Нечаянное чувство

Наверное, Костя заметил что-то в выражении моего лица, так как слабо улыбнулся, и непринуждённым движением оттёр меня в сторону. Меня! Пока я находился в прострации, пытаясь понять, как это хлипкое существо, абсолютно не напрягаясь, смогло сдвинуть меня с места, парнишка деловито оглядел припасы, одобрительно хмыкнул, и, выложив кое-что на стол, развернулся в мою сторону, требовательно заглядывая в глаза.

— Где у тебя кастрюля?

Заметив мой ступор, он фыркнул, и, пробормотав что-то типа "тяжёлый случай", принялся инспектировать шкафчики на предмет наличия искомой посудины самостоятельно. Попутно он выкладывал на стол какие-то приплавы, крупы, специи — в общем, всё то, что находил и считал необходимым. За это время я немного отошёл от шока, пошевелил извилинами, и, шагнув к посудомоечной машине, достал оттуда кастрюлю.

— Держи.

Костя просиял, и тут же, наполнив её водой, поставил на плиту. Я уселся за стол, приготовившись наблюдать за священнодействием готовки ужина, но не тут-то было. Передо мной выросла горка овощей.

— Порежь кубиками. — Бросил мне Костя, и снова отвернулся к плите.

Это он типа чтоб мне не скучно было? Хм, надо же, как он быстро освоился, дай волю, так он меня по стойке "смирно" построит. Мелькнула мысль "уже построил", но я её отогнал, послушно беря в руки нож. Так, порезать кубиками...

* * *

Ммм, ужин был, выше всех похвал! Костя сидел на стуле, поджав одну ногу под себя, и довольно улыбался, видя, как я жмурюсь от наслаждения. Наверное, правду говорят, что путь к сердцу мужчины, лежит через его желудок. Будь Костя девушкой, уже завтра потащил его в загс. А так, звиняйте, из голубых в нашей семье только Юль.

После ужина мы устроились в зале. Я бесцельно щёлкал каналы, Костя молча сидел, уставившись куда-то в пространство. Наконец он вздохнул, словно принимая какое-то решение, поднялся, отобрал у меня пульт и выключил телевизор. Я внимательно посмотрел на него.

— Ничего у меня не хочешь спросить? — Он вернулся обратно в кресло и твёрдо ответил на мой взгляд. Лишь где-то там, в глубине, можно было различить тлеющие огоньки его боли и отчаяния.

— Не хочу. — Я мотнул головой. — Не собираюсь лезть тебе в душу. Подожду, пока сам расскажешь.

— Ну что ж, считай, дождался.

Я откинулся на спинку дивана, не сводя с него глаз, и приготовился слушать. Но он всё медлил, безотчётным движением теребя штанину.

— Родители выгнали меня из дома.

Я кивнул, давая понять, что уже это понял, но, не перебивая его.

— Я всегда находился под их опекой, и во многих житейских вопросах просто не разбираюсь. Временами поражаюсь, как они меня в армию-то отпустили. Хотя, судя по тому, что после КМБ я плац даже в глаза не видел, всё время, разбирая бумажки, как какая-то секретарша, и здесь у них всё было схвачено. Моя жизнь полностью была расписана у них. Мама хотела, чтобы я окончил музыкалку, я её окончил, с отличием. Отец хотел, чтобы я стал адвокатом, я поступил на юрфак. Но вот моя ориентация в их планы не вписалась, и я оказался вышвырнут на улицу без гроша в кармане, а соответственно и из института тоже, так как мне теперь нечем платить за обучение. Что дальше делать и как жить, я просто не представляю. Вот и всё. Спасибо, что приютил меня, но... Каким бы альтруистом ты не был, садиться тебе на шею я не собираюсь. Я переночую, если позволишь, и завтра утром уйду.

— Куда?

Костя вздрогнул, наверное, так привык к моему молчанию, что звук голоса стал неожиданностью.

— Что? — Он немного растеряно посмотрел на меня.

— Куда ты пойдёшь? Ведь я правильно понял, что идти тебе некуда?

— Правильно. Но я уже сказал, быть приживалкой я не собираюсь.

— Знаешь что... — Угрожающе начал я.

— Что? — Он вскинул на меня взгляд с бесстрашием человека, которому нечего терять в этой жизни.

— Засунь себе свою гордость в то место, которым ты трахаешься. Ты остаёшься у меня и точка.

Он вскинулся, гневно сверкая глазами.

— Вот как? Значит, так мы заговорили, да? Так может ты меня просто трахнуть хочешь? Ну, так давай! Помнишь надпись? Я ведь даю всем и во все дырки! Давай, вы*би меня, я даже сопротивляться не буду, хоть это и так бесполезно, будем считать это моей платой за ночлег!

Хлёсткая пощёчина оборвала начинающуюся истерику. Костя отлетел в кресло, и резко замолчав, кинул на меня загнанный взгляд. Я навис, над ним тяжело дыша и до боли стискивая кулаки, цепляясь за остатки самообладания. Затем не выдержал и, развернувшись, бросился вон из комнаты.

В спальне, я завалился на кровать и, перевернувшись на спину, устремил невидящий взгляд в потолок. Он предложил расплатиться телом, а значит, был подсознательно готов к тому, что я потребую от него этого. И чёрт меня побери, любой другой на моём месте поступил бы именно так. Как, как можно испытывать к этому котёнку какое-либо другое чувство кроме нежности, тем более такое грязное как похоть? Его же даже просто желать страшно!

Скрипнула половица в коридоре, зашуршала линолеумом, открываясь, дверь его комнаты. Я чутко прислушивался, готовый в любой момент остановить, если он всё же надумает уйти. Снова шуршание двери. Я напрягся, но шаги удалялись в противоположную от выхода сторону. Пара томительных минут, и в ванной зашумела вода. Я облегчённо откинулся на постель. Значит хотя бы на ночь он останется, а там посмотрим.

* * *

Утро встретило меня запахом кофе и еле слышным бряцанием посуды на кухне. Я улыбнулся, и пошёл в душ.

Когда я вошёл на кухню, Костя сидел, нахохлившись на стуле, по привычке поджав под себя ногу, и обхватив обеими руками кружку. На противоположной от него части стола был накрыт завтрак, явно предназначенный для меня. Ни слова не говоря, я опустился на стул и принялся за еду. Он тоже молчал, не поднимая головы, а когда допил кофе, то аккуратно поднялся, методично вымыл за собой посуду и ушёл к себе, по-прежнему не издав ни звука.

Точно так же прошли обед и ужин. Он появлялся из своей комнаты, готовил, убирал со стола и уходил обратно без единого слова.

На следующий день, мне надо было на работу, поэтому я без всяких зазрений совести запер входную дверь и со спокойной душой ушел, зная, что когда я вернусь, он будет дома.

В такой вот дурацкой игре в молчанку пронеслись рабочие будни. В пятницу после работы, ребята звали пойти в клуб, но я отказался, чем очень озадачил товарищей, так как раньше подобное домоседство за мной не замечалось.

Дома меня ждали идеальный порядок, горячий ужин и всё так же молчаливый Костя. Честно говоря, меня уже его молчание начало доставать, но я упрямо следовал установленным правилам, ожидая от него первого шага.

Дождался. Поздно вечером, когда я уже лежал в постели и готовился уснуть, в комнату еле слышно ступая, проскользнула тоненькая фигурка моего котёнка. Костя присел на краешек кровати и впервые за прошедшие шесть дней посмотрел на меня. Взгляд был виноватым, а ещё одиноким и очень потерянным. Всё так же молча, я пододвинулся к стене, и приподнял одеяло. Паренёк тут же юркнул в постель, прижимаясь ко мне, и пряча лицо у меня на груди. Я только вздохнул, обвивая хрупкое тельце руками. Какой же он, в сущности, ещё ребёнок. Мы так и заснули в обнимку, а утром я проснулся от того, что Костя пытался выбраться из-под моей руки. Я чуть крепче сжал объятья, так как никакого желания отпускать моего котёнка у меня не было. Заметив, что я проснулся, парнишка замер, и повернулся ко мне.

— Доброе утро. — Нерешительно прошептал он.

— Доброе. — Улыбаюсь. Я уже успел отвыкнуть от звучания его голоса.

Он робко улыбается в ответ и, чуть поколебавшись, тянется к моим губам, но я его останавливаю.

— Не надо.

— Почему?

— Потому что мне это не нужно, я не гей.

— А как быть с тем, что это нужно мне? Ты нужен.

Не зная, что ответить, отвожу взгляд. Я и предположить не мог, что он в меня влюбится.

— Понятно. — Вздыхает он, откидывая одеяло и вставая.

— Куда ты?

Он останавливается, но голову в мою сторону не поворачивает.

— Завтрак готовить, куда же ещё. Я ведь всего-навсего твоя домработница.

— Костя...

— Не надо, Бронь, я всё понимаю.

Он выходит, осторожно прикрывая за собой дверь, а в голове нет ни одной мысли, кроме той, что он впервые назвал меня по имени.

* * *

Всю следующую неделю, загруженность на работе выматывала так, что даже шевелить мозгами, казалось непосильным трудом, поэтому анализировать наши с Костей отношения не было никакой возможности. Да и какие отношения? Нет между нами ничего.

В молчанку мы больше не играем, но снять установившееся напряжение это не помогает. Вроде бы и всё хорошо, да что-то не так. Словно все невысказанные друг другу фразы, висят между нами в воздухе. Иногда, когда Костя думает, что я не вижу, он бросает на меня полные тоски взгляды. В остальное время весь его вид напоминает вид побитой любимым хозяином собаки. И, наверное, ключевым словом в этой фразе, является всё же слово "любимый".

Я не знал, что мне делать с этой его любовью, потому что в своём отношении к нему давно уже запутался. Возможно это любовь, а может, и нет. Я не знаю, я никогда раньше не любил никого кроме матери и братьев, да что там, я даже ни разу не влюблялся.

А если это всё же любовь, та ли она, что нужна Косте? Мне приятно, когда он рядом, мне нравится наблюдать за ним, касаться, слышать его голос. Хочется заслонить его собой от всех бед, и чтобы он был только моим...

А ещё, с тех пор, как он живёт вместе со мной, у меня никого не было. Но и смотреть на него, как на потенциального партнера я не могу. И дело даже не в его поле, просто... не знаю. Я уже ничего не знаю.

Хотел позвонить Миру, посоветоваться, но что-то остановило. Нет, не буду впутывать его во всё это. Жаль, не могу поговорить с Юлем, он бы вмиг разложил всё по полочкам. Но до возвращения Юля ещё две недели, и их как-то нужно умудриться прожить.

В субботу вечером, Костя начал куда-то собираться. Я уже давно не запирал его, и даже выдал дубликат ключей, но всё это время он выходил лишь в магазин за продуктами.

— Куда-то собрался?

— Да. Схожу, прогуляюсь, не вечно же в четырёх стенах сидеть.

— На ночь глядя?

— Темнота друг молодёжи. — Он вскинул на меня сверкающие вызовом глаза. — Ты что-то имеешь против?

Я мог бы многое ему сказать... Мог бы, но не стал. Он молодой свободный парень и имеет полное право делать всё, что ему заблагорассудится. Не хочу быть эдакой собакой на сене.

— Нет, иди куда хочешь. Денег дать? Не будешь же ты просто так по улицам шататься, может, в клуб какой заглянешь.

Собственные слова, остро заточенной бритвой выводили кровавые узоры на сердце. Костя внимательно, словно оценивающе посмотрел на меня.

— Давай.

Я молча раскрыл перед ним бумажник. Он так же молча вынул несколько сотенных купюр и положил в карман.

— Спасибо. Буду поздно, не жди.

И хлопнул дверью.

Я честно пытался последовать его совету и лечь спать. Но быстро понял, что пытаться уснуть, занятие абсолютно бесполезное. Костя вернулся лишь в 2 часа ночи. Заслышав звон ключей, я вышел в прихожую и увидел его. Счастливого, раскрасневшегося, немного встрёпанного. От него несло алкоголем, дымом дорогих сигарет и чужим мужским одеколоном, а одежда явно застёгивалась наспех и была в беспорядке. По его внешнему виду, можно было легко понять, чем он занимался всё это время.

В груди заклокотала ярость, вырываясь наружу низким рычанием.

— Броня? — Он вскинул на меня удивлённый взгляд. — Я же предупреждал, чтобы ты не ждал меня.

— В душ, живо! — Прошипел я сквозь зубы.

— Броня?!

— В ДУШ!

Он испуганно кивнул и быстро прошмыгнул мимо меня, действительно направившись в душ. Я шумно выдохнул, наконец, позволив себе сжать кулаки, до побелевших костяшек пальцев. Мне плевать, люблю я там его или нет, но ОН МОЙ! Только мой! Никому не отдам!

Когда Костя вышел из душа, я, не дав ему опомниться, сгрёб в охапку и понёс к себе. Сбросив свою ношу на кровать, я навис над ним, прижимая к постели своим телом, и прорычал:

— Увижу рядом с тобой парня, убью. Его. А тебя так вытрахаю, что неделю встать не сможешь!

Костя хотел что-то ответить, но я не позволил, затыкая ему рот поцелуем и бесцеремонно вламываясь языком в сладкую пещерку его очаровательного ротика. Парнишка подо мной взвыл, причем, как я позже понял, от удовольствия, и принялся отвечать мне с такой страстью, что у меня голова кругом пошла.

— Какой же ты у меня дурачок, Бронечка! Господи, как же я тебя люблю!

Костя улыбался мне широко и открыто, а его глаза сияли счастьем и неприкрытой страстью.

— Костя? — Я с надеждой посмотрел на него, а он снова весело рассмеялся.

— Да не был я ни с кем! Как ты только мог подумать подобное! Весь этот концерт, я разыграл специально для тебя, чтобы ты, наконец, проявил свои истинные чувства. И, надо сказать, результат превзошёл все мои ожидания. — Он лукаво улыбнулся и провокационно провёл язычком по нижней губке.

Я застонал от отчаяния, поняв, что проиграл по всем статьям и снова приник к его губам, жадно целуя. И он отвечал! Боже, как он отвечал! Никогда не думал, что можно кончить от одного поцелуя, но, кажется, именно сейчас был очень близок к этому.

Костя обвил ногами мою талию и потёрся об меня всем телом. Я застонал, поняв, что не выдержу долго этой пытки, а котёнок, почувствовав мой стояк, заурчал от удовольствия и пропустил руку между нашими телами. Стоило ему накрыть ладошкой мой член через ткань брюк, как я выгнулся и глухо застонав, кончил. Из последних сил, чтобы не придавить, откатившись в сторону.

Когда я отдышался и вернулся в реальность, то заметил, что Костя, явно в надежде на продолжение, расстёгивает пуговицы моей рубашки. Я хотел улыбнуться, но вовремя вспомнил, каких я размеров. Я же просто разорву его!

Когда я накрыл его руки ладонью, останавливая, он закусил губу и поднял на меня полный отчаяния взгляд.

— Снова "нет"?

— Да, котёнок, да. Просто... я не хочу сделать тебе больно.

— Ты делаешь больно сейчас, когда отталкиваешь меня.

— Ш-ш. — Я сел, затягивая парнишку к себе на колени и нежно целуя в губки, скулу, шейку, плечо. — Я помогу тебе разрядиться, но большего, пожалуйста, пока не проси.

Он кивнул, прижался ко мне плотнее, и уткнулся носом мне в шею, возбуждённо, прерывисто сопя. Я погладил его по плечам, круговыми успокаивающими движениями спускаясь по спине к пояснице, одновременно с этим зацеловывая тонкую шейку и вылизывая и посасывая мочку аккуратненького ушка. Когда я занялся массированием ягодичек, чуть сжимая, оглаживая, разводя упругие половинки, Костя задрожал, отстранился, взял мою руку и, глядя мне прямо в глаза, погрузил в рот 2 пальца, обильно смачивая их слюной.

Погладив влажными пальцами, перешеек между ягодичками, я спустился к колечку ануса и протолкнул в моего котёнка палец. Костя охнул, застонал и сильнее прогнулся в пояснице, облегчая мне доступ. Моей целью было не растянуть его, а просто подвести к разрядке, поэтому я целенаправленно искал простату, а когда Костя выгнулся, приподнимаясь, и до боли стиснул мои плечи, я понял что нашёл, и принялся методично воздействовать на доставляющий такое удовольствие моему мальчику бугорок.