Кристальная.

Глава 1.

"Жизнь с ее явлениями можно уподобить сновидению, фантому, пузырю, тени, блеску росы или вспышке молнии и представлять ее следует именно такой." Будда. Алмазная Сутра

Жизнь — она так быстротечна для нас, людей. Для нас это всего лишь миг. Вспышка. Как же я ненавижу их за это. Эта разница мне невыносима. Как же мы ничтожны по сравнению с ними. Мы микробы. Их хищные глаза, невыносимо идеальные черты лица. Они как куклы...очень красивы снаружи, но бездушны внутри.

В моем мире люди не имеют права, у нас нет выбора. Наша планета это-ферма, а мы всего лишь животные в ней. Не имеющие ни права на мысли, и ни на какие либо чувства. Они пришли в наш мир, лишь для того чтобы указать человечеству на их место в пищевой цепочке. Они показали нам, что в этом мире мы тоже можем оказаться для кого то едой. Источником жизни. Они существуют, вечно выпивая наш лексир жизни , а мы умираем. Поколение за поколением наши предки умирают из-за вампиров. В тот момент, когда они показали себя свету, люди пребывали в панике. Слабые, возомнившие себя властелинами, уничтожая природу, убивая животных, а иногда даже истребляя несколько видов, они даже не догадывались о том, что могут оказаться для кого то пищей. Кто же мог знать, что после человечества в пищевой цепочке идет Вампир? Самый могущественный, сильный как зверь, и умный как человек. Очень длинная продолжительность лет, делала их совсем непобедимыми. Наш род пытался уничтожить их, но ничего не получалось. Все что мы придумывали, хоть маленькие шансы на уничтожение злосчастных, уничтожалось. Потому что все, что бы мы ни делали, как бы ни хотели их убить, наши силы были малы перед их могуществом. Они поработили нас, мы стали для них сосудами, так называлась человеческая раса. Вампиры, которые контролировали людей, всегда выбирали себе сосуды из самых красивых, и умных. У каждого человека разная кровь. Есть грязная, чистая, и Кристальная. Грязная, вампирам была не нужна, убийцы, насильники, больные заразой, их всех уже давно уничтожили. В нашем мире не было криминала и насилия, а больных, которых было невозможно вылечить, убивали. Вампиры не дают второго шанса. С таким лозунгом они вошли в наш мир, такой он и посей день. Чистые же рождали для них потомство, кристальных детей. Невинные, маленькие, не знающие ненависти к вампирам, уважающие их могущество.

С самого рождения, кристальных детей, учили мириться с их судьбой. Молчать и терпеть до самой смерти. В детстве все дети задают очень много вопросов. Так же и я, я никогда не понимала почему? Почему я не могу делать то или это, почему меня всегда учили беспрекословному повиновению. Пища должна быть максимально витаминизирована, вампирам не нравится пить безвкусную жидкость. Нельзя то, нельзя это, вампирам не нравится, ты не должна так делать, потому что твоему хозяину не понравится! Ты не должна ни к чему привыкать! Музыка, чтенье книг всего понемногу. Наставники учили не зацикливаться, не строить напрасных иллюзий, они не знали, что нас ждет дальше! Какая жизнь. Может твой господин не любит читать, ему не понравится твое увлечение. Ему так же может не понравиться, что ты увлекаешься музыкой. Все что для тебя должно быть важно это твой ХОЗЯИН. Не важно, какой он, нас не учили выбирать! Беспрекословное послушание. С самого детства тебе много чего запрещают, из-за кого? Вампиры. На подсознательном уровне ты начинаешь ненавидеть того, из-за кого тебе ничего нельзя... Привязываться, любить, иметь хобби, путешествовать... Вот наша жизнь. Сколько бы мы не сравнивали себя с ними, сколько бы ни утверждали, что они добры к нам, разница между человеком и вампиром была огромной. Как пропасть, пустота, которую нельзя было чем то заполнить. Только если любовью?

Не у всех кристальных была чистая кровь, но вампиры их не убивали, они делали из них наставников. У тех же, у кого была кровь кристально чиста, как весенний родник, из них делали сосуды. Сосуд был тенью вампира.

Как и у людей, у вампиров рождалось потомство, которое не знало ненависти к людям. И немногие новорожденные вампиры влюблялись в свои кристальные сосуды, и привязывали их к себе, навечно. Влюбленные вампиры, могли дать свой бессмертный яд человеку, и он никогда не старел. Для человека, выпившего яд вампира, время останавливалось . Но человек не превращался в вампира, ему не нужно было пить кровь, он так же был теплый, но кожа приобретала мраморный цвет, глаза становились ярче, а кровь приобретала необычайно притягательный вкус и запах. Человек не старел, но его можно было убить. Легко, так же легко как можно убить простого смертного. Таких бессмертных людей называли "Fragile", что означало "Хрупкий". Настолько нежный, мягкий и тонкий, как весенний тюльпан. Влюбленный вампир, никогда не мог оставить свою половинку, он не мог ее покинуть или разлюбить, он дорожил ей, он жил и растворялся только в ней. А если же "Fragile" погибал по каким-нибудь причинам, вампир больше никогда не смог любить, и он больше не был прежним, душа разрушалась, а сердце сгорало. Поэтому такие браки были очень редки, никто из могущественных вампиров не хотел, пасть жертвой любви. Потому что, если умрет твоя половинка, твоя душа будет тлеть на бессмертном огне, сгорая, убивая и терзая тебя. Ты не будешь прежним, не сможешь им стань никогда! Ты превратишься в бездушное чудовище! Такова плата за любовь.

Вампиры предпочитали заводить семьи с себе подобными, рожая чистокровных и продолжая клыкастый род.

Но "Fragile" тоже могли иметь детей от вампиров, они были не чистокровными, но ценились дороже, чем чистые. Смешав в себя тепло человека и мощность, быстрота, ум и красоту вампира, им не требовалось пить кровь, они могли обойтись простой человеческой пищей. Это делало их неуязвимыми.

Наш мир поменялся. Мы служим вампирам. Кристальные вырастают и переходят во власть могущественной расы. Опасные, хищные, только от них зависит твоя судьба. Выпьет ли он тебя до дна или же оставит тлеть твою душу годами, принимать решение только вампиру...

Сегодня 22 декабря. 4:15 утра. Завтра мой день рождение. Точнее уже сегодня. Мне исполнилось 18 лет. Наверное, вы подумаете, что это круто. Ведь Даниелла-это твое совершеннолетие, скажите вы, но нет....Это мой конец. Это конец всему тому, о чем я мечтала и грезила в своих теплых снах. Как же я мечтала всегда быть свободной. Что может быть лучше самостоятельного выбора в этой жизни? Выбора на все. Любовь, семья, карьера...господи, о чем я только говорю. Ничего этого не будет. Никогда, только не в этой жизни.

Я не любила вампиров. И я точно знала, что ничего кроме холодной неприязни, к своему хозяину, я чувствовать не буду. Я не боялась их, не дрожала в их присутствии, как осиновый листочек, но мой страх был в другом. Я боялась их силы, то с какой они легкостью могут убивать, с какой легкостью могут переступать ту грань жизни и смерти. Я не могла долго смотреть в их глаза, слишком яркий, слишком перенасыщенный цвет. Надменный, холодный, мне всегда казалось, что их глаза скрывают ярость, жажду убить...

Я боялась смерти...

За два дня до совершеннолетия каждой девушки в Клоническое поместье(Где живут Наставники, чистые, и кристальные до своего совершеннолетия) приходит письмо, извещение, о том, что мы их собственность, что мы принадлежим им. В письме говориться о том, что в день, когда Кристальным исполняется восемнадцать, их всех заберут в свои поместья вампиры. Но сначала нас всех соберут в замок Дростон, для распределения. От туда всех уже отдадут нашим покровителям. В нашей человеческой крови есть большое количество кровяной пыльцы, которая помогает жить вампирам. Мужчинам-Вампирам больше подходит хромосома YO, которая есть лишь у человеческой женщины. А женщинам -вампирам больше подходит соответственно человеческий мужчина с хромосомой ХО. Слияние одинаковых полов запрещалось, и каралось законом.

В эту ночь я никак не могла уснуть. В нашем Клоническом поместье было всегда весело. Я невольно посмотрела на спящих рядом девочек. В углу спала Анита, Соня возле окна, Сэм у стенки слева, а малышка Нора рядом со мной. Ни у кого из нас не было родителей. Ну теоритически они были только мы их никогда не видели. Один раз Вамп-покровители имеют право отпустить свою собственность на сношение. Своего рода зачатие невинного дитя...

Никто из нас не знал кто и что такое семья, что такое любовь матери и отца. И мы никогда об этом не узнаем. Кто мы? Что мы имеем в этой жизни? Какие права у нас будут в новом доме? И будут ли вообще, никто не знал об этом. Но мы с точностью могли сказать о том, что мы есть друг у друга.

Я обняла Нору, притягивая к себе ее тело и тепло своей сестры. Она была ниже меня на голову, поэтому я привыкла считать ее младше. В этой комнате все мы были сестрами, но с Норой мы были ближе всех. Сестра, подруга, моя поддержка и нескончаемый поток энергии. Я люблю тебя. Увижу ли я тебя снова? Смогу ли я обнять так же как сейчас? Мысленно спросила я у себя, я не знала. Я ничего не знала, закрыв глаза, я заплакала. Растерзав свою душу, я уснула беспокойным сном.

Я бродила по снегу в ужасном темном лесу, ничего не было видно, я с трудом могла рассмотреть узкую тропинку, страшно большого темного леса. Снег смешался с туманом, обволакивая каждое дерево и каждый кустик леса. Я шла долго, не понимая, как я могла здесь оказаться но, понимая то, что несколько минут назад я лежала в своей кровати. Я слышала крики, смех...Мне было холодно. Душе было холодно. Я не хотела быть здесь, я хотела бежать от этого страха. Душа разрывалась, раскалывалась тысячами осколков холодного льда. Почему я здесь? Почему у меня нет крыльев? Я бы упорхнула от этого леса, я бы взлетела, смогла бы убежать, вырваться! Вдруг, меня пронзила резкая боль в области лопаток. Согнувшись, я упала на землю. Дотронувшись правой рукой до спины, я почувствовала горячую жидкость. Господи что это? Рука была вся в крови. Я была вся в крови! Смех...Он был близко! Надо бежать крикнуло подсознание. Резко встав, я побежала, но, не успев, я сделать и пару шагов как меня резко потянули за ошейник. Горло сдавило тисками ошейника. Мне нечем было дышать. Я рухнула в объятья своего убийцы. Его глаза горели красным огнем. Жадным огнем. Ненормальным огнем. Его руки были холодными, они гладили скулы, волосы, шею...вдыхали запах...

— Кто ты? — голос был хриплым. Чужим...словно это не я.

-Успокойся милая...— Сказал слишком ласковый голос. Руки провели холодным ветром по шее, окутывая ее. Ощупывая артерию. Касаясь губами. Покусывая нежную кожу. — Все хорошо...— Бездушный крик вырвался с моих губ. Он укусил меня! Укусил меня! Кричало в голове, закрыв глаза, я упала в холодную бездну.

-Вставайте! Девочки! Анита, Соня...— Кричал радостный голос — Ну же! Сэм, Даниелла! Просыпайтесь — прыгая возле меня, кричала Нора — Сегодня ведь такой день! Я ждала его столько раз!— Я знала, что этот день для нее особенный. Она всегда мечтала о красивом принце с чертами лица как у аполлона. Это прекрасно ведь ты едешь в новый дом. Ты обязательно должна влюбиться в своего покровителя. Он не устоит перед твоей девственной красотой и упадет к твоим ногам. Вы полюбите друг друга неистово, страстно. И не было другого распорядка. Да его и недолжно было быть. Ведь все девочки прекрасны как нимфы, как русалки из глубокого океана.

Красавица Нора, Длинные белокурые кудряшки, правильные черты лица, всегда игривая улыбка светло голубые глазки.

Анита: рыжеволосая принцесса, светлая кожа, карие глаза, полные губы, задорная улыбка...

Соня: Прямой нос, красивый овал лица, губы бантиком, а глаза цвета солнца. И копна волос цвета серебра.

Сэм была всегда подстрижена под каре, каштанового цвета волосы, яркая белозубая улыбка, глаза цвета неба.

Я же была не так красива как они. Резкие черты лица, резкий контраст черных волос и бледно нежной кожи. Я всегда выделялась среди девушек. Очень длинные черные волосы, всегда волнистой волной спадали чуть ниже поясницы. Всегда очень холодные серые глаза. Бледная кожа как у мертвеца, пухлые нежно алые губы. Высокие скулы и прямой нос делали из меня куклу. Слишком худа, не грамма лишнего жира. Даже в тех местах, где я бы хотела иметь выпуклости, их просто не было. Ну, конечно же, у меня была грудь и попа, но совсем не такая притягательная как у Норы грудь и совсем не такая выпуклая как у Аниты попа... Но мне было чем похвастаться. Я любила свою улыбку, и ямочки на лице.

И почему все ждали этот день с таким нетерпением? Для всех это было важным днем, но ни ужели они не понимали, что зависеть от монстра и принадлежать чудовищу это ужасно? Для меня одной это была всегда ужасная участь. Не иметь выбора...

-Прекрати, Нора — Завизжала Анита, бросив в нарушительницу сна пуховой подушкой, та пролетела мимо и упала на голову Соне. Соня же вскочив на колени, и прокричав "Лови Сэм!" кинула всю ту же подушку в зевавшую Сэм. Подушка попала в цель, но перед этим зацепившись за гвоздь, на стене к которому была прикреплена картина, разорвалась, и весь пух полетел вниз на голову несчастной. Все тут же прыснули со смеху. Не теряя минуты, Нора бросила свою подушку в Аниту, та пролетев лишь задела плечо девушки. Пока Сэм чихала и плевалась перьями, Соня кинула в нее еще одну подушку, та же нашла свою цель и попала в лицо бедной девушки.

-Девочки! что вы...— не успев даже договорить я, увидела летевшую на меня подушку, и резко уклонившись вправо, подушка пролетела мимо меня, но тут меня настигла Нора и подушка попала в цель. Засмеявшись громким смехом и прокричав "Ну берегитесь! Засранки!". Я тут же полетела в бой. Так продолжалось еще минут 20 пока все подушки были не разорваны. И пока Тамара не услышала странный шум и визжание, доносившееся из нашей комнаты.

В полдень, умывшись, одевшись и позавтракав, мы уже стояли перед нашей наставницей, Тамарой. Ее кровь не была кристальной. Тамара была чистой, была нашим другом и наставницей. Смотря на нее я понимала что роднее и лучше матери не найти на все белом свете. Эта женщина заменила нам мать. Заменила семью. Очень добрыми чертами лица она располагала к общению всех. Даже нашего хмурого садовника Элтона. А ее яблочная шарлотка была вкуснее самых завидных сладостей в округе. Нам предстояло прослушать праведную лекцию о поведение и уважение к своему покровителю-вампиру. Бесконечная преданность как у собаки, не чувствовать, не любить, этому нас учили в Клоническом замке. Всегда следовать за своими хозяевами, беспрекословно слушаться и если надо терпеть боль, пытки и унижения. Мы— никто. Мы не принадлежим себе, мы не имеем права на свое мнение, не имеем права высказывать его. Мы источник жизни. Мы — еда. Только так.

— Скоро за вами приедут. Вас заберут в поместье Дростон, и оттуда вы пройдете отбор. Вас выберут Вольтеры. Ни в коем случае вы не должны с ними пререкаться.— Наставляла нас Тамара. Я знала, что она ни в коем случае не хотела нас обидеть. Она не хотела в сотый раз напоминать нам, что мы всего лишь игрушки в руках божественных красавцев, но без этого никуда.... Это нельзя отделить. У каждой из нас было опасение в том что, вдруг мы попадем к настоящим зверям? Вдруг мы не проживем и недели в их них замках? Я всегда представляла свою смерть, но только не от рук вампира, я никогда не умру там, не позволю, чтобы они надо мной измывались, а потом выкинули меня как тряпичную куклу! Я не позволю, не позволю, что бы все было именно так. Никогда. — Вы должны быть крайне осторожны, помните девочки, вампиры не предсказуемы, они опасны. Никогда не забывайте, что вы должны беспрекословно слушаться их и уважать. Теперь вы будете принадлежать им, вы сосуды. Кристаллы для вампиров.— Продолжала Тамара. — Запомнить вот еще что, Вольтеры, они хоть и прислуживают вампирам, но они могут убить вас за малейшую оплошность. А теперь.... Давайте прощаться. — Одинокая слеза пролилась по такому близкому и родному лицу. Все мы знали, что больше никогда не увидимся, мы никогда не обнимемся и не поговорим. Мы не сможем больше смеяться и никогда теперь не увидим таких до боли близких глаз. Никто из нас не сдерживал сейчас слез. Мы видимся последний раз. Что можно сказать? Что можно пожелать, когда видишься последний раз в жизни? Ничего. Сейчас у нас были только слезы.

— Мы никогда вас не забудем...— сказала Нора — Никогда.

Тамара обняла нас. Всех сразу. Поцеловала такую замечательную Нору, Сэм, рыжеволосую Аниту, Соню, и меня Даниеллу. Что мы имеем сейчас кроме этих недолгих минут и обжигающих душу слез?

Наши вещи были собраны, у каждой небольшая сумка с личными вещами. Хотя какие тут личные вещи? Мы не вправе иметь что-то для себя. Машины должна были приехать с минуты на минуту. Сидя в гостиной на мягких диванах коричневого цвета мы ждали извещения Терры, помощницы Тамары. Терра всегда была добра к нам, девушка лет 27 с теплой приветливой улыбкой и глазами лазурного берега. Она помогала нам советом, добрым словом. Мы много с ней разговаривали и порой забывали о том, что нас ждет за стенами нашего дома.

В дверь резко постучали. Вошла Терра и известила нас, что машины ждут нас у входа в дом. Было видно, что все забеспокоились. Сэм заерзала на месте, девочки Нора и Анита подбежали к окну посмотреть на "кареты". Соня же кусала ногти, детская привычка от волнения. А я же продолжала смотреть на Терру. Резко встав со стула, Тамара оглянула нас в последний раз и сказала поторопиться.

Сегодня был очень теплый солнечный день. Солнце светило очень ярко, лучи грели и играли со снегом. Птицы пели, а воздух был прохладен и свеж.

У дома стояли черные мерседесы. Черные тонированные стекла, черные номера. Все будто кричало о том, что за нами приехала комиссия. Уложив все сумки, которые мы успели упаковать еще утром, и, обняв в последний раз Тамару и Терру, мы с девочками сели по разным машинам. Мотор взревел, и мы тронулись в путь.

Глава 2.

'Неизбежное прими достойно.'

Сенека Луций Анней.

Ехали мы примерно 2,5 часа. Ехали на запад к морю Эраст, что находиться вблизи замка 'Дростон'. Чем ближе мы подъезжали, тем пасмурнее становилась погода. Небо заволокло тучами, а морской ветер был холодным и пронизывал до костей. В нашей машине ехало двое Вольтеров из комиссии. Выглядели они жутковато. Жесткие черты лица, тяжелый взгляд. Темные плащи закрывали тело, а большие капюшоны закрывали ядовито красные глаза. Питались они отбросами. Все что не пришлось по вкусу господам Вампирам, в том числе и человеческие девушки, отдавались им на растерзание. Помимо них в машине сидела еще Нора. Мы специально сели вместе, чтобы побыть последний раз вместе. Ведь это последний день, когда я ее вижу. Девочки ехали следом.

— Даниелла...

-М? — ответила я, спина немного покалывала от напряжения и я невольно заерзала на месте. Взглянув на Нору, я увидела обеспокоенные светло голубые глаза.

— Ты не боишься? — грустно, совсем грустно спросила она — Я знаю, что это глупо бояться неизбежного, но все же...— На меня смотрели смущенные глаза Норы. Я знала, что она боялась, ужасно боялась не понравиться своему господину. Ох, совсем не тот страх, что поселил мою душу, совсем не тот страх... Я боялась умереть, а она не понравиться.

-Нет — соврала я, но вышло более чем утвердительно. — Нора, ты такая красавица, не то что я, ты очень красива — С любовью в голосе прошептала я, но сердце покрылась мраком горечи.— Как только ты войдешь в зал Дростона, все вампиры упадут перед твоей красотой.— Вот, вот я уже вижу подёргивание ее губ. — Никто не устоит перед тобой, ты только посмотри на свои белокурые кудряшки. Ты — ангел.— Нора прыснула со смеху.

-Неужто ты думаешь, что я затмила бы всех?— смеясь, проговорила Нора. Задорные смешинки плясали в ее глазах.

-Конечно!— Наиграно сказала я. А я ведь не шутила, я действительно считала Нору — ангелом. Она не может не понравиться ее задорная улыбка, игривые глаза, все это делало ее очень красивой и желанной для каждого вампира. Желанной... желающих пить ее кровь. Да, она была очень красива, но эта красота губительна для нее... Губительна! Потому что ОНИ убивали в нас красоту, порабощали ее, выпивали до последней капельки. Превращая в рабов. Тусклый взгляд, как у птицы вольной летать, порхать, но не имевшей этой свободы, запертой в клетке. Вот наша, правда.

-Знаешь, Даниелла... Я не хочу, чтобы мы расставались. За все то время что мы были вместе, ты стала для меня больше чем подруга, ты стала мне родной сестрой.— Из светло голубых глаз полились слезы. — Да я знаю, что глупо плакать, глупо надеяться на то чего никогда не будет, но я всегда буду ждать нашей встрече. Я всегда буду вспоминать тебя. И я...

— Больше не слова, Нора...— в горле встал ком — Если ты скажешь еще хоть слово, я разревусь и затоплю всю машину!— Наигранно сказала я. Но в этот раз у меня не получилось сдержаться. Я заплакала. Слезы потекли градом из моих глаз.— Ты стала для меня больше чем сестра, Нора, ты часть меня. Всегда помни это. Хоть мы и не принадлежим сами себе, и у нас нет выбора в этой жизни, знай, что никто никогда не отберет у тебя мечту. Никто не отберет у нас вольность мечтать! Наши мысли, и наши сны всегда останутся только при нас. Это то, что принадлежит только нам. Мечта.

В слезах мы провели оставшиеся полпути.

На горизонте появился замок Дростон. Это было возвышающая конструкция из холодно серого кирпича. Самая высокая башня в этом замке доставала чуть ли не до небес. Подъезжая ближе к загадочному замку, мы увидели большой сток машин, которые прибывали и прибывали. Молодые юноши и девушки. Молодые, потерянные взгляды. Тусклые лица. Тусклые, безжизненные, обреченные. Мы все знали, что мы обречены, скитаться в холодном замке, переполненном вампирами. Убийцами, чудовищами.

Нас завели в хорошо освещённый зал, и тут начался отбор. Девушек и юношей разделили. В середине зала стояло два больших стола и возле одного большое кожаное кресло. За вторым столом седел отдел комиссии по отбору и распределению человеческой расы. Мужчина, лет 39 и женщина лет 35. Внешне были представителями комиссии. Слишком красные глаза, слишком яростный и хищный взгляд чтобы понять, что перед нами Вольтеры. Верхние. Так называли верхушку главенствующей расы Вольтеров. Мужчина был высок, резкие черты лица делали его особенно пугающим. Женщина же была миловидна, если бы не этот шрам на пол лица, от уголка рта до глаза, можно было бы подумать, что она даже красива. Лишь от них зависело, к какой Расе вампиров мы попадем. Наш мир поделен на расы. От чистокровных и самых сильных демонов до Вольтеров, озверевших и ненасытных монстров.

Подраздел был таков:

Раса Демьенов: Самая Древняя и главенствующая раса нашего мира. Демоны. Да вы не ослышались, раса демона и вампира. Жестокие и очень яростные, если разозлить, конечно. Они не поддаются солнечному свету. Их это не убьет. Живут вечно и самая жизненная раса на нашей планете. Очень красивы, притягательны как аполлоны. Могут внушать или заставлять одним лишь взглядом. Боги среди вампиров, уважаемая древняя раса, мало к то может им противостоять.

Раса Корвейнов: Самые сильные и выносливые. Не такая древняя раса. Живут примерно 700 лет. Восприимчивы к свету, но от лучей солнца не умирают. Могут получить незначительные ожоги, если долго находиться на открытом солнце. Убить их можно только через кровь. Например, если человек выпьет святую воду и даст свою кровь вампиру.

Раса Алькоров: Очень умны и хитры. Не такая древняя раса. Живут около 600 лет. Алькоры не относятся к высшей расе вампиров.

Предпочитают уединённую жизнь. В их крови находиться очень много ядовитой пыльцы, что опасна для людей. Питаются кровью, но от укуса люди не умрут, если только сам Алькор не пожелает пустить в жертву яд. Для других рас яд не действителен.

Прислужники Вольтеры: Они тоже вампиры, но не такие сильные и быстрые как высшие. Слишком злы, неконтролируемы в ярости. Служат высшим. Главенствующие "Верхние" вольтеры, контролируют поставку и распределение Кристальных.

От простого укуса вампирами не становятся, иначе они бы уже заполонили собой все земли и умерли от голода. Чисто кровным вампиром можно только родиться. Вампиры могут привязать к себе человека навсегда, дав тому бессмертный яд. По закону, никто, даже самый высший вампир не имеет прав, на то, чтобы превратить обычного человека в вампира подобному себе. Это карается законом. Тем более не каждый человек может вынести превращение. Обычно это сопровождается очень сильными болями и мигренью, головокружениями и коликами во всем теле.

При укусе вампира человек не чувствует боли, ну кроме непосредственно покусывания кожи человека. От укуса жертва приходит в состояние некой эйфории, блаженства, радости, сравнимо с человеческим оргазмом. Раны от укуса заживают на глазах, особенность вампирской слюны.

-Сегодня! Для вас великий день!— Начала свою речь женщина со шрамом — Все вы! Люди!— последние слово она выплюнула. С...Омерзением? Или мне показалось?— Будете отданы своим Хозяином!— Уголки губ поползли наверх, открывая взору острые клыки. Мерзкая улыбка появилась на ее лице. Пугающе... хищная?— Каждый из вас должен будут подойти сюда. — Она указала на мужчину сидящем рядом. — Мы возьмем у вас немного крови для анализов. Рассмотрим ваш тип крови, класс, и свойства. Лишь ваша кровь определит, к какой расе вас определят. Высшей или же вас...— Делая акцент на "Или", блондинка облизнула свой указательный палец и провела им вдоль своей шеи. По залу тут же пробежала дрожь. Стоп! Как такое возможно? Мы ведь цены для них! Ведь так? Так?! Как они могут убивать ценный сосуд. Они живут только благодаря нам! Надо возразить! Сказать, что они не имеют права так поступать! Сейчас, я не могу молчать, надо сказать, возразить... Кричал мой голос. Слова готовы были сорваться моих губ... и тут...

— Вы не имеете права! Вонючие падальщики!— вскричал голос — Мы все цены для поганой вампирской расы! — Выплюнул уже другой голос.— Да! — кричал уже весь зал. Но не тут — то было, хищные глаза быстро нашли бунтовщика. Подлетев к молодому парню, блондинка схватила стальными тисками за шею бедного юношу и поволокла его в центр зала. Гул из человеческих голосов стих мгновенно. Были только слышны истошные крики молодого парня. Он брыкался, кусался, пытался освободиться от этих тисков, яростно сжимающие его шею, но ничего не помогало.

Синие глаза смотрели с ненавистью. Красные же с яростью. Чувствовалось, какое то яростное хотение убить, загрызть. Расставленные по всему залу охранники — вольтеры смотрели с предвкушением, и даже мужчина, сидевший за столом, смотрел с улыбкой и восхищением. Было даже чувство того что они так и хотели чтобы кто ни будь, возразил, планировали? Поиздеваться? Указать на место? Чтобы другим неповадно было? Чудовища!

-Падальщики?— ласково спросила женщина, не отпуская руки от шеи своей жертвы.

-Да!— прохрипел сдавленный голос парня — Сраные! Вонючие падальщики! Которые не имеют права на жизнь!— Ненавидящим взглядом посмотрел на женщину, оглянул зал, будто ища поддержки, отхаркнул слюной и плюнул прямо ей в лицо. Отшатнувшись, блондинка разомкнула тиски и выпустила парня, тот же мешком слетел вниз, истошно кашляя и хватая легкими воздух.

Достав из своего красного, как ее глаза, камзола платок девушка вытерла свое бледное пропитанное холодной ярость лицо. И выплюнула...

— Я покажу тебе, кто именно не имеет права на жизнь! Щенок!— Бросив быстрый взгляд на охранников, она зарычала — Приберитесь тут!

Долго уговаривать их не пришлось. Вскочив с места, вольтеры накинулись на парня. Терзая клыками, кто за шею, кто за руки, грудь, ноги. Истощенные крики о помощи смешались с криками толпы. Начался полный хаос. Все падали, кричали, топтались, бежали к выходу, хотели убежать лишь бы не слышать дикие крики и чавканье ополоумевших зверей. Стремились туда, где не было выхода. В зале была лишь одна дверь, в которую мы вошли ранее. Одна дверь, которая запиралась снаружи вольтерами, рассчитывавшими на такой исход игры. Одна дверь, из которой не было выхода. Пока толпа яростно боролась с дверью, вольтеры заканчивали исполнять свой приказ. От парня не осталось ничего кроме лужи крови и истерзанной и порванной в клочья одежды. Чудовища! Животные, которые могли убить ради развлечения! Убить быстро не оставляя следа, как будто и не было человека, как будто и не было истощенных криков. Нечего не было! Убить, не заикаясь, быстро, хладнокровно, беспощадно.

Бросив быстрый взгляд на стол, я увидела все так же сидящего мужчину, радостная улыбка все так же не сходила с дикого лица. Подобрав свои руки, он начал аплодировать, будто перед ним показывали представление, которого он ждал с нетерпением. Продолжая смотреть и хлопать, он вдруг пропел.

— Не бойтесь...— как то дико прозвучали его слова. Дико и хищно.

Девушки всхлипывали, текли слезы, парни глубоко дышали, пытаясь открыть злосчастную дверь. Но не получалось. Глаза потухли, плечи поникли, как то обреченно, принимая исход игры. Сдаваясь.

— Не бойтесь...— пропел все тот же голос — Как же весело...— засмеялся он.— Весело...— как то отстраненно произнес мужчина, улыбка пропала, как будто он и не смеялся, взгляд стал жестче.— Никто не сможет отсюда выйти!— резко зарычал голос. Нора вздрогнула, и я притянула ее еще ближе, защищая, не давая в обиду. Пальца заледенели, тыльная сторона ладони покрылась потом. Мне было страшно! Жутко.

-Не бойся — прошептала я, скорее себе, чем ей. На меня посмотрели бледные глаза. Испуганные, затравленные, не живые.— Все хорошо, я не дам тебя в обиду!— увереннее прошептала я. Хотя в душе знала, если они нападут, я уже ничего не смогу сделать. Ничего. Не смогу спасти не ее ни себя не девочек... Что же это? Тело остолбенело. Где они? Сэм? Анита? Соня? Где они!? В надежде увидеть их лица, я бросала испуганные взгляды на толпу обезумивших от страха людей. Толпа. Толпа. Толпа. Вот лица отрешённые, заплаканные, ненавидящие. Эти глаза в панике, те холодные невидящие, вот пустые, а там безжизненные. А глаз цвета неба, цвета летнего солнца, цвета темной осени не было. Нигде не было! Вот взгляд проскользнул по охранникам. Удовольствие, радость, нетерпение, улыбка... Улыбка?! И вдруг как ушатом холодной воды я вспомнила это выражение лица! Вспомнила, но тогда не обратила внимание, садясь в машину. Ненормальная улыбка, как будто предвкушая незабываемое веселье, порочная, темная. Картинки начали появляться в моей голове ударяющем током по вискам. В голове помутнилось, ноги не хотели держать. В грудь забивали гвозди. Не щадя, не жалея. Вот мы выходим, на улице прохладно, декабрь. Солнце стоит высоко, ярко. Тамара помогает с сумками, Терра плачет. Сумки погружены, пора ехать. Обнимаем Тамару и Терру, последний раз видим, плачем. Девочки улыбаются. Вот Нора предлагает сесть вместе. Вдвоем. Я соглашаюсь. Мы садимся, Нора машет на прощанье оставшимся. Я кидаю мимолетный взгляд на девочек. Вот Анита уже села, Сэм смеется, Соня тоже. Боковым зрением замечаю улыбку. ЭТУ улыбку. На переднем сиденье. Бешенная, предвкушающая, ненасытная, сумасшедшая.

И вот сейчас я стою и смотрю на него. Того кто сидел там, в машине. Заметил. Повернулся, стоит. Смотрит. Увидел мой взгляд беспокойный, отрешенный, дрожащий, непонимающий... Стоит, понял меня. Улыбается шире, еще... и... и... кивает. Беззвучно, будто понял, о чем я думаю. Неужели? Этого не может быть они... они не могли... не могли... Все во мне сопротивляется, не хочет понимать, это слово... какое слово? И не слышно, всего лишь одними губами я произношу. "Умерли?" и будто поняв и услышав, через весь зал, он кивает. Кивает и улыбается.

С минуту я стою, остолбенев, стою, и не хочу понимать, принимать. Опустив глаза, я смотрю на Нору, она всхлипывает, боится. Все во мне хочет противиться. Закричать "НЕТ!?". Больно, громко, истошно. Все во мне хочет убежать, закрыться, спастись, не думать об этом. Но я стою. Не убежав и не скрывшись. Стою здесь, вместе с Норой. Отрешенно, холодно...

— Никто от сюда не выйдет!— выбивая меня из колеи страшных мыслей, рычит мерзкий голос.— Никто! Пока мы не проведем классификацию вашей гребанной крови!— Все стихли. Посмотрел на всех, провел взглядом по залу, как будто ища неповиновение в глазах. Не нашел, успокоился. Тишина в зале бьет по ушам, сердце готово выскочить, голова кружиться. — Продолжай Мадлен,— сказал мужчина, слишком сладко, ядовито сладко.

Ухмыльнувшись, блондинка прошлась взглядом по залу. Облизнула губы, поправила выбившийся локон из прически.

— Ну что? Больше ни кому не надо показывать... — усмехнулся женский голос — У кого есть права, а у кого нет?— Никто не смел возразить. В зале стояла гробовая тишина, лишь ее голос эхом отдавался в ушах. Пройдя немного вперед, блондинка провела взглядом по толпе. Убеждаясь, что больше никто не посмеет перечить, перебивать... Убеждали глаза собравшихся, покорные, не смеющие даже дышать, если она запретит.— И так, сейчас, каждый из вас, по одному пройдет к этому столу — она указала подле себя — Мы возьмем у вас кровь, и определим, какой расе вы будете служить.

Все немедленно выстроились в очередь, всем тем, кто прошел анализы, выдавались листки, на которых было написано раса и имя господина, к которому принадлежал человек. Все ближе и ближе подходила наше с Норой очередь. Чем ближе мы были, тем сильнее тряслась Нора, чем ближе мы подходили, тем сильнее я сжимала ее холодную руку. Боясь отпустить, потерять.

— Ты!— плюнул мне вольтер— Иди.— Поняв, что подошла моя очередь, я быстро отпустила руку Норы и подошла к столу.

На столе лежали непонятные бутыльки, шприцы, непонятный мне аппарат квадратной формы и несколько листков. Сидящий за столом мужчина указал на кожаное кресло рядом, я послушно села. Придвинув белый аппарат, он положил мою левую руку в лазерный луч аппарата. Два железных прутья врезались в запястья, пронзая его, причиняя боль. Я резко вскрикнула. В ширину всего 2 мм, иголки начали всасывать кровь. Пошло определение классификаций и типов. Через несколько секунд машина выдала результат, освобождая запястья от иголок.

— Как тебя зовут?— слишком резко спросил он.

— Даниелла.— шепчу я.

— У тебя вкусная кровь...Даниелла.— прошипел мужчина— Тебе повезло, будешь служить одному из высших в Демьенской расе.— Написав последнюю информацию, он обмакнул печать в моей крови. Поставил штамп на листке и протянул мне его. Взяв листок трясущимися руками, я хотела уже уйти, но холодная рука не позволила мне сделать этого. Схватив меня за запястье, мужчина поднес его к своим губам.— Такая сладкая...— горящие глаза смотрели на две маленькие капельки крови, у меня на руке.— И пахнет, как летняя роза.— Губы прошлись по тоненькому запястью, облизывая маленькие ранки от иголок. Я поморщилась от омерзенья. Его язык слизал капли крови, мокрый, шершавый... В горле осел ком, меня начинало тошнить.— Мягкая, теплая...— шептал мужчина. Господи, да что с ним? Вырвав руку из цепких пальцев, я быстро отошла в сторону. Мужчина смотрел мне в след, томный взгляд, горящие глаза. Встряхнув головой, как будто отгоняя дурманящие мысли, он продолжил анализы, подзывая других девушек. Стерев руку от мерзкой слюны вампира, я посмотрела на запястье. Раны как будто и не было.

На листке было написано лишь несколько слов о том к кому я принадлежу. Имя вампира и его расы. Высший. Ренальд из рода Сангрей. Расса Демьенов.

Боковым зрением я увидела Нору, сейчас у нее брали кровь. Слишком бледная, испуганная... К глазам поступили слезы. Что же мне делать? Девочек нигде нет, они так и не появились. Если они уме... НЕТ!? Вскричал внутренний голос. НЕТ! Даже не думай об этом. Все с ними хорошо, ведь только 2,5 часа я была рядом с ними, видела их улыбки. Я отказываюсь в это верить! Этого не может быть правдой... просто не может быть. Я готова была разразиться слезами, паника, отчаяние, все кричало во мне, что что-то не так. Что надо, что-то делать. Но что? Что я могу сделать? Сейчас, все закончиться. Осталось всего 3 человека, и вольтеры закончат брать анализы. Нас должны будут выпустить из замка, и каждый сядет в машину прибывшего за ним хозяина. И мы расстанемся с Норой! Но этого нельзя допустить. Я не могу с ней расстаться. Что с ней будет без меня? Как я могу ее бросить? В голове стучали сотни мыслей, но я так и не придумала лучшего выхода как сбежать. Бежать. Но куда? Я даже не знаю эти земли. Что же делать?!Мозг со скоростью света перерабатывал разные варианты спасения, готовый разорваться на разные кусочки.

Как я и предполагала, закончив, вольтеры начали нас выпускать из стен замка. Взяв Нору за руку, я быстро прошептала.

— Надо бежать!— на меня посмотрели испуганные глаза.

— Что? Даниелла, ты что! Нас ведь убьют.— Нора оглянулась по сторонам, чтобы нас никто не услышал. Господи Нора, неужели ты не понимаешь, что нас так и так убьют. Жить взаперти и принадлежать вампиру, который будет над тобой всячески измываться, хуже смерти! Прокричало мое подсознание, но я не решилась сказать ей это. И лишь выдала...

— Девочек нигде нет, Нора, их нет... Сэм, Аниты и Сони нигде нет.— Судорожно прошептали мои губы. Нора остолбенела.

— Как нет?— сглотнув, спросила она,— они же ехали за нами!

— Их нет! Они не приехали, точнее они приехали... Вольтеры тут, а их нету... и я не знаю что с ними.— Меня начало трясти, как при горячке, с глаз слетели слезы. Я быстро их вытерла, чтобы никто не заметил.

— Ты хочешь сказать что...— Нора сглотнула, было видно, что ей трудно понимать мои слова, — их больше нет?— прошептав, спросила она, скорее у себя, чем у меня.

— Я не знаю.— обессиленно сказал мой голос.— Но нам надо бежать!

— Но куда!— пискнула она.— Везде охрана, они нас поймают! И тогда нам точно конец!

— Нет!— увереннее сказала я — Не конец! Позади Замка есть лес, его никто не охраняет, если мы успеем добежать и скрыться в нем, нас уже никто не найдет. Потупив взгляд, будто обдумывая мои слова, нора кивнула.

— Хорошо.

Народу было много, человек шестьдесят не считая вольтеров. Все торопились, быстрее выйти из этого ужасного замка, все еще помня того молодого парня, и то что с ним сделали. Глотнув свежего декабрьского воздуха, и дав легким надышаться, я успокоилась. Надо было успокоиться, иначе сердце не выдержит, оно и так стучало готовое выпрыгнуть наружу. Потемнело, дул морской ветер и снег, снег это хорошо. Если нам удастся убежать, снег скроит следы. Еще раз, обдумав план, мы с Норой двинулись вперед. Оглянув крыльцо, я увидела с десяток машин, они все прибывали и прибывали. Схватив Нору за руку, я быстро сказала "Давай!" и мы спрыгнули с крыльца, нагнувшись, проползли вдоль стены и спрятались за кирпичным сооружением. Оглянувшись назад и тяжело дыша, я посмотрела на охрану, вроде все хорошо.

Сток машин все прибывал, рассаживая в нужные машины людей, вольтеры контролировали списки оставшихся. Скоро они поймут, что остались всего две машины, в которые не сели убежавшие. Нужно бежать скорее, в лес. В лесу мы спрячемся и переждем, главное сейчас убежать. А потом мы решим, что делать дальше, обязательно решим. Мы найдем выход.

Судорожно глотнув, я твердо сказала.— Нора нужно бежать! Сейчас или никогда!— Взяв мою руку в свою, она на секунду закрыла глаза, глубоко вздохнула, и произнесла.— Бежим!

В последний раз я оглянулась, проверяя обстановку, было чисто. И мы тут же рванули с места. Оставалось немного, еще чуть-чуть и мы сможем скрыться. Сможем убежать, от ненавистных правил, сможем принадлежать сами себе, и никто не будет нам указывать. Оставалось всего пять метров, четыре, три...

— Далеко собрались?— зарычал мужской голос. Вскричав, Нора упала на колени. Подлетев к ней, мужчина схватил ее за горло и на чал душить, подымая ее от земли. "НЕТ!" Судорожно вскричав, я налетела на вампира, брыкаясь, кусаясь, защищая, как мать защищает своего детеныша. Сбросив меня как пушинку и отбросив Нору в сторону, да так что она пролетели метров десять, он начал приближаться ко мне. Схватив меня за грудки, он замахнулся. Удар был такой силы, что моя шея не выдержав хрустнула. Половину лица жгло, как будто мне прижгли ее, во рту появился солоноватый привкус крови. В голове помутнилось. Я упала на землю покрытую снегом. Проваливаясь в бездну, я услышала истощённый крик Норы и шаги, вот они уже близко... еще... еще ближе...

— Не трогай их Игал!— Зарычал женский голос,— Они не принадлежат тебе! Они собственность семьи Сангрей!

Больше я ничего не помнила, черная пелена закрыла мне глаза, и я провалилась в темноту...

Глава 3.

"Судьба сокрушает нас двояким образом: отказывая нам в наших желаниях и исполняя их."

А. Амиель.

В комнате горело несколько свечей, покрывая ее теплым светом, делая ее загадочно красивой. Резная дубовая постель, цвета горького шоколада, была просто огромной. При желание на ней можно было бы расположить целую армию. Красивые расписные шкафы, стулья, обитые темно красным бархатом, в тон им красное покрывало на постели, множество разных подушек. Огромный, мягкий ковер светлых оттенков. Все это делало комнату очень шикарной, изящной и в то же время простой.

В углу комнаты стояло огромное кресло, оно больше походила на трон, чем на обычный стул. Золотая роспись по контору, красивая резьба, обитый кроваво-красным бархатом.

Мужчина, сидевший на нем, лениво склонил голову набок, положил ногу на ногу. В руке держал дорогой бокал с кровавой жидкостью, расслабленно попивая. Одет он был в очень дорогой костюм, одевался он всегда со вкусом у самого известного кутюрье в городе, рубашка расстегнута на несколько пуговиц. На шее был дорогой кулон, который он никогда не снимал. Огромный красный бриллиант, по контору множество сапфиров, в тон синим глазам. Тоска, глубокая тоска и скука наблюдались в этих красивых сапфировых глазах. Он никогда ни в чем не нуждался, у него было все. Деньги, очень много денег, которые он уже не знал, на что потратить. Общение, такое ненавистное и уже наскучившие. Женщины, красивые, статные, нимфы. Дорогая одежда, деньги, светская жизнь, общение, дорогие балы которые давали его друзья. Было все. И в тоже время НИЧЕГО. Что же ему не хватало? Что же из за дня в день, будто разъедало его жизнь? Что же это? Он не знал.

— Рен? — ласково промяукала девушка.

Синие глаза упали на широкую кровать, на которой лежала абсолютно обнаженная девушка. Изабелл. Красивое личико, как с обложки журналов, тонкая талия, мягкая и очень бледная кожа, полные груди, ласково зовущие вздернутые соски. Томный взгляд, хищный, смешанный с желанием.

Сегодня проходил очередной бал. Его давал его старый друг, как и всегда он был почетным гостем на этом вечере, как и всегда там было много красивых девушек, очень дорогой выпивки, дорогой еды... Да, все это уже было...

— Иди ко мне, Рен... — умолял сладкий голос. Облизнув палец, она начала гладить уже возбужденные розовые соски. — Иди, я хочу тебя.

Его не пришлось долго уговаривать. Поставив бокал, с красной жидкостью, на небольшой столик и стягивая с себя дорогой пиджак, мужчина подошел ближе. Вскоре он уже был обнажен, взору предстал широкоплечий бог, мощный торс, горящие синим пламенем огонь, в глазах. Красивый как аполлон. Девушка медленно облизнула красные губы, сладко маня и призывая его к себе.

Через секунду он уже нависал над ней. Руки прошлись вдоль ее тела, нащупали напряженный сосок и захватили его в плен. Губы терзали кожу, покусывая, лаская. Другой рукой он прошелся сначала по полным губам, по нежной шее, теребя сосок, ниже вдоль груди, животу, ниже еще ниже. Найдя заветный бутон, начал теребить его. Стоны, побуждающие проникнуть в нее... Резким толчком он погрузился в ее лоно, плотно, до основание. Изабелл не успела вскрикнуть, от такого резкого вторжения. Он поглотил ее вскрик своими губами. Двигаясь жестко, заставляя прогибаться ему на встречу, совершать конвульсивные движения. Побуждая ее кончать раз за разом. Крики, стоны, томное дыхание, четкие глубоко размеренные движения. Проникая с каждым новым толчком, снова и снова, возносясь к пику блаженства. Мгновение. Стон, глубоко гортанное рычание, и естество начало пульсировать, вознося его к небесам.

Очнулась я от ужасной головной боли. В голове трещало, тело ломило, как будто меня избивали миллионами хлыстов. Открыв глаза, я вскричала от ужаса, и тут же поморщилась, голова заболела еще сильнее. На меня смотрела пара красных глаз. Тут же пришло осознание того кто передо мной. Вампир.

— Тише ты! Чего раскричалась?— проговорил вкрадчивый женский голос.— Не бойся, я тебя не трону.— Почему то мне захотелось поверить.

— Кто ты?— испуганно прохрипела я.

— Я Дона — Улыбнулась девушка, ей было около 28, каштановые волосы волной спадали на плечи, мягкие черты лица, почти добрые, редкость для вампира, прямой чуть с горбинкой нос, аккуратные, бантиком губы, делали ее миловидной. — Тебе хорошо досталось. Сильно болит?— Показывая на щеку, осведомилась она.— Ты была без сознания.— И тут, моя память бешено начала приходить в себя. Комиссия, попытка сбежать и... и...

— Где Нора? — вскричала я — Где она! — я попыталась встать, но не получилось, спина ужасно ныла. Я поморщилась.

— Ты имеешь ввиду ту блондинку, которая была вместе с тобой?— с непониманием спросила девушка.

— Да!— я все-таки встала — Что случилось? Где она?

— Я не знаю. Ее забрали в другие вампиры,— спокойно сказала Дона.

-Как забрали!?— Взревела я. Глаза девушки похолодели.— Мне нужно срочно ее отыскать! Мне нужно...

— Тебе нужно сейчас же успокоиться!— Прикрикнул на меня ледяной голос.— Теперь ты собственность господина Ренальда, и впредь не забывай этого. Ты не сможешь никуда выйти из этого замка, если конечно он не позволит. Теперь твои обязанности, это служить ему,— строго сказала девушка.

Что же это? Господи, взмолилась я, неужели это конец. Неужели я больше никогда не смогу ее увидеть, узнать, жива ли она, как она там одна. Неужели больше никогда не увижу ее улыбку, не услышу ее звонкий смех? И девочки, они... боже... Горечь встала в горле, как непробиваемый ком. Чувство безысходности нахлынули на меня и тут я не выдержала. Из моих глаз полились слезы. Жуткая тоска, боль, невыносимое чувство страха и незащищенности. Все это вызвало, поток горячих слез на моих щеках.

— Ну, ну. Перестань, — разволновалась девушка.— Прекрати лить слезы. Все с твоей Норой будет хорошо...

— Они убили их,— перебила я Дону — Убили. Понимаешь? — с болью в голосе прошептала я.

— Кого это их?— всхлипнув, я попыталась рассказать ей, как все было. Как Вольтеры убили сначала девочек, потом ни в чем не повинного юношу, как мы попытались сбежать с Норой. Все до единого, все что помнила, я рассказала ей.

— И теперь я здесь,— закончила я. В злосчастном замке своего надзирателя! горько усмехнулось мое подсознание.

— Чертова комиссия! — зло проговорила девушка, посмотрев в мои, болью пропитанные, глаза.

— Помоги мне Дона, пожалуйста...— взмолился мой голос.

— Помочь я тебе ни чем не смогу, — я всхлипнула — Но, господин Ренальд, может! — мое тело непроизвольно вздрогнуло. — Да не бойся так. Он очень могущественный вампир и справедливый. Расскажешь ему, он может и поможет.— Улыбнувшись, я утерла слезы.

— Спасибо тебе — прошептала я — Спасибо.

— Да ладно тебе,— отмахнулась Дона — Ты сначала поговори с ним, и если согласится помочь, тогда и поблагодаришь. — Она улыбнулась теплой улыбкой. Теплой. Господи, как такое вообще возможно для вампира? Но ее глаза говорили что возможно, у нее не было того дикого пламени в глазах, как у тех что убивали юношу. Улыбка была милой, располагающей. И мне теперь не казалось что клыки, которые были видны, когда она улыбалась, были такими уж ужасными. Не было и того призрения в глазах, которое я видела в тех вампирах, что были в Дростоне. И никакого намека на то, что мне здесь не рады. А может я ошибалась? И не все вампиры такие страшные, как рисовало мое воображение. Может быть, они тоже могут любить? Чувствовать? Может быть, они не такие твердые как снаружи? Ведь у них тоже есть сердца, и они тоже бьются, хоть и медленно, но все же бьются!

— А теперь тебе надо привести себя в порядок,— перебил мои мысли теплый голос. Она встала, собираясь уже уходить.

— Погоди!— взволновано проговорила я — Ты куда?

— Работать — усмехнулась Дона. — Не весь же день сидеть возле тебя!— с усмешкой сказала она.

— А как же мне поговорить с... с...

— С господином?

— Да!— облегченно вздохнула я.

— Ты сначала приведи себя в порядок!— Буркнула Дона. — Хочешь, чтобы у господина Ренальда инфаркт случился?— она рассмеялась.— Ты теперь его сосуд! Поэтому должна выглядеть соответственно!

— Но...

— Никаких но!— наставлял меня женский голос. — Сначала приведи себя в порядок, умойся, переодень свои лохмотья — Она указала на меня пальцем — Я приду через час. Да и кстати-пролепетала девушка— Твоя одежда в шкафу. — Я хотела еще раз попробовать возразить, но не успела, девушка исчезла за дубовой дверью.

Оставшись одна, я рассмотрела свою комнату. Она была на удивление шикарной. Светлая, широкие большие окна, пропускали дневное зимнее солнышко. Никаких тяжелых штор, лишь тоненькая, цвета персика, тюль. Огромная кровать, наполовину закрытая балдахином. Покрывало и балдахин в тон персиковой тюле на окнах. Огромный мохнатый ковер. С лева на всю стенку зеркало. Встав, я подошла к нему и ужаснулась. На меня смотрел мертвец! Бледное лицо, глаза уставшие, под ними красовались два синяка. Правая щека вспухла, дотронувшись, я поморщилась. Болит. Волосы, при желание можно было бы свить гнездо, в уголках губ запекшаяся кровь. Ужас.

Оглянувшись, я увидела дверь, наверное, ванная, открыв дверь, я чуть не задохнулась. Эта была не просто ванная комната. Здесь можно было бы жить! Да в одной такой ванне можно было бы целую роту искупать! Ванная была очень светлая, белый кафель, черная мраморная ванная, душевая кабинка, так же туалет и умывальник в черном цвете. Красивый изящный кран, в исполнение двух дельфинов, был сделан под золото. Может это и есть золото? Возле стены стоял небольшой шкафчик, там лежало куча полотенец и банные принадлежности.

Схватив одно полотенце, я поплелась в душевую кабину. Очень хотелось принять ванну, но такой роскоши я не могла себе позволить, у меня был всего один час. Вымывшись и высушив длинные волосы, я распахнула большой шкаф, и чуть не упала. Огромное количество разной одежды. Одних только юбок я насчитала больше двенадцати штук! И все прям как влитые, странно, такое чувство, что меня ждали... И откуда они узнали размер? Отбросив ненужные мысли, я взяла самую простую кофточку и джинсы. Одевшись, я кинула взгляд на часы, которые лежали на маленьком трюмо, время показывало 11 часов. Одиннадцать!? Это сколько же времени я провела без сознания?! Конечно, от такого то удара, слава богу, что у меня еще мозги не вылетели.

Мысли перешли к Норе. Где она? Все ли с ней хорошо? Тоска и боль прожигали сердце, горе заволокли мои мысли. Горе и неизбежность, неизвестность. Безысходность. Все это разрывало мою душу на мелкие кусочки, вырывали сердце. Вина, острая, больная, тисками сжимали грудь, не давая нормально дышать. Вина от того что не смогла защитить, уберечь. Что же мне делать? Что же!? "Прекрати!" взревело в голове. Еще не все потеряно. Ренальд. Да, я должна с ним поговорить, убедить его. Он должен помочь.

Дверь резко распахнулась и вошла Дона.

— Готова?— спросила теплая улыбка, кивнув ей, мы покинули комнату.

Замок был огромен! В одном западном крыли, было, штук пятнадцать дверей. Дорогие картины 17 и 18 века, которые весели на каждом шагу, да одна эта картина стоила целого состояния. Проходя вместе с Донной каждое крыло в отдельности, она показывала, где и что находиться в замке. Здесь прачечная, кухня, столовая, столовая для гостей, столовая для прислуги. В этом крыле, их было всего три, комнаты для, решивших остаться на ночь, посетителей, множество комнат, всего я насчитала около двадцати! И в каждой из них была персональная ванная комната! Зал для приема гостей, бальный зал, зал для отдыха.

В последнем крыле была спальня господина Ренальда, моя спальня, кабинет, гостиная, библиотека, кинотеатр, и маленькая столовая с выходом на балкон, откуда можно было увидеть сад. В задней части замка был гараж на 12 машин, для того кто пожалует из гостей. И конюшня, где растились самые чистокровные мустанги. В конце экскурсии, я поняла, что ничего не запомнила. Всего было так много.

Подходя к столовой, где сейчас завтракал вампир, я вся тряслась от страха. Неизвестность всегда пугала меня. Да и вампиры доверия у меня не заслужили. Кроме Донны, конечно, она была совсем другая.

"Надо взять себя в руки!" кричало подсознание. Если я войду к вампиру бледная и трясущаяся как осиновый листок, он и слушать меня не станет! Сделав глубокий вдох, я уверенно вошла в обитель вампира.

Зайдя в столовую, я чуть не упала в обморок. Такой роскоши я еще не видела, совсем не так я представляла логово древнего вампира.

За столом сидел красивый мужчина лет 25,хотя какие там могут быть 25!Он же вампир, красивый, красиво это еще мягко сказано, волосы цвета кофе с молоком, раскосые глаза цвета глубокого синего моря, длинные лестницы, прямой греческий нос, изящная линия губ, крепкое тело, очень мощный торс. Даже через его белую рубашку было видно, что мужчина обладал очень красивым тело. И эта аура, которая окружала его, тяжелая, мощная, прогибающая, как будто ставя тебя на колени перед этим мужчиной. Взгляд вампира прошелся по мне, слишком вальяжный, хищный, опасный. Я сглотнула ком в горле, перехотелось, что-либо рассказывать ему и просить такой нужной мне помощи. Все что хотелось моему телу это убежать, скрыться от этих слишком ярких и проницательных глаз, было такое чувство, что он видит меня насквозь, прожигает... Ужасное ощущение дискомфорта, ненавижу, когда на меня смотрят так пристально, как будто разглядывают ископаемое, которому тысячи лет! Определяют плюсы и минусы, слишком пристально, и с очень большим интересом.

"Беги!" кричало мое подсознание. Ноги уже готовы были меня унести подальше от этих хищных глаз, подальше от пристального взгляда и разглядывания, как игрушку на витрине. И тут я услышала резкий голос, жесткий, повелительный, взывающий к полному повиновению.

— Кто ты?— жестко спросил меня мужской голос.

Мне нельзя бояться! Я не доставлю ему такого удовольствия! Не буду убегать и прятаться!

— Ваша еда!— с вызовом проговорил мой голос. Холодные серые глаза встретились с синим морем. Мимолетное удивление и что-то еще в этих мужских чертах, но что? Изумление?!

Черт! Черт! Черт! Может, не надо было так грубо!? А если он сейчас захочет испробовать свою еду? Ноги подкосились, в горле встал ком.— Ваш сосуд,— уже мягче сказала я, опуская глаза к носкам своей обуви.

Тут послышался скрип отодвигаемого стула, кинув взгляд из опущенных лестниц на мужчину, я увидела, как он подымается со стула в направление ко мне". Господи!!! Что ты наделала!!!! Сейчас он убьет тебя!?!?! И надо было его злить! Дура!" кричало подсознание. Я чувствовала, как он приближается ко мне, ближе еще ближе... Чувствовала, как его мощная аура обволакивает меня.

Первый раз я находилась так близко к вампиру, у меня началась паника, ладони вспотели, губы пересохли... Черт! Я сейчас задохнусь! В его близи как будто все мои внутренние органы парализовало! Да что со мной!?Ну же, возьми себя в руки! Но ноги не хотели двигаться, а легкие отказывались дышать. Господи я сейчас задохнусь!

— Как твое имя?— Бархатно пропел все тот же голос.

— Даниэлла — я прочистила горло — Даниэлла — второй раз получилось немного увереннее. Я боялась поднять на него глаза! И стояла как идиотка с опущенной головой! Я даже глаза не подняла когда произносила свое имя!

Его рука потянулась к моему лицу, пальцами дотрагиваясь до нежной кожи, я вздрогнула, кончиками пальцев он прошелся по подбородку и нежно поднял его, заглядывая в мои серые глаза. Я задохнулась. Он был очень высок и мускулист. Я со своим ростом доходила ему всего лишь до середины груди.

— Даниэлла.— Как бы смакуя и пробуя на вкус, прошептал он.— У тебя красивое имя... Даниэлла.— И вот еще раз, как будто лаская, произнося мое имя и делая это так... так... Эротично!? Я нервно сглотнула накопившуюся слюну во рту, осознавая то, что я даже не моргаю, все смотрю в эти синие глаза, и не могу оторваться.

— Спасибо,— нервно прошептала я, и вопросительно глядя на него я все ждала, когда он представиться, но он не сделал этого. Убрав руку с моего лица, и разорвав этот прекрасный момент, он отошел на шаг назад и произнес.

— Присаживайся... Даниелла — И вот опять он это сделал, ласкал мое имя. Я послушно прошлась к столу и села напротив него. Покалывающиеся ощущения от его пальцев на щеке не уходили, и я невольно дотронулась своей рукой до того места где побывали его холодные пальцы. И вздрогнула, было такое ощущение, что он и не убирал своей руки. Быстро бросив взгляд на вампира, я приказала себе успокоиться! Ты что! Ты сюда пришла поговорить, и попросить помощи! А не слюни пускать...

— Меня зовут Ренальд — перебил мои мысли голос — Ты голодна?

Была ли я голодна? Да, безумно, я не ела со вчерашнего утра.

— Немного,— почти неслышно сказала я, зная, что вампир все равно услышит меня.

— Тогда прошу тебя, поешь, а после мы поговорим о твоих обязанностях.

Какие еще обязанности? Разве у сосуда могут быть обязанности, кроме, как кормить своего хозяина?

Взяв со стола бокал, с красной жидкость, вампир сделал несколько глотков, не отрывая от меня своих синих глаз. Пристально, будто изучая все мои черты, не отрываясь, как будто проникая в самые тайные местечки моего разума. Мне стало не по себе, неуютно, дискомфортно под этим изучающим взглядом. Зачем же так смотреть?! Какой тут может быть аппетит, если на тебя таращатся как на экспонат в музее! Резко подняв глаза, я встретила его изучающий взгляд.

— Что-то не так? — Искренне улыбнулся вампир — Почему ты не ешь?

Да, не так! Как можно есть под таким взглядом! И эта улыбка! Такая искренняя, что аж в дрожь бросает! Все мое естество хотело закричать на него, чтобы он убрал эту дуратскую улыбку и перестал на меня пялиться! Но я сдержалась. С большим усилием воли я заставила себя молчать, просто взяла в руку вилку, я наложила себе немного салата с оливами и немного пряного мяса. Взяв в рот кусочек обалденного мяса, я начала интенсивно жевать, игнорирую пристальный взгляд вампира. Обжигающий, было такое ощущение как будто сейчас во мне появиться огромная дыра и я просто на просто свалюсь с этого стула.

— У меня что-то на лице?— довольно резко спросила я.

Садясь за стол, я ощущал стойкий аромат кристально чистых роз. По спине пробежали мурашки. На меня смотрела пара серых глаз, холодных глаз, как будто что-то в них потухло в определенный момент ее жизни. Не было той искры, присущей всем людям. Красивая бледно нежная кожа, обжигающая холодностью серые глаза, прямой чуть вздернутый носик, полные алые губы, а волосы темным бархатом струились по плечам, длинные, черные, как сама ночь, так и хотелось запустить в них руку. Пахла она прекрасно, как свежая роза, как утро после дождя, свежая, чистая, не тронутая, девственная.... Да, у нее была девственная красота, она была не такая, как те, что окружали меня. Они были приторно сладкие, жаждущие, а красота была броская, зовущая, манящая, они были не такие как она, совсем не такие...

Вампиры никогда не нервничают, а я нервничал. Смотря на нее, изучая ее лицо, то, как она держит эту чертову вилку, как трепещут ее длинные лестницы, и этот немного вздёрнутый носик говорил, что обладательница не так послушна, как кажется. И то, как она держалась, с вызовом, не приклоняясь, смотря прямо в глаза и заглядывая ко мне в душу. Мне стало не по себе.... То как вздымается ее грудь при каждом вдохе и выдохе, то, как она делает вид, что совершенно не обращает внимание на меня, хотя я все замечаю. Замечаю даже ее быстрые взгляд из под опущенных лестниц, в мою сторону, и то, как она берет кусочки мяса и кладет себе на язык, немного нервно и быстро жуя. Я знал, что ей не приятен мой взгляд, но я не мог оторваться.... Все, абсолютно все, то, как ест, как бросает взгляд, думая, что я не замечу, то, как она отвечает, все это делало ее такой... Трогательной и знакомой...

Такая худенькая, маленькая, такая хрупкая. Серые глаза, обжигающие черным длинные волосы.... Все это уже было.... Было...

Да, очень давно у меня не было хорошей игрушки, именно игрушки, я поклялся себе, что больше никогда я не позволю разрушить мне сердце...

Боль застелила глаза, все, что так старательно забывалось и пряталось, в течение двести лет, полезло наружу как ядовитые щупальца, отравившую его без того мертвое сердце...

Сегодня был замечательный день. Лето, практически конец июля, солнечно, дул теплый ветер, играя с ее кристально черными волосами. Такая красивая, такая нежная как дивная роза... Глаза сияли, цвет холодной стали, эти глаза я никогда не забуду. Длинные, обжигающие чернотой, густые волосы, сладкая улыбка, губы как бутон алой розы.

Так счастлив я никогда не был, я парил, жил только ради нее... Жил для нее.

Что если можно было бы все исправить? Если можно было бы повернуть время вспять.... Что бы я сделал тогда? Я бы все исправил, я бы отпустил, я бы не держал. Тогда когда я находился в беспамятстве, я не помнил себя, как в помутнение крушил все подряд, слышал ее крики.... А потом пустота.

— У меня что-то на лице?— спросил женский голос, разрушая в мои мысли.

Смотря на эту девушку, сидящую напротив меня, я мысленно чертыхнулся, заставляя мысли убраться туда, куда я так старательно запихивал их, все двести лет.

— Что?— в недоумение произнесли мои губы.

-Просто, вы.... -Девушка потупила взгляд.— Вы так смотрите, очень... эм...— не находя слов прошептала она — Очень... пристально.

— Ты напоминаешь мне одного человека — быстро проговорил я.

Немного подумав над моим ответом, она отложила столовые приборы.

— Спасибо за завтрак, было вкусно...— губы растянулись в благодарной улыбке.

Кивнув ей, я уставился на эти чуть припухлые, сводящие с ума, алые губки. Взглядом я провел по ним, касаясь уголков рта и обводя по контору, нежно, ели касаясь... лишь для того чтобы почувствовать их сладость и нежность...

Из легких вырвался резкий вдох... Мой? Или ее?

Подняв глаза меня, встретили затуманенные глаза девушки. Было видно что она ели как сдерживается от того чтобы не наброситься на меня. Мои глаза были опасны, одним лишь взглядом я мог заставить человека убить, ненавидеть или любить, возжелать. Я мог заставить хотеть меня, до ума лишения, заставить, так что это будет одним его смыслом, до ломки в суставах, захотеть, возжелать так сильно как никогда в своей жизни не желал. Или наоборот бояться меня, страшится меня, моего гнева, обходить меня стороной, и это будет самым большим страхом для жертвы, одними глазами я мог внушить любовь или ненависть.

Одним лишь взглядом я вижу, как из легких девушки вырывается слабый стон, и она тут же заливается краской. Я улыбаюсь, она такая нежная, такая восприимчивая, я лишь провел взглядом по губам, а она уже желает продолжения ласки...

Девушка заерзала на стуле, сжала маленькие кулачки. Я чувствовал, как она напряглась, как напряглись ее черты лица, скулы, как брови сошлись на переносице. Как тетива на луке, готовое сорваться в любую секунду.

Резко подняв свои бездонные глаза, пропитанные возмущением, она пронзила меня стрелой гнева. От такого возмущение, я заулыбался еще шире, что-то в этой девушке меня привлекало.

— Вы хотели разъяснить мне мои обязанности.— Холодно напоминает мне она.— Ваш Сосуд весь во внимание. Я задыхаюсь от хохота. Мне хочется смеяться! За столько то лет! Но я сдерживаю себя, смотря на нее сейчас, и видя как она дрожит от ярости, я понимаю что она не вызывает у меня ничего кроме умиления и симпатии. Никакой злости, мне хочется улыбаться.

— Да, конечно. — я улыбаюсь — В твои обязанности входит угождать мне.

Глава 4.

'Она уснула, а он в черноте открыл глаза, и комната его была пуста как никогда, и никогда еще женщина не была дальше. Он слушал ее дыхание...

Он знал что волосы ничего не чувствуют, он поцеловал ее волосы.'

Леонард Коэн.

Напыщенный и самовлюбленный! Болван! И как еще я могла подумать, что он может мне чем-нибудь помочь! Этот его прожигающий взгляд! Я снова вздрогнула, еще бы немного и во мне можно было увидеть огромную дыру с размером арбуза!

И то, как он проводил по мне взглядом, по моим губам, как ласкал их. Нежно чуть касаясь, обводя по контуру и нежно заглядывая в уголки губ.... Это просто сводило с ума! Я даже опомнится, не смогла, в одну секунду мое тело перестало меня слушать. Руки задрожали, а внизу живота появилась свинцовая тяжесть, губы чуть приоткрылись, отвечая на заветную ласку, хотелось прикоснуться к нему. Потрогать шелковые волосы, дотронуться до уголков губ, таких плотных, сладких, зовущих. Хотелось утопать в его ласках, забыться, забыть хотя бы на секунду о том, что со мной приключилось...

Тело хотело вырваться из этого проклятого стула, на котором я продолжала смирно сидеть, и упасть в объятия вампира, целовать его, утопать в нем, отдаваться только ему...

Он делал это со мной! Ласкал взглядом! Приказывал хотеть его... Мерзавец!!! И как я могла подумать, что он хороший! Да мне и на пушечный выстрел к нему подходить нельзя! И этот лукавый взгляд, смешинки в глазах, которые он ели удерживал в себе! Посмеивался надо мной, над моей наивностью! Ненавижу! Как он мог посмеяться надо мной.... Ведь это так подло, низко...

И когда я осмелилась попросить помощи, рассказала, что приключилось со мной и моими подругами, я рассказала, что Нору насильно удерживают, что ей надо незамедлительно помочь! На что он просто посмеялся! Посмеялся!?

И выдал то, что она давно в безопасности! Что она предназначалась его кузену! И то, что он, кузен, и мухи не обидит!

А я все убеждала, что ей надо помочь, что ей грозит опасность! Кретинка!

А он чтобы хоть как то меня упокоить, принялся просто хохотать надо мной!

Тогда, в тот момент, когда я стояла посередине гостиной, и надо мной потешался этот мерзавец, во мне бушевала огромная ярость, схватив первый попавшийся предмет на декоративном столике, вскоре я поняла что это была статуэтка, я швырнула ее в своего обидчика. И попала прямо в лоб смеявшемуся. Ну конечно я тогда и не думала о последствиях, я была в ярости, чтобы уделять этому внимание. Смех тут же прекратился.

На меня смотрели не менее холодные, чем мои, глаза вампира. С вызовом я прошипела о том, что ненавижу его, и в мои мысли, быстренько пришло осознание того, что я сделала ошибку. Сначала было недоумение, удивление, потом черты лица поменялись на жесткие, холодные и повелительные...Чертов гад! Я в серьез испугалась, испугалась его реакции, тут же в голове стали проплывать картинки о том, как он от меня наказывает, а потом даже убивает. Ноги затряслись, руки взмокли, от его взгляда хотелось скрыться или хотя бы провалиться сквозь землю! Ноги перестали быть ватными и понесли меня к дубовой двери, я отчаянно заставляла себя дышать. Добежав до заветной двери, я услышала его повелительный голос.

— Сегодня ночью, мне нужна будет кровь...— я встретилась с холодным взглядом своего ненавистника, послав свой страх куда подальше, я уже было хотела ответить, но меня перебили. — Сегодня,— жестко повторил он, давая мне понять, что разговор закончен. Бросив на обидчика презирающий взгляд, я бросилась вон из гостиной, теперь она не казалась мне такой красивой и шикарной.

И вот я здесь в своей комнате, клетке, вся пурпурно красная от злости и негодования! Он просто пользовался своим положение! Ведь я долбаный сосуд! Который не имеет права отказывать своему повелителю. Как же я ненавижу все это! Я призираю свою беспомощность. Не имевшая в своей жизни, ни семью, не знающей ни о том, что такое любовь родных родителей, потерявшая своих самых близких друзей, не имеющая даже право на собственное мнение и слово! Даже глоток свежего декабрьского воздуха, напоминает мне о моей, неволе. Подойдя ближе к зеркалу, в своей комнате, я оглядела свое отражение. На меня смотрели обреченные серые глаза, потухшие, безжизненные... Кап, кап, кап... Я не чувствовала своих слез, даже во рту не было вкуса соленых капель. Я не знаю, сколько я так простояла, в беспамятстве, отрешенно, как будто это и не я вовсе. Стояв, я смотрела на свое отражение в зеркале, и задавала себе всего два вопроса. Кто я? И зачем я? Человек, не может без воздуха, а воздух — это свобода. Зачем же тогда жить, если у тебе перекрыли кислород, забрав свободу!

Первое что я сделал, когда она выбежала из гостиной, подошел и поднял с пола золотую статуэтку, в форме балерины. Голова у балерины полностью отвалилась, удар был не сильный, если бы не звякнул отвалившийся кусок головы на полу, я бы и не понял, что в меня что-то швырнули! Но от осознания того, что она, эта маленькая мерзавка, с такими очаровательными губами, посмела швырнуть в меня предметом, я приходил в ярость.

Сидя, в гостиной, и вертя в руке то, что осталось от статуэтки, я думал о том, что было бы вовсе не плохо, так же свернуть шею, маленькой бунтарке!

Как она только посмела кинуть в своего господина, этой штуковиной!

Я тот, кто дарит ей жизнь! Тот, кому она полностью принадлежит. Тот, кто может с легкостью отобрать ее жизнь. Да кто она такая!? Черт побери! Сжав в руке остатки статуэтки, я раскрошил его в песок...

Сидя здесь, и не предприняв не каких действий, чтобы присмирить девчонку, тем самым я подарил ей жизнь!!! А мог бы и отобрать! Легко! А какова ОНА!? Убежала, да еще и презрительным взглядом обдала с головы до пят. Да она должна была благодарить меня, в ногах ползать, за то, что не свернул ей шею!

Чуть успокоившись, я приказал слугам убрать со стола. Выйдя из столовой, я направился к себе в кабинет, надо было разобрать кое какие бумаги, подписать договора, и сделать еще кучу всего. Уйдя полностью в работу, я пообещал, что когда наступит ночь, я проучу ее.

Сидящей и плачущей, именно в таком положение меня обнаружила Донна, входя в мою спальню. Подлетев ко мне со скоростью света, и взглянув на меня, она с ужасом вздохнула. Да и сама я, когда смотрела на отражение, уже не узнавала ту девушку, которая жила в Клоническом приюте для Кристальных. Уже не было той беспечно улыбающейся и смеющейся девушки. Не было той, которая могла часами болтать с подругами, мечтать и грезить о своей жизни. Передо мной сидела кукла, которая в одночасье потеряла родной дом, родных подруг и саму себя. Без всяких усилий приподняв мое тело, меня уложили на белоснежную кровать, аккуратно приложив вокруг моей головы мягкие подушки, и накрыв теплым одеялом. Только сейчас, укрытая одеялом, я поняла, как меня пробирает дрожь, я замерзла. Видно очень долго я плакала сидя на полу...

— Что с тобой?— бросив на меня беспокойный взгляд, спросила девушка. Господи я так благодарна ей за заботу обо мне. Слезы полились новым ручьем.— Ну, ну. Перестань — обняв меня и притянув к себе, прошептал ласковый голос Донны.

— Он издевался надо мной!— пискнула я. Донна напряглась, резко, как пружина.

— Как издевался?!— она сглотнула, не веря мне — Господин Ренальд, ударил...

— Нет, нет.— в спешке промолвила я твердо — Он смеялся надо мной! Когда я попросила о помощи! Он просто расхохотался! — гневно сощурилась я, готовая придушить своего обидчика. Резко выругавшись, Дона быстро расслабилась.

— Тебе нужно отдохнуть,— спокойно сказала девушка.— Поспи, а я что-нибудь придумаю...

Когда она вышла из комнаты, я была уверенна, что ближе и роднее чем Донны, у меня тут никого не будет. За этот короткий день я искренне полюбила девушку. Я была благодарна, за заботу и понимание. Она напоминала мне Тамару, хотя та и была человеком. Такая же заботливая и улыбчивая, уткнувшись в подушку, я уснула беспокойным сном.

Я спала. Долгим и легким сном. Как не странно, но мне не снились кошмары, наоборот я спала очень спокойно, и даже чувствовала, местами, какое-то умиротворение.

По щеке пробежал легкий ветерок, прошелся вдоль верхней губы и остановился, на чуть приоткрытой нижней. Ощущая этот свежий ветерок, на волосах, в лестницах, на губах, на шее, я чувствовала расслабление. Так нежно, ласково, приятно, было даже ощущения небольшого покалывания на коже, это вызывала мурашки и нежную дрожь по всему телу. Вот кто-то берет мое тело, нежно, я практически не чувствую рук, ласкают волосы, обнимают меня, и мне хочется укрыться в этих объятьях, укрыться от всего, судьбы и от невыносимой тоски которое засело прямо в сердце. Вот нежные руки укладывают меня на свои колени, ласково, бережно, обнимая и целуя в висок. Мне приятно, меня кто-то касается холодной рукой, мимолетная дрожь, вот руки берут мою ладонь, целуют каждый пальчик, нежно, облизывая каждый кончик.... Я хочу взлететь, чувства окрыляют....

Вот сейчас ласкают мои губы, трепетно, я чувствую дыхание, оно обжигает мне кожу, они приближаются и касаются меня, пылко, жарко, как будто от этого зависит вся жизнь. Во сне я улыбаюсь, губы очень мягкие, я отвечаю на поцелуй, мне хочется ответить ведь он так просит...

Резко открыв глаза, я начинаю осознавать происходящее. На меня смотрит пара горящих синих глаз, томных, говорящих о том, что им мало поцелуя.

Нагнувшись над моим лицом, дыхание снова обжигает, обдавая кожу тысячами мурашек. Как хищник над добычей, не давая надежды на спасение, на помилование.

Мне страшно, его глаза пугают, хищные, готовые напасть в любую минуту.

Резко, оттолкнув его в грудь, я вскакиваю на ноги. Понимаю, что вампир просто позволил мне сделать это. Оттолкнуть его.

-Что ты творишь!?!— кричу я. Секундное недоумение, и жесткий ответ. Холодный, властный...

— Я лишь беру СВОЕ!— я вздрагиваю, как от пощечины.

— Я не ТВОЯ!— истошно слышу свой крик — И никогда ей не стану!

Подлетев ко мне, вампир, касается пульсирующей вены на моей шее.

— Откуда столько уверенности?— холодный, надменный голос.

Я замерзла, или я дрожу от страха? Ноги ватные, ладони мокрые, все-таки я боюсь его, он давит на меня, нависает, как холодная глыба готовая раздавить в любую секунду. Я разжимаю свои пересохшие губы, облизываю их, и выдаю:

— Моя душа никогда не будет принадлежать вампиру!— Слишком тихо, но твердо, я выговариваю каждое слово в отдельности, что бы весь смысл моих слов был понят им. Я стою, минута, две, я чувствую его взгляд на себе, как тогда в столовой, долгий, пристальный, обжигающей... Его аура, холодная и подавляющая, мне хочется упасть на колени, ноги ели как держат, но я, продолжая стоять, выдерживаю жесткий взгляд, не сломавшись... хотя готовая к этому.

И как то отрешенно, как будто из далека, слышу твердый и надменный голос.

— Мне не нужна твоя душа.— Жестко произносит он. — Только тело.— Секунду я стою, не поняв смысл его слов, медленно осознавая то, что он сказал мне, становиться дурно.

Проведя, рукой по скуле, вампир запускает пальцы в мои волосы, нагибает мою голову чуть в бок, открывая шею. Приближается губами, целует пульсирующую жилку, проводит языком вдоль раковины маленького уха, возвращаясь к шее. И кусает. Мне больно лишь мгновение, а потом я чувствую... чувствую... удовольствие. Оно разливается во мне, нежно, мягко, трепеща в каждой клеточке моего тела. С губ слетает мягкий, едва слышный стон, и я начинаю задыхаться в водовороте ощущений. Солнце, небо, твоя долгожданная свобода, любовь и умиротворение, счастье... все не важно, сейчас, важно лишь чувствовать этот блаженный укус. Как будто тысячи осколков прожигают твою грудь, и это не больно, тебе хорошо, ты чувствуешь экстаз. Ты забываешь все свои проблемы, неудачи, все невзгоды, и ты счастлив. Сейчас, чувствуя эти губы и, отдавая свою кристальную кровь, ты счастлив, ты готов отдать все, все, что у тебя есть, даже последние, свою жизнь. Лишь бы чувствовать это блаженство, которое растекается по всему телу, ты возносишься на небеса, тебе хочется парить, хочется летать, улыбаться, и жить.... Вот, плата за жизнь. Ты не можешь больше жить без этих ощущений, тебе они нужны как глоток воды, как глоток чистого воздуха. Тебе нужен он, только твой хозяин, и никто другой. Ты умрешь за него, убьешь за него. Первый укус, для Кристальных, своего рода потеря девственности, сейчас, когда тебя пометили укусом, ты навсегда, до самой смерти принадлежишь своему хозяину. Ты его, а он твой.

Оторвавшись от меня, и моей шеи, Ренальд отпустил меня из своих цепких рук, и отошел на шаг назад. Тело было ватным, как будто тебе вкололи наркотик, голова не хотела работать, мысли путались. Рухнув на мягкий ковер, возле его ног, я дрожала. Нет, мне не было холодно, я дрожала лишь от остаточных чувств. Подняв глаза на Вампира, я увидела его победную улыбку, надменную, говорящую мне о том, что я не я, что я больше не принадлежу себе, что мы слились воедино, и так будет навечно, пока я не умру. Закрыв свои глаза, я чувствовала, как блаженство отступает, оставляя за собой лишь разорванную душу. Оголенную и беззащитную. Хотелось умереть от стыда. 'Хочу умереть' слышала я свои горькие мысли.

В комнате стояла гробовая тишина, как будто и не было никого рядом. Сейчас, лежа на полу, я хотела лишь остаться одна. Скрыться от всех. Я не помню, сколько времени прошло, сколько я лежала без движений. Открыв глаза , я вздрогнула, увидев склонившуюся надо мной фигуру Ренальда. Что-то было в нем странное, непонятное, злоба в глазах пропала, оставив лишь глубокое синие море тоски и непонятной печали.

Медленно взяв меня на руки, Ренальд уложил меня на кровать, нежно, поправил спутанные волосы и накрыл мягким одеялом. Смотря в его затуманенные глаза, я увидела странную тоску и боль. Что это? Я не могла понять о чем он думает, что скрывают эти сапфировые глаза. Такие мрачные, пропитанные болью и в тоже время наполненные до краев любовью и надеждой, я услышала горький голос вампира.

— Ты снова со мной.... Ты вернулась?— по его щеке покатилась одинокая слеза.— Кайла?... Это ведь ты?

В воздухе повисла тишина, лишь за окном тихо падал пушистый снег. Глаза мои закрывались от усталости, слишком сильны были ощущения. Укус забрал последние силы, энергии совсем не осталось. Голова была пустая, мысли путались, и я не могла связно думать. Что он имел ввиду, говоря, что я вернулась? Кто такая Кайла? Почему он назвал меня этим странным именем? Я хотела спросить его, но меня поглощала тьма, очень хотелось спать, последний раз бросив свой взгляд на Вампира, такой грустный и печальный, я провалилась в бездну снов. Я потерялась.

Глава 5.

"Любовь и смерть, добро и зло...

Что свято, что грешно, понять нам суждено.

Любовь и смерть, добро и зло,

А выбрать нам дано — одно..."

Что может предвещать твою смерть? Мы никогда не узнаем, как и отчего мы умрем. Мы, люди, так устроены, неизвестность всегда нас пугает. Что там? Что будет завтра или через месяц? Год? Но мы всегда смело вступаем в пучину будущего, так же как все, это делала и я, если бы не одна катастрофическая ошибка. Ошибка, которая стоила мне жизни...

Было лето, дул теплый ветерок. Июль, что может быть удивительнее и красивее...

Сегодня проходил бал, вечерний бал на котором собирались все знатные вампиры. Наше поместье на устье Хезердин, было великолепным. Большие залы, шикарные, начищенные до блеска мраморные полы, красиво обставленные гостиные. Неописуемой красоты сад и плетеная беседка возле озера. Для меня, сегодня, был особенный день. Мое день рождение. Тогда мне должно было исполниться 20 лет. 1805 год. Я любила лето, что может быть лучше этого времени года? Ничего.

Сегодня выдался очень суетливый день. В честь моего Дня рождения Ренальд устраивал бал. Слуги начищали весь дом, а повара готовили изысканные блюда. Этот вечер я ждала особенно долго. Сегодня наше соглашение подходило к концу. Сегодня я получу свободу. Да, сегодня определенно отличный день.

На сегодняшний вечер, Дона заказала мне ослепительное платье, у самого известного портного в городе. Кремовое, длинные рукава, легкая юбка доходила да самого пола, глубокий вырез не скрывал идеальной фигуры. Очень простое, цвет подчеркивал мою атласную кожу, черные волосы я закрепила рубиновой заколкой. Наступал вечер, гости начали подъезжать на своих каретах. Зал быстро наполнялся высшим обществом. Спустившись в низ, меня встретили обжигающие сапфировые глаза. Этот Вампир был очень красив, каждая девушка будь она вампиром или человеком, сходила от него с ума. Ни один мужчина не обладал такой грацией льва, как Ренальд. Он был очень высок, крепкие мускулы были заметны даже через одежду. Он стоял в черном смокинге, белая рубаха подчеркивала его бледную кожу, губы расплавились в легкой улыбке, глаза сияли, он был великолепен. Красив как бог, но не для меня. Я не любила его. Даже если бы я хотела, я бы никогда не смогла его полюбить.

В тот день, когда мне исполнилось 18 лет, я попала в замок Ренальда. Все происходило очень быстро, он полюбил меня, и у меня появилась власть над ним. Я была "Кристальной", я была чиста, но не физически. Сердце всегда было занято другим, которого я больше никогда не увижу и не обниму...

Тогда мне было всего лишь 17, я встретила Дориана. Этот светловолосый юноша покорил мое сердце, навсегда. Карие глаза преследовали меня везде, даже во сне. Каждый день я вспоминала его черты лица, глаза и губы, губы которые мне никогда не забыть...

Мы жили в одном Клоническом поместье, но его кровь не была такой кристальной как моя, он был "Чистым". Со временем он должен был стать наставником для "Кристальных" детей. Мы оба знали что мы не сможем уйти от комиссии, мы знали и то, что мне придется уехать, но сердце никогда не оставляло моего Дориана, я знала что когда-нибудь я вернусь к нему. В другой жизни мы обязательно будем счастливы.

В день моего восемнадцатилетние, мы договорились встретиться на озере Соли, оно находилось недалеко от Клонического поместья, поэтому, когда наступила полночь я и он сбежали из поместья и направились на озеро.

Ночь была необычайно теплой, луна светила ярко, освещая нам тропинку к заветному месту. Дориан прихватил одеяло и бутылку недорогого вина.

Вместе мы расстелили одеяло, открыли вино. Бокалов не было, поэтому мы пили прямо из бутылки. Смеясь и обнимаясь, мы смотрели на луну и мечтали. Никто не решался заговорить о наступавшем утре, которое с каждой минутой разлучало нас. Выпив половину бутылки, мы просто лежали и смотрели на звезды, яркие, свободные...

— Я приеду за тобой. — решительно сказал юноша.— Приеду и увезу тебя...

— Дориан...— я не могла найти слов. А что я могла сказать? Я всегда знала, что мы никогда не сможем быть вместе. Вампиры никогда не отдают свое. Я не принадлежу сама себе. С самого рождения я принадлежу вампирам. Но сейчас, я хотела сделать один единственный поступок, который решила сама.

— Поцелуй меня...— взяв меня за подбородок, пальцы Дориана притянули меня к себе. Мы закружились в водовороте чувств, я забылась, его руки, такие нежные, ласковые. Я хотела его. Сейчас. На озере.

Светила яркая луна, дул ласковый ветер, лунный свет освещал двоих влюбленных. Там, на озере, в мой день рождения, мы любили друг друга, страстно, обжигающе...

Мы были не свободны, наши жизни не принадлежали нам, но этот момент, всего лишь миг любви, сейчас, был наш...

— Ты очень красива— промурлыкал Ренальд, освобождая меня от грустных мыслей.

— Спасибо,— я улыбнулась ему в ответ— Я счастлива, ведь сегодня я получу свободу.— Тогда я не заметила его холодный взгляд, не заметила я и того, как напряглись его мышцы, готовясь к нападению...

— Мы поговорим об этом после бала— как то отстраненно проговорил он.

Бал был великолепным, музыканты играли мою любимую мелодию "Утреннего лета", гости танцевали, рекой лился пунш, а слуги разносили закуски. В этот день я перетанцевала с половиной мужчин в зале, но больше всего я танцевала с Ренальдом, его глубокий напряженный взгляд прожигал мою спину, даже тогда, когда я была на другом конце зала. От него никогда нельзя было скрыться, уйти, он всегда был рядом, наблюдал.

Такой любви я не знала раньше, все поглощающей, ненормальной... Ренальд всегда исполнял все мои желание, в первое время я игралась его любовью, он покупал мне самые дорогие наряды, самые дорогие украшения, все самое лучшее. Порой было невыносимо терпеть его рядом, такого доброго, смотреть в его глаза, ласкающие, добивающиеся внимания. Его любовь, мучила меня. Я не могла ответить ему взаимностью, я не хотела его любви. Его любовь, раздражала меня. И в очередной раз, когда он пришел ко мне. Я не выдержала и накричала на него. Я сказала очень много глупостей, сказала о том, что НИКОГДА не полюблю его, что его любовь утомляет меня, что она невыносима и глупа. Я говорила очень холодно. Я кричала. К моему удивлению он не сказал мне не слова в ответ, молча, он просто улыбался. Тогда, я была очень зла, но внезапно, мне в голову пришла одна мысль, я знала, что она очень глупая, ведь он меня любит, и никогда не отпустит, но я все же решилась.

— Если ты меня так любишь, отпусти меня!— с вызовом проговорила я. В минуту он стоял неподвижно, улыбка спала с лица, оставляя за собой удивленный взгляд.

— Это действительно, то, что ты хочешь?— Я не понимала его, не понимала то, о чем он думает, какие сейчас в его голове мысли. ОН был загадкой, странной и в то же время интересной.

— Да, хочу больше жизни.— сейчас смотря в его сапфировые глаза, я поняла одно, ему очень сложно принять решение, сложно его осмыслить и понять. Скажи "ДА" кричал мой внутренний голос. Я хотела одного, свободы. Любить свободно, жить свободно. Я хотела уйти. Дориан все еще меня ждет...

— На двадцатый день рождения, ты уйдешь отсюда свободной.— он сказал это отрешенно, очень холодно, и тоскливо. Он не сказал ни слова больше, но его синие, бездонные как море, глаза говорили о многом. А главное говорили о том, что он все понял. Он безнадежно любит ту, которая не принадлежит ему ДУШОЙ.

* * *

Для людей, жизнь всего лишь миг, любовь всего лишь вспышка, которая может ослепить. В одночасье ты ненавидишь, за миг ты полюбил, в момент ты одинок. Ты никогда не сможешь в полной мере подготовиться к любви, никогда не сможешь предугадать свою ненависть, одолеть боль или противится чувствам. Сегодня ты любишь, сгораешь от желания и томления. Грудь рвется на части от чувств, которые ты ощущаешь, как взрыв, как катастрофа, она поглощает тебя, окутывает. А завтра тебя переполняет ненависть, холодная, яростная, ты не сможешь ее обуздать. Ты превратишься в монстра. Ты можешь погибнуть, ненависть как морская пучина, накрывает с головой. Убивает, медленно, она не прощает, не оставляет второго шанса. А теперь ты ощутил предательство и боль, одиночество следующая грань. Она тебя разъедает, ты теряешься, гибнешь в осколках. Тебя ничто не спасет, ты упал, туда, откуда нет подъема.

Тогда 200 лет назад, эта девушка научила меня жить. Я стремился любить ее, в первый день ее нахождения в моем поместье окрылило меня. Я хотел ее, жаждал, хотел раствориться только в ней. Что может быть лучше любви? Я хотел любить ее, насыщать ее чувствами, окрылять ее, возносить к небесам. Но после тщетных попыток, влюбить в себя, это ангельское создание, с черными волосами и серыми, словно тучи, глазами, я понял, что она принадлежит другому. Физически она была моей, но вот ее душа. Я настолько ее полюбил, что в миг мои глаза ослепли. Я видел только ее, ее улыбку, густые волосы, чернея ночи, бледно розовую кожу, нежную, мягкую, невообразимо желанную...

Я желал только ее, желал ее общества, всегда, я хотел знать каждый ее шаг, каждую мысль. О чем она думает, о чем мечтает. И был ли я в ее мыслях, думала ли она обо мне? Нет. Я знал ответ.

В тот день, когда я позволил ей играть со мной, пообещать ту, долгожданную свободу. Я не мог ей отказать. Я знал, что она смеется надо мной. Тогда, когда я давал ответ, я уже заранее знал что я не смогу ее отпустить, не смогу. Это было выше моих сил. Остаться без нее, вычеркнуть, потерять ее запах, потерять ее общество. Я не мог, не мог отпустить. Я эгоист. Она принадлежит только мне, она моя. МОЯ!!! Она была тем долгожданным светом, который озаряет темноту потерявшемуся путнику. Что я без нее? Одинокий вампир, который уже устал жить в темноте. Я не выбирал себе такую жизнь, полную пустоты. Я родился таким. Но у меня появился шанс, заполнить невыносимую пустоту любовью. Как же я могу расстаться с ней, если мое сердце вот-вот начало оживать от столетнего мороза?

Он пришел под конец вечера, представился Дорианом. Светлые волосы, карие глаза, высок, глаза тусклые, лицо осунувшиеся, глухое, безликое. Я не знал, что ему было нужно, казалось, что он с трудом добрался до моего замка. Уставший, грязный, но было в его лицо что-то такое, что не давало мне выставить его за порог. Решительность? Да, она была в его глазах. Вскоре я пожалею, что не выставил незнакомца вон, заплачу слишком высокую плату.

— Кто ты такой? И что тебе нужно?— грозно спросил я.

— Я пришел за Кайлой,— сказал твердый голос юноши, он был молод, двадцать лет, не больше.

— С какой стати?— уже спокойно спросил я, видимо этот юноша не понимает, с кем разговаривает. — Неужели ты думаешь, что я отдам ее?

— Ты обещал, в том письме, которое она мне прислала, говорилось о том что, на двадцатое день рождение она свободно покинет тебя и твой замок. — Я пришел в ярость! Когда она успела отослать этому сопляку письмо! Кто он такой?! Черт его возьми! Она моя, какое он имеет право сюда приходить и отбирать мое? Я не отдам, разорву, уничтожу любого, кто дотронется до нее, сейчас стоя передо мной, я чувствовал его запах, тот запах человека, который отобрал у меня счастье, первым вкусить сладость ее невинности! Тогда, когда я обнаружил, что она не девственна, я пришел в ярость! Глухую, холодную ярость! Меня в первый раз так унизили, заставили доедать объедки другого человека! Я ненавидел, тот запах, который так настойчиво впитался в ее кожу! Ненавидел того человека, который забрал мое! Забрал ее сердце, ее девственность. Как он посмел, заявиться сюда, ничтожество!!! Сейчас стоя передо мной, и излучая эту тупую уверенность, решительность, он хотел увести ее, забрать, как забрал все то, что принадлежало мне. "Убить" кричали мои мысли, уничтожь его, разорви, убей...

— Убирайся!— зарычал я, — Я не дам ей свободу.— бросив взгляд на Дориана, я увидел ярость в его глазах, меня она удивила, никто не смел бросать мне вызов, тем более этот мелкий человечишка!!!

— Ты не имеешь право играть ее жизнью!— в ответ зарычал он мне— У вас было соглашение! Я не уйду отсюда!

— Она не хочет видеть тебя,— я солгал, подло, низко, я проявил слабость.

— Я не верю тебе — выплюнул Дориан,— Пускай она придет! И скажет мне это сама!

Я не знал что делать, если она встретиться с ним, то уйдет, и тогда я потеряю ее навсегда. Я не мог этого допустить. НЕ МОГ ПОТЕРЯТЬ ЕЕ!!!

— Стража!— двое вампиров влетели в мой кабинет,— Выкиньте его!

Схватив его за руки, вампиры вывели его из кабинета. Я слышал его крик, "Кайла!Кайла!Кайла!" Я был очень милосерден и не убил его, за его же глупость! Я хотел его разорвать, сровнять с землей, но не смог, не смог из-за нее! Я обуздал животный инстинкт, ради нее, все для нее. Я не узнавал, того расчетливого и холодного вампира. Где он? Тот, который мог вычеркнуть из сердца любого? Перечеркнуть все. Забыть боль и переступить через жажду убивать. Сейчас все инстинкты были на приделе, каждая клеточка моего тела просила крови, его крови, его уничтожения, но я переступил через себя. Пожалел, ради нее...

Влетев в мой кабинет, прекрасная как нимфа, сердита как тигрица. Прическа растрепалась, глаза сверкали голой яростью, давая мне понять, что она в гневе. Такой прекрасной я ее еще не видел, львица, которая под стать только мне.

— Что ты творишь?!— зарычала она — Немедленно прикажи им, отпустить его!

Я не привык видеть ее в гневе, тот единственный, раз, когда она на меня разозлилась, не был сравним с теперешним ее состоянием, ни на сантиметр. Сейчас она была другая, эту сторону Кайлы я не знал, поэтому и не знал, как с ней обращаться. Что говорить, я не мог подобрать нужных слов. Что я мог сделать? Запереть ее? Шантажировать?

— Да, конечно, я отпущу его, только за пределами замка!— почему она защищает его! Кто он ей!— Кем он тебе приходиться?— уже гневно спросил я.

— Тебя это не касается!— не раздумывая, прокричала она мне в ответ.— Сегодня, я получила свободу! Ты не имеешь права лезть ко мне в душу!

— Я передумал, я не отпускаю тебя!— мой голос был ледянее айсберга, глаза холоднее декабрьского утра.

— Я люблю его Ренальд, люблю больше жизни,— отстраненно сказала она — Я всегда его любила, всегда помнила чувственность его губ и тепло его глаз, я никогда не была счастлива, находясь рядом с тобой!

— Ты не уйдешь...

— Уйду!— перебила она меня— Уйду, Ренальд. Я никогда не полюблю тебя! Никогда, каждый мой вздох рядом с тобой убивает меня! Находясь рядом с тобой, я умираю! Я не живу!

Каждое ее слово резало меня, словно ножом по обнаженной коже. Каждое слово разрывало на части. Дышать становилось все труднее. Я не мог без нее. Я хотел умереть, от боли, обиды, непонимания! Как она может вот так топтать то, что выстраивалось годами? Как она может разрывать, все что было!

— Мое слово, закон для тебя!— прошипел мой голос.— Ты не уйдешь! Иначе я убью его! Я не посмотрю, на твои драгоценные чувства! Уничтожу его, и тебя вместе с ним!

Подлетев к ней, я схватил ее железными тисками, сдавливая плечи, я знал, что я делаю ей больно, знал, что она никогда не простит мне этого. Я был в бешенстве, и ничто не могло помещать мне. Даже моя любовь к ней, не превыше той гордости, отверженного, которая еще осталась в моей душе!

— Шантаж!— ее дикий, саркастический смех оглушал уши — Как же низко ты пал!— серые глаза наполнились ненавистью -Слабак, который не может удержать любимую! Лучше сразу убей меня! Это самое лучшее, что ты можешь сделать, каждый день видеть тебя, и понимать, что принадлежу слабаку, самая ужасная участь, которая может быть! Ты думал, что никто не может тебя отвергнуть? Да? Красавчик — вампир! Ха-ха-ха! — как же долго я не замечал той глухой ненависти, которая, поселилась в ее сердце, глубоко, въелась навсегда. — Что может быть хуже, любить бездушного монстра?

Последние слова, она выплюнула, как будто перед ней стоит ничтожество, монстр, который не может любить! Я не выдержал, влепив ей пощечину, я зарычал. Видя, как она упала на пол, подле меня, хватаясь за красную щеку, хотелось обнять ее, и просить о прощение, но увидев ее глаза, полные холодного призрения, я отшатнулся от нее.

— Убей меня! Чего же ты ждешь! Неужели ты думаешь, что после всего, что здесь произошло, я смогу жить с тобой?— ее надменный смех, жег дыры в моем сердце. — Не можешь? Ты что, не видишь, как я тебя презираю?— встав с пола, Кайла прошла мимо меня, и, отойдя на приличное расстояние, прошептала. — Если не можешь ты, это сделаю я!— вытащив маленький пузырек из выреза платья, Кайла опрокинула его себе в рот и быстро проглотила. Кашляя и хватаясь за грудь, она упала.

С минуту я стоял, не понимая происходящего, мысли не хотели принимать увиденного. Поняв, что она наделала, я взревел от ужаса, подлетев к ней, я увидел бледное лицо и тусклые глаза, которые начинали стекленеть. Тело становилось холодным, веки тяжелели.

-Что ты сделала!!!— я озверел, — Что ты наделала! Кайла!— разлепив пересохшие губы, она прошептала.

— Ненавижу тебя...— тело ослабло и перестало дышать. Быстро схватив ее, вампир приник к ее губам, выделяя свой бессмертный яд, но это не оживило девушку, тщетно пытаясь кусать за шею, запястье, плечи, он хотел превратить ее, впуская в тело бессмертный яд. Но было поздно, сердце остановилось раньше, чем бессмысленные попытки Ренальда, обвенчались бы успехом.

— Что ты наделала!!!— кричал он — Очнись!!! — Тряся безжизненное тело, целуя ледяную кожу, обнимая, прося прощенье, вампир молился, чтобы его яд подействовал, но было уже поздно. Обнимая ее, лаская волосы, терзая безжизненно холодные губы, Ренальд обезумел.

Он не помнил как оказался в ее комнате, скидывая ее одеяло, разрывая книги, ломая стол, он не чувствовал ничего кроме ярости и безысходности. Ломая окна, срывая белоснежные занавесы, разбрасывая и ломая ее драгоценности, рвя платье, чувствую ее запах одежды, он разорвал все в клочья, в комнате не осталось ничего целого, кроме картины. Ее портрета, на него смотрела улыбающаяся Кайла, ее серые глаза светились, а губы расплылись в лучезарной улыбке, сорвав ее портрет со стены, он хотел его разорвать, но остановился. Ужаснувшись своим действиям, Ренальд дотронулся до губ на портрете, с глаз потекла жидкость, как давно он не плакал? Века? Всю жизнь?

Доковыляв в беспамятстве до своего кабинета, он увидел распростертое тело любимой. Упав на колени, он взревел диким криком, слишком поздно он понял что, лучше бы умер сам, чем видеть ее бездыханное тело. Лучше видеть ее живой в объятиях другого, чем холодной, в объятиях смерти.

Приказав привести в кабинет Дориана, вампир налил себе крепкого виски и опрокинул все содержимое стакана в себе в горло. Когда в кабинет вошел Дориан, он упал хватаясь за голову. Кричал, рвал на себе волосы, проклиная и обещая отомстить.

— Убирайся,— холодно произнес Ренальд— Забери ее и уходи!

Обняв мертвое тело Кайлы, Дориан поднял ее с пола, обнимая и целуя в висок, уходя, он обернулся и злобно прошипел.

— Когда-нибудь, я вырву твое сердце так же, как ты вырвал мое! — выплюнув последние слова, он удалился с телом на руках, больше Ренальд его никогда не видел.

Потеряв смысл жизни, он запутался в днях и месяцах, умирая и проживая тот раковой день, который он не мог изменить, вампир прожигал свою душу дотла. Утренний день начинал все заново, убивая и воскресая... Вампир не жил, он умер еще тогда, когда душа покинула тело любимой Кайлы...

Глава 6.

Проснувшись от утреннего солнца и быстро схватившись за шею, я оглянулась по сторонам, поняв, что в комнате нахожусь совершенно одна, я облегченно вздохнула. Вспомнив, обрывками, вчерашний вечер, я пришла в ужас...

Первый укус. Меня одолевали неоднозначные чувства, с одной стороны мне было очень хорошо, но с другой, я абсолютно понимала, что мне хочется лишь одного. Разорвать этого вампира! Как он вообще посмел ворваться без разрешения в мою комнату. Животное!

В дверь тихо постучали. Все тело напряглось, если это Ренальд, я его убью!

Из двери высунулась пышная копна каштановых волос, Дона, я улыбнулась.

— Доброе утро!— на руках вампирши я увидела большой серебряный поднос.— Я принесла тебе завтрак.

— Для меня оно совсем не доброе.— Дона нахмурилась.— Но, за завтрак спасибо.

Рагу из цыплёнка, яичница, разнообразные булочки, джем, вафли, душистый чай. Быстро облизнувшись, я начала есть.

Присев на край кровати, и разгладив непослушную складку на одеяле, Дона проговорила.

— Что произошло?— на меня смотрели любопытные глаза.

— Ты о чем?— с набитым ртом проговорила я.

— О Рене. Какая муха его укусила?— она потерла переносицу.— Вчера ночью, его как будто подменили, собрав вещи, он покинул замок, сказав мне лишь о том, что у него дела. — глубокий вздох — Какие могут быть дела в два часа ночи?

— Он уехал?— мозг начал расслабляться, облегчение, вот что чувствовало мое тело. Умопомрачительное облегчение, после всего, что со мной произошло!

— Да, очень поспешно, на него это не похоже...

— Ну и скатертью дорога!— Улыбнувшись, я уставилась на откусанную булочку.

— Даниэлла...— вздох — Меня это беспокоит, он никогда так себя не вел, за исключением того случая...— она запнулась.

— Какого случая?

— Да так, неважно...— слишком быстро проговорила Дона,— Ладно, тебе пора вставать...

Мне никогда не было так скучно и одиноко. В замке не было людей, слуги, повара, садовники. Кругом были одни вампиры.

В замке я отыскала огромную библиотеку. Она была шикарна, большие окна, на всю стену, красивые деревянные шкафы с разнообразными книгами. Старинные романы и новые бестселлеры. Я обрела себя в чтенье книг. Каждый день просыпаясь, я, спускалась в библиотеку, брала новый роман и садилась возле большого камина. В такие холодные вечера, когда за окном мягко падал пушистый снег, я забывала обо всем на свете. Мне нравилось уединение, забравшись на мягкий кожаный диван, я читала романы, о любви, свободе, дружбе... Иногда прогуливалась до конюшни, Гиен, так звали конюха, одобрил мою просьбу и выдал мне черного жеребца, которого я назвала Ветер. Ветер оказался очень умным и, чувствуя мою неопытность и чрезмерную осторожность, терпел неопытную наездницу.

Практически каждый день ко мне в комнату заходила Дона, мы очень быстро сдружились, и не один вечер, не обходился без какой-нибудь истории, о ее долгой жизни. В первые дни, предоставленная сама себе, я порывалась встретиться с Норой, или хотя бы отправить ей письмо. Но мне запретили, какое либо общение за стенами замка. Распоряжение Рена.

Его, Ренальда, не было уже около двух недель, в первые дни, когда он только покинул замок, каждый день я с содроганием думала, что он вернется. Но его не было, и спустя неделю я расслабилась.

Как-то раз, сидя в гостиной и слушая рассказы Доны, я вспомнила одно имя, и незамедлительно решила узнать, все как есть.

— В тот последний вечер, после которого Рен уехал...— прошептала я.— Он назвал меня одним именем.— Видя, как девушка стала белее обычного, я замолчала.— С тобой все в порядке?— заволновалась я.

— Да, и каким же именем он тебя назвал?

— Кайлой...— Дона поперхнулась, и начала кашлять.— С тобой точно все хорошо?

— Да, да... Прости,— быстро взяв салфетку, она вытерла уголки губ.

— Кто она?

— Я не в праве тебе об этом рассказывать — я нахмурилась— извини...

— Но почему? Я просто ничего не понимаю, после того вечера, Ренальд уехал, и мне больше некого спросить.— я обиженно потупила взор.

— Я не могу рассказать тебе всего, это ты должна спрашивать у Ренальда.

— Мне ненужно знать все. Я лишь хочу узнать кто эта девушка? И почему Ренальд назвал меня ее именем.

— Ладно, но если что я тебе ничего не говорила.— заговорчески подмигнув мне, Дона начала рассказ.

— Эту девушку привезли к нам двести с лишним лет назад, она была, как и ты "Кристальной", тогда то все и произошло, Рена будто подменили, он, словно нашел смысл своего существования. Я первый раз видела такую дикую любовь. Было невозможно находиться рядом с ними, каждый раз, когда я присутствовала в их обществе, меня как будто бы засасывало пучиной!— она поморщилась от неприятных ощущений,— Иногда складывалось такое впечатление, что Ренальд поглощал бедную девушку, не давал ей дышать. Было такое чувство, что он хотел раствориться в ней, но между ними присутствовало одно "Но"...

— Какое?— мне настолько стало интересно, что я не выдержала и поддалась вперед.

— Она не могла его полюбить,— Дона вздохнула,— каждый раз, когда я вспоминаю эту девушку, на душе становиться тоскливо.

— Но почему? Ведь он такой... такой... — я запнулась.

— Какой?— рассмеялась девушка.— Красивый?— я залилась подлым румянцем. Да что со мной?! Видя мое замешательство, Дона продолжила.

— В ее сердце был другой, и она, в какой-то мере презирала Ренальда. Она играла его чувствами, а потом поняла, что не сможет от них убежать. Ведь Рен не тот, кто свободно отдаст то, что принадлежит ему.

— А что было дальше?

— Она убила себя. Выпила яд. — грустно прошептала девушка.— Вот и все.

— Значит он потерял ее?— стерев со с щеки грустную слезу, я взглянула в печальные глаза Доны.

— Да, потерял, и сошел с ума, мне кажется он больше никогда не станет прежним, что-то переломилось в его сердце.— она грустно улыбнулась,— Ведь даже вампиры могут умирать от любви...

— А какой она была?

— Какой была...— она задумалась, пристально разглядывая мое лицо.

— Да, опиши мне ее.

Взяв мою руку, она подвела меня к огромному зеркалу, и, встав позади меня, повернула мое лицо, я увидела наши отражения.

— Она была такой как ты.— тихо произнесла она, видя мое замешательство, девушка усмехнулась.

— Я не понимаю...

— У нее были огромные серые глаза,— говоря это, она нежно провела по моим глазам,— такие же полные губы,— дотронулась до губ,— Та же белоснежная кожа, и те же черные, как сама бездна, волосы.

Мне стало страшно, резко сбросив ее руки с моих плеч, я взглянула в стеклянные глаза вампирши. Как такое возможно? Я испугалась, вылетев из гостиной, я услышала взволнованный вопль девушки "...Я не хотела напугать!", но я уже не слышала ее, поднявшись к себе в комнату, я заперла дверь.

Я была напугана, очень. Сама мысль, того что я была похожа на мертвую, практически уже двести лет, девушку повергала в ужас.

Горькая мысль появилась в моей голове "Неужели Рен видит во мне ее?". Неужели, та доброта, которая была в его глазах, накануне его поспешного отъезда, адресована не мне. Вспомнив его жадные руки на своем теле, я покраснела. Губы, нежный взгляд, его ласковые прикосновение. Может ей все это лишь показалось? Неужто, когда он обнимал ее, прикасался к ее мягким губам, вся эта ласка была не для нее. Я вздрогнула, весь мир перевернулся с ног наголову. Я ненавидела его, призирала! Но то чувство, которое заполнило мою душу,...было таким... теплым. Что это? Любовь? Я жестко усмехнулась. Что я за дура! Как можно думать о таких вещах, неужели ей понравилось то, что он делал с ней! Нет, но что-то в груди, хотело определенно ответить "Да". Отбросив навязчивые мысли, я отправилась в ванную.

Да уж, быть похожей на мертвую девушку, да еще и "Кристальную" Ренальда, не было пределом моих мечтаний. "Только посмей заявиться обратно, тогда я тебе устрою..." подумала я, засыпая.

— Тише, тише Ветер,— гладила я своего коня. Мы мчались по бескрайнему лугу, день выдался отличный, солнце светило высоко. Вдохнув прохладный воздух, я улыбнулась. Что может быть лучше утренней прогулки. Проснулась я довольно рано, на часах еще не было восьми. Выскочив из своей комнаты, я прямиком отправилась на конюшню. Замок еще не успел проснуться, поэтому в конюшни никого не было. Увидев свою хозяйку, Ветер, заметно оживился, будто ждал моего прихода. Как всегда я не забыла про его любимое лакомство, быстро забежав на кухню и вытащив несколько сочных яблок из холодильника, я запихала их в карманы плащевой куртки. Я полюбила своего коня, как и он меня. Не раздумывая, я быстро запрягла его, и вывела на свежий утренний воздух. Вскочив на своего друга, я отправились на долгую прогулку.

Все утро я думала над словами Доны, то и дело, вспоминая обрывки ее фраз. "Не любила его...", " Хотел поглотить...", "Отравила себя...", "Сошел с ума..."

После вчерашнего рассказа, в которое ее посветила Донна, ей казалось, что ночью обратно будут сниться кошмары, но их не было. Наоборот снился ОН! Его губы, такие сладкие и нежные, но в тоже время очень требовательные. Руки, ласкающие ее тело, она чувствовала их везде... даже там. Господи да что с ней! С каждым днем она не могла контролировать свои мысли, было сложно забыть его прикосновения. Его губы на ее губах, на шее... Она вздрогнула, и по телу пробежала мелкая дрожь. Она хотела его, как тогда в ее спальне. Хотела обратно почувствовать его губы у себя на шее. Как его острые клыки проникают в нежную плоть, давая невообразимое чувство желания,...а потом облегчения. Боже, это началось. Она зависима от него. Хочет его, ненавидит, но все равно хочет! Почувствовать его... везде. И остановить это уже нельзя. Огромное желание поглотило ее, застилая пеленой серые глаза. Резко вздрогнув, я попыталась выкинуть из своей головы, те непристойности, о которых думала. Почувствовав мою неуверенность, и небольшой страх перед неизвестными чувствами, конь занервничал.

— Тише,— прошептала я на ухо Ветру,— все будет хорошо.

Позже, сидя в библиотеке и читая свой новый роман, я подумала о том, что было бы неплохо влюбить в себя вампира. Да, может это и ужасная мысль, но он мне не противен и если мне повезет, жизнь не будет настолько ненавистной. Потому что, то чувство, которое поселило мое сердце, было... влюбленностью. Я знаю, что это глупо. Но мне нужно хотя бы попытаться. Мне нужно влюбить его в себя. И тогда, может быть, у меня появиться власть над ним. Я смогу управлять его сердцем. Я зависима от него, потому что кровь чиста и девственна. Я девственна, поэтому сердце принадлежит вампиру. Если бы мое сердце было занято, так как у Кайлы, я бы никогда не принадлежала ему, его чары были бы бессильны. Но я не знала другого мужчины, кроме Рена. Меня никто не целовал, не прикасался,... так как это делал он. Ужасно осознавать, что из-за этого, я обречена, любить его.

Его не было уже больше месяца, я не знала где он, и даже Донна не могла ответить на мои вопросы. Он просто сбежал. Каждый день я думала о нем, вспоминала его руки, губы, сладкие поцелуи... Каждую ночь, он приходил ко мне во снах, я отдавалась ему, жаждала его прикосновений, хотелось почувствовать его губы на своей шее. Просыпаясь, я чувствовала секундное облегчение, но потом было еще хуже. Тело не слушало меня, оно хотело его, хотело отдать Кристальную кровь. Но его не было, он не приезжал.

Охраны в замке было достаточно, чтобы контролировать мои шаги. Я не могла покидать замок без сопровождения Донны. И за все время нахождения в замке, мне удалось всего один раз уговорить Донну, выехать в город. Конечно, в поездке не было никакой надобности, в замке было все. Я ни в чем не нуждалась, но с каждым днем мне становилось все тяжелее, мне срочно надо было проветрить мозги! Я задыхалась, стены давили, а комната стала тюрьмой, воспоминания были для меня грузом, а сны становились реальнее. Я сходила с ума, стала нервной, раздражительной. Срывалась по пустякам, грубила, и даже Ветер заметил мое состояние. И если бы ни эта поездка, я бы точно свихнулась.

Выехали мы ближе к полудню. День выдался необычайно солнечным, в воздухе пахло весной, или же мне просто показалось. Начало февраля, весна придет ровно через месяц.

Выехав за ворота особняка, мы с Донной отправились на Бромптон-Роуд, в самый знаменитый магазин Лондона, 'Harrods' . Он считается одним из крупнейших универмагов в мире, а так же самым дорогим и фешенебельным местом британской столицы. Мне предстояло впервые посетить такой шикарный универмаг, поэтому одевшись в самые достойные наряды, мы отправились в путь, понимая, что на входе присутствует десс код.

Я понимала, что это глупо, ехать в самый роскошный универмаг города, и одеваться так вычернуто, как будто от этого зависит твоя дальнейшая судьба. Но по рассказам Доны я поняла, что в Лондоне это вполне нормально. Чувствовала я себя чрезвычайно глупо, как будто иду выкидывать мусор в платье от Шанель.

Подъехав к семиэтажному зданию, площадью почти 100 тыс.кв.м, я захлебнулась от своих ощущений.

Такого огромного и красивого универмага, в своей жизни, я еще никогда не видела. Как сказала Дона, в магазине было около 330 торговых отделов, в которых были представлены самые дорогие и знаменитые мировые бренды. Такие как Prada, Gucci, Versace, Vivienne Weestwood, и это еще малая часть того, что я успела запомнить!

— Так как ты, Кристальная Рена, тебе придется привыкнуть к роскоши. — уж с очень горьким вздохом пролепетала Дона. Я рассмеялась.

— Ах, действительно, что же может быть труднее, чем привыкнуть к роскоши!

Наигранный вздох.

— Ума не приложу, Дона, ты, что действительно считаешь, что это самое трудное занятие в жизни?

— Конечно нет— улыбнулась девушка-но это очень сложно!

— Ты шутишь?— я нервно засмеялась— Это самое легкое занятие...

— Ты ошибаешься,— перебила меня улыбающаяся Дона.

И я действительно ошибалась.

Глава 7.

"В человеческом сердце происходит непрерывная смена страстей, и угасание одной из них почти всегда означает торжество другой." Франсуа де Ларошфуко.

Я никогда в жизни не чувствовала себя более утомленной и уставшей. Казались , обе ноги покрыты ужасными мозолями. За несколько часов мы обошли все семь этажей. Накупили дюжину платьев, жакетов, юбок и блузок. Не было ни одного магазина, который бы мы ни зашли или случайно пропустили. Мне уже стало казаться, что это будет продолжаться бесконечно. Вечно тянущиеся магазины, белое, красное, коралловое, синие, голубое , розовое. Глаза бегали от невообразимых красок, и к концу вечера я уже перестало различать цвета. Казалось, я просто ослепла, устало брела за Донной, которая, не переставая щебетала, о тех красных туфлях от Шанель.

На пятом этаже роскошного магазина, который назывался Гучи, мы решили примерить несколько коктейльных платьев. Правда сказать таких обалденных платьев я никогда не видела. В клоническом поместье дети не нуждались в таких красивых вещах. Я даже не помню, надевала ли я платьев. Вроде нет, бесформенные штаны да футболка. Весь мой опыт, в стилях и красках.

И сейчас, стоя и смотря на обилие красок в этих красивых платьях, я думала о том, что же может быть лучше надеть одно из них, почувствовать на своем теле мягкий шелк или бархат? Одеть одно, и пройтись в нем на самом шикарном балу. Одеть его и почувствовать себя принцессой, окруженной любовью и сотнями улыбок счастья. Там же, встретить своего принца на белом коне, который смело, поцелует твою мягкую ладошку, и улыбнется одной из самых своих очаровательных улыбок и пригласит тебя на твой первый танец. Но когда мне невольно попался в руки ценник одного платья, я пошатнулась. Маленькая бумажка пестрила шестью нулями , а то и больше. Я ахнула. Поражало то, что приходящие покупатели этого магазины, были готовы платить такие огромные деньги за кусок тряпки. И это нельзя было никак назвать... Разумным? Нет, увольте. Я не входила в их число, поэтому убрав свои руки с такого красивого платья, я отошла в сторону.

Взгляд упал на Дону, она разговаривала с менеджером этого магазина, две красивые статные фигуры, и я, которая разительно отличалась от них.

Да, может я и надела красивое платье, чтобы пройтись по магазинам и не встречать косых взглядов о моем внешнем виде. Но, моя одежда не говорила о том, что я стала красивее или изящнее, нет, наоборот платье очень контрастировало с моей внешностью. Как будто, маленький, бесформенный подросток, вдруг стал прекрасной леди. Нет, это выглядело настолько искусственно и неправдоподобно, что хотелось лить слезы. Платье шикарное, дорогое, и я, спутанные черные волосы, бледное лицо, неумело накрашенное. Слишком худая и маленькая, слишком... не такая как все.

— Здравствуйте, Дорогая, Могу я узнать ваше имя?

Обернувшись, я увидела красивую женщину, она походила на фарфоровую статуэтку.

— Данниэлла, Здравствуйте.

Приветливо улыбнувшись, она провела меня вглубь магазина, где располагалась гримерная. Бросив потерянный взгляд на Дону, я увидела улыбающиеся глаза, которые сказали мне, просто довериться.

И тут я потеряла счет времени, несколько часов мне приводили в порядок мои тонкие и тусклые волосы, за тем работали над моей кожей, крема, масла.

И главное ни одного зеркала. Наверное, чтобы произвести фурор на клиента, им ненужно согласие, они как будто уже знали что делать, что одеть, как накрасить. Просто выйдешь из магазина, накрашена, одета, волосы причесаны, и знаешь, что ты выглядишь обалденно красиво. Просто надо довериться, да? Хорошо.

— Ну все, ты готова произвести наиполнейший фурор, дорогая.— женщина провела кисточкой, последний штрих на моих губах, и улыбнулась.— Я оставила эти коробки, как будешь готова, можешь пройти в зал. И увидеть себя красавицу!— Последний раз улыбнувшись она удалилась за дверь.

Красавица? Правда? Я посмотрела в конец комнаты, где стояла, обтянутая бархатом маленькая софа, белые коробки и красный бант, большая коробка и рядом чуть меньше. Подойдя ближе, я распахнула сначала одну, а потом вторую коробку. Боже! Неужели это происходит со мной?

На меня смотрело вечернее платье, руки тряслись, но я взяла его, аккуратно, боясь сделать лишнее движение. Боже!!! Те платья, в магазинах, были ничем по сравнению с этим. Алое, легкий покрой, струящийся шелк, обтягивающий силуэт, короткая чуть ниже бедра юбка. Такая короткая! Но сзади была прикреплена вуаль легкого шифона, которая струилась и переливалась, то темно-алая, то совсем светлая. И рядом с платьем лежала красивое, красное белье. Боже, оно ничего не прикрывало, то белье из разряда тех, что кричали "Одеть их, значит и вовсе раздеться." Но оно не было вульгарным, наоборот, девственно и порочно. Ух!

Быстро одев белье, я оглядела себя. Черт как же не хватает зеркала! Грудь сидела как влитая, и казалось такой округлой, нет, она не была большая, половинка сочного и округлого яблока. Да, теперь она не казалось мне некрасивой.

За бельем последовало и платье, красиво, черт возьми! Заглянув во вторую коробку, я достала черные босоножки. Ничего лишнего, но они были просто шикарные, тонкий заостренный каблук в четырнадцать сантиметров, на платформе, открытый носик делал их совсем миниатюрными. Примерив одну туфлю, я пришла в бурный восторг! Они созданы для меня. И хоть я ни разу не одевала каблуков, но в этих хотелось не просто ходить, что уж там летать! Такие удобные, они делали мои ноги сексуальными. Да, именно!

Оглядев себя в последний раз, и удостоверившись, что я одела все правильно, я вышла в зал. Аккуратно чтобы не упасть, а потом, подняв голову, пошла более уверенно.

Было немного шумно, играла, красива музыка "Hillsong — With All I Am "

Слышались разговоры, звон хрустальных бокалов.

Дона разговаривала с многочисленными девушками, увидев меня все разговоры стихли. Я покраснела, все так смотрели как будто я пришелец из космоса.

Первая нарушила тишину Донна. Поставив бокал на небольшой столик, она приблизилась ко мне.

— Данниэла?— Я улыбнулась,— Ты очаровательна, какая же ты красивая!

в уголках ее глаз я увидела слезы счастья.

— Правда? Представляешь, там нет зеркал, я даже не видела ту, о ком ты говоришь!— Мы засмеялись.

Через секунду мне принесли огромное зеркало, и я увидела ее. У меня даже дух захватило, неужели это я? Та Данниэла которая всего лишь несколько месяцев назад и не подозревала, о том что может быть такой девственно сексуальной. На меня смотрели яркие серые глаза. Яркие? Какая метафора! Но они действительно были яркими, подчеркнутыми макияжем. Ничего вычернутого, все выдержано и со вкусом. Натурально. Красивые, пышные локоны, спадали мягкими волнами, придавая лицу шарма и таинственности и никакой яркой помады, лишь светлый блеск на губах. И глаза, в них появилась искра. И теперь меня нельзя было назвать бесформенной куклой, со спутанными волосами и безвкусным макияжем. Передо мной стояла статная леди, которая знала себе цену, знала, что ей лишь нужна была красивая огранка, и тогда она уже никогда не будет той серой мышью, которой была.

— Внизу тебя ждет сюрприз.— Донна заулыбалась, Какой еще такой сюрприз? Разве может быть еще что-то? Кроме как этой красоты.

— Сюрприз?— Я удивленно на нее посмотрела.

— Да, ненужно вопросов, просто спустись вниз, там тебя ждет машина.

И я послушала. В низу живота заплясали маленькие бабочки. Предвкушение неизвестного. Со мной всегда так было. Любопытство мой недостаток.

Спустившись в низ, я увидела иссине — черный лимузин. Затонированные стекла надавали проглядеть, что там внутри или кто. На улице светили яркие фонари, легкий ветерок струил мой легкий подол платья, я невольно пустила в свои легкие сладкий вечерний воздух. Из машины вышел молодой мужчина, строгий костюм, черный, как и его волосы. Видимо водитель подумалось мне. Открыв заднюю дверцу лимузина, он протянул мне руку, приглашая сесть. Сглотнув накопившуюся слюну во рту, я взяла его руку в свою. И села в лимузин.

Глава 8.

"Там, где нет опасности, наслаждение менее приятно." Овидий.

— Здравствуй, моя Даниэлла.— Я вздрогнула, неужели, этот голос? Запах? Голова закружилась. Этот опьяняющий запах его тела, те глаза, которые мне снились, и те руки, которые не покидали мое тело. Я задрожала, неужели его близость на меня так действует? Собравшись с мыслями, я встретила его жадный взгляд.

— Здравствуй, Рен.— Это мой голос так дрожит или мне показалось?

Мне казалось, что я упаду замертво в этой чертовой машине, или задохнусь! Мне срочно нужен воздух.

Все так же притягательно красив, дорогой черный костюм, рубашка расстегнута на несколько пуговиц, расслабленный, глаза горят синим морем, волосы чуть влажные или мне кажется? Красивый как бог, и порочный как сама сатана. Нет, он не смотрел на меня, он прожигал меня взглядом голодного хищника, как будто я единственное его спасение. Мы сидели рядом, чересчур близко, нас ничего не отделяло друг от друга, все какие-то пару сантиметров. В его руках дорогая сигара, которую он вальяжно потягивает, дым завораживает, скрывая его черты лица, всего на мгновение. Неужели вампиры могут быть настолько красивы, что аж дух захватывает? Я когда-нибудь перестану вздрагивать от его взгляда, или когда наступит то время, когда я перестану так жадно его рассматривать и запоминать каждую черточку его идеального лица и тела. Казалось, что такое время никогда не наступит. В его присутствие хотелось одного, отдаться ему. Если Саната так же мысленно соблазнял Еву, в райских садах, тогда понятно, почему она не удержалась. Мы слабый пол, и мы так же слабы перед искушением. Нас не притягивают хорошие мальчики, мы рвемся на приключения. Такова, правда, женского нутра. Мы любим плохих.

Его холодная, обжигающая льдом, рука протянулась к моему пылающему лицу. Его пальцы погладили нежную кожу. Боже, неужели я никогда не перестану ждать, вот такого, прикосновения? Почему я всегда, когда он рядом, я веду себя, так, как будто ждала его вечность.

— Вся такая же сладкая...— он улыбнулся одной из самых своих порочных улыбок, — Скучала?

— Тебя не было, слишком долго.— Я вздохнула таки наконец.— Но нет, я не скучала. — Да!Да! бросайте в меня тапками, а что я должна была сказать? Что я схожу по тебе с ума? Мне хотелось крикнуть "Где ты был?" столько то времени, а главное с кем? Все нутро хотело кричать, почему не дал к себе привыкнуть? Когда вспоминаю ту ночь, бросает в дрожь. Те поцелуи, губы, руки. Почему? Почему ушел, не дал даже шанса опомниться после той ночи.

Я услышала звонкий смех Рена, он улыбался, видимо заметил мое состояние, негодования и смятение. Он приблизился ко мне вплотную, и я задрожала, его губы напротив моих губ, глаза горят возбуждением, он пахнет так сладко, порочно. Мне невыносима его близость, я как мотылек порхаю возле яркой свечи. И я знаю, я хочу лететь на свет, к нему, но если подлететь совсем близко я превращусь в горстку пепла. А он все смотрит, изучает мою реакцию на его тело, чувствует, как я пахну желанием, чувствует, и знает о своей власти над моим телом.

— Можешь спросить, скучал ли я? Тебе ведь это интересно?— большим пальцам он провел по моим губам, заглядывая в мои глаза, читая в них, интерес и смущение. Я отвернулась, мимолетом вижу в его взгляде ликование, да, мне было интересно, до жути, и он почувствовал мое состояние. Взяв мой подбородок двумя пальцами, он повернул меня к себе, возвращая в плен его глаз, слишком синих и ярких.

— Да, малыш,— шепчет он,— Я скучал.

И я полетела в пропасть ощущений, он дотронулся до моих губ своими губами, сначала нежно, едва касаясь, а потом жестче, сминая и показывая, какой он голодный, ненасытный. Его рука накрыла мою грудь, послышалась молния платья, секунда и она уже расстегнута. Секунда, и оно уже снято и безжалостно отброшено на соседние сиденье лимузина, я ахнула.

— Ты одела его для меня?— он потрогал кружево лифчика, облизнул губы,— Я чувствую твой запах, малыш.— одним движением отодвинув мои трусики, он вошел в меня пальцем, я застонала. — Чувствуешь меня внутри?

— Боже...— я не могла вымолвить и слова, чувства были на приделе, я напряглась как струна, еще немного и я...

— Чувствуешь свой запах?— говоря это, он облизнул свой палец и застонал в экстазе.— Ммм... Ты такая вкусная,— боже он такой порочный,— Я хочу, чтобы ты кончила. Для меня, сейчас. Впервые.— Прошептав, он дерзко впился в горящую плоть, в низу живота. Его язык играл с самой чувствительной точкой моего тела. Жадные губы дерзко ласкали возбужденную плоть. Движение языка и пальцев внутри моего тело поднимали меня на пик блаженство и яркого оргазма. От сильных спазмов внизу живота, меня всю трясло, тело взмокло и покрылось капельками пота. Крик перешел в стон, и я выкрикнула его имя.

Лимузин ехал в неизвестном мне направлении, а я корчилась в оргазме, вцепившись в его жадные руки, сминая дорогой пиджак, я кричала и молила не останавливаться.

— Да, моя сладкая, вот так...— Прошел стыд, и не было скованности, взяв в руки бляшку его ремня, я потянула его на себя, давая понять, что мне мало его рук и языка. Я хочу его всего. Сейчас. Здесь в лимузине.— Не здесь ,— послышался мне, через туман, его голос.— У нас еще есть время.

Лимузин остановился.

— Оденься, у нас еще весь вечер впереди,— он улыбнулся лукавой улыбкой, застегнув мне молнию платья, он поцеловал меня в губы и прошептал. — Ты прекрасна.

Мы подъехали в самый шикарный ресторан "Petrus", как сказал мне Рен, позже, это один из самых изящных ресторанов в районе Найтсбриджа. Роскошный интерьер, отличная карта вин и изысканное меню современной французский кухни. Основателем и владельцем этого замечательного ресторана оказался сам Рен.

— Это моя гордость,-взяв мою ладошку в свои руки, он прижался своими губами к тыльной стороне моих рук.— И поэтому ты здесь, хочу показать тебе, то, что я люблю в этом ресторане.

— Любишь Французскую кухню?— спросила я.

— Обожаю,— я засмеялась.— Что? По-твоему вампир не может любить Французскую еду?

— Просто странно, вампир и человеческая еда.— он заулыбался и произнес.

— Я живу, бок о бок с людьми сотни лет, а когда так тесно связан с ними, невольно приспосабливаешься к их быту и запахам пище. Мы такие же, как люди Даниэлла, только в тысячу раз опаснее и сильнее,— на его губах играла все та же лукавая улыбка, а в глазах плясали задорные чертята.

Мы расположились на последнем этаже, этого прекрасного ресторана. Он был действительно очень красив, и я понимала, почему Рен так гордиться им. Темно бордовые стены, чуть приглушенный свет, дубовые столы ,стулья покрыты настоящим черным бархатом, этот ресторан был полон таинственности и мрачной изящности. Огромные окна, и великолепный вид из окна, делал этот ресторан незабываемым. Если ты пришел сюда раз, придешь и вновь. Потому что, чувство неимоверной роскоши придавала посетителям этого ресторана, статус. Здесь нельзя было увидеть простого прохожего, который решил пообедать или зашел на ужин. Здесь находилась элита общества. Так сказать "голубая кровь", аристократические особы, премьеры, банкиры, крупные бизнесмены, министры.

Так как Рен был владельцем этого ресторана, не успев зайти, к нам подошел управляющий ресторана. Первое что я увидела это грудь третьего размера. Блондинка, высокая. Да, и очень красивая. Что это ревность? Первым что она сделала, это подошла к Рену и кокетливо поздоровалась с ним, поцеловав его в щеку. С каким-то хищным взглядом, прошлась по его лицу, и томно посмотрела на его полные губы.

— Здравствуй, Мойра,— сдержанно проговорил Рен,— самый лучший столик для меня и моей гостьи. — Если взглядом можно было убить, я бы уже валялась на полу этого ресторана. Девушка прошлась по мне взглядом, глаза засветились недобрым красным фосфором. Вампир. Будто почувствовав недавний запах нашего соития, она, фыркнув, отвернулась. Посмотрев, в свой блокнот она провела нас на последний этаж.

Когда Мойра принесла нам меню и удалилась, я выдохнула с облегчением. Все-таки не просто, когда тебя убивают взглядом, каждый раз, когда на тебя смотрят. Открыв меню, я запаниковала. Французский ресторан, и меню все написанное на французском языке. А я даже ни одной строчке не могу прочитать. Кроме как одного слова "Menu" в самом верхнем углу. Увидев или почувствовав мое расстройство, или может он догадался, что в клоническом поместье нет французской кухни? Обойдя этот неприятный момент стороной, Рен списал все на то, что хочет угостить меня фирменным блюдом Франсуа де Поля. Шеф— поваром ресторана "Petrus". Так же он выбрал вино 1978года выдержки. Я первый раз пила такое дорогое вино, отдать за бутылку вина 23 938$, для меня было на грани безумия.

Чем больше времени мы сидели в его ресторане, тем больше я понимала, что между нами, пропасть, которую очень тяжело переступить. Ее не было только тогда, когда он меня ласкал, а когда, просто вот так сидишь, пьешь дорогое вино, ешь вкусную еду. Разговаривать не о чем. Я сидела тихо, то смотря в окно, то в свою тарелку, размазывая молочный соус на мясе. Мне было больно смотреть на него, больно от того, что он так красив, а сказать ему об этом не могла. Больно от того, что в такой шикарной сказке, как сейчас, у нас нет ни единой темы для разговора. Ничего общего, ничего, о том, что было бы, и мне и ему интересно.

— У тебя пропал аппетит?— будто читая мои мысли, сказал Ренальд.— Или тебе не нравиться еда?

— Нее, все очень даже вкусно,— я постаралась выдавить из себя улыбку, получилось не очень.

-Ты расстроена?— нахмурился он.

-Нет, все отлично.

— Даниэлла, Если ты не знаешь, то я древний вампир. И я чувствую даже малейшую смену твоего настроения. Сейчас ты врешь,— я заерзала на стуле,— я чувствую, как быстро бьется твое сердце, как быстро циркулирует кровь в твоих венах. Я даже чувствую ее легкий запах, весенней розы.

Я видела его замешательство в глазах, взяв бутылку дорогого вина, он подлил мне в бокал бордовой жидкости.

— Выпей, вино успокаивает.— его зрачки резко посветлели, и он улыбнулся, так бывает когда тебе в голову приходит неожиданная мысль, и ты думаешь почему не догадался сразу о ней.— Хочешь поиграть в игру?

Я глотнула вино, и, поставив хрустальный бокал на место, удивленно на него посмотрела.

-Игру?

— Да,— он так задорно улыбался, что мои уголки губ невольно поползли наверх.— Она называется "Вопрос — ответ", я задаю вопрос, а ты отвечаешь и наоборот.

Я засмеялась, облизнув губы, и его взгляд моментально приковался к моему языку, который скрылся во рту.

— Хорошо,— вижу искринки в его глазах.

— Я первый, — проговорил он,— Ты хочешь меня?

Боже, и что мне ответить? Моя внутренняя Даниэлла кричала Да! Да! Да! И вопила как ненормальная.

— Не правильный вопрос,— я покраснела.

— Не хочешь отвечать?— он смешно прищурился.

— Да.

— "Да" хочешь, или "Да" не ответишь?— ох, какой же он неотразимый наглец, улыбкой так и светит. Ну ладно, подумалось мне, я в долгу не останусь.

— Мой вопрос,— я заулыбалась

— Ты не ответила!

— Твой вопрос, из раздела "Неправильных"

-Ладно, задавай свой,— он облизнулся в предвкушение.

— Ты спал с Мойрой?— мне кажется или у него челюсть отвисла?

— Так, так,— он осушил, в два глотка, заказанный им виски, и произнес,— Отсылаю этот вопрос в разряд "Неправильных". Мы оба засмеялись.

— Один, один?

— Один, один,— он наигранно зло прищурился, и проговорил— Малыш, ты ведешь опасную игру.

Покружив по краям бокала, указательным пальцем, я прошептала:

— Я не боюсь опасностей.

Глава 9.

Кто не помнит своего прошлого, обречен, пережить его снова.

Джордж Сантаяна

Грязный и липкий страх. Он впился в мое сердце до основания. И прожигал каждый сосуд в теле. Мне хотелось умереть. Этот страх был невыносим, скрежетал по моим нервам, хуже, чем звук режущего металла. Каждая клеточка моего тела задыхалась, от мук. НЕ хватало воздуха, хотелось бежать и бежать от этой странной темноты. И главное никто меня не слышал, я кричала, кричала или мне казалось, что я кричу? Боже, где ты? Где твой свет, освети мне дорогу, куда идти? Я потерялась во тьме. Мне казалось, что за мной кто-то гонится. Я совсем одна, в этом жутком замке. В комнате было темно, никого. Абсолютная тишина, которая заставляла закрывать уши. По телу пробежали мурашки, ноги стали ватными. Но я продолжала идти, куда я не знаю. Тело двигалось само, будто тащило меня туда, куда мне не следовало идти. Разум помутился, что это? Как я оказалась на первом этаже, вроде бы только недавно я находилась в своей комнате? Где я? Почему мне так холодно, будто тысяча мелких снежинок, прокалывают мое тело, до основания, пробираются к сердцу. И холодно, до ужаса. А я не останавливаюсь, продолжаю идти вглубь этого страшного Замка. Я иду, пол очень холодный, замерзли ноги. На мне ничего нет. Я голая.

Вот дверь, она очень большая. Моя рука подымается, и ложиться на огромную ручку. Дверь легко поддается. Она открыта, будто кто-то знал, что я приду сюда. Он открыл ее для меня. Кто он?

Мне страшно, очень. Почему в сердце столько отчаяния и боли, словно кто-то оторвал кусок моего холодного сердца. Свинцовая тяжесть ног не давала свободно двигаться. Как будто ты знаешь, что можешь пробежать целый марафон, но когда делаешь один единственный шаг, понимаешь. Что ты абсолютно ничего не можешь.

Дверь с ужасным скрипом отворилась, и страшный мрак заволок мое тело в эту мрачную комнату. Мне хотелось вырваться, отчаянный крик вырвался наружу, но я ничего не услышала. Мне казалось, что я кричу, на самом деле из груди вырывалось лишь слабое мычание. Мне казалось, что это сон, но это не так. Ты не спишь, ты проснулась, темная пелена легла на твои серые глаза, и ты не можешь пошевелиться, не можешь дышать нормально. Ты уже не спишь, но и не проснулся. Где то завис на середине, на грани сна. Ты все чувствуешь, но в то же время не можешь ничего сделать.

Я увидела человека, он плакал. Это был не просто плач. Он орал, рвал на себе волосы, проклинал все человечество. Отчаяние, чувство безысходности и полного ужаса, маска, эта маска была на его лице. Он не был одет, те тряпки, которые были на нем, нельзя было назвать одеждой. Грязные, слипшиеся лохмотья, лицо грязное, потерянное. Я чувствовала его боль, ту боль, которая находилась за этой огромной дубовой дверью. Потому что она была материальной, ее можно было потрогать, почувствовать не руками, а самим сердцем, вдохнуть легкими. Густая, вязкая, липкая. Она окутывала тебя с ног до головы, завладевала твоими мыслями, твоими желаниями.

Я не знала его имени. Я вообще видела его в первый раз. И мне хотелось убежать. Я не могла вот так стоять и смотреть, как его окутывала тьма безумия и сумасшествия. И лишь свет мог его спасти, но его не было. Будто все твари ада смеялись над ним, питали его ненавистью и безумной злостью на весь мир. В его глазах был ад, в его слезах сверкала сама преисподняя. Безумный зверь, которого заперли в этой клетке, ждал лишь одного. Вырваться, и смести все на своем пути. Убить каждого, но добраться до своей цели, бить, крушить и убивать. Ломать, грызть того кто отобрал его сердце.

Я стояла подле него, а он кричал. Резко обернувшись в мою сторону, я увидела глаза налитые огненной кровью. И вздрогнула. Зверь, который жаждал мести. Он был красив, и в то же время страшен. Я бы даже сказала ужасен. Лицо перекошено от дикого рева, вздутые черные вены украшали все лицо, глаза сверкали безумием. Вырвавшийся рык, показал его белые клыки. ОН увидел меня, и его лицо перекошенное, в гневе. Прорычало.

— МОЯ!!!— и я заплакала, видимо то, что я увидела, подействовало, наконец. Ужас, страх, безмерный кошмар. Из моих глаз вырвался поток обильных слез. Закрыв руками рот, я задержала истерический вопль, который готов был сорваться, с моих влажных от слез, губ.

— Забыла? Меня!!!— Кричал он, и плакал ТАК, так невыносимо отчаянно....

* * *

1810г.

Тогда я был молод душой. Тогда свет озарял мою душу. Тогда еще была надежда. Была одна единственная надежда. Но я потерял ее. Я тогда все потерял. Весь свой смысл жизни. Его отобрали. И я остался один.

Я скитался по этому миру как тень, того что от меня осталось. Я был всего лишь тенью. Когда то я был очень красив, и в моей душе были все краски. Как же нам — людям легко сломаться. Я ощутил на себе всю ярость высших сил. Никогда не будет, так как ты хочешь или задумал. Я понял это в тот самый миг, когда произошло неизбежное. Понял все свое жалкое существование. Сколько нам отдано? 100 лет? И это все? Нет, НЕТ!!! Никогда так не будет.

Я лежал в грязной луже, мои силы были на пределе. Я не ел уже больше месяца. Питался отбросами, и каким-то выкинутым мусором. Крошками, слизывал с блюдца. Или допивал выброшенное молоко, ковыряясь в мусорном баке, я стал отбросом общества. Скитался из угла в угол. Спал, где придется, я мог уснуть даже в луже как сейчас. Или, если повезет, в каком-нибудь заброшенном здании. Я забыл, как вкусна горячая еда, или как может быть удобна красивая и мягкая постель. Я забыл, что такое уют.

Зимой было тяжелее всего, холод заставлял искать теплый угол, который было очень непросто найти. Порой мне казалось, что я умру. Когда просыпался, казалось, что это мой последний день, а завтра, завтра меня уже не будет. Я не жил, я тупо существовал. Ходил, бредил во снах. Да, мне еще снились сны. Закрывал глаза и видел ее. ТУ, которая была мне дорога. Я существовал только ради нее, а потом боль, невыносимая, и пустота. Я до сих пор не могу ее ни чем заполнить. Будто в сердце была огромная дыра, которая кровоточила, и не хотела заживать. А мне было просто плевать, кому надо, чтобы она заживала. Я уже привык, боль была постоянным спутником в моей жизни.

У меня практически не было одежды, лишь легкая куртка, да и плед. Плед, я нашел. На помойке. Он вонял, но мне было плевать. Кому какое дело? Главное чтобы он грел, когда мне будет очень холодно. А холодно мне было постоянно и не только телу, но и сердцу.

Они нашли меня, нашли в грязной луже, мокрого, продрогшего до самых костей. И поволокли куда-то. Тогда я провалился в темную бездну. Мне казалось, за мной пришла зачистка. Которые уничтожали Грязных. Вампиры, которые уничтожали грязную кровь, не давая людям на второй шанс. Проваливаясь в темноту, я очень обрадовался тому, что мои муки закончились. Теперь меня уничтожат, так же как и ее. Но я ошибался, очень сильно...

Я пришел в себя от удара, будто меня опрокинули наземь , я очень сильно ударился головой, от этого и пришел в себя. Я ничего не видел, но мог слышать. Сначала непонятные шорохи, а потом твердый мужской голос.

— Госпожа, мы нашли его полумертвого!— еще шорохи,— Прикажите выкинуть его!

— Не сейчас, Сован, он нужен нам, — неужели это женский голос? Как давно я не слышал такого голоса, нежный, с ароматом сладости в словах. Немного, жесткий и повелительный.

— Зачем же Госпожа Виаленна? Зачем он нужен? Ведь он даже на ногах не стоит. Мне даже не хочется испить его крови. От него воняет как от...

— Прекрати Сован!— Перебивает мужчину женский голос, — Его нужно помыть, сними с него эти лохмотья и одень в нормальную одежду. Накорми, а потом приведи его ко мне.

— Но...но Госпожа Виаленна...

— Быстрее Сован, ты же знаешь, я не люблю повторять, — зашипела женщина.

В тот же миг, я почувствовал на себе жесткие руки, меня обратно, куда-то волокли. Я не разбирал дороги, просто позволял себя нести . Да и сил не было сопротивляться. Зачем это нужно, если все равно плевать?

С меня сняли мои пожитки, сильные руки втолкнули меня в небольшую деревянную ванну. Почувствовав горячую воду, тело неумолимо дрожало, только сейчас я понял, как я все-таки замерз. Разлепив свои веки, я увидел шикарно обставленную комнату. Никогда не видел ничего подобного.

— Кира!!! Кира черт тебя дери!— я вздрогнул, поворачиваясь, я увидел мужчину лет 35. Его черты лица были неприметны, серые волосы, чуть с горбинкой нос, раскосые глаза. Казалось, он был безобиден, но стоило мне увидеть его холодные, отдающие мрачностью, глаза, я понял. Передо мной Вампир. Не такой уж и простой, и сильный.

В дверь вбежала, миниатюрная служанка, человек. Запыхавшаяся и испуганная, она прошептала.

— Да, господин Сован,— Ее глаза, цвета летних лютиков, перебегали то с его лица на мое, то наоборот.

— Где тебя черти носят!— прорычал мужчина, — Его нужно хорошо помыть!— он указал своей бледной рукой на меня. — И быстро! Госпожа не будет долго ждать! А если она разозлится, я с тебя шкуру спущу! Девушка резко поморщилась. От боли? Или от того, что не раз приходилось испытывать его слова на своем теле? Резко бросив на меня свой боязливый взгляд, она слишком быстро прошептала.

— Да господин! Я все сделаю, как вы велели господин!

Когда комнату покинул, Сован, девушка еще с минуту стояла подле меня, не решаясь подойти ко мне. Бросив взгляд на ее трясущуюся фигурку, я произнес:

— Не бойся, я тебя не трону,— слишком тихо, усталость и голод, давали о себе знать, но я не сомневался, девушка услышала меня. Чуть вздрогнув, она, переминаясь с ноги на ногу, тихо подошла немного ближе.

— Твое имя Кира?

— Да,— тихонько прошептала она.

— Мое имя...— я запнулся, стоит ли вспоминать его? Я уже не тот и имя мое уже не то. Я уже не тот, кем был, и время не вернуть. Я никогда не буду прежним. Сердце навсегда покинуло мою душу, и на месте образовалась зияющая дыра, ледяная. И никогда, эти глыбы льда не растают, потому что того человека, каким я был, любящего, со страдающего, доброго, больше нет. Осталась только голая ненависть и злоба. Злоба на этот проклятый мир. И на одного вампира, лица которого, мне никогда не забыть.— Не важно,— тихо, всего лишь одними губами, прошептал я,— Можешь начинать меня отмывать,— легкая усмешка на моих губах,— Только давай быстро, я слишком устал и ужасно хочу есть.

Воду в ванне меняли четыре раза, мне казалось, что эта мука никогда не закончиться. Кира терла мое тело, очень жесткой мочалкой, но вся грязь на теле, будто вросла в меня, три не три, все рано останусь грязным. Наконец, поменяв воду в последний раз, Кира на этом успокоилась. Взяв в руки душистое мыло, и намылив им мочалку, она нежно начала водить ей по мне. Когда в последний раз я так мылся? Я не помню, но чувство горячей воды, и распаренного тела, пахнущего ароматным мылом, я никогда не забуду. Чистое удовольствие.

Ее руки были нежными, я даже расслабился, откинув голову назад, я закрыл глаза. Первый раз за несколько лет я мог позволить себе немного расслабиться. Мягко проведя мыльными руками, по моей груди, она остановилась на моем животе, я похудел, пресса не было, лишь одни выпуклые ребра, обведя нежными пальцами возле пупка, ниже... еще ниже... и, обхватив руками, член она мягко начала его мыть.

Дернувшись и резко открыв глаза, я застыл, изумившись ее действиям. Заметив мою реакцию, она медленно повернула голову, и вопросительно заглянула в мои глаза, не переставая теребить мою плоть в низу живота.

— Что ты делаешь?— немного с хрипотцой в голосе спросил я.

Согнувшись в три погибели, она сидела возле ванны на корточках. Все ее платье, из жесткой шерсти, намокло, облепляя ее маленькую фигурку, бедра, грудь, даже виднелись маленькие соски, которые незамедлительно встали, почувствовав влагу. Я сглотнул, член предательски, начал подергиваться и теперь уже стоял колом. Черт!

Почувствовав тугую налившуюся плоть, девушка, покраснев, убрала руки и тихо прошептала:

— Я всего лишь мою вас господин.

— Принеси мне лучше полотенце, я уже чистый.

Быстро вскочив на ноги, она принесла мне теплое полотенце.

Я ужасно хотел, есть, поэтому послав Киру за едой, я остался в ожидании своей трапезы. Я не гадал, зачем и почему я здесь, хм, здесь это где? Я знал, что она позовет меня, и не прошло и полминуты, как дверь открылась, и вошел Соян. На его губах играла холодная усмешка, клыки были обнажены, а глаза горели красным огнем. Вольтер подумалось мне, мерзкие создания.

— Ух ты! Ей удалось отмыть запах человеческого говна?— задал он вопрос скорее себе, чем мне.— Надо будет ее хорошенечко отблагодарить,— от меня не скрылась темная искра в его гадких глазах. Открыв рот, он начал отвратительно смеяться, если это конечно можно назвать смехом. Омерзительный визг и короткое похрюкивание. Тошнотворное зрелище.

Кинув на постель принесенные им вещи, он прошипел:

— Одевайся, тебя ждет моя госпожа.

Одевшись в классические черные штаны, и просторную рубаху белого цвета, я вышел из спальни.

Не думал, что замок будет настолько большим, все убранство комнат, говорило о том, что здесь живут очень состоятельные вампиры. Древние, и очень могущественные. Яркие гобелены, дорогие махровые ковры, статуи и картины. Все дорогое и подобрано со вкусом. Мы шли молча, и проходя очередной длинный коридор, я увидел множество картин. На всех картинах была одна и та же женщина, и под каждой картиной был проставлен год. Разные года, и столетия. Но все то, единственное, и неизменное лицо женщины. Красивое, благородное. Светло-русые волосы, женственный овал лица, пронзительно светло фиалковые глаза, обрамленные густыми черными лестницами, делали ее лицо, похожее на кошачье хитрое, но в то же время очень и очень красивое. Такое лицо нельзя забыть, им можно лишь любоваться. Но ее прохладные глаза, отдавали льдом, и это говорило что хозяйка дома, обладает не только ослепительной красотой, но и жёсткой душой, незнающей пощады. Ее портреты висели здесь не просто так, от них веяло холодом, видимо вся прислуга боялась ее. И не только человеческая. В замке стояла мертвая тишина, которая била по ушам, заставляя морщиница от тихого гула в ушах. Жутко идти, поэтому длинному коридору, будто стены давили, а картины, преследовали. Хотелось бежать, почувствовав мой страх, вампир резко усмехнулся. Уступая мне проход в чуть приоткрытые двери. Мы пришли.

Комната прибывала в полумгле. В темном углу, сидела та женщина, которую я видел несколько секунд назад, на картинах. В руке, она держала бокал с красной жидкостью. Подойдя ближе, она взяла мое лицо за подбородок, и улыбнулась. Я видел ее клыки, белые. Ее белоснежное платье, было обшито камнями, дорогое, наверное. Белизна ее волос, придавала ее лицу, чистоту и непорочность, хотя взгляд убивал непроглядной тьмой.

— Я ждала тебя,— прошептала она мне в губы,— Присаживайся, нам предстоит долгий разговор,— махнув рукой, она жестом приказала Сояну удалиться.

— Кто ты?— с холодом в голосе спросил я.— И что тебе нужно?— Подвинув к столу, обитый бархатом стул, я сел, и облокотился спиной о мягкую ткань.

— Я Виалленна, Герцогиня из семьи Сангрей.

— Извини, но мне это ничего не дало. Что Тебе Нужно От Меня?— повторил я свой вопрос, жестко выговаривая каждое слово в отдельности. Ее глаза блеснули раздражением.

— У меня есть к тебе очень занимательное предложение...— увидев интерес в моих глазах, она улыбнулась.

— Я весь во внимание.

— Ты очень дерзок для человека,— она усмехнулась, показывая свои клыки,— Но это мне в тебе и нравиться, дерзкий, а в глазах ни капельки страха...— взяв бокал, она выпила оставшуюся красную жидкость, и облизнулась.

Глава 10.

"Она бросила их в самообольщении, — ответил он, — вообразив, будто я романтический герой, и ожидаю безграничной снисходительности от моей рыцарской преданности. Едва ли я могу считать её человеком в здравом уме — так упрямо верит она в своё фантастическое представление обо мне и всем поведением старается угодить этому вымышленному герою, столь ей любезному. Но теперь, мне думается, она начинает понимать, что я такое: я больше не вижу глупых улыбок и ужимок, раздражавших меня вначале, и безмозглой неспособности понять, что я не шучу, когда высказываю ей в лицо своё мнение о ней и о её глупой влюблённости. Потребовалось огромное напряжение всех её умственных способностей, чтоб сообразить наконец, что я её не люблю." Эмили Бронте. Грозовой перевал.

Я плакала, мне казалось что, в какой-то момент в моих слезных каналах, прорвало платину. Я вся дрожала, капельки пота стекали с моего лба, откинув одеяло, я встала и подошла к окну. Что за мерзкий сон? Мне было страшно, я чувствовала, как маленькие нити паники, облепляют мое тело. Мне было очень трудно дышать, и только когда я открыла окно, впустив немного свежего ночного воздуха, дыхание стало размеренным. Сон, он был из раздела тех снов, когда просыпаешься в панике и ужасе, но не помнишь, что именно тебе приснилось. Хотя сердце стучит так громко, готовое выпрыгнуть из груди, что невольно задумываешься....А в голове пустота, и необъяснимый страх. Что со мной? Я даже сама себе, не могла ответить на этот вопрос.

Вспомнив сегодняшний вечер, я улыбнулась. Этот вечер был лучшим, из всех пережитых мной в жизни, даже несмотря на то, как он внезапно закончился. Вспомнив выражение лица Ренальда, я усмехнулась. Он и вправду не ожидал, что я могу парировать вопросы на его же уровне. А как у него отвисла челюсть, когда я спросила, спал ли он с этой Мойрой! Это было что-то, казалось, наша игра переросла, целую в баталию. Еще мы много разговаривали. Конечно! После столько выпитого, как тут не заговорить! Голова приятно кружилась от выпитого мной вина, напротив меня сидел мой очаровательный вампир, похожий на хитрого льва, который в любую минуту готов утащить меня в темный уголок, для...ммм. А потом, потом все резко переменилось, будто свет на его лице превратился в темную маску.

Сколько бы я не пыталась, перевести разговор на его сторону, мне не удавалось. Поэтому весь вечер мне приходилось рассказывать о своей жизни и, в общем, о себе. Я так вошла во вкус, поэтому не сразу заметила его отстранённость, как будто, его мысли далеко, за пределами этого ресторана.

— Рен?— тихо, дотронувшись до его руки, я прошептала.— Ты меня слушаешь?

Его взгляд прошелся по моему лицу, по губам, и в какой-то миг, я поняла, он меня совсем не слушал.

— Да, конечно — лжет?— Прости, думаю на сегодня ужина достаточно.

— Уже?— мне казалось, что все хорошо, но его холодность, заставила меня побледнеть. Что происходит?

— Да,— жестко сказал он мне, а потом чуть нежнее.— Я провожу тебя.

Взяв меня под локоть, мы вышли на улицу, сели в лимузин, тот самый, и поехали в замок.

Что не так? Что с ним вдруг случилось? Мне хотелось плакать, завернутся в клубок и зарыдать, или закричать что есть мочи. Что я не так сделала? Почему он так резко переменился?

Мы ехали молча, и к моему полному огорчению, Рен делал вид, что меня вообще не существует. Отвернулся к окну, и смотрел на проезжающие нами улицы. Ну, уж нет, если он думает, что со мной можно сначала сгорать от страсти, а потом просто делать вид что меня не существует, тогда он просто на проста ошибается. Сглотнув небольшое количество воздуха, я взяла в себя в руки, и спросила.

— Что происходи?

— О чем ты?— удивленно спросил Рен.

— Ты знаешь, о чем я, — я уже не скрывала своих эмоций,— Ты так резко переменился, — взглянув в его глаза, я увидела холодный лед, и по телу медленно, поползли мерзкие мурашки,— Что с тобой?

— Ничего,— он сказал это слишком резко, как будто хотел отвязаться от назойливой мухи. Я сглотнула накопившуюся в горле слюну.— Я просто устал.

И все. Отвернувшись обратно к окну, он оставил меня наедине со своими мыслями. Оставшейся путь до замка, мы проехали, в полном молчании. Мне хотелось выть и кричать, от досады. Ведь, все ТАК начиналось, красивое платье, Рен, ресторан. А как все закончилось, будто и не было тех поцелуев, касаний, игривых разговоров, флирта. Одинокая слеза покатилась по моей щеке, и быстро смахнув ее ладонью, чтобы он не заметил, я отвернулась в противоположную от него сторону, и пелена обиды застелила мои глаза.

Что за бред! Вампиры не умеют уставать! Что за бессмысленная и смешная ложь?

От непонимания мне стало страшно. Что со мной? Куда делась та Даниэлла, которая боялась их. Вампиров? Куда она пропала? Тех, кто убил ее друзей, погубил ее народ, тех, кто разлучил ее с семьей, с матерью которую она никогда не знала и не видела. Куда подевалась ее ненависть.

Сев на подоконник окна, я вжалась в маленький комочек. Как одиноко. Вампиры, они такие переменчивые, и, кажется, ты понимаешь их, как вдруг случается что-то такое, от которого тебе просто хочется рвать на себе волосы! Ты вроде бы знал, что они опасные, бездушные, но все же верил что можно, можно их изменить, поменять взгляды,...но нет. Оказалось, что я совсем их не знаю.

В лимузине, я даже боялась к нему прикоснуться. Его аура была мертветски холодной и темной, как будто густой черный туман окутал его тело. Он жестко сжимал свою челюсть, кулаки были сжаты, и казалось, стоит мне пошевелиться, как он разорвет меня на части. В его глазах стоял красный голод. И как только мы вошли в зал его замка, он исчез. Настолько быстро сорвался с места, что я даже не успела сказать и слова. Только и услышала, как на втором этаже с грохотом хлопнула массивная деревянная дверь его кабинета.

Вздохнув, я прошла в свою спальню. Мыслей никаких не было, только одна грусть. Первый вечер с ним, не удался.

Позже, когда я спускалась вниз, в библиотеку, я рассчитывала провести свое оставшееся время, до сна, за прочтеньем хорошей книги, но судьба распределила совсем все иначе. Высшие силы распределили нашу судьбу за миллиарды лет, до нашего появления.

Я услышала разговор двух охранников, они разговаривали очень тихо, но я их все же услышала.

— Сегодня пришел товар,— сказала первая темная фигура.

— Тела?

-Да, хозяин приказал доставить их.

— Странно, неужели Кристальная девчонка не удовлетворяет его— прохрюкала вторая тень. Они заржали, как шакалы. Противно, жутко.— Интересно, нам достанется?

— Товар пришел под расчет!— шикнула тень. — Все на бумагах, хочешь, не хочешь. Придется отчитываться.

— Черт, а я так хотел развлечься. Ничего, после того как хозяин наиграется, может он позволит и нам поиграть?

— Хочешь своей смерти? Ты видел его? Я еле выбрался из его кабинета живым. Он обезумел, злой как дьявол.

-Тише!!!Я чувствую запах, слышишь сердце бьется?

Их головы повернулись в мою сторону, затаив дыхание, я метнулась к себе в комнату. Что есть мочи, бежала, пока за мной не закрылась дубовая дверь. Я быстро заперла ее на замок, черт, как будто вампирам это помешает. Если они захотят, от их удара, дверь разлетится на мелкие кусочки. Я сглотнула слюну. Тело дрожало, что за черт! Зуб на зуб не попадал, казалось ,сердце выпрыгнет наружу. Какой еще такой товар?! Неужели...

"Нет!!!Я отказываюсь об этом думать. Рен не такой, он не будет их убивать! Ведь правда?"

Душа кричала, и сама же не верила в то, что кричит. Рен -вампир, высший. И если захочет, то может даже и убить....

Слезы неимоверным потоком вырвались наружу, обжигая и опаляя мое лицо. Доказательство того, что я безумно боюсь. Куда я попала? Неужели в логово зверя, который может с лёгкостью убить. Что теперь делать? Как остановить то, что собрались делать эти вампиры с Телами. Мысли кружили со скорость света, сжигая мой мозг. Убивая надежду, на что-то человеческое в нем. Убивали, и давали понять, что я падаю в пропасть, медленно...

Так я просидела несколько часов. Собираясь мыслями, и заставляя уняться дрожь в теле.

Один единственный способ, пойти к нему. Вот и все мои мысли. Спросить напрямую. Удостовериться и не дать растерзать очередную безликую жертву. Это я виновата, это я его разозлила. Все из-за меня. Мне и исправлять.

"Ха! Разозлила! Чем!?" кричало мое подсознание, но я отбросила ненужные мысли и вышла в коридор.

Я шла тихо, будто боясь услышать жуткие крики жертв. Но ни каких криков не было слышно. Лишь тишина вокруг, и сумасшедшее биение моего сердца. Остановившись напротив двери его комнаты, я сделала несколько глубоких глотков воздуха, и прошла внутрь. Казалось, эти секунды самые страшные. Не знаешь, что тебя ждет за этой дверью, боишься, но твоя рука все равно ложиться на дверную ручку и поворачивает ее.

В комнате было темно, сначала мне казалось, что на меня одели темную маску, потому что все, что я видела это сплошное черное пятно. Но потом мои глаза начали привыкать к темноте, и я увидела, что комната абсолютно пустая. Никого. Тишина давила на уши, темнота обволакивала, заставляя трястись от перенапряжения.

Покинув комнату, я направилась в его кабинет. Он был там, я чувствовала это каждой клеточкой своего тела, чувствовала его запах.

Мне казалось, я умираю, медленно.... Как будто из меня высасывают жизнь, прожигают мое сердце, впиваясь в нежную кожу, и отбрасывают как тряпичную куклу. На моих губах остался не вырвавшейся крик, я зажала рот рукой.

Он действительно был там, с ними... Телами, безликими. Сидел за массивным креслом, расслабленный, одурманенный кровью и алкоголем. Взгляд упал на трех девушек, они были, под каким то наркотиком. Растянулись возле его ног. Одна сидела у него на коленях, целовала его шею. Я не видела ее лица, только спину, по которой медленно стекали алые струйки крови. Моя спина покрылась бусинками пота, внизу живота неумолимо сковывала свинцовая тяжесть. Только потом я поняла, что девушки небыли ни чем напоены, не было никакого наркотика. Были только его синие глаза, которые приказывали, изнывать их тела от неумолимого желания, перераставшие в бурные оргазмы. Я видела все это, их закатанные глаза, стоны наслаждения, и подергивание всего тела. Видела все, и позорно хотела того же. В комнате, будто все пропиталось его взглядом, и будь стулья или шкафы, живыми, они бы тоже склонились перед его коленями и стонали. Но я стояла, стойко. Хотя чувствовала, как его тяжелый взгляд остановился на мне, и приказывал упасть на колени. Сжав, свои жалкие крупицы воли в кулак, я посмотрела в его синие, пропитанные дурманом, глаза. И увидела лишь голодные глаза безумного зверя.

Намотав на кулак, волосы обмякшего Тела, он встал. Яростно впился в шею своей жертве, и испил ее до дна. Я видела закатанные глаза девушки, которые были полны блаженства и благодарности. Он смотрел своими бездушными глазами на меня, и пил ее эликсир жизни, не оставляя шанса на жизнь. Опустошив ее , он отбросил безжизненное тело к двум другим девушкам. Они даже не поняли, что перед ними лежит уже мертвое тело, обнимая друг друга, ласкали и ее. Стонали, выворачивали свои тела в экстазе. Меня передернуло от отвращения.

Как он может быть таким разным? Таким нежным, ласковым, чувственным, и таким...как сейчас. Рубашка расстегнута на все пуговицы, он даже не переоделся после нашего ужина. Взлохмаченные волосы, глаза горят красным фосфором, оскаленные клыки, виднеются из чуть приоткрытого рта, на губах алая кровь. Подбородок измазан, рубашка тоже вся в крови. Стояла напротив него, удивляясь, когда он успел подойти ко мне так близко, и не понимала, как можно быть чувственным любовником, а через секунды превратиться в безжалостного убийцу, с окровавленными клыками.

— Зачем ты это делаешь?— Это мой голос? Такой скрипучий, неестественный, неживой.

Жду ответа, а в ответ лишь тишина, и холодные как сама Антарктида, синие глаза прожигают мои, серые.

— Зачем терзаешь их?— Мой ли голос так дрожит? — За что убиваешь? Мало меня?— я дотронулась до его щеки, пачкая свои руки о кровь, но я не думала об этом, я лишь видела его безумные глаза, за которыми скрывалась боль и отчаяние. — Бери меня, всю. Терзай мое тело, кусай, испей хоть всю! Я рождена для тебя! Я твоя, но не они.... Зачем лишаешь их воли?!

С минуту он стоял рядом, растерялся. Я видела его глаза, как они меняют цвет. Злиться, что нарушила его блаженную трапезу. Ну и пусть! Мне все равно, пусть хоть порвет на месте! Главное чтобы не заставлял других умирать! Я рождена для него, растилась для него. Терпеть всегда, при любых обстоятельствах, никогда не забывать! Да, он хозяин, мой повелитель!

Я не успела отреагировать, его правая рука, впилась в мои волосы, причиняя невыносимую боль. Но я даже не пискнула. В голове тут же вспомнились слова Таммары "Вы должны быть крайне осторожны, помните девочки, вампиры не предсказуемы, они опасны. Никогда не забывайте, что вы должны беспрекословно слушаться их." Да, я должна терпеть. Намотав мои волосы на руку, он жестко притянул мое лицо к своему, уткнулся лбом об мой лоб и яростно прошипел.

— Никогда, слышишь! Никогда не смей врываться в мой кабинет!!!— его рука не ослабила хватку, причиняя мне неизгладимую боль. От его рычание, казалось, вот — вот потрескаются окна, мои ушные перепонки вот-вот лопнут.

— Я не врывалась! Дверь была открыта.— прошептала я лишь губами. Мне было страшно, ужасно. В голову так и лезли слова Таммары. "вампиры не предсказуемы."

— А мне плевать,— он сильнее натянул волосы на кулак, еще немного и он вырвет их. Я не выдержала,— Ты делаешь мне больно!

-Больно? Что ты знаешь о боли? Девочка! — его взгляд стал темнее,— Кто ты такая? Зачем пришла? Посмеяться надо мной!

— О чем ты говоришь? Приди в себя! — Я уже не могла сдерживаться, голос перешел в надрывной крик.— Я лишь хочу, чтобы ты отпустил этих несчастных!

Ядовитый смех опалил мой слух, натянутый, неестественно холодный, проникающий в самую душу.

— Хочешь предложить себя вместо них?— его зрачки сузились, казалось, он ждет ответа, но не успела я и слово вымолвить, как он перебил меня.— Ты не нужна мне, не нужна! А теперь, проваливай! — Он резко махнул рукой на дверь, подошел к очередному, извивающемуся от экстаза, телу. Схватив девушку одной рукой, за нежную шею, он приподнял ее, так что ноги болтались в воздухе. Она не сопротивлялась, наоборот, лицо выражало яркую улыбку, глаза открытые, блеклые, тусклые, будто белые. Казалось, она совсем потеряла голову, и лишь когда белые клыки вампира, сверкнули возле ее артерии, предвкушая укус, вздрогнула. Слышалось мерзкое чавканье. Моя голова кружилась, в горле встал ком, закрывая рот и подавляя рвотные рефлексы, я вскричала первое, что пришло мне в голову.

— Я знаю, почему она не любила тебя!— Глаза Рена резко сузились, медленно повернув ко мне голову, он удивленно посмотрел на меня.

— Потому что, ты бездушное чудовище!— я подумала о последствиях только тогда, когда мою спину, обожгла внезапная боль. Я лишь успела резко вдохнуть, как оказалась прижатая к холодной каменной стене кабинета. На глазах выступили слезы, я не боялась его, нет, меня испугало то, с какой яростью он впечатал меня, в эту холодную стену.

— Пожалуйста, боже...

— Правильно, молись своему богу! Ведь он решил испытать меня снова? Решил прислать с небес копию?— казалось, он был на грани безумия, мне хотелось умереть.— Потому что на этот раз он просчитался! На этот раз я убью тебя сам!

Я только услышала, стремительный звук рассекаемого воздуха. Как оказалась в его спальне, брошенная на алые простыни.

Глава 11.

"Любовь, ненависть — выбирайте, что угодно: все спит под одной крышей. И вы можете жить в двойном обличье — одной рукой ласкать, а другой наносить раны." Шодерло де Лакло. Опасные связи.

Я покрылась бусинками пота. Я не знала, что ждет меня дальше, смерть? Смотря в его хищные, почти черные глаза, я видела в них смерть. В них была моя погибель, но даже сейчас, я не хотела быть нигде, кроме как его комнаты. С ним, наедине. Даже сейчас, зная, что он меня погубит, изопьёт мою жизнь, сломает. Я знала, что люблю его. Может быть, это влияние его разума над моим, а может так подействовал на меня его первый укус, но, мое сердце билось быстрее, душа кричала, и стонала от безумного притяжения...от любви. Неизвестность всегда меня пугала. Лучше знать всю правду, чем томить себя ожиданиями. Но ни что не сравниться с теми минутами, которые позволили мне, смотреть на него, любоваться.

В комнате было темно, только лунный свет падал на кровать, освящая меня. В остальной же комнате царил мрак. Я не видела Рена, только очертание его высокой и стройной фигуры, да пару горящих глаз. Я слышала его шумное дыхание, видела яростные, пропитанные фосфором глаза, будто он сопротивляется сам себе с собой. В нем происходила борьба, как будто он мысленно взвешивал все за и против.

— Кто ты?!— резко взревел Рен. — Твоя кровь манит меня, а запах застыл в венах! А твое лицо заставляет меня корчиться в агонии прошлого!— Я вздрогнула. Он с силой опрокинул хрустальную вазу на пол, и словно, это я лечу и разбиваюсь на мелкие кусочки стекла. Разбитая и раздавленная. И я поняла, что в этот момент его глаза видят не меня, а совсем другую. Я всего лишь отражение. Старое, такое знакомое. Хотелось плакать, ком встал в горле.

— Я не твое прошлое!— я кричала, всем своим существом боролась. Я не хотела быть прошлым, забытой старой книгой, не хотела напоминать ему или быть кем— то из его прошлого. Я Даниэлла, девушка, которая рождена для него. Сейчас, а не когда-то.

Подлетев на кровать, он силой вдавил меня в матрац, еще немного и я задохнусь от тяжести его тела. Его губы жестко легли на мою шею, язык дерзко прошелся по моей пульсирующей жилке.

— Не играй со мной, Малыш!— его клыки кольнули мою обнаженную шею, вздрогнув, я попыталась освободиться от его хватки, ничего не вышло. — Ты для меня пыль, микроб! Я раздавлю тебя и не замечу. Я хочу убить тебя, понимаешь? Сам, своими руками!— его взгляд стал отрешенным,— Но не могу! Не могу, твой запах въелся в мою кожу, а мысли не хотят покидать тебя! Я ненавижу тебя, ненавижу,... но безумно хочу!

В его "Ласках" не было ничего нежного, он словно обезумел. Разорвал мою ночную сорочку, впиваясь меня жестким, властным поцелуем ,сминал мои девственные груди, оставляя синяки от своих пальцев. Почему он так жесток со мной? Я бы дала ему все, себя, свою душу. Но не так, не таким способом! Нет, он не рвал мое тело, он оставлял незаживающие рубцы на душе. За что?

Насколько он яростно и жестко сминал мое тело, рвал мою душу, оставлял синяки на припухших губах, настолько я отчаянно вырывалась из его рук. Била его, кричала, кусала его руки, которыми он пытался закрыть мой беззащитный и просящий о помощи рот. Мне хотелось скинуть его тело, но я не могла, он был очень силен. Его поцелуи небыли преисполнены нежности, как те, которые он с такой страстью дарил, там, в лимузине. Их скорее можно было назвать наказанием, пыткой, предназначенной сломить мою волю. Остатки самоуважения.

— Зачем сопротивляешься? — его тяжелый, застеленный желанием взгляд, остановился на моих, пропитанных страхом и отчаянием, глазах.— Разве тебя не учили повиновению? Беспрекословному послушанию?

Отдышавшись, от такой, неравной силами борьбы, я выплюнула.

— Учили! Но не говорили, что меня будут насиловать!— Он ослабил хватку, и в глазах появилось замешательство.— Меня не учили к двуличию, и не говорили, что может быть так больно моей душе!— Я не выдержала, зарыдала навзрыд.— Убей меня! Что тебе стоит? А? Выпей меня до дна, только не мучай! — я дрожала в его руках, слезы текли, не переставая, я не помнила, как его руки обхватили мои плечи, притянули меня к его груди, заставляя успокоиться. — Только не мучай,— прошептала я, как-то тихо, отстраненно.

— Ты моя, и я лишь хочу получить то, что принадлежит мне по праву.— его губы коснулись моей шеи, обнажили клыки, — Я хочу тебя! — он впился в меня, нежно, страстно. Я почувствовала легкое покалывание в области шеи, а потом, трепетное тепло разлилось по всему телу, заставляя стонать, и тяжело дышать в его объятиях.

После укуса, я лежала уже спокойнее, истерика прекратилась, дрожь ушла. Когда он оторвался от меня, я увидела его глаза, нет, нежности не было, было что-то другое. Беспокойство.

Казалось, он превратился в камень. Сидел возле меня и не двигался, как каменное изваяние. Глаза горят, на лице сетка из почти черных вен. Непонятное выражение лица. Будто хочет что-то, но не может этого получить.

Его аура была странная, обволакивала, чувствовалось его смятение.

-Ты девственна?— я была ошеломлена. Что за вопросы? он сказал это таким голосом, как будто знает все ответы. Но все равно сомневается. Я разозлилась. Какие тут могут быть сомнения.

— Зачем ты спрашиваешь?

Я услышала тихое, грудное рычание.

— Я задал вопрос!— этот вампир невозможен! Да что с ним! Несколько минут назад, его вообще не интересовало мое мнение. Он хотел взять меня силой!

— Да я девственна!

он резко выдохнул, вихрем пронесся по комнате и остановился напротив окна.

Видя его одинокую фигуру, я поняла, что мой гнев уходит. Нет злости, прошел страх и оцепенение.

Я не знаю, что в этот момент двигало мной, привязанность его укуса или желание любить его и быть с ним. Не знаю, но медленно поднявшись с кровати, я подошла к нему. Каждый шаг давался мне с трудом, от укуса голова кружилась, мысли путались. Я подошла в плотную, видела его руки, которые он медленно сжал в кулаки, видела его напряженную спину, казалось, он не переносил моего присутствия. В горле появилась горечь.

Я должна разорвать эту цепочку непонимания, раз и навсегда.

Он был очень высокий, подняв свою руку, я кончиком пальцев провела вдоль его шеи, ниже, чувствуя под тонкими пальцами, мощные мышцы. Он вздрогнул, но не прервал ласку. А я направила ладонь ниже, чувствуя его мраморную, будто высеченную из камня, спину. Во мне бушевало множество разных эмоций, противоречивых, хотелось вот так стоять всю свою вечность, будто я рождена для него, высшие силы задолго до моего рождения предназначали меня ему. Я обняла его. Неожиданно для самой себя. Услышала его резкий вдох, и свой выдох. Будто время остановилось, даря мне эти секунды безмятежного счастья. ''Только не оттолкни меня. Если ты это сделаешь я не переживу!'' кричало мое подсознание.

И он услышал меня. Повернулся. На лице мука и печаль. Глаза кристально синие, чистые, как весенний день после бури.

Хотелось кричать от радости!

Но я не посмела, взяла его ладонь в свою, потерлась об нее своей бледной щекой и почувствовала легкое покалывание. Взглянула в его лицо. Растерян. Мой властный вампир растерян, смущен. Развернула его ладонь и прижалась к ней губами. И все. Я потерялась. Его глаза становилось ярче. Синие, как самый чистый камень, огранка темная, почти черная.

Я почувствовала легкое поглаживание, его рука еле касалась меня. Провела по моим губам, большим пальцем, дотронулась до подбородка. И я ощутила его сладкие губы на своих губах. Сначала нежно, а потом все яростнее со всей страстью и отчаянием.

Я не помню, как мы оказались лежа на кровати, не помню и того, как он разделся, в памяти лишь обрывки воспоминаний и его глаза, которые опаляли меня желанием.

Занятие любовью с древним вампиром, сроду безумству. Будет ли мне больно? Я боялась той неизвестности, которая была за гранью моего представления об слияние мужчины и женщины. Будет ли он со мной груб? Ворвется ли он в мое тело, безжалостно срывая покровы девственной души, сминая, и предъявляя все свои права на мое беззащитное тело. Или же он будет нежен? Окутывая мое тело своими дерзкими ласками, заставляя корчиться от невыносимых экстазов, и бросая меня в пучину стонов и мольбы, вознесет до безумного оргазма, оставляя заботливые поцелуи на моем лице.

Его лицо было сосредоточенно на моем теле. Такое красивое и серьезное.

Лаская мою невинную грудь, и выбивая из моих уст невыносимый стон блаженства, он захватил кончиками пальцев мой сосок. Облизывая и покусывая нежную кожу. В глазах появился огонь похоти и желания. Было видно, что ему очень тяжело себя сдерживать от того, чтобы не ворваться в неподготовленное тело девственницы. Через полу прикрытые веки, и через занавес томительного желания я видела, как дрожат его руки, едва прикасаясь, как тяжело он дышит, и как он смотрит... плотоядно.

Простыни были смяты, а ласки стали более страстные и дерзкие.

Налегая на мое тело, он прошелся шершавым языком по моей шее, оставляя жаркие поцелуи на моем ушке, потом предплечье, покусывая и дразня мои, уже успевшие набухнуть соски. Руки неумолимо теребили, уже влажные складки между бедер, заставляя корчиться и стонать. Вот его язык прошелся по краю пупка, облизывая и принуждая меня вздрогнуть. Ниже... еще немного...

Когда его язык добрался до самой сердцевине моего естества, я уже была на грани оргазма. Еще чуть-чуть, и мое тело сотрясут невыносимые импульсы приближающегося экстаза, заставляющие мои складки сокращаться, отбивая ритм в моей голове.

— Пожалуйста...— шепчу я, бессильно хватая его за волосы, и притягивая ближе... — Я сейчас взорвусь... не останавливайся... прошу...

Взяв, все свое обладание, Рен поднял голову и обжег меня страстным взглядом, синих глаз. В них было озорство и огонь желания.

— Если ты кончишь раньше времени, будет совсем не интересно...— Его улыбка была такой обольстительной, что мои уголки губ невольно приподнялись вверх.— Я хочу мучить тебя именно так...-прошептал он,— лаская тебя... но не давая кончить...

Он был настолько порочен, насколько я была чиста и невинна. Такой невыносимо красивый, Его тело было великолепным, огромный, отточенные, сильные мышцы, большие плечи. Рядом с ним я казалась бесформенным маленьким ребенком. Он был реально большим. Везде...

Как-то раз, когда мы с Донной разошлись во мнениях, я утверждала что такие древние вампиры как Ренальд, затворники, которые посвящают всю свою жизнь темным и мрачным стенам своих огромных замков, совсем ни с кем не общаются и ведут обособленный образ жизни. На что, Донна была возмущена, и сказала, что Рен ведет совсем-таки не жизнь монаха. А наоборот кутила и повеса, у него столько любовниц что мне и на пальцах не перекидать! А главное что они меняются со скорость света, а значит наш Вампир и не такой уж лапочка.

Теперь видя его вздымающуюся плоть, я была уверенна, что Донна говорила правду. С такими та достоинствами грех вести образ жизни затворника.

Как он сможет уместиться во мне? По спине пробежала дрожь, ладошки взмокли, проглотив комок в горле, я тихо прошептала.

— Ты очень большой...

Улыбнувшись, он взял мою руку в свою, облизывая сначала один пальчик, а потом засасывая второй. Лаская сперва губами, а потом языком.

— Ты можешь его потрогать...

Я не решалась, но почувствовав нежную рука Рена, я позволила ему положить наши руки на его возбужденную плоть. Горячую и готовую к бою. Мне не хватало одного сантиметра, чтобы полностью обхватить его член рукой.

Рука Ренальда двигалась поверх моей руки, сначала вверх, а потом вниз, заставляя послушно скользить, набирая темп. Услышав его грудное рычание, очень похожее на мои стоны, я стала смелее. Каждый раз он делал так, что я выворачивалась от наплывших на меня чувств. "Я хочу сделать ему приятно", "Я хочу поцеловать его, так же, как и он меня целовал, там, внизу."

Я слышала его стон блаженства, его губы коснулись моих, заставляя уноситься к небесам, а моя рука продолжала ритмично сотрясать его плоть.

Нагнувшись, я хотела поцеловать его, нежно облизать головку...

— Нет!— услышала я строгий голос.— Это грязная ласка, — немного рыча, прошептал он,— И позволительна только мне... Твой ротик слишком чист для таких порочных игр.

Повалив меня на спину, он раздвинул мне ноги, приподнимая в коленках.

И удобно устраиваясь между ними, я почувствовала его язык у меня между бедер. Я была полностью открыта перед ним, его язык ловко играл с самой чувствительной точкой на моем теле, медленно возвращая то блаженство и трепет, что я чувствовала несколько минут назад. Выгибая спину, я выкрикивала его имя, упиваясь звучанием букв на языке. Каждый его толчок, отдавался невыносимым и бессмысленным бредом у меня на устах. Его язык нежно проникал в меня, доставляя удовольствие и подводя меня к пику, к долгожданному оргазму.

Последний раз, проникая в меня, я задрожала всем телом, сотрясаясь в оргазме. Мне хотелось умереть, искры в голове и его имя на губах...

Резкий толчок, и я почувствовала через пелену оргазма, его плоть во мне. Которая доставляла боль и дискомфорт. Схватив его за плечи, я попыталась инстинктивно его отодвинуть, заставляя выйти из меня, и прекратить эту тупую боль.

Почувствовав влагу на щеках я поняла, что слезы вырываются градом, застилая и размывая его черты лица.

— Шшш...Тихо...— он не двигался, принуждая мое тело свыкнуться с его плотью.— Потерпи, сейчас все пройдет...— Целуя мои мокрые веки, он нежно проводил руками по мои губам, успокаивая, и прося меня, чтобы я приняла его.

Толчок, медленно, потом еще один, и еще... еще... и еще...

На место боли появилось, какое то непонятное чувство восторга. С каждым движением, с моих губ вырывался блаженный стон удовольствия.

Почувствовав, что тело привыкло, он начал двигаться с удвоенной силой, выбивая из моих легких крики.

Было настолько хорошо, что будто мы озверели. Целовались, прокусывая губы до крови, оставляя синяки на теле, сминая и заставляя теряться в ощущениях. Казалось что уже мало таких простых движений, мало его самого, его толчков и дыхания. Его плоть скользила во мне как самое невыносимо сладкое орудие. Будто никогда не кончаться эти губы, облизывающие капельки крови на теле, от слишком острых клыков. Я ловила все, что он мне давал, как умирающий ловит каждую ценную капельку воды, как голодный зверь, умирающий от голода. Под пальцами, под мокрой кожей, я ощутила его напряжение, все его мышцы были перенапряжены. И вместе возносясь к вершинам олимпа, я почувствовала, как неумолимая волна дрожи прокатилась по нашим телам, заставляя мою плоть сокращаться вокруг него, а его извергаться в меня.

И через эти минуты блаженства и оргазма, я услышала грубое рычание и запинающийся в безумстве голос...

— Да... Кайла...

"Кайла" "Кайла" "Кайла"

Продолжая сокращаться во мне, он, наконец, вышел из меня, продолжая ласкать мою грудь. Но я уже ничего не чувствовала. В голове стоял его голос, такой трепетный и нежный, произносящий имя другой...

Он назвал меня "Кайлой", в тот момент, когда я меньше всего ожидала, но оказалось, что он думал о ней, в тот момент, когда был во мне. Во рту появилась горечь, но слез не было... Наверное я была в шоке, не понимала как такое возможно. Я будто в секунды стала пустой куклой, оболочкой, с которой сняли кожу.

Почувствовав мое состояние, Рен посмотрел в недоумении на меня. А я все смотрела в его синие глаза и не понимала, зачем он ЭТО делает с нами, со мной. Сначала дает, а потом забирает, кидая в пучину невыносимой боли.

Я никогда не чувствовала как болит сердце, а сейчас мне досталась такая честь. Дотронувшись рукой, до того место где ритмично стучало жизнь, я бесцветно и тихо прошептала...

— Я не Кайла...

С минуту он смотрел на меня в недоумении, будто не понимает, о чем я говорю, заставляя мертвую тишину в комнате, резать мне уши.

— Да,— небрежно шепчет он мне.— Ты не она...

Дернувшись в молчаливом крике, я заставила свои слезы обливаться в душе, а не обжигать мои щеки. Гордость не позволила мне заплакать. Пусть так, я рабыня, предназначена для жалкого существования, вечный сосуд. Но я не лишена гордости и чести. Проглотив комок отчаяния, я зажала свои маленькие ладони в кулак.

Все встало на свои места. Будто пазл ложиться ровно, и вся картинка теперь понятна, все, что мне недоставало, какого то маленького кусочка, теперь лежало передо мной в открытом виде, ошеломляя меня своей безапелляционностью.

Все что было между нами, его поведение, его слова... Говорили мне и показывали, что я всего лишь копия, оболочка. И как бы жестоко это не было, сегодня мы не занимались той любовью, которой мне бы хотелось, это был лишь животный секс, секс который привязывал меня к господину. Секс, который указывал, любой другой сосуд, мог бы быть на твоем месте.

"Любая другая, но оказалось именно ты" говорила я себе.

"Надо накричать на него..."

"Скажи, чтобы он не смел, сравнивать тебя..."

"Скажи..."

"Скажи же..."

"Сделай же что ни будь..."

Но я ничего не сделала. Неслышно встав с кровати, я молча прошла к двери.

"А может быть я его не так поняла, может он совсем не то имел ввиду." Теплилось у меня где-то в душе, может он сейчас скажет еще что ни будь?

Типа: "Да, ты не она, ты намного лучше..."

"Скажи! Не дай этой боли въестся в мое сердце, чтобы потом я не могла отмыться!" Кричала я мысленно ему...

Но он не сказал, и не остановил. Согнувшись, сидел, смотря перед собой, выдавая непонятное выражение лица, отстраненности и потерянности. Застыв как каменное изваяние.

"Ты просто дура, Дани, просто дура..."

Выбежав из его комнаты, я, не разбирая ног, ввалилась в свою комнату, не забыв запереть дверь изнутри. Повалившись на кровать, я дала волю горьким слезам...

Глава 12.

Когда мстишь, не замечаешь оттенков и нюансов.

Стивен Кинг. Худеющий.

1810г.

Я никогда не отличался большим терпением, и сейчас мне хотелось лишь есть. Я был зол голоден и хотел есть. И эта чертова вампирша никак не хотела начинать разговор. Встав с кресла, я прошел к маленькому бару ее кабинета, достал стакан и плеснул себе дорогого виски. Мне хотелось скорее закончить этот, еще не успевший начаться разговор, чтобы отдохнуть, поесть и набраться сил. Это было просто необходимо. Я вел себя вальяжно, не боясь разозлить блондинку, чего страшиться, если уже нечего терять? Горячая жидкость болезненно прожгла горло. Поперхнувшись, я быстро сглотнул, ощутив, как виски прожег мой голодный желудок. И услышав насмешливый смешок блондинки, резко повернулся, прожигая ее гневным взглядом.

— Долгая жизнь бродяжничества, дает о себе знать. Твои губы забыли привкус выдержанного виски?

-Они и не знали, никогда не пил ничего отвратительнее.— мои глаза врезались в ее.— Может, соизволишь начать рассказывать свое предложение? Или ты послала своих кровососов для того чтобы поговорить о виски?

Ее глаза стали холодны, черты лица заострились, выдавая ее внутреннее напряжение. Видимо слово "Кровосос" ей пришлось не подуше. Пройдя к окну, Виалленна властно прошептала:

— Я хочу начать с притчи, будь добр выслушать и не перебивать. Притча. Она появилась из мира вампиров. "В одном городе жила молодая женщина. Красивая, статная. Она была изящна, и все преклонялись перед ней. Мужчины были обходительны, носили ее на руках, ублажали ее красивыми подарками и ухаживаниями. Никто из них не мог сказать про нее дурного слова, настолько она была непорочна. Ей нравилась ее жизнь, красота есть, и любовь бесчисленных поклонников тоже есть. Но это было до поры до времени. Когда в ее жизни появился Он, она изменилась. Ей уже не льстила любовь других, ей нужна была его любовь. Но он ее не замечал, не ухаживал и не поклонялся. И вот когда они остались вдвоем, она спросила у Него,

"Почему ты не любишь меня? И не приклоняешься передо мной?".

На что молодой человек ответил,

" Ты очень красива, но я не могу любить тебя, мое сердце занято другой."

И всполохнуло ненавистью сердце девушки.

"Как смеет Он не любить ее, не преклоняться перед ней!"

Нашла она девушку, которая мешала любить ее, и вырвала сердце той. Пришла заново, и говорит.

"А теперь любишь меня? Преклоняешься передо мной?"

Облился парень горькими слезами, красными как сама кровь, и вырвал сердце у девушки, которая забрала жизнь его любимой."

— Эта притча гласит о том, что Свое не отдают, Чужое насильно не забирают. А если забрали, отбери равноценное, убили, убей тоже.— Глаза вампирши полыхнули ненавистью. Как будто эта притча открыла старые раны.— А если сделали больно,... ударь в ответ.

— Глупая притча...

— Глупая?— она цинично захохотала, что аж стены начали сотрясаться. — Ни тебе ли не знать, как больно когда забирают то, что принадлежало тебе, то, что дорого тебе? Тебе ли не знать, как больно терять то, что любил, когда то?

Вскочив и опрокинув стул, я судорожно задышал, холодная и противная дрожь пробежала по спине.

— Заткнись!

— Как больно когда ничего не можешь сделать? Чувствовать свою безысходность, тупик, но продолжать с этим жить?

— Закрой свой рот! Иначе я...

— Иначе что?— ее глаза медленно сузились,— Возьмешь стакан и перережешь мне глотку?— ее тон был язвительным. — Чувствуешь свою беспомощность? Я чувствую твою ярость, как кровь бежит у тебя по венам, как участилось твое дыхание. Ты хочешь убить меня, но у тебя нет на это сил. Ты человек.— Она засмеялась, презрительно, с издевкой.— Какого это знать что у тебя нет ни единого шанса против меня?

Чертова сука! Она специально вывела меня на эмоции, заставила теребить незаживающие раны. У меня действительно нет такой силы, чтобы убить эту мразь, но я обязательно ее найду.

— На тебя силы хватит...

— Да неужели?— налив себе еще немного вина, она прошептала.— Самое восхитительное в человечестве то, что если вы упадете в самое дерьмо, вы все равно ползете наверх. Поэтому я и выбрала тебя, твоему упорству позавидует даже самый древний вампир.

Подойдя к столу, она выдвинула ящик, и вытащила маленький бутылек с черной жидкостью. Медленно села в кресло напротив меня, и покрутив в руках маленький предмет, произнесла.

— Я жажду мести, как и твое сердце. Ты будешь моим орудием. А я твоим создателем. Ты станешь палачом, вампиром. И покараешь тех, кто заставил нас страдать.

Подвинув кресло, и поставив его на место, я сел обратно. Разговор повернулся совсем в другое русло, и мне стало интересно.

— Твоя раса запрещает, превращение. Ваши законы, насколько я знаю, убивают даже саму мысль об этом.

— Наши законы да, но не законы Демонов.— она облизнулась,— В этом флаконе кровь Демона. Верховного. Выпив его, ты обретешь силы, которые не уступят древнему вампиру.

— Ты ненормальная! Демоном не становятся, им надо родиться. И человек не сможет стать им, если ему приспичит. В каждой расе есть своя закономерность. Ты жалкая дура, если думаешь иначе.

Ее раскатистый смех прорезал дыры в моих ушах.

— Что ты знаешь о наших расах ничтожная крыса человечества? Мы не превращаем вас лишь потому, что вы наши сосуды. У которых есть свой лимит жизни. Вы как скот, вас надо оберегать, иначе вы можете вымереть! А если нет сосуда, нет и вампира. Ты прав, демоном нельзя стать, если ты жалкий человек, но можно, если ты вампир.

— Допустим, но с чего ты взяла, что я соглашусь на это безумие?

— А у тебя нет выбора, ты можешь получить долгожданную силу, и мстить, либо продолжать свое жалкое существование, и ждать прихода зачистки, которая сотрет еще одного грязнокровку. В твоем сердце живет тьма и жгучая ненависть, ее лишь нужно направить в правильное русло, тогда будут результаты.

Я отходил от шока. Понимая то, что каких-то несколько часов назад, я валялся без памяти в грязи, а сейчас мне делают предложение, которое опаляло мой мозг, восторгом. Я уже знал что выберу. Я ждал этого всю свою жизнь. Ждал и теперь настало то время когда нужно брать.

Мир давно поменялся! В новом мире, человеческая жизнь ничего не стоит. Всего лишь вспышка для таких совершенных рас. Демоны, вампиры. Что мы против них? Что мы можем? Когда они только вышли на свет, мы думали что это все слухи, сказки. Как и раньше мы придумывали книги, снимали фильмы. О ком? О тех, которые жили среди нас, выискивая момент, полного захвата человеческой расы. Глупцы! Возомнившие себя властелинами этого мира.

Они никого не предупреждали, о своем появлении. Никто не знал, что где-то там, в небольшом поселение, на заброшенной окраине Орадема, уже поставлены свои законы. Они выходили тихо, никого не пугая, и делали так, чтобы все человеческие рты были закрыты. Поселение за поселением, город за городом, был охвачен и превращен в колонии с живой кровью. Так мы и стали рабами. Живыми сосудами... кристаллами.

"Превращение."

Мне не было необходимости отвечать , согласен я или нет. Потому что мы оба знали ответ. "Да".

Превращение нельзя назвать болезнью, лихорадкой или смертью. Да ты умираешь, захлебываешься агонией. Но продолжаешь жить. Я не помню всего того что было. Как это было. Метался ли я в припадке, или нет. Но одно я помню точно, и это то, что я хотел убить сам себя.

Когда она меня укусила, одновременно вливая в меня темную жидкость. Мне казалось что, свет в глазах меркнет, и я тихо умираю, с улыбкой на губах. Мне пока не было больно, я даже не помню, что я чувствовал тогда. Но боли точно не было. Я помню только то, что касаясь, пола щекой, мне казалось, что я порю. В невесомости. Отращенный, без эмоций и немой.

Потом, я почувствовал на своем теле, крепкие руки. ОНИ поволокли меня куда-то, позже я пойму, что это была темница. В ее замке. Приковав меня к стене, и закрепив толстые цепи у меня на запястьях, а железный ошейник, прикованный к стене, у меня на шее, они оставили меня повисшим и брошенным. Мне приходилось стоять на носочках, дабы не задушить самого себя. Потому что ошейник, приковавший меня плотно к стене, не давал свободно дышать. От нехватки кислорода, ноги стали деревянными, тело немело. Я пытался бороться с тьмой, застилавшей мои глаза, но это было напрасно, так как буквально через секунду, я повалился в бездну, чувствуя, что под тяжестью своего веса, я ломаю свою шею, о намертво прилепленный к стене ошейник. Моей последней мыслей было, то что, наверное, будет очень глупо, если по истечению моего превращения, вампиры поймут, что я умер, удушив сам себя. С грустной улыбкой на устах, я провалился в тьму.

* * *

— Я хочу крови, Нэл!— зашипел голос мужчины, он был охранником, обычным вольтером. Слугой. — Какого хрена эта стерва не может нам дать свежей крови?

— Заткнись, Дэл!— мужчины были братьями, по крови, грузными и ростом чуть ли не касаясь потолка, превышали силой пятерых вольтеров. Их мощные кулаки, могли разбить голый бетон, а клыки разорвать плоть на части. Их называли Громом. И они были личной охранной Виаленны. — Заткни свою пасть! Хочешь, чтобы стерва услышала?

— Трахнуть бы ее пару раз!— Дэл криво усмехнулся и грубо сплюнул на пол.

— Вспомни, как эта сука исполосовала хлыстом, твою спину! Придурок!— затушив окурок о стену, Нэл сказал: — Вербена сожгла тебе пол спины... До сих пор хочешь ее трахнуть?

— Что поделать, эта сука заводит меня с пол оборота. Достаточно взглянуть на ее аппетитную задницу, обтянутой узкой юбкой. И все, я готов!— братья заржали, плюясь, и толкая друг друга в бока.

Услышав, истошный крик в соседней камере, который перерастал в мучительный стон. Мужчины опешили.

— Какого? Блядь! Иди, проверь, что надо этому херу!— зарычал Нэл. — А то стонет, как чертова девка!— заржав, да так, что затрещали стены камер, он закурил еще одну сигарету.— Можешь трахнуть его в зад, чтобы успокоился!— Проводив Дэла взглядом, он положил свои длинные ноги на ближайший табурет и затянулся дешевой сигаретой.

Заходя в камеру, Дэл, повернулся к истошно кричавшему мужчине. Он не увидел его глаз, потому что светлая копна волос закрывала пол лица. Он был ниже Дэла на полторы головы, и тощий, как скелет. Жалкий.

— Заткнись!— прорычал Дэл, делая шаг в сторону мужчины.— Завали свое ебл*,— сжав свой кулак, он с силой ударил беспомощного в живот, но тот будто не почувствовав удара продолжал истошно кричать, пытаясь сорвать путы со своих рук и шеи. Челка светлых, пропитанных потом, волос упала на правый бок, открывая левый глаз, и скрывая правую часть лица.

Хлопнув мужчине по щеке, Дэл заорал:

— Ты что совсем ополоумел?! Заткнись мать твою! Нэл!— истошно проорал он, — Этот хер вроде совсем из ума выжил!— Хватая мужчину за волосы, он мощно ударил его, пару раз, головой об стену, совсем не обращая внимание на правую часть лица мужчины. По мере того как голова все сильнее билась об стену, правую часть лица покрывали, синие вены, а черный зрачок медленно перекрывал оставшуюся часть глаза.

— Отпусти...

Рычание?

— Отпусти... меня...

— Нэл! Ты слышал?— Не отпуская волос, Дэл с новой силой припечатал мужчину к стене, ударяя его головой об холодный бетон.— Этот хер просит его отпустить!

* * *

Мои ребра ломились от перенапряжения. Воздуха не хватало, а легкие вот-вот должны были остановиться. Металлический ошейник сдавливал шею, не давая шевелиться и не пропуская воздух в легкие. Руки были прикованы, каждый мой тяжелый вздох, отдавался, где то посередине груди, заставляя мое тело зажариваться заживо. Таких мук я не испытывал никогда, даже тогда когда умирал с голоду в каком то заброшенном доме. Даже тогда, когда считал свои последние минуты жизни, валяясь гурьбой в холодной луже. Как бы смешно не было, но я думал, что хуже со мной уже ничего не случиться. Но я ошибался, ошибался...

Моя кровь кипела, как будто меня кинули в растопленную печь. Голова была готова вот-вот лопнуть. Особенно я не чувствовал свою правую часть лица. Ноги стали ватными, и если бы не ошейник на моей шеи, я бы, наверное, валялся на полу. Я даже не почувствовал как меня схватили за волосы и начали бить об стену. Я окончательно пришел в себя после четвертого удара, осознавая лишь то, что капли крови стекают на шею.

Он был высокий, очень. Крупного телосложения, наверное, он мог одной рукой пить виски, а другой убивать. Настолько он казался свирепым и устрашающим. Но я не исключаю того, что мне может и показалось...потому что, по мере того как я чувствовал его сильные руки у меня в волосах, которые с силой били меня об бетон, я осознавал ту неутолимую ярость у меня в голове. Она переходила медленно, от мозга, который передавал сигнал, в кровь, которая начинала бурлить и окрашиваться в черный цвет. Моя шея и руки были черные. Черная кровь...?

Я просил его отпустить, просил его остановиться. Уйти. Но он не стал слушать. Он пожалеет об этом. Несомненно. Мои уголки губ, поползли вверх. А потом я услышал свой истерический смех, похожий на смех ненормального. Чужой, будто и не я вовсе, инородный. А может я сошел с ума? Половина меня, скорее всего, точно.

— Заткнись!— я почувствовал, как мою щеку обжег, чей то мощный кулак. Во рту появился металлический привкус крови. Вкусная подумалось мне. Очень.

— Мне хочется смерти...

Мужчина опешил, да я и сам не понял, что шепчут мои губы. В порыве ненормального смеха, я совсем потерял себя. Я чувствовал свои изменения. Мое тело стало совсем другим, изменяясь, и подстраиваясь. В считанные секунды я почувствовал свою мощь. Казалось, меня распирает от непонятной энергии. Она была плохая, темная. Она кричала мне о смерти. О надвигающейся смерти, она приближалась. Еще немного, еще совсем чуть-чуть, и комнату зальет кровь моих первых врагов. Хотя... Они небыли мне врагами, лишь небольшая помеха, моя цель совсем другой... Вампир.

— Нет, Нэл, ты слышал? — мужчина истерически заржал. Второй, видимо тот к которому обращались, молчал. Стоял молча и тупо глядел на меня. Я чувствовал его холодный пот, он прошел вдоль его позвоночника. Черт, его запах, смешался с грязной кровью и паническим страхом. Хотя его глаза ничего не выражали. И, наверное, я бы ничего не понял и ни почувствовал, если бы ни эти изменения. Не понятные мне самому.

— Отойди от него Дэл!— мужчина попятился.

— Нэл, этот ублюдок ищет смерти, давай предоставим ему такую честь, умереть от рук Грома, ни так уж и плохо.— Видимо его это забавляло, потому что, подойдя ко мне вплотную, Дэл схватил меня за горло. Его сильные руки, впивались в мою плоть, но я ничего не чувствовал.

— Глянь на его правую часть лица, — Нэл кивнул в мою сторону— Метка дьявола, сетчатые вены.

Я не мог себя видеть, и поэтому не понимал, о чем говорит этот здоровяк, но я чувствовал, что правая часть горит, будто ее полоснули огнем.

— Хочется смерти...кровь... дай мне... — Мой разум мутился, и я уже не мог ничего видеть.

Чей— то крик, разрывал мои перепонки, запах крови, ее было много, я ощущал это каждой порой своего тела. Запах смерти, мучительной, медленной, изощренной. Вкусный запах смерти.