Дорогой подарок (продолжение Помолвки по-рокуэльски)

Гарже, кое-как зажимая нос рукой и уже явственно дрожа, вернулся в позицию. Взгляд аргассца панически метался от лица Миро к шпаге в его руке.

Идальго финтом в голову заставил Гарже высоко вскинуть руку с клинком, резким движением спровоцировал противника на удар и, приняв на ближайшую к эфесу часть своей шпаги клинок аргассца, ударил его наискось, в бок, под руку.

Оружие Ибаньеса вошло глубоко меж ребер Гарже и, видимо, проткнуло легкое. Когда рокуэлец выпрямился, выдергивая шпагу, жертва дворянской чести, хрипло булькнув, упустила клинок и осела наземь, сплюнув кровью. Аргассцы, хоть и бросая на Гарже презрительные взгляды, помогли товарищу подняться и отвели (скорее, оттащили) под тень деревьев; кто-то позаботился прихватить с собой кровезатворяющий амулет, послали за магом слугу.

Рокуэлец вытер шпагу платком и коротко бросил через плечо:

— Все.

— Не-а, не все, — едко и весело заявил дон Эрбо, вдруг соскочив с забора. — Вон те трое мне кое-что должны, — Фабиан вытащил шпагу левой рукой и бросил ножны Ибаньесу. — И я хочу, чтобы они расплатились прямо сейчас, — облизнув нижнюю губу, мурлыкнул полукровка.

— Это он нам? — не поверил своим ушам Артье. — Этот... этот...

— Ага, господа аргассцы боятся нашего Бьяно! — крикнул кто-то из рокуэльцев, и они вновь захохотали.

— А что вас удивляет? — презрительно фыркнул Миро. — Господа аргассцы ловкачи грязные слухи распускать, а вот как за это ответить — хвост под зад и в кусты.

Аргассцы побагровели, рокуэльцы вовсе развеселились, кефалонцы, торгаши несчастные, принялись заключать пари. Эрни стиснул зубы. Ну я тебе покажу, паршивый полукровка!

Фабиан стоял молча, опустив шпагу к ногам, и изучал вызванных шевалье плотоядным взором кота, который выбирает мышку поаппетитнее.

— Бедолаги никак не могут решиться! — насмешливо вскричал кучерявый брюнет, вроде бы откликающийся на имя Руи. — Может, соломинку потянете?

— Сейчас я отделаю эту подстилку, — процедил Артье, стаскивая колет.

— Эй, аргассец, больше дела, меньше слов! — душевно посоветовали с забора.

— Посмотрим, чему тебя научил твой томоэ, — отчего-то это заявление вызвало в рядах рокуэльцев бурный восторг, а Робийяр вдруг припомнил, что Рамон считается одним из лучших бойцов. Хотя вряд ли герцог станет учить чему-то такому своего любовника. Юноша презрительно фыркнул. На то, что и ему что-нибудь останется, он не рассчитывал.

Фабиан окинул противника внимательным взглядом и тронул кончиком клинка золотой медальон, поблескивающий под рубашкой Иронима.

— Амулет. Снимай.

— Что-о? — высокомерно протянул аргассец. — Да с каких это пор ты стал мне указывать, Эрбо?

Фабиан, усмехнувшись, ответил, с каких, и, хотя ругательство было рокуэльское, смысл высказывания отлично поняли все. Артье побледнел, сорвал медальон и швырнул в руки Ирсону. Дворяне притихли, молодежь вдруг поняла, что все будет "всерьез".

Артье, в отличие от приятеля, уверенно выбрал короткую дистанцию. Ироним был старше Фабиана года на четыре, выше, крупнее и на вид — сильнее, что, впрочем, ничуть не смутило Эрбо, который ко всему прочему оказался левшой. Это несколько озадачило аргассца, но не лишило самоуверенности. Отчего-то Ироним решил, что драться с левшой, который еще и моложе, будет проще.

Уверенный в своем превосходстве, Артье сделал вид, что собирается ткнуть противника в живот, и атаковал снизу, метя в пах полукровки. Фабиан слегка качнулся назад, отбил по диагонали, затем — быстрое полукруговое движение, так что шпага аргассца оказалась сбоку от туловища, и стремительный удар под грудину. Иронима спас только прыжок назад, так что клинок Фабиана всего лишь нанес ему неглубокий длинный порез. На секунду на лице Артье промелькнуло удивление. Эрни присвистнул — Эрбо умеет драться?

— Детские фокусы! — презрительно крикнул Артье, возвращаясь в позицию. — Сопляк!

Он бросился вперед, еще не закончив фразы, и нанес удар из высокой квинты, намереваясь проколоть горло Эрбо, но полукровка парировал, так что клинки скрестились почти под прямым углом. На миг дуэлянты замерли. Кто-то среди зрителей охнул, рокуэльцы скептически переглянулись — они не верили в аргасскую школу фехтования. Артье сильно толкнул шпагу идальго своей, так что подростка отшвырнуло назад. Однако Ироним тоже покачнулся, и Фабиан, пользуясь тем, что клинок аргассца наклонился к земле, нанес удар с правой стороны, вывернув локоть и направив шпагу сверху вниз.

Артье неудачно парировал, так что шпага герцогского воспитанника, скользнув по его клинку, срезала кусок кожи с руки аргассца, — и на этом везение Иронима кончилось. На него с бешеной скоростью посыпались удары, словно Эрбо совсем не боялся свалиться от изнеможения. Артье мог только защищаться; лишь один раз ему удалось достать противника косой царапиной выше локтя, на что Фабиан в запале драки не обратил внимания. Он гонял аргассца по площадке, пока тот не изошел потом и не споткнулся. Дыхание шевалье сбилось.

"Издевается", — сглотнул Эрнани. Если Фабиан сам не выдохнется, то...

Артье задыхался, рука со шпагой мелко дрожала, сорочка была залита кровью, но юноша попытался дать достойный отпор. Ему хватило сил на любимый прием — финт вроде бы в грудь, но перевести удар в лицо он не успел. Он открыл нижнюю часть корпуса, и Фабиан, упав на колено, так что клинок Артье прошел у него над головой, вонзил шпагу в живот Иронима.

Аргассец, медленно оседая на землю, попытался еще ударить Эрбо, но тот, легко увернувшись, проткнул горло шевалье. Артье рухнул наземь.

— Убит! — прошелестело среди зрителей.

Робийяр подался вперед и замер, натянутый, как струна. Все были поражены, но не напуганы, кто-то уже обменялся шутками насчет невезучести убитого; а Эрни все смотрел и смотрел на труп, вокруг которого расползалась кровь. Кто-то оттащил Артье в сторону, все вокруг плыло и качалось, как в дымке — все, кроме тела с неестественно вывернутой рукой со шпагой.

"Это все", — отрешенно понял Эрнани. Эрбо убил Иронима — того самого, который еще вчера учил новичка пить местное вино и сплетничал сегодня утром, и... все?.. все? Совсем все?

— Он сумасшедший, Робийяр, просто сумасшедший! — выдохнул Ирсон, дергая Эрнани за полу камзола. Фабиан, неспешно вытиравший шпагу платком, вздрогнул и уставился на Эрни поверх клинка. На миг большие голубые глаза распахнулись еще больше и тут же сузились. Полукровка несколько секунд пожирал Робийяра взглядом, а потом стал неторопливо подбираться к Эрнани, но Ирсон, видя, что поддержки и понимания ему не дождаться, направился к Фабиану. Тот только досадливо поморщился и, бросив многообещающий взгляд на Робийяра, повернулся к Филиппу.

Аргассец успел оценить полукровку, но выставлять себя на посмешище, как Гарже, особенно после боя Артье, не собирался. Фабиан к тому же вдруг впал в милостивое настроение после удачного убийства и уступил инициативу Ирсону. Филипп уверенно атаковал на высокой линии, идальго только парировал. Но когда клинки столкнулись в третий раз, Эрбо скользящим движением перенес свою шпагу на другую сторону клинка Филиппа через острие и направил удар в лицо противнику. Ирсон инстинктивно отшатнулся, чтобы спасти глаза, Фабиан перевел удар вниз и располосовал шнурок, на котором держались штаны аргассца. Грянул дикий хохот. Кефалонцы ржали, как табун лошадей, а рокуэльцы так вообще едва не повалили забор. Ирсон побагровел и кое-как подтянул штаны.

— Булавочку дать?! — издевательски крикнул кто-то из рокуэльцев, и гогот грохнул с новой силой. Ирсон затравлено оглянулся, и Эрни, стиснув рукоять шпаги, вышел вперед.

— Это бесчестно, — заявил Робийяр.

— Бесче-е-естно? — брезгливо-удивленным тоном протянул Эрбо. — Странно слышать это от члена твоей семейки. Что у вас там нынче в моде — яд манзаниллы белой или заговоренный кинжал?

Эрнани побелел.

— Издеваешься, Эрбо? Конечно, любовнику Вальдано можно все! — выпалил юноша.

Все притихли, в ужасе вытаращившись на полукровку. Губы мага сжались, и Фабиан влепил Робийяру звучную пощечину.

— Квиты, — сквозь зубы бросил герцогский воспитанник. Эрни, едва соображая, что делает, выдернул шпагу из ножен. Щека горела слишком сильно, чтобы вспоминать о приличиях и дуэльных правилах: Робийяр ринулся на врага, Эрбо плавно качнулся вправо, сильный удар клинком поперек клинка — и шпага Эрни ткнулась в землю. У юноши вырвался короткий выдох, он поднял глаза и уставился в лицо противника. Оно было так близко, что Эрнани мог бы дать сдачи... Фабиан все еще удерживал его шпагу, Робийяр сжал кулак, но, завороженный жестким и насмешливым взглядом, промедлил с ударом. Клинок Эрбо рванулся вперед и плашмя хлестнул юношу поверх следа от пощечины.

С криком, больше похожим на взвизг, Эрнани отлетел прочь, зажимая рукой двойной порез.

— Красивый, — издевательски уверил его Фабиан, аргассец задрожал — полукровка явно наслаждался тем, что творил...

Эрнани качало и тошнило, сквозь пальцы обильно текла кровь, но он все же как-то ухитрился встать в позицию. Кончик шпаги заметно дрожал.

— Камзол сними, аргассец, — презрительно посоветовал Фабиан. — Спечешься.

Ибаньес кинулся к приятелю и стал что-то жарко шептать ему на ухо — видимо, убеждал отказаться от поединка, ввиду полной ничтожности оскорбителя как фехтовальщика. Белая утоптанная земля вдруг оказалась очень близко, и Эрнани понял, что упал на колено, жалко тыча в сторону Фабиана шпагой.

Эрбо подошел и выбил клинок из холеной руки. Острие его шпаги уперлось в горло Робийяра, вынуждая его поднять голову и смотреть в злые полусумасшедшие глаза.

— Встань.

"Сейчас убьет", — понял Эрни, и ринувшиеся к нему товарищи не спасут... Юноша кое-как поднялся. Пятеро аргассцев подбежали к нему, забыв о дуэльных правилах, но им преградили дорогу рокуэльцы и кефалонцы.

— Мужеложец, говоришь? — прошипел Эрбо. — Да ты хотя бы в страшном сне видел, что это такое?!

Фабиан вдруг отдернул клинок, качнулся к противнику, сгреб за волосы и, дернув к себе, на миг больно впился в его губы. У Эрни подкосились колени; полукровка отшвырнул его на руки аргассцев, стер тыльной стороной ладони кровь Робийяра со щеки, медленно слизнул и развернулся к забору. В полной тишине мальчик вытер шпагу платком, сунул ее в ножны, подобрал камзол, берет, книгу и быстро зашагал прочь. Никто из рокуэльцев с ним не заговорил и не пошел вместе.

Феоне влетела в комнату, шваркнув дверью об стену, швырнула парадную мантию в кресло, выругалась и упала следом. Рамон прикрыл дверь, избавился от церемониальных облачений и разлил по бокалам вино, протянул один волшебнице. Она стиснула хрустальную ножку, как горло кровного врага.

— Рамон, — почти умоляюще выдохнула Верховная волшебница, утирая лоб. — Рамон, скажи, что ты был пьян, а Совету Араны померещилось, пожалуйста!

— Увы, — задумчиво отозвался эмпат, присаживаясь на подоконник.

— Идиот, — обреченно констатировала Феоне. — И чем же ты думал, когда его убивал, скажи на милость?

— Ну, не головой, это точно! — засмеялся герцог. Феоне пнула скамеечку для ног:

— Прекрати! Тебе не отвертеться, неужели не ясно?

— Ясно. Можешь не утруждаться напоминаниями.

Феоне махом осушила бокал и, нахмурившись, уставилась на перевернутую скамеечку.

— Рамон, расскажи мне все, что ты об этом помнишь, еще раз.

Эмпат послушно поведал обо всем, что случилось по его милости с эмиссаром Марсе.

— И.. ах да, помнишь последние покушения? Ну вот, тогда я тоже немного попользовался магией... — герцог смолк — глаза чародейки пылали, как у василиска. Впрочем, Феоне проявила редкую сдержанность и, вместо того, чтобы превратить его в полено, просто поджала губы:

— Это чертовски неприятно.

— Какая милая формулировка.

— Не паясничай! Ты прекрасно понял, о чем я! Если Айна Граца смогла один раз полностью подчинить тебя себе, то вполне вероятно, что это случится снова, — Феоне фыркнула. — Зуб даю, что в самый неподходящий момент!

— На заседании Генеральных Штатов?

— Очень смешно.

— Этого Аскелони никак не предполагал, — сказал Рамон и повернулся к окну. Кармель находился в Гардонских горах, и герцогу отлично была видна черно-зеленая игла. — Но пока все тихо. Я ее не чувствую.

— Пока, — подчеркнула Феоне и тихо добавила, словно опасаясь, что башня может их услышать: — Тебе не кажется, что ей это не нравится?

— Намекаешь, что Айна Граца хочет вернуть себе то, что двадцать восемь лет назад у нее отняли силой?

Волшебница кивнула.

— Но я не могу взять и запихнуть свою силу обратно в башню. Может, я и искусственно созданный маг, но...

— Вот в этом все и дело. Я думаю... башня пытается таким образом тебя уничтожить.

Рамон расхохотался.

— И что нас так развеселило? — сухо осведомилась чародейка.

— О да, мою жизнь никак не назовешь скучной! Моей крови жаждут разом и Элеонора, и Айна Граца, и Совет Араны! Как ты думаешь, на всех хватит?

— Нет, есть возможность, что Элеонора успеет раньше, — кисло сказала Феоне. — Кстати, она что-то притихла. Всего два покушения за три года... Как-то на нее не похоже. Может, заболела?

— Зато теперь оживится, — отметил Рамон. — Ей жизненно важно прикончить меня до того, как эмиссары упекут меня в казематы Суда.

— А я-то думала, она мстит за убиенную дочь, — хмыкнула чародейка, взглядом перемещая вино из бутылки к себе в бокал.

— Глупости! — отмахнулся Рамон. — Если эмиссары, поймав меня, копнут чуть глубже, она мигом окажется в тех же казематах — по обвинению в использовании запретной магии и экспериментах над собственным ребенком.

— Странно, — протянула Феоне. — Я была лучшего мнения о материнской любви.

— Ну, как сказать... В ходе эксперимента Аскелони Бертиле стала одной из самых могущественных волшебниц...

— И все же ты ее убил.

— Жить захотелось, — пожал плечами Рамон. — Или я ее, или она меня. Не сошлись характерами. И потом, не забывай, я ведь тоже... из Айна Грацы.

— Теперь ясно, зачем епископ Медонский приволок с собой юного Робийяра, — сказала Феоне. — Хотя требовать, чтобы мальчишка убил тебя...

— Я не людоед. Нашлепаю и с позором отправлю домой. Это еще не Робийяр — так, Робийярчик. Слишком маленький.

— Зато твой щенок уже явно созрел! — внезапно взорвалась волшебница. — Что у него мозгов, что у тебя — явно негусто! Нашел, чем заняться!

— С чего такие оскорбления? — вскинул бровь Рамон. — Подумаешь, поколотил Робийяра...

— Поколотил? — злобно прошипела магичка. — Да он бы еще над ним надругался!

— Феа, — поморщился герцог. — Не делай из мальчика монстра.

— Не делай?! Так, по-твоему, это в порядке вещей, если щенок четырнадцати лет... Так! Ты!!

Последний возглас сорвался с ее губ, когда в гостиную робко просочился Фабиан. Увидев наставницу, смахивающую на богиню Арану во гневе, отрок кротко вздохнул и поклонился.

— Ну?! — пронзительно крикнула Феоне. — Вы что, даже не считаете нужным извиниться?

— Извините, — потупился полукровка.