Алтарь мечты - Часть 1

Парень прижимался к девушке и оба молча смотрели на огонь.

— Когда я состарюсь и смерть будет близка, то хочу стать твоей одушевлённой тенью. Я знаю, что это уже буду не я, но лучше какая-то часть меня станет навечно твоей свитой. Да и это лучше чем вариться в этой системе и стать винтиком-кормом-смазкой для какого-нибудь бога.

Парень крепко сжал женское тело и тихо произнёс:

— Родная.

Июль 2022 года.

— Предлагаю отпраздновать мою третью ступень Кисёныш.

— С удовольствием. — Моя спутница прижалась к груди, а я заключил её в свои объятья. — Что планируешь?

— Оставим детей родителям, а сами слетаем, мне подчиняется два сильных духа, и каждый спокойно унесёт на себе человека. Хочу поделиться с тобой этими ощущениями... это просто... что-то чудесное, когда тебя отрывает от земли и несёт вверх, как будто падаешь в небо. Будем летать как только достаточно стемнеет, дабы не смущать простых смертных. — Женщина счастливо улыбнулась. — Парить над огнями ночного города... это будет лучше обычных посиделок на крышах. Мы будем выше всех. Кстати, можно будет устроиться на пикник там, на площадке телевышки. — И мужчина махнул рукой, указав сторону. — А потом встретить в полёте рассвет, где-нибудь на природе, паря над землёй, обязательно рядом с водоёмом.

— Пикник с пивом?

— Нет, пиво хорошо, но лучше что-то более солидное. Давай Херес, и организуй закуску. Да и не дети мы давно, почти старики, тридцать пятый год разменяли, а на пару, так вообще семь десятков выйдет. — Оба заулыбались.

— Хорошо. А у меня будет небольшой подарочек...

— Интригующе. Кстати, мы ещё будем праздновать презент от моего предка.

— Тот череп, про который ты бредил, когда проснулся?

— Я не проснулся, а вернулся в эту бренную тушку, но да, ты угадала. Один из моих предков, польский колдун и шляхтич, бывший крестоносец, при жизни обладал занимательным артефактом, сделанным из черепа другого колдуна. Обязательно надо будет наведаться в тайничок...

Сидя на высоте более двух сотен метров, мужчина и женщина пили Херес и наслаждались жизнью. Иногда разносился смех, а иногда песни. Мелкие духи не давали звукам идти вниз привлекая персонал станции.

— Про мой подарочек.

— Да? — Мужчина повернулся к спутнице и та продолжила:

— Пусть мне многое не нравиться в шаманизме, для меня это слишком... грязно, противоречит принципам, но я готова пройти обучение и первое посвящение. Как я поняла, в этом случае тень из меня будет сильнее и полезнее?

Шаман молча приобнял женщину.

— Кстати, а что это за череп?

Спутницу снедало любопытство. Мужчина задумался, как объяснить, и после паузы произнёс:

— На какое-то время это будет мой новый наставник. Шаманизм — это, конечно же, хорошо, но вот ведь незадача: без свиты, без возможности платить за работу шаманы — почти никто, по большей части, хотя есть и, так сказать, с даром. Такие шаманы могут платить собственной силой, а не только чужими силами и жизнями. Они и сами по себе представляют уже нечто много большее, чем простой человек, да и без посредничества всяких сущностей могут многое. Они ближе к магам. К сожалению, у меня особого дара нет.

Шаман пригубил Херес и на автомате потянулся за сыром. Вкуса он почти не чувствовал, он ушел в себя. Его спутница, почувствовав настроение, постаралась поддержать своего любимого и прижалась плотнее.

— Прости. Опять депресняк?

Мужчина грустно улыбнулся.

— Лучше, чем было раньше. — Он откинулся на пол площадки и уставился в небо, на сияющие звёзды. — Уже известны пути, варианты развития и движения к мечте. С тех пор, как установилась связь с Предком, с этой Одушевлённой Тенью Великого Шамана, и через тысячелетия продолжающего своё существование, причем отнюдь не бедственное, я обрёл 'Надежду'. Омрачает меня лишь тернистость и длинна пути, но, тем не менее, есть какой-то свет в конце туннеля, надеюсь, что это не локомотив несётся мне на встречу. — Мужчина невесело улыбнулся своим мыслям. — Главное, что нет той безысходности, которая довлела раньше. Когда смотришь в будущее и понимаешь, что ты — лишь человек, и никак не вырваться за пределы, за рамки предначертанного простым смертным. Родился, учился, трахался, встроился в механизм социума винтиком-гаечкой-прокладочкой, может быть кого-то встретил, завёл потомство и в конце не столь уж продолжительного отрезка времени — сдох, а дальше — 'каждому по вере его', на корм к выбранной силе. И не останется нихрена, нихрена кроме потомства, обречённого на то же самое, если, конечно же, удосужишься это самое потомство оставить и не сдохнуть ещё раньше, чем было отведено твоему телу.

Он ещё раз пригубил херес, отстранил бокал, подумал и залпом допил.

— Знаешь, кисик, а я счастлив, счастлив от того, что имею шанс, только шанс, вырваться из этой замкнутой цепи, круговорота корма для каких-то там 'Высших' сущностей. Путь становления богом, попытка достучаться до небес. Мой предок практически достиг уровня мелкого божка. Если бы он набрал себе паству в приличном количестве и вышел на уровень мирового божества... — Шаман привстал, налил новый бокал до половины и за раз почти допил. — Кстати, он и набрал, отнюдь не много, но всё же. Вот только его вытеснили, а тех верующих, что не смогли обратить в свою веру, вырезали. Предок очень не любит христианство. Впрочем, старик и сейчас времени не теряет, нашел себе новых верян, не много, но они есть и дают стабильный доход, а он о них заботится, причём вполне реально заботится, честно, не то что прочие...

Шаман замолчал и звёзды, так же молча, отражались в его серо-голубых глазах.

— У этого великого предка дар тоже имелся, и ещё какой. Это выделяло его на фоне многих других шаманов. А вот у Польского шляхтича-колдуна, изначально почти не было дара. Помнишь чем отличаются колдуны от магов? Я тебе рассказывал. — Девушка кивнула, а потом ответила.

— У колдунов, как правило, нет дара и они его стараются заполучить и усилить всеми правдами и неправдами. Часто это простые смертные или обладатели очень маленького дара. Пользуются заёмной силой.

— Да, это одно из главных отличий. Возможность спросить совета и подсказки у древнего существа, видевшего многое и многое ведающего, да этот череп, а так же возможность что-то узнать у тени этого колдуна, дают мне шанс заполучить дар. И я его получу, во что бы то ни стало. Жаль что тень колдуна неодушевлённая, от него мало что осталось.

Мужчина сел и заявил:

— Завтра же ночью лечу в Польшу за наследством. Посплю, подкормлю духов и в путь, нечего откладывать такое дело в долгий ящик. Тем более что время, пока что, надо мной властно, меньше но всё же...

В нём заново, с новой силой разгорался огонь, сжигавший немолодого человека изнутри, заставлявший двигаться вперёд и стремиться, во что бы то ни стало, вырываться из проклятого круговорота людских судеб и предначертания. Не меньше жгла и неутолимая жажда магии, бывшая одновременно единственным выходом. Раньше этот огонь просто отравлял жизнь, тогда ещё молодому человеку, сейчас, это был дополнительный стимул воспользоваться выпавшим шансом.

Май 2023 года

— Что скажешь Ёрик, осилю ли я Жнеца?

Тот, кому был адресован вопрос, звался совсем не Ёриком и отличался редкостной молчаливостью, поэтому привычно промолчал. А может и не поэтому промолчал, ведь отвечать без нижней челюсти затруднительно, а если придать значение, тому незначительному факту, что собеседник умер более двух тысячелетий назад, то молчание будет выглядеть совершенно естественным.

Рука вопрошающего лежала на окаменевшем черепе древнего колдуна, ровесника Христа, только в отличие от последнего, колдун был редкостной посредственностью.

Знания, хранившиеся в его останках и полученные при жизни, являли собой редкостный минимум, необходимый начинающему колдуну. Он не стремился к 'лишним' знаниям и при этом, страдал таким недугом, как самоуверенность. Удивительно уже то, что он вообще пошел по такой специфической тропинке, как искусство, и достиг в нём каких-то успехов. Свои скудные силы он использовал лишь для самоутверждения и поддержания комфортного существования.

Подобное положение вещей продлилось лишь до встречи со своим более 'слабым' начинающим коллегой, не удосужившимся скрывать своё призрение к подобному образу жизни и такому использованию, пусть и очень слабенького, но дара.

Не обладая даже таким даром, молодой человек был жаден до знаний, обладал развитым воображением, хорошей фантазией и, как и любой колдун, честолюбием.

Одарённого сильно задело такое отношение от подобного 'недоколдуна'. Как итог самоуверенности — молодой 'недоколдун' отобрал у коллеги дар вместе с жизнью, став 'полноценным' колдуном, а из черепа сделал артефакт, своеобразный дневник жизни 'покойного', и непродолжительного периода после смерти. При этом посмертные знания представляли для начинающего особую ценность, явно не меньшую чем 'минимум' усопшего, а именно то, как отбирался дар, как создавался артефакт и некоторые комментарии от создателя артефакта.

Не обладая особой ценностью даже для среднего колдуна, череп свободно кочевал из рук в руки, терялся, находился и, в определённый момент, попал к очередному 'Ищущему Знаний', Колдуну-Шляхтичу, прибывавшему на тот момент в крестовом походе и успевшему разочароваться в вере.

— Молчание знак согласия — улыбнулся мужчина — впрочем, я считаю так же.

Колдун задумал сделать не самое сложное, но всё же достаточно серьёзное артефактное оружие, которое носило скорее ритуальное значение, чем боевое. Иллюзий касательно качества изделия с точки зрения современного кузнеца, мужчина не питал. Практический опыт ковки не был особо богатым, но главное — был. Самое сложное, что он сделал, было лезвием для хозяйственного ножа.

Нож походил на современный кухонный, однако лезвие имел слишком толстое. Длинна лезвия, составляла десять сантиметров. Рукоять — обычный прямой кусок орешника, более узкий у лезвия и слегка расширявшийся к головке, такая форма позволяет удобно резать, оттягивая его на себя. Подобные ножи были распространены и использовались в быту по всей Европе и Руси в период раннятины и средневековья.

Тогда, являясь шаманом второй ступени, 'Видящим Духов', он делал артефакт, под руководством предка, опираясь только на шаманские знания, сейчас же он открыл для себя новый раздел искусства, во многом пересекающийся со старым, но принципиально другой.

Кровь мощного крупного и сильного зверя, зрелого сторожевого пса, купленного для ритуала по созданию жнеца, впитывалась в лезвие серпа. Крепко связанная туша всё ещё дергалась в предсмертных конвульсиях. Немало крови оказалось как на начинающем колдуне, что требовалось ритуалом, так и на окружающих предметах, что колдуна совершенно не волновало. Якорь-предохранитель, которым служила подкова, источал жар и начал наливаться красным цветом. По правде говоря, из подковы вышел откровенно плохой якорь, но ничего лучшего мужчина попросту не придумал.

Ветер силы трепал одежду на колдуне и выпавшую из хвоста прядь русых волос.

Картина была сюрреалистичная, однако мужчину это волновало меньше всего. Об отсутствии случайных свидетелей он позаботился заранее, и не только избрав заброшенную мёртвую деревню, место однозначно безлюдное, но и поставив отпугивать случайных людей нескольких духов из свиты.

Слова, пассы, взаимодействие с материальными объектами сложной системы, всё это отбирало внимание почти без остатка. Жертвы, были принесены и цена — частично оплачена. Где-то на грани страховала личная свита колдуна-шамана, готовая прийти на помощь своему хозяину. А ещё дальше экранировали место проведения ритуала слуги Предка, во избежание внимания всяких разных.

Колдун ликовал! Нет, то, что магия существует, он знал и раньше, просто до этого, когда он полагался только на силы шамана, фактически работал не он, а существа иного плана бытия, и энергия, которой он расплачивался, почти не чувствовалась. Она была лишь слабой тенью от того, что ощущалось сейчас, впрочем, на четвёртой ступени было бы уже иначе. Сейчас же, через него текла сила, та самая сила, пусть заёмная, её немного и она слабая, пусть потом придётся расплачиваться, но сила текла и опьяняла, худо-бедно подчиняясь воле колдуна, и творил в этот момент именно он.

Внешние проявления ритуала были заметны и простому наблюдателю, в роли которого выступала камера, установленная на треноге и охраняемая от случайностей средним духом. И это были не только впитывающаяся в лезвие кровь, непонятные порывы ветра и сияние раскалённой подковы. Вокруг эпицентра событий колебался воздух как от жара. Металл лезвия серпа слегка потемнел и приобрёл матовость, а рукоять — где-то обуглилась, где-то лишь чуть покоричневела. Цвет подковы резко изменился и из малинового стал желтым. Тело пса усохло, разом превратившись в мумию. Внезапно потусторонний ветерок и ручеёк силы прервались. Серп воспарил в воздух, покачиваясь вверх-вниз. Он выглядел так, как будто бы его только что вынули из печи, сиял красным. Чёрной вязью выделялись знаки.

Неужели всё по плану, как должно быть? Засомневался колдун. А серп, как бы обманчиво спрашивал, ты точно хочешь завершить ритуал, ты уверен?

Завершающая фраза, которая должна была мгновенно остудить серп, одновременно закалив, и закончить ритуал, вместе с завершением принесла незапланированный сюрприз. Нет, серп остудился мгновенно, однако в этот момент рванула подкова, да с такими эффектами, как будто это была граната. Одновременно с этим, подкова выбила крошку и осколки кирпича из некогда жилого домика, тело пса рассыпалось прахом, а сам парень получил лёгкую контузию.

В ушах звенело и звуки доносились как через глухой шлем да ещё и с подшлемником. Мир вокруг слегка плыл. Шатаясь, он добрёл до улетевшего к стене сарая серпа, лежавшего как обычный кусок метала.

— Неужели не вышло!? В самый последний момент! — Потрясённо прошептал он.

Дрожащая рука приблизилась к серпу и почувствовала тот самый сквознячок, что ещё недавно бушевал в реальном мире, а резко вернувшаяся способность видеть в ином спектре показала, что перед ним лежит артефакт, внешне именно такой, каким он теоретически и должен был быть. Само собой теоретически, потому что каждое подобное изделие было уникальным, и повторить его в точности было практически нереально. Улыбка начала наползать на покрытое потом, а так же своей и собачьей кровью, лицо.

Наконец пальцы коснулись рукоятки. И тогда он почувствовал Жнеца и его возможности. Почувствовал как верного пса, как хищника, готового повиноваться его воле. По спускам серпа пробежались мерцающими угольками символы.

— ДАААА! — Раздался счастливый вопль, пролетевший над мёртвой деревенькой и угасший в подлеске. — Я СДЕЛАЛ!!! Я СДЕЛАЛ ЭТОТ

* * *

ЫЙ СЕРП!!! АААААА!!!

Мужчина упал на землю и залился смехом, голова всё ещё кружилась но, не смотря на не лучшее самочувствие, он был счастлив.

Любовно поглаживая рукоятку серпа, Колдун-Шаман думал о том, что это лишь малая часть снаряжения, жизненно важного снаряжения. Ведь, не имея возможности манипулировать объективной реальностью непосредственно силой воли подобно магам, слабые колдуны, да и многие не слабые, сильно привязаны к костылям — различным приспособлениям, посредством которых слабые колдуны и воздействуют на реальность. От универсального набора на все случаи жизни, до инструментов для узкоспециализированных задач, которые понадобятся пару раз в год, а то и реже.