Поиски толкового наставника, помимо знаний обладающего и известными актерскими способностями, очень скоро увенчались успехом. Королеве был представлен почтенный мистер Уилкинс, отставной университетский профессор, блестящий знаток великого Шекспира. Так его порекомендовали бабушке, и никто не собирался этого достоинства оспаривать. Один Чарли не поверил на слово и пожелал убедиться лично в профессиональной пригодности своего будущего наставника.
Пожилой профессор предстал перед августейшим семейством. Он с улыбкой возвратил принцу томик пьес гениального драматурга, встал в позу и в течение полутора часов выдавал наизусть целые акты бессмертных трагедий. Строго следя по тексту, Чарли убедился, что профессор ни разу ничего не переврал, и даже ни разу не запнулся. За это он был удостоен горячей овацией.
Послушав чтение профессора, принц так воодушевился, что пожелал немедленно приступить к занятиям. Члены королевского семейства торопливо удалились, стараясь не шуметь. Мистер Уилкинс почтительно поблагодарил своего нового титулованного питомца за доверие и попросил возвратить ему томик Шекспира, дабы возобновить урок.
— А что, с Шекспиром мы еще не покончили? — удивился принц.
"Да, — подумал наставник, — пожалуй, что Шекспира на сегодня будет многовато". Он был заранее предуведомлен королевой о некоторых трениях, существующих у принца с изящной словесностью, поэтому не хотел быть излишне назойливым. Если мальчику надоел Шекспир, бог с ним, с Шекспиром!
Но когда они вместе открыли список литературных произведений, то Чарли водя по нему пальцем, отверг также Мильтона, Чосера, Попа, а вслед за ними и всех великих представителей английской литературы. А что же тогда осталось в списке? Наряду с вышеперечисленными гениями туда попал и французский литератор Жюль Верн со своим опусом "Дети капитана Гранта". Понять логику составителей программы было нетрудно. Героями романа Жюля Верна являются храбрые шотландцы, описанные автором с большой симпатией. Стоит ли напоминать, что в числе прежних носителей британской короны были шотландцы, хотя, как правило, они начинали свою стезю, будучи принцами Уэльскими.
2
К своему стыду, славный профессор Уилкинс не читал знаменитого романа Жюля Верна. Но он не пожелал в этом признаться, не подал вида, втайне рассчитывая ознакомиться с романом в процессе чтения вслух. Книга была незамедлительно доставлена королевским библиотекарем. Профессор водрузил на нос очки, откашлялся и начал чтение.
С грехом пополам они преодолели первые пять страниц, а потом все пошло как по маслу. О, какая это была изумительная книга. Они читали ее всю неделю, и едва лишь они ее закончили, как тут же, по взаимному соглашению начали читать заново. Вторичное чтение уже давалось профессору с трудом, но принц приходил во все больший восторг. И чем больше профессор находил в книге нелепостей, тем больше она привлекала его ученика. По сюжету герои романа отправились на поиски пропавшей экспедиции и, как положено у французского писателя, вместо того, чтобы искать в нужном месте, они сами постоянно что-нибудь теряли. То они теряли нужное направление, то своих спутников, то собственный корабль, а то и самих себя. Профессора, как истинного англичанина это выводило из себя, но принц сердито махал рукой, требуя продолжения. "Господи, — думал про себя профессор, — что за несносный бред!" Взять хотя бы этого капитана Гранта, того самого, которого приходилось искать на протяжении четырехсот страниц. Перед тем как потерпеть кораблекрушение он скитался по морям в поисках некоей неведомой земли. Там, по его мнению, он мог поселиться сам на постоянное место жительства и поселить всех, кому уж очень невмоготу. И тогда никто не станет никого обижать, и все заживут припеваючи. Этой неведомой земле полагалось быть по возможности необитаемой, в крайнем случае, малонаселенной. Пусть поселенцы немного поборются с природой. Но еще лучше, чтобы эта земля была плодородной и чуть ли не истекала молоком и медом.
Профессор задумчиво почесал в затылке. Вся эта теория была ему знакома. Только шотландцы тут были не причем.
Так вот, в поисках этой земли капитан Грант рыскал по всему южному полушарию в районе 37 параллели. Профессор знал, что ни черта этот капитан не найдет, потому что не там ищет. В конце концов, прибило незадачливого искателя к необитаемому островку, простой скале посреди бушующего океана, ни сном, ни духом не напоминающую землю обетованную, разве что названием. Скала эта называлась остров Табор?. Профессор опять почесал в затылке, ему вновь почудилась странная параллель.
Принца стали раздражать эти паузы, и он подгонял профессора: "Ну, дальше, дальше!" Чарли не приходило в голову никаких ассоциаций. Чтобы проникнуться целями и планами благородного капитана-мечтателя, принцу надо было еще подрасти. Но вся эта история с поисками была чертовски захватывающей. Принц слушал, широко раскрыв рот. Юных детей доблестного шотландца звали Роберт и Мэри Грант, и принц вместе с ними совершал воистину головокружительный маршрут. Он плыл, преодолевая штормы, по суровым южным морям; взбирался на отроги поднебесных Анд и спускался оттуда к знойным пампасам Патагонии; пересекал коварный австралийский материк, населенный дикими аборигенами и беглыми каторжниками, продирался сквозь колючие джунгли Новой Зеландии, кишащей людоедами.
Но один эпизод из всей этой многостраничной катавасии особенно подействовал на принца. Это место так его заворожило, что он заставлял мистера Уилкинса возвращаться к нему снова и снова. И если бы французский романист был бы жив и знал, что его произведение столько раз исполняется "на бис", то наверняка вышел бы поклониться наследнику английского престола и остальной публике.
Представим себе воочию, как происходил этот урок изящной словесности. В половине девятого, позавтракав, принц входил в классную комнату дворца, одаривал кивком почтенного наставника, садился в глубокое кресло и закидывал ногу на ногу. Профессор Уилкинс, с достоинством отвесив поклон, взлетал на небольшой помост с кафедрой, надевал очки, слюнявил палец и начинал искать в книге нужную страницу.
— Итак, Ваше Высочество — обращался он к аудитории, — на чем мы с вами остановились?
— Мы остановились на том, как кондор утащил мальчика! — с готовностью отвечал принц.
— Но, Ваше Высочество, мне кажется, что это место мы уже с вами прочли?
— Нет, как раз этого места мы еще ни разу не прочли! — заявлял принц, болтая ногами.
— Но так мы никогда не найдем капитана Гранта!
— Ну и пусть! Капитан подождет.
" Ну что ж, — думал профессор, — действительно, пусть себе этот капитан посидит еще на своем необитаемом острове, все равно, когда-нибудь да отыщется!"
И чтение возобновлялось с вышеуказанного места. Профессор ровным голосом поддерживал эпическое повествование о том, как группа выбившихся из сил путешественников располагалась на ночной привал у самого края горной расщелины. Они раскладывали бивуак, мирно беседуя о том и сем, а затем, основательно подкрепившись едой и согревшись, укладывались на боковую. И тут наступало самое главное...
Профессор таинственно понижал голос до шепота, подсматривая краем глаза за своим слушателем. Принц уже не болтал ногами и не делал попытки засунуть палец поглубже в нос, он с трепетом ожидал развития событий. В это мгновение спящего мальчика Роберта Гранта ухватывала острыми когтями и утаскивала ввысь чудовищная по размерам местная птица — кондор. О, какого страху тогда натерпелись несчастные путешественники! Для пущей наглядности профессор воздевал в стороны руки и низко опускал лысую голову себе на грудь. Ни дать, ни взять — кондор! При этом очки соскальзывали с его вспотевшего носа и падали на ковер.
Тогда принц вскакивал с места, подавал учителю его очки и заглядывал в раскрытую книгу. Он уже знал, что на этой странице должна быть картинка, — мальчик, висящий в когтях кондора. "Есть! — издавал Чарли отчаянный клич, как если бы "Арсенал" забил гол в ворота "Ливерпуля". Профессор благодарил за поданные очки и приглашал принца сесть на место. Оттерев пот и водрузив на нос очки, профессор медленно прищуривал левый глаз, закидывал голову набок, точь в точь, как благородный индеец-проводник по имени Талькав из книги. Ему надо было так прицелиться из ружья, чтобы не дай бог не попасть в мальчика. "Бац!" — и раненая птица начинала терять высоту, а затем плавно приземляла свою полуживую жертву на мягкий снег. "Уф-ф!" — облегченно вздыхали профессор и его ученик.
— Этот Роберт Грант дешево отделался, чтоб мне провалиться!
— Несомненно, Ваше Высочество!
Чтение продолжалось, но притихший на своем кресле Чарли уже слушал невнимательно и с затуманенным мысленным взором погружался в грезы.
Профессору так до конца и не дано было осознать степени воздействия этого отрывка на воображение Чарли. С тех пор принц изменился, стал искать одиночества, перестал играть со своими сверстниками. Он все больше уединялся в одной из отдаленных комнат и играл сам с собой, исполняя поочередно и роль мальчика из книги и роль зловещего кондора.
Чарли жил, как во сне, дыша разреженным высокогорным воздухом. Он пробуждался по утрам, разбуженный гулом снежных лавин. Весь день он жмурился от нестерпимой белизны ледяного покрова. Отходил он ко сну, проваливаясь в снег. Натянув на нос теплое атласное одеяло, он блаженно улыбался в предвкушении сладкого мига. Лишь только, благословив сына и поцеловав его в лобик, королева гасила свет и закрывала за собой дверь, Чарли оставался в кромешной тьме один на один с опасностью. Он отбрасывал одеяло, ложился на спину поперек кровати, свешивал голову и раскидывал в стороны руки с тем, чтобы кондору было удобно держать его когтями за пижаму. Там, в самом низу под его головой, где располагался освещенный лунным лучом коврик, теперь проносились в тумане острые пики заснеженных скал. Ледяной вихрь шумел в ушах. Кондор размеренно махал огромными черными крыльями, все крепче сжимая в когтях грудную клетку своей хрупкой жертвы. Взор Чарли угасал и жизненные силы оставляли его...
Утром принца находили в очень странной позе. Королева удивлялась, но особенного значения этому не придавала, — ведь дети всегда спят беспокойно. Если же принц еще и сбрасывал одеяло на пол, да к тому же подкладывал под себя подушку, — тем более, причин для беспокойства не было. Мальчику, вероятнее всего, было просто мокро. И в этом случае королеве никогда не изменяла деликатность, намеков на эту конфузливую тему она старалась избегать.
3
Прошло уже немало дней. Капитан Грант, как и следовало, ожидать, благополучно нашелся, и, казалось, что все мытарства позади. Но не тут-то было. Однажды эта тема всплыла за завтраком. Ранним утром принц в сопровождении учителя, умытый и причесанный отправился в трапезную. За столом уже сидела вся семья, за исключением принцессы Анны, гостившей у бабушки. Принц выглядел очень свежим и здоровым, видимо путешествие по воздуху и ночевка на снежном склоне придали румянца его бледным щекам. Обойдя длинный стол и пожелав папе и маме доброго утра, он уселся на старинный стул с высокой спинкой — как раз напротив своего учителя. Королева подождала, пока он усядется, а затем махнула рукой. Служитель в ливрее начал разносить завтрак, традиционно состоящий из овсянки, булочек с маслом и джемом, жидкого кофе для взрослых и сладкого чая для Чарли. Кроме краткой дежурной молитвы за королевским завтраком было не принято заводить посторонних разговоров. Лишь изредка дозволялось подавать реплики. Его Высочество папа следил за тем, чтобы Его Высочество Чарли...
Тут я начинаю немного путаться в титулах, и потому позволю себе краткое объяснение. Как должны были обращаться друг к другу члены образцовой королевской семьи? Дело в том, что папа Филипп, принц Эдинбургский, королем не числился. Королевой, то есть, Ее Величеством была мама Елизавета Вторая. Принц Эдинбургский даже не был наследником престола, им был принц Уэльский. Для папы в освященной традициями королевской иерархии предназначалась роль так называемого короля-консорта. Что это означает? Как сказал бы русский писатель Чехов, всего лишь "мужа своей жены". По ранжиру и по сути даже малолетний Чарли стоял выше своего отца. Как же в таком случае они должны были друг к другу обращаться? Ее Величество мама могла не церемониться и сказать своему сыну запросто: "Чарли, выпрямись!", или "Чарли, прекрати болтать ногами!". А что было делать папе, герцогу Эдинбургскому, особенно при маме и при посторонних? Ему ничего не оставалось, как звать своего высокородного отпрыска полным титулом: "Твое Высочество, подай-ка мне перечницу!" или "Твое Высочество, не хлюпай чаем!". Но, впрочем, принц Филипп был очень молчалив. Он знал, что его исторический предшественник принц Альберт рано оставил свою супругу королеву Викторию вдовой. И поэтому Принц Филипп старался всем своим покладистым поведением и философским спокойствием отстоять свою жизнеспособность.
Итак, на королевский завтрак была подана традиционная овсянка. Принц первым делом пожелал убедиться, что ему подали в тарелке Тернеровского сервиза, но ни в коем случае не Веджвудского. Королева снисходительно относилась к этой причуде сына. Но не думайте, что Чарли был столь придирчивым знатоком и ценителем фарфора. Он просто знал, что в Тернеровской тарелке помещается меньшее количество не любимой им овсянки. Но даже и для этого количества принцу приходилось мобилизовать свою волю и воображение. В тарелку он старался не смотреть. Из дворцовых покоев он мысленно переносился на какую-нибудь отмель кораллового рифа, и представлял себе, что перед ним не липкая овсянка в Тернеровской тарелке, а черепаховый суп, сваренный в панцире, и не чашка бледного чаю, а оловянная кружка с полупинтой ямайского рома. Таковы были зрительные ассоциации. Теперь эту кашу полагалось проглотить. И здесь принц снова мысленно обращался к литературным реминисценциям. Еще до появления на сцене профессора Уилкинса был прочитан Робинзон Крузо. Добрый моряк, помнится, проглатывал одним махом порцию хвойного отвара и так избавлялся от малярии. То же самое Чарли проделывал с овсянкой, давясь и морщась. Наконец, с этим яством было покончено, и принц первый решился нарушить молчание.
"Мамочка, а, правда, что кондоры едят детское мясо?" — спросил он, жуя булку с джемом. Королева растерялась на минутку, но, придя в себя, строго поглядела на профессора. Тот немедленно поперхнулся чаем, извинился, и принялся торопливо объяснять королеве, в чем тут дело и что приключилось с юным Робертом Грантом, персонажем романа Жюля Верна. Не закончив объяснений, профессор сбился и густо покраснел. Принцу это совсем не понравилось, и он задал свой вопрос о кондоре вторично. Королева выпрямилась и отодвинула от себя чашку.
— Нет, Чарли, разумеется, нет! Этого просто не может быть! — заявила она, поглядев сурово на профессора, давая понять, что она не намерена отвечать за весь вздор, порожденный больной фантазией французского писателя, — У Вас на лацкане пятно, уважаемый профессор!
