Науфрагум: Под саваном Авроры - Том первый

Алиса, похоже, решила подразниться.

— Отличное местечко, чтобы прыгать несчастным влюбленным, которым родители не позволяют воссоединиться. Взявшись за руки... ах, как романтично!

— Не знаю уж, что романтичного ты находишь в лепешках, но только представь, как по мосту пролетали скоростные экспрессы 'Серебряная пуля' — и пересекали континент всего за пять дней, все восемь тысяч миль. Электрические, заметь, а не на паровой тяге. Сто миль в час! В Новом свете никогда не было ничего подобного даже в проекте!

— Хочешь сказать, отмороженные солдафоны обставили самую передовую страну света? Да еще пятьдесят лет назад? Не говори никому, а то на смех поднимут. Гардариканцы ведь только и умели, что строить свои кошмарные пушки и набрасываться на всех соседей без разбору!

— Ну, не знаю. Эти железные дороги, эти шахты — что-то просто невероятное. Десятитомная 'Техническая энциклопедия' на четыре пятых состоит из конструкций, выдуманных и осуществленных в Старом свете. Между прочим, характерные А-образные опоры этого самого моста, про который я толковал, ты уже кое-где видела.

— Где же?

— На заднике во втором акте того самого подозрительного мюзикла, на который меня заставила сходить бабушка. И от которого ты была в таком странном восторге.

— В 'Белой птице' Метерлинка-младшего? Правда?.. — Алиса подняла брови. — А-а-а, вспомнила, кажется. Это когда соратников Императора погубили Электрические змеи? Волшебный был момент, что и говорить. Какая светотехника! Так и стоит перед глазами — круговерть ослепительных вспышек во мраке, извивающиеся полуобнаженные тела, острые фосфоресцирующие клыки... мужественные мускулистые соратники в медных шлемах с плюмажами из перьев и в коротких туниках...

— Вот скажи, почему режиссер изобразил их в виде древнегреческих гоплитов и с голыми ногами и торсами, да еще и заставил намазаться маслом? Совершенно нездоровые ассоциации возникали, честное слово.

— Красавцы, красавцы были!

— Разве что на женский вкус. Змеи-то еще ладно, танцовщицы и в самом деле выглядели неплохо. Двигались профессионально, гнулись, как резиновые, будто без костей. И бросались и жалили красиво — вылитые кобры...

— ...А главное, были должным образом раздеты и трясли телесами. Потому-то тебе и понравилось, — проницательно заметила Алиса. — Не зря же ты хлопал стоя и кричал 'браво!'

— ...Только в этом акте! — несколько покраснев, попытался защититься я. — И потом, в первую очередь я аплодировал исторической достоверности.

— Сочиняй, сочиняй. Что за чушь? Электрические кобры?.. Откуда?! Про морских скатов я слышала, конечно, но электро-змей не бывает, даже мне прекрасно известно.

— ...И это говорит высокохудожественная натура! Зная репутацию Метерлинков — что папаши, что сыночка — неужели не узнала аллегорию?

— Аллегорию чего? Их что там, упавшие провода били током? Что-то я не помню такого из учебника истории. Подожди, там и было всего пол-абзаца, что-то вроде: 'спасательному отряду пришлось преодолеть множество опасностей, включая пожары и обвалы, в которых погибли почти все соратники Императора, кроме наследника Максимилиана...'

— Да уж, зубрить учебник ты умеешь. Правда, подумать дальше своей головой или поинтересоваться глубже тебя уже не хватает. Впрочем, в данном случае вина не твоя — даже у Моммзена и Бергсона в 'Истории Науфрагума' тема практически не раскрыта. Ни Император, ни Максимилиан про путешествие не распространялись. Можно понять — по сравнению с ним переправа через Стикс выглядит катанием на лодочке в парковом пруду. Представь уничтоженную страну, где тебя встречают лишь миллионы мертвецов...

— Бррр... — поежилась Алиса. — Опять тебя понесло в самые затхлые подвалы истории. Но не старайся меня запутать, я отлично все слышала. Раз ни император Траян, ни Максимилиан ничего не рассказывали, откуда взялись электрические кобры? Богатая фантазия Метерлинка-младшего?

— Ты удивишься, но нет. Теперь я могу сказать точно... и кстати, — я задумчиво взялся за подбородок, — ... а откуда он-то мог об этом узнать? Сразу и я не понял, просто еще не успел дочитать до этого места... ммм...

— О чем узнать? Э-э-эй, проснись!.. — Алиса потянула меня за рукав.

— ...О том, что в действительности произошло на мосту 'Хандерт Пфейле Брюкке', — я со значением поднял палец. — Чтоб ты знала, когда спасательный отряд добрался дотуда, выяснилось, что все еще хуже, чем на предыдущем перегоне. Раньше-то пути просто перегородил догорающий скорый поезд, который врезался в товарный состав из цистерн с газойлем. Кошмарная мясорубка и пожар, написано, что пахло, как... как на кухне, где хозяйка пережарила свинину. И, представляешь, император молча вышел вперед, надел противогаз и потащил ручную дрезину через пламя. Остальным стало стыдно и ничего не осталось, как следовать за ним.

— Фу, нашел, о чем рассказывать перед обеденным перерывом... — Алиса сморщила носик, но в глазах ее загорелся интерес. — ...Ну, это было же до моста, так? А что потом? И где змеи?

— Слушай дальше. Через несколько миль был мост. Что-то выглядело неправильно, и осторожный Максимилиан отправил вперед двойку разведчиков-си́тков. Стоило им отойти от входного портала на пару сотен футов, как их убило блуждающими токами. И выглядело это именно как бросок электрической кобры — ослепительный зигзагообразный разряд прыгнул со стального пилона и ужалил насмерть. Тела обуглились так, что разведчиков невозможно было опознать.

— Ужас! Получается, электрические змеи — аллегория этих твоих... блуждающих токов?

— Почему моих?

— Это же ты про них разузнал откуда-то и теперь гордишься, что вся остальная публика не в курсе... так постой, выходит, и дальнейший сюжет Метерлинк-младший не из пальца высосал?..

— Ну, если ты про содом и гоморру, которые он устроил дальше...

— ...А-а-х, подумать только, — жарко зашептала Алиса. Видимо, ее воображение опять захватили те фантасмагорические образы. Глаза подернулись романтической поволокой. — ...Неужели Император и взаправду вот так величественно зашагал вперед, на Электрических змей? В лавровом венке, с мускулистым обнаженным торсом, звеня цепями...

— Эй, брось свои эротические фантазии. Траян действительно пошел первым, и даже цепи были...

— ...Правда?! Вот видишь!!!

— ...Он надел водолазный трехболтовый шлем, резиновую рубаху и резиновые боты, как у электрика, и потащил за собой цепи для заземления. В точности как Геракл. Крепкий был мужчина, не отнять.

— Для заземления?.. Это как?

— А вот так — искрило, как при электросварке. Но никаких обнаженных торсов и лавровых венков. Императору удалось снять электростатику и разрядить мост, и уже в самом конце его все-таки обожгло разрядом и выбросило с моста, он повис на замотавшейся цепи, и тогда...

— Точно!.. В мюзикле его спас тот красавец, которого играл Фелицио Рунка. Как его... лейтенант Ромеро, что ли? И потом наследник, принц Максимилиан, приревновал его к отцу, потому что сам неровно дышал к Ромеро...

— ...А вот за эту гомосятину разбить бы Метерлинку рожу. Все наврал, мерзавец!

— Неужели? — Алиса обиженно надула губы. — Но это же так романтично... и так модно!..

— ...В гробу я видал эту вашу романтику мужской любви! Паскудник просто решил поиграться — мало ему галлюциногенных танцев, так еще и восторженных девочек решил привлечь своими погаными намеками. Что вы вообще находите в обнимающихся мужиках?!

— Не в мужиках, а в возвышенных утонченных юношах! Находим тонкость, нежность и изысканность запретных чувств, вместо вашего традиционалистского скучно-гетерогенного волочения за юбками! А-а-а, тебе все равно не понять, ты старомодный, как Ноев ковчег.

— Наверное. Потому-то даже танец Кокаинового пузырька с антропоморфным Шприцом из следующего акта меня не заставил визжать от восторга.

— Но это же такой постмодернизм! Просто чудо, как пикантно!

— Тьфу! Вот как вернемся, все же соберусь и вызову писаку на дуэль, или хоть окна ему в особняке побью, — прорычал я.

— Поэты не живут в особняках!

— Ну, в мансарде побью.

— А что ты так возбудился? В принципе, я соглашусь, что большая часть мюзикла — наркотический бред, мистерия и фантасмагория, но чем он тебя лично так обидел?

— Знала бы ты, кого он вывел под этим слащавым лейтенантом Ромеро, не удивлялась бы.

— И кого же?

— Деда, деда моего! Чтоб ему провалиться, твоему Метерлинку!

Алиса вытаращила глаза.

— ...Д-деда?

— Ну да!

— Это... мужа бабушки Виолетты? Который умер совсем молодым, и никто никогда его не видел? Но, погоди, кажется, она сама мне как-то обмолвилась, что тот твой дедушка простудился и умер от горячки.

— Я и сам что-то такое вспоминаю — интересовался про него еще малышом. Видимо, тогда она решила не объяснять ребенку такие сложные вещи, и сочинила отговорку. Но теперь вдруг выясняется, что все было совершенно не так. Представь, какой сюрприз — узнать, что дед участвовал в том самом злополучном походе.

— ...И оказался одним из соратников Императора и наследника?

— Выходит, так.

— Чудеса! Так лейтенант Ромеро — это как раз он? И это они самозабвенно танцевали с принцем Максимилианом — обнаженными, в лунных лучах, среди кружащихся лепестков роз?.. — Алиса молитвенно сложила ладони и ненатурально закатила глаза, изображая экстаз.

— Тьфу! Сейчас оттаскаю за ухо, — яростно зашипел я, а она покатилась со смеху.

— ...Ну ладно, ладно! Посмеяться уж нельзя. Раз на свет все же появились Святослав Немирович — твой папочка, и наследник принца Максимилиана — Ричард Тюдор, я охотно поверю, что дедушки и в самом деле придерживались традиционной ориентации. А Метерлинк-младший перекушал своих творческих грибочков и был к ним несправедлив. Или, может быть, просто не в курсе событий?

— Черт его знает, в курсе или не в курсе, но насчет отношений дедушки Гойко и принца Максимилиана он все поставил с ног на голову. Вряд ли там были страстные танцы. Уж скорее они волками смотрели друг на друга. На самом деле, представь себе, они соперничали за руку бабушки Виолетты. И легко догадаться, что принц остался с носом. Еще до похода, разумеется.

— Ничего себе! — ахнула Алиса. — Слушай, а бабушка Виолетта не нафантазировала, случайно? Принцы к ней в очереди стоят... не много ли чести?

— Вот об этом я узнал вовсе не от нее, так что вряд ли. Кроме того, она в молодости действительно была популярна, и, видать, неспроста. Ведь не стал бы весьма известный, а некоторыми именуемый даже и великим Дюрер просить ее позировать, будь она уродиной? Можешь, между прочим, сходить в галерею изящных искусств Конгресса и полюбоваться. Бабушка там в виде нимфы. Несколько раздета, что есть, то есть.

Алиса удивленно расширила глаза.

— Не знала.

— Вот теперь знай и цени славный род Немировичей, — с некоторым самодовольством заметил я, но потом добавил, — ...и Спенсеров, конечно. Бабушка ведь из них. А принцы, как видишь, нам по колено. Не стал бы дедушка с ним лизаться, как выдумал этот чертов писака.

Правда, Алиса уже не слушала — ее воображением снова завладела тема страстей, кипевших полвека назад.

— Получается, простой лейтенант бортанул принца? Да еще столь великолепного, как Максимилиан Тюдор?

— Ага. Видать, и дедушка Гойко был не промах. Жаль, что мне не довелось подергать его за седую бороду.

— А если бы бабушка решила по-другому, в твоих жилах текла бы кровь Тюдоров?

— Не исключено.

— И ты так легко об этом говоришь! А я же всегда мечтала, чтобы за мной ухаживал принц! — схватилась за голову Алиса. — Придется записать в длинный список разочарований, которые ты мне доставил, противный!

— Ну, извини. Тем более что это был бы уже кто-то совсем другой, — хмыкнул я. — Да и все равно, ухаживать за тобой не собираюсь.

— Конечно, у тебя ведь полно более важных дел, — презрительно фыркнула Алиса. Кажется, она слегка обиделась. — Копаться в никому не нужных делах минувших лет и наезжать на модного драматурга. Ну и что, что авангардист? Может быть, он так видит! Вообще, что-то мне сомнительными представляются твои рассказы. Откуда ты взял, что все было так, а не иначе? Я ведь правильно поняла, что тебе не бабушка Виолетта рассказала? Может быть, Метерлинк-младший и прав был? Разведчики ведь и вправду поджарились.

— Я бы на твоем месте не стал иронизировать. Такой смерти врагу не пожелаешь.

— Да это же были не красавцы лейтенанты, и даже не принцы! Кому интересны какие-то разведчики, да еще и из туземных войск?

— Что-то имеешь против туземцев или ситков? Они отличные ребята.

— Ага, кому и знать, как не тебе, — сморщилась Алиса. — На мой взгляд, ты многовато с индейцами якшался, раз привык к их запаху! И с индианками.

— Запах ей не нравится, видали! — рявкнул я, едва сдерживая внезапно вспыхнувшую ярость. — Многие креолки и индианки дадут сто очков вперед зловредной высокомерной стерве вроде тебя.

Алиса, похоже, заметила, что я рассердился не на шутку, и сбавила тон, заговорив с ноткой виноватости.

— Ну, прости, если обидела твоих ненаглядных ситков. Не думала, что ты так близко к сердцу примешь. Они же и правда мажутся медвежьм жиром и редко моются.

— Да ну тебя, — махнул я рукой, раздраженно отвернулся к окну, за которым все так же прокручивалась в туманной дымке странная, огромная и пустынная страна со скалами, терриконами и шахтами... и вдруг неожиданно встретился глазами с девушкой, которая смотрела на меня со следующего полуциркульного ряда парт, ступенькой выше нашего.

Густые волосы цвета спелой пшеницы, водопадом ниспадающие до тонкой талии, гордая посадка головы, прямой взгляд огромных зеленых глаз. Она была не из нашего колледжа, и по черному с золотом форменному пиджачку я узнал Пембридж. Незнакомка смотрела на меня пристально, не отводя глаз, со странным выражением. Не понял. Чем это скромный студент Йеля мог привлечь такое внимание? Мы с Алисой слишком громко шептались? Почувствовав неловкость, я поежился и отвел взгляд, повернувшись к кафедре, откуда Флобер продолжал свою речь.

Наполняющие амфитеатр студенты в разноцветных форменных мундирах внимали преподавателю без особого интереса. Среди зеленоватых цветов Токсфорда, серых оттенков Йеля и лазурных — Китона благородно выделялись вкрапления черных униформ Пембриджа. Студентов этого колледжа было меньше, чем остальных. Впрочем, и не удивительно, ведь Пембридж представлял собой гнездо высшей аристократии нашей богоспасаемой республики, которой — по идее — не полагалось бы при парламентском демократическом строе иметь такой вес и так задирать носы. Времена империи миновали, но, как и полвека назад, во власти заправляют все те же люди. В обычные времена нам не пришлось бы вот так вот, панибратски перемешаться с заносчивыми пембриджцами, но тем-то и хороши семинарско-экскурсионные циклы, что в путешествии волей-неволей сближаются не только наши собственные учебные группы, но и студенты разных колледжей. Демократия в действии, так сказать. Не то, чтобы на великолепном 'Олимпике', вмещающем миллион кубометров гелия и имеющем грузоподъемность в тысячу тонн, было тесно. Великолепные парадные залы, ресторан-оранжерея, двух или четырехместные каюты со всеми мыслимыми удобствами, прогулочная палуба с фонтанами — невероятная роскошь дирижабля поражала воображение даже выходцев из аристократических фамилий средней руки, вроде нас с Алисой. Но общие лекции и семинары, совместные трапезы в пронизанном солнцем и воздухом стеклянном пузыре ресторана-оранжереи, где под прозрачным полом проплывали незнакомые пейзажи, вечерние рауты и балы — хочешь, не хочешь, лицеисты разных колледжей начинали общаться, оставив на время свою гордыню и спесь. Даже пембриджцы уставали фыркать на токсфордцев, китоновцев и йельцов и задирать носы — в конце концов, две недели, проведенные в одних и тех же аудиториях и залах, привели к заметному смягчению нравов.