Кристальная.

— Мы никогда вас не забудем...— сказала Нора — Никогда.

Тамара обняла нас. Всех сразу. Поцеловала такую замечательную Нору, Сэм, рыжеволосую Аниту, Соню, и меня Даниеллу. Что мы имеем сейчас кроме этих недолгих минут и обжигающих душу слез?

Наши вещи были собраны, у каждой небольшая сумка с личными вещами. Хотя какие тут личные вещи? Мы не вправе иметь что-то для себя. Машины должна были приехать с минуты на минуту. Сидя в гостиной на мягких диванах коричневого цвета мы ждали извещения Терры, помощницы Тамары. Терра всегда была добра к нам, девушка лет 27 с теплой приветливой улыбкой и глазами лазурного берега. Она помогала нам советом, добрым словом. Мы много с ней разговаривали и порой забывали о том, что нас ждет за стенами нашего дома.

В дверь резко постучали. Вошла Терра и известила нас, что машины ждут нас у входа в дом. Было видно, что все забеспокоились. Сэм заерзала на месте, девочки Нора и Анита подбежали к окну посмотреть на "кареты". Соня же кусала ногти, детская привычка от волнения. А я же продолжала смотреть на Терру. Резко встав со стула, Тамара оглянула нас в последний раз и сказала поторопиться.

Сегодня был очень теплый солнечный день. Солнце светило очень ярко, лучи грели и играли со снегом. Птицы пели, а воздух был прохладен и свеж.

У дома стояли черные мерседесы. Черные тонированные стекла, черные номера. Все будто кричало о том, что за нами приехала комиссия. Уложив все сумки, которые мы успели упаковать еще утром, и, обняв в последний раз Тамару и Терру, мы с девочками сели по разным машинам. Мотор взревел, и мы тронулись в путь.

Глава 2.

'Неизбежное прими достойно.'

Сенека Луций Анней.

Ехали мы примерно 2,5 часа. Ехали на запад к морю Эраст, что находиться вблизи замка 'Дростон'. Чем ближе мы подъезжали, тем пасмурнее становилась погода. Небо заволокло тучами, а морской ветер был холодным и пронизывал до костей. В нашей машине ехало двое Вольтеров из комиссии. Выглядели они жутковато. Жесткие черты лица, тяжелый взгляд. Темные плащи закрывали тело, а большие капюшоны закрывали ядовито красные глаза. Питались они отбросами. Все что не пришлось по вкусу господам Вампирам, в том числе и человеческие девушки, отдавались им на растерзание. Помимо них в машине сидела еще Нора. Мы специально сели вместе, чтобы побыть последний раз вместе. Ведь это последний день, когда я ее вижу. Девочки ехали следом.

— Даниелла...

-М? — ответила я, спина немного покалывала от напряжения и я невольно заерзала на месте. Взглянув на Нору, я увидела обеспокоенные светло голубые глаза.

— Ты не боишься? — грустно, совсем грустно спросила она — Я знаю, что это глупо бояться неизбежного, но все же...— На меня смотрели смущенные глаза Норы. Я знала, что она боялась, ужасно боялась не понравиться своему господину. Ох, совсем не тот страх, что поселил мою душу, совсем не тот страх... Я боялась умереть, а она не понравиться.

-Нет — соврала я, но вышло более чем утвердительно. — Нора, ты такая красавица, не то что я, ты очень красива — С любовью в голосе прошептала я, но сердце покрылась мраком горечи.— Как только ты войдешь в зал Дростона, все вампиры упадут перед твоей красотой.— Вот, вот я уже вижу подёргивание ее губ. — Никто не устоит перед тобой, ты только посмотри на свои белокурые кудряшки. Ты — ангел.— Нора прыснула со смеху.

-Неужто ты думаешь, что я затмила бы всех?— смеясь, проговорила Нора. Задорные смешинки плясали в ее глазах.

-Конечно!— Наиграно сказала я. А я ведь не шутила, я действительно считала Нору — ангелом. Она не может не понравиться ее задорная улыбка, игривые глаза, все это делало ее очень красивой и желанной для каждого вампира. Желанной... желающих пить ее кровь. Да, она была очень красива, но эта красота губительна для нее... Губительна! Потому что ОНИ убивали в нас красоту, порабощали ее, выпивали до последней капельки. Превращая в рабов. Тусклый взгляд, как у птицы вольной летать, порхать, но не имевшей этой свободы, запертой в клетке. Вот наша, правда.

-Знаешь, Даниелла... Я не хочу, чтобы мы расставались. За все то время что мы были вместе, ты стала для меня больше чем подруга, ты стала мне родной сестрой.— Из светло голубых глаз полились слезы. — Да я знаю, что глупо плакать, глупо надеяться на то чего никогда не будет, но я всегда буду ждать нашей встрече. Я всегда буду вспоминать тебя. И я...

— Больше не слова, Нора...— в горле встал ком — Если ты скажешь еще хоть слово, я разревусь и затоплю всю машину!— Наигранно сказала я. Но в этот раз у меня не получилось сдержаться. Я заплакала. Слезы потекли градом из моих глаз.— Ты стала для меня больше чем сестра, Нора, ты часть меня. Всегда помни это. Хоть мы и не принадлежим сами себе, и у нас нет выбора в этой жизни, знай, что никто никогда не отберет у тебя мечту. Никто не отберет у нас вольность мечтать! Наши мысли, и наши сны всегда останутся только при нас. Это то, что принадлежит только нам. Мечта.

В слезах мы провели оставшиеся полпути.

На горизонте появился замок Дростон. Это было возвышающая конструкция из холодно серого кирпича. Самая высокая башня в этом замке доставала чуть ли не до небес. Подъезжая ближе к загадочному замку, мы увидели большой сток машин, которые прибывали и прибывали. Молодые юноши и девушки. Молодые, потерянные взгляды. Тусклые лица. Тусклые, безжизненные, обреченные. Мы все знали, что мы обречены, скитаться в холодном замке, переполненном вампирами. Убийцами, чудовищами.

Нас завели в хорошо освещённый зал, и тут начался отбор. Девушек и юношей разделили. В середине зала стояло два больших стола и возле одного большое кожаное кресло. За вторым столом седел отдел комиссии по отбору и распределению человеческой расы. Мужчина, лет 39 и женщина лет 35. Внешне были представителями комиссии. Слишком красные глаза, слишком яростный и хищный взгляд чтобы понять, что перед нами Вольтеры. Верхние. Так называли верхушку главенствующей расы Вольтеров. Мужчина был высок, резкие черты лица делали его особенно пугающим. Женщина же была миловидна, если бы не этот шрам на пол лица, от уголка рта до глаза, можно было бы подумать, что она даже красива. Лишь от них зависело, к какой Расе вампиров мы попадем. Наш мир поделен на расы. От чистокровных и самых сильных демонов до Вольтеров, озверевших и ненасытных монстров.

Подраздел был таков:

Раса Демьенов: Самая Древняя и главенствующая раса нашего мира. Демоны. Да вы не ослышались, раса демона и вампира. Жестокие и очень яростные, если разозлить, конечно. Они не поддаются солнечному свету. Их это не убьет. Живут вечно и самая жизненная раса на нашей планете. Очень красивы, притягательны как аполлоны. Могут внушать или заставлять одним лишь взглядом. Боги среди вампиров, уважаемая древняя раса, мало к то может им противостоять.

Раса Корвейнов: Самые сильные и выносливые. Не такая древняя раса. Живут примерно 700 лет. Восприимчивы к свету, но от лучей солнца не умирают. Могут получить незначительные ожоги, если долго находиться на открытом солнце. Убить их можно только через кровь. Например, если человек выпьет святую воду и даст свою кровь вампиру.

Раса Алькоров: Очень умны и хитры. Не такая древняя раса. Живут около 600 лет. Алькоры не относятся к высшей расе вампиров.

Предпочитают уединённую жизнь. В их крови находиться очень много ядовитой пыльцы, что опасна для людей. Питаются кровью, но от укуса люди не умрут, если только сам Алькор не пожелает пустить в жертву яд. Для других рас яд не действителен.

Прислужники Вольтеры: Они тоже вампиры, но не такие сильные и быстрые как высшие. Слишком злы, неконтролируемы в ярости. Служат высшим. Главенствующие "Верхние" вольтеры, контролируют поставку и распределение Кристальных.

От простого укуса вампирами не становятся, иначе они бы уже заполонили собой все земли и умерли от голода. Чисто кровным вампиром можно только родиться. Вампиры могут привязать к себе человека навсегда, дав тому бессмертный яд. По закону, никто, даже самый высший вампир не имеет прав, на то, чтобы превратить обычного человека в вампира подобному себе. Это карается законом. Тем более не каждый человек может вынести превращение. Обычно это сопровождается очень сильными болями и мигренью, головокружениями и коликами во всем теле.

При укусе вампира человек не чувствует боли, ну кроме непосредственно покусывания кожи человека. От укуса жертва приходит в состояние некой эйфории, блаженства, радости, сравнимо с человеческим оргазмом. Раны от укуса заживают на глазах, особенность вампирской слюны.

-Сегодня! Для вас великий день!— Начала свою речь женщина со шрамом — Все вы! Люди!— последние слово она выплюнула. С...Омерзением? Или мне показалось?— Будете отданы своим Хозяином!— Уголки губ поползли наверх, открывая взору острые клыки. Мерзкая улыбка появилась на ее лице. Пугающе... хищная?— Каждый из вас должен будут подойти сюда. — Она указала на мужчину сидящем рядом. — Мы возьмем у вас немного крови для анализов. Рассмотрим ваш тип крови, класс, и свойства. Лишь ваша кровь определит, к какой расе вас определят. Высшей или же вас...— Делая акцент на "Или", блондинка облизнула свой указательный палец и провела им вдоль своей шеи. По залу тут же пробежала дрожь. Стоп! Как такое возможно? Мы ведь цены для них! Ведь так? Так?! Как они могут убивать ценный сосуд. Они живут только благодаря нам! Надо возразить! Сказать, что они не имеют права так поступать! Сейчас, я не могу молчать, надо сказать, возразить... Кричал мой голос. Слова готовы были сорваться моих губ... и тут...

— Вы не имеете права! Вонючие падальщики!— вскричал голос — Мы все цены для поганой вампирской расы! — Выплюнул уже другой голос.— Да! — кричал уже весь зал. Но не тут — то было, хищные глаза быстро нашли бунтовщика. Подлетев к молодому парню, блондинка схватила стальными тисками за шею бедного юношу и поволокла его в центр зала. Гул из человеческих голосов стих мгновенно. Были только слышны истошные крики молодого парня. Он брыкался, кусался, пытался освободиться от этих тисков, яростно сжимающие его шею, но ничего не помогало.

Синие глаза смотрели с ненавистью. Красные же с яростью. Чувствовалось, какое то яростное хотение убить, загрызть. Расставленные по всему залу охранники — вольтеры смотрели с предвкушением, и даже мужчина, сидевший за столом, смотрел с улыбкой и восхищением. Было даже чувство того что они так и хотели чтобы кто ни будь, возразил, планировали? Поиздеваться? Указать на место? Чтобы другим неповадно было? Чудовища!

-Падальщики?— ласково спросила женщина, не отпуская руки от шеи своей жертвы.

-Да!— прохрипел сдавленный голос парня — Сраные! Вонючие падальщики! Которые не имеют права на жизнь!— Ненавидящим взглядом посмотрел на женщину, оглянул зал, будто ища поддержки, отхаркнул слюной и плюнул прямо ей в лицо. Отшатнувшись, блондинка разомкнула тиски и выпустила парня, тот же мешком слетел вниз, истошно кашляя и хватая легкими воздух.

Достав из своего красного, как ее глаза, камзола платок девушка вытерла свое бледное пропитанное холодной ярость лицо. И выплюнула...

— Я покажу тебе, кто именно не имеет права на жизнь! Щенок!— Бросив быстрый взгляд на охранников, она зарычала — Приберитесь тут!

Долго уговаривать их не пришлось. Вскочив с места, вольтеры накинулись на парня. Терзая клыками, кто за шею, кто за руки, грудь, ноги. Истощенные крики о помощи смешались с криками толпы. Начался полный хаос. Все падали, кричали, топтались, бежали к выходу, хотели убежать лишь бы не слышать дикие крики и чавканье ополоумевших зверей. Стремились туда, где не было выхода. В зале была лишь одна дверь, в которую мы вошли ранее. Одна дверь, которая запиралась снаружи вольтерами, рассчитывавшими на такой исход игры. Одна дверь, из которой не было выхода. Пока толпа яростно боролась с дверью, вольтеры заканчивали исполнять свой приказ. От парня не осталось ничего кроме лужи крови и истерзанной и порванной в клочья одежды. Чудовища! Животные, которые могли убить ради развлечения! Убить быстро не оставляя следа, как будто и не было человека, как будто и не было истощенных криков. Нечего не было! Убить, не заикаясь, быстро, хладнокровно, беспощадно.

Бросив быстрый взгляд на стол, я увидела все так же сидящего мужчину, радостная улыбка все так же не сходила с дикого лица. Подобрав свои руки, он начал аплодировать, будто перед ним показывали представление, которого он ждал с нетерпением. Продолжая смотреть и хлопать, он вдруг пропел.

— Не бойтесь...— как то дико прозвучали его слова. Дико и хищно.

Девушки всхлипывали, текли слезы, парни глубоко дышали, пытаясь открыть злосчастную дверь. Но не получалось. Глаза потухли, плечи поникли, как то обреченно, принимая исход игры. Сдаваясь.

— Не бойтесь...— пропел все тот же голос — Как же весело...— засмеялся он.— Весело...— как то отстраненно произнес мужчина, улыбка пропала, как будто он и не смеялся, взгляд стал жестче.— Никто не сможет отсюда выйти!— резко зарычал голос. Нора вздрогнула, и я притянула ее еще ближе, защищая, не давая в обиду. Пальца заледенели, тыльная сторона ладони покрылась потом. Мне было страшно! Жутко.

-Не бойся — прошептала я, скорее себе, чем ей. На меня посмотрели бледные глаза. Испуганные, затравленные, не живые.— Все хорошо, я не дам тебя в обиду!— увереннее прошептала я. Хотя в душе знала, если они нападут, я уже ничего не смогу сделать. Ничего. Не смогу спасти не ее ни себя не девочек... Что же это? Тело остолбенело. Где они? Сэм? Анита? Соня? Где они!? В надежде увидеть их лица, я бросала испуганные взгляды на толпу обезумивших от страха людей. Толпа. Толпа. Толпа. Вот лица отрешённые, заплаканные, ненавидящие. Эти глаза в панике, те холодные невидящие, вот пустые, а там безжизненные. А глаз цвета неба, цвета летнего солнца, цвета темной осени не было. Нигде не было! Вот взгляд проскользнул по охранникам. Удовольствие, радость, нетерпение, улыбка... Улыбка?! И вдруг как ушатом холодной воды я вспомнила это выражение лица! Вспомнила, но тогда не обратила внимание, садясь в машину. Ненормальная улыбка, как будто предвкушая незабываемое веселье, порочная, темная. Картинки начали появляться в моей голове ударяющем током по вискам. В голове помутнилось, ноги не хотели держать. В грудь забивали гвозди. Не щадя, не жалея. Вот мы выходим, на улице прохладно, декабрь. Солнце стоит высоко, ярко. Тамара помогает с сумками, Терра плачет. Сумки погружены, пора ехать. Обнимаем Тамару и Терру, последний раз видим, плачем. Девочки улыбаются. Вот Нора предлагает сесть вместе. Вдвоем. Я соглашаюсь. Мы садимся, Нора машет на прощанье оставшимся. Я кидаю мимолетный взгляд на девочек. Вот Анита уже села, Сэм смеется, Соня тоже. Боковым зрением замечаю улыбку. ЭТУ улыбку. На переднем сиденье. Бешенная, предвкушающая, ненасытная, сумасшедшая.

И вот сейчас я стою и смотрю на него. Того кто сидел там, в машине. Заметил. Повернулся, стоит. Смотрит. Увидел мой взгляд беспокойный, отрешенный, дрожащий, непонимающий... Стоит, понял меня. Улыбается шире, еще... и... и... кивает. Беззвучно, будто понял, о чем я думаю. Неужели? Этого не может быть они... они не могли... не могли... Все во мне сопротивляется, не хочет понимать, это слово... какое слово? И не слышно, всего лишь одними губами я произношу. "Умерли?" и будто поняв и услышав, через весь зал, он кивает. Кивает и улыбается.