Терминатор. Возрождение.

Бронированный УАЗ и БРДМ торговцев расположились на огороженной асфальтовой площадке под присмотром охраны. Самих торговцев не видно. В бане, наверное, или за столом расположились. Торговые ряды, несмотря на позднее время, все еще полны народа. При входе двое крепких светловолосых парней в одинаковых куртках собирают оружие у входящих, аккуратно складывая его в ящики и выдавая железные номерки. Окинув меня презрительным взглядом, пропускают без проверки. Самые востребованные товары располагаются недалеко от входа. Табак и алкоголь, оружие, продовольствие, обувь, обмен патронов, все, на чем держится послевоенная экономика. Дальше торгуют книгами, дровами, различными рыболовными и охотничьими принадлежностями, одеждой. Гул и шум разносятся на весь микрорайон. Многие выкрикивают импровизированные частушки и призывы заходить именно в их палатку. Посреди площади на деревянном постаменте закованы в кандалы трое грязных, тощих людей. Воры и мошенники. Разговор с ними в этом месте короткий.

Местное кафе пользуется бешеной популярностью — можно сытно покушать, не боясь отравиться, по вполне демократичной цене. По принятой на Руси традиции заправляет данным заведением уроженец Северного Кавказа — пожилой грузин Аслан, по совместительству главный шеф-повар. Он отличается редким в этих краях неподдельным радушием и гостеприимством. К каждому посетителю, этот общительный человек находит свой подход. Не гнушается отобедать вместе с гостем. Дядя Аслан несколько раз выручал меня, давая хоть какую-то, но работу, а следовательно и еду.

Вкусно пахнет дымом и жареным мясом. Свободны добротный деревянный стол и стулья почти в самом конце помещения. Миловидная молодая официантка не заставила себя долго ждать.

— Похлебку, два хлеба и чай с сахаром, пожалуйста.

Усталая девушка кивает в ответ без улыбки; улыбаются тем, у кого есть чаевые.

У стойки бара, держа в руке поднос с блюдами, мелькает Аслан. Довольно многолюдно, но интересных посетителей маловато, в основном обычные спокойные мужики. В противоположном конце кафе вальяжно расположились двое бородатых мужчин, что-то негромко обсуждающих. Один из них лениво жестикулирует руками, изображая нечто огромное. Недалеко от них яростно обгладывает куриную ножку плотный лысый детина с АПС в дорогой черной нагрудной кобуре. Поодаль от него шумит большая компания мужчин в разномастной экипировке. Самыми дисциплинированными оказались ребята из охраны хозяев Школы, скромно попивающие пиво возле входа. Впрочем, они могут позволить себе заказать ящик шампанского или водки, с них не убудет.

Внезапно гул обедающих стих. Я оглянулся. В помещение один за другим вошли пятеро, те самые бойцы охранения каравана. Красуясь дорогущим снаряжением, караванщики властно огляделись и проследовали к столу передо мной. К ним немедленно подошел Аслан, неизвестно откуда взявшийся.

— Что кушать изволите, уважаемые?

— Супчик, шашлыку по две порции, зелень — лучок — помидорки, — усмехнулись мужики.

— Водочки? — улыбнулся в ответ Аслан.

— Без водочки.

— Вас понял, все будет, обождите минуток десять, сейчас чай распоряжусь подать.

— Сахару побольше!..

Приняв заказ, Аслан умчался на кухню. Караванщики принялись обсуждать что-то свое, контролируя при этом территорию и следя за каждым посетителем, вновь набирающего гул, кафе. Осторожно прислушиваюсь, всем своим видом показывая безразличие к разговору.

-... да пошли вы! Говорю, своими глазами видел! — худощавый парень с черными волосами, что-то вполсилы доказывал своим товарищам.

— Ты еще скажи Боинг видел, чистенький, беленький, прямо из Москвы. Просим Вас пристегнуть ремни, дабы избежать травм при посадке! — вся компания улыбнулась.

Официантка с зеленым подносом, усердно повиливая бедрами, сноровисто расставила граненые стаканы с горячим крепким чаем перед мужиками, не дав мне дослушать разговор.

Сразу видно, что мужики истосковались по женскому телу, однако железная дисциплина не дает им угостить шлепком эту милую особу.

Внимание мое, привлек самый тихий из бойцов. Интеллигентное лицо оттеняет рассеченная бровь и стрижка под машинку, низкий рост и плотное телосложение. На вид лет сорок пять. Что-то в его облике притягивает взгляд, чувство чего-то знакомого прочно обволакивает подсознание. Пристально осматривая кафе, он останавливается взглядом на мне. Никудышный из меня шпион. Родимое пятно на шее, большое круглое родимое пятно! Екает сердце. Этого просто не может быть...

— Дядя Федор! — вскакиваю из-за стола с радостным лицом, попутно спотыкаясь об стул и падая на твердый пол.

Бойцы мгновенно вскидывают пистолеты, развернувшись на стульях. Под прицел попадают все обитатели харчевни.

— Спокойно, опустить стволы, — человек пристально вглядывается в мое лицо, — Паша? Племяша мой? Паша!

Посетители смолкли во второй раз, недоуменно уставившись на сцену встречи таких разных людей. Двое: суровый мужик и молодой парень без стеснения плачут и обнимаются. Не в силах вымолвить ни слова, стоим несколько минут, прижимая друг друга к себе.

— А мама здесь? — Федор нарушает тишину первым.

— Нет мамы... — градом льются слезы. Дядя прижимает меня к груди.

Караванщики спрятали оружие в кобуры и усадили меня за свой стол. Вскоре принесли заказ, который мужики по такому случаю все-таки разбавили небольшой чекушкой ледяной водки. Официантка получила щедрые чаевые, а Аслан очень лестные отзывы о своей кухне.

Двое суток вместе пролетели в один миг. Проведя их за разговорами, мы почти не ложились спать. Когда Федор предложил мне поехать с ним, я, не раздумывая, ответил согласием.

5

Судьбоносная встреча с дядей по материнской линии несказанно обрадовала и удивила меня. Оказалось, Федор отвечал за контакт с поселениями встречавшимися по пути. Являясь лучшим другом и правой рукой главы каравана, Федору не пришлось долго его уговаривать взять меня с собой, тем более что караван направлялся домой. В команде появился, так сказать 'сын полка'. Правда на полном серьезе пригрозили, мол, не будешь подчиняться жесткому распорядку дня и дисциплине — высадим в ближайшем населенном пункте, подвергнешь угрозе людей — расстреляем.

Перед отъездом сбагрил все ненужное барахло Егорычу, он же помог собрать небольшой походный рюкзак с провиантом и теплыми вещами. Прощаться с Дедом оказалось нелегко, уж очень я прикипел к нему за это время. Он был не в восторге от моей затеи, но все же отнесся с пониманием. Спустя несколько дней я обнаружил в рюкзаке литровую банку слегка засахаренного малинового варенья с запиской 'на здоровье'.

Я не в курсе какое именно количество товаров удалось сбыть торговцам, но они явно остались довольны. По словам Федора, в большинстве случаев населенные пункты не могут позволить себе закупаться товарами в большем количестве. Мельком заметил загрузку штабелей с какой-то электроникой в одну из наших фур. Пригодится в крупнейшем послевоенном научном центре — Новосибирске. До войны, наряду с Томском, этот город считался сердцем научной деятельности Сибири, кузницей высококвалифицированных кадров страны. Таким он остался и после катастрофы. Одному Богу известно, каким образом третий по количеству населения город страны почти не пострадал от ядерного оружия. Правда, что не сделали бомбы, то сделал сам человек. Отсутствие электричества, продовольствия и горючего, немалое количество оружия и пару сотен тысяч крепких мужиков в одночасье превратили город в кипящий котел вражды и междоусобных стычек. Нет, даже не стычек — войн. Соседу, расположенному на триста километров северо-восточнее, не повезло еще больше. Оно и неудивительно, закрытый город Северск, он же Томск-7, находящийся всего в двенадцати километрах от Томска являлся одной из приоритетных целей НАТО. Все вышесказанное Федор толково объяснил на пальцах буквально за пару часов.

К слову, за мной в команде прижилась кличка Мыш, которая, как я понял, не несла никакого оскорбительного подтекста.

6

Корпус бронетранспортера еле заметно покачивается на неровностях дороги. Многочисленные дожди, лютые сибирские морозы и летняя плавящая асфальт жара за эти годы превратили некогда довольно ровное, по меркам РФ, шоссе, в его подобие. Несмотря ни на что, восемь огромных колес хищно наматывают километры дороги, будто не замечая выбоины, а иногда и целые ямы, затопленные грязной водой. Все сидят молча, погруженные в свои мысли, при этом готовые в любой момент ответить огнем на любую опасность.

— Слушайте мужики, — припомнил я недавний разговор, — а что вы говорили про Боинг? Неужели кто-то самолет в воздух поднял?

— Да типун тебе на язык, столько топлива жечь... легкомоторный еще ладно, а эту громадину какой смысл?

— Вася, жаба за чужую горючку давит?

Началась полемика.

— Может и давит. Сам знаешь, в некоторых местах литр чуть ли не в пол литра зерна обходится.

— Валера с третьей фуры, говорит, в небе след видел от самолета. Ясное дело, почудилось. Облака ветром разнесло, — перебил, пока еще незнакомый мне, караванщик.

— Понятно, — на секунду задумался, вскоре задав новый вопрос, — а что вообще кругом творится, новости какие есть? Я ведь за всю жизнь только в детском лагере в Анапе побывал, да вон, — киваю на Федора, — у дяди в Барнауле гостил разок.

— В ХМАО нефть и газ качают, как и прежде, разве что в объемах гораздо меньших. Оборудование и трубопроводы пострадали сильно. Да и толковые инженеры на дороге не валяются. Особенно после вот этого, — Гена повел руками вокруг себя. — Одно плохо им, жрачки мало, в Сибири сельское хозяйство особо не развернешь. Сургут сильно зацепило, ГРЭС кое-как удержали на плаву. Себя обеспечивают, часть на продажу идет. Любое производство нуждается в колоссальных затратах электроэнергии, поэтому держатся конкретно за эту деляну. С другой стороны, такой лакомый кусок не одним им приглянулся. Как пить дать, не избежать им месилова.

— На Урале черте-что происходит. Есть информация, что по ним химией или чем-то биологическим отработали. Есть, конечно, более подробные данные, но тебе о них знать не нужно.

В нутре гудящей машины повисло гробовое молчание. Стало неловко за свой возраст, удивляюсь, как вообще караванщики стали говорить со мной на такие темы.

Про Томск и Новосибирск тебе Федор уже рассказал вкратце, новостей у них мало.

— Как думаете, в Америке тоже дела идут не сладко? — поинтересовался я не желая терять нить разговора.

— Ты еще давай ляпни, что тебе их жаль. Пусть гниют в Аду, за то, что они натворили. Сколько жизней из-за каких-то мудаков потеряно. Своими руками задушил бы, — сжал кулаки и зубы до этого сидевший спокойно Майор.

Федор предупреждал, что этого человека лучше не тревожить. Он был черств, недружелюбен, малоразговорчив. В одной из пьянок после многодневного похода, он признался, что потерял семью. Жена, малолетние сын и дочь, погибли в самые первые дни войны. Майор решил валить из раздираемого мародерами и толпами обезумевших людей города. Забил до отказа продуктами и водой свой черный 'Крузак'. Прихватил табельный ПМ и 'Бекас'. Здраво рассудил, что двигаться лучше по проселкам. Но удача была не на его стороне. Какие-то ублюдки подловили их джип на дороге, выстрелив из густых кустов. В последнее мгновение Майор успел вывернуть руль, машину занесло и она вылетела в кювет; дуплет картечи исковеркал правую сторону дорогого внедорожника. Жене картечины попали прямиком в шею, перебив позвонки, детей зацепило вскользь, попав сыну в левый глаз, дочери в верхушку черепа. Майор расстрелял несколько обойм в двух обдолбанных нарков с двустволкой. Обезумевший от горя отец, рыдая, просидел с телами два дня. На третий день по дороге потянулась вереница людей. Они привели убитого горем отца в чувство и попытались отвести в лагерь для беженцев. Майор с чудовищной болью в груди похоронил семью под многовековыми соснами и буквально на автомате влился в колону грязных, голодных людей. Затем в том самом лагере закончился провиант, поддерживавший людей в более или менее неагрессивном состоянии. Начался бунт. Что было потом история умалчивает, даже литры алкоголя не смогли развязать язык Майору.

Федор взглядом приказал заткнуться. Поговорили, блин. Хотелось задать миллион вопросов, мучавших мою любознательность, расспросить Федора о его прошлом, узнать, что творится в различных частях страны. Но вместо этого, предстоял долгий молчаливый день. Скоро будет большой привал: поедим горячей пищи, водители поменяются со своими парами, дозаправим баки. Повара приготовят обед — консервы с вареной картошкой, вяленую рыбу с той же картошкой, либо супы с, правильно, картошкой.

7

К полудню небо затягивают черные свинцовые тучи. Моросящий противный дождь, проникающий прямиком под одежду, сменяется ливнем, мерно стучащим по крышам теники. Существенно падает видимость, напряжение людей усиливается. С утра прошли около двухсот километров. Мешает ужасное состояние дорог. Местами полотно совсем прохудилось, через год-два и вовсе все зарастет молодняком. Скорость не более сорока километров в час. Один плюс — экономия топлива. К тому же за дорогой необходимо следить во все глаза. Не те времена, чтобы беспечно гнать вперед, наслаждаясь практически пустой трассой. Расстрелянные, обгоревшие остовы на обочинах тому подтверждение. За весь день повстречали несколько грузовиков и джипов. Водилы предусмотрительно жались к обочинам. Народ предпочитает старые проверенные временем УАЗы и Нивы понтовым иностранным внедорожникам. Изделия отечественного автопрома ценятся за отсутствие сложной электроники, огромное количество бесхозных запчастей, быстрый ремонт, производящийся буквально на коленке с использованием подручных материалов и простейших инструментов. Разок застали врасплох десяток деревенских на конных повозках. Неприметные с виду мужики, неуверенно сжимающие берданки. Мы, должно быть, нехило напугали их своим грохочущим автопоездом.

К вечеру лес и поля сменяются пустынными пригородами. Покосившиеся, разворованные дачные домики, многие со следами пожара. Выгоревшие дотла кирпичные коробки дорогих коттеджей. Словно в насмешку над ними, на одном из участков отлично сохранившийся деревенский туалет. Ни души, унылая картина. Исходя из опыта двух прошлых походов, нынешний маршрут составили таким образом, чтобы утро-день выпадал на этот отрезок пути. Дальше на восток колонна не остановится до самой базы. Да и при желании останавливаться, кроме как в поле, негде. Дальше бесконечной вереницей тянутся пепелища и брошенные земли с горсткой оборванцев, стаи собак, скопища ворон.

Почти прибыли. Подъезжая к населенной части города, проходим радиоопознавание. На въезде нас встречают две ржавые БМП-1 вкопанные в землю. Сдержанно приветствуем бойцов на блокпосте. Выглянуло солнце, лаская нас своими лучами. Хороший знак. Несмотря на все договоренности и более или менее налаженные контакты часа три стоим на дороге. Как окажется позже, повторно договаривались насчет оплаты стоянки и топлива. Ой, зря вы так ребята, жадность фраера сгубила.