Разрушитель ключей

Небольшой замок, построенный из белого камня, удобно расположился на холме. Его мощные башни верой и правдой защищали тех, кто жил внутри. Когда же стен касались лучи солнца или лунный свет, замок сиял как звезда, упавшая с неба. Путники, случайно увидевшие его, долго не могли забыть этой невероятной красоты.

Одна только беда — никто не знал, где же находится этот замок. Даже те, кто своими глазами видел его, не могли вспомнить, где же он стоит. О Белом замке слагали песни и сказки, его вышивали на картинах высокородные барышни и каждый хоть раз, да слышал что-нибудь о нем.

Прошли столетия, и Белый замок на холме стал легендой из тех, что рассказывают вечерами в харчевнях сказители. Да только все истории были о разном. Одни — будто в замке живет неприступная красавица, другие — что там заперт злобный дух, третьи — что его хозяином стал молодой кронтин, в четвертых говорилось о добром веде.

* * *

Хозяин, немолодой мужчина, лет сорока пяти, собирался ехать в город по делам. Он уже направлялся к выходу, где ждал оседланный конь, когда ему встретился управляющий в сопровождении молодого человека, одетого в цвета Ордена абсолютного знания. Парень заметно нервничал, сжимая в руках конверт из дорогой желтоватой бумаги.

Увидев хозяина, управляющий представил ему посетителя и удалился.

— Вы Артур Горидико Амарити?

— Что тебе надо, мальчик? — устало спросил хозяин у парня, ставшего у него на пути.

Парень дернулся, тон хозяина показался ему обидным. Но он совладал с собой. Гордо выпрямившись, посланник с достоинством ответил:

— Вы ошибаетесь, господин. Я не мальчик и давно уже посвящен в рыцари.

Мужчина только грустно улыбнулся.

— Ты мыслишь как мальчик, и, похоже, это еще долго не измениться.

После этих слов парень отступил на несколько шагов назад.

— Вы читаете мои мысли? Да вы еще хуже, чем о тебе говорят!

— Нет, я читаю всего лишь твое лицо. Этого достаточно.

Посланник, поборов желание закрыться руками от проницательного взгляда, собрал волю в кулак и продолжил уже официальным тоном:

— Я прибыл к вам от имени магистров Ордена абсолютного знания.

Он сделал паузу, но хозяин остался нем.

Сначала парень хотел просто пересказать письмо, но, бросив еще один взгляд на полную холодного достоинства фигуру хозяина дома, достал письмо и стал читать:

"Мы, магистры Ордена абсолютного знания и Хранители наук, волею, данной нам сим государством, и небесными заступниками повелеваем Артуру Горидико Амарити покинуть вверенные нам в управление земли, поскольку его персона более не считается нами подходящей для проживания на территории Лиены, земли дарийской. До Летней Ночи ему вменяется в обязанность покинуть страну".

Дочитав, посланник медленно выдохнул, с опаской следя за реакцией. В этот момент он действительно был похож на мальчишку. Слегка запинаясь, парень произнес:

— Это все, господин.

Артур поднял брови.

— И это все? Ваш орден, очевидно, вообразил себя прямым наместником небесных в Дарии? Я купил эту землю у крона. И, если ваши магистры не хотят, чтобы я портил им жизнь, пусть не покушаются на мои земли. Да-да, если они не будут постоянно думать о чужом добре и пытаться завладеть им, то господам магистрам гораздо в меньшей степени будет мешать мое присутствие.

Юнец стушевался, но, найдя в себе силы, ответил:

— Орден не интересуют земные блага. Только знание. Ваше присутствие нежелательно, поскольку вы разрушаете то, что создают наши рыцари, да и не только они.

"Порой, когда я вспоминаю все те истории, что рассказывают о хозяине замка на Косой горе, мне кажется, что он и есть то самое воплощенное зло, о котором говорится в старых хрониках: "Вечное и неизменное, разрушающее созданные ключи к высшему знанию, и не позволяющее создать новые" — подумал юноша.

Хозяин замка не ответил ему, и, будто только теперь вспомнив о своих обязанностях, предложил посланнику пройти в гостиную. Расположились в удобном кресле, он продолжил:

— Я плохой хозяин. Как вас зовут?

И, уже громче, обращаясь к служанке, протиравшей зеркало в холле, добавил:

— Чарита, принесите нам вина и закусок.

Посланник неловко присел на край кресла, разглядывая изысканную комнату, отделанную в зеленых тонах. После исполнения задания он почувствовал себя немного увереннее — если хозяин до сих пор не убил принесшего такое оскорбительное послание, то вряд ли станет срывать на нем злость позже. Однако, услышав вопрос об имени, парень снова напрягся. Ведовство с именем считалось полулегендарным и почти невозможным, но и Амарити был почти легендой.

Поняв его сомнения, Артур поднял вверх раскрытую ладонь и негромко произнес:

— Клянусь не использовать полученное мною знание во вред.

Вокруг руки вспыхнуло синеватое сияние и тут же пропало. Короткая формула не отражала истинной силы ритуала. Нарушивший такую клятву умирал страшно и мучительно.

Не сказать имени после такого парень уже не мог.

— Донато Альзир, господин.

"А ведь действительно владеет заговорами имен, раз сразу понял мой страх", — с невольным восхищением подумал он.

Артур Амарити

Юнец держался мужественно. Его выдавала разве что излишне напряженная поза, да пальцы, сжимавшие тонкую рукоять вилки так, что побелели ногти. Не в силах справиться с собой, он и изредка бросал на меня настороженный взгляд. Знал ли мальчишка, что никто из прежних посланников не вернулся? Даже если и не знал, ведет он себя очень смело.

Магистры наверняка выбрали его за какой-то проступок. Нет, я не убивал посланников — я не изувер, в конце концов. Я редко убивал, если не было прямого вызова. Но и вернуться обратно тому, кто переступил мой порог с приказами от имени Ордена, не позволял. Завязывал дорогу к Орденской крепости в узел и отправлял искать новой жизни. Потому что так было правильно. Вернуть им старую жизнь я не мог. Со временем Орден стал присылать на переговоры тех, кто не угодил чем-то верхушке ордена. А теперь он и вовсе обнаглел, перестав проявлять хотя бы внешнее уважение: прислал совсем мальчишку, лишь недавно примерившего рыцарскую цепь и еще не забывшего манеры оруженосца. Пора было прекращать попытки мирно завершить это дело.

Что же ты сделал, мальчик, за что тебя отправили на смерть? За какие заслуги на тебя возложили столь "почетную" обязанность.

Мне хотелось прямо спросить об этом, но я не мог — парнишка все еще верил в правоту своих наставников и повелителей, если разрушить эту веру извне, будет больнее. Пусть сам поймет, что произошло.

Преувеличенно вежливо я спросил:

— А что, Орден совсем не знает, чем заняться, раз снова вспомнил обо мне?

Мальчишка поперхнулся пивом, которое решился попробовать как раз в этот момент.

— Снова? Но Орден никогда не направлял вам...

Он запнулся, подбирая слова.

— Ультиматум? — предположил я.

Кажется, моя помощь была некстати. Я улыбнулся, глядя, как святая уверенность в правоте своей миссии медленно тает. Умный мальчик, он быстро думает. Его предшественники до последнего цеплялись за свои убеждения, не в силах расстаться с ними.

Было ясно видно, мальчишка неожиданно для себя понял, что видел только маленький кусочек происходящего. Теперь же, взглянув на все со стороны, он заметил, что магистры стыдливо прикрывали большую часть правды. Орден уже не сиял в его мыслях путеводной звездой.

Донато

Я не знал что ответить. Одним словом хозяин Белого замка привел меня в замешательство. Почему я не заметил правды сам? Ведь текст письма я читал вслух и знал его содержание. Орден не мог отбирать чужую собственность. Даже крон в случае надобности не отбирал земли, а менял или выкупал. Это был неизменный обычай. В письме же, человека просто изгоняли. И территория, которую они называли вверенной Ордену, вовсе ему не принадлежала. Да, от имени крона Орден осуществлял в Лиене правосудие и управление, потому что ему принадлежала большая часть земель этой марки, но не более того. Но ведь наверняка была какая-то причина. Не та, на которую намекает Амарити. Да, его земли плодородны, а крестьяне богаты. Но и у Ордена владения не хуже, и во много раз больше. Нет, это было бы слишком просто.

Я спросил о том, что больше всего меня смутило в словах Амарити.

— Но из ваших слов я понял, что такое послание вы получаете не в первый раз. Как так случилось, что у нас не известно об этом? Куда я отправляюсь, не скрывалось, все знали, что я везу послание в Белый замок.

Хозяин дома развел руками.

— Я никогда не был в вашем ордене, откуда же мне знать, скрывались ли исчезновения посланников, и что врали по этому поводу? Но у нас с Орденом давняя... — он задумчиво помолчал, — переписка.

— Исчезновения посланников? Но я об этом никогда не слышал, хоть и живу в Ордене почти с рождения.

Я почувствовал, как холодеют пальцы. Волосы зашевелились у меня на голове. Мне вспомнилось, как меня провожали в дорогу. Они прощались. Эти ласковые глаза магистров и главы ордена — ласковые, после того, как я... Почему я не подумал об этом раньше? После таких проступков не награждают, а наказывают. Это и было наказание.

Амарити пожал плечами.

— Должно быть, это были какие-то манипуляции с памятью. Это возможно в Ордене. Или просто они лгали так нагло, что никто не заподозрил обмана.

А потом, словно отвечая на мои мысли, Амарити продолжил:

— Они не мертвы, если ты об этом. Почти все остались живы. Но и назад никто вернулся.

— Но что с ними случилось, почему никто не вернулся? И что случилось с теми, кто погиб? Вы их убили?

Амарити кивнул.

— Да, убил. До тебя сюда приходили с посланиями куда более высокопоставленные рыцари. Они не желали порой слушать меня или свой разум, а слепо полагали, что проблему следует уничтожить. И бросали вызов. Я не кровожаден, но моя честь — одно из немногих богатств, которые все еще со мной.

— И вы можете справиться с высшим рыцарем Ордена?

Я внимательнее присмотрелся к Амарити. Но не увидел в нем особой силы. Он скорее походил на ученого, чем на воина. Высокий и худощавый, лет сорока, смуглый, черноволосый, с удивительными светло-карими глазами. Женщины любят таких, но мне сложно представить его, побеждающим высшего рыцаря, которого с детства готовят к сражениям.

Тот прикрыл глаза, и кивнул.

— Они тоже обманулись внешностью. Не повторяй их ошибки, не верь глазам.

— А что случилось с теми, кто... не умер?

Артур Амарити

— Они пошли другой дорогой. Это была цена свободы.

Мальчишка совершенно освоился. От выпитого у него развязался язык, он расспрашивал меня с настойчивостью следователя, изучающего дело. Но я был не против. В моей довольно уединенной жизни собеседник — большая редкость. А такой любопытный — тем более. Неужели действительно попался настоящий исследователь, а не те дубовые головы, по странной ошибке, полагавшие себя рыцарями и учеными, что приходили раньше?

О, я многое бы мог ему рассказать. Бесконечность жизни, так долго бывшая нормой моего существования, после того, как бессмертные были наказаны, стала проклятием. Небесные не потерпели беззакония, что совершалось на земле, и мой народ исчез с лица земли. Тех, кто не был наказан, убили люди, небессмертные, пришедшие нам на смену.

Но я преодолел все случившееся и вернул свою жизнь в нормальное русло. Почти. Мне повезло. По сравнению с другими судьба моя была почти счастливой. Я остался собой. А новая обязанность была скорее в радость. Вот только никого, с кем бы я мог разделить свою жизнь, не было. Порой я выходил в город, общался с небессмертными, но пустить в свою жизнь кого-то не мог. Это было бы глупо.

Впрочем, на этот раз Старший магистр должно быть прав. Я слишком долго живу здесь, нужно уезжать. Завтра же займусь завершением дела с Орденом.

Я бросил короткий взгляд на мальчишку. Завтра нужно будет подумать и о том, как поступить с проблемой, дремавшей в кресле. Он удивительно быстро смирился с тем, что произошло, и его сознание даже не слишком сопротивлялось, когда ситуация предстала перед ним под новым углом. Мальчишка даже чем-то напоминает меня самого в таком же возрасте. Нужно будет узнать, за что Орден теперь карает смертью. Это на них не похоже — к своим ученикам они относились очень хорошо. Единственным непреложным и строгим правилом было полное следование уставу. Малейшее инакомыслие могло закончиться изгнанием. И для многих это была катастрофа — Орден собирал умных и одаренных сирот по все Дарии и, лишившимся его покровительства воспитанникам, зачастую просто некуда было пойти.

Я позвал слугу и приказал ему приготовить для гостя комнату.

Слуги были моей гордостью. Даже во времена бессмертных мой дар был выдающимся. Сейчас веды даже не знают о том, что такое возможно. Но и в старые времена големы были роскошью. Тогда их создавали ученые, вроде меня. Богачи заказывали големов из серебра, украшали драгоценными камнями. Мои же личные всегда были из дерева — они более уместны в простом жилье. К тому же дерево — особый материал, он отзывается творцу, берет от него многие черты, меняется со временем. С металлическими или каменными големами такого никогда не происходило. Старые деревянные големы, вроде тех, что сейчас служили мне, были почти живыми существами.

Со временем мой дар выгорел, как краски на солнце и сейчас я, должно быть, уже не смогу создать ничего подобного. Горько сознавать, что мы сами были виновниками своих наказаний и сделать уже ничего нельзя. Впереди вечность.

Донато

Я проснулся в небольшой уютной спальне со старинной обстановкой. Судя по солнцу, ярко светившему в окно, проспал весь вечер и ночь. Вот так. Сначала боялся до дрожи в поджилках, а потом просто заснул.

Вчера Амарити сказал, что я не вернусь обратно. Что ж, после всего произошедшего, мне и самому не хотелось возвращаться. Да и вряд ли мне там будут рады. При мысли о будущем я почувствовал легкий страх, но, видимо, впечатлений вчерашнего дня хватило — я не был готов сейчас бояться, или волноваться о том, что ждет меня в дальнейшем.

Встав с постели, я, как мог, поправил одежду, помявшуюся за ночь, и выглянул в окно. Комната, в которой я ночевал, находилась на втором уровне замка, и в окна был виден сад. Буйная яркая зелень, не потускневшая от жаркого летнего солнца, то там, то здесь была разбавлена белыми шапками цветов или белыми же беседками, скамьями, вазами. Вдалеке блестела вода ручья, а на полукруглой террасе искрился тонкими водяными струйками фонтан. Сад выглядел так, словно не осень уже, а еще самая середина лета. Но долго изучать это несоответствие мне не пришлось — я услышал, как открывается дверь.

Оглянувшись, я от неожиданности оступился и сел на кровать. В комнату вошло самое удивительное существо, что я видел в своей жизни. Оно было совершенно невероятным, такое просто не могло существовать. Существо было одето в синее платье и темно-серый фартук — обычную женскую одежду. Но тело его было вырезано из дерева, потемневшего от старости и вытертого до блеска. Руки и ноги двигались как у обычного человека, на деревянном лице сияла ласковая улыбка.

— Доброе утро, молодой господин! Как спалось? Вы больше не будете спать, я могу убрать комнату?

Я быстро поднялся с кровати.

— Да, да, конечно, убирайте.

Я помялся, но не сдержал любопытства:

— Простите, но кто вы?

— Я-то?

Существо, казалось, не могло понять суть вопроса, оно было растеряно и удивлено. Я хотел извиниться за неуместный вопрос, когда оно, кажется, поняв причину моего замешательства, ответило:

— Я Чарита, служанка Хозяина.

Мне вспомнилось, как вчера Амарити приказывал кому-то по имени Чарита принести угощение. Но я даже не обратил внимания на необычность служанки — слишком много вчера вечером было вещей, занимавших мои мысли.

А существо продолжило.

— Хозяин создал нас тогда же, когда построил этот замок. — она бросила на меня быстрый изучающий взгляд и добавила:

— Раньше, таких как мы, было много. Но они были пустые. Мы — очень стары, наше дерево уже высохло, но все еще крепкие. Мы живем только для Хозяина.

Я вдруг понял, о чем она говорит. Это же голем! Голем из дерева. В старых преданиях о бессмертных были рассказы о них.

— А как давно построен этот замок?

— О, молодой господин, я не знаю таких больших чисел, но это было больше десяти человеческих жизней назад. Еще до того, как мир, в котором вырос мой господин, был разрушен, и небесные назначили вечное наказание разгневавшим их.

Я почувствовал потребность поразмышлять об услышанном.

— Я, наверное, пойду, чтобы вам не мешать, Не подскажете, как выйти в сад?

— Вот сюда, молодой господин.

В саду было тепло, я сбросил стеганую безрукавку и уселся под старой кряжистой яблоней.

Я вспоминал все, что знал о Наказании и появлении небессмертных — то есть людей. Да, это замок наверняка помнил те времена. Каждый камень во внутреннем дворе просто дышал неземной древностью. Тонкие колонны, поддерживающие крышу широкой террасы, изящные резные перила — все это было совершенно непохоже на привычные для Лиены здания из тяжелого серо-желтого камня. Существа, изображенные на барельефах, не были известны в Дарии. Фасад же замка выглядел совершенно обычным, разве что редкий для наших мест белый камень отличал его от десятков подобных замков, но теперь я не сомневался, что это просто иллюзия.

Я был не чужд ведовского дара, но Орден не пожелал отпустить меня для обучения и дар был заблокирован. Но даже те остатки ведовской силы, что были со мной после блокировки, позволяли мне увидеть достаточно удивительного и необычного. Здесь везде были чары. Сложнейшие. Хозяин был невероятно сильным ведом, это даже не подвергалось сомнению.

Было и другое несоответствие: замок не мог появиться здесь давно — в хрониках упоминаний о Косой Горе не было, но на месте замкового сада была раньше наша деревня. В ней родилась моя мать. Потом деревню вместе с домами перенесли на другое, лучшее место, а здесь появился замок.

Я крутил факты так и эдак, пытаясь найти точки соприкосновения, но пока ничего из этого не получалось. Тогда я решил оставить свой несчастный разум в покое. Возможно, через некоторое время факты и сами улягутся в четкую картину.

В этот момент зашуршала галька на дорожке.

— И как тебе сад?

Артур Амарити

Мальчишка сидел на траве, задумчиво разглядывал замок и над чем-то размышлял. Готов биться об заклад, что он до чего-нибудь докопается.

Он повернулся ко мне. В глазах — ни следа от вчерашнего страха. Разглядывает меня с тем же исследовательским интересом, что стены замка за минуту до этого.

— Красивый. В орденской крепости ничего подобного нет.

— Что ты сделал такого, что магистры решили избавиться от тебя?

Донато непонимающе посмотрел на меня.

— Наверняка за некоторое время до того, как на тебя возложили эту великую миссию, ты совершил какой-то серьезный проступок? Что это было?

Мальчишка и с первого раза прекрасно понял, о чем я говорю. Но рассказывать отчего-то не хотел. Только уклончиво ответил:

— Да я и вовсе не был никогда любимчиком. Слишком свободный ум, как говорил наставник младшей группы. Не поддающийся систематизации. А без систематизации, как говорят магистры, истинных высот знаний не достичь.

— А что ты здесь так увлеченно разглядывал?

Он оживился.

— Я могу задать вам несколько вопросов?

Я усмехнулся.

— По-моему ты только этим и занимаешься. Спрашивай, не волнуйся. Если я сочту вопрос неуместным, то просто не отвечу.

О, как разгорелись у мальчишки глаза. Будто сокровищницу открыл.

— Ваш замок. Он ведь ужасно древний. Но я доподлинно знаю, что на этом самом месте еще два десятка лет назад была деревня. Как это возможно?

Я не думал, что встречу человека, помнившего об этой деревне. Сами жители перенесенной деревни не то чтобы не помнили, что их дома раньше стояли совершенно в другом месте, они просто не задумывались об этом. Я постарался не вмешиваться в их воспоминания, только сгладив память о перемещении домов. Мне не было это запрещено, но у любого, кто обладал даром властвовать над мыслями людей, этот внутренний барьер был в крови. Есть черта, которую лучше не пересекать — однажды можно не вернуться.

Мальчишка стоял на границе разгадки тайны моего дома, и только нитка отделяла его от верного вывода.

— Ну, сам подумай, зачем деревне быть в таком месте? Оно живописно и его легко оборонять, но отсюда далеко до хороших пахотных полей. Каменистый холм — не лучшее место для земледельца. Мы просто обменялись землями. К обоюдной радости.

Он смутился.

— Да, это глупый вопрос, не стоило тратить на него ваше время, я и сам бы мог догадаться. Скажите, существо, которое я встретил, Чарита — она, правда, голем?

Вот так гость у меня нынче! Он не просто заметил странность Чариты, он догадался о ее природе. Не каждый вообще замечал, что это не человек — у големов были свои собственные чары, они мастерски отводили глаза он своих странностей. Раз он увидел ее истинный облик, значит, сам не чужд ведовства. Я вгляделся в него. Да, дар был. Он не обучался у веда и способности заблокировали. Но они не поддаются блокировке — я ясно видел: малейшее усилие и дар пробудится. Странный дар. В современной Андарии его нельзя заблокировать только у Изменяющих — они вообще не подчиняются законам и кодексам, которые регламентировали жизнь ведов.

Донато

Он смотрел на меня так, будто первый раз видел.

— Что случилось, господин Амарити?

Амарити поднял на меня глаза, бывшие в этот момент совсем золотыми.

— Мальчик, скажи мне, когда вед блокировал твой дар, ничего необычного не происходило?

Я даже не обиделся на его вечное "мальчик". Если голем не ошибся, Амарити был невообразимо старше меня.

— Не знаю, о том ли вы спрашиваете, но вед чуть не потерял сознание, когда накладывал блокировку. Сказал, что что-то пошло не так. Вы что-то увидели, правда? Скажите, что!

Я всегда чувствовал свою инакость. Несмотря на то, что в нашей семье не было высокородных предков, я обладал памятью крови. Память, что пробуждалась во мне по мере взросления, была отрывочна, я даже не всегда мог понять, из какого времени приходят ко мне воспоминания. Но она была. У ведов, рожденных в семьях низкого рода, не было, да и не могло бы быть памяти крови. Она появляется только у высокого рода и хранит память по линии бессмертного предка. Может, в этом странном замке я найду ответы на вопросы о себе?

Он нахмурился, от этого на лбу появились глубокие морщины, и Амарити сразу стал выглядеть старше.

— Твой дар на самом деле не заблокирован. Но только у Изменяющих дар не поддается блокировке, а их нельзя ни с кем спутать — слишком разительно отличаются внешность Изменяющего от обычной людской.

— А высокий род? Ведь они тоже не подчиняются ведам?

Он задумался.

— Я постоянно забываю о полукровках. Да, это может быть верным ответом...

— Полукровках?

— Высокий род. Они произошли от бессмертных и небессмертных, — он сказал это второпях — видно, что моя версия заняла мысли Амарити. — Очень возможно. Что ты знаешь о своих предках? Должно быть, даже Ордену не известно о том, что ты можешь относиться к высокому роду — они никогда не отказались бы от соблазна иметь веда, не связанного клятвами.

— Моя мать была дочерью лекаря из деревни, той, что была на этом самом месте. Отец... я не знаю, по-правде. Вся моя семья погибла, еще когда я был совсем маленьким. Но может ли быть такое, чтобы высокородный оставил своего ребенка без присмотра, пусть он и не от жены рожден?

У моего собеседника явно были какие-то мысли по этому поводу, но он не спешил ими делиться. Напротив, Амарити внезапно сменил тему.

— Ты решил, куда отправишься отсюда?

Честно говоря, я совсем не думал о том, что теперь стану делать. Слишком много было всего, о чем следовало подумать. Но сказать об этом не решился.

— Я не знаю... Если мой дар не заблокирован... Я мог бы отправиться учиться. Но не здесь. В Дарии слишком... тесно. В Андрии много земель, где требуется человек с даром. И меньше ограничений.

Он еще внимательнее стал меня рассматривать.

— О, да. И в Андарии лекарскую волшбу не рассматривают как разновидность черной и не запрещают лечить с помощью дара.

Я смутился. Действительно, в Ордене я больше всего интересовался лекарским делом. Конечно, это было только лечение травами, врачевание ран и прочее, не волшба, но и в этом я преуспел. Орденский лекарь собирался забрать меня в свою медицинскую палату после окончания ученичества.

— Откуда вы знаете?

Амарити пожал плечами, будто ничего такого в этом не было.

— Догадался. Вспомнил себя в твои годы.

Он напомнил мне о другом интересующем меня вопросе.

— Чарита — она ведь голем, да?

Тот как-то грустно улыбнулся и кивнул.

— Да. Хотя порой мне кажется, что они все — все слуги здесь големы — давно уже стали живыми. Так случается со старыми големами.

Я собрался с силами и спросил.

— Насколько старыми? Что это за замок? Он ведь намного древнее всего вокруг, древнее орденской крепости. Сколько вам лет?

Хозяин замка довольно улыбался, но не спешил отвечать. К тому времени мы перешли по каменному мосту через небольшой ручей и были уже совсем рядом с замком.

— Почему вы появились именно здесь? Вы и ваш голем так свободно рассуждаете о временах Наказания и называете людей небессмертными, а высокий род — полукровками. Вы ведь один из них, да? Из бессмертных?

Внезапно Амарити остановился напротив широкой скамьи. Усевшись на нее, он сделал приглашающий жест. Я сел рядом. Глядя на бегущую в ручье воду, так, будто не в силах оторвать от нее взгляд, он ответил.

— Это было неосторожно с моей стороны допускать тебя во внутренние покои замка. Но я не мог предположить, что ты увидишь истинное его убранство сквозь морок. Да, этот замок из тех времен, когда небессмертных еще не было. Я — тоже.

Я не был слишком удивлен ответом — по правде вопросы были скорее формальностью — я уже не сомневался в своем открытии с тех самых пор, как услышал о полукровках.

— Но разве не всех бессмертных... Точнее как я помню из истории, часть бессмертных наказали, а остальные погибли, оставив лишь своих потомков — высокий род. Вы выжили? И много сейчас живых бессмертных?

Он покачал головой, все так же грустно и задумчиво улыбаясь.

— Нет, бессмертных больше нет. Я... не выжил. Я был с теми, кто наказан.

Артур Амарити

— Это было очень... трудно?

Мальчишка жалел меня! Еще вчера он обвинял меня в черном колдовстве и готов был подумать худшее, а теперь сочувствовал.

Я покачал головой.

— Нет, мое наказание несравнимо с тем, что досталось другим. Как видишь, — я повел вокруг себя руками, — я живу вполне свободно. Чего не скажешь об остальных. По-правде говоря, моя жизнь не слишком-то изменилась.

Я пригласил его на завтрак — собственно говоря, за этим и пришел в сад. После, расположившись в библиотеке, мы продолжили разговор.

— Ну, Донато, раз уж ты разузнал все, что только мог о хозяевах, ответь же и на мой вопрос. Наверняка был какой-то твой проступок перед назначением этого задания. Что-то серьезное.

Донато

Я не мог отказать в просьбе Амарити. Ведь он ответил почти на все мои вопросы.

— В прошлой восьмине я... я уничтожил работу одного рыцаря. Меня отрядили ему в помощники, я увидел, чем он занимается... и уничтожил все.

Я пытался сделать это незаметно, чтобы все выглядело как случайность. Но старший магистр увел меня в свой кабинет... Как он сказал допросить... Это не был допрос. Он ни о чем не спрашивал. Пока два младших магистра держали мне руки, он положил свои ладони на мой лоб, прижав ими какой-то прибор, и просто влез в мою голову. Это было ведовство. Наверняка темное. Я чувствовал себя так, будто меня изнасиловали.

После... процедуры магистр был в ярости. Он кричал, обзывал меня отродьем Разрушителя и кричал о том, что много лет труда и огромные средства, вложенные в изучение и опыты, а также прибыль, которую Орден рассчитывал получить от изобретения, благодаря мне вылетели в трубу.

— Магистры были в ярости. Настолько, что не стали наказывать меня сразу. А через пару месяцев, когда все забылось, они дали мне это письмо, велели отнести и дождаться ответа, если понадобится.

Артур Амарити

От меня не ускользнуло то, что мальчишка вспомнил гораздо больше, чем сказал. Это было его право — воспоминания, судя по выражению его лица, были пренеприятны.

— И что же это была за работа? Почему ты ее уничтожил? Я ведь верно понял — ты сделал это сознательно?

— Да. Я... я не мог позволить этому существовать.

— Что же это было?

— Это была машина... Она могла лечить людей, но могла и убивать. Сотнями, тысячами. Убивать, насылая язвы и болезни. Я не знаю ее названия. Они испытывали ее. На той самой деревне, что прежде была на месте вашего замка. Часть людей спаслась — их не было в домах, когда проходил опыт. А я был в лесу, мы с ребятами ходили на болота за клюквой. Потом орденские все сожгли, будто бы виноват был мор. И... я не знаю точно, но в Лиене так сожгли несколько деревень. Возможно, это тоже была их работа. А были места, где внезапно выздоравливали целые деревни. Так что опыты проводились много и постоянно.

— Я никогда не сомневался в прагматичности и бессердечности орденской верхушки. По правде, давно ожидал от них чего-то подобного.

Мальчишку передернуло, на лице появилось отвращение.

— О да. И это не единственная отвратительная вещь, которая была создана в стенах крепости Ордена. У них есть машина, она позволяет не обладающим ведовским даром влезать в чужие мысли.

— Какая мерзость. Но, поверь, несмотря на то, что рассказанное тобой действительно ужасно, есть куда более страшные по последствиям орденские задумки. Порой ученые — это страшные люди. Конечно, без них не было бы многих благ нынешнего времени, но и многого дурного тоже не случилось бы. В твоем случае, думаю, они вполне сознательно создавали машину для убийства или лечения — в зависимости от того, что понадобится. Но бывают ученые, которые в своей жажде исследований готовы разрушить Андарию, чтобы изучить этот процесс, ученые, готовые погасить солнце и звезды. Порой это так сложно, их остановить. — Амарити устало провел рукой по лицу.

Донато

Похоже, в замке голова моя работала куда лучше, чем обычно. Я вдруг понял, что мысли мои, проскользнувшие еще в первый час пребывания в замке, появились не просто так. Теперь же я не сомневался — то, что сказано в хрониках о Разрушителе ключей — правда. Вот только, поставленный на место своего собеседника, я внезапно понял, что Разрушитель — не зло. Его часто рисовали в списках хроник с ключами на поясе, загораживающим собой дверь. Вот только куда вела та дверь?

— Я понял. Бессмертные, Наказание, Орден, который вас ненавидит, но не может объяснить почему... Вы — Разрушитель.

Амарити даже не думал что-то отрицать.

— Разрушитель ключей, если быть более точным. Ключи — это те самые знания, которые могут открыть доступ к тайнам мироздания. И к этим тайнам у человека не должно быть доступа. Человеческая природа такова, что он способен только разрушать. Если человеку станут известны тайные ключи мироздания, то он разрушит наш мир. А если дотянется — то и мир небесных и мир тени и тумана. Когда-то меня поставили охранять основы мира и разрушать ключи. И так будет вечно.

Сейчас его лицо было страшным — пустым и невероятно мудрым, невероятно древним, золотые глаза жутковато сверкали.

Я задал волнующий меня более всего вопрос:

— Вы все это мне рассказываете... Вы что-то со мной сделаете, да?

Амарити удивленно посмотрел на меня.

— Что, например?

— Ну, лишите воспоминаний, например... Чтобы я не смог рассказать об увиденном.

Он усмехнулся.

— Нет, что ты. Моя фигура... не настолько тайная, большинство людей знают, что я существую. Ничего нового ты им не расскажешь.

Амарити посмотрел мне в глаза. Будто в самую душу заглянул.

— Да ты ведь и не станешь рассказывать. Я же вижу, ты не из тех, что готовы зарабатывать свою славу на чужой.

Встав, он уже совсем другим тоном произнес.

— Тебе следует решить, куда отправиться. Завтра тебя ждет твоя новая Дорога. Все необходимое для путешествия и на первое время я дам — в конце концов, это я виновник того, что тебе придется искать новое место в жизни.

И вышел.

Артур Амарити

Мальчишка, в сущности, не сказал ничего нового — я всегда знал, что Орден нечист на руку — собственно потому моя судьба и привела меня в Лиену. Но то, что он, такой юный и с детства воспитывающийся в Ордене, решился на такое, говорило о многом. Мальчишка даже не догадывался, откуда в нем такое стремление к правильному развитию событий и способность чувствовать фальшь. Когда-то давно, когда я притворялся обычным человеком и путешествовал, то не чурался небессмертных, разговоров с ними... любви человеческих женщин. И, как теперь выяснилось, случайно стал причиной появления нового высокого рода.

* * *

Кабинет старшего магистра, как и все прочие комнаты в Орденской крепости, был обставлен аскетично — только необходимое, никаких украшений и прочих ненужных вещей.

Старший магистр поднял голову на стук в дверь.

— Кто там, Оливар?

Помощник приоткрыл дверь и, низко поклонившись, произнес:

— Господин, к вам посетитель. Он говорит, что получил ваше письмо и...

— Письмо? Должно быть, это кто-то из купцов. Зови.

В кабинет вошел немолодой, но еще привлекательный мужчина. У него были темные с проседью волосы и необычные золотисто-карие глаза.

— Доброго дня, магистр.

Старший магистр, обнаружив, что не знает гостя, нахмурился.

— Вы сказали моему помощнику, что я написал вам письмо. Но мы незнакомы и...

— Позвольте представиться. Артур Амарити. Мы в некотором роде заочно знакомы... Достаточно давно, если вы помните.

У магистра глаза готовы были вылезти на лоб.

— Я подумал, что негоже так долго не отвечать на ваши письма и решил ответить непосредственно вам, не утруждая посланников. Надо сказать, меня всегда несколько удивлял ваш выбор, но в последний раз вы просто превзошли сами себя. Отправить ко мне оруженосца, едва прошедшего посвящение в рыцари было оскорбительно. Вы должны знать, что разговор с равными, даже если он ведется через посредников, должен быть достаточно вежливым.

Мужчина с удобством расположился в кресле напротив магистра, не дождавшись приглашения от остолбеневшего хозяина кабинета.

— Впрочем, это не столь важно, хотя человеку вашего положения недопустимо так грубо нарушать этикет. По существу же вашего прошения я могу ответить следующее. Земли эти я купил у крона, так что вы можете лишь предложить мне за них выкуп. Но уж точно не выставлять мне ультиматум с требованиями. Я готов уступить вам мои земли, такое соседство, знаете ли, меня не радует. Взамен попрошу сущий пустяк. Здесь и сейчас вы дадите мне клятву, что исследования вашего ордена никогда не нарушат Семь запретов о Ключах. Полагаю, вам они известны? И такую клятву будет обязан принести каждый старший магистр Ордена. Разумеется это будет особая клятва, не просто слова.

Магистр, наконец обретший дар речи только возопил:

— Да вы с ума сошли! Кто вы такой?!

— Я? Вы знаете мое имя. Разве этого вам недостаточно?

Странный посетитель встал и прошелся по комнате. Гневно он произнес:

— Даже здесь, в святая святых вашей твердыни, просто невыносимо находиться — вонь от разрушенных жизней, сломанной воли и нарушенных запретов не выветрится в раскрытое окно никогда.

Вскинув руки, он быстро раскрыл ладони и снова сжал их в кулаки. Из-под дверц шкафов посыпался песок.

— Все, что запретно, превратится в пыль, все нарушившие запреты забудут свои желания. Их жизни будут пусты. Все, кто создавал ключи разрушения, будут наказаны. Их жизни станут игрушками Посланницы Судьбы, а Посланник Смерть не станет забирать их душу, пока отчаяние не убьет все живое в них.

Он говорил громко и торжественно, словно читая приговор.

— Да будет так. Ключи разрушаются, песок рассыпается в пыль.

* * *

Артур Амарити

После разрушения я чувствовал себя опустошенным. Но дело было не закончено. Магистр, оклемавшись, позвал помощь. Я отбросил их с дороги одним движением руки — до ведов-воинов мне далеко, но с небессмертными, не обладающими даром, справится и ребенок из мира моего детства. Мальчишка вчера вечером позволил мне проникнуть в его разум, чтобы посмотреть на Орден изнутри. Смелый поступок, если учесть тот кошмар, который с ним сотворила машина, взламывающая мысли. Я слишком долго не вмешивался в дела Ордена по крупному, пытаясь поправить все, не нанеся урона Ордену и Лиене, следя лишь за тем, чтобы ключи не были использованы во вред. Теперь настала пора разрушить их.

Я шел от комнаты к комнате и вслед мне неслись проклятия. И сыпался песок, на глазах превращаясь в мельчайшую пыль, которая маревом висела в воздухе. Пройдет время, и пыль развеет ветер.

Все опасное для мироздания в Ордене было разрушено. Каждая работа, хоть намеком говорящая о ключах исчезла не только из записей, но и из умов. Старший магистр принес клятву.

Я вернулся в замок. Все было уже готово, големы стояли в холле, ожидая приказаний.

Я подошел к Донато, ожидавшему моего возвращения на крыльце. Рядом была привязана пара крепких коней, собранных в дорогу.

— Ты решил, куда пойдешь?

— Да, господин. Я отправлюсь в Андрию. На берегу озера Орт есть земля, где живет множество лекарей. Я слышал, они берут себе учеников.

— Не забудь, твой дар не подчиняется ведам. Это дар высокого рода. Тебе нужно просто научиться им пользоваться. Как только ты его позовешь, печати падут. А теперь, — я сделал особый жест рукой. Големы побежали открывать ворота. — Прощай, Донато. Не думаю, что судьба сведет нас снова. Но ты помни.

За воротами открывался совсем не тот вид, что был, когда слуги растворили ворота приехавшему их городка хозяину. Солнце светило совсем по-летнему, блестела вода большого озера, а на противоположном берегу виднелся городок.

Я слегка подтолкнул оторопевшего мальчишку.

— Ну же. Это озеро Орт, городок лекарей на том берегу. Вперед, тебя ждет твоя Дорога.

Он ошалело смотрел на меня, глупо улыбаясь. Потом, оправившись от удивления, сжал мою руку своими.

— Я никогда не забуду нашей встречи и этого места. Я благодарен вам и за вот это — он указал на ворота, и за то, что вы открыли мне глаза.

Он, не оглядываясь, вывел коней на дорогу, начинавшуюся от ворот замка. Я смотрел ему вслед, пока юноша не скрылся в перелеске. Надо же... сын. Вот и от меня в Андарии есть теперь что-то. Големы сомкнули створки.

* * *

Если бы кто из случайно бывших рядом с Косой Горой прохожих поднял глаза, то перед ним предстало бы удивительное зрелище. Медленно, совершенно бесшумно, замок, стоявший на холме, растворялся в воздухе. Вот по мареву, что осталось на его месте, прошли волны и осенний ветерок разметал остатки очертаний замка.

Косая Гора была пуста, будто на ней и не было никогда человеческого жилья. Люди так никогда и не вспомнят, что больше двадцати лет здесь стоял прекрасный замок, а его улыбчивый и красивый хозяин часто покупал на торгу пироги у вдовы горшечника. Будто и не было его никогда.

И только далеко-далеко, в Андрии, в городке на берегу озера Орт ученик лекаря будет носить в сердце прекрасный Белый замок на Косой горе.