Выслушайте меня.

Каждый раз.... Он всегда приходит в одно и то же время и смотрит на фотографию надгробной плиты. На плите высечено имя — Анна, но оно совершенно ей не подходит. Он бы назвал ее Изабеллой... Своей возлюбленной Изабеллой...

Глава 1

День.

— Итак, — я сидел за своим рабочим столом и выслушивал очередного человека с "проблемами". — Что вас беспокоит?

Это был мужчина в возрасте, судя по анкете, ему пятьдесят лет, но на вид я бы дал все шестьдесят. Он выглядел, мягко сказать, плачевно. На голове залысины, а сохранившиеся волоски, выгоревшего каштанового цвета, стояли торчком и блестели жирным блеском в солнечном свете, лившемся из окна. Лицо осунулось, и его избороздило множество глубоких морщин. Глаза впали, а нос походил на картошку.

— У меня нет проблем, — старческим голосом сказал он.

— Но, вы же сюда пришли.

— Проблемы у моего сына.

Я устало вздохнул и надавил пальцами на глаза. Это не первый случай в моей практике, когда происходит нечто подобное. Родители частенько заходят сюда и просят поговорить с их детьми. Обычно причиной всех проблем был переходный возраст, когда гормоны бьют в голову и начинается вся котовасия.

— Вы заполнили анкету от своего лица.

— У меня не было выбора, — мужчина переместился на самый краешек стула, чтобы быть ближе ко мне, и весь напрягся. — Он не хочет ни с кем говорить. Миша постоянно сидит в своей комнате и повторяет одно и то же имя — Изабелла... Изабелла!

— Кто такая Изабелла? Гостья из-за границы?

— Не знаю. Я спрашивал у его друзей, но они тоже не в курсе.

— И вам кажется странным, что он влюбился в девушку? — удивился я и откинулся на спинку своего стула, а то спина уже совсем затекла.

— Нет.

Мужчина... Как же его зовут? Я покосился на анкету, покоящуюся на моем столе, и прочел его имя. Николай.

Николай придвинулся ко мне еще ближе и уже практически нависал над столом. Это раздражало, но я смог удержаться от излишних комментариев. Не каждый доверится такому молодому специалисту, как я, ведь мне только недавно стукнуло двадцать шесть. Пришлось изрядно постараться, чтобы заставить плыть свой финансовый корабль. Не нужно грубить клиентам, они деньги платят.

— Каждый вечер, когда практически стемнело, он выходит на улицу...

— Вы же совсем недавно говорили, что он постоянно сидит дома.

— Это да, — кивнул Николай. — Днем он дома, а вечером уходит и возвращается только поздно ночью.

— А сколько вашему сыну лет?

— Восемнадцать.

Я сдержанно улыбнулся. В этой ситуации требуется помощь не его сыну, а самому Николаю. Парень влюбился в девушку, судя по имени, скорее всего, в иностранку, и проводит вечера с друзьями, а родитель, как обычно, не может смириться с тем, что его чадо стало совсем взрослым и пытается найти на него управу.

— Я однажды проследил за ним.

Ну, совсем замечательно, он еще и шпионил за мальчиком. Теперь начнет рассказывать, как он связался с плохой компанией и выпивает в общественном месте... Стандартный сюжет, для обычной семьи.

— И что было дальше? — терпеливо поинтересовался я.

Он заплатил за час моей консультации и нужно отработать время сполна.

— Он ходит на кладбище.

— Куда?

— На кладбище.

Честно сказать, Николай меня нисколько не удивил. Похоже, его сынуля заделался в готы или какую-то другую субкультуру любителей тяжелой музыки.

— Это все в порядке вещей, — начал я его успокаивать. — Ребята в его возрасте часто находят себе подобных друзей. Со временем он перегорит и повзрослеет.

— Вы меня не поняли, — прохрипел Николай и выдернул из головы один из уцелевших волосков.

Я оторопел на мгновение и удивленно на него посмотрел, но потом поспешил взять себя в руки. У каждого свои причуды, и пока не просят с ними разобраться, лучше не париться лишний раз.

— Миша... Он постоянно приходит к одной и той же могиле и сидит около нее.

— Может это кто-то из его знакомых? — сейчас я себе напоминал больше детектива, чем психолога. — Вы в курсе, из его близкого окружения кто-нибудь умирал?

— Нет, — тряхнул он головой. — Да и девушку эту мне ранее никогда не доводилось видеть.

— Девушку?

— Да. На фотографии девушка. Длинные рыжие волосы, зеленые глаза... Красивая, но мертвая.

— Изабелла?

— Нет. Там написано другое имя, вроде Анна.

Я встал со стула и подошел к окну, выглянув на улицу. Лето — замечательное время для того чтобы взять отпуск и уехать куда-нибудь. Пляж, девочки и напитки, приготовленные умелыми руками профессионального бармена.

Я обернулся и посмотрел на Николая. Он сидел в нервной позе и постукивал пальцами по своей коленке.

— Помогите, пожалуйста. Он мой единственный сын.

Глава 2

После работы

Я вышел из своего офиса и глубоко вздохнул, втягивая ноздрями запахи машин и близлежащих кафешек. Николай уже ждал меня в белой девятке с разбитым боковым стеклом и покореженным бампером. Я махнул ему рукой и подошел к своему автомобилю. Сигнализация серого Ford Mondeo радостно пискнула, и моргнули фары, будто машина поприветствовала своего хозяина. Мне пришлось усердно работать более года, чтобы на копить на нее. Игрушка не из дешевых.

Двигатель завелся и тихо заурчал, лаская слух и предвещая свободу от работы, жаль, только не на этот раз. Николай, все время пока находился в кабинете, умолял съездить к нему и поговорить с его сыном, и, в конце концов, смог подкупить обещанием, щедро оплатить мое потраченное время. Я, как наивный дурак, повелся и согласился, даже ради того, чтобы он скорее замолк и вытряхнулся из моего кабинета.

В машине было жарко. Я поспешил включить кондиционер и, когда прохладный воздух подул в лицо, дал знак, что готов ехать. Белая девятка двинулась со стоянки, и я последовал за ней. В конце рабочего дня московские дороги превращаются в нескончаемый поток нагретых под солнцем автомобилей. Мне приходилось показывать недюжее мастерство вождения, чтобы не упустить из виду машину Николая.

Впереди показалась первая пробка. Ругательство практически уже слетело с моих губ, но Николай свернул в ближайшую дворовую улочку, и окольными путями мы выехали на свободную дорогу. Так продолжалось уже десять минут. От скуки я включил магнитолу, и в колонках заиграла моя любимая песня — AC/DC — Are you ready.

— Да, детка! — обратился я к своей машине и похлопал по рулю. — Я готов!

Настроение сразу же приподнялось, и дорога перестала казаться напряженной, а предстоящая беседа походить на геморрой с грецкий орех.

Когда очередная песня сменилась в проигрывателе, мы остановились около высокого многоэтажного дома. Практически все места для парковки были заняты, пришлось постараться, чтобы расположить свою ласточку среди всего этого автомобильного скопления.

Я вышел из машины и нажал на кнопку сигнализации. Николай уже ожидал меня у подъезда, взволнованно оглядываясь по сторонам.

— Сейчас шесть двадцать пять, — сказал я ему, посмотрев на наручные часы, которые когда-то приобрел на китайском сайте. — Давайте поспешим.

— Да-да, — закивал Николай и открыл дверь подъезда. — Я все прекрасно понимаю.

В нос ударил сильный запах кошачьей мочи. Видать кто-то из любящих хозяев забыл своего питомца надолго в подъезде. Я недовольно поморщился и постарался глубоко не вдыхать, пока мы не поднялись на третий этаж и не зашли в квартиру.

Большую часть коридора занимал огромный шкаф с покореженными дверцами и местами с содранным лаковым покрытием. Зеленые обои с большими желтыми подсолнечниками отдавали безвкусицей и вписались бы лучше в обстановку кухни какой-нибудь бабушки нежели семейной пары, хоть и немолодой. Я оглядел полы и постеленный в коридоре полосатый темно-зеленый половик, гадая — стоит ли мне разуваться или побеседовать с его сыном тут на пороге, но пыли и грязи так и не заметил, как и паутины в углах. Все было чисто и опрятно.

Из боковой комнаты в конце коридора к нам вышла женщина плотного телосложения и заколотыми кверху белесыми волосами. Она держала в руках бумажное полотенце и с интересом за мной наблюдала.

— Здравствуйте, — поприветствовал ее я из-за спины Николая.

Она перевела вопросительный взгляд на него. Он скинул свои ботинки и подошел к ней:

— Это Дмитрий Валентинович, — представил он ей меня. — Он психолог и пришел поговорить с нашим сыном.

— С Мишей?

Я заметил, что под ее глазами пролегли синяки, а лицо сильно осунулось. От женщины так и веяло усталостью.

— Да, с ним, — сказал я, продолжая изучать ее образ.

Поверх легкого синено ситцевого платьица был одет клетчатый фартук со старыми засохшими пятнами от жира и томата. На ногах — износившиеся потертые тапочки бардового цвета и с дырками на пальцах. Я тоже не люблю расставаться с полюбившимися удобными вещами, поэтому стараюсь покупать две пары одинаковой обуви, на случай, если одна из них испортится.

— Миша только что ушел.

— Как ушел? — удивился Николай и испуганно на меня посмотрел.

— Минут десять назад.

Я заметил, что на одной из дверей был начерчен огромный красный крест краской из баллончика, похожий на букву икс. На белой поверхности он очень сильно выделялся и сразу бросался в глаза.

— Можно взглянуть на комнату вашего сына? — поинтересовался я у Николая, делая вид, что нисколько не замечаю его взволнованного и перепуганного взгляда.

— Да, конечно, — оживился он и махнул рукой, чтобы я прошел внутрь, а не стоял на пороге.

Я скинул свои туфли, ощутив прохладу, и порадовался эффективности недавно приобретенного дезодоранта для ног.

— Его комната там, — указал он на дверь с крестом.

— Несомненно, — прошептал я себе под нос и двинулся в том направлении, испытывая некое чувство превосходства от того, что мои предположения подтвердились.

Я дернул за дверную ручку, покрытую позолотой потертой от времени, но дверь не поддалась. Она оказалась запертой.

— Он всегда запирает комнату, когда уходит из дома?

— Нет, — покачала головой хозяйка. — Я пару дней назад заходила к нему, чтобы протереть пыль.

— Я сейчас ее открою, — быстро сказал Николай и удалился в комнату напротив.

— Я так и не представилась, — женщина протянула мне свою руку. — Алена.

— Очень приятно, Дима, — Улыбнулся я и пожал ее ладонь. — Скажите, а когда началось это странное поведение у вашего сына?

Она задумчиво посмотрела на дверь и нахмурила лоб:

— Где-то с месяц.

— Не знаете, что поспособствовало изменению в его поведении?

— К сожалению — нет, — грустно покачала она головой.

Николай вернулся с запасным ключом от двери, и я поспешил отойти, чтобы ему не мешать. Замок тихо щелкнул, извещая всех о том, что между нами и комнатой мальчика больше нет никаких преград.

— Позвольте, — я протиснулся вперед и загородил собой проход.

Неизвестно, что парнишка пожелал скрыть за закрытой дверью, и, если у него действительно не в порядке с головой, то лучше первому войти мне, а не его родителям.

"Ба-а-а! Да их сынишка натуральный шизик!" — пронеслось в моей голове, когда увидел стены комнаты.

— Что там? — дрожащим голосом поинтересовался Николай, выглядывая из-за моего плеча. — Батюшки мои...

Со стен на нас смотрело множество одинаковых лиц, собранных из различных вырезок многочисленных журналов, фотографий и плакатов. Все они олицетворяли девушку с зелеными глазами и длинными рыжими волосами. В остальном в комнате не было ничего необычного — кровать, компьютер и шкаф.

— Это, — тихо зашептал Николай. Наверное, не хотел, чтобы его жена услышала. — Это она.

— Кто она?

— Мертвая девушка.

Я вытолкал его из комнаты и захлопнул за нами дверь. Алена взирала на наши ошалелые лица в полном замешательстве.

— Извините, но не в моих силах помочь вашему сыну.

У мальчика явные отклонения в психике и обычному психотерапевту, как я, тут не помочь. Требуется более серьезный специалист.

— Но... — начал было говорить Николай, но заметив, как его жена тянется к ручке двери, оттолкнул ее и поспешно запер дверь на замок.

— Я не возьму с вас денег, не переживайте.

Мне хотелось скорее отсюда убраться. В той комнате была такая тяжелая атмосфера, что инстинкты самосохранения кричали, взывая к рассудку и к ногам. Я быстро обулся и вышел из квартиры, даже не попрощавшись с Аленой. Жаль эту семью.

— Стойте! — следом за мной выбежал Николай. — Подождите!

Эхо пробежалось по стенам подъезда и, казалось, что его голос исходит со всех сторон. Я продолжил спускаться по лестнице с непоколебимым желанием сесть в машину и уехать домой.

— Дмитрий Валентинович, послушайте...

— Нет, это вы меня послушайте! Ваш сын болен, и ему требуется серьезный специалист в серьезном заведении. Я же могу просто избавить от излишней неуверенности или наладить ваши взаимоотношения с женой, — не выдержал я и высказал ему все, что думаю. — Подобные заболевания требуют медикаментозного лечения и полного психологического анализа. Это не входит в сферу моей деятельности.

Николай расстроено опустил голову. Мне его было действительно жаль. Я вышел из вонючего подъезда и достал ключи от машины, собираясь смыться отсюда, но он снова меня нагнал. Его мучила отдышка, а лицо раскраснелось.

— Помогите его, хотя бы, домой вернуть.

— Я не...

— Нет-нет, — он помахал рукой, останавливая мой очередной поток слов. — Я вас как человека прошу. Помогите мне вернуть сына домой, хоть на одну ночь. Пожалуйста.

Я устало вздохнул и задумчиво почесал голову. Всю жизнь не любил эту фразу — "прошу как человека". После нее появляется некое чувство обязанности, а моя совесть имеет скверный характер.

— Хорошо.

Именно это слово согнуло мою жизнь в самые причудливые зигзаги.

Глава 3

Приехали...

Мы прибыли на кладбище, о котором рассказывал Николай, где-то спустя час. Солнце уже окрасило небо в оранжевый цвет. Надгробные плиты и кресты отбрасывали на землю длинные узкие тени. От их вида мурашки поползли по телу.

Мне всегда казалось, что в подобных местах холоднее, чем в других, будто души умерших держатся своими ледяными руками за живых, завидуя их теплу. Я содрогнулся и отвел взгляд от очередного креста, увешанного множеством венков. Ни один человек в здравом уме не пойдет в подобное место без веской на то причины. Кладбища — они переполнены чувством скорби и невосполнимой утраты. Одна только мысль, что мне предстоит тоже когда-нибудь покоиться под толстым слоем рыхлой земли, заставляет сердце пропустить удар.

Я косо глянул на Николая. На его лбу выступили капельки пота, наверное, нервничает перед предстоящей встречей с сыном, или же на него так действует местная атмосфера. Вообще он очень странный человек и своим поведением напоминал суетливую мышь. Даже одежда на нем была вся серая — легкие хлопковые штаны и льняная майка. Я не особо благосклонен к подобным личностям, но было в нем что-то, что вызывает чувство сожаления. Может, всему виной его хрупкое телосложение? Кожа, в неприкрытых одеждой местах, выглядит дряблой, из этого можно сделать вывод — он домосед и впервые, помимо работы, спустя долгое время, выбрался за черту порога своего дома. Остатки мускулатуры начали заплывать жирком, от чего он еще больше смотрелся немощным и слабым. Меня ни капельки не удивит, если Николаю не чужда подлость. Люди, схожие с ним, часто прибегают к такому нехитрому оружию, когда не могут победить недруга в физическом смысле, а иногда и умственном.

— Далеко еще? — решил поинтересоваться я, чтобы хоть как-то стряхнуть напряжение с плеч.

— Нет, еще немного, — ответил он и свернул с асфальтированной дорожки на земляную тропу, протоптанную множеством ног.

В воздухе пахло землей и хвоей, а под ногами хрустел ковер из засохших иголок. Если закрыть глаза, то можно подумать, что прогуливаешься по лесу, но как же все-таки далека от истины эта "правда". Где-то вдалеке громко закричала птица, заставив меня на мгновение испытать чувство страха. Я тихонько усмехнулся своему беспокойству, как же это глупо, ведь покойники выпрыгивают из могил лишь в фильмах. Листья мелких кустарников шевелились от каждого дуновения ветра, словно уста мертвых перешептывались, и меня снедало дикое чувство попросить их заткнуться.

— Вот, — ткнул пальцем Николай в небольшую серую надгробную плиту.

На ней была прикреплена фотография уже известной нам девушки, имя которой:

— Добрынина Анна Викторовна, — прочитал я и задумчиво почесал голову.

Это точно не Изабелла. Почему же Миша зовет ее так? Совсем непонятно. Мальчика нигде не было, как и не было ни единой души вокруг. Ну, может, души тут и есть, но живых не наблюдается.

— Его тут нет, — заметил Николай и взволнованно огляделся.

Я наблюдал за ним и чувствовал некоторое беспокойство. Этот псевдогрызун действительно мог что-то задумать, и сейчас из-за пушистых веток ели выйдут парочка здоровых мужичков и отмутузят меня до полусмерти. Неплохо было бы перед этим узнать за что.

Время шло, и я нервно начал поглядывать на часы, побаиваясь заранее нарисованной в голове неприятной развязки сложившихся обстоятельств, но тут заметил некоторое шевеление вдалеке, с той стороны, откуда мы с Николаем недавно пришли. К нам приближался высокий худощавый парнишка в синих спортивных шортах и белой майке. Его каштановые волосы отливали рыжиной на солнце и мокрыми от пота прядями падали на лоб, а походка была медлительной и вперевалочку.

"Кто только что был уверен, будто восставшие мертвецы бывают лишь в кино?" — иронично подумал я.

— Вот он! — тихонько воскликнул Николай и собрался пойти к нему на встречу, но я остановил его и указал на ближайший куст.

Уж больно любопытно, что его сынок тут делает. Не просто так же он сюда приходит.

— Что? — не понял меня Николай. — Что вы хотите?

— Посмотреть, — шикнул на него я и потащил за собой в укрытие. — Старайтесь быть потише.

Мы спрятались и стали наблюдать за тем, что происходит. Миша подошел, медленно огляделся и, не обнаружив никого по близости, сел на землю около могилы, стеклянными глазами уставившись на фотографию. Так продолжалось уже достаточно долго, и ноги начинали затекать от полусидящего положения. Я тихонько опустился на одно колено, стараясь особо сильно не шуметь и совершенно не заботясь, что замараю светлые рабочие брюки.

Рядом с нами находилась небольшая ель и своими ветками постоянно пыталась забраться мне за шиворот. Ее иголки неприятно царапали шею, от чего шкала раздражения начала постепенно подниматься. Николай сидел по левую сторону от меня на корточках и громко дышал... Слишком громко. Я дернул его за рукав и приложил палец к губам. Он согласно кивнул и перестал сопеть.

Время продолжало тянуться и вокруг стало заметно темнее. Может Николай был прав, и он действительно просто приходит, поглазеет на мертвую девушку и уходит. Конец моего терпения неумолимо приближался, и подгоняли его острые хвойные иглы на земле, больно впивающиеся в коленку. Я уже потерял всякую надежду увидеть что-нибудь экстраординарное, но тут, внезапно, Миша заговорил.

— Иза-а-абелла, — промямлил он гортанным голосом, походя на зомби.

У меня по спине пробежал холодок. Это явно голос ненормального. Как только его родители терпят нечто подобное... В современном мире полно хороших лечебниц (а еще больше плохих), если даже и не знают, куда обратиться, то всегда можно набрать номер скорой помощи, а там уже направят по адресу.

Миша заерзал на земле. Послышался звук расстегиваемой липучки, и тут началось.... Я бы посмеялся над тем, что сейчас увидел, будь это фильмом или какой-нибудь иной выдуманной постановкой, но это была реальность, и совершенно не выглядела забавной.

— Елки — палки! — тихо произнес я. — Да он давит свои лимоны на мертвую мадаму!

Миша запустил руку в штаны и начал ей энергично работать, при этом кряхтя и постанывая.

— Ему что? — испытывая отвращение, еле слышно обратился я к Николаю. — Живых баб мало?

Бедный старик то краснел, то бледнел. Его губы шевелились в безмолвии, и трясся подбородок. Я словно прирос к земле, не в силах встать и прекратить это безобразие. Николай тоже сидел как приклеенный. Он лишь изредка подносил руку к глазам и качал головой, что-то бубня себе под нос. Мне было понятно его переживание. Сын оказался мало того, что шизофреником, так еще и некрофилом. Хотя, некрофилом его тяжело назвать, ведь совокупления с мертвым телом нет, но и нормальным это далеко не выглядит.

Как только на штанах непутевого сынишки расползлось мокрое пятно, я решил, что пора сворачивать этот дурдом, и вышел из своего укрытия, пока его отца не хватил удар:

— Миша.

Парень медленно повернулся в мою сторону. Выражение блаженства на лице постепенно сменилось удивлением, а потом его и вовсе исказила злоба. Людям больным шизофренией свойственны перепады настроения и необъяснимое поведение, и сейчас мы видим самый наглядный этому пример. Моя профессия не подразумевает работу с подобными больными, поэтому я не спешил предпринимать необдуманных решений. Стоял и собирал свои крупицы знаний про шизиков, о которых когда-то вскользь упоминали в универе, и пытался правильно сформулировать обращение к Мише. На него нельзя давить, его нужно убедить, что он уходит с нами по собственному желанию и вообще это, чуть ли, не его идея изначально... Но тут все испортил Николай. Он с бешеными глазами и трясущимся подбородком выскочил из кустов, уверенным шагом направляясь к сыну:

— За что же мне это наказание?! — с надрывом в голосе закричал он. — Боже! За что?!

Миша соскочил на ноги и злобно посмотрел на отца. Я почуял, что дело пахнет жаренным, и поспешил за Николаем, его нужно остановить, иначе быть беде.

— Ты идешь домой! — продолжал голосить он. — Я запру тебя в комнате, и ты больше не выйдешь оттуда!

В глазах мальчика сверкнула ненависть с примесью страха. Он взревел и бросился с кулаками на своего отца. Старик оторопел на мгновение, шокированный поведением сына, но мне удалось вовремя перехватить летящий к его носу кулак. Миша взвыл, когда я попытался заломить его руку за спину и начал брыкаться. Для щупленького подростка в нем было на удивление много силы, но недостаточно, чтобы победить взрослого мужчину, который три раза в неделю посещает спортзал. На мгновения я замешкался, не желая сделать ему больно, заметив это, Миша ловко извернулся и свободной рукой схватил палку с земли, после чего огрел ею меня по голове. Из глаз полетели искры, а в ушах раздался глухой звук — "Бам!"

— Вот гаденыш! — застонал я, выпуская его и хватаясь за свою звучную черепушку.

Миша не стал терять времени и вновь бросился на отца. Он повалил старикашку на землю, но Николай оказался не робкого десятка и начал бороться. Я тряхнул головой, приводя себя в чувство, и поспешил на помощь. Схватив сопляка за шкирку отбросил его в сторону, и почувствовал, как у него на шее лопнула веревочка. На землю упал маленький мешочек, сделанный из коричневой кожи. Миша заметил пропажу и поспешил его подобрать, но я оказался быстрее и ближе. Теперь мешочек покоился в моем зажатом кулаке, а мальчишка, схватив кусок прутика от оградки, с громким рыком бросился на меня.

Кусок железки, с облупленной краской и заостренным одним концом, в руках Миши показался мне более опасным, чем деревянная ветка, которой он меня недавно огрел по голове. Я не стал долго раздумывать и спешно познакомил его переносицу со своим кулаком. На землю, усеянную хвойными иголками, закапали алые капельки. Парень упал на спину и схватился за место ушиба, но, почувствовав нестерпимую боль, тут же отдернул руку. Меж его пальцев потекла густая ярко-красная кровь, завидев нее, он посмотрел на меня с неприкрытым ужасом и шлепнулся в обморок.

— Ух, е... едрен стакан, что бармен налил нам, — выругался я и поспешил поднять с земли безвольное тело сына Николая.

Теперь остается надеяться, что этот случай не выйдет за границу кладбища и никак не повлияет на мой профессионализм в глазах клиентов.

— Миша... Мальчик мой! — подбежал к нему Николай и замер, когда увидел посиневший и распухший до размера картошки нос. — Он крови боится.

Я запихнул кожаный мешочек себе в карман и поднял парня на руки:

— Его нужно к врачу. Нос вроде не сломан, но ушиб сильный. Не отрицаю наличия трещины.

Николай схватился за голову и прокрутился вокруг своей оси, напомнив волчок. Я перехватил удобнее Мишу, он застонал и открыл глаза, потянувшись рукой к моему лицу, но как только заметил кровь, тут же снова отключился.

— Что же теперь? Что же теперь?! — без умолку трещал расстроенный папаня, тем самым раздражая еще больше.

— У меня есть знакомый травматолог. Отвезем его к нему.

Николай замер на месте и отрешенно на меня посмотрел:

— Вы мне поможете с сыном, а я никому не скажу, что вы его ударили.

В этот момент я потерял дар речи и просто на него уставился, чувствуя первые признаки поганого ощущения, которое означало заблаговременный проигрыш. Этот грызун действительно способен на подлость.

— Это шантаж.

— Я не хочу ломать жизнь своему сыну, отправляя его в психушку!

— Вы не понимаете! — в ярости взревел я. — Ваш сын серьезно болен! Ему требуется специалист!

— Вот вы и будете тем самым специалистом! — ткнул в меня пальцем Николай.

Я глубоко вдохнул и прикрыл на секунду глаза. Нервишки начинали немного шалить. Старикашка понял, на какое больное место нужно давить, чтобы добиться своего — на мою карьеру.

— От моих попыток его лечить может стать только хуже, и вашему сыну уже никто не поможет, — постарался сказать это спокойно и более уверенно.

Николай вновь схватился за голову, громко сопя, и выдернул парочку волосков из головы. Я закатил глаза к небу, чувствуя, что еще немного и психологическая помощь понадобится мне, а лучше несколько кубов транквилизатора или бутылка хорошего виски, дабы не пришибить тут кого-нибудь еще в сердцах. Теперь от этой семейки сложно будет избавиться.

— Мы отвезем его к травматологу, а потом я придумаю, как вам помочь. — Николай, было, открыл рот, чтобы возразить, но я пресек эго попытку. — Если Вы действительно не хотите испоганить жизнь своему сыну, то послушаетесь моего совета.

У меня не было желания его больше выслушивать. Этот человек совершенно не понимает суть очевидных вещей, и попытки их ему растолковать упираются в стену, с нацарапанной на ней надписью "идиотизм!". Посмотрим, насколько получится его вразумить, и получится ли вообще.

Руки уже начали затекать, и я поспеши отнести Мишу в свой автомобиль, но перед тем как положить его на заднее сиденье, нужно достать из багажника брезент. И, желательно, найти веревку. Так. На всякий случай...

Глава 4

И что теперь?

Я зашел в подъезд. Время позднее, и Серега вряд ли обрадуется моему появлению с неожиданным подарочком на руках, но выбора нет. На кону стоит моя репутация вплотную связанная с кошельком, а так как мы с Серегой лучшие друзья, то ему придется потерпеть. Злобно пыхтя, я поднялся по лестнице и попытался ткнуть пальцем в кнопку вызова лифта, не нести же тушку сыночка Николая на пятый этаж, и понял, что это бесполезное занятие, когда чуть не выронил Мишу. Николай поспешил мне помочь и трясущимся пальцем надавил на кнопку. Лифт зашумел, извещая нас о скором своем прибытии.

— Спасибо, — сухо поблагодарил я.

Николай что-то промычал нечленораздельное и провел ладонью по своей блестящей лысине. Она умудрялась сверкать даже в тусклом освещении подъезда, и я всячески старался на нее не глазеть. Атмосфера была угнетающей, да и риск встретить парочку нежелательных свидетелей возрастал с каждой секундой.

— Может, развяжем его? — вывел меня из мрачных раздумий осипший голос Николая.

— Не стоит.

Двери лифта открылись, порадовав меня тем, что там никого нет. Осторожно, дабы не стукнуть Мишу головой об что-нибудь, ибо у него и так с мозгами нее все хорошо, я вошел внутрь кабинки.

— Пятый, — проинформировал Николая, и он поспешил нажать на потертую кнопку с цифрой пять.

Лифт дернулся и, гудя, повез нас наверх. Если парнишка все время поездки был в отключке, то сейчас он неподвижным взглядом смотрел на потолок. Я пробежался глазами по веревке стягивающей его руки и ноги, дабы удостовериться в ее целостности, и довольно хмыкнул. Там на кладбище кроме буксирного троса мне не удалось найти ничего лучше. Из-за его жесткости вязать узлы было сложно, и существовал риск, что он натрет незащищенную одеждой кожу мальчика, но выбирать не приходилось — мне не нужны лишние приключения, и Мише придется потерпеть.

Цзынь! Вот мы и прибыли. Двери лифта вновь открылись, и... на меня уставилась пара темно-карих глаз, похожих на бездну, в которых сквозило чрезмерное удивление и беспокойство. Ну, а кто не обалдеет от такой картины — выходят двое мужчин, один из них держит на руках связанного восемнадцатилетнего парня с остекленевшими глазами, синим распухшим носом и измазанным в крови лицом, а второй — похож на грызуна, выползшего из-за плинтуса, со сверкающей лысиной, напоминающей яркую звезду на небе.

— Э-э-м, — промямлил я, вываливаясь из лифта, пока он не решил нас отправить обратно вниз, и с беспокойством оглядывая миниатюрную девушку лет двадцати. На этот раз Мише повезло меньше, и он задел головой одну из створок дверей. — Упс...

Мальчишка не подал виду, будто что-то почувствовал, и все так же продолжал бессмысленно глазел в потолок, а вот папаше нужно отдать должное — он только хмуро на меня посмотрел, но ничего не сказал.

— Вы не подумайте, — начал оправдываться перед девушкой, сам не понимая зачем. — Он просто сегодня буйный очень.

Я почувствовал себя жалким кретином. Ее изящные брови подлетели вверх, и она отступила на несколько шагов назад. Девушка была симпатичной — темно-каштановые волосы локонами струились по плечам, маленькое овальное личико и чувственные губки бантиком. Если бы не вся эта нелепая ситуация, я был бы не прочь с ней познакомиться, но как говориться — не судьба... А судьбой моей были на данный момент — Николай и его психованный сынишка. И как, после всех этих умозаключений, мне удалось сдержать в себе рвущееся наружу красноречивое слово, ума не приложу.

Девушка бросила очередной взволнованный взгляд на Мишу и поспешила ретироваться по лестнице, бочком обходя нас и бросая недвусмысленные взгляды на меня. Я звучно чертыхнулся и с недовольной миной подошел к двери Сереги, пару раз пнув ее ногой. А что поделать? Руки-то заняты. Хозяин нам открыл с неприкрытым негодованием на лице. Увидев меня, он немного остыл и, даже, криво улыбнулся, но заметив ношу на моих руках пришел в замешательство.

— У меня тут проблема возникла, — я тряхнул Мишей и указал головой на Николая.

Серега высунулся из прохода и оглядел лестничную площадку, после чего с облегчением вздохнул, когда никого более не обнаружил.

— Вижу, — он отступил в сторону и пригласил нас. — Заходите.

Я протиснулся в дверной проем, оказавшись в небольшом коридорчике с обоями приятного зеленоватого оттенка, и скинул с себя ботинки. Хоромы Сереги не отличаются особой броскостью — живет он скромно, но не бедно. Двух комнатная квартира, минимум мебели и максимум свободного пространства. Закоренелый холостяк. Вроде нормальный мужик — светлые волосы средней длины, зеленые глаза, смуглая кожа, крепкое телосложение и старше меня всего лишь на два года — эдакий женский эталон красоты, но вот что-то не срастается у него вечно с представительницами слабого пола. Последняя его пассия сбежала год назад. Серега долго переживал, но все-таки смирился и продолжил жить дальше. Я к нему частенько в гости захаживаю, дабы отдохнуть после тяжелых трудовых будней и выпить по бутылочке пива.

Руки начинали потихоньку затекать. Миша хоть и выглядел щупленько, но легче от этого не становился. Серега, недовольно поджав губы, ткнул пальцем в сторону одной из комнат, которая играла роль зала, и я поспешил в указанном направлении, горя от нетерпения скорее избавиться от груза.

— Сказать, что я удивлен и поражен — это ничего не сказать, — изрек он, следуя за мной и не спуская взгляда с Николая. — Клади его на диван.

Вот замечательный человек! Сначала дело делаем, а потом вопросы задаем. Я аккуратно уложил Мишу. Кровавая капелька стекла по его щеке и упала на обивку дивана, благо она была темного цвета. Серега, видя такой расклад вещей, быстро сбегал в ванную за полотенцем, заодно прихватив оттуда аптечку.

— Достань лед из холодильника, — сообщил он, внимательно оглядывая пострадавшего. — Перелома со смещением нет, но есть вероятность трещины.

Я поспешил на кухню, чуть не сбив по пути взволнованного Николая. Пришлось помучиться, чтобы выколоть замерзшую воду из пластмассовой формочки. Это же прошлый век! Почему бы не использовать силиконовые? Нужно будет ему об этом как-нибудь намекнуть на досуге.

Миша вроде давно очнулся, но на удивление ведет себя тихо. Мне бы порадоваться этому, но чувствую только беспокойство. Не удивлюсь если этот мелкий паразит готовит какую-нибудь пакость. Как бы все-таки не сломать ему нос окончательно.

— Ты там скоро?! — раздался голос Сереги. — Он мне сейчас кровью весь диван зальет!

— Иду! — крикнул ему в ответ и поспешил вернуться, завернув в бумажное полотенце кубики льда.

Миша все также смотрел в одну точку остекленевшим взглядом. Серега хмуро на него глядел и даже не заметил, как я вернулся в комнату.

— Вот, — протянул ему компресс.

— Ага, — спохватился он и аккуратно приложил его к носу пострадавшего, после чего обратился к Николаю. — Я остановлю ему кровотечение и наложу временную повязку. В понедельник сходите в больницу, там ему сделают рентген.

— С-спасибо, — заикаясь, поблагодарил его Николай и бросил быстрый взгляд в моем направлении.

Я устало вздохнул и отвернулся от него. Мне хватило на сегодня общества этого человека, скорее бы уже разойтись нам своими дорожками, хотя бы на этот вечер. Я пообещал ему, что найду способ помочь Мише, и теперь не скоро моя жизнь вернется в привычное русло. Нужно скорее решать проблему, пока она не переросла в нечто большее.

Где-то около часа мы провозились с Мишей, отпаивая его кровоостанавливающими таблетками и прикладывая холодный компресс. Когда кровь остановилась, Серега наложил ему повязку и что-то написал Николаю. Я помог отнести парня в машину его отца и, договорившись о следующей встрече, отправил их восвояси.

На улице давно стемнело, и зажглись фонари. Злые голодные комары повылезали из своих укрытий и надоедали нам, пока мы стояли на улице.

— Серый, — обратился я к нему, когда фары автомобиля Николая перестали быть видны. — Пойдем-ка выпьем? Завтра все равно выходной.

— Сейчас только переоденусь, — ответил он и вбежал в подъезд.

Я не стал следовать за ним и направился к своей машине. Угораздило же эту ненормальную семейку свалиться на мою голову. За что же судьба со мной так сурово поступила? Стоило о них вспомнить, как голова начала болеть, а на душе будто вывалили тележку с коровьим навозом. Я поморщился, испытывая некий дискомфорт в своем маленьком внутреннем мире и зуд в районе затылка. Появилось ощущение, будто за мной кто-то следит, и, когда уже был практически около машины, справа раздался приглушенный писк телефона и тихий шорох. Я резко повернулся и наткнулся на испуганное лицо той самой девушки, которую посчастливилось встретить на выходе из лифта.

— Привет, — зачем-то поздоровался с ней.

Она спешно упихнула в карман джинсов телефон и убежала. Я проводил ее грустным взглядом, понимая, что после той сцены в подъезде она считает меня самым отъявленным негодяем. Вполне разумно с ее стороны убежать.

— Ну что? Едем? — ко мне подошел Серега, переодетый в черную майку с драконом во всю грудь и темно-синие джинсы. Он тоже посмотрел в том направлении, где за поворотом скрылась девушка. — Чем ты ее так напугал, что она от тебя сбежала?

— Лучше не спрашивай...

Я отключил сигнализацию и сел в машину, Серега пристроился на соседнем сидении:

— По дороге расскажешь свою историю или после парочки рюмок?

Я не стал тянуть время, и пока мы ехали ко мне, дабы оставить там автомобиль, пересказал все свое вечернее приключение не упустив ни единой мелочи. Серега, выслушав меня, тихо присвистнул:

— Ты явно родился не под счастливой звездой.

— Когда я родился — на небе было облачно, — злобно буркнул я и остановился около подъезда своего дома.

Сравнительно недалеко находится уже излюбленный нами небольшой паб — приятное местечко с хорошим обслуживанием. Мы с Серегой его обнаружили совершенно случайно, прогуливаясь по здешним улочкам. Предвкушая тот момент, когда пригублю стакан вкусного прохладного пива или бокал виски со льдом, я вышел из автомобиля и потянулся, разминая мышцы.

— Да-а-а, — протянул Серега, шумно втягивая носом прохладный ночной воздух. — Ночью погодка получше, не то, что днем.

— Это точно.

Я оглядел свою одежду. Будет не совсем хорошо, если завалюсь в паб чумазым с ног до головы. Как выяснилось, голубая клетчатая рубашка оказалась на удивление чистой, в отличие от штанов. Им повезло меньше всего — правое колено все вымазано в грязи, а на левом бедре заметны небольшие капельки крови. Я обреченно вздохнул и направился к себе домой сменить грязную одежду.

— Не задерживайся там долго! — бросил мне в след Серега, а сам остался стоять около машины.

Мне казалось, будто иду в бреду, прокручивая в голове недавние события. Самое печальное — не приходила ни одна гениальная мысль по поводу решения проблемы. Да еще в сознании постоянно всплывали темные бездонные глаза незнакомой девушки. Вот чертовка! По-любому ведьма — охмурила, даже не сказав ни единого слова. Эх, жаль только сбежала.

Я проигнорировал лифт и стал подниматься по лестнице. Почему-то спешить не хотелось, а Серега не обидится. Мы же все-таки друзья. Каждый шаг отдавался глухим звуком, отражаясь от стен подъезда. Он успокаивал своей размеренностью и позволял забыться на мгновение. Раз, два, три... Я шел и считал ступеньки, пока не оказался около своей квартиры. Все также отрешенно открыл дверь. Негромкий щелчок выключателем прогнал тьму из коридора. Кто-то говорит, будто белый свет от энергосберегающих лампочек вреден, но меня он полностью устраивает, только так я могу видеть подлинные цвета вещей без примеси желтого. Не люблю желтый цвет.

Эта квартира некогда принадлежала моей матери. Ее не стало, когда мне было пятнадцать лет. Она возвращалась с работы, и какой-то придурок выехал на встречную полосу на бешеной скорости, просто сминая старенькие Жигули при лобовом столкновении. Спасателям пришлось буквально вырезать изломанное тело моей матери из покореженного металла. Я до сих пор помню ее бледное осунувшееся лицо, изуродованное огромными синяками. Отец долго горевал. Он ходил словно в коматозе, даже не мог нормально организовать похороны. Спасибо двоюродной тетке — не оставила нас в беде.

Именно тогда я решил заняться психологией, дабы помогать людям, оказавшимся в тяжелой ситуации и не позволить им скатиться в бездонную яму отчаяния и горя. Отец все-таки смог справиться со своим несчастьем, вытащив за собой и меня. Он помог мне выучиться. Стать человеком. За что благодарен ему. Волевой мужик — достойный быть наглядным примером для многих людей. Итак, почему же не люблю желтый — машина того сукина сына, убившего мою мать, была именно этого цвета.

Я, как парализованный, стоял в коридоре и оглядывал его стены обклеенные обоями окрасом под дерево. Все, что сделано в этой квартире — было сделано ее руками. Я так и не решился что-либо изменить, хотя не помешало бы — обои по углам начали отклеиваться, а кое-где вообще выцвели. Время ничего не щадит — постепенно оно разрушает все. Устало вздохнув, я сбросил с себя оцепенение. Скинув ботинки, прошел в комнату и достал из шкафа свои старые джинсы светло-голубого цвета, потертые на коленях, и зеленую майку. Стягивая с себя рабочую одежду, заметил как из кармана выпал маленький мешочек, который обронил на кладбище Миша. Я поднял его и кинул на стол. Потом посмотрю — что это за фиговина.

Предвкушение скорого отдыха за стаканом хорошего алкоголя и в компании лучшего друга прогнало внезапно накатившую хандру. Я быстренько переоделся и спустился к Сереге. Он с недовольной миной стоял, облокотившись о капот автомобиля, и пытался отогнать от себя комаров.

— Ну как? — хмыкнул я, приближаясь к нему. — Накормил живность?

Он презрительно фыркнул и поднялся, оставляя след своей задницы на пыльном капоте, после чего чертыхнулся, видя мою довольную улыбку, и начал спешно отряхаться. Я подождал, когда он закончит приводить себя в порядок, и мы двинулись в паб с целью хорошенько сегодня выпить и развлечься.

Глава 5.

Утро "Доброе".

В глаза светил солнечный луч, пробивающийся сквозь щель в неплотно закрытых шторах. Я недовольно застонал скрипучим голосом и перевернулся на другой бок, прислонившись лбом к прохладной стене. Чувствую себя отвратительно. Голова болит, во рту пересохло, и просыпаться категорически не хочется. Вчера Серега взял на себя обязанность отвлечь меня от последних нерадостных событий и постарался, чтобы мой бокал не пустовал. Сколько мы выпили — известно лишь официантке, которая нас обслуживала.

Я нахмурился, пытаясь припомнить события прошлой ночи, но в памяти зияли огромные черные дыры. Вот мы с Серегой о чем-то болтаем... Провал. Он рассказывает какую-то шутку... Снова провал. И так каждый раз, при попытке хоть что-то воспроизвести в своей больной голове. К горлу то и дело подступала тошнота, но желудок вопреки здравому смыслу издал протяжный громкий рык. Я перевернулся на спину и уставился на белую потолочную плитку, с трудом разлепив глаза. Из соседней комнаты раздался громогласный храп. Ага! Значит, Серега притащил меня сюда и оказался не в силах отправиться к себе домой. Надеюсь, ему будет так же хреново, как и мне, когда проснется. Может быть, у него после этого отпадет привычка лечить все проблемы спиртным?

Я осторожно сполз с кровати и нетвердым шагом направился на кухню. Со вчерашнего дня должны остаться яйца в холодильнике. Но перед тем как сделать омлет, загляну, пожалуй, в аптечку и выпью какого-нибудь обезболивающего. А то голова напоминает огромный подвесной колокол, и каждый шаг отдается звоном в ушах. Во рту стоял отвратительный привкус вчерашней еды и выпитого алкоголя. Морщась, я сглотнул вязкую слюну, почувствовав себя после этого еще отвратительнее. Вечерняя одежда липла к телу, пробуждая дикое желание от нее избавится и, как можно скорее, оказаться под струей прохладного душа. Пока я усердно работал зубной щеткой, из зеркала на меня смотрели два покрасневших темно-карих глаза с мешками под ними, наполненными усталостью. Волосы цвета горького шоколада падали на лоб слипшимися от пота прядями и торчали в разные стороны. Некоторым рок-музыкантам подобные прически делают стилисты, а у меня, посмотрите — естественная красота! Осталось только убрать отечность лица, чтобы оно приняло свой привычный овал, исключить летний загар, дабы походить на бледнолицего юношу, и можно идти охмурять дамочек.

— О, да... — оказавшись под душем, довольно протянул я, когда прохладные струи коснулись тела.

В этот момент создавалось ощущение, будто от меня отваливается кусками сантиметровая вселенская грязь. Даже дышать казалось легче.

Душ и лекарство принесли желаемый эффект, и уже спустя минут двадцать, будучи бодрым и посвежевшим, я стоял на кухне поджаривая на сковородке колбасу с яйцами — старый бабушкин рецепт для ленивых. Приятный аромат еды, наполняющий кухню, заставил взбунтоваться желудок с удвоенной силой. Я погладил живот и потоптался на месте, испытывая ни с чем несравнимое желание впиться зубами в эту яичницу и проглотить ее вместе со сковородкой. Нужно бы разбудить Серого, а то без завтрака останется. Время уже практически двенадцатый час, что-то он засиделся в компании Морфея, пора возвращаться в реальный мир.

Я выключил плиту и направился в соседнюю комнату. Из-за чуть приоткрытой двери раздалось невнятное мычание, которое заглушил богатырский храп. Может именно поэтому женщины сбегали от него? Невесело усмехнувшись, я вошел и сразу почувствовал запах перегара. Боюсь представить, что твориться в моей комнате, ведь она размерами меньше этой. Я отодвинул тяжелые ночные шторы и открыл окно, впуская свежий летний воздух и довольно его вдыхая. Серега дрых, пуская слюни в обивку дивана. Даже не потрудился взять подушку. Видать вчера ему совсем плохо было. Я заметил, как в его руке, прижатой к груди, блеснула позолоченная окантовка маленькой иконы, которую принес отец после похорон моей матери. Непонятно на кой она ему сдалась, к тому же, хоть и спит, а вцепился в нее не на шутку. Вон, аж костяшки побелели.

Я подошел к нему и попытался забрать икону. Серега громко всхрапнул, и, резко выдернув ее из моих пальцев, забегал ошалелым взглядом по комнате. В его глазах было столько страха, что у меня поползли мурашки по спине, и я невольно тоже огляделся.

— Димка, — он еще плотнее прижал икону к своей груди. — Не забирай ее у меня.

Я открыл рот, дабы хоть что-нибудь произнести, но слова застряли где-то в районе кадыка. Мало мне вчера психов было, так еще и Серый рехнулся? Его что? Миша покусал, пока я бегал за льдом?

— Ты чего? — еле выдавил из себя и убрал руку за спину, которая так замерла в том месте, где только что была икона. — Кошмар приснился?

Мои слова будто вывели его из оцепенения. Серега провел ладонью по лицу и глухо застонал. Только сейчас я заметил его неестественную бледность и не выспавшийся вид. Светлые волосы свалялись, будто он проворочался всю ночь, а под глазами пролегли тени.

— Дим, — устало позвал он меня. — Похоже, я допился.

В комнате повисла тишина. Было лишь слышно, как за окном шумят машины, и тикают часы над телевизором. Серега сидел, покачиваясь из стороны в сторону, и с хмурым видом что-то усердно обдумывал. Я некоторое время за ним наблюдал, пока мне это не надоело, и спросил:

— И что послужило причиной данного умозаключения?

Он поднял на меня напуганный взгляд и открыл было рот, чтобы заговорить, но я остановил его:

— Давай ты приведешь себя в порядок, потом мы поедим и уже тогда все расскажешь.

Серега неуверенно кивнул, поднимаясь на ноги. Икона выпала из ослабленных рук и тихонько ударилась о пол. Он непроизвольно дернулся и торопливо ее поднял.

— Да что за фигня с тобой твориться? — еле слышно проворчал я и вытолкал его из комнаты.

Пока он был в ванной, я усердно пытался припомнить вчерашние события, желая выяснить, что превратило взрослого мужика в трех летнего запуганного ребенка, которому родители перед сном пригрозили бабайкой за плохое поведение. Из-за чего он проворочался всю ночь, уснув лишь к рассвету. После душа ему более менее полегчало — с лица исчезло выражение испуга, но все равно с ним было что-то не так. Серега все еще с задумчивым видом ковырял яичницу, когда я уже отправил в рот последний кусок своей порции. Мне очень хотелось завалить его вопросами, но некоторое чутье подсказывало — нужно повременить. Он сам созреет и все расскажет.

Предчувствие оказалось верным:

— Ты веришь в призраков? — выдал он мне.

Я опешил на мгновение. Чего угодно ожидал, но точно не этого. Всю жизнь он был самым настоящим атеистом в отличие от своих родителей. Они-то у него те еще фанатики. Вся квартира увешана иконами, да и прочими церковными прибамбасами. Серега всегда утверждал, что человек — это органический механизм, которым управляет исключительно мозг. А тут нате вам! О призраках заговорил.

— Ты же знаешь, — я взял свою тарелку и отнес ее в раковину. — Я не верю в подобное.

— Вот и я не верил, — он весь поник и вновь стал ковырять уже остывшую еду. — Вчера, когда притащил тебя домой, то решил остаться здесь. Время позднее, чего мне соседей лишний раз пугать? Да и сам был хорош — еле на ногах стоял.

Он тяжело вздохнул и наконец-то решил поесть, но после первой же вилки вновь отложил завтрак в сторону и продолжил говорить:

— Ты уснул сразу, как только оказался на кровати. Я пошел в соседнюю комнату и тут почувствовал удар и боль в спине. Ее не заглушил даже алкоголь, — Серега поморщился от неприятных воспоминаний. — Потом начался самый настоящий дурдом...

Чайник на плите засвистел, отвлекая его от рассказа. Я приготовил нам две чашки кофе и махнул рукой, чтобы тот продолжал рассказывать.

— Я вбежал в комнату и захлопнул за собой дверь. С другой стороны раздался приглушенный женский плач и хриплое дыхание. Кто-то постоянно скреб пол, будто хотел докопаться до меня. Я всю ночь просидел, подпирая спиной дверь, сдерживая то, что рвалось ко мне, и выслушивая жуткие звуки. Это было ужасно!

В конце его голос сорвался и слово "ужасно" прозвучало хрипло. Мы с Серым знакомы уже достаточно долго, и назвать его душевнобольным у меня язык не повернется. Я продолжал на него смотреть и не знал, что сказать. Видя мое замешательство, он встал со стула и повернулся ко мне спиной:

— Смотри.

Он задрал майку и моим глазам открылся длинный неглубокий порез, который начинался от лопаток и заканчивался в районе поясницы. Если бы ткань не была черной, я бы давно заметил неладное, а так...:

— Ни хрена себе!

Серега опустил край майки и сел обратно на стул. В мозгу у меня что-то щелкнуло, будто там находился некий переключатель, вот только его действие до сих пор не совсем понятно. В душе зародились крупицы страха и сомнения.

— Но я ничего не слышал ночью.

— Ты, когда напьешься, дрыхнешь так, что не почуешь и взрыва в своей квартире.

В этом он, несомненно, прав. Есть у меня такое свойство, после определенной дозы алкоголя вырубаться намертво.

— Признаюсь честно — не знаю, что и думать.

Он невесело ухмыльнулся и сделал глоток кофе. Я понимаю, что порез на его спине и правда выглядит странно, но мы могли спьяну и подраться с кем-нибудь по дороге домой. Тогда возникает вопрос — почему на мне нет ни единой царапины? Да и Серега не выглядит побитым. Все это, по крайней мере, настораживает. Я опустил взгляд на свою чашку и покрутил ее в руках. Черная поверхность зашлась легкой рябью и, когда она поутихла, в ней появилось неясное отражение женщины. Она как бы перегнулась через мое плечо, на которое положила свою ладонь. Ее длинные волосы касались моей груди, а на лицо падала тень, что было неестественным. Ведь кухонный стол находится напротив окна и света из него вполне хватает. Самым жутким было то, что рука на плече совершенно не ощущалась, будто ее не существует.

Я с ужасом воскликнул и оттолкнул от себя стакан. Черная жидкость растеклась по белой поверхности стола и ручейками убежала на пол. Серый вскочил со стула, вновь прижимая к своей груди икону.

— Твою же мать! — воскликнул я, хватаясь за тряпку. — Хватит меня уже пугать, а то всякая хрень видеться начинает!

— Я не придумываю! — возмутился он. — Ты можешь своих клиентов на работе считать психами, но не меня!

— Я не считаю тебя психом, но пойми! Как можно поверить в нечто подобное? Это не вероятно.

— Да ладно? — Серега растрепал ладонью волосы на голове. Он всегда так делает когда раздражается. — А что же ты тогда сейчас увидел, даже завопил, как девка?

— Да с перепоя чего только не привидится! — я закинул грязную тряпку в раковину за своей спиной и вновь обратился к нему. — Слушай, я правда не считаю, что ты того... Мы вчера изрядно выпили, а алкоголь, как всем известно, в какой-то степени яд и пагубно влияет на разум людей. Давай сейчас отвезу тебя домой. Ты отдохнешь, пустырника попьешь. А завтра мы с тобой будем вспоминать всю эту нелепицу с улыбкой.

Он как-то невесело улыбнулся и, печально глянув на икону, неуверенно отложил ее в сторону. Не знаю, удалось ли мне его убедить, но вроде он успокоился. А вот мое сердце продолжало учащенно колотиться. То, что отразилось в чашке кофе, было неестественным. И действительно не казалось побочным действием алкоголя. Я уже давно протрезвел, и чувствую себя нормально.

По спине пробежал холодок от предчувствия чего-то нехорошего. Похоже, скоро успокаивать придется не только Серегу, но и меня.

— То, что доктор прописал? — его лицо разгладилось и перестало быть напряженным.

— Он самый.

Серый пошевелил плечами и недовольно поморщился. Наверное, порез на спине дал о себе знать. Надо бы ему его обработать, а то заразу, еще какую, подцепит.

— Ладно, поехали к тебе. Налепим пластырь на боевую рану, а потом пойду разбираться с настоящими психами.

Я похлопал его по плечу и пошел переодеваться. Мне почему-то очень хотелось уехать из квартиры, хорошо хоть причина для этого есть — вчера пообещал встретиться в третьем часу с Николаем. Если не приеду вовремя, то могут возникнуть нежелательные проблемы. Но что-то мне подсказывает — я у Николая буду гораздо раньше оговоренного времени.

Глава 6.

Мне бы ночку пережить...

Все время пока мы ехали, Серега непрестанно смотрел вперед на дорогу и молчал. Обычно он всегда был болтлив, но сегодня его будто подменили. Я тоже чувствовал некоторое напряжение и, желая хоть немного разрядить обстановку, включил радио. Тишину прогнал приятный женский голос, передающий новости последней недели. У меня не было особого желания в них вслушиваться, просто нужен был хоть какой-нибудь фон пока мы едем. Но тут внимание привлекло одно событие, и я сделал звук погромче:

— Семнадцатилетний подросток похитил девушку и держал ее взаперти более пяти суток. Марину обнаружили в заброшенном здании местные жители, которые случайным образом услышали ее приглушенные крики, доносящиеся из подвала. Похититель был пойман в этот же день правоохранительными органами и помещен в психиатрическую лечебницу из-за его невменяемого состояния. Молодой человек постоянно называл Марину Изабеллой и вел себя агрессивно...

Заслушавшись, я чуть не проехал на красный свет и резко ударил по тормозам. Серегу дернуло вперед, но ремень не позволил ему приложиться головой о лобовое стекло:

— Ты чего?! — возмущенно воскликнул он. — Совсем что ли рехнулся? Убить нас захотел?!

— Тихо, — шикнул на него я и прислушался.

Уж больно эти новости напомнили мне Мишу. Неужели родители не досмотрели за своим сынулей, и тот натворил чудес?

— ...Его зрачки были расширены до неестественных размеров, но медики в крови не обнаружили никаких следов наркотического или иного вещества. Антон Ливреев отказывается разговаривать с сотрудниками...

Я облегченно выдохнул и выключил радио. Как странно... Совсем другой человек свихнулся и тоже упоминает об Изабелле. Это начинает настораживать. Если есть второй, то может появиться и третий. Подобные совпадения у меня не вызывают доверия, и сумасшествие ребят теперь кажется неестественным. Рано пока делать какие-либо выводы, но, возможно, их что-то или кто-то заставляет творить подобные вещи. Если мыслю в верном направлении, то у нас в городе назревает проблема в виде таинственной особы по имени Изабелла. Как бы она не превратилась в чуму воплоти.

Всю оставшуюся дорогу я пребывал в тревожных мыслях. Серега был в курсе событий с Мишей и пытался меня разговорить на эту тему, но получал в ответ только сдержанное "угу" или пару других коротких слов. Не стоит строить неправдоподобные догадки, пока не станет известно больше информации. Я не люблю выглядеть глупо, поэтому стоит для начала поговорить с Мишей. Может получится вытянуть из него кое-какую информацию.

Когда мы уже были у самой квартиры, нас встретила Серегина соседка по лестничной площадке. Ее длинные седые волосы, заплетенные в растрепанную седую косу, достигали пояса, а челюсть постоянно двигалась, будто она все время что-то пережевывала. Легкое хлопковое платье походило на простыню, обмотанную вокруг сморщенного худощавого тельца старушки, и колыхалось от малейшего сквозняка, подметая пол.

— Зравствуйте, мальчики, — поприветствовала она своим скрипучим голосом.

— Здравствуйте, Анастасия Николаевна, — махнул ей рукой Серега и загремел ключами, торопясь открыть дверь.

Я сдержанно кивнул, при этом стараясь как можно вежливее улыбаться. Баба Настя на первый взгляд имеет безобидный вид, но большинство жителей дома считают ее ведьмой или психически неуравновешенной личностью. И это не безосновательно. Сам не раз был свидетелем ее странного поведения. Помню, как увидел у нее над дверью висящую куриную голову, когда она выходила в магазин за продуктами. Серега еще потом несколько дней жаловался, что весь подъезд провонял какой-то гадостью. Боюсь представить, что может быть у нее в квартире.

— Неважно выглядите, — сказала она, пристально вглядываясь мне в лицо.

У меня пятки уже чесались скорее скрыться в Серегиной квартире. По необъяснимым причинам, у окружающих при виде этой бабули появляется сильное желание скорее куда-нибудь сбежать и укрыться. Хоть она и выглядит довольно-таки обычно, но есть в ней что-то неправильное.

— Вы так думаете? — ухмыльнулся я, вспоминая недавние события. — Наверное, вчера переутомились на работе.

— Ага, — улыбнулась она, показывая мне свой беззубый рот. — Действительно ли на работе?

Меня передернуло от ее слов, а светло-серые глаза смотрели так, будто узрели нечто невидимое для других. Создавалось впечатление, словно из моей души только что вытянули самое сокровенное и выставили напоказ этой старушке. Я поежился от неприятного ощущения и отвел взгляд, не в силах более терпеть такого пристального внимания с ее стороны. Серега наконец-то распахнул дверь и ввалился в квартиру. Я спешно зашел следом за ним. Может Анастасия Николаевна и понимает насколько предвзятое отношение окружающих к ней, но старательно на это не обращает внимание. Меня родители воспитали, как положено — уважай стариков и не обижай маленьких. Но эта старушка полностью выбивает из привычной колеи.

Серега скинул свои ботинки и довольным взглядом осмотрел свою квартиру, радуясь, что наконец-то вернулся домой. Но тут вдруг его лицо искривила гримаса боли.

— Ты чего?

— Спина сильно болит, — сдавлено ответил он и направился в ванную за аптечкой.

На кухне я тщательно вымыл руки, после чего прошел в зал, где уже был Серега. Он сидел на диване бледный с измученным видом. Майка валялась у его ног. Видать ему стоило не малых усилий, чтобы ее снять.

Вялым голосом и заплетающимся языком он дал мне инструктаж, как правильно обрабатывать ранения и лег на живот. Глазам предстала ужасная картина — рана опухла и покраснела, а от любого прикосновения из пореза просачивался гной. Я почувствовал, как к горлу подступает тошнота и нервно сглотнул.

— Насколько все плохо? — поинтересовался Серега, обернувшись и заметив мой озабоченный вид.

— Все просто ужасно.

Перекись водорода зашипела, когда вылил ее на рану. Но, боюсь, она не поможет избавиться от уже полученной инфекции. Ему нужно срочно в больницу.

— Красные пятна есть?

— У тебя вся спина красная. Если они и есть, то их не видно.

Напоследок я взял несколько салфеток, смочил антисептиком и зафиксировал их пластырем. Теперь можно и вздохнуть полной грудью. Желудок у меня крепкий, но любой, видя нечто подобное, испытал бы дискомфорт.

— Тебе нужно обязательно в больницу.

Серый устало поднялся с дивана, достал из аптечки какой-то антибиотик и, морщась, проглотил таблетку.

— Может водой хотя бы запьешь? — удивился я, но он только отмахнулся.

На лбу и на нижней губе у него проступила испарина, а лицо стало намного бледнее обычного. Он стоял на ногах не уверено и поспешил вернуться обратно на диван.

— Мне нужно отдохнуть, — Серега устало зевнул и провел ладонью по лицу, вытирая капельки пота.

— Тебе нужно нормальное лечение, — упрекнул его я. — Ты хороший доктор, и ты должен понимать насколько сейчас все серьезно.

Он виновато опустил голову:

— Завтра обращусь к Анисимову, но сегодня останусь дома.

Я понимал, что спорить с ним бесполезно. Как другу мне хотелось взять его под белы ручки и насильно увезти в больницу, но в тоже время меня что-то останавливало. То ли его воля, то ли отсутствие решимости. Я, наверное, не единственный, кому довелось побывать в подобном положении. Когда понимаешь — нужно действовать иначе может стать поздно, но все равно стоишь на месте, смотришь человеку в глаза и, видя в них некий протест, в итоге уступаешь.

— Я возьму твои запасные ключи от квартиры. Если станет хуже — сразу мне звони.

— Хорошо, — кивнул Серега и попытался встать, чтобы проводить меня, но пошатнулся и сел обратно.

— Я сам закрою дверь и, пожалуй, вечером заеду тебя проведать.

После того, как был сделан последний оборот ключом, и замок щелкнул, извещая о том, что дверь заперта. Я почувствовал себя, как никогда, погано. Мне казалось, будто сейчас стоит выйти из подъезда, и меня осудит весь мир. Нужно скорее разобраться с Мишей и Николаем. Серега выглядит действительно плохо, и кто его знает, что может с ним приключиться в мое отсутствие. Да и домой возвращаться не хочется. Пожалуй, сегодня переночую тут.

Некоторое время я простоял, будто в оцепенении, и невидящим взглядом смотрел в одну точку. Из состояния глубокой задумчивости меня вывел еле слышный скрип несмазанных петель, доносящийся слева. Соседняя дверь немного приоткрылась и оттуда выглянула Анастасия Николаевна. Ее блеклые серые глаза поблескивали в тени и неотрывно за мной наблюдали.

— Она так просто не отстанет от тебя, — прохрипела баба Настя и растянула губы в кривой ухмылке.

Я почувствовал, как по спине пробежали мурашки, а на загривке встали дыбом волосы. У эта бабушки талант до чертиков напугать кого угодно. И о ком она вообще говорит? Неужели старушка совсем свихнулась?

— Я не понимаю о чем Вы, — пожал плечами я и поспешил уйти.

— Скоро поймешь, — раздался в след тихий шепот, постепенно переходящий и шипящий смех.

Меня передернуло. В душе появилась такая невыносимая злоба, что захотелось этому человекообразному сморчку высказать все, о чем думаю. Но я всего лишь крепко стиснул зубы и ускорил шаг, чуть ли не бегом спускаясь по лестнице. На свежем воздухе, мне полегчало. Только руки все еще тряслись, при пытке вставить ключ в зажигание. И вот, когда мотор автомобиля приятно заурчал, я открыл окна и ударил по газам.

Всю дорогу до Николая сухой ветер хлестал по лицу и трепал волосы. Я чувствовал себя взбунтовавшимся подростком, обгоняя соседние автомобили и получая от этого несметное удовольствие. Водители возмущенно сигналили и выкрикивали нелестные замечания. А мне, в этот самый момент, безумно хотелось убежать от проблем. И, как ни странно, было ощущение, будто с каждым метром они действительно остаются далеко позади. Удручало только то, что поездка оказалась не долгой. Один миг и уже стою перед домом Николая. Еще мгновение и нахожусь у него в квартире.

Дверь открыла Алена. В первую нашу встречу, она показалась измученной жизнью женщиной. Но сейчас в ней что-то изменилась. Не могу сказать с точностью, но кажется, в ее глазах появился жизненный блеск. Такое обычно бывает, когда надежда на что-то оправдывает себя, и в лестнице твоей жизни появляется новая ступень, которая поднимает на более высокий уровень.

Алена широко улыбнулась, что было странным. Неужели Николай ей ничего не рассказал про инцидент на кладбище? Да и вообще. Как можно чему-то радоваться, если твой сын в конец рехнулся?

— Дмитрий Валентинович...

— Можно просто Дима.

Я предпочитаю, когда ко мне обращаются попроще и без всяких формальностей. Но она будто пропустила мои слова мимо ушей и продолжила сбивчиво тараторить.

— Дмитрий Валентинович! Это чудо! Миша... Не знаю, что Вы с ним сделали, но он перестал себя замкнуто вести и начал с нами разговаривать!

— Кто там? — на голос хозяйки из кухни выглянул Николай и, завидев меня, торопливо подбежал и пожал руку. — Дмитрий Валентинович!

— Можно просто Дима, — вновь повторил я и выдернул свою ладонь из его потных рук.

Николай этого даже не заметил. Его маленькие черненькие глазки блестели от переполняющего эмоционального возбуждения, а лицо раскраснелось. Я застыл на месте и глупо взирал на хозяев, чувствуя, как в голове мозг превращается в кашу. Только вчера Николай чуть ли не матюками крыл меня, а сейчас благодарит вместе с Аленой.

Похоже, цель сегодняшнего дня — достичь пика безумия. С самого утра происходит какая-то чертовщина. А может все это просто сон? Как человек с такими серьезными психическими отклонениями, как у Миши, может вылечиться всего за один вечер?!

"Если только мой кулак не обладает целительной мощью, — пришла в голову забавная мысль. — Мда... Большего бреда просто невозможно придумать".

— Миша здесь? — прервал я несмолкаемый галдеж. — Можно на него посмотреть?

Нужно во всем удостовериться самому. Невероятность данной ситуации просто предполагает какой-либо подвох.

— Да. Он в своей комнате, — закивала головой Алена. — Я его сейчас позову. А Вы проходите на кухню. Сейчас Вас чайком напоим!