Холодная зима 37-го

— Кирдян говорит, что если поможешь, то получишь еще вдвое против этого, — быстро произнес Кичай.

— Этого мало, — возразил Шемяка.

— Господин, там дети малые голодают! — воскликнул Вирдян.

— Без твоей помощи нам не справиться, — гневно сверкнув очами, смело произнес Кичай. — Разве не велит твой бог быть милосердным?

Сашка усмехнулся. Кирдян, мордовский старшина, убеленный сединами старец, контролировал с десяток поселений и мог выставить около трех сотен воинов. Внушительная сила, если их вооружить. Вот только оружие у мордвы редкость. Они выменивают его у русских и булгар на меха. Половину мужчин, вооруженных как попало, он отправил на зов каназора и почти никто из них не вернулся назад. Оставшаяся половина, вооруженная охотничьими луками и дрекольем, оставалась гарантом его независимости. Так было пока не объявился Шемяка во главе сотни бойцов.

— Милость свою я уже показал, — ответил Сашка. — Жито вам дал? Дал!

— Но этого мало, — возразил Кичай.

— Мало? — повысил голос Шемяка.

— Люди все идут и идут, — начал объяснять посланец.

Сашка его нетерпеливо перебил

— Пусть приходят ко мне!

— Мы все же один народ, — гордо вскинул голову Кичай. — Ты беженцев в полон берешь.

— Зато сытые, обутые и крыша над головой у них есть, — парировал Местятко.

— Променять свободу на кусок хлеба? Да я лучше умру! — эмоционально воскликнул Кичай.

— В общем так, я тебя услышал, — сказал Шемяка. — Я готов помочь житом и медом мордве, но Кирдян пусть придет ко мне и поклонится данью. Я все сказал. Вам решать.

Четыре дня мордва думала. Отчаявшиеся люди, переходили реку попадая в руки Шемякиных дружинников. Изможденные голодом люди буквально валились с ног. Мужчин, если такие были отбирали в сторону, а женщин и детей отпоив горячим взваром, на возах отвозили в лагерь для беженцев, где они попадали в руки сердобольной Дары и ее помощника Василя. Федька булгарин по мере сил помогал священнику. Вирдяна, как соплеменника мордвы, назначили старшим над беженцами.

Через неделю из-за реки прибыло посольство во главе с родовым старшиной. Кирдян собрал людей на сход, дозволив людям высказаться. Крику и шуму было достаточно, но в результате приняли трудное решение — поклониться боярину.

— Если мы откажемся — это будет проявление силы. Нашей силы! У нас еще достаточно мужчин, чтобы напасть на русских и силой взять хлеб, — вещал Ураз, сторонник силового решения проблемы.

— Кому нужен сильный сосед? — возражал ему Онекей, стоявший за мирное решение вопроса.

— Все знают, чьи слова повторяют твои уста, Онекей, — Ураз сопроводил свои слова обвиняющим жестом. — Каназор наш подчинился русичам, и что с того вышло?

— Решение принимали всем миром, — попробовал возразить Онекей, но был перебит.

— Мы все знаем, как принимали решение! Где русичи? Где их помощь, когда враг топчет нашу землю?

— И давно земля Пургаса твоей стала? — выкрикнул Онекей, чем привел Ураза в замешательство.

Начался шум, каждый выражал свое мнение, стараясь перекричать соседа. Наконец успокоились.

— Как только мы объединимся — войны не избежать. Шемяка не будет закрывать глаза на нашу силу. Он уничтожит нас! Всех! Род исчезнет, — с болью в голосе произнес Онекей.

— А без хлеба нам не выжить, — возразил Ураз. — Я уже забыл, когда последний раз ел хлеб с луком...

— Если поклонимся, будет у нас хлеб, и жен с детьми сохраним и беглецов прокормим, чай не чужие они нам, нашего роду-племени, — подытожил Кирдян.

— Мы можем напасть на русичей, и силой отнять хлеб, — выкрикнул Ураз. — Если все селения выделят мужчин, то я поведу их!

— Можем, — согласился Кирдян. — Но сколько жен ты оставишь вдовами, Ураз?

— Я лучше умру, чем потеряю свободу, — с горячностью выкрикнул Ураз.

— Обречешь род на вымирание? — тихим голосом, спросил Кирдяй. — Поклонившись раз, мы спасем людей и свои жизни, а там посмотрим, куда дорожка приведет. Может от каназора помощь придет... Главное сейчас спасти людей от голода.

— Всем не поможешь, — не сдавался Ураз. — Все бредут и бредут...

— А не ты ли говорил, что мы один народ? — напомнил Кирдян.

Слова родового старшины смутили Ураза. Всем миром порешили поклониться Шемяке.

— Значит, решили поклониться? — спросил Шемяка послов.

— Всем миром, — специально подчеркнул Кирдян, важность принятого решения.

— Это хорошо раз всем миром, — обрадовался Шемяка. — Платить будете по белке с человека, включая стариков и детей малых.

— Согласны, — закивали головами послы.

— А что бы обмана не было, — усмехнулся Сашка наивности мордвы, -мои люди сосчитают вас...

— Это как? — не поняли послы.

— Числом, родимые, числом, — рассмеялся Шемяка.

Посланники переглянулись.

— У вас сейчас сколько мужиков в селениях осталось? — продолжил Сашка.

— Ой, мало, мало, — запричитала мордва, почуяв неладное. — Все на войну ушли и не вернулись...

— Два десятка молодых парней, способных держать оружие отправите ко мне. — поставил условие Шемяка.

И опять посланники за переглядывались, быстро обсуждая между собой новое требование.

— Всех мужчин из Пургасовой волости, что у вас спасения ищут ко мне отправьте, — продолжал выставлять условия Сашка. — А как тепло придет три сотни людей направите на строительство моего городка. Станут они рвы копать, инструмент я им выдам.

Посланники понуро молчали, внутренне негодуя.

— Ничего, ничего, — думал Кирдян. — К лету может все изменится. Нам бы только дожить... род сохранить...

Шемяка еще долго перечислял, чем должна поклониться мордва и послы только лишь кивали в ответ, но, когда речь зашла о принятии христианства в коротких ответах Кирдяна почувствовал непреодолимое упрямство и внутреннюю силу. Пришлось уступить, чтобы мордва не пошла на попятную.

— Зря ты так с ними, — высказал свое мнение Степан, когда послы, получив жито, санным поездом отправились по домам. — Обманут.

— Может и так, — согласился Шемяка.

— Людишек тебе отправят худых, — продолжал укорять тесть зятя. — Смех один, а не вои.

— Ну как сказать, — не согласился тот.

— Жито только зря потратили на нехристей, — с тяжелым вздохом произнес Степан. — Дани от них не дождешься.

— Кстати, о хлебе... — вспомнил вдруг зять. — Тебе придется привести новый обоз.

— В насадах, что ты отправил из Булгара жита довольно, — заметил Степан. — Но если ты будешь кормить кого-ни попадя...

— Знаю я, знаю, — перебил тестя Шемяка. — В крайнем случае я рассчитываю на твою, тестюшка помощь и на Порфирия.

— Зря ты все это затеял, — покачал головой Степан. — Шел бы в Чернигов...

— Мне и здесь хорошо, — рассмеялся зять. — Поверь, скоро тут будет самое безопасное место на Руси.

— Может все обойдется, и татары пройдут стороной... — предположил Степан. — И тогда у тебя будут большие проблемы...

Сашка заинтересованно посмотрел на Степана.

— Тут такое дело, — начал объяснять тот. — Я с Андрей Михайловичем ряд заключил...

Шемяка насторожился.

— Через два лета, все твои земли и городок, что строишь... — Степан прервался на тяжелый вздох. — В общем, все боярину отойдет.

Шемяку разбирал смех, он еле сдерживался.

— И кто такие условия придумал? — наконец спросил он.

— Боярин и придумал, — ответил Степан. — Мне деваться было некуда.

— То есть, если с боярином, что не приведи господь, случится, — Сашка перекрестился на образа, — ряд станет не действительным?

— Выходит так, — согласился Степан и, вдруг, спохватился. — Ты чего удумал?

— Ничего я не удумал, — разговор со Степаном, начинал тяготить, и Сашка постарался по быстрее его закончить. — Господь видит...

Мордва не обманула, прислала дары мехами, за три года вперед. Пришли и пришлые из мордовских селений. Степан только крякнул, когда в ворота усадьбы въехали сани, полные добра — меховых шкурок. Их стоимость с лихвой покрывала стоимость жита.

Тесть отдал должное хитрости зятя. Мордва, только переправилась через реку, как их развернули. Старшины перепугались. Десяток решительных воев, кого хочешь напугают.

Шемяка разыграл целый спектакль.

— Вы обманули меня, — с мрачным видом он начал беседу. — Я поверил вам. Дал хлеб...

Старшины селений топтались на месте, не понимая куда клонит русич.

— Теперь между нами кровь, — зловеще произнес Сашка, скорчив ужасную рожу.

— Мы заключили ряд, и останемся ему верны, — твердо произнес Кирдян.

— В таком случае, я буду судить твоих людей, Кирдян, по Правде.

— О каком суде ты ведешь речь? — забеспокоился глава рода.

— О справедливом, Кирдян, справедливом, — твердо сказал Шемяка и распорядился. — В темницу их!

Посланников схватили и поволокли во двор.

— Мы послы, — кричал Кирдян, отбиваясь, — Ты не имеешь права!

Старейшин селений зашвырнули в темницу, устроенную в одной из клетей, прирубленных с внутренней стороны стены. Последним затолкали упирающегося Кирдяна. Старик, не смотря на годы, оказался очень силен. Даже разбил нос одному из стражников. Тот демонстративно, отпустил старика и вытер кровь ладонью, демонстрируя ее окружающим. Старик, вдруг обмяк, догадавшись, что его развели, как юнца.

Шемяка с довольным видом смотрел на него, широко улыбаясь.

— Что ж ты, Кирдян рукоприкладство-то учинил? — спросил он старика. — Я вас с почетом хотел проводить до темницы... Ты загляни туда... Может знакомцев увидишь?

Глава рода быстро справился с волнением и с гордым видом проследовал в темницу.

Когда он вышел из нее, его лицо было белее снега.

— Как они попали к тебе? — тихо спросил он.

— Ты признаешь, что это ваши люди? — вопросом на вопрос ответил Шемяка.

— Да. Это Ураз и люди из некоторых селений, — признался старик. — Что они сделали?

— Воровски напали на обоз с хлебом, что я отправил в селение смердов.

— А кровь? — разом сникнув, спросил Кирдян.

После такого удара родовые старшины не скоро оправятся. Пришлось им выплатить виру за кровь, но Шемяка дожал мордву — они сами предложили платить дикую виру, лишь бы русич не лез в дела их общины. А Ураз со подельниками остался у Шемяки в качестве заложника. К ним добавился Кичай с некоторыми товарищами. Мордва по началу держалась отчужденно, но постепенно лед растаял и, мордва влилась в дружную семью Шемяки. А то что дружина — одна большая семья, ни у кого не вызывало сомнений. Уже к лету Кичай стал десятником в сотне Чурная, а Ураз — полусотником, возглавив отряд соплеменников.

Несмотря на зиму, работы в усадьбе не останавливались. К месту строительства свозился лес, старым дедовским способом изготавливались доски. Постепенно все больше помещений приобретали жилой вид. Каждому человеку в сотне нашлось дело.

Исчезновение китайца Лао-лун-бей прошло незаметно. О нем почти никто не вспоминал. Исчез и исчез с двумя своими соплеменниками. Лишь несколько человек знали тайну. Молодые торки, регулярно раз в неделю, отправлялись на охоту, прихватив с собой припасов на неделю, но чаще всего они возвращались на другой день, и вновь исчезали. Иногда вместе с ними уезжал Шемяка.

В глухом лесу, среди могучих дубов, по велению Степана, черниговские мужики между делом построили заимку, якобы для охотников. Строителей, щедро одарив, Степан потом отправил назад в Чернигов и никто не знал о ее существовании. С появлением Шемяки в ней поселились китайцы.

Лао-лун-бей был лучшим приобретением, и постоянным напоминанием о предательстве. Однажды, в землях башкир, Шемяка с всего двумя десятками людей спасался бегством от большого отряда малолетних отморозков. В войске Бату, как ни странно средний возраст бойцов составлял восемнадцать лет, но были отряды, состоящие сплошь из тринадцати — пятнадцатилетних. Десятниками у них были опытные воины. Такие отряды отличались нечеловеческой жестокостью. Шемяка считал себя бывалым человеком, участвовал в битве под Черниговым, бился с войском галицкого и киевского князей, смерть видал не раз. Но в разоренных кочевьях башкир его выворачивало на изнанку. Он думал, что к такому нельзя привыкнуть. Монгольские десятники собственным примером обучали молодежь жестокости. Немногие очевидцы, оставленные умирать на сырой земле, успели рассказать, что страшные мунгалы девочек-подростков разрывали на две части, наступив на одну ногу, а за другую тянут к верху, пока жертва не разделится на две половины. Десятники заставляли парней отрезать башкирским мужчинам половые органы, женщинам — груди; отрезали уши, выкалывали глаза. Смерть в бою была радостью, плен оборачивался мукой. Впрочем, башкиры и булгары стали отвечать на жестокость жестокостью.

Они убегали от преследователей, но пути отступления оказались перекрыты. Их, как затравленных зверей, обложили со всех сторон, загоняя к недостроенной крепости, которую булгары решили возвести на землях башкир.

Внутри ограниченного пространства набилось много народу. Мунгалы кружили под стенами, изредка метая стрелы. Несколько удачных выстрелов заставил защитников искать укрытия. Конское ржание, крики раненных и просто испуганных людей усиливали панику.

Низкорослый булгарин, начальствующий в крепости, метался от одной группы людей, к другой, отдавая приказы. Удивительно, но ему удалось навести порядок и первый штурм они отбили. Шемяка смотрел на тела убитых, на стонущих раненных, которых товарищи милосердно добивали ударами коротких копий или просто ударом ножа в сердце. Он, как и все, понимал, что это конец.

Вдруг, за стенами громыхнуло. Необычный свист резанул слух и на площади прогремели взрывы.

— ... себе, — выругался Шемяка, бросаясь на стену.

Монголы притащили длинные трубы, нацелив на крепость. Очередная партия самых настоящих ракет со свистом понеслась в крепость.

— Чурнай, — окликнул Сашка торка, — валим отсюда!

Они пробрались к беснующимся под навесом коням, отпихивая мечущихся в страхе людей. Пару раз даже пришлось применить оружие, чтобы очистить плотно забитый людьми проход между постройками.

— К воротам, — скомандовал Сашка. — Будем прорываться.

Воины у ворот отказались выпускать беглецов, тогда их побили стрелами.

— Мне нужны люди у мечущих огонь труб, — успел крикнуть торкам Шемяка и вылетел за ворота.

Внезапность атаки позволила им домчаться до позиции врага без потерь. Защелкали тетивы луков и враги падали, пронзенные стрелами. Сашка соскочил с коня, пытаясь прихватить драгоценный мешок. Ансар помог ему навьючить его на лошадь убитого монгола.

— Уходим! — закричал Шемяка вскакивая в седло.

Половец задержался, чтобы подобрать лук и колчан убитого монгольского десятника.

— Ансар! — крикнул, промчавшийся мимо Итларь. — Он мой!

— У, шайтан, — вскричал рассерженный половец. — Все видит!

За монгольский лук, половец готов был душу заложить дьяволу.

Они вырвались. Командир монголов, решил, что крепость важнее кучки беглецов и приказал атаковать открытые ворота. Монголы ворвались в крепость у устроили резню.

А Шемяка убегал, увозя пленников и драгоценный порох. К счастью, один из них оказался мастером, знающим секрет изготовления огненного зелья, о двое других простые пушкари.