Наистрашнейшее зло (Быть некромантом 3)

Я завистливо вздохнул. Ладно, пусть разбираются сами.

Когда вечеря была окончена, староста не позабыл помянуть и о деле.

— Гилберт из Шти и Корджи с Крестца. Я очень рад, что вы откликнулись на просьбу нашей деревни о помощи, — благодушно заявил старик Венитарий, положив узкий подбородок на сплетение бледных худых ладоней. — Да, нам действительно нужен герой, чтобы сразиться с этим разбойником. Но... — Венитарий умолк.

— Что "но"? — Мы с Корджи мгновенно напряглись.

— Понимаете, — продолжил он. — Лютый — не простой разбойник.

— Лютый? — непонимающе переспросил я.

— Это тот бандит, — быстро пояснила внучка Виола. Отвечала мне, а сама не сводила взгляда с моего широкоплечего приятеля. — Так мы его между собой называем.

— Лютый, да, — подтвердил старейшина, разглядывая веселый танец огня в камине. — Так его прозвали в народе. Все дело в том, что наш Лютый совсем... лютый, — не нашел другого слова седобородый старик. — Он очень силен, очень проворен и очень ужасен в своем гневе.

Мы с другом озабоченно переглянулись. Дело начинало потихоньку обрастать подробностями.

— Нам, нашей деревне, действительно нужен спаситель-герой. Но герой, по-настоящему смелый, ловкий и сильный. Видите ли, — пояснил старейшина мягко, — я готов заплатить за поимку этого бандита пятьдесят серебряных монет. Но при этом я не хочу брать на себя ответственность за смерть каждого, кто желает с ним сразиться.

Что ж — лично мне чувства старосты весьма понятны. Но к чему же он ведет?

— И поэтому я заранее прошу простить меня за то, что я скажу. Да, я благодарен вам за визит. Но вы должны доказать мне, что вы можете одолеть нашего Лютого. И тогда, и только тогда я соглашусь подписать контракт. Только так и ни как иначе, — категорично добавил он.

От удивления я даже не смог раскрыть рта. Да, я и правда понимаю, что чувствует старик-старейшина. Но доказывать, что Корджи и есть тот самый герой? Бред какой-то. И главное — как доказывать?

На мое удивление, первым отозвался друг.

— Можете мне поверить, уважаемый Венитарий — я справлюсь, — заявил он с наибольшей бравадой, на которую был способен. — Клянусь серебряной подковой!

— Да-да, поверьте, он сможет, — через мгновенье подключился и я.

Но старик Венитарий и глазом не повел.

— Нам нужен самый и самый смелый герой, — твердо напомнил он свое условие.

— Да я самый смелый! — решительно сообщил Корджи и состроил такую суровую мину, от которой лишился бы чувств даже самый свирепый бык.

— Да-да, он смелый, — не забыл поддержать его я.

— А еще, чтобы он был самый ловкий, — снова напомнил принципиальный старейшина.

— Да я ловкий! — воскликнул Корджи, входя в раж. — Да я такой ловкий, что, когда я бегаю, то моя тень за мной угнаться не может, — серьезно заверил он.

— Да-да, он ловкий, — продолжал заверять я с чистой душой — Корджи и впрямь был тот еще ловкач.

— А еще нам нужно, чтоб он был сильный, — снова пробубнил старческий голос.

— Я сильный. — Корджи поиграл мышцами на публику.

— Он сильный, — добавил я, не считая нужным пояснять очевидное.

— Он и правда сильный, деда, — восторженно воскликнула впечатленная таким действом Виола.

Но старикашку было не пронять.

— А он сможет доказать нам, что он и есть тот самый-самый, и что он не погибнет, защищая нашу деревню?

Корджи пожал плечами и с надеждой посмотрел на меня. В ответ я так же пожал плечами и задумчиво почесал щетинистый подбородок. Во дела! Приехали в деревню, чтобы совершить благое дело, и на тебе. Бред какой-то.

Да, незадача. Я призадумался. Конечно, можно было бы схватиться с этим Лютым и за так, задарма. Но пятьдесят серебряных монет... Двадцать серебрушек это месячный доход деревенского ремесленника средней руки. Десять монет — доход у фермера. Что уж говорить про значимость пятидесяти монет для нашего, юного брата?

Доказывать надо. Да только как? Если бы просто нужно было подтвердить, что Корджи сильный, то нет проблем — дали бы ему в руки кочергу или подкову — пусть сгибает. Он здоровый. Он согнет. Доказать, что ловкий? Не вопрос — я бы тогда тоже что-нибудь придумал. Ну а как доказать, что он смелый? Не в чулане же его на ночь одного оставлять? Да и как доказать, что он не просто смелый, ловкий и сильный, а тот "самый-самый"? Если все сделаем, а старикан упрется рогом и скажет — не тот? Н-да..

Так я думал, развалившись в кровати — благодарный старейшина разрешил нам переночевать в его покоях. Переночевать-то разрешил, но и дал нам время до завтрашнего полудня. Или, говорит, докажите, или, как говорится, в гостях хорошо, да пора и честь знать. Вот и лежу, думу думаю, потому как на Корджи в этом вопросе совершенно надежды нет.

Но минул час, другой, вот уже полночный месяц заглянул в окошко, а достойного ответа у меня так и не было.

— Вот если бы повадился в деревню другой разбойник, размахом помельче, или монстр какой, тогда другое дело, — размышлял я тоскливо. — Позвали бы Корджи, он его укокошил, и всех делов. Вот вам смелость, ловкость и сила. Все три в одном. Получите, так сказать и распишитесь... в контракте. Но ведь разбойника или монстра по заказу никак не вызовешь.

Я тяжело вздохнул и перевернулся на другой бок, но последняя мысль никак не желала давать мне покоя. Я основательно призадумался, пораскинул мозгами... и придумал.

— Разбойника — нет. А вот монстра...

И уже через несколько мгновений, победно ухмыляясь, я нырнул в темноту прохладной ночи.

* * *

— Эй, открывайте! — громко крикнул я и снова застучал в широкую дверь мясной лавки. Я очень надеялся, что это лавка именно мясная, поскольку над входом в нее висела большая вывеска в форме поросячьей головы.

Конечно, открыли мне далеко не сразу.

— Какого харка! — наконец пробасил изнутри заспанный, и оттого весьма сердитый голос. — Кого, во имя Старших Богов, принесло ко мне на ночь глядя?

Я не стал представляться.

— Я по поручению старосты Венитария! — Шум изнутри значительно поутих. Послышался скрежет сдвигаемого засова, и в приоткрывшуюся щель на меня глянула пара недоверчивых серых глаз, окаймленная густой кудрявой бородой.

— Я тебя не знаю, — ворчливо заявил хозяин бороды.

— Зато меня знает ваш староста, — многозначительно заявил я. — Впрочем, это не суть важно. Важно другое — нам со старостой нужна свиная туша. Для дела нужна.

— Свиная туша? — ошалело переспросил ничего не понимающий бородач. Я его понимал — на дворе за полночь, он видит сладкий третий сон, и тут бац — неожиданный гость с не менее неожиданной просьбой: дайте ему, мол, свиную тушу. Да я бы и сам решил спросонья, что это просто новый сон.

— Да, свиная туша, — заявил я самым серьезным тоном. — Фунтов на четыреста (фунт веса — 0,450 кг). И желательно не очищенную, с неснятой кожей.

— Необработанную свиную тушу фунтов на четыреста? — Человек что-то быстро посчитал в уме. — Есть у меня такая. Обойдется в шесть серебряных монет.

— Побойся богов, скупердяй, — возмутился я. — Беру так много одним махом. И еще по поручению старосты.

— Хорошо-хорошо, — быстро пошел на понятную делец. — Пять серебряных монет. Но это ж опять же, смотря сколько завесит.

— Хорошо, — согласился и я. — А еще мне нужны свиные ребра. Без мяса, одни кости.

— Но зачем, — попытался было разобраться торгаш, но я не дал ему опомниться.

— И еще мне нужно полведра свежей крови. И тонкой бечёвки. А еще... еще тачка нужна.

— А тачка-то зачем? — все еще недоумевал торгаш.

— А на чем это я все потащу? На своих плечах, что ли?

Мужчина поразмыслил и кивнул. На этот раз уже куда увереннее — очевидно, сон с него уже сошел. Лавочник-торгаш, однако.

— Достанем, достанем, — закивал бородач. — Только для начала деньги в щелку покажь.

Я показал — благо, были с собой. Хозяин лавки что-то крикнул кому-то в доме. Тяжелые дубовые двери распахнулись, и вслед за крепким дородным мужчиной из дома появилось несколько слуг.

— Что ж, пошли в погреб, торопыга.

* * *

Расплатившись, я не без труда поволок тяжелую тачку за пределы деревни. Нашел небольшой лесок, широкий пень, разгрузился и принялся за работу.

Если бы кому-то из сельчан захотелось пройтись за околицу, то, голову даю на отсечение — увиденное его бы жутко перепугало. Еще бы! Каково лицезреть, как я раскладываю на широком пне огромную свиную тушу, как вырисовываю вокруг нее на земле магические круги — и не простым мелом, а настоящим, заговоренным. Как достаю магические свечи — черные, особой формы. Как расставляю их по окружности... Действительно — весело не покажется никому: черной-черной ночью черная-черная туша меж черных-черных свечей. Как тут не подумать про черный-чер... тьфу, про черный ритуал?

Да-да, все верно. Когда я заявляю, что мой отец, мать, брат и я, настоящие волшебники, то я говорю чистую правду. Вот только забываю добавить одну малюсенькую деталь, что мы — некроманты.

Верно — к чему посторонним об этом знать? Некромантов-то в наших краях не жалуют — по Закону, уличенного в темном колдовстве некроманта сразу бросают в объятия костра.

И потому у нашей семьи все здесь так непросто. Да — у всех у нас Темный Дар — способность к освоению некромантии. Но на людях мы ведем себя, как обычные Светлые Волшебники: назначаем целебные мази на основе волшебных растений, да продаем всевозможные амулеты — от страха, от беды да от людского сглаза. И посему называем мы себя тоже Светлыми. А почему нет? Людям помогаем? Помогаем. Зла не делаем? Нет, не делаем. Ну а чем мы занимаемся в свободное время от добрых дел, так это уже наше, сугубо некромантское, дело. Нет — к некромантии нас, конечно, никто не принуждает. Но Темный Дар это великая сила. А силу, как и другие умения, нужно развивать.

Что мы и делаем... подальше от пытливого людского глаза.

Вспоминая об этом, я усмехнулся, зажег свечи и начал читать заклинание, дополнительно совершая пассы руками.

И приготовился ждать. Долго ждать.

То, что колдовство получилось, я узнал, когда увидел, как в мертвых глазах остывшего трупа разгорается мрачный, кроваво-красный уголек псевдожизни. Вот и отлично. Значит, память меня не подвела, и постоянные тренировки на кладбищах сделали свое дело.

Но радоваться было рано. Пока воскрешенная тварь окончательно не "ожила", я выхватил свой ритуальный кинжал-азаман, сделал длинный разрез на подушечке левого указательного пальца и принялся торопливо сцеживать в специальную чашу кровь. Много, много крови. Потом достал принадлежности для нанесения рун, и пока она не остыла, принялся рисовать. Часть своей кровушки я потратил, старательно вырисовывая руну подчинения на макушке лежащей хрюшки, а вторую, большую ее часть — дал испить лежащей твари. Да, теперь уже не трупа, а твари. Своей твари — после ритуала свино-зомби превратился из неуправляемой твари в зверушку, послушную воле своего хозяину. Зверюшку, послушную моей воле.

— Эй, ты, — обратился я к круглобокому телу, несмело пытающемуся встать с широкого дубового пня. — И как ты прикажешь себя называть? Зомби-хряк? Зомби-свин? Зомби-кабан? Или зомби-кабанюшка?

Клыкастый зомби сверкнул угольками красных глаз и ничего не ответил. Я осторожно проверил новоиспеченного монстра на управляемость, мысленно подавая разнообразные команды. Я был несколько озадачен — я не только не знал, как называть такое чудовище. Харк — да я никогда не создавал зомби, больше обычного кота. А тут целый четырёхсотфунтовый подопечный! И как мне с таким управляться?

Но мои знания меня не подвели, и все заклинания сработали как надо. Разве что крови для ритуала понадобилось значительно больше, чем для поднятия кота. Но жертва моя окупилась с торицей.

— Что ж, приятель — должен признать, что ты получился на редкость удачным, — уверенно заявил ему я. — Но чтобы утреннее зрелище стало еще более впечатляющим, тебя придется приукрасить вот этим. — Я кивнул в сторону валяющихся рядом длинных ребер, ведра краски и бечёвки. — Так что не обессудь. Буду делать из тебя настоящего монстра. А потому — вставай, разворачивайся и терпи.

Зомби-свин неодобрительно хрюкнул, но был вынужден подчиниться.

* * *

— Спасите, помогите — чудовище!

Отчаянные крики, раздавшиеся в утреннем тумане, стали для меня долгожданной наградой. А вопить действительно было от чего: по улицам носилась, опрокидывая повозки и разбивая ограды, наикошмарнейшая тварь из тех, что увидел свет. Ростом и сложением тварь напоминала обычного кабана, но выступающие по богам тела ребра делали эту тварь еще огромнее. А ее клыки! Острые и огромные, размером с две ладони, они наводили неописуемый ужас на всех, кто увил их хотя бы мельком. А щетина, невероятно большая, густая и кустистая, какого-то кошмарно-красного, прямо-таки кровавого цвета!

Жуть, да и только! Не удивительно, что при появлении этой твари в деревне поднялся огромный переполох. Могучий зверь метался от одного двора к другому, уничтожая в яростном порыве все, что попадалось ему под руку. Вернее, под клык. Увидел телегу — телега вдребезги. Увидел колодец — колодец вдребезги. Увидел живность: кошку, курицу или собаку... Ну, как говорится — кто не успел, тот не успел, ха-ха.

Было приятно видеть, что население трех Холмов оказалось не из робкого десятка. Люди защищались, и защищались вполне умело. Через некоторое время в боках у зомби-свина задорно торчали два коротких копья, одни вилы, два мясницких ножа и даже один серп. Но, увы — мертвому зомби они были, хе-хе, словно мертвому припарка. Пораженная оружием тварь, водимая моей волей, даже и не думала останавливаться.

Когда я убедился, что ситуация в деревне стала совсем нестерпимой, я подал другу условный сигнал.

И тогда на сцену вышел герой. Нет, не так — Герой! Великий герой Корджи бесстрашно вынырнул из-за ближайшего укрытия и резво бросился на непобедимого врага.

— Ах ты тварь! — картинно выкрикнул он, впрочем, довольно ловко орудуя коротким копьем. — На тебе. Получи, получи, куча навозная. Так тебе, так!

Его храбрые возгласы никак не подействовали на монстра. Тем более что предназначались они вовсе не на него, а для забившихся по углам селян. Бравые возгласы Корджи дали понять честному люду, что ужасная тварь, наконец, встретила достойного соперника. Бой все никак не заканчивался, и осмелевший народ потянулся к месту сего захватывающего зрелища.

А зрелище действительно было еще то. Неугомонный Корджи неустанно атаковал тварь копьем, не подпуская ее для удара огромнейшими клыками. Тварь не прекращала попыток достать обнаглевшего героя, но угнаться за шустрым парнем она не могла — крепыш ловко прятался за каждым мало-мальски удобным препятствием и довольно эффектно наносил твари удар за ударом. Именно так все выглядело со стороны. А на деле это я не давал ей дорваться до друга. Но, по чести говоря, кому это, хе-хе интересно?

Так могло продолжаться до бесконечности. Но видя, что Корджи начинает потихоньку выдыхаться, и, посчитав, что сотни зрителей вполне достаточно для сотворения необходимого впечатления, я, дождавшись особо удачного удара, оборвал магическую связь со своим клыкастым подопечным. И огромная тварь, выгнувшись дугой, тут же рухнула, как подкошенная. Мир тебе, зомби-свин. Твоя жизнь была недолгой, но весьма полезной.