Дезертир

-Старик умер, — произнес он зачем-то.

-Я знаю, — ответил Книжник. Взгляд у был него спокойный и холодный, какой-то... прозрачный, будто он видел нечто недоступное Канде. Может, и видит, кто его разберет. — Через год после моего ухода.

-Через год после твоей смерти, — поправил Канда.

-После смерти Лави, — в свою очередь, поправил Книжник и улыбнулся краем рта. Чужая улыбка, ненастоящая. И лицо чужое.

-Прощай, — сказал Канда и вышел, не оглядываясь. Не хотел знать, что отразится на лице Книжника — облегчение от его ухода или что-то иное. Зря. Он бы удивился, если бы увидел.

4.

Дел в этих местах у него не осталось. Последнее уладил на следующий день — ушел как можно раньше, чтобы не столкнуться с Книжником. Впрочем, тот, наверно, и сам постарался бы избежать встречи. Не нужно это — встречаться с собственным прошлым, особенно если раз и навсегда перечеркнул его. Это тебе не умиляться на старые фотокарточки и не вспоминать с боевыми друзьями общие похождения. Это лучше не вызывать из глубин памяти, а если уж пришлось столкнуться нос к носу с этим самым прошлым, лучше поскорее забыть о нем снова.

Или не забыть — Канда слышал, что Книжники ни о чем не забывают. Значит, просто держать подальше... А интересно, каково это: помнить все до мельчайших деталей? Он сам наверняка пристрастен, он это знал: прежние события преломляются в призме его восприятия, кажутся совсем не такими, какими были на самом деле... Хотя кто сказал, что Книжники вовсе беспристрастны? Будь они такими, уже не могли бы зваться настоящими людьми. Впрочем... так оно и есть, наверно.

Он вернулся на квартиру довольно поздно, уже в сумерках, и удивился еще, отчего на веранде так много народу: погода вроде бы не располагала к посиделкам на открытом воздухе. Но нет, все столики были заняты — и парочки, и просто компании, местные, солдаты... И все что-то обсуждали.

Канду это не интересовало, жаль только было, что посидеть в одиночестве не удастся. Впрочем, можно ведь забрать ужин к себе в комнату, что он и проделал.

-Случилось что-то? — спросил он из вежливости, когда хозяйка подала ему поднос.

-Так вы же не знаете! — всплеснула она руками. — Вас же не было! Жилец застрелился!

Канда нахмурился.

-Кошмар какой, — продолжала женщина. Судя по выражению ее лица, она была не столько обеспокоена пострадавшей репутацией ее заведения, сколько обрадована хоть каким-то ярким событием в беспросветной череде одинаковых дней. Пусть даже это событие — самоубийство. — Вся комната в крови, отмывать ее теперь... Полиция явилась, и это ко мне-то! У меня лучшие меблированные комнаты во всем городе, никогда ничего не случалось, это все знают, я так им и сказала! Но если уж жилец был не в себе, то что я, виновата?

-Не виноваты, — подтвердил Канда. На подносе стыл скудный ужин, а он все не мог отделаться от хозяйки. Обойти ее не удавалось, она загораживала проход, а отстранить — руки подносом заняты...

-Ужас, ужас, и зачем было стреляться? — никак не могла успокоиться та. — Военный врач, что с полицейскими пришел, говорит, полголовы просто снесло, какой-то новый у него пистолет был... как это? Большого калибра, вот! Я и смотреть не стала, а Аннет, горничная, что его обнаружила, до сих пор плачет! Ну если так приспичило с собой покончить в приличном месте, так отравился бы или повесился, но зачем же так, чтобы потом всю комнату отмывать пришлось? И кто теперь туда поселиться согласится?.. — Словесный поток был решительно неостановим. — И отчего это он? Неужто от несчастной любви? Да вроде с девушками ладил, хотя... Не разберешь ведь. И парень молодой, статный такой... — Хозяйка посмотрела на Канду. — Да вы его видели наверняка. Вчера вместе наверх поднимались! Знакомый, да?

-Нет, — улыбка примерзла к губам. — Даже имени его не знаю.

-Вот как... — протянула хозяйка. — Ох, да у вас уже ужин простыл! Идите скорее!

-Благодарю, — холодно произнес Канда. Последние годы приучили его к соблюдению банальной вежливости. Станешь тут, пожалуй, вежливым, если за стеной сидит несколько полицейских... А слова что — их не жалко.

Он поднялся по лестнице, удерживая поднос одной рукой, нашарил в кармане ключ. Думать Канда ни о чем не думал, разве о том, как бы не расплескать стакан с холодным чаем. О прочем... нет, не думалось.

Щелкнул замок. Он шагнул за порог и тут же прянул в сторону — так знакомо и опасно пахло в комнате.

-Ты здесь? — он осторожно поставил поднос на подоконник, плотно прикрыл дверь, провернул ключ в замке.

-Учуял? — тень в углу комнаты чуть шевельнулась.

-Ну да, — Канда зажег свечи — уже совсем стемнело. — Как ты вошел?

Тихий смешок.

-Если я остаюсь где-то дольше, чем на два дня, то предпочитаю заводить себе ключи от всех дверей в доме.

-Ясно.

Книжник поднялся на ноги, неловко покачнувшись, подошел к Канде, придерживая левую руку правой. В ноздри экзорцисту ударил хорошо знакомый, неприятный и привычный запах.

-Судя по всему, в мою смерть ты снова не поверил, — констатировал Книжник.

Канда только покачал головой в ответ.

-Почему? Где я прокололся на этот раз?

-Хозяйка сказала, что у самоубийцы был какой-то новый пистолет большого калибра, — помолчав, ответил Канда. — А у тебя — револьвер. Самый обычный. Это раз. Два — я тебя видел вчера, и стреляться ты явно не собирался. Зачем тебе?

-Говорю же, с таким вниманием к деталям тебе прямая дорога в Книжники, — криво усмехнулся тот. Как бы хорошо он ни держал себя в руках, Канда видел — ему больно, плечо, похоже, прострелено, и вряд ли он сумел одной рукой наложить повязку.

-И как это было? — спросил Канда зачем-то. — И кто мертвец?

-Зачем тебе знать? — Книжник попытался сдуть со лба влажные от испарины волосы. Чем он их красит, что не догадаешься даже о рыжине? — Так... Один неприятный тип.

-Повезло тебе, что он тоже в гражданском был.

-Да уж, — усмехнулся Книжник, добавил зачем-то: — Давно он меня искал...

-Нашел.

-Ну да, — Книжник смотрел прямо, спокойно, с насмешкой даже. — Он даже успел выстрелить первым. Только промазал.

Канда примерно представлял, что произошло потом: Книжник с голыми руками — даже одной рукой — был опаснее, чем с револьвером. Видимо, оглушил несостоявшегося убийцу, отключил, выстрелил ему в голову из его же пистолета, так, чтобы разнести череп на куски, чтобы не смогли опознать лица, оставил свои документы... И ушел. Затаился. Не впервой уже

-Почему ты оказался у меня?

Отчего-то он стиснул зубы, ожидая ответа на этот вопрос. Будто были варианты...

-Я точно знал, что тебя нет на месте, — улыбнулся в ответ Книжник. — И вряд ли ты вернешься до вечера. Комнаты не обыскивали, но мало ли... Твоя была заперта, я смог отсидеться.

Точно. Вариантов не было.

-Надеюсь, ты не рассчитывал на мою помощь? — холодно произнес Канда.

-Конечно, нет, — таким же тоном ответил Книжник. — Я рассчитывал уйти до твоего появления, но ты вернулся раньше, чем я ожидал. Впрочем, уже достаточно стемнело, так что...

Канда смотрел на него в упор: очень темные волосы и очень белое лицо, даже в теплом свете свечей — белое. Много крови потерял. Одежда в кровавых пятнах — первый же патруль остановит. Какой был смысл скрываться? Свалил бы все на ненормального с пистолетом, сейчас и не такое сходит с рук!

Нет... Книжник хотел именно исчезнуть. Как исчез из Ордена. Умереть, пропасть, испариться, перестать существовать для всех, кто знал его здесь — от той смешливой девушки и хозяйки кафе до армейского начальства. Опять. Снова.

А может, он не так уж неправ, — закралась мысль. Так — его не будут ждать, и вспоминать о нем будут только по-доброму, потому что о мертвых либо хорошо, либо ничего. Так, как вспоминали в Ордене. Так, как не мог вспоминать он сам.

Книжнику подвернулся удобный случай, и он не преминул им воспользоваться. Не вполне удачно, правда.

-Разреши, я пройду, — негромко произнес тот.

-Стой, — так же тихо ответил Канда. — Еще слишком... светло.

5.

-Хорошо, что навылет, резать не придется.

-Куда уж лучше.

-Пулю-то подобрал?

-А как же. В стене застряла, но вроде дырку никто не заметил...

-Да и не искали. Делать им нечего, что ли? Самоубийство же.

-Записку надо было оставить. Про несчастную любовь. Для достоверности.

-А что не оставил?

-Времени не было. Думал, вдруг кто выстрел слышал? Вломится, а я сижу, весь в кровище, и записку строчу! Тут-то меня и скрутят, а мне... — Книжник запнулся, договорил словно бы с усилием: — Мне нельзя в тюрьму.

-Почему?

Молчание в ответ. Впрочем, Канда и сам догадывается: там могут выбить признание. А вместе с ним что-нибудь такое, о чем Книжнику упоминать не положено. Несмотря ни на что, он все же человек из плоти и крови и, наверно, его можно сломать, если очень постараться. А умельцы найдутся.

-Всё.

-Спасибо. — Книжник двинул рукой — повязка на плече казалась ослепительно белой даже на фоне бледной кожи. Надо думать, хозяйка расстроится, обнаружив, что ее чистейшие простыни пошли на бинты, но ничего другого под рукой не было.

-Спасибо прогрессу, — Канда криво усмехается.

И правда — еще несколько лет назад пришлось бы мучительно соображать, как вынести из комнаты таз с окровавленной водой. А тут — хоть раковина в комнате есть. Вода только холодная, но и то неплохо. Со стиркой сложнее, но тоже можно управиться. Впрочем, застирывать кровавые пятна смысла не было, до утра не высохнет. Хорошо, брюки почти не пострадали, а у Канды была с собой смена одежды. Самой обычной, "цивильной". Он теперь почти всегда так ходил. И этот факт явно не укрылся от внимательного взгляда Книжника.

-Я уйду на рассвете, — сказал тот негромко.

-Не стоит, — ответил Канда. — Как раз заметят. Тут рано встают.

-Что, еще день просидеть у тебя? Ты ведь уезжать собрался.

-Откуда ты знаешь?

-Билет на комоде, — усмехнулся Книжник.

-Поменяю, — после недолгого молчания ответил Канда.

-Поменяешь, как же... — усмешка Книжника стала недоброй. — В том направлении поезда больше не идут. Тебе повезет, если завтрашний вообще отправится. Война ведь.

-Так дойду. В первый раз, что ли?

-Ты дойдешь... — Книжник опустил голову, почему-то пряча взгляд.

-А ты куда отправишься? — нелепый вопрос, ненужный, но молчание еще хуже, еще мучительнее.

-Неважно, — он так и не поднял головы. — Куда-нибудь подальше отсюда. Это какая-то совсем уж бессмысленная война...

-Ты закончил историю? — спросил Канда. Слышал кое-что о работе Книжников, доводилось.

-Нет, — как-то слишком легко ответил тот. — Но у меня были объективные причины не сделать этого. Они всегда находятся, эти причины, если становится слишком уж опасно... Будешь?

Книжник полез здоровой рукой в карман, достал фляжку, зубами скрутил пробку, сделал изрядный глоток.

-Раньше надо было. Для анестезии, — Канда протянул руку за фляжкой, хотя пить ему вовсе не хотелось.

-Хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается, — усмехнулся Книжник. — Помнишь?

-Еще бы...

Еще бы он забыл лазарет в Ордене. Он там, кажется, половину сознательной жизни провел. А другую половину — в пути и в бою.

-Знаешь... — похоже, Книжника потянуло поговорить, и это было странно. Он-теперешний совсем не казался болтуном, не то, что прежде. И непривычно было видеть свинцовую усталость на этом лице, чужом, но все-таки неуловимо знакомом, не физическую усталость, совсем иную... — Иногда я жалею, что действительно не погиб тогда. Раньше всё было так просто...

-А теперь?

-А теперь... — Книжник горько усмехнулся. — Теперь я понял, что наша работа была и остается полной бессмыслицей.

Тишина.

И это говорит тот, кто всегда так яростно защищал свою службу, свое служение, которому посвятил всю жизнь? Вернее, его жизнь посвятили — другие.

-Сам подумай, — продолжил Книжник. — Ты же не дурак, Юу, ты им никогда не был. Вот и подумай, прикинь... Мы якобы пишем историю, находясь в гуще событий. Свидетельство очевидца, тем более ценное, что он — не просто солдат на войне! Но это чушь, Юу. Что мы можем видеть, что мы можем понимать?..

Он снова приложился к фляжке, и Канда забрал ее у Книжника, понимая, что после серьезной кровопотери да на голодный желудок того срубит мгновенно. Но пока язык у Книжника не заплетался, да и смотрел он вполне осмысленно.

-История творится не в окопах, ее делают там, наверху, — сказал он, мотнув головой, будто указывая в потолок — только взметнулась каштановая челка. — Положим, в Ордене мы были достаточно близки к Комуи, чтобы хоть понимать, с чего все началось и к чему идет... А другие войны? Много видит солдат, сидящий в окопе? Откуда ему знать, что происходит в штабе, в ставке командующего? — Он перевел дыхание. — Я сейчас изображаю военкора — так никто не удивляется вопросам, корреспондентам же положено выспрашивать и вынюхивать. Если сдружиться с теми же связистами, подпоить, можно кое-что разузнать. Секретные донесения, всё в таком роде... А обычно... ну да, путевые заметки. Не более того.

-Так может, тебя еще повысят, — фыркнул Канда. — Будешь работать при штабе.

-Не думаю, — Книжник смотрел холодно и серьезно. — Руководство прекрасно знает, кто чего стоит. А я от амбиций отказался, и они об этом осведомлены. Мне нравится моя работа, да. Мне нравится за счет этой работы участвовать в таких событиях, в которые я бы никогда не ввязался сам по себе.

-И ни за что не отвечать.

-Ты прав. Я так живу, Юу. И буду жить дальше, сколько получится. А ты... — Книжник потянулся, вынул фляжку из руки Канды. — Что ты здесь делаешь?

-В смысле? — нахмурился он. — Выполняю задание, что же еще?

-Это понятно. — Книжник смотрел в упор. — Но я еще раз спрашиваю... Что здесь делаешь именно ты?

Канда нахмурился, не понимая, к чему тот клонит.

-Здесь ничего особенного нет, — продолжил Книжник. — Совсем ничего. Я бы знал, такое не утаишь. Может, шляется с десяток акума, но они осторожные, не демаскируются. В любом случае, это не твой уровень, тут хватило бы какого-нибудь новичка. И ты здесь не проездом, иначе не стал бы снимать жилье, тебе проще в лесу переночевать. Тогда почему? Почему ты — здесь?

Канда молчал, стиснув зубы. Потому что ответить он не мог. Нет, не так. Мог, только неприятный это был ответ...

Что сказать? Почему он именно в этом месте, в глуши, в тылу обычной человеческой войны? Зачистка, да. Так это называется официально, а на самом деле — достаточно нудная миссия, которая позволит ему как можно дольше не возвращаться в Орден. Не показываться никому на глаза. И не слышать о том, что...

Что новым экзорцистам он в подметки не годится. Любой сделает его, как мальчишку, и не спасет ни повышенная способность к регенерации — у них не хуже, — ни сила. Это они сейчас воюют с акума высоких уровней. Канда с одним таким бился бы несколько часов, а им только подавай... И завидовать смысла нет — их такими создали, так же, как его когда-то. Просто... более совершенными. И — еще менее людьми, чем он сам.