Выслушайте меня.

— Далеко еще? — решил поинтересоваться я, чтобы хоть как-то стряхнуть напряжение с плеч.

— Нет, еще немного, — ответил он и свернул с асфальтированной дорожки на земляную тропу, протоптанную множеством ног.

В воздухе пахло землей и хвоей, а под ногами хрустел ковер из засохших иголок. Если закрыть глаза, то можно подумать, что прогуливаешься по лесу, но как же все-таки далека от истины эта "правда". Где-то вдалеке громко закричала птица, заставив меня на мгновение испытать чувство страха. Я тихонько усмехнулся своему беспокойству, как же это глупо, ведь покойники выпрыгивают из могил лишь в фильмах. Листья мелких кустарников шевелились от каждого дуновения ветра, словно уста мертвых перешептывались, и меня снедало дикое чувство попросить их заткнуться.

— Вот, — ткнул пальцем Николай в небольшую серую надгробную плиту.

На ней была прикреплена фотография уже известной нам девушки, имя которой:

— Добрынина Анна Викторовна, — прочитал я и задумчиво почесал голову.

Это точно не Изабелла. Почему же Миша зовет ее так? Совсем непонятно. Мальчика нигде не было, как и не было ни единой души вокруг. Ну, может, души тут и есть, но живых не наблюдается.

— Его тут нет, — заметил Николай и взволнованно огляделся.

Я наблюдал за ним и чувствовал некоторое беспокойство. Этот псевдогрызун действительно мог что-то задумать, и сейчас из-за пушистых веток ели выйдут парочка здоровых мужичков и отмутузят меня до полусмерти. Неплохо было бы перед этим узнать за что.

Время шло, и я нервно начал поглядывать на часы, побаиваясь заранее нарисованной в голове неприятной развязки сложившихся обстоятельств, но тут заметил некоторое шевеление вдалеке, с той стороны, откуда мы с Николаем недавно пришли. К нам приближался высокий худощавый парнишка в синих спортивных шортах и белой майке. Его каштановые волосы отливали рыжиной на солнце и мокрыми от пота прядями падали на лоб, а походка была медлительной и вперевалочку.

"Кто только что был уверен, будто восставшие мертвецы бывают лишь в кино?" — иронично подумал я.

— Вот он! — тихонько воскликнул Николай и собрался пойти к нему на встречу, но я остановил его и указал на ближайший куст.

Уж больно любопытно, что его сынок тут делает. Не просто так же он сюда приходит.

— Что? — не понял меня Николай. — Что вы хотите?

— Посмотреть, — шикнул на него я и потащил за собой в укрытие. — Старайтесь быть потише.

Мы спрятались и стали наблюдать за тем, что происходит. Миша подошел, медленно огляделся и, не обнаружив никого по близости, сел на землю около могилы, стеклянными глазами уставившись на фотографию. Так продолжалось уже достаточно долго, и ноги начинали затекать от полусидящего положения. Я тихонько опустился на одно колено, стараясь особо сильно не шуметь и совершенно не заботясь, что замараю светлые рабочие брюки.

Рядом с нами находилась небольшая ель и своими ветками постоянно пыталась забраться мне за шиворот. Ее иголки неприятно царапали шею, от чего шкала раздражения начала постепенно подниматься. Николай сидел по левую сторону от меня на корточках и громко дышал... Слишком громко. Я дернул его за рукав и приложил палец к губам. Он согласно кивнул и перестал сопеть.

Время продолжало тянуться и вокруг стало заметно темнее. Может Николай был прав, и он действительно просто приходит, поглазеет на мертвую девушку и уходит. Конец моего терпения неумолимо приближался, и подгоняли его острые хвойные иглы на земле, больно впивающиеся в коленку. Я уже потерял всякую надежду увидеть что-нибудь экстраординарное, но тут, внезапно, Миша заговорил.

— Иза-а-абелла, — промямлил он гортанным голосом, походя на зомби.

У меня по спине пробежал холодок. Это явно голос ненормального. Как только его родители терпят нечто подобное... В современном мире полно хороших лечебниц (а еще больше плохих), если даже и не знают, куда обратиться, то всегда можно набрать номер скорой помощи, а там уже направят по адресу.

Миша заерзал на земле. Послышался звук расстегиваемой липучки, и тут началось.... Я бы посмеялся над тем, что сейчас увидел, будь это фильмом или какой-нибудь иной выдуманной постановкой, но это была реальность, и совершенно не выглядела забавной.

— Елки — палки! — тихо произнес я. — Да он давит свои лимоны на мертвую мадаму!

Миша запустил руку в штаны и начал ей энергично работать, при этом кряхтя и постанывая.

— Ему что? — испытывая отвращение, еле слышно обратился я к Николаю. — Живых баб мало?

Бедный старик то краснел, то бледнел. Его губы шевелились в безмолвии, и трясся подбородок. Я словно прирос к земле, не в силах встать и прекратить это безобразие. Николай тоже сидел как приклеенный. Он лишь изредка подносил руку к глазам и качал головой, что-то бубня себе под нос. Мне было понятно его переживание. Сын оказался мало того, что шизофреником, так еще и некрофилом. Хотя, некрофилом его тяжело назвать, ведь совокупления с мертвым телом нет, но и нормальным это далеко не выглядит.

Как только на штанах непутевого сынишки расползлось мокрое пятно, я решил, что пора сворачивать этот дурдом, и вышел из своего укрытия, пока его отца не хватил удар:

— Миша.

Парень медленно повернулся в мою сторону. Выражение блаженства на лице постепенно сменилось удивлением, а потом его и вовсе исказила злоба. Людям больным шизофренией свойственны перепады настроения и необъяснимое поведение, и сейчас мы видим самый наглядный этому пример. Моя профессия не подразумевает работу с подобными больными, поэтому я не спешил предпринимать необдуманных решений. Стоял и собирал свои крупицы знаний про шизиков, о которых когда-то вскользь упоминали в универе, и пытался правильно сформулировать обращение к Мише. На него нельзя давить, его нужно убедить, что он уходит с нами по собственному желанию и вообще это, чуть ли, не его идея изначально... Но тут все испортил Николай. Он с бешеными глазами и трясущимся подбородком выскочил из кустов, уверенным шагом направляясь к сыну:

— За что же мне это наказание?! — с надрывом в голосе закричал он. — Боже! За что?!

Миша соскочил на ноги и злобно посмотрел на отца. Я почуял, что дело пахнет жаренным, и поспешил за Николаем, его нужно остановить, иначе быть беде.

— Ты идешь домой! — продолжал голосить он. — Я запру тебя в комнате, и ты больше не выйдешь оттуда!

В глазах мальчика сверкнула ненависть с примесью страха. Он взревел и бросился с кулаками на своего отца. Старик оторопел на мгновение, шокированный поведением сына, но мне удалось вовремя перехватить летящий к его носу кулак. Миша взвыл, когда я попытался заломить его руку за спину и начал брыкаться. Для щупленького подростка в нем было на удивление много силы, но недостаточно, чтобы победить взрослого мужчину, который три раза в неделю посещает спортзал. На мгновения я замешкался, не желая сделать ему больно, заметив это, Миша ловко извернулся и свободной рукой схватил палку с земли, после чего огрел ею меня по голове. Из глаз полетели искры, а в ушах раздался глухой звук — "Бам!"

— Вот гаденыш! — застонал я, выпуская его и хватаясь за свою звучную черепушку.

Миша не стал терять времени и вновь бросился на отца. Он повалил старикашку на землю, но Николай оказался не робкого десятка и начал бороться. Я тряхнул головой, приводя себя в чувство, и поспешил на помощь. Схватив сопляка за шкирку отбросил его в сторону, и почувствовал, как у него на шее лопнула веревочка. На землю упал маленький мешочек, сделанный из коричневой кожи. Миша заметил пропажу и поспешил его подобрать, но я оказался быстрее и ближе. Теперь мешочек покоился в моем зажатом кулаке, а мальчишка, схватив кусок прутика от оградки, с громким рыком бросился на меня.

Кусок железки, с облупленной краской и заостренным одним концом, в руках Миши показался мне более опасным, чем деревянная ветка, которой он меня недавно огрел по голове. Я не стал долго раздумывать и спешно познакомил его переносицу со своим кулаком. На землю, усеянную хвойными иголками, закапали алые капельки. Парень упал на спину и схватился за место ушиба, но, почувствовав нестерпимую боль, тут же отдернул руку. Меж его пальцев потекла густая ярко-красная кровь, завидев нее, он посмотрел на меня с неприкрытым ужасом и шлепнулся в обморок.

— Ух, е... едрен стакан, что бармен налил нам, — выругался я и поспешил поднять с земли безвольное тело сына Николая.

Теперь остается надеяться, что этот случай не выйдет за границу кладбища и никак не повлияет на мой профессионализм в глазах клиентов.

— Миша... Мальчик мой! — подбежал к нему Николай и замер, когда увидел посиневший и распухший до размера картошки нос. — Он крови боится.

Я запихнул кожаный мешочек себе в карман и поднял парня на руки:

— Его нужно к врачу. Нос вроде не сломан, но ушиб сильный. Не отрицаю наличия трещины.

Николай схватился за голову и прокрутился вокруг своей оси, напомнив волчок. Я перехватил удобнее Мишу, он застонал и открыл глаза, потянувшись рукой к моему лицу, но как только заметил кровь, тут же снова отключился.

— Что же теперь? Что же теперь?! — без умолку трещал расстроенный папаня, тем самым раздражая еще больше.

— У меня есть знакомый травматолог. Отвезем его к нему.

Николай замер на месте и отрешенно на меня посмотрел:

— Вы мне поможете с сыном, а я никому не скажу, что вы его ударили.

В этот момент я потерял дар речи и просто на него уставился, чувствуя первые признаки поганого ощущения, которое означало заблаговременный проигрыш. Этот грызун действительно способен на подлость.

— Это шантаж.

— Я не хочу ломать жизнь своему сыну, отправляя его в психушку!

— Вы не понимаете! — в ярости взревел я. — Ваш сын серьезно болен! Ему требуется специалист!

— Вот вы и будете тем самым специалистом! — ткнул в меня пальцем Николай.

Я глубоко вдохнул и прикрыл на секунду глаза. Нервишки начинали немного шалить. Старикашка понял, на какое больное место нужно давить, чтобы добиться своего — на мою карьеру.

— От моих попыток его лечить может стать только хуже, и вашему сыну уже никто не поможет, — постарался сказать это спокойно и более уверенно.

Николай вновь схватился за голову, громко сопя, и выдернул парочку волосков из головы. Я закатил глаза к небу, чувствуя, что еще немного и психологическая помощь понадобится мне, а лучше несколько кубов транквилизатора или бутылка хорошего виски, дабы не пришибить тут кого-нибудь еще в сердцах. Теперь от этой семейки сложно будет избавиться.

— Мы отвезем его к травматологу, а потом я придумаю, как вам помочь. — Николай, было, открыл рот, чтобы возразить, но я пресек эго попытку. — Если Вы действительно не хотите испоганить жизнь своему сыну, то послушаетесь моего совета.

У меня не было желания его больше выслушивать. Этот человек совершенно не понимает суть очевидных вещей, и попытки их ему растолковать упираются в стену, с нацарапанной на ней надписью "идиотизм!". Посмотрим, насколько получится его вразумить, и получится ли вообще.

Руки уже начали затекать, и я поспеши отнести Мишу в свой автомобиль, но перед тем как положить его на заднее сиденье, нужно достать из багажника брезент. И, желательно, найти веревку. Так. На всякий случай...

Глава 4

И что теперь?

Я зашел в подъезд. Время позднее, и Серега вряд ли обрадуется моему появлению с неожиданным подарочком на руках, но выбора нет. На кону стоит моя репутация вплотную связанная с кошельком, а так как мы с Серегой лучшие друзья, то ему придется потерпеть. Злобно пыхтя, я поднялся по лестнице и попытался ткнуть пальцем в кнопку вызова лифта, не нести же тушку сыночка Николая на пятый этаж, и понял, что это бесполезное занятие, когда чуть не выронил Мишу. Николай поспешил мне помочь и трясущимся пальцем надавил на кнопку. Лифт зашумел, извещая нас о скором своем прибытии.

— Спасибо, — сухо поблагодарил я.

Николай что-то промычал нечленораздельное и провел ладонью по своей блестящей лысине. Она умудрялась сверкать даже в тусклом освещении подъезда, и я всячески старался на нее не глазеть. Атмосфера была угнетающей, да и риск встретить парочку нежелательных свидетелей возрастал с каждой секундой.

— Может, развяжем его? — вывел меня из мрачных раздумий осипший голос Николая.

— Не стоит.

Двери лифта открылись, порадовав меня тем, что там никого нет. Осторожно, дабы не стукнуть Мишу головой об что-нибудь, ибо у него и так с мозгами нее все хорошо, я вошел внутрь кабинки.

— Пятый, — проинформировал Николая, и он поспешил нажать на потертую кнопку с цифрой пять.

Лифт дернулся и, гудя, повез нас наверх. Если парнишка все время поездки был в отключке, то сейчас он неподвижным взглядом смотрел на потолок. Я пробежался глазами по веревке стягивающей его руки и ноги, дабы удостовериться в ее целостности, и довольно хмыкнул. Там на кладбище кроме буксирного троса мне не удалось найти ничего лучше. Из-за его жесткости вязать узлы было сложно, и существовал риск, что он натрет незащищенную одеждой кожу мальчика, но выбирать не приходилось — мне не нужны лишние приключения, и Мише придется потерпеть.

Цзынь! Вот мы и прибыли. Двери лифта вновь открылись, и... на меня уставилась пара темно-карих глаз, похожих на бездну, в которых сквозило чрезмерное удивление и беспокойство. Ну, а кто не обалдеет от такой картины — выходят двое мужчин, один из них держит на руках связанного восемнадцатилетнего парня с остекленевшими глазами, синим распухшим носом и измазанным в крови лицом, а второй — похож на грызуна, выползшего из-за плинтуса, со сверкающей лысиной, напоминающей яркую звезду на небе.

— Э-э-м, — промямлил я, вываливаясь из лифта, пока он не решил нас отправить обратно вниз, и с беспокойством оглядывая миниатюрную девушку лет двадцати. На этот раз Мише повезло меньше, и он задел головой одну из створок дверей. — Упс...

Мальчишка не подал виду, будто что-то почувствовал, и все так же продолжал бессмысленно глазел в потолок, а вот папаше нужно отдать должное — он только хмуро на меня посмотрел, но ничего не сказал.

— Вы не подумайте, — начал оправдываться перед девушкой, сам не понимая зачем. — Он просто сегодня буйный очень.

Я почувствовал себя жалким кретином. Ее изящные брови подлетели вверх, и она отступила на несколько шагов назад. Девушка была симпатичной — темно-каштановые волосы локонами струились по плечам, маленькое овальное личико и чувственные губки бантиком. Если бы не вся эта нелепая ситуация, я был бы не прочь с ней познакомиться, но как говориться — не судьба... А судьбой моей были на данный момент — Николай и его психованный сынишка. И как, после всех этих умозаключений, мне удалось сдержать в себе рвущееся наружу красноречивое слово, ума не приложу.

Девушка бросила очередной взволнованный взгляд на Мишу и поспешила ретироваться по лестнице, бочком обходя нас и бросая недвусмысленные взгляды на меня. Я звучно чертыхнулся и с недовольной миной подошел к двери Сереги, пару раз пнув ее ногой. А что поделать? Руки-то заняты. Хозяин нам открыл с неприкрытым негодованием на лице. Увидев меня, он немного остыл и, даже, криво улыбнулся, но заметив ношу на моих руках пришел в замешательство.