Ну, где там войско императора Священной Римской империи осмелившегося выступить против нашего нанимателя Карла Смелого Бургундского? Разнесем и оберем до исподнего и плевать нам, что дойчей в четыре раза больше... Или в пять?

М-да... Печально, совсем я инстинкт самосохранения потерял и вжился в образ... Поначалу так не было...

После того как я попал в тело бастарда и справился таки с нехилым потрясением и растерянностью встал вопрос... Извечный вопрос, описанный классиками на разный лад сверх меры. Что делать? Что, черт возьми, делать полностью неприспособленному и фактически неграмотному современному человеку в глухом пятнадцатом столетии?

Вот и я не знал...

После мучительных раздумий и терзаний решил продолжить дело бастарда и его непутевого папеньки. Почему-то я всеми фибрами возненавидел руа франков. Не иначе мне от бастарда ненависть передалась, да и, честно говоря, было за что. Паук оказался совершенно мерзкой личностью. Все что клеветали про Ивана Грозного — это правда, но про француза Луи.

Бастард должен был отправиться в Арагон просить помощи у тамошнего правителя — Хуана II, рея Арагона, Валенсии, Сицилии, Неаполя, Наварры и конде Барселоны. Понимая, что только при живом новоявленном отце моя судьба имеет сколько-то ясные перспективы, я отправился в Испанию, но на следующий день узнал, что уже поздно. Город Лектур взяли, а отца разорвали на клочки солдаты, скорее всего по прямому приказу Паука, хотя формально Арманьяку была дарована почетная капитуляция и право беспрепятственно проследовать ко двору Луи для личных оправданий...

— Сейчас скомандуют атаку! — возле меня осадил коня Иоган Гуутен, капитан нашей компании.

— Слава Богу, вечер уже, — я прервал воспоминания и ткнул копьем в небо, покрытое свинцовыми тучами. — Остается всего часа четыре светового дня.

— Ну, ты же знаешь Карла... — ухмыльнулся Иоганн, сдерживая затанцевавшего андалузского жеребца. — Могли сегодня вообще не начать. Он только что закончил посвящать в рыцари очередную порцию своих дворянчиков.

Наш капитан по-своему плебейскому происхождению дворян недолюбливал. Я являлся тем редким исключением, которое только подчеркивает правило.

— Жирома де Бюсси он тоже посвятил? — спросил я с интересом.

— Ну а как же, только его приволокли для посвящения на носилках, после того как ты ему располосовал ногу на дуэли. Он еще долго сам ходить не будет, — расхохотался Гуутен, но быстро посерьезнел. — Но это все суета, Жан. Смотри... Мы выступаем вслед за нашей ротой на правом фланге второй баталии и попробуем от них не отстать. Цель, вон тот холм с артиллерией перед вагенбургом* имперцев. Хотя я уже примерно представляю, как все будет...

..........................................

*вагенбург — полевое укрепление из гужевых повозок.

......................

— За конными жандармами мы не успеем, — мрачно подтвердил я. — Эти выскочки полетят рубить дойчей галопом.

— Именно, но мы должны постараться. Видишь, вонючки уже стараются... — Иоганн показал на ломбардских канониров как раз выпаливших из своих серпентин и с надеждой добавил. — Может, они все и закончат?

Вот не любят фламандцы ломбардцев — считают, что они воняют. Уникальное наблюдение с учетом того что в Бургундской армии сейчас воняют все как одно большое стадо свиней. И я под вечер тоже совсем уже не отличаюсь от самых главных грязнуль Европы — англов. Но я хоть моюсь каждый день, и заставляю умываться своих арбалетчиков. Мосарабы, кстати, делают это без напоминаний, каждое утро и вечер. Все-таки они родом из мавританской Испании, а на данный исторический момент сарацины в плане личной гигиены впереди планеты всей. Но все это, так сказать неотъемлемые элементы Средневековья. Привык уже.

Я глянул на позиции канониров...

Собственно битва уже началась. Герцог Бургундский выдвинул все артиллерию, которую только смог оторвать от осады Нейса на дистанцию досягаемости германского вагенбурга и они сейчас по мере сил они обрабатывали лагерь Фридриха. Не знаю насколько успешно, но некая паника среди дойчей наблюдалась.

Германские артиллеристы отвечали, но с меньшим успехом. Собственно германскими они были только номинально. Скорее всего, те же ломбардцы, этот народец нанимается ко всем, кто платит, и частенько воюют друг против друга. Тоже наемники со своей историей...

— Ага... Ломбардцы могут только начать, заканчиваем за них всегда мы, — засмеялся я. — Ты барки дойчей в устье Эрфта видишь?

— Ну да, — Иоганн, приложив ко лбу руку козырьком, посмотрел в сторону реки. — Ну и?...

— Да есть небольшая задумка. Я отдал уже распоряжения, но посмотрим, как все закрутится...

Тем временем над бургундской армией пронесся протяжный медный вой.

Трубачи сигнализировали наступление.

Взметнулись штандарты и огромные массы бургундской кавалерии пришли в движение. Сначала медленно, затем все быстрее, сверкая начищенными латами пышными плюмажами и яркими вымпелами, стальной вал покатился в сторону армии Фридриха.

— Труби... — бросил команду трубачу и тронул коня.

Мои арбалетчики и аркебузиры, расположенные впереди фаланги спитцеров, мерно зашагали вперед, затем перешли на легкую трусцу.

Спитцеры следовали за ними и пока держали свои пики на плечах, но, по первой же команде, могли ощетиниться совершенно непроходимым частоколом граненых бритвенно острых наконечников.

В нашем отряде пикинёры были фламандцами, немного разбавленные брабантцами. Суровые, немного флегматичные мужики совершенно не признающие никаких дворянских преимуществ над собой, абсолютно верные своему отряду и командиру эти головорезы из Фландрии в буквальном смысле слова считались лучшими пикинерами Европы.

Почти все арбалетчики были уроженцами Брюгге и Геннегау. Когда меня представили им как их лейтенанта, в строю не прозвучало ни слова, не показалось ни малейшей улыбки, только угрюмые неприязненные взгляды. Прежний покойный лейтенант тоже был фламандцем и пользовался их безоговорочным уважением и доверием.

Но уже через месяц они уже были готовы вспороть брюхо любому бросившему на меня косой взгляд. Как так получилось? Даже не знаю... Как-то само по себе... Для начала я подучил фламандский язык. Слава Деве Марии бастард немного знал его и когда я стал, хоть и коряво, но разговаривать со своими стрелками на их родном языке это принесло в мою копилку первые монетки признания. Я не чинился посидеть, поболтать с ними на бивуаках и распить по кружечке дрянного местного пива, обсуждая достоинства маркитанток. Я даже каким-то чудом запомнил всех их по именам, что тоже помогло разбить стену отчуждения...

Частокол на холме перед вагенбургом окутался густыми клубами дыма, разом рявкнули все имперские бомбарды, кулеврины, фальконеты и прочий большой средневековый огнестрел.

В лаве атакующих жандармов возникли зримые просеки. Кубарем полетели лошади, подминая под себя окованных железом всадников.

В ответ раздался гневный рев:

— С нами Богородица! Монсеньор Святой Георгий и Бургундия...

Прежде чем имперские канониры смогли снова зарядить свои орудия, стальная лава достигла подножья холма, смяв редкое прикрытие из лучников и арбалетчиков. Но навстречу им хлынули во множестве вражеские пехотинцы, а с флангов ударили немецкие риттеры*.

Имперские кнехты принялись плутонгами* палить из своих ручных кулеврин.

Из-за частокола били арбалетчики и лучники.

Все смешалось, а сражающихся заволокло клубами дыма...

Мда... — ожидания сбываются.

Без пехоты бургундские жандармы холм не возьмут. Подтверждая мои слова, плотный строй кавалеристов смешался на отдельные группы и понемногу пятился назад.

Скомандовал своим ускориться и осмотрел поле боя.

С левого и правого фланга перешла на бег бургундская пехота, одетая в гербовые котты своих кондюкто. Нам же на правах отдельного отряда разрешили носить свои, чисто белые, только с маленьким крестиком на груди, но выступали мы все-таки под штандартом шестой роты.

Обогнав нас, галопом пронеслись жандармы. Судя по стягам двенадцатой, тринадцатой и четырнадцатой рот. Они с налета врезались в имперцев и опрокинули их. Присвистнул, когда разглядел личное знамя Карла Смелого и его эскадру* шамбелланов — личных камергеров-телохранителей. Сливки бургундской знати, ебтыть... Герцог ввел в бой все, что имел в наличии и сам не удержался...

Ну как же... Куда без него, наблюдать за сражением со стороны и принимать необходимые решения как сделал бы всякий нормальный полководец, Карлуша не может. Обязательно надо лично подраться... Доведут его когда-нибудь подобные эскапады до цугундера. Был бы я историком или хотя бы почитывал историческую литературу в своей прошлой жизни, знал бы сейчас, хотя бы примерно, чем закончится это сражение. Ан нет... Не знаю, ни хрена не знаю, ничем кроме оружия и фехтования будучи Александром Лемешевым, я не интересовался. Правда фехтовать умею и даже в свое время Олимпиаду выиграл, но это только оттеняет мою общую безграмотность.

Иоганн Гуутен в сопровождении знаменосца, трубача и лейтенанта спитцеров Иоахима ван дер Вельде, моего хорошего приятеля и постоянного собутыльника, находился с правого фланга нашей фаланги. Я постоянно посматривал на капитана, готовый при необходимости продублировать команду для своей части компании. Прелести средневековой манеры ведения баталий, ебтыть... Раций, как вы понимаете, нет, и еще очень долго не будет. Все команды отдаются голосом и дублируются трубачами и сигнальщиками. И попробуй, проворонь предписываемый маневр...

Постепенно наша кавалерия под натиском императорской армии оправившейся от первого удара стала откатываться назад. Жандармы просачиваясь в стыки между пехотными отрядами отходя в тыл... Хорошо что мы не во Франции. Галльские рыцари не считали для себя зазорным проехаться бронированными конями через свою же пехоту.

— Ну, мля... Сейчас начнется, — я передвинул из-за спины вперед тарч и покрепче ухватил копье.

Огляделся. Мои личные четыре кутильера, держались рядом как привязанные, по сторонам и сзади. Нормально.

— Стой! — рявкнул трубачу, увидев как из клубов пыли и дыма стройными рядами выдвинулись немецкие кулевринеры, прикрытые пикинерами.

Так...

Дистанция...

Для нас в самый раз. А они нас не достанут. Для ручных кулеврин далеко — не добить им. Зато мы успеем по ним залпа три сделать — точно.

Надсаживая горло, проорал:

— Залп!

Мою команду продублировал сигнальщик, скрестив и опустив флажки.

Первая шеренга, быстро прицелившись, выпустила болты и скрылась за павезами, работая воротами.

Вторая шеренга повторила маневр первой.

К тому времени, когда выстрелила наша третья шеренга, первая уже взвела свои арбалеты. Все работает четко как отлаженный механизм. Пока я доволен...

Первую шеренгу германской пехоты напротив моего отряда как корова языком слизнула, вторую тоже проредили качественно, но имперские кнехты, не смотря на это упорно перли вперед...

Теперь мой личный довод, конечно не совместимый с доводами королей, но все-таки...

По команде сквозь строй пикинеров, промаршировали аркебузиры.

Пыхнули пучком искр колесцовые замки, загрохотало, заволокло плотным едким дымом так, что невозможно было ничего разглядеть даже в двух метрах, но успешность ружейного залпа засвидетельствовали предсмертные вопли и вой со стороны германской армии. Свинцовые жеребья* это вам не шутка. Первая шеренга, выстрелив, промаршировала назад для перезарядки, за ней вторая и третья. Такая тактика аркебузиров называется — караколь, улитка по-русски. Моссарабы действовали четко слаженно и спокойно. Сто раз был прав, когда нанимал их...

.............................................

*жеребья — картечь из рубленого свинца. Сами картечины сработанные таким способом были неправильной формы и разными по размеру.

........................

Радостное зрелище! Твою мать... Бодрит-то как! С самого момента попадания в тело бастарда как-то не особо впечатлялся видом смерти. Я и прошлой жизни имел железобетонную нервную систему, а учитывая остаточную эмоциональную связь с моим предшественником, вообще стал порой себе удивляться, испытывая нешуточную радость при виде искалеченных и изуродованных врагов. Вжился в образ, ебтыть... Не стану скрывать, — нравится мне воевать, нравится мне в этой эпохе, такое впечатление, что я раньше был не на своем месте, а сейчас вернулся домой.

Может я совсем рехнулся?

Вполне возможно, но меня это совершенно не смущает, более того я ничего не хочу менять и не буду, даже если представится такая возможность.

Арбалетчики продолжали стрелять безостановочно, раз за разом посылая болты в неприятеля. По нам тоже палили, но не арбалетчики, а лучники, но благодаря тому, что я в свое время озаботился хорошими доспехами и павезами для своих стрелков, урона нам почти не было. Германцы подранили всего троих фламандцев, но их уже утащили кутильеры в тыл. Тоже моя заслуга... Раньше бы выбирались сами.

Глянул по сторонам...

На левом фланге английские наемные лучники с пулеметной скоростью поливают стрелами германских кнехтов. Нормально, не отстают от нас.

Ломбардские пикинеры и аркебузиры с правого фланга держат строй.

Пока все идет согласно генеральной диспозиции.

Упорные германцы, несмотря на дикие потери, опять организовались в густые колонны и полезли вперед. В тридцати шагах остановились, вперед вышли стрелки и стали пристраивать на рогатины свои ручные кулеврины. Грохот, клубы дыма, что-то пронзительно свистнуло возле уха.

Осадил Родена и кинул взгляд на строй...

Черт... Снесли все-таки несколько человек. Неприятно, но терпимо... Рявкнул команду и мои арбалетчики с аркебузирами почти в упор выстрелив по подступающим немцам, ушли за пикинеров. Пока работа для них закончилась...

С диким ревом дойчи ринулись вперед.

Наши спитцеры повинуясь команде своего лейтенанта, мгновенно ощетинились пиками.

С гулом и треском пехотинцы столкнулись...

Приметил риттера на громадном вороном дестриере, в ваппенроке* с гербом герцога Саксонского поверх кастенбруста*и рогатом армете*, в окружении нескольких всадников и пеших кутильеров. Дойч браво гарцевал и орал команды германской пехоте.

Пришпорил Родена и, опрокинув несколько кнехтов, ударом копья вышиб из седла первого оруженосца прикрывающего своего господина. Копье с треском сломалось, но я успел выдрать из седельной кобуры свою аркебузу и выпалить во второго всадника. Куда попал, не заметил, но его тоже снесло с коня.

................................................

*вапенрок (нем. wappenrock) — немецкий аналог французского слова котт-д'арме (котта). То есть накидка особого покроя, одеваемая поверх доспехов с изображением герба владельца или его сюзерена.

*кастенбруст (нем. Kastenbrust — букв. 'коробчатая грудь') — рыцарский доспех севера Европы 1-й пол. XV в. Помимо коробчатой формы груди для этих доспехов были характерны шлем гранд-бацинет и латные перчатки, угловатый силуэт и очень длинная латная юбка.