Al Wright

"Но я заодно проверил на других факультетах."

Ну и?

"Аллан Адриан Райт, Равенкло, 4 курс. Думаю, это тот, кто тебе нужен."

Неужели?

"Зная твое снисходительное отношение к моей мазне, прилагаю его портрет. Мечтаю о невидимой мантии и ордене Мерлина.

Твой Домашний Аврор"

Я поспешно бросаю записку в камин, пока не увидела Джинни, и разворачиваю второй лист. В этом весь Джеймс — подчеркнутая исполнительность напополам с издевкой. Фас, профиль — помесь ориентировки с карикатурой. Тем не менее, вполне нормальное лицо: длинные, четко очерченные брови, похожие на крылья чайки, уголки глаз чуть загибаются вверх, родинка на левой скуле, прямой нос. Ничего общего с молодым Снейпом из Омута. Хотя овал лица, лоб, подбородок...

Я быстро привел себя в порядок и ринулся через камин в кабинет Сагитариуса. Он лучше Кингсли уже тем, что, прожив до конца войны в Индии, Снейпа сроду в глаза не видел. Кроме того, меня чертовски забавляет его борода, черная с проседью и явно волшебная. По ее колечкам Сивилла могла бы, наверно, предсказать все мировые события, но я умею определять только настроение владельца. При виде меня борода ленива и гостеприимна, как воспитанная кошка. Мы обсуждаем проблему гоблинов, пока часы не показывают, что до начала заседания осталось одиннадцать минут. Пора!

— Ох, заболтался и чуть не забыл! Достань мне школьное дело студента Аллана Райта! Прямо сейчас.

Сагитариус невозмутимо полез в камин и почти сразу вылез с клетчатой папкой, как будто никуда не перемещался. А еще говорят, что только короли и нищие всюду, как дома.

— Держи.

Я хаотично просматриваю дело. Надо же, какое дурацкое простонародное имя Аллан Райт, хуже чем Гарри Поттер. "А Тобиас Снейп, можно подумать, лучше?" — возражает внутренний голос. Учится неровно, по большинству предметов Превосходно, но есть и Удовлетворительно. По зельеварению, гербологии и истории — стабильно "П", трансфигурация — "В" и "У", по ЗОТИ в прошлые годы было "У", теперь "П". Маленькая мутная колдография — на ней он точно похож на Снейпа, а также на меня, на Кингсли и на Ровену Равенкло, — зачем только такие делают? Бог мой, да он же магглорожденный! Отец Пол Адриан Райт, мать Габриэль Энн Райт, урожденная Беннетт. Я хватаю пергамент и выписываю их имена.

— Сагитариус, у меня большая личная просьба...

Он весь внимание, даже борода встопорщилась. Так, теперь сформулировать, что мне нужно.

Родословные

Биографии

Контакты с магическим миром

Образ жизни и контакты в 1997-2002 гг.

— Я уже опаздываю на заседание...

Осталось чуть-чуть: С-IV-e-1 и подпись с датой. Неправда, что я не люблю индексы. Некоторые просто обожаю.

— Сделаешь?

Сагитариус въедается взглядом в пергамент. Ну и борода, конечно, тут как тут. Только не спрашивай у меня ничего!

— Всего-то С-IV? Сейчас пошлю стажеров. Развелось, как пиявок в Хогвартской заводи, — в коридорах не протолкнуться. И чего все лезут в Аврорат!? Скажи мне только...

Безработица, вот и лезут все в твой Аврорат, Волан-де-Морта уже нет сокращения кадров проводить... Но об этом мы в другой раз поговорим. Спокойно, спокойно, время без шести девять. Осталось потерпеть несколько минут.

— Это никак не связано с теорией, — борода похожа на потревоженных змей, — о краже магии магглорожденными? Или наше правительство уже...

Уф, какой я умница, что не пошел к Кингсли! И в награду вместо самого страшного для меня вопроса: "Аллан Райт? Кого же он мне напоминает?" услышал самый смешной.

— Сагитариус, что за бред! Я похож на сумасшедшего?!

— Честно говоря, сейчас немного был похож, — по-учительски строго говорит он. — Я уже лет десять не слышал слово "родословная". Применительно к людям, по крайней мере.

— Знаешь, меня почти полжизни считали ненормальным, — вдруг разозлился я. — Но тогда я не был министром и не проводил реформу.

Я разжимаю судорожно сжатую ладонь и между пальцев приятно струится летучий порох.

Глава 2.

<> <> <>

Он мне сразу не понравился, этот замок. С первого взгляда снизу вверх.

Я курсирую по его лестницам и галереям, как объедок по кишечнику звероящера. Рассматриваю крупные камни, из которых он сложен, считаю ступени винтовых лестниц, обвожу взглядом своды. Замок слишком огромен, чтобы надоесть. Он не кажется скучным или однообразным. Он пустой.

В нем нет учеников и преподавателей. Ни привидений, ни домашних эльфов, ни сов, ни жаб, вообще никого, даже портретов нет, — только пространство, вычерченное камнем. Сначала я пытался кричать, но в какой-то момент испугался собственного голоса. Выходы наружу оказались заблокированы — не только двери и окна, но и тайные туннели, отмеченные на Карте мародеров. Сами ходы наличествовали, но не открывались, а трансгрессировать тут и раньше было невозможно. Даже если бы я умел, мне бы это не помогло.

Левое крыло, шесть окон на уровне второго этажа на этой стороне галереи. Я безостановочно шел и безостановочно думал.

В том, что это Хогвартс, нет никакого сомнения. Еще сегодня я легкомысленно пытался выдрать в теплице корень волчеглазки, — об этом свидетельствует царапина на коже и ногте безымянного пальца. Если бы я неделю провалялся где-нибудь без сознания, она бы успела зарасти.

Ну и куда все делись?

Не то чтобы я сильно жаждал общества, но тут нет еды. Наколдовать ее я не могу, хотя в целом магия действует...

Ах да, еще тут нет мебели. Хорошо, хоть вода есть, — дней пять протяну. Наверно, папа уже поставил на уши Аврорат, за оставшееся время они весь мир пропесочат. Если только там, снаружи, еще что-то есть, в чем я совсем не уверен.

Плохо, что я не понимаю, что произошло. Последнее, что я помню: я возвращался со встречи со Скорпи, Льенаром и Виком у теплиц, старался не попасться на глаза Филчу, хотя отбоя еще не было. В гостиной Гриффиндора никого не оказалось, в спальнях тоже. Я бы, может, не обратил на это внимания и завалился дрыхнуть, будь моя кровать на месте. Возмущенный, я отправился прямиком к декану. Потом к директору. Потом хоть к кому-нибудь.

Очень плохо, что все мои мысли заполняют окна, камни, ступени. Надо уже сесть и успокоиться, сколько можно ходить. Но я не могу остановиться, мне страшно.

<> <> <>

Сегодня суббота, и мы обедаем в большой компании в кабачке Сонные дыни. Во главе стола восседает Кингсли, на другом конце я. Между нами — Артур Уизли, Руст, Флер, Джордж, Невилл, Маглуар, Лаетус, Гермиона и Джинни. Джордж рассказывает об организации торговли, что бы мы без него делали? Кингсли изображает в лицах воспитательную беседу с продавцом артефактов, все хохочут. Ну да, воспитательная беседа — это само по себе смешно.

На артефакты и предметы роскоши формируется черный рынок. Покупателям все равно, чем платить — обменять золотые деньги на бумажные можно всюду, — но торговцы принимают только золото, плевать они хотели на наши запреты. Невилл неспешно выжидает окончания срока свободного обмена старых денег на новые. Потом он скупит черный рынок, обесценит золото, а на все претензии ответит: "Мы же еще полгода назад говорили: золотыми деньгами пользоваться нельзя".

Невилл никогда не торопится, но это не мешает ему постоянно преподносить сюрпризы. В данном случае элемент неожиданности обеспечивает Кингсли. Он должен делать вид, что бессилен справиться с ситуацией, никого при этом не убив и не отправив в Азкабан. Естественно, он бесится, и сотрудники у него с ума сходят. Я бы тоже бесился, если бы не понимал, к чему этот цирк. Надо будет ему посоветовать взять в штат пару преподавателей, после обучения наших детей воспитательные беседы с задержанными им раем покажутся. Впрочем, переживет и так, меньше месяца уже осталось...

Беседа течет тепло и неспешно. Руст слишком явно влюблен в Гермиону, Джинни — в меня, Лаетус — в себя. А я... такое впечатление, что я влюблен в бумажки с портретом Дамблдора, так напоминающие фантики от шоколадных лягушек.

— Гарри, ау! — окликает Гермиона, когда я слишком долго пялюсь в зал.

— Здесь все расплачиваются бумажными деньгами, — говорю я невпопад.

Конечно, они мне тут же все высказывают. Чем еще можно расплачиваться в присутствии главного аврора, вооруженного воспитательной беседой? А еще народ помнит, как я расправился с бедным Волан-де-Мортом. Но лучше бы мне не ходить в такие заведения — однажды хозяин меня не узнает и потребует отработать обед мытьем полов. И вообще я беспокоюсь о чем-нибудь кроме денег?!

Один Невилл серьезно относится к моим "маггловским заморочкам". Остальным лишь бы палочкой махать.

— Еще я беспокоюсь о детях, — откровенничать так откровенничать.

— О каких детях, Гарри? — с мягким акцентом интересуется Флер.

— О наших детях. Они совершенно не похожи на нас.

— Ну-у, почему, — тянет Артур. — Внешне очень даже похожи. Вот Рози, например, — вылитая Гермиона.

Кто? Эта принцесса на горошине?!

— Внешне.

— Гарри, ты сам балуешь Джеймса, а потом предъявляешь претензии, что он зазнается, — говорит Джинни. — Вот зачем ты дал ему невидимую мантию?

— Но у меня в его возрасте она была!

— У тебя в его возрасте были мозги!

— Об этом я и говорю. Альбуса я, между прочим, "балую" точно так же, почему он не зазнается? У него же нормальный характер?

— У него еще просто нет характера, — парирует Джинни.

— А я своими доволен, — меланхолично заявляет Кингсли. — Отправил их в Дурмштранг и, знаете, грех жаловаться. Скромные, ответственные.

— Кингсли!!! — кроме добродушного Артура и бездетного Невилла мы все вопим наперебой. — А наши?! Кингсли, отправь их куда угодно! Мы тоже так хотим!

— Нашли няньку! — улыбается он и тут же отсекает ладонью: — Исключено.

Боже мой, что творится за столом. Неужели у остальных еще хуже, чем у нас?

Невилл стучит палочкой по стакану, и все тонет в пронзительном звоне, после чего как всегда веско звучит его густой бас:

— Друзья, на Владо было два покушения. Крам там за ними присматривает, но все же это вам не Хогвартс.

Ого! В такой тишине грех не высказаться.

— Ты молодец, Кингсли. Я поддерживаю, — говорю я.

— Я-то молодец, — отвечает он невозмутимо, игнорируя реплики шокированных друзей. — А ты? Дети ведь нахватаются по верхам и мнят себя самыми умными. В то время как весь их ум — то, что папа, нарушив инструкцию, пару заклинаний показал.

— Ну, не пару, — смеюсь я. — Пару сотен.

— Что??! — возмущенный вопль Джинни.

— Я просто забочусь о том, чтобы они могли себя защитить, если внезапно останутся одни.

По-моему, с моей биографией такие элементарные вещи можно и не объяснять.

— Знаешь, к чему приведет твое обучение? Они будут больше валять дурака во время изучения школьной программы, только и всего. В первую очередь они должны научиться ориентироваться в жизни, во-вторую — распознавать опасность и стремиться с ней справиться. Заклинания — это уже дело десятое. Да и чему вы их вообще учите? Живопись, — это камень в наш с Джеймсом огород, после чего Кингсли переводит взгляд на Гермиону и Маглуара: — танцульки, мода, этикет...

Знал бы ты, какие он фасы-профили рисует!

Зря я об этом вспомнил — мне делается скучно за столом. Как-то совсем непоправимо скучно.

"Расследование" так и не сдвинулось с мертвой точки. Когда Помона прислала отрицательный ответ, я успокоил себя тем, что она не видела Северуса подростком и вряд ли часто вспоминала в последние 18 лет. Сообщение Джеймса, что похожий на Снейпа тип учится на 4 курсе, означало, что к моменту его рождения профессор был 4 года как мертв. Или считался мертвым. Я полагал, что главной сложностью будет разыскать родителей юного Райта, однако, к моему удивлению, оба были живы-здоровы, какие-то банальные магглы. Все было чисто, кроме одного: шанс рождения волшебника в семье магглов — один на 50 миллионов. Собранные стажерами Сагитариуса материалы я просматривал всю ночь. В них детально и убедительно излагалось, что у Пола Адриана Райта и Габриэль Энн Беннетт не было ни предков-магов, ни контактов с волшебниками, а образ жизни, который они вели в 1997-2002 годах, вырубал мозг не хуже ступефая. Прилагались характеристики соседей, с которыми Пол сидел в баре по субботам, и тетушек, с которыми переписывалась его супруга. Я вглядывался в милые, незатейливые, улыбчивые лица Райтов и, ободренный, листал дальше, пока не дошел до медицинских сведений. Коревая краснуха, резус, аллергия на антибиотики... сюрприз! Габриэль Энн Райт-Беннетт забеременела путем искусственного оплодотворения. Я плохо понимал, что это значит, и письмом попросил Сагитариуса разъяснить мне, кто отец. Он ответил, чтобы я заглянул.

— Мы не знаем, — порадовал он меня с порога. — Мой человек говорит, что клиника, проводившая оплодотворение, использует в таких случаях материал банка спермы, при этом имя донора банк не разглашает. Ну, знаешь, чтобы не могло быть финансовых претензий, что-то в этом роде.

— То есть, выяснить это мы не можем?

— Нет, почему же не можем. Конечно, можем. — Он достал из ящика стола мой запрос и положил передо мной. — Самостоятельно такую информацию в маггловских базах данных мои сотрудники не найдут. Подкупить служащих банка не выйдет, остается империо. А ты мне что написал? Использовать обычные полномочия. Переписывай запрос. Исправишь С на А, заодно вместо IV смело пиши V — личность их уже проверили, и опасности они действительно не представляют. "Не беспокоить", — ладно, не будем. Ну а насчет срочности сам смотри.

Писать запрос категории A мне было совестно. Предоставлять полномочия на применение любых заклятий — ради чего?

— Не переживай, — утешал меня Сагитариус, — от империо еще никто не умирал.

Я обещал подумать. Но надумал только новый запрос С — на маггловский тест ДНК Габриэль Энн Райт и Аллана Райта. Предполагалось, что он будет проведен, когда парень вернется домой на рождественские каникулы. Накануне праздника Сагитариус прислал сову с открыткой. В ней было 8 слов: "Объект остался в Хогвартсе, тест откладывается до лета". Это было самое оригинальное поздравление в моей жизни.

Как ни странно, оно меня обрадовало. "Совсем как Снейп! — думал я. — Интересно, у него что, серьезный конфликт с родителями? И чертовы недоученные авроры, снабдившие меня познаниями о любимых телепередачах и гастрономических пристрастиях четы Райт, даже не докопались до этого?" Разозленный, я купил "объекту" подарок и отправил почтовой совой, не особо скупясь и не заботясь о том, чтобы он не мог меня вычислить. По крайней мере, теперь не я один буду мучиться дурацкими вопросами.

Если что-то есть на свете несовместимое, то это понятия Снейп и маггловский банк спермы. Если Северус и знал о существовании подобных заведений, зачем бы он туда обратился? Ради денег? Следуя какому-нибудь древнему заклятью о продолжении рода? Выполняя приказ Волан-де-Морта, на чье сумасшествие можно списать что угодно? Ну да, я тоже умею придумывать версии.

До летних каникул оставалось четыре месяца. До конца моей жизни — лет 30, и что, я все это время буду изводить Аврорат идиотскими заданиями? Допустим, выяснят они героическими усилиями имя биологического отца. Что-нибудь вроде Джона Доу. Что я буду с ним делать дальше? Узнавать, существует ли такой человек в природе? И какой мне вариант больше нравится, — да или нет?