Существо, казалось, не могло понять суть вопроса, оно было растеряно и удивлено. Я хотел извиниться за неуместный вопрос, когда оно, кажется, поняв причину моего замешательства, ответило:

— Я Чарита, служанка Хозяина.

Мне вспомнилось, как вчера Амарити приказывал кому-то по имени Чарита принести угощение. Но я даже не обратил внимания на необычность служанки — слишком много вчера вечером было вещей, занимавших мои мысли.

А существо продолжило.

— Хозяин создал нас тогда же, когда построил этот замок. — она бросила на меня быстрый изучающий взгляд и добавила:

— Раньше, таких как мы, было много. Но они были пустые. Мы — очень стары, наше дерево уже высохло, но все еще крепкие. Мы живем только для Хозяина.

Я вдруг понял, о чем она говорит. Это же голем! Голем из дерева. В старых преданиях о бессмертных были рассказы о них.

— А как давно построен этот замок?

— О, молодой господин, я не знаю таких больших чисел, но это было больше десяти человеческих жизней назад. Еще до того, как мир, в котором вырос мой господин, был разрушен, и небесные назначили вечное наказание разгневавшим их.

Я почувствовал потребность поразмышлять об услышанном.

— Я, наверное, пойду, чтобы вам не мешать, Не подскажете, как выйти в сад?

— Вот сюда, молодой господин.

В саду было тепло, я сбросил стеганую безрукавку и уселся под старой кряжистой яблоней.

Я вспоминал все, что знал о Наказании и появлении небессмертных — то есть людей. Да, это замок наверняка помнил те времена. Каждый камень во внутреннем дворе просто дышал неземной древностью. Тонкие колонны, поддерживающие крышу широкой террасы, изящные резные перила — все это было совершенно непохоже на привычные для Лиены здания из тяжелого серо-желтого камня. Существа, изображенные на барельефах, не были известны в Дарии. Фасад же замка выглядел совершенно обычным, разве что редкий для наших мест белый камень отличал его от десятков подобных замков, но теперь я не сомневался, что это просто иллюзия.

Я был не чужд ведовского дара, но Орден не пожелал отпустить меня для обучения и дар был заблокирован. Но даже те остатки ведовской силы, что были со мной после блокировки, позволяли мне увидеть достаточно удивительного и необычного. Здесь везде были чары. Сложнейшие. Хозяин был невероятно сильным ведом, это даже не подвергалось сомнению.

Было и другое несоответствие: замок не мог появиться здесь давно — в хрониках упоминаний о Косой Горе не было, но на месте замкового сада была раньше наша деревня. В ней родилась моя мать. Потом деревню вместе с домами перенесли на другое, лучшее место, а здесь появился замок.

Я крутил факты так и эдак, пытаясь найти точки соприкосновения, но пока ничего из этого не получалось. Тогда я решил оставить свой несчастный разум в покое. Возможно, через некоторое время факты и сами улягутся в четкую картину.

В этот момент зашуршала галька на дорожке.

— И как тебе сад?

Артур Амарити

Мальчишка сидел на траве, задумчиво разглядывал замок и над чем-то размышлял. Готов биться об заклад, что он до чего-нибудь докопается.

Он повернулся ко мне. В глазах — ни следа от вчерашнего страха. Разглядывает меня с тем же исследовательским интересом, что стены замка за минуту до этого.

— Красивый. В орденской крепости ничего подобного нет.

— Что ты сделал такого, что магистры решили избавиться от тебя?

Донато непонимающе посмотрел на меня.

— Наверняка за некоторое время до того, как на тебя возложили эту великую миссию, ты совершил какой-то серьезный проступок? Что это было?

Мальчишка и с первого раза прекрасно понял, о чем я говорю. Но рассказывать отчего-то не хотел. Только уклончиво ответил:

— Да я и вовсе не был никогда любимчиком. Слишком свободный ум, как говорил наставник младшей группы. Не поддающийся систематизации. А без систематизации, как говорят магистры, истинных высот знаний не достичь.

— А что ты здесь так увлеченно разглядывал?

Он оживился.

— Я могу задать вам несколько вопросов?

Я усмехнулся.

— По-моему ты только этим и занимаешься. Спрашивай, не волнуйся. Если я сочту вопрос неуместным, то просто не отвечу.

О, как разгорелись у мальчишки глаза. Будто сокровищницу открыл.

— Ваш замок. Он ведь ужасно древний. Но я доподлинно знаю, что на этом самом месте еще два десятка лет назад была деревня. Как это возможно?

Я не думал, что встречу человека, помнившего об этой деревне. Сами жители перенесенной деревни не то чтобы не помнили, что их дома раньше стояли совершенно в другом месте, они просто не задумывались об этом. Я постарался не вмешиваться в их воспоминания, только сгладив память о перемещении домов. Мне не было это запрещено, но у любого, кто обладал даром властвовать над мыслями людей, этот внутренний барьер был в крови. Есть черта, которую лучше не пересекать — однажды можно не вернуться.

Мальчишка стоял на границе разгадки тайны моего дома, и только нитка отделяла его от верного вывода.

— Ну, сам подумай, зачем деревне быть в таком месте? Оно живописно и его легко оборонять, но отсюда далеко до хороших пахотных полей. Каменистый холм — не лучшее место для земледельца. Мы просто обменялись землями. К обоюдной радости.

Он смутился.

— Да, это глупый вопрос, не стоило тратить на него ваше время, я и сам бы мог догадаться. Скажите, существо, которое я встретил, Чарита — она, правда, голем?

Вот так гость у меня нынче! Он не просто заметил странность Чариты, он догадался о ее природе. Не каждый вообще замечал, что это не человек — у големов были свои собственные чары, они мастерски отводили глаза он своих странностей. Раз он увидел ее истинный облик, значит, сам не чужд ведовства. Я вгляделся в него. Да, дар был. Он не обучался у веда и способности заблокировали. Но они не поддаются блокировке — я ясно видел: малейшее усилие и дар пробудится. Странный дар. В современной Андарии его нельзя заблокировать только у Изменяющих — они вообще не подчиняются законам и кодексам, которые регламентировали жизнь ведов.

Донато

Он смотрел на меня так, будто первый раз видел.

— Что случилось, господин Амарити?

Амарити поднял на меня глаза, бывшие в этот момент совсем золотыми.

— Мальчик, скажи мне, когда вед блокировал твой дар, ничего необычного не происходило?

Я даже не обиделся на его вечное "мальчик". Если голем не ошибся, Амарити был невообразимо старше меня.

— Не знаю, о том ли вы спрашиваете, но вед чуть не потерял сознание, когда накладывал блокировку. Сказал, что что-то пошло не так. Вы что-то увидели, правда? Скажите, что!

Я всегда чувствовал свою инакость. Несмотря на то, что в нашей семье не было высокородных предков, я обладал памятью крови. Память, что пробуждалась во мне по мере взросления, была отрывочна, я даже не всегда мог понять, из какого времени приходят ко мне воспоминания. Но она была. У ведов, рожденных в семьях низкого рода, не было, да и не могло бы быть памяти крови. Она появляется только у высокого рода и хранит память по линии бессмертного предка. Может, в этом странном замке я найду ответы на вопросы о себе?

Он нахмурился, от этого на лбу появились глубокие морщины, и Амарити сразу стал выглядеть старше.

— Твой дар на самом деле не заблокирован. Но только у Изменяющих дар не поддается блокировке, а их нельзя ни с кем спутать — слишком разительно отличаются внешность Изменяющего от обычной людской.

— А высокий род? Ведь они тоже не подчиняются ведам?

Он задумался.

— Я постоянно забываю о полукровках. Да, это может быть верным ответом...

— Полукровках?

— Высокий род. Они произошли от бессмертных и небессмертных, — он сказал это второпях — видно, что моя версия заняла мысли Амарити. — Очень возможно. Что ты знаешь о своих предках? Должно быть, даже Ордену не известно о том, что ты можешь относиться к высокому роду — они никогда не отказались бы от соблазна иметь веда, не связанного клятвами.

— Моя мать была дочерью лекаря из деревни, той, что была на этом самом месте. Отец... я не знаю, по-правде. Вся моя семья погибла, еще когда я был совсем маленьким. Но может ли быть такое, чтобы высокородный оставил своего ребенка без присмотра, пусть он и не от жены рожден?

У моего собеседника явно были какие-то мысли по этому поводу, но он не спешил ими делиться. Напротив, Амарити внезапно сменил тему.

— Ты решил, куда отправишься отсюда?

Честно говоря, я совсем не думал о том, что теперь стану делать. Слишком много было всего, о чем следовало подумать. Но сказать об этом не решился.

— Я не знаю... Если мой дар не заблокирован... Я мог бы отправиться учиться. Но не здесь. В Дарии слишком... тесно. В Андрии много земель, где требуется человек с даром. И меньше ограничений.

Он еще внимательнее стал меня рассматривать.

— О, да. И в Андарии лекарскую волшбу не рассматривают как разновидность черной и не запрещают лечить с помощью дара.

Я смутился. Действительно, в Ордене я больше всего интересовался лекарским делом. Конечно, это было только лечение травами, врачевание ран и прочее, не волшба, но и в этом я преуспел. Орденский лекарь собирался забрать меня в свою медицинскую палату после окончания ученичества.

— Откуда вы знаете?

Амарити пожал плечами, будто ничего такого в этом не было.

— Догадался. Вспомнил себя в твои годы.

Он напомнил мне о другом интересующем меня вопросе.

— Чарита — она ведь голем, да?

Тот как-то грустно улыбнулся и кивнул.

— Да. Хотя порой мне кажется, что они все — все слуги здесь големы — давно уже стали живыми. Так случается со старыми големами.

Я собрался с силами и спросил.

— Насколько старыми? Что это за замок? Он ведь намного древнее всего вокруг, древнее орденской крепости. Сколько вам лет?

Хозяин замка довольно улыбался, но не спешил отвечать. К тому времени мы перешли по каменному мосту через небольшой ручей и были уже совсем рядом с замком.

— Почему вы появились именно здесь? Вы и ваш голем так свободно рассуждаете о временах Наказания и называете людей небессмертными, а высокий род — полукровками. Вы ведь один из них, да? Из бессмертных?

Внезапно Амарити остановился напротив широкой скамьи. Усевшись на нее, он сделал приглашающий жест. Я сел рядом. Глядя на бегущую в ручье воду, так, будто не в силах оторвать от нее взгляд, он ответил.

— Это было неосторожно с моей стороны допускать тебя во внутренние покои замка. Но я не мог предположить, что ты увидишь истинное его убранство сквозь морок. Да, этот замок из тех времен, когда небессмертных еще не было. Я — тоже.

Я не был слишком удивлен ответом — по правде вопросы были скорее формальностью — я уже не сомневался в своем открытии с тех самых пор, как услышал о полукровках.

— Но разве не всех бессмертных... Точнее как я помню из истории, часть бессмертных наказали, а остальные погибли, оставив лишь своих потомков — высокий род. Вы выжили? И много сейчас живых бессмертных?

Он покачал головой, все так же грустно и задумчиво улыбаясь.

— Нет, бессмертных больше нет. Я... не выжил. Я был с теми, кто наказан.

Артур Амарити

— Это было очень... трудно?

Мальчишка жалел меня! Еще вчера он обвинял меня в черном колдовстве и готов был подумать худшее, а теперь сочувствовал.

Я покачал головой.

— Нет, мое наказание несравнимо с тем, что досталось другим. Как видишь, — я повел вокруг себя руками, — я живу вполне свободно. Чего не скажешь об остальных. По-правде говоря, моя жизнь не слишком-то изменилась.

Я пригласил его на завтрак — собственно говоря, за этим и пришел в сад. После, расположившись в библиотеке, мы продолжили разговор.

— Ну, Донато, раз уж ты разузнал все, что только мог о хозяевах, ответь же и на мой вопрос. Наверняка был какой-то твой проступок перед назначением этого задания. Что-то серьезное.

Донато

Я не мог отказать в просьбе Амарити. Ведь он ответил почти на все мои вопросы.

— В прошлой восьмине я... я уничтожил работу одного рыцаря. Меня отрядили ему в помощники, я увидел, чем он занимается... и уничтожил все.

Я пытался сделать это незаметно, чтобы все выглядело как случайность. Но старший магистр увел меня в свой кабинет... Как он сказал допросить... Это не был допрос. Он ни о чем не спрашивал. Пока два младших магистра держали мне руки, он положил свои ладони на мой лоб, прижав ими какой-то прибор, и просто влез в мою голову. Это было ведовство. Наверняка темное. Я чувствовал себя так, будто меня изнасиловали.

После... процедуры магистр был в ярости. Он кричал, обзывал меня отродьем Разрушителя и кричал о том, что много лет труда и огромные средства, вложенные в изучение и опыты, а также прибыль, которую Орден рассчитывал получить от изобретения, благодаря мне вылетели в трубу.

— Магистры были в ярости. Настолько, что не стали наказывать меня сразу. А через пару месяцев, когда все забылось, они дали мне это письмо, велели отнести и дождаться ответа, если понадобится.

Артур Амарити

От меня не ускользнуло то, что мальчишка вспомнил гораздо больше, чем сказал. Это было его право — воспоминания, судя по выражению его лица, были пренеприятны.

— И что же это была за работа? Почему ты ее уничтожил? Я ведь верно понял — ты сделал это сознательно?

— Да. Я... я не мог позволить этому существовать.

— Что же это было?

— Это была машина... Она могла лечить людей, но могла и убивать. Сотнями, тысячами. Убивать, насылая язвы и болезни. Я не знаю ее названия. Они испытывали ее. На той самой деревне, что прежде была на месте вашего замка. Часть людей спаслась — их не было в домах, когда проходил опыт. А я был в лесу, мы с ребятами ходили на болота за клюквой. Потом орденские все сожгли, будто бы виноват был мор. И... я не знаю точно, но в Лиене так сожгли несколько деревень. Возможно, это тоже была их работа. А были места, где внезапно выздоравливали целые деревни. Так что опыты проводились много и постоянно.

— Я никогда не сомневался в прагматичности и бессердечности орденской верхушки. По правде, давно ожидал от них чего-то подобного.

Мальчишку передернуло, на лице появилось отвращение.

— О да. И это не единственная отвратительная вещь, которая была создана в стенах крепости Ордена. У них есть машина, она позволяет не обладающим ведовским даром влезать в чужие мысли.

— Какая мерзость. Но, поверь, несмотря на то, что рассказанное тобой действительно ужасно, есть куда более страшные по последствиям орденские задумки. Порой ученые — это страшные люди. Конечно, без них не было бы многих благ нынешнего времени, но и многого дурного тоже не случилось бы. В твоем случае, думаю, они вполне сознательно создавали машину для убийства или лечения — в зависимости от того, что понадобится. Но бывают ученые, которые в своей жажде исследований готовы разрушить Андарию, чтобы изучить этот процесс, ученые, готовые погасить солнце и звезды. Порой это так сложно, их остановить. — Амарити устало провел рукой по лицу.

123

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓