Семь весен мавки (общий файл)

С того момента Лесана вместе с русалками не раз выбиралась на подобные прогулки. Только вот водные духи не знали, что по деревне уже ходят слухи о неизвестном маленьком существе в белых одеждах, теплыми ночами якобы появляющемся на полях. Были и свидетели, говорящие, что слышали детский смех, рыбача ранним утром. Но ничего особо страшного не происходило, и жители не придавали большого значения необычным явлениям: просто духи на Русальную неделю расшалились. Маленькой мавке же пока вполне хватало компании матерей. Впрочем, долго так продолжаться все равно не могло, в чем прекрасно отдавали себе отчет русалки.

А потом пришла зима — время, когда жизнь вокруг замирала. Едва воды озера сковал первый лед, духи отправились к месту зимовки. Лесной водоем питался водами из подземной реки, вверх по течению которой и поплыли мавка и русалки. В версте [3] от устья реки вода вымыла в камне пещеру. Казалось, где-то неподалеку (например, за стеной) находился горячий источник, так душно и влажно было в пещере. Воздух был наполнен тысячами мельчайших капелек воды. Влажные неровные стены, словно напитанные силой, светились каким-то потусторонним желтоватым светом. Камни были теплыми на ощупь и будто жили своей жизнью. Кто знает, может так и было на самом деле?

— Вот уже многие столетия это место служит зимним пристанищем для духов нашего озера, — начала рассказ Белава. Русалка провела рукой по мягким водорослям, растущим на полу пещеры, — сюда приходили и те, что были до нас. И те... — она на миг замолкла, — что будут после, — в голосе звучало сомнение и некая иррациональная доля надежды. — Лиана, одна из тех, других русалок, рассказывала, что одновременно в пещере собирались десятки духов.

— А что случилось с ними? Почему их нет сейчас с нами? — Лесана ласкала тонкими пальчиками хрупкий цветок, полупрозрачные лепестки которого так и ластились к руке мавки.

Русалки переглянулись, и, вздохнув, Белава продолжила, тщательно подбирая слова:

— Понимаешь, Лесана, ведь мы не вечны. И слишком зависим от людей. Одних духов убили, а другие ушли сами.

— А как это сами? — голубые глаза девочки заблестели.

— Мы — часть матушки Природы. Это она — а ты ведь знаешь, что мы 'произошли' от людей — дала нам вторую жизнь после смерти.

Мавке несколько месяцев назад была рассказана несколько упрощенная версия о ее рождении. 'Лучшие, выбранные Матушкой Природой, получают новую жизнь. Ты ушла из мира людей, но получила шанс жить с нами'

— Устав от жизни, духи возвращаются к Природе, вновь становясь частью ее. Одни становятся водой, другие наполняют силой этот грот, оставаясь в нем навечно.

— Значит... — задумчиво протянула мавка, все еще играя с цветком, — это тоже один из духов? — И, не дожидаясь ответа, продолжила с поистине детской наивностью и верой. — Я тоже когда-нибудь стану здесь цветком. Чтобы ей не было скучно.

Лесана не видела, как в ответ на ее слова, едва заметно покачала головой Белава, как вторая русалка отвела взгляд.

— Ну а теперь спать! — преувеличенно весело заявила Любава, до этого момента не проронившая ни слова. Тут же в поддержку своих слов она устроилась в гуще водорослей неподалеку от воды.

— До весны... — первая прошептала Белава и закрыла глаза.

— До весны

— До весны... — вторили ей два голоса.

А бледный цветочек качнул головкой, и в тот же миг по всей пещере стали распускаться цветы. Бледные, нежные и прекрасные, они были разнообразных оттенков и форм. Цветы, легко покачивая головками, тихо звенели и наполняли воздух сладковатым запахом. Аромат погружал духов в сон, возможности на который они были лишены. Пара минут, и в пещере наступила полная тишина.

До скорой весны...

Вторая весна

Глава 1

Наступил второй год жизни мавки. С зимы девочка заметно подросла и выглядела теперь лет на тринадцать. Уже начала формироваться фигурка, добавились округлости в нужных местах, а длинные зеленоватые волосы доходили до талии.

Тяга к людям становилась все сильнее, и, в конце концов, Лесана не удержалась и однажды ночью сбежала в деревню. На улице тогда стоял конец апреля, и небо было затянуто тучами вот уже несколько дней. Моросил мелкий дождик, когда Лесана выбралась на землю недалеко от кромки леса — у маленько пристани она была не раз, и теперь хотелось чего-то нового. Девочка осторожно выглянула из-за деревьев, жадно всматриваясь в горящие окна домиков. Одета мавка была во всю ту же потрепанную рубашку, сейчас едва закрывавшую ей бедра.

Шагов Лесаны почти не было слышно. Поднявшие было шум, собаки тут же замолкали, почувствовав присутствие водного духа, особенно сильного в дождливую погоду. Поджав хвост и скуля, они прятались в будки, едва мавка приближалась к ограде. Сама Лесана не обращала на них внимания, она перебегала от забора к забору, пыталась заглянуть в окна.

Почувствовав полную свободу, мавка кружилась под струями дождя. Она смеялась, на миг сливаясь со стихией. И Природа вторила своей дочери — набежали тучи, мелкий дождь перешел в отвесный ливень. Небо то и дело озарялось вспышками молний, и Лесана хлопала в ладоши от восторга, требуя: 'Еще! Еще!' Ощущение власти и безграничной радости захватило девочку, длинные волосы, словно не отягощенные каплями воды, развевались на бегу. Казалось, еще немного, и мавка взлетит. Небесная вода ласкала тело, будто любящая мать ребенка, и это была единственная ласка, доступная земному духу.

'Так великолепно! Так прекрасно!'

Природа не на шутку разыгралась. По улицам вовсю текли грязевые ручьи, но Лесана не обращала на них внимания. Ведь вода была ее родной стихией, любящей тетушкой, приютившей дочь Природы.

И вдруг в один миг все завершилось: мавка, словно вкопанная, остановилась перед высоким зданием в центре деревни. Это была заброшенная сельская церковь, освещаемая последними вспышками молний. Лесана смотрела на нее и не могла пошевелиться. Все уже не казалось таким прекрасным. Дождь утихал, мавка не обращала внимания на заливающую глаза воду. Покосившиеся ставни, дырявая крыша и серный крест на самом верху, — все это вызывало какой-то необъяснимый, почти животный ужас. Лесане казалось, будто церковь нависает над ней, подавляя, буквально вдавливая в землю.

Всхлипнув и сделав над собой последнее усилие, мавка бросилась бежать. Она не разбирала дороги, в последний момент огибая заборчики, поскальзываясь на мокрой земле. Остановилась мавка лишь на берегу родной реки, если бы у Лесаны работали сердце и легкие, ей понадобилось бы много времени, чтобы успокоиться. Но тело было давно мертво, и девочка лишь на минуту закрыла глаза. Страх потихоньку отступал, а любопытство, напротив, возвращалось — ведь мавка была еще слишком мала, чтобы понять причины происходящего.

В итоге, Лесана все же обернулась. Осторожно, словно боясь того, что она может увидеть сзади. Но в деревне было спокойно — ничего необычного. Огни ближайшего домика призывно светились, одна из штор была чуть приоткрыта. Именно к этому дому на окраине и влекла больше всего неведомая сила. Дождь, каплями стекающий по лицу, придавал уверенность, и мавка решилась. Облизав влажные губу — совершенно бессмысленный жест, — девочка юркнула к калитке и, слегка приоткрыв ее, вошла во двор. Ведущая к дому тропинка расквасилась от воды, и ноги по щиколотку утопали в грязи. Ступни с чавканьем отрывались от земли, и Лесана поспешила перейти на траву. Подбираясь к дому, девочка успевала с любопытством осматривать двор. Несколько вспаханных грядок, после дождя почти потерявших форму, порядком заросший сад, весь инвентарь, по-видимому, убран в сарайчик. В общем, ничего интересного.

Наконец, вожделенное окно совсем рядом. Лесана, идя возле стены, ласково провела рукой по шершавым бревнам, из которых был сложен дом. И дерево потеплело, даже ожило, отзываясь на прикосновения духа. Оказавшись под окном, Лесана к своему недоумению выяснила, что даже при всем желании не достает и до нижнего его края — ростом не вышла. Разочарованно хмыкнув, девочка стала оглядывать двор в поисках подходящей подставки. Не успела она примериться к большому срезу дерева, по-видимому, служащему скамейкой, как свет окна загородила тень.

Взвизгнув от неожиданности, Лесана спряталась за старой сухой яблоней. Шторы на окне тем временем распахнулись, открывая взгляду мавки женщину лет двадцати. Лесана почувствовала, как болезненно вздрогнуло ее тело. Незнакомое ощущение.

У хозяйки дома были длинные русые волосы, а довольно миловидное лицо выглядело крайне усталым. В руках женщина держала свечку, и блики пламени еще больше увеличивали тени под глазами. Лесана с недоумением отметила, что черты лица хозяйки неуловимо напоминают ее собственные. (А мавка, выйдя из 'зимней спячки', много времени провела, рассматривая свое изменившееся отражение в водной глади озера). Женщина тем временем напряженно вглядывалась куда-то вглубь сада, шепча что-то себе под нос. В свете свечи блестели влажные дорожки на ее щеках.

Еще миг — и мавка ощутила, что какая-то сила, точь-в-точь, как некоторое время назад у церкви, отталкивает ее от дома. Попятившись, Лесана наткнулась на что-то спиной и резко развернулась. Крест! Почувствовав нахлынувшую волнами панику, мавка бросилась прочь. Лишь много позже она узнает, что на кресте была надпись, которая гласила: 'Любимой малышке, глаза которой так и не успели увидеть белый свет'.

Наутро изумленные обитатели дома обнаружили, что распустилась яблоня, засохшая еще несколько лет назад.

Глава 2

Однажды Лесана, не без помощи лешего (она была в этом уверена, хотя тот и не показывался на глаза) обнаружила маленькое озерцо к юго-западу от того, где обитали духи. По мнению мавки, это было премилое местечко: чистая вода, травянистый берег, кувшинки и лилии. В воздухе парили стрекозы разнообразных расцветок и размеров. Они совсем не боялись девочку, которой нравилось разглядывать красивых насекомых. В озере водились небольшие серебряные и золотые рыбки с чудесными длинными хвостами, напоминающими вуали, которыми в деревне закрывали лица мертвецов (а Лесане несколько недель назад довелось понаблюдать из укрытия за погребением). Только откуда тут могли взяться такие рыбки? Мавка не знала, что обо всем заранее позаботился леший, занеся мальков из далеких южных лесов.

Лесана и не подозревала о подобном, а потому относилась ко всему, как к должному. Вокруг не было ни души — живой или мертвой, — в общем, прекрасное место, чтобы предаваться размышлениям! Иногда мавка воображала себя Правительницей. Вотчиной было озеро, подданными — рыбки и стрекозы. Но и подобные игры скоро наскучивали. Ни насекомые, ни водная живность не могли связать и двух слов, твердя лишь о том, какая прекрасная погода, как хорошо растут мальки. А Лесане было одиноко. Она пробовала танцевать, кружилась вокруг озера, но одной все не то, чем в компании. Экспериментировала над своими способностями: цветы распускались под легкими прикосновениями, трава становилась гуще и сочнее, — но зачем это, если некому показать?

И вот сейчас Лесана просто сидела на берегу и плела очередной венок из лилий и кувшинок, чередуя желтые и белые цветки. В ее руках растения долго не засыхали, и венки на голове держались неделями. Этот стебелек сюда, а этот — вот так. Маленькие пальчики мимолетным касанием ласкали бархатистые лепестки, ловко сплетая сочные стебли. Солнце игралось в волосах девочки, заставляя их сиять каким-то голубоватым светом, кожа казалась еще более белой на фоне яркости окружающего мира. Мавка не чувствовала тепла, но ей все равно было приятно. Создавалась иллюзия того, что она не одна.

С зимы в памяти Лесаны стали постепенно пробуждаться воспоминания предшественниц. Пока они приходили робко, словно боясь чего-то, и большей частью были связаны с какими-то событиями в жизни духа. Например, из воспоминаний той, что была перед ней — Лейлы, первой дочери Любавы и Белавы — Лесана узнала, что, если выпить из груди человека [4] жидкости, смешанной с духовной силой, то на некоторое время ощутишь себя живой. Также мавка узнала, что лет сто назад (много это, или мало Лесана не понимала. Из-за обрывочных воспоминаний казалось, что все произошло совсем недавно) на берегу этого самого озера водили хороводы, веселились десятки мавок. Почему же сейчас она одна?

Лесана не спешила делиться своими воспоминаниями и предположениями с русалками. В последнее время мавку преследовало стойкое ощущение, что все пытаются указывать ей, что делать. Но она ведь уже большая и имеет право принимать решения самостоятельно! Не так ли? Так!

Только мавка не знала, что большую часть времени, которое она проводит у озера, за ней наблюдает леший. И сегодня, улучшив момент, он решил наконец-то появиться перед Лесаной. С упадком язычества леший потерял большую часть сил, но некоторые способности еще остались до сих пор.

Выглядел Хозяин Леса внушительно — экий добрый молодец.[5] Косая сажень [6] в плечах, здоровый румянец, россыпь веснушек на щеках златые кудри, подпрыгивающие на каждом шаге. Только глаза выдавали потустороннюю сущность — они были полностью белые, без зрачка и радужки. Одет леший был в белую, наполовину расстегнутую рубаху с красной вышивкой и холщовые серые штаны, небрежно закатанные до колена. Обуви не было — Хозяину Леса нравилось ощущение живой земли под босыми ногами. Двигался леший совершенно бесшумно, на миг проминающаяся под ногами трава, тут же выпрямлялась.

Лесана не сразу почувствовала присутствие другого духа — так сильно погрузилась в размышления. Девочка вздрогнула и едва не подпрыгнула на месте, услышав хриплый смех лешего. Дух леса ощущался как нечто доброе, успокаивающее и даже родное. Мавка не сразу поняла, что так реагирует на появление лешего пробудившаяся память Лейлы, но осознание этого странным образом отрезвило девочку.

— Здравствуй, Хозяин Леса, — вежливо произнесла Лесана, быстро поднимаясь на ноги. Повернувшись, она недоумевающе осмотрела новый облик лешего и, хоть и с заминкой, поклонилась. Мавка понимала, что находится на чужой территории, а значит надо выполнять хоть минимальные правила приличия. Спина девочки напряглась против воли, пока она ожидала реакции другого духа.

— Ну что же ты, Лесана, — усмехнулся леший и плюхнулся на землю, вольготно устроившись на густом стараниями мавки травяном покрове.

Затем похлопал рядом: мол, присаживайся.

— Как-никак с самого твоего рождения знакомы. Так что , зови меня просто Елисеем, — просто произнес он и протянул Лесане руку.

Ладонь лешего была большой, мозолистой, с четко выделяющимися линиями. Мавка неуклюже пожала руку — даже сидя, леший был ростом почти с девочку, — и присела рядом. Тем временем, память подсовывала новые воспоминания.

— ... а тут смотрю, красавица скучает. Вот и решил присоединиться, — дух леса замолчал.

За размышлениями и попытками заглушить совсем уж разоткровенничавшуюся память, мавка упустила тот момент, когда леший начал говорить.