В поисках потерянного королевства (общий файл)

— И из-за него тоже, — виновато глядя на подругу, кисло улыбнулась я.

— Эль, брось. Я правда не в обиде, — отмахнулась подруга. — Давай лучше закутаемся в плед и будем трескать сладости под какой-нибудь хороший фильм. В такую погоду это самое то.

Я посмотрела в окно, убедилась, что дождь и не думает униматься, и согласилась с подругой. Плед, горячий чай и хороший фильм в Янкиной компании — что еще нужно для счастья такому несчастному существу как я?

Под уютное бормотание телевизора незаметно прошел день. Серая пелена дождливого дня сменилась чернотой ненастной ночи. За окном завывал ветер, стуча по стеклу облетевшей веткой старой березы. Все сладости давно были съедены, от чая уже тошнило. Я разомлела, пригревшись под пледом, и стала клевать носом.

— Эль? — пихнула меня в бок Янка. — Спишь?

— Нет, — встрепенулась я и украдкой зевнула. — Который час?

— Половина двенадцатого.

— О! Домой пора, — вскочила я с дивана.

— Да брось, оставайся, — сладко потянулась Янка. — Куда я тебя отпущу в такой дождь? И сапоги еще не высохли.

— Не, Ян, пойду, — заупрямилась я и пошутила. — Я быстренько, мелкими перебежками от лужи к луже.

— Смотри, не утони, перебежчик! — хмыкнула Янка и выглянула в окно. — Темень-то какая... Может все-таки останешься?

Я частенько ночевала у Янки. Могла бы и сегодня остаться, тем более погода ну никак не располагала к ночной прогулке, пусть даже гулять в соседний двор. Но сегодня оставаться почему-то не хотелось. Хотелось натянуть сапоги, куртку и нырнуть под дождь, да так сильно, что ноги сами собой приплясывали от нетерпения!

— Не, пойду, — мотнула головой я и пошла в прихожую.

Янка шла по пятам. Принесла сапоги, что сохли в ванной на батарее, заботливо, совсем как когда-то бабушка, поправила мне воротник куртки и вдруг хлопнула себя по лбу, что-то вспомнив.

— Какая же я растяпа! У меня ж для тебя подарок есть.

— Подарок? — удивилась я, думая, что каким-то неведомым образом умудрилась прошляпить собственный день рождения. Попыталась вспомнить, какое сегодня число и удивилась еще больше, сообразив, что до дня рождения еще две недели.

Тем временем Янка скрылась в комнате. Было слышно, как она чем-то шуршит в шкафу.

— Ян, мой дня рождения через две недели, — на всякий случай напомнила я подруге.

— Знаю, — лаконично ответила та, продолжая копаться в вещах.

Я вытянула шею, пытаясь рассмотреть, что она ищет, но ничего не увидела, обзор закрывала Янкина спина. Наконец, подруга нашла, что искала и вернулась в прихожую, бережно неся в руках маленький сверток.

— Вот, держи, — вложив сверток мне в руки, улыбнулась Янка.

Я с любопытством уставилась на что-то, завернутое в кусок черного бархата.

— Только обещай, что развернешь дома, ладно? — предупредила подруга.

— Ладно, — послушно кивнула я, сунув сверточек в карман, и, чмокнув Янку в подставленную щеку, толкнула дверь. — До завтра.

— Спокойной ночи, — неуверенно улыбнулась подруга, глядя на меня с непонятной тревогой. — Да смотри, иди осторожно! — крикнула она вдогонку, когда я, легко сбежав по ступенькам, уже открыла дверь подъезда. — Там где-то люк оставили открытым, не свались в него!

— Не свалюсь! — крикнула я в ответ и шагнула под дождь.

Дверь за спиной захлопнулась с каким-то особым, остервенелым грохотом, будто кто ее пнул. Я испугано подскочила, оглянулась, буравя кусты у подъезда подозрительным взглядом, но никого не увидела. Сунула руки в карманы и припустила домой.

Пальцы сомкнулись на бархатном свертке. Я замедлила шаг, пытаясь на ощупь понять, что же такое вручила мне Янка. Не выдержала, остановилась под фонарем и вытащила сверток из кармана.

— Я только на него посмотрю, — уверила я саму себя, — разворачивать не буду.

В свете уличного фонаря черный бархат матово переливался, таинственно и маняще. Сверток словно уговаривал его развернуть и посмотреть, что в нем. Сделав над собою усилие, я просто погладила его кончиками пальцев — все-таки обещала! — и, сунув сверток обратно в карман, медленно, высматривая давешний открытый люк, побрела через двор.

Терпения хватило где-то на десяток шагов. Таинственный сверток словно жег пальцы, и я не выдержала. Остановилась и вытащила сверток из кармана, развернула бархат и восхищенно уставилась на вещицу в своих руках: круглую грубоватую подвеску из черненого серебра по ободку украшал растительный орнамент. В центре зияло отверстие, словно бы предусмотренное для камешка, вокруг него выгравированы полустертые временем неизвестные символы. Даже при тусклом уличном освещении было видно, что подвеска старинная. Цепочка и та казалось потертой, с истончившимися звеньями.

Я озадачено почесала нос. Вряд ли такую вещь купишь в обычном магазине. Ей место скорее в музее под стеклом. Откуда она у Янки, и почему подруга захотела подарить ее мне? Родители с раскопок привезли?

Цепочка была без замка, но длинная, и я предположила, что надевают ее через голову и тут же, стянув капюшон, проверила свою догадку. Шеи коснулось холодное серебро. Я поежилась, натянула капюшон обратно на голову и еще раз взглянула на круглую подвеску. Меня не оставляло ощущение, что в центре, на месте отверстия, должен быть вставлен камень. Перевернула подвеску другой стороной и надолго замерла, ошеломленно таращась на треугольное углубление.

Дождь барабанил по голове и плечам, в сапогах снова неприятно хлюпало, и ступни уже начинали покалывать ледяные иголочки. Я зябко переступила с ноги на ногу и, запустив руку за пазуху, вытащила из-под футболки бабушкин подарок — треугольник с рыжим авантюрином в центре. Фонарь, под которым я стояла, судорожно замигал, а обе подвески ощутимо задрожали в моих руках и словно бы потянулись друг к другу. Я даже рот приоткрыла от удивления и, чуть помедлив, поднесла треугольник к углублению в Янкином подарке.

Рыжий авантюрин легко вошел в предназначенное ему отверстие, чуть слышно щелкнули зубчики-выступы.

— Ух ты, — восхищенно выдохнула я, разглядывая то, что получилось, и медленно побрела через двор к дому. О том, что где-то на пути притаился открытый канализационный люк я и думать забыла.

Зря, конечно.

На следующем шаге нога ушла в пустоту, и я с воплем полетела в темноту.

Глава 2. Не все волки звери

Ох уж эти сказки! Ох уж эти сказочники!

Я уже охрипла от крика, а темное дно колодца и не думало приближаться. Сообразив, наконец, что криком делу не поможешь, я закрыла рот и закрутила головой, пытаясь найти какой-нибудь выступ, за который можно схватиться и остановить падение.

Не тут-то было: стенки колодца то ли раздались вширь, то ли это я уменьшилась. Происходящее сильно смахивало на сказку Кэрролла про Алису, свалившуюся в кроличью нору, только белого кролика не хватало.

— Или это колодец очень глубокий, то ли это я слишком медленно падаю, — пробормотала я и прислушалась: а ну как правда услышу причитания кролика?!

Внизу, очень далеко что-то отчетливо шуршало. Время от времени шорох утихал и слышался чей-то то ли вой, то ли плач. Если это был кролик, то переевший пирожков роста, потому что густой баритон никак не мог принадлежать маленькому зверьку.

Так я и падала под воющие рыдания, надеясь, что внизу, как и в сказке, окажется куча листвы, и я не разобьюсь насмерть.

Мои надежды почти оправдались. Почти, потому что свалилась я как раз на рыдающего кролика, отбив себе зад о его хребет. Встреча двух несчастных страдальцев не принесла радости ни одному из нас. От неожиданности кролик подскочил и, сбросив меня со спины, бросился наутек.

— А-а-а!!! — хрипло взвизгнула я, приложившись спиной о твердую стену колодца.

— Оу-у-у!!! — взвыл совсем рядом перепуганный кролик, и это было странно: во-первых, по моему представлению кролики не воют, а верещат; во-вторых, кролик не станет сидеть и ждать, когда его схарчат, а задаст стрекача. И не важно, что я не собиралась его харчить — кролик-то об этом не знает. В-третьих, кролик, на которого я упала, видимо и в самом деле подзакусил тем самым пирожком и здорово подрос, иначе как еще объяснить тот факт, что я его не раздавила?

Сложив в голове все эти факты, я открыла глаза и только тут заметила, что колодец вовсе не колодец, а здоровенная яма с вбитыми в дно заостренными кольями. Я моментально взмокла, сообразив, что могла бы не на кролика упасть, а запросто насадиться на кол — чудо, что пронесло! В яме было довольно светло, и свет лился сверху. Я задрала голову и открыла рот, крайне удивленная увиденным: никакого колодца надо мной не было и в помине. Вверху под порывами ветра величаво покачивали верхушками огромные ели. Сквозь ветви проглядывало голубое небо с караванами пушистых облаков, за которыми пряталось солнце. Я встала и еще раз осмотрела колья и дно ямы — колья влажно блестели, дно сплошь покрывали гнилые листья и еловые иголки вперемешку с костями... Мне вдруг стало абсолютно понятно, куда меня занесло и почему так горько, с подвыванием, плакал кролик.

— Бедняжка, — посочувствовала я зверьку, оглядывая ловчую яму в поисках оного. Пожалеть себя мне как-то не пришло в голову, а надо было бы.

Он лежал, съежившись и забившись под стену, с поджатым от страха хвостом, и совсем по-человечески прятал морду под лапами. Он, в смысле, большой серый пес, а вовсе не белый кролик.

— Ой, бедненький! — засюсюкала я, осторожно приближаясь к псу. — И как же тебя угораздило? Ты от охотника отстал, да?

— Я от охотника сбежал, — жалобно раздалось в ответ, и пес, убрав лапы, поднял морду.

Я так и села, во все глаза таращась на говорящего пса.

— Почему? — ошарашено спросила я, одновременно пытаясь вспомнить, не ударилась ли обо что-нибудь головой, пока падала. Память сей факт скромно умолчала. Может, я просто сплю?

— А ты не побежала бы, если тебя хотят убить? — истерично взвыл зверь, а мне почему-то вспомнился мультик "Жил-был пес".

— За что? — я даже подскочила от возмущения и еще больше прониклась сочувствием к несчастному псу.

— Они думают, что это я съел Красную шапочку и ее бабушку, и еще кучу людей погубил! — залился слезами пес и вдруг задрал голову и завыл.

Этот вой пробирал до печенок. Я похолодела и стала медленно, очень медленно пятиться назад, к "своей" стене. Я догадывалась, что этот маневр меня вряд ли спасет, но сидеть на месте тем более не могла.

Вот оно, мое невезение, думала я, во всей своей красе! Нет, вы только подумайте, ну кто еще, кроме меня, мог провалиться в люк, удачно избежать приземления на колья, чтобы в следующий момент оказаться нос к носу с говорящим волком-людоедом!

— А... а ты их не ел? — дрожащим голосом спросила я и уперлась спиной в стену — отползать дальше было некуда.

— Я что, похож на психа?! — с видом оскорбленной невинности фальцетом выкрикнул волк, мгновенно прекратив лить слезы, и одним прыжком оказался рядом со мной.

— Н-нет! — сжавшись в комок, поспешила уверить я зверя.

Волк насторожил уши, буравя меня подозрительным взглядом, и я, сделав над собою усилие, как можно искреннее ему улыбнулась.

— Ты мне тоже не веришь, — печально вздохнул волк и, поникнув, побрел в свой угол ямы. Оглянулся, тяжело вздохнул и лег, спрятав морду под лапами. Мне даже стыдно стало за свое неверие, столько укоризны было в желтых глазах зверя.

— Ну, почему же не верю, — попыталась оправдаться я. — Я верю, что ты не ел Красную шапочку, потому что она не настоящая...

— Как так — не настоящая? — удивился волк и повернул ко мне морду.

— Ну, это же всем известно! Красную шапочку придумал Шарль Перро, французский сказочник, а, значит, съесть ее ты никак не мог. Разве что книжку изгрыз, — усмехнулась я.

Волк выглядел совсем уж озадаченным.

— Не грыз я никакую книжку, что за гадость! — сморщился он от отвращения. — А Красная шапочка живет в соседнем лесу... То есть, жила, пока ею и бабушкой волк не подзакусил. А во всем обвинили меня! — плаксиво запричитал волк. — А я в жизни никого не обидел, даже в детстве мухам крылья не отрывал никогда!

— Выходит, ты волк-вегетарианец? — обрадовалась я: если это так, то у меня есть все шансы выбраться из ямы живой и ненадкушенной.

— Да не волк я! Не волк! — в отчаянии взвыл волк, бросаясь на стену. — Я менестрель Барристан Сладкоголосый! Ну почему никто мне не верит?!

— Чего? — выдохнула я, встревожено глядя, как волк бьется головой об стену. Как бы последние мозги себе не отшиб, бедняга.

Волк снова одним прыжком оказался возле меня. Глаза его горели злой решительностью и отчаянием.

— Прошу простить меня, прелестное дитя, отчаяние помутило мне разум, иначе я представился бы сразу, — прорычал волчара и склонил голову, изображая поклон — я шарахнулась в сторону, уж больно поклон напоминал попытку цапнуть меня за ногу. — Мое имя Барристан Саворик по прозвищу Сладкоголосый. Впал в немилость регентствующей королевы Глицинии и злыми чарами превращен в волка.

До меня начало доходить.

— Так ты человек?

— Конечно!

— Вот и чудненько, значит, есть меня не станешь, — окончательно успокоилась я.

— Есть тебя? Фу! — дернул мордой волк и прикрыл нос лапой. — От тебя за версту несет нечистотами!

— Ну, спасибо! — разозлилась я, вскакивая на ноги. — Между прочим, от тебя тоже пахнет не розами, но я же тебя этим не попрекаю?

— А чем от меня пахнет? — озабоченно спросил волк, пытаясь понюхать себя подмышкой.

— Не пахнет, а воняет, — поправила я. — Псиной.

Волк пристыжено поджал хвост, косясь на меня виноватым взглядом. Робко приблизился и уткнулся носом в колени.

— Извини. Давай начнем сначала? — заискивающе виляя хвостом, предложил заколдованный менестрель и, отступив на шаг, склонил голову в поклоне. — Барристан Саворик к вашим услугам, прекрасная леди.

— Очень приятно, — кисло улыбнулась я и представилась. — Элеонора Быстрякова, для друзей просто Эля. Можешь называть меня так.

— О, прекрасная леди предлагает мне дружбу? — оскалился волк, изображая улыбку. Выглядело это скорей устрашающе, чем дружелюбно, но я напомнила себе, что волк это не волк, а заколдованный менестрель, и успокоилась.

— Прекрасная леди предлагает подумать, как отсюда выбраться, — буркнула я, вставая, и стала внимательно осматривать и ощупывать стену.

По всему выходило, что выбраться из ловчьей ямы без помощи нечего и пытаться. Охотники, что выкопали ее, не иначе рассчитывали поймать мамонта. Даже подпрыгнув, я не смогла дотянуться до края ловушки. Попробовала ковырять стену подобранной тут же костью — в результате сломалась кость, а от засохшей до каменного состояния земли и кусочка не отвалилось.

Менестрель в волчьем обличье никак мне не помогал — да и чем бы он мне помог? — сидел, насторожив уши посреди ямы. Хорошо хоть советы под руку не давал. Промучившись с час и так ничего не придумав, я отбросила сломанную кость и привалилась к стене.

— Остается только одно, — сообщила я притихшему волку.

— Что?

— Я подставлю спину, а ты оттолкнешься от нее и выберешься наружу.