|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Время шло, а ничего не происходило. Дамблдор молча стоял напротив Тома, не сводя с него пристального взора. Взгляд колдуна, обычно лукавый и наполненный озорными искорками, сделался цепким и сосредоточенным. Том привык к тому, что, проникая в его разум, волшебники ничем не выдают своих действий. Оттого счел спокойный вид Дамблдора за добрый знак. Расположив эпизод о том, как Даррен пытался его убить, одним из первых, он немного расслабился.
И в тот же момент это воспоминание пронеслось перед ним яркой вспышкой. Следом другое, за ним еще одно, четвертое, пятое. Том с ужасом осознал, что его память просматривают, словно настольную книгу, причем самым беззастенчивым образом.
...расплываясь в глумливой ухмылке, Даррен кинул его на стену. Боль, вспыхнувшая во всем теле при соприкосновении с камнем, на мгновение лишила сознания. Оглушительный шум в ушах и красные круги перед глазами вернули в реальность. Лжемракоборец сидел возле него на корточках, и плохо скрываемое выражение презрения на его лице не сулило ничего хорошего...
...очередной обжигающий болью спазм в животе вынудил его согнуться пополам. Силясь устоять на ногах, он ухватился за край стола, но лишь опрокинул на пол кубок с красным вином. Рядом с носами его башмаков, в тщетной попытке произнести спасительное заклинание, в предсмертной агонии корчился Тиберий, а чуть поодаль выгибался в невыносимых муках Курций...
...дверь кареты протяжно скрипнула и распахнулась, едва не слетев с петель. Мрачные фигуры, усиленно кутаясь в темные плащи, бесцеремонно вытащили наружу отчаянно отбивающегося студента. Налетевший порыв ветра сорвал с головы одного из нападавших капюшон, подставив под моросящий дождь юношеское лицо Даррена Райса. Выругавшись, тот резко выхватил палочку и направил на школьника, одновременно о чем-то спросив. Ответ ему явно не понравился. Вспыхнувшая следом яркая белесая вспышка отбросила ученика в мутную лужу...
...в крошечное окно, покрытое толстым слоем разводов и пыли, нудно молотили мелкие дождевые капли. Соседняя улица, вымощенная булыжником и обычно в дневные часы полная прохожих, сейчас пустовала. Через растекшуюся огромную лужу пробежал насквозь мокрый пес, отряхиваясь и недовольно потявкивая. Том проводил его долгим, лишенным интереса взглядом, тщетно пытаясь выбросить из головы навязчиво возвращающуюся мысль: "Когда от отца Поппеи придет ответ?.."
Между тем Дамблдор, выяснивший уже более чем достаточно для вынесения вердикта, и не думал останавливаться. Действуя, словно умудренный опытом покупатель, зашедший в нужный ему магазин и деловито переходящий от одного прилавка к другому, он быстро определял суть воспоминания и немедля переходил к следующему. Ловко лавируя в лабиринтах памяти, преподаватель трансфигурации настойчиво устремился ко все более давним событиям.
...он шел через переплетение узких улочек, намеренно выбрав самый длинный путь. Но как ни оттягивал неизбежное, в итоге вынужден был выйти к ненавистному зданию. Открыв, не стуча, хорошо знакомую дверь, неспешно поднялся по ступенькам, едва удостоив вниманием шарахнувшегося парнишку в замызганной серой курточке.
— Томас! Я тебя уже заждалась! — Из-за угла стремительно выскочила миссис Коул. Выглядела она возбужденной и неестественно радостной. — Где ты пропадал? А впрочем, не моя уже забота. Поторапливайся! Тебя ждет...
Огромным усилием воли Том сумел оборвать воспоминание, но ему не хватило сил воспрепятствовать доступу к другому, еще более важному.
...он стоял в лесу. Через обступавшие его плотной стеной деревья на вершине далекого холма виднелись крыши домов небольшой деревеньки. Воздух полнился свежестью и запахом соли. На мгновение его охватило радостное пьянящее чувство, ведь он находился в том самом месте...
Захлестнувшая Тома ярость помогла картине померкнуть, но и ее не хватило, чтобы окончательно изгнать Дамблдора из разума. Колдун явно не собирался пренебрегать представившейся возможностью, намереваясь воспользоваться ею по полной. Только что он искал? Просто удовлетворял любопытство? Или разыскивал нечто конкретное?
Том понял, что при всем желании не сумеет помешать столь опытному мастеру ковыряться в его памяти, будто в собственном письменном столе. Волшебник небезосновательно считался одним из сильнейших магов современности. Григорий Раскольд, который столько времени учил его окклюменции, и которому он под конец занятий научился более-менее противостоять, и в подметки не годился Дамблдору. Необходимо было кардинально менять стратегию сопротивления. Простыми защитными блоками тут не обойдёшься, колдун преодолеет их, не прилагая существенных усилий. Том смирился, что ему придется пожертвовать чем-то важным, но вместе с тем не особо компрометирующим событием, дабы отвлечь внимание волшебника.
... — закрыта... — без толики сожаления едва слышно прошептала Поппея. — И хорошо.
Вытащив из волос длинную булавку, она сунула ее в замок, немного повозилась, и он щелкнул, открыв проход в Запретную секцию.
Крадучись, они тенями скользнули вдоль стеллажей.
— Здесь, — указала Макквин на самый верх.
Подкатав рукава, Том ловко полез, цепляясь руками за полки. Едва уловимая вибрация энергии заставила его остановиться.
"Защитные чары? Не похоже".
Выплывшая из-за тучи луна серебристым светом осветила неровный строй книг, и он прочел название ближайшего к нему старинного фолианта — "Записки Салазара Слизерина"...
Том рассчитывал, что доступ к воспоминанию о прошлогоднем проникновении в запрещенный раздел библиотеки, тем более ночью, когда студенты не просто обязаны находиться в своих гостиных, а должны лежать в постелях, окажется более чем достаточным для удовлетворения любопытства Дамблдора. Но тот, видимо, думал по-другому — картина с полутемной библиотекой исчезла, уступив место более яркому событию.
...синее со стальным отливом море плескалось далеко внизу. Набегая на покрытый песком берег, волны, шумя и пенясь, с явной неохотой откатывались назад. Впереди, на линии горизонта, степенно опускалось залитое красным заревом огромное солнце. Воздух полнился нескончаемым гвалтом чаек, потревоженных только что сорвавшимся с обрыва...
Том сделал все от себя зависящее, чтобы не позволить Дамблдору выяснить, что явилось причиной переполоха птиц. Видение растаяло, словно туман на ветру, и оставалось только гадать, заинтересовало ли оно колдуна. Ответ пришёл настолько быстро, а желание преподавателя трансфигурации оказалось столь сильным, что в стремлении выяснить дальнейший ход событий он допустил оплошность, вернувшись не на то место.
... — мальчик крепко спал и ничего не слышал. Его следует отпустить.
Заря нового дня окрасила яркими красками крышу высившегося напротив изрядно покосившегося дома. Красные отблески заплясали было на поверхности капюшонов, натянутых на головы обступивших Тома фигур, но тут же потонули в их черноте.
— Отпустить? Вот так взять и отпустить? — саркастически хмыкнула одна из фигур. — Это легилименция твоя тебе подсказала?
— Хватит заниматься ерундой, — прибавила другая фигура. — Окончим дело простым и надежным способом.
— Я не позволю убить ребенка! — возразила третья, стоявшая ближе всех к Тому. — Даю слово, он ничего не знает. Что скажешь?
Все повернулись к четвертому мужчине, находившемуся от остальных чуть поодаль. Тот неспешно приблизился и небрежно потрепал Тома по щеке.
— Пускай еще поживет. Все, нам пора!
В тот же миг три фигуры, крутанувшись на каблуках, пропали с тихим хлопком, оставив Реддла наедине со спасителем. Незнакомец откинул на спину капюшон, подставив утру густые брови, изрезанный морщинами лоб и орлиный нос...
Изображение Стюарта Кигана неожиданно лишилось цвета, а следом и пропало вообще. Вместо него на Тома глядело лицо Дамблдора, реальное и мрачное. Волшебник не сводил с Тома цепкого сосредоточенного взора, в котором на долю секунды промелькнула тревога вперемешку с озадаченностью.
Несколько секунд ничего не происходило. Колдун продолжал смотреть Тому прямо в глаза, а тот, отвечая ему спокойным взглядом, с трудом сдерживал клокотавшую внутри злость. На секунду его охватила обида, но он быстро подавил ее. Не время жалеть себя, проклиная целый мир и всякого отнёсшегося к нему несправедливо взрослого. И все же Том никак не мог понять, отчего Дамблдор так поступил. Но, поразмыслив всего мгновение, осознал, что и не хочет понимать. Мужчина всегда относился к нему с особым вниманием, с первого дня их знакомства. Каждую последующую встречу он использовал для подтверждения каких-то своих мыслей и подозрений. И сейчас, после всего случившегося, Тому стало абсолютно ясно: что бы далее ни произошло, какое бы решение ни вынес преподаватель трансфигурации, между ними навсегда воцарится недоверие.
Медленно, буквально душа, начала давить повисшая в кабинете тишина. Все, кроме него и Дамблдора, еще не знали, что все закончилось. Армандо Диппет, беззвучно жуя губами, даже не предпринимал попытки скрыть нетерпение. Гораций Слизнорт в очередной раз промокнул лоб платком, смял его в комок, намереваясь убрать в карман, но так и оставил, зажав в кулаке. Скрибоний с важным видом развалился на стуле, надев на лицо маску напускного безразличия, но пальцы, непрерывно теребящие край плаща, выдавали, что и сотрудник Министерства испытывает сильное волнение. Даррен, что казалось удивительным, все еще находился здесь, он лишь отступил в полумрак своего угла, спрятав руки в карманы. Всем своим видом он незаметно для остальных пытался привлечь внимание Кигана, но тот продолжал безмятежно строчить в блокноте, и казалось, что лишь его одного происходящее нисколько не волнует.
— Я выяснил достаточно. — Резкий голос Дамблдора, набирающий силу с каждым словом, разрезал тишину, заставив остальных вздрогнуть. — Не стану вдаваться в подробности, по крайней мере, не здесь и сейчас. Скажу лишь две вещи. Первая...
Волшебник наконец перевел взгляд вновь ставших насмешливыми глаз на директора школы. Тому почудилось, что профессор трансфигурации только что принял какое-то важное для себя решение — его осанка, обычно гордая и прямая, слегка подалась вперед, будто колдун приготовился к прыжку.
— Я внимательно изучил доступные мне факты и пришел к однозначному выводу — мистер Реддл невиновен. И готов ходатайствовать за его освобождение перед судом любой инстанции. Даже перед Визенгамотом.
— Однако... — изумленно протянул Армандо Диппет.
— Думаю, до верховного суда дело не дойдет, — высокопарно прибавил Скрибоний. — Мы окончим его здесь, в нашем тесном кругу.
— Боюсь, Визенгамоту все же придется собраться, — возразил Дамблдор с самым серьезным видом. Тому все больше казалось, что отлично владеющий собой даже в самых критических ситуациях волшебник чем-то озабочен. — Необходимо вынести и другое не менее важное решение.
— И какое? — поинтересовался Слизнорт.
Стюарт Киган вытер перо и положил блокнот на край кресла. Он наконец заметил настойчивый взгляд Даррена, но никак на него не отреагировал, с интересом уставившись на Дамблдора. Тот же, повернувшись к Тому спиной, неспешно двинулся по кабинету.
— Мистер Реддл, сознательно или случайно, это сейчас значения не имеет, оказался свидетелем одного гнусного преступления — сговора группы лиц, в намерения которых входило ниспровержение Министерства.
Том покосился на Даррена и с удовлетворением заметил, как напрягся парень.
"У тебя был шанс, — не без ехидства подумал Том. — Но ты его упустил. Теперь настала твоя очередь знакомиться с дементорами".
— Один из этих преступников находится сейчас среди нас, — продолжал между тем преподаватель трансфигурации, и голос его, видимо, сдерживаемый огромным усилием воли, звучал так, будто он рассказывает друзьям анекдот.
— Здесь? В Хогвартсе? — едва не задохнулся от услышанного Армандо Диппет, пятясь к стене.
Слизнорт тихонько охнул, принявшись озираться, а Скрибоний, вскочив со стула, потянулся за палочкой. В то же мгновение, видимо, окончательно перестав надеяться на Кигана, Даррен стремглав рванул к двери. Но еще быстрее в его сторону метнулся Дамблдор. Том с трудом сдержал довольную улыбку, наслаждаясь происходящим, но спустя мгновение едва не закричал от отчаяния. Вместо того чтобы арестовать парня, волшебник подлетел к продолжавшему сидеть с невозмутимым видом Кигану и направил на него свою палочку. Тот инстинктивно поднялся, принимая боевую позу, но появившаяся было в его правой ладони палочка выскользнула и, описав дугу, исчезла в складках дамблдорового рукава.
— Не делай глупостей, Стюарт! — выкрикнул он, и знаменитый дуэлянт, на глазах меняясь в лице, опустился обратно в кресло.
К ужасу Тома, на бегство Даррена никто не обратил внимания. Все, кроме него и Дамблдора, застыли, будто пораженные молнией — Слизнорт смешно раскрыл рот, Скрибоний широко распахнул глаза, а Армандо Диппет, не удержавшись на ногах, уселся на стол, смахнув на пол целый ворох бумаг. Те еще кружились в воздухе, медленно опускаясь на выложенный цветными плитами пол, а Том уже несся следом за Дарреном, намереваясь помешать тому сбежать. Если лжемракоборец ускользнет, он не сможет чувствовать себя в безопасности, даже укрываясь за стенами Хогвартса. Насколько серьезно защищен замок, показали события последнего месяца. Парень непременно захочет его убить, ведь Том знает если не все о заговорщиках, то по крайней мере очень многое — слышал разговоры, видел лица, может сообщить имена. Сейчас ему грозила намного более серьезная опасность, чем в случае с Рубенсом Амадеусом. У несостоявшегося министра магии против него были всего лишь неясные видения и взращенные воображением подозрения, а теперь против него выступит организованная группировка, каждый из состоящих в которой прекрасно осознает, что на пути их свободы, если даже не жизни, стоит он, Том, со своими воспоминаниями.
— Я давно подозревал тебя, Стюарт, — не без горечи в голосе объявил Дамблдор. — Но не имел доказательств. Стыдно использовать в своих делишках детей. Никакие благие цели не оправдывают подобный поступок.
Обернувшись в дверях, Том увидел, как Киган с бледным лицом и пылающим негодованием взглядом смотрит на обступивших его волшебников. Все, кроме Слизнорта, направили на него свои палочки. А затем его взор обратился к Тому, и он, вздрогнув от бушевавших в нем эмоций, поспешил отвернуться.
По коридору эхом гуляли звуки шагов, разносимые улепётывающим Дарреном. Оглядевшись по сторонами и решив, что парень успел скрыться за ближайшим поворотом, Том поспешил следом. Однако свернув за угол, он к своему удивлению фигуры лжемракоборца не обнаружил. Не увидел он ее и на лестнице, на которую выскочил, мчась со всех ног. Более того, повисшую вокруг тишину теперь разбавляли лишь громыхающие по каменному полу подошвы его башмаков. Замерев в замешательстве, он уперся взглядом в одиноко висевшую картину, полотно которой обрамляла узкая деревянная рама. Молодая ведьма в обтягивающей фиолетовой мантии осторожно выглянула из-за нарисованной скамейки.
— Куда он побежал? — с трудом переводя дыхание, поинтересовался Том у колдуньи.
— Кто? — зябко поеживаясь, в свою очередь спросила девушка, осторожно перемещаясь к краю картины.
— Парень! — разозлился Том. — Тут только что пробежал парень! Ты что, не видела?
— Не было тут никого, — обиделась ведьма, демонстративно поджав губы. — Вежливость тебе явно несвойственна. Хотя оно и понятно... мальчишка...
В бешенстве Том скрипнул зубами.
— Отправить бы тебя в темный чулан, — произнес он угрожающе ледяным тоном. — А еще лучше спалить.
Ахнув, нарисованная девушка стремглав скрылась за рамой.
Спустившись по лестнице, поглядывая периодически на нижние пролеты, он, немного не дойдя до первого этажа и не встретив по пути ни одной живой души, вернулся наверх. Кругом стояла гнетущая тишина, изредка нарушаемая появляющимся сквозняком и едва слышным шарканьем подошв его башмаков. Даррен исчез из виду столь стремительно, что не оставалось никаких сомнений — он воспользовался одним из тайных проходов. Ковыляя в сторону директорского кабинета, Том внимательно вглядывался в стены, развешанные на них картины, многие из которых пустовали, всматривался в несшие безмолвный караул металлические доспехи. Нигде не было видно и намека на проход.
Помня о недавних приключениях, он протянул руку к ближайшему изображению, но пальцы коснулись лишь шершавого, покрытого густым слоем пыли холста. Попробовал наугад следующее, еще парочку, но все безрезультатно. Если тайный проход и существовал где-то поблизости, то замаскирован он был мастерски.
Коснувшись двери в кабинет Армандо Диппета, он замер. Стоило ли вообще возвращаться? Дамблдор сказал, что он невиновен, а значит, вероятнее всего, волен идти, куда заблагорассудится. С другой стороны, Даррен мог прятаться поблизости, ожидая удобного случая напасть, следовательно, находиться в компании взрослых сейчас безопасней.
Переступив порог, он увидел, что Киган переместился за директорский стол. Прославленный дуэлянт выглядел теперь более спокойным, только бледность лица свидетельствовала о происходящих в его душе волнениях. Прикрыв глаза и плотно сжав губы, колдун принял неподвижную позу, положив руки на колени. Отделяемый от него столом, напротив пособника заговорщиков с невозмутимым видом застыл Дамблдор. Казалось, что преподаватель трансфигурации явился на званый ужин к одному из своих хороших друзей и, только что войдя в помещение, осматривается, решая, к кому из присутствующих подойти. И только видневшаяся в руке волшебная палочка красноречиво указывала на серьезность и важность происходящего. Рядом с ним вытянулся в струну Армандо Диппет, а чуть позади нервно переминались с ноги на ногу Слизнорт со Скрибонием.
Появление Тома никто из присутствующих не заметил, скорее всего, никто из них даже не обратил внимания на то, что он покинул кабинет, погнавшись за Дарреном. Хотя последнее и вызывало у него удивление — отчего Дамблдор не предпринял попытки задержать лжемракоборца, ведь он знал, что тот тоже состоит в рядах заговорщиков. Или посчитал, что парень по причине молодости и незнатности рода не является важной фигурой, в отличие от Кигана.
Том не собирался помогать преподавателю трансфигурации в исправлении допущенной им ошибки. Он понятия не имел, какая роль отводилась Кигану в столь хитроумно разработанном плане, но понимал, что была она намного менее значимой, чем у Даррена.
— Легилименс! — едва слышно произнес Дамблдор и резко взмахнул палочкой.
Только сейчас Том осознал, что происходит и отчего вместо допроса и толпы мракоборцев здесь повисла тишина — Киган, стараясь выкрутиться, по его примеру пустил постороннего в свою голову.
Внезапная догадка яркой вспышкой пронеслась перед его мысленым взором.
"А если?.. Нет, вряд ли... Но это все объясняет..."
На секунду он испытал легкое угрызение совести. Он мог подкинуть Дамблдору любое другое воспоминание, к примеру, о том, как и почему сумел открыть дневник Слизерина или что отыскал Тайную комнату и знает, каким образом в нее попасть. Но посчитав их не столь значительными, специально выбрал компрометирующее Кигана. Дамблдор настолько сильно жаждал узнать продолжение оборванного видения, вместе с тем введенный в заблуждение легкостью, с какой он до того момента хозяйничал в чужом разуме, что не сразу заметил подмену одного изображения другим, а после, осознав суть увиденного, уже ни о чем другом и не думал. Однако совесть мучила Тома недолго. Киган сам виноват. Не стоило проявлять благородство, оно нередко оказывается губительным. К тому же, связавшись с заговорщиками, он знал, чем рискует.
— Хм... — Дамблдор покосился вначале на Скрибония, а затем на Диппета. — Он не участвовал в похищении студентов, хотя и знал о нем. Это все, что я хотел выяснить. Мое мнение вы знаете, но я осознаю, что не вправе выносить окончательный вердикт и тем более решать чью-то судьбу. С разрешения директора школы передаю его в ваши руки, Скрибоний. Пусть теперь им займется ваш отдел.
Низенький колдун в ответ слегка поклонился.
— Дайте мне немного времени, — объявил он и стремглав выскочил в коридор, едва не сбив по пути Тома.
Заметно нервничавший Слизнорт взял из небольшого шкафчика стеклянный стакан и доверху наполнил водой из хрустального графина. Он хотел было поднести его к губам, но тут к нему подошел Дамблдор.
— Возьмите себя в руки, Гораций, — посоветовал он учителю зельеварения. — Вы нам нужны. Худшее уже позади.
— Против нас такие фигуры, — возразил Слизнорт. — Даже не знаю, что и думать... Как бы завтра, Альбус, вы не сказали, как хорошо было нам сегодня.
— Полно вам, полно, — озорно улыбнулся Дамблдор, взгляд его лукавых голубых глаз скользнул в сторону Тома.
— Легилименция — опасная вещь, — едва слышно прошептал Армандо Диппет. — Уж слишком в ней много темного и неизведанного. Вы уверены, Альбус, что увидели правду, а не то, что вам предложили увидеть?
Преподаватель трансфигурации на мгновение задумался.
— Абсолютно, — без тени сомнений ответил он. — Я наблюдал одно и то же событие в воспоминаниях двух людей, а такое невозможно подделать.
Слизнорт вновь поднес стакан с водой ко рту.
— Профессор, — остановил его Том, пользуясь тем, что Дамблдор и Диппет принялись о чем-то тихонько переговариваться. — Я хотел поинтересоваться, что будет со мной. Что решили?
— Том? Мальчик мой? — Пухленький волшебник, казалось, только сейчас его заметил. — С тобой... Ах, да... Конечно... Ты же видишь, тут такое... Кто бы мог подумать... А ведь мы столько лет знакомы. В студенческие годы в одной спальне жили.
— Представляю, каково вам. — Том состроил сочувствующее лицо.
— Ужаснее всего, — доверительно проговорил Слизнорт, с сожалением ставя стакан с так и не выпитой водой на стол, — когда приходится противостоять друзьям. Я вообще не одобряю насилие. И по натуре человек не воинственный. И когда судьба сталкивает с теми, кто столько лет был тебе близок... ужасное чувство...
— Что его теперь ждет? — поинтересовался Том.
— Идет война, — с горечью заметил колдун. — Жесточайшая и кровопролитнейшая за всю историю волшебного сообщества. В Министерстве и так все на взводе. Скажу по секрету, дела у нас складываются не очень хорошо, мы несем потери и вынуждены отступать.
"Гриндевальд берет вверх? — Том изумился услышанному. — Газеты уверяли обратное".
— А тут еще эта попытка переворота, — продолжал Слизнорт. Казалось, что он уже не обращается конкретно к кому-то, а просто выговаривается, выплескивая наружу накопившееся за несколько трудных и тяжелых недель. — Всем, кто в нем участвовал, грозит самое страшное наказание — Азкабан. А может, и смертная казнь.
Произнося последние слова, он вздрогнул и облизал пересохшие губы. Ни того, ни другого Том Кигану не желал. Но вместе с тем прекрасно понимал, что, выдав его, навсегда превратил во врага. И если тому представится возможность, то он непременно ею воспользуется и отомстит. По крайней мере, он бы так обязательно поступил. А значит, лучше, чтобы возможности этой у него не появилось.
— Однако, — немного помолчав, сказал мужчина, — Стюарт сделал очень многое для страны, и в народе он необычайно популярен. К тому же он лишь знал о заговоре, но не принимал в нем участия.
— Знал, но не доложил, — заволновался Том, понимая, куда клонит Слизнорт.
— Не доложил, — согласился тот и внезапно нахмурился. — Но не сообщил о нем и ты. Почему?
Том запнулся, не зная в первый момент, что ответить.
"Угораздило же ляпнуть", — укорил он себя, лихорадочно ища выход из создавшейся ситуации.
— Я? — искренне удивился он. — А при чем тут я?
— Ты же услышал про готовящийся заговор еще летом, в первый день каникул.
— Я? — продолжал Том разыгрывать непонимание. — Я спал. И ни о каком заговоре не слышал. А когда проснулся, увидел странных людей. Они начали от меня что-то требовать. А что, я так и не понял...
— Вот как... — волшебник озадаченно почесал затылок.
— А мистер Киган, — прибавил Том часть правды, чтобы скрыть за нею ложь, — защитил от них.
— Это в его стиле, — кивнул Слизнорт. — Благородство и защита слабого.
— Профессор, — Том постарался вернуть разговор в первоначальное русло, — скажите, пожалуйста, что решили относительно меня. Вы же видите, что я пострадавший. Меня лишили памяти, использовали, а после нагло оклеветали.
— Печально, мальчик мой, печально, — согласился Слизнорт. — Думаю, директор, а вопрос находится исключительно в его компетенции, примет во внимание все эти факты. И не бойся, я похлопочу за тебя. Обещать ничего не могу, но, скорее всего, все обвинения с тебя снимут и, более того, надеюсь, ты продолжишь учиться в школе.
На большее Том и не рассчитывал.
— Сэр, меня интересует еще один момент, — спросил он. — Мне по-прежнему позволено находиться в факультетской гостиной?
— Разумеется, Томас, — уверил его декан. — И, кроме того, считаю, что надо бы вернуть тебе твою палочку.
С этими словами он протянул волшебный предмет ее владельцу.
— Спасибо, профессор. Вы случайно не в курсе, что собираются предпринять насчет Даррена Райса?
— Кого? — Слизнорт на мгновение задумался. — Ты имеешь в виду того молодого человека, что пытался тебя оклеветать? Не волнуйся насчет него, он не представляет угрозы.
— Простите меня заранее, сэр, — Том не верил своим ушам, что взрослые могут быть такими глупыми и не видеть очевидных вещей. — Но вам не кажется, что это несколько беспечно. Он ведь все-таки мракоборец, прекрасно подготовлен и многое знает.
— Не беспокойся, мой мальчик. — Волшебник по-отечески похлопал его по плечу. — Я понимаю твои переживания и желание увидеть его в тюрьме, любой на твоем месте испытывал бы подобные чувства. Им непременно займутся, но после, а сейчас все силы Министерства направлены на выяснение имен главных заговорщиков и их арест.
Том понял, что никто и подумать не мог, кем на самом деле является Даррен. Будут искать Макмилланов и ему подобных, но Райс никого не заинтересует, по крайней мере, на первых порах. Он хотел было выложить о нем всю правду, но решил, что ему все равно не поверят. Такие как Дамблдор, Слизнорт, Скрибоний и остальные отпрыски древних и знатных семейств даже не в состоянии допустить мысли, что в мире события происходят не только по их желанию и действию. Времена меняются, а они по-прежнему живут старыми привычками, веря в устоявшиеся, но давно изжившие себя правила. Вдобавок он не собирался больше никого пускать к себе в разум, даже чтобы разубедить их.
Дверь открылась, и на пороге возник Скрибоний. Вид у него был взволнованный, но полный решимости. За его спиной виднелись фигуры еще трех пожилых колдунов, а когда те важно прошествовали в помещение, за ними проследовала и четвертая — высокая и невероятно худая ведьма с длинными седыми волосами и огромными круглыми очками, с трудом удерживающимися на кончике носа.
— Сама Фиона Агенобарб, — изумился Слизнорт. — Дело принимает серьезный оборот. Боюсь, суд состоится здесь и сейчас. И ничем хорошим для бедняги Стюарта он не закончится.
— Мое почтение. — Увидев колдунью, Диппет засуетится и, подскочив к ней, коснулся губами небрежно протянутой руки в черной обтягивающей перчатке.
— Альбус, не скажу, что рада. — Фиона остановилась и внимательно оглядела Дамблдора. — Всегда знала, где ты, там неприятности и дурно пахнущая магия.
— Я тоже тебе рад, Фиа, — лучезарно улыбнулся Дамблдор. — Ты, как всегда, в превосходном настроении.
Ведьма, не удостоив его реплику ответом, повернулась к Скрибонию.
— Милейший, Руфус, будьте добры, сделайте что-нибудь с этим местом. Тут нет никакой возможности нормально работать.
— Думаю, Том, тебе пора идти в гостиную, — прошептал Слизнорт.
Он нехотя подчинился и, хоть испытывал огромное желание узнать, что случится дальше, вышел в коридор. Тот встретил его холодом и чувством острого одиночества. Он никогда не нуждался в компании, ему не нужны были друзья или хотя бы близкие приятели. Прекрасно проводя время в библиотеке за хорошей книгой или сидя возле камина, он испытывал чувство, которое часто принимал за счастье. Но сейчас, идя по безлюдным переходам и спускаясь по наполненным лишь сквозняками лестницам, он ощущал пустоту. Знакомство с Дарреном породило в отдаленной глубине его души какое-то неприятное чувство. Оно неспешно разрасталось, оставаясь непонятным и трудно осязаемым. Однако оно было, от него никак не удавалось избавиться и, хотя едва ощущалось, но с каждой минутой становилось все неприятнее.
В гостиной стояла тишина, царила прохлада и темнота. К каминам давно никто не подходил, и, как Том ни пытался, ему не удалось отыскать даже малюсенького полена. Светильники также включить не удалось, пришлось довольствоваться светом с конца волшебной палочки.
Спальня оставалась такой же, какой он покинул ее утром — в беспорядке валялись вещи, перья и учебники лежали вперемешку с рваными одеялами и простынями. Домовики и не думали убираться, видимо, занятые другими делами.
Не надеясь на помощь взрослых и не веря, что они в ближайшее время установят вокруг замка надежную защиту, Том, помня о разгуливающем на свободе Даррене, устроил в своей кровати подобие спящего человека, соорудив его из двух подушек. Застелив его мантиями Абраксаса, он улегся на постель Ориона.
Прикрыв глаза, он некоторое время лежал, прислушиваясь к малейшему шороху. Несмотря на трудный день и дикую усталость в каждой части тела, сон долго не приходил. Вскоре в голову полезли разные мысли, одна диковинней другой, но постепенно их поток затих, сменившись мирным течением. Внезапно он ясно осознал, чего ему не хватает и по какой причине возникла пустота. Несмотря на попытку его убить, он понял, что восхищается Райсом. Парень своей энергией и стремлением преуспеть указал ему, что без четкой цели он ничем не отличается от животного. Но и просто чего-то желать мало. Ведь чего он хотел раньше — овладеть колдовскими науками, найти свое место в магическом сообществе, добиться уважения чародеев и стать, наконец, величайшим волшебником в истории. Однако это не цель, вернее, цель, но она лишена конкретики. Как, к примеру, ему превратиться в лучшего и по каким критериям выбирают лучших. Вот, допустим, Дамблдор. Его называют величайшим магом современности. Но он обычный учитель в школе, хотя и обладающий огромным авторитетом. А Том не собирался тратить время, обучая всеми силами отбивающихся от предлагаемых им знаний детишек. Пойти на работу в Министерство? Но высоких постов ему там не видать. Он знал, как там все устроено. Тем же Ориону и Абраксасу уже с рождения заказаны важные должности. И при всех своих талантах максимум, на что он может рассчитывать — оказаться помощником одного из них.
Но сейчас он понял, к чему следует стремиться, и явственно увидел свою цель, а также понял, каким способом она достижима. Неприятное чувство в душе пропало, а пустота растворилась. Грея себя мечтами о своем наконец-то прояснившемся будущем, Том расслабленно перевернулся на другой бок и провалился в глубокий сон.
Проснулся от едва заметного движения возле себя. Мгновенно выхватив из-под подушки волшебную палочку, он вскочил и выставил ее перед собой. Он ожидал увидеть Даррена или как минимум фигуру в темном плаще и накинутом на голову черном капюшоне, но, к удивлению, никого рядом с собой не обнаружил. Он по-прежнему находился в спальне один, однако, пока он спал, в ней произошли заметные перемены. Вещи Ориона вновь оказались сложены в аккуратный ряд, а чемоданы Абраксаса починены и поставлены один на другой. Следы вчерашнего разгрома пропали, включая порванные перья, разорванные учебники и разбитые чернильницы. Превращенные в лохмотья простыни и одеяла были заменены свежими и заправлены поверх кроватей. Оглядевшись, Том только сейчас понял, что стоит возле своей постели, а на ее спинке висит его одежда — постиранная и выглаженная. Пока он спал, домовики наконец соизволили заняться делами и навели тут порядок, заодно перенеся Тома с кровати Ориона на его собственную.
Одевшись и умывшись, он вышел в гостиную. Произошли перемены и там. Светильники горели привычным зеленоватым светом, а в каминах весело потрескивали поленья.
Живот призывно заурчал, одновременно с ним проснулась сильная жажда, требуя воды для пересохшего и начинавшего саднить горла. Замок все еще пустовал, и Том безо всякой надежды зашел в Большой зал. Как он и ожидал, длинные деревянные столы пустовали, а по помещению вовсю гулял сквозняк. Заглянувшее в огромные окна солнце сообщило о позднем утре. От нечего делать Том неспешно вернулся в вестибюль и встретил там Слизнорта. Зевая во весь рот, волшебник задумчиво спешил к выходу.
— Профессор! — окликнул он колдуна.
— Томас, мальчик мой! — Мужчина зябко поежился и плотнее закутался в мантию. — Представляешь, за всю ночь так и не удалось прилечь — столько дел, столько дел... Один приезд студентов чего стоит. А ведь я говорил — не успеем, просил отложить на недельку. Но куда там! Никто не захотел меня даже слушать...
— А что решили насчет меня? — поинтересовался Том.
— Тебя? Ах, ну да... Что за день, что за день... Так вот... Обвинения сняты, подозрения забыты, инцидент исчерпан.
"Извиняться, конечно, никто не будет. И за дементора прощения не попросят", — ехидно подумал Том.
— Значит, я остаюсь в Хогвартсе? — уточнил он.
— Разумеется, ни о чем не беспокойся. Об этом никто больше не узнает, и твоя репутация не пострадает, — заверил волшебник. — Ты, конечно, понимаешь, что и тебе лучше о случившемся вчера не распространяться. Министерство в целях безопасности и спокойствия старается держать подобные события втайне.
За дубовыми дверьми главного входа послышался нарастающий шум, и спустя несколько секунд они беззвучно распахнулись. Слизнорт, всплеснув руками, поспешил в их сторону. Том последовал за ним. Выйдя на мраморную лестницу и остановившись возле колонны, вершину которой венчал крылатый вепрь, он наблюдал, как по ступеням резво поднимаются студенты. Первыми шли старшекурсники во главе с преподавателями. Ниже на петляющей подъездной аллее виднелись школьники младших курсов, среди которых Том разглядел знакомые лица Поппеи, Ориона и Абраксаса. Некоторых детей сопровождали родители.
Солнце скрылось за огромными фиолетовыми тучами, которые вскоре разразились нудным моросящим дождем.
— Мое почтение, — обращался Слизнорт едва ли не к каждому родителю, с некоторыми здоровался за руку, а с иными перекидывался короткими фразами. Неожиданно он замер, едва слышно вымолвив удивленным голосом: — Не верю глазам, Малькольм Цезоний. Он так редко в последнее время покидает родовой дом...
С этими словами он, не обращая внимания на усиливающийся холодный ветер, поспешил вниз по лестнице. Заинтригованный, что за личность прибыла в Хогвартс, Том, не отрывая взгляда, следил за волшебником. Тот проскочил мимо нескольких седовласых чародеев, ступавших с важными и напыщенными лицами, удостоив их легкого кивка головы, и остановился перед низеньким старичком в огромном берете и ярко-зеленой мантии. Он неспешно шел под руку с Кариной, опираясь на трость.
Одним из первых двустворчатой двери достиг Конор Лафферти. Он нашёптывал идущей с ним рядом симпатичной девушке что-то на ухо. Слизеринка едва заметно покраснела, а затем захихикала, прикрыв рот ладонью. Парень скользнул по фигуре Тома взглядом, на мгновение их взоры встретились, и в следующее мгновение Конор поприветствовал его коротким взмахом руки.
— Соскучился? — из толпы вынырнула Поппея, закрыв собой Слизнорта и загадочного колдуна.
Вслед за ведьмой показались Абраксас, Орион и Эйвери.
— Ты когда успел приехать? — поинтересовался Марк.
— Вчера, — небрежно бросил Том. — А кто это с Кариной?
— С Кариной? — переспросила Поппея и обернулась. — А-а-а... это Малькольм Цезоний, ее дедушка по маме.
Мимо, отстав от своего курса, вальяжной походкой прошествовал Корвин Лейстрейндж.
— Как дела, Том? — небрежно поинтересовался он. — Все в порядке?
И, не дожидаясь ответа, двинулся дальше.
— Что это Слизнорт так распинается перед этим Цезонием? — спросил Том, глядя, как толстенький волшебник с жаром о чем-то рассказывает деду Карине.
— Ты что, не знаешь? — округлила глаза Поппея и тут же рассмеялась. — Ах, ну да, конечно. Поговаривают, что он паук Министерства...
— Давно в нем не работает, — перебил ее Абраксас. — Но без него не принимается ни одно важное решение.
Макквин метнула в Малфоя недовольный взгляд и прибавила:
— Папочка говорит, что именно Цезоний ответственен за политику страны и за все, что происходит.
— И он недалек от истины, — хмыкнул Абраксас. — В свое время, если верить слухам, он отказался от поста министра.
— Почему? — спросил заинтригованный Том, не отводя глаз от Карины и ее деда.
— Он ему был не нужен, — выпалила Поппея, опережая открывшего было рот Абраксаса. — И раньше, и сейчас он обладает влиянием, намного превосходящим власть любого министра.
"Вот по какой причине заговорщики в первую очередь стремились схватить О`Брайан. — догадался он. — Пытались похитить в первый день занятий, искали при нападении на кареты, первой потребовали вызвать родителей".
— Брр... Долго вы еще? — не выдержал Орион. — Пойдемте уже греться.
И, не глядя на остальных, направился внутрь. Абраксас и Марк поспешил следом.
— Идешь? — позвала Поппея.
— Чуть позже, — отказался он. — Нужно сделать пару дел.
— Каких? — заинтересовалась ведьма, но тут ее увлекли за собой подруги, и она скрылась в толпе.
Разумеется, дел у него никаких не было. Том просто хотел побыть один и подумать. Мимо, беседуя, прошли Слизнорт с Цезонием. Вблизи колдун не производил впечатление могущественного человека, державшего в руках судьбу целой страны. Выглядевшая усталой Карина чуть от них отстала. Она на мгновение остановила на Томе взгляд больших глаз, но затем, видимо, передумав, убрала под капюшон прядь намокших светлых волос и скрылась в вестибюле.
Дождь сменился ливнем. Капли, застучав по мраморным ступеням, принялись сбивать последние листья с росших вдоль аллеи деревьев. Поток студентов, подгоняемый непогодой, вскоре иссяк, и лестница опустела.
Мыслей никаких не было, и Том просто стоял и смотрел, как на дороге образуются лужи, маленькие сливаются в большие, растекаясь по земле. Неожиданно дверь открылась и наружу выскользнула фигура, с головы до ног закутанная в темный плащ. Напрягшись, Том потянулся за волшебной палочкой, одновременно собираясь звать на помощь. Но крик, достигший уже губ, так с них и не слетел. Из-под опущенного на лицо капюшона показался орлиный нос. Такой он ни с каким другим не смог бы спутать. Перед ним стоял Стюарт Киган. Сперва Том хотел избежать с колдуном встречи, спрятавшись за колонну. Однако передумал. В руках маг держал огромный саквояж. Озираясь по сторонам, волшебник явно не стремился привлекать к себе внимания. А Тому захотелось узнать, отчего мужчина все еще на свободе, а не в тюрьме или и вовсе не прощается с жизнью, ожидая смертного приговора.
— Томас Марволо Реддл. — Киган остановился и поставил саквояж рядом с бурлящей от становившегося все сильнее дождя лужей. — Надо признаться, я думал о тебе.
— Вот как, сэр?
— Все никак не могу понять, что ты из себя представляешь. И мучим вопросом, почему я не смог исправить твои воспоминания?
Говорил мужчина спокойно, но в сосредоточенном взгляде угадывалось едва заметное напряжение. Вызвано оно могло быть разными причинами, в том числе неприязнью. Однако страха Том не испытывал — не станет же колдун нападать на него на территории школы, причем возле центрального входа. С другой стороны, терять Кигану нечего: его, вероятно, уже уволили из Министерства, опорочили имя и навсегда лишили возможности вести прежнюю жизнь. Удивляло, почему он до сих пор на свободе, а не в Азкабане. Каким-то образом сумел выкрутиться? Но как? Он ведь во всем признался. Не сбежал же?
— Сам до сих пор не пойму, сэр. — Том развел руками, внимательно следя за волшебником и ожидая от того чего угодно. — Думаю, мне просто повезло.
— Ну-ну... — улыбнулся Киган. — Как и с дементором. Мало кто, пообщавшись с ним, остается в здравом уме...
"Что он от меня хочет? Отомстить?"
— Ты ведь мог прийти ко мне, — с легким укором в голосе произнес колдун. — Я спас тебя в тот раз, нашел бы выход и в этот.
— Наперекор тем, с кем вы заодно? — удивился Том. — Я ведь слышал о заговоре, знал о том, что те люди собирались сделать...
— Знал и по какой-то причине молчал, что весьма странно для твоих лет. — Киган откинул с головы капюшон, подставив лицо дождю. Его внимательные глаза рассматривали Тома так, будто тот представлял собой нечто непонятное и загадочное. — И в итоге все узнал еще и Дамблдор...
— Я не хотел, вы же сами видели. Я не сдавал вас намеренно, — напомнил Том. Ему надоело оправдываться, и он, чуть помолчав, прибавил: — Не сочтите за грубость, сэр, но вы сами приняли решение защитить меня, значит, вам за него и отвечать.
— Electa una via, non datur recursus ad alteram, — усмехнулся волшебник. — Не спорю, ты прав. Но ведь все могло сложиться по-другому: на тебя не легло бы подозрение, а мне не пришлось бы отправляться на войну.
— На войну? — удивился Том.
— Я сумел убедить судей, что намного полезнее для страны послать меня на передовую, чем держать в карцере. Теперь вместо холода и сырости Азкабана меня ждет Гриндевальд. Что ж, я этому даже рад.
— А те люди? — прищурился Том. — Как они отнесутся к тому, что вы на свободе?
— Мне все равно, — признался Киган. — По правде сказать, я давно разошелся с ними во взглядах на методы борьбы. Я всегда стараюсь поступать честно, как меня учил отец. И для меня неприемлемо будущее, создаваемое на трупах детей и искалеченных судьбах невинных.
— Ничто не стоит слезы ребенка? — Том не видел в плаче никакой проблемы, в приюте всегда кто-то рыдал, а испорченных судеб и выкинутых на обочину жизни персонажей он за свой короткий срок навидался предостаточно. — Но это ведь серьезно ограничивает.
— Министерство ведет нас явно не той дорогой, — с убеждением в голосе проговорил волшебник. — Англия уже давно нуждается в переменах и сильном правительстве, способном в том числе противостоять Гриндевальду. Но, сражаясь с тем же Геллертом, не стоит опускаться до его методов. Ведь тогда чем ты от него отличаешься?
— Мне кажется, сэр, кроме морали и гложущей совести, есть еще кое-что, — ответил Том.
— И что же? — поинтересовался Киган.
— Обязательства. Перед самим собой, страной, людьми, которые тебе поверили и пошли за тобой. Разве правильно будет подвести их, не воспользовавшись всеми допустимыми способами достижения цели? И умирать, зная, что победитель получает в свою власть все, что тебе дорого? В том числе твоих родных и близких?
— При любых обстоятельствах следует помнить, что ты в первую очередь человек, иначе в скором времени на земле останутся только животные, которых не сдерживают ни закон, ни правила чести, — заметил Киган. — Совесть — вот что отличает нас от зверей и им подобных. Не стоит с ней бороться. Мы на пороге больших перемен. Уже не имеют такого значения родословная и чистота крови. Мир становится другим, а с ним меняется и магическое сообщество. И никому не остановить запущенный временем процесс обновления. И тебе, Том, пора решить, на чьей ты стороне.
С этими словами он взял в руки саквояж и зашагал прочь от замка, не обращая внимания на хлеставший в лицо дождь. Вскоре его темный силуэт растворился в наполненном тысячами капель воздухе, и Том вновь остался наедине со своими мыслями.
Он раздумывал о разглагольствованиях Кигана насчет морали не более секунды, посчитав их проявлением слабости. Вселенная предоставляет каждому шанс получить от нее сполна, но свое нужно еще суметь взять. И далеко не все оказываются на такое способны. Именно такие ничтожные индивидуумы и придумали для подобных им людишек всякие разные оправдания вроде морали и прочих якобы человечных убеждений. Сильный имеет право на все, что не может отстоять слабый. И если его впоследствии не мучают нравоучения совести, значит, он поступил верно. Теперь Том видел перед собой цель ясно, как никогда. Более того, он знал, как ее достичь.
— На чьей я стороне? — спросил он сам себя вслух, ощущая, как насквозь промокшая одежда липнет к телу. — Что ж, хорошо, я принял решение. Alea jacta est.
КОНЕЦ
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
