Печать Владетеля (Три важных слова)

Будто и не прерывался на молитву, армеец встал, распахнул дверь у пассажирского сидения и мотнул головой.

— Я доеду на автобусе, синьорез, ваши хлопоты излишни. Никаких претензий не имею.

— Слово чести, синьолла в полной безопасности, — выплюнул военный. Кажется, оскорбился отказу или не только и не столько отказу, сколько его предполагаемым мотивам.

— Не сомневаюсь, синьорез, но у вашего благородного предложения могут быть нежелательные последствия, — вздохнула Ари и невольно бросила взгляд на перстень-часики. До автобуса оставалось всего ничего!

— Синьолла настолько переживает о своей репутации? — изумился редкой по нынешним временам щепетильности военный.

— Любое событие рассматривается индивидуумом с субъективной точки зрения, — Ариэнна перешла на менторский тон, чтобы не завопить от досады на нелепость ситуации и ее комичную неуместность. — Одно из субъективных толкований, каковое с большой долей вероятности будет избрано моими родителями, крайне нежелательно в свете планируемых действий.

— Избранник возревнует? — почему-то с ехидцей и насмешливым прищуром глаз уточнил вояка, и вот тут Ари понесло.

— В аспирантуру я хочу, синьорез! А если родителям втемяшится в голову, что у меня появился кавалер, о науке можно забыть! — рявкнула девушка, забросила сумку на плечо и решительно устремилась через дорогу.

Стальная хватка на предплечье не пустила. Зато интонации синьореза стали на порядок спокойнее. Серо-голубые глаза перестали надменно щуриться, в них появилась задумчивая дымка.

— Думается, синьолла, нам стоит побеседовать. Возможно, не без обоюдной пользы. В любом случае, я даю слово чести, что доставлю вас домой так, чтобы не вызвать нежелательной реакции у родственников. Скажем, высажу за три-четыре квартала?

Спорить с благословенным, когда он настроен всерьез, — занятие тщетное. Нет, применять силу на улице мирного города к подданной своей страны Итоллы синьорез не станет. Но не отцепится, пока не выяснит все, что собирался. Сядешь на автобус, поедет следом, может и до дому по пятам идти на потеху соседям. Нет, надо разбираться здесь и сейчас. Ари на секунду опустила ресницы, принимая решение, и села в машину. Стальной хват тут же стал любезно-подсаживающим. Хлопнула дверь со стороны водителя и большая синяя машина тронулась с места. Не считая соскобленной о бордюр краски, файо не пострадал.

Синьорез не спросил адреса, пока не спросил. Он уверенно вырулил к элитной парковке за Военной Академией, где места закреплялись на постоянной основе. И чтобы получить такой номерок, следовало быть в очень коротком и очень закрытом списке. Ариэнна по-прежнему не волновалась. Не накинется же этот странный тип на нее здесь и сейчас? Она вообще мужчин как объект удовлетворения половых потребностей не интересует, а если есть разговор, то выслушать не составит труда. Уже даже интересно! Машина у благословенного с особыми стеклами, даже если кто рядом пройдет, сидящих внутри не увидит. Репутации ничто не угрожает.

Приглушив мотор, синьорез положил руки на пульт, мирно поблескивающий огоньками кнопок, и заговорил:

— Позвольте полюбопытствовать, у синьоллы есть жених, одобренный родней кандидат для помолвки или сердечный друг?

Слишком удивленная, чтобы раздумывать над странностью вопроса, Ари выпалила 'Нет' раньше, чем прикусила язычок.

— И синьолла желает продолжать образование вопреки планам семьи на скорый брак? — продолжил расспросы собеседник.

— Это их планы, не мои, — пожала плечами девушка. — Я хочу в аспирантуру.

Благословенный довольно хмыкнул и почти торжественно объявил:

— Ясно. Синьолла, я хочу предложить вам помолвку.

— Зачем? — не стала сразу возмущаться, выскакивать и предпринимать иных нелепых телодвижений Ари, поставленная в тупик логикой синьореза. — В неземную любовь с первого наезда не верю, уж не взыщите.

Благословенный коротко хохотнул, как взлаял пес, и ответил:

— Не у тебя одной есть родственники, которым хочется совсем не того, к чему стремишься сама, синьолла. Не ты одна желаешь сделать карьеру. Одним из обязательных условий моей, а я желаю служить в генеральном штабе Итоллы, является подходящая пара или, — синьорез выделил голосом последнее слово, — видимость таковой. Так мне намекнули в штабе округа.

— То есть, вы предлагаете фиктивную помолвку для улаживания личных дел и успешной карьеры, — констатировала Ариэнна, пальчики ее играли ремешком сумки. — Один вопрос: почему я? За благословенного пойдет почти любая даже из категории 'подходящих'.

— Мне некогда ухаживать и не по вкусу предложенные матерью кандидатки, — прямо ответил синьорез.

— Слишком метко стреляют глазами, слишком часто хихикают и пуговицы на блузках плохо пришивают? — догадалась Ари, вспоминая череду симпатяшек, которыми наводняли на каждой вечеринке дом родители, пытаясь подобрать пару по вкусу Ильхадону.

— Синьолла провидица? — удивился собеседник, приподняв бровь.

— У меня был брат, он жаловался, — мимолетно улыбнулась девушка. Боль от потери уже успела уйти, время — лучший лекарь. Осталось много светлых воспоминаний. Например, после очередного отвала пуговичек в зоне соблазнительного, как казалось владелице, декольте, Хад с самой любезной улыбкой протянул девушке нитку с иголкой, тайком одолженную у мамы, и посоветовал лучше пришивать фурнитуру.

— Был? — нахмурился синьорез.

— Ошедассы, Курхат, — односложно проронила Ари.

— Надо было сразу давить тварей на перевале Сахона до конца, а не играть в благородство, уступать предложению на замирье, — скрипнул зубами собеседник и так помрачнел лицом, словно это у него на границе тогда убили брата. — Курхата и Нидры можно было избежать.

— Конкретно вы могли в то время повлиять на принятие решения, синьорез? — нарочито нейтрально уточнила Ари, отводя взгляд, чтобы не демонстрировать лишний раз печать застарелой боли от невосполнимой потери.

Тогда она готова была винить в смерти брата любого, теперь понимала, что Ильхадону просто не повезло оказаться в горячей точке. Брат был слишком хорошим воином, чтобы отступить, но недостаточно хорошим, чтобы выжить. Выжить там, в адской мясорубке Курхата, смог бы разве что сам Соальдер или благословенный им небывалый везунчик. Ничьей вины не было в том, что прежде непроходимые перевалы к землям жестокосердных соседей оказались открыты из-за нескольких небывалой силы землетрясений. Но тогда, в предгорных селениях ошедассы получили такой отпор, что стали уважать итоллийцев, именно тогда они в первый раз по-настоящему поняли, что жители Итоллы не мягкотелые слабаки, готовые бесконечно долго решать все вопросы за 'цивилизованным' столом переговоров и идти на уступки, а воины. Только потому, после сражений в Курхате и Нидре, как объясняли политологи, и Ари была с ними согласна, удалось заключить мир с воинственными соседями. Те уважали лишь силу, и они получили ее, а матери и сестры получили могилы родных. Такова горькая правда жизни...

— Тогда точно нет, — пожалел благословенный.

— Значит, не о чем жалеть, — заключила благоразумная девушка, чья боль уже успела от времени трансформироваться из ощущения острой, как нож, потери, в грусть и нежную память о любимом брате. — Я склонна рассмотреть вопрос фиктивной помолвки.

— Какие гарантии нужны? Достаточно слова чести, или синьолла желает составить и подписать юридическое соглашение у адвоката? — деловито осведомился синьорез, судя по упоминанию адвоката, действительно готовый на все.

— Устного ручательства в том, что помолвка будет фиктивной, достаточно, — усмехнулась Ариэнна. — Мне хватит слова благословенного. Кроме того, обещайте, что вы ни прямо, ни косвенно не будете мешать моим карьерным планам, напротив, всецело поддержите.

— Слово по обоим пунктам, — резко кивнул благословенный.

— Какого рода помощи ждете от меня? — в свою очередь уточнила Ари, устремляя внимательный взгляд на потенциального жениха.

— Посещение официальных мероприятий в качестве моей невесты на протяжении всего срока аспирантуры, или, — мужчина дернул одним плечом, — сердцу не прикажешь, до того срока, пока у вас, синьолла не появится истинный спутник души. В таком случае я попрошу отсрочки для поиска кандидатки на замену.

— Договорились, — девушка воздела руку вверх, выставив указательный палец.

Благословенный довольно улыбнулся и легонько коснулся своим пальцем пальчика синьоллы, закрепляя сделку традиционным жестом. Потом они церемонно пожали запястья друг другу.

Откинувшись на спинку сидения, синьорез почти весело предложил:

— Познакомимся?

— Ариэнна Амато.

— Таддео Севайо, — благословенный кивнул подставной невесте.

Ари принахмурилась, пытаясь вспомнить, где именно она слышала фамилию Севайо. Синьолла чуть не щелкнула зубами. Ну конечно! Флер времени отдернулся с темпераментных рассказов Хада. Таддео Севайо — самый молодой из наставников полевых практиков Военной Академии, правнук знаменитого Гордиса Севайо — героя-командора, носителя ордена Спаситель Итоллы. А этот, что сидит в машине, кто? Однофамилец и тезка?

— Гордис ваш прадедушка? — с надеждой на ошибку уточнила Ариэнна.

— Да, — с достоинством признал Таддео.

Он явно гордился родословной, а не досадовал, как иные слабаки, на знаменитых предков, в сравнении с которыми их заслуги не стоили тухлого перепелиного яичка. В свою очередь Таддео полюбопытствовал:

— Ваш брат, синьолла, Ильхадон Амато, внук ол-командора Улиссе?

— Да, он рассказывал о вас, благословенный, много хорошего, — Ари кивнула.

На этом знакомство с родословными и мертвыми родственниками было закончено, следовало договориться о стратегии и тактике встреч с живыми. Последние, по мнению обоих заговорщиков, хоть и были менее прославлены в веках, но представляли куда большую опасность.

Таким образом, пакт о взаимовыгодном сотрудничестве и стратегии ведения переговоров с родителями был заключен в рекордно короткие сроки.

Когда файо выехал со стоянки у Военной Академии, синьорез Таддео соблаговолил осведомиться о том, куда следует доставить синьоллу.

— Ампело Гуидо, пятнадцать, — привычно назвала адрес Ари. (ампель гуидо — искажен. итоллское — виноградный лес).

— Никогда в том районе не был, — поведал будущий жених и с легкой полуулыбкой уточнил: — И как живется среди виноградных зарослей?

— Великолепно, — рассмеялась девушка.

Вел Севайо замечательно, большая машина слушалась его как ручной зверек и столь же тихо урчала, будто наслаждалась касанием сильных пальцев к кнопкам и рычагам. Нужды в страховочных ремнях не было, но Ари все равно дисциплинировано пристегнулась.

То, что синьорез ни разу не был на родной улице Ари, не помешало ему, сверившись с электронной картой города, выбрать короткий маршрут. Уже через семь минут они прибыли на близкую к пригороду, скромную улицу с частными двух-, редко трехэтажными белокаменными домиками, стоящими на довольно просторных по меркам Доменко — одного из провинциальных центров Итоллы — участках.

Дом Амато построил еще прадед Ари. Он же вместе с молодой женой посадил и виноградные лозы по периметру участка. Сейчас разросшаяся живая ограда в самом деле напоминала лес в миниатюре, служащий преградой более надежной, нежели невысокий, по пояс, каменный заборчик. Холодных, настолько холодных зим, чтобы снимать со шпалер и укрывать растения, в Итолле не бывало, потому старые лозы защищали владения Амато с верностью неподкупных стражей. И вина из белого и красного винограда, которые делали родители, — 'Слезы надежды' и 'Гранат любви' — получались дивные, вопреки глупому тявканью 'знатоков' о том, что старая лоза дурна уже тем, что стара, ибо сорт вырождается, а почва истощена.

Ворота к гаражу находились по левую сторону от калитки. Машиной пользовалась только мать Ари. Отец из-за старой травмы водить не мог, а на работу его доставляло служебное авто. Сегодня, в выходной, оба родителя совершенно точно находились дома, потому делать предупредительный звонок синьолла не стала, чтобы не давать времени 'противнику' на размышления.

Машина затормозила у ажурных кованых ворот, оплетенных поверху лозой и плющом, Ари собралась выйти и открыть створки. Синьорез успел первым. Распахнул дверцу, подал руку, помогая соскочить с высокой подножки, предупредительно поддержал. Пусть это была только игра на публику, но оказалось ужасно приятно почувствовать себя хоть на пару мгновений синьоллой, о которой заботятся и за которой ухаживают не старший родственник по долгу семейному, а красивый синьорез.

Большая площадка перед гаражом показалась неожиданно маленькой, когда на ней остановился большой файо Севайо, а не мамин лайос средних размеров.

От гаража, так же, как и от калитки, вела дорожка, вымощенная цветными камешками. По такой можно было пройти и в ливень, не рискуя замочить и запачкать ног. Дом Амато окружал сад, больше похожий своей запущенностью на лес. Такова была воля прадеда, отраженная в завещании. С ней не решилась спорить даже фанатичная последовательница строгого порядка — Амато-старшая, бухгалтер по профессии. Приходящий садовник лишь заботился о том, чтобы живописная запущенность не перешла грань хаоса, опасную для здоровья обитателей дома.

Высокая трава шелковистого разнотравья, цветущего две трети года, старые фруктовые и липовые деревья, рябина и клен. Одинокий фонтанчик с сидящей на бортике статуей девушки — таков был сад во времена прадеда, таким его хранили потомки.

Синьорез гость даже чуть заметно дернулся в сторону фонтанчика, Ари тихо рассмеялась.

— На Мечтательницу так все реагируют. Знаете, ее делал друг прадеда, Илато.

— Тот самый? — искренне и, пожалуй, восторженно, удивился благословенный.

— Да, гениальный чудак. Каким-то образом он ловил в камень движение, а не застывшую позу, — с гордой улыбкой согласилась Ари. — Воистину, сам Соальдер дохнул на его руки.

Таддео покосился на статую. Мраморная девушка с растрепавшейся прической тянулась к фонтанчику рукой. Казалось, она вот-вот коснется воды, поднесет ладошку ко рту и утолит жажду.

— Она похожа на тебя, синьолла.

— Илато взял за модель прабабушку. Мне говорили, что я на нее сильно похожа внешне, — согласилась Ари и добавила уже про сад:

— В детстве мы с братом любили играть здесь. Салки, пряталки, друиды.

К сожалению, Ильхадон вырос гораздо раньше Ари. А младшая сестра, Лаэрта, слишком быстро из мелкой хулиганистой оторвы превратилась в кокетку, которую больше игр волновала чистота платья, маникюр и сохранность модной прически.

Уже из прихожей, вытирая ноги о вечно влажный коврик из натурального мха, Ариэнна предусмотрительно позвала самым благовоспитанным тоном:

— Мама, папа, у нас гость!

Транслятор тихонько мурлыкал что-то мелодичное из ретро-сборников. Родители сидели в комнате отдыха. Седеющий, начинающий лысеть на висках, крепыш с аккуратным животиком и все еще очень красивая, сохраняющая воронов отлив волос, миниатюрная женщина с точеным профилем королевы привычно коротали досуг. Гилон покачивался в кресле и листал географический журнал, Лидия плела кружевной воротник из красных с золотом нитей. Такого рода времяпрепровождение синьореза Амато считала продуктивным и способствующим мозговой разгрузке.