Легенда мертвых земель. Ended.

— Скоро покажется продовольственная зона, — сверившись с картой, ответил Оэк, озабоченно поглядывая на небо, принимающее мало-помалу легкий сумеречный оттенок. Ночь — не время для стражей, это время нежити и иже с нею.

Хлоэ вгляделась в зеленоватую полосу на самом горизонте — там, где под натянутым защитным куполом, таилась живая сила — деревья, травы, плантации культур и прочее — непременный атрибут нормальной жизни, людей. Нежить предпочитала пожирать самих поселенцев или вовсе в еде не нуждалась, но питала непонятную ярость к живому — там, где она появлялась, все растущее и дышащее напрочь губилось, и теперь на всей земле красовался однообразный серо-пепельный ландшафт. Прах. Он разрывает легкие, не дает вздохнуть. Глаза мутнеют от серости, мертвого пейзажа, и человек чувствует себя угнетенно.

— Ого! Призрак! — Оэк быстро обернулся, выбросив руку с пистолетом. Специальный состав ампул, заряженных вместо пуль, позволял истреблять сущность различных фантомов.

Оказалось, Хлоэ имела в виду другое — уставившись в карту, она обнаружила мертвый город, или город-призрак. Жирно закрашенная на карте обширная зона обозначала вычищенный от жизни большой индустриальный район — редчайшее явление. Подобные операции, как истребление целого большого города, застроенного многоэтажными зданиями, заселенного тысячами людей, были практически невозможны. Кроме того, и нападениям мегаполисы подвергались редко — превосходно налаженная защитная система надежно отгораживала жителей от визитов агрессивных "недомертвых" форм. Чтобы опустел целый город, требовалось экстраординарное событие, как, например, пришествие Высшего вампира, способного обойти все заслоны и в одиночку истребить население. Так случилось только с Термалисом — в эру междутысячелетия все сто тысяч его жителей были обращены в армию зомбированной нежити, созданной по подобию самого вампира.

— Не будь целителей, вряд ли бы тогда мы победили, — заметила Хлоэ.

Целитель Оэк, мельком глянув на зачеркнутый город, равнодушно отвернулся, уловив ход ее мыслей. Мертвый город справа на горизонте показывался только остовами заводских труб да самыми высокими из зданий — полуобрушенных, с темными провалами окон. Что там сейчас происходит, лучше не ведать, и обходить призрак стороной.

— Не произошло бы того с Термалисом, не появились бы и целители. Не было бы нужды в боевых "химиках". А не было бы вампиров, и род стражей оказался бы не нужен. Одного не понимаю — как стражи умудрились в первом тысячелетии сократить их численность до одного?

— Обращение, — пробурчала Хлоэ.

Предки Оэка, те, кто стал прообразом целителей, нашли способ сотворить подобных стражам людей, воздействуя на их гены. Предназначение у муляжей было одно: возрастив численность стражей до немереного количества, загнать кровопийц в ловушку. Именно в годы первого тысячелетия, когда простых людей почти не осталось, вампиры и были уничтожены, так как не находили себе пищи и были ослаблены. Кровь же стражей была для них губительна, особенно чистокровных. Лишь одно-единственное исключение, один Высший вампир, невосприимчивый к силе стражей, выжил, но это стало фатальным для стражей.

Долгие века борьбы между родом стражей и вампиром закончились, когда великой ценой и великими жертвами, вампир был повержен и низвергнут в мир снов. Но он не был убит, а горстка выживших чистокровок была привязана к нему, вынужденная сдерживать его от пробуждения. Тогда людей, наделенных особыми умениями, способностью противостоять вампирам, и стали называться стражами.

Дальнейшая история была известна каждому, и Оэк, шагая рядом с Хлоэ, до сих пор недоверчиво поглядывал на наследницу прямой ветви рода. Молодой целитель, назначенный спутником столь высокой особы, был еще неопытен, не утратил удивления к жизни, не привычен к нападениям нежити и долгим дням пути по серому праху. Хлоэ — другое дело. Юная красавица, выжившая благодаря своим инстинктам убийцы, — не такая, как сожранная нежитью Ваала, не такая, как до сих пор шатающаяся где-то по мертвым землям Фрейя-фантом. Настоящий страж.

— Интересно, где теперь этот вурдалак прячется, — задумчиво сказала Хлоэ, не обращаясь к нему. Скорее, раздумывая вслух.

Оэк поежился. И в самом деле — где? После того, как "джинн вырвался из бутылки", или, точнее, вампир восстал из гробницы, наступили страшные времена. Это было ожидаемо, и оттого, что сила вырождающихся стражей ослабела, момент лишь приблизился. Последняя из той семьи рода, что посмертно пробила брешь неуязвимости вампира, ушла, прервав чистокровный род, как всем тогда казалось. Ген, заложенный в людей, давно выродился за прошедшие времена.

Тогда они столкнулись с гневом — страшным, всепоглощающим и все уничтожающим. Древний вампир, пожелавший Хранительницу, потерял ее, и в ярости своей готовился уничтожить весь мир.

Но то, что, казалось, погубило стражей, их спасло.

На протяжении следующих столетий они оказались способны противостоять вампиру по одной простой причине: страсть высшей нежити к человеку, к стражу, оказалась настолько сильна, что и за чертой смерти он не переставал искать свою потерянную возлюбленную. Желанную добычу.

— С тех пор, постепенно накапливая силы, проводя исследования с целителями, мы выжидаем момента, удобного нам. Достаточно лишь шепотом намекнуть, что душа девы-Хранительницы возродилась в одной из нас, как появляется Высший, с безумным исступлением выискивая ее, — поделилась Хлоэ с непосвященным на тот момент Оэком.

— Неужели он каждый раз верит вашему обману? — поразился он тогда.

— Видимо, мозгов у нежити, даже у высшей, немного, — небрежно ответила Хлоэ. — Это дает нам тот самый шанс. Из поколения в поколение стражи, ослабляя его, приближают час нашей победы.

-А что же девушка?

— Которая изображает Хранительницу? — сухо уточнила она. — Ну, приманке обычно не везет. Когда вампир понимает, что она не та, обходится он с ней немилосердно. В прошлый раз, два века назад, леди Армоне оторвали голову. А ведь она была последняя из своего клана. Жаль.

Оэк немного помолчал.

— Думается мне, не так уж глуп вампир, — осторожно намекнул он Хлоэ. — Возможно, чует?

Хлоэ невольно вздрогнула, и не ответила. Об этом не упоминали вслух.

Прекрасное лицо — дорога в небеса, или в ад. Так говорили в роду стражей. Хотя истинная душа Хранительницы — это не только красота. Еще ни разу не был обманут вампир в тот момент, как видел приманку. Но не ведал он другого. Душа девы, что парила в небесах черным фениксом, не исчезла; род не иссяк. Она действительно возродилась, и возрождалась раз за разом, хотя стражи, напуганные последствиями таких реинкарнаций, раз за разом уничтожали девушек с душой Хранительницы. Последствия того, что вампир мог получить желаемое, могли бы стать более губительными, чем тогда — когда он впервые пожелал ее душу, и когда она впервые умерла. Настоявших фениксов никогда не использовали приманкой. Раз от раза к следующему возрождению все реже появлялась Хранительница, и, возможно, когда-нибудь она исчезнет навсегда.

Оэк снова бросил взгляд на сиявшее неземной красотой лицо юной стражницы. Отчего так прекрасен род стражей? Потому ли, что все недолговечное, вечно юное всегда красиво, или потому, что сила их духа, их особая сила накладывала отпечаток на их облик?..

— Мы пришли! -повеселев, воскликнула Хлоэ.

Там, куда она указывала пальцем, возвышалась небольшая крепость. Мощные стены из тяжелых камней и могучих деревьев, возведенные во времена, когда запустение еще не коснулось этого края, служили покамест защитой для горстки оставшихся жителей. Но, раз уж сюда был послан страж, у локации возникли большие проблемы.

— Страж и целитель! — охнул дозорный, узрев вышитые гербы на плащах странников.

— К коменданту! — звонко велела Хлоэ, махнув рукою Оэку.

Тот двинулся следом.

Окованные железом ворота Тскорпола тяжко сдвинулись, и они вступили в обреченную локацию.

Помимо ряда покосившихся домов, среди которых было много беднейшего виды землянок, в деревеньке имелись массивная конструкция солнечных часов на неожиданно красивой главной площади — вымощенной белым камнем, небольшой, но окруженной крепкого вида башенками с хорошим обзором и даже с колокольней. Религиозного в последней постройке осталось ни капли, и главный тяжелый колокол был отлит примитивно, безо всяких изысков.

— А что же, городок-то раньше процветающим был? — заинтересованной осмотрев вид по обе стороны главной дороги, спросила Хлоэ.

— Не на моем веку, — угрюмо отозвался дозорный, провожавший их к главе поселения. — И рассказов о том времени уже не осталось.

— А по всему видно, хорошее было местечко, — равнодушно продолжила она. — Здешние развалины имеют благородный вид. Только посмотрите на элегантный и строгий облик городского совета — остов сей, не иначе, помнит одного из лучших зодчих этого края!

Оэк удивленно посмотрел на даже более, чем обычно, болтливую Хлоэ, не понимая, что на нее нашло. После того, как они повидались с главой, выслушав его настороженные приветствия, и увильнув от всех его вопросов, вечером он напился до бесчувствия, желая забыться. Благо, у страдающих от безысходности бытия жителей поселения спиртного водилось в достатке. Хлоэ, посетив его комнату позже, с невозмутимым видом понаблюдала за ним, вздохнула и произнесла:

— К рассвету быть собранным и по возможности трезвым. Хотя бы до такой степени, чтобы держать в руках "черную пыль" и не опрокидывать.

Когда она ушла, Оэк продолжил, но уже вяло, в отупении продолжая высверливать мозг дурными мыслями.

Они же все умрут, твердил он себе. Это было новое чувство, сжимающее желудок колкими льдинками. Действительность всегда разбивает привычное представление вещей, которые ранее лишь представлявшихся в теории. Зачистить целое поселение, с его размеренной жизнью, пусть безнадежной и ненужной, было иначе, чем в лаборатории отрабатывать уничтожение зараженных локаций, смоделированных на мониторе компьютера. Юному целителю недоставало опыта, и никакое прилежное обучение его не восполняло. Пока что он только ступил на путь осознания простой истины в своей профессии и призвании своего клана — "целить" значит отнимать жизни у одних, чтобы спасти других. Значит переступать через безнадежных людей, ради будущего всего человечества... Когда уже беззвездное небо начало буреть синевой у горизонта, Оэк заснул, и ему виделись сотни изуродованных лиц, исчезающих в огне огнемета.

— Эй, вставай! — Хлоэ энергично пнула скорчившееся на полу тело, и Оэк подскочил, разом воскресив перед глазами все кошмары.

На самом деле, девушки в землянке, выделенной им под ночлег, вовсе не было, и пинать его было некому, даже если бы у юной стражницы возникло такое желание. Скорее всего, она не смыкала глаз этой ночью. Оэк неторопливо накинул плащ, натянул на голову капюшон, скрывая глаза. Больше всего он желал никого не встретить из местных в эту серую хмарь, что называют утренним рассветом.

Хлоэ он увидел на верхушке самой высокой из башен на главной площади. Укутанный плотным плащом, силуэт ее все еще оставался изящен, угольно-черный на фоне неба. Оэк начал подниматься — вход в башню уже не прикрывали двери, косяк давно выгнил, и ступени, изъеденные временем, осыпались под его шагами. Миновав десяток пролетов, он оказался на открытом прямоугольнике смотровой площадки — ничего, кроме камня под ногами, да ветра над головой, раздувающего гадостные мысли.

— Ну, чего ты там напридумывал? — мягко опустила руки Оэка Хлоэ. — Лицо у тебя совсем зеленое. Не пил бы столько...

— Неужели это так необходимо? — хрипло перебил ее целитель. — Посмотри, они все здоровы! Они измождены, их тела болеют и умирают, но они здоровы от духов и нежити! Нам нечего тут делать, так что...

— Какие глупости, — резко, и в то же время с извиняющимся выражением, отрубила Хлоэ.

"Мы знаем, что нам делать. Только это — неукоснительное следование установленному порядку, помогает нам не сойти с ума. Стражи и целители не могут руководствоваться простой человеческой моралью в своих деяниях. На нас не действуют человеческие законы, потому что суть нашей жизни лежит за гранью их применения". Успокойся, тихо говорили ее глаза.

— Наблюдатели сообщили, что в радиусе трех ближайших локаций замечены нестабильные перемещения облака голодной чумы, причем за последние восемнадцать часов оно выросло вдвое, и имеет тенденцию дальнейшего роста. Представь, что будет, если мы не вмешаемся.

— Что это, голодная чума? — ощущая себя последним идиотом, спросил Оэк. После такого вопроса, скорее всего, ему предстояло быть отозванным в столицу с пометкой "непригодность", "профессиональная несостоятельность", или просто "глупость", и до конца жизни ловить на себе косые взгляды соплеменников. За такие же характеристики, как "уклонение от исполнения долга", ему светил трибунал и наказание из небольшого спектра имеющихся — смертная казнь (три вида), пожизненные работы и лишение статуса (что было немногим лучше, так как разжалованных лекарей изгоняли из клана в самые безнадежные локации).

— Голодная чума — это просто, — преувеличенно бодро начала Хлоэ. — Внешне напоминает смерч, основная воронка достигает высоты десяти-тридцати метров, несколько сопутствующих — до восьми. Для человека опасна там, что при попадании в зону действия все живое испытывает действие аналогичное действию мясорубки, и при такой подпитке голодная чума стремительно возрастает. Имеет явно ту же природу, что и нежить, классифицируется как некро-пожиратель. Обладает достаточно высокой скоростью перемещения, — помолчав она сухо добавила. — Единственный известный способ борьбы — истощение. При отсутствии пищи, голодная чума быстро слабеет, теряет динамику роста и перемещения, пока не исчезает полностью.

Оэк охнул, оседая на камень. Память его освежилась.

— И если мы не хотим стать подкормкой для этой твари, то лучше уже приступить к делу и убраться отсюда, — совсем жестко закончила Хлоэ.

На целителя она больше не смотрела. После того, как распыленный над поселением порошок "черной пыли" благополучно расползся и осел над каждым жилищем, они быстрым шагом направились к городском воротам. Гордость целительских разработок, дистанционное интеллектуальное уничтожение: его действие Оэк увидел в деле, когда воздух наполнился истошными криками и стонами, наполненными невыразимой болью. Первые из них разбудили остальных людей, и им не посчастливилось больше, чем тем, что ушли во сне. Один из мужчин, немолодой и скверно одетый, выбежал из ближайшей хижины, слепо шаря перед собой в облаке вихрящегося вокруг него порошка. Он натолкнулся на целителя, неосознанно схватился на него, и пока Оэк пытался вырваться из его мертвой хватки, действие черной пыли началось — крупицы вещества буквально въедались в кожу, разрывая ее до молекул, а затем и до неорганических соединений. Оэк в ужасе оттолкнул поселенца прочь — руки его уже исчезали, и только глаза еще смотрели прямо на него, наполненные страданием. Затем все исчезло — лишь прах осел на землю, и воздух стал влажен — ему казалось, что не от воды а от крови.