Буримэ

Славения.

Солнце поднялось над горизонтом, оповещая о начале нового дня Славении. Большого города — порта. Самого старого города в мире Ялока. Рушились и создавались империи, горы рассыпались в пыли, высыхали океаны и менялись русла рек, а город стоял, незыблемый, как само мироздание. Говорят Славению, воздвигли Атланты, что были до прихода Богов. Атланты могли повелевать временем, небом, землей и водой. И сила их была столь велика, что возгордившись, они смели бросить вызов Творцу всего сущего, за право обладать властью над своей судьбой. Но прогневался на них Творец, ибо не дозволено, творениям его, самим распоряжаться судьбой, делая их, равными с самим Творцом. И наказал он их страшной карой. Настолько ужасной, что не сохранилось о ней даже упоминания, и исчезли из Ялока тогда Атланты, оставив после себя только один город.

За место Атлантов Творец создал из своей плоти Девять Всеблагих Богов, и наказал им населить Ялок тварями живыми. Собрав всю силу Земли, непокорность Воздуха, безудержность Огня и спокойствие Воды, отдав каждый свет Творца, что они получили, Девять Всеблагих Богов создали Великую Купель Жизни. И старательно перемешав все, она стала рожать новые расы и народы. И родилось их великое множество, причудливо сочетая в себе все стороны жизни. И расселились они по всему Ялоку. Но Купель продолжала рожать новую жизнь, и стало не хватать места в мире для всех. Вспыхнули войны за место под солнцем. Молодые поколения сражались с теми, кто был рожден Купелью до них. Многие народы сгинули в первых войнах. А те, что выжили, стали ревностно охранять свои земли. Только не всегда им это удавалось, всегда находились, те, кто оказывались хитрее, сильнее, ловчее и они прогоняли старых хозяев с насиженных мест. И длился этот цикл многие века и тысячелетия. Одни расы сменялись другими, не выдержавшие постоянной конкуренции, слабые вымирали, сильные оставались, пока не приходили те, кто оказывался ещё сильнее и не прогоняли старое поколение.

И когда жрецы спрашивали Девять Всеблагих Богов, за что им дана это судьба, почему Боги не остановят Купель. То в ответ получали лишь молчание. Боги всегда глухи к молитвам. И тогда поняли жрецы, что Боги хотят найти самых сильных, самых приспосабливаемых среди многочисленных рас рожденных Купелью. Но для чего им это, они так и нес могли не понять, ни вызнать у самих Девятерых Всеблагих Богов.

Шли века, одно поколение сменялось другим, часто происходило скрещивание рас, и рождались полукровки, которые тоже хотели найти себе местечко в этом мире бесконечной войны на выживание. История Ялока пестрит заключенными и разорванными договорами, пактами, союзами. Предательство и гордость, честь и трусость, каждая новая раса пыталась найти свой секрет выживания, свой ареол обитания. В глубоких океанах и морях, под сенью кронов деревьев, высоко под облаками и в недрах земли. Везде жили и пытались выжить новые и старые народы и расы.

Но один закон не могут нарушить даже Боги, даже Творец. Ничего не может длиться вечно. И Купель Жизни стала реже рожать новых обитателей Ялока. Новые поколения стали приходить все реже и реже. Шли века борьбы за существования. Прочно закрепились в лесных чащобах эльфы, осели в забоях кряжистые гномы, царствовали на воде и под водой русалки. Устоялся шаткий, но столь долгожданный мир. Купель рожала все меньше и меньше и молодые расы не могли соперничать со старшими расами. Не могли они, и объединиться для общей победы. И казалось, что судьба их была предрешена. Погибнуть или стать рабами старших рас. Но, прежде чем закончить свое предназначение, Купель родила свою последнюю расу — людей. Они не обладали ни внушительной магической силой, и физической похвастаться не могли. Они не были самыми умными или выносливыми. Они вообще не обладали никакими особенными способностями. На их создание у Купели ушли остатки всех ресурсов, что заложили в неё Девятеро Всеблагих Богов.

Их отличал только короткий срок жизни, гораздо меньший, чем у остальных рас. И осознавая, что жизнь коротка, а сделать надо много, они ловили каждый её миг. А ещё они оказались очень приспосабливаемыми. Люди расселились по всему Ялоку, забредая в такие места, от которых отказались другие расы из-за своих плохих условий. И расселившись, они стали размножаться. Компенсируя быстротечность короткой жизни, плодовитостью, они относительно быстро расплодились по всему Ялоку. И старшие расы больше не могли их игнорировать, они слишком хорошо знали правило этой жизни. Убей или умри. И разразилась война на истребление. На удивление столь слабая раса, оказалось очень живучей. Там где не справлялись одиночки, они объединялись в племена и брали численностью. Там где не помогала численность, у них находились Герои, одиночки способные вершить чудеса. Но на этом неприятные сюрпризы не закончились. Люди оказались очень смышлеными учениками. Они быстро схватывали уловки и приемы противников. Так от эльфов они научились магии, у гномов защищать свои слабые тела доспехами, а недостаток силы компенсировать оружием.

И вот некогда негласные правители Ялока оказались разбиты, а ничем не примечательные Люди возвысились и заняли Славению.

Стоило только первым народам выйти из Купели, как они в своих странствиях нашли заброшенный город Атлантов. И когда объявлялась новая раса, склонившая все остальные, она объявляла Славению своей столицей, как символ величия. Так и повелось, что раса, владевшая самым старым городом, считалась главной, и с её мнением приходилось считаться всем остальным народам.

С тех пор, как первый Король людей воссел на трон во Дворце Созвездий в Словении, прошло три века. Отгремели последние битвы между старшими расами и людьми. Эльфы отстояли свое права на леса, гномы ревностно охраняли копии, а люди заселили практически весь Ялок. Остальным расам приходилось терпеть вынужденное соседство с людьми. Случались редкие бунты или расовые войны, но ничего серьезного, что могло бы перерасти в полномасштабный геноцид, как было в начале времен.

Стражник стоял на стене, и устало смотрел на окружающую пустыню. Ничего интересного. Все тот же песок кругом, гоняемый ветром. А говорят, когда-то здесь были леса, у деревьев ветки были толще дозорной башни, а стволы настолько высокие, что их даже нельзя было рассмотреть в вышине. А потом к власти пришли болотные жители, и они развели вокруг себя сплошное болото. Все улицы были запружены небольшими озерцами и моховыми кочками. Но их век прошел и на смену им пришли кочевые народы. Они вырубали леса, осушали болота, позволяли расти только высокой в человеческий рост траве. А потом... Кто был уж потом, стражник забыл. Единственное, что он помнил, что за все века, пока Славения была разменной монетой власть держащих, природу, ландшафт и климат постоянно меняли. И вот им, людям, досталось безжизненная пустыня. Все соки из земли вытянули предыдущие народы, и ничто уже не могло расти на ней. Только песок, гоняемый ветром, да и колючки, как-то приспособившиеся к такой жизни.

И не смотря на все изменения и катаклизмы, городу удалось сохранить порт. Широкая водная коса глубоко вгрызалась в песчаный берег, давая Славении выход к морю. Не будь его, да Солнечного тракта, город давно бы обезлюдел. Одинокий город на краю безлюдной пустыни, в которой ещё жило множество опасных тварей. Ни рудников, ни прочей добычи, город жил исключительно торговлей и за счет паломников, которых стекалось сюда великое множество. Ещё бы, ведь здесь, в Славении, рядом с Дворцом Созвездий, находился самый древний, самый главный храм Девяти Всеблагих Богов. И паломники со всего Ялока стекались сюда. Или притворяющиеся паломниками, с древних времен повелось, плата за вход паломникам ровно половина от общей. Торговцы платили уже дороже, полторы цены, и налог на торговлю в пределах города, в зависимости от товара.

И вообще стоять на воротах гораздо веселее. Сюда стекались самые разнообразные люди и не люди. Никогда нельзя было угадать, кто же окажется следующим гостем столицы. Может красивая эльфийка в легких, шелковых кружевах, а может суровый орк, или таинственный представитель давно вымершей расы, последний из своего племени, проклятый бессмертием. Не редко заходили компании искателей приключений, маги воины, воры и ассасины. Славения будто манила таких типов, обещая богатство, славу, силу. В стенах столицы ещё было спрятано много секретов давно сгинувших Атлантов и народов живших после них из числа первых, рожденных Купелью. За все прошедшие века город часто разоряли победители, сносили старые постройки и строили свои, но никто из живших и живущих не могли разрушить стены и Дворец Созвездий. Они оказались не подвластны ни магии, ни грубой силе, ни заковыристым придумкам гномов. Зато весь остальной город перестраивали не одну дюжину раз. И подчас с древнейших времен сохранялись очень причудливые постройки. Были и роскошные дворцы, и угрюмые, монолитные каменные хибары, и легкие воздушные постройки, а на главной площади раскинулось глубокое озеро с искусственными пещерами для морских народов.

В целях быстро обогатиться сюда, преодолевая все тяготы и опасности Солнечного тракта, коварные рифы и страшные шторма, Бушующего моря, в Славению спешили торговцы. Кряжистые гномы везли из своих шахт, оружие и доспехи, гордые и надменные эльфы поражали покупателей вычурностью и изящностью своих амулетов, орки везли шкуры и мясо, а искатели приключений — артефакты, добытые из древних гробниц и капищ, раскиданных по всей пустыни. Ну а местный люд торговал вообще всем. Покупая задешево и перепродавая втридорога лопухам. Торговали и своими подделками, простыми и дешевыми, не в пример тем же гномов, которые славились не только качеством своих изделий, но и особым скупердяйством. Лишний грош у них не вымолишь, такие же непробиваемые, как и их скалы.

Люди, эльфы, гномы, и русалы, вот главные игроки последнего поколения Купели. Только им удалось сохранить и авторитет и, что главнее свой ареол обитания, а всем остальным пришлось довольствоваться соседством с ними, подбирать жалкие крохи с господского стола. Впрочем, некоторые ученые и политологи записывали в этот список ещё одну расу, из числа последних рожденных Купелью. Орланы. Гордое племя, обитающее на парящих островах. Внешне они напоминали больших орлов, с телом человека. Голова, шея и крылья вместо рук с торсом мускулистого человека, хорошо развиты были грудные мышцы, а вот талия узкая. Ноги короткие, по сравнению с людьми и вместо ступней когтистые лапы, которыми они мастерски обращались. Могли держать и работать с инструментами, писать или держаться за скальные выступы. Орланы гордая, величественная раса, держащиеся всегда обособленно. Чужаков они не любят и всегда держатся своей семьи, но и они вынуждены жить в мире со всеми остальными расами. Поэтому они пригнали один из своих парящих островов, поближе к Славении, а посол орланов с почетом поселился во Дворце Созвездий, рядом с послами от гномов, эльфов. И хоть ему не особенно нравилась теснота коридоров, низкие потолки и хрупкая мебель, которая ломалась, когда он, забывшись, садился на спинку кресла или дивана, цепляясь когтями, все же он признавал, могло быть и хуже. Посол русалок вообще жил в большом аквариуме, красивом и с выходом в море. Но все, же аквариум, он и есть аквариум, как его не обустраивай.

Пока стражник предавался размышлениям, и ждал, когда же его уже сменят на посту, столица с позевыванием просыпалась. Булочники замешивали тесто, чтобы к открытию лавочки, на прилавках уже стояли, дыша ароматом свежие булочки, с тонкой приятно хрустящей корочкой. Рыбаки отчаливали от берега, нужно было успеть поймать рыбу, до того времени, когда рачительные хозяйки выйдут на рынок. К вечеру эту рыбу уже никто не будет брать, протухнет на жарком солнце за весь день.

Просыпались и послушники в храме Девяти Всеблагих Богов. Паломники скоро прибудут, и будут терпеливо ждать в очереди своего шанса прикоснуться к святыням.

Молодой послушник сонно тер медный лоб статуи одного из Девятерых Всеблагих Богов. Статуя Дарительнице Жизни, была выполнена в виде коленопреклоненной женщины с печальным лицом. В руках она держала сверток с новорожденным. Причем рассмотреть, кто же был этот новорожденный, было нельзя. Считалось, нужно было поцеловать её в начищенный лоб, чтобы от прихожанина отстали все болезни. А молодые женщины на сносях приносили ей молоко в кувшинах, или детскую игрушку, молились за своих ещё не рожденных или ещё маленьких детей. А вечером, когда храм закрывали, все подношения убирали, скисшее за жаркий день выливали скотине на заднем дворе, а игрушки раздавали в детские приюты. А утром, послушники терли обслюнявленный лоб до чистого медного блеска.

— Усерднее работай, Авин, — сказал ему старший жрец Палогет Второй. — Я хочу видеть там свое отражение.

— А я хочу видеть себя подальше отсюда, — проворчал парень, старательно начищая медь.

— Эх, сколько раз тебе повторять, Авин, — усталым голосом начал лекцию старший жрец. — В служении, проходит жизнь послушника, ибо посвятил он себя Богам, за что даруют они его своей благодатью. И жизнь твоя принадлежит им, и является твое тело не больше чем оболочкой нужной им, чтобы исполнять свою волю на грешной земле. И все мы, посвященные не больше чем орудия, направляемые Божественной дланью. И ты, и я. И пока ты не выучил все молитвы и песнопения, ты не можешь стать жрецом. А пока ты не станешь жрецом, ты послушник, выполняющий всю работу по храму.

— Я и не хотел сюда, не хочу быть послушником.

— Воля Богов привела тебя в наш храм.

— Какая воля? Мать меня подкинула к вам на порог, как и всех остальных здесь. Как они и до сих пор подкидывают нежелательных детей! — взорвался Авин.

Палогет Второй только покачал головой. Уж больно буйный был послушник, часто вел вольные беседы и пытался сбежать.

— Не хочу, быть послушником, не хочу быть жрецом, чтобы весь день слушать, как старые старухи жалуются на своих соседях и просят милости Богов!

— И кем же ты хочешь быть, отрок?

— Паладином.

Глаза мальчика радостно заблестели, и он повернул голову в сторону статую Защитника. Фигуру воина, закованного в броню и держащего высоко над головой меч, второй рукой он опирался на прямоугольный ростовой щит. Ему возносили хвалу все ратники, или матеря провожавшие сынов на войну. Но были особые воины, они защищали верующих или просто добрый люд от тварей не разумных и опасных или одичалых рас. Паладины. Воины, несущие свет истинной веры. Не все народы рожденные Купелью поклонялись Девятерым Всеблагим Богам. Находились и еретики, придумывающие своих диких богов и кровавые жертвоприношения им. И когда еретиков уничтожали, то оставшиеся без паствы дикие боги превращались в ужасных демонов наделенных божественной силой. И хоть их мощь была не сравнима с силой Девятерых, но для смертных они представляли серьёзную опасность. И только паладины, и жрецы могли остановить их.

— Хочешь стать паладином, — задумчиво переспросил старший жрец. — Но чтобы принять клятву и одеть священные доспехи, мало уметь просто хорошо драться. Паладина отличает от простого воина, вера. Лишь с помощью неё он может творить чудеса, отгонять нежить и прогонять чудовищ.

— А я верю, — твердо сказал мальчик.

— Мало просто верить, нужно терпение, смирение. А с этим у тебя проблемы. Слишком ты не воздержанный. Научись сдерживать свой пыл и тогда мы вернёмся к этому вопросу.

— Но тогда я уже стану старым. Настоящих воинов с детства тренируют.

— Не бойся, ты уже и так, 'старый', — усмехнулся Палогет Второй. — Но если ты решишь стать паладином, то это не станет для тебя препятствием, я тебе обещаю. А пока, продолжай чистить статуи. Не забудь и про остальных.

Авин устало осмотрел всех Девятерых Всеблагих Богов. Защитник, воин хранящий жизнь. Старец, облекающий в мудрость. Дарительница Жизни, всеобщая мать. Любовь, мужские и женские фигуры сплетенная вместе в любовном экстазе. Счастье, маленький улыбающийся ребенок. Ремесленник, крепкий мужик с плотницким топором за поясом, с кузнечным молотом в руках. Музыка, веселый бард с лютней в руках. Надежда, слепая девушка, робко протянувшая руку вперед и занесшая ногу для шага. И последняя. Гасительница свечей, печальная девушка в траурной одежде и с маленьким колпачком, которым ночью гасят свечи. Она замыкает круг жизни и приходит в конце к каждому, кто был рожден. Рядом с Богиней Смерти всегда стоял её младший брат, Сон.

Со сменой правящей расы, статуи Девятерых Всеблагих Богов всегда менялись. Скульпторы изображали их согласно своим видением и практически всегда, Боги походили на представителей этих рас. Но когда власть менялась, старые статуи ломали и устанавливали новые. Не менялись только сами Боги, но как они выглядят на самом деле, никто не знал. К своим пророкам они всегда являлись в обличии его расы. Вот и современные статуи Богов выглядели больше людскими, чем гномьими, которые стояли здесь раньше.

И пока юный Авин мечтал сбежать вместе со странствующими искателями приключений, и его больше никто не будет заставлять мыть статуи и ночью выносить горшки из отхожих мест, похожие мысли посещали ещё одно молодую и горячую голову. Император Андрий Первый тоже хотел послать все подальше и выехать в мир развеяться. Но его держало нечто большее, чем стены храма и строгие наставники. Долг. Долг Императора людей, перед всеми своими верноподданными. И в их число входили не только люди, но и расы последнего поколения, все кто не приспособился к жизни рядом со старшими расами. И только глупец или слепец, может сказать, что война прошла и людям больше ничего не угрожает. Старшие расы ничего не забыли, их век в отличие от человеческого очень долог и склерозом никто из них не страдал. Они помнили своё величие и как их гордых и сильных, свергли какие-то люди, которые на тот момент не знали и про одежду. Посол эльфов, гордый Эльрасинг, любил вспоминать, как первые люди ходили рядом с лесами эльфов в шкурах или вовсе голые. И весь его вид так и говорил, мол, с тех пор вы так и не стали лучше, все те же дикари. Один раз Император не сдержался. Он демонстративно подошел к послу, наглядно сравнил качество своего вычурного костюма и изящного одеяния эльфа. И сказал.

— Да, некоторые вещи с течением времени так и не меняются. Мы так и не научились красиво шить, а вы так и не научились воевать.

Эльф покраснел, скорчился, как от лимона, но быстро взял себя в руки и смолчал, проглотив колкость. Но не забыл. Армия людей самая многочисленная. В неё входят помимо людей ещё много младших рас, нашедших покровительство у Империи людей. И справиться с ними у закостеневших эльфов в открытом бою не было никакой возможности.

Посол гномов, коренастый Руббород, искренне и громко расхохотался. Его всегда веселили шутки над эльфами. А Император ругал себя за несдерженость. Война против людей не закончилась. Она переросла из явной в подлую, подковерную. Интриги, тайные заговоры, многоходовые комбинации. И во всем этом гадюшнике ему приходилось жить с тринадцати лет, когда при загадочных обстоятельствах погиб его отец.

Андрий одернул себя. Он не любил вспоминать своё детство, когда его малолетнего наследника использовали, словно разменную монету для своих интрижек придворные. Были времена, когда про него все забывали в своей жажде загрести побольше из казны, и он ходил по Дворцу Созвездий голодный. Не было никого, кто мог бы его покормить. Даже слуги его не замечали, прислуживая вельможам. И тогда он стал убегать из Дворца на улицу Славении. И улицы научили его гораздо большему, чем все учителя в детстве, пока ещё был жив его отец. Умению отличать друзей от врагов, выживать, надеясь лишь на себя, драться не по кодексу благородных, а по-уличному бесправию, когда победителей не судят. Там он собственными глазами увидел нужды и тяготы своих людей. И когда Андрий подрос, во дворце прокатилась волна репрессий и перестановок. Вчерашние вельможи и большие господа оказывались на плахе, а никому не известные бродяги, уличные друзья Императора получали их должности. Железной рукой Император навел порядок в своей стране и Славении.

Высокий, статный, красивый юноша. Умный, харизматичный, веселый, но строгий, когда это было надо. Первый и на балу, и на турнирах, он сводил с ума всех девушек Империи и не только, но на их несчастье у него уже была жена. Его работа. Дела Империи не отпускали его ни во время приема пищи, ни во сне. В его голове постоянно крутились нити и обрывки заговоров, возможные ходы и комбинации. А так хотелось бросить все и смотать на денек в пустыню, найти давно заброшенный склеп и как следует растормошить его, преодолевая все неприятности с друзьями, как он делал это раньше, пока не принял корону. Или выйти в море и просто погулять под парусами.

— Император Андрий, вы опять задумались, — сказал незаметно подошедший посол эльфов.

'Принесла же его нелёгкая, с утра пораньше', — зло подумал Император, надевая маску безразличия и спокойствия.

— Я посмотрю, вы и не ложились спать. Солнце ещё взошло, а вы уже одеты, а на столе полная кипа бумаг, — заметил эльф.

Император продолжал, молча смотреть с балкона на рассвет. Может гость поймет, что ему не рады и уйдет сам. Но гость не понял, или не хотел понимать.

— А ведь в вашем возрасте причина для невысыпания должна быть совершено иной, чем чтение докладов своих шпионов и прочих мелких крысок. Не надумали ли вы жениться?

— Опять вы за своё, высокородный Эльрасинг, — устало вздохнул Император.

— Я должен вас заверить, — горячо начал посол. — Я происхожу из очень влиятельной семьи, наш род происходит из королевской крови и если что случится с властвующей семьей, то мы первые в числе претендентов на трон. А моя племянница, чудная дева. Прекрасная и нежная, как цветок. А голос её подобен пению птиц.

— А то, что ваша 'дева', старше меня лет этак на тысячу, вас не смущает? — не выдержал Император. Умеет этот эльф вывести из себя. — Что-то я не верю, что за все свои века она до сих пор дева. А если и так, то значит дура.

— Вы тоже не мальчик давно, — не смутился эльф. — А ваш политический брак укрепит дружбу наших народов!

— Да, Император людей и племянница побочной ветви, от загула старого Короля эльфов. Если вам так уж нужен этот союз, то, что же мне не предлагаете дочку Короля? Она и помоложе будет... Лет этак на двести — триста...

— Вы же знаете, время над нами не властно. Мы так же юны и прекрасны, как и в расцвет нашей молодости, — продолжал настаивать на своем эльф.

— Правильно, нечего Вам Император с этой фригидной дурой якшаться, — громогласно объявил посол гномов, входя в покои Императора.

— У меня там вообще охрана стоит ещё? Почему ко мне входят, кто попало? — рассердился от ещё одного не званого гостя Император.

— Ну, так я ни кто попало, — весомо сказал гном. — И если вы так решили жениться, то мы для такого человека, как Вы, Ваше сиятельство, найдем подходящую партию. Мы ж не хитрожоп... гм, пардон, хитроухие там всякие. Я, от лица всех гномов, и Старейшины кланов могу вам предложить любую из дочек самого Старейшины. А? Как? Это тебе не тощие палочки остроухих. Это все настоящие женщины. Такие, какие и должны быть женщины. Можешь выбирать любую, у Старейшины их аж целых двенадцать. Да что там выбирать, бери всех!

Император от подобного предложения скуксился, не помогла даже выработанная с годами выдержка.

— Гном, ты сам понял, чего ляпнул? — накинулся на него эльф. — Да любая из ваших 'дочек Старейшины', раздавит Императора, а он не самый хлюпкий из представителей людского племени.

— Зато есть за что подержаться, настоящему мужику! — не сдавался гном. — А то к вашим бабам с какой стороны не подойди, голый стручок, даже не разберешься сразу куда подстраиваться...

— Хорошо, хоть русалки мне своих селедок не предлагают, — тихо пробормотал Император.

— Ваше Величество, можно? — в покои осторожно заглянул паж.

Император только рукой махнул. И так утро уже началось бурно, один паж его не испортит.

— Посол русалов просит аудиенции.

— Вкатывайте. Кажется, я уже знаю, о чем он будет говорить, — обреченно вздохнул Император. — Накаркал.

И пока Император пытался объяснить вроде очевидные истины, что у русалок и людей не может быть общего потомства, на другой стороне города маленький слепой мальчик сидел у входа на прибрежный базар. Он здесь жил, рядом с портом. Играл на губной гармошке, своей единственной ценности и просил милостыню. Рядом с храмом ему не позволяли побираться местные побирушки. У паломников всегда можно было получить деньги и жили такие побирушки подчас даже лучше чем сами паломники у которых они старательно выклянчивали подаяние. А слепому мальчику хорошо, если удавалось за весь день насобирать на краюху хлеба. Матросы с кораблей, моряки с рыболовецких лодок, шлюхи из портовых борделей да всякая портовая рвань, не лучшие меценаты. Но была ещё одна причина, почему мальчик не хотел уходить из порта и базарчика, расположенного рядом. Слепой мальчик, очень любил слушать. Пьяные матросы любили рассказывать шлюхам о землях, из которых они приплыли, или которые они проплывали. Им хотелось не только продажной любви, но и простого понимания, разговора с человеком, который не будет прерывать, и слушать все его пьяные бредни. Шлюхи это понимали и молча и восторженно слушали, с таких разговорчивых можно было слупить больше обычного.

На базаре всегда роились сплетни, хозяйки и слуги любили пересчитать косточки своим хозяевам или мужьям со встреченными подругами или друзьями. Когда на город опускалась ночь, и базар закрывали, мальчик шел в ближайшую корчму и устраивался у камина. Он тихонько играл на своей губной гармошке, никому не мешая, а иногда удавалось перехватить кость, брошенную хозяйской собаке и обглодать остатки мяса на ней. Хозяин корчмы его не прогонял, вреда от него не было, если не считать легкого недовольства пса, а гостей иногда привлекала игра паренька. Да и жалко его было. Слепой с рождения. Ни родных, ни друзей. Всегда скромный и тихий. Если оставался вчерашний суп, то хозяин наливал мальчику миску, перед тем, как вылить скотине.

А мальчик сидел себе тихо в тёмном углу, играл и слушал. И слышал он гораздо больше, чем другие думали и гораздо больше, чем ему было позволено слышать. Тайные договоры, сделки, заказы, весь шепот портового района стекался к нему в уши. И находились люди, и не только, которые поняли, что мальчик уж больно долго сидит рядом с базаром. Они помнили его тощую фигуру и когда сами маленькими бегали по порту, и когда их головы украшала седина. И деды их помнили этого слепого мальчика. Но мало кто придавал этому значение. Купель рождала много долгоживущих народов. Лишь некоторые были посвящены в секрет мальчика. И люди эти был не последними фигурами в столице. У всех находились вопросы, и много ответов находилось у слепого мальчика. Но разговаривал он только напрямую, никаких вторых лиц, это было его правило, которому он следовал всегда. Покупателей информации он ждал всегда, но редко кто к нему ходил. За свои услуги слепой мальчик брал не деньги, нечто гораздо дороже. И насколько не были беспринципными покупатели, даже если они и могли отправить на смерть сотни человек, то и их останавливала цена, запрашиваемая слепым мальчиком. Обращались к нему лишь в самом крайнем случае, когда ситуация уже была критической.

В казарме на Оружейной улице, Железный Старшина уже поднял и построил на плацу новобранцев. Этот зверь всегда поднимал своих солдат с первыми лучами солнца. Он свято верил в дисциплину и суровые тренировки. Только так он считал можно было из вчерашних пацанов, молокососов, сделать настоящих имперских солдат. Легионеров, способных защищать честь и интересы Империи людей и Императора.

— Только железная дисциплина и воинское умение, работать слаженно, позволят людям противостоять яростным ордам орков, хитроумным отрядам рейнджеров эльфов, стальному кулаку хирда гномов, воздушным атакам орланов и морским атакам русалов, — надрываясь вел политбеседу Старшина, пока новобранцы с пыхтением толкали землю в упоре лежа. — Вы должны действовать, как единый организм. Когда атакует орда, эти здоровенные орки, берущие своей силой и яростью, легионеры выстраиваются в плотный строй, выставляя вперёд копья и закрываясь ростовыми щитами. Орки и мелкие их прихлебатели типа гоблинов, накатывают волной, беспорядочной толпой, и разбиваются о плотную стену щитов и копий! Но если, какой салобон будет чесать пятку или просто устанет и не сможет удержать щит, то эти здоровенный зеленые нелюди втискиваются в щель и нарушают порядок. Разбивают строй и вот тогда у же выжить у людей шансов мало, в схватках один на один, эти твари сильны, не каждый может драться с ними наравне. Этому если только благородных учат. Отставить отжимания.

Тяжело дыша, новобранцы поднялись на ноги.

— Продолжаем. Приседания.

Без единого недовольного возгласа, парни послушно стали приседать, словно заеденные. Не каждому удается попасть в ряды легионеров. Жестокий отбор и суровые тренировки, не все выдерживают тяжелых условий. Но все равно это единственный шанс для пацанов с улицы, вчерашних побирушек, карманников, просто сыновей бедных семей, не владеющих никаким ремеслом, выбиться в люди. Хорошее жалование, положение в обществе, возможность выбиться в командиры и жить на пособия офицера, если есть к этому таланты. Парни это помнили и не ныли. И как бы Железный Старшина на них не кричал, не материл, в душе он гордился каждым из них, кто не сломался не ушёл обратно на улицу к прежней жизни. И гонял он их не из вредности, а чтобы подготовить. Старшие да и прочие расы, все они сильнее человека. До сих пор безопасность и свободу людей обеспечивала только армия. А для армии нужны сильные духом и телом солдаты, легионеры с несгибаемой волей, гордо несущие штандарты человечества.

— С гномами наоборот, — продолжал обучающую лекцию Старшина. — Они славны своим хирдом. От них мы и научились строить 'черепаху'. Против них такое построение не пройдет. Сомнут. Тут уже другая тактика. Нужно разорвать их построение, для этого лучшим считается заранее подготовить поле боя. Либо сразу выбирать сильно пересеченную местность, где хирд не сможет пройти, не разорвав свой строй, лучше если это будет вообще лес. Тогда им придется идти разорванным строем. И драться с ними лучше либо алебардами, либо копьями, в ближний бой не вступать, секирами, бородатые карлики машут знатно. Идеально если вообще можно их расстрелять из лука или арбалетов. Если они вынудили вас драться на равнине, то нужно её заранее подготовить. Ночью выкапываются ловушки, и заманивать их туда. Допустим нарочно оставлять открытые, либо слабые фланги.

— Закончили приседания!

— Разрешите вопрос, — спросил один из новобранцев, тяжело дыша.

— Давай, если по делу.

— А как же с эльфами?

— А вот с этими хитрожопыми ушастиками все сложнее. Пять минут перекур. Эльфов из леса и калачом не выманишь. Сидят на ветках и расстреливают все, что подходит на расстояние выстрела из лука. А луки у них писец, какие дальнобойные, наши так не стреляют.

— Так, как же с ним воевать? — спросил все тот же новобранец.

— А так же, как и наши отцы и деды. Сжигать леса! Окружается лес, так чтобы и мышь не проскользнула. Из катапульт обстреливают весь лес бочками с 'Живым огнем'. А все что пытается выбраться оттуда, расстреливают из луков и арбалетов. И жгут леса, пока головешек не остаются.

— А как же их магия?

— Вся их магия держится на силе лесов. А если леса нет, то магии нет. От обгоревшего дерева много не наколдуешь!

— Так что же, универсальных приемов нет? — спросил другой новобранец. — Орков, встречать 'черепахой', гномов — луками, эльфов — закидывать 'живым огнем'.

— Это ты верно подметил. Для каждого врага свой подход. Для гоблинов, троллей, кобольтов, русалов, вервольфов, вампиров, для каждого существует свой подход, своя хитрость. Гибкость в мышлении нужна легионеру не меньше, чем стальные яйца.

— Смотрите, смотрите, она идет, — тихим шепотом пронеслось надо построением новобранцев.

Все отвлеклись от лекции Старшины и уставились ему за спину. Он тоже повернулся, посмотреть, кто же там идет, хотя уже догадывался.

Маленькая симпатичная девочка с длинными шелковыми волосами цвета вороного крыла, лет может десяти, максимум двенадцати. Она пришла со стороны ворот, ведущих в город, и было, похоже, что она зверски устала и не выспалась. Простая человеческая девочка, всю ночь шлявшаяся по далеко не самому благополучному городу Империи. Будь это кто — нибудь другая, её бы от самых ворот казармы уже бы затащили в темный переулок и изнасиловали, а труп продали. У некоторых рас человеческие дети считались деликатесом...

Но глупцов, соблазнившихся лёгкой добычей, с каждой ночью становилось всё меньше и меньше. И причиной тому была почти двухметровая деревянная кукла парившая рядом с девочкой. Женский манекен, марионетка, выполненная в полный рост. Деревянная кукла, или 'мама', как её называла сама девочка, всегда защищала малютку. Её деревянное тело могло выдержать удар любой силы, не потеряв и щепочки. А парными мечами, сделанными из того же дерева, что и сама кукла, она могла разрезать любой доспех, как раскаленный нож масло. Не спасало и волшебство. 'Мама', могла развеять абсолютно любое заклинание, направленная на неё или на девочку. Говорят, даже божественные проклятия на них не действовали. Даже старшие расы не припоминали такого мощного колдовства. Кукла была абсолютно непобедима и надежно защищала девочку от любых посягательств.

— Кукловод. Рин. Риночка, — шепотом шептали пацаны. Железный Старшина только недовольно хмурился.

Откуда эта девочка, что за история с ней произошла, возможно, знал, только легат Пантеломей. Именно он привез её, всю ободранную, тощую, словно мокрую кошку, из разрушенной деревушки в пустыне. На девочку было страшно смотреть, казалось она вот — вот отдаст Богам душу. Но ничего, откормили, одели, стала похожа на нормального ребёнка. Рин оказалась очень любознательной и непоседливой девочкой. Она могла часами трещать без умолку, потом неожиданно пропасть, и обнаружиться на дереве, залезшей туда за котёнком. Вот только про своё прошлое она никогда не рассказывала. А если кто ей начинал надоедать вопросами, то она начинала сердиться. А когда сердилась Рин, её 'мама' молчаливо доставал сабли, и тут лучше было бежать подальше, и не попадаться Кукловоду, пока она не остынет. Кукла никогда не покидала девочку, всегда оставаясь с ней, и не преследовала врагов, если за ними не погонится сама Рин. На счастье, девочка была отходчивой. Вот только вырастала совершенно не управляемой и безответственной. Капризничала, проявляла свой упрямый норов, спорила с взрослыми. И наказать её, как обычных детей, не было ни какой возможности. У обычных детей, нет двухметрового неуязвимого голема за плечом! И не смотря на все это ее, приняли в легион. Вот к кому её ненависть никогда не угасала, так это к другим расам. И клятву она принесла, совершенно с взрослым выражением лица.

Железный Старшина только головой покачал. Это её новая забава, гулять ночью ни к чему хорошему не приведет. Да и нарушение устава это. Маленькой Рин многое прощают и смотрят сквозь пальцы, но долго так продолжаться не может. Кто-то должен был вбить в её маленькую и светлую головку такие понятие, как 'ответственность', 'сдерженость', 'братство', 'любовь'. Иначе она вырастет в беспринципное чудовище, удовлетворяющие только собственные нужды и амбиции.

Сегодня в обед Старшина пойдет в город за рекрутами. Не обязательно людьми, любой, в не зависимости от расы пола и возраста, принесший клятву Легиону, становился легионером и служил щитом и мечом Империи людей. Возможно, среди них и найдется тот, кто сможет подобрать ключик к Риночке. Старшина на это надеялся каждый раз, как выходил в город. Но пока, ни кого так не нашел.

Солнце уже взошло, ночные ремесленники, пошли в свои логова спать. Завтра нужно было опять подниматься, когда мирные люди улягутся спать и освобождать от тяготящих их драгоценностей, злата, а то и жизни. Тут у каждого было свое ремесло, которым он зарабатывал себе на жизнь.

А пока проснувшиеся люди обнаруживали себя сделавшимися беднее или укороченными на голову (тут уже скорее родственники обнаруживали, а внезапно укороченный уже никогда не проснётся, если только этого не потребует некромант, но некромантия под запретом Императора). Счастливчики лишённые сомнительного счастья знакомства с результатом ремесла ночных гостей, начинали новый день, полный забот, хлопот и приключений!

— Довалин, Довалин, — орал мужчина, бегущий по базару. По виду, уже далеко за сорок. Одетый в нарядный костюм слуги, такие прислуживают очень влиятельным и богатым людям. И никак не бегают с утра пораньше по грязным улочкам, распугивая мирных горожан, истошным криком и тяжелой старческой отдышкой.

— Довалин, — уже сипло и гораздо тише попытался крикнуть мужчина. — Пропал, сорванец. Опять.

— Довалин, — кто-то истошно орал за дверями трактира.

Хозяин лишь молча, тёр кружку своими огромными ручищами. В этом городе, за свой не малый век он уже успел насмотреться всякого, и мало, что могло его удивить. Сейчас постояльцев было не много, не сезон. Надвигалась осень. А это шторма на море и бури в пустыне. Славения пустела, отчаливали купцы, отправляясь, домой, пока море спокойно, набирали охрану для караванов торговцы прибывшее по Солнечному тракту. Перед бурями гули, главное бедствие пустыни, начинали особенно лютовать. И без сильного отряда пробраться по Солнечному тракты было весьма обреченным делом. Вот и сейчас из всех его посетителей за столом сидели два купца и спорили на извечную тему.

— А я тебе говорю, морем безопаснее и дешевле, — говорил один. Одетый в добротный кафтан, с коротким мечом и в собольей шапке, которую он не снимал даже в трактире.

— Эк, ты сказанул, — ухмылялся второй. Вылитый разбойник. Просторная холщовая рубашка, шаровары и кривая сабля на боку. В отличие от своего собеседника он не стыдился своей лысины и даже нагло её демонстрировал, отполировав свой побритый череп, так что он отбрасывал солнечные зайчики. Образ добавляла золотая серьга гильдии торговцев, но при его весьма разбойничьей внешности, все её путали с золотыми серьгами морских пиратов. — По морю дешевле.... Русалы опять подняли цены, за пользование своими морскими угодьями, так их рас так. Да и наймы корабля само по себе дело не из дешевых. Опять же команда. А если, какой шторм, или пираты?

— Да сколько там этих штормов, — отмахнулся купец в кафтане. — Раз в сезон, да и то, может мимо пройдет. Да и пираты, не гули, с ними договориться можно. А эта нежить некромантская. От неё ведь не отплатишься. Им деньги да товар не нужен. Они за кровушкой идут. А если какой гуль попадется напившейся крови эльфов или еще, какой расы с магическими способностями? Такие ведь ещё и колдовать могут.

— В том-то все и дело, что при встречи с гулями иного выбора нет, только драться. А при встрече с пиратами, всегда найдутся дурни, что захотят сдаться, лишь бы их не убили. А пираты ведь разные бывают. И хороших среди них очень мало. Редко кто жизнь сохраняют, если не богат и выкупа за тебя не будет. Да и потом не обязательно отпустят, — вздохнул торговец с серьгой.

— Вот заладили с утра, гули, пираты, дебиты, кредиты. Совсем поговорить не о чем? — довольно бесцеремоно прервала их служанка, — Всех посетителей своим нытьем распугаете.

Своей служанкой трактирщик был доволен. Крепкая баба, поднос с тяжелыми блюдами не роняет, пиво разбавляет аккуратно, а если кто и бывает недовольным, так она парочкой фразами и тяжелой рукой быстро успокоит смутьяна. Да и телом вышла, и делится, когда иной посетитель хочет провести ночку не в одиночестве.

— Это, каких же посетителей? — возмутились оба торговца. — Нет же никого.

— Это как это нет? А вот?

Дверь трактира тихонька, скрипнула открываясь.

— Добро пожаловать, — радушно приветствовала служанка.