главы 18 - 30

Наемники переглянулись, нагло ухмыляясь...

— Мы на службе у советника Корена!

— А кто позволил вам в чужом доме разорение чинить? — Тарин, тоже спешился.

— Так он умер, хозяин-то! — расплылся в нахальной улыбке наемник.

— Взять их! — скомандовал Тарин, решив не тратить время на бесполезные разговоры.

— Мы на слу... — не успел договорить старший из наемников, и был сбит с ног крыльцо.

В отряде Тарина не было плохих бойцов, и даже самые умелые наемники в подметки им не годились. Даже боя не случилось, всех троих связали по рукам, одной веревкой, конец которой привязали к седлу замыкающего дружинника и разъезд двинулся дальше — лесом, к заимке Чернавы.

— Дорога езжена, — кивнул на вытоптанную копытами широкую лесную тропу один из дружинников, что ехал рядом с Тарином.

— Вижу, должно быть, большой отряд проехал.

— Не маленький, — подал голос Гас, он ехал позади Воеводы.

— Окромя нашего гарнизона, не должно тут быть никого. Может наемники?

— Нет, это выродки иноземные, — Тарин остановил лошадь и чуть наклонился, разглядывая следы на снегу, — подковы, видишь, востры да угласты? Иноземных кузнецов работа.

— Верно, — согласился дружинник, — а чего им тут?

— Встретим — спросим.

Калитка в низкой оградке заимки Чернавы была выломана, во дворе две большие обозные телеги, три десятка лошадей в сооруженном на скорую руку загоне из жердей, большинство лошадей разседланы, броня аккуратно сложена рядом. Большая походная палатка, горит костер над которым висит большой чан с кипящей похлебкой и дюжина людей оружных. Встретить разъезд воеводы вышел советник Корен и Бэлк.

— Неплохо устроились, советник, — Тарин ловко соскочил с лошади.

— Не жалуемся, — улыбнулся Корен, — как границы? Все ли спокойно?

— Не перед тобой мне ответ держать, — Тарин подошел очень близко к Корену и взял его за пуговицу кафтана, — это твои люди?

— Да... а... а почему они связаны?

— Разбой чинили.

— Какой разбой?

— Такой же как и все вы тут! По какому праву находитесь на землях чужих?

— Ах, вот ты о чем! — Корен дернулся назад и пуговица осталась в руке Тарина, — Я преследую отступника и убивца!

— Преследуй, по что дома чужие разорять?

— Это, это... это дома сообщников!

— Да ладно! Я прекрасно знаю, чьи это дома, — Тарин опять шагнул к Корену, — ты опять за свое? Все уняться не можешь?

Белк попытался изобразить из себя телохранителя и видя как из дома вышел наместник Стак в сопровождении троих иноземцев, встал между Тарином и своим хозяином.

— Уйди! — Тарин влепил Бэлку кулаком в ухо с такой силой, что тот рухнул и закатил глаза, — Заимка вверх по протоке, ваших рук дело? Там тоже были сообщники?

— Это Никитин, бывший оружейник княжеский! Обезумел он! На гостей иноземных нападал, каменки да заимки разоряет!

— Неправда! — не сдержался Гас, — я видел все! Видел, как вы сожгли мой дом! Я знаю, что это вы убили моего брата Ласа!

Тарин заметил, как со стороны болот, по льду озера идет большой отряд иноземцев и наемников, затевать бой и рисковать жизнями дружинников, а тем более жизнью единственного свидетеля преступлений Корена и иноземцев было глупо, несмотря на клокочущую внутри злобу и желание перерезать глотку Корену.

— Что происходит здесь? — наместник Стак был без доспехов, лишь в кольчуге и кафтане, наброшенном на плечи.

— Вот, — Корен указал на Тарина, — воевода моих... эм... наших людей в разбое обвиняет, и нас с вами в придачу.

— Объяснитесь!

— Обязательно, в Городище, князю все и объясню, а пред вами мне ответа не держать! — Воевода вскочил на лошадь, развернулся и проезжая мимо замыкающего дружинника сказал ему, — отвяжи этих.

— Воевода! — Корен раскраснелся от гнева, — остановитесь!

Но княжеская дружина, оставив троих связанных наемников, уже направилась в сторону лесной дороги.

— Их нельзя отпускать, — прошипел Корен, а потом покосился на приходящего в себя Бэлка, сидящего на снегу, — вставай уже! Собирай людей, живо!

— Я так понимаю, советник, вы все-таки наследили и оставили свидетеля? — Стак недовольно скривился.

— Это поправимо! Дайте мне десяток всадников, мы нагоним их в лесу, а гибель воеводы... — Корен пожал плечами, — по северным границам зимой всегда опасно было, дикари из-за болот, они часто делают свои вылазки.

— Вам не достаточно своих людей?

— Это гарнизон воеводы, боюсь да, моих людей будет недостаточно... ну же, наместник, время дорого!

— Берите людей, — махнул рукой Стак и обратился к стоявшему рядом воину в доспехах, — поедешь с ним, присмотришь.

— Да господин!

Вернувшись в лагерь гарнизона, дружинники чуть было не загнали лошадей. Тарин приказал отменить выезд посыльного в Городище.

— Сам поеду, а ты останешься за меня, — бросив вьюк на сани, запряженные двумя резвыми кобылками, сказал воевода сотнику дружины, — мы с Гасом к князю...

— Может, снарядить разъезд, да проводить тебя?

— Нет, набеги из-за болот могут начаться в любой момент, лед крепкий на озере, а тут два каменка в одном дне пешего хода.

— Ну, будь так, только опасаюсь я Тарин, кабы не стали преследовать вас, — сотник помог Гасу закинуть в сани торбу с провиантом.

— А ты вместо того что бы со мной разъезд посылать, отправь отряд на перекресток трактов, на подмогу караулу у моста, бой не затевать, если погоня будет, время тяните, проверку учините, чего учить-то тебя сам сообразишь.

— А то!

— Вот, только, в бой не лезь, и себя и дружинников под гнев княжеский подведешь, не разумеешь что твориться?

— Разумею, — вздохнул сотник, — вся беда от иноземцев этих.

— И береги людей! — Тарин сел в сани и хлестнул вожжами лошадей.

Погоню Тарин заметил спустя час, хоть и ехали быстро, но скорее всего кто-то из наемников хорошо знал здешние места, прошли замерзшими протоками и нагнали.

— Похоже не удастся оторваться без боя, — Тарин, хлестнул лошадей, оглянулся и зло посмотрел на преследователей.

— Надо свернуть, тут каменок недалеко, за тем лесом как раз!

Их нагоняли. Тарин отчаянно хлестал лошадей, бранясь на них, дорога, хоть и была наезженной, но сани все равно подпрыгивали, перескакивая из одной снежной колеи в другую.

— Так не оторвемся, хватай вожжи! Доберешься до каменка, найми возницу, и через хартские земли езжай в Городище, расскажешь все князю, понял?

— Как же так, — перескочив вперед Гас принял из рук Тарина вожжи.

— Вот, — Тарин сунул за пазуху Гасу тугой кошель, сбросил с саней длинный сверток и соскочив сам крикнул вдогонку, — Скачи без остановок! Расскажи все князю!

Удовлетворенно кивнув тому, что став немного легче, сани поехали быстрее, Тарин подошел к свертку, рванул руками бечевку и развернул сукно...

— Ну вот, хоть умру не во стыду и позоре, — Тарин поднял три коротких копья и воткнул их древками в снег, скинул кафтан, рядом с правой ногой также утопил в снег колчан и сжал в руке лук.

С двух сторон зимней дороги ветер клонил высохшую степную траву, Тарин посмотрел, как сани скрылись за поворотом, затем на небо, глубоко вдохнул холодный воздух, его взгляд опустился на дорогу, по которой быстро приближались два десятка всадников... просвистела и справа, в снег, ткнулась стрела.

— Ну, я-то не промахнусь, — зло ухмыльнулся Тарин, прицелился и спустил тетиву, затем еще и еще, пока не опустел колчан.

Он намеренно стрелял в лошадей, что бы устроить свалку на дороге, но и всадникам досталось. Дюжина стрел достигли цели и количество конных преследователей сократилось на половину. Двое иноземных воинов, вырвались вперед, для них и их лошадей стрелы Тарина не были угрозой...

— А это вам, выродки! — Тарин сгреб копья, пробежал чуть вперед и метнул их одно за другим...

Одного из иноземцев вышибло из седла, второй же успел среагировать и заставил коня встать на дыбы, разгоряченное животное повиновалось и приняло грудью острие копья, аккурат меж кожаных ремней скрепляющих броню. Куда угодило третье копье Тарин уже не смотрел, он спокойно вернулся к лежащему не сукне боевому топору, поднял его и потянув из ножен меч сказал вслух:

— Хорошо, теперь мы на равных!

Крики и звон металла разносились по степи, Тарин уже был дважды ранен, но отчаянно продолжал бой, повергая в ужас иноземцев. Легенды о непобедимости императорских всадников рассыпались вместе с их боевым духом...

— Н-на! — сбив на землю прямым ударом ноги последнего живого иноземца, Тарин с благодарностью вспомнил Никитина и поблагодарив его за науку вогнал в кирасу противника боевой топор... который застрял.

— Этот последний, — с безумным лицом, шатаясь, Тарин повернулся к оставшимся четверым наемникам, нашел глазами и поднял свой меч, закашлялся, сплюнул на снег кровавую слюну и опустился на колено, — ну что, продолжим?

— Поймайте лошадей и за санями! А я добью этого! — выкрикнул Бэлк.

Услышав приказ, трое наемников поспешили к нескольким лошадям, что разбрелись по обеим сторонам дороги пока шел бой.

Вороны, что гнездились на в кронах соседнего с трактом леса, еще не решались спускаться и приступать к трапезе. С высоты птичьего полета, смертельным узором смотрелись застывшие тела на буром снегу, из лесу тянулась цепочкой стая серых хищников — ветер донес и до их чутких носов запах крови. Последнее, что видел смертельно раненый Бэлк это силуэт уезжающего верхом воеводу, этого бешенного княжеского пса... Сильные челюсти волков начали рвать его плоть, но Бэлку уже не было больно, перед глазами проплыли картинки — вот он молодой, сильный и смелый дружинник, потом наемник, потом грязный убийца, а потом тьма!

Советник Ицкан уже несколько дней сбивал ноги по коридорам и крутым лестницам старой крепости. Полным ходом шла подготовка не просто к свадьбе, а к невиданному доселе союзу, союзу Империи Каменных Башен и Трехречья. Кроме того что Боги станут свидетелями рождения великого Рода, есть и более простые выгоды: земли княжества будут под защитой императорской армии, империя получит плодородные луга и пастбища... неважно, что большая их часть находится в хартских землях! В очередной раз вбежав в свои покои Ицкан плюхнулся в глубокое кресло, обильно засыпанное дорогими мехами.

— Устал... — выдохнул он, и потянулся к высокому медному кувшину.

Утолив жажду чуть забродившим соком Белого дерева, Ицкан прикрыл глаза, нужно было собрать мысли в стройную линию, и выстроить их согласно нужде и важности. За дверью послышалась возня, скрипнули массивные петли...

— Что еще? — раздосадовано выкрикнул Ицкан и повернул голову, — Тарин?

Советник вскочил с кресла и поспешил к воеводе, который еле держался на ногах и не падал только оттого, что опирался на стену, по которой начал медленно сползать вниз.

— Как ты смог попасть сюда?

— Я знаю старую крепость лучше, чем крысы, живущие в ее подвале! Ицкан, мы всегда не особо жаловали друг друга, но ты единственный, кому я доверяю, — с трудом проговорил Тарин.

Грязный кафтан с чужого плеча, рукав и бок пропитаны кровью, лицо измождено, почернело и обветрено, глаза ввалились.

— А если войдет князь? — Ицкан помог Тарину пройти и лечь на свою кровать.

— А ты дверь-то затвори...

— Ты не представляешь, что с тобой будет... зачем ты все это натворил? Корен...

— Он здесь? — Тарин поднялся было на локте, но его лицо перекосилось от боли.

— Конечно здесь! Он снова председатель суда.

— Не верь ни единому его слову, — прохрипел Тарин.

— Я и не верю! Но ему верит императрица Скади, а князь сам понимаешь...

— Я понял, послушай... найди лекаря, который будет язык за зубами держать.

— У меня есть в посаде хижина, про нее никто не знает, но добраться до нее сам ты не сможешь, тебя же ищут все как отступника да клятву верности нарушившего... найду лекаря и перевезу тебя ночью туда. Отлежишься и уходи, Тарин, зря, зря ты вернулся.

— Клятвы княжеской я не нарушал, и не отступался от верности!

— А вот по-другому все выходит! Рассказать?

— Я догадываюсь...

— То-то же.

Ицкан прошел к двери и все же закрыл ее на засов, вернулся, сел на край кровати.

— Тут, третьего дня Корен двоих заговорщиков казнил на площади, кости ломали а потом обезглавили, — Ицкан наполнил кружку из кувшина и протянул Тарину, — да странное дело, языки вырваны да руки раздроблены у них были задолго до казни, и к плахе они своим ногами дойти не могли. Чего калечить-то раз все одно — голову с плеч?

— Звали как казненных?

Ицкан прошел к столу и стал копаться в свитках...

— Вот, еще не снесли в архив, где же... а! Самтар — сын скорняка Авина из посада, и Гас, сын...

— М-ммм, — Тарин зажмурился и сжал кулаки.

— Мой человек, что по харчевням да на базаре слухи собирает, рассказал, что трое дружинников выпивали да трепали языком. Подслушал он, про то, как один из казненных был в воротах старой крепости остановлен караулом императорским, спросили куда, зачем, а он давай кричать на все Городище, что видел как иноземцы заимки жгут, разоренья творят и еще про то, как воеводу убили.

— Глупый Гас...

— Так что, у Корена своя правда. Ох, чую прицепится он опять как клещ к власти княжеской — не вырвешь!

— Уже прицепился, но вырвать можно.

— Неровня я ему, — Ицкан нагнулся к Тарину, — сам боюсь его... с виду-то он как калач сметанный, а внутри — гниль да злоба одна. Ладно, времени нет совсем у меня, пойду... Постарайся не умереть до заката, а как стемнеет вывезем тебя в посад.

Спустя месяц Тарин покинул Городище с хартским обозом. Ожесточилось сердце его, почернел разум... Нет более воеводы Тарина, есть лишь отступник и предатель, изгнанный князем с позором. Письмо Тарина князю доставил Ицкан. Прочитав его, Талес был вне себя, и приказал перевернуть вверх дном посад и найти предателя, однако, Ицкан нашел слова и убедил князя что казнь того, кто когда-то привел его к власти, посеет много слухов и домыслов среди народа, и от старейшин Родов не будет одобрения.

— Пусть уходит! — Талес бросил в камин свиток письма, — но пусть забудет дорогу сюда, иначе не пощажу!

— Вы так великодушны мой кн... мой император, поправился Ицкан, — я найду того немого нищего в торговых рядах и передам ему ваш письменный ответ для Тарина. Изволите сами написать или...

— Много чести! Напишешь сам, — новоявленный император стоял перед отполированным до блеска серебряным зеркалом и разглядывал геральдическую цепь — подарок императрицы Скади.

Когда Корену донесли, что бывший воевода покинул Городище, то особо не расстроился. Конкурент из другого мира наверняка сгинул в болотах, у Тарина нет никаких свидетелей в подтверждение словам, так что можно приступить к рутинным и скучным, и в тоже время таким любимым обязанностям председателя Суда Хранителей.

Глава двадцатая.

В Шахаре время для меня словно остановилось, разве что засечки на балясине у маленького круглого окошка, что я делаю каждый вечер, напоминают мне о проведенных здесь уже четырех неделях. У нас с Дариной есть свой дом, точнее это небольшая, примерно в пятнадцать квадратных метров, комната в большом купольном сооружении на сваях. Вот вам и 'дикари с севера'! Эти люди, находятся на гораздо более высокой ступени развития этого мира. Пусть у них общинный строй, но это не помешало им построить самый настоящий водопровод и канализацию в своих 'ульях', перенаправить теплые потоки от земли так, что в домах тепло. Этот народ ткет ткани такого качества, которого в княжестве и не видели никогда, разве что у иноземцев видел что-то подобное. Здесь есть кузни, в которых делают отличные орудия труда и куют великолепные клинки. Женщины искусно украшают и вышивают одежды, пекут хлеб из муки какого-то растения по виду напоминающую кукурузу, а муку мелят на водяной мельнице. Мужчины ловят рыбу, занимаются охотой, строительством, выделкой шкур и, конечно же, постоянно упражняются в ратном деле и кстати многие женщины в этом тоже учувствуют. Дети, которых в каждой семье, по местным традициям, должно быть не менее трех, каждое утро посещают Храм Предков, где до обеда, шаманы учат их всему, что должен знать и уметь этот народ, в остальное время дети помогают в семьях и конечно же просто растут, играют и остаются детьми. Ну, обо всем по порядку...