Стефания. Ведьмы в городе

— Баба Люба-а-а...

Старуха сняла котелок с кипящей водой с печки и обернулась, сурово глядя на напуганную девчонку.

— Тужься, я сказала! Как нагулять, так сама, а как рожать, так баба Люба за тебя должна что ли? А ну сопли вытри! Раньше думать надо было. Тужься!

Девушка напряглась изо всех сил.

— Не выходит, баба Люба! — проревела девушка.

— Еще! — прикрикнула старуха. — А ты думала, легко будет? Давай!

За окном завывал ветер.

— Больно-о-о...

— Терпи!

Девушка взвыла, выталкивая ребенка.

— Так... хорошо... еще! Давай, Настька, чуть-чуть осталось!

Впервые за долгие годы в доме бабы Любы раздался детский крик.

Девушка бессильно откинулась на спину, всхлипывая. То ли от боли ревела, то ли от радости. Баба Люба завернула младенца в чистое полотенце.

— Де-е-евка, — довольно протянула старуха. — На тебя похожа. Гляди-ка, родинка какая странная...

В тот же миг ветер распахнул неплотно закрытое окно и загасил свечи.

— Что это? — испуганно подскочила девушка.

Баба Люба подошла к окну, держа на руках кулек с ребенком.

— Ничего, — ответила она. — Не видишь что ли, на одном честном слове все в этом доме держится. Вот как ветер чуть подует, так и...

Она оборвала себя на полуслове .В палисаднике кто-то стоял. Бегущие по небу тучи на мгновение разошлись и луна высветила фигуру женщины. Черный наряд, шляпка с вуалью — таких нынче не встретишь, тем более в этих местах. Баба Люба присмотрелась. С женщиной что-то случилось. На плаще зияла прореха, юбка превратилась в лохмотья, вуаль на шляпке была порвана. Баба Люба перекрестилась.

— Что там? Что там такое? — еще больше испугалась Настя. — Что вы там видите?

Баба Люба обернулась, потом вновь глянула в окно. Ветер гонял по пустому палисаднику старое ведро. Старуха еще раз перекрестилась и закрыла ставни.

— Ничего. Показалось, — ответила она.

17 декабря 2011 г.,

Город N, Россия.

Снег выпал лишь в середине декабря. Ну наконец-то! Эта грязь и сырость, будь они неладны, уже изрядно действовали всем на нервы. Люди вокруг ходили озлобленные, продавцы в магазинах обсчитывали, медработники хамили, а маршрутчики, будто нарочно, высаживали пассажиров прямо в необъятные ледяные декабрьские лужи. В общем, народ терял терпение и всеми фибрами жаждал настоящей русской зимы.

И вот, одним солнечным прекрасным субботним утром жители города N обнаружили, что за ночь город превратился в белоснежную сказку.

Дети с упоением валялись в снегу в буквальном смысле до посинения, влюбленные прогуливались, держась за руки, и с приторно— сладкими улыбками любовались снежинками на ресницах друг друга. Недовольных внезапно наступившей зимой, разумеется, тоже хватало. Раздраженные автовладельцы, ругаясь сквозь зубы, откапывали из сугробов своих "железных коней", а рядом нетерпеливо приплясывали их жены или подруги, опаздывающие на предновогодние распродажи.

Стеша стояла у окна с чашкой кофе и наблюдала за соседями. Белая полупрозрачная чашка из тончайшего фарфора ручной работы со сложным узором и золоченой ручкой, доставшаяся девушке от прабабки, придавала обычному утреннему кофепитию особую возвышенность, почти возводя его в ранг священнодействия.

Нет на свете большего удовольствия, чем два удовольствия сразу. Стеша была кофеманкой. Не гурманкой и не ценительницей этого напитка, а эдакой наркоманкой, страдающей зависимостью хуже героиновой. Недуг этот Стеша считала истинно женским, и была железно убеждена, что стыдиться тут нечего. Кроме кофе, наполнявшего непередаваемым ароматом лоджию, Стеша получала удовольствие от созерцания кипевшей во дворе жизни. вот так стоять, наслаждаясь неторопливым утром, глядя на то, как люди внизу куда-то спешат. Стеша недоумевала — как вообще можно куда-то торопиться в субботу?

Вечно куда-то бегущие люди... Они, несчастные, совсем не видят жизни вокруг. Просто не успевают видеть. Гоняются за деньгами, успехом, славой. У них вечный цейтнот. Они боятся остановиться хотя бы на минуту. Им никогда не понять и не почувствовать прелесть стешиного утра.

К слову, Стешей ее называли только родные, да непоседливая подруга Дашка, ломающая все стереотипы натуральная блондинка. Для всех остальных она была Стефанией. А если точнее — Стефанией Эдуардовной Корзинкиной. Такое забавное имя для такой серьезной взрослой девушки.

Стеша получила хорошее образование, в том числе и музыкальное по классу фортепиано. После школы училась на юриста. На четвертом курсе едва не бросила учебу: влюбилась и хотела уехать со своим возлюбленным в Сибирь. Вмешалась мама, твердой рукой вычеркнувшая прекрасного принца из жизни дочери, и той пришлось догрызать гранит науки. А сибиряк очень скоро нашел ей замену. И Стеша бы даже не узнала об этом, если бы он, исключительно из благих побуждений, не написал об этом. Так и началась их долгая переписка N.— Новосибирск, завершившаяся новостью о женитьбе принца и пополнении в семействе. Все это время Стеша продолжала надеяться на счастливый конец их любовной истории и верить в мифическую любовь на расстоянии. На последнее письмо сибирского Дон Жуана Стеша так и не ответила. Даже не поздравила счастливого супруга и будущего отца. Она не была рада его счастью, не желала ни долгих лет его браку, ни здорового крепкого малыша, как это принято в цивилизованном обществе. К чему лицемерить?

Единожды обжегшись, Стеша зареклась иметь дело с мужчинами, и, как любая юная барышня, ушла в глубокую постлюбовную депрессию. Неделями не выходила из дома и не отвечала на звонки никому, кроме мамы. Много читала, писала стихи, рисовала. Именно там — где-то на дне глубокой ямы, в которую девушка сама себя загнала, она и встретила свою единственную подругу.

Дашка была одной из немногих, кем Стеша тайно восхищалась. Высокая стройная длинноногая блондинка, будто сошедшая с обложек дорогих модных журналов,

сделала карьеру исключительно собственной головой, открыла дело без поддержки спонсоров, нынче модных среди молодых, едва получивших (или не получивших) высшее образование девушек. Насколько помнила Стеша, подруга стола во главе крохотного ИП, связанно с компьютерной техникой. Перед очередным грянувшим кризисом, руководствуясь той же во всех смыслах светлой головой, Дашка вовремя продала его двум молодым энтузиастам, как она утверждала, за копейки. На эти "копейки" она купила скромную однушку в центре города N. и бюджетную подержанную иномарку, а еще съездила в Европу и на Тибет. Последнее, как утверждала Дашка, изменило всю ее жизнь, и теперь она заделалась буддисткой, открыла школу йоги и ездила на родину Далай-ламы два раза в год.

В отличие от предприимчивой подруги, Стеша за золотым тельцом не гонялась, и карьерные лестницы не штурмовала — на вершине и без того было слишком много народа. А там, где пьет толпа, вода отравлена, как говаривал незабвенный Ницше. Она жила скромно, на зарплату юрисконсульта. Ну, разве что, квартиру в ипотеку купила, но разве ж то, что твое меньше, чем наполовину, можно считать собственностью?

Стеша поставила чашку на подоконник и залюбовалась идущей по двору девушкой. Она так же, как и Стеша, не спешила. Девушка была невысокая, миниатюрная, в белом пуховике с капюшоном, расшитых замысловатыми узорами валенках и пушистых варежках. Под курткой виднелся заметно округлившийся животик. Будущая молодая мамочка. Стеша видела ее каждый день. Она гуляла в одиночестве, откнувшись в телефон и изредка украдкой вытирала слезы. Будущая мать — одиночка. Стеша чувствовала ее боль, как свою, и такие моменты безмолвно ругала несправедливость окружающего мира и некоторых эгоистичных индивидуумов мужского пола. С этим нужно было что-то делать. И срочно.

"Сегодня твой счастливый день", — решила Стеша.

Навстречу молодой мамочке, глядевшей, как всегда, себе под ноги, шел мужчина. Высокий, плечистый. Стеша видела, как он припарковал "Солярис" рядом с домом. Обеспеченный молодой мужчина. Неженатый. И вполне симпатичный.

Стеша не стесняясь и с удовольствием разглядывала мужчину. Но смотрела она не на внешность. Она читала его душу, как открытую книгу. Да, Стеша была не совсем обычной девушкой.

"Такой и семью обеспечит, и за жену заступится, и к ребенку ночью встанет", — думала она.

Мужчина разговаривал по мобильному телефону. Кажется, он был в хорошем настроении.

-Твой выход, малыш, — улыбнулась Стеша.

Она погладила родимое пятно-звездочку на запястье, поднесла к губам, пошептала. Потом открыла окно, зачерпнула пригоршню снега, полюбовалась искрящимися на солнце снежинками, пошептала и над ними и дунула.

Молодая мамочка испуганно ойкнула, схватилась за живот. Парень отреагировал немедленно и должным образом: сбросил вызов, подскочил, придержал за руку, приобнял и повел растерянную и приятно удивленную мамочку в сторону автомобиля. До Стеши доносились робкие протесты мамочки и заверения в том, что все прошло, и ей нужно отдохнуть, но парень был непреклонен. "Солярис" исчез за поворотом, и Стеша закрыла окно.

Она улыбнулась. У этих двоих все будет хорошо.

В этот момент она услышала, как в замочной скважине кто-то завозился.

— Раз, два, три, четыре, — шепотом сосчитала Стеша щелчки и пошла на кухню.

Нужно было сварить еще кофе.

— Стешка, ты дома? Что ты опять сделала с мобильником? Утопила в ванне?

Дашка. Что ж, ленивое утро отменяется.

Она нагрянула внезапно. Впрочем, она делала так всегда — прилетала без звонка и открывала дверь своим ключом, который Стеша ей дала еще давным-давно, во времена, когда Дашка только -только закончила институт, бегала одновременно в поисках работы и от надоедливого ухажера уральской наружности. Стеше он казался вполне милым, хотя Дашка называла его неотесанным деревенским дурнеем. Она даже чувствовала легкую зависть, когда подруга рассказывала за чашкой кофе о том, что горец в очередной раз подкараулил ее у подъезда с каким-то веником. Вениками были охапки сирени из соседнего двора, трогательные ромашки и нежные ландыши. Ухажер никогда не дарил роз — дорого, а Дашка хотела именно их, и чтобы непременно не меньше полсотни. Парень из прославленного в байках Нижнего Тагила обещал Дашке жениться и увезти ее на малую родину. "Невеста" только отфыркивалась в ответ, и ныкалась от него по друзьям и знакомым.

— Дура была, — с легкой грустью иногда признается подруга.

Девочки выросли, приоритеты поменялись, а вернуть уже ничего нельзя.

Но несмотря на то, что времени прошло немало, и у обеих подруг уже была более или менее стабильная личная жизнь, Стеша всегда была готова к тому, что Дашка может явиться к ней, как к себе домой.

— Стешка, ты не поверишь, что со мной случилось! — вместо "здравствуй" закричала Дашка, изнутри закрывая замок.

Стеша улыбнулась и, поставив на стол свою чашку, достала другую, такую же. Кофе закипел, девушка сняла турку с огня, бросила в нее щепотку корицы и помешала.

— М-м-м! Какой аромат! — Дашка завалилась в кухню с пакетом пончиков. — Стешка, ты -волшебница.

Та в ответ улыбнулась.

— Нет, -покачала она головой,— я ведьма. А это — мое секретное зелье.

— М-м-м! — Снова промычала Дашка. — Ты можешь убить меня, чтобы я не выболтала тайну — ты же знаешь, я могу. Но только после того, как я это выпью!

Подруги рассмеялись и обнялись.

— Сто лет тебя не видела! — выпалила Дашка. — Как твои дела? Так что у тебя с мобильником?

Стеша глянула на стол, где лежала потрепанная, обещавшая долго жить, трубка.

— Опять разрядился, — пожала она плечами.

— Сто раз тебе говорила, купи ты себе новый! — накинулась Дашка. — Или, хочешь, я тебе подарю, а то ты со своей ипотекой... Какой у нас там ближайший праздник?

— Перестань, — отмахнулась Стеша. — Ты ведь не за этим пришла, правда? Не первый год тебя знаю. Рассказывай, что на этот раз.

— Ну опять ты за свое! — Подруга сделала вид, что оскорбилась. — Впрочем, ты, как всегда, видишь меня насквозь...

Стефания разлила кофе по чашкам, подвинула подруге ту, что ей нравилась больше всего — с выведенным умелой рукой узором анютиных глазок на белоснежном фоне, и приготовилась слушать. А слушать она умела.

Подруга никогда не переходила сразу к делу, и потому Стеше пришлось выслушать все Дашкины новости, прежде, чем та рассказала, зачем на самом деле пришла.

— Дед мой в больницу опять попал, -наконец, со вздохом как-то виновато произнесла Дашка.

Ту-то Стеша и поняла, почему она так долго тянула кота за хвост и дольше обычного рассказывала про очередного никчемного ухажера Васю из соседнего дома. Дашкины отношения с родственниками врядли можно было назвать идеальными. Гром грянул в день, когда ее легкомысленная мама собрала вещи и после развода с отцом упорхала на поиски нового мужа, оставив дочку сердобольным бабке с дедом. С тех пор других родственников Дашка не признавала, даже мама, изредка приезжавшая навестить дочь, казалась чужим человеком. Зато вырастивших ее бабку с дедом боготворила и позже, повзрослев, страдала от чувства вины перед ними. Старикам бы на пенсию уйти, отдохнуть от житейских забот, для себя пожить...

Вот и сейчас Дашка поникла, сгорбилась, голову в плечи втянула, будто ждала осуждения.

— Да-а-аш, — протянула Стеша. — Перестань себя грызть по любому поводу.

Подруга через силу улыбнулась.

— Стешка, да ты не понимаешь. Они же — все, что у меня есть. Что я буду делать, если с ними что случится, а? Я же одна останусь. А тут еще эта авария...

— Авария? — удивилась Стеша.

В прошлый раз Дашин дедушка слег с инсультом. Никто не верил, что мужчина столь почтенного возраста сможет вновь жить полноценной жизнью. А он смог. И даже работу умудрился найти.

— Какой-то урод его сбил рядом с кладбищем, — нахмурилась Дашка. — И смылся. Нет, ты представляешь? Сбил человека и уехал. Мол, пусть помирает. Благо там камеры, наконец, установили, засняли этого гада, никуда не денется. Увижу — сама порву...

— Погоди, погоди... — Стеша взяла из ледяных Дашкиных рук чашку с уже остывшим кофе, оставшемся на самом донышке. — Давай по порядку. Что Леонид Иванович на кладбище-то делал?

— Работал он там! — всплеснула руками подруга. — Можно я закурю?

Стеша поморщилась, но все же кивнула. Дашка щелкнула зажигалкой и глубоко втянула в себя табачный дым.

— Хорошо, — сказала Стеша, наполняя чашку с узором из анютиных глазок. — Значит, Леонида Ивановича взяли на работу. Это хорошо. И ты говоришь, его сбила машина. Как это случилось?

— А вот это и есть самое интересное во всей истории, — ответила Дашка. — Он говорит, голоса слышал.

Стеша рассмеялась.

— Да брось. Голоса? На кладбище? Может, и смех еще жуткий, как в фильмах ужасов?

Подруга смотрела на нее молча.

Стеша вмиг посерьезнела.

— Даш, перестань. Леониду Ивановичу семьдесят два года. У него за плечами два инфаркта и инсульт. Неудивительно, что ему слышится всякое...

— Стеш, послушай. Я понимаю, что это звучит, как бредни сумасшедшего. Но едва он очнулся, начал лопотать про какую-то девку с кладбища. Меня тогда из палаты выгнали, деду хуже стало. Волноваться начал, давление подскочило... Но нужно узнать, что он видел. Я думаю, именно из-за этого он выбежал на дорогу под колеса того гада.