Казалось бы, раздел мира окончен — и можно было бы на этом успокоиться. Но нет! Борьба продолжается. Если наша планета стала слишком хрупкой для бомбометания, то мы всё равно найдем иные пути, чтобы противнику как следует напакостить. Последние четверть века война всё больше перетекает из окопов в кабинеты политиков, дипломатов, журналистов. Сейчас хорошая команда журналистов стоит танковой дивизии. Да-да, именно "стоит" — в том числе и в буквальном смысле этого слова."

Невесело усмехнувшись, Наполеон нарисовал в блокнотике толстого журналиста в смокинге и цилиндре с огромной авторучкой наперевес, резво перебегающего по полю боя. Карманы его были оттопырены, и из них на бегу сыпались крупные купюры.

"Отсюда и вся эта камарилья с "Ассамблеей Наций" и прочей "демократией". Наверное, со стороны все эти идиотские попытки двух вооружённых до зубов империй напялить на себя демократический фиговый листок — подобно какой-нибудь Португалии — выглядят клоунадой. Вот только нет у нас на планете никакого "со стороны"."

Скорбно пожав плечами, император лениво перевёл взгляд на трибуну, после чего его абстрактные мысли приобрели более конкретное направление.

"А вот и главная англичанка. Нет, не королева — у них-то монархи давно уже в серьёзную политику не вмешиваются. У них самая главная — это премьер-министр. Железная Мэгги. Что ни говори, а прозвище подходящее. Воля, целеустремлённость, решимость — всё это видно невооружённым глазом."

Посмотрев на англичанку на трибуне более внимательно, Наполеон неожиданно для себя сделал новое наблюдение.

"Чёрт возьми, а ведь она ещё и красива. Нет, не миловидна, не экзотична, не сексуальна — а именно красива. Её красота полна величия и достоинства — в точности, как у покойной Люси...

Впрочем, нет. Люси-то была умна. А эта — явно дура набитая. Бубнит что-то по бумажке..."

— ...Таким образом, нет никакого сомнения, — подошла к концу своей речи Железная Мэгги, — что любой народ, достаточно подготовленный к свободе, имеет право на самоопределение...

"Ну да, читать с выражением написанный заранее текст она может, не спорю. А вот умеет ли она импровизировать?"

— Простите, госпожа премьер-министр, — неожиданно для себя поднял Наполеон руку. — Можно вопрос?

Зал ахнул от удивления.

— Д-да, конечно... — удивилась и Железная Мэгги.

— Как вы считаете, — произнёс император на безупречном английском, — был ли народ Соединённых Штатов Америки достаточно подготовлен к свободе в начале прошлого века, когда Британия лишила эту страну независимости?

Шум в зале несколько усилился.

Впрочем, Железная Мэгги ничуть не смутилась. И не потратила на раздумья ни секунды.

— Я полагаю, ваше величество, — сказала она по-французски, — что вопрос об уважении к свободе, жизни и человеческому достоинству следовало бы задать тем ренегатам, которые стояли во главе североамериканских колоний, временно отколовшихся от Британской Империи в конце восемнадцатого века. Вернув себе эти колонии, Британия защитила от истребления американских индейцев и освободила томящихся в неволе чёрных рабов.

"Да, я был неправ. Она к тому же и умна".

* * *

Как известно, Ассамблея Наций — это организация, не имеющая никакой реальной силы. Поэтому вопросы реальной политики обычно решаются не в зале заседаний Ассамблеи, а в кулуарах.

Одним из таких кулуаров был кабинет на пятом этаже, где следующим утром и встретились Наполеон Восьмой и Железная Мэгги. Больше никто, кроме секретарей, на встрече не присутствовал.

Вопрос, стоявший на повестке дня, касался Северной Африки.

Две недели назад ливийский султан Муаммар, верный друг французского народа, вообразил, что граница Ливии с Египтом проведена на карте не совсем правильно, после чего решил исправить это досадное упущение. К сожалению, султан принялся исправлять границу не только на карте, но и на песке — с помощью двух ливийских пехотных дивизий. Однако египетский король Гассан, давний союзник Британской Империи, с действиями Муаммара почему-то не согласился — в результате чего египетские танкисты не только выгнали ливийцев обратно, но и сами перешли ливийскую границу.

И хотя формально никто никому войны пока не объявлял, назревающий кризис следовало как-то разрешить — уже хотя бы во избежание глобальных последствий.

— В сущности, — усмехнулся Наполеон, — дело не стоит выеденного яйца. Я вчера видел султана Муаммара в шестом ряду. Он ещё не покинул Лиссабон?

— Насколько мне известно, нет, — ответил секретарь императора Серж, заглянув в свой обьёмистый блокнот. — Султан собирается отбыть в Триполи только завтра.

— Вот и замечательно, — радостно сказал император. — Сегодня вечером я вызову Муаммара к себе в гостиничный номер, после чего прочту ему небольшую лекцию по географии.

— Благодарю вас, ваше величество, — еле заметно улыбнулась Железная Мэгги.

— Но тогда уж и вы, сударыня, — улыбнулся в ответ Наполеон, — убедите короля Гассана вернуть танки назад в Египет. Желательно вместе с экипажами.

Вместо ответа Железная Мэгги вопросительно посмотрела на своего секретаря Хью.

— Король Гассан уже вылетел в Каир, — ответил на этот безмолвный вопрос английский коллега Сержа, — но связаться с ним труда не составит.

— Очень хорошо, сир, — кивнула Железная Мэгги. — Но вы, надеюсь, понимаете, что египтяне потребуют от Муаммара официального извинения, равно как и выплаты надлежащей денежной компенсации.

— О, разумеется, — кивнул и император. — Кроме географии, придётся поучить султана также и хорошим манерам.

— Что ж, господа, замечательно, — довольным тоном сказала премьер-министр, обращаясь ко всем присутствующим. — Всего за несколько минут мы сумели предотвратить войну и спасти немало жизней.

— Пожалуй, нам этот успех следует обмыть, — сказал Наполеон, вставая с места.

— Простите, что сделать? — на понял Хью.

— А я знаю это выражение, — усмехнулась Железная Мэгги. — Это такая русская идиома. "Обмыть" — значит "отметить", причём в компании собутыльников.

— Да, верно, — пробормотал император. — Меня этой идиоме научил царь Михаил.

Так Железная Мэгги снова удивила Наполеона Восьмого.

* * *

— Я никогда здесь не была, — сказала Железная Мэгги, разрезая ножом курицу.

— О, я здесь обедал уже раз десять, — ответил Наполеон, накалывая на вилку кусок колбасы. — Другого такого ресторана в здании Ассамблеи не найти, уверяю вас.

— Что мне особенно нравится, сир, — заметил Хью, — так это отсутствие всяких журналистов и прочих фотографов.

— А их здесь быть и не может, — усмехнулся Серж. — Ведь "Рояль" предназначен только для обслуживания самых высокопоставленных особ. И сопровождающих их лиц. Иначе бы меня не подпустили к этому заведению и на пушечный вы...

Впрочем, закончить эту метафору секретарь императора не успел. Вместо этого он зачем-то вскочил со стула и подобострастно забормотал:

— Да-да, конечно, садитесь, ваше высочество.

Повернув голову налево, Наполеон увидел, что рядом с ним за столик садится принцесса Ядвига, младшая дочь польского короля Тадеуша.

— Ой, здравствуйте, ваше величество. Можно я составлю вам компанию?

— Да, — со вздохом ответил император. Выгонять даму из-за стола было бы просто неприлично.

— Добрый день, господа, — защебетала Ядвига. — А я вот решила зайти перекусить, и смотрю — надо же, кто сидит за столиком у окна. Я просто не могла не подойти, ну вы же понимаете. Ваше величество, а как вам нравится Лиссабон? Я здесь в первый раз, а вы, наверное, уже не в первый...

Разумеется, обед в ресторане "Рояль" из приятного времяпрепровождения тут же превратился в некоторое подобие пытки. Наполеону пришлось терпеть пустую болтовню двадцатилетней дурочки, иногда односложно отвечая на глупые вопросы. Конечно же, он понимал, зачем его секретарь с таким рвением уступил принцессе своё место. Дочь короля Тадеуша считалась одной из потенциальных невест императора, а поскольку Наполеон был вдов и бездетен, его будущая женитьба являлась делом поистине государственным. Впрочем, сам император никакого интереса к Ядвиге не испытывал. Как и к остальным юным соискательницам его руки и сердца.

— Ваше величество, а вы бывали у нас в Варшаве?

"Боже, какой идиотский вопрос," — подумал император, но всё же нашёл в себе силы вежливо улыбнуться.

— Бывал, — пожал плечами Наполеон, допив очередной бокал шампанского.

— Ой, а ведь я тогда была ещё совсем маленькой девочкой. А не хотите ли побывать у нас ещё раз?

"Замечательно. Бывал ли я в Варшаве, она не знает — но когда бывал, помнит".

Впрочем, ответить "нет, не хочу" было бы слишком невежливо, поэтому император просто нечленораздельно хмыкнул, отводя глаза в сторону.

И заметил взгляд Железной Мэгги. Полный недовольства и досады.

Этот взгляд был устремлён на принцессу Ядвигу.

И тут внезапно глаза Наполеона и Мэгги встретились.

В следующую секунду император поспешно отвёл взгляд в сторону.

То же сделала и Железная Мэгги.

* * *

— Войдите, — недовольно пробурчал в ответ на стук в дверь Наполеон, выключая телевизор.

Что и говорить, матч Имперской Футбольной Лиги, да ещё и между "Марселем" и "Миланом", показывают не каждый день. Но когда император находится в своём луврском кабинете — он на работе.

— Ваше величество? — в приоткрытой двери показалась курчавая голова Пьера, нового секретаря.

— Да, в чём дело?

— Генерал Леблан просит аудиенции, сир.

По правде говоря, начальника "Секюрите Империаль" император недолюбливал. Но разве это причина для отказа?

— Просите.

Поздоровавшись с Наполеоном, начальник "Секюрите" сразу приступил к делу:

— Ваше величество! Вчера нашим агентам в Лондоне удалось наконец добыть очень важные секретные материалы, за которыми они охотились уже несколько месяцев.

— Какие ещё материалы? — пожал плечами император.

— Если вашему величеству угодно ознакомиться...

И генерал Леблан протянул Наполеону небольшую папку с бумагами.

Открыв папку, император недовольно поморщился. После чего принялся перелистывать лежащие в папке фотографии и документы. Лицо его при этом по-прежнему выражало смесь недовольства и брезгливости.

— Генерал, зачем вы мне это принесли? — спросил Наполеон начальника "Секюрите", закрыв папку и отодвинув её на край стола.

— То есть как зачем, ваше величество? Ведь если мы поместим эти фотографии во французской прессе, после чего английские таблоиды тут же всё это перепечатают...

— Я повторяю свой вопрос, генерал. Зачем?

— Затем, сир, что это наверняка приведёт к отставке премьера Британии. А новый премьер вполне может оказаться менее... железным, так сказать.

— Знаете, Леблан, — сказал Наполеон с плохо скрываемой яростью, — я вам не редактор паршивой жёлтой газетёнки. Я император Франции. У меня есть достоинство. Я выше таких... низкопробных приёмов.

— Но, ваше величество...

— Никаких "но"! — рявкнул император. — Все эти бумаги будут немедленно уничтожены. Если у вас остались копии — уничтожьте и их тоже. Кто именно доставил вам эту мерзость?

— Разработкой операции, сир, руководил полковник Шенье...

— В отставку!

— Но как же...

— Ещё одно "но", Леблан — и в отставку отправитесь заодно и вы. А если эта гадость попадёт в прессу — пусть даже в бульварную — вы будете не просто отставлены, а изгнаны из "Секюрите" с позором! Возможно, карьера папараццо вам подойдёт больше!

Выставив Леблана за дверь, Наполеон очень скоро почувствовал нечто вроде угрызений совести. В конце концов, и Леблан, и Шенье всего лишь служат Французской Империи — равно как и лично ему, французскому императору. Служат честно, зачастую служат ревностно, а иногда и служат героически. Тот же Леблан, например, потерял в Алжире руку, сражаясь с повстанцами-ваххабитами.

Почему он, Наполеон, так обошёлся с преданным слугой? Неужели только из-за "императорского достоинства"?

"Интересно, а как бы на моём месте поступил Наполеон Первый?"

Наполеон Восьмой погрузился в невесёлые раздумья...

* * *

На сей раз кризис разразился в Гималаях.

Не желая подчиняться китайским оккупантам, Тибетская Народная Армия подняла очередное восстание. Как и всегда в подобных случаях, войска Китайской Империи легко разбили повстанцев значительно превосходящими силами. После чего остатки тибетцев, не собираясь сдаваться на милость победителя, отступили к границе с Непалом. А когда китайцы двинулись вслед за ними, тибетцы эту границу перешли. Никаких возражений со стороны Непала не последовало.

Однако на этот раз (в отличие от всех предыдущих), китайцы на непальской границе не остановились — а также перешли её вслед за тибетцами.

А вот это непальскому королю уже не понравилось.

Не понравилось это также и индийцам. Премьер Ганди заявил, что если китайцы не покинут Непал, то на защиту Непала встанут войска Индийского Союза.

После чего о поддержке своего доминиона заявила Британия. А Франция, естественно, выступила в защиту Китайской Империи.

И тогда стало ясно, что без новой встречи в верхах не обойтись.

* * *

— Я рада вас приветствовать в Англии, господа, — обратилась к Наполеону и Пьеру Железная Мэгги.

— Я тоже очень рад снова вас видеть, сударыня, — ответил император. — И вас также, Хью.

— Думаю, вы понимаете, сир, — несколько смущённым тоном сказала Железная Мэгги, почему-то опуская глаза, — что данная ситуация куда опасней пограничной перебранки между Ливией и Египтом.

— О, разумеется, — беспечно махнул рукой Наполеон. — Но и эта ситуация так же легко разрешима. Достаточно одного моего звонка, и император Пу немедленно выведет войска из Непала. Но и вы, сударыня, будьте любезны передать королю Махендре, чтобы он не разрешал тибетским террористам формировать базы на своей территории.

— Да-да, ваше величество, — закивала премьер-министр. — Разумеется, партизаны будут разоружены, а отряды Тибетской Народной Армии, находящиеся на территории Непала — распущены.

— Прекрасно! — воскликнул император. — Мы с вами, сударыня, просто прирождённые миротворцы, не так ли?

— Это похоже на правду, сир, — несмело улыбнулась Железная Мэгги, по-прежнему не поднимая взора.

После этих слов в комнате возникла некоторая пауза, которую неожиданно прервал Пьер.

— Простите, сэр, — обратился он к своему британскому коллеге, — а не желаете ли вы сыграть партию в шахматы?

— В шахматы? — приятно удивился Хью. — О, сударь, как вы догадались, что я обожаю эту великую игру? Конечно же, я почту за честь сыграть с вами сколько угодно партий.