Чувство долга

Я даже мысленно сравниваю мажесторов по тому, сколько они сделали для своего народа. Не говорю об этом вслух — но сравниваю.

Опускаюсь к земле. Да. Вот здесь прошел самый яркий, горький и короткий день моей жизни.

Вновь подступают воспоминания — как мы вошли к Сенату, заставив Араки оцепенеть. Я шел рядом с Хэвоком, чувствуя, как в руках того пульсирует звездная мощь, и сам был готов в любую секунду атаковать врагов...

А Лиландра шла впереди — закованная в золото и сталь, величественная и безупречная. Истинная мажестрикс.

Я гордился тем, что ступаю рядом с ней. И уже тогда, вспоминая случившееся на борту тюремного корабля, понимал...

Могло показаться, что я принял решение отступить от клятвы Вулкану, когда испепелил Смэшера, рвавшегося к Лиландре. Или когда она говорила мне о том, что землянин погубит Империум.

На самом деле я все решил уже когда, столкнувшись с ней лицом к лицу, невольно произнес: "Мажестрикс". Я сам этого не осознал в тот момент — но выбор уже был сделан. И фраза "Я служу благу Императрицы Лиландры" лишь явила его остальным.

Медленно прохожусь по пустым улицам. Невольно хочется проклясть свою память — она услужливо подбрасывает все новые и новые детали. Вот тут начался бой, здесь прошелся выплеск энергии Хэвока, здесь Поларис смела нескольких гвардейцев Араки...

Останавливаюсь у исковерканных камней мостовой; на мгновение кажется, что на них темнеет засохшая кровь.

Да. Здесь.

Здесь моя Императрица умерла у меня на руках.

Воспоминание приходит неожиданной вспышкой — вспышка сзади, я, отшвырнув гвардейца, оборачиваюсь... вижу, как Лиландра, побледнев, оседает...

Я не успел. Века службы, века на защите всех Императоров, даже Вулкана, против смерти которого я не возражал — и я не успел помочь той, кого хотел защитить больше всего.

Медленно иду дальше, обхожу здание — угол разлетелся щебенкой, когда я схватился с Коммандос Смерти. Впервые мне было трудно призвать лучевой взгляд; глаза застилали слезы.

Снова останавливаюсь — вот здесь умер канцлер Араки. Мимолетно усмехаюсь — он был уверен, что Коммандос его защитят от меня... Нет, Т'Корр знал, что делал, давая мне плащ претора. Даже Вулкан, при всей своей мощи, не смог со мной совладать при первой встрече.

А вот здесь я поднял Скипетр. Даже не задумался, что делаю, просто подобрал то, что не должно валяться на камнях и крови. И с символом верховной власти в руке вернулся к народу.

Именно тогда я впервые услышал, как ко мне обратились...

Сжимаю зубы. Нет.

Этого. Не. Будет.

Этого. Не. Должно. Быть.

Я взмываю в небо — так резко, что внизу разлетаются камни. Нет времени погружаться в прошлое; скоро в небе Шандилара появится город Нелюдей, и к этому надо готовиться.

Аттилан и его жителей встречает Ка'ардум. Они его неплохо знают, и адмирал куда лучше меня умеет общаться по правилам дипломатии. У меня нет желания говорить с ними... да и нужного статуса нет.

Поэтому я провожу день в За'тай, где по-прежнему разбирают разрушенные войной дома и перевозят жителей. Тут моя сила к месту.

Странно себя чувствую. Мне не впервой помогать обычным ши'ар по собственной воле, но при этом я всегда помнил — в любую секунду может прийти приказ, и отправлюсь исполнять волю мажестора. А сейчас я этого не ощущаю; некому приказывать, некому отозвать меня.

Странно.

— Претор!

Оборачиваюсь, передавая тяжелый ящик, уже собираюсь поправить.

Слова застывают — потому что на лице бегущего ко мне ши'ара за парсек виден страх.

— Претор, там кто-то есть! Под развалинами К'киенского завода, мы их слышали! Быстрее!

Проклятье!

Шесть дней назад завод разнесли с орбиты — и там еще остались живые? И только сейчас это обнаружили?!

Взмываю в воздух, мысленно пообещав высказать руководителю спасателей все, что мог бы сказать претор Гвардии про такую работу.

— Сюда, претор, сюда!

Опускаюсь рядом с исполинским механизмом; да, действительно, я слышу приглушенные крики из-под него. Похоже, завалило выход из подземной части завода.

— Отойти! — командую я; ши'ар из спасателей разбегаются, когда я просовываю пальцы под основание механизма. Напрягаю мускулы, резко выдыхаю.

Тонны металла со скрежетом отрываются от земли; я вздымаю разбитую машину над головой, мысленно благодаря богов за высокий рост. Спасателям как раз хватит места, чтобы пройти.

— Видите их?

— Да, претор!

— Быстрее! — тороплю я. Долго удерживать такой вес в неподвижности трудно даже мне.

Металл скользит в пальцах; я пытаюсь удержать исполинскую машину. Взлететь? Нет, сотрясение может совсем ее разрушить, и обломки посыплются на ши'ар внизу. Значит — держать...

— Давайте помогу, — звучит женский голос позади. — Я справлюсь.

И сама земля вздымается вокруг, мощной волной подхватывая груду металла и относя ее в сторону, подальше от спасателей и рабочих, которых они вытаскивают из пролома. Виртуозная работа — в самом проломе не осыпалось ни песчинки.

Я оборачиваюсь, отряхивая ладони.

Она стоит на каменной волне, и затянутая в черное изящная фигура четко выделяется под шандиларским солнцем. Руки в золотых перчатках еще светятся от направленной силы, светлые волосы треплет ветер. Черная полумаска ясно видна на светлой коже.

За ней стоит исполинский пес; он смотрит на меня без злобы, но пристально. Если мне вздумается напасть на его хозяйку — он заслонит ее. Несмотря на то, что в схватке со мной у пса Нелюдей нет шансов.

Мы похожи.

— Я Кристал, — произносит сестра королевы кри.

— Я знаю, — коротко киваю я.

— Ты неплохо справляешься.

Это первое, что она говорит — после того, как мы молча убираем металлическую громаду и помогаем спасателям вытащить рабочих. Я сижу на обломке камня, Кристал стоит чуть в стороне, машинально поглаживая пса по огромному загривку.

— Я всю жизнь служил трону, — слова падают нехотя. Мне не хочется говорить с кем-то из Нелюдей и вообще видеть их. Раненая гордость, нежелание признавать победителей?

Да. Меня и Гвардию они не победили. В схватке.

— Останавливаться не собираюсь.

Краткая фраза — а если подумать, выражает суть того, что держало меня в последние дни. У меня больше нет звания, нет власти — но есть долг, пропитавший все мое существо.

— Ты можешь послужить не только так, — задумчиво произносит Кристал. В ее словах не звучит ни придворной лести, ни дипломатической хитрости. Принцесса и в самом деле думает то, что выражает словами.

Это раздражает еще больше. Особенно когда вспоминаю, что именно Кристал Нелюди собираются посадить на трон Империума по праву победителя.

— Этого разговора я начинать не собираюсь, — сухо отвечаю я — и получаю в ответ чуть ироничное:

— Так ты понимаешь, о чем я?

Резко встаю, оказываясь на голову выше Кристал. Отворачиваюсь, бросая через плечо:

— Я служу трону должным образом. И не собираюсь переступать границ.

Когда же они все поймут, что я никак не лгу, говоря такое? Что я вообще плохо умею лгать — и никогда бы не позволил себе неискренности в таком? Когда поймут, что я — солдат, командир, но никак не правитель?

Ответ Кристал разрушает надежду на то, что она поймет:

— Но ведь ты способен на это. И ты уже отступил от правящего мажестора, поддержав Лиландру — ради ши'ар.

Проклятье!

Я разворачиваюсь, нависая над принцессой; пес подается вперед, но не нападает.

— Поддержал, — я почти рычу, проталкивая слова сквозь зубы. — И привел ее к смерти, а Империум — к гражданской войне! Уж будь уверена, я об этом никогда не забуду!

Она не отшатывается, и мою ярость острой иглой пронизывает невольное уважение. В Империуме очень мало тех, кто не постарался бы затихнуть или вообще скрыться, когда я в бешенстве.

Кристал же смотрит мне в лицо, хотя и знает, не может не знать, что на такой дистанции вся ее стихийная сила бесполезна; мне хватит доли секунды, чтобы сокрушить ее.

— Не пытайся показать, как себя жалеешь, — холодно произносит она, и в голосе на мгновение звучат те же ноты, что у Лиландры: ледяной тон недовольной правительницы. — Если понадобится, действительно понадобится — ты нарушишь любое правило.

Вновь отворачиваюсь. Этот разговор я продолжать не собираюсь — и потому иду прочь к месту, откуда можно взлететь, не опасаясь задеть транспорты. Но, не удержавшись, бросаю через плечо:

— Что ты об этом знаешь?

Я сам не уверен, о чем спрашиваю: о потерях, собственной вине, том, что требуется Империуму... Не успеваю разобраться в собственном вопросе: звучит ее ответ.

— Ничего.

Твердо произнесенное слово заставляет меня остановиться.

— Ничего, — повторяет Кристал. — Ничего я не знаю о ши'ар. Ничего об их духе, традициях, нуждах, культуре, политике... Я об этом совершенно ничего не знаю.

Она молчит, и молчание тянется так долго, что я уже собираюсь шагнуть и взлететь... но она наконец добавляет почти шепотом, и впервые с начала разговора голос дрожит:

— Помоги им Бог, если я буду ими править.

Мою Императрицу похоронят завтра; эту ночь я провожу без сна, молча стоя на балконе дворца и глядя на звезды над Шандиларом. Вновь и вновь обдумываю все, сказанное за последние дни и часы.

Вспоминаю мысли во время разговора с Кристал — что способен убить ее одним движением. Это так, но...

Проклятье, Калларк! Нашел чем гордиться!

Да, я силен. Да, в Гвардии никто не сможет справиться со мной в открытом бою... и вообще мало кто в известном космосе это сможет. Способных на это можно пересчитать по пальцам.

И?

При всей своей мощи я не смог предотвратить безумное правление, не смог оградить ши'ар от войны, не смог уберечь свою... свою Императрицу. И если в первом случае долг претора предписывал оставаться верным трону, кто бы его не занял... то во всех остальных мне нет оправдания. И никогда не будет.

Но я вновь вспоминаю слова Кристал, и не могу не признать их правоту. Она ничего не знает о ши'ар — я же жил с этим народом много поколений, я знаю их едва ли не лучше, чем знал своих сородичей.

Только это никак не дает мне права властвовать над ними. Я предал мажестора, я позволил погибнуть мажестрикс... какой, во имя Шарры и К'итри, из меня правитель?!

Невольно усмехаюсь, повторив про себя последнюю фразу: я даже в речь вплетаю ши'арских богов. Привычка? Или я за века действительно настолько пропитался Империумом?

Позади звучат шаги, я оборачиваюсь.

Ментор молча наклоняет голову; в тенях изумрудная кожа моего заместителя... бывшего заместителя кажется почти черной. Я не могу не оценить тонкость приветствия — по-военному, но без обращения.

— Что-то случилось?

— Завтра надо должным образом разместить Гвардию, — тихо произносит мой боевой товарищ и друг. — Будут указания?

Я качаю головой.

— Ментор, я больше не командую Гвардией. Теперь ты — претор; это твое дело.

— Я не рад этой должности, — искренне произносит он. — Знаешь, Гладиатор, мало кто из наших вообще считал, что доживет до того времени, когда командир сменится. У меня хватает опыта, но на таком посту... неловко.

Я невесело усмехаюсь.

— Времена меняются. Ты видел, как командовал я — не повторяй моих ошибок. И ты знаешь, в чем главный долг претора и гвардейца.

— Да, — кивает Ментор. — Я служу благу...

Он намеренно позволяет словам повиснуть в воздухе. Не могу его поправить — фразу действительно нельзя закончить, пока новый Мажестор не будет коронован.

То есть — Мажестрикс. Трон ведь займет Кристал.

— Именно так, — подтверждаю я, делая вид, что паузы не было. — Мы все исполняем свой долг; когда я лишился поста, ты, как старший офицер, его занял. Все как должно.

Долг. Должно. Должный. Эти слова веками определяли все, что я делал. Они и сейчас определяют.

— Ты прав, — все так же негромко отвечает Ментор. — Я был должен стать претором, когда ушел прежний — потому что после тебя я лучше всего разбираюсь в Гвардии и том, что для нее лучше. Опыт и знания принесли мне этот ранг... но я все равно чувствую себя неловко. Наверное, даже самый опытный и сведущий преемник престола будет так себя чувствовать на троне. Но он-то тоже будет должен его занять.

Я застываю, стараясь сохранять непроницаемое лицо. Никогда не проводил такой параллели. Никогда не желал ее проводить.

— Свободен! — коротко бросаю я, вновь поднимая взгляд к небу.

И лишь когда Ментор, коротко кивнув, исчезает в темноте, я понимаю, что сказал это тоном претора. Или...

Проклятье!

Мой кулак не разбивает перила лишь потому, что я вовремя гашу силу удара. Нельзя портить дворец Мажесторов.

Я иду в середине процессии — сразу после знати Нелюдей, рядом с Ка'ардумом и очередной Араки. Машинально оцениваю каждого из бывших врагов: могучий Горгон, сосредоточенный молчаливый Карнак, мрачный Тритон... Королева Медуза облачена в траурные одеяния, и она старательно сдерживает слезы.

Я могу ее понять. Черный Гром был противником — но я уважал его силу и то, как он ведет свой народ. Знаю, что Медуза любила его больше жизни — а теперь она вынуждена править вместо погибшего; здесь, на Шандиларе, все должно ей напоминать о том, в схватке с чьим правителем он пал. Пусть даже и забрав врага с собой.

Кристал и ее супруг идут за гробом. Скипетр в тонких пальцах принцессы кажется тяжелым и громоздким, совершенно неуместным... или так думаю только я?

Я вновь смотрю на лица, на каждое по очереди — только чтобы не останавливать взгляд на гробе и не думать о той, кто в нем покоится. Почему, ну почему даже думать о Лиландре так больно?

Поларис за спиной что-то пытается спросить, Хэвок ее останавливает; правильно, я все равно не слушаю и не отвечу. Не то время. Не то место.

Своих товарищей я замечаю раньше всех остальных — за мгновение успеваю удивиться, почему они не обеспечивают безопасность, а выходят поперек процессии, осознать происходящее, шагнуть вперед...

Ментор оказывается быстрее. Холодный голос претора Гвардии разносится над улицей:

— Имперская Гвардия не дозволит этому фарсу длиться дольше. Мы не признаем власть временного правительства, — Ментор чеканит слова, словно продумал каждое из них. Да он наверняка и продумал — я знаю его дотошность. — Мы не признаем законность условий капитуляции. Доказательств гибели Мажестора Вулкана нет.

Я невольно киваю: он прав. Официально мы действительно должны увидеть либо тело правителя, либо стать свидетелями его гибели, дабы действительно подчиниться преемнику. С Д'Кеном таких сомнений не было: его смерть наблюдали сотни глаз.

— До того, как будет установлен законный режим, — завершает претор, — Имперская Гвардия возьмет контроль на себя.

Пауза в долю мгновения — и Ментор, впервые нарушая бесстрастно жесткий ритм речи, добавляет то, о чем думает каждый в Империуме:

— А Нелюди отправятся домой.

Реакция ожидаема — ряды Нелюдей взрываются возмущенными криками. Тритон кричит перевороте, Горгон рычит угрозы, Карнак принимает боевую стойку, Кристал грустно качает головой...