Наследие (общий файл)

— Расскажешь, как прошел день?

— Все как обычно, Квинс дал пару уроков вождения, — вкрадчиво произнесла она и хитро склонила голову набок, наблюдая за реакцией отца.

Слишком уж вкрадчиво, слишком небрежно были брошены эти слова, наверняка что-то задумала, слишком уж хорошо Вайнон знал ее приемы.

Он подозрительно посмотрел на дочь, уже понимая, что от неблагоприятного разговора все же не удастся уйти.

— Пап, ты ведь помнишь о моей просьбе? — лукавые озорные огоньки тут же блеснули в ее глазах.

— Лив, милая, если ты об автомобиле, то мой ответ тебе известен.

— Но ты ничем не объясняешь свой отказ, я хочу знать ПОЧЕМУ, почему ты против?

— Я не против, просто время еще не пришло.

Под этим благовидным предлогом, он постарался скрыть факт покупки автомобиля, сюрприз, по его мнению, до конца должен оставаться сюрпризом.

— Пап, прошел уже год, а время еще не пришло!

— Мы уже не раз возвращались к этой теме!

— Но так и не пришли к единому мнению!

— Я не готов СЕЙЧАС с тобой спорить! — жалкая попытка уйти от разговора, снова провалилась.

Дочь тут же отстранилась от отца и одарила его долгим многозначительным взглядом, не терпящим возражений.

— А я СЕЙЧАС не готова к отказу!

Больше ничего не сказав, она развернулась и решительно вышла из комнаты, оставив отца наедине с замешательством.

Громкие звуки шагов дочери моментально стихли за дверью соседней комнаты.

Немного помедлив, он выглянул в коридор, навязчивое желание закончить разговор на нейтральной ноте, никак не давало ему покоя. Слишком уж долго и упорно он стремился побороть этот ее "каприз", не давая при этом четких и однозначных обещаний.

Этот случай стал единственным, когда ее желание практически мгновенно переросло в упорство, граничащее с непреодолимым упрямством, перед которым его непоколебимая твердость, буквально рассыпалась в прах, вынуждая его так легко сдать свои позиции.

Его единственная дочь, его маленькая принцесса, которой он никогда и ни в чем не мог отказать, снова одержала над ним победу.

Уверенной, твердой походкой, он направился к ее комнате, через приоткрытую дверь которой, проникала тонкая желтая полоска света, рассеивая темноту коридора, слабо освещенного светом от золоченых бра на стенах.

Взявшись за ручку двери, он некоторое время колебался. Из приоткрывшегося дверного проема донесся шум воды — дочь готовилась ко сну.

"Она в таком состоянии, что лучше ее не трогать" — устало подумал Вайнон и мягко прикрыл дверь в спальню дочери.

Спустившись вниз по лестнице с мраморными ступенями, украшенной хромированными балясинами, он направился прямо через большую залу в левое крыло дома. Толкнув тяжелую дубовую дверь и войдя внутрь, Вайнон оказался в просторном, богато обставленном кабинете, наполненным стойким ароматом табака смешанного с терпким запахом кожи.

Полутемная комната была освещена лишь дрожащим светом, исходящим от пламени каминного огня, хаотично танцующего свой дикий танец, под неритмичный звук потрескивающих дров. Благородный орнамент паркета у камина был вычурно украшен лежащей шкурой бенгальского тигра с лоснящимся в отсветах пламени мехом.

Вдоль стен возвышались громоздкие шкафы из мореного дуба, сплошь уставленные внушительными томами в пестрых, тисненных золотом переплетах.

Его кабинет был частью его самого, его личного, внутреннего мира, поэтому и обстановка здесь должна была располагать к расслабленности и покою, с комфортом, но не без излишеств.

Излишества, к которым с легкостью можно было бы отнести громоздкие вещи, тем не менее, производили впечатление умеренности, рациональности и некоторой деловитости.

Налив себе солидную порцию виски, он устало опустился в массивное кресло против камина, над которым, в изящной золоченой раме, украшенной затейливым узором, величественно возвышалась изображенная на картине молодая женщина.

С минуту мужчина молча, взирал на нее, пристально всматриваясь в нежные черты, столь дорогие сердцу. В его глазах отразилась боль и что-то похожее на тоску. Минули годы, но сердце по-прежнему не отпускало ее образ, он все еще оставался пленником ее чар.

Чувство вины, тяжким бременем разрывало душу на куски. Как он мог оставить ее один на один с ее горем, уйти тогда, когда она нуждалась в нем больше всего? Он не настолько бессердечен, и тем не менее, он поступил именно так. Он проклинал себя за этот выбор, за то, что позволил ей уйти, ушел сам, оставив наедине с болью, понимая одновременно, что любовь к ней не давала ему другого выбора.

Слегка пригубив виски, он с досадой отставил бокал на кофейный столик. Безупречный вкус дорогого виски, сейчас, казался ему мерзким. Не торопясь, он закурил и, глубоко затянулся, ощущая, как дым заполняет его легкие.

Время шло, а он все так же сидел в кресле, замерев с бокалом в руке. Видит Бог, ему больше не нужна ночь, подобная этой.

Приняв решение, Вайнон подошел к одному из книжных стеллажей и открыл стеклянные створки шкафа. Заученным движением, чуть тронул бронзовый шарик — одну из деталей каминного орнамента. Скрытый механизм привел в действие створку сейфа, имитирующую книжную панель.

Взяв в руки толстый фолиант, отделанный черной кожей, с позолоченным Супер экслибрисом[1] на переплете, он благоговейно провел пальцем по вытесненным на корешке золотым буквам. Многовековая история рода Нуар, из поколения в поколение, излагалась на страницах этого Нуар-Хроникума.

Лишь только перевернув переплет, Хроникум[2] сам раскрылся на той странице, что представляла для Вайнона особую важность.

?[1] Супер экслибрис — герб владельца книги, который выдавливается на внешней стороне передней сторонки, а иногда, дополнительно, и на задней сторонке переплета.

?[2] Хроникум (прим. автора) — хронология событий, происходящих в течение многовековой истории определенного человеческого рода, в данном случае — дома семьи Нуар.

Пожелтевшие и истрепанные по краям, от частых прикосновений страницы, хранили вырезки из газет, испещренные карандашными заметками и множество старинных фотографий.

Мельком взглянув на фотографии он, резким движением руки, кинул их в пылающий огонь и, устало откинувшись в глубоком кресле, сквозь пелену опущенных век, наблюдал, как языки пламени жадно слизывают с них историю прошлого. Усталость вскоре взяла свое, и Вайнон быстро забылся тяжелым сном.

* * *

Лив долго нежилась в горячей воде, мечтая избавиться от нервного напряжения, в котором находилась после разговора с отцом. Но ни расслабляющая ванна с эфирными маслами, ни душистая пена не могли отвлечь ее от навязчивых мыслей.

Как он мог, почти год давать ей обещания, которые не собирался исполнять? Она всегда считала отца человеком долга и чести, и он никогда не позволял думать иначе, тогда для чего он дал ей надежду, но так и не оставил попыток ее отговорить?

Его загадочность и скрытность, в последнее время, не давали покоя, а постоянные отговорки раздражали и сводили с ума. За последний год их было слишком много, и все они были туманны и ничем не обоснованы, ни одна из причин, на которых так настаивал отец, не казались ей убедительными.

Пока она с грустью думала об этом, тишина начала давить на уши. Лив устало потёрла виски. Кажется, пора выбираться из ванной. Принимая напоследок прохладный душ, она стояла под упругими бодрящими струйками и чувствовала, как живительные капли приятно холодили тело, унося с собой все печали и тревоги.

Насухо вытершись пушистым полотенцем, она накинула свой любимый махровый халат и поплотнее запахнулась.

Недолго поколебавшись, девушка все же решила довести начатый с отцом разговор до конца. Ей хотелось понимать, чего можно было ожидать от завтрашнего дня.

Сумрак коридора навевал сон, а тишина тягостно звенела в ушах.

Проскользнув мимо темной спальни отца, она поспешила к лестнице, что вела вниз. Наверняка отец все еще работал в своем кабинете.

Спустившись, она легко пересекла темный коридор, и неуверенно остановилась на пороге. Дважды и очень тихо девушка коснулась костяшками пальцев дубовой двери. За дверью слышалось только мерное потрескивание угольков в камине. Либо отец не услышал, либо стук прозвучал недостаточно громко. В глазах, лишь на секунду, мелькнула растерянность и, приложив небольшое усилие, она толкнула тяжелую дверь.

Машинально переступив порог отцовского кабинета, Лив почувствовала едва уловимый запах гари — совсем недавно здесь явно что-то жгли.

Тяжелые портьеры из парчи были плотно задернуты, и в комнате царил мягкий полумрак, лишь изредка нарушаемый мелькающими бликами от пламени гаснущего огня из камина. Едва различимые тени от окружающих предметов, угрожающе плясали в отсветах дрожащего пламени, давая волю воображению.

Девушка, осторожно ступая, пересекла темную комнату и, раздвинув плотные занавеси, слегка приоткрыла окно, наполнив комнату свежим прохладным воздухом.

Догорающее в пламени полено, треща и разбрасывая искры, распалось пополам, на минуту выхватив из темноты очертания знакомого силуэта. Глаза Вайнона были закрыты, а на лбу блестели мелкие капельки пота. В наступившей тишине его дыхание казалось особенно тяжелым и прерывистым. Дочь посмотрела на него с тревогой и, не желая нарушать его сон, нежно, хотя и слегка неуверенно, тронула его лоб — холодная кожа обожгла ладонь.

Расправив теплый плед, небрежно лежащий у подножия кресла, она аккуратно укрыла им отца. Что-то тяжелое и большое ударилось о паркет.

Огромный толстый фолиант, в массивном

кожаном переплете, с металлическими застежками, до этого скрытый в мягких складках упавшего пледа, привлек ее внимание. Повинуясь внезапному импульсу, она взяла книгу и задумчиво повертела ее в руках. С интересом открыв на первой попавшейся странице, она с удивлением обнаружила, что та была сплошь испещрена аккуратным витиеватым подчерком, на непонятном ей языке. Тонкая вязь красиво выведенных букв, не складывалась ни в одно знакомое ей слово.

— Ну и как это понимать? — произнесла вслух Лив, и тут же улыбнулась буквальности своих слов.

— Странно все это, — девушка еще раз повертела сомнительного вида книгу в руках и отложила ее на стеклянный столик.

Огонь почти померк и Лив приблизилась к камину. Среди оставшихся черных головешек медленно тлели угли, оставляя на черном фоне тонкий слой белого пепла. Взяв щипцы, девушка осторожно поворошила тлеющие под поленьями угли и с удивлением обнаружила среди плотного слоя пепла и золы, частично обгоревшие листы.

Нагнувшись, она быстро подцепила щипцами еще отчасти пылающие бумаги и осторожно вынула уцелевшие кусочки, оказавшиеся выцветшими любительскими фотоснимками, перемежающиеся газетными вырезками.

С тоской в глазах, она вглядывалась в пожелтевшие снимки — осколки истории, с запечатленной на них молодой женщиной с до боли знакомыми чертами лица.

В горле буквально пересохло, а руки предательски задрожали, сжимая снимок со счастливой, еще совсем юной мамой в обнимку с таким же юным отцом, весело смеющимися в камеру. Бережно расправив снимок, девушка прочла подпись на обороте: "Всегда неразлучны".

Только что возникшая улыбка, тут же сменилась на возглас удивления от увиденного на втором снимке. Уже более повзрослевшая Фейт с серьезным лицом стоит рядом с безумно красивым и совершенно незнакомым мужчиной.

Кто он и кем он был для мамы? Почему он с такой нежностью смотрит в ее глаза? А эта странная подпись: "Любовь с первого взгляда?" — что она значит?

Следующий снимок заставил девушку содрогнуться от внезапно нахлынувшей слабости и пустоты. Мама, с влажными от слез глазами, недоверчиво смотрит на отца с занесенной для пощечины рукой. В немой тишине, Лив, как будто, услышала звук последующего удара. Чем же мог так сильно разозлить ее отец, что послужило причиной её гнева?

Как бы тщательно ни пыталась Лив, сложить в уме возникшую головоломку, разум отказывался давать возможные пути ее решения.

Взяв в руки первую газетную вырезку, она быстро пробежала по тексту одной из статей, — в ней говорилось о приближении Солнечного затмения, его воздействии на окружающую природную среду и о дальнейших климатических последствиях.

Газетный текст пестрил лишь научными фактами и их обоснованиями. Странно, зачем же отец хранил эту вырезку среди столь дорогих сердцу фотографий и почему решил избавился от них спустя столько времени? Вдруг, спокойное лицо девушки вспыхнуло от волнения - дата предстоящего затмения, ярким пятном до боли резануло глаза — 24 Октября 1995г. — день ее рождения. Так может быть все это как то взаимосвязано между собой, но каким образом?

Снедаемая нетерпением, девушка взглянула на следующую газетную вырезку, по центру которой были помещены две фотографии, на одной из которых были запечатлены знакомые ей лица — мама в обнимку с тем самым неизвестным мужчиной, вторая фотография ужасала страшными последствиями автомобильной катастрофы.

Лицо Лив мгновенно вспыхнуло и потом так же быстро побледнело. Она медленно опустилась в кресло и пробежала глазами текст:

"Странное самоубийство молодого бизнесмена, а затем и гибель в автокатастрофе его молодой жены, что это — случайность или злой рок, довлеющий над старинным родом, или все же это неспособность жены перенести потерю близкого человека? Что могло толкнуть молодую вдову на столь опрометчивый шаг, впоследствии, унесший жизни троих человек.

Напомним, крупная автокатастрофа с участием вдовы известного бизнесмена, произошла сегодня ранним утром в 3.15am ..."

Остальной текст заметки был безвозвратно уничтожен огнем, что не представляло возможности полностью осмыслить частично полученную информацию.

— Что все это значит? — непонимание липкой паутиной опутало ее сознание, погружая в бездну неизвестности. Ее мама просто не может быть женой совершенно другого человека! Кто он ей и почему все эти события так широко освещались в прессе?

Ее сердце едва не разорвалось от внезапно нахлынувшего ощущения беспомощности. Ей казалось, что ее обманули, предали, скрыли что-то важное, украли из ее жизни кусочки истории.

— Это все неправда, гнусная ложь! Этого просто не может быть! — дрожащим голосом выдавила из себя девушка.

Через полминуты Лив вновь взглянула на бумаги лежащие перед ней и, стараясь взять себя в руки, нервно перечитала газетный отрывок, снова и снова пытаясь вникнуть в его суть.

— Папа, что же ты от меня скрываешь? — ей никак не удавалось полностью овладеть собой. Впервые в жизни ей стоило таких усилий держать себя в руках и казаться сильной духом.

Подкинув в камин пару дубовых дров для поддержания огня и тепла, девушка тихо выскользнула из комнаты.

Глава третья

МЕТОДЫ ВОЗДЕЙСТВИЯ

Теплый солнечный лучик прокрался меж небрежно задернутых штор и шаловливо пробежался по спутанным черным прядям, в беспорядке разметавшимся на белоснежной подушке. Что-то теплое коснулось лица Лив, и мягко заскользило по коже, ласково одаривая ее теплом. Не открывая глаз, сонно потянулась и на ее красивом лице заиграла улыбка.