| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
.....................................................................................................................
В заключение Бекингем спрашивал Рауля, с чего это он вообразил, что де Гиш — его близкий друг? Де Гиш ему никто, славный малый, приятель, но другом он считает только Рауля и очень настойчиво приглашает его в Англию. "Я сам не могу поехать за Вами и утащить Вас с собой — Вы знаете, мне заказана дорога во Францию по милости брата Его Величества. Так мы увидимся? И... with a little help of your friends Вы преодолеете свой сплин, стресс — что там у Вас. Я-то смог! Время лечит, поверьте!"
-Wiht a little help of my friends*,— прошептал Рауль,— Прощайте, герцог. Good by, my friend**.
......................................................................................................................
*"With the little help of my friends"— "Маленькая помощь моих друзей", тоже незабвенные "Beatles".
* Прощай, мой друг. ( Англ.)
...................................................................................................................
И большое письмо герцога Бекингема охватило пламя.
-О я, несчастный! — воскликнул слуга, — Я совершил непростительную ошибку! Получив эти письма, я должен был лететь стрелой... Как это я не догадался!
-Вздор, Оливен, вздор, — перебил его виконт, — Мне никак не подходит вариант Бекингема.
"Возможно, Бекингем преувеличил чувства Мэри. И дай Бог, чтобы это было так! Какой грустный был бы союз с милой, доброй, умной девушкой. Нет, это хорошо, что письмо опоздало. Иначе быть не могло. Не судьба. Жена обожает мужа, а муж постоянно думает о другой. Вариант Бекингема невозможен. Остается последний вариант — вариант Бофора".
-Вы еще что-то хотите спросить, господин Рауль?
-Меня кто-нибудь спрашивал? — небрежно произнес виконт.
-О! Очень многие люди! Ваши друзья чуть ли не каждый день прибегали. Даже надоели, право!
-Кто именно?
-Де Гиш, например.
-Я его видел сегодня.
-Значит, вы знаете новости?
-Знаю, знаю.
-Ну, если вы знаете новости о де Гише, вас уже ничем не удивишь*.
......................................................................................................................
* У Дюма Рауль становится свидетелем тайного свидания де Гиша и принцессы Генриетты, и, пытаясь выручить влюбленных, "переводит стрелку" на Ору де Монтале. Смысл новости о де Гише в том, что принцесса наконец-то ответила де Гишу взаимностью. "Новость о де Гише" наши герои не комментируют, это и так ясно всем, кто читал Дюма.
....................................................................................................................
-Да, вот только я боюсь...
-Вы боитесь за де Гиша?
-И за нее тоже. А еще я боюсь, что наболтал сегодня де Гишу много лишнего.
-Что вы ему сказали?
-Вздор, — нахмурился виконт, — Лучше бы не говорил! Впрочем, Оливен... Что еще новенького?
-Барон де Невиль был на днях. Вы знаете, куда собрался этот повеса?
-Знаю, — ответил виконт, - И я туда же, — по последние слова Оливен не расслышал, отгоняя кота — Кир собрался играть с черными перьями шляпы нашего героя. Припрятав шляпу от греха подальше, Оливен вспомнил:
-Ах, да! Еще был Маникан!
-В новом костюме? — насмешливо уточнил Рауль.
-Как вы догадались?
-Это не так-то трудно. Все? Что ж. No news — good news*.
-Не понял.
.....................................................................................................................
*Нет новостей — хорошие новости. (Англ.)
.....................................................................................................................
"Слава Богу, дело о дуэли замяли. А я уже навоображал себе всяких кошмаров. Полицейские, Бастилия и так далее. Добрый король Людовик XIV сделал вид, что ничего не произошло. А у меня нет ни малейшего желания напоминать о себе его величеству".
-Я, кажется, понял, о ком вы хотите спросить, господин Рауль, — печально промолвил Оливен,— От нее не было ни письма, ни записки. И сама она больше не появлялась.
-Это следовало ожидать, — сдержанно сказал виконт. — Она здесь больше никогда не появится.
Оливен жалобно вздохнул.
-Я не о ней. Я о Д'Артаньяне.
-Д'Артаньян был на той неделе, — сказал Оливен немного смущенно, но виконт не обратил внимания на его странный тон.
-Сегодня мы чуть ли не целый день искали Д'Артаньяна. Как в воду канул! — вздохнул он, — Правда, есть одна зацепка.
-Ну, с ним частенько такое бывает. Какие-нибудь государственные дела.
-Есть одно место, куда мы с отцом не заглядывали. Завтра мы с тобой туда наведаемся. Если его и там не окажется, я не знаю, где его искать.
-Куда?
-На Гревскую площадь.
-Господи, пронеси! — перекрестился Оливен.
-Ты забыл, что там находится дом, принадлежащий Д'Артаньяну?
-В самом деле, из головы вылетело. Чудак этот ваш гасконец, нашел, где дом покупать!
-О вкусах не спорят, — заметил виконт иронически, — Д'Артаньян выколачивает из домика на Плас-де-Грев все, что можно. А мы с тобой идеалисты, платим втридорога за право жить в Доме Генриха Четвертого.
-Да! — гордо сказал Оливен, — Но мы делаем честь дому сему, и дом сей нам, в свою очередь, оказывает честь!
-А кстати, — заикнулся виконт.
-Понял, господин Рауль! Я вас понимаю с полуслова! За квартиру уплачено до конца года, как вы велели!
-То-то же, — он зевнул, потянулся, допил оставшееся вино.
-А знаете, я иногда мечтаю, что этот знаменитый дом будет вашим собственным.
-Вижу, наивности у тебя не убавилось. Такие вещи происходят только в сказках. Дом в центре Парижа!
-Если бы молодому Д'Артаньяну, живущему на съемной квартире канальи Бонасье, и бедному как церковная мышь, кто-нибудь сказал, в те годы, что через тридцать лет он будет знаменитым капитаном мушкетеров и домовладельцем, что бы он ответил? "Сударь, вы безумны" или — "А почему бы и нет, черт побери"?
-Скорее второе, — улыбнулся Рауль.
-И вы скажите, как мог бы сказать гасконец, — попросил Оливен.
-А почему бы и нет, черт побери, — сказал Рауль, — Киру Великому очень нравится Дом Генриха Четвертого. Кошки, как известно, привыкают к жилью.
-А вы надолго в Париж? — спросил Оливен.
-На насколько дней.
-А что так?
-Потом, хорошо?
-А можно еще спросить? Как я понял из ваших слов, граф де Ла Фер тоже в Париже?
-Да. И Гримо тоже.
-А почему вы без них? С ними все в порядке?
-Оливен, успокойся! Не делай такие страшные глаза, пугливый ты мой! Все в порядке. Они у Бофора, в Штабе. Что-то там уточняют. Герцог попросил совета, и хотя отец старается воздерживаться от советов, от Бофора отделаться ему не удалось.
-Теперь понятно. Вот и хорошо. Я хотел еще рассказать о господине де Бофоре.
"Оливен захочет увязаться за мной. Лучше ему ничего не говорить, до поры до времени, — подумал Рауль, поглаживая кота,— А когда он все-таки узнает, прикажу ему сторожить кота. Нельзя же оставлять без присмотра домашнее животное".
-О господине де Бофоре мы с тобой поговорим завтра. Что-то мне спать захотелось. Я привез одну занятную вещицу — рукопись комедии "Докучные", автограф Мольера! Если хочешь развлечься, почитай. А я пойду, вздремну.
-Приятных вам сновидений, мой господин, — искренне пожелал Оливен.
ГЛАВА 1. РАУЛЬ СТРЕЛЯЕТ В КОРОЛЯ.
-Господин Рауль! Кир Великий опять гостей намывает! Как пить дать кто-нибудь пожалует!
Говоривший эти слова молодой человек лет двадцати семи или восьми стоял у высокого окна. Он задергивал шторы, чтобы любопытные, если тем вздумается заглянуть в окна их квартиры, не видели, чем занимается его хозяин. Досуг господина виконта де Бражелона внушал доброму малому серьезную тревогу.
Сам хозяин, очаровательный виконт, несколькими годами моложе слуги, наблюдавшего за котом, весьма комфортабельно расположился в большом мягком кресле, забравшись туда с ногами. Кир Великий, намывающий гостей, был всего-навсего домашним котом, великолепным холеным лентяем, которого остроумный хозяин назвал так в честь героя романа г-на и г-жи Скюдери, авторов бестселлера XVII века. Полуодетый, в нарядном шелковом халате с замысловатыми узорами — цветами и листьями сложной формы барокко — наш герой рисовал углем на картонке какого-то урода, и именно это упражнение в изобразительном искусстве, занятие вроде бы невиннейшее, заставило верного слугу по имени Оливен задернуть все шторы.
Урод, которого рисовал виконт, получился, тем не менее, не злой и не страшный, несмотря на все старания молодого, с позволения сказать, художника, изобразить нечто мерзкое и отвратительное. Увы! Ни рога и копыта, ни лапы с когтями, ни оскаленные зубы, от которых не отказался бы ни один уважающий себя вампир, не внушали страха. Оливен боялся другого — корона на голове "урода" и мантия с геральдическими лилиями — и ребенку было ясно, что коронованный монстр, которого господин де Бражелон вырисовывал так старательно, не кто иной, как христианнейший монарх Людовик Четырнадцатый.
-Нет, вы только посмотрите на этого плута!
-Невидаль, какая, Кир Великий! — пробормотал виконт насмешливо, продолжая выводить лилии на мантии своего "урода", даже по-детски язык высунул, — Займись лучше чем-нибудь полезным, Оливен. Делом каким-нибудь.
-Я и так занимаюсь делом, господин Рауль, — возразил Оливен. — А вот вы, не сочтите за дерзость — ерундой!
-Важное дело — глазеть на кота!
-Важное дело — рисовать какого-то урода, да еще в короне, — проворчал Оливен, проверяя, надежно ли задернуты шторы.
На реплику слуги виконт ответил насмешливо-грустной улыбкой. Оливен понимающе вздохнул и, смягчив голос, спросил:
-Что вам угодно, мой господин? Какие будут распоряжения?
-Э, милейший, прекрати-ка свой лепет! — нахмурился виконт, — Мне не нравится твой тон!
-Извините, господин Рауль, — кротко сказал Оливен, — Извините, если я чем-то прогневил вас... Право, это вышло нечаянно. Вам показалось, я всегда так говорю.
-Нет, Оливен, мне не показалось, — обиженно сказал Рауль. — Таким голосом разговаривают с больными или с женщинами. Или с малыми детьми. Или с сумасшедшими!
Увы! Подобный тот наш герой часто стал замечать в разговорах друзей последнее время. Но если такие интонации задевали его, когда с ним разговаривал Атос, его отец, или старый друг де Гиш, или герцог де Бофор, его новый начальник, и Рауль не показывал им, что сочувственный тон его оскорбляет, то с Оливеном он решил не церемониться. Оливен изменил стиль общения, сделал один из лихих мушкетерских жестов, что вызвало на грустном лице хозяина снисходительную улыбку.
-Жду ваших приказаний! — сказал Оливен по-военному, даже, пожалуй, слегка утрируя.
Рауль помнил Оливена к себе, подал ему свое художество и велел поставить на камин. Оливен взглянул на нарисованного урода и ахнул.
-Да это же "Оскорбление Величества", господин Рауль!
-А что, похож? — спросил Рауль, — Я старался, чтобы было сходство.
-Похож! — сказал Оливен с ужасом, — Ой, похож! Потому-то я и задернул шторы: не дай Бог, кто увидит!
-Ну и пусть, — сказал Рауль вызывающе, — Пусть видят! Я у себя дома и делаю что хочу! А ты все такой же трусишка, мой милый Оливен.
-Я не за себя боюсь, а за вас!
-Продолжай в том же духе, но сиди у камина и собирай мои дротики.
-Что-о-о? — вытаращил глаза Оливен, — Какие такие дротики?
Виконт достал из шкатулки игрушечный дротик. Велев слуге отойти на безопасное расстояние, он метнул дротик в коронованного урода.
-Попал! — сказал он торжествующе. Взял второй дротик из шкатулки. Прицелился.
-Есть! — заявил он с важностью, — Ты видел — прямое попадание!
-О виконт! — произнес Оливен трагическим тоном, — Я предполагаю, вы опять рассердитесь, но вы ведете себя как дитя. Я даже удивляюсь, сколько в вас еще детского! Пулять дротиками в изображение Короля!
-Ну-ну, — буркнул виконт, в третий раз, кидая дротик, — Это уже было: "Оскорбление Величества".
-"Оскорбление Величества", — с прежним ужасом сказал Оливен и красноречивым жестом стукнул себя по шее ребром ладони.
-Тебе это не грозит, — заметил виконт.
-Так ли, мой господин! Мы с вами доиграемся! Вам, как знатному господину, отрубят голову торжественно, под бой барабанов, а за компанию с вами повесят и беднягу Оливена. А мне, мой прекрасный сеньор, жизнь еще не надоела.
-А мне надоела, — сказал Рауль, — Да подавай же дротики, что стоишь!
Оливен собрал дротики, вонзившиеся в картонного урода. Завзвонил колокольчик у дверей.
-Ах! — воскликнул Оливен, — К нам посетитель! Кир Великий предсказал! Я же говорил — он у нас вещий!
Он бросился к уроду, швырнул его в камин и хорошенько пошуровал кочергой, чтобы крамольная картинка его хозяина обратилась в ничто, вернее, в пепел.
-Я никого не принимаю, — заявил Рауль, — Что ж ты сжег мой "шедевр"! Но я нового нарисую.
Оливен появился через две минуты с растерянным видом.
-К вам господин де Сент-Эньян,— произнес он.
Рауль вытаращил глаза и подскочил в кресле.
-Не может быть!
-Подите сами посмотрите.
-Я же сказал: не принимать!
-Как можно, сударь! Он настаивает! Он очень хочет вас видеть. Позвольте, я проведу его в ваш кабинет.
-Я сам к нему выйду, — сказал Рауль, вылезая из своего кресла.
-Что вам подать? — спросил с готовностью Оливен.
-Ничего, — ответил Рауль, тряхнув головой.
Оливен опешил.
-Но господин де Сент-Эньян сочтет это за неуважение к нему.
-Пусть! — заявил Рауль, — Я его действительно не уважаю и не собираюсь лицемерить. Я не пущу этого господина на порог своего дома.
Была еще причина, по которой виконт не желал пускать в свою квартиру г-на де Сент-Эньяна. Посетитель мог увидеть автопортрет Луизы де Лавальер, который все еще красовался в гостиной виконта, и Рауль дорожил этим произведением искусства не меньше, чем герцог Бекингем-старший портретом Анны Австрийской лет тридцать с лишним назад. Даже больше, ибо это сокровище рисовала сама Луиза! Можно только предположить, как порадовало бы Джорджа Вилльерса Бекингема подобное произведение Анны Австрийской! Но Раулю был знаком великолепный портрет его бывшей невесты. К созданию "королевского" портрета был причастен господин де Сент-Эньян. Фаворит Людовика Четырнадцатого был последним человеком во Франции и на всем белом свете, которому он позволил бы взглянуть на скромный автопортрет вероломной, коварной, жестокой, забывчивой, нежной, кроткой, тихой, робкой девушки по имени Луиза де Лавальер. Плакса, трусишка, обманщица — такие, с позволения сказать, комплименты и весьма далекие от комплиментов характеристики придумывал наш герой, распаляя себя, и диапазон этих характеристик был весьма широк: от "ангела" до "потаскушки". Рауль велел себе забыть все правила, в которых он был воспитан и вести себя с де Сент-Эньяном дерзко, цинично, оскорбительно, словом, так, чтобы королевский любимец на этот раз сам вызвал его.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
