Вселенная Метро 2033: к далекому синему морю

Да и кота стоит покормить. Мышковать или, того пуще, поймать птицу себе по размеру кошак сможет нескоро. Раз так, нечего торчать дуб дубом и ждать манны небесной. Пусть и способ, которым стоило добыть пожрать, применялся на его веку всего пару раз. И то, не им самим.

Морхольд подкинул сушняка, собранного ещё ночью и лежавшего поодаль от костерка, выпаривая влагу. Огонь пригодится. Ненадолго придётся вернуться в каменный век, честное благородное слово.

Выдаст их дым? Нет, не выдаст. В этом Морхольд не сомневался. Дым стлался над землёй, теряясь в корнях и не поднимался вверх. Птиц вокруг не оказалось, не вспугнешь. Да и кот чужих-опасных почует. Как и любой усато-полосатый — пусть и сильно ранен, но бдителен. Точно-точно, вон, ухо еле заметно крутится локатором. И хорошо, такую сигнализацию и за цинк "семёрки" просто так не купишь.

Замеченную длинную, относительно прямую и вполне крепкую ветвь, повреждённую вчерашним ветром, ломал уже не таясь. Древесина, упругая и сильная, поддаваться не желала. Но бороться не смогла и отступила, наградив длинной, по плечо и толщиной с запястье необходимой снастью. Пусть пока еще и в виде полуфабриката. Глаза боятся, руки делают.

Среди редких оставшихся при нём вещей сохранился один, крайне важный, предмет. Тот, без которого пришлось бы тяжело. Нож. Короткий, широкий и крепкий. Сохранился только благодаря куртке, где сталь постоянно спала во внутреннем кармане на груди. Пользоваться им выпадало нечасто, но вот и пригодился.

Так... рядом обнаружилось полезное переплетение корней. Высокое, чуть не по колено. И очень удачно вышло закрепить там эту самую палку. Так, чтобы она поменьше вертелась. Что ещё?

Шнур, скрепя сердце и плюя на собственную алчную жабу, пришлось выпарывать из многострадальной куртки. Крепкий, стянутый из синтетических нитей, утягивал её по животу. Хотя таким способом приходилось пользоваться давно. В спокойные сытые месяцы живот упорно старался подрасти. Зато как сейчас, тоже весьма нередкие дни, лишнее уходило быстро. Так что сильно жалеть не стоило.

Короткий и плотный сучок валялся прямо под ногами. Пригодится. Морхольд, поморщившись от чуть успокоившейся боли, примерился, и взялся за дело. Дело оказалось небыстрым и непростым. Что поделать, в чём-то ты специалист, в чём-то сущий рукожоп. Так всегда и у всех.

Нож входил в плотное дерево тяжело и по-адски скрипя. Два первых надреза, крест-накрест, посередине обломанного края. Чуть расширить, водя сталью как пилой, порой подстукивая сучком, стараясь вбить поглубже. Ветка подавалась с заметной неохотой. Но подавалась.

Упорно, до боли в ладонях от рукояти ножа и шершавой коры сука, взад-вперед, и снова и снова. Нож уже не скрипел, практически стонал. Дерево аккомпанировало чуть тоньше. Но дело шло, как и задумывал. Сталь входила всё глубже, добравшись на две трети до нужной глубины.

Приходилось останавливаться и вытирать пот. Тот уже не просто выступал. Катился по лицу и спине градом. Тонкие струйки, противные и липкие, с шеи перебрались на грудь, явственно желая стечь на живот. А вот спина стала болеть меньше. И даже вышло перенести вес на больную ногу. Та даже стала слушаться, не подгибалась.

Время явно перевалило за полдень, низкие тучи прямо посветлели. Растеплило, от снега остались только жирные влажные прогалины. Пар изо рта уже не шёл. Взамен явственно парили рукава и, наверное, спина. Зато и дело потихоньку приблизилось к концу.

Когда нож закончил скрипеть, резать им можно было разве что давно пропавшую в природе вареную колбасу. "Докторскую", прочно занесенную в Красную книгу канувших в небытие примет развитой цивилизации. Да и то, возникло сомнение о способности ножа разрезать полиэтилен обертки лезвием. Разве что не затупившимся кончиком.

Придирчиво рассматривая результат Морхольд довольно хмыкнул. Ну, первый блин вышел не особо комом. Такие... себе, вполне одинаковые четыре рога. Хватило бы ножа, чтобы заострить. Он вздохнул и принялся кромсать дерево снова. Плоские разлохмаченные концы потихоньку превращались в острые и относительно опасные жала.

Шнур пошел в дело чуть позже. Аккуратно, не перетягивая, Морхольд стянул рога у целой части своей самоделки и пошел к пещерке. Вот что-что, а как посошок эта деревяшка ему точно сгодится.

Кот наконец-то сменил положение. Морхольда он встретил, лёжа на пузе. Роскошная шуба и рыжеватый подшёрсток делали его даже больше, чем на самом деле.

— Ба, да ты, хвостатый, ожил? — Морхольд сел, осторожно, боясь потревожить спину и сунул конец деревяшки в костер. Подбросил сушняка и приготовился вовремя достать эту вот древнюю снасть.

Кот фыркнул, запах занявшегося дерева ему почему-то не понравился. И не ответил, совершенно не удивив.

Дерево, потрескивая, тлело. Несколько раз поворачивая его, Морхольд пристально всматривался. Да, охотник-неандерталец из него, словами классика, как из козьей жопы труба. Ну, бывает на старуху проруха. Дело-то всё равно не бесполезное, да и спорится.

Выхватив чуть вспыхнувшую шнуром палку, он быстро притушил огоньки, сунув в просохший песок на полу. И критично осмотрел творение. Лишнее обгоревшее убрал бедным ножом и хмыкнул. Затея удалась. Обугленные рога стали крепче. Ну, или должны были стать. Из сломанной ветки вышла самая настоящая острога. Рыбацкая древняя острога. Осталось только использовать её удачно и будет им с котом счастье. Если и впрямь повезёт.

Морхольд встал, покосился на усатого собрата по несчастью. Тот, не сменив позы и загадочно, как только кошки и умеют, смотрел на него. Страшноватое зрелище, что и говорить, когда на тебя смотрит огромный одноглазый саблезубый кот.

— Отдыхай, жопа мохнатая, — Морхольд сплюнул, — а я попробую найти нам жратву. Остаёшься за старшего. Если что — три зеленых свистка.

Позвоночник, радостно отреагировав на подъем и первые шаги, стрельнул горячим трассирующим. От крестца и до самой пятки. Морхольд сплюнул, с горечью поняв, что уже привыкает.

Идти к реке оказалось не так просто. Деревья заканчивались не по-над берегом, отступая на несколько метров. И тут вчерашние упражнения погоды сказались куда сильнее, размыв всё, куда дотянулись. Несколько раз приходилось крепко упираться концом остроги в землю, втыкая, чтобы не упасть, оскользнувшись.

Река катилась себе мимо. Чёрная, едва заметно блестевшая гладкой спиной. Пахнуло, несмотря на холодок, её густым запахом. Илом, влагой, чем-то неуловимым, присущим вот таким речкам. Пусть и ставшим в одночасье крайне большими.

Морхольд остановился и покрутил головой вокруг. Лезть в холодную воду он не собирался. И вот тут отсутствие деревьев могло сыграть плохую шутку. Но не сыграло.

Дерево, накренившееся прямо над рекой, толстое и длинное, виднелось неподалеку. Метров двадцать, ага. Хреновы двадцать метров, что вчера он прошел бы за пару-тройку секунд. А вот сегодня пришлось ковылять целых десять. А уж забраться на него... Морхольд вздохнул, предвкушая это удовольствие. И полез вперёд.

— Получилось, надо же... — Морхольд поморщился. Ходить, работать, рыбу бить — не так больно, как сидеть. Вот глупость какая... — Слышь, усатый, тебе вкусно?

Кот не отвечал. Старательно уплетал то ли карася, то ли ещё какую рыбину, и урчал. Морхольд довольно улыбнулся и снова похвалил сам себя. Рыбалка-убивалка удалась. Пусть он и сверзился вниз, вместо того, чтобы прихлопнуть ещё одну рыбину.

Одежда сохла у костерка, распяленная на вбитых в землю рогульках-сучьях. Рыбы набил целых пять голов. Или штук? Головы, кстати, кот не ел, видать, брезговал. Все рыбы оказались разными. Ни одной похожей. Морхольд не особо жаловал рыбу до Беды, не говоря о рыбалке. Но всёж таки оказался удивленным. Как-то водоплавающие совершенно не напоминали тех, из детства.

Кот самозабвенно приканчивал половину третьей рыбины. Поделил прямо по-братски: коту полторы и ему полторы. Разве что размеры разные. Свою порцию, недолго думая и выпотрошив, запёк в углях. Отрезал мерзковатые зубастые головы, обмазал тушки глиной, взяв её с бережка и запек. Рыбка, после того, как горячую глину отстучал ножом, пованивала, плохо пропеклась, но елась на ура.

— Не-не, и не проси, — Морхольд шикнул на кота, так и тянувшегося к оставшейся сырой рыбёшке. — Это на утро, бестолочь.

Тот как будто понял. Успокоился и завалился спать. Свернулся в клубок, засунув нос куда-то в шерсть и всё, нет кота.

Морхольд дохрустел остатками порции, поковырялся в зубах нехилой косточкой и, скривившись, еле смог встать. Сгреб побольше листвы в своё "гнездо" и вышел на воздух.

Похолодало. Первый вчерашний снег выпал рановато. До Нового года, если прикинуть, месяца два. Ну, край, с половиной. Потому и холодает серьезно, чему удивлятся? Морхольд подышал на руки, растирая ладони. Высохшие футболка и штаны тепла не прибавляли. Хорошо, что додумался снять куртку, залезая на деревце.

Над головой, посреди черно-алмазной ночи, неожиданно пробившейся через тучи, на него смотрела Большая медведица. Ковш, родной и привычный, чуть подрагивал свечением мерцающих звезд.

Морхольд ещё раз подул на руки. В голове, точь-в-точь как звездочки, мерцали мысли. Несколько. И ни одна ему не нравилась. Потому как хорошего в них не наблюдалось. Что они с котом имели в наличии?

Два нормально функционирующих глаза на двоих. Обоняние и всякие там шестые-седьмые чувства — только у хвостатого. Нормально работающие двигательно-опорные аппараты тоже стоило поделить на два и прикинуть, насколько оба инвалида мобильны. Особенно учитывая шест плохо работающих лап с ногами на двоих. Рука вроде бы приходила в себя, а у кошака ребра явно подживали, равно как и мясо, подранное клыками страхолюдной собаки Клыча. Ну, это-то ладно. Можно записать в плюсы нехитрой бухгалтерии.

А в минусах чего выходит?

У-у-у, тут все прямо круче. Но, по порядку.

Пока их не искали. Если б наоборот, так давно бы нашли. Но, тем не менее, пока все в норме. Если повезет, то забудут. Да и мало ли, вдруг никто их не видел? Хотя тут Морхольд сомневался. Да и потом, зная Клыча, стоило ожидать прочёсывания всей территории рядом с детским лагерем. Если, конечно, Клыч выжил и победил. Или не победил, но сохранил свои силы.

Ребятки же, что шли за пай-девочкой Дашей, Морхольда пугали не меньше. Очень уж серьёзны и круты. От таких стоит ожидать и следопытов, и командира, желающего прочесать всё и вся. Вспоминая безумную гонку, начавшуюся ещё в Кротовке, Морхольд поморщился. Чёртовы крутые перцы. Таких если останавливать, так двумя штурмовыми отрядами с Кинеля, не меньше. Хотя... то ли интуиция, обострившаяся с годами, то ли задница, чуявшая подлянку, подсказывало: да и ну его нахер, воевать с такими. Как-то он не удивился бы потом полноценному полку, явившемуся на поиски своих коллег.

Ну и самый главный проблемный вопрос: чего делать? И как быть?

На кой ляд он подписался на сделку с Дашей? Правильно, из-за пусть и призрачной, но надежды. Найти своих. Найти тех, кого потерял. И? Жива ли Даша? И не врала ли она?

Морхольд выматерился. Так, как матерился крайне редко. Так, что самому стало противно. А потом развернулся и пошёл спать. Потому что от всех неожиданных новшеств в своей жизни он сильно устал.

Лёг, зарывшись в листву и положив в костер толстую валежину. Часов на пару хватит, а там... А там так и так вставать, да идти отливать. Морхольд накинул куртку, подложив рукав под голову, повернулся на бок, крякнув от боли. Когда к спине, уркнув, привалилось тяжёлое, мерно дышащее и тёплое, он улыбнулся. Животине тоже хотелось больше тепла. И уснул.

А утром кота рядом не оказалось. И в пещерке тоже.

— Ну, ты и гад... — Морхольд, ковыляя по следам на вновь выпавшем снежке, добрел до реки. — Сволочь усатая.

Кот сидел и смотрел на непроглядно чёрную воду. Его совершенно не заботили несколько ворон, увлеченно клевавших какую-то падаль на мокром песке. Усатый просто сидел, смотрел, лишь дёрнув ухом, когда человек оказался рядом с ним.

— Ну и какого ж ты сюда приперся, скотина? — поинтересовался Морхольд, растирая бедро. — Я-то, ясен пень, дебил ещё тот, что поперся тебя искать. Но интересно же...

Кот не шевельнул даже усом. Морхольд потыкал ногой в валявшееся на берегу бревно, сел. В этот раз стрельнуло где-то в крестце.

— Добегался, конь старый, — он сплюнул, — чего-то да вылезло. Эй, морда, чего тут интересного? Друга своего ждешь?

Кот повернул морду и взглянул на Морхольда до жути осмысленным взглядом.

— Да ладно... Как его, Азамат, да? Слушай, кошастый, ты меня пугаешь. Шевельни усами, если понял, о чем я... Не, не шевелишь? Азамат?

Кот мявкнул. И заметно обеспокоился. Даже встал и начал крутиться на месте.

— Угу... — Морхольд почесал подбородок. Вернее, ногтями пробился через заметно отросшую бороду и поскрёб по коже. — Интересно.

Будущее обретало более чёткие границы. Хрен знает, что там у кота в его кошачьей голове, но... Хотелось верить, что что-то серьёзное. Крути-не крути, а вся ситуация случилась из-за Дарьи. И найти её стоило хотя бы для получения ответа, да. Ответа на самый важный для него, Морхольда, вопрос. Где искать.

— Подожди-ка, дружище, — он сплюнул, глядя на явно нервничающего кота, — подожди.

Бревно чуть нагрелось и холод мыслей не путал. Итак, судьба, вроде бы повернувшаяся задней точкой, сделала нежданный поворот. Верить в хорошее не стоило, но надеяться хотелось. Как минимум в то, что у кота не бешенство, и он мявкает не просто так. Выбор у них, на самом деле, невелик. Но даже среди его практически отсутствия и какой-никакой, но альтернативы, желалось верить в лучшее.

Стоит оставаться на месте? Вряд ли. Почему? Всё просто.

Берег всё равно прочешут, рано или поздно. Вероятнее всего, что рано.

Даст ли ещё несколько дней на "отлежаться" какой-либо прок? Да ни хрена. Ни спина, ни нога нормально работать не будут, так чего ждать?

Идя вперед, есть ли шанс на встречу с Дашей Дармовой? Надо полагать, что да. И явно больше, чем если вдвоём, на пару с котом, остаться.

— Эй, мохнатый...

Кот внимательно посмотрел на человека. Иногда он его даже пугал. Во всяком случае зверя, так явно понимавшего речь, Морхольд не встречал. Раньше.

— Пошли за манатками, чёрт с тобой, — встал, пожалев о забытой остроге, — а потом и искать. Да не вру, пошли.

Уже уходя вверх по течению, Морхольд прислушался. И присмотрелся. Черные точки воронья взмывали вверх чуть поодаль. Стоило поторопиться.

Темнело. Ветер тоскливо и жалостно подвывал в разросшихся ввысь и вширь ивах. Плети ветвей, голые и безжалостные, хлестали вокруг деревьев, так и норовя пришибить кого-нибудь. Каркали, разлетаясь, невеликие черноперые вороны, ни капли не поменявшиеся с самого Морхольдовского детства. Видать, умным и хитрым крылатым совсем наплевать на Беду и её последствия.

Начал крапать дождь, но прекратил практически тут же. Радоваться этому, рассматривая низкие чёрные перины, рокочущие громом, Морхольд не стал. Стоило ждать от природы крайне неприятной пакости, не иначе. Ливня с градом, позавчерашнего бурана или, того хуже, льдисто-острой вьюги. Он бы не удивился, после Беды поземку частенько видели и в сентябре. Стоило поднажать. Хотя выходило оно как-то стремновато, если не сказать хуже.