Стальная Тревога: Где слабое место врага?

А знаю я об Амальгам немного. Общий характер деятельности, теперь вот про Аласторы узнал. И знаю имя и словесный портрет командира Амальгам в Токио, Барри Грина.

Моряк сложил руки на груди и кивнул:

— Что же, нечто подобное я и предполагал. Ваша целеустремленность заслуживает восхищения, а ваши наивность, упрямство и подсознательная тяга к самоубийству — порицания. Хотя вы с таким же успехом можете оказаться амальгамовской подставкой — тогда за ваше психическое здоровье можно не волноваться.

Сняв старомодные очки, моряк неторопливо протер их белоснежным платочком и продолжил:

— Впрочем, ваша история относится к разряду вполне проверяемых, и следы вашей деятельности — подробную летопись которой, надеюсь, вы не откажетесь изложить для меня в письменном виде — должны были остаться в полицейских архивах цивилизованной Германии. Замечательная вещь эти базы данных, верно? В них, словно крупицы золота среди наносной породы, оседают бесценные зерна истины. Нужна лишь промывочная машина с решетами нужной частоты, чтобы отделить зерно от плевел. К счастью, такой машиной мы обладаем, и вам не придется долго ждать результатов проверки. Предположив, что ваши слова окажутся правдой, я перейду к следующему вопросу: зачем вы стремились вступить в контакт с нами? Хотя я и предполагаю, глядя в ваши честные глаза, что вами руководила известная истина: "Враги моих врагов — мои друзья", я хотел бы услышать ваш ответ. А также узнать, что вы знаете о нас.

— Насчет тяги к самоубийству и наивности — наверное, вы правы. Но упрямство я считаю достоинством. Насчет агента Амальгам — если предположить, что я подброшенный, стало быть, среди вас есть предатель, который сообщил о готовящейся атаке на объект. Но я понимаю ваши подозрения. История моей войны будет написана с указанием дат и имен, проверить их не составит трудностей.

Насчет контакта с вами — нас действительно объединяет, прежде всего, общий враг. Но сначала я хотел посмотреть на вас. Несмотря на молодость, я редко ошибаюсь в людях. Я знал что вы — интернациональная антитеррористическая организация, не подчиненная до конца руководствам стран, оказывающим вам поддержку. Страны эти скорее относятся к западному миру. Служат у вас люди, нанятые по военному контракту. Технологии, которыми вы располагаете, превосходят таковые у развитых стран, хотя, судя по операции в Токио, вас превосходит ваш нынешний враг. Сейчас у вас конфликт с Амальгам, в котором вы пока проигрываете.

Сейчас, когда я понимаю, что в одиночку я не смогу причинить Амальгам не только опасный, но и хоть сколько-нибудь заметный ущерб, я надеюсь на сотрудничество с вами. Вот, собственно, и все.

На губах моряка мелькнула тень улыбки:

— Не хочу вас обидеть, молодой человек, но сотрудничество возможно лишь между сравнимыми по калибру объектами. Наша организация нанимает на службу людей, которые разделяют наши идеалы и готовы выполнять приказы. То, что ваши устремления совпадают с нашими, может, конечно, оказаться на пользу, в том случае, если ваша история подтвердится. Безусловно, мы будем рады предложить вам подобный контракт. Однако я должен, объективности ради, предупредить вас: наше положение в данный момент весьма шатко. Иными словами, Митрил практически полностью разбит. Наша разведка оказалась не на высоте и не смогла предупредить нас о том, насколько могущественна и боеспособна противостоящая нам организация. У нас не осталось ни финансирования, ни подкрепления, ни баз. Только наши зыбкие идеалы. Готовы ли вы пожертвовать жизнью ради них? Как ни печально, но такой исход более чем вероятен, скажу вам прямо.

— А чем я занимаюсь последние несколько лет? Именно веду войну, причем в гораздо худших условиях, когда победить мне не даст даже счастливое стечение обстоятельств, а чтобы погибнуть, достаточно любой случайности. А насчет сотрудничества вы правы. Примерно это я и имел в виду. Но не предлагать же свою службу, сидя на гауптвахте! Что касается финансирования — в начале своей войны мне удалось захватить несколько, как говорят преступники, "общаков", так что в зарплате я не нуждаюсь. На эти деньги я и проводил свои операции. Что касается армейской дисциплины — я с ней знаком. Отец и мать были офицерами, так что детство прошло при воинской части. Да и дома была дисциплина почище, чем в иных частях.

— Рад это слышать. Как говаривал Бонапарт, "дух относится к телу, как два к одному". Не секрет, что один боец, сражающийся за идею, стоит двух наемников, сколь бы квалифицированными они ни были. Однако не мне вам говорить, что наша тайная война состоит не из одних лишь честных схваток лицом к лицу. Даже идейные люди подвергаются в наших подковерных схватках жестоким испытаниям. Нас правильнее назвать рыцарями плаща и кинжала чем солдатами.

Я говорю это неспроста: хотя формально вы еще и не приняты на службу, мне хотелось бы выяснить вашу квалификацию в этом вопросе. Согласно докладу нашего оперативника, вы довольно долго разговаривали с другой нашей сегодняшней пленницей. Не сочтите за труд, мистер Рейнхельт, поделитесь вашими впечатлениями о ней. Пусть это будет своеобразным экзаменом.

— Благодарю. Действительно, тайная война — жестокая и подлая штука. Но есть игры, в которые приходится играть. Неучастие приравнивается к поражению, плоды которого могут быть очень серьезными. А насчет плаща и кинжала — это тоже не впервой. Надо сказать, та личная война, которую я вел — она тоже не была в белых перчатках. Единственное, что меня немного радует — я ни разу не убил невиновного и непричастного человека. И если деятельность та же — лучше уж помереть под знаменем Митрила, чем под забором.

Ну что ж, экзамен так экзамен. Скажу сразу — многое мне кажется весьма странным. Когда она пришла в себя, первые слова ее были на русском. Потом она начала утверждать, что умеет на нем только ругаться и что она проститутка. Скажу честно, не верю. Легенда должна соответствовать личности. У нее другой словарный запас, манера разговаривать. Она не похожа на профессиональную разведчицу, те подобных проколов не допускают. Если это не был спектакль для нас, чтобы уверить в обратном. Она утверждает, что поддерживает режим, но тогда неясно, что она делает в Японии. Ей достаточно было бы обратиться в посольство СССР. Я верю, что она не из Амальгам. Но она не случайно оказалась в той машине. Мне кажется, либо она работает на русских, либо мы имеем дело с таким невероятным стечением обстоятельств, что сложно поверить. Возможно, она работает на СССР против Амальгам. В любом случае, я бы посоветовал соблюдать осторожность. Прежде всего, проверить ее легенду. Послать человека в "Розовый лепесток". Возможно, она действительно там работала. От результата и надо плясать. Возможность работы на Амальгам тоже не стоит сбрасывать со счетов.

Кстати, если у вас остались люди в Токио, у меня есть небольшая просьба. В отеле, комната номер 26, я оставил сумку со спецоборудованием. Если есть возможность, неплохо было бы его забрать. Все, что там есть, потянет на круглую сумму и может сильно пригодиться нам, если придется вернуться в Токио. Если решите послать кого-нибудь, пусть он будет осторожным. Там немало предметов, которые только выглядят мирными и безопасными.

Пожилой моряк помолчал, задумчиво покивал, словно в такт своим мыслям. Потом заговорил:

— Меня радует ваша готовность к сотрудничеству, мистер Рейнхельт. Ваши наблюдения выдают в вас достаточно квалифицированного разведчика. Это радует еще больше, так как именно в персонале такой профессии мы сейчас испытываем особенный недостаток. В благословенные недавние времена, еще до того, как события понеслись вскачь, мы постоянно грызлись со специалистами из Разведывательного отдела. Но, увы, когда мы лишились их важной, хотя и небезупречной поддержки, ситуация складывается еще хуже. На борту корабля находятся преимущественно оперативники, наша задача — наносить удары по цели, которую нам укажут. Теперь нам неоткуда ждать указаний и, волей-неволей, нам приходится вести разведку и отыскивать точки приложения наших усилий самостоятельно. Если вы сможете приложить ваши таланты в этой сфере, вы окажете нам действенную помощь, молодой человек. Что вы думаете о такой перспективе?

— Перспектива более чем устраивающая. Надо сказать, к самостоятельному сбору информации я привык. Увы, многие вещи мне недоступны из-за довольно запоминающейся внешности. Однако я рад вашему предложению. Если возможно, я бы предпочел приступить к исполнению своих обязанностей сразу после завершения проверки моей истории. Прежде всего, я хотел бы ознакомиться с характером дел, которые мне предстоит сделать.

Мне необходимо многое узнать для эффективного исполнения своих обязанностей. Понимаю, к некоторой информации у меня не будет доступа, но я надеюсь, что все будет в рамках здравого смысла. И... прошу прощения, как к вам обращаться?

Офицер поднялся, надел на голову форменное кепи с немного потускневшим золотым шитьем.

— Капитан второго ранга Ричард Мардукас. Странное совпадение, но мы с вами тезки. Возможно, знак судьбы?..

Он задержался в дверях:

— Что же, молодой человек, отдыхайте, набирайтесь сил. Они вам понадобятся.

Когда за Мардукасом закрылась дверь, Рихард уронил голову на подушку. Все силы, которые оставались в теле, иссякли. Хотелось просто закрыть глаза и уснуть.

"Интересно получается. Судя по его словам, они лишились разведывательного отдела. Ничего себе! Ликвидировать разведподразделение пусть и негосударственной, но все же серьезной организации, нанимающей профессионалов со всего мира! Да, борьба предстоит серьезная. Это не доморощенные уголовники. Однако, приятно. Не размениваться по мелочам! Если драться, то сразу с главным драконом. Прежде всего, необходимо реализовать информацию о Грине. От этого можно будет плясать. Интересно, какова реальная ударная сила этой подлодки и находящихся в ней подразделений. И есть ли возможность нанесения ударов по объектам Амальгам, если их местонахождение станет известным. Но ладно, не будем забегать вперед".

Внезапно дало знать о себе чувство голода. Рихард приподнялся на койке и крикнул в сторону двери:

— Эй, господа охранники, есть-то я сегодня буду?!

Долго ждать не пришлось: дверь снова открылась, и охранник внес пластмассовый поднос с ужином — не слишком изысканным но вполне питательным. За его спиной в коридорчике виднелся еще один рядовой, очевидно, вестовой. Смахнув с плеча форменного мундира прицепившуюся нить бумажного конфетти, тот принялся нагружать следующий поднос, вынимая контейнеры с едой из небольшой тележки — видимо, он только что привез еду с камбуза.

— Ну что, господа, покормите несчастную жертву обстоятельств и некоторых негодяйских методов взятия в плен? Что тут у вас? А что это за конфетти? Неужто праздник какой? Или у вас после каждого задания такое? Кстати, можете сразу дать 2 подноса — от вас не убудет, а я хоть наемся... Мне же выздоравливать надо...

"Интересно, что с пленной девушкой? Надеюсь, с ней не были более строги, чем со мной".

Рядовой сделал морду кирпичом:

— Согласно Уставу караульной службы, разговаривать с заключенными запрещается. И подносов лишних нет — тогда другим не хватит. Насчет еды тоже не жалуйтесь — появись вы вчера, вам бы дали триста грамм морской капустки пожевать. Потому сегодня и праздник, что есть чего пожрать.

Вестовой за это время нагрузил третий поднос и споро укатил свою тележку наружу.

— Справно несете службу! Объявляю благодарность!

Рихард улыбнулся часовому. Благодаря наличию еды, он чувствовал себя счастливым. Повторно пришла в голову мысль — как же немного человеку нужно для счастья. Хотя бы на время.

Одновременно дошли до сознания слова о морской капусте. "Что за черт? Неужели их положение настолько плохо, что есть нечего?! Забавно... Ну да ничего, было и хуже. Причем тогда я был один. Есть из чего стрелять, это тоже неплохо".

"Скорее бы принесли бумагу и ручку. Не терпится начать писать историю... Многое придется вспомнить".

Караульный снова заглянул через полчаса, чтобы забрать пустую посуду и оставил тетрадь, ручку и мыло с полотенцем. Когда он открывал и закрывал дверь, из коридора донеслись отзвуки какой-то веселой музыки.

"Веселятся. Ну что ж это можно понять. Еда — основа жизни..."

Рихард вспомнил, как три месяца путешествовал по Африке. "Самой большой проблемой было именно найти что-нибудь съедобное, и при этом не подхватить какую-нибудь заразу, а не повстанцы и правительственные войска, которых часто было не отличить друг от друга — одинаковая дешевая форма и оружие... Да и одинаковые методы — все вооруженное население неприятельских сел уничтожается из советских и китайских автоматов Калашникова и гранатометов, а безоружное или угоняется в рабство или рубится на месте с помощью дешевых китайских мачете. По доллару штука. Дешево... Ну ладно, это я еще потом опишу. А сейчас начнем с самого начала. Черт, пять лет назад это было, а уже тяжело вспомнить. Сколько всего произошло за это время... Сколько имен предстоит вспомнить, расшевелив то, что лежит в глубинах памяти".

Рихард раскрыл тетрадь и начал быстро писать, покрывая страницу за страницей мелким аккуратным почерком.

Он писал имя ликвидированного, затем дату и место операции и сопутствующие обстоятельства. Когда счет перевалил за третий десяток, а страницы — за четвертую, Рихард добрался до похищения депутата. Надо сказать, этой операцией Рихард очень гордился — для ее удачного завершения ему пришлось нейтрализовать семерых охранников на яхте, где находился депутат. Сам депутат оказался самой крупной рыбой из всего, пойманного Рихардом.

"Теперь можно переходить к истории с Амальгам". Рихард сделал небольшую паузу. Сильно клонило в сон, но хотелось закончить. "Дальше интересного станет меньше. Среди криминала счет дошел до тридцати, а ведь я считал только цели, без учета охраны. С Амальгам было сложнее. Мне пришлось немало поездить по миру. Швейцария, Африка, Палестина... теперь вот Япония".

Написав 15 страниц, Рихард закончил свой рассказ. Описав обстоятельства своего пленения, Рихард закрыл тетрадь и позвал охрану. Теперь требовалось, чтобы его историю проверили и убедились в его искренности. Тому, кто ее прочитает, гарантированна ночь с кошмарами.

Проспав Бог знает сколько часов, Рихард проснулся. Тело полностью отдохнуло и было готово к новым подвигам. Синяк еще болел, но это совершенно не мешало. Хуже было с ногой.

"Черти б драли этого придурка Молотова! Теперь придется черт знает сколько времени потратить на восстановление. Хорошо, рана как колотая, без вырванных клочьев мяса и тому подобного. А тем временем в Токио меняется обстановка и моя информация стремительно устаревает! Скорее бы Митрил проверил бы мою историю".

Щелкнул замок, и в камеру просунулся охранник:

— Старпом приказал узнать, не закончили ли вы свой отчет? Если да, давайте сюда.

— Закончил. Не советую читать его перед едой или в присутствии детей и нервных женщин. Слишком тяжелое чтиво. Берите.