирем, упёршись подбородком в кулак. — Меня не раз посещала эта мысль. Конечно, брат, мы не дивайны, Протоурги или Пророки. Мы не можем сами победить в этой войне за мир, одним махом заставив всех жаждущих резни умолкнуть, и посадив на изумрудный трон лучшего правителя. Однако мы можем — вместе — победить в отдельной битве, одной из множества, что каждый день ведутся в Дивинате и Джустикариате, в Банке и Торговом Альянсе. Как знать, может быть, победа именно в этой битве станет ключевой во всей войне.

Брат умолк, ожидая его ответа. В этот момент, захваченный этой короткой речью, Джензен едва не отрыл рот, чтобы признаться во всём.

-Чего же ты от меня хочешь? — спросил он, удержавшись от опасной мысли.

-Я хочу понять, кто в Изре способен управлять сознанием живых существ. Шегурт не человек, по-видимому, им управлять легче, но кто знает истинные возможности Рефрамантии Сознания? Если этому некто придёт в голову использовать свои навыки для контроля Пророка или Протоурга, то степень хаоса в теургиате определиться лишь степенью извращённости его ума. Я боюсь этой угрозы больше, чем планов отца и замыслов Моисея, особенно учитывая слепоту Дивината. Ты нужен мне, брат, чтобы заставить Кархария и Карранса взглянуть на эту проблему по-настоящему. Ты нужен мне, чтобы отыскать этого человека и узнать о его замыслах. И если он намеревается навредить нашей семье и теургиату, — голос юноши зазвенел от напряжения и контролируемого гнева, — то мы должны остановить его. Вместе.

Сказав это, Гирем обмяк в кресле и словно бы уменьшился в размерах. Разглядывая его лицо, Джензен на мгновение вспомнил маленького брата, в ярости своей превратившего ноги Керса Стега в камень. Как и тогда, его распирали энергия, желание действовать и одержимость целью.

"Но сейчас он другой", — подумал он. — "Тот Гирем тонул в океане бессознательной ярости и едва умел выныривать на поверхность, чтобы глотнуть воздуха рассудка. Этот, вероятно сам того не замечая, научился контролировать океан и направлять его в нужное русло, превращая в могучий поток и утягивая за собой других людей. Нужно подумать. Нужно время, чтобы собраться с мыслями и проанализировать всё, что он сегодня сказал".

Желая поскорее закончить разговор, Джензен поднялся с кресла, подошёл к брату и протянул ему ладонь. Тот посмотрел на неё снизу вверх, и с готовностью сжал своей, встав вровень с ним.

-Я с тобой, — горячо сказал Джензен, солгав. — Я проштудирую книги, спрошу у знакомых учёных. Возможно, кто-нибудь подкинет нам зацепку.

-Одна уже есть, — с готовностью кивнул Гирем. -Логическая. Кто бы это ни был, он обрёл свои силы относительно недавно. Иначе бы мы узнали об этом гораздо раньше.

-Скорее всего, хотя я бы не стал исключать и того, что неизвестный просто скрывал умения до недавних пор. Но я проверю всех учёных, которые недавно занимались поиском новых Слов. Если что-то узнаю, то обязательно сообщу.

-Спасибо, — улыбнувшись, брат потряс его руку. Потом посмотрел в окно. — Уже поздно. Пора возвращаться, а то отец или Остис начнут волноваться.

Джензен проводил его до входной двери. Обувшись и приоткрыв дверь, Гирем напоследок обернулся.

-Я рад, что ты у меня есть. В одиночку мне было бы сложно остановить... — оборвав себя, он отвернулся и, накинув капюшон, зашагал по широкой дороге в сторону Лазурных Ворот, которые бледно-синей аркой возвышались над Нижним Городом.

Закрыв дверь, Джензен в глубокой задумчивости вернулся на кухню и подошёл к окну. Ложь бередила совесть свежей раной, и вместе с тем внутри ворочался склизкий червь страха. Юноша боялся не того, что брат его раскроет — в конце-концов, для их совместного расследования нет никакой основы, ни малейшей зацепки, кроме того шегурта, история о котором могла быть и полной выдумкой Гирема или Алана.

Неизвестность. Вот что было самое страшное. Ещё вчера он думал, что о его способностях знает лишь Джаркат. Сегодняшний визит брата выбил из под него почву, вселив неуверенность. Как много Гирем думал о "неизвестном враге"? Догадывается ли о том, что Джензен и есть тот враг, которого он готов в случае необходимости прикончить? И главное — догадывается он или уже знает? Интуиция подсказывала, что знает.

"Весь этот разговор был одним сплошным посланием от Гирема. "Не делай глупостей, и мы будем жить в мире". Что же, брат, если это действительно так, то впредь я буду действовать гораздо осторожнее. Спасибо, что предупредил".

Джензен немного повеселел, прокручивая в голове детали беседы. По-крайней мере теперь он знает, какое место в его плане играет Гирем, и что с ним нужно считаться. Это куда лучше, чем неведение. Более того, брат открыл ему глаза на его слабости, которыми могут воспользоваться и куда более опасные люди. Кархарий и остальные не станут делать скидку на родство с ним.

Увидев в окне фигуру Гирема, идущего по улице, Джензен невольно улыбнулся. За годы разлуки он позабыл вкус соперничества и странной братской дружбы. Сколько бы раз он не отталкивал его, сознательно или нет, тот всегда возвращался с распростёртыми объятьями, прощая грехи и глупые обиды, а также заставляя стыдливо краснеть, мучаясь совестью.

"Да, это мой старший брат", — с гордостью подумал юноша.

Когда Гирем исчез из поля зрения, Джензен выглянул наружу и посмотрел на соседние карнизы. Валерии нигде не было. Наверное, испуг заставил её уйти как можно дальше отсюда.

"Опять придётся спать в одиночестве", — подумал юноша и потёр глаза. — "Этот день был слишком насыщенным". Хорошим ли?

"Пожалуй, хорошим".

Забравшись под одеяло, Джензен зажмурил глаза и вскоре уснул.

Глава 47. Предвестники Шторма.

Всякий вошедший в чёрную завесу

да вознесёт молитву богам — дабы те

обратили взор на отчаянного,

и благословили морскую гробницу его.

Напутственные слова клирика,

остров Ваэльвос, год неизвестен.

1

Утренний рассвет накрыл горизонт медной простынёй и рдяным лучом заглянул в шатёр. Беррун лениво приоткрыл глаз и со стоном потянулся в причудливом ложе, которое со стороны, да и изнутри походило на гроб. Несмотря на отсутствие одеяла и подушки, здесь всё равно было тепло и мягко.

Откинув прозрачную крышку, мужчина вылез наружу и ступил босыми ногами на холодный металлический пол переносного шатра. В просторном помещении царил полумрак, источником света служили несколько тусклых ламп в потолке. У стен стояли какие-то шкафы и столы, по которым то и дело пробегали волны алых вспышек.

Беррун помахал руками, чтобы размять затёкшие конечности. Путь к мысу Западного Клыка оказался весьма долгим и утомительным. Добравшись сюда, демоны поместили его в эту прозрачную капсулу, чтобы он мог отдохнуть и набраться сил. Рабису называл этот агрегат странным сочетанием слов — капсулой анабиоза. Удивительная вещь, думал мужчина, обувая сапоги и натягивая поверх рубашки длинную тунику с широкими рукавами. Нацепив на пояс Руку Нинурты, он с хрустом покрутил головой. После долгого сна тело и разум переполняла энергия. Демон был прав.

Клапан шатра с тихим шипением открылся, и в проёме появилась рогатая голова Рабису. Годы назад, при первых встречах, Беррун бы вскрикнул от страха и попятился назад. Со временем же костяное, словно искусно вырезанная маска, лицо демона стало для него привычнее человеческого. Демон вошёл в помещение, скрежеща по полу когтями и хвостом.

-Пришло время.

-Мне страшно, друг.

-За эту неделю, Акказу вместе с галлу исследовали границу Штормового Океана. Большая подводная активность. Десятки новых видов фауны образовали живой фронт на границе с чёрной завесой. Он постепенно продвигается к континенту, по километру в день.

-То есть, мне пора раздеваться и бежать навстречу волнам?

-Разумеется, нет. Сначала мы полетим, подготовим участок для погружения и затем начнём спуск.

-Звучит разумно. А что ты говорил про фронт из морских тварей? Как скоро он достигнет суши?

Рядом с Рабису из воздуха вынырнул ещё один демон. Его чёрное тело покрывали светящиеся трубки, по которым медленно сочилась оранжевая жидкость. Загнутые назад тонкие рога опускались почти до самого пола. Глаз не было видно.

-За два-три года, мастер над материей, — рыкнул он и повернул голову к Рабису. — Они здесь.

Демон довольно рыкнул.

-Идём, мастер над материей. Они здесь.

2

Утреннее небо затянули необычные тучи, сверкающие медной каймой. Рёв который донёсся сверху, заглушил шум бурного моря. Сначала отдалённый, он быстро перерос в оглушительный. То не был рёв животного или человека. То был звук неестественный, словно его издавал неизвестный музыкальный инструмент.

Беррун застыл посреди песчаных дюн пляжа, задрав голову и глядя в небо из-под козырька ладоней. Рядом двумя тёмными изваяниями стояли Рабису и Акказу. Галлу опускались к ним и взвивались к самым тучам, синхронно мигая красными огнями. Прошло некоторое время. Мужчина устал ждать, и собирался было спросить у демонов, где же обещанная помощь, когда тучи прорезали плоские края летающих исполинов.

Их было пятеро — кораблей, похожих на горизонтально повёрнутые могильные плиты. Блестящая чёрная поверхность сияла в утренних лучах расплавленной медью. Наполовину высунувшись из туч, корабли замерли в километре над мысом и спустя несколько минут выпустили две дюжины летающих повозок, которые с вибрирующим гулом приземлились на пляж, взметнув в воздух мутные столбы пыли.

К ним тут же устремились соратники Рабису и Акказу, в поразительной слаженности проверяя металлические стены и толстые ножки повозок, заглядывая под широкие днища и в едва заметные щели в броне, из которых с рёвом вырывалось ослепительное пламя. Беррун обошёл одну из повозок по периметру, заткнув уши и прищурившись от жара, исходящего от брони. Конструкция походила на чёрный саркофаг, высотой в три человеческих роста, длиной в десять, и шириной в пять.

-Как вы этого добились?! — крикнул Теург Рабису, пытаясь пересилить оглушительный грохот, который издавали летающие повозки.

-Тебе не понять, мастер над материей.

-Ты мне расскажешь после того, как мы вернёмся из путешествия!

-Когда у нас будет время, я расскажу.

-Замётано, друг мой! Чего мы ждём?!

-Прикрытия.

В рёв повозок вплелись пробирающие до костей лязг и скрежет, которые донеслись со стороны многометровых скал у западной оконечности пляжа. Спустя несколько минут из-за них неторопливо вышли огненные колоссы о шести руках. Взмётывая могучими ногами белые облака брызг, и оставляя за собой широкие полосы из пены, они двигались вдоль берега неотвратимо безразличным шагом, словно им было плевать на любую угрозу, которая может встретиться в океанской пучине.

Беррун смотрел на шагающих в алом рассвете исполинов и чувствовал, как покрывается гусиной кожей. Его захлестнули пьянящие волны восторга и чувства вседозволенности. В такие моменты он ощущал себя властелином мира. Как же хотелось использовать эту мощь ради самого процесса! Заглянуть в испуганные или восторженные лица простых людей. Увидеть, как они преклоняют перед ним колени. Упиться завистью других рефрамантов, которые могли только и мечтать о подобной силе.

"Я никогда не учусь", — подумал Беррун, взъерошив волосы и испустив тяжёлый вздох. Наваждение отступило, освободив место серьёзности.

-Рабису, я думаю, пора приниматься за работу.

-Как пожелаешь, мастер над материей. Но для начала....

К мужчине подступили трое демонов, за спинами которых устрашающе торчали дополнительные металлические руки. В них они держали жуткого вида инструменты и составные части защитного доспеха, чёрные и перевитые множеством трубок, по которым медленно двигалась опалесцирующая багровая жидкость. Беррун красноречиво посмотрел на Рабису, который стоял напротив. Тот смерил человека немигающим взглядом.

-Это семя Тиамат, мастер над материей. Скафандр защитит тебя в случае необходимости.

-Ладно, — вздохнув, Теург расставил руки в стороны.

Его раздели догола, заставив поёжиться на утреннем бризе. Ноги сковали высокие и широкие ботинки из матового металла, из-за которых он стал выше на метр. Гениталии обхватили мягкие накладки, поверх которых сомкнулся широкий пояс. Позади к нему прикрепили змееобразную металлическую ленту. Застрекотав, та плотно прилегла к его позвоночнику, заставив вздрогнуть от холодного прикосновения. Спиной Беррун ощутил, как в кожу впились сотни крошечных ворсинок, вызвав не боль, но зуд.

Потом пришла очередь пузатой кирасы. Створки чёрной раковины заключили его тело в броню, чью поверхность испещрили тонкие волнообразные прорези. Сверху опустились внушительные наплечники, покрытые искусной гравировкой. Беррун скосил глаза, чтобы рассмотреть её, и увидел извивающиеся головы семиглавого ящера, которые опутали корни жуткого древа из костяных ветвей.

Рабису никогда не рассказывал ему ни о культуре своего народа, ни о религии. Несмотря на ореол мистики, окутывавшей демонов, те совершенно точно не были существами бесплотными или сверхъестественными. Потусторонними — возможно, но из плоти и костей, пусть и сплавленных с металлом или выкованных в бездонном солнечном горниле. Есть ли у них собственные боги? Есть ли политический строй? Жизненные ценности? Мировоззрение? Эти вопросы долгие годы раздирали любопытство мужчины, и Рабису отнюдь не торопился избавлять его от этих мучений.

А демоны продолжали водить вокруг него свои жуткий хоровод из металлургических операций. Они проводили вдоль сочленений доспехов механическими руками, и каждый жест сопровождался резким, въедающимся в уши гулом и россыпью белых огней.

Закончив с ногами, торсом и плечами, демоны перешли к рукам. Перчатки, мягкие и тёплые внутри, снаружи выглядели сработанными из полированных драконьих пластин. Беррун поднёс ладонь к лицу и пошевелил пальцами — пальцы перчатки, в три раза больше его собственных, мгновенно повторили движение.

Сначала он в страхе думал, что на него надевают кандалы. Однако в доспехе, сделавшем его в несколько раз больше, было весьма комфортно находиться и двигаться. Последней деталью стало подобие заплечного мешка, с двумя отверстиями, в которых тлело алое пламя. Намертво приварив этот диковинный агрегат к спине, демоны отступили в стороны.

Беррун помахал руками, полностью покрытыми литыми пластинами и, пригнув колени, легонько оттолкнулся ногами от земли. Взлетев в воздух на два метра, он с тяжёлым хлопком приземлился на песок, взметнув столб пыли. Обведя Рабису, Акказу и других демонов счастливым взглядом, он сделал ещё несколько прыжков.

-Это не кандалы, друзья мои, — сказал он. — Это свобода.

Довольно рыкнув, Рабису подал знак демонам. Двое из них поднесли ему устрашающий шлем с короной из рогов. На антрацитовой поверхности кровавым блеском отражались солнечные лучи. Приняв в руки шлем, Рабису подошёл к Берруну Нурвину.

-Мастеру над материей и нашему верному союзнику, — раскатистым басом провозгласил он и водрузил шлем на голову человека.

Мир вокруг Берруна странным образом не сузился до размеров узкой горизонтальной щели для глаз. Вместо этого к обычному углу обзора добавилась нечеловеческая чёткость и резкость. Мужчина опустил голову и посмотрел себе под ноги. По песку, усеянному отпечатками ног и копыт, полз мелкий краб. Сфокусировав на нём взгляд, Беррун увидел крошечные песчинки, прилипшие к его панцирю. Подняв голову, Теург устремил взгляд в сторону колоссов. Ноги шагающих гигантов взмётывали волны и казались неуязвимыми, но теперь он заметил на их поверхности десятки царапин и трещин, оставленных водной стихией и... зубами и когтями.

Один из колоссов сделал очередной размеренный шаг, и из волны выпрыгнуло длинное существо с шестью ластами. Оно было не таким крупным, как горилодонон, но имело широкую пасть. Взвившись в воздух, подобно морскому дракону, подводный монстр сомкнул устрашающе зубастые челюсти на металической ноге исполина. Колосс посмотрел вниз, после чего неторопливо обхватил животное за туловище и, рывком оторвав от себя, отшвырнул на несколько сотен метров в сторону. С далёким плеском монстр ударился о воду и исчез в облаке брызг. Колоссы как по команде замерли, чего-то ожидая.

Шесть повозок взревели громче остальных и, поднявшись в воздух, полетели в их сторону. Зависнув над их головами, они выпустили дюжины тросов, которые тут же исчезли в гнёздах, скрытых в могучих плечах. Тросы резко натянулись и повозки начали подниматься выше, вытягивая колоссов из воды.

-Перемещаться в воде не эффективно, — Акказу словно услышал мысли Берруна. — Мы доставим посылки к месту высадки и сбросим рядом с аркенуками. Они прикроют нас в случае, если нарушится изначальный план. Пора лететь, мастер над материей.

Кивнув, Беррун с опаской подошёл к одной из повозок. Дверь в стене опустилась в виде трапа, и изнутри вырвались густые клубы алого пара. Мужчина подумал, что, наверное, для него этот пар мог оказаться смертельно опасным. Возможно, потому на него и надели шлем. Воздух, который проходил сквозь едва заметные щели, был свежим и пах морем.

Поднявшись по трапу, Беррун попал в полумрак, разгоняемый светом багровых ламп в потолке. Привыкнув к освещению, и окинув взглядом помещение, он передёрнулся. У обеих стен располагался ряд тёмных овальных ячеек, в которых сидели демоны.

-Садись, — рыкнул Рабису, поднявшись по трапу и указав рукой на одну из свободных ячеек. Помявшись, Беррун опустился в неё, и почувствовал, будто сидит в родном мягком кресле у себя в кабинете. Из вогнутых стенок, словно по волшебству вылезли широкие ленты, плотно перехватив его туловище и зафиксировав на месте. Рядом, в другую ячейку, опустился Рабису. Рык Акказу перекрыл шум повозки:

-Я буду на связи в аккатагоне. Информацию передам как обычно, по защищённым каналам.

Рабису кивнул. Безглазый демон повернул голову к человеку.

-Мы будем над местом высадки через полчаса. Приготовься, мастер над материей — полетим мы довольно быстро.

Развернувшись, Акказу спустился по трапу, и тот с шипением поднялся, отсекая единственный источник дневного света. Беррун сглотнул подступивший к горлу ком и покрутил головой, чувствуя себя, словно в кошмаре. Вокруг стоял несмолкаемый гул загадочных механизмов летающей повозки. Помещение утопало в тёмно-красном свете, в дальних углах и проёмах между ячейками жуткими пятнами закрался непроглядный мрак, а напротив него и рядом с ним застыли в неестественных позах монструозные фигуры демонов.

Когда повозка оторвалась от земли и устремилась ввысь и вперёд, рогатые головы синхронно качнулись. Алые, словно крошечные луны, глаза смотрели на него, не моргая, рты приоткрывались в зубастых оскалах, когда они издавали рычание. Беррун летел в окружении живых скелетов из кости и металла, напряжённо вглядываясь в вишнёвую полутьму. Наверное, так выглядел бы посмертный мир, если бы существовал на самом деле.

"Ты заключил сделку с демонами, дружок", — напомнил себе человек. — "Тебя не должно удивлять всё, что произойдёт после этого момента".

Повозку тряхнуло, и он судорожно вцепился руками в края ячейки. Кто-то из демонов зарычал, и Беррун с изумлением осознал, что это был смех. Он посмотрел на Рабису. Тот обменивался с соседом слева чередой обрывистых фраз. Из всей расы жутких гостей из другого мира лишь он, да ещё несколько других демонов умели разговаривать на человеческом языке. Мужчине страшно хотелось узнать, о чём они говорят. И когда он подумал об этом, то внезапно услышал в шлеме перевод.

"... сбросим на них одну медузу, после чего опустимся ко дну и пройдём к нерестилищу..."

-Медуза?! — спросил Беррун, касаясь ладонью предплечья Рабису. — Что за медуза?!

Демон повернул к нему своё костяное лицо.

-Это не существенно, мастер над материей. Медуза — это одно из видов нашего вооружения.

-Оно мощное?!

-В контексте твоего мира — мощное.

-Я только прошу тебя, друг мой — никаких жертв со стороны простых людей! Вся наша миссия направлена на то, чтобы защитить мой народ!

-Как скажешь, мастер над материей. Ударная волна от взрыва медузы создаст волну высотой в сто метров. Она накроет береговую линию мыса Западного Клыка.

-Тогда никаких медуз! Там же полно рыбацких поселений!

-Понял, — и Рабису поднёс руку ко рту. — Акказу, задействуем план А-3.

Успокоившись, Беррун откинулся в ячейке. Кажется, он заставил демонов быть аккуратнее. В конце концов, чувство всемогущества приносит удовлетворение и удовольствие только тогда, когда у этого всемогущества есть живые свидетели.

Тем временем в шлеме раздался рык Акказу:

-Переходим на сверхзук. Мастер над материей, не повезло тебе быть существом из плоти. Приготовься. Такого чувства ты не испытывал никогда.

Беррун покрутил головой в предчувствии беды, а потом его вжало в дно ячейки. В глазах покраснело, и отовсюду брызнула тьма. Последним, что он видел, были лишь рогатые силуэты в багровом полумраке.

3

Миклавуш проснулся, когда на его лицо упали первые лучи восходящего солнца. Открыв слипшиеся за ночь глаза, и с болезненным стоном разжав вцепившиеся в поводья пальцы, он посмотрел вдаль. Над горизонтом поднималась стена багрянца, отражавшаяся в океанической глади ослепительным блеском. Океан Брусса обнимал их со всех сторон, спокойный и величественный в своей бескрайности и тёмной синеве.

Астофис начал снижаться, готовясь к утренней кормёжке. Распахнутые пятисотметровые крылья замерли, удерживая древнего гиганта в воздухе. Едва касаясь поджатыми лапами волнующейся поверхности, дракон выгнул шею и с громким шумом погрузил массивную нижнюю челюсть в воду. Раздалось шипение, Миклавуша и прильнувшую к нему Утэа затянуло струями пара.

-Что он делает? — спросила киюстурка, посмотрев вниз.

-Дракону не нужно питаться каждый день, но когда он питается, то делает это основательно. Ты знаешь, что такое океан, Утэа? Что он значит для нас? Океан — это огромный механизм, вечный и бесконечный в своей цикличности. Он даёт жизнь нашему миру, и мои драконы не исключение. Без океана я бы не смог прокормить Астофиса, Аразуис, Амалькатис и малышей. Океан есть жизнь.

Воцарилось молчание, таявшее в шуме воды, как пар на ветру. Дракон продолжал время от времени зачерпывать массивной челюстью воду вместе с рыбами и боги знают, какой ещё живностью.

-Я видела океан лишь однажды. Тогда наш аккориат заболел, и Владыка Камол привёл его к Великой Воде, ища помощи у её Владыки.

-Значит, у вас тоже есть свои Боги.

-Что такое бог? Нет, Владыка — это киюстурец, который живёт под водой. Легенды говорят, что у него нет колонии, и он в одиночестве бороздит дно океанов на своём аккориате. Его давно никто не видел, и среди киюстурцев ходят слухи, что он давно умер.

-Я думаю, если бы он умел путешествовать под водой, то посетил бы и наш дом.

-Наш?

-Человеческий, — пояснил мужчина. Киюстурка опустила голову.

"У тебя нет дома", — подумал мужчина и, желая как то помочь, погладил её по жёстким и грубым волосам. Дальше они летели молча, пока Астофис не сделал взмах и поднялся к чистому небу.

-Я вижу что-то белое впереди, — сказала Утэа спустя некоторое время.

-У тебя отличное зрение, — удивлённо скривил губы Миклавуш. Сам он ничего не видел, хоть и знал, что на самом деле увидела киюстурка.

Через полчаса на горизонте показались серые купола и башни плавучей крепости. Поверхность строений отражала солнечные лучи и оттого сверкала и переливалась, словно капля росы. То был плавучий город диастрийцев, обозначавший то, что они преодолели ровно половину пути до Ирдарана.

-Это Дильмун, западный форпост диастрийцев. Здесь мы с Астофисом находим приют и часы отдыха, перед тем, как отправится дальше на восток или запад.

Драконы ведь тоже устают. Если бы не диастрийцы, я бы не смог долететь до Аккоруса и вырастить там выводок из последней кладки Алфатис. Зифрен и Энхенгаль, можно сказать, не дали мне утратить смысл жизни. За это я им благодарен.

Верхушку самой высокой башни озарила ослепительная синяя вспышка. Миклавуш воздел руку и в небо ударил тонкий луч пламени. Мужчина улыбнулся. По диастрийцам и их обычаям он уже успел соскучиться.

-Как мне себя вести? — спросил Утэа, взволнованно разглаживая второй парой рук полупрозрачную хитиновую накидку.

-Молчи и держись меня.

Заложив крутой вираж над громадной, в несколько километров прямоугольной площадкой, Астофис тяжело приземлился на все четыре лапы и издал расколовший небеса рёв.

-Это он так приветствует хозяев! — крикнул Миклавуш, зажав уши и смеясь. — Глупое животное.

К ним уже спешили диастрийцы во главе с Хельвагалем. Рослый для диастрийца и с короткими волосами цвета переспелой черешни, турудаль был облачён в сапфиритовый доспех. Оттолкнувшись от земли и оставив за собой послеобраз, мужчина взмыл в воздух. Приземлившись на спину дракону, он остановился, изумлённо разглядывая Утэа. Киюстурка смотрела на него с не меньшим любопытством. Миклавуш хрипло хохотнул.

-Нет, Хельвагаль, это не подарок для обмена. Утэа моя спутница. Я спас её от... навязчивого поклонника.

-Понятно, — ответил Хельвагаль на хорошем изритском языке. Не удивительно, ведь Миклавуш сам обучал диастрийца последние десять лет. — Добро пожаловать в Дильмун.

Всё ещё сторонясь киюстурки, он подошёл к Миклавушу и наклонился, что взять на руки. Неожиданно стремительно Утэа вскочила на ноги и, заслонив человека от диастрийца собой, подняла Миклавуша первым.

-Моя защита! — из-под маски раздалось несколько гневных щелчков. Хельвагаль, коснувшись рукояти серповидного клинка, посмотрел на Миклавуша. Тот пожал плечами.

-Я думаю, мы теперь находимся в обоюдной протекции, друг мой. Ничего страшного. Позволь бедному созданию следовать своему инстинкту.

-Если ты за неё ручаешься, то мы позволим ей остаться.

-Разумеется, я за неё ручаюсь.

Они спрыгнули вниз, на ровную площадку.

-Что эти уроды обо мне думают? — щёлкнула Утэа. Человек почесал заросшую щетиной щёку.

-Ты им понравилась, несомненно.

"Повезло, что они не понимают ни слова из того, что ты щёлкаешь".

-А с твоей точки зрения я тоже урод, не так ли? Между человеком и диастрийцем всё-таки куда больше общего, чем между нами и киюстурцами.

-Ты — урод, который не побоялся пойти против Владыки Камола. Ты — урод, за которым не страшно пойти.

-Ты тоже выглядишь не очень привлекательно, — ответил Миклавуш и усмехнулся. — Жаль, что я не вижу сейчас твоего лица. У твоей расы вообще существует понятие оскорбления?

-Да, а ещё у нас существует понятие терпения.

-Намёк понял.

В воздухе внезапно раздался громкий вибрирующий вой. Хельвагаль задрал голову, посмотрев на башню-маяк.

-Что случилось? — встревоженно спросил Миклавуш.

-Штормовые твари. С тех пор, как ты был здесь в последний раз, кое-что изменилось. Океан Брусса уже не столь безопасный, как ранее. Время от времени нам приходится обороняться от тех, кто пришёл из-за чёрной завесы.

Вторя его словам, из-за купола ближайшего сооружения донесся низкий гул. Становясь всё выше и тоньше, он завершился оглушительным грохотом, сопровождаемым синим всполохом. Через мгновение океан в паре кабельтовых от города побелел и затем вспучился громадным пузырём. Спустя полминуты на землю начали падать окровавленные куски плоти. Миклавуш выругался.

-Что за демон?

-Я не думаю, что теперь ты с той же лёгкостью будешь разглагольствовать о значимости и пользе океана, — мрачно произнёс Хельвагаль. — Океаны разозлились, Миклавуш. Они готовы пожрать сушу и всех, кто по ней ходит.

-Океаны не злятся сами по себе, друг мой, — сказал человек. — Причиной этому стал кто-то другой. Но кто?

Глава 48. Элеурские будни.

Тёмная Эпоха завершилась, и святые сыновья Церкви занялись поиском образов, ниспосланных Богами для нашей защиты. Долгие дни проводили они в клирикариях, отыскивая один за другим Слова Силы. Жертвы были велики, однако результаты стоили потраченных жизней. Как и Атракс, и Хиссар, и Меана, мой учитель был готов к смерти ради человечества и науки.

К сожалению, тяжёлая болезнь поразила его конечности, превратив в обугленный костяк. Поэтому эти строки писал уже не он, а я, его летописец. Я сожалел о том, что скоро он покинет меня, учитель — лишь о том, что потратил жизнь впустую. Лёжа на смертном одре, он плакал, осознавая, что прожил годы, так и не принеся пользы.

Скованный терзаниями, однажды учитель закрыл глаза и уснул. Именно тогда во сне ему явился образ. Образ могучий, поскольку олицетворял саму земную твердь и её контроль. Очнувшись, учитель понял, что у него осталось лишь несколько вздохов. И он потратил их на то, чтобы сказать мне два слова.

"Дакхан Денар".

Летопись Чудес, том 1, О Рефрамантии Земли, 128 год от создания Триединой Церкви.

1

После собрания Дивината и разговора с братом, дни полетели быстрее стаи бектаклитов. Рассветы сменялись закатами и наоборот, Элеур жил привычной яркой жизнью, а Гирем старался как можно чаще видеться с Бавалором Дастейном и его матерью. Женщина, казавшаяся ему средоточием опасности, относилась к нему с благосклонностью и радушием. Разумеется, он не испытывал иллюзий на её счёт. Не имея желания причинить вред, Теург имеет все возможности сделать это. Даже прирученный горнилодон остаётся горнилодоном. Гирем старался никогда об этом не забывать.

Вращаясь вокруг семьи Дастейнов, он узнавал все последние новости и слухи. Какие-то, вроде информации об очередной бойне, устроенной девонами на востоке, выглядели правдивыми. Какие-то, вроде ожившего океана южнее мыса Западного Клыка, звучали, по меньшей мере, странно, если не бредово. Не обращая внимания на Бавалора, который ловко управлялся с партнёром по спаррингу, Гирем думал об Алане. Прошло больше месяца с тех пор, как они покинули Кейрагерран. Как там дядя? Справляется ли с грузом ответственности, оставленным девоной и отцом? В порядке ли Негал, Бедос, и Хэк?

-Что с тобой, дружище?! — громко спросил Бавалор, кружа вокруг соперника и не сводя с того взгляда. Крупный, увитый мускулами артарианец со щитом и мечом двигался вместе с ним, глядя на стройного юношу осторожным волком. Поверхность его тренировочного доспеха была измята ударами тупого клинка, на лбу блестел пот. По сравнению с ним сын Ювалии выглядел так, словно только начал ежедневный спарринг. Так, в сущности, оно и было. — Сейчас ты похож на своего отца! Всё в порядке?! Снова есть кто-то, кого нужно спасти?!

-Я прикидываю, через сколько секунд ты упадёшь навзничь, — рассмеявшись меткой фразе, отозвался Гирем. Бавалор утёр лицо и ухмыльнулся.

-Не удивлюсь, если ты поставил на Корсу, и теперь сожалеешь об этом.

-Если бы я не провёл перед этим три поединка с Сольвейгом Маэльдуном, то давным-давно победил бы вас, дивайн, — осклабившись, заметил артарианец.

-Корса, он специально выбрал тебя, чтобы поиграть мускулами перед леди Шакой! — Гирем многозначительно подвигал бровями, вызвав смех среди присутствующих.

Тренировки претендентов на престол пользовались интересом среди богатых господ и леди. Каждый день вокруг большой площадки для дуэлей собиралось несколько десятков молодых мужчин и девушек, чтобы посмотреть на Бавалора, Цеппеуша, Сольвейга и отборных инструкторов из гвардейцев Пророка и полка Горнилодонов. Помимо них здесь стояла молчаливая стража, закованная в массивные сплошные доспехи и несколько придворных магов, державших наготове заряженные рефракторы.

-Не думаю, что ей захочется смотреть на грязных и потных задир, вроде меня или Мендрагуса, — слегка изменившись в лице, ответил Бавалор. Гирем пожал плечами. Шаку Отраз он видел редко. Девушка оставалась для него загадкой.

Юноша и артарианец налетели друг на друга, сцепились клинками, после чего Корса с животным рыком оттолкнул соперника назад. Не давая тому опомниться, он налетел на Бавалора подобно шторму из стали. Тот начал отступать, извиваясь и отмечая перезвоном отражённые удары, пока, наконец. Не разорвал дистанцию окончательно. Гирем мог только подивиться умению Дастена. Наставники учили его действительно хорошо.

Корса устало опустил щит и расправил плечи, измождённо улыбаясь сопернику. Бавалор склонил голову набок, несколько мгновений подождал, после чего сделал стремительный шаг вперёд. Первым движением он выбил щит из руки артарианца, вторым — отразил контратаку, третьим — приставил тупой конец клинка к груди мужчины. Зрители зааплодировали, но Бавалор выглядел смущённым и расстроенным.

-Ты хорошо бился, дружище, — сказал он, обменявшись с Корсой рукопожатием.— Жаль, что я не было твоим первым партнёром за сегодня.

-А что насчёт этого, — артарианец указал мечом на Гирема. — Судя по шуткам, он сам был бы не прочь преподать вам урок.

С лица Гирем слетела улыбка. Он поднял открытые ладони.

-Драка на мечах не совсем моя специальность.

-Тогда, может быть, ты возьмёшь в руки молот или топор?

Юноша поднял бровь и посмотрел на Бавалора. Тот стоял, глядя на него в задумчивости.

-Может быть, тебе действительно стоит взять у меня несколько уроков? Давай, посмотрим, что с тобой можно сделать.

-Нет, дружище, я предпочитаю находиться подальше от схватки.

-Как трус? — спросил Корса, насмешливо прищурившись.

-Как трус, — согласился Гирем, усмехнувшись. — Между прочим, Джоталион Дастейн был прекрасным лучником. Бавалор, он оскорбил твоего деда.

-Ладно, прекратите, — поморщившись, сын Ювалии поднял ладонь. — Не нужно ссор на пустом месте. О, добрый день, леди Шака!

Гирем обернулся и, увидев дочь Пророка, невольно улыбнулся. Шака Отраз была прекрасна в своей жёлтой тунике, подвязанной синим кушаком. Одной рукой он поигрывала кончиком хвоста, в который были заплетены волоса, а в другой держала раскрытую книгу. На фоне неё отряд гвардейцев казался толпой уродливых железных великанов. Гирем первым отвесил ей поклон. То же самое сделали все присутствующие.

"До чего же милые ножки", — подумал Гирем и подмигнул Бавалору. Тот собрался пойти навстречу девушке, когда с другой стороны площадки появился могучий юноша, коронованный гривой чёрных волос. В мускулистых руках он держал деревянный двуручный меч. Тренировочных доспехов на нём не было.

"Цеппеуш Мендрагус? Только его здесь не хватало", — настороженно подумал Гирем. Не долго думая, он подошёл к Бавалору, пока их и Мендрагуса разделяло приличное расстояние.

-Ты знаешь, что он хочет победить тебя в поединке на глазах у Шаки, — прошептал он. — Подавить морально перед турниром. Не стоит драться. Пойди прогуляйся с ней, заодно и найдёшь предлог уйти отсюда.

-Ты говоришь так, словно уже считаешь меня проигравшим, — лицо Бавалора потемнело от гнева. — Я не стану бежать на глазах у своей будущей жены.

-Ты уже сражался сегодня, а он нет. Ему будет легче.

-Я не устал. Пусти, друг. Не заставляй меня краснеть на глазах у леди Отраз.

Гирем стиснул зубы и, ощущая нужду сделать хоть что-то, направился в сторону Шаки. Бавалор встал лицом к лицу с новым соперником, который воткнул меч острием в землю и положил на рукоять крупные ладони.

-Надеюсь, ты не собирался устроить спарринг с тем парнем... — донеслось до Гирема. — Мне бы на твоём месте было стыдно....

Поморщившись, Гирем заступил девушке дорогу. Та смерила его взглядом, будучи на три головы ниже.

-Я Гирем Кейр, госпожа. У вас найдётся для меня десять минут? Нужно обсудить одно дело.

Шака нахмурила лоб, и посмотрела ему за спину. Интерес девушки явно привлекали двое парней, стоявших лицом к лицу.

-По-моему, вы безыскусно лжёте, дивайн Гирем. Дайте мне пройти.

-Это касается моего брата, — Гирем уцепился за последнюю ниточку.

-Я вижу, вы не гнушаетесь использовать близких людей в качестве рычагов давления, — на этот раз Шака всецело сосредоточила внимание на нём. — Вы молодчинка. Возможно, мой дядя найдёт для вас достойное применение. А теперь пойдите прочь.

Понимая, что ничего не добьётся, Гирем подавил закипавший внутри гнев, и, вздохнув, отступил в сторону. Шака горделиво прошла мимо и присоединилась к зрителям, окружённая стражей. Посмотрев по сторонам, юноша направился к Корактису, одного из слуг Бавалора. Полноватый алеманец суетливо обменивался монетами с другими зеваками. Заметив, что он на него смотрит, Корактис растянул губы в улыбке.

-Вы не очень-то рады подобному витку судьбы, не так ли?

-Я не рад всем виткам судьбы, причиной которых является глупость и желание польстить самолюбию, — отозвался Гирем. — По-видимому, нет смысла предлагать тебе вбить хоть каплю смысла в голову Бавалора?

-Я обычный слуга, дивайн. Если я попытаюсь перечить господину, то он выпорет меня тем самым мечом, который сжимает в руке.

-Не думаю, что он любит бить слуг. На Бавалора это не похоже.

Юноша осекся, когда понял, что вокруг стало очень тихо. Толпа рассредоточилась вокруг тренировочной площадки, пристально наблюдая за двумя претендентами на титул Пророка, которые сошлись в центре. Цеппеуш Мендрагус держал двуручный меч в защитной позе. Его противник, казавшийся по сравнению с ним карликом, всё так же носил меч и щит, оставшийся с ним после схватки с Корсой. Сам Корса стоял неподалёку вместе со стражей, готовый в случае необходимости вмешаться в схватку.

Бавалор напал первым. Сделав несколько шагов вперёд, он вёртким ужом преодолел разделявшее его и Цеппеуша расстояние, и ткнул мечом перед собой, целясь в живот. Противник отшатнулся и, словно доселе сдерживая просящийся на волю клинок левой рукой, выпустил его, прочертив широкую дугу. Раздался глухой стук меча о щит. Дастейна отбросило назад, а Мендрагус рванулся вперёд, на ходу ткнув мечом под щит, метя в ногу соперника. Тот уже успел восстановить баланс, убрал ногу и, воспользовавшись очередным замахом Цеппеуша, нанёс тому два быстрых удара — один в плечо, другой ниже, в бок. Острый, не тренировочный, меч едва коснулся одежды последнего (Гирем облегчённо выдохнул), и юноша собрался отойти назад, когда могучий враг неожиданно потянулся вперёд и сдавил его руку огромной ладонью. Сделав ещё один шаг, Мендрагус боднул Дастейна головой.Вырвавшись из хватки, Бавалор попятился назад. Запнувшись о трещину в кладке, едва не упал. Издалека казалось, что удар дизориентировал его.

Среди зрителей пошёл шумок. Не обращая на это внимания, Цеппеуш с замахом опустил меч на плечо Бавалора. Тот успел увернуться. Цеппеуш нанёс ещё один удар — более стремительный. Дастейн принял его на щит — и отлетел в сторону. Черноволосый гигант продолжал надвигаться на него, заставляя воздух стонать под взмахами двуручного меча.

Встряхнув головой, Бавалор набросился на соперника, яростно крестя перед собой оружием. Первый же удар пришёлся на блок клинком, который Цеппеуш выставил параллельно своему телу. Шумно вздохнув, Мендрагус с видимой лёгкостью оттолкнул юношу от себя. Снова. Никакого рыка или диких кличей. Простой вздох. Гирем невольно проникся чем-то вроде уважения — не к самому человеку, а к его умению и силе.

Бавалор отступил и начал кружить вокруг соперника, как делал это ранее с Корсой. Но, в отличие от артарианца, уставшего и не настроенного на серьёзную драку, Цеппеуш не стал ждать стоя на месте. Он быстрым шагом направился к Бавалору, на ходу увернулся от выпада и, используя вес и инерцию, обрушил на соперника удар такой силы, что щит с громким треском треснул посередине, равно как и деревянный двуручный клинок, обломившийся у самой рукояти. Удар швырнул Бавалора наземь, заставив покатиться по полу. После этого юноша замер, не издавая ни звука. Зрители притихли, глядя за тем, как Корса и стража бросились помогать Дастейну встать. Цеппеуш встал рядом с телом врага, держа в опущенной руке оружие. Покрутив головой, нашёл взглядом Шаку Отраз. Улыбнувшись, отсалютовал ей сломанным мечом.

Гирем хмыкнул и вздрогнул, услышав рядом с собой звон монет. Корактис с довольным лицом принимал выигрыш.

-Я думаю, твоему хозяину требуется помощь, — неприязненно заметил юноша. Ответный взгляд полного слуги был пропитан не столько услужливостью, сколько ядом, который заставил юношу скривить губы. Затем Корактис побежал к Бавалору, чуть ли не просыпая монеты на пол. Гирем посмотрел на Шаку Отраз, с мстительным удовольствием отметив бледность на её лице и ошеломлённый взгляд.

-Может быть, отблагодарите их за зрелище? — сказал он. Посмотрев на него, девушка направилась к Бавалору, который сидел в окружении медиков, и Цеппеушу, который стоял неподалёку, разминая потянутое плечо. Не став досматривать сцену до конца, Гирем пошёл домой. Всё, что произошло сегодня, ему не понравилось, но хуже всего было то, что он понимал — для Элеура это обыденная вещь.

2

Мурена двигался быстро и бесшумно, пробираясь по плоским белоснежным крышам Верхнего Города. Даже ночью здесь было полно административных работников, а уж про стражу и не нужно было говорить — неподалёку возвышалась громада пророческого дворца.

Заказчик выказывал недовольство. До церемонии избрания нового Пророка оставалось всё меньше времени, а они так и не продвинулись дальше убийства Коппли Велантиса. Недавно в почтовый ящик Арстапора пришло гневное письмо. Помимо сдержанного негодования в нём содержалась и скрытая угроза. Угроз Мурена не любил, но личность заказчика заставляла его выбросить из головы мысли об ответном ударе.

"Ведь настоящие убийцы никогда не угрожают. Они бьют".

Далеко внизу неожиданно звякнуло окно. Мурена прижался к крыше, успокаивая дыхание. Сроки заставляли их действовать быстрее, и в этой спешке крылась главная опасность. Они привыкли составлять и продумывать планы убийств до мелочей, но на сей раз всё было по-другому. Возрастал и риск.

Мужчина осторожно выглянул из-за края крыши и увидел, что под ним, всего в десяти метрах ниже, быстро передвигался некто в белом. Человек, несомненно, убийцы, действовал весьма решительно, если не сказать нагло, перепрыгивая с карниза на карниз, он не обращал внимания на прохожих внизу. Мурена проследил его путь и с замиранием сердца понял, что убийца двигается в сторону дворца Пророка.

Это было плохо, совсем плохо. За чьей бы жизнью он ни шёл, это в любом случае поставит крест на их планах убить Мендрагуса в покоях дворца. Если только убийца не собирался прикончить самого Цеппеуша. Успешная попытка освободила бы его от риска. И вместе с тем — от славы. Мурена не мог позволить забрать свою славу.

Подождав ещё несколько минут, он начал следовать за неизвестным убийцей. Тот почти добрался до крыши дворца, когда внизу раздался синхронный лязг патруля Горнилодонов. Маршируя в свете фонарей, словно прохожим было дело до их выправки, отряд прошёл чуть ли не под самыми пятами убийцы. Тот вжался в оконный проём, скрываясь в тенях, после чего неожиданно исчез, будто неведомая сила втянула его в непроглядный мрак окна. Мурена замер на месте, изо всех сил вглядываясь в неё и ожидая развязки.

Спустя некоторое время из окна вышли двое в чёрном. Дождавшись, пока патруль скроется за углом ближайшего здания, они ловко поднялись по карнизам на крышу, перепрыгнули на крышу дворца и исчезли за углом. Мурена ещё некоторое время наблюдал за тем местом, размышляя, что делать дальше.

А затем он начал пробираться в сторону квартала Благородных Господ. Простая поначалу задача с каждым разом становилась всё сложнее. Днём подобраться к Цеппеушу они и не пытались, однако из любопытства отправили шпиона понаблюдать за его спаррингами на тренировочной площадке. Шпион потолкался среди толпы и сообщил, что стражи стоят не только на земле, но и на крышах близлежащих зданий. Стало быть, не стоило и рассчитывать на то, чтобы подобраться к цели на расстояние выстрела из духовой трубки или арбалета.

Однако ночное время, всегда служившее прикрытием, с недавних пор тоже стало небезопасным. В третий раз за последнюю неделю Мурена приходил сюда, чтобы подтвердить свои опасения, и в третий раз уходил разочарованный увиденным.

"Так оно и есть. Эти убийцы вертятся вокруг дворца не потому, что ищут способы добраться до головы Мендрагуса. Нет, они защищают его".

Мурена усмехнулся и с наслаждением похрустел шеей. Это задание оборачивалось делом всей их жизни.

3

В кабинете Кархария царила тишина, прерываемая лишь скрипом пера и бормотанием Джарката, который разглядывал через увеличительное стекло куски камня. На песочно-бежевой поверхности, явно ведавшей инструмент тесальщика, длинными рядами расположились угловатые, с множеством линий, буквы цзин-хайского алфавита.

-Я думаю, это слово "исчез", — изрёк историк и посмотрел поверх стола на Кархария, который сосредоточенно водил пером по пергаменту.

-Хорошо. Так что же у нас получается? "Провидец", "зверь", "он", "чёрный океан", "снег", "прибытие", "сила" и теперь "исчез"?

-Да, но слова "прибытие" и "исчез" можно читать по-разному. Я не совсем понимаю, какой частью речи является первое, и в каком времени употребляется второе. Если судить по уже переведённым надписям, то, скорее всего, "прибытие" — это не существительное, а глагол. "Прибыл" или "прибывать", к примеру.

-В таком случае, "прибытие" может оказаться словом "прибудет", а не "прибыл", — отложив перо, Кархарий откинулся на спинку кресла и пригладил волосы. Потом посмотрел на пергамент, исписанный витиеватым каллиграфическим почерком. Он и Джаркат сидели над расшифровкой цзин-хайских табличек уже вторую неделю и, как мужчина себе признавался, его коллега был невероятно полезен. Умный и знающий, его, что более важно, отличала великолепно развитая интуиция. Джаркат мог сделать правильный вывод, основываясь на мельчайших деталях. Без него Кархарию пришлось бы сидеть над расшифровкой в несколько раз дольше. А сейчас перед Теургом находился наполовину переведённый текст, полный пробелов, но всё же представляющий большую ценность, особенно если предположить, что таится за написанным.

-Провидец, чёрный океан снега, зверь, прибыл, сила, исчез, — прочёл Кархарий. — Недостающих слов не так много. Многие ли из них являются ключами для понимания всего текста?

-Порой одно слово может поменять смысл всей фразы. Опасно делать какие-то выводы, основываясь на тексте, который имеет столь расплывчатый смысл.

-Это не мой метод, Джаркат, — Кархарий улыбнулся. — Ещё пара недель и мы поймём, имеют ли найденные записи хоть какую-то ценность. Судя по "провидцу", это может быть частью некоего пророчества.

-Никогда не верил в пророчества, — сказал Джаркат, разминая затёкшие плечи. — Всегда считал прогнозирование будущего сферой исключительно научной. Сначала нужно собрать всю информацию о предмете, будущее которого вам интересно, и уже затем просчитывать варианты развития событий, связанных с этим предметом. Это область анализа. Жаль, учёные Изры уделяют ему столь мало внимания, предпочитая уповать на Слова Рефрамантии и опыты со сциллитумом.

-Когда я думал так же, как и вы, коллега, — сказал Кархарий и внутренне передёрнулся, вспомнив Венец Пророка и видение будущего. — Могу вас заверить — магия способна показать человеку будущее.

Джаркат пристально посмотрел на него. По выражению лица историка было видно, что он едва удерживается от очевидного вопроса, и Теург мысленно подбирал удобную отговорку. К счастью, напрашивавшийся вопрос остался незаданным.

-Когда-нибудь я расскажу вам об этом, — мягко сказал Кархарий и посмотрел в окно за собой. — Ой, смотрите-ка, мы с вами засиделись. Турнир начнётся уже через час.

-Сколько дуэлянтов примет участие?

-Шестнадцать. Всего будет четыре этапа дуэлей, по этапу на день. Сегодняшний самый масштабный, ведь состоится целых восемь дуэлей. Думаю, часиков за пять-шесть управимся.

-Неужели столько семей готовы расстаться с тремя, а то и более кристаллами сциллитума? На это можно было бы месяц кормить пару деревень.

-Несущественная цена за толику внимания и славы, которые получит каждый участник, — махнул рукой Кархарий. — Да и потом, турнир привлекает большие деньги. Мало кто из дуэлянтов предпочитает выступать в доспехах и с оружием собственного изготовления. Большинство закупает их у самых лучших оружейников теургиата, а это хорошая реклама для последних. Кроме того, вход на Арену Брусса платный. Двадцать сарлимов — сумма немалая. Подготовка обойдётся куда дешевле. Всего-то организовать обслуживание и согнать стражу. К слову, мне пора нанести визит Гверну и его верному псу, узнать, как они справляются с обеспечением безопасности.

-Вы о ком? — поднял бровь Джаркат.

-Не столь важно, — поморщился Кархарий. — Увидимся после обеда. Вы ведь посетите турнир?

-Разумеется. Любопытно взглянуть, чего достигли изритские маги за последнюю тысячу лет.

-Бедные бъялвийцы — вы слишком долго зажимали себя в узких коридорах Города Бездны, — вздохнул Теург. — Ничего, сегодня вы увидите всё сами. До встречи, дивайн.

-До встречи, Пророк.

4

Колокола Элеура разнесли над городом мелодичный звон, обозначая наступление полдня. Вместе с тем в порту встал корабль с голубыми парусами. Кобар Дюрс, одетый в гражданское, то есть тунику до колен и простые штаны, заправленные в сапоги, терпеливо ждал, пока шлюпки с братьями-Горнилодонами не причалят к ближайшему пирсу. Военное судно прибыло с юга, из Форгунда, после того, как солдаты навели там порядок. Выбравшись на берег, братья выстроились в колонную по двое и начали прокладывать себе путь сквозь вечный хаос порта.

Кобар заметил в строю лица Дозилиана и Ввергателя. Лица, ставшие по-настоящему родными после резни в Форгунде, заставили сердце затрепетать от радости. Он быстрым шагом направился к ним.

-Кобар! — воскликнул Ввергатель и с широкой улыбкой уткнулся лбом ему в грудь, пытаясь обнять могучие плечи. — Ты так быстро уплыл, что мы даже не успели перекинуть словечком.

Дозилиан стоял рядом, пропуская солдат, и улыбался. Улыбка, эта, однако, казалась какой-то... неправильной. Чутьё тут же взвинтило нервы Кобара. Юноша встревоженно посмотрел на немолодого инжинария. Тот многозначительно покачал головой.

-Надеюсь, местные не превратили твою жизнь в череду скучных будней? — спросил он.

-Элеур пытается, честно, — отозвался Кобар, кивком предложив продолжить путь к портовым воротам. — Все предыдущие годы мы провели в постоянном марше, прерываясь лишь на короткие остановки. Здесь же всё слишком спокойно и размеренно. Мне кажется, без Абеля местная рота скоро превратилась бы в перекаченных гражданских. А что у вас?

-А нам скучать не приходилось. После того, как вы отплыли, мы ещё две недели отлавливали дезертиров из войск Зульдена. Кое-где пришлось даже подправить ландшафт.

Следуя за колонной солдат, они прошли через ворота и пошли по улочкам Нижнего Города. Обмениваясь впечатлениями и свежими новостями, они не заметили, как оказались у казарм полка.

-За кем вы закреплены? — спросил Кобар, остановившись у ступенек.

-За тобой, дружище, — подняв бровь, сказал Ввергатель. — Капитан Лиск ещё в Форгунде сказал, что когда мы воссоединимся, то образуем новое отделение. Через неделю сюда прибудет Серая Ленточка — она получила свободное время, чтобы навестить родственников Ежихи — и мы станем первым отделением третьего взвода первой роты Лиска.

-Я — капрал? — Кобар от удивление перешёл на шёпот. — Но я потерял почти всё отделение в той мясорубке. Из меня никудышный командир.

-Не думаю, что кто-то другой смог бы не дать водяным тварям надрать нам зад. Ты вывел нас живыми в вылазке, которая предваряла битву. Ты прикрывал наше отступление, пока мы вытаскивали с того света Стука. Абель знает, что лучше для нашего полка.

В последней фразе Кобар уловил что-то неправильно. Опять. Он нахмурился.

-Поговорим об этом после, друг, — негромко сказал он.

Ввергатель непонимающе посмотрел на них двоих.

-Знаешь что, Коб, по дороге сюда я жутко хотел поесть чего-то, что не является кашей или пюре из катрейла. Покажешь нам, где здесь лучшие закусочные?

-С удовольствием, — кивнул юноша и посмотрел на Ланкорда. — Ты с нами?

-Нужно держаться вместе, друг мой. Поодиночке могут выживать лишь те горнилодоны, что обитают в океане.

Кобар начал потихоньку раздражаться. От каждой фразы Дозиллиана несло дурной зловещностю.

"Да что же, демон меня забери, он такого узнал?"

Глава 49. Турнир.

Воздух есть моя опора, мои крылья, мои щит и копьё. Ветер ведёт меня вперёд и вверх к небесам, которые тоже принадлежат мне. Я и ветер едины и вечны, и так будет до тех пор, пока земля не расколется, а солнце не заполонит собой весь небосвод и поглотит всякую жизнь.

Император Цзин-Хай, 9530 год до основания Триединой Церкви.

1

-Ты поступил весьма опрометчиво, выйдя против Бавалора Дастейна. Тренировочный меч против боевого? Надо быть кретином, чтобы так поступать.

-Я должен был показать Шаке, что смогу сберечь её лучше остальных претендентов, — Цеппеуш плескал себе в лицо водой из деревянной бочки, которые стояли неподалёку от тренировочной площадки. — Кстати, она уже ушла?

-Да, после того, как убедилась, что у Бавалора в порядке все кости после того удара, — Венбер стоял, прислонившись спиной к стене и ковыряясь ногтём в зубах.

-Она смотрела на меня?

-Да уж, смотрела. Взглядом лани, которая увидела волка.

-Плохо, — фыркнув, Цеппеуш утёр лицо ладонями. — Наверное, стоит нанести ей визит вежливости.

-Думаю, сначала нужно попытаться хотя бы не пугать её, — хмыкнул Венбер.

-И как это сделать? У меня никогда раньше не возникало такой проблемы с девушками.

Опустив взгляд в пол, дядька почесал густую бровь. Цеппеуш ещё раз плеснул водой себе в лицо, смывая фрагменты сцен горящего города и размозжённых трупов, вспыхнувшие в памяти.

"Я повреждён".

Подняв взгляд, он увидел девушку с зонтиком, направлявшуюся к ним шагом, который хотелось назвать успокаивающим. Она была в длинном, до пят, белом сарафане, трепетавшем на лёгком ветерке. Большую часть лица закрывала шляпка зонтика, обнажив лишь мягкий аккуратный подбородок. Этот подбородок Цеппеуш, впрочем, узнал сразу.

-Отношения с Шакой должны волновать тебя меньше всего, — сказала Мириам, опередив его, уже открывшего рот. Откинув зонтик на плечо и позволив ветру растрепать волосы, девушка остановилась в нескольких шагах от юноши. — Не стоит задирать Дастейнов. Бавалор может быть терпеливым и безобидным, но не его мать. У Теургов хватит ресурсов убить любого неугодного им человека, кем бы он ни был. Помните об этом, вы оба. Особенно вы, Венбер, раз уж дивайн Миранда доверила вам жизнь своего сына.

-Не беспокойтесь, леди, я не спускаю с этого оболтуса глаз.

Цеппеуш с громким плеском засунул в бочку всю голову и выпрямился, окатив девушку веером брызг. Та с визгом отскочила в сторону.

-Рад тебя видеть, дорогая, — сказал юноша.

-Вижу, ты всё такая же задница, что и месяц назад.

-Прошло слишком мало времени, чтобы я изменился настолько сильно. Да и потом, думаю, тебя привлекают задницы вроде меня.

Он вытер лицо полотенцем и кинул его слуге. Потом посмотрел на Мириам.

-Ты пришла просто, чтобы предупредить меня?

-Нет, — девушка перевела взгляд на Венбера. — Вы живёте в пророческом дворце?

-Дом Коппли Велантиса пока опечатан стражей. Туда опасно возвращаться.

-А что с монетой? У вас есть на что купить доспехи и сциллитум для турнира?

-Мы планировали, что нас всем обеспечит Коппли. Но доступ к его банковскому счёту появиться ещё нескоро. Документы оформляются не так быстро.

-А ваш собственный счёт?

-Мать доверяла его безопасность брату, так что вся информация о нём имелась только у них двоих. Мы отправили послание в Кербергунд ветром, но Ветровидцев для быстрого ответа там нет. А отправлять такую важную информацию голубем опасно.

Задрав бровь, девушка перевела взгляд с Венбера на Цеппеуша и обратно.

-Почему не попросите помощи у Пророка? Кархарий ведь приходится этой заднице дедом.

-Не хочу быть у него в долгу.

-Это глупо. Без доспехов тебя не пустят на турнир. Требования безопасности там очень высокие. Высшее общество хочет зрелища, а не трупов рефрамантов.

-Я подумаю.

-А если надумаешь, то обратись к Регану Лейсеру. Я слышала, он из штанин выпрыгивает — настолько хочет стать твоим другом и покровителем.

-Я не хочу быть должен и ему, — рыкнул Цеппеуш.

Мириам вздохнула.

-Это проблема. Если тебя так мучает совесть, то подумай, что может её приглушить. Например, ты получишь доспехи и сможешь идти дальше к своей цели. Подумай, что для тебя важнее — совесть или мечта. Если второе перевесит первое, то я желаю тебе удачи на турнире. Несмотря на то, что ты задница, я буду держать за тебя кулаки.

С этими словами Мириам снова спрятала глаза за краем зонтика и удалилась. Цеппеуш молча опустил голову в бочку с водой. Мириам говорила его мыслями. Они мучали его все эти дни. Ему никогда не приходилось влезать в долги, и потому это чувство была ему неизвестно. Испытывать его впервые он не хотел.

"Неправда", — внезапно подумал он. — "Наша семья давным-давно стала должниками. Мама делала всё, чтобы я стал Пророком. Эти долги лежат и на мне, и я буду последним ублюдком, если дам её стараниям пропасть втуне".

Он выпрямился и, утерев лицо, посмотрел на Венбера.

-Мы пойдём к Регану Лейсеру.

2

Верхний ярус Элеура казался Шаке разворошенным муравейником. Площадь Пророка полнилась стражей, прислугой и работниками.

Стоя у окна Аквамариновой Библиотеки девушка нервно потирала пухлые плечи. За спиной матушка раздавала последние указания слугам, которые готовились сопровождать её и тётю Тамилу на пути к Арене Брусса, располагавшейся на другом берегу озера.

-Дочка, может, поедешь с нами? — Айссил в который раз повернулась к ней.

-Дорогая, хватит, — откликнулась Тамила, накидывая на голову и плечи полупрозрачный оранжевый платок. — Всё уже решено и одобрено Кархарием. Будет лучше, если мы не будем держаться всей семьёй в одном месте.

-Просто вместе оно спокойнее...

-Мама, — вздохнула Шака и, повернувшись к матери, обняла её за плечи. — Со мной всё будет хорошо. В конце концов, не может же в Элеуре быть столько желающих нашей гибели.

-Я просто не очень верю во все эти хитрости, которые выдумывает седая ящерица.

-Не надо так про Конрада, — Тамила холодно посмотрела на золовку. — За эти недели он пресёк два покушения на наши жизни. Я предпочитаю довериться тому, кто знает своё дело.

-Однако он не смог предотвратить тот случай с ядом в вине. Если бы не Джензен....

Её прервал громкий стук сапог, и в комнату стремительно вошли Абель Лейф и Конрад. За ними неподобающим для титула размашистым шагом следовали Протоург Карранс и молодой юноша в сутане клирика. Последний держал в руках несколько комплектов одежды, взятых явно со склада, где хранились вещи слуг.

-Всё готово, леди, — сказал Лейф, окидывая всех внимательным взглядом. В его присутствии Шака чувствовала себя неуютно. От генерала растекалась аура подавляющей всё и вся уверенности. Он казался глыбой в окружении мелких песчинок. Стараясь не обращать на него внимания, девушка подняла на Конрада вопросительный взгляд. Она надеялась, что, как и раньше, её будет сопровождать он, хоть и знала, что сейчас всё будет не так. И всё же разочарование просочилось в душу едким холодом, когда Драконий Клык отрицательно покачал головой.

-Предполагаемые убийцы будут искать девушку рядом со мной, госпожа. Та, кого я буду охранять, рискует сегодня больше всех остальных.

-Тогда с кем пойдёт моя дочь? — тонкие брови матушки возмущённо взметнулись вверх. — Надеюсь, не с простым слугой?

Карранс кашлянул, выступив вперёд.

-На самом деле слуги будут находиться в куда большей безопасности, чем вы, леди Отраз. Именно поэтому ваша дочь облачится в простую одежду, а сопровождать её будет лучший солдат моей личной охраны. Арюол, подай леди Шаке её вещи.

Приняв из рук молодого клирика одежду, девушка кое-как справилась со смущением от всеобщего внимания, и постаралась найти во всей этой сцене что-то хорошее. По крайней мере, сегдня она впервые почувствует себя в шкуре простой горничной. Это будет необычный опыт.

Лейф тем временем заканчивал уточнять все детали.

-Леди Айссил и леди Тамила — вы будете двигаться первыми. Через десять минут после вас вперёд выступят леди Шака и Арюол. Клык и лже-Шака отправятся параллельной улицей, стараясь как можно больше привлекать к себе внимание. Справитесь с актёрской работой, Конрад? Вы должны будете светить своей сединой как можно ярче. Если враги ударят, то ударят именно по вам.

Конрад спокойно кивнул. Шака обменялась с матушкой и тётей взглядами, стараясь сохранять непринуждённый вид. Однако внутри у неё всё дрожало от волнения и одновременно — предвкушения. Сложно устоять от приключений, когда ты всю жизнь едва передвигалась в пределах Верхнего Яруса.

Карран кашлянул.

-Собственно, время пришло. Леди Айссил и леди Тамила, нам пора выдвигаться. Леди Шака, пора переодеваться.

Матушка напоследок чмокнула её в лоб. Девушка подняла взгляд и успела заметить, как Арюол смущённо отводит от неё свой, поворачиваясь спиной. Когда все покинули комнату, закрыв за собой дверь, Шака начала примерять простые серые тряпки, попутно глядя в окно. На площади Пророка солдаты составили железную колонну, которая протянулась от входа в библиотеку к самым Чешуистым воротам.

-Боги, пусть сегодня никто не погибнет, — прошептала девушка и туго стянула густые волосы серым платком.

3

Перебравшись паромом через озеро и пройдя по широкой дороге, которая пронзала чёрную рощу солнцедавов, Гирем увидел стены Арены Брусса. Серый монолит колоссального амфитеатра вознёсся на несколько сотен метров вверх, поддерживаемый со всех стороны могучими контрфорсами. Через каждые сто метров в стене зияли освещённые дыры тоннелей, которые вели на саму арену и на трибуны. Сейчас в них вливался пёстрый поток людей. От этого многоцветия у Гирема, который лавировал между визгливыми детьми и раздражёнными взрослыми, рябило в глазах. Возвышаясь над толпой на добрую голову, он искал в ней знакомую фигуру.

Вот он!

Ухмыльнувшись, юноша протолкнулся мимо двух волшебниц в нелепых здесь вечерних платьях и, шмыгнув перед самыми копытами боевого коня, ободряюще хлопнул по плечу воина, шагавшего впереди отряда солдат.

-Бавалор!

Приятель повернул к нему голову с открытым забралом шлема и улыбнулся. На его лице читалось лёгкая нервозность, которую он пытался прятать. Юноша легонько ткнул Гирема в живот окованным в сталь кулаком.

-А я думал, ты меня не навестишь после той тренировки.

-Что было, то было, — Гирем подмигнул. Набор качеств сына Ювалии был не таким плохим, чтобы злиться на него из-за куда меньшего количества недостатков. Да и были ли у него ещё друзья, кроме Бавалора? Разве что Джаркат, но хронист занимал в мыслях Гирема особое, пока не полностью осмысленное, место. — Волнуешься?

-Есть немного. Вообще я часто участвовал в дуэлях у себя дома, в Кельмуроле. Но сейчас всё другое. Я буду сражаться за будущее Изры, как любит повторять моя матушка. Со мной на этих землях воцарятся мир и спокойствие. И ты будешь стоять рядом, как друг и советник.

Гирем смущённо отвёл взгляд, думая о том, как редко слова претендентов на титул Пророка совпадали с их же словами, после того, как они становились Пророками. Он тут же укорил себя в том, что чересчур скептически относится к мечте приятеля. Бавалор говорил искренне, и это было лучше, чем слышать слова какого-нибудь Цеппеуша Мендрагуса о том, что война является залогом мира.

Тем временем они вошли в тоннель.

-А где твой отец? — спросил Бавалор, чтобы разрядить молчание.

-Он хотел что-то обсудить с очередным Дивайном.

-Думаю, это "что-то" весьма деструктивное и опасное, — язвительно произнёс Бавалор.

-Возможно. А где твоя мать?

-Где-то на трибунах, уже в ложе для почётных зрителей. Я не хотел, чтобы она постоянно крутилась возле меня. Ты кстати не слышал — Шака уже прибыла?

-Джаркат говорил, что она прибудет позже, в целях безопасности, когда людей на дороге станет поменьше.

-Разумно, — на лице Бавалора пробежала лёгкая тень. — Хотя и жаль, что она скорее всего не увидит первый бой. Моя дуэль с Истадом Инкритадом открывает этот турнир.

-Кто такой этот Истад?

-Сын Аркелара Инкритада, дивайна Азула. Они виноделы с запада, но Истад, говорят, предпочитает дуэли работе на семейных виноградниках.

-Что он умеет?

-Я слышал, он маг Ветра.

-Как и ты.

-Как и я. Бой будет быстрым. Истад не знает Слово Воздушного Щита.

-Как и ты?

-Как и я, — Бавалор рассмеялся. — Мои доспехи сейчас покрыты рунами ускорения. Наверняка, доспехи Инкритада тоже. Думаю, победит тот, кто будет быстрее бегать и прыгать.

Задумавшись, Гирем ойкнул, натолкнувшись на невысокого худого мужчину в дорогой золотой одежде.

-Прошу прощения, — произнёс он.

-Забыл, что нужно смотреть глазами? — растянув губы в ядовитой улыбке, мужчина посмотрел на юношу снизу вверх. Впалые щёки и придавали ему болезненный вид, чёрные глаза смотрели безо всякого интереса. — В следующий раз лучше сиди дома, а то того и гляди убьёшь кого-нибудь.

-Знаете, воспитанный человек принял бы извинения, — ровно сказал Гирем, несмотря на то, что внутри у него мгновенно распалился костёр гнева.

-Кто ты такой, чтобы говорить о воспитании, щенок? — ощерился мужчина, отчего стал похож на злую собаку. — Ты знаешь, кто я?

-Нет, — сказал Гирем прежде чем обменяться смешливым взглядом с Бавалором. Против его ожидания, тот был невероятно серьёзен. — Но это не имеет отношения к случившемуся. Вы позволите нам пройти?

-Как тебя звать, щенок? — мужчина требовательно вздёрнул острый подбородок.

-Гирем Кейр.

-А, так ты тот найдёныш, которого принял к себе в стаю Коптильщик Кейр. Что ж, теперь мне всё ясно. Происхождение определяет всё. Сарго Сандаал запомнит тебя, Гирем Кейр.

Отвернувшись, темноволосый мужчина двинулся к боковому входу, ведущему на трибуны, золотым пятном выделяясь в многоцветном потоке зрителей.

-Что это было? — Гирем поднял бровь и посмотрел на Бавалора. Тот покачал головой.

-Этот Сарго — следующий после нас претендент на руку Шаки. Подробнее расскажу потом, мне пора выходить на арену. Увидимся.

И он торопливо зашагал к тоннелю, противоположному тому, в котором скрылся Сарго Сандаал. Помедлив, Гирем дал толпе унести себя к трибунам, думая о произошедшем, но совсем скоро шум и атмосфера предвкушения зрелища, царившие вокруг, выместили мысли о неожиданно агрессивном человеке.

4

Арена Брусса, названная так в честь вождя объединённых племён, что прибыли из-за океана в Ирдаран, гремела слитным хором голосов, звуком труб и барабанов, которые сотрясали воздух синхронным перебоем. Стуча ногой в такт музыки, Гирем возбуждённо крутил головой и разглядывал многотысячную толпу, которая собралась на многочисленных ярусах монументального амфитеатра.

Трибуны пестрели стягами знатных семей дивайнов, по крутым ступенькам бегали курьеры и разносчики еды и напитков, неподалёку от Гирема, который сидел между отцом и Джаркатом, топталась какая-то театральная труппа, которой предполагалось развлекать зрителей в коротких перерывах между боями рефрамантов. Откуда-то сверху золотым дождём не переставая сыпались лепестки ювальтиний, специально заготовленные для этого события.

-Когда же они начнут? — спросил кто-то из соседей Гирема по трибуне, одной из тех, что были расположены под самым навесом амфитеатра. Юноша посмотрел вниз и налево, где находился Пророческий балкон, оцепленный солдатами в латах. Сейчас там стоял лишь Кархарий, который упирался руками в каменный парапет, его жена, сестра, Протоург Карранс, а также Джензен.

Но там не было Шаки Отраз.

-Все Велантисы уже прибыли. Где Шака? — спросил он у Джарката. Историк пожал плечами, высматривая кого-то в толпе. В его взгляде Гирем уловил некую тревогу, из тех, что стоило принять во внимание. Это волнение передавалось и юноше.

Он снова посмотрел на балкон и увидел, как Джензен повернулся спиной к арене и ушёл в тоннель. Кархарий тем временем с громким хлопком свёл над головой ладони. Гирем почувствовал ногами и задом короткую дрожь, прошедшую по полу. Зрители умолкли, оставив на фоне лишь негромкий барабанный бой.

Кархарий развёл руки, и над ареной с шипением опустился полупрозрачный магический купол. Через несколько мгновений его видимые границы растворились в воздухе без следа, а лёгкий ветерок донёс до Гирема запах свежести.

-Занимательная магия, — пробормотал Джаркат, рассматривая пространство над ареной.

-Ты что-то видишь?

-Он установил над боевой площадкой магическую защиту. Заметил, что вместе с тем он создал и второй щит, который закрыл уже весь амфитеатр?

-Но зачем? — нахмурился Гирем и затем понял. — Что-то случилось вне амфитеатра.

-Возможно. Дивайн Рензам, думаю, нам нужно навестить Кархария. Его дочери может понадобиться помощь.

Отец повернул к нему голову и смерил колючим взглядом.

-А тебе какое дело до жизни девчонки?

-Не думаю, что мне будет просто работать с Кархарием, если его племянница погибнет.

Рензам скривил губы и опустил взгляд на Гирема, который сидел на скамье, водя взглядом по трибунам. Зрители молчали, и в этом молчании юноша ощущал скрытую угрозу. Что-то должно было произойти. Стража неторопливо, стараясь никого не встревожить, покидала посты, просачиваясь через тёмные провалы тоннелей в ярусах, будто отозванная туда, где она была нужнее.

Гирем потёр пальцами виски.

"Турнир. Не нужно было затевать его в такое время".

-Сын, ты можешь найти девчонку, используя землю? — спросил отец, заставив его передёрнуться.

-Нет, отец. Дераном можно определять, если рядом живые объекты, но определить, какой из них Шака — нет.

-Плохо. Ладно, историк, пойдём к Кархарию, выясним, что произошло. Сын?

-Я побуду здесь.

Во взгляде отца мелькнуло разочарование. Гирем встретил взгляд с внутренней дрожью, но внешне сохранил спокойный вид.

-Мне хочется посмотреть на дуэль.

-Нашёл, о чём думать, — рыкнул отец и покинул трибуну вместе с Джаркатом, который держал ладонь на рукояти рефрактора.

Юноша посмотрел вниз, где на арену уже вышли первые бойцы. На солнце блеснули золотые доспехи, в которые был облачён Бавалор Дастейн. Броня его противника отливала небесной синевой, жезл покоился в пока опущенной руке. Не зная, увидит ли друг это или нет, Гирем отсалютовал ему и снова посмотрел на ложу Пророка. Кархарий стоял в стороне от семьи и приближенных, совсем один, поглощённый какими-то думами.

Вот к нему подошли отец и Джаркат. Мужчина повернул в их сторону голову и что-то сказал. Кивнув, те исчезли в тоннеле, а маг снова погрузился в мысли, едва не уткнувшись подбородком в грудь. Только тогда Гирема осенило. Кархарий Велантис никуда не ушёл потому, что ему нужно было поддерживать два исполинских щита, которые незримыми куполами нависли над ареной Брусса, оберегая зрителей от угрозы изнутри и извне. Он находился в трансе.

Он был абсолютно беззащитен.

5

Шум проспекта Мирата заставлял Шаку внутренне сжиматься, чтобы удержать в себе тупую боль. Девушка то и дело прикладывала к вискам тыльную сторону прохладных ладоней, и не отрывала взгляда от каменных плит дороги.

Двигаться в одежде слуги было неожиданно просто. Да, в сапогах с тонкой подошвой она чувствовала чуть ли не каждый мелкий камешек, попавшийся на пути, но подвязанная толстой лентой свободная туника, спускавшаяся до голени, не сковывала движений в отличие от узкого платья, а длинные широкие рукава защищали от солнца.

-Со стороны я, наверное, выгляжу как сельская девчонка? — с коротким смешком спросила она у Арюола. Одетый как слуга клирик с интересом посмотрел на неё. Он несколько волновался, несмотря на то, что был лучшим бойцом из охраны Протоурга. Должно быть, подумала Шака, ему редко выпадала возможность находиться рядом с женщинами, тем более сопровождать их в опасном пути.

"От дворца к арене Брусса, да, всего-то из одного конца города в другой".

-Думаю, да, госпожа, — сказал мужчина. — Что не делает вас менее забавной.

На мгновение девушка опешила от неожиданного не то комплимента, не то завуалированного оскорбления, но боль в голове позволила ей не придавать этому слишком большого значения.

-Это прозвучало так, словно давно напрашивалось быть сказанным. Обо мне сплетничают даже служители Церкви?

-Все сплетничают о вас, начиная от послушников и заканчивая, по секрету, Джустикариатом.

-А о чём именно, раз уж ты так разоткровенничался?

-О ваших причудах, о ваших ссорах с дядей, о романе с Джензеном Кейром...

-И о трёх романах с претендентами на мою руку, — кисло перебила его Шака. — Неужели люди могут быть столь наблюдательны и любопытны?

-Вы скоро станете повелительницей всей Изры, — усмехнулся Арюол. — Высший свет не сводит с вас глаз, как бы хорошо вы ни пытались спрятаться в стенах дворца. Ваши редкие выходы в город и на тренировочную площадку вызывают пересуды у десятков благородных господ.

-И что мне делать?

-Это очевидно. Постараться не попасть в глупую ситуацию.

-Мне кажется, я сейчас нахожусь в одной из таких, — хмыкнула девушка.

Мужчина улыбнулся.

-Постараемся выйти из неё красиво. До переправы осталось немного. Ещё двадцать минут — и мы будем на арене.

Когда он сказал это, Шака почувствовала, как болят ноги. Ей давно не приходилось так долго ходить. В дюжине шагов слуги несли паланкин, в котором сидела, закрывшись ото всех ширмой белоснежных занавесок, лже-Шака. Наверное, та горничная, что согласилась выступить в этой роли, чувствовала себя бесконечно счастливой. Целый час к ней относились с таким почтением, которого у неё не было, и никогда не будет. Вторая лже-Шака шла рядом с Конрадом где-то по правую руку, на улице, параллельной проспекту.

-Стоять! — рявкнул солдат справа. С лязгом вытащив меч из ножен, он вышел из цепи конвоя, чтобы схватить за руку одного из прохожих. Шака сделала шаг в сторону, чтобы узнать, в чём дело.

-Назад, — Арюол дёрнул её за рукав.

-За что он его так? Он ведь ничего не сде... — она осеклась, потому что в руке у прохожего неведомым образом оказался рефрактор. Девушка попятилась, прячась за клирика, который быстрым движением извлёк из-за пояса короткий кинжал.

-Что бы сейчас ни произошло, держись меня... — отчётливо произнёс он. Шака успела захватить его взгляд — в нём не было ничего, кроме тёмного ожидания.

На прохожего набросилось сразу полдюжины солдатов. В воздухе мелькнули короткие мечи, им вторил истошный вопль человека, которого закололи прямо в толпе обывателей. Зеваки, оказавшиеся рядом, с руганью и криками начали разбегаться. Ещё мгновение, и началась бы паника.

Шака повернулась к Арюолу, ища защиты, когда над домом справа от проспекта взметнулся фонтан серой пыли. Раздался грохот, которому вторила дробь падающих каменных осколков. Воздух запах сырой землёй, и по коже девушки пробежала короткая волна дрожи. Вместе с тем в голове вспыхнуло паническое:

"Конрад!".

Арюол прижал её к себе, пряча за широкими плечами и крутясь на месте.

-Госпожа, началось. Нам пора идти. Возвращаемся во дворец.

-Как же Конрад? Надо найти его, вдруг он попал под удар?!

-Он Драконий Клык, он позаботится о себе лучше, чем мы! — юноша потянул её в сторону таверны, одновременно подавая знак ближайшим солдатам.

-Их несколько! — раздался вскрик, и Шаку окатило второй волной дрожи. Зелёный луч вынесся из окна дома по левую сторону от проспекта и угодил в мостовую под паланкином.

Ослепительная вспышка расколола мир, а затем с грохотом вставшая на дыбы мостовая подбросила её и Арюола в воздух. Последнее, что девушка успела увидеть перед тем, как упасть на груды камней, было худое тело лже-Шаки, которое словно кукла вылетело из паланкина и беззвучно ударилось в стену здания.

Шака потрясённо прижала ладони к губам.

"Боги, почему это всё-таки произошло?"

6

-Эй, друг, ещё пива!

Старик с завязанной в пучок бородой с громким стуком поставил наполненную кружку перед Остисом. Мужчина сделал большой глоток и вновь посмотрел на сжатый в руке клочок пергамента. Развернув его, медленно и болезненно, словно вскрывая ножом вену, провёл взглядом по строчкам, выведенным рукой старого вояки. И снова сделал глоток из кружки.

Рядом неожиданно подсел Сиверт, также заказав себе выпивку, после чего посмотрел по сторонам.

-Что-то не нравится мне обстановка вокруг всего этого турнира. Вроде бы везде стоят солдатики, а всё равно не покидает чувство, будто что-то идёт не так.

-Это обычная паранойя. Меньше шатайся с Рензамом.

Сиверт нахмурился и искоса посмотрел на товарища.

-Тебя что, Коптильщик покусал?

Остис протянул ему клочок бумаги. Сиверт развернул его и погрузился в чтение. Закончив, сделал глоток из принесённой кружки настоя солнцедава. Поморщившись, утёр губы.

-Чувствуешь себя виноватым?

-Сутрак сделал то, что сделал, только потому, что я его попросил. Не попроси я его тряхнуть стариной, он бы остался жив.

Сиверт открыл рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого лишь пригубил ещё из кружки. Так они и сидели рядом, не обращая внимания на шум, доносившийся с улицы, где двигался бесконечный поток людей.

-Я собираюсь уехать из города на время, — Остис посмотрел на Сиверта. — Нужно навестить его семью. Может быть, они в чём-то нуждаются. Справишься без меня?

Лысый мужчина молча смотрел в кружку.

-Справлюсь, — наконец, сказал он. — Главное сам не попадись тем же, кто убил Сутрака.

-Надеюсь, что попаду, — артарианец допил пиво и встал из-за барной стойки. Бросив несколько тестурций хозяину, он повернулся к окнам, смотрящим в сторону улицы, по которой двигалась колонна солдат и богато украшенный паланкин.

-Кортеж Шаки Отраз. Я бы очень удивился, если там сидит сама девчонка, — Сиверт стал рядом, держа в руке кружку и глядя в окно.

А затем раздался оглушительный грохот. Улица и все, кто на ней были, подлетели вверх. В небо ударили фонтаны земли и камня. Скрипя и визжа, деревянная стена трактира опрокинулась, развалившись на куски. Остиса и Сиверта подбросило к потолку и затем вбило в раскрошенный пол. Артарианец в последний момент успел накрыть себя и товарища круглой столешницей, слетевшей с ножек стола. Сверху градом посыпался потолок.

Затем грохот и стук камней стих, и остались лишь крики, стоны и протяжный плач ребёнка. Именно этот плач заставил Остиса выбраться из-под кучи хлама, накрывшего их с Сивертом, и отправиться на поиски его источника. Вокруг неподвижно лежали тела мертвецов. Кто-то шевелился, пытаясь выбраться из-под груд камня и древесины. Немногие везунчики, которых не ранило, либо разбегались, либо сидели на полу, приходя в себя после шока.

-Кто-нибудь, помогите! — женщина выла, баюкая в руках бездыханное тело ребёнка. — Кто-нибудь, Богов ради, помогите!

Остис быстро отвёл от неё взгляд, идя на звук детского плача. Из-за гор мусора доносился рёв боевой магии и яростные всполохи огня, земля дрожала, но ему сейчас было плевать на то, кто сейчас сражался на руинах улицы и зачем. Он подошёл к треснувшему куску каменной плиты, которая сыграла роль вертикальной опоры для обвалившейся кровли. Впрочем, эта опора грозила вот-вот рухнуть. Воин заглянул в образовавшуюся под ней пустоту. В полумраке сидела девочка, обхватив руками окровавленные колени. Она уже перестала плакать и лишь тихо хныкала, раскачиваясь вперёд-назад.

-Эй, кроха, — сказал Остис самым ласковым голосом, на который был способен. — Я пришёл тебя спасти.

Девочка испуганно повернула к нему голову. От её взгляда по его спине побежали мурашки. Он протянул руку открытой ладонью вверх.

-Ты не сильно ушиблась?

-Немного болят ноги, — тихо откликнулась девочка.

-Теперь будешь осторожнее играть в догонялки с друзьями, — Остис постарался улыбнуться. — Тебя как зовут?

-Виальсе.

-Красивое имя, — мужчина настойчивее протянул руку. — Знаешь, всё это место может скоро обрушиться. Ты ведь не хочешь остаться здесь навсегда?

Всхлипнув, девочка протянула руку и коснулась его ладони. Кое-как он вытащил её на открытое место и присел на корточки, поравнявшись ростом.

-Ну как, всё ещё страшно?

-Да. Мои родители, — Виальсе показал пальцем за плечо Остиса. Мужчина обернулся и увидел мужчину и женщину, которые лежали друг на друге, придавленные камнем. Они были мертвы.

Тогда он обнял девочку, отгородив её плечом от картины смерти. Боги, он желал, чтобы сегодняшний день стал прорехой в её памяти.

Осторожно лавируя между трупов, к ним подковылял Сиверт. Вид у него был неважнецкий. Из-под разорваной штанины текла кровь, на лице осталось много царапин. Остис ощутил, что и у него самого прибавилось ран.

-Куда идём?

-В Уютный закуток. Дождёмся Рензама и остальных там.

-А если на Арене произошло то же самое?

Двое мужчин обменялись мрачными взглядами.

7

Выйдя на арену, Бавалор поднял голову, чтобы окинуть взглядом трибуны колоссальной высоты. Казалось, будто он вышел на суд Трёх Богов, которые взирали на него со своих исполинских престолов. Гомон тысяч людей водопадом низвергался на жёлтый песок арены.

Навстречу ему вышел Истад Инкритад. Как и сам юноша, он не взял с собой щит. В этом бою щиты были лишними.

Поклонившись друг другу, они подняли рефракторы на уровне бедра и почти синхронно сняли предохранители, ожидая сигнала. Толпа умолкла, и неожиданная тишина оглушила Бавалора. Он бросил взгляд на трибуну, где стоял Пророк Кархарии и его семья.

"Где же Шака?", — с горьким привкусом огорчения подумал он и сразу тряхнул головой. Нужно думать только о бое. От него будет зависеть очень многое. Тем более где-то среди зрителей сидит матушка и Гирем. Он не мог позволить другу увидеть его второе поражение за день.

Юноша крепче стиснул древко жезла, и несколько мгновений спустя воздух сотряс густой и низкий трубный гул.

Бавалор оттолкнулся от земли, Истад тоже. Последний одним движением оказался на том месте, где только что стоял первый и сделал выпад. Из его жезла вырвался полупрозрачный конус ветра, разметавший песок и с вибрирующим звоном ушедший в сторону трибун. Не добравшись до них, он вспыхнул синим огнём и растёкся по невидимой стене из магии. Бавалор отлетел на десяток шагов в сторону. Ещё не коснувшись земли, он сделал диагональный взмах, послав в противники дугу ветра. Оставляя на земле глубокую и узкую линию, Аадун почти коснулся Истада, и лишь в последнее мгновение тот оттолкнулся от земли и взмыл в воздух, уйдя от заклинания.

Бавалор отбежал к противоположной стене, наблюдая, как противник плавно опускается на землю, взмётывая клубы пыли. Истад явно поднаторел в мгновенном сокращении дистанции. Вкупе с колющими атаками это было очень эффективным стилем. Как можно было ему противостоять? Только уклонением. Нужно было двигаться ещё быстрее Истада, предугадывать его шаги, да ещё как-то контратаковать.

"Так и поступим", — решил Бавалор и снова посмотрел на трибуны. Шаки там не было. И тогда он разозлился на самого себя. На то, что единственным поводом сражаться видит лишь девушку, на то, что отвлекается на не столь важные в конечном итоге вещи вроде всеобщего внимания и славы, на то, что не может собраться. Он будет драться, чтобы доказать себе, что его скрытое самолюбие имеет на то основание.

Бавалор трусцой побежал к центру Арены, держа Бледное Облако на уровне пояса. Истад продолжал спокойно стоять у противоположной стены, даже несколько вызывающе подбоченившись.

"Давай, ублюдок, сейчас самое время", — эмоции улеглись, внутри всё было удивительно тихо и безмятежно.

Истад едва заметно наклонился вперёд и двумя шагами пронзил пространство от самой стены до центра арены, с гулким хлопком оказавшись возле Бавалора. Время словно замедлилось, и именно та тишина и безмятежность внутри помогли юноше инстинктивно повернуть своё туловище так, что рефрактор противника вспорол пустоту всего в нескольких сантиметрах над его плечом. Последним движением был поворот кисти с зажатым в ней Бледным Облаком. Теперь сверкающий фокусатор смотрел в грудь Истаду. Раздался свист, ему вторил ещё один. Воздух резко помутнел, жезлы одновременно выпустили из себя копья ветра. Наконечник копья Истада прошёл возле уха Бавалора, краем вбив того в землю. Копьё Бавалора вошло в грудной доспех Истада.

С металлическим воплем броня Истада вмялась вовнутрь, погашенная вспыхнувшими на ней рунами, а сила удара отшвырнула юношу на десяток шагов. Он молчаливо покатился по полу, тогда как Бавалор, отплёвываясь от песка, поднимался на ноги.

Всё произошло за какие то доли секунды. Арена ещё несколько мгновений приходила в себя, осознавая произошедшее, а потом взорвалась оглушительными криками. Водопад аплодисментов норовил контузить юношу, который опустил жезл и подошёл к Истаду. Тот лежал на спине, медленно поднимая опущенное забрало.

Бавалор стал над ним и, наклонившись, протянул руку. На него взглянули умные коричневые глаза. Истад Инкритад устало моргнул и, обхватив протянутую ладонь своей, медленно поднялся на ноги. Было видно, что эти слова дались ему нелегко, но он сказал это, и заставил юношу проникнуться к себе уважением.

-Достойная дуэль.

-Славная битва, — согласился Бавалор, подняв своё забрало и улыбнувшись. — Продолжим?

Истад отрицательно покачал головой.

-Мне нужно ещё много практиковаться с этим движением. Я надеялся, что этого будет достаточно, чтобы справиться с любым соперником, но разочарование постигло меня слишком рано. Быть может, в другой раз.

-Вы всегда можете найти меня на тренировочной площадке Верхнего Города, дивайн.

-Увидимся, дивайн.

Истад Инкритад поднял руку и погасил свой рефрактор, признавая бой оконченным. Трибуны ответили ему хлопаньем, едва ли намного более тихим, чем тем, что наградили Бавалора.

Затем в хлопки вплелись крики. То тут, то там начинали раздаваться отнюдь не восторженные вопли. А потом падающие золотые лепестки ювальтиний обратились в листопад из настоящего пламени.

Бавалор и Истад обменялись хмурыми взглядами и разом вздрогнули — в чистом небе с пробирающим до костей треском полыхнула ярко-синяя молния, вертикально ударившая в то место, где находилось ложе семьи Велантисов.

Бавалора словно прошибло разрядом тока.

-Нет! — вскрикнул юноша и, недолго думая, побежал в сторону стены. Добравшись до неё, он изо всех сил оттолкнулся от земли и взмыл в воздух, оставив жёлтый песок и серые трибуны далеко внизу. Мгновение спустя рядом с ним появился Истад Инкритад. Помятое забрало было опущено, серебристый плащ трепетал подобно крыльям, сверкающий рефрактор издавал вибрирующий гул. Воздух принадлежал им двоим, воздух был готов стать их щитом и копьём.

"Проблема в том", — подумал Бавалор, глядя на две человеческие фигуры, зависшие в воздухе с жезлами наперевес на другой стороне Арены, — "что воздух принадлежит и нашим врагам".

Глава 50. Искра.

Несмотря на различия в национальности, вероисповедании, мировоззрении и характере у всех людей есть желание продолжать свой род. Поэтому мы никогда не будем разобщены как раса и это есть сильнейшая наша цепь, которая не даст нам ни дрогнуть перед врагом, ни покориться грозным предзнаменованиям.

Моисей-Джаркат, год неизвестен.

1

Бавалор дрался превосходно. Наблюдая за молниеносными движениями приятеля и его соперника, Гирем с завистью признавал, что как боец не годится обоим и в подмётки. А ведь за годы, проведённые дома, он создал у себя в голове иллюзию собственного могущества. Но что такое умение поднимать стены спрессованной земли по сравнению с тем, что творили на песке арены двое дуэлянтов? У него никогда не было партнёра для тренировок, не было соперника. Все, кто мог причинить ему боль, были несравнимо слабее просто за счёт того, что он рефрамант. А Джензен... в редких спаррингах Гирем постоянно подыгрывал брату, стараясь не ранить его чувства.

Когда Истад Инкритад воздел свой рефрактор и погасил его, признав поражение, Гирем захлопал вместе со всеми остальными. Соперник Бавалора был потрясающе быстрым. Было в его движениях что-то большее, чем простое усиление рунической магией. Пожалуй, не используй оба бойца зачарованные доспехи, он бы смог одолеть сына Ювалии.

"Этого мы уже, наверное, не узнаем", — подумал Гирем и неожиданно передёрнулся от прошедшей по телу дрожи. Где-то рядом творилась магия. Юноша завертел головой в поисках её источников. Предчувствие беды захлеестнуло его тёмным приливом.

Под невидимым куполом внешнего магического щита словно зажглось ледяное солнце, озарив трибуны и зрителей холодными лучами, а затем сверху ударила молния, угодив прямо в то место, где стоял, воздев руки, Кархарий Велантис. Громовой раскат сотряс каменный пол и заставил всех упасть навзничь. Гирем повалился на живот и проворно закатился под сиденье кресла. Перед тем как спрятаться, он успел увидеть, как ярко синяя дуга энергии соприкоснулась с воздухом вокруг Теурга, его семьи и Протоурга, и брызнула во все стороны ослепительно белыми брызгами плазмы, которые скатились по оплывшему пузырю невидимого щита.

"Третий щит!" — подумал юноша. — "Да сколько же их он может поддерживать одновременно?!"

Зрители начали разбегаться, сваливаясь в груды тел, которые катились по ступеньками, сваливались с яруса на ярус. Началась настоящая давка. Никто не собирался давать отпор неведомому врагу. Телохранители рефрамантов следовали за своими хозяевами, купцы и чиновники, подобрав полы мантий и роб неожиданно ловко бежали по головам менее удачливых коллег. Возле самого лица Гирема со звонким перестуком мелькнуло несколько пар ног в сапогах — его соседи по ложе, которых он не знал, тоже покидали трибуну.

Переведя дыхание, юноша аккуратно выглянул наружу. В воздухе мелькали четыре фигуры, а со всех сторон к амфитеатру Арены стремительно собирались наливающиеся тьмой тучи. На какой-то миг ему показалось, что среди сражающихся в небе магов есть и Бавалор. Они летали над верхушкой внешнего купола, расставленного Кархарием, и отсюда, снизу, казалось, что это был танец неведомых пташек.

Очередная вспышка, выбелившая окрестные трибуны, отозвалась оглушительным треском — ещё одна молния разбилась волной плазмы о щит, выставленный Теургом.

"Где же помощь?!"

Ювалия Дастейн явно находилась где-то в потоках людей, стекавшихся к тоннелям выходов из амфитеатра. Почтили ли своим присутствием турнир остальные Теурги, Гирем не знал. Зато он увидел нападавших.

Помимо двух или трёх магов Воздуха, витавших в воздухе и, судя по всему, неспособных пробиться внутрь внешнего щита, ещё трое стояли в разных точках амфитеатра. Один, самый дальний, возвёл вокруг себя настоящую крепость из камня. Вокруг него бешено вращался хоровод из булыжников, которые сбивали с ног гвардейцев, пытавшихся подобраться к остальным двум магам. Второй рефрамант застыл в странной изломанной позе. Вокруг него ничего не происходило, помимо огненных сверчков, круживших вокруг головы. Он просто стоял, уставившись на небо со связанными в узел руками, словно находясь в чьей-то хватке. Третий маг будто молился, уперев внушительный посох в каменные плиты обеими руками и уткнувшись лбом в полыхающий светом кристалл. И казалось, Боги отвечают ему — воздух над ним то и дело разрывался очередным всполохом, с которым к земле устремлялась очередная молния.

"Чего вы пытаетесь добиться?" — Гирем ломал голову, пытаясь понять. — "Вы нечета Теургу. При желании Кархарий может смести вас одним плевком. Но он этого не делает. Почему?"

Юноша снова перевёл взгляд на Кархария и решил подобраться поближе. Древний инстинкт говорил ему не высовываться наружу, а привычные рассудительность и осторожность хором твердили: "Ты ничего не решишь в схватке Теурга и трёх рефрамантов! Он справится и без тебя!", и тем не менее наитие подсказывало, что он должен увидеть лицо Кархария. Что происходит с его, как он надеялся, союзником? Почему он не раздавит врага одним движением брови? Неужели он не может? Но это немыслимо!

В лице вся разгадка.

Он подобрался ближе и увидел лицо Кархария, сведённое судорогой. Глаза его были устремлены на Протоурга Карранса, который пятился перед струйкой воды, вытекавшей из тончайшей щели в каменной кладке пола. Струйка двигалась неторопливо, угрожающе поблескивая в свете плазмы, словно ей что-то мешало змеёй наброситься на мужчину. Гирем перевёл взгляд на мага, скованного невидимыми узами. Вокруг него всё ещё витали огненные искорки, по-видимому оставшиеся после огненного дождя, который собирался выплеснуться на песок арены, но затем потух задутой свечой. Сам рефрамант казался погружённым в транс, в отличие от мага, создавшего вихрь из булыжников — тот бесновато размахивал левой рукой с зажатым в нём рефрактором. Серые камни сметали в стороны солдат, но не причиняли им особого вреда, превращаясь в пыль едва коснувшись доспехов.

"Маг огня, маг молний, маг земли. Кархарий сдерживает их всех. Но кто призывает воду?"

Прикрыв фокусатор жезла широким рукавом робы, Гирем щёлкнул предохранителем.

"Деган".

Импульс разошёлся на многие метры в стороны, дойдя до колоссальных стен и контрфорсов. Юноша направил мысль вниз, к основанию фундамента. Боги, сколько здесь было всевозможных тоннелей, тайных лазов и комнат! Скорее всего, этот комплекс когда-то действительно использовали в качестве крепости, как писали историки в Теургиатском Цикле.

Все ходы, кроме тех, что вели прямиком с трибун наружу, были пусты. И лишь в одном помещении, том, что располагалось в ста метрах под землёй, теплилась жизнь. Не крыса или другое животное — слишком внушительной была волна тепла, пришедшая с ответным импульсом заклинания. Человек.

В этот момент в голове Гирема сама собой созрел безумнейший план. Безумнейший — и при этом вполне выполнимый, потому что он уже делал что-то подобное раньше, под Забрасином.

"Пробурить землю до самого укрытия этого мага. Отвлечь его и дать Кархарию победить. Нет, это слишком опасно. Вдруг что-то пойдёт не так?"

Он снова посмотрел на Кархария и его семью. Две женщины сидели подле него, вцепившись друг в дружку, словно прощаясь навсегда. Протоург Карранс упёрся спиной в парапет трибуны, которую занимали почётные гости, и смотрел на струйку воды, подобравшуюся к носу его туфель. А где-то за пределами Арены Брусса находилась Шака Отраз. Что, если она уже мертва? Что, если нападение на Кархария было лишь отвлекающим манёвром, чтобы дать убийцам время разобраться с его племянницей? На эти вопросы Гирем не знал ответа, но знал, что ему нужно действовать. Но что он может? Логика и осторожность подсказывали ему лежать и дожидаться, пока Кархарий не разозлится достаточно для того, чтобы самостоятельно размазать врагов по плитам амфитеатра. И потому он лежал и ждал, борясь с собственным разумом и стыдом.

Лежал до тех пор, пока где-то внизу не раздался мощный хлопок, сопровождавшийся выбросом пламени из сточных желобов, расположенных вокруг самой арены. Успокаивая дрожащие нервы, Гирем проверил землю Деганом и почувствовал рядом с источником тепла второй источник, не менее сильный. Он встрепенулся и прислушался. Кто-то сражался внизу, в подземелье. Сражался, чтобы помочь Велантисам выжить. Сражался, потому что понимал — разозлившийся Теург причинит больше вреда, чем те, кто на них напал.

2

Цеппеуш ждал начала своей битвы в мрачной решимости. Мысли его блуждали в полутёмном арсенале арены, взгляд метался среди стеллажей с оружием и рядов манекенов, на которых висели доспехи. Перед внутренним взглядом то и дело вспыхивали картины из недавнего прошлого: живая девушка со сплющенным туловищем, маг Воды, нанизанный, словно насекомое, на меч Абеля Лейфа, зарево пожара и столбы белого дыма, стоявшие над крышами ночного Форгунда.

Цеппеуш сжал чёрное древко Алого Клыка и вгляделся в алые грани фокусирующего кристалла. Это помогло рассеять мрачные думы. Это всего лишь турнир, не война.

"Не война", — повторил он, обращаясь сам к себе.

Так юноша и сидел, ожидая своего выхода, пока особо сильный земной толчок не заставил его немного заволноваться. Что же за магия твориться наверху, если с потолка сыплются куски камня? Юноша встал, поводил плечами, разминая затёкшие мышцы. Потом прислушался к звукам. Поначалу всё было тихо, но мало-помалу он начал различать отдельные вскрики, а затем людской гомон стал явственно слышен даже сквозь толстенные стены и потолок.

"Они не могли закончить первый тур без меня", — рассудил Цеппеуш и решительно вышел из арсенала. В коридоре стоял одинокий стражник, и это было странно. Направляясь сюда пару часов назад, он застал сразу десяток человек. Куда все делись? Кто-то их отозвал?

-Дружище, что случилось?

-Какая-то чертовщина, — буркнул тот из-под шлема. — Рекомендую вам пройти к общему тоннелю, дивайн. Выбирайтесь наружу, а то они ещё и весь комплекс угробят.

-Кто угробит? На нас напали?! — воскликнул Цеппеуш, сжимая в металлической руке Алый Клык.

-Я не знаю, дивайн. Мне просто поручили охранять нижние подземелья. Думаю, на нас напали.

-Кто напал? Алсалонцы? Говори, мать твою!

-Я не знаю, но может, вот это поможет, — сказал стражник и, достав из-за пояса кинжал, попытался вонзить его между шлемом и горжетом Цеппеуша.

Раздался скрежет, и удивлённый Цеппеуш попятился назад, держась левой рукой за то место, которое не пробил кинжал. Стражник обнажил меч и набросился на него. Это действие настолько удивило юношу, что он нашёл в себе силы только шагнуть навстречу и встретить лицо нападавшего ударом окованного металлом кулака. Раздался звон и, коротко охнув, стражник попятился назад. Цеппеуш с рычанием набросился на него, словно огромный железный медведь, но тот сумел сохранить равновесие и податься вперёд. Раздался лязг металла. Юноша пригвоздил противника к стенке и саданул кулаком по его голове. Солдат дёрнулся в сторону, и от удара стена брызнула каменной окрошкой. А потом он сделал несколько неожиданно быстрых ударов в грудь, и Цеппеуш едва сдержался, чтобы не закричать от вспыхнувшей в рёбрах боли. Враг почти не уступал ему в габаритах, и уж точно не уступал в умении драться.

Юноша почувствовал, что не может держать врага пригвождённым к стене так долго. Он ослабил хватку и солдат оттолкнул его, а затем пнул в живот сапогом. Глухо вскрикнув, Цеппеуш отлетел к стене и ударился затылком о камень. Противник сделал быстрый шаг вперёд и добавил кулаком в голову. Юноша блокировал удар и попытался исподтишка ударить врага ногой в голень. Стражник просто убрал ногу. Из-за его забрала донёсся сдавленный смешок.

-Не думал, что будет так просто сладить с самим Большим Мендрагусом. О тебе говорили больше, чем ты есть, парень.

-А о тебе я вообще никогда не слышал, — прохрипел Цеппеуш и резко наклонился вперёд, боднув противника головой. От неожиданности тот попятился назад. Цеппеуш выдохнул и, схватив стражника за плечи, приподнял его над землёй в полном доспехе. Чувствуя, как мышцы кричат в едином спазме, он уронил врага на пол, сел на него и начал методично наносить удары прямо в забрало. Он бил врага так сильно и так яростно, что металл начал гнуться и корёжится.

-Стой... — услышал он хриплый шёпот. Из-под щелей в шлеме брызнула кровь. — Пощади....

Только тогда Цеппеуш опомнился. Он моргнул и повернул к лицу залитые кровью ладони. Перед глазами мелькнуло светлое лицо Мириам и развеяло алый туман ярости. Юноша вздохнул и, подняв забрало противника, слабо рассмеялся. На него смотрело подбитое лицо уже немолодого мужчины. Глаз его заплыл, а губы потрескались и вздулись, но он неожиданно тоже засмеялся, глядя в лицо Цеппеуша.

-Сукин сын, — просипел он. — Ну, что ты хочешь знать? Кто меня нанял? Они обеспечили мою семью на всю их жизнь. Я могу погибнуть прямо здесь.

-Что происходит?

-Наверху? Проклятые рефраманты отрабатывают своё состояние, как и я. Они пытаются убить Кархария Велантиса и его семью.

-Зачем?!

-Чтобы воцарился хаос, неужели не ясно.

-Я их остановлю.

-Попробуй. Мне будет даже лучше, если ты остановишь их. Моей семьи нужны деньги, не хаос.

-Тогда зачем ты участвуешь в этой грязи? — Цеппеуш встряхнул мужчину за грудки. — Я чую рядом рефрамантию. Где он?

-А. Один из них сейчас на этом уровне. Иди по коридору, сверни налево у каменной головы дракона, потом иди прямо триста шагов и ты попадёшь в старую камеру, где когда-то пытали особо провинившихся еретиков. Там ты найдёшь мага Воды. Прикончи его пожалуйста. А потом иди наверх. Полюбуйся на то, что осталось от Кархария Велантиса и его семьи. Хотя, может быть, он и сдюжит против пятерых рефрамантов одновременно. Он всё-таки Теург...

Цеппеуш презрительно убрал руки с плеч солдата, поднялся и быстрым шагом направился по коридору, мимо рядов мерно горящий факелов. Когда он добрался до бывшей камеры пыток, свет фокусирующего кристалла Алого Клык начал мигать, словно свеча под сильными порывами ветра. Он осторожно ступил в сферу алого света, которую давал сверкающий нимб над головой мага. Человек в плаще с капюшоном стоял посреди комнаты, задрав голову вверх и держа перед собой руки, словно просил милостыню. Каким-то инстинктивным образом Цеппеуш понял, что настоящий взгляд рефраманта пронзал толщу камня и земли, и видел всё, что происходит на поверхности.

Недолго думая, юноша грохнул об землю массивным щитом и, положив на круглую выемку Алый Клык, мысленно произнёс "Фруден". Выплеснувшееся наружу пламя выдавило тьму, пробежалось по стенкам и потолку комнаты и с довольным рычанием сомкнулось на фигуре мага. Когда огонь угас, маг исчез. Цеппеуш вздохнул и выпрямился, хмуро оглядывая комнату.

"Неужели огонь не оставил от него и следа?".

Хмыкнув, юноша поднял щит и развернулся, чтобы уйти. Мгновение спустя позади раздался звук, похожий на тот, что издаёт трескающееся зеркало. Цеппеуш обернулся и увидел, как пространство посреди помещения рассекло надвое. Ещё мгновение — и из открывшегося разлома с грохотом водопада выплеснулся поток воды. Рёв стихии на мгновение оглушил его, а затем поток сбил парня с ног и потащил вдоль стены, вертя в своих мощных и гибких руках, словно безвольную куклу.

Вода ударила в нос и рот, Цеппеуш закашлялся, пытаясь набрать в лёгкие как можно больше воздуха. В детстве он любил плавать в мелких притоках Лиары, но сила тех течений не могла сравниться с яростью этого. Первым желанием было окатить тоннель огнём, в надежде достать того, кто был источником потопа.

"Идиотская затея", — вспыхнуло в мозгу. — "Так самого себя обварить можно".

Цеппеуш с сожалением погасил Алый Клык, прицепил его к поясу, и, пытаясь принять удобное положение в поток воды, начал сниматься с себя доспехи. Это было совсем не просто. Щит ушёл на дно первым, за ним последовал шлем и перчатки. Дольше всего пришлось повозиться с кирасой и сапогами — сворачиваться, когда твой торс сковывает пласт металла, было едва возможно.

Он снова всплыл на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Единственной мыслью, которая билась в мозгу, была жажда того, чтобы путешествие по тоннелям скорее закончилось. Слава богам, уровень воды не поднялся до самого потолка.

Юноша потерял счёт тому, сколько времени он провёл в холодной воде. Мимо него то и дело проносились мелкие камешки и даже рыба. Страшно воняло сыростью и гнилью. Должно быть, вода не создавалась из ничего, а перенаправлялась из озера. Кто бы это не сделал, он был могучим магом. Или волшебницей.

Цеппеуша продолжало крутить в подводных завихрениях и бить о стенки тоннелей, пока, наконец, поток не выбросил его на дорогу, по которой бежали люди. Сбив их с ног, он покатился по песку. Жёсткий удар о ствол солнцедава привёл его в чувство. Затем накатила волна боли. Руки и ноги свело в спазме, и юноша обмяк, не в силах пошевелить и мускулом. Не обращая внимания на стражников, которые обступили его со всех сторон, юноша закрыл глаза и провалился в милосердную тьму.

3

Бавалор взлетел в небеса и окинул взглядом исполинский амфитеатр, замерший под его стопами. Здесь, в сотнях метров над землёй, дули могучие ветра, которые сносили в сторону его, Истада и двух врагов. Последние не жалели использовать Слово Ветра, стремительно расходуя кристалл за кристаллом, тогда как у самого юноши и, как он подозревал, Инкритада, было припасено всего по три штуки, необходимые для дуэли.

Бавалор посмотрел на своего союзника, который странным образом балансировал на ногах далеко внизу, словно ища в воздухе точку опоры. Он спустился к нему, отбив копьём ветра очередной воздушный таран, посланный врагом, и закричал, пытаясь перебороть свист ветра.

-Что случилось?!

-Я не могу парить, как ты! Я не знаю нужного Слова!

-Но ты же в воздухе!

-Я просто прыгнул, а дальше... тут что-то похожее на барьер! Я могу стоять на нём! — Истад замолк, чтобы набрать в лёгкие воздуха, и Бавалор использовал молчание, чтобы ответить на свои сомнения. Слова Рефрамантии стоят жизни. Раскрыть одно из них вот так, задаром, пусть даже и союзнику, казалось преступлением. Мать бы такого точно не одобрила.

Враги приближались. Далеко внизу несколько магов пытались пройти сквозь каменный смерч, вызванный одним из нападавших. Сверху сгущались тучи. Нижние слои набрякшей влагой массы осветились изнутри синим огнём. Следом донёсся густой раскат грома.

"Боги с матушкой".

-Аэрун, — отрывисто бросил он Истаду. Тот изумлённо посмотрел на Бавалора. Юноша дёрнул щекой и пожал плечами.

-Я хочу верить людям. Надеюсь, ты не подведёшь.

Истад Инкритад кивнул и вдруг посмотрел поверх плеча Бавалора.

-Мы отразим следующую атаку, а потом ты должен отвлечь их. Против тебя мой трюк не сработал. Может быть, против них сработает.

-Слово Ветра побережём?

-Да, оставим его на крайний случай. За сколько секунд стирается в пыль один кристалл, если поддерживать его постоянно?

-Около тридцати двух.

-Тогда отвлеки их копьями, сколько можешь, хорошо? Остальное я постараюсь сделать сам.

-Ладно... — Бавалор оборвал себя на фразе и взмыл в небо. Бледное Облако взвыло, принимая на себя тугой бич смерча, верхушка которого скрывалась в нависших над головой тучах. Чёрные кольца обхватили юношу со всех сторон, крутанули вокруг оси и разорвались под силой очередного копья ветра. Тем временем Истад взмыл в небо, уходя далеко в сторону, чтобы привлекать меньше внимания. А может, он просто бросал его на растерзание двум противникам? Может, он не собирается помогать?

"Выкинь это дерьмо из головы", — подумал Бавалор и затем почувствовал, что падает. Он посмотрел на потухший рефрактор и привычным движением отвинтил крышку. Из древка высыпалась серебристая пыль, тотчас унесённая ветром. Вложив в гнездо второй и предпоследний кристалл сциллитума, он завинтил крышку, и фокусатор вновь заискрил голубым огнём.

Драться в воздухе было совсем не тем же, что сражаться на земле. Он не мог постоянно поддерживать Аэрун и одновременно посылать во врагов ветряные копья и лезвия. Приходилось подбрасывать себя на достаточную высоту, чтобы успеть провести одну-две атаки во время свободного падения. Задумавшись, Бавалор едва не пропустил ослепительно белую дугу молнии, которая мелькнула у самой его головы и рассыпалась каскадом белых искр, соприкоснувшись с невидимым щитом далеко внизу. Юноша послал своё тело далеко в сторону, поморщившись от неприятного чувства тяжести в груди.

Внезапно мир осветила ещё одна вспышка — и вторая молния попала прямо в него. На мгновение тело обернулось ватным и невесомым. Посмотрев на доспех, Бавалор увидел, что кираса поморщилась и кое-где даже потекла. Защитные руны погасили смертельный заряд энергии, но второе такое попадание, скорее всего, выключит его сознание, если не убьёт.

Недолго думая, юноша вытянул руки по швам, прижал одну ногу к другой и, глядя в тёмное небо, устремился вверх. Ударивший в глаза ветер заставил прослезиться, тугие порывы проникли сквозь крошечные щели в доспехах и смяли плоть твёрдыми кулаками. В висках стучало, но сейчас ему было всё равно — возбуждённый разум просил большего. Ещё выше. Ещё глубже в небесные пучины.

Вход в густые и плотные клубы туч был сродни нырянию в штормовой океан. Он едва мог различить что-то во тьме, а тело покрылось водой. Капли брызнули в нос, но Бавалор резко выдохнул, сморкаясь, и дальше старался дышать влажным воздухом как можно реже.

-Ну, где же вы? — бормотал он, вглядываясь в полумрак. На всякий случай он обозначил своё присутствие ещё одним копьём ветра, которое направил себе под ноги. То ушло вниз, разметав на своём пути серые клубы и открыв крошечное окно, из которого был виден такой далёкий кусочек земли и амфитеатр Арены.

Пространство справа и слева пронзили две почти синхронные дуги белого огня. Двойной удар грома сотряс слух и бросил в дрожь. Инстинктивно прижав окованные металлом ладони к шлему, Бавалор едва не выпустил из хватки свой рефрактор. Сознание помутилось, и он почувствовал, что начинает падать.

Несколько мгновений, и стена туч оказалась уже над ним. Бавалор падал камнем, двое противников летели следом, собираясь добить. Юноша внезапно понял, насколько устало его тело. Перед тем, как закрыть глаза, он успел заметить промелькнувшую в небе крошечную синюю точка. Свет рефрактора отразился на доспехах Истада, и тот, двигаясь быстрее любой птицы, вонзился в одного из нападавших. Небеса пронзительно завизжали, и фон серых туч прочертила тонкая алая полоса. Второй маг отпрянул в сторону, подобно мошке.

Что было дальше, Бавалор уже не видел, потому что сознание его померкло.

4

Гирем вылез из-под кресла и поднялся на затёкших ногах. Он не хотел, чтобы Велантисы погибли, но даже это не могло заставить его обнаружить себя посреди целого отряда врагов. Однако теперь ему не нужно было сражаться в одиночку. Небо разрывалось смерчами и ветвями синих молний, пол дрожал от подземной битвы. Бавалор в небе — теперь Гирем был уверен, что это он, а также неведомый союзник внизу — оба сражались за будущее Изры. Если сражаются они, то значит он не один. Есть и другие, что не хотят допустить победы — не важно, кто именно послал сюда убийц — врага.

Гирем навёл не чужой — уже свой — рефрактор на двух магов, и мысленно уронил два слова:

"Дакхан Денар".

Песок, земля и камень отозвались на его зов слитной песней. А затем арена задрожала от оглушительного грохота, но причиной этому была не магия Земли. Подле одной из трибун вспух пузырь ярчайшего света, и из него к небу начала подниматься фигура в алых шелках. Блеснули золотые волосы — Гирем, приоткрыв рот, наблюдал за тем, как Ювалия Дастейн вздымает руки, словно собираясь обнять налившийся тьмой небосвод.

Всем своим телом юноша почувствовал волны дрожи. Многоглавая молния сорвалась с пальцев Теурга, играючи пронзила два незримых щита, раскинутых над ареной, и коснулась двух точек, которые зависли в небе. Третья точка неслась вниз, и чем ближе, тем с большим ужасом Гирем понимал — это был Бавалор.

Не зная, что делать, юноша заставил ходить ходуном целый сектор трибун. Оба мага — тот, что создавал молнии, и тот, что замер в неестественной позе, покатились вниз. Гирем снова посмотрел наверх и с облегчением увидел, что Бавалор упал прямо в руки матери.

Вместе с этим позади раздался тихий, на грани слуха, хлопок. Слабый толчок в спину заставил юношу обернуться. Кархарий уже не стоял, зажмурившись. Струйка воды перестала преследовать Протоурга Карранса. Теург смотрел на врагов и воздух вокруг него помутнел, кое-где начав преломляться, подобно треснувшему зеркалу. Мир не мог выдержать его присутствия. Случилось худшее.

"О, боги".

Открывшееся заставило Гирема в изнеможении упасть на холодный пол и выключить рефрактор. Тело предательски задрожало. Вражеские маги тоже перестали сопротивляться. Они просто упали замертво, а земля извергла из себя целый фонтан воды, из которого неторопливо вышла девушка, коронованная ослепительным нимбом. Мокрое платье прилипло к её телу, как и длинные чёрные волосы. Плащ, стягивавший плечи девоны, потемнел и набряк влагой.

-Рефрамантам пора положить конец, — сказала девушка, повернувшись лицом к Кархарию, и Гирем вздрогнул, увидев герб, вышитый на плаще.

Это был герб Триединой Церкви.

Глава 51. Тот, кто преломляет сознание.

Что бы ни говорили философы и учёные, жажда власти над другими живыми существами является основной причиной исследования рефрамантии Сознания.

Джензен Кейр, чистовик, 1107 год от создания Триединой Церкви.

1

Рензам мерял шагами палубу парома, сжимая в руке древко Терновника. Второй рукой мужчина машинально перебирал отросшую за последние недели бороду. Подловив себя на том, что делает совсем как братец, он упёрся ладонью в окованный металлом борт и прошёлся взглядом по пристани.

В порту царила неразбериха. Горожане столпились у края воды, глядя в сторону Арены Брусса, над которой сгустилась чёрная спираль туч. Кто-то торопился к городским воротам, очевидно, не зная о том, что в городе тоже небезопасно. Шеренги солдат расталкивали людей, направляясь к покачивавшимся у причалов боевым кораблям. А из-за портовых врат поднимались столбы дыма, словно война началась уже в самом сердце Изры.

-Расслабьтесь, дивайн Рензам, — раздался успокаивающий голос Джарката. Эта успокоительность почему-то ещё больше разозлила мужчину, но он сдержался. С некоторых пор держать себя в руках удавалось куда лучше, чем месяц назад, и уж тем более чем когда была жива Акрюза. — За долгие годы жизни я понял, что напряжение не помогает делам. Всегда лучше сохранять дух умиротворённым, а разум — неотягощённым мрачными думами.

-Я не думаю, что характер твоей деятельности, историк, позволяет тебе учить меня жизни. Это первый раз, когда ты выбрался за пределы Бъялви?

-Нет. На самом деле, мне пришлось немало попутешествовать, повидать немало мест и услышать немало занимательных историй.

-Звучит так, словно ты предлагаешь мне рассказать историю.

-Истории — это мой хлеб.

-Не имею ни малейшего желания кормить тебя, историк.

-Почему?

-Потому что ты скользкий, как змея. Думаешь, я не заметил, как ты набиваешься в друзья моему сыну?

-Вы не любите, когда люди дружат? Как вообще, по-вашему, люди становятся друзьями? У них находятся общие интересы, порой они даже разделяют взгляд на мир и порядок вещей.

-И какой же у тебя с моим сыном общий интерес?

-Мы любимый смотреть в прошлое и прогнозировать будущее.

-Не замечал за своим сыном любви к истории.

-В этом вся проблема, дивайн Рензам. Вы видите в сыне свой идеал, а не сына. Возможно, вам хотелось бы, чтобы Гирем был похож на вас, но это, к сожалению или счастью, не так.

Рензам опасно усмехнулся.

-Я сейчас выброшу тебя в воду.

-Слишком поздно, — Джаркат показал ладонью на опустившийся трап. — Мы уже причалили.

-С чего ты взял, что я не побоюсь швырнуть тебя на камень причала? — ухмыльнулся Рензам, глядя в глаза историку. Тот посмотрел в ответ, и на мгновение в воздухе стало невероятно жарко.

После напряжённого молчания Кейр вырвал поводья двух коней из рук слуги, бросил одни историку и вскочил на своего жеребца.

-Надеюсь, ты путешествовал достаточно много, чтобы уметь быстро скакать.

-Я вас не разочарую, дивайн, — Джаркат расслабился и оседлал скакуна.

-Хватит называть меня так. В твоих устах титул звучит как издёвка.

-Что мне сделать для того, чтобы вы не считали меня своим врагом? — вздохнув, спросил Джаркат.

-Исчезнуть.

-Что ж, раз вы любите прямоту, то меня столь же заботит ваша судьба, сколь вас — моя. Показывайте дорогу, дивайн. Не забывайте, у вас есть ещё один сын, настоящий, и он, вероятно, будет нуждаться в помощи не меньше Шаки Отраз.

Рензам зло рыкнул и пришпорил коня. Двое всадников разогнали толпу и галопом устремились к портовым воротам.

2

Сойдя с парома в порту Элеура, Джензен первым делом отобрал коня у случайного торговца. Мужчина сопротивлялся, угрожая огромным ножом, позади него собралась его семья, глядя на юношу широкими от испуга глазами. Пришлось обнажить рефрактор и угрожающе окатить толпу зевак волной слепящего фиолетового света.

-Держите его! — раздался крик сбоку. Джензен посмотрел в ту сторону и мысленно хлопнул себя по лбу. К нему бежали стражники с мечами наголо, наверняка приняв за одного из тех, кто напал на Шаку. Первой мыслью было опустить оружие и сдаться, но потом перед мысленным взором всплыло лицо Кархария.

Наставник просил его защитить племянницу. Откуда Теург узнал о нападении, юноша понять не мог, но сейчас это было неважно. Шака не должна погибнуть. План Джарката не мог пойти прахом. Потому что если он пойдёт прахом, царь Алсалона не остановится. Джензен не сомневался в том, что у него есть запасные, куда более жестокие и жёсткие варианты. И потому....

"Шака, не вздумай умирать. Я иду за тобой!"

Не обращая внимания на охваченную паникой толпу, Джензен выбил рефрактором нож из руки торговца, вырвал из его хватки поводья и, вскочив на коня, пришпорил что есть силы. Животное залилось ржанием и рванулось вперёд. Не обращая внимания на стражу, Джензен промчался через портовые ворота.

Рядом свистнуло несколько стрел, одна вонзилась в круп коня. Тот пытался взбрыкнуться, но юноша положил больную руку ему на лоб и сосредоточился на том, чтобы успокоить. Слово подействовало безотказно, введя животное в безмятежное состояние. Рефрактор потух, тут же разрядившись.

Джензен улыбнулся, чувствуя странное удовлетворение. Это он открыл магию, способную напрямую воздействовать на разум. Он добился того, чего не смогли добиться поколения рефрамантов. Он сделал то, чего не смог сделать сам Джаркат, тысячелетний царь Алсалона.

"Ну и что с того, что оно обрело силу только после того случая в Джихалаях".

Задумавшись, он пропустил момент, когда выскочил на проспект Мирата, напоминавший поле боя. Дома по обе стороны превратились в груды камней и древесины. Стропила и несущие балки понуро смотрели в серое небо, столбы пыли и дыма подпирали тучи жёлтыми и чёрными руками.

Навстречу ему бежали последние очевидцы боя, разыгравшегося между гвардейцами Пророка и нападавшими. Джензен направил коня под прикрытие ближайших руин, на ходу перезаряжая рефрактор.

Спрятавшись возле обвалившейся каменной стены, он медленно обвёл взглядом улицу. Дорогу словно взрыло множеством исполинских плугов. Траншеи засыпало осколками камня и древесной щепой. Кое-где над ними билось негаснущее пламя, чадя чёрным дымом. Налетевший порыв ветра донёс горький и едкий запах гари и горелого мяса. Юноша скривился, борясь с тошнотой и продолжая разглядывать метавшихся по улице немногочисленных людей, большую часть которых составляли солдаты.

Из-за туч выглянуло солнце, и луч упал на неприметный отсюда храм Церкви. Кархарий говорил, что за Шакой будет приглядывать некий солдат Церкви, предоставленный самим Протоургом. Если они выжили после первого удара, то, возможно, спряталась там.

Поразмыслив, Джензен проехал по переулку и выбрался на улицу, параллельную проспекту Мирата. Вместе с этим он словно попал в другой город, чистый и приветливый. Здесь не было огня и дыма, люди, пусть и с опаской посматривали в переулки, но никуда не разбегались.

Проскакав вдоль дюжины домов, Джензен направил коня в очередной переулок. Добравшись до проспекта Мирата, он прижался боком к стене и выглянул наружу. Храм находился как нельзя близко. Стоило только выйти наружу и...

Мимо переулка загрохотали шеренги бегущих солдат в синих плащах. Горнилодоны, наконец, прибыли к месту сражения. Их было немного, человек двадцать или тридцать. Абеля Лейфа среди них не было.

"Наверное, готовится к головомойке, которую устроит ему наставник после того, как всё закончится", — мысленно усмехнулся Джензен.

Солдаты сразу облюбовали то, что осталось от бывшего трактира, прикрыв дыры в стенах щитами. На металлической поверхности красовались едва заметные руны — с оснащением у лучшего полка Изры всё было в порядке. Оставалось надеяться, что они не заметят того, как он пересечёт дорогу и шмыгнёт за дверь храма.

-Что ты собираешься делать, Джензен? — отцовский голос позади резанул его словно нож. Ещё больнее было слышать то, как отец называет его по имени. Словно он был чужой.

Юноша обернулся и увидел отца и Джарката. Двигаясь бок о бок, они удивительным образом умудрялись выглядеть смертельными врагами. Оставалось надеяться, что между ними не сверкнёт искра.

-Мне нужно попасть в этот храм. Шака скорее всего там.

-И что нам мешает?

-Я не вижу врагов, а вон там засели солдаты Абеля Лейфа. Опасно показываться на улице вот так, без прикрытия.

-Допустим, я могу выйти к солдатам Абеля, — сказал отец. — Они меня узнают.

-Но вражеские маги! На тебе даже нет доспехов.

-Справлюсь с ними.

-Прости... Рензам, но ты переоцениваешь свои способности, — эти слова Джензен произнёс, чувствуя, как душа уходит в пятки. Он никогда не позволял себе разговаривать с отцом в таком тоне. Не мог себе даже такого представить. Однако сказав это, он вскоре почувствовал на душе облегчение. Посмотрев в глаза отцу, он неожиданно не заметил там гнева. Лишь... смирение?

"Или безразличие", — пришла на ум мерзкая мысль. Юноша постарался как можно быстрее прогнать её.

-Ну что, будут лучшие предложения?

-У меня есть, но я пока что к этому не готов, — развёл руками Джаркат. — Осталось недолго.

-Тогда решено. Я иду. Спасите Шаку, если получится, а я... у меня остались дела на Арене Брусса.

-Что-то случилось? — Джензен почувствовал в груди сосущую пустоту. Отец собирался его бросить.

-На арену напали, — Джаркат поднял ладонь, словно читая его мысли. — Они планировали одним махом покончить со всей правящей семьёй.

-Идиоты, — прошипел Джензен и посмотрел на отца. — Тогда мы идём. Готов?

Не сказав ни слова, Рензам выехал из переулка и потрусил вдоль стены в сторону таверны, в руинах которой засели солдаты Абеля Лейфа.

Юноша посмотрел на царя Алсалона. Тот оставался привычно невозмутимым.

-Надеюсь, вы ничего не сказали ему по дороге сюда?

-Нет, Джензен, я не отличаюсь глупостью. Говоря откровенно, я умнее большинства представителей нашей расы, и потому сказал Рензаму ровно столько, сколько нужно. Остальное сделает он сам.

-Так я прав? Насчёт того, что Шака в этом храме?

Джаркат на несколько мгновений прикрыл глаза.

-Да, она там. Пока что я не могу определить её состояние, но то, что в храме определённо находятся молодая девушка и парень, понять несложно.

-Хорошо. Расскажете мне потом о том, как у вас это получается.

Юноша бросил эту фразу наугад, без особо надежды на успех, но Джаркат неожиданно кивнул.

-Придёт время, и ты узнаешь. Ну что, готов?

-Абсолютно.

-Тогда вперёд и да поможет нам отец Хнум.

Два мага пустили вперёд коней, а сами побежали в сторону храма. Несколько секунд они двигались в жуткой тишине, а потом в двадцати шагах слева от них к небу взметнулся огненный смерч. Спираль пламени поглотила скакавших животных и двинулась в сторону, противоположную таверне, где укрылись Горнилодоны.

"Отец!" — испуганно подумал Джензен и, остановившись, посмотрел в ту сторону. Только потом он понял, что огненный столб был предупреждающим ударом. Мгновение спустя улица встала на дыбы и встретила огненную стихию валом из пыли и раскрошенного камня. Раздался грохот и отчаянный вой угасающего пламени.

-Оставь отцу эту работу! — раздался рядом крик Джарката.

Юноша стиснул зубы. Сердце настаивало рвануться туда, в самый хаос битвы, на помощь отцу. Он сжал кулак и почувствовал в нём холод рефрактора.

"Шака сейчас важнее", — сказал ему разум.

-Джензен! — требовательный голос Джарката вырвал его из замешательства и заставил последовать за царём Алсалона. Они взбежали по ступенькам храма и, влетев внутрь здания, громко хлопнули за собой дверью.

3

Арюол подгонял Шаку частыми толчками в спину. Времени огрызаться у девушки не было, вокруг царил хаос. Лучший боец Триединой Церкви направлялся к зданию храма, одного из тех, что предназначались для простолюдинов. В одной руке он сжимал кинжал, другой покровительственно стискивал её плечо. Один раз он едва не задел острым лезвием её горло, и Шака пихнула юношу локтём в ребро. Тот со странным выражением лица посмотрел на неё и потом оглянулся назад. Шака сделала то же самое.

От места, куда ударили нападавшие, доносился грохот боевой магии. Над одним из домов взметнулась волна пламени, обернувшись огненным смерчем. С рёвом лесного пожара он прошёлся по улице, собирая жатву, пока не истаял, натолкнувшись на живую стену из земли. Уцелели ли в столкновении стихий маги, призвавшие их, девушка не знала.

-Сюда, — громко сказал Арюол, подходя к двери, ведущей в храм. Толкнув её, он пропустил девушку вперёд. Шака переступила через порог, оглядывая убранство небольшой прихожей. Воин вошёл следом и громко хлопнул дверью.

4

-Протоург приказал на случай опасности дожидаться спасательного отряда в одном из храмов, — сказал Арюол, чувствуя, как лоб его покрывается лихорадочным потом. — Можете погулять в комнатах, пока я проверю, всё ли здесь чисто.

Бросив взгляд на дочь Пророка, которая исчезла в гостиной, юноша на время спрятал кинжал в ножнах. Ещё на улице он был полон решимости прикончить её, но когда они вошли внутрь, всё изменилось. Наверное, это был тот факт, что они остались наедине, и это словно бы сделало убийство слишком личным.

Арюол собирался убить Шаку Отраз быстро, одним точным движением перерезав горло. Сделав необходимое, он метнёт пламя войны в самое сердце прогнившей как класс магократии.

Причина их гибели заложена в преимуществе перед простыми людьми. Да и стоит ли ставить здесь уточнение? Рефраманты сами по себе даже не люди. Это существа, созданные неизвестно кем, но только не богами. Разве могут боги благоволить тем, кто держит в рабстве всё человечество?

Арюол выглянул в окно в прихожей. На улице всё ещё бегали люди. Отряды солдат прибывали к месту с завидной быстротой. Не зря Абель Лейф гонял их до седьмого пота все эти недели. Только всё это оказалось впустую. В один день Протоург покончит с Велантисами и стравит семейства рефрамантов в дикой борьбе за изумрудный трон. Рефраманты уничтожат сами себя, а Церковь унаследует Изру. Протоург станет Пророком. Изриты получат равноправие.

Арюол вернулся в гостиную. Шака сидела в дальнем углу комнаты, пряча голову в коленях и покачиваясь из стороны в стороны. Издали она напоминала ему родную сестрёнку. Юноша достал из ножен кинжал, положил его на стол и сел на жёсткий табурет.

-Ты, наверное, чувствуешь себя ужасно, видя, как гибнут подданные. Испытываешь вину, осознавая, что если бы не твой никак не заслуженный статус, то слугам не пришлось бы рядиться тобой и погибать вот ни за что. А ведь так и должно быть. Все должны быть равными. Все должны сами выбирать, как жить и как умереть. Не думаю, что та кухарка — а это была хорошая девушка по имени Ниэль — хотела погибнуть, разбившись о стену дома. Дикая нелепость. Меня тошнит от этого.

Арюол поднял кинжал на ладони, проверяя его баланс. Потом опять посмотрел на Шаку.

-Я думаю, вы уже всё поняли, госпожа. Вы можете быть избалованной и высокомерной дочерью Айссил Велантис, но за вами не числится глупость и наивность. Думаю, вы должны понимать, почему я совершаю это убийство. Можно солгать, прикрывшись напыщенными речами о страшной несправедливости и неравенстве, как просил джустикарий, но, в конечном счёте, всё сводится к мести.

Арюол взял паузу, чтобы перевести сбившееся дыхание. Он чувствовал, как кровь прилила к щекам, а глаза горят огнём. Ему нужно было выговориться перед тем, как сделать это.

-Моя семья жила в обычной деревеньке неподалёку от Алаеды. Мать работала в поле, отец работал камнетёсом в местном храме. Сестра... сестра хотела стать архитектором в Алаеде. У неё были и ум, и красота. Единственное, чего не было, но что только значило в мире, созданном вами — это денег. Её не брали в алаедскую гильдию мастеров без огромного по меркам простых людей взноса.

Но она не сдавалась. Сестра раз за разом приходила к мастеру гильдии, Сарго Сандаалу, чтобы показать чертежи потрясающих сооружений и продать их. Но Сарго ненавидел созерцать чужое великолепие. Он не купил ни одного свитка, но предложил моей сестре стать его "музой", — Арюол умолк, пытаясь совладать с пробившей его дрожью гнева. — Именно так. Музой. Что он подразумевал под этим, было известно всем. И потому у этого слова есть свой, издевательский подтекст. Сарго содержал множество любовниц, однако никто не задерживался у него больше месяца. Многих потом больше не видели, а те, кого видели, жили недолго.

Родители были тогда несказанно рады. Странная вещь — люди боятся магов, но всё равно тянутся, словно мотыльки к свету фонарей. К свету золота, серебра и бронзы. К свету спокойного обеспеченного будущего. Не могу их в этом винить.

Они пытались заставить сестру прийти к Сарго и преклонить колени. Но она отказалась. Она была умна, и знала, что с ней станет в противном случае. Впрочем, природное упорство сыграло с ней злую шутку. Ей с самого начала не стоило попадаться на глаза Сарго. Ублюдку было наплевать на её мнение.

Однажды Сарго пришёл в нашу деревню вместе с отрядом солдат. Он подвесил наших родителей на стене нашего дома и на глазах у сестры приказал вбивать по колу в каждую руку и ногу на каждый её отказ стать его наложницей. Сестра пожалела родителей. Она ушла с ним...

Я же... я ушёл в храм. Джустикарий Логса был добр ко мне. За пятнадцать лет я прошёл весь путь от послушника к клирику, а затем и солдату Церкви в Алаеде. Сестры не стало уже через два месяца после того, как она ушла к Сарго. Никто не знал, что с ней случилось. Ублюдок же делал вид, что ничего и не заметил, — Арюол в отвращении скривил губы.

-Я ненавижу его. Когда погибнете вы, следующим будет он. Рефраманты — болезнь человечества. И Церковь всегда была, есть и будет лекарством от неё. Никто не уйдёт от исцеления.

Закончив, Арюол стёр с лица липкий пот и поднялся на ноги. Шака продолжала сидеть в углу, не шелохнувшись и не сказав ни слова. Юноша пошёл к ней на негнущихся ногах, и каждый шаг отдавался скрипом лакированных половиц.

-В конечном счёте, я никогда не хотел этого, — прошептал он, когда его и тёмную фигуру девушки разделяло несколько шагов. Подойдя вплотную, он присел и одной рукой приподнял её подбородок. Шака плакала.

-Прости, — тихо сказал Арюол и, поднеся кинжал к её горлу, провёл по нему, оставляя тонкую алую нить. Подавившись кровью, девушка с хрипом повалилась набок. Всё было кончено.

Юноша прислушался к себе, надеясь ощутить внутри спокойствие. По щеке прокатилась жгучая слеза, заставив опустить голову и посмотреть на труп Шаки Отраз. Вокруг уже растеклась лужица тёмной крови.

К горлу подкатила тошнота, чего давно уже не было. Арюол привык убивать по приказу. Убивать по собственному желанию оказалось куда сложнее. Юноша всхлипнул, утирая слёзы.

Внезапный дверной хлопок заставил его сердце подпрыгнуть.

-Кто здесь?! — вскрик умер на сухих губах.

За спиной раздался голос Шаки, однако обращалась она к кому-то другому.

-Хватит!

Юноша резко повернулся в сторону двери, ведущей внутрь храма. Там стояла дочь Пророка. Девушка прижала к груди сжатые кулаки и смотрела на него. По её щекам текли слёзы.

-Шака...?

"Если девушка всё это время была в другой комнате, то кого я убил...?"

Ужас пронзил всё тело, холодом пройдя по затылку и оголив нервы. Юноша отпрянул назад, глядя на труп своей сестры. Та смотрела на него мёртвым взглядом, лёжа в луже крови.

Цепляясь за край стола, Арюол поднялся на ноги и повернулся к Шаке Отраз. В руках он всё ещё сжимал окровавленный кинжал, но кровь на нем принадлежала его сестре, а не той, кого он должен убить.

"Ещё не поздно сделать это ещё раз".

Арюол сделал неуверенный шаг в сторону живой девушки. Прошло несколько мгновений оглушительной тишины, после чего он опустил руку и выронил из ладони кинжал. Металл зазвенел по половицам подобно утреннему колоколу.

Этот звон заставил юношу очнуться.

5

-Довольно, — сказал Джаркат, наблюдая за Джензеном. Юноша вздохнул и отнял ладонь ото лба Арюола, который лежал на полу в прихожей храма. Вторая рука, сжимающая Яблоневую Ветвь, щёлкнула предохранителем. Пульсирующий фиолетовый свет погас, вернув в помещение полумрак.

Открыв глаза, Арюол зарыдал. Слёзы текли по его лицу безостановочным потоком, но то были не сдавленные всхлипы томящегося в клетке человека, но стоны облегчения. Джензен испытал то же самое. У него получилось. Слияние разумов не только позволило узнать важную информацию, но и спасти одну душу.

-Кончено. Ушло... — сквозь слёзы произнёс Арюол. Джензен слабо улыбнулся.

-Он убил её? — спросил Джаркат.

-Да, убил.

-Зачем?

-А вы не догадываетесь? Я надеялся, убийство освободит его от чувства мести. Так и вышло. Свою роль сыграла и память о сестре. Полагаю, потревоженная память о ней лишило его желания мстить.

Царь Алсалона молча кивнул. Слабо улыбнувшись, Джензен встал на ноги, и посмотрел на Шаку, которая сидела на полу, запустив руки в спутавшиеся волосы. Всё это время она наблюдала за его манипуляциями с широкими от испуга глазами. Этот взгляд одновременно льстил самолюбию юноши, и настораживал. Он понимал, что она права. Копаться в чужом разуме ненормально. В сущности, он был первым, кто это сделал.

Стараясь выглядеть как обычно, Джензен перезарядил рефрактор.

-Зачем я это услышала? — прошептала девушка.

Джаркат подошёл к ней и обнял за плечо. Голос его изменился, став необыкновенно мягким и тёплым. Эти двое показались Джензену дедом, успокаивающим любимую внучку.

-Путь к искуплению почти всегда приносит боль. Это правильная боль, Шака Отраз. Ты должна была сделать первый шаг.

Девушка посмотрела на Арюола сквозь слёзы.

-Я его не виню. Наверное, будь я на его месте, то поступила бы так же.

Джензен стоял, не шелохнувшись, несмотря на желание подойти и обнять девушку так же, как Джаркат. Он боялся, что если сдвинется с места, то упадёт. Голова гудела от усталости. Пока он заставлял Арюола говорить, пришлось израсходовать пять кристаллов сциллитума. Баснословная цена. Впрочем, учитывая полученную информацию, на этот счёт можно было бы и поспорить.

-Неужели Церковь действительно хочет уничтожить рефрамантов? — он нарушил хрупкое молчание тишину.

-Всё, что мы сейчас услышали — есть большая ложь, — сказал Джаркат. — Кто-то очень хочет стравить верхушку Изры. Арюол был пешкой, которой внушили, что он сражается за независимость Изры от магов. Истинных мотивов своих хозяев он не знал.

-Это Моисей, — девушка сложила на груди руки и гневно прищурилась. — Кому ещё понадобится хаос в теургиате?

Джензен иронично посмотрел на Джарката. Тот с улыбкой погладил девушку по голове.

-Вполне возможно. Не думаю, однако, что он будет действовать так очевидно.

-Это вполне в его духе. Он тысячу лет хотел поработить или уничтожить наш народ. Все его поступки донельзя очевидны.

Джензен улыбнулся, увидев, как на несколько мгновений Шака перестала быть той отстранённой девушкой-дочерью Пророка. Эта перемена была ей к лицу.

-И что же мы будем делать дальше? — спросил он у неё.

-Уж точно не станет трубить о том, что мы узнали, по всему теургиату. Нужно посоветоваться с дядей, в первую очередь. И потом, наверное, пригласить на беседу Карранса. Кто-то набросил ему на шею хорошую такую петлю. Если люди поверят в ложь Моисея, то ему повезёт лишиться только сана вместо жизни. Дивинат уничтожит его.

-Что ж, тогда надо выбираться отсюда и спасать Изру от катастрофы, — Джаркат поправил свои белые одежды. — Джензен, что мы сделаем с этим беднягой?

-Сдадим страже. Его показания помогут изобличить тех, кто в ответе за сегодняшнее нападение. Но сначала мне придётся поработать с его памятью. Мы же не хотим, чтобы все знали, на что я способен, — юноша перевёл взгляд на Шаку. Девушка смотрела на него с неуверенностью, видя будто в в первый раз. — Госпожа, прошу прощения.

-За что...? — спросила она и вдруг поморщилась от яркой фиолетовой вспышки. Яблоневая Ветвь потухла, а девушка упала в руки Джарката. Царь Алсалона аккуратно положил её на пол.

-Уверен, что справишься? Если понадобится помощь, скажи.

-Нет, вы здесь бесполезны, — Джензен не удержался от некоторой вольности в тоне. -Я прекрасно осознаю, с чем работаю. Мне нужны тишина и время, чтобы стереть у неё воспоминания о том, что я сделал с Арюолом. После этого я займусь и этим беднягой.

Джаркат молча кивнул, и юноша принялся за работу. В наступившей тишине слышался лишь мерный гул рефрактора.

6

Рензам подгонял лошадь, мчась по проспекту Мирата обратно в порт. Солдаты Лейфа уговаривали его остаться, и он бы так не сделал, если бы не дело. Убийцы напали на арену. Вот что важно!

"Гирем, держись!". Называть сыновей по имени оказалось неожиданно легко. Будто в какой-то момент он разжал хватку на сердце. Не отпустил до конца, но позволил себе взглянуть на свои отношения с сыновьями по-новому. Правда была в том, что те выросли. Он не может больше быть им пастухом и надзирателем.

Далеко над лесом, раскинувшимся на той стороне озера, в небо ударил широкий столб молний. Рензам усмехнулся. Он знал, чьих рук это дело. Ох, как он не завидовал тем, кто решился испортить сегодняшний праздник.

7

Триксель Нурвин стоял у окна Аквамариновой Библиотеки и смотрел вдаль, на блестящую гладь озера. Где-то там, под схождением чёрных туч, то и дело мелькали всполохи молний.

-Я знала, что так будет, — сказала леди Эджура, захлопнув алхимический справочник и подойдя к окну. Она всё ещё боялась подходить к Трикселю вплотную, но ему было достаточно и того, что она может с ним работать. — Говорила Гверну, что стоит провести все церемонии тайно и в узком кругу. Но он слишком любит Абеля Лейфа и в этом вся проблема. Генерал Лейф воин, а не охранник.

-Господин, смотрите, — старый Нед указал пальцем в сторону Нижнего Города. — Там тоже сражаются.

Всё это время, уже двадцать минут, Триксель стоял у окна и смотрел на то, что происходит снаружи. Наконец, он отвернулся и сел обратно в мягкое кресло.

-Всё одно и то же, мой верный Нед. Пока герои геройствуют, простые люди погибают незамеченными, — он умолк и понял, что леди Эджура и Нед Громквар тоже молчат, переваривая его слова.

Глава 52. Подозреваемые.

План может быть многомерным ровно до той поры, пока составляющие цепочки разных уровней не начнут мешать друг другу.

Моисей-Джаркат, год неизвестен.

1

-Нет, Кархарий! — крикнул Карранс. — Это ложь! Нас пытаются подставить!

В памяти всплыл недавний Совет. Перед мысленным взором Протоурга промелькнули лица каждого из джустикариев. Это был кто-то из них, наверняка! Но кто и главное — зачем? Зачем компрометировать самих себя? Зачем сталкивать между собой две бесконечно древние и устойчивые силы?

Взгляд Теурга прожигал сквозь золотую ткань праздничной сутаны. Каррансу хотелось закрыть глаза и провалиться сквозь землю. Он схватил одной рукой изумрудный ключ, словно надеялся, что это поможет избежать беды.

-Карранс, — сказал Кархарий. — Если ты здесь не при чём, если для тебя что-то значит моя жизнь, тогда помоги одолеть её.

На мгновение Карранса охватило изумление. Да, девоны безусловно обладали страшной силой, но и его вечный недруг не уступал им в могуществе.

-Я чувствую всех живых существ под моим щитом. Девона умертвила этих магов в один миг. Карранс, она может одолеть меня!

-Понял. Тогда я...

-Ты знаешь, что делать, — сказал Пророк и перевёл взгляд на девушку, окончательно сосредоточившись на ней.

На трибунах, на всех секторах, на всей арене воцарилась абсолютная тишина. Топот множества ног, крики и вопли, гром в небесах — всё исчезло. Пространство между Кархарием и Одержимой одновременно рассекло множество кривых линий. Материя не выдержала напора двух сил и начала трескаться, подобно зеркалу, на которое сильно надавили.

Кархарий сделал шаг вперёд, и в тот же миг над его головой вспыхнул нимб. Карранс прикрыл лицо рукой, прячась от ослепительной белизны божественного ореола, и начал сползать вниз по трибунам, чтобы незаметно обойти девону со стороны. Клирики куда-то разбежались, оставив то тут, то там тела убитых магами братьев. О них он будет скорбеть позже, а сейчас у него есть дело. То, в чём так хорошо поднаторели экзоркуторы за последнюю тысячу лет.

Девона развела руки, и позади неё появились десятки разломов, из которых к Кархарию устремились длинные извивающиеся щупы из воды.

-Бегите! — рявкнул мужчина двум женщинам и те, словно очнувшись от этого крика, вскочили на ноги и устремились к тоннелю, ведущему наружу.

Водные щупы таранами ударили в фигуру Теурга. Мгновение ничего не происходила, а потом Кархарий вспыхнул ослепительным облаком. Через несколько секунд оно исчезло, словно костёр на ветру, и на какой-то миг Карранс увидел непроглядную тьму, окружившую тело мага. Это не было ночным небом или космической сферой. Это было ничто, антисущность, не имевшее ничего общего с жизнью и самой материей, из которой состояла вселенная. Девона попыталась вытолкнуть Кархария туда, где отсутствовало самое Время, и Теург удержался на самом краю пропасти.

Карранс проглотил комок, вставший в горле, и двинулся дальше, вдоль рядов сидений. Небо уже успокоилось, и Ювалия Дастейн спускалась на землю, коронованная молниями. В руках она держала тело сына, и мужчина удивился тому, что в хрупкой на вид женщине нашлись силы держать на руках закованного в металл юношу.

Взгляды Протоурга и Теурга встретились. На какой-то миг ему показалось, что женщина присоединится к Кархарию, чтобы одолеть девону.

Встряхнув растрёпанными волосами, Ювалия Дастейн полетела в сторону выхода из арены и скрылась в нём вместе с телом сына. Карранс сжал в кулаке изумрудный ключ. Значит, они остались одни. Что же, ему не привыкать.

Воздух сбоку ярко вспыхнул синим огнём, и зрительские сиденья сорвались с креплений на полу, разлетевшись в стороны. Мужчина едва успел пригнуться, чтобы одно из них не угодило ему в голову.

Водная стихия окружила Кархария, заточив в полупрозрачный купол, за которым мутным пятном угадывалась фигура мага. Теург сопротивлялся, и купол из воды расширялся, расталкиваемый невидимым магическим щитом. Девона стояла там же, где и появилась. Нимб над её челом горел алой короной, от которой отделялись и уходили вверх кровавые искры. Одежда девушки совсем высохла, чёрные волосы трепетали, будто змеиный выводок.

Она была красива, эта Одержимая, и невольно Протоург задался вопросом — а что толкнуло её на это деяние? Неужели только золотые монеты, которые явно посулил некто очень влиятельный?

"Ложь", — внезапно осознал он. — "Чтобы ей не сказали, это была ложь. "Рефрамантам пора положить конец". Так она сказала. Понимает ли она, что сама является рефрамантом? А если понимает, тогда что собирается делать с собой? Неужели существует артефакт, способный уничтожать магические способности?"

Его размышления прервала череда вспышек. Разломы позади девоны начали исчезать, раны в пространстве затягивались. Водяные тараны исчезли, а вместе с ним исчез и... Кархарий.

Карранс оцепенел, скованный ужасом.

"Нет. Только не Кархарий. Он не мог, не мог проиграть. Не мог погибнуть".

Но звуки мало-помалу возвращались, и это означало конец битвы. Протоург неожиданно понял, что стоит в нескольких шагах от девоны. Если бы он не был так напуган, то набросился бы на неё с кинжалом, спрятанным за поясом. Инстинкты взывали отомстить за гибель того, к кому он неосознанно привязался за все годы вражды.

"Он не мог погибнуть".

Нимб над головой девушки выгорел, последними языками огня поднявшись к тучам. Она обернулась и посмотрела на Карранса, который стоял у неё за спиной. Красивое, точёное лицо подарило ему нежную, слегка растерянную улыбку. Взгляд упал на изумрудный ключ в его руке. Улыбка исчезла.

-Не думай, что ты чем-то лучше них, — дрожащим голосом произнесла она и указала на него пальцем, вокруг которого начал мутнеть воздух. — В сущности, вы куда хуже.

Карранс отчаянно бросился вперёд, осознавая, что упустил свой шанс. Девона собиралась убить его, и ничто не могло опередить её заклинание.

Каменные плиты, на которых стояла девушка, разъехались в стороны, и девона, звонко вскрикнув, упала наземь. Заклинание сорвалось с её пальца и тонким лучом рассекло посветлевшие тучи. Из-за них донёсся отзвук громового удара, эхом раскатившийся по небесным сферам.

Карранс увидел юношу в белоснежных одеждах, который стоял на колене ярусом выше, указующим жестом направив рефрактор в сторону Одержимой. Изумрудное пламя медленно угасало в гранях фокусатора. ННеожиданный спаситель встал с колена и неторопливо подошёл к девушке, едва заметно прихрамывая. Та слабо застонала, видимо, ударившись головой о край ступеньки.

Карранс хотел рассмотреть юношу как следует, но тот опустился рядом и встретил его взгляд неожиданно жёстко, напомнив кого-то другого.

-Вы умеет проводить обряд экзоркуции, — он не спрашивал, а утверждал. Ну конечно, зачем ещё Каррансу было подбираться к девоне, если только не для этого обряда. Звериная мысль использовать кинжал покинула мужчину. Проведя ладонью по мокрому от пота лицу, он кивнул и снял с шеи амулет.

2

Протоург закатал рукав платья девушки. Взяв её за ладонь, он прикоснулся изумрудным ключом к сгибу руки и зажмурился. Губы его шевелились, беззвучно произнося какие-то слова.

Гирем не был уверен, что хочет наблюдать за тем, как изгоняют демонов. Он несколько мгновений сидел на корточках, раздумывая, а потом поднялся и пошёл осматривать тела двух магов, которые лежали неподалёку.

Их рефракторы находились рядом, серый и тёмно-синий. Юноша взял в руки сначала один, потом другой. Нередко рефраманты оставляли на своём оружии гравировку герба, фамилии или имени. Эти, однако, были безымянными. Вполне логично, учитывая намерения нападавших.

Гирем открутил донышко серого жезла, и оттуда высыпалась серебристая пыль. Этот разрядился полностью. В тёмно-синем рефракторе кристалл оказался более-менее целым.

Солнце выглянуло из-за туч. Юноша поднял сциллитум повыше, чтобы рассмотреть его на свету. Полупрозрачная толща кристалла была иссечена трещинами. Тоже ничего необычного. В процессе преломления он подвергся такой нагрузке, что начал трескаться, однако до этапа стирания в пыль не добрался.

-Кто ты, сынок? — раздался сзади голос Протоурга.

Гирем положил жезлы на грудь их хозяевам и обернулся.

-Гирем Кейр, ваше святейшество. Вы предлагали мне сотрудничество ради мира в теургиате, — юноша не смог скрыть горечи, произнося последние слова.

Протоург Карранс повесил на шею изумрудный ключ. Девушка у его ног со стоном заворочалась на ступеньках. Гирем посмотрел на неё и неожиданно вспомнил Элли. Какой была история этой девушки? Кем она была до тех пора, пока её телом не завладел демон?

-Жалеешь её?

Юноша смерил мужчину взглядом, думая, стоит ли с ним откровенничать. Он знал о Протоурге лишь из некоторых рассказов Алана и книг, но всегда сомневался во всём, что слышал и о чём прочёл.

-Одна из лучших женщин, что я знал, была девоной. Возможно, эта девушка когда-то была лучше нас всех.

В лице Карранса что-то изменилось. Он посмотрел в сторону и поморщился.

-Скорее всего, это произошло в детстве. Во многих случаях вина ложится на родителей, которые вовремя не попросили нашей помощи. Тогда её ещё можно было спасти. С возрастом же её разум и тело пропитались демоническим ядом.

-Обряд экзоркуции не поможет?

-Обряд лечит болезнь, но не последствия. С младенцами это срабатывает только потому, что она не успевает в них укорениться.

Гирем ничего не ответил. Какая разница, являлась эта девушка девоной или нет. Она пыталась уничтожить власть Изры. Это карается смертью.

-Ты ещё готов сотрудничать с нами?

Гирем прислушался к себе и не нашёл ясного ответа. Угроза войны была ещё более явной, чем раньше, но отец теперь не представлялся её центральным элементом. В этом мире куда больше людей, которым она выгодна. Сегодняшний случай прямое тому доказательство.

-Я не знаю, ваше святейшество. Вы слышали, что сказала девушка?

Лицо Протоурга окаменело, он посмотрел в сторону, что-то обдумывая.

-Я не привык клясться, Гирем Кейр, но думаю, сейчас подходящее время. Клянусь Богом, я не замышляю устроить переворот в теургиате. Изра не продержится и месяца без поддержки рефрамантов.

Гирем неуверенно кивнул. В словах Протоурга имелся смысл, но крылось в них и что-то ещё. Он не мог понять что, но мысль о втором смысле не отпускала его.

-Я дам тебе время на размышления, сынок, — услышал он голос Карранса.

-Не нужно, ваше святейшество. У меня был месяц, чтобы подумать. Если это поможет предотвратить войну, я готов ответить на всех ваши вопросы.

Карранс посмотрел на него строго, и было в этом что-то приятное. Протоург не выглядел снисходительно. Наоборот, суровой оценкой он лишь делал ему честь. Гирем почувствовал лёгкое волнение.

-Я хочу знать, что на самом деле замышляет твой отец. О чём он думает, какие планы имеет и чего хочет. Но главное — что им движет.

-Кое-что я знаю, о чём-то просто догадываюсь. Однако, ваше святейшество, хочу сразу вас предупредить — не нужно демонизировать моего отца. Он не сверхъестественное зло, не еретик и не безумец. Он... — юноша хотел продолжить, как вдруг все звуки вновь исчезли.

Пространство рядом с ними прочертил кривой разлом, и Кархарий Велантис тяжело ступил на землю, будто святой, сошедший с церковных витражей. Гирем почувствовал, как покрывается гусиной кожей. Перед ним и Протоургом явился бог во плоти.

Нимб над головой Теурга распался на лоскуты пламени и растаял на сыром ветру. Глаза мужчины утратили внутреннее свечение и приняли нормальный вид. Кархарий вздохнул и поправил полы истрепавшегося плаща. Лишь затем он обратил внимание на них двоих.

Прошли секунды неловкого молчания, после чего мужчина, откашлявшись, заметил:

-Спасибо за то, что спасли мне жизнь, дивайн Гирем. Минутой позже я бы уже не сумел вернуться... с той стороны, — Теург отвесил элегантный и несколько показушный поклон. — О, вы просто заставили ноги девоны разъехаться в стороны. Неплохо. Дивайн сыграл роль и в спасении твоих святых ягодиц, Карранс?

Гирем покраснел и с удивлением заметил, что Протоург выглядит не менее смущённо. Мужчина довольно долго поправлял сутану, прежде чем начал говорить.

-Вместе мы пришли к выводу, что верхушка Церкви не имеют никакого отношения к тому, что произошло сегодня. Надеюсь, ты разделяешь наше мнение.

-Мой дорогой, жажда власти не числится среди твоих многочисленных пороков. Однако ты очень разумно упомянул лишь верхушку Церкви. Я не удивлюсь, если в дело замешаны клирики рангом ниже твоего. Кто-то всё же сумел промыть мозги твоему "лучшему солдату".

Протоург нахмурился.

-Поясни.

-Арюол едва не убил мою племянницу. Слава богам, Джензен и Джаркат вовремя подоспели ей на помощь. Вернувшись в наш мир, я на минуту заскочил к ним, убедиться в том, что Шака цела.

Гирем ничем не выдал своего удивления. Выходит, отец и Джаркат были правы. Шака Отраз действительно была в опасности.

"Ну, кто-то же должен был приглядеть за Велантисами".

-С Рензамом всё в порядке? — спросил он у Кархария.

-Последними его видели люди Лейфа. Должно быть, он спешит сюда, вот только перебраться через озеро сейчас затруднительно. Девона перенаправила часть воды прямо в подземелья Арены. Никто не пострадал, но все очевидцы произошедшего сейчас штурмуют порт большой земли, чтобы скорее вернуться в город.

Воцарилось молчание. Все трое посмотрел на девушку, которая без сознания лежала на каменном полу.

-Ох, сколько работёнки нам подкинули эти несчастные, — наконец, произнёс Кархарий. — Особенно тебе, мой дорогой недруг.

-Думаешь, джустикариат попробует меня сместить?

-Удар был нанесён не столько по тебе, сколько по всей Церкви. Повезло, что никто не называл имён, по крайней мере, пока. Как только девчонку и Арюола начнут допрашивать, всё может пойти не так.

Гирем, всё это время молчавший, вздрогнул. Кархарий пытливо посмотрел на него, но юноша уже успел совладать с собой и, покачав головой, отошёл в сторону, делая вид, будто осматривает тела. Он понял, что за мысль не отпускала его всё это время.

"Без поддержки рефрамантов Изра действительно не продержится и месяца, однако многое ли изменится, если будет дискредитирована и уничтожена Церковь? Девона сказала, что пришла пора положить конец нам, магам, и все почему-то сразу представили рефрамантов в качестве жертвы. Однако девона говорила и другие слова. Что, если это Дивинат хочет уничтожить клириков и взять Изру под свой полный контроль?"

Гирем почувствовал, что вспотел от волнения. Посмотрев через плечо на двух мужчин, которые вполголоса о чём-то переговаривались, он размышлял о том, стоит ли говорить им о своих догадках. Больше всего юноша жаждал подружиться с обоими и заручиться их поддержкой. Враги подарили ему этот шанс, позволив спасти Протоурга и, по всей вероятности, Пророка, ведь не стал бы Кархарий исчезать с поля боя по своей воле, оставляя Карранса наедине с девоной?

"Эти двое — самые могущественные люди в теургиате. Они в любом случае будут вынуждены использовать меня, если я предоставлю им этот шанс. Чем меньше я буду раскрывать рот, тем безопаснее".

Гирем повернулся к двум мужчинам.

-Что будет дальше? — спросил он.

Кархарий пригладил волосы, принимая свой обычный вид лощёного чиновника.

-Скоро сюда прибудут гвардейцы и лекари. Возможно, в безумной давке кто-то уцелел. А потом будет очень много долгих и напряжённых разбирательств. Сообщество рефрамантов потребуют объяснений и расследование. Даже не знаю, за что браться, — он перевёл взгляд на Карранса. — Зато обещание, данное дивайну Гирему, я выполнил. Он страстно хотел с тобой познакомиться.

-Я не знал об этом, — Протоург слабо улыбнулся. — В любом случае, сынок, мы ещё поговорим. Не сразу, конечно, турнир подкинул нам много работы. Будет даже лучше, если ты сам зайдёшь в церковную канцелярию на следующей неделе, чтобы напомнить о себе.

Гирем отрывисто кивнул, по лицам обоих мужчин понимая, что больше ему здесь нечего делать. К тому же надо было вернуться в Уютный Закуток, узнать, всё ли в порядке с товарищами.

Махнув Протоургу и Пророку на прощание, он пошёл вниз по ступенькам. Рефрактор всё ещё лежал в его ладони, послужив сегодня на славу. Одним всполохом изумрудного света были спасены жизни и Кархария и Карранса. Только сейчас до Гирема начало доходить значение произошедшего.

"Я оттянул начало войны. Боги, если бы я сомневался на минуту дольше, то сейчас правители Изры были бы мертвы".

Юноша остановился и запрокинул голову. Потребовалось несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться. Затем его взгляд упал на труп ребёнка, лежащий неподалёку от тоннеля. Стиснув зубы, Гирем отвернулся и пошёл мимо трупа к выходу. Он старался смотреть только вперёд, но ощущение того, что образы мёртвых поднялись над песком арены и последовали за ним длинным серым плащом, не покидало его ещё очень долго.

3

Карранс и Кархарий молча наблюдали за тем, как высокий юноша спускался вниз по ступенькам, аккуратно огибая лежавшие тут и там тела погибших. Протоург невольно вспомнил молодого Рензама Кейра. У него был тот же жёсткий взгляд и горечь в голосе в день победы при Треаттисе.

"А ведь этот парень даже не приходится ему кровным сыном".

-Ты слышал, что говорила девона? — нарушил молчание Кархарий. — Рефрамантам пора исчезнуть. У кого есть мотивы желать нашего уничтожения?

-У того, кому вы причинили больше всего вреда. Простых людей.

-Слишком мелко. Народ нам не страшен, пока не найдётся тот, кто объединит их в кулак возмездия. Искать нужно выше.

-Не думаю, что нам с тобой ведомы пределы человеческого терпения, — Карранс склонил голову, разглядывая лицо девушки. — У меня есть ощущение, что народ сыт по горло нашей политикой.

-Я думаю, тебя больше должно заботить тот факт, что в ближайшие часы Дивинат будет считать Церковь организацией с, мягко говоря, спорными целями.

-Это случится, если мы позволим произошедшему здесь выйти наружу. Девону слышали лишь твоя семья, я, да юный Кейр.

Кархарий наклонился и стащил с плеч девушки плащ с вышитым золотыми нитями гербом Триединой Церкви. Подумав несколько мгновений, он бережно сложил его и спрятал за пазуху.

Карранс прищурился и протянул руку.

-Я думаю, этой вещи место в хранилище Церкви.

-Это важная улика.

-Которая не должна попасть в плохие руки. Не хочу, чтобы кто-нибудь использовал её в качестве рычага давления на Церковь.

-Не волнуйся, я соображаю достаточно хорошо, чтобы не использовать её против тебя. Мне не нужна гражданская война в теургиате. Мне нужен мир, пусть и ценой лжи, — Пророк пригладил волосы. — В конце концов, это философия Изритского Теургиата.

В Каррансе шевельнулось сочувствие. Он осторожно коснулся плеча старого недруга.

-Если тебя гложет вина, то девона сказала, что Церковь ещё хуже Дивината.

Кархарий с лёгким удивлением посмотрел на ладонь Протоурга на своём плече и хмыкнул.

-Значит, целью могла быть вся верхушка Изры. Это многое меняет. В поле исследования включается и внешний враг. Ты знаешь, о ком я говорю.

-О Моисее? Сомнительно, чтобы после стольких лет он начал действовать в подобном ключе. Я скорее поверю в то, что нас пытается разобщить некто внутри теургиата. Например, тот же простой народ.

Кархарий вздохнул.

-Я всё ещё придерживаюсь популярной теории, что у Марзена были не все дома в день, когда он выбрал тебя новым Протоургом.

-Можешь считать, что я преувеличиваю значимость простолюдинов, но я лишь отдаю нам должное, — Карранс пожал плечами. — Рефрамантия ради жизни, маги — ради человечества, не наоборот.

-Как тебя ещё не зарезали в собственной постели? Я-то думал, что Протоург будет защищать нас от разложения ересью, а он оказался самый ярым её сторонником!

Из тоннеля показалась голова стальной шеренги солдат. Гулко топая сапогами по камню, они начали подниматься по ступенькам, распределяясь по трибунам.

-Пока нашему разговору не стали свидетелями сотни ушей, нужно обсудить последнее, — Карранс поправил рукава сутаны. — Что делать с молодым Кейром?

-Я им займусь, — сказал Кархарий, пожалуй, чересчур быстро. Протоург задрал бровь. — Хочу собрать полную коллекцию Кейров. А ты займись тем, чтобы репутация Церкви осталась незапятнанной. Обсудим детали и дальнейшие ходы позже. Мне предстоит давать внеочередной пир для всех дивайнов, чтобы хоть как-то сгладить их впечатления от турнира.

Карранс пожал плечами и начал спускаться по лестнице. Произошедшее заставило его глубоко задуматься. Возможно, Кархарий прав — попытка подставить Церковь и Дивинат вполне соответствовала целям Моисея. Существовала, однако, и другая вероятность. Вероятность того, что их пытаются заставить поверить в причастность царя Алсалона.

"Это будет отличным поводом развязать войну, которую так жаждет Рензам Кейр".

Карранс выдохнул и коснулся изумрудного ключа, висевшего на шее.

"Нужно присмотреть за молодым Кейром. Возможно, он станет ключом к спасению".

4

Бавалор проснулся, когда за окнами сгустился вечер. В распахнутые ставни пробирался сырой воздух, мелкий дождь барабанил по карнизам. Юноша повернул голову и посмотрел на огонёк магической лампы, стоявшей на тумбочке рядом с широкой кроватью. В таком виде он так и лежал, со стороны казавшийся мертвецом.

Бавалор смотрел на огонь свечи, а в голове вертелась одна и та же мысль.

Истад Инкритад погиб там, в воздухе над Ареной Брусса. Его сразила не рука врага. Он не разбился, не справившись со Словом Парения. Нет, его убила матушка. Конечно, она ошиблась, приняв его за врага, но Истад был человеком Чести. В минуту беды он оказался настоящим товарищем. Товарищем, который поверил в него. Товарищем, которого он предал.

Бавалор зажмурился и, не в силах сдержать слёз, зарыдал. Никогда в жизни ему не было так больно.

5

Матушка и слуги обхаживали Шаку весь остаток дня. Охая и ахая над рассказами выживших очевидцев, Айссил то и дело стискивала девушку в своих объятиях. Спору нет, это было приятно, по крайней мере, поначалу. Отбившись от её настойчивой опеки, Шака направилась в свою комнату. Раскаяние настигло её практически сразу.

"Боги, я чёрствая дочь".

За окнами тихо стучали дождевые капли. Бледно-алый свет луны едва пробивался сквозь густые тучи. Шака легла на диван, чувствуя, как стонут ноги. В голове шумело от череды пережитых событий. Перед мысленным взором пронёсся хоровод воспоминаний. Жар проспекта, пыль, забивавшаяся в нос, камешки, впивавшиеся в стопы. Вздыбившаяся дорога, жуткий полёт служанки, разбившейся о стену дома. Арюол, его слёзы. Это произошло из-за допроса, который провели Джензен и тот величественный мужчина.

Девушка поморщилась, пытаясь вспомнить детали. Кажется, всё было в порядке. Они задали ему некоторые вопросы, и тот ответил на них. Некто хочет поссорить Церковь и Дивинат. Скорее всего, Моисей. А кто же ещё? Дивайны и купцы слишком мелки для того, чтобы замыслить переворот в стране, и слишком трусливы, чтобы устроить резню на проспекте, который носит имя отца Шаки.

Подумав об этом, девушка отчетливо поняла, что хочет узнать рассказ Одержимой. Возможно, она знает того, кто всё затеял, или хотя бы его сообщников. Странным образом желания Шаки поделились на две части — до и после сегодняшнего покушения. Вчерашнюю Шаку волновало лишь то, достаточно ли хорошо она заметна Джензену и как же не ошибиться в выборе мужа. Сейчас ей казалось, что вчера было частью жизни другого человека. Внезапно на ум пришли слова, сказанные бедным горбуном.

-Я хочу сохранить Изру для моих детей, — отчётливо произнесла она. — И мне наплевать на то, нравлюсь я Джензену и кому бы то ни было ещё или нет.

Чувствуя себя невероятно решительной и одушевлённой, Шака перевернулась на бок и потянулась к лампе, чтобы выключить её. Взгляд девушки упал на тумбочку. Открыв её и запустив руку в тайный отсек, она достала оттуда клочок пергамента, который спрятала, вернувшись домой.

Поднеся пергамент к лампе, она снова пробежалась взглядом по строке, торопливо выведенной ею в храме.

"Джензен контролирует людей".

Прочтя написанное, она сжала пергамент в кулаке и снова спрятала в тумбочку. Детали понемногу складывались в общую картину. Теперь Шака была уверена в том, что её память искусно изменили. А это значит, что в храме произошло что-то страшно неправильное.

"Джензен, что ты наделал?".

Глава 53. Затишье.

Ничто так не услаждает взор и не будоражит сердце, как буря после затишья.

Синваль Маэльдун, "Дождливые дни, когда безумие отступает", 1095 год от создания Триединой Церкви.

1

Прошло несколько дней. Город медленно успокаивался после ужасов проспекта Мирата и арены Брусса. Как узнал Гирем после того, как он, отец и товарищи собрались в номере Уютного Закутка, нападавшие, за исключением девоны и бывшего солдата Церкви, либо погибли, либо таинственным образом исчезли.

В таверне шептались о том, что их убили неизвестные убийцы в чёрном, а на Богатом рынке, куда Гирем выбрался вместе с Остисом и девочкой по имени Виальсе, многие были уверены, что всё это дело рук знаменитой Мурены, которого наняли устранить внутренних врагов Изры.

Всякий раз, заслышав о людях в чёрном, Рензам хмуро проводил рукой по древку Терновника. Гирем полностью разделял его подозрения — после Забрасина убийцы вполне могли наведаться в город побогаче. Вот только сциллитумной рощи здесь не было, и это несколько успокаивало.

Как и ожидал Гирем, Церковь и Дивинат не сказали ни слова о том, что на самом деле случилось на арене Брусса. После короткого разговора с Джензеном, стало понятно, что неведомые враги промыли мозги и солдату по имени Арюол.

Юноша горел желанием узнать, состоялся ли тайный допрос, но, разумеется, ни Протоург, ни Пророк не удостоили общество какой-либо существенной информацией. В итоге события злосчастного дня окрестили грязной акцией, устроенной оппозиционерами из числа редких разбойничьих банд и серых купцов. Было казнено несколько человек из числа предводителей.

Очередное августовское утро встретило Гирема тёплыми солнечными лучами, заглянувшими в комнату и ароматом еды, доносившимся с первого этажа, почти целиком отведённого под кухню и пиршественный зал.

Облачившись в любимую серую тунику и достав из тумбочки дощечку, пару листов пергамента и карандаш, юноша вышел из номера и побрёл к длинной веранде, которая опоясывала все этажи таверны, начиная со второго. По дороге ему встретился вежливая служанка, которая подала чашку тёплого чая. Благодарно кивнув ей, он вышел на веранду и опёрся на деревянный бортик, искусно украшенный замысловатыми узорами и фигурами животных.

На веранде помимо него была ещё пара человек, стоявшие поодаль. Они наверняка являлись рефрамантами, из той же средней прослойки, что он сам, то есть имевшими достаточно денег, чтобы снимать жильё в самой дорогой гостинице Элеура, но не способными купить дом в Квартале Богатых Господ.

Гирем пригубил горячей терпкой жидкости, осторожно разглядывая парочку молоденьких девушек, облачённых в элегантные разноцветные туники. После гибели Создин внутри него образовалась пустота, которую так хотелось заполнить, однако он вовсе не хотел заполнять её первой же попавшейся девушкой. Образ идеала чётко стоял перед мысленным взором, и менять его Гирем упорно отказывался.

"Смотри, так можно остаться одному до самой старости, с принципами", — усмехнулся он и, заметив, что одна девушка внимательно смотрит на него, быстро отвёл взгляд.

Улица медленно просыпалась. Прохожих было немного, но отовсюду доносилось всё больше звуков города. Стены и крыши зданий сверкали расплавленным металлом в лучах восходящего солнца. Прищурившись, Гирем снова пригубил чая. Краем глаза он уловил какое-то движение и посмотрел в ту сторону.

На веранду, слегка покачиваясь из стороны в сторону, вышел горбун. Плотно запахнув тёмно-зелёную робу, он стал в десяти шагах от Гирема. Девушки смогли выдержать его присутствие всего несколько мгновений, после чего обе быстрым шагов вышли в коридор. Проводив их взглядом, горбун словно почувствовал взгляд юноши и резко повернул голову в его сторону. Помедлив, он кивнул.

Отступать было поздно. Гирем понял это в тот же миг, как инстинкт призвал его последовать примеру девушек и избавить веранду от неловкого молчания двух разных людей. Подняв чашку чая в качестве приветствия, юноша призвал самую добрую улыбку в своём арсенале и направился к горбуну.

2

В самом начале Трикселя охватила паника. Он не ожидал, что на веранде будет кто-то ещё. По счастью, две девушки, слишком красивые, чтобы быть терпимыми, сбежали, словно две испуганные лани, увидевшие чудовища.

Однако здесь был ещё и молодой человек, обёрнутый в старый, поношенный халат. Приветственно подняв чашку и улыбнувшись, он неожиданно пошёл в сторону горбуна.

Триксель разглядывал его по мере приближения и, несмотря на здравую толику подозрительности, неожиданно для себя осознал, что зона комфорта вновь мало-помалу расширяется до границ всей веранды. Этот молодой человек встречался ему дважды и ни разу не проявил враждебности или неприятия.

Боги, этот человек протянул ему ладонь. Это была узкая ладонь художника, писца или философа. Скорее всего, он не являлся ни кем из них, однако что-то в облике юноши заставило его вынуть собственную руку из-за складок робы и ответить рукопожатием.

-Гирем Кейр, — кивнул молодой человек.

-Триксель Нурвин, — уронил горбун и, не зная, что сказать, занялся разглядыванием живописных деревьев, росших в парке на углу улицы.

-Мне кажется, мы встречались.

-Дважды.

-И первый раз я чуть не сбил вас с ног, — Гирем неожиданно выставил между ними чашку чая. — Хотите попробовать? Здесь делают отличный чай.

-Нет, спасибо.

-Ну ладно, — молодой человек сделал глоток из чашки. — Вы, должно быть, знаете дюжины способов приготовить более вкусный чай, чем тот, что делают здесь.

-С чего вы взяли?

-Я читал вашу книгу. "Тлетворник" Нурвина. Отличная вещь. Она спасла жизнь моему дяде.

Триксель удивлённо выпятил нижнюю губу.

-Надо же. Каким образом?

-Его ранили ядовитым дротиком. В "Тлетворнике" сказано, что если втереть в неё пепел жниваденя и чернополоха, то опухоль начнёт сходить на нет. Так и получилось.

Горбун ахнул.

-Тогда вам повезло, что вы обладаете "живым" огнём. Простой огонь не даст того же эффекта.

-Это был магический огонь, — кивнул Гирем. Триксель помахал головой.

-Нет. Магию не стоит упрощать, она этого не потерпит. Даже отдельно взятая стихийная магия имеет свои разновидности. Целебный огонь крайне редок. Я почерпнул знания о шегуртовом антидоте у одного старого рефраманта, который проезжал мимо нашего загородного домика. Он был магом Огня, но использовал особое пламя для того, чтобы врачевать раны и готовить целебные смеси.

-Этому можно научиться?

-Думаю, да. Нужно только знать необходимые Слова. Кто в вашей семье приготовил антидот?

-Отец.

-Удивительно. Я видел Рензама Кейра на собрании Дивината, точнее, видел и слышал.... — горбун осторожно посмотрел на юношу. Тот лишь слабо улыбнулся и посмотрел на него.

-Вы можете говорить, не ожидая от меня агрессии. Если честно, мне хотелось разорвать себе лицо с того самого момента, как я узнал о его безумном плане.

Это было неожиданной откровенностью, граничащей с легкомыслием.

"Он либо издевается, либо абсолютно глуп".

-Будьте осторожнее с такими высказываниями.

Гирем неожиданно рассмеялся, словно шутке, прозвучавшей в его собственной голове, после чего поставил чашку на деревянный бортик и, достав из-за пазухи дощечку с пергаментом, начал рисовать.

-Мне кажется, что вы не из тех, кто станет трепаться по поводу того, что вам сказал какой-то парень утром на веранде, — сказал он.

Триксель потёр щёку и неожиданно для себя хмыкнул.

-Вы не похожи на своего отца, по крайней мере, на первый взгляд.

-Спасибо. А почему ваш отец не приехал сюда?

-У него нашлись другие дела, полагаю, более важные, чем избрание нового Пророка, — помрачневшим голосом произнёс горбун. Юноша, кажется, заметил это.

— Да, хорошо, что я взял принадлежности с собой. По крайней мере, мне хоть есть чем похвастаться перед вами.

-В каком смысле?

-Вы лучший алхимик Изры, а я обычный дивайн без особых умений. Возможно, так я несколько повышу себя в ваших глазах.

В этом человеке странным образом сочеталось тщеславие и отсутствие страха показаться глупцом. Он явно гордился тем, что мог рисовать, причём, признал Триксель, великолепно рисовать, но при этом находил способы смеяться над самим собой. У горбуна так не получалось.

По веранде с шумом пронёсся поток свежего утреннего воздуха. Деревья в паре зашумели буйной зелёной листвой. Триксель закутался в робу и молча смотрел на то, как рисунок мало-помалу обретает детали и глубину. Он отчаянно хотел узнать, зачем Гирему Кейру всё это нужно. Зачем заговаривать с демоническим горбуном, это ведь ненормально?

"Но если я задам этот вопрос, то разрушу то, что есть сейчас".

-Как вам Элеур?

-Красивый город, но к нему сложно привыкнуть. Если бы я любил свой дом, то предпочёл бы вернуться туда.

-Согласен. Однако почему вы не любите свою родину?

-Знаете, она напоминает мне о поступках, что я совершил.

-Плохих?

-Сложный вопрос. Скорее спорных. Вам приходилось выбирать то, что казалось правильным, а потом жестоко за это расплачиваться?

Триксель задумался. Он излечил отца, но что могла потребовать взамен Лугаль Зифрен? Простое согласие с её словами. Всё не так уж и плохо.

-Надеюсь, что не придётся.

-Что же, у вас всё впереди.

-Дадите совет?

-Нет, скорее скажу то, что пришло с опытом, — юноша запустил пальцы в волосы и взлохматил их. — Боги, что я несу. Вы ведь явно старше меня на добрый десяток лет. В общем, слушайте. Расплата иногда кажется куда весомей приобретения.

-Просто вы ещё не осознали цены этого приобретения, — ободрительно произнёс Триксель. — Говорю это как человек, который старше вас на десяток лет.

Гирем улыбнулся и сдул графитную пыль с листа пергамента.

-Готово, — он передал рисунок горбуну.

Это был рисунок веранды, залитой солнечным светом. Человек и горбун стояли бок о бок возле бортика и просто смотрели вперёд. Они не улыбались, и это казалось... абсолютно естественным. Словно так и должно было быть. Никакой искусственности и фальши.

-Одна из лучших работ, — произнёс Гирем и допил чай, который, наверное, успел остыть. — Рад был с вами познакомиться. Мы сталкивались слишком часто, чтобы ни разу не перекинуться словечком. Я не мог этого допустить. Надеюсь, мы ещё увидимся. Может быть, на сегодняшнем пиру?

Пожав Трикселю руку, юноша взял чашку и пошёл к коридору.

Горбун посмотрел на собственную ладонь. Удивительно, но юноша не испытывал к нему отвращения. Или, может, всё это было лишь маской? Он понял, что другой рукой всё ещё сжимает лист пергамента.

-Гирем, твой рисунок!

Молодой человек обернулся и, удивлённо подняв брови, ответил:

-А, он твой! Мне кажется, момент запечатлён идеально. Дарю его тебе! — и, махнув на прощание, удалился.

Трикселю вдруг стало очень одиноко стоять на веранде. Бережно держа двумя пальцами рисунок, он вышел в коридор и направился в свой номер. Нужно было проанализировать эту утреннюю встречу и как следует всё обдумать, однако чуть ли не впервые в жизни ему не хотелось отыскивать скрытые мотивы и подоплёку. Пусть бы это была обычная встреча приятелей.

"Да, так оно и будет".

3

Это решение Кархарий принял с некоторым замиранием сердца. На подготовку к разговору ушло несколько дней, и сейчас он стучался в кабинет Гверна Конкрута, намереваясь как можно быстрее покончить с неприятным делом.

-Войдите, — раздался голос Главнокомандующего.

Пророк толкнул дверь и увидел, что в кабинете помимо того находился и Абель.

"Вот и отлично", — подумал он и, пригладив волосы, вошёл в кабинет.

Гверн стоял возле шкафа с книгами. Заложив руки за спину, он рассматривал корешки внушительных томов. Его волосы были безупречно уложены и подстрижены у висков.

Абель сидел в кресле для гостей. Лицо генерала было хмурым, а взгляд, устремлённый на Кархария, казался колючим, как снег. Он всё понимал.

-День, господа, — Теург недолго думая сел в кресло Гверна. — Я пришёл, чтобы обсудить результаты трёхнедельной работы Абеля в качестве главы Элеурской стражи. Мои люди прошлись по всем отчётам и составили короткую сводку всех действий и результатов. Стража справилась с большей частью обычных дел, вроде поимки местного ворья или обеспечения безопасности приезжих господ.

Однако случившееся на арене Брусса и проспекте Мирата перечеркнуло всю эту работу. Да, помимо этих двух точек попытки сорвать мероприятие предпринимались и в нескольких других. Их ваши люди успешно предотвратили. Но с самой важной задачей стража не справилась. Моя племянница чуть не погибла, равно как и я, и моя супруга. Так же мог погибнуть и Протоург Карранс.

Кархарий перевёл дыхание. Гверн не сдвинулся с места. Хуже всего, он смотрел на свои ботинки, сурово сведя брови. В тишине раздался твёрдый голос Абеля.

-Мы все здесь знаем, что предотвратить все попытки убийства вашей семьи невозможно. Удар мог последовать отовсюду. Именно для этого мы придумали этот план с участием лже-Шаки и Конрадом. И он имел успех.

Кархарий всплеснул руками.

-А Арюол, боги милостивые! Как мы все могли проглядеть то, что его завербовали враги? А ведь это было в вашей компетенции проверить дела и связи всех участвующих в плане. Если бы не мой доверенный помощник, она была бы мертва! И потом, какого демона ты сам не был рядом с моей дочкой? Трусость за тобой никогда не числилась, Абель, и я в недоумении...

-Я убил двух магов на том проспекте, — ровным голосом произнёс Абель. — Несмотря на то, что мои солдаты считают меня чуть ли не богом, я всего лишь человек. Не забывай об этом, Кархарий.

-Ты снимаешься с должности начальника Элеурской стражи и возвращаешься к командованию своим полком, — торопливо произнёс Кархарий и умолк, ожидая реакции Абеля.

Генерал лишь кивнул. Мысли его блуждали где-то в другом месте.

Кархарий обрадованно добавил:

-Одна женщина сказала мне правильные слова. Ты воин, Абель, а не сторож. Вот и оставайся дальше воином. Начальником стражи станет...

Громкий кашель Гверна заставил его замолчать. Главнокомандующий повернулся к Кархарию и, не сводя с него глаз, сказал:

-Я беру на себя ответственность за всё, что случилось. Все планы мы составляли вместе, я их одобрял и утверждал. Генерал здесь был лишь исполнителем. Поэтому я снимаю с себя должность Главнокомандующего и передаю её тому, кому доверяю, как собственному сыну. Дальше всеми делами армии будет заведовать Абель.

Кархарий поморщился. У него резко заболела голова.

-Не делай этого, Гверн, — Абель привстал с кресла. Его лицо исказилось от смеси гнева... и разочарования. Это выражение удивило Кархария больше всего. Он честно ожидал, что Абель обрадуется. Обратная реакция была странной.

Он выдохнул и с улыбкой протянул свиток Гверну.

-Здесь подписи всех членов Дивината. Абель уже перестал быть начальником. А ты не глупи, пожалуйста. Тебе сколько лет? Только пятьдесят? Шестьдесят? В таком возрасте ещё можно самому участвовать в битвах.

-Моя битва закончилась давным-давно, на Кебее...

-Боги, опять это нытьё про Кебею. Даже слушать не хочу. Я сделал то, что должен был. Я спас многих подданных Нурвина и Мендрагуса.

-И погубил много моих ребят, — тихо сказал Гверн. Рука старого солдата дёрнулась, словно он захотел ударить Кархария. Пророк предусмотрительно привстал с кресла. Поняв, что этот жест выглядит неподобающе, он продолжил движение.

Встав с кресла, он медленно обогнул стол и пройдя мимо Гверна, который снова принял хладнокровный вид, коснулся ручки двери.

-Я не собираюсь с тобой спорить. Всё уже решено Дивинатом. Подчиняйся, или нам придётся найти замену вам обоим. Сами решайте, что важнее — страна, которую вы поклялись защищать или эгоистические желания.

Кархарий вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Ноги его подогнулись. Мужчина упёрся руками в колени, чувствуя, как они дрожат. Этот разговор дался ему непросто.

4

Когда Кархарий покинул кабинет, Гверн вернулся за свой письменный стол и начал что-то писать на чистом листе пергамента. Абель встал и начал мерять шагами комнату. Разочарование и горечь продолжали жечь его, хоть он и понимал, что великого полководца уже не изменить.

-Зря ты так поступил, — всё же сказал он. — Не нужно было так унижаться ради меня. Нужно было быть гибче, изворотливее.

Последнее слово слетело с языка против его воли. Он осёкся, ожидая реакции воина. Гверн поднял на него взгляд.

-Мне ведомо понятие ответственности, чести и субординации, Абель. Я дал согласие на то, чтобы ты стал начальником стражи, и я ошибся. Я потерпел неудачу. Нам нужны перемены. Будь у тебя развязаны руки, возможно, ты преуспел бы там, где не преуспел я.

-Мои методы несколько жёстче тех, которые приветствуются Дивинатом, — осторожно произнёс генерал.

-Ты думаешь, я этого не знаю? Сынок, я никогда не спрашивал, куда забрасывала тебя судьба до того, как ты поступил на службу в моей армии, но последствия этого вижу в каждом твоём поступке и слове. Мне, демон меня побрал, жаль, что жизнь так тебя покорёжила, но поверь — я бы не отвернулся от тебя, даже если бы узнал о твоём прошлом.

Абель замер на месте и пристально посмотрел в глаза Гверну. Разочарование уступило место тёплому, почти нежному чувству, но горечь никуда не исчезла. Старый воин ещё некоторое время смотрел на него, а потом вновь опустил взгляд на лист пергамента.

-Я не могу изменить людей вроде тебя, сынок. Могу лишь напомнить о том, зачем мы здесь, в армии. Мы здесь за тем, чтобы тридцать миллионов человек за этим окном ни дня не думали об ужасах войны. И пока они радуются своим детям и солнцу, и думают о будущем без страха, не столь важно, какие методы мы используем в своей работе. Мы солдаты, Абель. Мы выполняем эту работу за тем, чтобы её не выполняли нормальные люди.

Абель сел в кресло и молча ждал, пока наставник допишет письмо. Наконец, Главнокомандующий отложил перо в сторону и пробежался взглядом по выведенным строчкам.

-Я пошлю тебя на юго-запад, за Керберы. Оттуда пришли слухи об ожившем океане. Люди якобы видели живые скалы, бродящие в море, а у береговой линии участились нападения морских крокодилов. Учёные говорят, что их может пугать что-то на дне.

-Что может отпугивать десятиметровых хищников? — Абель поднял бровь. — У границы с Завесой порой проплывают и горнилодоны, но я не припомню, чтобы это заставляло крокодилов и морских змеев выползать на берег.

-Значит, это что-то страшнее горнилодонов. В любом случае, нужно что-то с этим делать. Вряд ли вы добьётесь чего-то существенного, если только не полезете на дно в исподнем, но нам нужно успокоить Дивинат. Возьмёшь столько людей, сколько нужно. Встанешь гарнизоном у Верде, это ближе всего к месту, откуда начали распространяться слухи.

-Когда отправляться? — Абель принял болезненный удар, как подобает мужчине. Гверн отправлял его подальше от изумрудного трона, чтобы все как можно быстрее забыли о его существовании и промашках. Что же, весьма мудро.

-Через три дня.

Абель прикрыл глаза.

-Да будет так.

5

Шака разглядывала своё тело, стоя перед зеркалом. Илиадрис, служанка, смазывала мазью синяки, оставшиеся после нескольких падений, когда она и Арюол бежали в сторону храма.

-Подтёки никак не хотели проходить, — Илиадрис придирчиво разглядывала её бедро. — Но эта мазь, как ни странно, работает лучше предыдущих.

Шака посмотрела вниз, на синяк. Тот действительно почти исчез, оставаясь на коже едва заметным тёмным пятном.

-Откуда она у тебя?

-Мларета сказала, что её принёс Сольвейг Маэльдун.

Шака удивлённо подняла бровь и собрала волосы в хвост.

-Когда он заходил?

-Почти сразу после того, как вы вернулись домой. Он хотел навестить вас, но Пророк разрешил только передать эту мазь.

-Её ведь проверили?

-Конечно.

-Это хорошо, — Шака передёрнулась от холода. Нет, скорее от осознания того, как повлияли на неё покушения. Она стала дёрганой и подозрительной. Верить можно было только семье, и никому больше.

"В особенности Джензену".

За последние дни она старалась не пересекаться с ним. Это было легко — юноша все дни и ночи проводил в обществе Кархария, помогая ему улаживать многочисленные скандалы и трения с рефрамантами, которые уцелели в давке на арене Брусса.

-Сольвейг что-нибудь передавал?

-Он пожелал вам скорейшего выздоровления.

"Спасибо"

Шака решила отказаться от привычных платьев и предпочла более удобную тунику. Одевшись, она покрутилась перед зеркалом.

-Вы прелестны, госпожа. Позвольте узнать, куда-то собираетесь?

-Сегодня вечером дядя собирается дать пир. Придётся в нём участвовать. Но эта одежда не для пира. Я хочу кое-кого навестить.

-Красавчика-Мендрагуса? Говорят, он сражался с убийцами в подземельях арены, чтобы спасти вашу семью.

Шака улыбнулась. Молва о том, как Цеппеуш и Бавалор дали отпор нападавшим рефрамантам в небе и под землёй, распространилась среди магического сообщества Элеура невероятно быстро. "Ты не будешь против, если мы оставим себе тех, кого не выбрала ты?", — говорили подружки из богатых семей.

Их можно было понять — любой маг был драгоценным камнем для семьи простых людей, пусть даже и зажиточной. Брак с таким человеком в большинстве случаев означал рождение отпрыска, которого могли отметить демоны, и на которого могла сойти божественная благодать. А это в свою очередь означало уверенность в том, что род не увянет и не обнищает. За тем, чтобы получить возможность показать себя перед членами таких семей, как Мендрагусы или Дастейны, наверняка выстроилась целая очередь, которая ждёт избрания нового Пророка.

-Нет, не его, — улыбнулась Шака и, сочтя наряд подходящим для прогулки под жарким августовским солнцем, вышла из комнаты.

На улице её ждал эскорт, оставленный Абелем Лейфом, а также десяток солдат в одеждах Синваля Маэльдуна. Шака остановилась, удивлённо разглядывая северян, столь странно выглядевших в лёгких кольчугах поверх опрятной одежды. Их лица были обветрены, волосы светлы, а глаза имели васильковый цвет.

-Что это?

Из отряда северян выступил самый высокий воин, с длинными волосами, собранными в хвост. В отличие от своих людей он не имел никакой защиты. Шака окинула взглядом его чёрную куртку, простые серые штаны и высокие сапоги из кожи какого-то морского зверя.

-Любите противостоять всему миру? — усмехнувшись, негромко произнесла Шака, когда Сольвейг подошёл к ней и поклонился. Юноша возвышался над ней настоящей башней, и девушке приходилось задирать голову, чтобы разглядеть его лицо. Тот выпрямился и, остро взглянув на неё, улыбнулся. Затем, протянув руку, предложил идти. Помявшись, Шака взяла его за локоть и неторопливо двинулась рядом.

-Навустроза противостоит океану, а Хесме — холодным ветрам. Всё просто.

-Красивое сравнение, хотя я имела в виду вашу одежду.

-А, мне не очень нравятся все эти робы и туники, которые носят местные, — издав короткий смешок, Сольвейг наклонился к Шаке и деланно прошептал, — и знаете, некоторые из моих людей даже считают их одеждой женщин. Прибыв сюда, многие были в шоке от увиденного.

Шака улыбнулась.

-Ну, наверное, для некоторых коренных жителей Элеура вы и ваши люди кажетесь неотёсанными мужланами, — сказала она. Юноша с интересом посмотрел на неё и снова улыбнулся. Она не ожидала, что он будет делать это так часто. Приятная неожиданность. Казалось, что он был самым мрачным и нелюдимым из претендентов на её руку. Ей даже захотелось узнать больше.

-Расскажите мне больше о вашей родине.

-Хм. Что же, ладно. Представьте, что вы стоите на берегу одного из островов архипелага Навустроза. Вокруг вас, насколько хватает взгляда, волнуется вода цвета тёмной синевы. Под ногами скалистая порода, усеянная ракушками и лишайником. Накатывающие волны с шумом прибивают к берегу белые облака пены и опрыскивают вашу кожу брызгами. Капли солёной воды оставляют на ней зудящие дорожки. Вы поднимаете голову и видите рваные клубы серых туч, которые несутся на запад, за горизонт. Ветер рвёт вашу тунику, треплет волосы, ощупывает кожу холодящими пальцами, почти сбивает с ног. Вы поднимаетесь по крутому склону к своему лагерю, садитесь у прикрытого от ветра костра и достаёте из котелка разварившуюся рыбу. И едите её. И так изо дня в день, всю жизнь. Ну как?

Шака не сразу поняла, что от неё требуется ответ. Она всё ещё была мыслями и чувствами там, в том месте, которое описывал Сольвейг. Несколько раз моргнув, и собравшись с мыслями, она сказала:

-Вы пробовали сочинять поэмы?

-Что это?

Девушка скептически подняла на него взгляд. Юноша ухмыльнулся.

-Если я стану вашим супругом, то посвящу вам целый сборник. Обещаю. Кстати, куда мы направляемся?

-О, в местный госпиталь. Лекари говорят, что он уже может ходить, так что сейчас мы и посмотрим, как он себя чувствует.

-Кто?

-Человек, который заслуживает моей благодарности больше, чем я его я защиты.

-Загадки. У нас на севере не любят загадок, хотя моя сестра говорит, что в них кроется прелесть жизни.

-Ваша сестра права. Многие люди видят смысл жизни в поисках ответов, в поисках разгадок. Для некоторых загадки выкладывают путь к величию, — девушка смутилась, чувствуя, что звучит слишком пафосно. Она посмотрел снизу вверх на юношу. Тот посмотрел на неё и помахал ладонью.

-На вас начинает сказываться моё дурное влияние.

Шака хмыкнула и устремила взгляд на высокого мужчину в чёрных одеждах, который быстро шагал в сторону Аквамариновой Библиотеки. Одежды развевались за ним подобно перьям ворона. После нападения убийц она узнавала его сразу. Мужчина тоже их заметил. Не сбавляя шага, он улыбнулся и отвесил им короткий поклон. Девушка махнула ему в ответ.

-Знаешь его?

-Нет, а должен?

-Я слышала, он прибыл из Бъялви. Вы когда-нибудь бывали там?

-Я бороздил воды Алеманского океана и океана Брусса, госпожа, но едва ли часто путешествовал по суше. В Бъялви я не был.

-Один мой друг рассказывал о пространном плоскогорье цвета крови и огромной воронке в земле. Человек не сможет увидеть Бъялви, пока не подойдёт к самой его границе. Подойдя, он увидит Бездну, вокруг которой выросли десятки каменных ярусов, пронизанных змеями крутых лестниц. Обратный муравейник, как говорил друг, — Шака улыбнулась, вспоминая. — В этих ярусах живут простые люди, но также и множество историков, летописцев, писателей, учёных и философов. Там находится самая крупная библиотека в мире. Однажды я буду там. Я проведу спокойное лето, листая древние книги и бродя по алым террасам, высеченным в камне, и познакомлюсь с Саламахом Инги.

-Звучит, как прекрасная идея.

-Спасибо.

Подходя к госпиталю Святого Михэя, Шака увидела того, кого хотела навестить.

Конрад сидел на краю фонтана и смотрел на голову дракона, точную копию головы древнего Арафароса. Шаке на мгновение захотелось прикрыть глаза и отдаться умиротворяющему шуму воды, бьющей из широко раскрытой зубастой пасти. Отец был мудр, не став уничтожать памятники величию Династии Мендрагусов. Он ценил красоту прежде всего прочего.

Увидев их, седовласый воин поднялся на ноги, опираясь на костыли. Спустя несколько часов после атаки на проспекте Мирата девушка узнала, что основной удар пришёлся по соседней улице, на которой и находился Драконий Клык и вторая лже-Шака. Оба выжили и сумели скрыться, хотя несколько тяжёлых камней и перебили телохранителю ногу.

-Не вставайте, — Шака подошла к мужчине и попыталась усадить его обратно на идеально облицованный мраморный бортик фонтана. Сдвинуть мужчину с места было тем же самым, что пытаться подвинуть скалу. Бросив попытки, Шака сама села на прохладный камень, предложив Сольвейгу сделать то же самое. Помедлив, Конрад последовал их примеру.

-Как ваше самочувствие?

-Лекари говорят, что скоро смогу двигаться как раньше. Благодаря щедрости вашего дяди госпиталю выделили сциллитум на моё лечение.

-Это я убедила его в том, что вас нужно поставить на ноги как можно быстрее, — радостно сказала Шака. Мужчина удивлённо поднял брови.

-Вот как?

-Ну, ещё тётя Тамила, — девушка закусила губу. — Мы хотели как-то отблагодарить вас за то, что вы спасли мою... и жизнь той девушки, что выступала приманкой вместе с вами.

Конрад несколько мгновений пронзал её спокойным взглядом, а на его лице неторопливо расцветала улыбка.

-Что ж. Тогда я постараюсь выздороветь ещё скорее. Думаю, как минимум стоит сохранить вас в целости и сохранности, — он перевёл взгляд на Сольвейга. — Берегите её, пока я не выбросил эти костыли. Убийцы не успокоятся, пока Велантисы не погибнут.

Шака помрачнела.

-Думаете, опасность всё ещё существует? — она задавала вопрос, уже зная ответ.

-Те, кто послал девону и Арюола убить вашу семью, остались нераскрыты. Я думаю, опасность только возросла. Теперь они знают, что даже сил десятерых рефрамантов и одной Одержимой недостаточно, чтобы убить вас. А ресурсы у них явно огромные. На этот раз они найдут другой способ.

-Как вы думаете, кто это может быть?

-Несколько крупнейших торговцев оружием, кто-то из Теургов, высшие церковные чины, — Конрад говорил негромко, так чтобы гвардейцы и люди Синваля, стоявшие неподалёку, не слышали ни слова. — Пожалуй, это все, кто может реально иметь мотивы и возможности сделать то, что было сделано.

-А как же Моисей?

-Моисей? Думаете, он способен строить планы, находясь за десятки тысяч миль от Элеура, на другом конце света? Это слишком невероятно.

-У него могли быть помощники, которым он детально изложил свои планы, — пожала плечами Шака.

-Могли. В конце концов, как-то же попадают паломники с востока в Изру. Они перебираются через Джихалаи и Бадакайскую стену, незамеченные пограничной стражей, и поднимают смуту в восточных землях. Может быть, кто-то из них добрался и до Элеура... — Конрад задумчиво посмотрел в воду и потом тряхнул головой. — Нет, вряд ли они связаны...

-С кем? — требовательно посмотрела на него девушка.

-С убийцей в белом, с Муреной. Он способен пойти на убийство семьи Пророка. Не удивлюсь, если наши тайные враги и поручили ему это сделать.

-Но зачем? Неужели у него мало денег?

-Нет, — Конрад усмехнулся, словно что-то вспоминая. — Таких людей, как он, влечёт слава. Убийца Велантисов, убийца Пророка, Тот, кто взмахом клинка распорол ткань будущего — вот лишь немногие имена, которыми его нарекут современники. Он прославится во веки веков.

-А дядя излагал вам свои мысли по поводу того, как служанка выбрала из десятка бутылок ту, в которой содержался яд?

-По поводу того, что кто-то мог управлять ею?

-Да.

-Это невозможно, не так ли? — Конрад вопросительно посмотрел на Сольвейга. Юноша развёл руками.

-Абсолютно. А даже если бы и было возможно, то рефрамант не стал бы пользоваться открытием втихую ради таких незначительных вещей как покушение на убийство. Он бы давным-давно продал Слово и заработал на этом целое состояние. Я бы так, по крайней мере, сделал.

-А если ему плевать на деньги? Что, если ему интересен только научный потенциал? Что, если он хочет раскрыть человеческие возможности, шагнуть вперёд и заглянуть за грань? Что, если он хочет это Слово только для себя?

-Этот человек безумец, — негромко уронил Конрад и тяжело посмотрел на Шаку. — Вы говорите так, словно знаете, о ком идёт речь.

Девушка перевела взгляд на воина, лихорадочно думая.

-Нет, — прошептала он. — Нет, не знаю.

Глава 54. Четверо.

Начнём, Создатель.

Видение прошлого.

1

Джензен снова ждал появления царя Алсалона, сидя в одном из двух кресел напротив камина. Свечей не было — свет давал огонь, плясавший в старом очаге, играя на высоких обшарпанных стенах и дотягивавшийся теплом до лица юноши.

Джензен протянул увечную руку к огню и поморщился. Он не почувствовал ничего. Пустота в том месте, где начиналось предплечье, и где заканчивалась ладонь. Подарок, унаследованный от мамы. Проклятье, которое не развеет никакая магия.

За дверью послышались шаги, и он выпрямился в кресле, пытаясь отогнать гнетущие мысли.

Джаркат вошёл в комнату, плотно прикрыв за собой дверь, и неторопливо уселся в своё кресло. Он выглядел невероятно просто и даже несколько неуклюже. Это всегда удивляло юношу — то, как царь Алсалона умел менять язык тела, подстраиваясь под собеседника и ситуацию. Тем не менее, простота не могла обмануть его. Перед ним сидел человек, проживший больше десятка человеческих жизней.

-Сколько вам лет, Джаркат? — вопрос без спроса сорвался с губ Джензена, прежде чем он смог себя остановить. Мгновением позже юноша осознал, что истово желал задать его. Естественный страх перед собеседником отступил, задавленный бесстрашием человека, смерившегося со смертью.

Мужчина с лёгким удивлением поднял на него взгляд, а затем посмотрел на свои молодые руки, покоившиеся на подлокотниках.

-Если верить записям, сделанным моими первыми писцами, я прибыл в Ирдаран на сороковом году жизни. После этого я долгое время странствовал по этому континенту, прежде чем основал царство. Записей тех пор почти не осталось, поэтому я не знаю, сколько лет прошло — десять, пятьдесят, двести? Забавно, но я сам не знаю своего возраста.

-А вы всё равно выглядите на свои сорок лет.

Джаркат с прищуром посмотрел на юношу.

-При всех твоих недостатках, я по-настоящему ценю твои умственные способности, Упавший с Небес. Да, кое-что случилось после того, как я высадился на берег Ирдарана. Ты ведь хочешь узнать, правда?

-Там, в Джихалаях, вы говорили, что поможете мне в обмен на помощь, но не сказали, как именно.

-В обмен на безоговорочную преданность.

Джензен поморщился.

-Не люблю это слово. Оно делает человека похожим на домашнее животное. И... неужели вы подозреваете меня в предательских мыслях? Меня, кто делает всё для того, чтобы ваш план воплотился во всех подробностях?

-Я не спрашиваю твою преданность, лишь твоё терпение. Когда на изумрудном троне будет сидеть наш человек, мы обратимся к твоей, — Джаркат провёл взглядом по изувеченной руке, вызвав в юноше внутреннюю дрожь, — проблеме. А теперь вернёмся к последним событиям. Как прошёл допрос бедной девушки и Арюола?

-Плохо. Даже под пытками они не сказали, кто именно стоял за их нанимателями. Они называли их людьми в серых одеждах. Кархарий казался разочарованным.

-А Карранс?

-Как всегда шокированным, но ему никогда не нравилось смотреть на пытки.

-А что думаешь ты по поводу загадочных нанимателей?

-Я думаю, это Карранс. Он всегда слыл умеренным политиком и спокойным человеком. Сложно поверить, что за этим не скрывается что-то большее. Представьте, если бы Велантисов убили в тот день? Никто бы не сказал ничего дурного про Протоурга, потому что он сам находился под ударом.

-Но, я уверен, было и что-то ещё на этом допросе? — Джаркат проницательно посмотрел на Джензена. Юноша почувствовал, как по шее пробежался холодок.

-Да. Об этом не знает никто, кроме меня, Протоурга и Пророка. Девона пыталась убить и Карранса.

-Вот оно что. Но почему ты до сих пор думаешь, что за покушением стоит Карранс?

-Он стоял один против девоны. По чистой случайности девона поскользнулась и ударилась головой о камни. Я не верю в случайности.

-Сама? — Джаркат приподнял бровь. Джензен смотрел на него не отрывая взгляда, словно пытаясь загипнотизировать.

-Так мне сообщил Кархарий Велантис.

-Человек, который безоговорочно тебе доверяет, не так ли?

Юноша почувствовал, что вспотел. Слова царя Алсалона разом подняли со дна его разума ил сомнений.

-Случайности всегда являются продуктом чьих-либо действий, Джензен. Подумай об этом на досуге. Представим, что Карранс здесь не при чём. К какому выводу ты придёшь?

-Люди в сером хотели настроить Церковь и Дивинат друг против друга, столкнуть их лбами и посеять хаос в теургиате. Если бы не наш разговор несколько недель назад, я бы решил, что за этим стоите вы.

Джаркат улыбнулся.

-Спасибо за честность. Да, это было бы в моём духе. Но, судя по слухам и твоим словам, всё, что сделал враг вместо того, чтобы обернуть Церковь и Дивинат друг против друга — это объединил их и настроил против себя. Я бы не стал рисовать на себе такую мишень.

-Однако кто-то уже это сделал. Вы главный подозреваемый. Протоург и Пророк подняли всех своих шпионов в городе. Они рыщут в поисках доказательств, ищут ваших сообщников. Они добьются этого, если только не произойдёт чего-то такого, что отведёт от вас подозрения, — сказал Джензен, пытливо посмотрев на мужчину. Вторая рука, скрытая в складках робы, поглаживала древко рефрактора.

Ему как никогда хотелось использовать новообретённые способности. Незаметно проникнуть в голову собеседнику. Узнать, чего на самом деле хочет царь Алсалона. Понять, как спасти свою жизнь.

Джаркат улыбнулся и коснулся пальцем своего виска.

-Ах, как же приятно ощущать себя всемогущим, не так ли? Быть способным обойти природные барьеры, проникнуть вглубь самого потаённого организма во вселенной, познать силу Мысли. Я прекрасно понимаю твоё желание. Давай, испробуй на мне свою мощь.

Джензен молча поднял перед собой Яблоневую Ветвь и навёл её на собеседника, который продолжал расслабленно сидеть в кресле и благожелательно смотреть на него. Юноша искал взглядом его рефрактор, но, похоже, оружия при нём не было.

Фиолетовый свет разогнал полумрак, и комнату наполнил мерный гул жезла. Джензен произнёс Слово.

Ничего не произошло. Может быть, он ещё недостаточно ловок, чтобы использовать магию Контроля на расстоянии? Юноша собрался встать, понимая, что уже слишком поздно оправдываться перед царём Алсалона. Джаркат с интересом на лице ожидал развития событий.

Бежали секунды. Джензен замер на месте, глядя сверху вниз на сидящего мужчину. Наконец, тот снова коснулся пальцем виска.

-Я бы не стал оставлять тебя в живых, если бы не знал, как защитить себя от твоих способностей. Также не советую пытаться использовать их против Теургов. Мало ли что может случиться.

Джензен задохнулся от осознания правды.

-Вы тоже...?

-Я? О, нет, — Джаркат поднялся на ноги и, сделав два шага к юноше, положил руки ему на плечи. — Ты всё ещё уникальный человек, Джензен. На самом деле я завидую, поскольку Хнум не одарил меня таким талантом, какой есть у тебя. То, что не даёт тебе залезть мне в голову, не имеет магического происхождения.... Как и то, что делает меня молодым.

Джензен упал обратно в кресло и выключил оружие. Его снова окружил полумрак. Позже он осознал, что Джаркат сделал с ним с ним то же самое, что он сам сделал с несчастным Арюолом несколькими днями ранее.

Избавил от искушения.

-Но как?

-Я расскажу тебе, — вкрадчиво прошептал Джаркат, наклонившись к нему. — Только перестань сомневаться в том, что мы делаем. Помоги мне объединить человечество. Помоги, и вместе мы раскроем тайны мироздания. Помоги мне, и я спасу твою жизнь.

2

Верхние этажи Первого Храма купались в тёплом солнечном свете. Громадные залы подавляли своими размерами и пространством. Высокие потолки, украшенные удивительными рисункам, заставляли Гирема в восхищении разглядывать их, задрав голову. С большим недовольством он признавал, что вряд ли смог бы создать подобные шедевры.

Юноша поднялся по лестнице на последний этаж, целиком отведённый под рабочее место Протоурга. Здесь не было послушников и послушниц в серых туниках, не было клириков в бело-зелёных сутанах и мрачных на вид экзоркуторов. Здесь была лишь молчаливая стража. Высокие и широкоплечие, с короткими мечами, чтобы было удобно обороняться в коридорах храма, и щитами, на которых был изображён изумрудный ключ, они носили внушительные латы, подобные тем, что юноша видел у солдат из полка Горнилодонов. Отличались лишь плащи — зелёные вместо синих.

Показав капитану стражи документ, полученный в канцелярии, Гирем двинулся по коридору. На стенах висели портреты предыдущих Протоургов. Среди них была пара интересных имён, вроде Михэя Мендрагуса, который также являлся Пророком, однако в остальном ему встречались лишь смутно знакомые фамилии, которые он впервые встретил на страницах томов "Теургиатского Цикла".

Подходя к кабинету Карранса Мирандиса, который находился в самом конце коридора, юноша подметил, что портретов, сделанных шестьсот и более лет назад, здесь не было. Должно быть, они не подлежали восстановлению или были утеряны. Зато последним уцелевшим портретом был...

Гирем остановился, в замешательстве глядя на портрет, датированный 487 годом от создания Триединой Церкви. Это был мужчина с кудрявыми чёрными волосами и глубоко посаженными тёмными глазами. Длинные усы свисали ниже острого подбородка, однако бороды у него не было. Внизу, в правом углу имелась подпись, выведенная аккуратным почерком.

Гирем Кейр.

"Выходит, первый Кейр, упоминавшийся в фамильной хронологии, был Протоургом", — удивлённо хмыкнул юноша. Этой информации он не встретил ни в одной из прочитанных книг.

Оторвавшись от созерцания портрета своего тёзки, он постучал в дверь кабинета Карранса Мирандиса.

-Войдите, — донеслось из-за неё.

Гирем вошёл в кабинет.

Протоург был не один. Он сидел в своём кресле возле большого окна, из которого открывался вид на весь Элеур, озеро и Дараборский Лес, исчезавший в дымке над горизонтом. Позади мужчины стояла девушка в белой одежде, должно быть, личный секретарь.

А вот перед ним стоял мужчина, чью спину и плечи усыпали волосы цвета солнечного заката.

"Диастриец!" — вспыхнуло в мозгу, и Гирем вспомнил девушку с волосами цвета персика.

-Внемлите моим словам... — диастриец наклонился к Протоургу. Его горячий шёпот эхом отдавался в стенах кабинета. — Чем больше вы устраиваете мероприятий, тем большему риску подвергаете претендентов. В конечном счёте, ваши стражники не справятся, и кто-нибудь погибнет.

-Да вы же мне ничего толком и не сказали! — Карранс хлопнул ладонью по столу. — Если бы вы только развили свою мысль...

-Я не могу!

-Вот видите! — Карранс перевёл взгляд на Гирема и кивнул, словно впервые его увидел. — О, смотрите, ко мне пришёл следующий посетитель. Гирем, будьте добры, поприветствуйте лугаль Энхенгаля. Он решил выступить неофициальным гостем на нашем празднестве в честь избрания нового Пророка.

Диастриец отвернулся от Протоурга и широким шагом направился к двери, проигнорировав Гирема и протянутую руку. Выйдя в коридор, он громко хлопнул дверью.

Чувствуя себя донельзя глупо, юноша опустил руку и посмотрел на Карранса. Мужчина тяжело выдохнул и откинулся на спинку кресла.

-Диастрийцы и их традиции. Надо всегда держать при себе какую-нибудь безделушку, чтобы в случае чего предложить её в качестве дара.

-Они все такие? — спросил Гирем, подойдя к столу и присев в кресло для гостей.

-Далеко не все. Но Энхенгаль является правителем этого народа, боги знают, сколько лет. Он горделив, чрезвычайно горделив. Но, признаюсь, само его появление здесь внушает тревогу. Диастрийцы терпеливо относятся к нам, но они никогда не снизойдут до просьб и советов. Энхенгаль снизошёл... — Карранс посмотрел в окно за спиной и, пробарабанив пальцами по гладкой поверхности стола, повернулся к Гирему. — Ладно, я подумаю об этом после работы. Вернёмся к нашему делу. Мириам, будь добра, оставь нас на полчаса.

Девушка кивнула и вышла из кабинета. Гирем с трудом нашёл в себе силы оторвать взгляд от её спины. Когда он повернулся к Протоургу, тот улыбнулся.

-Хорошо. Прежде чем мы начнём нашу беседу, я хочу, чтобы ты понял, Гирем — она не будет отмечена ни в каких протоколах. Возможно, я помечу свои мысли в личном журнале, но на этом всё. Я хочу, чтобы разговор имел дружеский характер. Это ни в коем случае не допрос.

-Давайте начнём, а там посмотрим, что получится, — Гирем робко улыбнулся. Оказавшись наедине с человеком такой величины, он чувствовал себя несколько скованно. Это сердило его, ведь там, на арене, разговаривая с двумя могущественнейшими людьми Изры, он не чувствовал никакого давления.

-Мне бы хотелось сначала узнать, остались ли у тебя какие-то вопросы после всего того, что случилось. Может быть, у тебя есть какие-нибудь мысли по поводу случившегося, — Карранс некоторое время устраивался в кресле, после чего благожелательно посмотрел на юношу.

-Вы не стали со мной ничего делать, хотя я слышал всё, что сказала девона. Это потому, что вы считаете произнесённое недостаточно важным, или думаете, что я не стану открывать рта?

-Кархарий сказал мне о своё первом впечатлении касательно тебя. Несмотря на твой горячий разговор с моим человеком в Забрасине, вместе мы решили, что ты будешь достаточно благоразумным, чтобы не рассказывать о том, что услышал, всем подряд. Буду ли я прав, если предположу, что ты не открылся никому.

Гирем почувствовал, как кровь прилила к его щекам. Тот разговор с Сатосом будет ему ещё долго аукаться. Юноша кивнул.

-Даже отцу.

Карранс кивнул, устремив взгляд куда-то вниз. Казалось, он что-то решил про себя.

-Надеюсь, ты будешь рад услышать, что мы не собираемся причинять тебе вред. Нам не нужна ещё одна смерть рефраманта, тем более сына Рензама Кейра, который уже собрал вокруг себя дюжину магических домов и несколько купеческих гильдий, торгующих оружием и провиантом.

-Если вы хотите, чтобы я почувствовал себя виноватым, то у вас ничего не получится, — Гирем старался смотреть в глаза Протоургу, надеясь, что его собственный взгляд достаточно твёрд, чтобы замаскировать робость. — Вы знаете, каков мой отец. Его не переубедить. Я пытался и потерпел неудачу. А убивать его я не стану, чтобы мне не предлагали взамен.

-Даже мир на этой земле? — Карранс лукаво посмотрел на юношу.

-Вы задаёте вопросы, на которые нельзя дать быстрого ответа, — вспыхнул, оправдываясь, Гирем. — Мой отец всё ещё ходит по мостовым Элеура и заглядывает на огонёк к потенциальным сторонникам войны. Если вы хотите убить его, то поторопитесь, а то я решу, что вы так же слабы, как я.

Карранс подался вперёд.

-Нежелание убивать собственного отца не делает тебя слабее, сынок.

-Нежелание убивать того, чьи действия повлекут гибель миллионов, — делает, — Гирем опустил голову, глядя на сжатые кулаки.

Между ними повисло молчание. Юноша поднял голову и, посмотрел на собеседника. Лицо мужчины оставалось удивительно безмятежным, однако глаза горели, как будто им овладел ураган. Гирем подумал, что его слова прозвучали для Протоурга жёстко, но страх и волнение покинули его, сметённые вспышкой гнева.

-Прошу прощения.

-Сказанное тобой больше касается меня, чем тебя, сынок, — Карранс обмяк, откинувшись на спинку кресла, и посмотрел на потолок, выложенный мозаикой. — Возможно, ты прав, и я должен был поступить жёстче и прагматичнее. Однако время убивать твоего отца уже прошло. Это нужно было делать до того, как он начал собирать сторонников. Сейчас лишать их вожака бессмысленно и опасно.

-Почему?

-Потому что тогда они обратятся к тебе, — мужчина посмотрел на него, и вокруг его немолодых глаз прорезались сеточки морщин. — Ты готов к такой ноше?

Гирем открыл рот, но не знал, что сказать, тронутый сочувствием, с которым Карранс произнёс последние слова.

-Я...

-Предлагаю на некоторое время сменить тему, — Протоург подвигал плечами. Его лицо возвращалось к привычному любопытствующему выражению. Гирем сам подался вперёд.

-Конечно, ваше святейшество.

-Прекрасно. Я долго думал о том, что так питает уверенность Рензама в том, что ему удастся напасть на Алсалон. Перебраться через Джихалаи удавалось немногим, и все учёные сходились на мнении, что нет единого безопасного пути на ту сторону. И вот, относительно недавно, у меня появилась гипотеза о том, что Рензам каким-то образом нашёл этот путь.

Оснований у неё две: первая, как очевидно, сама по себе решимость Рензама начать войну, и вторая — информация о том, что он, а также ты и твой брат несколько лет назад гостили в Бъялви.

Я не очень часто разговариваю с Саламахом Инги, но несколько месяцев назад он ответил на моё письмо с просьбой рассказать, зачем же вы к нему тогда пожаловали. Ответ был интригующим. Может быть, ты поможешь мне?

Гирем вздохнул. Воспоминания навалились на него, словно всё произошло только вчера. Звёздное небо над Бъялви, прохладный вечер, вкуснейший ужин на открытой террасе, прекрасная в своём алом платье Шелосте.... Если бы он знал, что случится после, то ни за что бы не согласился помогать ей, брату и отцу в их деле.

-Рензам и Саламах заключили сделку. Полгода защиты для Шелосте во время её исследований в глубинах Джихалаев в обмен на информацию о секретном проходе через горы.

Карранс соединил кончики пальцев перед собой.

-Это не совсем обычный проход, не так ли? Алсалонцы и раньше перебирались через горы, и даже собирались в небольшие армии.

-Ранее они проходили одиночными цепочками. Проход, известный Саламаху, позволил бы перевалить через Джихалаи десяткам тысяч воинов разом.

-Рензам получил информацию?

-Слава богам, нет. Я уверен, вы знаете, что произошло после того, как мы заключили сделку.

-Да. Шелосте Инги погибла во время схода лавины. Вам не хватило каких-то несколько дней до возвращения в Бъялви. Судьба бывает очень злой.

Воцарилось странное молчание. Гирем почувствовал, что Карранс для чего-то тянет время.

-Вы думаете, что отец всё же что-то знает?

-Что-то ведь должно питать в нём решимость и уверенность в походе, — пожал плечами мужчина.

-А если он надеется выбить из Саламаха информацию уже после того, как собранная им армия окажется у стен Бъялви?

-Думаешь, такой человек, как Саламах, сломается при виде армии Рензама Кейра?

Гирем отвёл взгляд и призадумался. Сказанное Протоургом неожиданно навело его на совсем иные мысли.

-Скажите, а может ли Саламах открыть путь Моисею?

-Это занимательный вопрос. Алсалон никогда не пытался напасть на Бъялви, если верить летописям. Однако они никогда не выступали и союзниками. Саламаха невозможно купить посулами и властью. Он выше этого. Крайне маловероятно, что так могло произойти. Ему просто незачем позволять разразиться настоящей войне.

Гирем осторожно покивал головой. Для себя он кое-что решил, и это мучало его превыше всего.

-Протоург, можно задать один вопрос?

-Конечно.

-А что вы думаете по поводу покушения? Кто может быть нашим врагом? Чего он хочет?

-Самый очевидный кандидат, естественно, Моисей. Однако в итоге вышло так, что он не разобщил нас, а сплотил, что вряд ли соответствует его дальнейшим планам. Так что сомневаюсь, что это его рук дело.

Возможно, это кто-то из Теургов, но я слабо представляю, зачем ему или ей нужна нестабильность в теургиате в начале своего правления. Проще было бы пойти законным путём, обручившись с Шакой Отраз.

Поэтому, на мой взгляд, врагом может оказаться тот, кого мы никогда не принимали в расчёт и на кого не обращали внимания. И цель его без всяких сомнений заключается в том, чтобы в конечном итоге возложить на себя Венец изумрудного трона. С этим связан и мой тебе совет — старайся не раскрывать своих мыслей, даже тем, кого считаешь лучшими друзьями.

-И вам тоже?

-Ну, — мужчина слабо улыбнулся. — Я — другое дело. Прости за прямоту, но я не такой идиот, чтобы рисковать жизнями миллионов во имя амбиций себя любимого.

-Вы не хотели бы восседать на изумрудном троне?

-И нести бремя Венца? Ни в коем случае. Мне вполне хватает этого кресла и чашки чая, который каждое утро готовит мой верный слуга.

Гирем понял, что разговор подходит к концу. Он встал на ноги и отвесил короткий поклон.

-Мне было приятно с вами побеседовать.

-Ты выглядишь несколько расстроенным. В чём дело?

Гирем помедлил с ответом.

-Наш разговор ничего не решил. Идя сюда, я надеялся, что вы подскажете, что делать. Надеялся, что мы начнём как-то действовать. И к тому же я оказался бесполезен.

-Как это не решил? Сынок, этот разговор помог нам выяснить самое главное — наши цели общие. А имея общие цели, мы можем доверять друг другу. Ты не представляешь, как многое значит в Элеуре доверие. Когда каждый может ударить в спину, руководствуясь личными мотивами, нам нужны верные товарищи. Пусть я прозвучу банально, но сила, которую ты ищешь, сила, способная не дать разразиться войне, заключается в нашем единстве.

Внезапно раздался громкий стук в дверь, отдававший звоном металла. Карранс медленно поднялся из-за стола, упершись руками в столешницу.

-Войдите!

Дверь открылась, и в кабинет вошло четверо стражников и лысый мужчина в сутане клирика. Взглянув на его лицо, Гирем почувствовал, как по спине пробежал холодок. Что-то случилось. Юноша посмотрел на Карранса и понял — мужчина думал о том же.

-Покушение? — спросил Протоург.

-Нет, ваше святейшество. Мы получили известия из домов джустикариев Логсы, Декарта и Кабреге. Их... их нашли мёртвыми.

Карранс не шевельнулся. Гирем чувствовал, будто примёрз к полу, лихорадочно обдумывая сказанное. Вопрос сорвался с языка прежде, чем он успел себя остановить.

-Их убили?

-Нет, это похоже на самоубийство, — голос клирика дрожал. — Ваше святейшество, в их домах нашли предсмертные записки. Они... они организовали покушение на семью Велантисов.

Гирем продолжал смотреть на Карранса. Мужчина посмотрел в ответ, и, казалось, прочёл в его взгляде всё, о чём он думал.

-Нет, Гирем Кейр. Три джустикария не есть вся Церковь... — он вышел из-за стола и кивнул страже. — Ведите меня.

-Я могу пойти с вами? — Гирем встал, решительно глядя на Протоурга.

Карранс несколько секунд напряжённо обдумывал ответ, а потом кивнул.

-Взаимное доверие начинается с доверия одного, — уронил он. — Хочу, чтобы им был ты.

Через десять минут они уже выбегали на ступени Первого Храма в сопровождении двух десятков солдат.

Глава 55. Цена ошибки.

Я ни дня не провёл без того, чтобы сомневаться в том, что мы делаем.

Джензен Кейр, черновик,

1106 год от создания Триединой Церкви.

1

Дом Кабреге окружала стража. Лишь она одна выдавала то, что в трёхэтажном особняке джустикария случилось что-то серьёзное. На улице стоял солнечный полдень, однако воздух в лабиринте улиц Квартала Богатых Господ казался Гирему застоявшимся и тяжёлым. Хотя, может быть, это была игра сознания, ожидавшего увидеть место смерти?

-Я не пользуюсь в совете джустикариев особой популярностью, — негромко объяснял Карранс, глядя под ноги — мостовая в этом месте была на удивление неровной. — Думаю, они могли сделать это втайне от меня. Возможно, они хотели даже подставить меня. Однако я не понимаю, зачем было совершать самоубийство. Мы бы не смогли доказать их причастность без весомых улик, а их у нас нет.

-А вы думали, что это может быть инсценировка? Что если их заставили совершить самоубийство, чтобы подозрение пало на Церковь?

-Это возвращает нас на то же место, где мы были несколько дней назад.

-Моисей?

Карранс поправил рукава. Гирем опустил голову, глядя на сглаженные камни мостовой, и затем задумчиво улыбнулся.

-Дивинат?

Протоург неожиданно остановился и вперился в него неподвижным взглядом.

-Я по-прежнему уверен, что между мной и Кархарием установлено полное взаимопонимание. Я не стану раздирать Изру на части в такое время. Он тоже.

-Конечно.

Мужчина двинулся дальше, Гирем поспешил за ним.

-Я надеюсь, этот разговор останется между нами.

-Конечно, ваше святейшество.

Карранс хмыкнул.

-В Кейрах всегда была эта насмешливость, что в Алане, что в Рензаме, что в Эктаре. Теперь я вижу, что она передалась и тебе.

-Я не Кейр.

-Но ты был принят в их родовое гнездо почти с самого младенчества. Тебя воспитывали Кейры, Гирем, и ты куда больше напоминаешь мне Рензама, чем тебе кажется.

Юноша сглотнул, чувствуя глупую обиду. Ну и что, что он похож на отца? Главное то, чем они отличаются.

Чтобы отойти от неприятной темы, он кивнул в сторону красивого трёхэтажного особняка впереди, с верандами, увитыми плющом и недавно выкрашенными в белый цвет стенами.

-Скоро о смертях узнает народ. Начнётся паника.

-Не узнают. За тысячу лет мы привыкли скрывать от народа страшные вещи. Скроем и смерть нескольких человек. Вижу, ты не удивлён.

-На вашем месте я бы делал то же самое. Есть вещи, о которых простым людям лучше не знать ради их же блага, тем более, если вы сами в них не разобрались. И, ваше святейшество... я бы не хотел, чтобы вы раскрывали мне всё то, о чём я не должен знать. Не хочу из-за этого лишиться жизни.

На губах Карранса заиграла лукавая улыбка.

-О, не волнуйся, за стенами Церкви и Дивината хранится достаточно секретов, о которых я не смогу тебе поведать. И я, конечно, не хотел бы лишать тебя жизни.

По шее Гирема пробежал холодок. Он поёжился.

-Можно задать вопрос?

-Думаю, мы договорились держать друг друга в курсе важных событий. Спрашивай.

-После того разговора в Забрасине я не раз задумывался о том, зачем вам понадобился именно я. Почему вы не обратились к моему брату? В отличие от меня он несколько лет провёл в Элеуре. Он наверняка знаком с положением местных дел.

Карранс кашлянул.

-Твой брат слишком близок к Кархарию. Несмотря на то, что я сказал ранее, мы с нынешним Пророком ладим не очень хорошо. Это специфика наших титулов. Я не хочу рисковать, приближая к себе того, кто уже приближен к Пророку. Так я рискую и собой, и твоим братом.

Так что, Гирем, мне крайне повезло, что другим сыном Рензама Кейра оказался не какой-нибудь бестолковый мальчишка, который проматывает семейное состояние, а человек, который хочет сохранить порядок в Изре, невзирая на риск, — мужчина пристально посмотрел на Гирема и остановился у ворот, ведущих внутрь двора. — Ты ведь понимаешь, что участвуя во всём этом, ты рискуешь жизнью?

-Да. И честно говоря, я удивлён, что никто пока не пытался меня убить. Надеюсь это потому, что никто не считает меня опасным.

-И это твоё главное преимущество, сынок. Оставайся таким как можно дольше. Проблемы начнутся именно тогда, когда тобой заинтересуются большие игроки. Это понимают абсолютно все, — Протоург многозначительно улыбнулся.

-Спасибо за предупреждение, — после короткого молчания уронил юноша и кивнул на ворота. — Давайте посмотрим, что у нас здесь.

-Давай, — Карранс с готовностью зашагал в сторону тропинки, ведущей во внутренний дворик.

Пройдя мимо стражи, они подошли к крыльцу, у которого стояли несколько мужчин в тёмных робах и горничные. Гирем посмотрел на испуганные лица девушек. Неужели все они находились здесь, когда их хозяин прощался с жизнью?

-Каким способом он это сделал? — спросил Карранс у одного из мужчин, которые, похоже, были его людьми.

-Разрезал вены в ванной. Довольно аккуратно, так чтобы умереть в относительном покое. Тело уже подготовили к доставке в лабораторию.

-На нём нашли что-нибудь интересное?

-Нет. Когда горничные обнаружили труп, вода ещё была несколько тёплой. Мы полагаем, что это действительно самоубийство. Следов кого-то постороннего, кто мог принудить покойника совершить такое, мы не нашли.

-Горничные всё это время были в доме? — открыл рот Гирем. Мужчина вопросительно посмотрел на Карранса. Протоург кивнул. Агент пожал плечами.

-Нет. Он отослал всех пятерых на рынок за покупками. Вполне объяснимое желание, если только не учитывать то, что все пятеро упорно твердят, что им нужно было купить сыр из Забрасина.

Гирем и Карранс почти синхронно подняли брови.

-Зачем им забрасинский сыр?

-Не знаю. Посмотрите сами, — агент кивнул головой в сторону ступенек, возле которых лежали корзины с пятью громадными головками сыра. — Бред какой-то.

Гирем подошёл к одной из девушек и коснулся ладонью её плеча. Та посмотрела на него и глупо улыбнулась. Юноша нахмурился.

-Вы ходили не за сыром, а за парой сапог для козы, — уверенно произнёс он. Девушка заложила прядь волос за ухо и пожала плечами. На её лице появилась уверенная улыбка.

-Ну да, мы ходили за парой сапог для козы.

Гирем посмотрел на Карранса и агентов.

-Что это значит?

-Это значит, что они внушаемы как двухлетние дети, — сказал один из агентов. Бред какой-то.

Другой агент подошёл ко второй горничной.

— Вы бросились под колёса телеги и погибли.

Девушка посмотрела на своих подруг.

-Думаю, да, но... это ведь бред. Я имею в виду — я жива, или это всё не взаправду?

Мужчина раздражённо пнул цветок, растущий на клумбе рядом, и посмотрел на Карранса.

-Вы знаете, что это, ваше святейшество?

-Они явно подверглись сильному внушению, — Карранс начал ходить вокруг девушек, разглядывая их как диковинный экспонат. — За последние десятки лет мы провели немало исследований человеческого сознания, подвергая подопытных разным экспериментам. Самый простой, например, заключался в том, чтобы заставить человека ходить на четвереньках и считать это нормальным поведением. Ему внушали, что он собака, и это работало. Подобные опыты помогли нам понять пределы человеческого восприятия.

Гирем передёрнулся, представив себе людей, заключённых в загоны, словно скот. От мысли о том, что простаков использовали в качестве подопытных животных, его начало подташнивать. Он опёрся об один из столбов, поддерживающий навес над крыльцом, стараясь скрыть свою реакцию.

-Эффект долгий? — поинтересовался он.

-Обычно несколько часов. Всё зависит от подопытного и мастерства того, кто использует внушение.

-Кто может обладать такими навыками?

-Некоторые агенты, клирики и практически все экзоркуторы, — Карранс заглянул в зрачки девушкам. — Однако этот... гипноз, будем его так называть, был сделан на совесть. С ними поработал мастер.

-Это точно не магия?

-Какая? Рефрамантия Сознания? — Гирем почувствовал на себе вопрошающий взгляд Пророка, но не ответил.

Оттолкнувшись плечом от столба, он машинально сделал несколько шагов в сторону ворот, попутно отметив, что ничуть не удивился появлению Джензена.

Брат свернул с дороги на тропинку, и широким шагом направился к крыльцу, выглядя при этом непривычно деловым. Должно быть, потому, что Гирем считаные разы видел его за настоящим делом.

Показав внушительного вида свиток охранникам, Джензен обвёл взглядом собравшихся и увидел брата.

С некоторым удовлетворением юноша отметил, что Джензен удивлённо поднял брови, напомнив того паренька, который изумлённо поглядывал на брата после того, как тот превратил ноги простака в камень. На мгновение Гирем словно вернулся в прошлое, почувствовав себя тем самым испуганным мальчишкой. И вместе с этим осознал, насколько изменился с тех пор.

-Здравствуйте, ваше святейшество, — Джензен коротко поклонился протоургу, и неожиданно послал короткую улыбку Гирему. — Брат.

-Добрый день, Джензен, — Карранс заложил руки за спину. — Должно быть, Кархарию стало известно о случившемся.

-Он хотел явиться сам, но его отвлекли другие дела. Я здесь в качестве его заместителя. Что у нас тут?

-Что-то, похожее на внушение. Я слышал, вы немало времени посвятили изучению человеческого сознания. Можете осмотреть их. Вдруг вы знаете что-то, о чём неизвестно мне.

Пожав плечами, Джензен подошёл к девушкам и по очереди заглянул в лицо каждой. Обе руки он держал спрятанными в широких рукавах фиолетовой робы.

-Скорее всего, мощный гипноз, — наконец произнёс брат и посмотрел на Карранса. — Это больше по вашей части.

Карранс кивнул, задумчиво глядя в пустоту.

"Размышляешь, мог ли Кархарий искусно обернуть оружие Церкви против неё самой, или делаешь вид, будто озабочен случившимся?" — Гирем следил за лицом Протоурга, но так ничего в нём и не увидел.

Тем временем Джензен разговаривал с агентами.

-Дом обыскали? Нашли что-нибудь важное? Какую-нибудь записку? Мне сказали, джустикарии покончили жизнь самоубийством. Обычно перед этим оставляют какое-то послание.

Карранс переступил с ноги с ногу. Агенты переглянулись. Один из них посмотрел на Протоурга, и, дождавшись кивка, протянул Джензену клочок пергамента. Брат погрузился в чтение.

Закончив, он поднял взгляд на Протоурга.

-Вы либо очень глупы, либо кто-то очень хочет вас подставить. Причём не только вас, а всю Церковь.

Караннс со вздохом провёл по лбу ладонью, словно стирая с него липкую паутину.

-Вы верите в то, что я не давал приказа устраивать покушение на семью Велантисов?

-Верю. Всегда сомневался в том, что клирики испражняются радугой, ваше святейшество, но сейчас я не вижу смысла, зачем вам настраивать всех против себя. Ваши джустикарии — другое дело. Насколько мне известно, в джустикариате имеется раскол.

На лицах некоторых агентов появилась осторожная улыбка. Джензен мог позволить себе разговаривать в таком тоне, потому что был рефрамантом, человеком, выше которого по статусу считались лишь Протоург и Пророк. Протоург Леогрюсс, живший пятьсот лет назад, сжигал тех простолюдин, которые осмеливались смеяться в его присутствии, если считал их смех оскорбительным.

Но Карранс лишь вымученно улыбнулся.

-Кабреге и Логса всегда стремились к обретению власти. Не стану их осуждать, по крайней мере, сейчас. Триединая Церковь никогда не была проводником морали, и большие амбиции её чинов не считаются грешными. Случай на Арене Брусса можно трактовать по-разному. Я не удивлюсь, если окажется, что некоторые джустикарии задумывали таким образом меня сместить. Однако здесь есть большое "но".

Кабреге и Логса не были невинными овцами, которые не выдержали груза совести. Ни за что не поверю, что они вот так решили свести счёты с жизнью. Это действие полностью противоположно их натуре.

Нет, я думаю, их заставили написать эти записки, а затем хладнокровно убили, представив всё, как самоубийство. Именно поэтому я не стал бы подозревать себя, оказавшись на вашем месте. Так и передайте Кархарию Велантису, когда явитесь к нему с докладом.

-Так и будет, ваше святейшество. Мы также направим людей к остальным джустикариям, которые остановились в городе. Нужно убедиться в их безопасности.

Карранс кивнул и обратил взгляд на агентов.

— Обыщите дом ещё раз, и прилежащий двор тоже. Девушек проводите в храм, возможно, они нам ещё понадобятся. В домах остальных убитых есть наши люди?

-Конечно, ваше святейшество.

-Отлично. Джензен, вы идёте к Пророку? Я пойду с вами.

-Хорошо. Гирем?

-А мне пора домой, — Гирем начал неряшливо поправлять плащ, после чего отправил Каррансу долгий взгляд. — Сегодня моя очередь нянчится с Виальсе. Пойдём гулять по Радужному рынку.

Мужчина медленно моргнул. Он всё понял.

-Кто это? — брови Джензена взметнулись ко лбу.

-А, я тебе ещё не сказал. Это девочка, которую подобрали Остис и Сиверт во время нападения на Арену Брусса. В нашей семье пополнение. Заходи, как будешь свободен. Только не забудь прихватить с собой какой-нибудь подарок.

-Куплю ей блюдо с мороженым. Сойдёт?

-Сойдёт. У нас в таверне как раз продают горячий шоколад.

-Только я не буду заходить в ваши номера. Сам понимаешь, отец...

-Не волнуйся, большой зал всегда в нашем распоряжении. Ты только дай знать.

-Хорошо, брат.

Раскланявшись с Джензеном и Каррансом, который не проронил ни слова за всё время их короткого разговора, Гирем пошёл к металлической калитке. Голова полнилась мыслями, которые нужно было расставить по полочкам, но сделать это было непросто.

Был ли Карранс искренним во время их встречи в Храме? Кто убил Кабреге и Логсу? Замешан ли в этих убийства Кархарий или это всё хитрая игра Карранса? И самое главное, то, что заставляло Гирема нервничать — замешан ли во всей этой истории брат?

В памяти неожиданно всплыло лицо Лисицы. Девчонка что-то говорила про Кабреге, но что именно, он вспомнить не мог.

"Успокойся", — сказал Гирем сам себе. — "В последние недели ты только и делаешь, что строишь теории. Так можно и в самом деле стать похожим на отца. Расслабься, и нужные мысли сами придут тебе в голову".

Сделав несколько глубоких вдохов, Гирем постарался предаться любованию улочкам. День стоял погожий, впереди ждала пусть и прогулка по Радужному рынку, а вечером он, наконец, впервые посетит бал, устраиваемый Велантисами.

Хотелось надеяться, что празднество обойдётся без неожиданных покушений.

2

Все дни с того момента, как Пророк познакомил Трикселя с леди Эджурой, горбун проводил в лаборатории. Настоящие опыты, те, что отвечали основной задаче — подтвердить природу яда, были давным-давно сделаны, а почтовый голубь с печаткой государственной секретности — отправлен отцу в Канстель. Почти всё свободное время Триксель проводил, посвящая своим экспериментам с зельями. Остальные часы он уделял Неду и Никоро.

-Что ты исследуешь в этих жутких подземельях? — спросила диастрийка, лёжа на кровати и читая книгу. — Если честно, мне было немного обидно, когда ты не поделился своей работой с нами.

-Это обычные лекарственные зелья, — сказал Триксель, мелким аккуратным почерком оставляя заметки в своём блокноте. В другой руке он держал тонкую ножку хрустального бокала, наполненного лиловым вином двухсотлетней выдержки.

-Неужели там ты можешь работать над тем, над чем не мог бы работать в своей лаборатории в Канстеле?

-Возможно, но чтобы работать в своей лаборатории в Канстеле, мне нужно быть в Канстеле.

-А вы всё ещё помогаете леди Эджуре, дивайн? — Нед сосредоточенно нарезал на деревянной доске кусок чёрного хлеба.

-Нет, мы закончили совместную работу, — Тркисель оторвал взгляд от книжки и с неожиданным для себя раздражением посмотрел на товарища. — Друг мой, занимался бы ты лучше своими тараканами.

-Вы правы, дивайн, — старый маг протянул руку к правому плечу Трикселя, коснулся его и сел обратно в кресло. В его ладони горбун увидел огромного коричневого таракана и затем едва подавил рвотный позыв.

-Ты гораздо более подвижный, чем хочешь казаться, Нед. Я не заметил, когда ты успел посадить его мне на плечо.

-Фокусы старого шута, дивайн, — усмехнулся старик, позволяя насекомому двигаться по своей кисти. — Кстати, леди Никоро, когда я возвращался с рынка, то увидел под дверью письмо. Оно адресовано вам.

-Что? — девушка подскочила в постели и соскользнула на пол. — Где оно?

-У тебя на тумбочке, — заметил Триксель, взглядом указав на нужное место. — Должно быть, из Шуруппака.

Диастрийка быстро разорвала конверт и погрузилась в чтение. Триксель искоса посматривал на её лицо, наблюдая за реакцией. Девушка прочла письмо с недюжинным спокойствием. Её глаза не расширились, рот не открылся, губы не приняли другую форму, а грудь не стала вздыматься чаще. Лишь под самый конец на её лице расцвела улыбка. Девушка обвела Трикселя и Неда радостным взглядом.

-Это письмо от Лугаль Зифрен. Она едет в Элеур.

Триксель бросил тревожный взгляд на Неда. Старик пожал плечами и продолжил играться с тараканом. Конечно, его ведь не было в Шуруппаке, а историю о сделке горбун ему не рассказывал.

Мужчина сглотнул и посмотрел на свою записную книжку. Оставлять заметки внезапно расхотелось. Он закрыл дневник и откинулся на спинку кресла, залпом осушив бокал вина.

-Она хочет присутствовать на церемонии бракосочетания Шаки Отраз и претендента на изумрудный трон?

-Конечно. Он сказала, что передумала, сочтя моё присутствие недостаточным.

-А как же Лугаль Энхенгаль?

Никоро слегка растерялась.

-Ах, да, он ведь тоже здесь.

-Вы не общались?

-Нет. Наверное, надо ему рассказать.

-Вряд ли он не был осведомлён о приезде супруги.

Никоро начала одеваться.

-Мне действительно нужно с ним поговорить. Триксель, только пожалуйста, позволь мне пойти без тебя.

-Разумеется. Однако я могу отправить с тобой Неда. Он проводит тебя до места встречи и потом вернётся, чтобы сообщить мне о том, что ты добралась до Лугаля целой.

Никоро несколько мгновений раздумывала, раглядывая Неда. Старик с кряхтеньем поднялся. В этот момент он показался Трикселю древним старцем, сгорбленным как дремучее дерево.

-Ну ладно, — девушка махнула рукой и, накинув на голову тонкую шаль, пошла к двери. — Идём, Нед. И не вздумай тащить с собой тараканов.

Старый маг последовал за ней. У двери он повернулся.

-Дивайн, вы приглядите за ними? Они в коробке, что на кровати.

-Нед... — Триксель почувствовал вскипающий гнев, но быстро остудил свой пыл. — Хорошо, послежу. А ты наблюдай... — он значительно подвигал бровями.

-Хорошо, — отрывисто сказал маг и, расправив плечи, разом помолодел лет на двадцать. Дверь захлопнулась, и Триксель замер в кресле, отрешённо глядя сквозь полупрозрачный хрусталь.

-Как много упущенных возможностей из-за простого недоверия, — хриплый рык за спиной заставил его подскочить на кресле. Бокал вылетел из ладони и звонко разбился о сервант с посудой.

Триксель сорвал с пояса Ржавые Кости, и хотел было круто развернуться в сторону голоса, но тут его горб пронзила острая боль. Сдавленно рыкнув, горбун слез с кресла и, держась рукой за спину, мог лишь смотреть на то, как Ламашту пересекает комнату, намереваясь сесть на диван.

-Стой!

-Ха! — вырвалось из глотки демона. Она явно намеревалась сесть именно на коробку с тараканами. Сцепив зубы, Триксель бросился к ложу и выхватил коробку за мгновение до того, как на то место приземлился костяной зад гостьи.

-Ты просил дать тебе неделю, человек. Потом ещё одну. И ещё. Наше терпение иссякает. В следующий раз мы не явимся с предложением услуг. Для тебя мы исчезнем. Навсегда.

Триксель бухнулся обратно в кресло, положил коробку на колени и налил себе ещё вина. Спина болела, на лбу появилась испарина. Сделав глоток, он стёр пот ладонью.

-Давайте поговорим начистоту. Я вам нужен. Не знаю, зачем, если у вас уже есть мой отец, но я нужен. Для чего?

-Об этом я могу рассказать тебе лишь тогда, когда ты подпишешь договор.

-А, то есть мышка узнает, что её ждёт, лишь когда попадёт в мышеловку.

-Мы не намерены тебя обманывать, — Ламашту склонила голову на бок, неподвижный взгляд заставлял Трикселя чувствовать себя неуютно. — Мы дадим тебе всё, что ты пожелаешь в обмен на некоторую услугу.

-Вы предлагаете это всем?

-Лишь тем, кто удобен для нас.

-И неужели все соглашались? Не зная, что должны отдать взамен. Это напоминает мне другую сделку. Вы знаете. Вы... стояли там, — Триксель недвижимым взглядом посмотрел мимо Ламашту, внезапно осознав.

Голос демона погрубел, стал почти угрожающим.

-Я бы не стала сравнивать нас с диастрийцами.

-А мне кажется, вы очень похожи.

Ламашту впилась когтями в постель. Триксель внутренне сжался, ожидая нападения, но его собеседница осталась сидеть. Он сделал ещё глоток вина и поморщился.

-Я не понимаю, почему отец согласился на сделку. Нужно быть идиотом, чтобы поступить так. Мой отец не идиот.

-Потому что твой отец знал, что мир невозможен без надзирателя. Всемогущего надсмотрщика, который не даёт идиотам, вроде Пророка, Протоурга или Моисея уничтожить всю вашу расу.

-Значит, тысячелетняя история Изры была создана... вами?

-Отчасти, — Ламашту смотрела прямо. — Мы не можем вмешиваться в ваши дела без согласия человека, заключившего с нами договор. Твой отец был первым, кто понял — жизнь миллионов важнее жизни одного.

-Значит, вы убиваете того, кто заключит с вами договор?

-Пусть будет так. Ты всё равно не поймёшь деталей.

Триксель допил вино и звонко поставил бокал на столик.

-Мне нужно ещё время подумать.

-Время вышло.

-Тогда проваливайте. Я вам не доверяю. Вы утаиваете от меня правду. Я даже не уверен, что отец вообще заключал с вами договор.

-Неужели ты отказываешься от величайшего дара, который только может желать простой человек? Мы можем помочь тебе в создании твоего эликсира, можем помочь одолеть Моисея, можем остановить тех, кто пробудился в морской пучине. Мы можем сделать тебя самым могущественным человеком на всём Джагепте, — Ламашту встала на ноги. — Мы можем устранить изъян твоего тела. Сделать из тебя настоящего человека.

Чувствуя боль в горбу, Триксель положил коробку с тараканами на стол, опёрся руками о подлокотники кресла и тоже поднялся на ноги. Чтобы посмотреть демону в глаза, ему пришлось с усилием задрать голову.

-Что вы знаете о том, как быть настоящим человеком? Проваливайте.

Крылья Ламашту поникли, а лицо, напоминавшее женское, приобрело чуждую красоту. Она подалась вперёд.

-Хорошо, человек. Прежде чем мы уйдём навсегда, позволь я исполню одно твоё желание. Просто так, безо всяких соглашений.

-Мне не нужно от вас ничего, — Триксель отвернулся и подковылял к окну. Улица была наполнена прохожими. Ему показалось, что в толпе он разглядел персиковые волосы Никоро.

-Я жду, — донеслось из-за спины чуть ли не исполненное нежности рычание.

Минуты шли. Наконец, Триксель вздохнул.

-Хорошо. Проследи за Никоро. Я хочу знать, о чём она будет разговаривать с Лугалем Энхенгалем.

-Как пожелаешь, — сказала Ламашту. — Я вернусь к тебе на исходе этого дня.

Когда Триксель повернулся, в комнате кроме него уже никого не было.

3

Вручив доклад Пророку, и оставив его наедине с Протоургом, Джензену удалось найти пару часов после обеда, чтобы уделить время домашним делам. Первой мыслью было зайти в хороший трактир неподалёку от дома, чтобы купить мороженое для девочки, о которой говорил Гирем. Второй — осознание того, что сегодня он вряд ли успеет наведаться в гости к брату.

В квартире было пусто. Должно быть, Валерия задержалась на ночной смене. Войдя в спальню, Джензен прислонился плечом к дверному косяку и обвёл взглядом комнату. Кровать была прибранной, на полу против обыкновения не валялись вещи, которые ему было некогда сложить в шкаф. Сквозь чистые окна проникал дневной свет.

В последние недели он ощущал себя в своей квартире особенно уютно. Улыбнувшись, юноша пошёл готовить обед.

Увлёкшись приготовлением пирога с яблоками, Джензен возился на кухне больше часа, и едва не подпрыгнул, услышав стук в дверь. Утерев руки, юноша пошёл открывать.

Вид Валерии, с чумазым лицом и покрытыми чем-то чёрным ладонями, развеселил его. Спустя мгновение он понял, что девушка смеётся не меньше его.

-Что такое?

-У тебя лицо в муке.

-Не хотел, чтобы ты чувствовала себя особенной, — Джензен пустил девушку внутрь и вернулся на кухню подготовить воду для мытья.

-Только не трать сциллитум на фильтрацию, — донёсся голос Валерии из прихожей. — Я не расплачусь за это, по крайней мере, в этом месяце.

-Я думал, резчикам металла платят довольно много.

-Платят-то они хорошо, по крайней мере, пока Пророк оплачивает разработку газовых труб, но сциллитума на это купить нельзя. Не представляю, как сводят концы с концами обычные пахари.

-Ну, жизнь за городом дешевле. Горожанам приходится труднее, — Джензен поморщился. Ему не нравилось касаться того, что казалось невозможным искоренить. — Как тебе Тектарис?

-Лучший мастер из тех, с кем мне приходилось работать, если не считать отца. Мне до него далеко. И кроме того, он очень симпатичный.

-Ну да, ну да, я рад, что тебе нравится.

-Да уж, это лучше, чем работать официанткой. А как обстоят дела на самом высоком уровне?

-Всё плохо, но мы справляемся. Прости, не могу рассказывать тебе деталей, иначе Кархарий меня убьёт. Но я вроде как неофициально считаюсь его первым советником.

-Ого. Ещё полгода назад Кархарий сам был первым советником Мирата Отраза. Надеюсь, тебе не пришлось никого подставлять?

-Мне? — Джензен замешкался с ответом. — Нет, разумеется. Предательства и интриги не для Кейров. Мы обожаем делать то, что нам прикажут.

-Так уж не для тебя, дорогуша. Добиться внимания Кархария не так то просто, — Валерия вошла на кухню абсолютно голой. Это застало юношу врасплох. Он уже собирался окунуть Яблоневую Ветвь в воду и произвести фильтрацию, но засмотрелся на девушку.

Воспользовавшись этим, та одним прыжком оказалась у бочонка с мутной дождевой водой, собранной накануне и опустила туда голову. Прождав несколько мгновений, девушка выпрямилась и с громким фырканьем мотнула рыжими волосами. Холодная волна брызг окатила пол, стены и Джензена.

Зажмурив один глаз, юноша подскочил к Валерии и, крепко обняв, поцеловал. Оторвавшись от тёплых и нежных губ и разглядывая мокрое лицо, покрытое веснушками, Джензен просто улыбнулся. Слова были лишними. Девушка приоткрыла глаза, лукаво посмотрев на него. Он ожидал, что она точно скажет что-то острое и умное. Валерия смолчала. Юноша улыбнулся ещё шире.

Это было истинным удовольствием — держать в руках любимого человека и, не отрываясь, смотреть в его глаза, слушая, как тихо шипит в печи пирог с яблоками. На этот миг отступили все сожаления о прошлом и переживания о будущем. Стало легче дышать.

Наконец, они разжали объятия.

-Я решил, что, может быть, ты составишь мне компанию на сегодняшнем пире? — осторожно начал Джензен.

На лице девушки появилось озабоченное выражение.

-Даже не знаю. У тебя есть работа, и потому я буду торчать там одна, как идиотка, которая никого не знает.

-Не притворяйся деревенщиной, — Джензен широко ухмыльнулся. — Ты дочь Арстапора Теза, Теурга и одного из самых богатых людей Изры. Ты всю жизнь провела в Элеуре. Среди сегодняшних гостей будет немало тех, кого ты знаешь.

-Вот только я не хочу с ними разговаривать.

-Я и не заставляю тебя разговаривать с ними ради твоего удовольствия. Потолкайся среди них, может быть, услышишь полезного болтуна. После смерти Кабреге нам нужно снова найти нить, ведущую к тем, кто лишил тебя мачехи и брата.

Валерия неожиданно села на стул, подложив под зад ладони.

-Иногда я думаю, что не было никакого заговора, Джензен. Иногда мне кажется, что всему виной была простая зависть Вессинара. Я помню его лицо, когда он узнал, что папа завещал почти всё своё состояние мне. Что, если никто не науськивал его на меня? Что, если всему виной простые человеческая жадность и сыновья обида?

Джензен постарался сохранить привычное выражение лица, хотя внутри у него всё заледенело.

"Не могу винить его в этом. Видеть как тот, кого ты любил, предпочитает тебе другого, невыносимо больно".

Он повернулся лицом к печи.

-Ну, тогда это означает, что всё, что я делал, оказалось бесполезным и даже вредным для тебя.

-Я не хотела тебя обидеть, — спиной юноша чувствовал извиняющийся взгляд девушки. — Но и ты не можешь заставить меня перестать размышлять.

Испугавшись, Джензен резко обернулся и, опустившись на колено перед Валерией, крепко её обнял.

-Что такое? — удивлённо спросил девушка, без особого старания пытаясь высвободиться из его хватки.

-Просто глупые страхи. Представил, что со мной будет, если я тебя потеряю.

-Дружок, надеюсь, это не топорная попытка на что-нибудь мне намекнуть.

-Нет, — пробормотал юноша и, посмотрев на Валерию, уверенно произнёс. — Поступай, как считаешь нужным. Я никогда не посмею манипулировать тобой.

Валерия слабо пожала плечами. Голос её повеселел.

-Ты и не сможешь, идиот. Я всё-таки дочь Теурга. Мы сами влияем на других людей и заставляем их менять решения. Как вода, пламя или ветер.

-Кстати об этом. Я сделал кое-что для тебя.... Чтобы не приходилось каждый раз стучаться.

Он сходил в гостиную, где лежала его сумка, и вернулся с небольшим ключом. Смущённо протянув его Валерии, он увидел, что та тоже смущена.

-Ты правда хочешь этого?

-Ну, если ты пока не планируешь возвращаться к отцу...

Девушка приняла ключ и посмотрела на сведённые колени. Джензен коснулся её плеча. Она была вся горячей.

-Может быть, он уже простил тебя? Мы можем сходить к нему вместе.

-Такое не прощается, — тихо произнесла девушка.

-Мы не узнаем, пока не попробуем это сделать.

Валерия утёрла кулаком краешек глаза и, упершись ладонями в колени, резко встала со стула.

-Ладно, сегодня вечером я с тобой! Не хочу говорить об этом сейчас.

Джензен грустно улыбнулся.

-Тогда полезай в бочонок.

Глава 56. Связанные долгом.

Я сделал то, что считал правильным. Не вам меня судить.

"Жизнь на Элефантине", Гирем Кейр, год неизвестен.

1

Перспектива идти на пир в обществе отца прельщала Гирема меньше всего на свете. У них не было схожих интересов, не было общих тем для разговора, кроме разве что, войны.

Гирем издал короткий смешок. Рензам посмотрел на него и хмыкнул. Он был облачён в аккуратную, по фигуре, чёрную робу, вышитую серебряными узорами. Слева на широком поясе висел чёрный Терновник, справа — ножны с кинжалом. Брадобрей привёл неаккуратную длинную бороду в порядок, что случалось крайне редко. Чёрные волосы были собраны в пучок на затылке. Отец выглядел как никогда величественно.

"Должно быть, это для того, чтобы не ударить в грязь перед теми, кто заключил с ним сделку", — размышлял Гирем, посматривая по сторонам.

Вечерний Элеур источал бледно-кровавое свечение, что, конечно же, было игрой лунного света. На верхнем ярусе, казалось, стоял странный день — настолько ярко фонари освещали здания, площадь и прилегавшие к ней улицы. Вокруг было весьма людно — основную массу людей составляли солдаты в громыхающих латах и рефраманты. Последние разрозненными группами стекались к ступеням пророческого дворца, где Кархарий давал пир.

Гирем придирчиво осмотрел свою чёрную робу, скрывавшую в широких полах ноги, руки и, что самое главное, рефрактор. Потерять второй ему точно не хотелось.

— Как дела с вербовкой новых людей? — поинтересовался он, разглядывая прохожих. Ему не хотелось разговаривать с отцом, но молчание продолжалось слишком долго.

— Весьма неплохо, сын, — Рензам выглядел приятно удивлённым, и казалось, чувствовал себя так же неловко, как и он. — Под моим началом уже более полутора десятков дивайнов. Это означает около сорока рефрамантов и тридцати тысяч воинов.

— Примерно такая армия напала на Треаттис.

— Нет, на Треаттис напала меньшая армия. Как сейчас помню, алсалонцев было около пятнадцати-двадцати тысяч, и около десяти-пятнадцати рефрамантов.

— Возможно, ты прав, — Гирем упрямо наклонил голову. — Но ты сам понимаешь — даже если наша армия больше той, которую ты разбил двадцать лет назад, её не хватит, чтобы одолеть Алсалон.

— Будут ещё. Как только наш человек сядет на трон, к нам присоединятся ещё пятьдесят тысяч регулярной армии. Если учесть ополчение, в Алсалон выступит полумиллионная армия.

— И только каждый пятый в ней будет иметь какое-то значение.

— Мы обучим простаков, сын. Мы подготовим их физически и морально. Ты знаешь, что такое ненависть к врагу. Она открывает в людях такой источник силы, что лишь самые сильные волей могут удержать себя от его использования. А у простаков слабая воля. За тысячу лет мы низвели их до уровня скота, угнетённого, лишённого цели.

Мы дадим им цель. Я, наши союзники, ты... — отец выжидающе посмотрел на него и Гирем внезапно с абсолютным холодом в душе и некой отрешённостью осознал — этот человек остановится, только если его убить.

"Я никогда не стану твоей пешкой. Я не стану марать руки кровью миллионов. Но если понадобиться замарать их кровью одного...".

— Кстати, как твои успехи в отношении Цеппеуша Мендрагуса?

— Пока что я успешно справляюсь со своей задачей, — Гирем смотрел перед собой, чувствуя себя невероятно трезвым, словно разум его проснулся после долгой спячки. — Сегодня хочу поговорить с ним о твоём плане.

— Только не спугни его, сын. Не хочу, чтобы он решил, будто я безумный мясник, — сказал Рензам и неожиданно ухмыльнулся. — Хотя, насколько я знаю, обо мне только так и говорят.

— Коптильщик самое ходовое прозвище, отец, — Гирем тоже ухмыльнулся. — Некоторые думают, что ты каждое утро зажариваешь по паре еретиков, чтобы держать себя в форме.

— Правда?

— Хотел сказать "нет", но теперь уже почему-то сам не уверен.

Рензам рассмеялся, и это было одним из самых приятных моментов, свидетелем которых юноша становился в обществе отца.

— А почему ты решил пойти на пир?

— Получил приглашение от Сарго Сандаала. Он может стать могущественным союзником.

Услышав это имя, Гирем почувствовал, как внутри него заворочалось что-то неприятное и скользкое. Его охватило нехорошее предчувствие.

— Я как-то случайно столкнулся с ним. Он... агрессивный, по меньшей мере.

— Зато под его началом пять тысяч воинов и шесть рефрамантов. Если бы не Мендрагусы, Дастейны и Маэльдуны, он был бы главным претендентом на руку Шаки Отраз.

— Союз с ним обернётся бедой, — Гирем с прищуром посмотрел на Ювалию Дастейн, которая сидела на лавочке в тени здания. Рядом с ней не было никого, если не считать полдюжины охранников в доспехах. — Он угрожал мне.

— Не волнуйся сын, — отец проследил направление его взгляда. — Если понадобиться, я убью его своими же руками.

— Не хочешь с ней поговорить?

— Зачем?

— Она переживает из-за сына. Бавалор перестал с ней разговаривать.

— И?

— Она убила человека. Говорят, случайно. Истад Инкритад помогал Бавалору во время нападения на арену. Представь, что она испытывает после всего, что с ней случилось.

— Мне нет до этого дела.

— Правда? Пока я ехал сюда, я понял одну вещь — собравшись провести остаток жизни в скорби, ты проведёшь остаток жизни в скорби, — юноша сделал паузу, не обращая внимания на хмурое лицо Рензама. — Не надо этого делать, папа. Этим ты не поможешь ни маме, ни брату, ни Джензену, ни тем более Саммасу. Возможно, найдя общий язык с Ювалией, ты поможешь и себе, и ей. А может быть, ты поможешь всем нам.

Отец хмыкнул.

— Как ты всё-таки молод, сын. Когда-нибудь, — он неожиданно склонил к нему голову, чёрные тоннели зрачков заглядывали Гирему прямо в душу, если она существует. — Когда-нибудь ты полюбишь женщину, и будешь считать её той, ради кого стоит жить. Но в один прекрасный момент она совершит то, чего ты старался не допустить всю свою жизнь. И тогда ты вспомнишь мои слова и поймёшь, насколько прав я был, не став разговаривать с Ювалией Дастейн.

По затылку Гирема прошёлся холодок.

— Но что произошло...?

— Когда-нибудь ты узнаешь. Но... не сегодня. Сегодня нам обоим предстоит немало работы. Ты знаешь, что Кархарий Велантис и его люди пытаются отговорить моих сторонников от участия в нашем плане?

— Успешно?

— Кое с кем да. Они даже приходили ко мне, пока ты где-то гулял со своим дружком Дастейном. Угрожали отлучить от Церкви и лишить титула дивайна.

— Больше смахивает на работу Церкви.

— Карранс уважал моего отца. Он не станет лишать нас владений хотя бы в память о том, что Эктар сделал при Треаттисе. Нет, это всё бессильные угрозы Кархария. После того, что случилось в последние дни, он вообще вряд ли обратится с просьбами к Каррансу. Слишком осторожничает.

— Почему?

Некоторые шепчутся, что Протоург и Пророк пытались избавиться друг от друга в тот день, на арене.

Гирем нахмурился.

— Их кто-нибудь слышал?

— Нет, но некоторые видели, что в какой-то момент Пророк просто исчез с поля боя, оставив Протоурга одного против девоны. Его спасло лишь чудо?

— Да? И какое?

— Я не знаю.

— Я не буду вилять, отец. Эти люди наверняка сказали тебе, что Протоурга спас я.

Рензам ухмыльнулся.

— Да. Должен признаться, я был приятно удивлён. Молодец.

Гирем умолк, не зная, что думать. С одной стороны, осознание отцовской похвалы тёплым мёдом растекалось по сердцу, с другой — он чётко понял, что отец не доверяет ему и, возможно, даже следит.

"И это абсолютно нормально", — неожиданно признался он сам себе. — "Ты начал действовать вопреки ему, а потому нечего пенять на ответные меры. Будь Кейром, а не тем сосунком, которого нашли у горящей хижины".

— Спасибо отец. Знаешь, я всё же поговорю с Ювалией.

Рензам помрачнел. На мгновение Гирему показалось, что отец запретит ему это сделать, остановит или даже ударит, как ударил Джензена.

— Ступай.

Стараясь скрыть удивление, Гирем сдержанно кивнул и направился к одиноко сидящей на скамейке женщине.

2

Гирем привёл свои одеяния в некое подобие порядка и направился к кольцу стражи, окружавшей Ювалию Дастейн. Остановившись напротив рослых воинов, он выглянул из-за их плеч.

— Вы позволите?

Ювалия выглядела роскошно в синем платье и золочёной шалью на плечах, и одновременно печальной.

— Что вам от меня нужно, юноша? Хотите вместить меня в одно из звеньев интриг, которые плетёте за спиной Рензама?

Гирем почувствовал, что краснеет. Откуда ей вообще было знать о том, чем он занимается? Вместе с этим в голову тяжёлым тараном ударил гнев. Это ему от неё что-то нужно? Кажется, она забыла, как уговаривала его тайно устроить встречу с отцом.

— Я хотел помочь вам с вашим сыном, — холодно уронил он, выпрямив спину и глядя на женщину с прищуром. — Но, может быть, я и вправду влезаю сразу в слишком многие дела. Прошу меня простить, леди Ювалия.

Он развернулся, чтобы уйти прочь. Желание помочь другу возникло у него само собой. Он привык видеть Бавалора бодрым и энергичным, полным силы и дружелюбия. Бавалор последних дней точно не походил на себя.

"Ты, кажется, настолько увлёкся тайными разговорами, что стал и в самом деле походить на заговорщика".

— Стойте, Гирем, — донеслось из-за спины. Телохранители расступились. Ювалия Дастейн выпрямилась на скамейке и показала ладонью на место рядом с собой. — Я не хотела вас оскорбить. Просто... события последних дней были весьма непривычными.

Гирем мысленно вздохнул и, подойдя к Теургу, сел рядом. В этот раз ему даже не хотелось улыбаться, ни по-настоящему, ни фальшиво. Странно, но сейчас Ювалия не казалась ему такой опасной, как неделю назад. То ли его расслабил внешний вид женщины, грустной и одинокой, то ли общение с людьми куда выше его по статусу начало входить в привычку.

— Они для всех были непривычными, — мягко сказал он, глядя в глаза женщине. — Я встречался с Бавалором.

— И что он?

— Никогда не видел его в таком состоянии. Должно быть, вы что-то ему сделали.

— Вы ещё не слышали? — Ювалия сцепила ладони на колене.

— Нет, — соврал Гирем. Ему казалось правильным дать женщине самой рассказать о том, что произошло в небе над ареной. Может, излив душу, ей станет легче.

— Должно быть, вы видели в небе над ареной Брусса наёмных рефрамантов? Их послали убить семью Велантисов. Мой сын и юноша по имени Истад Инкритад поднялись в воздух и дали настоящий бой этим уродам. Я подоспела следом и в... пылу боя, не разбирая где свой, где чужой, нанесла удар.

Гирем сделал вдох.

— И вы убили Истада.

— Да. Ужасная случайность.

— А как Бавалор и Истад держались в воздухе? С помощью Парения?

— Да, — Ювалия смахнула с ресниц слезы и метнула в него быстрый взгляд. — Вам приходилось убивать?

Гирем приоткрыл рот, чувствуя, как учащённо забилось сердце. Понадобилось время, чтобы успокоиться. Ювалия протянула руку к его ладони, лежавшей на колене, но он убрал её.

— Не нужно затрагивать эту тему.

— Прости меня. Я решила, что общение подразумевает обмен мыслями и чувствами. В конце концов, когда то я едва не стала твоей мачехой.

— Что вам помешало?

— То, что случилось двадцать лет назад. Нападение на Треаттис. Вы ведь знаете, чем всё закончилось?

— Да. Но какое вы имеете отношение к этому?

— Всё дело в жребии.

Гирем непонимающе посмотрел на женщину. Жребий бросал Алан.

— Этого не было в исторических книгах, — Ювалия проницательно посмотрела на него. — Больше я не скажу ничего. Вы достаточно сообразительны, чтобы понять.

— Зачем вилять из стороны в сторону. Прошу простить меня за грубость, но я не люблю, когда со мной пытаются играть в загадки.

— Потому что, узнав правду, ты перестанешь со мной разговаривать. Мне нравится разговаривать с тобой.

— Это не похоже на разговор по душам, с которого всё начиналось, — Гирем склонил голову на бок. Женщина перестала плакать. Наоборот, она приосанилась и приняла деловой вид. Юноша почувствовал, что допустил ошибку.

"Не стоило упоминать Парение". Но ему нужно было знать, имеет ли Ювалия что-то общее с девоной, которую видели в Герранском лесу. И, судя по реакции женщины, она явно что-то знает.

Гирем поднялся со скамейки и поклонился Теургу.

— Если вы захотите поговорить ещё, вы знаете, где мы живём. Только прошу, предупреждайте заранее. Не хочу, чтобы отца хватил инфаркт.

Ювалия слабо усмехнулась.

— Надеюсь, я не показалась вам слишком холодной. Порой мне хочется больше проводить времени в кругу друзей, а не серых стенах собраний и деловых переговоров, чтобы вытравить из себя эти манеры.

Юноша улыбнулся.

— Я думаю, Бавалор скоро поймёт, что вы всего лишь хотели его защитить. Что такое убийство перед желанием защитить или отомстить за любимых?

И, чувствуя на душе странное умиротворение, он направился в сторону дворца.

3

— Рензам! — знакомый голос заставил мужчину оторвать тревожный взгляд от спины сына, который направлялся к Ювалии Дастейн. Шёл он очевидно в западню, но непоседливость его нуждалась в уроке.

"Пусть сам разбирается с тем, что заварил".

Рензам повернулся к старому другу и широко улыбнулся.

— Абель!

Они пожали другу руки. Генерала сопровождал юноша в доспехах, но без шлема. Его молодое лицо показалось мужчине знакомым. Кажется, это он сопровождал Абеля в день, когда они прибыли в Элеур.

— Нашёл себе любимчика.

Юноша покраснел. Абель похлопал того по плечу.

— Он заслужил это, друг мой. Солдат, займись делом. Рядом с Коптильщиком я... о боги, это звучит странно... в безопасности.

Смущённый юноша громыхнул кулаком в грудь и пошёл к своим товарищам, патрулировавшим площадь. Абель посмотрел ему в след, и Рензам сразу понял — Кобар был Гиремом для Абеля. Но когда тот отдалился на почтительное расстояние, генерал изменился в лице. Взгляд его стал жестким, а лицо — сосредоточенным и умным. Рензаму нравились эти качества и, несмотря на недостатки, которые были известны малому числу людей, Абель был надёжным другом.

— У нас появились некоторые трудности. Гверн хочет отослать меня подальше после всех этих событий.

Уточнять каких Рензаму не приходилось.

— Саботаж городской охраны был необходимостью. И это сработало, насколько я слышу. После атаки на Арену куда больше людей решило, что я не так уж и не прав. Твоя отсылка была допустимой мерой.

— Да, и всё же, друг, мне, демон меня забери, стыдно перед стариком.

Рензам вгляделся в глаза Абеля и увидел в них тщательно скрываемую муку. Он по-братски обнял его и похлопал по спине.

— Мы оба пожертвовали частью себя, и эта жертва будет отзываться пустотой до конца наших дней, — прошептал он на ухо мужчине. — Но, может быть, результат принесёт нам умиротворение.

— Я надеюсь, друг, — тихо ответил Абель. — Я надеюсь.

Они разжали объятия. Некоторые прохожие уже начали на них оглядываться.

— Ты готов сделать то, что должно?

— Да. Мы покинем город, чтобы не возбуждать подозрений.

— Отлично. Когда Миклавуш Мендрагус взойдёт на престол, мы будем иметь всё, что нам нужно.

Абель кашлянул и посмотрел в сторону телохранителей, окружавших Ювалию Дастейн и сына.

— А что насчёт тебя?

— У меня всё в порядке. Наших сторонников становится всё больше.

— Я не об этом. Твой сын.

Рензам почувствовал, как внутри что-то дрогнуло.

— Что с ним?

— Ты ведь не мог не слышать, не так ли?

— Не тяни, Абель, выкладывай, в чём дело.

— Я слышал, что сегодня он встречался с самим Протоургом Каррансом. Странно, правда? А все эти встречи с Ювалией Дастейн и её сыном. О них ты тоже не знаешь?

Голос Абеля был мягок, но в его глазах Рензам уловил скрытую угрозу. Он едва сдержал вскипевшую в груди ярость.

— Мой сын — это моя забота, старый друг. Не вздумай вмешиваться. И не вздумай причинить ему вред. Я превращу в пепел любого, кто посмеет притронуться к моей семье. Надеюсь, это понятно, друг мой.

Генерал поднял открытые ладони.

— Я не собирался тебе угрожать, друг, просто не хочу, чтобы наш план потерпел крах из-за того, что ты закрываешь глаза из-за своих привязанностей. Твой сын якшается с пацифистами. Не удивлюсь, если он попытается всадить нож в твою спину.

— Абель... — угрожающе тихим голосом произнёс Рензам. Сказанное другом обнажило старые раны. Он не хотел больше ничего слышать.

К его облегчению, мужчина не стал напирать.

— Что же, ещё неделя, и всё закончится, — вместо этого произнёс генерал. — Детали обговорим завтра утром. Идёт?

— Идёт.

— И не злись на меня. Ты же знаешь, как я ненавижу, когда что-то идёт не по плану. У нас впереди слишком великая цель, чтобы ошибаться в досадных мелочах.

Они пожали друг другу руки и расстались.

"Досадных мелочах".

Рензам снова посмотрел на телохранителей Ювалии.

"Мой сын не досадная мелочь".

4

— Кобар, иди сюда! Нужна твоя помощь.

Услышав призыв Капелестры, взводного лекаря, он побежал к своему отряду, который остановился у фонаря, ярко освещавшего улицу. В последние дни он старался погрузиться в работу. Наряды, облавы на мелкие шайки преступников, обучение письму и чтению по настоянию Каресто, которая опять куда-то исчезла. Всё для того, чтобы меньше думать о том, что ему рассказали Дозилиан и Ввергатель.

Они видели место гибели Зульдена и его союзников. Здание, набитое трупами. Кровь повсюду, свернувшаяся и покрытая инеем. Жгучий холод. И единственный выживший. Юноша по имени Джун, уроженец Форгунда. Его нашли среди трупов, полуживого и испуганного. Он навалил на себя трупы товарищей, которые ещё не упели остыть, и продержался до прибытия "мусорщиков". Дозилиан и Ввергатель были там. Они успели расспросить его до того, как юношу увели лекари. Они были уверены в том, что Джун говорил правду. С чего бы ему лгать?

Абель Лейф предал доверие ренедов и убил их, одного за другим, с помощью девоны.

Боги, какой бред. Именно это он сказал приятелям, выслушав их историю. Абель Лейф герой многих битв и кумир всей армии. Сам Гверн Конкрут считает его своим сыном и наследником. И что самое важное — генерал всегда был честен по отношению к нему и его товарищам. Боги, да он придал смысл его жизни! Без Абеля, думал Кобар, он пошёл бы стезёй разбойника или вышибалы в Форгундских барах.

И потом, откуда в истории взяться девоне? Командир лучшего полка Изры имеет в союзниках Одержимую? Это немыслимо! Никто не сможет найти общий язык с девоной. А даже если и найдёт, то зачем девоне человек?

"К тому же, даже если этот Джун не соглал, чтобы отомстить Абелю за поражение, то генерал не сделал ничего предосудительного. Если бы не его план, не известно, чем бы обернулась битва в Форгунде. Любые военные трактаты говорят о том, что идеальный план подразумевает в первую очередь уничтожение вражеского штаба. Абель всё делал правильно".

Каждые несколько часов, отвлекаясь от работы, Кобар говорил себе одно и тоже, превратив оправдания в мантру. Хуже всего приходилось ночью, когда нужно было ложиться спать. Мысли теснились в голове, мешая уснуть. В итоге...

— Боги, Коб, у тебя температура, — Капелестра, девушка из Джессема с толстой русой косой, положила прохладную ладонь ему на лоб.

— Просто давно не спал, — отмахнулся юноша. — Кому здесь нужна помощь?

— Рефраманту, на руке которого ты сейчас стоишь.

— Дерьмо...

Сделав шаг назад, Кобар склонился над стариком, который лежал на ступеньках. Несмотря на удивительно опрятную одежду, от него несло алкогольными парами. Юноша поморщился.

— Думаешь, он рефрамант? Похож на мелкого торговца, который перебрал с вином.

— Хотела бы я сказать, что это моё, но воспитание не позволяет, — Капелестра протянула ему рефрактор. — Вряд ли он его у кого-то стянул. По одежде видно, что он при деньгах.

Кобар посмотрел на товарищей. За недели пребывания в Элеуре они привыкли собирать подвыпивших рефрамантов, разнимать драки и провожать молодых девушек до крыльца в подние часы. Никаких настоящих сражений. Даже облавы на разбойничьи картели в основном ограничивались несколькими убедительными ударами деревянными дубинками.

— Ладно, Боёк и Тарпа, отнесите этого домой, — сказал он двум солдатам, после чего без смущения взял старика за грудки и встряхнул. — Эй, дружище, очухивайся!

Старика рыгнул, заставив некоторых поморщиться, и открыл глаза. Обведя мутным взглядом собравшихся вокруг солдат, он скривился.

— Только не говорите хозяину, ладно?

— Кто твой хозяин? — обрадованно спросил Кобар. По крайней мере, не нужно тратить время на установление личности и место жительства пьяницы.

— Триксель Нурвин.

— Это который горбун? Страшный уродец и демонопоклонник? — спросил один из солдат. В памяти Кобара тут же всплыло лицо горбуна, которого он увидел в день прибытия в Элеур.

— Да, это он. Повезло. Он живёт в Уютном Закутке. Несите его туда. Может быть, Нурвин будет там.

— Надеюсь, что нет. Оставим его в общей зале, дальше сам найдёт дорогу.

— Вряд ли этот несчастный явится на пир, — скорее сам себе сказал Кобар и махнул рукой. — Забирайте.

Когда старика унесли, он поднялся на ноги и почувствовал, как кружится голова.

— Капи, мне нужна твоя ладонь.

— Да хоть две.

Юноша вымученно улыбнулся.

Глава 57. Во дворце.

Изра — это земля невероятной красоты. Она может быть дикой пляской фиолетовых огней в небе над архипелагом Навустроза или свободным колыханием цветочного моря степи Бадакай. Она может быть суровым блеском снежных шапок Джихалайских гор и буйной зеленью Междуречья.

В Изре есть ещё много мест, полных обворожительных пейзажей, будь то фермерские угодья Миргорда, пальмовые аллеи Ваэльвоса или сернистые берега восточного Каседрума. Так получилось за счёт того, что страна лежит в трёх климатических поясах: умеренном, субтропическом и тропическом.

Первый пояс охватывает земли от северной оконечности Навустрозы до Элеура, второй — от Элеура до Канстеля, а третий — от Канстеля до мыса Западного Клыка — крайней точки континента Ирдаран.

Как можно было уже понять, климат на больше части территории Изры тёплый и влажных. Зимы весьма мягкие, а лето длится около четырёх месяцев. Снег выпадает обильно, но так же и быстро тает. Исключение составляет северная часть Алеман, Каседрума и Навустрозы. Там зимы бывают необычайно суровыми. Основную роль в этом играют два морских течения — тёплое Бруссово и холодное Лиассоро. Более подробно мы поговорим о них в следующей главе "О течениях"....

"Мироописание", том 12,

795 год от создания Триединой Церкви.

1

Гирем ощутимо нервничал, поднимаясь по ступеням пророческого дворца. Вокруг было не меньше людей, чем в прошлый раз, когда ему не повезло иметь приглашение. Только в этот раз он таки попадёт на этот пир. Познакомится с рефрамантами и дивайнами Изры. Узнает что-то полезное.

"Нарисую у себя на лбу мишень", — мысленно усмехнулся юноша.

Фойе пророческого дворца подавил Гирема пространностью и освещением. Огонь пылал в магических светильниках, отражаясь на стенах, золотых основаниях колонн и мраморном полу, играя на драгоценностях, который усыпали головы и плечи руки богатейших людей Изры.

Слава богам, никто не обратил на юношу внимания. Несколько мимолётных взглядов, пара шепотков, и он влился в толпу, ища взглядом хоть одно знакомое лицо.

Фойе не было местом, где устраивался пир. Гости медленно стекались к лестнице, ведущей вниз. Гирем осторожно коснулся рукава старого мага, который неторопливо шагал чуть впереди, величественно выстукивая посохом с розовым кристаллом. Синяя роба отличалась от парадных строгостью линий и отсутствием лоска, напоминая военную форму.

— Прошу меня извинить. Внизу находится пиршественный зал?

Маг с подозрением посмотрел на него. Спустя мгновение морщинистое лицо приобрело невозмутимое выражение.

— Полагаю, что так.

— Вы тоже здесь в первый раз?

— Вы проницательны, — сухо произнёс старик. — Какие-то ещё вопросы?

— Да, — Гирем помедлил с вопросом. "Демон со мной, почему бы и нет?" — Почему не розовая роба?

Маг хмыкнул.

— Во всяком случае, я не ношу на голове бабские кудряшки.

Гирем рассмеялся. Старик посмотрел на него с лёгким удивлением.

— Ну, зато, похоже, мы оба не любим стричься.

Они остановились перед входом, слишком узким для того, что бы собравшая на ступенях толпа могла свободно пройти в зал, часть которого Гирем уже мог увидеть и восхититься исполинской колоннадой, покрытой искусственной чешуёй, и мягким голубым светом, льющимся из голубых сфер, подвешенных к потолку.

— Это диастрийские сферы? Как они работают? — пробормотал он, как бы не обращаясь ни к кому конкретному, но надеясь, что старый маг ответит на его вопрос.

— Это сапфирит. Не имею ни малейшего понять о том, что именно он такое и где его добывают.

— Это из него делают начинку для взрывных устройств?

— Нет, начинку делают из авралита. Это несколько другой минерал, хотя его залежи мы тоже не нашли. Приходится торговаться с диастрийцами.

— Интересно, как они его добывают.

— Нам тоже интересно.

Они, наконец, прошли в зал. Гирем осмотрел столы, выставленные по его периметру. Обширное пространство в центре, очевидно, отводилось для танцев. Кое-где места уже были заняты. Увидев Бавалора, сидевшего с удручённым видом неподалёку от кресел, которые предназначались для семьи Велантисов, юноша коротко поклонился старому магу.

— Надеюсь, я не слишком вам докучал. Приятно было познакомиться. Меня зовут Гирем Кейр.

Мужчина кивнул.

— Вы уже поняли, кто я.

Гирем кивнул на изображение горнилодона, вырезанное у основания розового кристалла на посохе.

— Надеюсь, ваши люди не допустят повторения арены Брусса.

— Надеюсь, — пожал плечами маг и направился в сторону столов. Гирем быстро зашагал к Бавалору, пока место рядом с ним было свободным. Присев за стол, он начал разглядывать тех, кто сделал то же самое.

Почти вся семья Велантисов была на месте. Не хватало только Шаки Отраз и Кархария. Несколько мгновений спустя юноша нашёл первую неожиданно оживлённо беседующей с Сольвейгом Маэльдуном. Рядом с парочкой сидел статный мужчина с опасным лицом и женщина, взглядом которой можно было пронзать людей. По их одежде можно было предположить, что они тоже прибыли с севера.

Отец что-то обсуждал с троицей богато разодетых рефрамантов. В одном из них юноша с дрожью узнал Сарго Сандаала. Мужчина сжимал в руках белоснежную трость, увенчанную бесцветным кристаллом. Склонив голову на бок, он внимал Рензаму, словно покупатель предприимчивому продавцу.

Немного погодя он увидел и Кархария. Мужчина стоял в дальнем углу зала, беседуя с пятью мужчинами. Судя по их жестам, беседа была бурной. Жаль, нет способа подслушать, о чём они говорят.

— Ты выглядишь, как скисшее яблоко, — заметил он, решив обратить внимание на аппетитно выглядевшие куриные ножки, которые были грудой свалены на серебряное блюдо. Взяв чистую вилку, Гирем начал аккуратно отрывать от ножки куски мяса.

— Моя мать убила моего товарища. Я думаю, любой человек вёл бы себя также как я.

— Я разговаривал с ней.

— Идиот. Она опасна, ты ведь знаешь.

— Мне казалось, мать для тебя самый дорогой человек на свете.

— Так и есть. Это не означает, что я должен быть идиотом.

— Так вот, — не обращая внимания на грубый тон друга, продолжил Гирем. — Твоя мать переживает, дружище. Я уверен, она не хотела убивать Истада.

— Иногда мне кажется, что ты далеко не такой умный, каким себя считаешь.

— Я чего-то не знаю?

Бавалор испустил тяжёлый вздох.

— Это я во всём виноват. Не нужно было открывать Истаду слово Парения. Его смерть не была случайностью. Мать увидела, что он умеет парить, как я, и потому убила, чтобы он не успел передать Слово своей семье.

Гирем замер, жуя мясо и напряженно обдумывая слова друга. В памяти всплыла недавняя беседа с Ювалией. Он пытался связать её реакцию с бедствием в Герране, но теперь причины такого поведения представлялись в ином свете.

"Может быть, ты не так уж и не прав".

— Даже если она сознательно убила Истада, она всё ещё твоя мать. Чтобы ты не думал, она любит тебя. Я прекрасно понимаю твои чувства. Истад был человеком чести, но его смерть — это демоническое стечение обстоятельств. Ты не мог предвидеть эту смерть. Ты не можешь быть уверен, что мать сознательно его убила....

— Не будь лицемером, дружище. Ты хочешь, чтобы я спокойно относился к тому, что моя мать убийца, хотя сам ненавидишь своего отца и действуешь за его спиной!

— Это совсем другое дело, — тихо произнёс Гирем. — Дело не в моих чувствах к отцу. Дело в том, что он хочет ввергнуть в хаос весь мир....

— И это делает его хуже моей матери? Теург, посланник Богов, которая убила хорошего человека из-за денег, не является тем же, чем является рефрамант, который хочет убить людей из мести?

— Тебя беспокоит не смерть, не так ли. Тебя беспокоит то, что в тот день ты и твоя мать лишилась Чести, — голос Гирема задрожал от гнева. — Но правда в том, что в случае моего отца лишаться жизни многие. Согласись, честь не имеет значения, когда на кону миллионы жизней.

Бавалор посмотрел на него и Гирем понял — в воздухе между ними что-то сломалось.

— Жизнь миллионов ничего не стоит, если это жизнь диких зверей.

Гирем понял, что давно согнул вилку пополам. Отложив её в сторону, он наклонил лицо к лицу Бавалора.

— Тогда веди их от звериного существования к человеческой жизни. Хватит переживать о том, чего не изменить, достаточно жалеть самого себя. Стань, мать твою, Пророком, и исправь ошибки наших предков. Только всё это ты сможешь сделать, лишь перестав вести себя, как слабак и нытик.

Он возмущённо выпрямился и откинулся на спинку кресла. Всё ещё несомый волнами гнева, он нашёл взглядом Джензена, который танцевал среди десятков других гостей, сжимая в объятиях рыжеволосую девушку.

"Хитрый ублюдок. Даже в такое время ты нашёл время для танцев".

Он отпил из бокала с вином, чувствуя, как успокаивается. От разговора с Бавалором его бросило в пот. Гирем посмотрел на друга, и увидел, что тот тоже потягивает вино. Интересно, не перегнул ли он палку. Он всегда боялся пускать в ход своё красноречие, но когда пускал, то мог наговорить и лишнего.

Звонко поставив свой бокал, Дастейн поднялся из-за стола и, ни сказав не слова, направился в сторону Шаки Отраз.

Наблюдая за тем, как он обменялся несколькими фразами с дочерью Пророка и повёл её в квадрат танцующих, Гирем почувствовал, как его губы растягиваются в довольной улыбке.

Стоило прийти сюда хотя бы ради этого момента.

2

Джензен чувствовал себя необыкновенно вдохновлённым. Грандиозность и красота дворца всегда заставляли его трепетать и восторгаться. Вокруг танцевали нарядные люди, впереди весь прекрасный вечер, а в здоровой ладони — ладонь самой прекрасной девушки на свете.

Валерия выглядела роскошно в зелёном платье, которое второпях купила в одной из лавок нижнего города. Грязные волосы она помыла и подстригла — не без его помощи. Несколько раз он перехватывал устремлённые на девушку мужские взгляды и криво улыбался, обращаясь осязанием к приятной тяжести рефрактора у пояса.

— Ты прекрасна в этом наряде.

— Не стану выдавать банальности и говорить, что я прекрасно выгляжу в любом наряде и без него.

Джензен усмехнулся.

— Надеюсь, ты не решишь продемонстрировать это прямо здесь. Я не смогу защитить тебя сразу от пары десятков рефрамантов.

— Вот ещё чего. Мне и так кажется, будто в спине прожжено пара десятков дырок.

Они умолки, отдаваясь льющемуся перебору струн арфы. Джензен неожиданно почувствовал, как напряглись мышцы на животе Валерии.

— Так, вот и Гирем.

Джензен посмотрел в ту же сторону, куда смотрела девушка. Брат сидел за столом и горячо нашёптывал что-то на ухо Бавалору Дастейну. Должно быть, опять навязывал свои идеи о мире во всём мире.

— Он тебя так беспокоит?

— Немного. В той пещере он едва не оставил меня на съедение тем тварям. И уж тем более ты знаешь, при каких обстоятельствах мы расстались. Вдруг твой отец до сих пор хочет меня поймать, допросить или убить?

Джензен вздохнул.

— Ладно. О брате я позабочусь. Можешь пока пройтись по залу? Я скоро вернусь.

— Хорошо, — в голосе Валерии он уловил волнение.

— Не бойся, я не сделаю ничего плохого.

— Обычно именно это говорят перед тем, как сделать что-то плохое.

Джензен хихикнул и, отпустив девушку, пошёл в дальний угол, где было меньше всего гостей, и куда почти не поступал мягкий свет диастрийских ламп.

Коснувшись здоровой рукой рефрактора, спрятанного в полах робы, он тихо щёлкнул предохранителем.

Что внушить брату? Чтобы он покинул пир? Неплохо, но слишком топорно. Достаточно просто рассеять его внимание.

Юноша сосредоточился на Гиреме и аккуратно коснулся мыслью его сознания. Несколько секунд он боролся с желанием заглянуть в его мысли, пока совесть не заставила его отказаться от этой затеи. Одной точной мыслью он послал удовлетворённость сладким вкусом вина, другой — внушил желание отпить ещё.

"Достаточно". Не хватало ещё, чтобы брат превратился в пьяницу".

3

Свет, шум и десятки красивых, правильных и весёлых людей вокруг, действовали на Трикселя подавляюще. Отсутствие Неда, который так и не подал о себе весточки с полудня, усугубляло ситуацию.

Горбун старался не думать о том, почему старый рефрамант не вернулся. Никоро покачала головой, сказав, что Нед покинул её, когда убедился, что она находится под надёжной опекой Лугаля Энхенгаля.

Начальник стражи в Квартале Богатых Господ тоже не смог ничего сказать, лишь пообещав, что даст знать, если узнает что-то о смуглом старике с рефрактором. Догадки о причинах исчезновения друга приходили одна хуже другой. О них горбун старался не думать.

А сейчас он сидел здесь, посреди океана веселья и радости. Зачем он пришёл сюда? Триксель боялся признавать очевидное.

Он посмотрел на танцующие пары, чувствуя зависть. Хотелось ненавидеть их всех за то, что им повезло родиться нормальными.

"В этом нет смысла. Ничего не изменится. Я лишь ещё больше испорчу себе настроение".

Он увидел Гирема Кейра, который тоже сидел в одиночестве за столом и потягивал вино из высокого бокала.

"По крайней мере, не я один здесь скучаю".

Помедлив, он махнул рукой, надеясь, что юноша его заметит.

Тот заметил и, помахав в ответ, направился к нему с бокалом в руках.

— Почему не танцуешь? — спросил Триксель, когда Гирем сел рядом.

— Нога болит.

— Споткнулся?

— Нет, в неё попал арбалетный болт, когда на Забрасинский Барьер напали убийцы в чёрном.

— Звучит как интересная история. Что случилось дальше?

Юноша отпил из бокала.

— О, такие вещи лучше подходят под дождливый вечер и два кресла напротив тёплого камина.

— Не думаю, что нам позволительна такая роскошь.

— Возможно, ты прав. В ту ночь я в буквальном смысле провалился под землю, в холодную и тёмную пропасть. Вокруг стояла мёртвая тишина, а откуда-то сверху доносились шкрябающие звуки. Казалось, будто кто-то ходил по потолку.

По спине Трикселя побежали мурашки. Юноша продолжал, и по его лицу был видно, что он снова переживает то, что случилось ранее.

— Я долго бродил среди цзин-хайских руин, ища выход. Помню, мне было страшно

— Разве цзин-хайские руины не превратились в пыль? — произнёс Триксель, взяв бокал из рук Гирема и поставив в сторону от себя. — Сколько им могло быть лет? Двадцать тысяч? Тридцать?

Юноша задумался, несколько рассеяно блуждая взглядом по кружившимся в танце гостям.

— Лисица говорила, что им помогли сохраниться вулканические отложения или потоп.... Да, я был под землёй не один. По чистой случайности рядом оказалась та, что ранила меня в ногу.

— Ты её убил? — Триксель пригубил вина, исподлобья глядя на юношу. Тот криво улыбнулся.

— А ты бы стал убивать товарища по беде?

— Зависит от того, насколько врагом он был мне до этого.

— Я её почти не виню. Это всего лишь нога. К тому же, мне было действительно страшно. Если бы не Лисица, я бы так и остался сидеть у костра, ожидая голодной смерти.

Горбун расслабленно откинулся на спинку кресла.

— Вы сами выбрались из пещеры?

— Безусловно. Выбрались мы сами.

В голосе юноши Триксель уловил весёлую нотку. Он прищурился, но через некоторое время усмехнулся.

— Я понял. Так куда подевалась девушка?

— Сбежала, — Гирем неожиданно достал из-за пояса свой рефрактор. Оружие казалось весьма старым, с множеством царапин и стёршимся кое-где покрытием.

Не так уж и удивительно. Небольшие семьи вроде Кейров не отличались особым богатством. На востоке вообще никто, кроме Дастейнов, не отличался богатством. Земли холмов, степей и лесов — что полезного там можно найти? Разве что древесину, железо и мясо.

Триксель сначала не понял, зачем юноша показывает ему на донышко жезла. Лишь когда на свет показались буквы Е.А.Т, его осенило.

— Ты отнял у неё рефрактор?

— Не совсем так. Свой жезл я сжёг, и она отдала мне этот.

Горбун присвистнул, чему удивился даже сам. Редко когда выдавался повод расслабленно и с лёгкостью на душе присвистнуть. Это было... освежающе.

— Должно быть, он был сломан, раз она отдала его тебе.

— В спешке я не успел его вернуть. За этим я её и ищу.

— Ах, вот оно что...

Гирем не моргая посмотрел на него, держа бокал в опущенной руке. Его до смешного ироничный взгляд заставил Трикселя хихикнуть.

Затем юноша сделал ещё один глоток. Оторваться от бокала его заставило только присутствие нескольким мужчин, которые подошли к их столику с явным желанием побеседовать.

— Дивайн Гирем?

— Он самый, — откликнулся тот. Триксель дёрнул щекой — юноша явно начал уступать винным чарам. Он потянулся к нему и снова отнял бокал.

Мужчины явно были дивайнами или приближенными к ним. Выглядели они безупречно, как и положено богатым господам. И взгляды всех троих были направлены решительно только на Кейра. Присутствия горбуна они старались не замечать.

Триксель закатил глаза. К подобному отношению он привык давным-давно, и всё равно каждый раз удивлялся, насколько предрассудки затмевают разум даже образованных людей.

— Мы хотим поговорить с тобой.

— Насчёт чего?

— Не думаю, что здесь подходящее место для разговоров.

— Не волнуйтесь, я не вижу здесь сторонников моего отца. Присаживайтесь. Я могу принести стулья.

— Тема разговора плоха для лишних ушей.

Гирем развалился на стуле и благожелательно посмотрел на мужчину в центре, седого, с морщинами под глазами.

— Могу вас уверить, что Триксель Нурвин так же хочет мира в Изре, как и мы с вами. Вы ведь по этому поводу хотите поговорить?

Мужчина сверкнул глазами.

— Поговорим в другой раз. Надеюсь, он состоится, — и, развернувшись, пошёл прочь. Его приятели последовали за ним.

— Разумеется! — крикнул им вдогонку юноша. — Кстати, если не секрет, это было вашей инициативой или инициативой уважаемого Пророка?

Мужчины не услышали его или сделали вид, что не услышали. Гирем смотрел им вслед, и на лице его отчётливо виднелась досада.

— Ты действительно думал, что они станут разговаривать с тобой в присутствии богами проклятого горбуна?

— Мне хотелось узнать, ставят ли они благую цель выше предрассудков или нет. В этом всё дело. Люди, которые стараются не допустить войны, в конечном счете, могут оказаться ничем не лучше тех людей, которые так к ней стремятся. И даже если мы каким-то образом предотвратим её, то кто поручится за то, что у бывших союзников не появится новых поводов для её начала?

Как же, демон меня забери, сложно найти тех, кто хочет мира не потому, что это принесёт больше денег, а потому что так не погибнут люди.

Триксель задумчиво смотрел на него. Он видел, к чему всё может прийти. Он понимал, что мира можно достичь через жертвы среди тех, кто жаждет войны. И поэтому не хотел ничего советовать сидевшему рядом юноше.

Отчаянные идеалисты склонны переступать черту, за которую человеку заходить нельзя.

"Надеюсь, Гирем Кейр, ты не зайдёшь так далеко, что увидишь в зеркале отражение отца".

Юноша посмотрел на него.

— Ты ещё скажи, что не согласен со мной.

— С чем согласен? — голос Пророка прямо за спиной заставил Трикселя подпрыгнуть на стуле. Гирем рядом поперхнулся вином.

— Добрый вечер, дивайн Кархарий.

— И вам того же, господа. Дивайн Гирем, вы не могли бы оставить нас наедине?

— Разумеется, — юноша начал выбираться из-за стола. Трикселю отчаянно хотелось, чтобы он сказал Кархарию то же, что и трём рефрамантам до этого. Он знал, о чём будет говорить Пророк, и что это для него будет значить.

Кархарий подождал, пока Гирем отойдёт на порядочное расстояние, после чего занял его место.

— Триксель, я бы хотел узнать, как продвигаются дела в лаборатории.

Горбун тоскливо пробежался взглядом по толпе. Как всегда бывает, он сразу нашёл ту, о которой подумал. Леди Эджура кружилась в танце с Гверном Конкрутом. Красивая пара.

Триксель обречённо перевёл взгляд на Кархария. Он знал, что время, когда он был полезен престолу, подошло к концу.

— Я сделал всё, что мог, дивайн. Письмо отправлено в Канстель, чтобы узнать, был ли украден яд, или же кто-то додумался до его состава самостоятельно. В таком случае, я смогу перечислить по пальцам кандидатов в убийцы. Если же яд украли...

— Да-да, я понял. Тогда вы не сможете нам помочь. Дивайн, я благодарю вас за услугу. Пока что я не вижу, чем ещё вы можете нам помочь. Если только не...

— Что?

Кархарий откинулся на спинку стула, словно устраиваясь поудобнее для долгой беседы.

— Видите ли, я люблю вести хронологию событий. После этого я могу окидывать взглядом всю их цепочку, видеть взаимосвязи и то, к чему стремится мир. Если проследить хронологию событий, случившихся на государственном уровне, начиная с весны, то вот что мы получаем.

В мае был убит Пророк. Веря вам, убит он был ядом, скорее всего подмешанным в еду или питьё, которые всегда проверяются дегустаторами. Не сомневайтесь, после вашего рассказа, мой помощник и мои люди проверили всех, кто имел отношение к питанию Мирата. Никаких зацепок. Еда не была отравлена, когда её принесли в постель к Пророку. Можно подумать, Мират сам решил его подмешать после этого. Зачем ему отравлять себя, да ещё и таким редким ядом?

В конечном итоге, весть о его смерти за месяц-два разнеслась по всей стране. После этого, в июле, на Забрасинскую сциллитумную рощу напали неизвестные люди в чёрном. Камелия Ревасс присылала мне подробный отчёт о том, что там произошло, вплоть до мельчайших деталей. Были украдены особо крупные куски сциллитума. Очевидно, что заказал кражу кто-то весьма значимый и могущественный.

Идём дальше. Конец июля, начало августа — вспыхивают конфликты между некоторыми ренедами в районе бассейна Лиары и полуострове Каседрум. Причины абсурдные. Как будто кто-то заставил их напасть друг на друга.

Параллельно с этим кто-то совершил покушение на жизнь моей племянницы. Это было открытой угрозой, потому что вместо яда в бутылке с вином оказалось снотворное. Здесь я начал понимать, что дело оборачивается чем-то невообразимым. Служанка, подавшая к столу бутылку с вином, утверждала, что не знает, почему выбрала именно её из сотен сестёр. Мы проверили остальные бутылки — ни в одной не содержалось снотворного или яда. Совпадение? Не думаю.

И, наконец, события последних дней. Неизвестные маги напали на арену, а через некоторое время три джустикария покончили с собой, хотя им ничего не угрожало. Занятно, да?

На протяжении всей речи Триксель не решался перебить Пророка. Сказанное им всё сильнее вдавливало горбуна в спинку кресла. Когда Кархарий закончил, он почувствовал, что заливается потом. Ему понадобилось время, чтобы собраться с мыслями.

— Вы думаете, что кто-то сумел найти Слова Преломления Сознания?

— Я не думаю. Я уверен. Слишком много похожих событий в слишком короткий промежуток времени. Вы умный человек, Триксель, вы должны видеть то, что видно мне. План, чтобы расшатать и уничтожить Изру.

— Или нынешнюю власть.

— Не столь важно.

— Напротив. В первом случае наш враг, скорее всего, Моисей. Во втором — кто-то внутри Изры. Вы сами упомянули события последних дней. Кто-то пытается стравить Церковь и Дивинат. У вас есть какие-нибудь идеи?

— У меня есть три кандидата на роль того, кто мог замыслить такое.

— Кто?

— Моисей, Карранс и Рензам Кейр. Разумеется, это лишь возможные варианты. Не исключено, что все трое не имеют к нынешним событиям никакого отношения.

Триксель почесал бровь.

— Думаете, Карранс пытался обставить всё так, будто целью не был кто-то конкретный? Но тогда зачем он убил джустикариев?

— Чтобы замести следы. Гибель джустикариев продолжает линию врага, который угрожает Церкви. Таким образом, Карранс отводит подозрения от самой Церкви.

В бытность джустикарием Канстеля он показал, что не боится пачкать руки. Возможно, ему надоело делить власть в Дивинатом, и он захотел сделать Церковь доминирующей силой в Изре.

— Я слышал, что он хорошо выполнял свою работу. Отец его хвалил и даже приглашал в гости.... Дивайн Кархарий, зачем вы мне всё это рассказываете? Неужели вы думаете, что я смогу как-то помочь вам с информацией? Я не шпион и убийца. Я и бегать толком не могу. Зачем вам нужен лабораторный учёный в качестве агента?

Кархарий опустил взгляд. На его лбу появились хмурые складки.

— Никто и не рассчитывает на то, что вы будете шпионить за Церковью, хотя у вас и есть некоторые причины. В конце концов, эти клирики и экзоркуторы всегда недолюбливали вашего отца.

Но с Каррансом я разберусь сам. Мне нужно, чтобы вы сосредоточились на последнем кандидате.

Я прошу вас узнать некоторую информацию о Рензаме Кейре и его семье. Вижу, вы уже познакомились с дивайном Гиремом. Я думаю, они что-то знают, но обращаться к ним лично не могу — это слишком рискованно.

Другое дело вы. Никто и не подумает, что вам нужна информация об официально несуществующей магии. К тому же, вы живёте в одной гостинице. Это упрощает налаживание контакта.

— Разве ваш помощник не Джензен Кейр? Почему бы не попросить его? Я слышал, он как раз занимается вопросами рефрамантии сознания.

Кархарий сцепил пальцы перед грудью и негромко произнёс.

— В вашем вопросе и заключается ответ, дивайн. Большего я не могу сказать. Мои догадки пока что остаются догадками.

— Если вы подозреваете своего помощника, то отправляя меня к Кейрам, лишь подставляете под удар. Джензен Кейр может что-то заподозрить.

— Я не прошу вас разговаривать с Джензеном.

Триксель положил локти на подлокотники и свёл длинные пальцы перед грудью, спокойно глядя на сидевшего напротив мужчину. Кархарий как всегда выглядел открытым и чуточку расстроенным самим собой и тем, что ему приходиться просить его, горбуна, об очередной услуге.

— Вы хотите, чтобы я шпионил за Кейрами через дивайна Гирема?

Теург кивнул.

— Нет.

— Нет?

Триксель удержался от ненужных эмоций. Он удержался от того, чтобы сказать, что он на самом деле думает.

Мужчина развёл ладонями.

— Я не так хорошо знаком с Кейрами, как вы думаете. Я навлеку на себя большую беду, как только они поймут, что я под них копаю. И, наконец, у меня тоже есть гордость. Я оказал вам услугу, не требуя ничего взамен, и рассчитывал хотя бы на вашу тактичность. Я сын Берруна Нурвина, а не разведчик.

— А вы не думаете, что я мог рассказать всем, что это ваш яд убил Мирата Отраза?

В другой раз такая неожиданная попытка собеседника перейти к угрозам застала бы Трикселя врасплох, но не в этот раз.

Кархарий вправду надеялся, что его ужимки и намёки заставят его испугаться. Думал, что он такой же, как и все остальные. Так низко для апостола Трёх Богов.

— Попробуйте, — горбун улыбнулся. — Как я говорил, ни один человек, кроме меня, не сможет распознать наличие яда в его трупе. Пожалуйста, Кархарий, не пытайтесь загонять меня в неловкую ситуацию.

— Хорошо, — Пророк поднял обе ладони. — Я вас больше не держу, дивайн Триксель. Приятного вечера.

Триксель понял, что и сам подобрался слишком близко к тому, что придать словам угрожающий оттенок. Радуясь концу беседы, он встал с кресла, кивнул Теургу и направился в сторону выхода. Хватит с него на сегодня. Сначала исчезновение Неда, затем танец Эджуры, а теперь и тяжёлый разговор с Пророком. Ему нужно было прийти в себя.

К тому же, дома его ждали новости от Ламашту.

"Посмотрим, насколько полезен окажется демон".

Триксель посмотрел в сторону Гирема, который разговаривал с той троицей, что подходила к их столику. Хотелось окликнуть его и попрощаться, но сейчас, казалось, был не самый подходящий момент. Горбун пошёл дальше, впервые за долгое время улыбнувшись самому себе.

Ещё один правильный поступок. Ещё один день прожит не зря.

Глава 58. Потаённые желания.

Клянусь богами, я тебе отомщу.

Где бы ты ни был, за чьим бы ликом ни скрывался, в каком бы времени ни жил.

Я найду и уничтожу тебя, твою кровь, всех и всё, что хранит о тебе память.

Запомни эти слова.

И бойся.

Клятва обезумевшего отца, год неизвестен.

1

Валерия не любила пиршества. С самого детства он предпочитала проводить больше времени в обществе отца, нежели мачехи и брата, которые часто пропадали на различных празднествах, которые с такой охотой устраивала знать Элеура.

Он любила шум механизмов в и шипение расплавленного металла в цеху, где работала сейчас, или звук сверла, которым отец проделывал отверстия в заготовках для рефракторов. Было в этих мерных звуках что-то успокаивающее и настраивающее на мысль. Разнотонный хор людских голосов причинял лишь боль и сбивал с толку.

Не зная, чем занять себя в отсутствии Джензена, она подошла к стене и медленно пошла вдоль неё, вслушиваясь в отдельные разговоры.

— ...Хватит следить за ней. Девочка итак намучалась.

— Если бы ты проводила с ней столько времени, то поняла бы меня.... Она потеряла мать. Разумеется, я хочу узнать, как на её руках оказалась кровь...

Валерия напряглась, вслушиваясь в диалог. Неужели...?

— ...Как хочешь. Не тебе одному дорога Суарра. Я поговорю с ней...

"Нет", — с облегчением вздохнула девушка. — "Кажется, пора избавляться от той демоновой паранойи".

Она двинулась дальше, стараясь держать в поле зрения кудрявую чёрную шевелюру Гирема Кейра. Ей абсолютно не хотелось, что юноша увидел её здесь. Мало ли что ему взбредёт в голову, если они встретятся. Нехватало, чтобы он начал звать стражу....

— ...Он думает, что так просто взять и провезти непроверенное вино в столицу.

— Боги, ты же знаешь, как это делается. Двадцать-тридцать сарлимов и...

Валерия поморщилась, не желая слушать диалог предприимчивых молодых людей, и двинулась дальше. На глаза ей попалась группка мужчин и женщин, которые сидели за круглым столом.

— Боги, что за отвратительную еду готовят эти нечистоплотные ублюдки? — женщина, увешанная блестящими драгоценными камнями, поднесла наколотый на вилку кусок мяса к носу и сморщилась. — Вот уж где правду говорят — с гнилых стеблей пшеницы гнилой урожай.

Окружающие её люди вразнобой рассмеялись, кто-то в полную силу, кто-то через силу. Валерия присмотрелась к наряду женщины и злорадно хмыкнула — камни были ненастоящими, сделанными из суррогата. Скорее всего, это обычный очищенный кварц.

— Что ты ожидала? Кархарий всегда любил экономить. Мы не в "Жареном Астапоре", в конце концов, — пожал плечами дородный мужчина. — Кстати, Гекатис, вы давно не приглашали нас к себе в гости. Я скоро начну обижаться.

Сидевший спиной к Валерии мужчина шевельнулся, и её пронзило знакомое чувство. Она знала его и эти короткие светлые волосы. Она знала, что сейчас Гекатис улыбнётся. Он никогда не смеялся.

— Прошу прощения, но мы с братьями сейчас крайне заняты. Наш партнёр болен, и потому общие дела требуют постоянного внимания.

В висках девушки застучала кровь. Она прижалась к колонне, вслушиваясь в разговор.

— Арстапор болен? — седой старик с золотыми цепями на шее. Это плохо. Ему ведь совсем недавно исполнилось пятьдесят. Смехотворный возраст для Теурга.

— Ну, гибель жены и сына никому не прибавляет радости. Я его едва видел за эти полгода.

— Всегда говорила ему найти новую женщину, — махнула вилкой чародейка. — Мог бы хоть раз в жизни послушаться чужого совета. А ещё лучше — избавиться от этой пиявки, которая досталась ему от какой-то нищей потаскухи.

Ярость сотрясла тело Валерии. Оторвавшись от прохладной поверхности колонны, он стремительным шагом подошла к столику, за которым сидели беседующие, подхватила с него бокал и порывистым движением плеснула его содержимое в лицо женщине с вилкой в руке.

Та взвизгнула и едва не опрокинулась на спину. Ножки стульев заскрежетали — мужчины от неожиданности отпрянули назад. Валерия наклонилась к женщине и ядовито улыбнулась, проведя пальцами по драгоценным камням у неё на шее.

— Я вижу, кварц сейчас в моде. Закварцуй себе язык, дешёвая потаскуха.

И, бросив взгляд на спокойное лицо Гекатиса Корвиса, девушка повернулась на каблуках и быстрым шагом направилась к выходу. Сердце трепетало в груди, мысли об отце метались в голове.

"Папа, прости меня!"

Валерия выбрала кратчайший путь, не обращая внимания на то, что он пролегал рядом с Гиремом Кейром. Пролетев мимо него, она отмахнулась от Джензена, который, кажется, застыл на месте. Сейчас ей не хотелось ничего ему объяснять или плакаться. Мало-помалу мысли девушки успокаивались, формируя идею.

Прямо сейчас она пойдёт домой к отцу и неважно, что случится дальше. Больше терпеть было нельзя.

"А если ты сделаешь всё только хуже...?" — мысль ужалила ей холодом. — "Не эгоизм ли это — желать принести себе облегчение за счёт другого человека?"

"Не думай об этом", — Валерия прижала пальцы к вискам и на мгновение зажмурилась. — "Не ищи оправданий слабости. Будь храброй!".

Сойдя по ступенькам и подобрав полы узкого платья, она пустилась в бег. Прохожие обращали на неё внимание, и девушка представляла, что они видят — безумную, которая бежит с раскрасневшимся лицом и растрёпанными рыжими волосами.

— Леди, вам нужна помощь? — обратился к ней идущий навстречу стражник в латах.

— Нет. Нет, спасибо.

Она прошла через исполинские ворота и оказалась отсечённой от источника яркого света и людского шума. В квартале Благородных Господ сегодня ночью было непривычно тихо и спокойно.

Поёжившись, Валерия перешла на шаг, настороженно поглядывая по сторонам и переводя дух. Старый сквер был мрачен и нелюдим. Предварявший осень свежий воздух шуршал редкой опалой листвой и завывал под карнизами родного особняка.

Вокруг не было ни души. Что странно, у ворот не было и стражи. Это ненормально.

Сзади раздались тихие шаги. Девушка обернулась и увидела, как по узкой дорожке сквера к ней идут трое мужчин. Далёкий свет фонарей на главной улице едва доставал до них, и тьма прятала черты их лиц.

— Стойте! — громко произнесла Валерия. Демон бы побрал этот пир, при ней не было никакого оружия.

На душе стало немного легче, когда троица неожиданно остановилась в десяти шагах от неё.

— Валерия Тез, не так ли? — раздался деловитый голос.

— Нет, вы обознались.

— Я спрашивал из вежливости. Мы следили за тобой от самого дворца.

— Мне закричать, чтобы сюда прибыла стража?

— С некоторых пор двор твоего отца никто не охраняет. Должно быть, Арстапор потерял тягу к жизни. Интересно, почему.

— Расскажете?

— В этом нет никакой необходимости. Ты ведь всё равно хотела к нему пойти.

— И?

— Не делай этого, если не хочешь ещё больших страданий.

Валерия нервно ухмыльнулась.

— Вы угрожаете убить Теурга? С тем же успехом вы могли бы угрожать снять с неба солнце.

— Нет, дурочка, мы угрожаем убить Джензена Кейра, и я с удовольствием сделаю это, и на одного сторонника мира с Алсалоном станет меньше.

Валерия стиснула зубы и сложила на груди руки.

— Сейчас я войду внутрь и расскажу отцу обо всём, что здесь услышала. Посмотрим, как ваш хозяин отреагирует на то, что Теург роет весь город в его поисках.

— Это твой выбор, дорогая. Мы лишь поставили тебя в известность. До встречи.

Коротко поклонившись, троица пошла прочь по тропинке. А Валерия осталась опять одна, вслушиваясь в гулко бьющееся сердце и сжимая кулаки.

Прошло немало времени. Затем, опустив голову, девушка вышла из скверика и направилась к воротам, за которыми раскинулся Нижний Ярус и дом Джензена.

2

Гирем наблюдал за Трикселем и Кархарием, сидя на своём месте и потягивая вино. Вокруг не было почти никого — гости либо танцевали в центре зала, либо разбились на группы и разбрелись по громадному дворцу. Бавалор и Шака Отраз куда-то пропали.

Юноша посмотрел в бокал и отставил его в сторону. Кажется, он увлёкся. Не стоило пить так много.

— Так о чём же вы хотели со мной поговорить, господа?

Мужчины обменялись взглядами.

— До нас дошли слухи о том, что ты не разделяешь отцовских взглядов. Чем больше рефрамантов и купцов становятся на сторону Коптильщика, тем громче раздаются призывы остановить его. Кое-где звучит и твоё имя. Нам хотелось узнать, кто ты такой и чего действительно хочешь.

Гирем ощутил, как внутри него зашевелилась скользкая змея тревоги. Неужели он действительно успел привлечь к себе столько внимания?

"Карранс предупреждал...."

— А кто вы такие?

— Я дивайн Аркахор, это дивайны Лоэтий и Озур. Мы голосовали против плана твоего отца на Дивинате.

Гирем кивнул и отставил бокал в сторону.

— Раз вы не лжёте, то и я не стану. Я хочу, чтобы армия Изры оставалась в пределах Изры. Желательно, вечно.

— Но за этим желанием стоит что-то большее, чем просто ненависть к отцу? Не люблю юлить, мальчик. Нам нужно понимать, что у тебя на уме. Какие цели ты преследуешь? Желание выслужиться перед Пророком и Протоургом? Желание насолить отцу? Или ты представляешь интересы кого-то более влиятельного, кто хочет остаться в тени?

— Всё-таки я остановлюсь на нежелании видеть гибель сотен тысяч солдат по прихоти одного человека.

Аркахор поднял седые брови.

— Ты шутишь?

— Не вижу, почему бы я хотел шутить по поводу человеческих смертей, — Гирем искренне удивился. В голове с трудом укладывалось, что кто-то может желать мира по другой причине. — Впрочем, не всё ли равно? Цели у нас одинаковы. О мотивах будем разбираться после того, как остановим войну.

— Яспен была права, — раздражённо фыркнув, Лоэтий посмотрел на Архакора, после чего вернулся взглядом к Гирему. — Лично мы не хотели обращаться к тебе, дружок. Никто не знает ни тебя, ни твоё прошлое. Некоторые говорят, что ты на самом деле лишь изображаешь из себя противника отца, чтобы получать информацию о его настоящих врагах.

— Если это так, то могу вас успокоить, господа. Я и вполовину не так опасен и значим, как вы думаете.

Озур фыркнул.

— Ты никак испугался, мальчик? Тебя никто не предупреждал, что влезать в государственные дела смертельно опасно?

Гирем развязно пожал плечами. Как же повезло, что он напился. Возможно, если он продолжит, то действительно сойдёт за пьяницу. Он сделал ещё глоток и, со звоном поставив бокал на столик, вздохнул.

— Ничуть, господа. Что со мной может случиться? Хотите верьте, хотите нет, но несмотря на мою неприязнь к отцу, я стараюсь не заглядывать в вырез платья Кебеи, пытаясь узнать, что за сокровища в нём спрятаны. Я просто не хочу, чтобы гибли люди. Если у вас получится помешать планам Рензама, то я буду вам благодарен. В одиночку у меня ничего не получится.

— Понятно, — произнёс Аркахор, проведя пальцем по седой бороде, и затем кивнул товарищам. — С этим мы закончили.

Один за одним, дивайны поднялись со стульев и, не сказав ни слова на прощание, пошли прочь. Гирем откинулся на спинку своего и, мучимый жаждой, снова приложился к бокалу.

Беседа прошла не самым лучшим образом. Надо было подготовиться к ней заранее, выработать линию поведения. Желание подойти к этой троице и начать беседу возникло спонтанно. После разговора с Ювалией, Бавалором и Тркиселем он чувствовал себя легко и непринуждённо. Конечно, помогло вино, однако сейчас Гирем ощутил, насколько же ему было плохо внутри. Он потряс головой.

"Пора возвращаться домой".

Гирем начал вставать, чувствуя негнущиеся ноги, как вдруг его затуманенного сознания коснулся до боли знакомый аромат. Юноша начал озираться, ища ту, кто могла пройти рядом, и сразу увидел Лисицу, которая быстрым шагом направлялась в сторону выхода. Он не видел её лица, да и одежда на ней теперь совсем другая, но это была она!

Кусочки мозаики начали понемногу складываться в цельную картинку. Буквы на жезле, история с семьёй Арстапора Теза, Лисица здесь, в высшем свете Элеура. Ошибки быть не могло.

Зверь внутри взывал последовать за девушкой. В конце концов, ему нужно было вернуть ей рефрактор!

Гирем двинулся вслед за Лисицей, как вдруг в поле его зрения ворвался вихрь из чёрных одежд. Остановившись, Джаркат отнял у него бокал и залпом его осушил.

— Где Кархарий?

— Вон там, — Гирем показал в сторону столика, где вели беседу горбун и Пророк, но к своему удивлению, никого за ним не увидел. — Странно, ещё пять минут назад он был здесь.

— Ничего страшного, найду, — историк смерил его внимательным взглядом. — Ты пьян. Ни разу не видел, чтобы ты пил. Как часто это происходит?

Неожиданно участие и забота в голосе мужчины тронула Гирема. Юноша похлопал Джарката по плечу.

— В последний раз я напивался после схода лавины в Джихалаях. Сегодня это стоило того. Я заставил Бавалора шевелить задницей, поднял настроение его матери и Трикселю Нурвину. А ещё разговаривал с некоторыми дивайнами насчёт противостояния с моим отцом.

Мужчина нахмурил брови и открыл рот, чтобы что-то сказать.

— Прости, мне нужно спешить, — Гирем виновато улыбнулся и ещё раз хлопнул Джарката по плечу. — Я нашёл Лисицу!

Он быстро зашагал мимо историка, чтобы не дать ему себя удержать. Ему вслед донёсся полный тревоги голос мужчины.

— Будь осторожен!

Гирем махнул рукой и ускорил шаг, отыскивая потерянную девушку. Зелёное платье мелькнуло и скрылось из виду за лестничным витком.

Ругнувшись, юноша побежал, что было весьма трудно, поскольку на его пути то и дело попадали группки гостей, между которыми приходилось вилять.

Выйдя на улицу, он передёрнулся от свежего воздуха. Несколько глубоких вдохов чуточку прояснили сознание. Лисица быстрым шагом направлялась к Чешуйчатым Воротам, то и дело, исчезая за спинами прохожих. Гирем хотел было перейти на шаг, как вдруг услышал позади себя громкий визгливый смех.

Неприязнь захлестнула его, а чуть подсказало, кого он увидит в следующий миг.

Цеппеуш Мендрагус шёл в сторону ступеней, ведущих на площадь, и лобызался с какой-то девицей в обтягивающем платье. Его это нисколько не смущало.

"Демонов идиот", — раздражённо подумал юноша и ещё раз посмотрел в след Лисице. Ещё можно было её догнать.

Он вдохнул поглубже, готовясь совершить пробежку, как вдруг увидел Шаку Отраз, которая шла рука об руку с Бавалором Дастейном. Парочка гуляла по площади и теперь направлялась к ступеням дворца. Несколько мгновений и они пересекутся с идиотом Мендрагусом.

Злорадно ухмыльнувшись, Гирем во всех подробностях представил себе эту сцену встречи. Растерянная рожа Цеппеуша, красные щёчки и ошеломлённое лицо Шаки, гнев и презрение в глазах Бавалора. И он, Гирем, стоящий в сторонке и злорадно усмехающийся.

А потом на него накатила волна стыда. Чувствуя отвращение к своим мыслям, Гирем ещё раз посмотрел вслед Лисице. Её он ещё отыщет. А сейчас он не мог дать случиться тому, что так живо нарисовало его воображение. Ни Шака, ни Бавалор не заслуживают такого позора.

Гирем принял решение, и, ещё раз возблагодарив вино, которое приглушило волнение и страх, быстрым шагом направился к Мендрагусу.

3

Цеппеуш проклинал себя за то, что не послушался Венбера и пришёл на пир во дворце. Дядька был прав, несмотря на то, что главным его мотивом была постоянная боязнь за жизнь воспитанника. В конце он уступил, но лишь с условием, что за пределами дворца юношу будет сопровождать стража из полка Горнилодонов.

— Вы не боитесь, Цеппеуш? — спросила девушка, когда он оторвался от её губ, чтобы сделать вдох. — Что вас могут застать со мной?

— Никто ничего не скажет, Арати, — юноша наклонился, чтобы поцеловать её ещё раз. Та податливо, словно тёплое животное, потянулась навстречу. Чувства от поцелуя смыли прочь мысли о предыдущих часах, проведённых в обществе жеманных лизоблюдов и тщеславных идиотов.

— Меня зовут Арвати, — робко поправила его девушка.

Цеппеуш усмехнулся. Ему было всё равно, как звали служанку. Он знал, чего она хочет, и он даст ей это. Одну ночь, которая станет главным поводом для её воспоминаний на всю оставшуюся жизнь.

"Глупец. Не хватало завести бастардов ещё и в столице. Матушка не одобрит. Народ не одобрит".

Впрочем, захватившее его огорчение быстро сменилось обнадёживающей мыслью.

"Главное вовремя остановиться".

Цеппеуш улыбнулся своим мыслям, как вдруг увидел, что дорогу к ступеням дворца им преградил высокий худощавый парень в чёрных одеждах. Руки он прятал в складках ткани.

Двое охранников в массивных латах синхронно лязгнули мечами, шагнув ему навстречу. Парень широко ухмыльнулся, и показал пустые ладони. В его глазах сквозило презрение.

Цеппеуш вздёрнул верхнюю губу. Было в позе незнакомца что-то вызывающее, словно он напрашивался на хорошую трёпку. Трёпку, потому что, присмотревшись, юноша понял, что тот пошатывается от количества выпитого вина.

— Господа, мне нужно поговорить с дивайном, — парень неожиданно протянул руку к Цеппеушу и взял за плечо. Юноша спокойно взял его за кисть, несильно сжал и снял руку с себя. Незнакомец поморщился от боли.

— Кто ты такой?

— Посмотри на ступеньки.

Цеппеуш посмотрел на ступени и увидел Шаку Отраз, которая беседовала с мужеложцем Дастейном. Она была невероятно хороша, в своём оливковом платье, подчёркивавшем пухлые ножки и открытые плечи. Волна жара накрыла юношу и толкнула вперёд. Ему захотелось как следует врезать Бавалору. Он сделал шаг, и упёрся грудью в поднятую ладонь незнакомца.

— Пожалуйста, послушай меня. Я не хочу тебе зла. Просто подумай о том, что произойдёт дальше, если ты спустишься к ним.

— Убери руку, придурок, или я тебе её сломаю.

Парень вздохнул, и этот вздох был вздохом того, кто устал бороться с тупостью собеседника. Это разозлило Цеппеуша чуть ли не больше, чем вид Шаки и Дастейна.

— Будет скандал. Ты этого хочешь? Твои родители этого ждали? — протянул незнакомец.

Слова подействовали на юношу как водопад из ледяной воды. Он остановился. Парочка приблизилась к нижней ступени, готовясь начать подъём по лестнице.

— Что ты предлагаешь? Уйти?

— Уйти, на время. Потом будешь сводить счёты. Сейчас отступи. Туда, — незнакомец кивнул в сторону бокового коридора, ведущего неизвестно куда. — Быстрее.

— Дивайн, — глухо произнёс охранник. — Я бы не рекомендовал...

— Я дивайн Гирем Кейр, друг мой, — резко перебил его парень. — Я не нападаю исподтишка.

Цеппеуш заметил, как к концу своей фразы незнакомец изменился в лице. Взгляд Гирема опустился, словно его охватил стыд. Занятно.

Юноша кивнул охраннику.

— Всё в порядке. Просто охраняйте вход в коридор. Мы выйдем, как только эти двое пройдут мимо. Арати, было приятно провести время.

Он не испытывал особого сожаления, оставляя девушку одну. Ей и так будет о чём посплетничать в ближайшие дни или даже недели.

Пройдя по коридору ещё дальше, Цеппеуш и Гирем замерли в паре шагов друг от друга. Тьму разгонял свет магических ламп. На лице Кейра залегли глубокие тени. Юноша чувствовал ауру неприятия, расходившуюся от него. Повисло неловкое молчание.

— Так это твой отец собирает сторонников, чтобы начать войну против Алсалона?

— Да. Ты тоже хочешь убить побольше алсалонцев?

— Не думаю, что здесь подходящее место и время обсуждать такие вещи.

— Резонно.

— Значит, мы с тобой по одну сторону баррикады, — ухмыльнулся Цеппеуш, пытаясь найти точку соприкосновения. Парень был неприятным типом, но, по крайней мере, казался честным. — В последние недели вокруг меня вьются только враги и те, кто хочет что-то поиметь с дружбы со мной.

— Ну, это странно. Учитывая, что ты ведёшь себя, как безмозглый баран, я бы не стал вкладывать в тебя ни одной монеты.

Цеппеуш ухмыльнулся и специально повёл широкими плечами.

— Ты про служанку? Да никто не обращает на такое внимания до церемонии бракосочетания. Ты думаешь, у Маэльдуна или Дастейна нет интрижек на стороне?

— Не знаю насчёт Маэльдуна, но у Дастейна — точно нет.

— Ты так уверенно об этом говоришь...

— Ой, да закрой ты рот, — Гирем фыркнул. — На твоём месте я бы приложил максимум усилий, чтобы добиться расположения Шаки Отраз, а не старался всячески восстановить против себя её семью и немногих друзей.

— Тебе не кажется, что ты влезаешь не в своё дело?

— Ты прав, демон меня побери. Я буду рад, если ты не станешь Пророком. Идиот на престоле, жаждущий войны, никому не нужен.

Цеппеуш почувствовал, что краснеет. Когда этот ублюдок успел составить о нём мнение, если они виделись всего раз в порту Элеура?

— Ты напился, парень. Иди домой. Будет он мне тут говорить, что правильно, а что нет.

— Я скоро уйду. А ты вспомнишь эту минуту, когда Дастейн станет Пророком. Ты вспомнишь лица своей семьи, которые отдавали последнее, чтобы ты продолжил династию Драконов, — Гирем умолк. Его лицо напряглось, словно он пытался сдержать рвущиеся наружу слова. — Я бы на твоём месте справился лучше. Гораздо лучше.

Цеппеуш почувствовал, как на его лице заиграли желваки. Юноша сжал кулаки, глядя прямо в глаза противнику. Он увидел в них отчаянное рвение что-то сделать, что-то доказать. В первую очередь себе.

Ярость утихла, задутая пришедшей в голову ясностью. Человек перед ним напомнил Цеппеушу самого себя. И вместе с тем показал ему главную слабость.

Безуспешно подавляемое тщеславие.

— Понимаю твою обиду. Тебе никогда не стать ни Пророком, ни Протоургом. Ты проживёшь жизнь как обычный рефрамант, глядя на то, как такие, как я, вершат судьбы народов. Можешь не волноваться насчёт смерти людей. Когда я сокрушу Алсалон, то не стану убивать невинных.

Он натянул на лицо искусственную улыбку, глядя в тёмные глаза собеседника, в которых отражалось пламя ламп.

И охнул, когда Гирем со всего размаху ударил его в лицо кулаком. Удар этот был не самый сильный, подумал Цеппеуш в следующий миг с некоторым ошеломлением. Он не ожидал, что худощавый сопляк решится на это.

Юноша шагнул назад, удерживая равновесие, а потом с коротким рыком приложил Гирема локтём. Тот отдёрнулся и с глухим стоном упал на пол.

Упершись локтями в холодный мрамор и утирая ладонью кровь, потёкшую из носа, парень посмотрел на него снизу вверх. На смуглом лице застыло ошеломлённое выражение. Мутный взгляд рассеялся. Наконец-то.

— Я не должен был так поступать.

— Да ладно, — Цеппеуш сплюнул в сторону и коснулся пальцами скулы. Удар Гирема определённо оставил на нём отметину. — Ты перебрал с вином. А ещё у тебя непомерное самомнение. Почти такое же большое, как у меня. Надо было тебя остудить.

— Ты меня спровоцировал, — Гирем моргнул и потряс головой. — Ублюдок.

— Я ещё не закончил. Посмотри на себя. Ты справишься лучше меня? Валяющийся у моих ног пьяница?

— В последний раз я напивался после лавины в Джихалаях. Это было давно.

Зато я не лапаю девок на глазах у потенциальной супруги. Я знаю, когда лучше молчать, а не настраивать против себя половину Дивината, и не веду себя как надутая морна на тренировочной арене.

"О да, эти оправдания. Матушка и дядька всегда давали мне за них нагоняя".

— Ты не ответил. Ты правда считаешь, что стал бы достойным Пророком?

Гирем прикрыл глаза и покачал головой.

— Нет смысла отвечать. Я найдёныш, которого приютил дивайн. Не Теург, не Пророк, не Протоург. Обычный рефрамант. Я никогда не стану кем-то из них, как бы того не хотел. У тебя же есть шанс. Знаешь, почему я на самом деле решил помочь тебе?

— До недавнего времени я не задумывался даже о твоём существовании. Просвяти меня, о пьяница, который считает себя достойным титула Пророка.

Парень не принял его шутливый тон. Боги, он, кажется, собрался изливать ему душу.

"Ему что, больше не с кем поговорить на эту тему?"

— ....Потому что мне было обидно за то, что ты так небрежно распоряжаешься тем, чего нет, и никогда не будет у меня.

Цеппеуш открыл рот.

И захлопнул. Ему нечего было ответить. Парень побил его его же оружием.

Движимый внезапным порывом, юноша шагнул к Гирему и протянул руку, чтобы помочь подняться. И вздрогнул, когда сзади раздался трескучий голос.

— Что здесь происходит?

Цеппеуш не стал оборачиваться. Он рывком подтянул Гирема на бицепсе и взял за плечо, чтобы тот снова не упал. Только затем он обернулся и увидел двух мужчин.

В первом он сразу узнал дивайна Рензама. Второй был незнаком, но лицо его, выражавшее истинное удовольствие, ему не понравилось.

— Я же говорил вам, Рензам, — негромко произнёс второй мужчина. — Ваши враги достаточно умны, чтобы прятаться перед самым вашим носом. Прискорбно, что им оказался ваш сын.

"О чём он вообще говорит?"

— Думаю, произошло недоразумение, — сказал Цеппеуш и похлопал Гирема по плечу. — Этот парень напился до чёртиков, вот и решил помериться со мной силами.

— Надеюсь, он не причинил вам слишком много неприятностей, — произнёс Рензам.

— Нет, — ухмыльнувшись, юноша потёр кулак. — Мне нужна была разминка. Ваш сын не трус, дивайн Рензам, по крайней мере, когда пьян.

— Да, да, мы слышали достаточно, чтобы сделать свои выводы, юноша, — скривился второй мужчина.

— Сарго, больше ни слова, — тихо произнёс Рензам. — Я разберусь со своим дома. Дивайн Цеппеуш, мой сын заслуженно получил этот удар. Неплохой удар, должен отметить.

— Спасибо, дивайн, — юноша польщённо улыбнулся. — Те двое уже ушли?

— Да, они уже внутри дворца. Стража дежурит у входа в коридор. Они нам и сказали, где вы.

— Тогда я пойду, пожалуй.

Смерив взглядом Гирема, который выглядел удивительно спокойным, и Сарго, он пошёл к выходу. Пусть эти Кейры разбираются между собой. Хотя, зная нрав дивайна Рензама, можно было бы даже пожалеть парня.

Цеппеуш вспомнил о его недавних словах и тряхнул головой, пытаясь прогнать из головы разочарованное лицо матери.

Глава 59. Плоды.

Алсалон есть царство демонополонников

и правит им самый злобный из них, рекомый Моисеем.

Всякий, упомянувший имя его, должен вознести молитву к Трём Богам,

ибо только они да их земные наместники способны защитить вас от

всепоглощающего присутствия царя демонов.

Протоург Серваст, "Триединый Катехизис",

Глава 3, О Моисее, год создания Триединой Церкви.

1

Всю дорогу от дворца до "Закутка" Гирем прошёл в тягостном молчании. Отец шёл рядом, и его вид заставлял сердце юноши сжиматься от боли. Лицо Рензама было лицом преданного человека.

Они поднялись по ступенькам таверны и подошли к дверям своих номеров. Здесь Гирем не выдержал.

— Ты ведёшь себя так, словно веришь, будто твоё молчание заставит меня сломаться. Нет, отец, прошло время, когда я дрожал от одного твоего присутствия. Я понял, что должен делать, и это идёт в разрез с твоими убеждениями.

Рензам повернул ключ от двери своей комнаты и вошёл внутрь.

— Ты скажешь хоть что-нибудь? — юноша встал напротив проёма. — Накричишь? Прогонишь из дома?

— Я думаю, ты волен делать то, что считаешь правильным. Мне нечего тебе сказать. Время, когда я думал, что силой смогу вбить в тебя разум, прошло, как ты сказал. Спокойной ночи.

И отец закрыл за собой дверь.

— Старый придурок, — раздражённо пробормотал Гирем, страстно желая кого-нибудь ударить. Ещё не выветрившееся вино лишь придавало его злости инерцию. Ища путь, чтобы выплеснуть эмоции, он ворвался к себе в номер и начал собирать в сумку свои пожитки. Немного одежды, бумага, карандаши.

Он выдвинул шуфлядку, и по дну со стуком перекатилось несколько кристаллов сциллитума. Рыкнув, юноша задвинул шуфлядку обратно и швырнул мешок с монетами на тумбочку. Не нужно ему чужого. Обведя взглядом комнату, он мысленно попрощался с этим местом и направился к двери.

"Я опять совершаю глупость".

Уже занеся ногу над порогом, Гирем замер и посмотрел на мешок с монетами.

Он собирается предотвращать войну, или лелеять свою гордыню?

"Хватит".

Гирем схватил мешок с монетами и бросил его в сумку.

Быстрым шагом выйдя на улицу, он остановился и, запрокинув голову, глубоко вдохнул в себя сырого ночного воздуха. Нужно было прочувствовать этот момент. Осознать, что он сделал.

С неба на него смотрели мириады звёзд, зрелище, достойное того, чтобы быть запечатленным в красках. Должно быть, не он один сейчас заглядывает в эти холодные отблески небесный очей, гадая, прячется ли за ними что-то ещё. Осознание этого заставило юношу воспрять духом.

"Я должен был рано или поздно уйти. Пусть это будет сейчас. По крайней мере, так я не буду дразнить отца".

— Ты уходишь? — раздалось над головой.

Вздрогнув от неожиданности, Гирем посмотрел наверх и с невесёлой улыбкой махнул рукой Трикселю Нурвину.

— К этому всё и вело. Мы с ним не можем жить вместе под одной крышей и быть врагами.

— Враги звучат слишком напыщенно. Полагаю, у вас просто разные взгляды на то, как бороться со своими демонами.

Это прозвучало очень опеределённо. Юноша не смог удержаться от того, чтобы ухмыльнуться.

— У тебя с твоим так же?

— На что я точно не могу жаловаться, так это на своего старика. Не знаю, что ты чувствуешь.

— Злость. Злость из-за того, что иногда отец совершает такие поступки, за которые его хочется любить и оберегать, но потом делает такие ужасные вещи, за которые я его ненавижу до белого каления. Боги, ну почему он не может быть только плохим или только хорошим?

Горбун пожал плечами и, вдруг словно что-то вспомнив, махнул рукой.

— Кстати....

В ладони Гирема упал небольшой кристалл сциллитума.

— Какого демона?! — вскипел юноша.

— Я знаю, как ведут себя непослушные сыновья. Ты небось задрал нос и решил оставить все фамильные ценности в номере, — с усмешкой в голосе произнёс мужчина. — Через полчаса пути тебе захочется найти мягкую постель и тёплую тарелку супа. Опрометчивость быстро остывает.

Гирема кольнул приступ стыда, но он отмел эти мысли.

— Я оставлю его себе в качестве напоминания и только.

— В любом случае я думаю, что ты поступишь правильно. Ещё увидимся.

Гирем кивнул и неторопливо зашагал по дороге, ведущей к Нижнему Городу. Кристалл, подаренный горбуном, он положил в футляр с карандашами и бумагой.

2

Глядя на Кейра, который шагал прочь в свете ночных фонарей, Триксель неожиданно почувствовал себя до боли одиноким. В номере беспробудно дрых Нед и читала книгу Никоро, но, несмотря на то, что они были к нему ближе остальных, он не верил, что они смогут разделить его мысли. Что он мог взять со старого пьяницы и дочери чужой расы?

Стало так скверно, что он воспринял тяжёлые шаги Ламашту за спиной с абсолютным равнодушием. Демон стала рядом, положив окованные металлом ладони на парапет.

— Никоро и Энхенгаль разговаривали только о Лугаль Зифрен. Они собираются подготовить к её прибытию в комфортабельные комнаты во дворце Пророка.

— И больше ничего? — разочарованно протянул Триксель.

— Нет. Хотя, если тебя это интересует, есть ещё кое-что. Старик, которого ты отправил следить за Никоро, вместо этого отправился в трактир, чтобы напиться. Он жалок.

Мужчина выдохнул через нос, чувствуя, как внутри закипает гнев. Он догадывался, что случилось, когда увидел Неда спящим за столом в главном зале "Закутка", но как можно дольше оттягивал принятие решения. Он ведь должен отреагировать?

"Завтра. Я скажу ему об этом завтра".

— Что-то ещё?

— Нет. Что насчёт нашего предложения?

— Нет. Убирайся.

Ладони Ламашту с громким треском раздробили часть парапета, на которой лежали. Не сказав ни слова, демон исчез в воздухе. Триксель тяжело вздохнул, думая о Неде. Очередное семя доброты легло на бесплодную почву.

Хотелось, наконец, сдаться.

3

Кархарий привык проводить на ногах целые сутки, и потому, узнав, что Джаркат продвинулся в расшифровке забрасинских рун, сразу предложил ему пройти в свой кабинет.

Коснувшись рукой стены, он мысленно произнёс Слово Энергии, и помещение осветилось магическими лампами. Он покосился на историка, наблюдая за его реакцией. Тот, впрочем, не подал не малейшего намёка на восхищение или зависть.

-Надеюсь, нас никто не сможет подслушать, — произнёс вместо этого Джаркат.

-Не волнуйтесь. У меня есть некоторые способы понять, когда вокруг есть кто-то посторонний, — похвастался Кархарий и сел в своё кресло.

Став напротив, историк достал из мешка свёрнутый пергамент и раскатал его по натёртой до блеска столешнице.

-Я расшифровал почти все новые слова и подкорректировал старые. Основная проблема возникла с глаголами, поскольку они могут употребляться в любом времени. Думаю, составление истории займёт вас на некоторое время. У меня самого было немного времени подумать над ней.

Кархарий сел за стол и склонился над списком.

"Провидец, зверь, он, водоразлив, чёрный океан, мир, снег, прибыть, сила, исчезнуть, зреть, как, весна, оказаться, движение, наш, наш, идти, вес, когда, рядом, под", — прочёл он и, откинувшись на спинку кресла, посмотрел на Джарката. — Ну и задачку вы мне подкинули.

-Я слышал, вы любите их разгадывать. Вам нужна моя помощь?

-Разумеется. Смотрите, я уверен, что "весна" и "водоразлив" могут идти в связке, также как и "сила" со словами "прибыть", "исчезнуть" и "зреть". По крайней мере, мы знаем время.

-Если это, конечно, не речевой оборот.

-Конечно. А вот всё остальное... потребует времени.

-Я весь ваш, Пророк.

-Тогда начнём с завтрашнего дня. После обеда, когда я закончу с претендентами.

-А что вы собираетесь делать?

Кархарий засомневался. О Венце Пророка знали немногие. Впрочем, Джаркат казался вполне обычным, несколько эксцентричным, любопытным человеком.

-Претенденты должны знать, какое бремя ляжет на них. Я имею ввиду Венец Пророка.

-О, — Джаркат блеснул глазами и сел напротив. — Думаете, кто-то из кандидатов сразу отсеется.

-Вряд ли. Все они настроены весьма решительно.

-Вы уже знаете, какие у кого шансы?

Теург поёрзал в кресле, не зная, как бы вежливо послать доброго, но чересчур любопытного мужчину.

-Боюсь, я не имею права говорить о предпочтениях моей племянницы, — улыбнулся он. — Не хочу, чтобы она утопила меня в гневных слезах.

Джаркат улыбнулся в ответ.

-Понимаю. Все мы заботимся о своих родных.

-У вас есть дети?

Вопрос, казалось, застал историка врасплох. Он приоткрыл рот, словно пытаясь сформулировать мысль.

-Пожалуй, даже слишком много, чтобы я не понимал, о чём вы говорите.

-Рад это слышать. В конце концов, Бъялви нуждается в новой крови. Этот народ давно слывёт угасающим. Кстати, Саламах не требовал от вас вернуться обратно после того, как вы расшифруете этих таблички?

-Думаю, он простит мне задержку. Я рассчитывал ещё раз посетить забрасинские руины. Вы же знаете, что мы там нашли?

-Руины древнего цзин-хайского поселения. Камелия Ревасс присылала мне отчёт. Хотите, чтобы я помог вам собрать экспедицию?

-Конечно. Думаю, мы сможем найти под землёй ещё много чего интересного. Я даже надеялся, что вы отправитесь со мной. Разве бы вы не хотели самостоятельно изучить цзин-хайскую башню?

-Да, хочу, — Кархарий сцепил пальцы перед грудью. Историк метил в мягкое место.

"Экий хитрец".

-Смотрите, Джаркат, если церемония избрания нового пророка пройдёт успешно, и я смогу спокойно переложить свою работу на плечи настоящего Пророка, то я с удовольствием составлю вам компанию. А пока, надеюсь, вы не станете нас покидать.

-Ни в коем случае. У меня есть немало дел в Элеуре. Я не успокоюсь, пока их не решу.

Кархарий почувствовал, что пора заканчивать беседу.

-Разумеется. А теперь я хочу посидеть наедине с этим свитком ещё пару часиков.

Джаркат кивнул и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь. Пророк ещё некоторое время сидел, мысленно провожая историка по коридору, пока тот не покинул пределов его личного магического барьера.

А затем принялся за работу. Расшифрованные руны могли не иметь никакой важности, но также могли значить всё.

4

Весь остаток вечера Джензен порывался пойти домой, но Кархарий словно нарочно не отпускал его, заваливая поручениями. Когда юноша вернулся, было уже заполночь. Валерия лежала в постели, задумчиво глядя в окно. Зелёное платье валялось на полу.

Раздевшись, Джензен лёг рядом.

— Прости, что не последовал за тобой сразу.

— Это ты прости. Я ведь оттолкнула тебя. Это не со злости.

— Что-то случилось?

Валерия повернулась на другой бок, лицом к нему.

— Они вернулись. Те, кто натравили на меня Вессинара.

Джензен постарался сохранять спокойствие.

— Как ты это поняла?

— Я собиралась вернуться к отцу. Гекатис упомянул на вечере, что ему очень плохо, и я решилась сделать это. У его дома меня ждали. Трое в чёрных одеждах.

Сердце у юноши упало.

"Моисей?!"

— Те же, что напали на Забрасинскую рощу?

— Нет. Эти были совсем другие. Не такие молчаливые. Они сказали мне держаться подальше от отца, иначе тебя убьют.

— Ха! — Джензен облегчённо выдохнул. — Это не проблема.

— Нет, засранец, это проблема. Её надо как-то решать. Найти хозяина этих людей.

— Это будет сложно. Разве что только ты не пойдёшь к отцу и не заставишь их действовать. Тогда мы получим информацию от самих убийц.

— Если они не покончат с собой раньше этого, — Валерия села в постели, возмущённо упёршись подбородком в колено. — И всё же это хороший план. Мы либо поймём, что они блефуют, либо узнаем что-то ещё.

— Тогда нужно действовать. Думаю, мне всё же придётся пойти с тобой.

— Нет, — решительно сказала девушка. — Я пойду одна. Пора покончить с этим.

— Моя девочка, — гордо произнёс Джензен и накрыл её одеялом. — А теперь спи и пусть тебя не беспокоят кошмары.

Поцеловав Валерию в лоб, он устроился рядом и посмотрел на окно.

Оттуда доносились звуки ночного города и приглушённый свет фонарей. Где-то там спокойно живут и гадят убийцы и махинаторы, которые не остановятся ни перед чем, пока не сведут в могилу Арстапора Теза. Чем-же он им насолил?

Он перевернулся на другой бок, обнял девушку и тоже закрыл глаза.

"Первые испытания новых способностей прошли успешно. Пора применить их в настоящем деле".

"Бух, бух, бух!"

Джензен вскочил на кровати, выхватив из-под подушки рефрактор. Тёмно-фиолетовый свет, зловеще клубившийся в гранях кристалла, разогнал полумрак. Валерия рядом потянулась к одежде, прикрывая глаза ладонью.

-Ты кого-нибудь звал?

-А ты?

-Если бы я звала, то стала бы спрашивать?

Джензен фыркнул и, одевшись, тихо подошёл к входной двери, наведя на неё "Яблоневую ветвь".

-Кто это?

-Твой брат, — раздался знакомый голос. — Прости за то, что пришёл в такой поздний час.

Джензен вздохнул.

-Подожди минуту, ладно?

-Мне стыдно, что я пришёл к тебе, поэтому я готов стоять здесь до самого утра.

Тихо шепча ругательства, юноша вернулся в комнату. Валерия уже была одета. Она внимательно смотрела на него, держа в руках сумку.

-Ты знаешь, кто это, — раздражённо произнёс Джензен. Его одолевало нехорошее предчувствие. — И что мне теперь делать?

-Он твой брат. Наверное, ему понадобилась помощь. Может, что-то произошло на вечере.

-Тебе всегда нужно будет уходить, когда он приходит ко мне?

Валерия мягко улыбнулась, положа руку ему на плечо. Этот жест неожиданно остудил его.

"Она ни в чём не виновата. Виноват я, когда решил не передавать принесённую Валерией записку, в которой говорится о шпионах Моисея".

Джензен вздохнул.

-Подожди на карнизе немного. Если разговор затянется, то уходи. Тебе есть, где переночевать?

-Найду что-нибудь подходящее.

Джензен посмотрел на Валерию.

-Прости меня.

-Ничего страшного. Всё, я пошла.

Проводив взглядом девушку, которая вылезла в окно, Джензен с яростным рыком ударил кулаком по матрацу.

-Дурак! Демонами проклятый болван!

Он открыл дверь и увидел брата — всё ещё несколько пьяного, с сумкой в руке. Гирем смущённо улыбнулся.

-Прости меня ещё раз. Если у тебя девушка, то я могу уйти. Переночую где-нибудь ещё.

-Да, у меня есть девушка, только она уже не здесь.

Гирем поднял брови. Почувствовав раскаяние, Джензен впустил его в квартиру.

-Что произошло?

-Я ударил Цеппеуша Мендрагуса на глазах у отца и решил, что мы больше не может жить под одной крышей. Демон побери, первое вряд ли бы произошло, но я зачем-то так напился.

Джензен произнёс самое грязное ругательство, которое только знал. Гирем изумлённо посмотрел на него.

-Ты разрешишь мне пожить у тебя некоторое время? — осторожно поинтересовался он.

Юноша ещё раз вздохнул и, отступив к стене, жестом указал в сторону гостиной.

Глава 60. Встречи.

Среди методик поиска Слов Магии самая примитивная — методика устоявшихся буквосочетаний. Например, Слова Воздуха часто имеют в своём составе сочетания "аэр" и "дун", Слова Земли почти всегда начинаются на буквы Г и Д, а единственное в своём роде Слово Тяготения возможно имеет Цзин-Хайские корни.

"Летопись чудес", том 10, О поиске Слов, 1080 год от создания Триединой Церкви.

1

Цеппеуш тренировался во внутреннем дворике пророческого дворца, сражаясь против белого дракона. Запястья и лодыжки сковывали принесённые по его просьбе тяжёлые кандалы. Юношу раздражало не чувствовать сопротивления.

Он размахивал двуручным мечом, едва не касаясь острием драконьей глотки. Безжизненные глаза смотрели на него, так же как и глаза девушки, муки которой он облегчил в ту страшную ночь в Форгунде.

Драконы вымерли. Вместе с ними вырождается и династия Мендрагусов. Если он ничего не сделает, то с его семьёй всё будет кончено.

"Убей, чтобы не быть убитым. Не проявляй милосердия к тем, кто этого не заслуживает".

Цеппеуш крутнул меч вокруг себя и увидел Венбера.

-Дуралей, полегче, — дядька сошёл по ступеням с дворцовой террасы, вытирая мокрые руки. — Ну, как прошёл вчерашний вечер?

-Дерьмово, — юноша мгновение раздумывал, стоит ли сообщать о встрече с Рензамом Кейром. — Ещё я увиделся с Рензамом Кейром.

Как и ожидалось, дядя начал поглаживать усы.

-И до чего вы договорились?

-Пока ни до чего. Мы повздорили с его сыном.

-Он жив?

-Мы просто несошлись во мнениях. Всё было несерьёзно.

-Небось, из-за какой-нибудь потаскухи.

-Не совсем. Он сказал, что из меня получится дерьмовый Пророк. Я ответил ему тем же. Тогда он меня ударил.

-Должно быть, он храбрый.

-Ага, где-то на две бутылки вина.

Венбер хмыкнул. Цеппеуш взвесил на руке меч.

-Ты тоже думаешь, что я ни на что не годен?

-Да.

Юноша бросил сердитый взгляд на мужчину. Тот продолжил.

-Однако, это не значит, что ты должен опустить руки и вернуться домой. Это значит только то, что у тебя есть, к чему стремиться. Стремись к этому. Или у тебя нет для этого поводов?

-Есть, — произнёс Цеппеуш, думая о словах Абеля Лейфа. — Но я не уверен, что этот повод хорош. Мне кажется, что если я буду руководствоваться только им, то мне не стоит становиться Пророком.

Я видел, что произошло в Форгунде. Я видел, как рефраманты убивают людей и друг друга. То же самое происходит в масштабах всего известного мира. Лейф сказал, что можно прекратить всё это, просто изничтожив врага. Я не вижу в его словах ничего неправильного. И это пугает меня.

Венбер подошёл ближе, скрестив на груди руки.

-Вчера сын Кейра сказал мне, что Изре не нужен человек, жаждущий войны. Он сказал, что жалеет, поскольку я имею шанс сделать что-то хорошее, но не использую его. В нашей стране столько людей, и у всех столько разных мнений. Как я пойму, что на самом деле правильно, а что нет?

-Сынок, существуют разные типы правителей. Есть те, кто наделены изначальной мудростью и те, кто наделены силой. И поверь мне, иногда из вторых получаются хорошие Пророки.

-Я хочу быть правителем, который наделён и тем и тем, — Цеппеуш со звоном вонзил меч в землю.

-Мы не можем выбирать, с чем родиться. Но мы можем компенсировать наши недостатки. Сильному и решительному правителю нужен мудрый советник. Найди такого, и вместе вы найдёте правильное решение.

-А что насчёт войны? Если я стану Пророком, мне стоит примкнуть к Рензаму Кейру? Стоит отправиться на войну с Алсалоном?

-Я лишу тебя повода стремиться к лучшему, если отвечу на этот вопрос. Думай сам.

-Ты мог бы избавить меня от ошибки, — заметил Цеппеуш.

-Как будто я никогда не ошибаюсь, — хмыкнул Венбер. — Пойми, не столь важно, какой выбор ты в конечном итоге сделаешь. Важно то, что ты хочешь его сделать. Для правителя это важно. А что касается правильности — у тебя будет даже слишком много советников.

-И как мне понять, чей совет лучше?

-Я тебе помогу, — неожиданно донеслось сверху. Цеппеуш задрал голову и увидел Шаку Отраз, которая наполовину высунулась из окна и смотрела на них. Интересно, сколько времени она здесь торчит? — Если, конечно, ты станешь моим супругом.

-Что мне сделать, чтобы стать им? — громко спросил Цеппеуш, положив на плечо меч.

-Хватит быть Оридовым идиотом, — дрожащим от смеха голосом произнесла Шака. — Это включает в себя отсутствие прогулок с другими девушками и маниакальное желание показать, что ты лучше всех.

-Разве это плохо? Я имею в виду второе, конечно.

-Пока ты не стал моим мужем — да.

-А что, если ты не достойна меня? Как ты смотришь на это? — Цеппеуш указал мечом на девушку. — Не хочешь ли прекратить шататься с этим Дастейнами и Маэльдунами?

Шака на мгновение замялась и затем пожала плечами.

-Тебе не приходится выбирать. Это ведь ты претендуешь на мою руку, а не я на твою.

Цеппеуш открыл рот и тут же закрыл. Девушка улыбнулась. Ещё хуже было услышать смешок Венбера рядом.

"Что, демон меня побери, происходит?"

2

Когда Гирем проснулся, он сначала не понял, где находится. Лишь поднявшись с дивана и протерев глаза, юноша осознал, что это квартира брата.

Он гостил у Джензена третий день и всё никак не мог отделаться от ощущения, что занимает здесь чужое место. Всё казалось каким-то негостеприимным. Возможно, из-за того, что брат всё ещё сторонился его.

"Или я просто себя накручиваю, испытывая вину перед Джензеном", — подумал Гирем и начал одеваться.

В квартире было пусто. Джензен помогал Кархарию организовывать очередной пир, который давали сегодня. На него Гирем приглашения не получил. Оставалось надеяться, что брат раздобудет одно. Ему нужно было присутствовать в центре высшего света. Возможно, там удастся узнать что-то ещё о рефрамантах, кто собирается противостоять отцу. Имя Яспены не выходило у него из головы. Кто она такая?

Одеваясь, он заглянул в шкафчик и удивился царившему в нём порядку. Надо же, как всё прибрано. Забавно, но среди вещей он увидел несколько платьев.

"Должно быть, у Джензена действительно есть девушка". Гирем почувствовал себя некомфортно. Что, если он вытеснил её из дома брата? Тогда понятно, почему тот был так раздражён.

Одевшись, юноша не стал искать еду. В Элеуре хватает крошечных лавочек с дешёвым и вкусным съестным. Он надел сапоги, запахнулся в белую робу и вздрогнул, когда в дверь решительно постучали.

Гирем сбегал к дивану и, достав из-под подушки рефрактор, вернулся к двери.

-Кто это?

-Посыльный от дивайна Ювалии Дастейн к дивайну Гирему Кейру. Госпожа хочет, чтобы вы приняли дар.

-За что?

-За то, что помогли ей помириться с сыном.

-Гирем, это я! — за дверью раздался голос Бавалора. — Открывай уже!

Всё ещё держа оружие наготове, Гирем открыл дверь и отскочил назад в коридор. За порогом стоял шестеро солдат в доспехах и мужчина в строгой красной тунике. Увидев наставленный на него жезл, тот усмехнулся.

-Я всё же действительно посыльный. Можно войти?

Гирем покачал головой.

-Это квартира моего брата. Приношу извинения, но мы решим всё здесь.

-Как пожелаете, — мужчина склонил голову и протянул ему свёрток. — Это подарок от Ювалии Дастейн.

Приняв свёрток, Гирем посмотрел на Бавалора. Друг пожал плечами.

-Я говорил ей, что ты довольно равнодушный человек, но она всё равно хотела сделать тебе что-нибудь приятное.

Хмыкнув от сомнительного комплимента, Гирем махнул рукой юноше.

-Ты можешь зайти. Остальных благодарю за доставку.

Впустив Бавалора внутрь, юноша кивнул посыльному и закрыл дверь.

-Так значит, вы помирились.

-Не совсем. Я просто перестал делать вид, что ненавижу её. Хоть мне и не нравится то, что она сделала, она всё же моя матушка.

-Она призналась в намеренном убийстве?

-Нет, но она сказала, что раскаивается в содеянном. У тебя что, была девушка?

-Нет. Последние три дня тут жили только мы с братом.

-Странно. Я до сих пор чувствую слабый аромат духов.

-Ну, может быть, это была девушка Джензена. Не столь важно.

Гирем разорвал обёртку и увидел прозрачный стеклянный футляр, в котором лежала золотой бутон ювальтинии. И это была не просто позолота. Весь цветок был отлит из золота.

-Тяжёлый.

-Мама любит дарить подарки. Видимо, ты с ней хорошо так поговорил, если она послала тебе ювальтинию.

-Да, — протянул юноша. — И что мне с ней делать?

-Поставь на полку или подари кому-нибудь. У тебя есть девушка?

-Нет.

Бавалор посмотрел на него, подняв брови.

-Даже странно. Может, у тебя есть какая-то тайна, из-за которой девчонки сторонятся тебя?

-Я жутко высокомерный и тщеславный, — произнёс Гирем, изучая цветок. Ему уже пришло в голову, кому подарить драгоценность. — У тебя есть планы на сегодня?

-До пира я надеюсь встретиться с Шакой, если, конечно, у неё не будет других дел. У тебя есть какие-то идеи?

-Хочу навестить своих товарищей, — произнёс Гирем. Он собирался провести очередной день в засаде напротив дома Арстапора Теза, чтобы встретится с его дочерью, но с этим можно было и повременить. — Заодно узнаем, как поживает отец.

-Отлично. Ты ему собрался подарить цветок?

-Нет, болван. Они приняли к себе девочку из простолюдинов. Думаю, золотая побрякушка ей понравится.

-В ней веса на пятьдесят сарлимов, не меньше.

Гирем пожал плечами.

-Тем приятнее ей будет.

-Она даже этого не поймёт, дурак.

-Виальсе довольно смышлёная. Ты со мной?

-Почему бы и нет. Заодно расскажешь, как так получилось, что ты теперь живёшь здесь.

Гирем поморщился.

-Надеюсь, тебе нравятся истории про пьяных магов.

3

Джензен пришёл в подземелье, чтобы занять своё место у камина. У него была определённая цель, с которой он попросил у Джарката о встрече. И мысль о том, что он будет просить об услуге у царя Алсалона, заставляла юношу мелко подрагивать. Он не хотел просить ничего сверх того, что было. Расплата могла оказаться чересчур велика.

-Здравствуй, Джензен, — раздался мягкий голос мужчины.

Юноша вздрогнул, увидев Джарката сидящим в кресле, а рядом с ним силуэт в чёрных тканях. Царь Алсалона сказал своему человеку что-то ещё на неизвестном языке, после чего тот поклонился и вышел из комнаты. На Джензена он не обратил никакого внимания.

-Что вы ему сказали?

-До меня дошли слухи, что сегодняшней ночью во дворце может быть небезопасно. Мои люди усилят охрану.

-А как ваш... эксперимент с украденным сциллитумом?

Джаркат поджал губу.

-Ты не можешь не быть любопытным, не так ли?

-Если не хотите, можете не говорить, — Джензен сел в кресло. — Просто... сложно верить вам на слово, когда вы утаиваете от меня важную информацию.

-Тебе вряд ли поможет информация о том, что кристаллы сциллитума размещены в нужных позициях.

-Это придаст мне уверенности в том, что у нас всё получится.

-Не волнуйся, друг мой, — глядя в огонь, Джаркат протянул руку и похлопал юношу по плечу. — Я думаю, ты ведёшь к другому вопросу. Правда ли то, о чём я рассказал тебе в ту ночь, когда ты упал с обрыва.

Джензен заёрзал в кресле, чувствуя, как покрылся потом. То, что сказал ему царь Алсалона три года назад, заставило его умолкнуть на несколько дней. Рензам даже решил, что он помутился рассудком от падения.

-Все эти годы, работая на вас, я размышлял об этом. Пытался выпытать правду у окружения Пророка и Протоурга, читал запретные книги. Я боюсь, что это окажется правдой, Джаркат. Но я хочу узнать её и... я хочу, чтобы это было правдой. Ведь тогда... тогда мы действительно сможем добиться того, чего вы всегда хотели.

Мужчина кивнул и посмотрел на него. В его больших тёмных глаза, широко расставленных и сосредоточенных на лице Джензена, бились такие дух и разум, что юноша поспешил отвести свой взгляд. Джаркат вновь начал всматриваться в огонь.

-Ты не сможешь пробиться в моё сознание, чтобы узнать правду. Но ты сможешь сделать это, если заглянешь в разум Теурга. Они знают правду. Только они.

Джензен замолчал, переваривая услышанное. Вслед за этим сформировалась естественная цель. Он должен проникнуть в разум Теурга.

-Однако ты должен знать, что исход непредсказуем. Ты первопроходец по этой части.

-Думаю, они не заметят вторжения. Гирем не заметил.

Джаркат медленно повернул к нему голову.

-Гирем не Теург.

Юноше показалось, что во взгляде царя Алсалона промелькнул гнев. На затылке поднялись волосы. Просить об услуге тотчас же перехотелось.

-Если это всё на сегодня, то я пойду, — царь Алсалона вновь вернулся в привычный вежливый облик историка. Он поднялся на ноги. — И я попрошу тебя об одной услуге.

-Да, конечно, — эхом откликнулся Джензен.

-Никогда больше не используй рефрамантию Сознания на Гиреме.

-Хорошо, — замерев в кресле, юноша почувствовал, как по туловищу сбежала капля пота. В голосе мужчины прозвучала не просьба, а приказ.

И, Боги всемогущие, такому приказу он не мог не повиноваться.

Джаркат кивнул и вышел из помещения, оставив Джензена одного. Юноша медленно выдохнул. Возможно, хорошо, что он не стал просить покровительства для Валерии. Не стоит обращать на неё излишнее внимание.

Внимания царя Алсалона, парадоксально, ему хотелось меньше всего на свете.

4

Триксель стоял на веранде таверны, мрачно наблюдая за прохожими, идущими вверх и вниз по улице. Эти весёлые лица, эти широкие улыбки у некоторых из них вызывали у него боль. Это была не ненависть к тем, у кого всё было хорошо, это была лишь зависть.

Страшно хотелось вернуться домой, к отцу. Как он там? Вернулся ли в Канстель? В порядке ли? Когда пришлёт ответ на его письмо? Частичка горбунка трепетно хранила надежду на то, что Беррун уже плывёт сюда, в Элеур, чтобы занять законное место в Дивинате и позволить ему заняться своим делом.

Нед ушёл. Триксель прогнал его, терзаемый болью. Часть его хотела дать старику ещё один шанс, но толика гордости говорила, что нельзя поощрять один проступок за другим.

Старый маг ушёл, глядя на него как побитый пёс. Он забыл забрать с собой коробку с тараканами. Триксель спас её, вырвав из рук Никоро, которая собиралась её вышвырнуть на улицу.

Горбун запомнил этот мстительный взгляд девушки, но ничего не мог с ней поделать. Нед потопил корабль с её соплеменниками. Никоро имела право злиться на него. Она была удивительно добра, не вынося на поверхность этот инцидент за всё время, что они провели вместе.

Знакомая фигура на дороге привлекла его внимание. Гирем и Бавалор Дастейн виляли среди прохожих, направляясь к крыльцу таверны. Триксель махнул рукой, и юноша, улыбнувшись, махнул в ответ. Горбун ухмыльнулся и повернулся к проёму, ведущему на коридор, но шага не сделал.

"Нет, Гирем явился сюда явно не за тем, чтобы тратить время на него. Скорее всего, какое-то дело к Рензаму Кейру".

Горбун опёрся о парапет и продолжил наблюдать за прохожими. Однако теперь на душе было удивительно спокойно.

5

Гирем и Бавалор сели за стол к Остису и Сиверту. Рядом с ними, защищённая от посторонних взглядов, сидела Виальсе. Девочка вела себя довольно непринуждённо, разглядывая намотанную на вилку бурую нить ральмийской лапши. Первые дни она провела, завернувшись в одеяла и не разрешая никому к себе заходить. Так продолжалось, пока Гирем не решил с ней поговорить. С тех пор Виальсе стала оживать.

-Привет, Альсе, — улыбнулся юноша. Девочка не любила, когда её называли полным именем.

-Привет, Рем, — та оторвалась от созерцания лапши и посмотрела на него. — У тебя замученный вид.

Бавалор прыснул и притворился, будто подавился принесённым в кружке пивом. Виальсе перевела осторожный взгляд на него, и затем снова вернулась к сидевшим рядом мужчинам, словно потребовав объяснений.

-Я Бавалор, — широко улыбнулся друг и протянул ей ладонь. Остис пожал плечами, Сиверт обменялся взглядами с Гиремом и кивнул. Виальсе пожала протянутую руку.

-Ты тоже волшебник?

-Ага.

Девочка опустила взгляд и продолжила есть.

-Она удивительно прожорлива, — заметил Остис и ткнул Сиверта локтём в бок. — Если уж взялся за её воспитание, то сначала научи есть понемногу. Когда-нибудь сытные дни закончатся, а у Альсе останется разбито брюхо.

-Мне одиннадцать лет, мне пока можно, — невнятно пробормотала та. — Вот стану постарше и тогда сразу сяду на воду и хлеб.

Остис хмыкнул и подался вперёд.

-Так ты спрашивал, как поживает Рензам? Его не было дома с самого утра после того, как ты ушёл. Разъезжает про рефрамантам и убеждает их примкнуть к его движению. Ещё мотает нас по городу в качестве курьеров. Послания, мол, слишком важные, чтобы давать в руки обычным бегунам или птицам.

-Я всё время сижу в своём номере, — заметила Виальсе. — Играю с солнечными огоньками.

Чувствуя внутри растущую тревогу, Гирем натянул на лицо улыбку. Он боялся такой отцовской реакции. Рензам сорвался. Юношу пробрала мелкая дрожь.

-Кстати, хорошо, что ты зашёл, — продолжал Остис. — Нам с Сивертом нужно будет отлучиться. Погуляешь с Альсе?

-По рынкам?

-По рынкам.

-Вау, — произнесла девочка. — Может, лучше погуляем по парку?

Гирем почесал лоб, думая, как бы помягче отказаться. Ему страшно хотелось вернуться на своё излюбленное место напротив дома Арстапора Теза. Может, сегодня туда заглянет Валерия?

Его взгляд упал на Виальсе, и он вздрогнул — девочка смотрела на него внимательным взглядом, словно понимая, о чём он думает.

Ему стало стыдно. На месте девочки он бы не хотел чувствовать, что всем на него наплевать.

-Почему бы и нет, — произнёс Гирем и улыбнулся Виальсе. — Кейры должны помогать друг другу.

Девочка опустила взгляд на тарелку. Её щёки порозовели. Юноша мысленно ухмыльнулся. В груди потеплело, и вернулось давно позабытое чувство, которое возникало всякий раз, когда ему приходилось заботиться о брате. Будто берега, скованные льдом, начали оттаивать.

-А сам-то ты зачем пришёл? — спросил Остис, пока Сиверт помогал Виальсе поднимать с пола ниточки лапши, которые уронила последняя.

-Хотел узнать последние новости.

-А, — протянул солдат и перевёл взгляд на Бавалора. — Какие вести с дворцовых полей? Шака Отраз уже выбрала себе супруга?

-Пока нет, — пожал плечами Бавалор.

-Она предпочитает не говорить об этом, пока они целуются, — сказала Виальсе, заставив юношу покраснеть.

Гирем хохотнул и отпил сока. После того вечера он зарёкся пить спиртное.

Тем временем в большом зале стало слишком тесно из-за группы солдат, которые явились в таверну, облачённые в громоздкие доспехи и неся широкие и высокие щиты.

-Как думаете, откуда эти? — спросил Гирем, разглядывая высокие горжеты из чёрного металла, раздутые наплечники и серебристые плащи, широкими лентами собравшиеся вокруг скамеек.

-У них чёрная ветвь солнцедава на плащах, — кивнул Остис. — Солдаты Сарго Сандаала.

-Какого демона они здесь забыли? — пробурчал Сиверт, отобрав тарелку с едой у Виальсе. — В Элеуре хватает дешёвых мест для перекуса.

-В городе становится всё больше солдат. Жутко представить, что может случиться, если их хозяева что-нибудь не поделят.

-Я видел Сарго вместе с отцом, — негромко произнёс Гирем. — И раньше, на арене. Они вроде стали союзниками.

Бавалор начал произносить ругательство, но осёкся, запнувшись о невинный взгляд Виальсе.

-Это плохо. Мой дед говорил, что Сарго один из тех ублюдков, которым предлагают выбрать между жизнью людей и монетами, а те спрашивают, какие монеты они получат — лиары или сарлимы.

-Звучит, как гнилец, — уронила девочка. Они посмотрели на неё. Виальсе моргнула. — Так мой отец называл тех, с кем ему иногда приходилось работать.

Родители девочки были ювелирами из Азура, которые приехали в Элеур для работы по заказу. Единственное, что она сохранила на память о них, было кольцо с крошечным рубином. Его Виальсе всегда носила на большом пальце, что казалось странным — это же жутко неудобно.

-У него всегда такой вид, будто ему плюнули в тарелку, — заметил Гирем.

-Ещё бы — тут Пророк умер, у него есть красивая дочь, которой нужен муж, а к ней впереди Сарго выстроилась очередь из трёх человек, — Остис сложил на груди руки, разглядывая галдящих солдат в чёрных доспехах.

Сиверт что-то сказал на ухо Виальсе, после чего коснулся плеча товарища.

-Нам пора.

-Хорошо. Гири, на тебе лежит вся ответственности. Если с ней что-то случится, пощады не жди. Вернёмся мы к вечеру.

Двое мужчин поднялись из-за стола и кивнув им, пошли к выходу, поглядывая в сторону людей Сарго.

Гирем вздохнул и посмотрел на Виальсе.

-И что мне с тобой делать?

-Не дать мне попасть в задницу, полагаю.

Юноша удивлённо поднял брови и услышал, как Бавалор рядом подавился соком.

Глава 61. Звёздный Свет.

-Ты можешь построить дворец из воздуха? Давай покажу как это делается. Доверься мне. Хорошо. Теперь закрой глаза и мысленно протяни руку. Проведи пальцами по тёмным провалам, из которых пахнет свежестью, теплом или сыростью. От некоторых тянет недозволенностью, но все они подобны линзам, которые преломляют свет звёзд, превращая его в чудо. Нашла свою?

-Кажется, да. Дует ветерок.

-Хорошо. Когда произнесёшь Слово — будь готова придать ему форму. Готова?

Открой глаза. Произнеси Слово. И смотри, что случится.

-Надеюсь, в этот раз ты не заплачешь... Эй, хватит так улыбаться! Ты хотел дворец из воздуха?

Тогда лучше отойди подальше. Дворец будет... потрясающим.

-Меньшего я от тебя и не жду.

"Земля и небо", выдержка из первой истории, год неизвестен.

1

-Так куда ты хочешь пойти? — спросил Гирем у Виальсе, когда они приблизились к Лазурным Вратам, разделявшим средний и нижний ярусы города.

-Я ещё не решила, — откликнулась девчонка, с восторгом окидывая взглядом исполинское сооружение.

Юноша понимал её — несмотря на то, что он видел Врата не первый раз, они всегда заставляли его замирать в благоговении. Громадная, сотню метров в высоту и пятнадцать в ширину, арка, сложенная из голубых каменных блоков, казалась порталом в другой мир, полный извивающихся узких улочек и наросших друг на друга жилых кварталов.

Пройдя мимо двух десятков стражников, охранявших вход, Гирем, Бавалор и их маленькая спутница отошли на обочину и остановились, пропуская вереницу солдат.

В ней шагали люди, принадлежавшие разным домам. Гирем насчитал почти десяток различных гербов и штандартов. Все они направлялись в Нижний Город, полукольцом раскинувшийся вокруг верхних ярусов.

-Люди, которые подчиняются нашей семье.

-Что они делали наверху?

-Должно быть, преклоняли колено перед матушкой. Церемониальное привествие обычное дело.

Дождавшись, пока отряд продвинется дальше, троица неторопливо пошла вниз по дороге.

-Кстати о матушке, — произнёс Бавалор, глядя себе под ноги. — Тот разговор во дворце. Надеюсь, ты не держишь на меня зла за то, что я сказал?

-Всё в порядке, — Гирем улыбнулся, испытав облегчение. Он не хотел первым заводить разговор о том вечере. — Мы не обязаны иметь одинаковые взгляды, тем более, что твой взгляд не так уж и плох.

-Мы можем пойти на Мелочной Рынок? — неожиданно встряла в разговор Виальсе.

-Конечно. А почему не Богатый или Яркий? Там красивее.

-Наверное, потому, что она там никогда не была, — пожал плечами Бавалор.

-Неа, просто он дальше от порта. Там не воняет рыбой.

Гирем хмыкнул. Ему казалось, что жители приморских городов привычны к запаху моря и рыбы.

Они прошли мимо первого квартала, дома в котором стояли так близко друг к другу, что напоминали жмущихся друг к другу грызунов. Здесь Гирем впервые за прогулку почувствовал лёгкую вонь, идущую от канализационных щелей у обочин. Он, разумеется, был несравним с ароматами мелких городов, куда они заходили во время путешествия к столице. Несмотря на тысячелетний возраст, Элеур был спроектирован первыми Теургами с учётом возможного расширения и естественных человеческих нужд.

И люди выглядели в большинстве своём опрятно. Это он заметил ещё в первый день после прибытия. Никакого рванья. Мужчины и женщины в равной степени носили и штаны с рубахами, и туники, и робы.

Кольцевая улица пронзала весь город, пересечённая десятком улиц поменьше. На самых широких перекрёстках сами собой образовались рынки. Их было не меньше десятка, но самые крупные получили названия — Яркий, где в основном торговали одеждой, тканями и драгоценностями, Богатый — куда в первую очередь попадали товары, выгруженные в порту, и Мелочный — где продавались всяческие побрякушки да еда. Там Гирем ещё и сам не был.

-Элеур мне нравится больше Азура, — заявила Виальсе. — Здесь светле и чище, и радостнее.

-Но море... — открыл рот Бавалор.

-В Азуре оно всегда серое и волнующееся. А ещё там прохладно. И слишком много птиц. Иногда они усеивают крыши всех зданий в городе. Иногда я боялась выходить на улицу.

-Ха, птицы. После бектаклитов ты была бы рада любой пташке.

-Кто такие бектаклиты?

-Большие птицы.

-Я запуталась.

Гирем хохотнул.

-Это не птицы. Это летающие монстры с кожистыми крыльями и острыми клювами. Слава богам они предпочитают летать ближе к океанам.

-И иногда залетают к нам в Кельмуроль, — добавил Бавалор. — Им нравится Альсинум, с его сотней рукавов и широкой водной гладью. Хотел бы я, чтобы ивы посмотрели на красные стены нашего города. Удивительно тихое и спокойное место.

-А откуда ты, Рем? — неожиданно спросила Виальсе.

-Сиверт и Остис не рассказывали тебе?

-Ну, я не была слишком общительной.

-Что же, — Гирем прочистил горло. — Я родился в Бадакайской степи. Ферму родителей сожгли разбойники, когда мне было около трёх лет. Тогда меня и подобрал Рензам Кейр и привёз жить в Кейрагерран.

-Когда я вырасту, мне стоит там побывать?

Гирем почувствовал, что воспоминания начинают утаскивать его назад во тьму, и усилием воли остался в настоящем.

-Стоит, — он через силу улыбнулся. — Хотя бы для того, чтобы увидеть море цветов. Тебе нравятся цветы?

Девочка посмотрела в сторону, словно не зная, что ответить.

-Да.

Гирем обменялся с Бавалором взглядами.

"Наверное, не стоит при ней упоминать родителей", — подумал юноша. Золотая ювальтиния всё ещё лежала в мешке за его плечом. Ему не хотелось дарить её Виальсе на людях. Разговор стих.

Они прошли по Радужной площади, в стороны от которой расходились пять улиц. Местный Триединый Храм двухсотметровым белоснежным перстом указывал в синее небо. По широким ступеням ко входу стекались десятки прихожан.

-Сегодня какой-то праздник? — спросил Бавалор.

Гирем пожал плечами и посмотрел по сторонам. Некоторые люди косились на них, но ничего не предпринимали. Его охватило лёгкое беспокойство. Стараясь не передать его своим спутникам, он произнёс:

-Давайте ускорим шаг, а то нас так собьют с ног.

Он и Бавалор взяли Виальсе за руки, чтобы не потерять в толпе.

-Вы тоже заметили? — спросила девочка.

-Что?

-За нами следят.

-Где?

-В двадцати шагах от нас, трое хвостов в серых плащах.

Гирем покрутил головой, делая вид, что кого-то ищет, и быстрым взглядом пробежал по указанному месту.

И никого не увидел.

-Ты уверена? — спросил он у девочки, сам удивившись своему вопросу. Боги, это обычная десятилетняя девчонка. Мало ли что ей могло привидеться.

-Да. Ты не видишь их, а они там есть. В любом случае, мне кажется, они следят за нами без злых намерений. Просто сын Теурга и претендент на изумрудный трон решил выйти в город без охраны.

Бавалор покраснел.

-И откуда в ней столько сообразительности и едкости? — спросил он у Гирема.

-От родителей, наверное, — девочка пожала плечами. — Простите, если обидела, дивайн волшебник.

Гирем хмыкнул, всё ещё оглядываясь назад. Прохладная рукоять рефрактора внушала уверенность, но он меньше всего хотел пускать оружие в ход.

Однако до самого рынка больше не произошло ничего странного. Они влились в галдящую толпу и оказались среди разноцветного моря палаток.

2

Пир во дворце Пророка был в самом разгаре. Гости шумно веселились и танцевали, слуги сновали между высокими господами, выполняя их пожелания, солдаты курсировали по периметру главного зала и коридорам. Брата не было — в какой-то момент Джензен вспомнил о том, что обещал достать ему приглашение, но было уже поздно.

Покусываемый совестью, он увидел в толпе Валерию. Сегодня на ней было белое платье. В этот раз девушка гораздо быстрее согласилась прийти на пир, в надежде узнать что-нибудь новое о том, кто угрожал её семье. Судя по её усталому виду, сегодня Валерии не повезло.

-Ну что? — спросил Джензен, когда они отошли в сторону.

-Ничего интересного. Даже Гекатиса нигде нет. Я надеялась перекинуться с ним словечком.

В глазах девушки он прочёл готовность совершить глупость. Юноша мягко взял ладонь Валерии в свою здоровую.

-Я понимаю, что тебе не терпится отомстить за семью, но подожди ещё немного. Я вот-вот узнаю новую информацию у Кархария. Может быть, она натолкнёт нас на мысль.

Валерия вздохнул.

-Придётся подождать.

-Вот и отлично, — он посмотрел в сторону Кархария, который разговаривал с Астобатом Шоро, главой Торгового Альянса, и смотрел на него. — Прости, мне нужно работать. Как твоя новая квартира?

-Простенько, но уютно.

Джензену показалось, что голос девушки дрогнул. С сжавшимся от недоброго предчувствия сердцем он поцеловал её в лоб и пошёл к Кархарию. В последнюю неделю его неотступно преследовала навязчивое ощущение того, что Пророк Изры его в чём-то подозревает.

И это пугало юношу лишь чуть меньше, чем внимание Царя Алсалона, который сидел за столом и вёл беседу с темнокожей женщиной в золотой сутане.

3

Валерия летела вперёд по коридорам дворца, страстно желая выбраться на свежий воздух. В голове как кролик в клетке металась лишь одна мысль.

"Всё, хватит. Сделай это. Открой дверь и скажи "Прости меня, папа". Это проще простого".

Ей надоело ждать. Постоянные отговорки Джензена уже несколько дней как стали её раздражать. Куда подевался тот рискованный и волевой парень, которого она увидела во время встречи отца и Кархария Велантиса? Старый Джензен поддержал бы её в её решении.

Стыд окатил её горячей волной. Боги знают, что происходило с Джензеном, пока она разъезжала по южным городам в поисках ниточки, которая вела к убийцам мачехи и брата. Она оставила его почти на полгода одного, тогда как ему была нужна её поддержка.

"Нет, я не имею права злиться на него. Это было бы настоящим предательством".

Валерия выбежала на ступеньки. Хотелось верить, что Джензен принял её враньё за чистую монету. Не стоило добавлять ему лишних забот.

Она просто взойдёт на крыльцо и войдёт внутрь.

В конце концов, дома Арстапора всегда был и её домом.

4

Над городом сгустились сумерки, и Элеур вновь накрыл купол молочно-алого света. Гирем добрался до Лазурных Ворот, держа Виальсе за руку, и обернулся, что посмотреть на Нижний Город. Кварталы и улицы мигали во тьме тусклыми жёлтыми артериями, окружившими яркие сердца рынков.

"Самый богатый город Изры, но даже здесь простолюдины живут бедно".

В голове возникли лица тех, кто насиловал Создин. Гирем стиснул зубы, чувствуя, как гнев с готовностью поднял кровавую голову.

"Они не заслуживают сострадания".

-Было бы очень хорошо, если бы ты не делал мне больно, — сказала Виальсе.

Юноша опустил взгляд на девочку и испуганно ослабил хватку. Та благодарно улыбнулась и поправила на плечах бирюзовый платок, который купила на рынке. Пытаясь унять эмоции, Гирем кивнул в сторону города.

-Красиво, правда? Как стая гигантских сверчков.

-Это из-за этого ты плачешь?

-Что? — он почувствовал, как по щеке скатилась горячая слеза.

"Какого демона?"

Он быстро утёр глаза и усмехнулся.

-Всего лишь ветер, Альсе. Идём домой?

Они повернулись спиной к городу и прошли через ворота. Увидев жезл, стража пустила их внутрь квартала. Гирем предпочёл держать его на виду всю дорогу. Оружие рефраманта могло притягивать чужие взгляды, но так же хорошо и отпугивало нежелательных людей. Мягкий салатовый свет тонул в белом, исходящем от ночных фонарей.

-Можно подержать? — спросил Виальсе, показав на рефрактор. Борясь с сомнением, Гирем щелкнул предохранителем и передал жезл девочке.

-Только не включай. Это может быть опасно.

Виальсе, зачарованно приоткрыв рот, начала рассматривать оружие. Полупрозрачный фокусатор, казавшийся в свете фонарей наполненным молоком, она исследовала дольше всего. Гирем улыбнулся. Реакция девочки напомнила ему его собственную, когда ему только подарили рефрактор.

-Нравится?

-Я мечтала о нём с тех пор, как впервые увидела у колдуна в Азуре. Как у вас получается извлекать магию из деревяшки?

Гирем показал на скамейку у края парка. Присев под ветвями яблони, он принял жезл из рук девочки.

-Вряд ли творение чудес можно назвать извлечением, Альсе. Рефрамантия есть преломление энергии, которую учёные называют Звёздным Светом.

-Что это такое?

-Никто не знает точно, что такое Звёздный Свет. Некоторые считают, что это дар Богов, создавших звёзды, энергия, которую источают все небесные светила.

-Например, солнце?

-Да, такие, как наше солнце. Звёздный свет окутывает наш мир, подобно невидимому плащу, и некоторые из людей способы направлять её вот в эту "деревяшку", как ты её назвала.

Виальсе снова взяла в руки рефрактор.

-Рем, на вид это обычный кусок дерева.

-Дерево здесь не при чём, — Гирем открутил донышко жезла и вытряхнул на ладонь крошечный кусочек сциллитума. Поверхность кристалла имела несколько сколов и трещин. Скоро нужно будет покупать новый. — Всё дело в этом камушке.

-Сциллитум, — прошептала девочка, уставившись на кристалл в его ладони.

-Поэты называют его осколком звезды. Но на самом деле он растёт в деревьях.

-Как яблоки?

Гирем усмехнулся.

-Я сказал "в" деревьях. Поначалу я тоже не верил, что такое возможно, но потому увидел это своими глазами. Целые рощи деревьев со светящейся сердцевиной. От них исходит сиреневое свечение, подобно огням в небесах над Навустрозой. Может быть, когда-нибудь, я покажу тебе это место.

Виальсе прислонилась к его плечу головой, её взгляд бороздил звёздное небо, видневшееся в прорехах между ветвями. На мгновение Гирем ощутил себя дома, на диване, читающим сказку Негалу и Бедосу. Обычно к концу истории они засыпали. Наверняка, то же самое сделает и девочка.

-Наверное, ты хочешь узнать, что происходит дальше?

Виальсе не ответила, и Гирем счёл это разрешением продолжать.

-Сциллитум преломляет Звёздный Свет, но лишь Слово способно побудить его на такую реакцию. Именно от него зависит Чудо.

-А я никогда не понимала, в чём их смысл. Разве нельзя преломлять энергию просто силой мысли?

Юноша улыбнулся. Ему нравилось ощущать себя учителем и разделять знание.

-В Словах сила, Альсе. Родители рассказывали тебе притчу о Дриззане?

Виальсе поудобнее устроила голову на его плече.

-Нет.

-Это притча о волшебной земле и её правителе. Дриззан был волшебником и укротителем воздушных змеев. С их помощью он мог преодолевать земное притяжение и парить над облаками, подобно богу. Становясь, таким образом, ближе к звёздам, он получал столько силы, сколько не снилось его подданным.

Так продолжалось до тех пор, пока у других жителей волшебной земли не кончилось терпение. Уставшие от превосходства Дриззана, они попросили Трёх Богов послать им благословение, которые сделает их равными правителю.

И боги ответили им, ниспослав благословение в форме жуткого Звёздного Змея. Возникнув из мрака космоса, он направился к волшебной земле, и чем ближе он становился, тем сильнее становились чародеи. В конце концов, их сила сравнялась с могуществом Дриззана... — Гирем умолк, чтобы проверить, не уснула ли Виальсе.

Девочка сидела с закрытыми глазами и улыбалась.

-И что дальше? — спросила она.

-И началась война. Чародеи принялись мериться силами и за семь дней превратили волшебную землю в выжженную пустошь. Только тогда Дриззан осознал, какой вред волшебной земле он нанёс своим бахвальством и гордыней. Стремясь исправить ошибку, он в последний раз вознёсся к небесам и произнёс Слово.

-Какое?

-Никто не знает. После этого Слова волшебная земля исчезла вместе с самим Дриззаном и всеми его подданными.

Он умолк и посмотрел на Виальсе, ожидая от неё какой-то реакции.

-Этот Дриззан дурак. Он мог бы произнести Слово, которое, например, обращает время вспять, чтобы не повторить своих ошибок.

-Наверное, он просто не знал подходящего. Слова не приходят просто так. Их долго и старательно ищут.

-То есть вы просто произносите всякую чушь, надеясь, что среди неё попадётся нужное слово? — Виальсе хмыкнула. — Наверное, это выглядит глупо.

-На самом деле это очень страшно. Пока ученые не придумали использовать сциллитум в качестве энергоотвода и резонатора, поиск Слов часто оканчивался для магов смертью. У нас даже есть такое правило — никогда не произносить бессмысленных слов, когда держишь в руках включенный рефрактор. Магия всегда наказывает за легкомыслие и обман.

-А что насчёт Одержимых? — голос Виальсе дрогнул. — Как преломляют магию они?

-Я не знаю, — тихо сказал Гирем, подумав об Элли. — Наверное, им помогают демоны.

Виальсе вернула ему жезл и встала со скамейки.

-Пойдём домой.

Гирем не стал брать её и за руку и просто пошёл рядом. Ему казалось, что он сказал что-то неправильное.

5

Венбер ворочался с бока на бок в своей постели, пытаясь уснуть. Сон не приходил, лунный свет заглядывал сквозь окна в дворцовых покоях, притягивая взгляд и не давая улетучиться мыслям.

Он чувствовал вибрации, передающиеся от пола к кровати. Пир внизу был в самом разгаре. Цеппеуш снова пошёл туда, надеясь встретиться с Шакой Отраз. Его слова, сказанные утром, не шли из головы.

"Правильно ли мы поступили, Миранда? Стоит ли слава и восстановленная гордость возможных проблем? Что, если Цеппи не справится? Что, если ублюдок со шрамом засел в его мозгах слишком глубоко?"

Он сел в кровати и поставил ноги на мягкий ковёр, устилающий мраморный пол.

"И правильно ли поступил я, предоставив ему самому решать, что лучше будет для Изры?"

И даже мысль о Миранде не помогли волнению улечься. Венбер надеялся, что она поспешит в Элеур. Оставаться в Кербергунде было опасно.

Он встал, накинул робу и вышел в коридор, освещённый магическими лампами. Стража стояла у входа, блики играли на полированной поверхности доспехов, обнаженные мечи скрещены у колен. Венбер подошёл к ним, поглядывая в окна, из которых была видна часть дворцовой крыши.

-Всё тихо?

-Как на похоронах, дивайн, — ответил стражник. Его голос глухо доносился из-за сплошного шлема.

-Как проходит пир?

-Пир давно закончился, дивайн.

Венбер непонимающе посмотрел на второго стражника.

-Сейчас же только вечер.

-Дивайн, уже глубокая ночь. Гости давно разошлись по домам.

Не сказав ни слова, Венбер отошёл подальше от стражи и упёрся мокрыми ладонями в стену рядом с окном. Он опять ничего не помнил. Боги, он знал почему. И от этого ему становилось всё хуже.

Мужчина посмотрел на свою руку, на которой остались кусочки серебристых волос. Стряхнув их на пол, он неожиданно услышал треск черепицы, донёсшийся с улицы.

На крыше кто-то был.

6

Когда Гирем привёл Виальсе обратно в таверну, ни Сиверта, ни Остиса, ни отца не было в их номерах. Пожав плечами, юноша отвёл девочку в её номер. Хотелось надеяться, что ему не придётся проторчать здесь всю ночь. Может быть, у дома Артсапора Теза сейчас происходит что-нибудь интересное.

-Ты можешь идти, — сказала Виальсе и сел в кресло. — У волшебников, наверное, много забот.

Гирем поднял бровь.

-Если хочешь, я могу уйти.

Девочка посмотрела на него и виновато отвела взгляд.

-Прости, Рем. Я не хотела вести себя так. Наверное, ты подумал, что я холодная выпендрёжница.

-Именно так я и подумал, — Гирем едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Он без спросу сел на кровать и опёрся спиной о подушку. Здесь было довольно удобно, почти как дома. Только вместо серых холодных стен крепости всё вокруг было сделано из дерева.

-Ты издеваешься.

-Немножко. Я соскучился по этому. Брат уже слишком взрослый, чтобы потешаться над ним. Первые дни я старался вести себя соотносительно представлению о девочке, которая потеряла родителей, но, как я вижу, ты справляешься лучше, чем я ожидал.

Виальсе отвернулась и посмотрела в темноту за окном. Гирем подумал о ювальтинии в сумке. Пожалуй, слишком рано для того, чтобы дарить её. Несмотря на то, что девочка достаточно спокойна, было в ней что-то... настораживающее.

Словно одинокий дом на отшибе, в котором давно никто не живёт, и который все обходят стороной.

Ему хотелось приободрить её, дать понять, что она небезразлична его семье, но внутреннее чутьё подсказывало — дорогие подарки лишь заставят её замкнуться. Она сильнее, чем кажется на первый взгляд.

Они некоторое время провели в молчании — он, полулёжа на кровати и она, сидя в кресле напротив открытого окна — пока в дверь грубо не постучали. Это оказался Остис. Получив порцию хлопков по плечу и помахав рукой Виальсе, Гирем перевесил сумку на другое плечо и вышел на улицу.

Спать пока не хотелось, поэтому он решил провести ещё пару часов в кустах напротив дома Арстапора Теза.

7

Гекатис Корвис долго готовился к выходу, в отличие от остальных. Можно было не торопиться, Арстапора давно не было дома, а ночь впереди весьма долгая.

Одевшись в бледно-голубую, плотно облегающую одежду, он проверил оружие и ещё раз опустил взгляд на свежей письмо. Заказчик давал последний шанс. Что же, время пришло. Сегодняшняя ночь станет самой знаменитой за последние десятилетия.

Это того стоит.

Мурена поднялся на чердак и по лестнице выбрался на крышу. Короткие волосы на голове вздрогнули от свежего порыва. Ночь ожидалась ветреной и неспокойной. Тем лучше, это поможет забыться.

Вокруг раскинулся необъятный, полный звёздного света город. У самого горизонта блестела зеркальная гладь Англерса. Из-за городского освещения проплывавшие облака казались наполненными белоснежным огнём. Звуки Элеура заставили Мурену встрепенуться. У него есть работа.

"Закончим же её побыстрее".

8

Гирем устроился поудобнее в кустах возле одной из парковых дорожек. Отсюда открывался лучший вид на вход в особняк Арстапора Теза. Окна дома чёрными провалами глазниц смотрели на парк. Листья деревьев шумели под напорами ветра.

Юноша поёжился и достал из-за пояса рефрактор. Если что, он будет готов ко всему.

Жёсткая мозолистая ладонь неожиданно накрыла его рот и дёрнула назад. Гирем молча вскрикнул и потянулся большим пальцем к предохранителю. Вторая рука нападавшего надавила ему на ладонь и та бессильно разжалась, выпустив из хватки рефрактор.

-Тише, — в ухо грянул хриплый голос. — Я открою тебе рот, а ты не кричи, понял?

Гирем кивнул, пытаясь успокоиться. Свет фонарей едва доходил досюда, и он не мог разглядеть лица нападавшего. Тот медленно отвёл ладонь от его рта. Юноша сделал глубокий вдох.

-Кто вы?

-Зависит от твоего ответа, парень. Давай-ка присядем, пока сюда никто не пожаловал.

Они сели на скамейку, укрытые от света улицы тенями древесных крон. Только сейчас Гирем увидел, что его врагом был немолодой мужчина с короткими седыми волосами. Полумрак не давал разглядеть его в деталях, но то, что в крепких руках он сжимал рефрактор Валерии, заставлял юношу нервничать.

-Как тебя зовут?

Гирем чувствовал, что сейчас не лучший повод лгать. Мужчина казался одиноким и опасным хищником. Кто он на самом деле — маньяк, охотящийся на людей в парке, или старый солдат — понять было сложно.

-Гирем Кейр. А вы?

-Кейр? — мужчина прищурился, словно не услышав ответного вопроса. — Вас слишком много в Элеуре. Вы распространились в городе как болезнь, проникнув во все важные структуры.

-Но кто всё таки вы?

-Меня зовут Конрад, и я Драконий Клык.

Гирем почувствовал, как на его затылке вздыбились волосы. Ему страстно захотелось подняться и тут же уйти. Даже отсутствие жезла его не смущало. Вслед за этим пришло любопытство.

-Вы следить за той же, за кем я?

Конрад с прищуром посмотрел на него, вертя в руках рефрактор.

-Я думаю, тебе не стоит здесь задерживаться. Можешь идти домой. Дам только один совет — хватит сюда приходить. Это может быть опасно.

-Вы следили за мной?

-И за тобой тоже. Мне не столь интересно, что для тебя значит девчонка, поэтому можешь идти. А мне надо работать.

-Драконий Клык — этот жезл, который вы держите в руках, попал мне при странных обстоятельствах. Та девушка, за которой вы следите — его настоящий владелец. Я долго её искал, и наконец узнал, что она связана с владельцем этого дома.

-И?

-Я хочу поговорить с ней!

-Тише, не хватало привлечь внимание прохожих, — Конрад посмотрел на жезл. Гирем понял, что он читает надписи у самого донышка. — Е. Арстапор Тез. Хм, занятно. А ты точно не воришка?

-Сквозь Тьму к Свету, — произнёс Гирем. — Вам знакомо это?

-Девиз Кейров.

-Его знают многие, но не многие знают, что он означает.

-Скажи мне.

Гирем сказал и Конрад хмыкнул.

-Ладно, парень. Я думаю, нам обоим здесь нечего делать. Обычно Валерия Тез приходит сюда ближе к вечеру, тогда как сейчас почти полночь. Идём.

-Я бы предпочёл ещё немного переждать в кустах.

-Это опасно. Ты ведь знаешь, что стража не всегда замечает убийц и грабителей на входе в этот Квартал?

-Мне важно поговорить с ней. Действительно важно.

Конрад поморщился.

-Ладно, давай посторожим дом ещё полчаса. Но потом отбой, ясно?

-Ясно. Можете вернуть мне рефрактор?

Получив оружие обратно, Гирем испытал неожиданно сильное облегчение. Как будто вернулась частичка его самого.

Они вновь засели в кустах и начали ждать.

И они дождались.

Затаив дыханием, Гирем услышал тихий звук шагов где-то справа на дорожке. Спустя минуту в поле зрения попала тёмная фигура, направлявшаяся к дому Арстапора. Он узнал эту решительную походку и невольно восхитился, насколько сильной и порывистой она была в этот раз.

Девушка подошла к крыльцу особняка и посмотрела по сторонам. Гирем приподнялся, готовый покинуть своё убежище. Конрад сжал его локоть.

-Подожди. Давай посмотрим, что произойдёт.

Юношу осенила догадка.

-Вы следите не за ней, а за её возможными преследователями?

-В том числе и за ними. Ты представить не можешь, как давно я наблюдаю за этим особняком. У меня есть определённые вопросы к его хозяину, но из-за его статуса я, к сожалению, не могу просто заявиться к нему на порог и начать расспрашивать.

-А что, если попробовать?

Конрад ухмыльнулся, показав оскал породистой охотничьей собаки.

-Я пробовал. Повезло, что он не расщепил меня в пыль или сделал что-то в этом духе.

Между тем Лисица постояло напротив крыльца и наала подниматься по ступенькам. Одновременно с этим откуда-то справа донёсся хор быстрых шагов. По парку бежало как минимум несколько человек.

Гиерм увидел их — шестеро мужчин в тёмных одеждах, с кинжалами наготове. У кого-то из них был и арбалет. Юношу обуял страх и вместе с тем — решимость броситься на помощь. Конрад снова удержал его на месте.

Что? — шёпотом огрызнулся Гирем, наблюдая за тем, как Лисица поднялась по ступеням и постучала в дверь. Затем его пронзила ужасная мысль — хозяина особняка не было дома. Валерии никто не поможет. — Отпусти!

-Смотри, — отозвался Конрад; взгляд мужчины был направлен в сторону других кустов, росших в пятнадцати метрах от тех, в которых засели они.

Гирем посмотрел в ту сторону и увидел приподнявшегося над кустом фигуру мага. Человек попал в лунный свет, который пробивался сквозь древесные кроны, и Гирема захлестнуло знакомое чувство. Он узнал этого человека.

Это был Джензен.

Глава 62. Откровения.

Глядя на отношение власть имущих к простым изритам, у меня отчётливо складывается впечатление — на уровне самосознания у Изры нет будущего.

Синваль Маэльдун, "Дождливые дни, когда безумие отступает", 1095 год от создания Триединой Церкви.

1

Валерия вбежала в парк возле родного особняка, слыша, как биение сердца сотрясает всё её нутро. Вокруг царила жуткая тишина, но девушку неотступно преследовало ощущение, что за ней наблюдают.

"Спокойно, глупая. Не забывай, что слежка за тобой входит в твои планы. Всё идёт как надо".

Он пробежала мимо ряда кустов, каждую секунду ожидая, что оттуда выпрыгнут убийцы. Но вместо этого она услышала лишь шум деревьев. Перед ней по дорожке с шорохом пролетела опавшая листва.

И затем, на грани слуха, она уловила шаги. Множество ног. Она словно вернулась обратно в ту пещеру, где осталась одна против многолапых тварей. Валерия передёрнулась и посмотрела себе за спину.

Убийцы направлялись к ней.

Неизвестно, чтобы её напугало больше — бесшумное приближение смерти или столь будничное и открытое нападение людей с обнажёнными кинжалами. Пожалуй, это было хуже, чем то, что она испытала в пещере. И рядом уже не было того, кто мог бы её спасти.

"Глупая, он всегда был здесь, в Элеуре. Ты просто отреклась от него. Но, возможно, не поздно всё исправить".

Валерия громко постучала в дверь. И только затем поняла, что, возможно, совершила самый грубый промах за всю свою жизнь. Отца могло не быть дома.

Задор сменился ледяным, заставляющим замереть на месте, ужасом. Валерия несколько мгновения стояла, борясь с оцепенением и всё ещё надеясь на то, что отец откроет дверь. Убийцы подбежали к крыльцу. Всё происходило настолько быстро, что она не успела ничего сделать.

"Беги, дура!" — завопило сознание.

Валерия проглотила ком в горле и бросилась в сторону. Перемахнув через перила, она что есть духу побежала мимо парка в сторону улицы, молясь, что рядом кто-то будет. Чувства обострились до предела. Она могла поклясться, что увидела в кустах двух человек, которые наблюдали за ней.

Но до этого ей не было дела. Сохранение скорости и дыхания было приоритетной задачей. На краю сознания всё ещё теплилась надежда, что рядом появится Кейр и бросится наперерез врагам, остановив их грудью.

"Дура!" — отчего-то сказала она сама себе.

В какой-то миг Валерии показалось, что за ней никто больше не бежит. Боясь испытать ложную надежду, она продолжала бежать, пусть и сбавив темп. И лишь когда парк осветила мощная фиолетовая вспышка, она остановилась и обернулась. Сердце подпрыгнуло от страха вперемешку с изумлением.

Джензен стоял посреди яблочной аллеи, объятый злым тёмно-фиолетовым огнём, который дымными клубами распространялся вокруг него. Рефрактор был направлен на убийц, и большая их часть замерла на месте. Мгновение спустя они повернулись друг к другу и занесли над головами кинжалы.

-Джензен, нет! — вскрикнула Валерия, бросившись к юноше. Она видела убийства раньше. Она не хотела, чтобы убийцей стал и Джензен.

Юноша услышал её. Болезненная гримаса исказило бледное лицо, и он с ругательством махнул жезлом, прерывая заклинание. Убийцы на мгновение оцепенели, а затем рванули прочь. Валерия даже не пыталась их догнать.

Она обняла Джензена и начала гладить его по голове.

-Дурак, что ты собирался сделать...?

Юноша молчал, глядя куда-то вперёд поверх неё. Жезл покоился в опущенной руке, здоровая обнимала Валерию за плечо.

-Ты здесь? — прошептала Валерия, посмотрев на Джензена. Тот вздохнул и опустил взгляд на неё.

-Пойдём домой. Плевать на Гирема. Ему придётся мириться с тем, что мы вместе.

-Но его отец....

-Ты думаешь, я не смогу тебя защитить? — Джензен криво улыбнулся, опустив на неё взгляд.

Валерии показалось, что в его глазах до сих пор мерцали фиолетовые огни. Мог ли он защитить её от себя самого? Она мотнула головой.

"Нет, я не могу оставить его одного".

Она заставила юношу медленно пойти прочь из парка в сторону нижнего города.

2

Гирем досмотрел сцену до конца и лишь затем позволил себе осесть на землю. Увиденное заставило его рассмеяться и почувствовать себя круглым дураком.

Всё это время он рыл носом возле девушки Джензена, и тот не подал даже виду о том, что знает правду. И Валерия... в пещере она конечно же раскусила его враньё, но вместе с этим сама продолжала лгать. Она явно презирала его ещё до того, как он дал ей повод.

"Брат, что же ты ей такого про меня наговорил?"

Горечь разочарования разъедала его изнутри. Он даже не вздрогнул, когда Конрад рядом дёрнулся, глядя куда-то на крышу особняка Арстапора Теза. Мужчина тихо выругался и начал выбираться из кустов.

-Возвращайся домой, парень, — бросил он через плечо. — И даже не думай наведываться на верхний ярус этой ночью.

Гирем поднял бровь, надеясь на ответ, но Конрад не счёл нужным ничего добавлять. Поэтому юноша пожал плечами и медленно побрёл в сторону нижнего города. Возвращаться в дом Джензена ему не хотелось. Подумать только — он жил в той же квартире, где жила Валерия. Запах, пропитавший комнаты, был её запахом. Теперь он это понимал.

"Как же я мог не заметить?"

Юноша скорчил гримасу, словно пытаясь проглотить горькую пилюлю. Казалось, это был худший из дней, проведённых в Элеуре. В груди бушевал пожар, подобный тому, что вызвал Джензен, чтобы спасти девушку от убийц. От осознания того, что его держали в неведении собственный брат и та, кого он спас, ему хотелось ударить ствол ближайшего дерева. Страстно хотелось пустить в дело жезл.

Гирем усилием воли заставил исчезнуть мысли о том, как бы всё повернулось, если бы он не послушался Конрада и первым пришёл на помощь Валерии. Это было глупо и унизительно. Он выше этого.

"В конце концов, кто я такой, чтобы их судить? Они, по-видимому, любят друг друга. И лгали они скорее для того, чтобы защитить себя от отцовского внимания. Я бы, наверное, сделал также на месте Джензена".

Он понемногу успокаивался и переходил на прежний мыслительный ритм.

Другие открытия были куда важнее. Джензен абсолютно точно использовал рефрамантию Сознания. Наконец-то у Гирема было что-то, кроме собственных догадок, и намёков Алана.

И этот фиолетовый огонь... немного времени прошло с тех пор, как рефрактор брата звенел подобно журчащему ручейку и пылал серебристым пламенем. Теперь это был тёмный воющий огонь, одного взгляда на который ему хватило, чтобы почувствовать дурноту. Осталось понять, когда это случилось и где.

"Это случилось в Джихалаях", — догадка возникла подобно распустившемуся цветку. — "В те полгода, что мы провели среди вьюг и горных отрогов".

Да, он начинал вспоминать. В изначально чистый серебристый свет Яблоневой Ветви постепенно вплетался сперва бледный, а затем более явный фиолетовый оттенок. И, наконец, в той пещере, Джензен обрёл свою новую силу. Гирем помнил своё удивление. Рефрактор брата источал зловещий фиолетовый огонь. Это не было мягкой и тёплой сиренью сциллитума, но болезненным пурпуром. Тогда он придал этому значения, но сейчас....

Новые мысли заполонили его разум, грозя похоронить под ужасающим валом. Странное покушение на Шаку Отраз, которую так удачно спас сам Джензен. Новости изо всех уголков страны о стычках между ренедами. Нападение на Арену Брусса. Неужели ко всему этому приложил руку брат?

Гирем замедлил шаг и ксонулася рукой груди, чувствуя в ней стеснение. Он широко открыл рот и, с натугой втягивая в себя воздух, прислонился к яблони. Ноги не выдержали, и юноша осел на землю. Сознание начало плыть, в глазах потемнело.

"Дыши", — властно громыхнул внутренний голос. — "Живи!"

Слабыми пальцами обеих рук Гирем обхватил древко ежевики, зажмурившись, прижал прохладный фокусатор ко лбу.

-Сквозь тьму к свету, — прошептал он. В голове возникло лицо девушки с волевым подбородком и рыжими волосами. Она не улыбалась, но так было даже лучше. Он не один. У Джензена есть Валерия. Вместе они спасут его... или спасут от него Изру.

3

Сезакра пряталась в оконной нише на одной из башен дворца Пророка, исполняя свой ежедневный долг. Коридор, проходивший мимо этого большого стеклянного окна, почти всегда был пуст, так что она любила сидеть здесь в засаде, скрытая тенью от каменного навеса.

Под ней пролегали пятнадцать метров пустоты, разделявшие выступ, на котором пряталась убийца, и крышу дворцового массива. С такой высоты Сезакра видела всё, что происходило вокруг, за исключением той части, которую от неё закрывала сама башня. Остальную часть здания взяли на себя Аркус и Креава.

Девушка поёжилась, когда её зацепил воющий поток ветра, Близилась осень, и ей как никогда хотелось вернуться домой, на южные острова Албакона, к семье, чайным плантациям и пальмовым аллеям.

"Нельзя думать про это", — сказала она сама себе, потирая плечи, обмотанные тёмными тканями. — "Нельзя подвести Повелителя".

Моисей выбирал людей для путешествия в чужую страну очень осторожно и придирчиво. Никаких связей с подпольными группировками магов-оппозиционеров, никак связей с жителями Абиссина, годы верной службы в рядах царской агентуры, без грубых промашек и просчётов. Сезакра была уверена — он взял с собой не самых лучших, но самых надёжных.

"Настоящая честь", — тепло подумала девушка и вдруг почувствовала, как её запястье будто сдавливает невидимая сила. Ощущение длилось несколько мгновений и потом исчезло.

Она посмотрела на браслет, украшавший запястье. Золотой предмет с сотнями крошечных параллельных изумрудных линий — ценнейшая вещь. Говорят, её создал Повелитель в недрах своего некрополя, места, которое посещал ли он сам.

Сигнал означал начало операции. Креава и Аркус меняли места расположения, занимая позиции, которые должны были удивить и дезориентировать убийцу в белом. Повелитель предупредил об опасности, и посему этой ночью на охоту вышли все коллеги Сезакры.

Девушка научилась относиться к Мурене с уважением за те недели, что она провела в Элеуре. Осторожности ему было не занимать, а осторожность всегда была признаком победителей.

Сезакра вышла из укрытия и, подобно ящерице-прилипале, начала пробираться по стене в сторону той части дворца, где находились гостевые комнаты. В одной из них сейчас должен был спать Цеппеуш Мендрагус.

Повелитель не испытывал сентиментов. Он говорил, что выживание Мендрагуса было наименее приоритетной задачей, но сохранение мира до самого конца подразумевало сохранность жизней всех претендентов на руку Шаки Отраз. Паренька охраняли они трое, столько же, сколько охраняло Сольвейга Муэльдуна и Бавалора Дастейна.

Возможно, распыление сил выглядело нелогичным, если бы речь шла о ком то другом. Повелитель видел настоящее куда лучше всех остальных людей.

И даже сейчас в тёмных переулках Эреха можно было услышать шепот о том, что царь Алсалона также видит будущее.

Сезакра не видела своих товарищей, но чувствовала их присутствие. Хватаясь за узкие щели между громадными каменными блоками башни, она пробралась к другому окну, за которым угадывались очертания картин, которые украшали стены коридора. Здесь девушка решила перевести дух, ожидая появления Мурены.

Повелитель сказал, что сегодня терпению человека в белом пришёл конец, и он начнут действовать. И потому они расставили ловушку. Оставалось лишь дождаться появления жертвы.

Сезакра прислонилась боком к боковой стенке ниши и всмотрелась в прозрачное стекло. Кажется, в коридоре никого нет. Если понадобится, им придётся разбить окно, чтобы попасть внутрь. Сражаться на вертикальных поверхностях ей хотелось меньше всего.

Минуты шли. Молочно-кровавая луна то пряталась в белых облаках, то выходила из-за них, заставляя город светиться, подобно исполинской драгоценности. Сколько поэм и песен сотворили изритские поэты и менестрели, вдохновляясь его величественным обликом?

Сезакре всегда было интересно, чем живут соседи, отличаются ли они чем-то от населения Алсалона. Может быть, если план Повелителя сработает, то она, уже состарившаяся и с внуками, приедет сюда, уже как обычный человек, не убийца.

"Ради этого мы и делаем своё дело".

Сверху раздался тихий стук, будто о каменные блоки ударилось несколько мелких камушков. Сезакра напряглась. Её ощущение реальности натянулось до предела. Глаза стали видеть гораздо чётче, слух обострился, а мышцы стали эластичными, как сыр. Убийца бесшумно вытащила из-за пояса короткий тонкий кинжал.

Враг был наверху. Он спускался вниз, рассчитывая, видимо, застать врасплох её товарищей, дежуривших внизу. Что же, он просчитался. Ещё несколько мгновений, и она достанет его клинком.

Сезакра привстала в своём укрытии, держа кинжал над плечом. Задержав дыхание и чувствуя боевой трепет внутри, она пробежалась взглядом по видимому участку дворца, гадая, видят ли её товарищи врага, крадущегося по стене башни.

И едва успела отпрянуть назад, когда всё пространство перед ней заполнила худощавая и гибкая фигура в белых одеждах. Одна его рука сжимала тонкую верёвку, во второй покоился маленький круглый щит, которым удобно блокировать удары кинжалов.

Перед тем, как оказаться перед Сезакрой, убийца как следует оттолкнулся ногами от стены и, используя кинетическую энергию, влетел в неё всем своим весом.

Сезакра успела поднять одну руку для защиты. Её кинжал скрежетнул острием по щиту, уйдя в сторону. А потом удар вбил её в оконную раму. Стекло лопнуло с оглушительным звоном, убийца пролетела поперёк коридора и ударилась спиной о стену.

Столкновение на секунду дезориентировало её. Когда он приняла боевую стойку, Мурена уже вскочил на подоконник и, обхватив ладонью верёвку, спрыгнул вниз.

Губы Сезакры сжались в тонкую полоску. Она последовала за врагом, чувствуя ноющую боль в руке, в которую угодили его ноги. Выглянув наружу, она увидела, что человек в белом достиг крыши дворцового массива. Сейчас ему наперерез должны выйти её товарищи.

Аркус и Креава выпрыгнули из тёмных углов и, обнажив кинжалы, бросились к Мурене. Тот изменил направление бега и устремился прочь от них, двигаясь в сторону центра крыши. Сезакра поморщилась. Действия Мурены казались неправильными. Он загонял себя в капкан, рискуя быть окружённым. После нескольких недель осторожной слежки на эту глупость нельзя вестись.

Её товарищи тоже это поняли и побежали к своим местам. Мурена резко остановился и устремился за ними, словно предлагая бой. Сезакра могла представить лишь два объяснения такому поведению.

Первое — Мурена был безумен и глуп. Второе — он был не один.

Аркус неожиданно споткнулся. Встав с колена, он снова распластался на крыше. Мурена махнул рукой — в лунном свете блеснуло лезвие кинжала — и пробежал мимо, преследуя его товарища.

Сезакра шёпотом ругнулась и, схватившись за верёвку, оставшуюся после человека в белом, побежала вниз по стене. Мурена и его противник кружились друг вокруг друга, не предпринимая ни одной попытки атаковать.

Девушка минула Аркуса — тот лежал лицом вниз, не шевелясь. Что с ним случилось? Сезакру и Мурену разделяли десять шагов. Внимание убийцы в белом было целиком отдано Креаве.

"Сейчас!" — воскликнула девушка и, замахнувшись кинжалом, прыгнула на спину врагу.

В тот же миг Креава упал замертво, стоя в паре шагов от Мурены.

"Как?!" — мелькнула в голове паническая мысль.

Убийца в белом развернулся и вскинул руку со щитом. Раздался металлический звон, и Сезакра по инерции ушла вниз и в сторону. Скользнув по поверхности щита, кинжал прошёл в паре сантиметров от плеча врага.

Девушка откатилась в сторону, Мурена вонзил стопу в то место, где мгновение назад была её голова. Раздался треск черепицы. Сезакра крутанулась на боку и подсекла ноги убийцы. Тот упал, дав ей несколько секунд.

Они вскочили почти одновременно. Свободная рука Мурены устремилась к кинжалу на поясе. Сезакра опередила его, ударив кулаком по локтевому суставу. Мужчина издал тихий стон боли, и она услышала это так, словно приложила к нему ухо.

Девушка отдалась собственным рефлексам, отточенным за десятилетия службы. Она сделала шаг к Мурене, тот попробовал отшатнуться. Её пятка вонзилась в его стопу, свободная рука ударила в горло — судорожно захрипев, мужчина упал. Сезакра прыгнула на него, метя кинжалом в горло врага.

И вдруг почувствовала, как в её собственную вонзилось что-то крошечное, но невероятно острое. Холод тотчас же устремился вниз по шейным позвонкам, к рукам и пояснице. Не в силах вдохнуть девушка вскрикнула и последним контролируемым движением метнула клинок в голову Мурене.

Тот резко отдёрнулся и кинжал звонко завибрировал в черепице у самого его подбородка.

Сезакра завалилась набок. Сознание её помутилось, мир вокруг расплылся. Ей показалось, что вместо одного Мурены над ней стоят трое. А перед тем, как тьма окончательно заволокла её, она услышала другой голос — хриплый и полный мстительного удовольствия.

-Вы меня не разочаровали.

4

Гекатис и его братья-близнецы обернулись. Готис переложил короткий меч с одной руки в другую и обратно. Горидус с наслаждением расправил плечи и, запрокинув голову, с шумом втянул в себя ночной воздух.

Все трое посмотрели на коренастого мужчину в кожаной куртке. Его волосы тронула седина, блестевшая в лунном свете, в крепких руках покоился полуторный чуть искривлённый меч. Гекатис тут же узнал его.

-Круг замкнулся, — сказал Горидус. — С того самого момента, когда я увидел тебя возле дома Коппли Велантис, судьба тянула нас навстречу друг другу. Мы ждём достойного боя, Драконий Клык Конрад.

Воин склонил голову набок, разглядывая их. Гекатис задавался вопросом, какой бой он предпочтёт. Трое на одного было не слишком честной схваткой. С другой стороны, несмотря на своё умение убивать, ни он, ни братья не любили рукопашных схваток.

-Так значит, вы все и есть Мурена? — спросил Конрад, подойдя ближе. — Интересная стратегия.

-Как ты будешь драться? — спросил Готис, глядя на него исподлобья. Гекатис чувствовал, как брат тискал рукоять меча. Тот был полной противоположностью Горидуса, любившего пафосные речи и почитание боя. Он предпочитал завершать дело быстро, и убийство Карлета Стиджаса было тому подтверждением.

Вместо ответа Конрад просто пошёл вперёд, одной рукой держа меч пером. Казалось, обычное дело, с каким все трое сталкивались не раз, особенно в пору ранней юности, при битве на Кебее. После такого должна была последовать короткая развязка с кинжалом в горле Драконьего Клыка.

Гекатис встряхнул головой, когда осознал, что Конрад уже среди них. Мужчина махнул мечом, и все трое брызнули в стороны, пытаясь занять удобную позицию и взять врага в кольцо.

Конрад быстрым шагом сместился влево, чтобы оказаться один против Готиса. Гекатис и Горидус внезапно обнаружили, что находятся за спинами брата. Раздался яростный звон. Готис действовал коротким, выверенными рывками, то и дело пробуя защиту Конрада на прочность.

Драконий Клык парировал один укол за другим. Шестым чувством Гекатис уловил в его движениях какую-то ленцу. Он отступал назад, Готис следовал за ним, наседая со всех сторон, пытаясь пронзить ту или иную конечность мужчины. Неужели Драконий Клык позволял себе неуважение к таким противникам, как они?

-Скажите, вы также совершили покушение на Шаку Отраз?

-Не понимаю, о чём ты говоришь.

Мечи столкнулись, в воздухе брызнули искры.

-Кто-то пытался её отравить. Мы думали, это ваших рук дело.

-Мы никогда не пытаемся. Мы убиваем. Покушение на Шаку Отраз не наших рук дело.

Гекатис обнаружил, что Конрад уводит Готиса всё дальше от них. Дёрнув щекой, он бросил быстрый взгляд на Горидуса. Тот поморщил нос. Тогда Гекатис сам достал из-за пазухи духовую трубку и начал целится.

Драконий Клык двигался и выбирал позицию превосходно. Он реагировал на каждое движение Готиса, занимая такое положение, что тот неизменно оказывался между ним и Гекатисом. Однако в какой-то миг убийца увидел крошечную точку прострела.

"Есть!"

Отравленный дротик бесшумно исчез в воздух. Конрад просто махнул мечом перед собой. Раздался тихий звон, означавший, что игла угодила в клинок и отскочила в сторону. Гекатис тихо прошипел и бросился вперёд. Нужно было положить конец этой схватке. Цеппеуш Мендрагус должен быть убит. Величие ждёт крови.

Он и Горидус догнали брата и одновременно набросились на Конрада. Тот танцующей походкой уклонился от нескольких взмахов и разорвал дистанцию. На его лбу проступили капельки пота. Горидус хмыкнул.

-В конце концов, ты уже старик. Жаль, мы не можем переведаться с молодым тобой.

-Молодые имеют слишком острые клинки и слишком слабую броню, парень, — Конрад снова занял удобное положение, стоя лишь напротив Горидуса. Гекатис и Готис с рычанием начали вновь заходить с двух сторон. — Старость даёт некоторое преимущество. Например, делает человека слабым и дряхлым. Для большинства людей это справедливо. Но у некоторых людей эти черты иллюзорны.

Мужчина резко повернулся к Горидусу боком, пропустив мимо живота его меч, и ударил кулаком по плечу. Брата развернуло спиной к Драконьему Клыку и отбросило на шаг вперёд, лицом к Гекатису и Готис.

Конрад двумя руками обрушил клинок на его затылок. Раздался тупой хруст, лезвие с жуткой плавностью вошло в череп Горидуса. Брат успел бросить посмотреть в глаза Гекатису и затем умер. Его тело с гулким шорохом распласталось по черепице.

Гекатис открыл рот, чувствуя, как по телу пробегают волны шокирующего холода.

Конрад сделал шаг вперёд и Готис скользнул ему навстречу. Брат любил выверенные и прагматичные движения. Гекатис был уверен, что он как минимум не уступит в дуэли Драконьему Клыку.

Готис атаковал Конрада подобно разозлившейся змее. Он прянул вперёд, чтобы ошеломить врага смертоносностью своих выпадов, но вместо того, чтобы отступить, старик... нет, далеко не старик — остался стоять на месте. Словно камень, который неожиданно оборачивается спящим драконом.

Конрад позволил клинку Готис вспороть рукав кожаной куртки. Он не пытался парировать его удар. Он лишь отклонил его в сторону рукой, шагнул вперёд и вонзил свой меч в горло противника.

Гекатис посмотрел на то, как брат сползает с окровавленного лезвия и заваливается на спину. Глаза его были неподвижны.

И тогда внутри мужчины что-то сломалось. В горе войны и радости семейной жизни, в грязи убийств и чистоте простого бизнеса они всегда были Муреной. Теперь от белой рыбы осталась лишь голова. Братья не разделят с ним славы.

Горечь и боль потери заполонили всё нутро Гекатиса. Он шагнул к Конраду, который лишь начал поворачивать корпус в его сторону, и с воплем вонзил свои кинжал в подмышку мужчины. Драконий Клык громко зарычал.

Два крика смешались, отозвавшись эхом, в стенах пророческого дворца. Гекатис провернул оружие, желая причинить Конраду как можно больше боли.

"Этого не достаточно!" — возопило сознание.

Мужчина боднул врага в голову, выдернул кинжал и пинком опрокинул на пол. Он знал, что делать. Если это не уничтожит Клыка, то хотя бы нанесёт ему рану, сравнимую с той, что он нанёс Гекатису этой ночью.

Убийца побежал в сторону башни. Верёвка, по которой он спустился вниз, всё ещё висела. Вложив кинжал в ножны, он намотал её на руку и принялся взбираться по стене, быстро перебирая ногами по каменным блокам. Добравшись до разбитого окна и ступив на подоконник, он посмотрел вниз.

Конрад бежал к краю крыши, очевидно, намереваясь добраться до покоев Цеппеуша Мендрагуса обычной дорогой. Он не успеет. Пока он преодолеет многочисленные коридоры и лестницы дворца, Гекатис сделает то, зачем его наняли.

Он впрыгнул в коридор и прислушался. Из-за угла доносился лязг шагов. Стража, наконец, сообразила, что случилось нечто странное. Спрятавшись и затаив дыхание, мужчина ждал.

Двое солдат выбежали из-за угла, громыхая доспехами. Гекатис вонзил кинжал одному из них прямо в щель забрала. Оттуда брызнула кровь, и солдат с криком упал на пол, ударяя по забралу ладонями.

Второй стражник развернулся. Гекатис ударил его между ног ногой и вскрикнул от боли. Вместо того, чтобы ударить мужчину, солдат потянулся к мечу в ножнах. Зря. Мужчина с размаху всадил кинжал в едва заметную щель между шлемом и горжетом. Стражник захрипел и, сделав пару шагов назад, упёрся спиной в стену.

Не став наблюдать за истекающим кровью врагом, Гекатис побежал дальше, слыша далеко впереди поднимающихся по лестнице солдат. У него было всего минута, чтобы добраться до комнаты Мендрагуса.

Он бежал по коридорам, освещённым магическими лампами, не думая ни о чём, кроме своей цели. Братья мертвы, их уже не вернуть, и жизнь никогда не будет прежней. Арстапор, заменивший им отца, скоро умрёт, так и не узнав, что они предали его, польстивший на щедрые посулы джустикария Кабреге.

Осталось выполнить последнее задание. И тогда Мурены не станет.

Он открыл дверь и вошёл в покои Цеппеуша Мендрагуса. Сердце Гекатиса замерло — в постели никого не было. Он подошёл к кровати, заглянул под неё. Неужели парню опять демонически повезло, и он отправился к шлюхам, как в прошлый раз?

Яркая синяя вспышка сбоку выбелила комнату, заставив Гекатиса машинально поднять руку, чтобы прикрыть глаза. Сквозь пальцы он увидел источник света. По шее пробежал холодок, встопорщив волосы. Мужчина не видел мага. Рука его привычно махнула в ту сторону кинжал. Раздался звон металла.

А потом мощнейший порыв ветра швырнул его в стену. Гекатис рыкнул, пытаясь пошевелить конечностями, но напор стихии не думал ослабевать, пригвоздив его к поверхности. Источник света приблизился, и он смог разглядеть лицо врага. Это был мужчина в коричневой робе. На бледном лице чёрной щёткой блестели усы.

Оскалившись подобно зверю, маг встал перед Гекатисом, держа рефрактор над плечом.

-Кто тебя послал? — спросил он.

Убийца оскалился в ответ.

-Мне нечего терять. Закончи это.

-Мне нужна информация, ублюдок. Даже если ты умрёшь, это не будет быстро, обещаю.

-Я готов.

Мужчина пожал широкими плечами. И с размаху ударил его кулаком в лицо. Гекатис потерял сознание.

Глава 63. Элеурская ночь.

Поразительно, как Время способно искажать Истину.

В этом заключается истинная ценность вечной жизни — возможность не дать этому случиться.

Моисей-Джаркат, год неизвестен.

1

Джензен смотрел вслед убегавшим врагам, чувствуя, как внутри бурлит разъедающая ненависть. Сейчас ему казалось, что брат был прав в своём презрении к низкосортным. Ради краюхи хлеба эти люди брались за самые отвратительные дела.

"Возможно, без них мир был бы лучше".

Он перевёл взгляд на жезл, который держал в опущенной руке. Тёмно-фиолетовая жидкость сочилась по острым граням кристалла и растекалась по земле зловещим дымом. Юноша скривил губы и выключил оружие.

"Даже на вид это выглядит отвратительно".

— Они всё видели, — голос Валерии вернул его в реальность, и вместе с тем вызвал лишь новую волну гнева. Не вмешайся она и он бы вытащил из ублюдков всю информацию.

— Мне не хватило всего нескольких секунд, — сказал Джензен, пряча взгляд, чтобы девушка не увидела его глаз. — Я бы узнал, кто их послал.

— Ещё несколько секунд, и ты бы их поубивал, — тихо сказала Валерия и неожиданно пошла в ту же сторону, куда убежали враги. — Но теперь их точно нельзя отпускать. Они всё видели.

Юноша ускорил шаг и поравнялся с ней, стыдясь своих чувств. Это было ещё одной проблемой. Как можно эффективно контролировать других людей, если ты не в ладах с самим собой?

— Я не уверен, что мы сможем их нагнать. Они могли побежать в любую сторону.

— Они вряд ли покинут этот квартал. У Чешуйчатых и Лазурных ворот полно стражи. Люди в чёрном, запыхавшиеся и испуганные точно вызовут подозрения. Давай-ка прочешем эти улицы.

Джензен кивнул. Спорить не хотелось, а бег позволит ему на некоторое время отвлечься от мыслей.

Они побежали по пустынной улице, направляясь в сторону Нижнего Яруса. Свет фонарей чередовался с участками полумрака, белоснежные стены выныривали из тёмных зарослей декоративных растений. Джензен бежал, вслушиваясь в тишину, среди которой гулко отдавалось биение сердца.

Валерия не отставала. Он с лёгкой завистью подумал, что та была гораздо выносливее его. Жизнь вне дома сделали девушку более стойкой. О скольких опасностях, которые она пережила за эти полгода, он ещё не знал? Могла ли она что-нибудь от него утаивать?

"Может заглянуть ей в голову?" — пришла крамольная мысль. Джензен покосился на Валерию. Девушка смотрела только вперёд; волевой подбородок не дрогнул ни на секунду. Она не думала ни о том, что он преступник, ни о том, что он предатель. Она не боялась его.

"Она боялась за меня" — вспыхнуло в части сознания, которое не было занято бегом и сохранением дыхания. — "Тогда, в парке, она была напугана не мной, а тем, что я чуть не сделал".

В тот же миг ему захотелось разломить жезл пополам и выбросить половинки в разные стороны.

Валерии, вырвавшаяся вперёд, резко остановилась и спряталась за угол здания. Джензен послушно замер позади неё.

— Что?

— Осторожно выгляни за угол, — шепнула девушка и позволила ему встать впереди себя. Тяжело дыша, Джензен прижался спиной к стене и последовал её предложению.

На дороге, залитой светом фонарей, лежали четыре тёмных силуэта. Скорее всего напавшие на Валерию. Но кто мог их убить?

Юноша медленно обвёл взглядом крыши зданий и вздрогнул, когда уловил краем глаза какой-то движение на ближашей к ним. Чёрный силуэт мелькнул на фоне белой стены и исчез по другую сторону. Волна облегчения затопила Джензена. Вздохнув, он прижал Валерию к груди, надеясь, что люди Джарката не увидели её вместе с ним.

— Надо возвращаться домой.

— Они точно мертвы?

Посмотрев по сторонам, юноша подбежал к телам, проверил пульс и вернулся в их с девушкой укрытие.

— Точно. Нужно убираться, пока нас кто-нибудь не увидел рядом с ними.

Они снова бросились в бег. Прошло немало времени, прежде чем впереди показалась родная улица со знакомыми домами. Вбежав в квартиру и закрыв на замок дверь, они остановились в темноте коридора, глядя друг на друга и слушая своё дыхание.

2

Валерия прислушивалась к дыханию Джензена, и когда тот неожиданно повернулся спиной к ней, чтобы швырнуть жезл в другую комнату, её сердце залилось кровью. В висках застучало. Она стояла, словно примёрзнув к месту, не зная, что делать.

Воспоминания захлестнули её чёрными волнами — она уже была в подобной ситуации, когда Вессинар пытался убить её, а мама (не настоящая, лишь мачеха) встала между ними. Брат был полон гнева и сомнений, он сражался с тщеславием и задетой гордостью, которые она распалила собственной болтливостью. Тогда она ничего не могла с этим поделать. А потом эту сцену застал отец...

Валерия мотнула головой. Джензен тем временем сбросил с себя робу и рубашку и упал на диван в гостинной. Грудь юноши часто и высоко вздымалась, а широко раскрытые глаза бессмысленно смотрели в потолок.

Впервые встретив его, помощника Кархария Велантиса, она увидела в нём увлечённого исследователя и бесстрашного учёного. Его всегда влекло куда-то за грань неизведанного, как и саму девушку, и ей казалось, что именно это всегда притягивало её в юноше. Лишь некоторое время спустя она разглядела за этими чертами чувствительного и мягкого человека. Потребовались месяцы, чтобы понять — она любила его не столько за рискованность и непоседливость, сколько за доброту и честность.

Джензен всегда был для неё раскрытой книгой, но книгой, которую хотелось перечитывать бесконечное количество раз, той, которая поможет забыться и укрепит волю к жизни. Валерия хотела быть для него тем же.

Девушка села рядом с юншей и положила ладонь поверх его ладони. Джензен перевёл взгляд на неё. Его глаза блестели от стоявших в них слёз.

— Я чуть не убил их.

— Но ты не убил.

— Боги, я хотел. Я был так зол. Это страшное чувство, Лера, будто внутри скребли бесчисленные холодные руки. Я так боялся, что потеряю тебя.

Валерия сжала его ладонь и посмотрела на рефрактор, лежавший на полу.

— Эта магия. Я никогда не видела ничего подобного. Что это?

Джензен моргнул и посмотрел мимо неё в открытое окно. Где-то на улице эхом отдавался громкий стук шагов ночных прохожих. Так они и провели несколько минут — он лёжа, она сидя подле него.

— Я не смогу помочь тебе, если ты будешь скрываться от меня. Я не хочу, чтобы ты держал в себе всю боль. Позволь мне помочь.

Молчание.

— Ты добился своего, правда? — терпеливо спросила Валерия. — Это была рефрамантия Сознания.

Джензен зажмурился.

— Весь год я презирал себя за то, что не мог порвать с тобой, — горячо зашептал он. — Это нужно было сделать ещё перед нашим первым свиданием, но я цеплялся за тебя, всегда такую сильную, яркую и добрую. Думаю, сейчас пришла пора открыть глаза.

Он посмотрел на неё и тут до Валерии начало доходить, к чему клонит юноша. Сузив глаза, она скрестила на груди руки.

— Продолжай.

— Эта магия... она не такая, как всё остальное. Я не хочу, чтобы она навредила тебе. Я не хочу, чтобы ты погибла, — Джензен встал с дивана и посмотрел в окно. — Если кто-то и должен погибнуть от неё, то пусть это буду только я.

Валерия поджала губу и тоже встала.

— Ты ведь понимаешь, что я не та, кем можно разбрасываться просто так? Я не уйду вот так, безо всяких объяснений с твоей стороны.

— Я тебя недостоин.

— Ох, позволь мне решать этот вопрос. Если бы ты был недостоин меня, я бы так тебе и сказала, ещё год назад. И предвосхищая твою следующую наивную попытку меня оттолкнуть — нет, я с тобой не из жалости. Так что давай ты мне сразу скажешь, что к чему. Хватит с меня семейных драм.

Джензен сжал кулаки, но, к облегчению девушки, сел обратно. Валерия села рядом, повернувшись к нему лицом. Юноша сделал глубокий вдох.

— Я не смог овладеть магией Сознания лишь своими силами. Я провёл годы, вместе с дядей отыскивая нужные Слова. Мы даже создали особый алгоритм поиска на основе расшифрованных цзин-хайских табличек, в которых имелась информация о силах, подозрительно схожих с управлением разума.

Мы не были уверены, что движемся по правильному пути, но всё же не прекращали поиски. Однако со временем даже Алан опустил руки, и перестал принимать участие в работе. Даже я начинал задумываться о том, что неправильно использую своё время. Разумеется, я ничего не рассказывал ни брату, ни отцу. И как же иронично то, что именно Рензам открыл путь к моему успеху. Случились Джихалаи.

Отец вечно одержим идеей уничтожения Алсалона и убийства Моисея. Не знаю, что последний сказал ему двадцать лет назад, но, видимо, это сильно его зацепило. Рензам договорился с Саламахом Инги сопровождать его дочь в полугодовом путешествии в Джихалаях. В обмен Саламах обещал ему открыть безопасный проход через горы для вторжения в Алсалон.

В одну из тихих ночей мы отыскали давно заброшеный цзин-хайский храм. Боги знают, сколько ему тысяч лет, но после случившегося там мы с братом договорились молчать о его существовании. Вход туда надёжно покоится под десятками метров снега.

Ты знаешь меня. Два года назад я был ещё глупее и безрассуднее, чем сейчас. Не предупредив ни отца, ни Гирема мы с Шелосте вошли внутрь. Там был... некий артефакт, который походил на то, что было описано в табличках. Ослеплённый удачей я коснулся его и... увидел нечто, — Джензен умолк, на несколько мгновений прикрыв глаза. Его веки дрогнули, словно сведённые в спазме. — Тысячи огненных глаз. И шёпот, древний и чуждый Шёпот, словно пришедший из глубин космоса. От Его звучания у меня до сих пор каждый раз пробегают мурашки. Он сказал мне что-то — я не помню что — и затем я очнулся. Мы выбежали из храма, и через некоторое время я почувствовал, что во мне что-то изменилось. Рефраманты, мы, при сосредоточении, можем ощущать множество ментальных линз, которые позволяют нам преломлять энергию в магию. Обычно, в силу природного дара, мы обладаем лишь одной-двумя доступными линзами. В ту ночь я почувствовал, что во мне открылся ещё один. Тот, из которого выглядывают тысячи огненных глаз.

Сначала мне было страшно. Если бы не помощь... знающих людей, я бы решил, что мной овладел демон. Потом я вернулся к своим записям в черновике и снова воспроизвёл Слова, подобранные мной и Аланом. И они сработали. Я был первым, кто открыл их, но лишь встреча с Ним наделила их силой.

Валерия молчала на протяжении всего рассказа Джензена, гадая, правда ли всё это или вымысел, придуманный специально для неё. Однако увиденное в парке было реальностью, и думать, что юноша искажал правду, было болезненно неприятно. Он любит её не меньше, чем она его. По крайней мере, в это хотелось верить.

— Шелосте... она выжила?

— Нет, — уронил Джензен, пронзительно посмотрев на девушку. — Она умерла от ожогов, полученных после того, как я коснулся артефакта.

Валерия вздохнула. Кажется, она начала понимать.

— Ты любил её?

— Думаю да. И я не хочу, чтобы ты испытывала иллюзии — это я убил её. Если бы я не коснулся артефакта, ничего бы не произошло. Но безрассудство и желание заглянуть за грань заставило меня сделать это. Я недостоин ни жалости, ни восхищения. Я не блистательный учёный, я жадный и эгоистичный идиот. И я слаб. Я знаю, что то, чего добился — это проклятье тысячеглазого. Я знаю, что мои поступки заслуживают порицания. Сердце подсказывает, что я заслуживаю гибели. Но уже слишком поздно что-то менять. Я буду делать то, что хочу. И я знаю, что тебе это не понравится. Поэтому я прошу тебя позволить мне пройти мой путь до конца.

Валерия смотрела на Джензена, пытаясь подобрать слова. Голос юноши был пропитан виной и осуждением. Сколько же презрения к самому себе таилось в нём. Сколько желания впасть в апатию. Была ли это апатия сломленного человека или того, кто знает — желания часто взаимоисключают друг друга?

Она приподняла его подбородок и посмотрела в глаза.

— Ты хочешь продолжить исследование этой магии только из-за своей страсти к науке? Не потому, что не веришь в свои силы остановиться и перейти к исследованию чего-то другого? Не потому, что сдался?

Джензен посмотрел ей в глаза. Голос его дрогнул.

— Я единственный человек, способный преломлять Сознание живых существ. Я не хочу, чтобы потомки говорили обо мне как о славном парне, который лишил их величайшего дара природы. Я хочу, чтобы они пользовались этим даром. Прослыть в книгах ублюдком, пожертвовавшим любовью лучшей девушки в мире ради того, чтобы человечество выросло на моём наследии — такую цену я могу уплатить.

Валерия снова встала на ноги и прошлась к окну. Слова Джензена кололи холодными сосульками. Он наверняка натворит бед в погоне за новыми открытиями. Если она уйдёт сейчас, то со временем свыкнется с этим. Время унесёт боль. Но это не избавит мир от проблем, которые он может принести.

"Как бы я хотела, чтобы обо мне думали потомки? Как о той, что принесла в жертву мир ради собственного спокойствия, или о той, кто пожертвовал своим спокойствием ради мира?"

Она повернулась к Джензену, который сидел на диване, опустив голову и смиренно глядя в пол. Валерия прислушалась к себе. И успокоилась.

"Ты знаешь, что делать".

Она подошла к юноше и, обняв его, произнесла.

— Если ты выбрал этот путь по велению своего сердца, то и я поступлю по велению своего. Я пойду с тобой до тех пор, пока оно же не подскажет мне делать что-то другое.

Джензен посмотрел на неё, держа за плечи. Сквозь ткань платья она почувствовала тепло его здоровой ладони и потому нашла в себе силы улыбнуться.

— Не терзай себя за судьбы тех, кто присоединились к тебе по собственному выбору. Даже если ты способен управлять сознанием людей, ты никогда не сможешь управлять их сердцами. Шелосте была с тобой потому, что разделяла любопытство.

Юноша робко улыбнулся и, протянув руку к жезлу, валявшемуся на полу, взял его в больную ладонь. Другой рукой он обнял её за плечо и прижал к себе. Раздался щелчок и комнату осветило ядовитое фиолетовое пламя.

— Если у меня всё получится, то лишь благодаря тебе, Лера.

— Не преувеличивай. Ты не такой уж слабый, как тебе кажется, — Валерия усмехнулась, с наслаждением устраиваясь в тёплых объятиях. — Но ты дурак. Что-то менять никогда не бывает поздно. В конце-концов, ты никого не убил и не покалечил. Вместе мы справимся со всем.

Они лежали рядом, молча глядя в окно, пока небо не начало окрашиваться розовым. При первых звуках птиц и шагов утренних прохожих Валерия позволила себе уснуть. Последней мыслью было то, что по крайней мере Джензен излил ей свою душу. Теперь ему должно стать легче.

3

Асагора прекратил бежать только после того, как добрался до крыльца "Фиолетовой лаэры". Бордель находился в пользовании у разных богачей и простых рефрамантов, но основным его клиентом был Сарго Сандаал и подвласные ему ренеды.

У самой двери стояло несколько людей дивайна; увидев агента, они вышли ему навстречу, обнажив мечи. Асагора остановился и упёрся ладонями в коленим, чтобы отдышаться после долгого бега от самого дома Теза. Вид объятого фиолетовым огнём колдуна всё ещё стоял перед его глазами, любое воспоминание о том ощущении, когда собственные голова и мысли принадлежат другому человеку, заставляло его дрожать и покрываться потом.

— Мне нужно увидеть хозяина, — прохрипел он, борясь с волнами дурноты. — Есть новости.

— Надеюсь, хорошие, — произнёс Рабаста, начальник внешней охраны Сарго. Плечистый артарианец кивком головы приказал следовать за собой. Асагора послушался.

Они прошли общий зал, наполненый дурманящим запахом сладких духов, где собралась охрана, и поднялись по ступенькам на второй этаж. Здесь находился внутренний круг охраны дивайна. Почти десяток облачённых в сплошные доспехи солдат сидели на широких диванах, держа на коленях обнажённые мечи. Шлемы лежали рядом. Они негромко переговаривались, наблюдая за полуобнажёнными танцовщицами, которые извивались в причудливых и возбуждающих позах под звуки барабанов.

Увидев Рабасту и Асагору, один из солдат поднялся с дивана и, держа в опущеной руке короткий меч, кивнул охраннику.

— Осмотрели?

— Да. Он ваш.

— Погоди, не уходи. Возможно, ты понадобишься после того, как Сарго закончит с ним.

Пожав плечами, Рабаста занял место солдата на диване. Тот дал знак агенту и направился по широкому коридору в сторону единственной двери. Подойдя к ней, он неожиданно деликатно сделал три звонких стука.

— Войдите, — донёсся из-за двери бодрый голос. Асагора сглотнул подступивший к горлу комок. О репутации хозяина он знал не по наслышке. Оставалось молиться, что информация, которая у него есть, покажется Сандаалу полезной.

Солдат толкнул агента вперёд. Закрыв за собой дверь, он встал за ним подобно чёрной горе из металла. Асагора нервно оглянулся на него и перевёл взгляд на Сарго.

Дивайн сидел на диване в одной рубашке, пропитанной потом и кровью. Вокруг него в разных позах расположились три голые девушки. Все они выглядели довольными, но в глаза Асагоре сразу бросились алые рубцы на их задницах и спинах. В комнате стоял сильный запах дурмана, и оставалось гадать, чем хозяин борделя напаивал их перед тем, как отдать во власть Сарго.

От взгляда, которым одарил его хозиян, мужчина едва не поморщился. Внутри стало холодно. Он сам был непрочь хорошего развлечения, но Сарго безоговорочно превосходил его как в ненасытности, так и в жестокости.

Дивайн утёр мокрое лицо чистым полотенцем, не отрывая от Асагоры глаз. Агент разбирался во взглядах. Этот взгляд был несколько скучающим взглядом непредсказуемого маньяка. Перед таким ты забываешь, где у тебя ноги, руки и голова, и лишь можешь примёрзнуть к месту в ожидании расправы.

— Какие новости? — спросил Сарго.

Агент сделал глубокий вдох, чтобы унять дрожь в голосе.

— Девчонка пыталась связаться с отцом. Нам повезло. Арстапора Теза не оказалось дома.

— Вы убили её?

— Нет, но мы узнали кое-что важное...

— Стой! Давай подробнее о том, что вы не убили её.

— Мне больше нечего сказать на этот счёт.

Сарго моргнул и посмотрел на девушек.

— Сучки, вон. Абастор ждёт вас в коридоре.

Шлюхи вскочили с постели и, подобрав одежду, стремительно выбежали из комнаты. Когда они пробежали мимо, Аагору окатило гнилостным запахом крови и пота. Он проводил их взглядом, скривившись, словно от зубной боли.

— Хочешь их? — спросил Сарго, наблюдая за ним. Он одел штаны и опёрся спиной о подушки.

— Нет, — соврал Асагора.

— Врёшь, мразь. Отдам голову любого моего архитектора на отсчение, ты прямо сейчас представляешь6 как трахаешь каждую по очереди.

Мужчина поморщился. Сарго улыбнулся и развёл руками.

— И в это нет ничего плохого. Мы, люди, ущербные создания. Даже такие, как я, рефраманты. Даже такие, как Теурги. Не вижу смысла идти против нашей природы, тем более, когда она сама даёт нам бесконечно могущественное оружие.

Асагора молчал, слыша, как поскрипывают позади металлические пальцы Фариза, сомкнутые на рукояти меча.

— Знаешь, кем были эти трое?

— Нет.

— Я тоже не знаю их историю, мне наплевать. Но обычно все эти шлюхи когда-то были рабынями на южном побережье или преступниками, которых выкупают бордели вроде этого. Не удивлюсь, если кого-то из-них хотели казнить на дорогах Пепла. Но не думай, что таким образом их спасали от страданий и смерти.

Ты ведь знаешь о том, что в некоторых борделях можно купить жизнь практически любой шлюхи? Суммы немалые, но если бы только знал, каково это — иметь полную власть над человеком. Почти законную власть, — Сарго усмехнулся. — Хотя, зачем эти полумеры? Высший слой Изры уже тысячу лет имеет полную власть над низшим. И никого из Пророков и Протоургов это не волнует.

Все трое погибнут сегодня ночью. Абастор и его ублюдки выведут их в подвал, и порубят на куски. Они мне не понравились.

Асагора окатила волна мороза. Руки налились тяжестью, ноги задрожали. Хотелось сдаться на милость судьбы.

"Если Сарго начал говорить такие вещи, значит ему нет дела до моей жизни".

Сарго Сандаал умолк и с улыбкой посмотрел на него.

— Это была шутка, конечно. Никто никого не собирается убивать. Не хватало ещё проблем с Дивинатом.

Агент снова сглотнул.

— Так что ты там говорил про важные открытия?

— Да, дивайн. У Валерии Тез есть помощник. Рефрамант, умеющий преломлять Сознание.

Дивайн хохотнул. Затем, подняв бровь, с весёлым вопрошение посмотрел на Асагору. И снова хохотнул.

— Правда? Рефрамант, который знает Слово Контроля? В нашей Изре? Ладно, я бы мог поверить, если бы такое сказали про Моисея, но обычный рефрамант? Ты узнал его?

— Да, дивайн. Это Джензен Кейр.

Мужчина внутренне сжался, видя, как на лицо Сарго Сандаала наплывает маска хладнокровного убийцы. Дивайн слез с постели и подошёл к окну.

— Ещё один сынок Коптильщика, да? Такое ощущение, что он разыгрывает меня. Сперва он предложил союз, а потом выясняется, что его ублюдки так или иначе пытаются нарушить мои планы. Какого демона?! — последнюю фразу он уже выкрикнул, и разъярённо повернулся к Асагору. — Ты не ошибся? Молись богам и демонам, чтобы твои слова были правдивыми.

— Это правда, дивайн, — осторожно произнёс агент. — Джензен Кейр едва не заставил нас всех перебить друг друга. Вмешалась дочь Арстапора. Мы воспользовались этим и сумели разбежаться.

— Где твои товарищи?

— Не знаю. Должно быть спрятались, чтобы переждать шумиху.

Сарго посмотрел на Фариза.

— Скажи Абастору найти этих трусов, когда закончит со шлюхами. Джензен Кейр, хм. Что мы про него знаем? Он сын Рензама и помощник Кархария Велантиса. Возможно, он приходится семье Тез кем-то большим, чем просто мимо проходившим человеком. Это можно разыграть. Или... или лучше не рисковать и убить его сразу? Да, так будет надёжнее. Заодно лишим Валерию и её отца защитника.

Дивайн снова обратил внимание на Асагора.

— Ты не представляешь, сколько крови мне попортил этот Тез. Он словно больное животное, которое упорно отказывается подыхать.

Агент хотел пожать плечами, но остановился. Сарго хочет собеседника. Нужно казаться заинтересованным. Иначе ему не жить.

— Почему вы хотите его гибели?

— Потому что я хочу занять его место. Знаешь ли, в своём Катехизисе Серваст написал, что Боги особо почитают число семь, и наделяют своим благословением в соотвествии с этим. Если Теургов станет шесть, то Боги сойдут со своих престолов, чтобы выбрать седьмого. И этим седьмым по праву стану я.

— А из этого правила нет исключений? — осторожно поинтересовался Асагора.

Сарго нервно усмехнулся.

— Лучше бы Богам не делать исключений, иначе я сотру в пыль их алтари в Первом Храме. Когда Тез умрёт, я стану Теургом. А возможно и Пророком... — он осёкся и кивнул Фаризу. — Кончай с этим.

— Слушаюсь, — коротко отозвался солдат.

Слова дивайна эхом отозвались в голове Асагора, не успев испугать, когда он почувствовал на своём лице окованные холодным металлом пальцы. Короткий хруст, мгновенно проходящая боль, за которой наступила кромешная тьма. Последним, что видел мужчина, было задумчивое лицо Сарго Сандаала.

4

Утро застало Кобара марширующим по каменной пристани элеурского порта. Над верхушками Дараборского леса медленно занимался рассвет, а над мостовой разносился лишь клёкот редких речных птиц и голоса грузчиков, освобождавших трюмы прибывших ночью кораблей.

Позади юноши шли Ввергатель и Дозилиан, а также ещё полдюжины солдат — новый взвод, с которым он обвыкался последние несколько недель.

— Ты видишь их? — спросил Кобар, водя взглядам по многочисленным причалам. Пока что он нашёл только быстроходную галеру, на которой рота собиралась переправиться на юг, к месту нового назначения. Отплытие должно было состояться сегодня, и Лиск дал последнее задание — встретить в порту миссию Шуруппака.

— Может быть, они ещё не прибыли, — отозвался Дозилиан, подбрасывая в воздух и лениво ловя тонкую свистульку. Во второй руке он держал курительную трубку. Каждый раз прикуривая он походил на чопорного аристократа. Вид портила лишь поношеная одежда солдата, да перевешенная через плечо сумка с поклажей, едой и инструментами. — Я слышал, что диастрийские суда довольно громкие.

— Отец рассказывал мне, как однажды видел их чёрные клинки в настоящем сражении, — откликнулся Ввергатель. — Он тогда служил в южном флоте, при Ваэльвосе. Короче, пираты, три корабля, напали на торговые галлеи из Камбре. Им не повезло, потому что вместе с галлеями, только несколько в сторонке, плыли и диастрийцы. Отец говорил, что в ночь сражения было светло как днём. Не знаю, какими чудесами стреляют их судна, но один из пиратских кораблей просто разорвало как переспелую грушу. Куски корпуса и мачт разнесло на добрый километр во все стороны. Вот такие истории.

Кобар хмыкнул. Врал отец Ввершика или говорил чистую правду, он и без таких истории неплохо представлял на что могли быть способны те, кто поделился с людьми секретом авралита. Не приведут Боги переведаться с ними в бою.

Воздух разрезал высокий вибрирующий гул, сменившийся протяжным нищким шипением. Кобар, солдаты, грузчики как один повернули головы в сторону звука.

Чёрный, похожий на антрацитовое лезвие, корабль вошёл в порт и начал стремительно приближаться к причалу. Острый и узкий форштевень играючи филигранно разрезал тёмные воды озера, из ряда тонких шпилей вырывали чёрные струйки дыма. На фоне человеческих суден он казался чужим, почти инородным, элементом гармоничной, пусть и не самой привлекательной, картины.

Корабль причалил, и Кобар дал знак своим людям следовать за ним.

— Всем молчать. Говорить буду я.

Тем временем диастрийцы спустили на причал трап. Приближаясь к нему, юноша достал из сумки тонкий изящный клинок. Вместе с Лиском и Лейфом они долго обсуждали, что же лучше подарить гостям из Шуруппака, пока, наконец, не сошлись на мече, одном из личной коллекции генерала. Этому мечу было не меньше трёё сотен лет, и, по слухам, им пользовался один из Драконьих Пророков.

По трапу на причал начала сходить внушительная процессия, сплошь состоящая из воинов в причудливых доспехах, с высокими воротниками и светящимися вкраплениями из неведомого металла. Кобар с некоторым расстройством посмотрел на собственную броню — старые, пусть и начщенные до блеска, громоздкие латы, с огромными наплечниками и гротескными сабатонами. Внешне они не шли ни в какое сравнение с элегантными обтекаемыми формами диастрийского обмундирования.

Во главе процессии шагала женщина, и отличительные черты её лица почему-то беспокоили юношу. Она была похожа на человека, но точно не была им. Покатый лоб, твёрдый выдающийся вперёд подбородок, короткие рыжие волосы. Лугаль Зифрен тоже была облачена в доспехи.

— Ну они и уроды, — пробормотал один из солдат. Кобар дёрнул щекой, пообещав себе напомнить разобраться с таким поведением в экстремальных ситуациях. Иначе как экстремальной встречу с предводителем чуждой расы он назвать не мог.

Процессия неожиданно остановилась, когда к Лугаль Зифрен подошёл невысокий, с горделивой осанкой, мужчина. Тоже диастриец. Они обменялись поклонами, после чего мужчина присоединился к процессии и та продолжила путь.

Кобар откашлялся и, когда между ним и женщиной оставалось не больше пяти шагов, медленно, как учил его Трейз, поклонился, протянув перед собой подарок.

— От лица главнокомандующего армией Изры Гверна Конкрута приветствую вас в Элеуре, Лугаль Зифрен.

Женщина кивнула и слегка улыбнувшись, прошла мимо Кобара, который так и остался держать меч в руках. Чувствуя себя донельзя глупо, он отошёл в сторону и дал знак своим людям сделать тоже самое, пропуская отряд диастрийцев вперёд. Его жгла мысль о том, что он сделал что-то не так. Всё пошло не так. И в этом виноват он.

Мужчина-диастриец, встретивший Лугаль, отделился от собратьев и подошёл к нему. На его лице юноаш прочёл лёгкое осуждение и вместе с тем — сочувствие.

— Мне стоило предупредить ваше командование заранее.

— Я сделал что-то неправильное, не так ли? Почему Лугаль Зифрен не приняла подарок?

— Потому что подарить оружие означает предложение войны. Радуйтесь, что она не приняла его. Лучше бы вы вообще ничего не дарили.

— Проклятье, — выдохнул Кобар, всеми нервами чувствуя опасность, которую они все только что избежали. — Как мне исправить ситуацию.

— Никак. Лучше вам помалкивать и держаться на расстоянии. Зифрен поняла, что вы ошиблись. Больше ничего не предпринимайте.

И, кивнув ему, мужчина поспешил занять место во главе процессии.

— Мда, ошибочка вышла, — подал голос Ввергатель. — Бывает.

— Это был лугаль Энхенгаль, муж этой бабы, — сказал Дозилиан и прикурил от трубки. — Вроде толковый мужик. По крайней мере, кажется, что мы сможем найти с ними общий язык.

— Хотел бы я знать, каким образом, — сокрушённо произнёс Кобар. Он чувствовал себя побеждённым. — Пока что мы не можем даже правильно поприветствовать друг друга.

Глава 64. Элеурское утро.

... Когда-то давно драконы обитали во всём мире. Их мы помним ещё с тех пор, как прибыли на Ирдаран. Некоторые учёные даже считают, что они мигрировали на восток из-за океана Брусса вместе с людьми. С тех пор их численность уменьшалась. Человечество никогда не умело соотносить свои аппетиты с размером отнятого у природы. Это определило судьбу общества на долгие триста лет, когда один человек нашёл общий язык с огнедышащими монстрами и превратил их в оружие. Никто не знает, что было бы с Изрой, если бы Ссесуш Мендрагус не стал Вожаком Стаи. Впрочем, так или иначе, судьба драконов была предрешена задолго до рождения первого Мендрагуса...

Алан Трант, "Архивы драконьих выводков", 1024 год от создания Триединой Церкви.

1

Гирем встретил новый день в парке имены Лиары. Он находился дальше от дома, чем старый скверик у особняка Арстапора Теза, но возвращаться туда ему было невыносимо. Он выбрал второй, названный в честь супруги Ссесуша Мендрагуса, по историям и сказкам — добродетельной и милосердной женщины. Парк был подстать ей — пространный, с множеством светлых прогалин, поросших сочной травой лужаек и ухоженными аллеями срезброзок.

Первые лучи солнца позолотили кроны высоких деревьев с серебристыми стволами, и пролились на лужайку, напротив которой и сидел юноша.

Он старался не думать ни о чём в преддверии избрания нового Пророка. Забыть о вечерней церемонии, забыть об отце, забыть о брате и его девушке, забыть о всех интригах, которые плетутся во тьме Элеура. Город был бриллиантом, но под сверкающей оболочкой крылся замшелый камень.

Гирем откинулся на спинку лавки, раскинул руки и с прищуром посмотрел на солнце. Тёплые лучи грели лицо, но в глазах проступили красные пятна. Солнце могло быть опасным, как и испускаемая им энергия. Давая жизнь, оно могло уничтожить, а Звёздный Свет — использовать во имя разрушения. Всё зависело от проводника. От человека.

Подул ветер, похолодив кожу и зашелестев по листьям среброзок. Юноша приоткрыл один глаз и посмотрел на ветку, нависшую над ним в двух метрах. Зелёные листочки начали желтеть, удивительным образом чувствуя грядущие изменения. Через пару недель сочный шелест сменится сухим, и на здешние тропинки прольётся оранжевый ливень.

Из-за спины донеслось шуршание травы и редкие голоса. Знакомые. Гирем не шевельнулся, когда к лавке подошёл Сиверт, ведя за руку Виальсе.

Лысый мужчина молча сел с краю.

— Можно? — спросила девочка, показав на место ним и юношей. Гирем кивнул.

— Спасибо.

Он улыбнулся и снова откинул назад голову, закрыв глаза и слушая шелест листвы.

— Мне нравится здесь. Жалею, что не нашёл времени прийти сюда раньше. Можно лечь на траву, заложить руки за голову и медитировать по шум деревьев и пенье птиц. Я всегда любил делать так, когда жил в Кейрагерране.

— Там красиво?

— Безумно. Вокруг колыхается море цветов, белых, жёлтых и синих. Где-то вдалеке темнеет полоса леса, а справа блестит на солнце ленточка Веснели. И... — перед глазами встала картина — он и Создин под их дубом, наблюдающие за Сивертом и Элли и гадающие, когда они поженятся. Он вздрогнул. — Сиверт.

Лысый мужчина посмотрел на него. Гирем встретил взгляд и внезапно понял — он больше не может терпеть, не может сдерживать в себе просящуюся наружу мольбу о прощении.

— Перед смертью... Элли просила передать, что любит тебя. Она всегда будет любить тебя.

Сиверт вздохнул. На его лбу залегли страдальческие складки. Гирем смотрел на него, с замершим сердцем надеясь, что он слышит его немую просьбу.

— Хотел бы я сказать, что ты виноват, — уронил мужчина. — Хотел бы обвинить во всём, потому что это легче всего. Но, подумав обо всём, что случилось за эти годы, за этот месяц, я понял... я понял, что ты не виноват. Ты стал заложником своих положения, воспитания и веры, парень. Ты сделал то, чего от тебя все ожидали, что бы не стать таким же, как Одержимые. Изгоем.

Гирем вскинулся. Кровь прилила к его лицу. Он никогда не боялся быть изгоем. Он никогда не боялся идти против правил!

"Ты боялся", — сказал ему внутренний голос. — "Ты всегда остерегался нарушать правила. Ты всегда ждал, что за нарушением последует болезненное наказание, как тогда, в случае с Керсом и его ногами. Ты не верил в то, что Элли могла причинить вред семье и деревне, но ты совершил правосудие. Правосудие ли? Ты шёл по Дороге Пепла и ты знал, что многие из заклеймённых наверняка ни в чём не виноваты. Но ты проехал. Проехал, потому что привык думать о том, что это в порядке вещей, что порядок вещей нельзя изменить, более того — это опасно делать".

Гирем молча посмотрел в сторону, разглядывая блестящие медью шпили Первого Храма, возвышающиеся на кромкой среброзовой аллеи.

— Ты думаешь, что я должен сломать законы? Что должен идти против предписаний?

— Нет, Рем. Не все законы плохи, — неожиданно произнесла Виальсе. Наклонившись, она сорвала цветок и начала его разглядывать. — От некоторых людям живётся куда лучше. Без некоторых жить плохо. Но некоторые были придуманы в ущерб большинству ради возвышения меньшинства. Такие законы при ближайшей рассмотрении вредны и ущербны.

Гирем и Сиверт удивлённо посмотрели на девочку. Та посмотрела в ответ.

— Что? Так говорил мой папа.

Юноша улыбнулся и обменялся взглядами с мужчиной. Сиверт закрыл глаза и, словно доставая из раны застрявшую стрелу, медленно кивнул.

Гирем почувствовал, как мышцы на лице обмякли. Сковывающие сердце тиски наконец разжались. Сиверт простил его. Хотелось верить, что он простил и себя самого. Юноша прислушался к себе и с облегчение почувствовал внутри себя свет лёгкости.

Он посмотрел на Виальсе и, неожиданно для самого себя улыбнувшись, потрепал её по голове.

Пора начать всё сначала, уже отбросив прошлое. Забыть о том, что произошло с Создин, но помнить о том, что даже в простолюдине есть доброта и милосердие, забыть о том, произошло с Элли, но помнить о том, что суд нельзя вершить на скорую руку. Встать лицом к лицу с отцом, но не испытывая к нему презрения и ненависти.

— Твой отец, возможно, был мудр, в зависимости от того, какие законы он имел ввиду, — он перевёл взгляд на Сиверта. — Идём. Сегодня вечером состоится избрание нового Пророка. Очевидно, кто им станет, но чтобы помочь ему, семье Кейр придётся как следует постараться.

2

Карранс пил чай, наблюдая за очередным рассветом, который разгорался над Элеуром. Разум нуждался в свежем воздухе и горячей терпкой жидкости, приготовленной вставшим засветло Тормселем.

— Что-нибудь ещё, хозяин? — слуга заглянул на балкон, излучая всегдашнюю благожелательность и смирение. Карранс благодарил Бога за то, что встретил его десять лет назад в Канстельском баре. Один из местных рефрамантов прогнал его прочь за то, что тот понравился его жене, и клирик был рад, что сжалился над несчастным человеком. С тех пор Тормсель стал верным хранителем его дома.

— Нет, дружище. Что у нас запланировано на сегодня?

— Через полтора часа вы принимаете дивайна Вьюора. Он давно просил вашей аудиенции по поводу слухов, которые распространяют еретики в его дивинаре. Затем нужно будет посетить Храм Палуша Мендрагуса. Две семьи рефрамантов готовы пожертвовать солидную сумму золота, если вы удостоите своим присутствием венчание их детей.

После обеда состоится получасовой брифинг Джустикариата. Это последний перед тем, как выберут нового Пророка.

Затем вы проведёте беседу с Кархарием Велантисом, а вечером посетите ужин... — слуга сделал паузу, словно забыв, что хотел сказать. — Э, с Ланитой Велль.

— Мне иногда кажется, что ты нарочно забываешь, как её зовут. Она тебе не нравится?

— Для меня главное, чтобы вы были счастливы.

Карранс улыбнулся, глядя на позолоченные светом верхушки деревьев.

— Ох уж эта твоя дипломатичная расплывчатость. Можешь идти. Я хочу закончить строку.

Тормсель ушёл. Клирик звякнул стаканом о столик и вернулся к своему журналу. Последние страницы содержали ряд обрывчатых и неупорядоченных абзацев. События последних недель не оставляли ничего другого. Карранс водил взглядом по строкам, пытаясь подцепить мысль, обронённую вчера вечером.

"... Показания Арюола оставили меня в замешательстве. Из слов юноши следует, что его заставили думать, будто все послания свыше приходят от Протоурга. Реакция Кархария на эту информацию была искренне язвительной. Не думаю, что он верит в мою причастность к событиям на Арене и в городе...

... Преторона умерла на пыточном столе, выкрикивая слова, которые обозначили судьбу палачей. Никто не должен был услышать этих слов, кроме меня и Кархария. Я скорблю о несчастных, которым не повезло оказаться рядом с той, кто знает слишком много. Никакой пользы она, к сожалению, не принесла...

... Что до Кархария, то его причастность также кажется маловероятной. Функции, которые выполняет Церковь, нужны Изре. Уничтожив её, Дивинат и Пророк в частности, ничего не добьются. Им всё равно придётся создавать равноценную замену. В этом нет никакого практического смысла. Куда проще убить меня и поставить на моё место послушного глупца...

... Поразмыслив, я всё же не могу исключать причастности Кархария. В определённый момент он исчез с поля боя, оставив меня наедине с Претороной. Если бы не помощь Гирема Кейра, я был бы мёртв. Нападение на Арену могло быть нацеленно исключительно с целью прикончить меня. Опять же, непонятно, зачем прибегать к таким сложностям. Наёмные убийцы или яд в чашке куда проще, и ни одна ниточка не привела бы к Пророку...

... Самоубийство джустикариев подтверждает закономерность, с которой условный Враг пытается посеять хаос в Изре. Это можно счесть за укол Церкви, но я больше склоняюсь к убеждению, что это было очередной попыткой эскалации конфликта между Церковью и Дивинатом. Кандидатура Кархария кажется всё менее очевидной...

... Разговор с Кархарием вышел эмоциональным. Возможно, мне не стоило врываться к нему в кабинет и, размахивая руками, требовать от него клятвы в честности. Всё нервы, да и Пророк оказался не прочь поругаться. Два часа взаимных обвинений и парирований привели нас к полнейшему истощению. Сидя плечом к плечу на столе, мы пришли к выводу, что ни один из нас не виноват. В мозгу всё ещё копошиться червь сомнений, но я не стану поощрять его, пока не найдутся более весомые улики....

... Агенты не даром едят свой хлеб. Рензам Кейр собрал вокруг себя внушительное число рефрамантов и дивайнов. С этой силой придётся считаться, если не ударить в её сплетение. Кархарий бы так и поступил, но я, как и положено глупцу, который всё ещё верит в справделивый суд, думаю, что не стоит убивать человека, пока не доказана его причастность к хаосу в стране этим летом. К тому же, я испытываю слабую, но всё же надежду на то, что Гирем Кейр каким-то образом сумеет переубедить его насчёт войны с Алсалоном. Если не получится у него, тогда придётся прибегнуть к более жётским методам..."

Карранс прочёл последнюю строчку и, взяв карандаш, написал ещё одну строчку.

"Моисей всё ещё остаётся самым очевидным кандидатом. Единственное "против" за его участие в событиях последних недель — это то, что он слишком далеко от Элеура, чтобы столь эффективно манипулировать событиями".

Поставив точку, он вздохнул и взглянул на раскрытую книгу, которая лежала на столике возле чашки. Её он написал ещё несколько недель назад, и с тех пор неоднократно возвращался, чтобы продолжить. Как и вчера, и позавчера, и неделю назад, он не знал, какие именно слова должны последовать за уже написанными.

"... таким образом, свидетельства существования Ориду, Кебеи и Ум'оса ставят под сомнение существование алсалонского божества".

Строка была перечёркнута жирной линией, проведённой одним стремительным и отчаянным движением карандаша.

— Тормсель!

Издалека донеслись торопливые шаги слуги.

— Да, хозяин?

— Приготовь, пожалуйста, то кольцо.

— А, вы всё же решились. Сегодня за ужином?

— Да. Мы поженимся после свадьбы Шаки и нового Пророка. Думаю, это самое подходящее время.

— Отлично, господин. Рад, что вы, наконец, созрели.

— Не заставляй меня чувствовать себя подростком, Тормсель.

— Простите, Карранс. Просто я перестал надеяться, что вы решитесь на это.

Клирик усмехнулся и допил чай.

— Кольцо, друг мой.

— Да, конечно, — Тормсель заторопился. — Ваша одежда ждёт на кровати. Стража уже оповещена и готова сопровождать вас.

Поднявшись на ноги, Карранс бросил последний взгляд на восходящее солнце и вернулся к будничным мыслям.

3

Цеппеуш сидел в кресле и читал принесённый слугой толстенный том "Падение Артарии" Алана Кейра. Её ему посоветовала Шака, с которой он провёл день в Аквамариновой Библиотеке. Место ему неожиданно понравилось. В нём витал запах хорошего дерева и старой бумаги, а вид лабиринта из книных стеллажей внушал уважение. Единственное, что раздражало, была стража, но с её постоянным присутствием приходилось мириться в свете последних событий.

Ему показалось, что он приятно удивил дочь Пророка своим желанием взять одну из исторических книг. Это было хорошо. Возможно, не поздно наверстать упущенное за последние недели.

А ещё ему хотелось прочесть что-то, написанное Кейром. Возможно, паренёк и был пьян, но о репутации его дяди Цеппеуш слышал. Сложно представить более хитрого и умного рефраманта. Алан Кейр казался волшебником из сказок. Если он и правда такой, каким его описывала матушка, то несложно понять, что повлияло на мышление сынка Коптильщика.

Гирем Кейр мало волновал его мысли. Волновало сказанное им. Оно казалось правильным и логичным, и сталкиваясь с жаждой действия, лишь злило и раздражало юношу. С этим надо было что-то делать. Из любопытства Цеппеуш и занял в библиотеке книгу, которая описывала конфликт Изры с другим государством.

Перелистывая страницу за страницей, он вместе с Аланом Кейром переживал все перепитии событий, которые переживала Артария, небольшая страна, зажатая между северной частью Джихалаев и Изрой. Порой ему казалось, что он читает выдуманную историю — уж больно залихватски выглядели многоходовые интриги Элеура и Азьюма, таинственные убийства и покушения на жизнь самого дипломата.

"В итоге даже знаменитый Алан Кейр не смог добиться мира с Артарией, не запачкав руки в крови. Пусть это были чужие руки, пусть он оставлял многочисленные "но", но мира без убийств быть не может", — удовлетворенно думал Цеппеуш. Внутри что-то неприятно шевельнулось. — "Тогда почему меня всё ещё терзает тревожное чувство?"

— Могучий сын Миклавуша Мендрагуса решил занять себя чем-то, кроме плоти девы или рукояти меча? — неожиданно раздалось из-за спины. Цеппеуш на мгновение прикрыл глаза, успокаиваясь после того, как едва не подскочил на месте от неожиданности.

— Ты же знаешь, что я не люблю, когда ко мне подкрадываются, — покосившись на лежавшие на столе ножны с мечом внутри, произнёс он и отложил книгу в сторону.

Никоро подошла к нему и села на колени, обвив рукой шею. Вдохнув её аромат, Цеппеуш почувствовал, как его тело словно пронзило множество крошечных молний. На девушке было надето голубое платье, соблазнительно обтягивающее тело в нужных местах. Юноша сглотнул и попытался как бы невзначай отстраниться.

— Что такое? Не говори, что тебе не хочется напоследок побыть в обществе "другой" девушки.

— Мне хочется. Я привык быть тем, кто стесняет, а не тем, кого стесняют.

Щёки Никоро порозовели.

— Не думала, что мы дойдёт то этих слов.

— Прости меня за прямоту. Я обычно стараюсь быть вежливым, но иногда от этого нет толка, — чуть более грубо, чем хотелось, сказал Цеппеуш. Мысли его занимали похождения Алана Кейра, к которым хотелось вернуться как можно скорее.

Девушка коснулась его щеки прохладной ладошкой и повернула лицом к себе. Её взгляд был полон скрытой боли.

— Не надо на меня злиться. Я вижу, что тебе плохо и не думаю, что заслуживаю злости за искреннее желание помочь.

— Прости, Ника, — пробормотал юноша и постарался обмякнуть в кресле, положив ладони на подлокотники.

— Что тебя тревожит?

— Я пытаюсь понять, что должен делать, когда стану Пророком.

— Нет смысла переживать раньше времени. Всё будет зависеть о того, что покажет тебе Венец.

Цеппеуш напрягся, услышав как хрустнули костяшки кулаков.

— Ты знаешь?

— Разумеется, я ведь прибыла сюда как представитель Лугаль Зифрен. Она рассказала мне всё, что нужно знать о предстоящей церемонии. Ты давно знаешь?

— Почти сразу, как приехал сюда. Честно, я провёл не меньше недели с кружкой пива, чтобы свыкнуться с предстоящим испытанием. Это ведь будет испытание. Кархарий честно предупредил нас обо всех опасностях, которые представляет Венец для Пророка. Он даже предложил нам подумать об отказе от претензий на трон. Я даже немного зауважал Дастейна и Маэльдуна. У них есть яйца.

Он вздохнул.

— Чтобы ты сделала, если бы стала Пророком?

— Не знаю. Наверное, вернулась бы домой и навела там порядок.

— Что-то случилось в Шуруппаке? Я слышал, Лугаль Зифрен зачем-то решила приехать сюда.

— Она уже в городе, возможно даже сейчас находится во дворце, — сказала Никоро и коснулась губами его губ. Они были нежными и упругими, эти губы, и Цеппеуш, не удержавшись, положил ладонь на затылок девушки и впился в них, словно пьяница, мучимый похмельем.

Где-то на краю сознания он всё ещё билась крошечная мысль о том, что пора остановиться.

— Я вижу, приготовления к церемонии избрания супруга для Шаки Отраз идут полным ходом, — раздался знакомый голос. Его звук был словно ушатом ледяной воды, окатившим Цеппеуша с ног до головы.

Юноша очнулся и, чуть ли не сбросив Никоро на пол, вскочил с кресла. Всё ещё удерживая на весу девушку, он посмотрел на Мириам, которая стояла в дверях, скрестив на груди руки и улыбаясь. Вид этой позы вызвал в нём тревогу менее возвышенного рода.

— Надеюсь, ты не станешь рассказывать про это Шаке? — осипшим голосом уронил он.

— Если бы на твоём месте был кто-нибудь другой, то я бы выложила ей всё. Таким образом ты остался бы свободным. Но такой бабник, как ты, нуждается в привязи. Крепкой такой привязи. Шака будет для тебя в самый раз. Поэтому нет, я промолчу. Любезная, — джустикарий посмотрела на Никоро, и в воздухе возникло неловкое напряжение, — вы не могли бы дать нам поговорить.

— Разумеется, дорогая моя, — откликнулась Никоро и, чмокнув напоследок Цеппеуша, прошла мимо Мириам к выходу, едва не коснувшись плеча плечом. — Увидимся на церемонии возложения титула, Цеппи.

Когда Никоро вышла, Цеппеуш упал в кресло и прикрыл лицо рукой. Он неожиданно почувствовал себя гораздо лучше. Должно быть, сказывалось присутствие джустикария.

"Не пори чушь. Просто с Мириам ты чувствуешь себя гораздо раскованнее и свободнее".

— Ты не представляешь, но день, когда я окажусь на необитаемом острове, вдали от противоположного пола, будет счастливым днём. Я просто не могу остановиться, когда они рядом. Ты права. Рядом со мной должен постоянно находиться сторож с ремнём. Иначе проблем не избежать.

— Ну, я рада, что появилась во время. Не хотелось бы, чтобы ты сделал ребёнка за несколько дней до возможного обручения с Шакой. Это будет неудобно для нас, накладно для тебя, позорно для Шаки и ужасно для самого ребёнка. Ты видел Трикселя Нурвина.

Цеппеуш передёрнулся, вспомнив скорченного черноволосого колдуна, которого изредка видел на пиру или в Дивинате.

— Ты говоришь довольно жёстко для служительницы Церкви. Вам не говорят, что вы несёте добро людям?

— Мы говорим послушниками и клирикам, что они должны нести прежде всего правосудие. Не забывай, кто я.

— Да, уж. Всё время представляю тебя миловидной деревенской девчонкой, которые удобно обретаются у сеновалов.

Мириам всхрапнула от смеха, и Цеппеуш хохотнул, найдя этот звук весьма милым и забавным.

— Так зачем ты на самом деле пожаловала сюда?

— Хотела передать пожелание удачи от Протоурга Карранса. Его преосвященство обещает вам поддержку в случае победы.

Новость заставила сердце в груди Цеппеуша забиться сильнее. Неужели у него есть хоть какая-то поддержка в этом змеином логове?

— Передай ему мою искреннюю признательность.

— Конечно. Только не обольщайся — я уже передала те же слова Сольвейгу Маэльдуну и собираюсь передать их Бавалору Дастейну.

Сердце Цеппеуша упало. Он поморщился и махнул рукой.

— Что-то ещё?

— А ещё я просто изредка присматривала за тобой. Как сейчас. Не хочу, чтобы ты натворил глупостей.

— Тоже приказ Карранса?

— Нет, просто личная прихоть, — Мириам несколько неловко пожала плечами. — Ну ладно, мне пора. Увидимся вечером. Будь готов.

Попрощавшись, девушка покинула комнату, оставив Цеппеуша наедине с мыслями. Вздохнув, юноша взял в руки книгу, открыл нужную страницу и, подойдя к ону, из которого открывалась широкая панорама дневного города, погрузился в чтение.

Глава 65. Несущие боль.

"Я хочу верить... так же, как он".

Видение будущего, год неизвестен.

1

Железная задвижка издала душераздирающий визг и Валерия вошла в полутёмный коридор, ёжась от холода. Факелы в руках стражников разогнали тьму и отразились на металлической поверхности двери, которая вела в единственную камеру.

— Он в состоянии говорить? — негромко спросила девушка.

— Зависит от того, что с ним сейчас. Я слышал, пытки были жестокими. Из него выжали всё возможное. Я бы на его месте давно разбил себе голову о камень.

— Тоесть он уже никому не нужен?

Стражник покачал голову и жесток приказал подручным открыть дверь. Несколько человек прикрыли Валерию щитами и обнажили мечи. Пятый солдат подошёл к окованной металлом створке и один за другим поднял все засовы. Валерия толкнула дверь, и свет факелов осветил внутренности камеры.

Гекатис лежал на земле, замотанный в тряпки, раскинув руки в стороны. Кистей не было — их отрезали на допросе, ноги сковывали кандалы.

Девушка подавила подктившую к горлу тошноту. Она не могла представить, что бы кто-то заслуживал такого наказания, тем более такой человек, как Гекатис. Повар. Друг её семьи.

"Он самый знаменитый убийца в Изре", — напомнила она самой себе. Джензен сказал, что за многие годы Мурена в лице трёх братьев совершил больше тридцати убийств разной степени известности. Впрочем, в участии в событиях на Арене Брусса и в городе он так и не сознался. Пользуясь случаем, Валерия упросила Джензена разрешить ей посетить преступника.

— Оставьте нас, — сказала она стражникам.

— Госпожа, даже без кистей он может вас убить.

— Когда-то я считала его своим другом. Думаю, несмотря на его злодеяния, в нём всё-таки сохранилась частичка привязанности к членам нашей семьи.

Она уже почувствовала затылком, что Гекатис начал подниматься с пола, чтобы привалиться спиной к стене.

— Она права, — раздался его голос — слабый и сиплый. — Я не причиню ей вреда.

После некоторого молчания, стражник пожал плечами.

— Двое арбалетчиков будут держать оружие в решётке. Одно резкое движение — и они выстрелят.

— Это будет то, что нужно, капитан, — кивнул Гекатис. Дождавшись, когда стража закроет дверь, он перевёл взгляд на Валерию. Девушка почувствовала пробежавший по затулку холодок. Она старалась держаться уверенно, но получалось это плохо. Внешний вид не имел значения, когда ты находишься в одной камере с самым опасным человеком в Изре.

Сев на пол напротив собеседника, Валерия опёрлась спиной о прохладную металлическую дверь. Эта ситуация напомнила Забрасин, когда ей пришлось сидеть во тьме созданной Гиремом камеры.

— Даже в полумраке я вижу укор в твоих глазах, — произнёс мужчина, вернув её в леденящую реальность. — Не буду отрицать, мы с братьями сделали многое, о чём ты не подозревала.

— Я пытаюсь понять, зачем вы это делали, но ничего, кроме извращённого понятия славы на ум не пришло. Зачем? Отец верил вам. Он дал вам работу, считай, принял в семью. Вессинар, Солира и я готовы были помочь вам все, чем нужно. Зачем, Гекатис?

— Бедное происхождение, особое воспитание, — мужчина отвернул лицо. — Жизнь в тени людей, способных призывать гром и молнию. Отец не рассказывал тебе подробностей?

— Нет. И кстати, я постараюсь не допустить того, чтобы он узнал о твоём пленении. Я уже попросила знакомого ограничить слухи о гибели Готиса и Горидуса. Об этом будут знать единицы.

— Не беспокойся, Арстапор не почувствует себя преданным.

— Всмысле? — Валерия почувствовала, как у неё лихорадочно загорелись щёки.

— Он знал.

Её сердце упало. В висках застучала кровь.

— Как?

— Неужели ты думаешь, что такой человек, как Арстапор Тез, Теург, посланник Богов, поменявший местами Землю и Небо и обратно, не узнал бы, что его партнёры имеют дополнительный заработок? Он прикрывал нас, получая часть дохода взамен.

Валерия сжала кулаки и исподлобья уставилась на собеседника.

— Я пришла сюда не за тем, чтобы ты терзал меня ложью.

Гекатис развёл культями в стороны.

— Мне незачем лгать, Валерия. Мои братья мертвы. Мой наставник мёртв. Меня лишили моих рук. Я делаю тебе последнее одолжение перед смертью. Даю тебе то, что ты искала всё это время.

Выдохнув, Валерия развернулась к Гекатису.

— Кто-нибудь ещё об этом знает?

-Вряд ли. Мы всегда были крайне осторожны, покидая ваш дом. Единственный, кто мог догадываться о связи с ним — это Драконий Клык. Он устроил настоящую слежку за домой, но не особо преуспел в своём расследовании. Хотя его появление на крыше дворца было неожиданностью. Он мог видеть, как я покидал убежище.

— Так ты ничего не выдал на пытках?

— Лишь кое-какую информацию об убийствах. Имён заказчиков я всё равно не знаю. Тоже самое касается заказа на жизнь Цеппеуша Мендрагуса.

— Значит, об этом может знать лишь отец и Драконий Клык. Надеюсь, он пока не сообщил о своих догадках своему хозяину.

— Уже думаешь о том, как бы прикончить Конрада до того, как он поделиться мыслями с Пророком? Неожиданное открытие. Мне всегда казалось, что ты невинна, как светлюнка.

Валерия с отвращением посмотрела на мужчину, искренне надеясь, что он разглядит во тьме выражение её лица.

— Я не невинна, но я не стану убивать людей, чтобы прикрывать преступников. Даже отца.

— Что же, Арстапор обрадуется такой честной дочери, если ты вернёшься к нему. Ты всё ещё хочешь, зная, что все эти годы он спал спокойно?

— Довольно. Я узнала всё, что нужно, — Валерия отвернулась от мужчины и протянула руку, чтобы постучать в дверь. Внутри он чувствовала сосущую пустоту вместо сердца. Оно болело так сильно, что было проще заставить себя не чувствовать ничего.

Из-за спины донёсся исполненый усталым ехидством смешок.

— А я думал, ты пришла узнать, кто виноват в трагедии семьи Тез.

Валерия открыла рот, сделав судорожный вздох. Все эти месяцы, складывая мозаику того рокового вечера, она чувствовала, что не хватает какого-то пазла. Какого именно — девушка не знала.

Она обернулась — опять.

— Закрой рот, — прошипела она. — Ты ничего не знаешь про ту ночь. Ни тебя, ни твоих братьев тогда даже не было дома.

— Это началось довольно давно, — после протяжного вздоха, ровно произнёс Гекатис. — Твой отец слыл человеком, который поддерживал Карранса Мирандиса. Он считал его единственным достойным кандидатом на роль нового Протоурга. Именно с его подачи Марзен принял окончательное решение передать полномочия самому молодому джустикарию в истории. Разумеется, некоторым джустикариям это не нравилось. Не нравилось это и моему учителю.

Мало-помалу Валерия начала вслушиваться в слова убийцы. Они забирались под кожу, словно ядовитые змеи, стремясь ранить душу. Сложно было им сопротивляться.

— Кабреге. Он ненавидел Карранса. Всегда считал его бесхарактерным сопляком, умудрившимся наскрести на милостынях жалкое уважение среди простого народа. Когда меня пытали, я, кстати, убедился в обратном. Он далеко не так прост, как считал учитель.

Так вот, убить Карранса было можно, но весьма опасно. Его любили в Канстеле, любили некоторые джустикарии, любил простой народ. У него были сильные защитники — твой отец и Беррун Нурвин. С мнением и возможностями двух Теургов считаться приходилось любому человеку в стране, считая самого Пророка. Тогда то он и решил действовать исподтишка.

Беррун Нурвин занемог. Многие считали, что он уже не жилец, и Боги снизойдут на очередного одержимого младенца. Если бы не этот урод-горбун, так бы скорее всего и случилось. Но тогда никто не знал, что Сын Демонов выздоровеет.

Оставался Арстапор. Убить его было невозможно, но можно было подточить его дух. Ты не представляешь, сколько времени нам потребовалось, чтобы составить примерный план и привести его в исполнение. Люди Кабреге обрабатывали твоего брата очень долго. В какой-то момент мы даже засомневались в том, что он поддастся — уж слишком правилен и воспитан он был. И тут появилась ты, — Гекатис сделал паузу. Валерия обнаружила, что сидит на полу, поджав колени и обхватив их до боли стиснутыми руками.

— Зря ты в пылу очередной ссоры обронила слова об отцовском наследстве. Вессинар бы взбешён. Он стал уязвим. Не сказать, что здесь обошлось без нашего с братьями участия. Мы тоже шепнули ему пару словечек о том, как ты хвастаешься будущей властью перед своими подружками. Воистину, язык враг твой.

Дальше случилось то, чему ты сама стала свидетелем. Одним вечером брат решил тебя убить. Получалось у него плохо, мы даже хотели вмешаться, незаметно подмешав тебе в варенье яду. У Вессинара был мотив, а ваша мать была свидетелем того, как он пытался зарезать тебя ножом.

Ты не очень любила свою мачеху, я знаю, но в тот вечер Солира стала другой. Не знаю, возможно в ней взыграла совесть за то, как она всю жизнь относилась к дочери от другой женщины, или даже материнские инстинкты. Она подставилась под удар и умерла на руках у сына убийцы. Боги, я не хотел бы оказаться на месте Арстапора в тот миг, когда, вернувшись с работы, он застал эту сцену.

Знаешь такую присказку "Не буди в Теурге Одержимого — в ярости он даст фору десяти демонам"? Наверное, в состоянии аффекта, что-то пробудилось в бедном старике. Он распылил живого рыдающего сына вместе с мёртвой женой — её скорее всего просто зацепило заклинанием — у тебя на глазах. Воистину, история, достойная стать притчей.

Валерия сидела, вслушиваясь в звенящую тишину. Значит, она была права. Всё это время, она была права. Кабреге разрушил её жизнь.

"Нет, не только он. Я сама", — подумала она и почувствовала, как внутреннюю дамбу скоро пробьёт поток слёз. Вследом за этим пришла усердно погребённая на задворках сознания ненависть. К Кабреге, к его бессердечным амбициям, к людям, которые предали семью Тез.

Она подняла взгляд на Гекатиса, желая разодрать его на кусочки.

"Он всего лишь пешка. Настоящий виновник уже неделю как мёртв".

Эта мысль засела внутри подобно обжигающему яду. Она хотела отмщения, но мстить было некому.

Валерия встала и, шатаясь, пошла к двери.

— Кто ещё замешан в этом кроме вас троих и Кабреге? — напоследок спросила она.

— Ещё пара джустикариев, но все они уже мертвы.

— Ты лжёшь. Этой ночью меня пытались убить какие-то люди. Они не хотели, чтобы я возвращалась к отцу. Хочешь сказать, душа Кабреге никак не успокоится?

Мурена молчал. Валерия коснулась ладонью холодного металла двери, собираясь выйти.

— Из нас двоих, Гектис, — негромко произнесла она, — ты сломлен, а я нет. И я намереваюсь справиться со всеми, кто из злобы или амбиций пытается втоптать нас в грязь. Тезы не падут.

— Это я и хотел услышать, любимая сестрёнка, — сказал Мурена и, улыбнувшись, бросился к девушке.

Раздался хлопок, и два арбалетных болта со свистом вонзились убийце в голову. Тот взбрыкнул культями и упал на землю. Валерия, стиснув зубы, оглянулась и посмотрела на труп того, кого когда-то считала своим другом.

Гекатис Корвис был мёртв, но она почему-то не чувствовала удовлетворения.

2

— Госпожа, дайте я заколю вам волосы, — служанка безуспено пытался коснуться распущенных волос Шаки, но девушка то и дело отмахивалась, чувствуя себя осаждённой крепостью.

— Уйди, Корала, я сама.

— Если я уйду, ваша матушка накажет меня.

— Тогда просто побудь в другой комнате. Я хочу собраться сама.

— Госпожа...

— Выйди.

Вздохнув, служака покинула комнату, затворив за собой дверь. В исчезнувшем проёме Шака увидела начищенные латы стражника.

Близился заветный вечер, но вместо предвкушения её знобило и колотило. Не добавил настроение слух о том, что ночью Мурена пытался убить Цеппеуша Мендрагуса. Не радовало и постоянное присутствие охраны, хотя она и понимала, что от её безопасности зависят жизни и её слуг.

Единственное, что её по-настоящему ужасало — это исполнение того, к чему её готовил дядя последние месяцы. Встать из-за стола, выйти на всеобщее обозрение — боги, она всегда представляла это место эшафотом — и назвать имя. Имя, которое было предопределено задолго до того, как она увидела всех претендентов.

"Конечно", — каждый день перед сном успокаивала она сама себя. — "Изра не может зависеть от желания сердца молодой дурочки. Всё решает влияние и золото. У наследника могущественной семьи куда больше шансов на успешное и стабильное правление. Дядя как всегда прав".

Что же до неё, то... может быть, она и полюбит Бавалора по-настоящему. Он был хорошим человеком. Добрым, честным, настойчивым и прямым. Мечта любой девушки.

Шака встала с кресла и подошла к окну, из которого открывался вид на Площадь Первого Храма. Мостовая светилась от солнечных лучей, заставляя щуриться. По ней маршировали отряды солдат; слитный звук шагов доносился до верхнего яруса башни, где находились покои Шаки, пробиваясь сквозь стекло. Верхний Ярус готовился к вечернему празднеству.

Подумав о Бавалоре, девушка обратилась к мысли о Цеппеуше. Её сердце болезненно сжалось. Зачем она поддалась порыву в тот день, наблюдая за его упражнения с мечом и слушая его разговор с усатым солдатом? Зачем дала ему ложную надежду? Как сможет смотреть ему в лицо этим вечером?

Ей так хотелось попросить прощения и у него, и у Сольвейга. Они не заслуживали такого отношения.

— Стоило сказать им двоим с самого начала, — сказала она, услышав шаги за спиной. Это был Джензен — запах его духов всегда шёл впереди него, дразня её обаняние свежестью светлюнки. Она подавила паническую вспышку, которая возникала каждый раз, когда она случайно встречалась с юношей в коридоре или за общим столом на пиру. Нужно было держаться естественно, иначе он что-нибудь заподозрит.

— О том, что Кархарий давно выбрал нового Пророка? Нет, не стоило. В дивайнах нужно поддерживать иллюзию справедливости и равноправия, иначе они утопят Изру в крови гражданской войны.

— Это нечестно, Джензен. Нечестно к Сольвейгу и Цеппеушу, нечестно к их семьям. Это обман, и я в последнее время стараюсь ставить себя на место других. Мне было бы обидно и больно, если бы я узнала правду.

— Мы будем причинять друг другу боль и обиду покажи живы. Постарайся принять это. Я вот принял, — Джензен стал рядом и посмотрел сквозь стекло наружу. Шака перевела на него взгляд.

Лицо юноши выглядело измождённым и лишённым привычного спокойствия.

— Ты плохо выглядишь. Не спал?

— Со всеми этими мероприятиями как тут уснуть. Шака, я как никто хочу, чтобы всё прошло хорошо. Ты в последнее время смотришь на меня иначе — да, не делай такое удивлённое лицо — но я хочу, чтобы ты знала — я не причиню вреда ни тебе, ни твоей семье. Чтобы тебе кто ни сказал, что бы ты ни думала — я люблю Изру, я дорожу отношениями с тобой и твоим дядей, и я всегда буду делать так, чтобы вы пострадали меньше всего.

У Шаки заколотилось сердце. О чём он говорит?

Джензен перевёл дыхание.

— Мысленно я буду с тобой сегодня вечером. Не волнуйся за последствия своих слов. Выбор Бавалора Дастейна — наилучший выход для всех.

"Для всех, кроме меня".

Джензен повернулся спиной к окну и направился к двери.

— Будь сильной, Шака, — сказал он перед тем, как выйти. — Будь сильной ради тех, кто тебе дорог, и знай — на противоположном берегу у тебя всегда найдутся готовые протянуть руку помощи.

Дверь закрылась, заставив её вздрогнуть.

Шака склонила голову и заплакала.

"Почему все вокруг настолько сильнее меня?"

3

Ювалия Дастейн ехала на жеребце в глубокой задумчивости. Новости, донесённые шпионами во дворце, были подобно ледяным молниям, засевшим в мозгу и наполнившим её страхом.

Мурена не справился. Он погиб на крыше, так и не прикончив Цеппеуша Мендрагуса. Мальчишка оказался донельзя удачливым, думала она, покусывая губы. Что, если кто-то узнал, что это она заказала его? Что, если её обвинят? Что, если из неё сын потерпит поражение? Она то и дело прокручивала эти мысли в голове, чувствуя, что понемного сходит с ума. Надо это прекращать.

Бавалор как ни в чём ни бывало покачивался в седле рядом. Сын тоже волновался, но совсем по другой причине, и всё же умудрялся сохранять привычный вид. Страх в Ювалии на мгновение уступил тёплой материнской гордости. Сколько бы она не ошибалась, Бавалор был её искуплением.

Над городом сгустились сумерки, и народ стекался во дворец, чтобы принять участие в празднестве. Теурга окружал тройной ряд стражи — собственной, и предоставленной Кархарием. Позади на конях ехали трое рефрамантов — один маг Земли и двое — Воздуха. Последние держали жезлы включёнными — и воздух вокруг отряда подрагивал, готовый принять и отвернуть смертельную стрелу, дротик или болт.

— Как ты, мама?

— Немного волнуюсь.

Бавалор усмехнулся.

— А я думаю, что произвёл на Шаку лучшее впечатление. Знаешь, то ли я хорошо поел, то ли предвкушаю встречу с Гиремом, чтобы как следует посмеяться перед ответственным моментом — но я спокоен и даже как-то умиротворён. Не знаю, как ещё это объяснить. На душе легко и кажется, что я могу всё.

— Тебе понадобится умиротворение и лёгкость, когда ты станешь Пророком. К тяжёлым решениям лучше всего подходить спокойным и уравновешенным. Именно этого не хватает ни Мендрагусу, ни Маэльдуну. Именно поэтому им никогда не стать Пророком.

— Ну, мама, здесь будет решать не это, а расположение Шаки.

— Надеюсь, она достаточно умна, чтобы понять, кто больше достоин её руки.

— Она довольно умна, — улыбнулся Бавалор и помахал кому-то рукой. Лицо его озарила искренняя улыбка. Проследив его взгляд, она увидела Гирема Кейра, который пешком направлялся в сторону дворца. Молодой человек заметил их и учтиво поклонился, впрочем, не меняя курса. Этот жест заставил женщину улыбнуться.

— Тебе он нравится? — спросила она у Бавалора.

— Он хороший друг.

— Ты знаком с ним всего месяц.

— Обычно мне хватает первого впечатления и пары бесед, чтобы понять, каков человек. Это чувство ещё никогда не подводило, — сын посмотрел на неё и запустил руку в волосы. — Да-да, ты думаешь, что я глупец. Что люди прячут за улыбками враждебность, что мне нельзя доверять тем, кто на первый взгляд кажется другом. Но что в конечном увидит вокруг себя человек, который руководствуется этим принципом? Пустоту и одиночество.

Поэтому, мама, месяц счастья стоит возможного предательства.

Ювалия с горькой улыбкой погладила сына по плечу. Как же он молод, наивен и добр. Элеур не заслуживал такого человека, как Бавалор.

Она испугалась своих мыслей.

"Не вздумай даже говорить ему об этом. Не вздумай всё испортить. Ты сама вырастила его таким. Тяни эту ношу и помогает ему всем, чем нужно".

— К тому же, Гирем не походит на предателя. Совсем.

— О чём вы с ним обычно разговариваете?

— О разном. О том, кто из воителей прошлого был славнее, о том, кому какие девчонки нравятся, о том, что происходит сейчас в Изре....

Ювалия улыбнулась. Наверное, в двадцать лет мальчишки и должны разговаривать о своих кумирах, да о девушках. Им не место на тронах и у стратегических карт.

"Надеюсь, мы с Ниоросом достаточно подготовили его в политических и военных науках, чтобы он не опозорился в первые месяцы своего правления".

О том, что Шака Отраз могла выбрать кого-то другого, она старалась не думать.

— А что насчёт тебя, мам?

— Всмысле?

— С тех пор, как ты приехала сюда, ты только и занималась, что принимала своих ренедов. Ты никогда не гуляла с подругами или... — юноша косо улыбнулся и кивнул в сторону. Женщина посмотрела туда же и увидела Реназма Кейра. Мужчина ехал вместе с двумя товарищами, о чём то с ними негромко переговариваясь.

С теплом в груди Ювалия разглядывала его лицо, наслаждаясь этим видом так же, как в первый раз, много лет назад. Ей нравился этот напряжённый взгляд из-под чёрных бровей и то, как мужчина постоянно хмурил свой красивый лоб, словно ему приходилось ежесекундно обдумывать и принимать тяжёлые решения. А ещё в Рензаме всегда была эта затаённая печаль, которая привлекательно контрастировала с суровым выражением. Причина её крылась в прошлом и больше всего на свете, не считая счастья сына, Ювалия хотела разделить с ним эту боль.

Женщина почувствовала, что щёки наливаются жаром.

— Мне кажется, он слабее, чем ты думаешь, — уронил Бавалор. — Он никогда не подойдёт к тебе первым. Иногда, если хочешь быть счастливой, нужно сделать первый шаг. Ты же не хочешь, что бы ваша история окончилась ничем?

Ювалия не ответила, продолжая глядеть на Рензама. Вот он подъехал к ступенькам, словно ещё молодой соскочил с коня, сделал шаг к ступенькам и увидел приближавшегося к ним сына, после чего вернулся к своей лошади, сделав вид, что ищет что-то в седельной сумке.

Лицо женщины страдальчески скривилось. Мягко пришпорив коня, она поехала к старшему Кейру.

— Увидимся на пиру, сынок.

— Удачи, мама. Люблю тебя.

— И я тебя.

Глава 66. Пирамида.

...Они покрывают землю, подобно песку.

По всем четырём ветра Урука

рассыпают они ужас, пылают, как пламя,

На земле и под землёй неистовствуют они,

подобно вулкану раскидывая свои сети,

Но, в конце концов, низвергнет их карающая длань Нинурты....

Отрывок из диастрийской поэмы, услышанный Трикселем Нурвином.

...Беррун очнулся от сильного толчка в левое плечо. Вокруг стоял сильный шум, который, он подозревал, был уже смягчен хитроумным устройством шлема. В багровом полумраке мужчина различил какое-то движение, почти синхронное с высоким механическим воем, раздавшимся спустя несколько мгновений после толчка.

Один за другим ячейки, в которых сидели демоны, с шипением въезжали в стены. Образовавшиеся отверстия с тех же звуком закрыли металлические переборки.

Беррун вскрикнул, когда его резко потащило назад. Полумрак сменился кромешной тьмой. С тихим лязгом сиденье вместе с ним крутанулось и замерло. Беррун тяжело вздохнул, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, и начал осматривать место, куда его перенесло кресло.

Он находился в тесной кабине. Его окружала странная полукруглая доска, на которой горело множество огоньков и выступов. Интуитивно ему показалось, что на них нужно было нажимать для управления механизмом летающей повозки. Делать он этого конечно же не решился, вместо этого обратив внимание на три чёрных рога, которые торчали между колен. Осторожно коснувшись одного из них, Беррун легонько попробовал его сдвинуть.

Безуспешно.

"Ну и ладно", — подумал он и вдруг замжурился, когда в глаза ударила ослепительная вспышка молнии. Сквозь веки проступила красно-синяя морось. Ещё мгновение — и свет приглушился.

Мужчина осторожно открыл глаза. Зрительная щель в шлеме покрылась тонкой тёмной плёнкой. Беррун посмотрел в широкое окно из толстого стекла. И остолбенел.

Под ним подобно бешеному зверю бушевал чёрный океан. Исполинские волны взметывали свои гребни на сотню метров вверх, по странной дуге уходя к горизонту. Длинные синие молнии десятками горящих ветвей вспарывали антрацитовые тучи, словно трещины камень. На фоне тёмного горизонта белыми косыми хоботами извивались смерчи. Открывшаяся картина казалась ещё ужасней из-за того, что в кабине царила тишина.

Они летели над Штормовым Океаном.

-Мастер над материей, мы приближаемся к точке высадки, — в шлеме неожиданно раздался голос Рабису.

-Где я?

-В боевой рубке. Поскольку ты не обучен управлять своим бортовым орудием, она неактивна. То же самое касается твоего доспеха. В нём заложен алгоритм действий, обеспечивающий твою безопасность. Если что-то случится с аркенуком, он доставит тебя к берегу.

Беррун поморщился о количества непонятных слов.

-Думаешь, может случиться что-то непредвиденное?

-Сомневаюсь. В вашем мире мы не встречали чего-то, что представляло бы для нас существенную угрозу.... Посмотри вверх.

Мужчина задрал голову и посмотрел сквозь прозрачный потолок.

Над ним стояло чистое синее небо.

-Мы находимся в центре Штормового океана? Какой диаметр ока?

-Сто тринадцать миль.

-Я думал, в нём должно быть... спокойно.

-То, что ты видишь и есть спокойно.

-Чушь собачья. Это невозможно. Ни одно природное явление не объяснит эту аномалию. Что является её источником?

-Аккатагон думает, что это "нечто" скрывается на океаническом дне.

-И это "нечто" по странному стечению обстоятельств находится там же, где устроили нерестилище наши трепадоны?

-Совершенно верно. Аккатагон считает, что между этими двумя вещами есть связь. Мы собираемся это проверить.

-Тогда чего же мы ждём? — нетерпеливо вскричал Беррун. — Вперёд, погружаемся!

В шлеме неожиданно наступила тишина. А затем справа и слева один за одним начали появляться другие аркенуки. Держа дистанцию в полмили, они поравнялись с летающей повозкой Рабису, цепью уходя к горизонту. Совсем рядом пролетел подвешенный на троссах колосс; шесть рук опущены, над головой слабо тлеет огненная корона, чёрный шлейф дыма сметается в сторону сошедшим с ума ветром.

В шлеме Беррун услышал характерные для демонов рычащие и булькающие звуки. Мгновение спустя в голове зашумело от хора голосов, перекликавшихся уже на человеческом языке. Звучал он неестественно монотонно.

-... Круг замкнётся через 3...2...1. Периметр оцеплен.

-Зонды выпущены. Ответа нет.

-Выпустите вторую группу.

-Зонды выпущены.... Ответа нет.

-Выпустите третью группу.

-Зонды выпущены.... Ответа нет.

-Это нево.... — в шлеме раздалось громкое шипение.

Длилось оно несколько мгновений.

-... Аккотагон дал разрешение на погружение. Встреча у отметки через полчаса.

-Погружение через 10...9...8....

Беррун почувствовал, как желудок начинает уходить куда-то вверх. Вместе с тем поверхность океана начала приближаться с угрожающей скоростью. Мужчина упёрся ладонью в стекло, видя, как им навстречу несётся почти вертикальная стена чёрной воды.

-Рабису!

-Эти стёкла выдерживали больше, чем давление какой-то там воды, мастер над материей. Расслабьтесь и получайте удовольствие от охоты.

-...3...2...1.

Чёрная стена ударила в смотровые окна, и Беррун с одновременным восторгом и ужасом понял, что находится под водой.

К стёклам прилипли мириады пузырьков, которые через некоторое время оторвались от поверхности и бриллиантовыми струйками устремились вверх.

Беррун посмотрел в окно в потолке. Поверхность океана, подвижная и изменчивая, становилась всё менее различимой, очерчиваемая лишь далёкими синими вспышками.

-Погружение завершено успешно, мастер над материей. Мы взяли нерестилище и источник шторма в кольцо. Через полчаса будем на месте.

-Отлично. Знаешь, до сих пор я не осознавал, что меня так пугают замкнутые про.... Аааа!

Мужчина вжался в спинку кресла, когда в окно с глухим стуком врезалось и тут же отпрянуло что-то тёмное и покрытое множеством треугольных изгибов. Водная толща неожиданно осветилась на сотни метров вокруг, и в свете прожекторов Беррун увидел широко распахнутую розовую пасть монстра, усеянную рядами острых зубов.

Проскрежетав по стеклу зубами, монстр соскользнул с поверхности окна и отплыл в сторону. Повернувшись боком, он дал разглядеть и оценить размеры своего вытянутого, с восемью ластами, тела и непропорционально широкой сплюснутой головы.

-Рабису, ты видишь это?!

-Мы видим, мастер над материей. Жалко, ты не можешь лицезреть то, что происходит над нами.

-Что там?

-Новые виды. Целые стаи. Интересно, чем они питаются.

-Мне плевать, чем они питаются. Мне кажется, было бы лучше просто их всех уничтожить! — Беррун не отрывал взгляда от огромных мутно-белёсых блюдцев глаз монстра, которыми тот уставился в окно. Казалось, чудовище разглядывает внутренности рубки и его обитателя.

-Возможно, сначала всё же стоит понять, что является источником антисциллитума.

-Да. Скажи, друг, эти монстры всегда здесь обитали?

-Нет. Всплеск активности произошёл примерно полгода назад.

-Что произошло?

-Мы не знаем...

-Не столь важно. Если это не было волей природы, а это явно не было её волей, ведь так?

-Вашему миру несвойственна взрывная эволюция.

-Не понял.

-Не столь важно. Нам в любом случае придётся их уничтожить. Дело не только в том, что такая масса существ наносит вред экосистеме океана. Дело в другом. Посмотри на плавники этого существа, мастер над материей.

Беррун сделал, как велел демон. Спустя мгновение его зазнобило.

То, что на первый взгляд показалось плавниками, на самом деле было лапами. Мужчина разглядел длинные белые фаланги пальцев, между которыми виднелись внушительные полупрозрачные перепонки.

-Значит, они смогут дышать нашим воздухом и передвигаться по земле. Как скоро?

-Темпы их эволюции впечатляют, — коротко сказал Рабису и умолк, оставив Берруна в молчании созерцать монстра, который почему плыл параллельно с аркенуком. — Предсказать сложно, но произойдёт это в текущем десятилетии.

"Возможно, его привлекает свет?"

-...Это звено шесть. Наблюдаю попытки атаковать нас. Приказы?

Мужчина напрягся, вслушиваясь в разговоры в шлеме.

-Приказы не меняются. Монстры не представляют угрозы. Двигаемся к нерестилищу.

Снова тишина. Монстр исчез, но почти сразу его место занял другой — с длинным острым носом и десятком извивающихся щупалец, которые то и дело прилипали к окну громадными присосками.

Беррун не сразу понял, что уже которую минуту сидит, сцепив громадные металлические ладони. Хотелось помолиться, но он не знал, кому. От гнетущей тишины и замкнутости пространства хотелось разбить стекло и выбраться наружу.

"Чувства обманывают тебя. Не думай об этом. Представь дом. Стены родного дома, Амфирен с алыми завитушками густых волос и нежными руками, сынишку..."

Беррун закрыл глаза и, улыбнувшись, забылся в неосуществимых мечтах.

-... Это звено шесть. Трепадон заглотил нас. Даю приказ пробить его желудок.

В общий канал ворвался низкий и пробирающий до мурашек голос, похожий на рычание неведомого зверя.

-... Аккатагон даёт разрешение на уничтожение биомассы. Объект в зоне видимости.

"Объект в зоне видимости?" — подумал Берунн. — Рабису, дружок, я должен видеть, что там! Перемести меня на командный пункт!

Кресло дёрнулось и понесло Берруна сквозь вишнёвый полумрак тоннелей. Когда мужчина снова открыл глаза, он находился в большем по размеру помещении, с множеством светящихся панелей и панорамным окном, из которого можно было видеть, что происходи впереди, сверху и побокам. В нескольких креслах сидели демоны — их родные и механические конечности бегали по панелям, словно играли на диковинном музыкальном инструменте.

Беррун встал с кресла — сверху ему за спину с тихим шелестом присоединился тонкий трос, который тут же натянулся — и подошёл к окну, возле которого стоял Рабису. В свете прожекторов Теург увидел картину, застрявшую в его памяти навсегда.

Вокруг не было ничего, кроме живого месива из извивающихся и дергающихся белёсых тел подводных тварей. Всевозможных расцветок, форм и размеров они были повсюду — сверху, снизу, справа и слева, впереди, позволяя видеть океан лишь на пару метров перед собой. Один из монстрв, казалось, увидел их за окном и, повернув голову, сомкнул исполинскую пасть на рубке. Острые зубы с глухим скрежетом сомкнулись на выступе капитанской рубки и заелозили по стеклу, пытаясь его пробить. Глаза животного выпучились от напряжения и бьющегося в них безумия.

Беррун всмотрелся в налитые тьмой зрачки и сделал шаг назад — в них помимо злобы он увидел... осмысленность.

-Бог мой, они разумные?!

Рабису рыкнул.

-Мы ещё анализируем структуру их мозга. Трепадон, выброшенный на берег, уровнем интеллекта не отличался от какого-нибудь морского дракона или горнилодона. Но эти особи уже другие. Скоро мы всё узнаем. А пока...

Пол мелко задрожал, и океан за окном резко забурлил, подёрнувшись облаком пузырьков. Монстр издал протяжный стон и, разомкнув челюсти, бросился прочь. Беррун увидел, как его кожа стремительно сморщивается.

-Что вы делаете?

-Накаляем воду. Эти животные любят естественную прохладу, так что высокая температура просто выключает их нервную систему. Другие методы лишь захламили бы воду кусками плоти и кровью.

Живой ковёр задргался и начал опускаться к невидимому дну, открывая глазам Берруна темнеющую вдали массу. Это было нечто — живое или неживое — имевшее скошеный остроконечый контур, длиной не меньше мили. Под водой, несмотря на мощные лучи света, было трудно оценить его подлинные размеры.

-Что это? — прошептал Беррун.

-Не знаю, — ответил Рабису и именно это напгуало мужчину больше всего. У демонов на всё были ответы, пусть и не сразу, но они быстро находились.

-Вам понадобится время, да?

-Наши обычные методы оценки отказывают работать на этом объекте. Мы можем догадываться, но сказать наверняка — нет.

-И?

-Я не буду гадать, мастер над материей. Всё, что нам нужно знать — оно является источником всех местных бед. Пора его уничтожить.

Беррун медленно кивнул. Он уже не был ни в чём уверен. Стоит ли бить по тому, чьей природы они не знают? Если не понимать предназначение тёмного объекта, то откуда они знают, правильно ли поступают?

По мере приближения к цели в толще пронзаемой лучами света воды проступили силуэты других аркенуков. Вода вокруг их корпусов преломлялась и кипела, словно диковинные агрегаты демонов были раскалёнными кастрюлями.

Тёмный объект не становился более отчетливым. Зато на свету проявились пузыри воздуха, которые сотней белоснежных столбов уходили вверх. А вокруг них в причудливых танцах извивались страннейшие существа, похожие на сайризалов из сказок. Их продолговатые вытянутые тела напоминали человеческие, если не считая сверкавшей белизной чешуи, горизонтального хвоста и четырёх рук. За головами извивались длинные фиолетовые щупальца.

Сотни таких существ кружили в хороводах вокруг столбов воздуха, то замедляясь и позволяя водным течениям нести себя, то стремительно ускоряясь. Они заметили появление гостей, и как только арекнук Рабису приблизился к ним на расстояние в двести метров, они бросилсь во все стороны, окружая нависшую над ними исполинскую тёмную массу живым щитом.

Вместе с тем Беррун почувствовал, как усиленно забилось сердце. В голове потемнело и он со стоном начал заваливаться набок. Трос, прикреплённый где-то за шиворотом, с шелестом натянулся и помог удержаться на ногах.

Теург закрыл глаза, потянувшись мыслью к образам. Он видел провалы магических входов, но отовсюду прянула опасная недозволенность. Его способности снова угасли, подавленные присутствием подводных тварей.

-Снова, Рабису. Они блокируют мою магию. Должно быть, в них тоже есть антисциллитум.

-Несомненно. Совпадения с физиологией трепадона очевидны, пусть и не во всём. Эти существа куда более развиты, чем может показаться. Смотри, что случится, когда мы приготовимся открыть огонь.

Беррун открыл рот, чтобы спросить, как можно открыть огонь под водой, когда в рубке раздался тот же низкий рычащий голос.

-Приготовить орудия.

-Мастер над материей, сядь в кресло, — скомандовал Рабису и звонко клацая когтями по металлическому полу, подошёл к окну. — Приготовить аркотум. Бить с минимальным всплеском. Цель — объект перед нами. Приступать в соответсвии с таймером аккатагона.

Беррун услышал, как аркенук вздрогнул. Через окна он увидел, как справа и слева от рубки выдвинулись ряды тонких вытянутых острий, похожих на гарпуны. Такие ещё использовали предки на крепостных стенах для обороны от драконов. Вместе с этим белые существа начали растягиваться в исполинскую цепь шириной в несколько миль.

-Огонь, — рыкнул низкий голос в общем канале. Сверкающая стена из существа устремилась прямо на аркенуки.

Раздался слитный хлопок, от которого Беррун на несколько минут потерял слух, и вся водная толща, окружавшая подводный корабль, превратилась в белоснежную пену. Всё, что мог делать мужчина — это смотреть на появившийся вместо окна схематичное изображение текущего боя.

Пятнадцать алых точек окружили исполинский объект, имевший форму пирамиды. Навстречу им быстро расширялась окружность из белых точек. Сто метров, пятьдесят, десять...

Заволокшая окна пена расступилась сразу в множестве мест, и о стекло с глухой барабанной дробью начали ударяться белёсые тела подводных существ. На мгновение Беррун ухватил взглядом лицо одного из них — безносое, но с глазами и ртом, а потом существо снова скрылось в белоснежной гуще, оставив в сознании мужщины впечатление осмысленного страха и гнева. Теург вжался в кресло, прикрыл лицо громадной ладонью, но продолжил смотреть сквозь пальцы на то, как бедные твари бьются о стёкла раскалённой машины демонов.

Было ли проявлением отсутствия интеллекта?

"Нет", — растерянно подумал Беррун. — "Это безумие отчаявшихся, которые пытаются защитить свой дом от неуязвимого противника".

Рабису повернулся спиной к зрелищу, словно в разочаровании.

-Примитивные твари, — прорычал он.

Пена неожиданно рассеялась и Беррун увидел, как тут и там водная толща разрывается вспышками огня, и прочерчивается белыми трасами, которые стремительно направлялись в сторону тёмной пирамиды.

Вот первые снаряды достигли её поверхности, и та подёрнулась серой дымкой. За ними последовали другие — и уже вся поверхность пирамиды исчезла в облаках пузырей. Затем донёсся отдалённый гул, как в печи, и аркенук качнуло назад.

-Нулевые повреждения цели, — прорычал один из демонов, сидевший за панелью. — Данные отправлены в акатагон.

Спустя десять секунд уже привычным низким голосом пришёл короткий ответ.

-Плитобойные наконечники.

В глубинах раскалённой гробницы раздался металлический лязг, словно кто-то пересчитывал стальные кости, и со всех сторон к пирамиде брызнули целые стаи тонких блестящих игл. На глазах у Берруна они походя зацепили белоснежных существ, которые вились вокруг кораблей, превратили их в алую пыль и устремились дальше. Внутри мужчины что-то дрогнуло.

-Ты уверен, что мы поступаем правильно?

-Избавляем твою родину от смертельного врага? Уверен, мастер над материей... Такое ощущение, что это я, а не ты, был собран здесь.

Иглы достигли поверхности пирамиды, и та резко покрылась сетью зелёных линий.

-Есть! — воскликнул Беррун, вскочив на ноги.

На всём расстоянии от цели до аркенуков повисли сотни тонких изумрудных лучей. Они возникли на мгновение, достаточное человеческим глазам, моргнули ещё два раза и исчезли.

Аркенуки начали взрываться один за другим. Они делали это красиво — вспучиваясь ослепительными солнцами и забирая с собой сотни белых существ, но всё таки гибли. В общей сложности Беррун насчитал семь уничтоженных кораблей из пятнадцати.

Рабису резко обернулся и вонзил когтистые ладони вприборную панель у окна.

-Есть реакция! — рыкнул демон справа. — Объект отвечает.

В рубке раздался наполненный яростью рык.

-Включить защитные программы. Готовьте анти-сапфиритовые пушки.

Прожектора сменили свет с белого на багровый. Аркенуки разорвали строй. До Берруна донёсся ввинчивающийся в голову тонкий визг накапливавших мощь орудий.

Спереди прямо на корабль Рабису плыл огромный зубастый трепадон, готовый сжевать и проглотить металлическую обшивку демонической гробницы. Навстречу ему из-за окна по правому борту с громогласным трубным рёвом вынесся коронованный огнём колосс. Две могучие руки вцепились в верхнюю и нижнюю челюсти монстра, ещё две заехали назад, сжимая пламенеющие мечи, и синхронно ударили в брюхо. Трепадон задёргался, окрашивая воду кровью. Второй трепадон появился словно из ниоткуда, метя в спину колоссу.

Торс исполинского воина крутанулся на сто восемьдесят градусов и два алых луча неведомой энергии разрезали монстра пополам. Скручивающиеся в агонии хвост и голова начали медленно опускаться ко дну.

Третий трепадон обрушился сверху и оторвал колоссу голову. Оставляя за собой дорожки пены, металлический воин последним движением вонзил клинки нижнюю челюсть твари. Сражающиеся пошли ко дну вслед за другими павшими.

Беррун сидел в креле, бегая взглядом по полю боя, который превратился в хаос. Океан наполнили облака крови, пены и содержимого уничтоженных аркенуков. Повсюду плавали ошметки плоти и куски металла. Кто-то из экипажа демонических повозок выжил, и теперь сражался с белёсыми тварями, изрыгая из своих костюмов смертельные лучи огня.

Тем временем уцелевшие аркенуки налились угрожающим багровым сиянием. Вода вокруг них начала закручиваться в тугие спирали под действием неведомых энергий, по обшивке до Берруна добрался пробирающий до костей визг. Море рыдало, вопили растворённые в воде элементы и минералы.

И когда этот звук достиг высочайшей своей точки, когда Беррун закричал, не слыша самого себя и зажав уши, аркенуки выстрелили, да так, что отдача отбросила их на сотню метров назад несмотря на мощь огненных двигателей. Восемь багровых, почти чёрных, лучей вспороли водную толщу и коснулись поверхности пирамиды. Несколько мгновений ничего не происходило, а потом пирамида вспыхнула.

Один раз.

Второй.

Третий.

Три раз пирамида покрылась сетью изумрудных линий с одинаковым интервалом в биение сердца. На третий аркенуки справа и слева опять начали взрываться.

Беррун запомнил последние мгновения своего пребывания в подводной гробнице демонов. Рабису бросился к нему, в провалах глаз залегла вишнёвая тьма. Демон коснулся пальцем сиденья, и мужчина вскрикнул, когда его рвануло вверх, через тоннель, прямо в океан.

Вода обволокла его, но чудесный доспех не дал ей проникнуть внутрь. Махая руками, Беррун безумно завертел головой в поисках подмоги. Казалось, сотни голодных глаз сейчас уставились на него, десятки зубастых пастей готовились разорвать его на части.

Мгновение спустя из аркенука выстрелила ещё одна капсула, и Рабису завис рядом с Берруном в белом облаке воздуха. Сразу после этого огненная повозка превратилась в опалесцирующий пузырь пламени. Взрыв швырнул Берруна куда-то прочь. Мир под глазами крутанулся несколько раз, на мгновение мужчина потерял сознание. Прийдя в себя, он решил, что умер. Из прострации его выбила фигура демона, появившаяся перед ним из клубов чёрного дыма.

В шлеме раздался его голос, хотя сам Рабису не открывал рта.

-Плывём к берегу.

-До него тысячи миль! Мы сможем?

-Мы сможем, мастер над материей.

-Хорошо. Как думаешь, среди этих обломков есть что-нибудь, что сможет уничтожить эту пирамиду?

-Есть, но оно с большой вероятностью уничтожит прибрежные города.

Беррун несколько мгновений размышлял, после чего пришёл к единственному, как ему казалось, верному решению.

-Найди это оружие.

Вместо ответа Рабису показал на себя и Беррун кивнул.

-Ты знаешь, что я задумал.

-Да, мастер. Но сначала нам обоим нужно выбраться отсюда.

-Как?

Рабису просто ткнул доспех в области живота, и Беррун почувствовал, как тот против воли заставил его руки вытянуться вдоль туловища, развернул стопами к полю боя и стрелой устремился прочь, чтобы вывести из царившего вокруг хаоса. Демон последовал за ним.

Теург бросил последний взгляд на темневшую позади пирамиду. На её фоне медленно опадали огненные куски того, что совсем недавно казалось несокрушимым демоническим флотом.

-Мы нанесли ей хоть какой-то урон?

Молчание Рабису было красноречивее любых слов.

Действующие лица Изумрудного Трона

Главные герои

Гирем Кейр — рефрамант, приёмный сын Рензама Кейра

Цеппеуш Мендрагус — рефрамант

Триксель Нурвин — рефрамант

Рензам Кейр — дивайн Герранский

Второстепенные персонажи

Джаркат — рефрамант, историк, писатель

Остис — телохранитель Рензама Кейра

Сиверт — бывший рефрамант

Алан Кейр — рефрамант

Венбер — рефрамант, телохранитель семьи Мендрагусов

Зифрен — диастрийка, правитель Шуруппака

Энхенгаль — диастриец, правитель Шуруппака

Никоро — диастрийка, лекарь

Карранс Мирандис — клирик, Протоург Триединой Церкви

Миранда Мендрагус — дивайн Керберский

Крина Мендрагус — дочь Миклавуша и Миранды Мендрагус

Двин Скригид — рефрамант, ренед Навустрозы

Саламах Инги — дивайн Бъялви, историк, писатель

Кархарий Велантис — дивайн Алеманский, Пророк Изры

Шака Отраз — дочь Пророка

Джензен Кейр — рефрамант, помощник Кархария Велантиса

Кобар Дюрс — рядовой из полка Горнилодонов

Абель Лейф — рефрамант, генерал полка Горнилодонов

Лисица — искательница приключений

Ювалия Дастейн — Теург, дивайн Кельмурольский

Бавалор Дастейн — рефрамант

Синваль Маэльдун — Теург, дивайн Навустрозский.

Сольвейг Маэльдун — рефрамант

Арстапор Тез — Теург, дивайн Элеурский

Нед Громквар — рефрамант

Беррун Нурвин — Теург, дивайн Кебейский

Рабису — демон

Конрад — Драконий Клык

Мурена — Элеурский убийца

Сарго Сандаал — рефрамант, дивайн Алаеды.

Исторические личности

Моисей — правитель Алсалона

Питер Брусс — предводитель людей, приплывших на континент Ирдаран

Серваст — первый протоург Триединой Церкви, создатель "Триединого Катехизиса"

Тадеуш Мендрагус — Теург, последний Пророк Изры из династии Мендрагусов

Ссесуш Мендрагус — Теург, первый Пророк Изры из династии Мендрагусов

Мират Отраз — рефрамант, Пророк Изры, умер незадолго до событий романа

Эктар Кейр — дивайн Герранский, погиб при штурме Треаттиса

Кевран Дастейн — рефрамант, погиб в битве при Сибельниль

Цирекон — знаменитый философ и писатель

Глоссарий

Расы

Люди — обитатели континента Ирдаран, различают народности: изриты, алсалонцы, артарианцы, бъялвийцы.

Диастрийцы — обитатели континента Ирдаран

Киюстурцы — обитатели континента Аккорус

Боги

Ориду — изритский бог урожая, плодородия и земли

Кебея — изритская богиня погоды

Ум'ос — изритский бог океанов, морей, озёр и рек

Инанна — диастрийская богиня

Нергал — диастрийский бог Света

Эрешкигаль — диастрийская богиня Тьмы

Хнум — алсалонский бог

Магия

Рефрамантия Первоэлементов

Каллиграфическая Рефрамантия

Рефрамантия Сознания

Пространственная Рефрамантия

Рефрамантия Разрушения

Географические названия

Джагепт — планета, где развиваются события, описанные в цикле.

Ирдаран — континент, расположенный в северном полушарии Джагепта

Аккорус — континент, расположенный в северном и южном полушариях Джагепта. Родина Изритов.

Штормовой океан — океан, где бушуют вечные шторма

Алеманский океан — океан, омывающий северный-северо-западный берег Ирдарана, основное место рыбного промысла

Тёмный океан — океан, омывающий северный-северо-восточный берег Ирдарана; дно является местом обширной вулканической активности

Океан Брусса — океан, омывающий западный берег Ирдарана и восточный берег Аккоруса.

Джихалайские горы — крупнейшая горная цепь в Ирдаране, рассекает континент посредине, с юга на север.

Керберские горы — горная цепь на юго-западе Ирдарана

Алеманские горы — горная цепь на севере Ирдарана

Залив Ваэльвос — крупный залив на юге Ирдарана

Виноградный Изгиб — косая береговая линия на юго-западе Ирдарана; земля в тех местах славится виноградниками

Лазурные берега — комплекс мелких заливов и бухт на западе Ирдарана, названный так из-за лазурного цвета воды в них.

Полуострова Западного и Восточного Клыков — два полуострова на юге Ирдарана, окружающие залив Ваэльвос

Архипелаг Навустроза — острова у северной оконечности Ирдарана

Архипелаг Трёхпалой Лапы — острова в центре залива Ваэльвос

Миргордская равнина — обширные холмистые пространства, покрытые лесами в западной части Ирдарана

Кебейская низина — плодородные низинные пространства на юге Ирдарана

Бадакайская степь — равнина, расположенная в центре Ирдарана

Бъялвийское плоскогорье — возвышенность в центре Ирдарана, растянувшаяся вдоль всего западного подножия Джихалайских гор

Лиара — крупная река на западе Ирдарана, впадает в залив Ваэльвос

Сиара — крупная река на западе Ирдарана, впадает в океан Брусса

Изра/ Изритский Теургиат — государство с теократической монархией, расположенное на западе Ирдарана

Алсалон — государство с абсолютной монархией, расположенное на востоке Ирдарана

Артария — небольшое государство, зажатое между северной оконечностью Джихалайских гор и границей Изры. Было поглощено Изрой.

Бъялви — город-государство в центре Ирдарана

Цзин-Хай — древняя цивилизация, простиравшаяся на континенте Ирдаран

Элеур — столица Изры

Забрасин — крупный торгово-ремесленный город в центре Изры.

Канстель — крупный приморский город, расположен на юге Изры

Шуруппак — крупный дийстрийский город, расположен на западе Изры

Дильмун — диастрийский город, расположен в центре океана Брусса.

Треаттис — небольшой город-крепость в Бадакайской Стене, расположен на востоке Изры

Кербергунд — крепость в Керберских горах

Драконий Язык — средний город в Керберских горах

Пенсьероль — крупный торгово-ремесленный город на западе Изры

Сибельниль — средний город на северо-востоке Изры, стоящий на реке Альсинум

Кейрагерран — крепость, расположенная на востоке Изры

Хесме — крупный город на архипелаге Навустроза

Термины

Рефрамантия — преломление энергетических потоков с целью достичь желаемого

Рефрамант — человек, способный использовать рефрамантию

Теург — человек, способный использовать рефрамантию без дополнительных инструментов

Рефрактор — инструмент, используемый для преломления энергии

Сциллитум — твёрдое вещество, способное преломлять энергию в магию

Кристалл-фокусатор — кристалл, собирающий магическую энергию и указывающий нужное направлении

Девона/одержимый — человек, телом которого завладел демон

Дивинат — единица власти, которая проводит внутреннюю и внешнюю политику

Дивайн — титул владельца земли, даётся в дар рефраманту Дивинатом

Ренед — титул владетеля земли, даётся в дар человеку дивайном

Пророк — титул правителя Изры.

Протоург — сан главы Триединой Церкви

Джустикарий — сан главы церкви в крупном городе

Клирик — служитель Триединой Церкви

Экзоркутор — клирик, который проводит обряд Экзоркуции

Лугаль — титул правителя диастрийского города

Триединая Церковь/Триединство — религия, основывающаяся на вере в Трёх Богов, следовании изложенному в Триедином Катехизисе, а также борьбе с проявлениями демонического влияния.

Обряд Экзоркуции — особый ритуал, проводимый клириками Триединой Церкви с целью изгнания демона из тела человека

Дивинар — территориальная единица, управляемая дивайном

Ренедар — территориальная единица, управляемая ренедом

Клирикарий — территориальная единица, управляемая Церковью.

Изумрудный трон — трон, на котором восседает Пророк.

Драконий Клык — титул, присваемый нескольким лучшим фехтовальщикам Изры.

Шегурт — низкорослое существо с деформированными частями тела, по слухам родившееся в результате смешения крови демона и человека.

Морна — двуногая птица высотой до трёх метров, с острыми перьями на веерообразном хвосте и крупных крыльях. Обладает острым зрением, умеет летать. Может быть одомашнена.

Горнилодон — плотоядное теплокровное животное, обитающее во всех океанах Джагепта. Обладает вытянутой пастью с мощными челюстями, четырьмя плавниками и длинным телом. Самый крупный подводный хищник, известный изритам.

Морской дракон — плотоядное хладнокровное животное, обитает в океанах и реках, бывает разных видов.

Бектаклит — воздушная рептилия с кожистыми крыльями и вытянутой пастью. Бывают разных видов и размеров.

Аккориат — червеподобное существо, способное вырастать до исполинских размеров.

Островельник — дерево с шарообразной кроной, листья с острыми краями.

Светлюнка — полевой цветок с тремя белыми лепестками.

Солнцедав — дерево с чёрным стволом и раскидистыми ветвями. Листья также чёрного цвета.

Катрейл — бобовое растение, универсальное для изритов. Бобы годятся в пищу человеку, листья и корни — в пищу скоту.

Зубовяз — растение с плодами салатового цвета. Сок плодов является сильнейшим антисептиком.

Чернополох — лекарственное растение

Жнивадень — лекарственное растение

Мрашка — алкогольный напиток, настаиваемый на нескольких видах мелководных водорослей

Турудаль — каста диастрийцев-воинов.

Инжинарий — солдат строительных, ремонтных и сапёрных работ

Авралит — синий минерал, используемый диастрийцами

Сарлим — золотая монета, равняется десяти серебряным лиарам

Лиара — серебряная монета, равняется десяти бронзовым тестурциям

Тестурция — бронзовая монета и её эквиваленты

Доспехи Бездны — зачарованные доспехи, выкованные в Бъялвийской Воронке.

Семя Тиамат — демонический доспех.

Аркенук — летающий агрегат демонов.