Буримэ

— А я верю, — твердо сказал мальчик.

— Мало просто верить, нужно терпение, смирение. А с этим у тебя проблемы. Слишком ты не воздержанный. Научись сдерживать свой пыл и тогда мы вернёмся к этому вопросу.

— Но тогда я уже стану старым. Настоящих воинов с детства тренируют.

— Не бойся, ты уже и так, 'старый', — усмехнулся Палогет Второй. — Но если ты решишь стать паладином, то это не станет для тебя препятствием, я тебе обещаю. А пока, продолжай чистить статуи. Не забудь и про остальных.

Авин устало осмотрел всех Девятерых Всеблагих Богов. Защитник, воин хранящий жизнь. Старец, облекающий в мудрость. Дарительница Жизни, всеобщая мать. Любовь, мужские и женские фигуры сплетенная вместе в любовном экстазе. Счастье, маленький улыбающийся ребенок. Ремесленник, крепкий мужик с плотницким топором за поясом, с кузнечным молотом в руках. Музыка, веселый бард с лютней в руках. Надежда, слепая девушка, робко протянувшая руку вперед и занесшая ногу для шага. И последняя. Гасительница свечей, печальная девушка в траурной одежде и с маленьким колпачком, которым ночью гасят свечи. Она замыкает круг жизни и приходит в конце к каждому, кто был рожден. Рядом с Богиней Смерти всегда стоял её младший брат, Сон.

Со сменой правящей расы, статуи Девятерых Всеблагих Богов всегда менялись. Скульпторы изображали их согласно своим видением и практически всегда, Боги походили на представителей этих рас. Но когда власть менялась, старые статуи ломали и устанавливали новые. Не менялись только сами Боги, но как они выглядят на самом деле, никто не знал. К своим пророкам они всегда являлись в обличии его расы. Вот и современные статуи Богов выглядели больше людскими, чем гномьими, которые стояли здесь раньше.

И пока юный Авин мечтал сбежать вместе со странствующими искателями приключений, и его больше никто не будет заставлять мыть статуи и ночью выносить горшки из отхожих мест, похожие мысли посещали ещё одно молодую и горячую голову. Император Андрий Первый тоже хотел послать все подальше и выехать в мир развеяться. Но его держало нечто большее, чем стены храма и строгие наставники. Долг. Долг Императора людей, перед всеми своими верноподданными. И в их число входили не только люди, но и расы последнего поколения, все кто не приспособился к жизни рядом со старшими расами. И только глупец или слепец, может сказать, что война прошла и людям больше ничего не угрожает. Старшие расы ничего не забыли, их век в отличие от человеческого очень долог и склерозом никто из них не страдал. Они помнили своё величие и как их гордых и сильных, свергли какие-то люди, которые на тот момент не знали и про одежду. Посол эльфов, гордый Эльрасинг, любил вспоминать, как первые люди ходили рядом с лесами эльфов в шкурах или вовсе голые. И весь его вид так и говорил, мол, с тех пор вы так и не стали лучше, все те же дикари. Один раз Император не сдержался. Он демонстративно подошел к послу, наглядно сравнил качество своего вычурного костюма и изящного одеяния эльфа. И сказал.

— Да, некоторые вещи с течением времени так и не меняются. Мы так и не научились красиво шить, а вы так и не научились воевать.

Эльф покраснел, скорчился, как от лимона, но быстро взял себя в руки и смолчал, проглотив колкость. Но не забыл. Армия людей самая многочисленная. В неё входят помимо людей ещё много младших рас, нашедших покровительство у Империи людей. И справиться с ними у закостеневших эльфов в открытом бою не было никакой возможности.

Посол гномов, коренастый Руббород, искренне и громко расхохотался. Его всегда веселили шутки над эльфами. А Император ругал себя за несдерженость. Война против людей не закончилась. Она переросла из явной в подлую, подковерную. Интриги, тайные заговоры, многоходовые комбинации. И во всем этом гадюшнике ему приходилось жить с тринадцати лет, когда при загадочных обстоятельствах погиб его отец.

Андрий одернул себя. Он не любил вспоминать своё детство, когда его малолетнего наследника использовали, словно разменную монету для своих интрижек придворные. Были времена, когда про него все забывали в своей жажде загрести побольше из казны, и он ходил по Дворцу Созвездий голодный. Не было никого, кто мог бы его покормить. Даже слуги его не замечали, прислуживая вельможам. И тогда он стал убегать из Дворца на улицу Славении. И улицы научили его гораздо большему, чем все учителя в детстве, пока ещё был жив его отец. Умению отличать друзей от врагов, выживать, надеясь лишь на себя, драться не по кодексу благородных, а по-уличному бесправию, когда победителей не судят. Там он собственными глазами увидел нужды и тяготы своих людей. И когда Андрий подрос, во дворце прокатилась волна репрессий и перестановок. Вчерашние вельможи и большие господа оказывались на плахе, а никому не известные бродяги, уличные друзья Императора получали их должности. Железной рукой Император навел порядок в своей стране и Славении.

Высокий, статный, красивый юноша. Умный, харизматичный, веселый, но строгий, когда это было надо. Первый и на балу, и на турнирах, он сводил с ума всех девушек Империи и не только, но на их несчастье у него уже была жена. Его работа. Дела Империи не отпускали его ни во время приема пищи, ни во сне. В его голове постоянно крутились нити и обрывки заговоров, возможные ходы и комбинации. А так хотелось бросить все и смотать на денек в пустыню, найти давно заброшенный склеп и как следует растормошить его, преодолевая все неприятности с друзьями, как он делал это раньше, пока не принял корону. Или выйти в море и просто погулять под парусами.

— Император Андрий, вы опять задумались, — сказал незаметно подошедший посол эльфов.

'Принесла же его нелёгкая, с утра пораньше', — зло подумал Император, надевая маску безразличия и спокойствия.

— Я посмотрю, вы и не ложились спать. Солнце ещё взошло, а вы уже одеты, а на столе полная кипа бумаг, — заметил эльф.

Император продолжал, молча смотреть с балкона на рассвет. Может гость поймет, что ему не рады и уйдет сам. Но гость не понял, или не хотел понимать.

— А ведь в вашем возрасте причина для невысыпания должна быть совершено иной, чем чтение докладов своих шпионов и прочих мелких крысок. Не надумали ли вы жениться?

— Опять вы за своё, высокородный Эльрасинг, — устало вздохнул Император.

— Я должен вас заверить, — горячо начал посол. — Я происхожу из очень влиятельной семьи, наш род происходит из королевской крови и если что случится с властвующей семьей, то мы первые в числе претендентов на трон. А моя племянница, чудная дева. Прекрасная и нежная, как цветок. А голос её подобен пению птиц.

— А то, что ваша 'дева', старше меня лет этак на тысячу, вас не смущает? — не выдержал Император. Умеет этот эльф вывести из себя. — Что-то я не верю, что за все свои века она до сих пор дева. А если и так, то значит дура.

— Вы тоже не мальчик давно, — не смутился эльф. — А ваш политический брак укрепит дружбу наших народов!

— Да, Император людей и племянница побочной ветви, от загула старого Короля эльфов. Если вам так уж нужен этот союз, то, что же мне не предлагаете дочку Короля? Она и помоложе будет... Лет этак на двести — триста...

— Вы же знаете, время над нами не властно. Мы так же юны и прекрасны, как и в расцвет нашей молодости, — продолжал настаивать на своем эльф.

— Правильно, нечего Вам Император с этой фригидной дурой якшаться, — громогласно объявил посол гномов, входя в покои Императора.

— У меня там вообще охрана стоит ещё? Почему ко мне входят, кто попало? — рассердился от ещё одного не званого гостя Император.

— Ну, так я ни кто попало, — весомо сказал гном. — И если вы так решили жениться, то мы для такого человека, как Вы, Ваше сиятельство, найдем подходящую партию. Мы ж не хитрожоп... гм, пардон, хитроухие там всякие. Я, от лица всех гномов, и Старейшины кланов могу вам предложить любую из дочек самого Старейшины. А? Как? Это тебе не тощие палочки остроухих. Это все настоящие женщины. Такие, какие и должны быть женщины. Можешь выбирать любую, у Старейшины их аж целых двенадцать. Да что там выбирать, бери всех!

Император от подобного предложения скуксился, не помогла даже выработанная с годами выдержка.

— Гном, ты сам понял, чего ляпнул? — накинулся на него эльф. — Да любая из ваших 'дочек Старейшины', раздавит Императора, а он не самый хлюпкий из представителей людского племени.

— Зато есть за что подержаться, настоящему мужику! — не сдавался гном. — А то к вашим бабам с какой стороны не подойди, голый стручок, даже не разберешься сразу куда подстраиваться...

— Хорошо, хоть русалки мне своих селедок не предлагают, — тихо пробормотал Император.

— Ваше Величество, можно? — в покои осторожно заглянул паж.

Император только рукой махнул. И так утро уже началось бурно, один паж его не испортит.

— Посол русалов просит аудиенции.

— Вкатывайте. Кажется, я уже знаю, о чем он будет говорить, — обреченно вздохнул Император. — Накаркал.

И пока Император пытался объяснить вроде очевидные истины, что у русалок и людей не может быть общего потомства, на другой стороне города маленький слепой мальчик сидел у входа на прибрежный базар. Он здесь жил, рядом с портом. Играл на губной гармошке, своей единственной ценности и просил милостыню. Рядом с храмом ему не позволяли побираться местные побирушки. У паломников всегда можно было получить деньги и жили такие побирушки подчас даже лучше чем сами паломники у которых они старательно выклянчивали подаяние. А слепому мальчику хорошо, если удавалось за весь день насобирать на краюху хлеба. Матросы с кораблей, моряки с рыболовецких лодок, шлюхи из портовых борделей да всякая портовая рвань, не лучшие меценаты. Но была ещё одна причина, почему мальчик не хотел уходить из порта и базарчика, расположенного рядом. Слепой мальчик, очень любил слушать. Пьяные матросы любили рассказывать шлюхам о землях, из которых они приплыли, или которые они проплывали. Им хотелось не только продажной любви, но и простого понимания, разговора с человеком, который не будет прерывать, и слушать все его пьяные бредни. Шлюхи это понимали и молча и восторженно слушали, с таких разговорчивых можно было слупить больше обычного.

На базаре всегда роились сплетни, хозяйки и слуги любили пересчитать косточки своим хозяевам или мужьям со встреченными подругами или друзьями. Когда на город опускалась ночь, и базар закрывали, мальчик шел в ближайшую корчму и устраивался у камина. Он тихонько играл на своей губной гармошке, никому не мешая, а иногда удавалось перехватить кость, брошенную хозяйской собаке и обглодать остатки мяса на ней. Хозяин корчмы его не прогонял, вреда от него не было, если не считать легкого недовольства пса, а гостей иногда привлекала игра паренька. Да и жалко его было. Слепой с рождения. Ни родных, ни друзей. Всегда скромный и тихий. Если оставался вчерашний суп, то хозяин наливал мальчику миску, перед тем, как вылить скотине.

А мальчик сидел себе тихо в тёмном углу, играл и слушал. И слышал он гораздо больше, чем другие думали и гораздо больше, чем ему было позволено слышать. Тайные договоры, сделки, заказы, весь шепот портового района стекался к нему в уши. И находились люди, и не только, которые поняли, что мальчик уж больно долго сидит рядом с базаром. Они помнили его тощую фигуру и когда сами маленькими бегали по порту, и когда их головы украшала седина. И деды их помнили этого слепого мальчика. Но мало кто придавал этому значение. Купель рождала много долгоживущих народов. Лишь некоторые были посвящены в секрет мальчика. И люди эти был не последними фигурами в столице. У всех находились вопросы, и много ответов находилось у слепого мальчика. Но разговаривал он только напрямую, никаких вторых лиц, это было его правило, которому он следовал всегда. Покупателей информации он ждал всегда, но редко кто к нему ходил. За свои услуги слепой мальчик брал не деньги, нечто гораздо дороже. И насколько не были беспринципными покупатели, даже если они и могли отправить на смерть сотни человек, то и их останавливала цена, запрашиваемая слепым мальчиком. Обращались к нему лишь в самом крайнем случае, когда ситуация уже была критической.

В казарме на Оружейной улице, Железный Старшина уже поднял и построил на плацу новобранцев. Этот зверь всегда поднимал своих солдат с первыми лучами солнца. Он свято верил в дисциплину и суровые тренировки. Только так он считал можно было из вчерашних пацанов, молокососов, сделать настоящих имперских солдат. Легионеров, способных защищать честь и интересы Империи людей и Императора.

— Только железная дисциплина и воинское умение, работать слаженно, позволят людям противостоять яростным ордам орков, хитроумным отрядам рейнджеров эльфов, стальному кулаку хирда гномов, воздушным атакам орланов и морским атакам русалов, — надрываясь вел политбеседу Старшина, пока новобранцы с пыхтением толкали землю в упоре лежа. — Вы должны действовать, как единый организм. Когда атакует орда, эти здоровенные орки, берущие своей силой и яростью, легионеры выстраиваются в плотный строй, выставляя вперёд копья и закрываясь ростовыми щитами. Орки и мелкие их прихлебатели типа гоблинов, накатывают волной, беспорядочной толпой, и разбиваются о плотную стену щитов и копий! Но если, какой салобон будет чесать пятку или просто устанет и не сможет удержать щит, то эти здоровенный зеленые нелюди втискиваются в щель и нарушают порядок. Разбивают строй и вот тогда у же выжить у людей шансов мало, в схватках один на один, эти твари сильны, не каждый может драться с ними наравне. Этому если только благородных учат. Отставить отжимания.

Тяжело дыша, новобранцы поднялись на ноги.

— Продолжаем. Приседания.

Без единого недовольного возгласа, парни послушно стали приседать, словно заеденные. Не каждому удается попасть в ряды легионеров. Жестокий отбор и суровые тренировки, не все выдерживают тяжелых условий. Но все равно это единственный шанс для пацанов с улицы, вчерашних побирушек, карманников, просто сыновей бедных семей, не владеющих никаким ремеслом, выбиться в люди. Хорошее жалование, положение в обществе, возможность выбиться в командиры и жить на пособия офицера, если есть к этому таланты. Парни это помнили и не ныли. И как бы Железный Старшина на них не кричал, не материл, в душе он гордился каждым из них, кто не сломался не ушёл обратно на улицу к прежней жизни. И гонял он их не из вредности, а чтобы подготовить. Старшие да и прочие расы, все они сильнее человека. До сих пор безопасность и свободу людей обеспечивала только армия. А для армии нужны сильные духом и телом солдаты, легионеры с несгибаемой волей, гордо несущие штандарты человечества.

— С гномами наоборот, — продолжал обучающую лекцию Старшина. — Они славны своим хирдом. От них мы и научились строить 'черепаху'. Против них такое построение не пройдет. Сомнут. Тут уже другая тактика. Нужно разорвать их построение, для этого лучшим считается заранее подготовить поле боя. Либо сразу выбирать сильно пересеченную местность, где хирд не сможет пройти, не разорвав свой строй, лучше если это будет вообще лес. Тогда им придется идти разорванным строем. И драться с ними лучше либо алебардами, либо копьями, в ближний бой не вступать, секирами, бородатые карлики машут знатно. Идеально если вообще можно их расстрелять из лука или арбалетов. Если они вынудили вас драться на равнине, то нужно её заранее подготовить. Ночью выкапываются ловушки, и заманивать их туда. Допустим нарочно оставлять открытые, либо слабые фланги.