Проклятие Хогвартса (Глава двадцать первая)

— Куда он побежал? — с трудом переводя дыхание, поинтересовался Том у колдуньи.

— Кто? — зябко поеживаясь, в свою очередь спросила девушка, осторожно перемещаясь к краю картины.

— Парень! — разозлился Том. — Тут только что пробежал парень! Ты что, не видела?

— Не было тут никого, — обиделась ведьма, демонстративно поджав губы. — Вежливость тебе явно несвойственна. Хотя оно и понятно... мальчишка...

В бешенстве Том скрипнул зубами.

— Отправить бы тебя в темный чулан, — произнес он угрожающе ледяным тоном. — А еще лучше спалить.

Ахнув, нарисованная девушка стремглав скрылась за рамой.

Спустившись по лестнице, поглядывая периодически на нижние пролеты, он, немного не дойдя до первого этажа и не встретив по пути ни одной живой души, вернулся наверх. Кругом стояла гнетущая тишина, изредка нарушаемая появляющимся сквозняком и едва слышным шарканьем подошв его башмаков. Даррен исчез из виду столь стремительно, что не оставалось никаких сомнений — он воспользовался одним из тайных проходов. Ковыляя в сторону директорского кабинета, Том внимательно вглядывался в стены, развешанные на них картины, многие из которых пустовали, всматривался в несшие безмолвный караул металлические доспехи. Нигде не было видно и намека на проход.

Помня о недавних приключениях, он протянул руку к ближайшему изображению, но пальцы коснулись лишь шершавого, покрытого густым слоем пыли холста. Попробовал наугад следующее, еще парочку, но все безрезультатно. Если тайный проход и существовал где-то поблизости, то замаскирован он был мастерски.

Коснувшись двери в кабинет Армандо Диппета, он замер. Стоило ли вообще возвращаться? Дамблдор сказал, что он невиновен, а значит, вероятнее всего, волен идти, куда заблагорассудится. С другой стороны, Даррен мог прятаться поблизости, ожидая удобного случая напасть, следовательно, находиться в компании взрослых сейчас безопасней.

Переступив порог, он увидел, что Киган переместился за директорский стол. Прославленный дуэлянт выглядел теперь более спокойным, только бледность лица свидетельствовала о происходящих в его душе волнениях. Прикрыв глаза и плотно сжав губы, колдун принял неподвижную позу, положив руки на колени. Отделяемый от него столом, напротив пособника заговорщиков с невозмутимым видом застыл Дамблдор. Казалось, что преподаватель трансфигурации явился на званый ужин к одному из своих хороших друзей и, только что войдя в помещение, осматривается, решая, к кому из присутствующих подойти. И только видневшаяся в руке волшебная палочка красноречиво указывала на серьезность и важность происходящего. Рядом с ним вытянулся в струну Армандо Диппет, а чуть позади нервно переминались с ноги на ногу Слизнорт со Скрибонием.

Появление Тома никто из присутствующих не заметил, скорее всего, никто из них даже не обратил внимания на то, что он покинул кабинет, погнавшись за Дарреном. Хотя последнее и вызывало у него удивление — отчего Дамблдор не предпринял попытки задержать лжемракоборца, ведь он знал, что тот тоже состоит в рядах заговорщиков. Или посчитал, что парень по причине молодости и незнатности рода не является важной фигурой, в отличие от Кигана.

Том не собирался помогать преподавателю трансфигурации в исправлении допущенной им ошибки. Он понятия не имел, какая роль отводилась Кигану в столь хитроумно разработанном плане, но понимал, что была она намного менее значимой, чем у Даррена.

— Легилименс! — едва слышно произнес Дамблдор и резко взмахнул палочкой.

Только сейчас Том осознал, что происходит и отчего вместо допроса и толпы мракоборцев здесь повисла тишина — Киган, стараясь выкрутиться, по его примеру пустил постороннего в свою голову.

Внезапная догадка яркой вспышкой пронеслась перед его мысленым взором.

"А если?.. Нет, вряд ли... Но это все объясняет..."

На секунду он испытал легкое угрызение совести. Он мог подкинуть Дамблдору любое другое воспоминание, к примеру, о том, как и почему сумел открыть дневник Слизерина или что отыскал Тайную комнату и знает, каким образом в нее попасть. Но посчитав их не столь значительными, специально выбрал компрометирующее Кигана. Дамблдор настолько сильно жаждал узнать продолжение оборванного видения, вместе с тем введенный в заблуждение легкостью, с какой он до того момента хозяйничал в чужом разуме, что не сразу заметил подмену одного изображения другим, а после, осознав суть увиденного, уже ни о чем другом и не думал. Однако совесть мучила Тома недолго. Киган сам виноват. Не стоило проявлять благородство, оно нередко оказывается губительным. К тому же, связавшись с заговорщиками, он знал, чем рискует.

— Хм... — Дамблдор покосился вначале на Скрибония, а затем на Диппета. — Он не участвовал в похищении студентов, хотя и знал о нем. Это все, что я хотел выяснить. Мое мнение вы знаете, но я осознаю, что не вправе выносить окончательный вердикт и тем более решать чью-то судьбу. С разрешения директора школы передаю его в ваши руки, Скрибоний. Пусть теперь им займется ваш отдел.

Низенький колдун в ответ слегка поклонился.

— Дайте мне немного времени, — объявил он и стремглав выскочил в коридор, едва не сбив по пути Тома.

Заметно нервничавший Слизнорт взял из небольшого шкафчика стеклянный стакан и доверху наполнил водой из хрустального графина. Он хотел было поднести его к губам, но тут к нему подошел Дамблдор.

— Возьмите себя в руки, Гораций, — посоветовал он учителю зельеварения. — Вы нам нужны. Худшее уже позади.

— Против нас такие фигуры, — возразил Слизнорт. — Даже не знаю, что и думать... Как бы завтра, Альбус, вы не сказали, как хорошо было нам сегодня.

— Полно вам, полно, — озорно улыбнулся Дамблдор, взгляд его лукавых голубых глаз скользнул в сторону Тома.

— Легилименция — опасная вещь, — едва слышно прошептал Армандо Диппет. — Уж слишком в ней много темного и неизведанного. Вы уверены, Альбус, что увидели правду, а не то, что вам предложили увидеть?

Преподаватель трансфигурации на мгновение задумался.

— Абсолютно, — без тени сомнений ответил он. — Я наблюдал одно и то же событие в воспоминаниях двух людей, а такое невозможно подделать.

Слизнорт вновь поднес стакан с водой ко рту.

— Профессор, — остановил его Том, пользуясь тем, что Дамблдор и Диппет принялись о чем-то тихонько переговариваться. — Я хотел поинтересоваться, что будет со мной. Что решили?

— Том? Мальчик мой? — Пухленький волшебник, казалось, только сейчас его заметил. — С тобой... Ах, да... Конечно... Ты же видишь, тут такое... Кто бы мог подумать... А ведь мы столько лет знакомы. В студенческие годы в одной спальне жили.

— Представляю, каково вам. — Том состроил сочувствующее лицо.

— Ужаснее всего, — доверительно проговорил Слизнорт, с сожалением ставя стакан с так и не выпитой водой на стол, — когда приходится противостоять друзьям. Я вообще не одобряю насилие. И по натуре человек не воинственный. И когда судьба сталкивает с теми, кто столько лет был тебе близок... ужасное чувство...

— Что его теперь ждет? — поинтересовался Том.

— Идет война, — с горечью заметил колдун. — Жесточайшая и кровопролитнейшая за всю историю волшебного сообщества. В Министерстве и так все на взводе. Скажу по секрету, дела у нас складываются не очень хорошо, мы несем потери и вынуждены отступать.

"Гриндевальд берет вверх? — Том изумился услышанному. — Газеты уверяли обратное".

— А тут еще эта попытка переворота, — продолжал Слизнорт. Казалось, что он уже не обращается конкретно к кому-то, а просто выговаривается, выплескивая наружу накопившееся за несколько трудных и тяжелых недель. — Всем, кто в нем участвовал, грозит самое страшное наказание — Азкабан. А может, и смертная казнь.

Произнося последние слова, он вздрогнул и облизал пересохшие губы. Ни того, ни другого Том Кигану не желал. Но вместе с тем прекрасно понимал, что, выдав его, навсегда превратил во врага. И если тому представится возможность, то он непременно ею воспользуется и отомстит. По крайней мере, он бы так обязательно поступил. А значит, лучше, чтобы возможности этой у него не появилось.

— Однако, — немного помолчав, сказал мужчина, — Стюарт сделал очень многое для страны, и в народе он необычайно популярен. К тому же он лишь знал о заговоре, но не принимал в нем участия.

— Знал, но не доложил, — заволновался Том, понимая, куда клонит Слизнорт.

— Не доложил, — согласился тот и внезапно нахмурился. — Но не сообщил о нем и ты. Почему?

Том запнулся, не зная в первый момент, что ответить.

"Угораздило же ляпнуть", — укорил он себя, лихорадочно ища выход из создавшейся ситуации.

— Я? — искренне удивился он. — А при чем тут я?

— Ты же услышал про готовящийся заговор еще летом, в первый день каникул.

— Я? — продолжал Том разыгрывать непонимание. — Я спал. И ни о каком заговоре не слышал. А когда проснулся, увидел странных людей. Они начали от меня что-то требовать. А что, я так и не понял...

— Вот как... — волшебник озадаченно почесал затылок.

— А мистер Киган, — прибавил Том часть правды, чтобы скрыть за нею ложь, — защитил от них.

— Это в его стиле, — кивнул Слизнорт. — Благородство и защита слабого.

— Профессор, — Том постарался вернуть разговор в первоначальное русло, — скажите, пожалуйста, что решили относительно меня. Вы же видите, что я пострадавший. Меня лишили памяти, использовали, а после нагло оклеветали.

— Печально, мальчик мой, печально, — согласился Слизнорт. — Думаю, директор, а вопрос находится исключительно в его компетенции, примет во внимание все эти факты. И не бойся, я похлопочу за тебя. Обещать ничего не могу, но, скорее всего, все обвинения с тебя снимут и, более того, надеюсь, ты продолжишь учиться в школе.

На большее Том и не рассчитывал.

— Сэр, меня интересует еще один момент, — спросил он. — Мне по-прежнему позволено находиться в факультетской гостиной?

— Разумеется, Томас, — уверил его декан. — И, кроме того, считаю, что надо бы вернуть тебе твою палочку.

С этими словами он протянул волшебный предмет ее владельцу.

— Спасибо, профессор. Вы случайно не в курсе, что собираются предпринять насчет Даррена Райса?

— Кого? — Слизнорт на мгновение задумался. — Ты имеешь в виду того молодого человека, что пытался тебя оклеветать? Не волнуйся насчет него, он не представляет угрозы.

— Простите меня заранее, сэр, — Том не верил своим ушам, что взрослые могут быть такими глупыми и не видеть очевидных вещей. — Но вам не кажется, что это несколько беспечно. Он ведь все-таки мракоборец, прекрасно подготовлен и многое знает.

— Не беспокойся, мой мальчик. — Волшебник по-отечески похлопал его по плечу. — Я понимаю твои переживания и желание увидеть его в тюрьме, любой на твоем месте испытывал бы подобные чувства. Им непременно займутся, но после, а сейчас все силы Министерства направлены на выяснение имен главных заговорщиков и их арест.

Том понял, что никто и подумать не мог, кем на самом деле является Даррен. Будут искать Макмилланов и ему подобных, но Райс никого не заинтересует, по крайней мере, на первых порах. Он хотел было выложить о нем всю правду, но решил, что ему все равно не поверят. Такие как Дамблдор, Слизнорт, Скрибоний и остальные отпрыски древних и знатных семейств даже не в состоянии допустить мысли, что в мире события происходят не только по их желанию и действию. Времена меняются, а они по-прежнему живут старыми привычками, веря в устоявшиеся, но давно изжившие себя правила. Вдобавок он не собирался больше никого пускать к себе в разум, даже чтобы разубедить их.

Дверь открылась, и на пороге возник Скрибоний. Вид у него был взволнованный, но полный решимости. За его спиной виднелись фигуры еще трех пожилых колдунов, а когда те важно прошествовали в помещение, за ними проследовала и четвертая — высокая и невероятно худая ведьма с длинными седыми волосами и огромными круглыми очками, с трудом удерживающимися на кончике носа.

— Сама Фиона Агенобарб, — изумился Слизнорт. — Дело принимает серьезный оборот. Боюсь, суд состоится здесь и сейчас. И ничем хорошим для бедняги Стюарта он не закончится.

— Мое почтение. — Увидев колдунью, Диппет засуетится и, подскочив к ней, коснулся губами небрежно протянутой руки в черной обтягивающей перчатке.

— Альбус, не скажу, что рада. — Фиона остановилась и внимательно оглядела Дамблдора. — Всегда знала, где ты, там неприятности и дурно пахнущая магия.

— Я тоже тебе рад, Фиа, — лучезарно улыбнулся Дамблдор. — Ты, как всегда, в превосходном настроении.

Ведьма, не удостоив его реплику ответом, повернулась к Скрибонию.

— Милейший, Руфус, будьте добры, сделайте что-нибудь с этим местом. Тут нет никакой возможности нормально работать.

— Думаю, Том, тебе пора идти в гостиную, — прошептал Слизнорт.

Он нехотя подчинился и, хоть испытывал огромное желание узнать, что случится дальше, вышел в коридор. Тот встретил его холодом и чувством острого одиночества. Он никогда не нуждался в компании, ему не нужны были друзья или хотя бы близкие приятели. Прекрасно проводя время в библиотеке за хорошей книгой или сидя возле камина, он испытывал чувство, которое часто принимал за счастье. Но сейчас, идя по безлюдным переходам и спускаясь по наполненным лишь сквозняками лестницам, он ощущал пустоту. Знакомство с Дарреном породило в отдаленной глубине его души какое-то неприятное чувство. Оно неспешно разрасталось, оставаясь непонятным и трудно осязаемым. Однако оно было, от него никак не удавалось избавиться и, хотя едва ощущалось, но с каждой минутой становилось все неприятнее.

В гостиной стояла тишина, царила прохлада и темнота. К каминам давно никто не подходил, и, как Том ни пытался, ему не удалось отыскать даже малюсенького полена. Светильники также включить не удалось, пришлось довольствоваться светом с конца волшебной палочки.

Спальня оставалась такой же, какой он покинул ее утром — в беспорядке валялись вещи, перья и учебники лежали вперемешку с рваными одеялами и простынями. Домовики и не думали убираться, видимо, занятые другими делами.

Не надеясь на помощь взрослых и не веря, что они в ближайшее время установят вокруг замка надежную защиту, Том, помня о разгуливающем на свободе Даррене, устроил в своей кровати подобие спящего человека, соорудив его из двух подушек. Застелив его мантиями Абраксаса, он улегся на постель Ориона.

Прикрыв глаза, он некоторое время лежал, прислушиваясь к малейшему шороху. Несмотря на трудный день и дикую усталость в каждой части тела, сон долго не приходил. Вскоре в голову полезли разные мысли, одна диковинней другой, но постепенно их поток затих, сменившись мирным течением. Внезапно он ясно осознал, чего ему не хватает и по какой причине возникла пустота. Несмотря на попытку его убить, он понял, что восхищается Райсом. Парень своей энергией и стремлением преуспеть указал ему, что без четкой цели он ничем не отличается от животного. Но и просто чего-то желать мало. Ведь чего он хотел раньше — овладеть колдовскими науками, найти свое место в магическом сообществе, добиться уважения чародеев и стать, наконец, величайшим волшебником в истории. Однако это не цель, вернее, цель, но она лишена конкретики. Как, к примеру, ему превратиться в лучшего и по каким критериям выбирают лучших. Вот, допустим, Дамблдор. Его называют величайшим магом современности. Но он обычный учитель в школе, хотя и обладающий огромным авторитетом. А Том не собирался тратить время, обучая всеми силами отбивающихся от предлагаемых им знаний детишек. Пойти на работу в Министерство? Но высоких постов ему там не видать. Он знал, как там все устроено. Тем же Ориону и Абраксасу уже с рождения заказаны важные должности. И при всех своих талантах максимум, на что он может рассчитывать — оказаться помощником одного из них.