Бред и компания

— А вот и мой сладенький! — Внушительный бюст профессора Безори перекрыл мне не только обзор, а так же подачу воздуха и возможность позвать на помощь. А последнее мне требовалось особенно сильно. Будучи прижатым любвеобильной кикиморой к стене и не смеющим ни вздохнуть, ни сдвинуться с места, я вполне мог стать несчастной жертвой Бюста как все мы звали ее за глаза. К слову, этим внушительным достоинством профессор была наделена отнюдь не от природы, а от собственного мужа. Желая вернуть угасшим чувствам былую искру, магистр Безори мастерски подправил внешность худосочной супруги и совсем чуть-чуть исказил ее суть, наделил страстью мавки. Говорят, поначалу он счастливый летал, затем довольный бегал, позже просто улыбчивый ходил, далее замученный брел и даже немного спотыкался. Неизвестно довел ли он себя до ползанья, но ровно через месяц и две недели маг подал в отставку и на развод. Ни того, ни другого, понятное дело, не получил, а потому сам себе оформил бессрочный больничный и сбежал, оставив всех нас тет-а-тет с вот этим вот недоразумением.

Отобьюсь, получу врага среди замов, не отобьюсь, получу полугодовой больничный. Мэрдок из-за ее поцелуя в кому на месяц впал, а ведь он не просто маг, он еще и оборотень, альфа стаи.

— Брэдди... глазурь моя зеленоглазая, если ты хотел привлечь мое внимание, то ты этого добился, дорогой. — Острые коготки скользнули ото лба на плечо, прочертив болезненную едва ли не кровавую линию. — Да-да, добился моего всецелого и окончательного обожания.

Только не это!

Горячее дыхание коснулось уха, я дернулся, Бюст же расплылась в довольной улыбке, ласково заглянула в глаза.

— Вижу, ты рад.

Будь я проклят... Да за что мне такая напасть?!

— Понимаю, ты хотел сделать как лучше. И вид действительно стоящий, композиция выше всех похвал. — Тут кикимора чуть отстранилась, и ко мне вместе с притоком воздуха пришло и понимание фразы декана 'Учтите, то, что слайд увидели лишь я и пара моих заместителей...'.

Я убью Нилову! Вот прямо сейчас найду ее и убью, осталось освободиться. Вот только с чье помощью? Декан явно порталом вернулся домой. Страж давно на посту, а обход домовых не скоро. Господи, ну хоть кто-нибудь?!

— Об одном прошу, впредь посылай мне слайды без девичьих мордашек, полотенец и вспышек, — продолжила между тем кикимора. — Они отвлекают от твоего невероятно привлекательного, упругого...

Ее коготки медленно опустились к описываемой области.

Да кто бы ее сейчас отвлек?

И как насмешка всемогущего из-за угла показался край зеленого платья, а затем и Нилова целиком. Девчонка мрачным взглядом окинула композицию моего распятия. И с беззвучным 'Вот и возмездие!' помахала мне рукой. А ведь выскочка знает, что расплата моя будет велика, знает и все равно оставляет с неудовлетворенной Бюст. Мелкая, наглая...

— Нилова... Офелия! — воскликнул я вроде как с угрозой, но получилось с едва заметным отчаянием. — Фея?..

— Именно о ней я и говорю, — прошипела профессор, вновь затыкая меня своим бюстом. — Брэдди, дорогой, тебе придется покончить со своей болезненной привязанностью к Ниловой. Я соперниц не потерплю!

Вот тут на лестнице раздался истеричный девичий хохот, и я понял, выскочка не ушла! Более того, стоит пролетом ниже и наслаждается бесплатным концертом. Это было последней каплей.

2.

Нилову я в тот раз не догнал, а Бюст так впечатал в стену, что она срослась с ней, став чем-то средним между кикиморой и стражем академии. Каменный эльф возможной коллеге обрадовался, даже предложил подменить себя на посту на месяц другой, а вот декан счастлив не был. Его совсем не впечатлил пышный женский зад, торчащий из книжного шкафа в кабинете и внушительный бюст, украсивший стену над почтовым ящиком в приемной. Куда больше Кроссби удивило, как я сумел пробить профессором фактически две стены и при этом сохранить ей жизнь. Удивило, но не потрясло, поэтому вместо двадцати кругов мне предписали пробежать сорок.

'Преодолеете последний круг и вспомните', — напутствовал декан, так и не добившийся от меня внятного ответа, какое сочетание плетений я в раздражении свил. Даже не сплел, ибо структура имела отнюдь не плоскую схему, а пространственную. Я грешил на злость, он на мои открывшиеся способности, в виду которых в ближайшем будущем мне следовало подтянуть маг-подготовку, а именно физическую форму и концентрацию. И если по первому пункту я многим магам мог дать фору, то по второму... Концентрация была не самой сильной из моих сторон, вернее даже самой слабой. Сделать что-либо на спор, наперекор правилам, в ущерб законам, вопреки состоявшимся мнениям легко и просто, а из-под палки — сложно, особенно, если тебя на каждом втором кругу отвлекают, а день уже близится к закату.

Промозглый дождь продолжает лить, а недалекие студесы отвлекать.

— Простите! Простите.... Вы Маккой? — плюгавый рыжий паренек с зонтиком в одной руке и увесистой папкой в другой отчаянно пытался приноровиться к моему бегу и при этом еще что-то внятное сказать.

— Я.

— Точно? — не поверил он, получил прожигающий взгляд.

— Простите, мою недоверчивость. Но ранее в академии был лишь один Маккой...

— И?

— Ну, он был аспирант, влюбленный в нашу Фею. А теперь вот вы... Доцент и наш новый куратор.

— Что?!

— Куратор двадцать четвертой группы... кафедра плетельщиков.

Нет, я не остановился, как в прошлые разы, и не начал уточнять, за что меня все подбегающие благодарят и с чем поздравляют. Уже крепко знающий, что за остановку круг мне не зачтется, я рыкнул рыжему: 'Жди здесь' и с удвоенной силой понесся по полигону. Двадцать девятый... Тридцать второй... Тридцать седьмой...

На тридцать девятом я краем глаз заметил, что плюгавый не желает более ждать и под прикрытием зонтика медленно отступает к воротам.

— Стоять! — рыкнул грозно, но лишь спровоцировал его на бег.

Но, бег это не портал переместья, я бросил в студеса проклятием неприкосновенности и он завис в воздухе, смешно перебирая ногами и не имея возможности оттолкнуться от земли и сдвинуться с места. Тридцать девятый круг я завершил с победной улыбкой, и она украшала мое лицо, ровно до тех пор, пока рыжик не решился сбежать, отталкиваясь от земли воздушными потоками. И надо отдать ему должное, сообразительности парню не занимать, но и я не лыком шитый.

Следующий выпущенный им поток я дернул на себя, заставив 'неприкосновенного' юлой преодолеть разделявшее нас расстояние. В виду продолжающегося бега немного перестарался, и студес как профессиональный танцор умчался в противоположную сторону полигона, где был пойман стражем.

— Брэд Маккой, вас вызывают к декану. Студес Златенский... — слова каменного эльфа заглушило громкое 'бэ-э-э', — вам нужно в лекарское крыло. Не спорьте. — Если плюгавый и хотел с ним поспорить, то не смог в силу душивших его... эмоций. — Встреча старост факультета прекрасно пройдет и без вас.

Теперь понятно, куда он так спешил. Ответственный, молодец!

— Но... — начал рыжик и вновь вынужден был прерваться.

— А все поднятые вопросы вам передаст заместитель, — заверил каменный эльф, отечески погладив парня по плечу. Бросил на меня осуждающий взгляд и почти ласково обратился к болезному: — Позвольте вас перенести?

— Позволяю, — прохрипел студес.

Они исчезли. Я остановился, и над полигоном раздалось:

— Еще три круга, Брэд Маккой, дабы напомнить вам о бережном обращении со студесами. — Голос был мужским уверенным в своей правоте.

Еще три?.. Потрясающе!

Сдается мне, секретарю декана уже донесли о происшествии. Просто потрясающе! Я продолжил нести наказание, едва переставляя ноги и уже всерьез думая над тем, как без лишнего шума испортить связь эхо-порта на территории полигонов. Но тут в памяти всплыла картинка студгородка с инновационной системой маг-безопасности и вопрос отпал сам собой. Эхо-порт связан с визором, сочетание их рун я точно видел, а значит секретарю никто ничего не доносил, он сам все видел.

С досады двинул ногой ближайший камень, затем еще один и еще... им оказалась папка, которую с собой принес плюгавый. Тетрадь из моих рук с мягким сиянием исчезла, а над полигоном раздалось почему-то поспешное женское:

— Порча частного имущества, плюс два круга.

— Это что, издевательство? За взлом охранники двадцать кругов, за серию затяжных пируэтов для хлюпика три! И за порчу два...

— Таковы правила, — заверили ехидно.

— Да, чтоб тебя!.. — Я решительно направился на старт и по пути наступил на что-то металлическое и скрипучее. Поднял, и через секунду оно тоже исчезло.

— А это был зонт, — оповестили меня, затем что-то пролистнули и зачитали: — как имущественная ценность приравнивается к одному кругу, но как наследие будущего магистра ... — смешок и серьезным тоном, — к семи.

— Что?! — я недоверчиво обернулся к эхо-порту и потребовал повторить.

А в ответ над полигоном послышался какой-то скрип, возня, тихий ойк и приглушенный голос мужчины:

— Фея, спасибо, что подменила. Вот держи... молочный.

— Да... не за что, — смущенно заверила, как оказалось та самая Нилова.

И кто такой умный, ее в приемную пустил? Первый секретарь или второй?

— Есть за что. И да, беги на встречу старост факультета, тебя уже ждут. — Тихий скрип двери, щелчок и уже мне было сказано: — Доцент Маккой, вас все еще ждут в кабинете декана. Отбегаете свое потом.

Отбегаю, как же!

Держась за бок, я побрел в сторону деканата, раздумывая о последних событиях. Поганая была ночь, поганое утро, день и вечер. Единственное светлое пятно за сутки — я получил доцента, но еще неизвестно как за него поплачусь.

— Маккой, наконец-то! — Не успел я войти в приемную декана, как оказался в его кабинете. — А я уж думал, вы сбежите, так и не узнав, последних новостей!

— Каких?

— Замечательных. Садитесь! — Я позволил запихнуть себя в кресло, взял предложенный стакан с чем-то крепким для согрева и даже не вздрогнул, когда декан устроился в кресле напротив, в очередной раз удостоив меня пристальным вниманием. — Поздравляю, доцент, с понедельника вы курируете группу плетельщиков. Второй курс, двадцать четвертая группа, замечательные студесы.

Свое испуганное 'что?' я проглотил вместе со спиртным, и на удивление не закашлялся. Хотя гномья водка, это вам не графский коньяк.

— Умные, талантливые, дружные... — продолжил декан с улыбкой, что придавала его лицу хищные черты. — Редкое качество для плетельщиков индивидуалистов, но не переживайте, это единственная их особенность. В остальном они такие же шалопаи как и вы... были когда-то. — Непрозрачный намек, как предостережение. Продолжишь в том же духе, получишь по шее. Он забрал пустой стакан из моих судорожно сжатых рук, вручил стопку листов и металлическое перо с несмываемыми чернилами и знаком приказал — подписывать. Я неуверенно воззрился на договор.

— Зря сомневаетесь. Вы легко найдете к ним подход, войдете в доверие и зарекомендуете себя хорошим руководителем, — продолжил Кроссби, — в крайнем случае вам поможет Нилова.

— Что?

— Говорю, не глупите — подписывайте. Если вы пару-тройку месяцев за студесами приглядите, тогда у министерства не будет повода лишить вас всех званий, а у меня появится шанс, проверить некоторые догадки на ваш счет. — Заметив, как перо дрогнуло в моей руке, он отмахнулся. — Ничего важного, всего лишь наблюдение и никаких опытов.

Я не поверил. Да и кто бы поверил магистру некромантии и артефакторики, не гнушавшемуся жестких мер наказания от заточения в склепе с мертвецом, до погружения в предсмертное состояние, которое по словам Кроссби, великолепно прочищает мозги.

— Ладно, признаюсь, я поставлю один незначительный эксперимент, — верно понял мой взгляд магистр и возмутился тяжелому вздоху, что против воли вырвался из груди. — А что вы хотели? Среди ночи разбудить меня эротическим слайдом, отправить на больничный профессора Безори, разгромить мои приемную и кабинет, и остаться в стороне?

Только сейчас заметил, что между приемной и кабинетом нет половины стены, а на полу остались тонкие трещины от моего плетения. Делать нечего, кураторство еще не самое страшное наказание за всплеск агрессии в стенах учебного заведения. Тем более, агрессии направленной против профессора.

— Вот и правильно! — похвалил декан, забирая бумаги. — А теперь идите, в понедельник я познакомлю вас с группой. И да... — его замечание остановило меня уже в коридоре, куда я беспрепятственно вышел через две дыры, — мне было приятно видеть ваше упорство. Шестьдесят девять кругов вместо сорока — это значительная величина.

— Спасибо.

Я перехватил цепкий взгляд одного из секретарей и мрачно усмехнулся. Более мне не придется гадать, кто угостил шоколадом Нилову и по собственной прихоти заставлял меня бегать из-за незначительных остановок. Что ж посмотрим как он потом запоет.

К своему личному домику я добрел спустя долгие полчаса, но так и не смог в него войти. Радостное сообщение о том, что я доцент временно обремененный группой студесов, уже коснулось ушей кастелянши, а потому на двери меня ожидало извещение о переезде. 'Все ваши вещи перенесены в общежитие преподавателей, комната А22' гласили аккуратно выведенные строчки послания от домовой, а ниже уверенной рукой декана стояла видимая лишь мне приписка 'Охрана в вашем домике восстановлена, сеть следилок с многоквартирного объекта снята, въезжайте и живите свободно'.

Свободно, как же! Никаких пьянок, кутежей и драк, а тем более внеплановых визитов полуголых прелестниц в преподавательском общежитии не предусматривалось. Впрочем, об этом я сейчас и не думал, больше всего хотелось лечь и неподвижно пережить два дня тягучей боли в мышцах. Хорошо, что моя новая комната располагалась на первом этаже в самом конце коридора, от запасного входа до нее рукой подать. А там уже приложить ладонь к двери, дождаться щелчка, сделать два полушага и ничком приземлиться на кровать. Но вместо кровати, я попал в страстные объятия Оливии, видимо, домовиха вместе с моими вещами переместила и мою гостью.

Потрясающе, просто потрясающе. Только ее мне не хватало...

— Наконец-то! Я пришла, ждала тебя, ждала. А тебя все нет и нет, и я... — Не особо заботясь о моем согласии, она с порога начала меня раздевать, увещевая за невнимательность и недальновидность, а именно отсутствии в холодильном сундуке льда и бутылки вина, которую я обещал заготовить. — Сегодня Ночь Роз, а ты совсем забыл про цветы и достойное оформление встречи...

— Какая ночь?

Находясь в затуманенном состоянии, я позволил стянуть с себя куртку и штаны до колен, да так и остался со спущенными, когда Оливия от меня отшатнулась. Глаза удивленно округлены, кулачки сжаты. На ней был тонкий пеньюар оставляющий мало пространства для фантазии, и еще меньше для отделки кружевом. Просто таки крошечный постельный гардероб.

— Ты забыл? Ты... забыл о нашей совместной семнадцатой ночи?! Ночи с поцелуями на простынях и кусочками льда танцующими по коже!

Не совсем забыл, но так как перерыв между 'ночами' был равен неделе, то я и не совсем помнил. К тому же удивлял подсчет, откуда семнадцатая ночь, мы знакомы меньше месяца, и сегодня отнюдь не среда.