Корона для царевны-лягушки.

— Царевна-лягушка...

Блондин в синем пробормотал:

— Подобное случилось лет триста тому назад... Да и то, не очень-то я в ту историю верил...

Я не выдержала:

— Ну, и что дальше? Долго еще будем сидеть в болоте?!!

Парни переглянулись.

Первым среагировал тот, которого называли Иваном:

— Прости, царевна, сей миг доставим тебя на берег.

Он шагнул ко мне, поспешно подхватил на руки, но... пошатнулся, и мы оба оказались в воде, провалившись с головой в какую-то яму. К счастью, нас быстро вытащили двое других. С одежды Ивана стекала вода, лицо облепила зеленая тина. Я почувствовала, что ряска забила и мой нос. Подозрительно покосилась на парня: не нарочно ли он это сделал? Вот только объект для шуток выбрал неудачно! От злости, что было сил, толкнула растяпу обеими руками. Тот вновь плюхнулся в воду.

Блондин решил оправдать неумеху:

— Царевна, Иван-царевич не желал тебя обидеть. Под водой много ям, вот он и оступился.

Я не очень-то в это поверила и фыркнула:

— Иван-царевич... Видали мы таких царевичей!

Тут же остыла: не зря ли нарываюсь? Что у них на уме, неизвестно. Прибьют и бросят в болото, никто вовек не найдет, лучше вести себя потише. Вот так со мной всегда, как разозлюсь, напрочь перестаю соображать.

Из моих глаз закапали слезы:

— Простите. Я замерзла и устала. Промокла до нитки, вдруг заболею...

Меня подхватил на руки высокий темноволосый молодец в сером:

— Не беспокойся, царевна. Мы тотчас отвезем тебя во дворец, представим нашему батюшке.

Я подумала: как бы и этот не решил повторить тот же трюк, и уцепилась за шею парня. Брюнет скосил на меня глаза, покрепче обнял и легко зашагал к берегу. Впереди шел парень в синем, видимо, выбирая дорогу, а сзади плелся так называемый Иван-царевич, несчастный и мокрый.

В голове промелькнула мысль: как с этими ряжеными держаться? Показать, что верю их россказням или послать подальше? Выбрала нечто среднее.

Пробормотала:

— Угу, угу, — и едва заметно ухмыльнулась.

Про себя продекламировала: ох, нелегкая это забота, из болота тащить бегемота! И из вредности посильнее сдавила шею несшего меня парня.

На берегу поджидал новый сюрприз. Я даже забыла, что мне плохо, и застыла столбом на том месте, куда поставил меня брюнет.

На поляне толпились кони и люди. К коням я претензий не имела, но вот внешность их наездников... На всех поверх рубах — блестящие кольчуги, на головах — островерхие шлемы, в руках у кого здоровенные топоры, у других длинные палки с железными наконечниками... Упорно стала вспоминать картинки в учебниках. На ум шел только 'Плач Ярославны' о князе Игоре. В моем случае — о Максике.

Мозг усиленно заработал. Судя по нарядам, это какая-то ролевая игра. Только причем здесь я? Ни о чем подобном не слышала и согласия на участие не давала! Ишь, уроды, чего придумали!

Тут же про себя признала: с уродами погорячилась. В голове забилась беспокойная мысль: кто притащил меня сюда и зачем? Тут явное представление, желают надо мной подшутить. Подумала о Максе. Если выясню, что он принимал участие в розыгрыше,... месть моя будет страшна!

Попыталась успокоить себя: всяк по своему с ума сходит. Сейчас модно воспроизводить былое. Ну, нравится великовозрастным мальчикам играть, пусть играют.

Окружившие нас люди не сводили с меня глаз. В их настороженных взглядах читались любопытство и нечто непонятное. Уж не знаю, какие из них воины, а актеры вышли отменные, вон как ловко изображают удивление. А ведь думаю, прекрасно знали, что я сижу в болоте. Вот только стрелы... Запросто могли попасть. Мне стало несколько не по себе.

Брюнет в сером сделал шаг вперед:

— Царевна, я — старший сын царя Ираклиона Мудрого, Федор-царевич.

— Угу, угу...

— А это мои братья — Митрий-царевич, и наш младшенький — Иван-царевич.

Ну, кто бы сомневался! Пожалуй, поддержу шутку.

Я скромно опустила глаза и с достоинством сообщила:

— А я — царевна Василиса Премудрая.

Оценивающе оглядела так называемых 'царевичей'. Самым красивым, на мой взгляд, был блондин, Митрий, однако складывается впечатление, что он вечно чем-то недоволен. Может, игра пошла не по правилам? Иван выглядит добродушным, кажется, он искренне расстроился, что уронил меня в болото. А вот Федор... В этом чувствуется властный характер. Наверное, он смелый и сильный, нес меня на руках, словно пушинку. Режиссер хорошо постарался, выбрав столь колоритные типажи. Хотя... мне-то до них какое дело? Долго здесь не задержусь. И какая только ерунда в голову не лезет...

Прохладный ветерок неприятно обдувал мокрую одежду. Я поежилась: как бы не заболеть. Еще малярию подхвачу! Побыстрее бы оказаться подальше от комаров и мошкары, принять горячую ванну... да и перекусить не помешало. Тряхнула головой, из волос посыпалась тина.

Словно прочитав мои мысли, парни вскочили в седла. Вот уж чего не хотелось, так это ехать верхом. И не умею, и лошадей боюсь. Всю бы папочкину зарплату отдала за самый захудалый Запорожец.

Я нерешительно взглянула на всадников.

Федор протянул руку:

— Давай, царевна.

Иван вдруг выказал недовольство:

— Царевна должна ехать со мной. Я первым ее нашел.

Федор не ответил. Посмотрел на Ивана, окинул взглядом меня и, по-видимому, принял решение. Молча спрыгнул с коня, подхватил на руки и легко, словно я ничего не вешу, забросил в седло. Мы тронулись с места, и вскоре я почувствовала, как спина согревается о его широкую грудь.

Царевичу Митрию, похоже, что-то не понравилось. Он нахмурился:

— Давайте поспешим. Чай, царь-батюшка нас заждался.

Всадники понеслись вскачь. Я вцепилась в луку седла и прокляла свою нелегкую долю. Стиснув зубы, твердила: надо терпеть, вскоре предстоит встреча с самым главным придурком, а там, глядишь, все и выясню.

В дороге мой спутник молчал, крепко прижимая меня к себе. Я тоже не решалась начать разговор, не зная, как относиться ко всему случившемуся.

Наконец, Федор указал плетью вперед:

— Смотри, царевна, въезжаем в Славгород — стольный град Тригорского царства.

Я огляделась и обомлела. Большой город раскинулся на холме. Деревянные терема с разноцветными крышами соперничали друг с другом изяществом резных орнаментов и расписными ставнями...

И кому из наших богатых чуваков пришло в голову отгрохать для себя подобное?!! Я быстро прокручивала в голове знакомые фамилии олигархов, но на ум не шел никто. Решила — не стану раньше времени париться, скоро сама все узнаю. Потерплю — не век же мне здесь куковать. Утешала себя мыслью, что за мое похищение папочка стрясет с виновников изрядный куш.

Представление продолжалось. Из дворов выбегали мужики и бабы.

Низко кланялись:

— Здравы будьте, царевичи.

Слышался шепот:

— Кого везут?

Ну, блин, неужели в наш век цивилизации нашлось столько придурков, которых тянет назад, в прошлое? Хотя, судя по внешности, жизнь у этих чудиков неплохая. Парни — здоровые, широкоплечие, девицы розовощекие и дородные. Наряжены 'под старину', но качество одежды превосходное — рубахи украшены затейливой вышивкой, сарафаны отделаны лентами. Волосы у девиц заплетены в косы, у кого-то они свободно свисают на спину, у других уложены вокруг головы, словно короны, и покрыты яркими платками.

Платье почти высохло, тина отвалилась, солнышко пригревало... Я стала смотреть на мир более оптимистично и решила поддержать спектакль до конца.

Наконец, мы остановились у высокого каменного крыльца. Я восхищенно оглядела фасад дворца со множеством башенок, стрельчатые арки окон, разноцветные витражи, золоченые флюгера, и ахнула — подобное увидишь только в сказке. Вновь подумала: играют на широкую ногу, вложились в декорации по-полной.

Федор спрыгнул с коня и помог спуститься мне. Так при этом обжег глазами, что сердце выбило несколько ударов и мурашки пробежали по телу, причем, отнюдь не от страха.

Мы поднялись по ступеням. Двое стражников в длиннополых кафтанах с огромными топорами в руках (я даже вспомнила их название — секиры) распахнули перед нами тяжелые дубовые двери и низко поклонились:

— Царь-батюшка ожидает сыновей в палате белокаменной.

По алой ковровой дорожке мы добрались до просторного зала с белоснежными стенами. В центре его, на возвышении, был установлен трон из красного дерева, украшенный золотом и драгоценными камнями. На троне, гордо выпрямив спину, восседал очередной артист, по-видимому, тот самый 'царь-батюшка'. Облачен он был во что-то, напоминающее длинное парчовое платье с золотым шитьем. За спиной государя толпились стражники с алебардами, вдоль стен на лавках расселись упитанные длиннобородые мужики, одетые в меховые шапки и шубы. Я оценила соболей и чернобурок, и вновь поразилась расточительности и богатству сценариста, затеявшего все это.

Царевичи остановились напротив трона и поклонились в пояс. Я слегка замешкалась — как-то не в моих привычках отвешивать поклоны. Но, чуть подумав, решила — протест следовало выказывать сразу, и последовала примеру своих спутников. Шут с ними, не переломлюсь.

Царь-батюшка внимательно оглядел нас. Хоть и старался выглядеть равнодушным, но было заметно — глаза загорелись любопытством. Я со своей стороны так же пристально рассматривала главного персонажа. Решила, что актер подобран весьма удачно, как и бояре с их внушительными формами. Типаж колоритный, сразу чувствуется — настоящий царь, волевой и властный. Выглядит моложаво, фигура крепкая, взгляд умный и проницательный. Могла ли бы я назвать его симпатичным, сказать затрудняюсь — борода все дело портит, как-то непривычно смотрится.

Интересно, кому же весь этот театр принадлежит? Наверняка главный кукловод где-то здесь, но он может оказаться кем угодно...

Я внимательно вглядывалась в лица, пытаясь отгадать — кто?!! Заметила, что бояре, словно болванчики, кивают головами. Фу, черт... царь речь говорит, а я ворон считаю...

Прислушалась. Государь вещал зычным, хорошо поставленным голосом:

— Сыновья мои хорошие, сыновья мои любезные, поскорее поведайте, как исполнили наш отцовский наказ и родовой обычай.

Царевич Федор взял меня за руку и шагнул вперед:

— Царь-батюшка, сделали мы все, как указано традицией. Натянули луки свои тугие и пустили стрелы в разные стороны. Вот только упали все три стрелы в болото топкое, к ногам девицы-красавицы, царевны-лягушки.

Поначалу я восхитилась — здорово роли выучили! Шпарят, как по писаному! Затем едва не подпрыгнула от возмущения. Ну, пошутила и довольно, не хватало еще, чтоб прозвище 'лягушка' приклеилось!

Царь обратился ко мне:

— Скажи, как звать-величать тебя, краса-девица?

Я про себя простонала: доколе?! Долго ли будет продолжаться эта непонятная игра то ли в сказку, то ли в древнерусскую старину? Тем не менее, скромно опустила ресницы и постаралась ответить с достоинством:

— Василисой родители нарекли, царь-батюшка. А люди прозвали — Премудрой.

Государь улыбнулся:

— Любо мне, что моим сыновьям удалось отыскать такую невесту — умницу и красавицу.

Однако вид у царя был несколько озабоченный и даже, пожалуй, удрученный:

— Так говоришь, Федор, все стрелы упали к ее ногам? Как же так?

Государь почесал голову:

— Что бы это значило... вот ведь, диво-дивное!

До смерти захотелось передразнить царя-батюшку: так же поскрести голову и подтвердить — 'точно, диво-дивное'! Но я быстро передумала и решила: играть, так играть! Изо всех сил заработала мозгами, представляя, что бы ответила настоящая царевна.

Скромно потупилась:

— Спасибо, царь-батюшка, за доброту да приветливые слова, но у моих родителей заведено было, сначала гостя накормить-напоить, спать уложить, а уж потом расспрашивать.

Бровки владыки сдвинулись к переносице, приняв вид шалашика, боюсь, что-то в моих словах государю не понравилось... Кажется, в сказках так отвечали царевичи, а девицам положено проливать слезы да падать в обморок. Огляделась — пол покрыт ковром, но затем решила не переигрывать.

Я приложила руку к груди, покашляла и жалобно, хотя и с достоинством, молвила:

— Простите, царь-батюшка, устала, ноги не держат, к тому же я вся в грязи да тине болотной. Стыдно в таком обличье пред светлы очи государя предстать. Не обижайтесь, если не отдохну, не смогу и слова вымолвить.

Чело государя разгладилось, в глазах появилось понимание:

— Забыл, царевна, что ты — всего лишь слабая девушка. Ступай в светелку, а завтра продолжим разговор.

Я сама собой восхитилась: не каждый смог бы так отыграть роль! Гордо подняла голову — талантливый человек талантлив во всем! Но тут же вспомнила, что я — усталая и измученная, и понуро опустила плечи.

Царь хлопнул в ладоши, откуда-то появились три девушки в длиннополых сарафанах и увлекли меня за собой.

Пока шли до выделенных мне покоев, голову посетила еще одна мысль. Мой Максушка богат, но, судя по тому, что вижу, здешний владелец куда как круче. Узнать бы точно, кто он... Если не слишком стар и выглядит привлекательно... не сменить ли мне объект симпатий? Правда, будет недоставать обзывок, но положение и состояние важнее! Ладно, не все сразу. Время на раздумья пока еще есть...

Папа не раз повторял:

— Полюбить — так королеву, украсть — так миллион.

А тут пахнет явно не миллионом...

Я тут же переиначила известное выражение: 'Полюбить, так олигарха, украсть — так миллиард'. Чего уж там на мелочи растрачиваться!

Настроение стремительно поднималось. Отныне я обрела цель! Со мной решили поиграть в прятки? Я дернула плечом: что ж, изменим игру на иную — в кошки-мышки! С тем условием, что кошка — это я!

Большая светлая комната понравилась с первого взгляда. Кровать с огромным балдахином, мягкое белоснежное льняное белье, резной трельяж, зеркало...

Первым делом я, как истинная женщина, направилась к последнему предмету. Оправа выглядела великолепно, а вот стекло оставляло желать лучшего. Да вода в болоте и то прозрачней! К тому же отражение изрядно искажает.

Я отодвинулась влево — нос удлинился, один глаз расширился, второй стал косить. Переместилась вправо — вытянулась голова. Проделав несколько подобных манипуляций, наконец, отыскала место, которое не слишком уродовало лицо. На минуту задумалась: что это, шутка или издевательство? Ладно, переживу. Пусть пока будет нечто вроде комнаты смеха. Но при первом же удобном случае попрошу зеркало заменить — в жизни женщины оно играет не последнюю роль!

Любопытство принялось грызть душу с удвоенной силой: кто же владелец этого поместья? Царь-батюшка? Кто-то из его сыновей? Как бы не ошибиться...

В своем воображении я уже шла на очередной званый вечер под руку с самым обеспеченным мужчиной страны. Представила, как от зависти темнеют глаза подруг, и развеселилась. Ради такого финала согласна выдержать любые причуды хозяина!

Из грез на грешную землю вернул голос служанки:

— Царевна, извольте в баньку.

Вот этого я не любила — куда приятнее нежится в пене джакузи, но ничего не поделаешь — хозяин-барин. На удивление, баня понравилась, я даже позволила похлестать себя веничком. Под конвоем девушек вновь вернулась в светелку. Было приятно сознавать, что смыла с себя вонючую тину, хотя для лягушки оно — самое то.