Последнее желание

— Петрас, прошу, давай обойдемся без книжных комплиментов, — сказала Лайсве, вырывая свою руку, когда он пытался поцеловать ее.

— А вот манеры она явно от полевой жизни подрастеряла, как думаешь, Микаш?

Генерал покраснел, как мальчишка, и отвернулся. Ему понадобилось некоторое время, чтобы взять себя в руки, но заговорил он вполне спокойным будничным тоном:

— Ты хотел нам что-то сказать, Петрас.

— Да, я не рассчитывал, что вы прибудете так рано. И вас будет... так много. Мой замок пока не готов вас принять.

— Как это понимать? — нахмурилась Лайсве.

— Вам придется подождать снаружи некоторое время.

— Но, Петрас, нам никаких почестей и удобств не нужно. Дай только кров на пару дней, потом мы уедем, — попытался урезонить его Микаш.

— Ничего не выйдет. Вам придется подождать, — Петрас оставался непреклонен.

— Сколько ждать? — резким тоном спросила Лайсве.

— День-два, сколько понадобится. Но для тебя я могу найти теплое местечко хоть сейчас, только скажи.

— Лайсве, соглашайся, — поддержал его генерал.

— Микаш, мне нужно сказать кузену пару слов наедине, — не сводя пристального взгляда с Петраса, попросила Лайсве.

— Но... — совсем растерялся генерал, но скрепя сердце согласился. Еще одну порцию унижений он бы сегодня просто не вынес. Надо было передохнуть... и промочить горло чем-нибудь покрепче.

Как только он скрылся из виду, Лайсве заговорила строго, цедя сквозь зубы каждое слово так, что речь ее походила на звериный рык:

— Петрас, я не знаю, какую игру ты затеял, но клянусь всеми богами, если ты нас предашь, не будет тебе покоя. Я тебя с того света достану. И никакой дар медиума тебя не спасет, будь уверен.

Петрас никак не отреагировал на ее угрозу, а лишь спокойно ответил:

— Я пекусь только о твоих интересах.

— Охотно верю.

Не попрощавшись, Лайсве пошла вслед за мужем.

Лайсве снилось, что она дома с сыном гуляет по сырому осеннему лесу. Он бежит впереди и насвистывает веселую песенку. С каждым шагом он взрослеет. И вот впереди бегут уже его дети, такие же шаловливые и задорные. А потом откуда ни возьмись появляется черная туча. Она заполоняет собой все вокруг. Из нее вытягиваются длинные щупальца, хватают детей одного за другим и переламывают им шеи, будто ветки сухии. И Лайсве остается совсем одна.

— Что с тобой? Проснись, — услышала женщина голос мужа.

— Я кричала?

— И громко. Почему ты не поехала с Петрасом? Спала бы сейчас в теплой постели на шелковых простынях. И никакие кошмары тебя бы не мучили.

— Сомневаюсь. Тебе удалось прочитать его мысли?

— Петраса? Да там ничего не было. Пусто.

— Вот это пусто меня и пугает. Будто его мысли скрыли специально. Боюсь, нас ждет ловушка.

— Не будь такой мнительной.

— А ты не будь таким беспечным.

— Лайсве... Если бы мы могли найти другое пристанище, то уверяю тебя, здесь бы мы и на день не задержались. Но мы его не найдем. Будескайск наш единственный шанс взять передышку. И я готов рискнуть ради этого и своей гордостью, и даже жизнью.

— Смотри, как бы на кону не стояло что-нибудь дороже гордости и жизни.

— Ты куда?

— Разбужу Кыма. Хочу проветриться. Может, тогда мне удастся уснуть.

Кым спросонья не мог понять, что от него хотят. А когда сообразил, долго извинялся и называл себя никчемным.

— Хватит уже, — не выдержала Лайсве. — У меня к тебе просьба. Я хочу, чтоб ты стал моим соглядатаем. Ты должен будешь объехать замок кругом. Там с другой стороны холма должен быть тайный ход. Проверь, не приехал ли кто к моему кузену через этот ход. Если кого увидишь, сразу беги сюда. Я буду тебя ждать. Да только постарайся, чтоб тебя никто не заметил.

— Да, госпожа Лайсве, я мигом все исполню.

Кым смешно затанцевал вокруг своих вещей, на ходу натягивая одежду и сапоги.

Лайсве удалось поспать всего несколько часов, прежде чем ее и Микаша снова разбудили.

— Пришел посыльный из Будескайска. Сказал, что его хозяин приглашает нас к себе.

— Что, прямо посреди ночи? — нахмурилась Лайсве.

— Может, его совесть замучила, — предположил Микаш. — Раз приглашает, надо идти. Негоже испытывать терпение гостеприимного хозяина.

Лайсве покачала головой. Она на этот счет была совершенно другого мнения.

Собрался отряд на удивление быстро. Видно, Микаш хорошо вымуштровал своих подопечных. Да и ехали быстро. Как будто и не было тяжелых месяцев пути. И кони, и люди чувствовали, что долгожданный отдых уже близок. Это утраивало их силы, заставляло идти вперед. Только Лайсве постоянно оглядывалась в поисках одинокого всадника, который должен был вот-вот нагнать их. Но его все не было.

Ворота замка были приветственно распахнуты. Люди, не задумываясь, хлынули внутрь. Зашли все, на пороге осталась одна Лайсве. Она продолжала смотреть на дорогу.

— Идем, куда бы ты его не послала, к утру он вернется, и его впустят, — повлек ее за собой муж.

Пришлось войти. Но как только она ступила за ворота, послышался стук копыт.

— Госпожа Лайсве! — она обернулась на голос Кыма.

Паренек спешился и подбежал к ней.

— Вы были правы, — задыхаясь, говорил он. — Я нашел потайной ход, про который вы говорили, и караулил там. Пару часов назад через него в замок въехала шестерка всадников. Я не видел их лиц — они были скрыты капюшонами. Всадники спешились и оставили своих лошадей у входа. Тогда я решил выяснить у животных, кто их хозяева.

— И что они сказали? — не выдержала Лайсве его долгой прелюдии.

— В том-то и дело, что ничего. Совсем ничего. Как будто они пустые внутри.

Губы Лайсве чуть дрогнули.

— Микаш! — позвала она, но было уже слишком поздно. От мужа и остального отряда ее с Кымом отделяла только что выскочившая из стены решетка.

— Что происходит? — запоздало всполошился генерал и бросился к своей жене.

— Это ловушка. Петрас нас предал. Бегите, — сказала Лайсве.

— Но как же вы?

— Нам не выбраться, мы в клетке между дверью и этой решеткой. Оставьте нас!

Ее голос заглушил жуткий гул. Поверх решетки из потолка выехала толстая деревянная перегородка и скрыла отряд от глаз Лайсве и Кыма.

Генерал в отчаянии колотил руками по перегородке и выкрикивал имя жены, но никакого ответа слышно не было.

— Это бесполезно, Микаш, — раздался в его голове бесплотный голос. — Не переживай. Скоро ты с ней воссоединишься и на этот раз навсегда.

Генерал оглядывался по сторонам в поисках говорившего, пока его взгляд не остановился на выходивших из комнаты людях в голубых плащах с золотой оторочкой. Их сопровождал Петрас.

— Что здесь происходит? Я требую объяснения, — возмущенно крикнул ему генерал.

— Ты не в том положении, чтобы требовать. Это мой замок, забыл? — все так же спокойно отвечал Петрас. В этот момент все ринувшиеся на Петраса воины замерли, словно попали в невидимую паутину, которая не позволяла им пошевелиться.

— Ты предал нас. Как ты мог? Нас ведь столько объединяет: клятвы, узы...

— Они предложили цену, от которой я не смог отказаться.

Микаш нахмурился.

— Жизнь, они предложили мне жизнь.

— И этот мудрый человек согласился, — подтвердил один из незнакомцев в голубом плаще. — Ты тоже скоро станешь мудрым и согласишься. Даже твоя жена станет мудрой и согласится. Петрас, убей остальных. Нам нужны только телепаты.

— Я?

От такого предложения хозяин Будескайска растерял напускное спокойствие. Одно дело, когда ты передаешь людей в руки палачам, не обязуясь даже на казнь смотреть, а совсем другое, когда палачом делают тебя.

— Ты, Петрас. Должен же ты как-то свою верность доказать. А не убьешь, наши солдаты спалят твой замок дотла и тебя вместе с ним. И прощай старинный род Будескайска.

Петрас прикрыл лицо рукой, а потом прошептал что-то на неведомом языке. Все воины разом упали замертво. В живых остался лишь Микаш. Он хотел достать меч, чтобы всадить его в сердце предателя. Хотел воспользоваться телепатией, чтобы мигрень разорвала подлецу голову, но сейчас он оказался абсолютно бессилен, мог только стоять и смотреть.

— Вот и хорошо. С самой хлопотной частью покончено, пришло время перейти к приятным процедурам, — сказал один из людей в капюшонах и подошел к Микашу.

Из рукава неизвестный достал сосуд с темной жидкостью поднес ее ко рту генерала.

— Не отворачивайся, это не поможет. Просто расслабься. Поверь, так будет лучше всего, — незнакомец опустил капюшон.

— Бенас? — с удивлением узнал его Микаш и перевел взгляд на остальных людей в плащах. Они тоже опустили капюшоны.

— Айгу, Нок, Ремас... — узнавал он каждого из них. — Значит, Лайсве была права. Они действительно что-то делают с пленными телепатами.

— Твоя жена большая умница. Она станет сильнейшей из нас и поведет к безоговорочной победе.

То, что находилось внутри сосуда, оказалось вовсе не жидкостью, а дымом, черным, едким, живым. И там его было очень много, невероятно много для такого крошечного сосуда. Дым проникал в Микаша через ноздри, не позволяя ему дышать. Он выжигал внутренности, умерщвлял саму суть и заполнял ее вековечной тьмой.

Неизвестность пугала. За перегородку не проникало ни одного звука. Слышно было лишь собственное дыхание, да треск висевшего на стене факела. Оставалось только ждать, и это ожидание убивало, медленно всаживало ядовитое жало в самое сердце и кромсало его на куски. Лайсве и Кыму показалось, что прошла целая вечность, прежде чем перегородка, наконец, начала подниматься. Но открывшееся перед их глазами зрелище облегчения не принесло. По всему коридору лежали бездыханные тела их товарищей. Все были мертвы. Лайсве с ужасом искала среди убитых тело мужа, но никак не находила, пока ее взгляд не остановился на Петрасе и толпившихся за его спиной людей в голубых плащах. Их было семеро.

— Что ты наделал, кузен? — спросила она. На этот раз в ее голосе не было злости, лишь отчаяние.

— Прости, я... — Петрас обернулся на своих спутников, — не смог поступить иначе.

— Не переживайте, милая Лайсве, и не ищите среди мертвых своего мужа. Его там нет, — заговорил один из людей в плащах. — Скоро вы соединитесь с ним и будете в полной безопасности.

Лайсве испуганно попятилась назад.

— Не прикасайтесь к моей госпоже, — закричал на незнакомцев Кым, становясь между ними и Лайсве. — Я... я вас убью.

Он неловким движением выхватил из ножен короткий тупой меч, которым его снабдили в отряде, и отчаянно замахнулся в сторону неприятелей. Незнакомцы дружно засмеялись, а потом один из них, тот, что говорил, обратился к Петрасу:

— Разберись с ним, живо!

Петрас вскинул руку. Кым затрясся от головы до пяток и осел на пол.

— Нет! — Лайсве попыталась воспользоваться даром, но тут же попала в невидимые сети.

Тело Кыма начали сотрясать дикие судороги. Изо рта шла белая пена, глаза закатились, конечности неестественно выгибались в разные стороны.

— Что ты делаешь? Кончай его! — закричал на Петраса незнакомец.

— Не могу. Он начал оборачиваться, похоже, это его первая трансформация. Против него сейчас любой дар бессилен.

"Хоть бы медведь", — мелькнула шальная мысль в голове Кыма. И тут его тело начало стремительно уменьшаться в размерах и покрываться коричневыми перьями. Через мгновение из его одежды с яростным криком выпорхнул сокол и кинулся в лицо Петраса. Тот заорал от ужасной боли.

— Хватит уже! — один из незнакомцев замахнулся на птицу мечом. Та взлетела под потолок и спряталась за балкой.

Петрас, трясясь от боли, прижимал руку к окровавленному глазу. Лайсве почувствовала, как ее путы ослабли. Она выхватила меч и кинулась на ближайшего к ней противника. Тот ответил тем же. Завязался поединок. Лязгало оружие, сыпались удары, бешено колотилось сердце в груди. Странно, но никто из людей в плащах своему товарищу помогать не стал. Они просто смотрели на поединок. В какой-то момент Лайсве показалось, что ее противник сражается точь-в-точь, как ее муж на тренировочных боях. Сильно и одновременно не всерьез.

Противник, в конце концов, измотал ее и легким движением выбил оружие из рук.

— Не сопротивляйся мне, дорогая, — сказал он до боли знакомым голосом и снял капюшон. Лайсве еле сдержалась, чтобы не закричать.

— Микаш, что они с тобой сделали? — по ее лицу потекли безудержные слезы.

— Они сделали меня лучше. Забрали все сомнения и боль, оставили лишь силу. Непобедимую силу.

Лайсве протянула руку к его лицу и только тут заметила, как изменились его глаза. Они смотрели совершенно не по-человечески, один голубой, другой зеленый.

— Это уже не ты, — ее рука опала сама собой.

— Я, это я. Сейчас сама увидишь, — он протянул ей такой же сосуд с черным дымом, какой протягивали и ему.

Лайсве оставалось только молиться. Ее тело обмякло, и она рухнула на пол.

— Спящий! — в отчаянии завала она, снова оказавшись в безмирьи. — Помоги мне. Не позволяй, чтобы они сделали это со мной.

— Лайсве, — он появился в яркой вспышке, от которой стало больно глазам. — Прости, я не могу.

— Умоляю, спаси меня. Должен же быть какой-то способ. Я не хочу... не хочу быть одной из них.

Спящий отвернулся. Лайсве заметила, как пальцы на ее руках начали чернеть. И эта чернота быстро ползла дальше по телу.

— Есть один способ, но... — Спящий повернулся, но продолжал избегать ее взгляда. — За это придется платить. И цена будет непомерно велика.

— Я согласна на все.

— Ты умрешь.

— Пусть, лишь бы им не достаться.

— Смерть — это не цена, Лайсве. Смерть — это то, что ты просишь.

Спящий поднял глаза, и взгляд его был страшен. Он решительно шагнул к женщине и пронзил рукой ее грудь. От внезапной острой боли Лайсве чуть не задохнулась. Спящий резко что-то вырвал из нее. Она увидела в его окровавленной руке странное черное создание, похожее на осьминога. Спящий крепко сжал его, и оно рассыпалось во прах. По щекам Лайсве побежали черные струйки.

— И платить придется не тебе, — было последним, что она услышала от Спящего, нет, Мертвого бога.

Вокруг тела Лайсве расползалась черная лужица.

— Странно, она не выдержала перехода? — удивился Микаш.

— Такое иногда случается, — сказал один из его товарищей. — Выше нос, тебя ведь, кажется, повысили.

Он достал белый плащ, приготовленный для Лайсве, и накинул его на плечи Микаша.

— Она что у... — заскулил вдруг Петрас. До него, казалось, только что дошел весь ужас произошедшего. — Но вы ведь обещали, что с ней все будет в порядке.

— Мы ошиблись, — безразлично ответил тот же незнакомец, что подавал Микашу плащ. — И не тебе нас в этом упрекать. Не забывай, хоть одно слово о том, что здесь произошло и мы сотрем Будескайск с лица земли. И тебя вместе с ним.

Ворота распахнулись, и люди в плащах зашагали прочь к восходящему солнцу. Петрас сел на колени возле тела Лайсве, положил голову кузины себе на колени и тихо перебирал ее волосы, пачкая их в собственной крови, бормоча что-то сумасшедшее. Из-под потолка выпорхнул сокол и помчался в погоню за удаляющейся семеркой всадников.