Я, мой убийца и Джек-потрошитель

Чудо проплыло мимо, даже не взглянув в мою сторону, и исчезло за дверями экзаменационной аудитории. Игорь. Игорь Вильянов. Он аспирант нашего завкафедрой.

Через минуту юноша вышел в коридор, прижимая к бедру стопку каких-то бумаг, и пригласил первую пятерку заходить, а сам быстрым шагом удалился. Ну что, пойду сдаваться. Предпочитаю отмучиться в числе первых.

Я с четырьмя одногруппниками просунулась в дверь.

— Добро пожаловать на заклание, — провозгласил Государь, не поднимая глаз от каких-то записей.

Почему мы зовем заведующего кафедрой черной магии Государем? Потому что величать его Горан Судар. Прозвище Сударь не клеилось, не подходило. А когда к фамилии добавили первые две буквы имени, получилось идеально. Он и ведет себя так, будто король, а мы подданные его величества.

Билеты разложены на столе. Я подошла последней, пятой, вытянула билет номер тринадцать (повезло: его я знаю очень хорошо) и громко прочла вслух:

— Билет тринадцатый.

Вопрос 1. Открытые и закрытые пути. Способы их определения. Применение на практике.

Вопрос 2. Смещение сознания в свое прошлое.

Государь, не поднимая на меня глаз, сделал пометку в блокноте и жестом руки отпустил готовиться. Я уселась на первую парту среднего ряда, прямо перед преподавательским столом. Все равно у Государя на экзамене списать невозможно, да мне и не требуется.

Самое опасное время для студентов магВУЗа — конец третьего курса. Решается наша судьба. Нас либо вышвыривают из университета, либо мы дотягиваем до магов, лучшие становятся некромантами.

Некроманты умеют отдавать мысленные приказы, полностью подчиняя волю человека. Без внушения никак: мертвецы не встанут и не будут делать ту грязную работу, ради которой разогнали их вечный сон.

Маги внушением не владеют, у нас открываются способности попроще. Например, я умею исполнять желания и привлекать окружающих к этому хитрому процессу, ненавязчиво вынуждая помогать мне или уходить с пути.

Если же студент знает только теорию, а практика ему не дается, то, увы, он прощается с ВУЗом.

Как я уже говорила, на наш первый курс приняли двадцать шесть человек. К концу третьего курса отсеяли восемнадцать, некромантом не стал никто. Остались восемь магов. Всего лишь.

Обучают пять лет. Но мы знакомимся не только с магическими дисциплинами. Мы изучаем политологию, экономику, социологию, культурологию, иностранные языки, работу с компьютером. А еще — политическое и экономическое устройство других стран, их культуру, нравы, вероисповедание. Многим из нас придется работать за границей, а значит, нужно свести к минимуму сроки адаптации в чужой стране, знать о ней, ее народе как можно больше, чтобы успешно мимикрировать, сойти за своего. Мы знаем самых влиятельных людей любого государства, в том числе и тех, кто в тени: не мелькает на экранах, не выступает на митингах, неизвестен простому народу.

Есть усиленный курс органической и неорганической химии, связанный со всевозможными ядами. И — в качестве приятного дополнения — вдохновение, понимание сути творчества. Кто-то из студентов после прохождения этого курса вдруг, внезапно, открывает в себе способности к живописи, кто-то к танцам, кто-то к поэзии, кто-то не ощущает душевных порывов вовсе, а я... полюбила писать книги. И у меня, что самое удивительное, неплохо получается. В школе набросать сочинение для меня было пыткой, хоть и делала я это хорошо, а сейчас... этот полет фантазии, переход в другой мир, в иное измерение, о котором рассказываешь, смелая игра словами, фразами... Я не променяю их ни на что на свете.

Сегодня последний экзамен, а потом мы пишем диплом. Понятия не имею, как это будет происходить и что я стану делать, но, наверное, думать о дипломной работе во время финального испытания не стоит: проблемы надо решать по мере возникновения. И сейчас моя главная задача — сосредоточиться и написать ответы на вопросы тринадцатого билета.

Я вызвалась отвечать второй. Все равно уже вспомнила и написала, что смогла, а сидеть и переживать в ожидании своей очереди никогда не любила: нервные клетки не восстанавливаются. Лучше поскорее отмучиться и идти на все четыре стороны.

Подняла руку сразу, как Пашка Столяров, крепкий парень с копной рыжих волос, первым получил оценку в зачетке. Горан Владиславович мне сухо кивнул, и я заняла место Пашки рядом с профессором черной магии.

Почти отбарабанила последний вопрос билета, а Государь все поджимал губы, глядя на мой исписанный листок, и ничего не говорил. Я даже занервничала, но голосом волнения не выдала. Точно знаю: стоит хоть чуточку дать слабину, засомневаться в собственном ответе, начать бегать глазами — и все, трояк, и не выше. Лучше уверенно, с умным видом, пороть чушь, если все перепутала, чем мандражировать, отвечая правильно. Трояк-то нарисует: не совсем зверь.

Видимо, отвечала верно. Государь не стал меня поправлять, когда я закончила тараторить, а перешел к дополнительным вопросам.

— Ладно, Александрова. Как сместить сознание в свое прошлое, мы изучали. А теперь подумайте и скажите, можно ли сместить сознание в прошлое другого человека, — поинтересовался он, уперев правый локоть в стол. И, устроив подбородок на ладони, наконец перевел взгляд на меня.

Аж дурно стало от странного блеска надменных серых глаз. Казалось, от того, насколько правильно отвечу, вся моя дальнейшая судьба зависит, если не жизнь. Да, вопросы Судар любил задавать не из изученного материла. "На соображалку", — так он всегда говорил.

Я возвела глаза к потолку и закусила нижнюю губу, тщательно обдумывая ответ.

— Да, — выдала я наконец.

— Хорошо. Раз вы так уверены, опишите процесс погружения в прошлое другого человека.

— Что ж, — стала я рассуждать, теперь уже буравя взглядом преподавательский стол, — сначала нужно сделать то же, что и при погружении в собственное прошлое и...

— И что же нужно? — бесцеремонно перебил меня завкафедрой.

— Очистить сознание от ненужной шелухи: эмоций, мыслей, образов.

Слава тебе, тетерев мохнатенькие ножки! Кивнул и даже как-то ободряюще.

— Дальше.

— А дальше надо, стараясь не выпускать испытуемого из поля зрения, отождествить свое сознание с его сознанием и продвинуться по индивидуальному временному коридору до нужного момента в прошлом.

— Как располагается этот коридор относительно тела испытуемого?

— От шеи — вниз, за позвоночником. Чем ниже спускаемся, тем глубже погружение в прошлое.

— А если испытуемого у вас перед глазами нет и найти его нет возможности, как бы вы поступили?

— Хм, подойдет любой его образ. Лучше всего фотография. Но можно взять и портрет, и личную вещь, и что-то, что он создал: картину, написанную им книгу, скульптуру, да даже глиняную вазу. Но контакт, боюсь, может выйти менее... как бы это сказать?.. четким, что ли.

Судар сдвинул брови, и на его губах появилась странная усмешка.

— Что? Неправильно рассуждаю? — не выдержала я.

— Да нет, вы хорошо соображаете, — заявил он, пододвигая к себе зачетку. — Можете развиваться и дальше, опираясь на уже полученные знания. Не так часто встречается, между прочим.

Размашистый росчерк ручки, хлопок — и Государь придвигает ко мне уже закрытую зачетку.

— Диплом будете писать под моим руководством. Консультировать вас станет аспирант Вильянов.

Верите — нет, я от счастья чуть со стула не свалилась. Наконец-то я познакомлюсь с Игорем Вильяновым, наконец-то он обратит на меня внимание. Я блаженно зажмурилась и представила его, безупречного красавца, со знанием дела что-то мне объясняющего. На моем лице наверняка появилась глупая улыбка.

— Что с вами, Александрова? — вернул меня на грешную землю голос Судара.

Открыла глаза. Несмотря на мои ужимки, черный маг остался невозмутим и холоден.

— А, нет, все в порядке, Горан Владиславович. Хочу сказать, что согласна.

— Александрова, вашим согласием поинтересуюсь в последнюю очередь. Я вас перед фактом ставлю: диплом пишете у меня. И точка. Есть вопросы?

От его безапелляционного тона я только ошарашено замотала головой.

— Вот и хорошо, — Судар вложил зачетку мне в руку. — Тогда можете быть свободны. Всех благ.

Я так лихо соскочила со стула, что едва не оступилась и не упала. Со стороны, наверное, казалось, будто спасаюсь бегством. Но не успела моя рука открыть дверь аудитории, как меня окликнули.

— Чуть не забыл, Александрова. Зайдите в мой кабинет через два часа. Выберу вам тему диплома и дам кое-какие пояснения.

И вот тут меня прошиб пот, а в солнечное сплетение вонзился холод — необъяснимый страх, предвестник опасности. Предчувствия никогда не подводили: визит в кабинет Государя несет в себе необъяснимые неприятности, перемены, но не к лучшему. Да что угодно, только для меня это будет не в плюс.

На негнущихся ногах вышла из аудитории, кое-как отбрыкалась от вопросов сокурсников, фальшиво улыбаясь, и побрела по коридору, ища укромное местечко, где никого нет. Нужно поразмыслить в одиночестве.

С раннего детства я обладала даром предчувствовать опасность. Если, собираясь утром в школу, ощущала противный холодок в районе солнечного сплетения, значит, в этот день в школе что-то случится: либо подерусь, либо училка устроит выволочку, либо обвинят в чем-то, к чему непричастна. Источник опасности всегда оставался для меня загадкой, а вот сам факт... предчувствие не подвело ни разу. Правда, несильно-то оно мне помогало. Если, к примеру, я шла в школу в опасный день, неприятность случалась, а если не шла, пыталась избежать нервотрепки, то на следующий день все было еще хуже. Проблема не исчезала, а увеличивалась, подобно снежному кому. Уже в университете я научилась хотя бы иногда избегать того, о чем предупреждало меня подсознание. И сегодня какая-то пакость непременно произойдет, когда приду в кабинет Государя. Может, не ходить?

А что? Экзамен закончится, могу сказать, будто сокурсники уволокли отмечать, я выпила и забыла о наставлении. Но ведь завтра черный маг меня точно растерзает, или даст тему диплома посложнее, или... Да мало ли? Власти у него достаточно, чтобы испортить мне жизнь. Ладно, придется идти и надеяться, что не случится ничего сверхужасного. Надо просто перетерпеть встречу, пережить этот день.

Странно другое. Прежде Горан Судар никогда, ни единого раза, не брал девушку писать диплом, в аспирантки и тому подобное. Работал исключительно с парнями. Что изменилось? Да, любопытство снедает, но от него, говорят, кошка сдохла. Не последовать бы и мне за нею.

Ах да, я не рассказала о Горане Сударе. Вроде бы, он иностранец, хотя говорит без акцента. Несмотря на суровость, мрачность и самоуверенность, ему вряд ли больше тридцати двух. Если представите черного мага в современной одежде — костюме-двойке или джинсах с водолазкой — это будет как раз Судар, заведующий кафедрой черной магии, доктор наук. Волевое лицо; длинный, тонкий, кажущийся хищным нос; рот хоть и большой, но губы жесткие, слегка надменные. Брови густые, черные. Взгляд тяжелый, хмурый, а глаза — умудренные опытом. Именно зеркала души добавляют лишних лет к его тридцати с небольшим. Довершает образ черного мага шрам на правой щеке, причем едва заметный и очень необычный: будто в мышцы лица вогнали несколько толстых игл и вынули, а отверстия, оставшиеся после, так и не заросли. Они больше похожи на четыре слишком широкие поры, чем на шрам. Откуда у него такая отметина? Она почти не вредит внешности: издали не видна, а вблизи никакого отторжения не вызывает. К изъяну быстро привыкаешь.

Магички-преподавательницы находят Судара чрезвычайно привлекательным, вешаются на него одна за другой. Мне их интерес к мрачному типу не понять никогда. А девушки-студентки мага боятся, как огня. А я боюсь? Да вроде не очень. Не знаю. Есть в нем нечто настораживающее и даже зловещее.

Сидя и размышляя на подоконнике в глухом закутке, не заметила, как пролетели два часа. Пора идти к нашему садисту, получать тему диплома и ценные указания темнейшего.

Расположение этажей и коридоров в нашем университете — тема отдельная. Если подниматься по главной лестнице, можно дойти только до третьего этажа и все, предел. Новички всегда попадаются в эту ловушку. А если на втором миновать парочку незаметных коридоров, дошагаешь и до пятого. И другого способа забраться на верхний этаж нет.

Как раз на пятом этаже и располагается кабинет... Я подошла и прочла табличку.

Судар Горан Владиславович

Заведующий кафедрой черной магии, д. м. н., профессор

Толкнула дверь. В приемной секретарь за полукруглой стойкой что-то споро набирал на клавиатуре. Повернулся на звук открывающейся двери, окинул меня равнодушным взглядом и снова уставился в экран монитора. Моя скромная персона совершенно не занимала блондина Лешу Ярыгина: низко летаю, мелко плаваю. Будь я деканом или самим ректором, он бы засуетился. А на меня... ну, зачем время и силы тратить?

Немного стушевавшись, я начала переминаться с ноги на ногу и поглядывать на стулья у стола секретаря, позволявшие посетителям ожидать, откинувшись на мягкие спинки, приглашения самого профессора черной магии.

— Да чего ты мнешься? — лениво и немного презрительно бросил Ярыгин, снова начав стучать по клавишам, сверяясь с какой-то бумагой. — У себя. Ждет. Входи, — на секунду перестал вбивать буквы и жестом руки указал на дверь кабинета.

Вот так, максимально информативно. Ни тебе привет, ни тебе конфет — сразу входи. В немногословии и конкретике есть свои плюсы. Эти качества начальник Ярыгина, безусловно, ценит.

Поразительно, но Судар мог нанять себе красотку-секретаршу с ногами от ушей. Но и тут взял парня. Ориентация у него, что ли, специфическая? Или он женоненавистник?

Постучала, услышала "Войдите!" и протиснулась внутрь. Кабинет был огромным и незаурядным. Обычно хозяева помещений не заморачиваются — делают из своего убежища евростандарт. И эффектно, и дорого, и рабочая атмосфера как-никак. Не таков кабинет Судара. Черный маг явно отдает предпочтение винтажному стилю, поняла я, вертя головой. Под ногами широкий ковер, в котором утопают ноги. Не новая дрянь, а вещь, сделанная на совесть, не вчера и не сегодня. Может, настоящий персидский? Я не настолько спец. Окна прикрыты тяжелыми шторами, создающими полумрак. Из мебели два добротных серванта, забитые папками с документацией и компьютерной мелочевкой, прямоугольный стол и ряд стульев, такой же, как в приемной. Лепнина на белоснежном потолке. Люстра массивная, большая, с крупными каплями. Хрусталь? Говорят, он красиво звенит. Преобладание в интерьере благородного бордового и шоколадно-коричневого цветов с толикой золота делают помещение мрачным, богатым и эффектным.

Мое внимание привлекла статуэтка на подоконнике. Обычно в кабинетах мужчин, если и есть такая вещица, то это обязательно обнаженная девушка, навечно замершая в изящной позе для услады глаз владельца, а у Судара — два серебристых дельфина, выпрыгивающих из морской волны. Мне захотелось подойти поближе, рассмотреть морских млекопитающих.