Вселенная Метро 2033: дорога стали и надежды

— Никуда не уходи. — Азамат пнул друга драчуна в голень. Мужик зашипел и сел, свернувшись клубком. — Удирать вздумаешь, дурья голова, кота за тобой пущу.

Третий так и валялся в траве, лишь начал чуть шевелиться. На макушке, поближе к лбу, взбух немалый желвак. Грудь чуть заметно приподнималась. Живой, и ладно. Азамат хмыкнул, повернулся к лошадям. Те мирно стояли, стреноженные и даже не думали попытаться распутаться. Серая, как мышь, кобылка так вообще, тихо и мирно хрустела сушеной рыбой в торбе. Жеребчик, весь путь горячившийся, нервничал. Косился на Азамата покрасневшим глазом, переминался с ноги на ногу, рыхлил острыми копытами землю, скалил подпиленные зубищи. Хвост, короткий, жесткий, так и мелькал, монотонно ударяясь по буланым бокам. Ших-шлеп, ш-и-и-и-х — шлеп.

— Но, но, т-с-с-с, голуба, тиха-тиха. — Азамат подошел, крепко взял за нащечный ремень, потрепал коня, погладил. — Успокойся.

Со стороны тына, огораживающего село, торопливо катились две таратайки. Подпрыгивала на разнокалиберных толстых колесах от какой-то серьезной легковушки, латаных перелатанных, двуколка-эгоистка. Дядьки в ней, одетые в пыльники, само собой тоже подпрыгивали, осторожно держа в руках ружья. В телеге, сколоченной кривовато и неумело, гуртом сидело человек семь. С кольями, вилами и прочим нехитрым инвентарем. Азамат справедливо заподозрил, что все это сельскохозяйственное железо направлено явно в его сторону, а не прихвачено для какой-нибудь неожиданной работы в поле. Да и не сезон уже, осень вступила в свои права.

Но если чутье его не подвело, куда важнее казалась троица верховых, опередивших группу товарищей-колхозников и уж совершенно явно направляющаяся в сторону небольшого побоища. Вот эти беспокоили.

Двое походили друг на друга как яйца одной вороны. Удобные короткие куртки, серые, с капюшонами, кустарные, хотя и удобные разгрузки, что-то вроде "семьдесят четвертых" АК за спиной. Знакомые типажи, косточка войны, наемные солдаты. Интереснее оказался первый, явно главный, до него-то уже практически рукой подать.

Коняга у него оказался хороший, справный такой жеребец. Высокий, сильный, без заметных глазу изменений. Азамат был готов поспорить на патрон, что порода тут есть, как и относительная чистота. У его же кобылки на голове лупились на мир, прячась под жесткой щеткой гривы, по два дополнительных глазка с каждой стороны, недоразвитых и слепых. Жеребчик порой не просто екал изнутри, нет. Буланый явно родился с дополнительным комплектом каких-то там органов, недаром такой живчик, да и выносливости не занимать. Ну а то, что зубы у коняшек, как у собак стали? Жизнь такая, не ты кого-то сожрешь, так тебя съедят.

Кожанка, видать, что старая и потертая, но очень хорошо пошитая. Вместо обычных, хрен пойми из каких загашников камуфлированных штанов на дядьке красовались настоящие брюки для езды, прямо по фигуре и все такое. Азамат, много времени проводивший в седле, даже издалека оценил и кожаные шлеи, и добротное сукно оливкового оттенка. Ремни портупеи оттягивались с обеих сторон. И если кобура с чем-то заводским сразу бросалась в глаза, то вот с левой стороны вполне могло болтаться что-то из серьезного холодного оружия.

Голову первый ничем не прикрывал, лишь подтвердив и показания дозиметра и слухи. У Чишмов оказалось по-настоящему чисто. То-то дядька так вольно подставлял сильное, чеканной рубки, лицо свежему ветру, трепавшему заодно и черные, с еле заметной проседью, густые непокорные кудри. И к этому времени Азамату стало ясно — кто так уверенно скачет в его сторону.

Стальной Ильяс, один из лидеров южных сепаратистов республики. Бывший лидер и бывший комендант Мелеуза, разом решивший исход войны пятилетней давности, ударив по совершенно озверевшему основному крылу врагов Новоуфимки. Азамат слышал о нем, сейчас обретавшимся именно здесь, но не думал увидеть легенду так запросто. Особенно в складывающейся прямо на глазах ситуации, не особо положительной. Хотя переживать пока еще не стоило.

— Салам. — Ильяс остановился, прыжком оказавшись на земле и придерживая самую настоящую шашку, висевшую слева. Тем временем оба его бойца проехались чуть дальше, взяв под присмотр открытый участок. На валяющихся односельчан и Саблезуба, немедленно вздыбившего шерсть, ни один не обратил внимания. — Я Ильяс.

— Салам. — Азамат дождался протянутой руки от старшего, пожал. Силы в ладони у немолодого человека, стоявшего напротив, хватало. — Я Азамат. К другу приехал.

— К другу, говоришь? — Ильяс кивнул на жертв драки. — С этими-то ухарями что не поделил?

— Ну... вещи.

— Свои, да? — хозяин села неодобрительно поцокал. — И ведь просил тебя, Степа, так?

Говорил он, кроме приветствия, полностью на русском. Здесь этому придавали большое значение. Народ стекался со всех сторон, разный, что по крови, что по характеру. Язык, общий для всех и знакомый, как и родные татарский, башкирский или чувашский, с детства, объединял. Стальной Ильяс видно очень крепко уважал всех, живущих в Чишмах. Иначе стал бы при односельчанах, пойманных на грабеже, говорить с чужаком не по-башкирски?

— Сволочи. — Ильяс сплюнул, ударил по голенищу сапога плетью, такой же камчой, как и у Азамата. — Ответите.

Единственный из троих, что мог шевелиться торопливо закивал головой.

— Я так и понял, что ты не просто проездом, — повторил Ильяс. — Как там его... к Мише приехал?

— К Мише. — Азамат показал в сторону домика, где успел побывать тем, как встретился со Степой и его товарищами. — Недавно?

— Да. Позавчера ночью. Хороший друг был?

— Единственный. — Азамат пожал плечами. Внутри стало разом больнее. Поправил сам себя. — Последний. А семья?

— Всех. — Ильяс покачал головой. — На отшибе же жили, ночью никто не решился выйти. Меня не было, санитары...

— А санитары чистили коровник, как же еще. — Азамат скрипнул зубами. Когда Мишку, помогавшего ему с самого малолетства в учебке, убивали, когда убивали жену с дочкой... санитары, вооруженные до зубов, не спешили помочь. — Мутанты напали?

— Да. — Ильяс сплюнул. — Да и не только на них.

— Не только? — Азамат удивился.

Ильяс сплюнул, под смуглой кожей выступили желваки. Все немного прояснялось на глазах, если Азамат думал верно. Таких домов в округе явно хватало. И про приходящих ночью в селе знали. Но не говорили вновь прибывшим поселенцам, молчали, отдавая людей в жертву.

— У меня две трети отряда стоят вдоль железки. — Ильяс смотрел в сторону. Камча нервно била по голенищу. — Еле хватает, чтобы вон тех вывозить в поля, за скотиной следить и по лескам вокруг хотя бы какие секреты выставлять.

"Вон те", загруженные в телегу и двуколку, уже скрылись за поворотом. Азамат снова пожал плечами. Это не его дело, уважать правила местных, где бы он не оказывался, приучила жизнь.

— Но их не особо много, как понимаю?

— Нет. — Ильяс поиграл желваками. — Раз-два в месяц появляются, не чаще. Санитарам сказали, а они...

— А они давай мутантов среди жителей искать, да? — Азамат хмыкнул. Картина оказалась знакомой. — Ладно. Я убью этих тварей.

— Один?

— Справлюсь. Кое-какая помощь потребуется, но попробую сам.

— Отдохнуть, поесть, в баню сходить?

— Сперва дело. Мне надо еще раз зайти в дом. Тела сожгли?

— Да. Это... — Ильяс не стал мяться и ходить кругом да около. — Много заплатить не смогу. Чем возьмешь? Есть кожа, мех, шерсть, патроны тоже есть. Могу новой одеждой и обувью рассчитаться.

— Мне за друга рассчитаться надо... не стоит про это. Пойду в дом, огляжусь, потом скажу, что да как.

— Мутант твой, он, вообще, как? И кто?

— Драться не станет, спокойный он у меня. Лошадок посторожит. А сам то? Сам-то кот... просто большой.

Когда Пуля вышел из дома, драчунов уже не было. Ильяс, оседлавший не особо трухлявый пень, ждал у костерка, разожженного из наломанных досок невысокого заборчика. Один из охранников торчал тут же, засев в кроне кривого, заверченного безжалостной природой штопором карагача. Где шлялся его напарник Азамата не интересовало. Саблезуб, спящий на земле у лошадей, встрепенулся, глянул ленивым желтым глазом с двумя зрачками.

— Ребенку-то четыре года, не меньше? Я ее и не видел, да и жену Мишину плохо знал.

Ильяс убрал струганную палочку, сплюнул чем-то, вытащенным из зубов:

— Пять, девочка. Мутант.

— Это не имеет никакого значения.— Азамат сел рядом, сняв с кобылки седло и бросив на землю. — То, в смысле, что она мутант. Возраст играет роль. Дёма недалеко течет?

— Напрямки, вон через тот лесок, минут двадцать хода. А что?

— Так... — Азамат глянул на часы, свой драгоценный "Полет". — Время уже обед, часов через пять стемнеет?

— Чуть больше.

— Лошадей моих отведите в село. Я прогуляюсь, огляжусь. Тела погрызли, подрали, выпотрошили, но так-то — нашли их почти целыми?

Ильяс кивнул. К чему клонил парень с замашками хорошего бойца, он пока не понимал.

— Ну, да. У женщины... ее, в общем, сильнее всего разделали. А причем девчонкин возраст?

— Она живая. Пока еще, возможно, живая.

— Пят'як! — Ильяс сплюнул. — Откуда знаешь?

Откуда...

Азамат не ответил. Снял с кобылки небольшой рюкзак-"эрдэшку", повесил за спину. Противогаз на левом боку, обрез на правом, и патронташ между ними. Дозиметр, отлаженный умельцами в Дёме, упрятал в чехол за спиной. Ильяс молчал, не дожидаясь ответа, смотрел на приготовления. Небольшой топорик тоже на пояс, нож за голенище сапога, большой — в ножны у противогаза. Парень собирался споро, выверенными движениями. Пуля не смотрел в сторону хозяина села, прокачивал в голове увиденное внутри домика.

Тела сожгли, не дождавшись его, это понятно. Единственное, на что хватило санитаров, приехавших сразу же по присоединению села к республике. Нет, где-то эти парни поступали очень умело и верно, но чем больше подминала Новая Уфа, тем меньше становилось профессионалов. Многие погибали быстро, кто-то оставался калекой. Ему, Азамату Пуле, как и Мишке, предлагали вступить несколько раз. Отказались. А вот и результат, ни Мишки, ни его жены, Ани, ни... дочки. Хотя, кто знает, что было бы — стань друг санитаром, и родись потом такая вот девочка.

В округе не так много хищных мутантов, как еще недавно, но и этих хватает. Сторожить тела никто бы не взялся, да и зачем? А оставь на ночь, так мало ли кого притянет пролитая недавно кровь? Не говоря про мелких хищников вроде ласок или хорьков, хотя ведь уже ясно — дело не только в них. В селе закрывали глаза на многое, молчали, прятали тайну от чужаков. Платили жизнями других за свое собственное спокойствие.

Азамат покосился на Ильяса, недовольно сопящего рядом, на пеньке. Нацепил перчатки из толстой кожи, зубами затянул ремешки на запястьях. Мало ли, пусть на дворе и день, но от ночных много чего следует ожидать. А что Ильяс? Хороший хозяин, держащий в строгости очень редкий островок хотя бы какого-то спокойствия, достатка и тепла. Упрекать его? Глупости.

Хотя... Азамат отогнал глупую мысль в глубь, поморщился и достал укладку с патронами. Следовало заменить те, что довольно долго таскал неиспользованными в патронташе. Хотя и в укладке оказались ранее ношенные, чуть не утонувшие в Кутулуке и Кондурче, а значит... А значит, что с боеприпасами еще хуже, чем ожидал. Если годны к стрельбе штук пять, так и то хлеб.

Ильяс встал и отошел в сторону. Нервничает, если не злится. Человек, что говорить, совесть-то гложет изнутри. Мужик да баба, вроде бы и черт с ними, а вот девчонка? Азамат вспомнил затерханную тряпичную куклу, валявшуюся в дальнем от двери углу. Если бы не густая корка из крови и прилипших прядей волос, вряд ли кто просто так оставил бы ее с утра. Не то время, чтобы брезговать какой никакой, а игрушкой для детей. Но не взяли.

Потому что стыдно стало. Потому что запах страха и ужаса погибших едко бил в нос даже сейчас, спустя двое суток. Воняло бойней, немытыми кишками и болью. Где убили хозяина, судя по одинокому старому сапогу, так никем и не убранному. Перед смертью тот обделался. Пуля знавал многих, кто завертел бы носом от такого утверждения, правду готовы принять не многие. Рассматривая щепки и сколы на размочаленных бревнах, сделанные ни много ни мало, а обычным топориком, Пуля понял немного. Но хватило, особенно после исследования самого топора.

Мишка в последние секунды сражался отчаянно, стараясь спасти не себя, семью. И не просто смог ударом выщербленного временем лезвия проломить кому-то голову. Не струсил, бился до последнего. А обделался? Пуля не хотел бы ощутить когда-нибудь его боль.

И спасибо другу, вколотившему старое железо так глубоко. На металле Азамат нашел что искал. Щепкой сковырнул воняющий и все еще вязкий сгусток, понюхал, присмотрелся. Ответ пришел сразу, едва дерево коснулось все еще податливого куска мозга, прилипшего к выщерблине на лезвии. Ну, у кого столько жидкости внутри, что за два дня останки так и не высохли? В мутантах ему волей неволей пришлось научиться разбираться. И все остальное сразу стало простым.

Тела внутри сруба нашлись сразу, почти целые, и следов крови оказалось весьма достаточно. Людей ведь пришли не просто убить и съесть. Хотели бы есть — утащили с собой, припрятали до поры до времени, сожрали позже. У убитых ночные гости забрали и унесли кое-что нужное. Вот только не для них самих. Нападавшим не хватило ума забрать мяса про запас, зато они выполнили приказ хозяина. Или хозяйки. Печень, селезенка, сердце, взятые у двух взрослых людей и девочка, вероятнее всего мутант. Кое-кому этого запаса хватит надолго.

— Река, ты говорил, она же вон там?

— Нет, я говорил не про нее. Там старица. — Ильяс повернулся к нему. — А что?

— Это не звери.

— Мутанты, кто ж еще-то? — каменное лицо нахмурилось, хозяин начал выплескивать гнев. — У нас сейчас еще кто-то в округе есть?

— Лошади вон, коровы у вас в селе, кролики, — Азамат закончил готовиться. — Это не простое, пусть и изменившееся из-за мутаций зверье. Сколько раз за последние несколько месяцев люди пропадали?

Ильяс скривил губы, глянул на него зло и растерянно.

— Из наших не так и много.

— Сколько и когда началось?

Тот помолчал, задумавшись. Но не долго.

— С весны пропало около десяти человек, наверное. Трое из новеньких, что приехали и поселились за стеной. Остальные проходили мимо, шли дальше, и не добирались вроде как. Да и так... находили следы, кровь, ну...

— Чего ж вы молчали-то так долго? — Азамат сплюнул. — С весны... надо же.

— Что у нас тут творится?

— Водяные у вас тут творятся. А раз речка рядом, и она соединяется с основным руслом, так навья у вас, самая мерзкая водяная. Молодая, скорее всего. Была бы старая, давно бы себя показала.

— Кто?!!

— Увидишь, если всевышний позволит. Лошадей моих отведите в село, сам приду часа через три. Если не вернусь до утра, обыщите все вокруг, там, где найдете, поставьте вешку. А там пиши письма в Новую Уфу, в СБ, что ли... только сами суйтесь туда не меньше, чем впятером. Друг, пошли, пошли.