Возвращение к истокам

Димитрий пошевелился, желудок не отпускал и, кажется, вовсе не собирался сдавать позиции в своём яром прошении преподнесения некой пищи в жертву его чреву, ведь двадцать шесть лет своего существования, до этого самого момента, он был избалован и изнежен полным достатком разнообразных яств. Так что теперь он вполне уверенно намекал, что, кажется, пора было бы подумать и об охоте.

Димитрий слез с дерева и огляделся. Он несколько раз обошёл вокруг дерева, тщательно осматривая кусты и траву. Затем, уверенно двинулся вперёд.

Охота это ремесло, которым каждый будущий мужчина должен овладевать уже с рождения и не важно кем он являлся по своему статусу, лордом, воином или крестьянином. Как говорится, кем бы вы ни были и каким бы богатством не обладали, но кушать-то всем хочется всегда и одинаково сильно. А это могло означать только одно, что с самого начала свой жизни любой мужчина, то есть добытчик в семье, должен знать и различать на кого охотится он, а кто и охотится на него. Ведь порой самые безобидные на вид зверюшки в мгновение ока превращаются в монстров и пытаются сожрать вас сами, ни в коем случае не желая становиться законной человеческой добычей. Такова нынешняя жизнь. Это вам не старые добрые времена, когда кто друг, а кто враг было видно как на ладони. Здесь всё по-другому.

А охотиться Димитрий не любил, уметь умел, но не любил, предпочитая пищу получать уже в жаренном или вареном виде, посоленную и поперчённую, дабы не видеть сведённые судорогой мышцы и застывающие в предсмертной муке глаза, когда животное или птица вроде бы уже мертво или умирает, а мозг ещё жив и эти зеркала души стекленеют буквально на виду у самого охотника.

Охоте он предпочитал помахать мечом с друзьями или с бывалыми воинами из ряда защитников своего замка или пострелять из лука по двигающимся мишеням, роли которых исполняли несколько специально содержимых для этой цели слуг. Справедливости ради стоит заметить, что их бесценным жизням при этом ничто не угрожало, так как острые наконечники на учебных стрелах отсутствовали, а на стрелы были надеты специальные насадки, наполненные краской, для полного визуального восприятия видимых ран. В общем, охотиться он не любил, но умел и отнюдь совсем неплохо. Это-то ему сейчас и предстояло доказать.

Впереди, в нескольких шагах от него, на высоте человеческого роста сидела небольшая пичужка. Димитрий не стал долго раздумывать, очень уж хотелось есть. Тетива нестройно вздрогнула, раздался щелчок, стрела сорвалась с места и полетела. Бедная птичка не успела не только увидеть врага, но и, вероятно, не почувствовала мучительной боли.

Человек поднял бездыханное тельце и привычно осмотрел его на наличие мутации. Ничего, по крайней мере, ничего опасного для жизни, констатировал Димитрий, подёргав рудиментарную третью лапку.

Он привязал тонкую бечёвку к ногам птицы и поднял голову. Чуть выше, на толстой кривоватой ветке, слегка покачиваясь на ветру, расположилось гнездо сплошь и рядом состоящее из веточек, мха и пучков соломы.

Лорд тяжко вздохнул. Ничего не поделаешь, придётся поживиться и яйцами заодно, хотя в его ситуации это было только плюсом. Просто Димитрий не считал таким уж хорошим делом причинение любого вреда, чьим бы то ни было детёнышам. Но, с другой стороны, в данном случае вред так и так уже был причинён, по той простой причине, что с его помощью птенцы остались без матери.

Димитрий ловко подтянулся и взобрался на нижнюю ветку, затем на следующую, а отсюда до гнезда было уже рукой подать. Теперь задача состояла в другом, как развести костёр и в чём сварить яйца или хотя бы, в крайнем случае, на чём их поджарить.

Ответ пришёл сам собой, ведь недаром эта жизнь была повторением уже пройденной. Порывшись в своём чудо рюкзачке, Димитрий достал некоторое подобие спичек прошлого. Зажав находку в ладони, он огляделся в поисках сырья для костра.

Вскоре собранные сухие веточки и листья зашипели и задымились, обрастая нестройными синевато-оранжевыми всполохами. Найденный чуть поодаль камень перекочевал на край разгоравшегося костра. Несчастная птичка было тут же ощипана и выпотрошена, а ещё через несколько минут она уже весело потрескивала жирком на своей румяной кожице, безжалостно наколотая на самодельный шампур.

Исходя слюной, Димитрий навёртывал круги возле спасительного огня в ожидании приготовления мясного лакомства, и изредка переворачивая будущее желанное жаркое. Но ожидать полной готовности птицы в столь короткий срок было нереально, хотя это его и не остановило.

Димитрий выдернул шампур из огня и начал дуть на пышущую жаром птичью тушку. Затем разбил на горячий камень три найденных в гнезде яйца, которые, весело шипя, тут же загустели. Теперь одним усилием руки камень просто следовало сдвинуть в сторону, что он и не преминул сделать.

Срывая шипящую корочку, Димитрий дул на нежную не прожаренную плоть и с жадностью вгрызался в неё зубами, обжигая при этом пальцы и столь ранимую полость рта. Но разве это имело сейчас такое уж большое значение?

Блаженство! Недовольное урчание желудка сменилось блаженным мурлыканьем. И хотя голод ещё полностью не исчез, но насыщение организма стало чувствоваться весьма ощутимо. Однако свежеприготовленная кустарным способом яичница отнюдь не была излишней, с голода в ход пошла бы даже и более неприемлемая пища.

Насытившись, Димитрий неаккуратно утёрся тыльной стороной ладони, жир неприятно стягивал лицо. Собрав остатки летающей бедолаги, то есть обглоданные кости и общипанные перья, лорд аккуратно сложил их возле остывающего камня. Пускай лесные зверушки попируют. Сам огонь к этому времени уже был потушен.

Затем поднялся, сладко потянулся, сейчас бы вздремнуть. Но, нет, этого делать не стоило. Во-первых, это слишком опасно, особенно если учесть что запах жарящегося мяса, должно быть, распространился довольно-таки далеко, привлекая внимание всевозможных хищников, а во-вторых, нужно было поторапливаться, ведь кто знает, насколько далеко от родных мест он оказался, и как долог будет его путь обратно домой. Невероятно и удивительно было то, что в первый раз он преодолел эту дорогу за считанные мгновения. Но глупо было бы ожидать, что произойдёт чудо и назад он перенесётся точно таким же образом.

Тяжело вздохнув, Димитрий поправил тул со стрелами, и положил ладонь на рукоять меча. Пора отправляться в дорогу, а то что-то он совсем расслабился, ещё чего доброго наживёт новые неприятности. Его счастье уже в том, что ни один зверёк из хищных, пока не додумался попытать своё собственное счастье с этим несчастным уставшим путником, особенно сейчас в этот самый момент, когда он пребывал в состоянии расслабленности и сладостной неги после долгожданного приёма пищи. Надо быть очень осторожным. Ведь именно этому учил его дед.

И Димитрий двинулся вперёд.

В таких ночёвках и приёмах пищи проходили все его последующие дни и ночи. Одежда его пообтрепалась, а в некоторых местах даже прорвалась, волосы стали ещё длиннее, щёки и подбородок покрылись жёсткой рыжеватой щетиной.

Димитрий почесал отрастающую бороду. И почему она всегда чешется, когда отрастает? Последние дни были до удивительности спокойными, это несколько настораживало. Если на него до сих пор не нападали и даже на глаза ему не попадались мелкие хищники и травоядные, значит, по всей видимости, где-то поблизости обитал более опасный и устрашающий хищник.

Лорд передвигался медленно, постоянно прислушиваясь и принюхиваясь. Передвигаться быстро было очень опасно, хоть и слишком соблазнительно. Любой посторонний звук заставлял его настораживаться, он почти физически ощущал опасность, которая таилась здесь за каждым углом и за каждым вполне невинным на вид кустом.

Но всё вроде бы было, как и обычно. Никакое животное не пронзало умиротворяющие звуки леса своим грозным рычанием, никто не набрасывался на него открыто или исподтишка. И Димитрию постепенно начинало казаться, что все его опасения лишь глупые домыслы, созданные его разгулявшимся воображением. Но лорд хоть и был молод, но далеко не был глуп. Он продолжал насторожено двигаться вперёд, хотя несколько и ускорил шаг.

Так продолжалось долго, пожалуй, даже слишком долго. С каждым пройденным шагом, Димитрий увеличивал скорость своего передвижения. И, будто подгоняемый собственными мыслями, мыслями хозяина, в душу стал закрадываться неприкрытый страх.

Димитрий чувствовал, как чья-то пара глаз внимательно следит за ним, как чей-то чувствительный орган обоняния впитывает в себя его запах, как чуткие уши ловят каждый звук, брошенный его неуклюжим человеческим телом, прослеживают каждый его шаг. Чувствовал, как его дыхание сливается с чужым, тем, что зарождается в другом, инородном ему теле.

Димитрий злился. Злился и на себя, потому что сильно устал. Злился и на свой организм, потому что тот непрестанно требовал отдыха и пищи, чего он ни в коем случае не мог сейчас себе позволить. Злился на Михаила, который осознанно или случайно забросил его в эту дикую срань. Злился на окружающую его флору и фауну, которые только и знали, что подбрасывать ему разнообразные пакости. Злился на то вероятное чудовище, которое он не видел и не слышал, но ощущал и прекрасно понимал, что оно неотступно следует за ним по пятам в ожидании своего часа.

Господи, да он вообще был зол на весь этот мир, и на всё то, что его окружало. Только дурак мог угодить в такую идиотскую ситуацию, а он всегда считал, что отнюдь им не был, но вот последние недели его жизни уверенно указывали ему на обратное.

Между тем лорд упорно продолжал двигаться вперёд, не сбавляя темпа. Такая непонятная игра продолжалась не один час, заставляя человека потерять бдительность, прежде чем превратиться в неотвратимую разыгравшуюся чуть позднее драму.

Резкий щелчок неожиданно прозвучал у Димитрия в голове. Опасность! Опасность! Опасность! Твердили все фибры его души. При этом всё окружающее по-прежнему оставалось монотонным, ничем не нарушая обычный бег времени.

Но что-то здесь изменилось. Это невозможно было услышать, увидеть или унюхать, это можно было только почувствовать каким-то шестым чувством. Так вот, именно этот внутренний щелчок и интуитивное чутьё в очередной раз спасли жизнь молодому лорду.

Почувствовав опасность, Димитрий упал на землю и, перекувыркнувшись, подскочил на ноги несколько в стороне. Да, это выглядело бы довольно-таки глупо, если бы кто-то увидел его со стороны или если бы он проделал такой финт в другом месте и в другое время, прямо как герой дешёвого боевика, но сейчас этот кувырок, возможно, спас ему жизнь.

Если бы лорд остался стоять на месте или продолжал бы двигаться по старой траектории, то определённо оказался бы подмят огромным куском рыжей шерсти скрывающей под собой дикую гору мускулов. В этом Димитрий имел радость убедиться, когда подскочил хоть и в стороне, но всё же в опасной близости со свирепым зверем.

Он ещё даже не успел понять, что это за животное, а оно уже пошло во вторую атаку, не желая смириться с поражением в первом туре. Похоже, упущение противника во время первого же броска было для него редкостью, потому что оно выглядело несколько растерянным, возможно именно в этом и заключалась эта длительная многочасовая слежка и поэтапное изучение жертвы.

Димитрий крепче сжал рукоять меча, руки его при этом заметно дрожали. Господи, что это ещё за чудовище?

Да, богатенькому внуку старого лорда, редко покидающему пределы дедова замка, ни разу не попадались на глаза и более безобидные зверушки, хотя дед и прививал ему любовь к охоте и битвам на мечах. Но этот монстр?! Это было что-то новое.

Огромное животное не заставило себя долго ждать и атаковало. Его бросок был полон ярости и уверенности в победе, под рыжей шкурой играли тугие мышцы, в движениях не было и доли сомнения в неминуемом поражении противника.

Но животное просчиталось. То ли места здесь были необитаемые людьми, то ли ему просто не приходилось ранее встречаться с подобными Димитрию, чем возможно и объяснялась столь длительная слежка за будущей жертвой, то ли он сам явился из отдалённых мест планеты, но зверь ошибся в своих расчетах, если таковые вообще имелись.

Он совершил свой последний прыжок, не осознавая, что стоящее перед ним существо так же имеет своё оружие способное не только противостоять его клыкам и когтям, но возможно и являющееся гораздо более опасным, чем он сам.

Монстр, похоже, так до конца и не понял, что произошло, лишь почувствовал невыносимую боль, и жизнь его мгновенно оборвалась.

Димитрий так же не мог полностью осознать случившееся, он только почувствовал, как огромная лапа вскрыла его податливую плоть, тёплая влага незамедлительно засочилась из разорванной раны, а затем небывалая доселе тяжесть поглотила всё его тело.

Если быть до конца честными, то зверь не почувствовал своей гибели, потому что всё произошло слишком неожиданно и стремительно, как для него, так и для виновника его смерти. Он умер на удивление быстро, когда острый клинок насквозь пронзил его большое сердце, а вот Димитрий так ничего и не понял, потому что в момент прыжка животного выставил меч навстречу противнику, а сам от страха закрыл глаза.

Короче говоря, то, что человек остался жить, а животное пало, можно было назвать чистой случайностью, а ни в коем случае не заслугой самого лорда. Но можем ли мы упрекать его в трусости, когда сами, на своём собственном опыте не испытали того страха, что выпал на долю Димитрия, когда столь огромное хищное животное, пускай и не совсем неожиданно, набросилось на усталого и голодного путника? К тому же ведь это был всего лишь изнеженный ласками жизни лорд, а не какой-то там испытанный былыми битвами воин. Порою, мы и сами боимся вполне безобидной бродячей дворняги, трусившей мимо по своим делам и не обращавшей на нас ровным счётом никакого внимания. А что бы почувствовал любой из нас, если бы громадные жёлтые клыки защёлкали в каких-то сантиметрах от нашего бренного тела, обдавая нас мерзким запахом, исходящим из раскрытой в ненависти пасти?

Димитрий открыл глаза, как только почувствовал на себе вес тела животного, но шерсть тут же попыталась забраться в них, беспокоя при этом роговицу. К тому времени она уже успела порядком набиться к нему не только в нос, но и в рот. Тогда лорд понял, что прежде чем возвратить себе зрение и другие куда более жизненно-необходимые функции, нужно выбраться из-под тяжёлой туши, которая, как он теперь осознал, на него навалилась, и вернуть себе способность свободно дышать. А между тем он уже начинал слабеть из-за большой потери крови, которая щедро орошала и одежду лорда, и шкуру только что убитого им животного. Голова его кружилась, а силы медленно покидали тело.

Димитрий чуть приподнял над собой тушу зверя и на несколько сантиметров сдвинулся в сторону, затем раздвинул шерсть над носом и сделал глубокий вдох, почувствовав как тёплый отдающий запахом животного воздух, смешанный с металлическим привкусом крови, хлынул в носовые пути, и попытался ещё раз. Так, смалу помалу, он и выкарабкался из-под тяжёлого тела сражённого им самим же животного.