|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Бронислав.
Я смотрел как абсолютно счастливый Юляш, в белом свадебном платье кружится в вальсе по залу ресторана со своим теперь уже официальным мужем, и чётко осознавал, что это конец. Конец тому маленькому островку покоя и стабильности, который называется семьёй. Юль и Лёня завтра улетают в Венецию в свадебное путешествие, да и жить потом будут отдельно, у них теперь своя семья. Нет, Лёнька хороший парень, и Юль с ним очень счастлив, но...
Чуть больше месяца назад, Ромке на работе сделали предложение, от которого отказываются только полные психи, и он переехал в другой город. Мир влюбился в студентку медицинского, проходившую практику в больнице, где он работал, и их бурный роман всё набирает и набирает обороты. Кажется, ещё одна свадьба уже не за горами. А я как обычно остался не у дел. Так всегда было, кому нужен хмурый, не страдающий излишком галантности тип, с пропорциями тела, а ля шкаф с антресолями? Правильно, никому. В принципе я вполне симпатичный, чтобы иметь успех у противоположного пола, но до серьёзных отношений явно недостаточно хорош. На вечеринках девушки и женщины так и вьются вокруг меня, с восхищением оглаживая бицепсы и кокетливо покачивая ножкой, словно бы случайно касаясь штанины. Но на этом всё и заканчивается. Редко когда дело доходит до постели. А даже если и доходит... Не многие решаются идти до конца, увидев во всей красе моё отнюдь не маленькое хозяйство в полной боевой готовности. Только прожжённым проституткам абсолютно всё равно, какого размера член в них засовывают, лишь бы деньги платил.
Гости в дцатый раз скандировали "Горько", под которое новобрачные с упоением сливались в поцелуе, с каждым разом побивая по продолжительности свой прошлый рекорд, а мне отчаянно захотелось глотнуть свежего воздуха.
На улице уже сгустились сумерки, что неудивительно, так как час был довольно поздним. Скинув пиджак на периллы, окружающие небольшой порожек, я ослабил узел галстука и сделал глубокий вдох. Я почти не пил сегодня, поэтому сознание было чистым и не замутнённым, а настроение, соответственно, паршивым. Нет, не подумайте, я очень рад за брата, за всех братьев, но ожидающее меня дома одиночество пугало. Что делать с просторной четырёхкомнатной квартирой, как-то незаметно перешедшей в моё личное пользование, я не представлял. Разумеется, делать из квартиры музей имени моих дражайших братцев я не стал, переоборудовав освободившиеся комнаты под свои нужды, но всё-таки для одного, дома было слишком много места. Живность, какую завести, что ли? Представив, как по квартире будет носиться рыженький комочек меха, я фыркнул, но улыбнулся. Люблю кошек, и именно рыжих.
Из открытых дверей ресторана доносились ритмы сменяющих друг друга мелодий, голос гипперактивного тамады, предлагающего очередные незатейливые, но, надо признать, порядком смешные конкурсы. Возвращаться пока не хотелось. Отменно наклюкавшиеся гости моего отсутствия и не заметят, счастливый Юра — тоже. А если и заметит... поймёт. Он — поймёт. Иногда складывается впечатление, что Юляш знает нас, своих братьев, лучше, чем мы знаем сами себя.
Легко сбежав по ступенькам, я медленным прогулочным шагом двинулся вперёд по дороге, от нечего делать, зачем-то считая шаги.
Семь, восемь... Дойду вон до того столба и поверну обратно. Восемьдесят девять, девяносто... Чёрт! Столб уже так близко... А, ладно, пройдусь ещё. Да хотя бы до этого дома. Сто шестьдесят пять, сто шестьдесят шесть, сто шестьдесят семь. Всё, поворачиваю.
Я развернулся и замер, услышав тихие всхлипы. Чё за хрень? Повертев головой, я определил источник звуков и, ругая себя последними словами за мягкотелость и общее человеколюбие, попёрся в ту сторону. Ну не могу я пройти мимо, когда кому-то плохо. Вот такой я, хоть режьте!
На лавочке, на детской площадке у подъезда, подтянув ноги к груди и уткнувшись лицом в колени, сидело субтильное создание, неопределённой половой принадлежности. Мешковатые джинсы, какого-то цвета рубашка, с какой-то надписью (чёрт бы побрал тех уродов, что вышибли лампочку уличного фонаря), волосы до плеч, очень встрёпанные, большего сказать не могу, так как цвет, опять таки определить проблематично. Интересно, а ребёнок в курсе, что существует комендантский час? А если бы это был не я, а менты? Или, что хуже, гопники? Ох, горе ты луковое, неизвестно только чьё.
Подхожу и обнимаю, как оказалось мальчишку, за плечи. Он вздрагивает, но скорее от неожиданности, а не в попытке вырваться. Странно, я же совсем незнакомый человек, а если бы мои намерения были не настолько невинны? Вздыхаю, качая головой, но ничего не говорю, а просто крепко прижимаю ребёнка к себе. Мир, мой брат-близнец, а по совместительству большая язва, привык успокаивать шуткой, попыткой развеселить, я же считаю, что лучше простого молчаливого участия ничего быть не может. Боль, если её прикрыть шуткой не исчезает, а лишь прячется вглубь, но если её (боль в смысле) разделить, то она становится меньше, и пережить её такую, уполовиненную, легче.
Мальчишка уже успокоился и затих, а значит, можно его было отпускать. Можно, но не хотелось. Он так удобно, так... органично устроился в моих объятьях, что расцепить руки не было никаких моральных сил. Наконец мальчишка отступил сам, и, вытирая рукавом глаза, прошептал.
— Спасибо.
Я улыбнулся, и щёлкнул его по носу.
— На здоровье. Что у тебя случилось-то?
Мальчишка как-то странно глянул на меня.
— Вам лучше не знать, а то пожалеете, что успокаивали меня тут.
Усмехаюсь, он меня ещё не знает.
— Малыш, поверь, я никогда не жалею о собственных поступках. Даже если они неправильные. Но не думаю, что в любом случае тут стоит о чём-то жалеть.
— А что если я скажу что гей? — Он с вызовом вздёрнул подбородок.
Я вскинул бровь.
— Ты плакал из-за этого?
Он смутился, явно ожидая от меня другой реакции. А что? Имея гея в родных и горячо любимых (а вот про инцест думать нехорошо, нельзя же быть настолько испорченными!) братьях, меня подобным заявлением не удивишь и не напугаешь.
— Нет.
— Тогда из-за чего? Парень бросил?
— Нет у меня парня.
Если он думает, что я и дальше буду из него как из партизана на допросе выжимать информацию, то он глубоко заблуждается. Но паренёк видимо просто смущался, потому как горестно вздохнул, и потянул меня за руку к дому. Когда мы подошли ближе, я даже в тусклом свете луны, отчётливо смог разглядеть яркую красочную надпись на стене: "Пацаны, налетай, Сербин из 36й даёт всем и во все дырки!"
— Кхм, я так понимаю, Сербин — это твоя фамилия. — Спрашивать, правда, это или нет, на мой взгляд, было бессмысленно.
Мальчишка молча кивнул.
— Родители видели?
Он отрицательно тряхнул головой и зло отёр вновь выступившие слёзы.
— А они знают?
— Нет. — Еле слышный всхлип.
— Не реви. Слезами надпись не смоешь. Кто хоть сподобился накалякать эту грязь?
— Мишка, наверное, больше некому. Я отказался под него ложиться только потому, что он сын декана, вот он и отомстил.
— Декана? Так, стоп, а, сколько тебе лет?
Мальчишка вдруг усмехнулся, светло и искренне.
— А вы думали я ещё в школу хожу? Нет, мне уже 21.
Челюсть упала и покатилась. Надеюсь, никто не наступит, она дорога мне как память о моём беззубом детстве. Нет, вот честно, пацанёнку дашь от 13 до 15! Хотя какому пацанёнку, он уже давно парень. Надо же, 21!
— Тогда прекращай мне выкать, я не намного старше, мне 26. — Когда я чувствую себя неловко, чаще всего я начинаю грубить.
— Хорошо. Костя. — Он протянул мне руку.
— Броня. — Настала моя очередь усмехаться.
— Как? — И глаза как юбилейные червонцы. Не, я в курсе, что имя редкое, но с чего вдруг такое удивление?
— Бронислав. Что, не слышал никогда?
— Нет, почему, слышал. Ва... тебе подходит. — Это что, тонкий намёк на мою шкафообразность? Так не надо смущаться, я по этому поводу не комплексую.
— Да, мне говорили.
Нашу только-только завязывающуюся беседу вдруг прервала подозрительно знакомая мелодия. Чёрт! Ромка! Я и забыл, что он сегодня ночует у меня, так как автобус у него аж завтра после обеда.
— Да?
— Броня, мне в принципе пофигу, где ты шляешься, ключи у меня свои есть, если ты ещё конечно замки не сменил. Но если тебя через 3 минуты не будет в ресторане, Юлька очень обидится.
А вот это серьёзная угроза.
— Я буду раньше. — Бурчу в трубку и нажимаю отбой. Смотрю на тактично отошедшего, на пару шагов Костю. — Прости, мне надо бежать. Сегодня брата замуж выдаю. И так уже половину банкета прогулял.
Костя рассеянно кивнул, пропустив мимо ушей мою невольную оговорку про ЗАМУЖЕСТВО брата, пожал на прощанье мою руку, даже сумев как-то выдавить, кислую улыбку, и скрылся в подъезде. Но думать о нем было некогда. Вторая из трёх отведённых мне минут истекала, и я быстрым шагом, чуть ли не срываясь на бег, пошёл обратно к ресторану. Успел, и, даже, странное дело, нашёл свой пиджак там, где и оставлял чуть больше часа назад.
* * *
Юляш, в приталенном бежевом брючном костюмчике, о чём-то разговаривал с родителями Лёньки. Забавно было наблюдать за ними зная, что ни отец, ни мать Леонида, бывшие в восторге от невестки, не знают какого она (невестка то бишь) на самом деле пола. Лёня решил не травмировать психику родных, и правда пока держалась в секрете.
Мы все стояли в аэропорту, ожидая посадки на рейс, уносящий наших новобрачных в свадебное путешествие. Юляш заметно нервничал, он всегда был домоседом и резкая смена обстановки его пугала. Но стоило нашему сестрёнке бросить взгляд на мужа, и он начинал светиться не хуже неоновой вывески. Столько нежности и любви было в его взгляде, что аж дух перехватывало. Хочется, чтобы и на меня однажды кто-нибудь так посмотрел, да только мечтать не вредно.
В памяти вдруг всплыло лицо Кости, вчерашнего случайного знакомца, и я затряс головой, снова пряча его образ в глубины памяти. И к чему бы это он мне вдруг вспомнился? Вряд ли к дождю.
Но вот настала пора прощаться. Я нежно обнял Юру, поцеловал в щечку. Пожал руку Лёне. Странное ощущение, знать, что впервые в жизни Юляш теряется из поля моего зрения так надолго. Мы не увидимся месяц! С самого его рождения мы не расставались дольше, чем на пару дней. Ромка часто мотался в командировки, Мир учился в другом городе... К их отлучкам я привык и не реагировал так остро. Последнее время, Юляш тоже пропадал на пару дней, оставаясь ночевать у Лёни, но это другое. Я всегда точно знал, где он, и если что, через 15, максимум 30 минут был бы рядом, готовый защитить.
Нет, умом я понимаю, что Юра теперь замужем, и защищать его — обязанность его мужа. Но иррациональное желание схватить его в охапку и не отпускать отчаянно не желало пропадать. От чего-то вспомнилась статистика крушения самолетов, и сердце замерло, отказываясь биться дальше. Вдруг моя рука оказалась зажата в тёплой ладони. Такой родной и до боли знакомой. Я невольно переплёл наши пальцы, и крепко стиснув их, не боясь сделать больно, шумно выдохнул, успокаиваясь. Всё будет хорошо. Месяц, в сущности, не так уж и много. Они вернутся, и я снова смогу лицезреть Юрину мордашку хоть каждый день.
Чуть поворачиваюсь, слабо улыбаясь своему близнецу. Мир ободряюще улыбается в ответ. Мистическая связь близнецов. Брат всегда знал, когда мне плохо и нужна поддержка, точно так же, как это знал и чувствовал я. И сейчас Мир был рядом, поддерживая, ободряя.
Мир знал о моём особом отношении к Юлю, о потребности защищать. Самого Мира защищать не надо было. Он старший и априори сильный. Да и попробуй, обидь этот шкаф! Всё-таки мы одинаковой комплекции, близнецы как-никак. Только у Мира все черты словно сглажены, да он большой, но грацией и изящностью скорее напоминает льва, я же — массивного и неповоротливого медведя. И хотя это лишь внешнее впечатление, многие ведутся именно на него. Но что-то я опять съехал на свои проблемы. В общем, задирать Мира (как впрочем, и меня самого) решались лишь камикадзе.
Ромку, среднего брата, тоже защищать не требовалось. Кмс по рукопашке. Как говорится: "Кто к нам, с чем и зачем, тот от того и того". А Юляш... Тоненькая, хрупкая, очаровательная девочка Юля, всем своим видом просто вопила о своей беззащитности. Ох, сколько мы с братьями морд били... И не упомнишь всех. И хотя Ромка обучил Юляша основным приёмам самообороны, я всегда был настороже, в любую минуту готов был прийти на помощь.
А теперь я Юлю не нужен, у него есть новый щит. Как бы я не был рад, что Юляш встретил свою судьбу, это больно, осознавать свою ненужность. Разумеется, Юляш не изменит своего отношения к нам, и его любовь не охладеет ни на градус, но это будет уже не то.
Юра и Лёня улетели, Мир срочно убежал на работу. У Ромки через час автобус, и я снова остаюсь один.
* * *
Проводив среднего брата, я решил прогуляться по городу.
— Знаешь, Бронь, тебе нужно влюбиться. — Глядя на мою кислую физиономию, сказал мне Ромка на прощанье.
Я тогда только фыркнул, а сейчас думаю, может он прав? Домой возвращаться отчаянно не хотелось. На работу, к моему глубокому сожалению только послезавтра. И стоишь, словно на краю обрыва. Возможно, через этот обрыв есть мост, вот только ты его не видишь.
Через час бесцельного блуждания, я с удивлением отметил, что ноги, без какого либо участия головы занесли меня в тот самый двор, в котором я вчера утешал парнишку-гея. Хм, дежа вю. Всё та же поза, всё те же тихие всхлипы. Вот только сейчас, при свете дня, спокойно можно различить и болотно-зелёный цвет рубашки, и золотисто-рыжий цвет волос. А ещё вчера рядом со скамейкой не было большой спортивной сумки.
Я вздохнул. Ну что ж, глупый вопрос "что случилось?" можно не задавать. И так всё понятно. Подхожу и опускаю ладонь на вздрагивающее от сдерживаемых рыданий плечо Кости. Он никак не отреагировал, лишь повёл плечом, желая сбросить мою руку.
— Костя. — Зову, сам не понимая, откуда в голосе такая нежность.
Он вздрагивает, и поднимает на меня серые, почти даже голубые, глубоко несчастные глаза. Он выглядит настолько потерянным, что я не выдерживаю, и резко дёргаю его на себя. Он обвивает руками меня за пояс и утыкается лицом в грудь. Господи, какой же он всё-таки маленький, даже до плеча мне не достаёт. Ласково глажу по волосам, по напряжённой спине.
— Пойдём.
Подхватываю его сумку, и увлекаю за собой. Он идёт следом, послушный, словно кукла. Сломанная кукла.
На пороге моей квартиры он замирает в нерешительности, но я мягко подталкиваю его в спину, не оставляя времени на раздумье и сомнения. Помнится, я собирался завести питомца, вот и завёл... А что? Косте очень подходит роль маленького встрёпанного котёнка, и, кстати, как я и хотел, рыжего.
Я отдал пареньку в пользование гостевую спальню, и оставил на время, обживаться. Немного странное ощущение в груди. Я снова буду кого-то защищать, снова буду кому-то нужным.
Костя выбрался из отведённой ему комнаты лишь ближе к ужину. Я как раз стоял перед открытым холодильником, насилуя свой мозг на предмет "чего бы пожрать". Нет, вы не подумайте, холодильник полон под завязку, проблема была в том, что я катастрофически не умел готовить. Большинство из лежащего в холодильнике и так было полуфабрикатом, и единственным вопросом было лишь, что из этого я буду портить сегодня.
Наверное, Костя заметил что-то в выражении моего лица, так как слабо улыбнулся, и непринуждённым движением оттёр меня в сторону. Меня! Пока я находился в прострации, пытаясь понять, как это хлипкое существо, абсолютно не напрягаясь, смогло сдвинуть меня с места, парнишка деловито оглядел припасы, одобрительно хмыкнул, и, выложив кое-что на стол, развернулся в мою сторону, требовательно заглядывая в глаза.
— Где у тебя кастрюля?
Заметив мой ступор, он фыркнул, и, пробормотав что-то типа "тяжёлый случай", принялся инспектировать шкафчики на предмет наличия искомой посудины самостоятельно. Попутно он выкладывал на стол какие-то приплавы, крупы, специи — в общем, всё то, что находил и считал необходимым. За это время я немного отошёл от шока, пошевелил извилинами, и, шагнув к посудомоечной машине, достал оттуда кастрюлю.
— Держи.
Костя просиял, и тут же, наполнив её водой, поставил на плиту. Я уселся за стол, приготовившись наблюдать за священнодействием готовки ужина, но не тут-то было. Передо мной выросла горка овощей.
— Порежь кубиками. — Бросил мне Костя, и снова отвернулся к плите.
Это он типа чтоб мне не скучно было? Хм, надо же, как он быстро освоился, дай волю, так он меня по стойке "смирно" построит. Мелькнула мысль "уже построил", но я её отогнал, послушно беря в руки нож. Так, порезать кубиками...
* * *
Ммм, ужин был, выше всех похвал! Костя сидел на стуле, поджав одну ногу под себя, и довольно улыбался, видя, как я жмурюсь от наслаждения. Наверное, правду говорят, что путь к сердцу мужчины, лежит через его желудок. Будь Костя девушкой, уже завтра потащил его в загс. А так, звиняйте, из голубых в нашей семье только Юль.
После ужина мы устроились в зале. Я бесцельно щёлкал каналы, Костя молча сидел, уставившись куда-то в пространство. Наконец он вздохнул, словно принимая какое-то решение, поднялся, отобрал у меня пульт и выключил телевизор. Я внимательно посмотрел на него.
— Ничего у меня не хочешь спросить? — Он вернулся обратно в кресло и твёрдо ответил на мой взгляд. Лишь где-то там, в глубине, можно было различить тлеющие огоньки его боли и отчаяния.
— Не хочу. — Я мотнул головой. — Не собираюсь лезть тебе в душу. Подожду, пока сам расскажешь.
— Ну что ж, считай, дождался.
Я откинулся на спинку дивана, не сводя с него глаз, и приготовился слушать. Но он всё медлил, безотчётным движением теребя штанину.
— Родители выгнали меня из дома.
Я кивнул, давая понять, что уже это понял, но, не перебивая его.
— Я всегда находился под их опекой, и во многих житейских вопросах просто не разбираюсь. Временами поражаюсь, как они меня в армию-то отпустили. Хотя, судя по тому, что после КМБ я плац даже в глаза не видел, всё время, разбирая бумажки, как какая-то секретарша, и здесь у них всё было схвачено. Моя жизнь полностью была расписана у них. Мама хотела, чтобы я окончил музыкалку, я её окончил, с отличием. Отец хотел, чтобы я стал адвокатом, я поступил на юрфак. Но вот моя ориентация в их планы не вписалась, и я оказался вышвырнут на улицу без гроша в кармане, а соответственно и из института тоже, так как мне теперь нечем платить за обучение. Что дальше делать и как жить, я просто не представляю. Вот и всё. Спасибо, что приютил меня, но... Каким бы альтруистом ты не был, садиться тебе на шею я не собираюсь. Я переночую, если позволишь, и завтра утром уйду.
— Куда?
Костя вздрогнул, наверное, так привык к моему молчанию, что звук голоса стал неожиданностью.
— Что? — Он немного растеряно посмотрел на меня.
— Куда ты пойдёшь? Ведь я правильно понял, что идти тебе некуда?
— Правильно. Но я уже сказал, быть приживалкой я не собираюсь.
— Знаешь что... — Угрожающе начал я.
— Что? — Он вскинул на меня взгляд с бесстрашием человека, которому нечего терять в этой жизни.
— Засунь себе свою гордость в то место, которым ты трахаешься. Ты остаёшься у меня и точка.
Он вскинулся, гневно сверкая глазами.
— Вот как? Значит, так мы заговорили, да? Так может ты меня просто трахнуть хочешь? Ну, так давай! Помнишь надпись? Я ведь даю всем и во все дырки! Давай, вы*би меня, я даже сопротивляться не буду, хоть это и так бесполезно, будем считать это моей платой за ночлег!
Хлёсткая пощёчина оборвала начинающуюся истерику. Костя отлетел в кресло, и резко замолчав, кинул на меня загнанный взгляд. Я навис, над ним тяжело дыша и до боли стискивая кулаки, цепляясь за остатки самообладания. Затем не выдержал и, развернувшись, бросился вон из комнаты.
В спальне, я завалился на кровать и, перевернувшись на спину, устремил невидящий взгляд в потолок. Он предложил расплатиться телом, а значит, был подсознательно готов к тому, что я потребую от него этого. И чёрт меня побери, любой другой на моём месте поступил бы именно так. Как, как можно испытывать к этому котёнку какое-либо другое чувство кроме нежности, тем более такое грязное как похоть? Его же даже просто желать страшно!
Скрипнула половица в коридоре, зашуршала линолеумом, открываясь, дверь его комнаты. Я чутко прислушивался, готовый в любой момент остановить, если он всё же надумает уйти. Снова шуршание двери. Я напрягся, но шаги удалялись в противоположную от выхода сторону. Пара томительных минут, и в ванной зашумела вода. Я облегчённо откинулся на постель. Значит хотя бы на ночь он останется, а там посмотрим.
* * *
Утро встретило меня запахом кофе и еле слышным бряцанием посуды на кухне. Я улыбнулся, и пошёл в душ.
Когда я вошёл на кухню, Костя сидел, нахохлившись на стуле, по привычке поджав под себя ногу, и обхватив обеими руками кружку. На противоположной от него части стола был накрыт завтрак, явно предназначенный для меня. Ни слова не говоря, я опустился на стул и принялся за еду. Он тоже молчал, не поднимая головы, а когда допил кофе, то аккуратно поднялся, методично вымыл за собой посуду и ушёл к себе, по-прежнему не издав ни звука.
Точно так же прошли обед и ужин. Он появлялся из своей комнаты, готовил, убирал со стола и уходил обратно без единого слова.
На следующий день, мне надо было на работу, поэтому я без всяких зазрений совести запер входную дверь и со спокойной душой ушел, зная, что когда я вернусь, он будет дома.
В такой вот дурацкой игре в молчанку пронеслись рабочие будни. В пятницу после работы, ребята звали пойти в клуб, но я отказался, чем очень озадачил товарищей, так как раньше подобное домоседство за мной не замечалось.
Дома меня ждали идеальный порядок, горячий ужин и всё так же молчаливый Костя. Честно говоря, меня уже его молчание начало доставать, но я упрямо следовал установленным правилам, ожидая от него первого шага.
Дождался. Поздно вечером, когда я уже лежал в постели и готовился уснуть, в комнату еле слышно ступая, проскользнула тоненькая фигурка моего котёнка. Костя присел на краешек кровати и впервые за прошедшие шесть дней посмотрел на меня. Взгляд был виноватым, а ещё одиноким и очень потерянным. Всё так же молча, я пододвинулся к стене, и приподнял одеяло. Паренёк тут же юркнул в постель, прижимаясь ко мне, и пряча лицо у меня на груди. Я только вздохнул, обвивая хрупкое тельце руками. Какой же он, в сущности, ещё ребёнок. Мы так и заснули в обнимку, а утром я проснулся от того, что Костя пытался выбраться из-под моей руки. Я чуть крепче сжал объятья, так как никакого желания отпускать моего котёнка у меня не было. Заметив, что я проснулся, парнишка замер, и повернулся ко мне.
— Доброе утро. — Нерешительно прошептал он.
— Доброе. — Улыбаюсь. Я уже успел отвыкнуть от звучания его голоса.
Он робко улыбается в ответ и, чуть поколебавшись, тянется к моим губам, но я его останавливаю.
— Не надо.
— Почему?
— Потому что мне это не нужно, я не гей.
— А как быть с тем, что это нужно мне? Ты нужен.
Не зная, что ответить, отвожу взгляд. Я и предположить не мог, что он в меня влюбится.
— Понятно. — Вздыхает он, откидывая одеяло и вставая.
— Куда ты?
Он останавливается, но голову в мою сторону не поворачивает.
— Завтрак готовить, куда же ещё. Я ведь всего-навсего твоя домработница.
— Костя...
— Не надо, Бронь, я всё понимаю.
Он выходит, осторожно прикрывая за собой дверь, а в голове нет ни одной мысли, кроме той, что он впервые назвал меня по имени.
* * *
Всю следующую неделю, загруженность на работе выматывала так, что даже шевелить мозгами, казалось непосильным трудом, поэтому анализировать наши с Костей отношения не было никакой возможности. Да и какие отношения? Нет между нами ничего.
В молчанку мы больше не играем, но снять установившееся напряжение это не помогает. Вроде бы и всё хорошо, да что-то не так. Словно все невысказанные друг другу фразы, висят между нами в воздухе. Иногда, когда Костя думает, что я не вижу, он бросает на меня полные тоски взгляды. В остальное время весь его вид напоминает вид побитой любимым хозяином собаки. И, наверное, ключевым словом в этой фразе, является всё же слово "любимый".
Я не знал, что мне делать с этой его любовью, потому что в своём отношении к нему давно уже запутался. Возможно это любовь, а может, и нет. Я не знаю, я никогда раньше не любил никого кроме матери и братьев, да что там, я даже ни разу не влюблялся.
А если это всё же любовь, та ли она, что нужна Косте? Мне приятно, когда он рядом, мне нравится наблюдать за ним, касаться, слышать его голос. Хочется заслонить его собой от всех бед, и чтобы он был только моим...
А ещё, с тех пор, как он живёт вместе со мной, у меня никого не было. Но и смотреть на него, как на потенциального партнера я не могу. И дело даже не в его поле, просто... не знаю. Я уже ничего не знаю.
Хотел позвонить Миру, посоветоваться, но что-то остановило. Нет, не буду впутывать его во всё это. Жаль, не могу поговорить с Юлем, он бы вмиг разложил всё по полочкам. Но до возвращения Юля ещё две недели, и их как-то нужно умудриться прожить.
В субботу вечером, Костя начал куда-то собираться. Я уже давно не запирал его, и даже выдал дубликат ключей, но всё это время он выходил лишь в магазин за продуктами.
— Куда-то собрался?
— Да. Схожу, прогуляюсь, не вечно же в четырёх стенах сидеть.
— На ночь глядя?
— Темнота друг молодёжи. — Он вскинул на меня сверкающие вызовом глаза. — Ты что-то имеешь против?
Я мог бы многое ему сказать... Мог бы, но не стал. Он молодой свободный парень и имеет полное право делать всё, что ему заблагорассудится. Не хочу быть эдакой собакой на сене.
— Нет, иди куда хочешь. Денег дать? Не будешь же ты просто так по улицам шататься, может, в клуб какой заглянешь.
Собственные слова, остро заточенной бритвой выводили кровавые узоры на сердце. Костя внимательно, словно оценивающе посмотрел на меня.
— Давай.
Я молча раскрыл перед ним бумажник. Он так же молча вынул несколько сотенных купюр и положил в карман.
— Спасибо. Буду поздно, не жди.
И хлопнул дверью.
Я честно пытался последовать его совету и лечь спать. Но быстро понял, что пытаться уснуть, занятие абсолютно бесполезное. Костя вернулся лишь в 2 часа ночи. Заслышав звон ключей, я вышел в прихожую и увидел его. Счастливого, раскрасневшегося, немного встрёпанного. От него несло алкоголем, дымом дорогих сигарет и чужим мужским одеколоном, а одежда явно застёгивалась наспех и была в беспорядке. По его внешнему виду, можно было легко понять, чем он занимался всё это время.
В груди заклокотала ярость, вырываясь наружу низким рычанием.
— Броня? — Он вскинул на меня удивлённый взгляд. — Я же предупреждал, чтобы ты не ждал меня.
— В душ, живо! — Прошипел я сквозь зубы.
— Броня?!
— В ДУШ!
Он испуганно кивнул и быстро прошмыгнул мимо меня, действительно направившись в душ. Я шумно выдохнул, наконец, позволив себе сжать кулаки, до побелевших костяшек пальцев. Мне плевать, люблю я там его или нет, но ОН МОЙ! Только мой! Никому не отдам!
Когда Костя вышел из душа, я, не дав ему опомниться, сгрёб в охапку и понёс к себе. Сбросив свою ношу на кровать, я навис над ним, прижимая к постели своим телом, и прорычал:
— Увижу рядом с тобой парня, убью. Его. А тебя так вытрахаю, что неделю встать не сможешь!
Костя хотел что-то ответить, но я не позволил, затыкая ему рот поцелуем и бесцеремонно вламываясь языком в сладкую пещерку его очаровательного ротика. Парнишка подо мной взвыл, причем, как я позже понял, от удовольствия, и принялся отвечать мне с такой страстью, что у меня голова кругом пошла.
— Какой же ты у меня дурачок, Бронечка! Господи, как же я тебя люблю!
Костя улыбался мне широко и открыто, а его глаза сияли счастьем и неприкрытой страстью.
— Костя? — Я с надеждой посмотрел на него, а он снова весело рассмеялся.
— Да не был я ни с кем! Как ты только мог подумать подобное! Весь этот концерт, я разыграл специально для тебя, чтобы ты, наконец, проявил свои истинные чувства. И, надо сказать, результат превзошёл все мои ожидания. — Он лукаво улыбнулся и провокационно провёл язычком по нижней губке.
Я застонал от отчаяния, поняв, что проиграл по всем статьям и снова приник к его губам, жадно целуя. И он отвечал! Боже, как он отвечал! Никогда не думал, что можно кончить от одного поцелуя, но, кажется, именно сейчас был очень близок к этому.
Костя обвил ногами мою талию и потёрся об меня всем телом. Я застонал, поняв, что не выдержу долго этой пытки, а котёнок, почувствовав мой стояк, заурчал от удовольствия и пропустил руку между нашими телами. Стоило ему накрыть ладошкой мой член через ткань брюк, как я выгнулся и глухо застонав, кончил. Из последних сил, чтобы не придавить, откатившись в сторону.
Когда я отдышался и вернулся в реальность, то заметил, что Костя, явно в надежде на продолжение, расстёгивает пуговицы моей рубашки. Я хотел улыбнуться, но вовремя вспомнил, каких я размеров. Я же просто разорву его!
Когда я накрыл его руки ладонью, останавливая, он закусил губу и поднял на меня полный отчаяния взгляд.
— Снова "нет"?
— Да, котёнок, да. Просто... я не хочу сделать тебе больно.
— Ты делаешь больно сейчас, когда отталкиваешь меня.
— Ш-ш. — Я сел, затягивая парнишку к себе на колени и нежно целуя в губки, скулу, шейку, плечо. — Я помогу тебе разрядиться, но большего, пожалуйста, пока не проси.
Он кивнул, прижался ко мне плотнее, и уткнулся носом мне в шею, возбуждённо, прерывисто сопя. Я погладил его по плечам, круговыми успокаивающими движениями спускаясь по спине к пояснице, одновременно с этим зацеловывая тонкую шейку и вылизывая и посасывая мочку аккуратненького ушка. Когда я занялся массированием ягодичек, чуть сжимая, оглаживая, разводя упругие половинки, Костя задрожал, отстранился, взял мою руку и, глядя мне прямо в глаза, погрузил в рот 2 пальца, обильно смачивая их слюной.
Погладив влажными пальцами, перешеек между ягодичками, я спустился к колечку ануса и протолкнул в моего котёнка палец. Костя охнул, застонал и сильнее прогнулся в пояснице, облегчая мне доступ. Моей целью было не растянуть его, а просто подвести к разрядке, поэтому я целенаправленно искал простату, а когда Костя выгнулся, приподнимаясь, и до боли стиснул мои плечи, я понял что нашёл, и принялся методично воздействовать на доставляющий такое удовольствие моему мальчику бугорок.
Костя стонал и извивался, насаживаясь на мой палец, и потираясь членом о наши с ним плотно прижатые друг к другу животы. А у меня стоял от одного лишь вида его, раскрасневшегося, с прикрытыми глазами и приоткрытым ротиком, с то и дело мелькавшим по губкам язычком, в моих объятьях.
Но вот движения Кости стали резкими, рваными, анус конвульсивно сжимался вокруг моего пальца, и на живот полилась горячая сперма. Парнишка обмяк в моих руках, потом ткнулся губами куда-то в подбородок, положил голову на плечо и уснул.
Осторожно, боясь разбудить, я отнёс его в ванную, смыл с нас обоих следы только что пережитого наслаждения, и понёс обратно. Сдёрнув испачканное покрывало на пол, я уложил Костю под одеяло и сам пристроился рядом, пообещав сам себе, что никуда больше этого мальчика от себя не отпущу.
* * *
Утро началось... Весело оно началось. С Мира, без стука ворвавшегося в мою спальню и разбудившего своим появлением нас с котёнком.
— Бронь, подъём, дело есть! — Протараторил дражайший братец с порога и замер.
— Привет, Мир. Не сказал бы, что очень рад тебя видеть.
Мой близнец в ступоре хлопал глазами. Я вздохнул.
— Может, ты всё-таки выйдешь, и дашь нам одеться?
Мир нервно сглотнул, часто-часто закивал и пулей вылетел за дверь. На лицо сама собой выползла счастливая улыбка. Какой же у меня забавный братец, однако. Я посмотрел на залившегося краской Костю, стыдливо кутающегося в уголок одеяла.
— Ну что котёнок, нас застукали. Теперь как честный человек я обязан на тебе жениться.
Костины глаза округлились, но, увидев, что я улыбаюсь, он облегчённо выдохнул и, придвинувшись ближе, уткнулся носом мне в плечо.
— Это был твой брат да?
— Ага. Один из трёх. Самый старший — Мирослав.
— Он так похож на тебя, вы близнецы?
— Близнецы.
На меня вдруг нападает игривое настроение, и, послав к чёрту мысли о Мире (подождёт, перетопчется), я повалил моего котёнка на спину и навис над ним, принимаясь покрывать поцелуями и вылизывать тонкую шейку, еле заметный кадык, дрожащее от стонов горло, спускаясь ниже и ниже.
— Броня... ох, ты что ммм... творишь? А если твООО... й брат снова зайдёт? Ох, Броня... Нет! Неэээт, не нааадооо... Дааа!..
Я довёл своего мальчика до оргазма, и сейчас, опершись на локоть, с улыбкой наблюдал, как он приходит в себя. Хм, я впервые делал, минет парню, и, судя по тому потоку спермы, что я проглотил, ему понравилось. Мне кстати тоже. Чёрт, надеюсь, Мир не слышал Костиных криков. Всё-таки слишком уж мой котёнок... громкий. Это заводит, не спорю, но и сообщать всем соседям когда, сколько раз и чем мы занимаемся, как-то не хочется.
Костя открыл глаза, перекатил голову по подушке, и со щемящей душу нежностью глядя на меня, коснулся моих губ пальцами.
— Спасибо.
Я перехватил его ладонь, и поцеловал пальчики.
— Подъём, малыш, нас ждёт мой грозный старший брат.
— Постой, а как же ты?
Я смутился. Ну не рассказывать же, что я кончил одновременно с ним, надрачивая себе рукой.
— И почему, грозный. Он... он будет против наших отношений... меня?
— Может и будет. — Я непринуждённо пожал плечами, внутренне радуясь смене темы. — Какая разница? В конце концов, это не его дело.
Я говорил, быстро одеваясь. Костя тоже сполз с кровати и, краснея на глазах, запахнулся в банный халат. Все его вещи были в его комнате, и кроме халата, в котором он вчера вышел из душа, ему действительно нечего было надеть. Не сверкать же перед Миром голым задом, право слово. Хотя, задик, надо сказать, очень даже ничего...
Так, Броня! Отставить эротические мысли, тебя брат ждёт!
* * *
Мир был на кухне. Стоял у окна, пил чай и смотрел вниз на двор с таким интересом, будто бы видит его в первый раз.
Костя тихо поздоровался и засуетился, накрывая на стол. Мир, молча наблюдал за его действиями. Я смотрел на Мира.
— И давно ты стал геем? — Полюбопытствовал братец, прожигая взглядом Костину спину.
— Вчера вечером. — В тон ему откликнулся я, прерывая метания Кости по кухне, и обнимая за талию.
Паренёк судорожно вздохнул, и доверчиво прильнув ко мне, кинул на Мира испуганный взгляд. Мир хмыкнул.
— Похоже, продолжать наш род собираюсь я один. — Он подошёл к Косте и ласково взъерошил тому волосы.
— Ну что, котёнок, как тебя зовут хоть?
— Костя. — Тихо выдохнуло моё чудо.
— Костя, Константин. Приятно познакомиться, а я Мир. Добро пожаловать в нашу безумную семейку.
Костя, явно ожидавший другого приёма, ошарашено уставился на Мира, а до меня только сейчас дошёл смысл фразы, сказанной близнецом.
— Что ты имел ввиду, когда сказал, что ТОЛЬКО ТЫ собираешься продолжать наш род?
Мирослав, зараза эдакая с пару минут любовался на мою ошалелую морду и ехидненько так улыбнувшись, ответил.
— Всего лишь то, дорогой братец, что любовью к противоположному полу в нашей семье отличаюсь только я один.
— В семье не без урода. — Привычно огрызнулся я. — И что значит "ты один"? А Ромка?
— А что Ромка? — Мир пожал плечами. — Наш Ромашка, голубее некуда.
Я поперхнулся вдыхаемым воздухом. Что?!!
— ЧТООО!!!!
Братец мерзко захихикал, явно наслаждаясь ситуацией.
— А ты не знал?
Чёрт, ну чего он издевается, ведь знает, что я ни сном, ни духом!
— И давно?
Костя, немного успокоившийся в ходе нашей, не касающейся его, беседы, вывернулся из моих объятий и по-тихому смылся к себе. Переодеваться.
— Да давненько уже, ещё со школы. Я как-то застал его целующимся с одноклассником, классе в одиннадцатом кажется. Да, точно, как раз его выпускной год был.
Я рухнул на стул, пытаясь переварить поступившую информацию.
— Почему ты мне не рассказал?
— А зачем? Я ведь тогда не знал, что и ты тоже... Ты ведь тогда сам об этом ещё не знал. Кроме того, я сплетни не разношу. Понадобилось, он бы тебе сам всё рассказал.
Да, с этим не поспоришь. Ну ладно, в конце концов, чего это я? Ну, нравятся ему парни, а кого щас этим удивишь? Главное, чтоб счастлив был. Кстати о счастье...
— У него есть кто-нибудь?
— Точно не уверен, кажется, он со своим последним парнем расстался по причине переезда. Но у них так, не любовь была, а дружеский секс к взаимному удовольствию, так что тяжёлой душевной травмы разрыв не принёс.
Вернулся Костя и таки соорудил нормальный завтрак. Мир явно оценил его кулинарный талант, так как смёл с тарелки всё подчистую.
— Слушай. — Вспомнил вдруг я. — А ты вообще чего пришёл?
Мир задумался. Надолго. Потом шлёпнул себя ладонью по лбу и улыбнулся.
— Завтра Юляш с Лёней прилетают. Надо встретить, а я на смене. Смогёшь?
Я задумался. Вообще-то я тоже работаю, но в принципе отгул взять могу.
— Хорошо. Говори время и рейс.
Я быстренько записал продиктованные цифры и внимательно посмотрел на брата.
— А что это они вдруг раньше времени?
— Юль говорит, погода испортилась. Ну и, разумеется, по нам он тоже соскучился.
Мир встал из-за стола, всем своим видом показывая, что пора бы ему уже пора. Потрепав на прощанье Костю по волосам, он поблагодарил его за ужин и, подмигнув мне, вышел в прихожую. Я, разумеется, пошёл следом.
— Котёнка своего захвати. — Улыбнулся мне братец. — Юль будет счастлив.
И тихо, так, чтобы слышал только я.
— Хороший выбор, братишка. Одобряю. — Хлопнул меня по плечу и выскочил за дверь.
Я улыбнулся и пошёл к своему мальчику.
* * *
— Броня! — Юляш влетел в мои объятья, чуть не сшибив с ног.
Я рассмеялся и звонко чмокнул его в щёчку.
— Как долетели?
Подошёл с багажом Лёня, и Юль, тут же отлип от меня, прижимаясь к любимому. Но меня это больше не трогало. Я покосился на заинтересованно рассматривающего Юру Костю и усмехнулся. Юляш трепался о какой-то тряске и воздушных ямах, но, заметив мой взгляд, осёкся, и кашлянул, привлекая внимание.
— Бронь? Может, познакомишь нас со своим спутником?
Я хмыкнул и обнял котёнка за талию.
— Юль, Лёнь, познакомьтесь, это Костя — мой возлюбленный. Котёнок, а это мой младший брат Юра, в широких кругах больше известный как моя сестра Юля, и его муж Лёня.
Юль фыркнул на моё представление и улыбнулся.
— Уж от кого от кого, но от тебя Бронь, не ожидал, честно. Поздравляю, очень рад за вас.
Я усмехнулся.
— А от кого ожидал?
Юль смутился, и я понял, что про Ромку он всё знает. Не, я не въехал, я чё, один в семье такой тупой, что не заметил, что мой средний брат — гей?
— Ну а ты-то как давно про Ромку знаешь?
— О, Боже! — Застонал Лёня. — Скажите, в вашей ненормальной семейке хоть кто-то спит с женщинами?
— Ага, Мир. — Ответили мы с Юлем хором и рассмеялись.
— И вообще, любимый. — Ласковым голоском, не предвещающим ничего хорошего, проворковал Юра. — А с чего это НАША семья ненормальная? Ты ведь, родной, тоже не с женщинами спишь, а со мной.
— 1:0 — Вздохнул Лёня, и, притянув к себе Юляша, ласково поцеловал висок.
По дороге к машине, Юра подцепил под ручку моего котёнка и утащил чуть вперёд, чтобы мы с Лёней не слышали о чем они там шушукаются. Кажется, это начало большой дружбы. Ой, он щас такого про меня котёнку на рассказывает...
— Ну, как ощущается в цепях Гименея? — Поинтересовался я у Леонида, чтобы хоть как-то отвлечься.
— Пока что как в сказке, а там посмотрим.
— Оптимист. — Фыркнул я. Лёнька в ответ широко улыбнулся, ни на минуту не спуская с Юры влюблённого взгляда.
Довезя счастливую супружескую пару до их семейного гнёздышка, мы с Костей тоже поехали домой. Уже с порога, я подхватил котёнка на руки, и, пинком закрыв входную дверь, понёс его в спальню. Костя совсем не возражал, обняв меня за шею руками, и мурча на ухо что-то нежно-романтичное.
Я снова довёл его до оргазма ртом, и вытянулся на постели рядом, ожидая, когда он придёт в себя.
— Бронь. — Тихо позвал он, рассеянно смотря куда-то в пространство. — Почему ты не хочешь взять меня?
Я вздохнул. Больная тема.
— Потому что я слишком большой малыш. Я не хочу разорвать тебя.
Он перевернулся на бок, и посмотрел прямо в глаза.
— Мы могли хотя бы попытаться. Если будет очень больно, я остановлю тебя. Пожалуйста, Бронь. Я хочу почувствовать тебя в себе.
Я тоже этого хотел. Очень. Но страх причинить моему котёнку боль был сильнее голоса страсти.
— Нет, малыш. Не сейчас.
Костя огорчённо вздохнул, но ничего не сказал, лишь подкатился ко мне под бок и положил голову на грудь, слушая биение моего сердца.
* * *
Я проснулся оттого, что затекли руки, дёрнулся, и понял, что связан. Запрокинув голову, я увидел, что мои запястья достаточно профессионально связаны поясом банного халата. Другой конец пояса был намертво прикручен к столбику кровати. Я подёргал несколько раз на пробу. Крепко.
— Костя! Развяжи.
— Не-а. — Улыбнулся он прямо таки голливудской улыбкой.
— Костя!
— Если гора не идёт к Магомеду, любимый... — Костя был полностью обнажён и вертел в руках тюбик любриканта.
— Костя!
— Нет, любимый. На этот раз всё будет, по-моему.
Он свинтил крышечку с тюбика и, выдавив немного смазки себе на пальцы, принялся самостоятельно себя растягивать. От вида быстро двигающихся в его попке пальцев, я возбудился в считанные секунды. Костя никогда ещё не видел меня в полной боевой готовности, поэтому немного растерялся, а в глазах я заметил мелькнувший страх. Но уже в следующее мгновение страх сменился решимостью, и он продолжил себя растягивать. Потом он обильно смазал мой член и, оседлав мои бедра, приподнялся, направляя меня в себя. Мышцы раздвигались неохотно, и тут же норовили сжаться обратно, так плотно обхватывая мой член, что я был готов кончить в любое мгновение, лишь силой воли сдерживая себя.
Костя опускался очень медленно, закусив губу от напряжения и боли. Наконец он опустился до конца и судорожно выдохнул. Я сглотнул.
— Котёнок...
— Всё хорошо, Бронь, я сейчас. — Прерывисто выдохнул он, начиная чуть покачиваться.
Я уже и думать забыл о своём возбуждении видя, что моему мальчику ни капли не приятно.
— Развяжи меня.
Костя вздохнул, дёрнул за кончик, и все узлы распались сами собой. Хм, хитрО! Но сейчас мне некогда было отвлекаться. Я осторожно сел, заставив Костю обвить меня ногами за пояс, и поцеловал искусанные губки. Костя закинул мне руки на плечи, и, запустив пальцы в волосы, принялся отвечать на поцелуй. Я нежно ласкал его и целовал везде, куда мог дотянуться в этой позе, пробуждая спавшее от боли возбуждение. Наконец Костя стал тихо постанывать, подставляясь под мои ласки, и я решился на первый пробный толчок.
Мой малыш охнул, широко распахивая глаза, но открыто и светло улыбаясь, и я понял, что всё у нас будет хорошо. Я снова откинулся на спину, позволяя Косте самому регулировать скорость и глубину толчков, не переставая ласкать его. Как же он прекрасен в своей страсти, когда вот так скачет, насаживаясь на мой член, запрокинув голову, прикрыв глаза и выстанывая в потолок что-то бессвязное, в котором отчётливо можно различить лишь моё имя.
Понимая, что больше не выдержу, обхватываю его член, двигая рукой в такт его движениям, и изливаясь в глубине его тела секундой раньше, чем он взрывается у меня в кулаке.
Придя в себя, осторожно снимаю с обмякшего члена полубессознательного мальчишку и несу в ванную. Уже в постели, Костя неловко повернулся и приглушённо застонал. Чёрт, всё-таки я для него слишком большой. Аккуратно разведя ягодички, закусив губу, смотрю на покрасневший воспалённый анус моего котёнка. Благо в аптечке нашлась заживляющая мазь.
Пока я смазывал Костю, он лежал неподвижно. Но стоило мне устроиться рядом и притянуть в свои объятья, он тут же полез целоваться.
— Не надо, Бронь, не вини себя. Поверь, оно того стоило. Со временем я привыкну к твоим размерам и...
— Ш-ш. — Я накрыл его губы ладонью. — Знаю, малыш. Я люблю тебя.
Костя благодарно улыбнулся мне и, положив голову на плечо, уснул. А я лежал и глупо улыбался в потолок. Счастье есть, и я сейчас держу его в своих объятьях.
Продолжение следует...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
