Корона для царевны-лягушки.

Здесь выложен ознакомительный фрагмент.

Книга целиком продается на Призрачных мирах

http://feisovet.ru/магазин/Корона-для-царевны-лягушки-Яна-Тройнич-Марина-Тройнич

— Кикимора!

— Ошибка природы!

— Крокодилиха!

— Скунс бесхвостый!

В комнате зазвонил телефон, и я быстро отстранила от уха мобильник:

— Подожди. Звонит кто-то.

— Перезвонят.

Я твердо ответила: — Нет! — и решительно отключила Макса.

— Васька, у тебя вечно мобильный занят.

— Предположим, не вечно. Только, когда с Максиком отношения выясняю.

— Ругаетесь?

— Ага.

Я оживилась:

— Кэт, раз уж ты на связи, подскажи несколько оскорбительных слов мужского рода.

В нашей компании Кэт, а по паспорту Екатерина, весело захохотала:

— Ты в своем амплуа...

Я фыркнула:

— Не отвлекайся.

Кэт задумалась:

— Свинья? Но кажется, она среднего рода...

Я возмутилась:

— Женского! И придумай что-нибудь пооригинальней.

— Васька, перестань поучать! А оскорблений могу выдать хоть целую тысячу!

Из предложенного Катериной цензурными оказались только 'сволочь' и 'зараза'. Я даже удивилась, казалось бы, девушка из 'уважаемой семьи', хотя подруга хорошая и верная.

Мобильник надрывался. Макс названивал, не переставая.

Катька вновь расхохоталась:

— Чего так приспичило? Не доругались?

Блин, подруга хорошо изучила наши привычки.

— Наверное, насобирал новых ругательств, не терпится выговориться.

Мы с Максом без конца обзывались, по поводу и без. Начинали с утра и пикировались до вечера. Причиной для ссоры мог послужить любой пустяк. Даже выбирая мороженое, мы способны были разругаться в пух и прах, не говоря уж о том, где провести время.

Макс считался мои парнем и был из обеспеченной семьи. Точнее — очень обеспеченной. Поэтому ему прощались многие недостатки.

Мама не раз повторяла:

— Мальчик может не хватать звезд с неба, но это компенсируется папиными деньгами.

Мы и сами далеко не из бедных. Мой отец — преуспевающий адвокат, из тех, кто 'на слуху', зарабатывает прилично, но по сравнению с семейством Макса считается ну... не очень состоятельным.

Макс мне нравился — высокий, накачанный, красивый... А что до остальных качеств, так я на них особо внимания не обращала, и дураком, по крайней мере, его не считала. Хотя была молода и неопытна, прекрасно понимала — если выйду замуж за Макса, передо мной распахнется любая дверь. И еще свято верила — если отругаемся сейчас, то, как поженимся, перестанем — надоест. Найдем занятие поинтересней. Хотя... мать Макса вряд ли видит меня в мечтах своей невесткой...

Слушать надрывающиеся позывные мобильника надоело.

Я подняла трубку, и оттуда голосом Макса прокричали:

— Ты, курица общипанная, забыла, что у моего предка сегодня День рождения?

Я довольно пропела:

— Повторяешься, суслик!

И тотчас дошло: времени осталось совсем ничего!

— Черт, не мог пораньше напомнить?!! Когда теперь успею оббежать все салоны?!!

Нужно спешить! Ладно, хотя бы платье заранее куплено...

Папу Макса я обожала, а вот двух братьев терпеть не могла. Не раз слышала от своих родителей, что они обворуют моего Максика, и этого допускать не собиралась! Хотя, если такое случится, мой папа нам поможет — чего не сделаешь ради любимой дочери!

Вечером Макс заехал за мной на своем 'мерсе'. По дороге мы почти нигде не застряли, добрались всего лишь за два часа. Я посчитала это хорошей приметой.

В самом престижном ресторане города собралась 'почтенная публика'. Мужчины в черных костюмах, дамы в нарядах от известных модельеров... Подозреваю, что многие пришли не других посмотреть, а себя показать...

Старшие братья важно восседали во главе стола рядом со своим отцом, мы с Максом устроились тут же. Я важно задрала нос, хотя и не имела пока к их миллионам никакого отношения.

Все было торжественно и скучно. Звучали тосты, как две капли воды похожие друг на друга, гости вручали подарки... Я с облегчением вздохнула, когда застолье сменили танцы. Мы с Максом подошли к имениннику и еще раз поздравили его. Отец моего жениха улыбнулся и пояснил стоящим поблизости мужчинам:

— Мой младшенький. И, если ничего не изменится, будущая невестка.

Я удивилась подобной откровенности, но тут же поняла — папа Макса в стельку пьян, а что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Кажется, я верным путем двигаюсь к намеченной цели! Однако взгляды, которыми одарили меня братья Макса, не понравились — видеть во мне будущую родственницу парни явно не желали. Ну, не важно! Главное — этого желаю я! И сражаться за Макса буду до последнего.

Через некоторое время, я, выражаясь светским языком, 'отошла попудрить носик'. Вернувшись из туалета, Макса нигде не обнаружила, и медленно начала обходить полутемный зал. Про себя ругалась: куда ж запропастился мой суженый?

Мимо прошел официант с подносом, и я прихватила первый попавшийся бокал. Выпила, это оказался коньяк. Вскоре настроение поднялось. В голове стали рождаться новые 'обзывки'. Продолжила поиски Макса, но они вновь не увенчались успехом. Философски рассудила: не золото, найдется.

Вскоре почувствовала, что ноги несколько ослабли. Направилась на веранду. Там царили тишина и полумрак — как раз то, чего мне сейчас не хватало. Нашла кресло под пальмой, залезла в него с ногами, удобно устроилась и поняла, что меня клонит в сон. Расслабилась, даже почти задремала... Увы, мое уединение было нарушено чьими-то голосами.

Я осторожно выглянула из своего убежища. Неподалеку остановилась пара — мужчина и женщина. Их лиц я не разглядела, лишь отметила — высокие, темноволосые и стройные.

Говорила женщина, ее хрипловатый голос звучал нервно и взволнованно, отчетливо выделяя букву 'р':

-... не понимаю, почему ты назначил встречу в чужом мире? Нам везде опасно видеться. Тем более сейчас, когда Великий Вещун предупредил, что выбор пал на меня. Сам знаешь, с этим уже ничего не поделаешь — я обязана подчиниться.

Мужчина ответил довольно резко:

— Мне кажется, ты и сама не против.

Его спутница рассмеялась:

— Ты угадал. Стать королевой — большая честь и слава. Какая женщина откажется? Но поверь, тебя я не забуду.

Некоторое время она молчала, затем продолжила:

— Вот смотри, амулет уже мой.

— Дай его мне. Пусть сегодня побудет у меня. Хочу в последний раз видеть тебя свободной. Увы, я и сам не в силах ничего изменить — не могу идти против решения клана.

Женщина вздохнула:

— Если тебе станет от этого легче, держи.

Продолжая беседу, пара удалилась. Я подумала: разговор какой-то странный: другой мир, вещун, королева... Может, специально шифруют? На случай, если кто чужой услышит? Сегодня здесь собралось достаточно много состоятельных и деловых людей... Вдруг эти двое что-нибудь замышляют?

В голове мелькнула мысль: для полного счастья мне только бандитов не хватало, и так вечер не назовешь удачным! На всякий случай надо бы на них взглянуть... Я заставила себя подняться и направилась следом за ушедшими.

Сделала несколько шагов, и тут же почувствовала, как на что-то наступила. Нагнулась и подняла золотое колечко, украшенное странной узорчатой резьбой. Дала оценку хозяйке кольца — раззява! Ладно бы в море потеряла... Полюбовалась украшением и примерила его на палец. Кольцо село так, словно было подогнано на меня. Хотела снять, но, как назло, украшение не пожелало сниматься. После минутных раздумий я решила, что разберусь с ним позже. Гости более-менее знакомы хозяину, можно завтра всех обзвонить.

Находка отвлекла меня от странной пары, а через некоторое время я и вообще о них забыла. Едва оказалась в зале, как кто-то схватил меня за руку и потащил в круг танцующих. Я не успела удивиться, как обнаружила себя в объятиях старшего брата Макса — Левы. Не давая опомниться, он прижал меня к себе и впился поцелуем в губы. Я поначалу растерялась, а затем с силой оттолкнула непрошенного кавалера. И увидела стоящего неподалеку Макса...

Мой жених подошел и залепил мне пощечину. Я разозлилась: мог бы разобраться сначала, и ответила тем же. Кто-то из гостей бросился нас растаскивать, я заметила ухмыляющуюся рожу Левы, и сразу же поняла все. Меня подставили, но чем теперь докажешь?

После бурной сцены я выскочила из ресторана, перехватила такси и уехала домой. По квартире пробиралась на цыпочках — если проснутся родители, придется объясняться, а делать этого не хотелось. Из-за того, что поссорилась с Максом, чувствовала себя весьма паршиво и мысленно проклинала его брата.

Сходила в столовую, прихватила бутылку вина — решила, что надо успокоиться. Осушила пару бокалов и подумала: пора спать — утро вечера мудренее. Но тут зазвонил мобильный.

Я с облегчением вздохнула: явился, не запылился, дорогой! Ненадолго тебя хватило! И быстро нажала на кнопку вызова.

Слух резанул звонкий женский голос:

— У тебя принадлежащая мне вещь! Ты должна вернуть ее немедленно!

Несколько секунд я обдумывала странную просьбу. Затем решила, что у звонившей бессонница, и дама таким образом развлекается. Отключилась, и положила мобильник. Звонок повторился, но я вежливо попросила не мешать мне спать. Однако уснуть не удалось — третий вызов был от Макса. И тут началось: в эфир полетели слова разной степени оскорбительности...

Наш страстный диалог прервал звонок городского телефона. Я подумала: и кому среди ночи приспичило? И вновь меня попросили вернуть какую-то ценную вещь. Я едва не застонала: сумасшедшая достала! Свихнулась, что ли? Принеси то, не знаю что. Из-за ссоры с Максом настроение и так на нуле, а тут ненормальная прицепилась, словно банный лист к заднице.

В трубке послышалось прерывистое дыхание и предложение в последний раз хорошенько подумать. А вот думать мне как раз и не хотелось. Нашла время! Если надо — перезвонит завтра. Все. Больше никаких разговоров. Спать. Отключаю все телефоны!

Однако осуществить свои намерения я не успела, на экране высветился номер Макса. Уже без всякого запала я взяла трубку:

— Слушаю.

Следующие слова жениха растрогали:

— Васька, прости, хочу тебя увидеть.

В голосе Макса прозвучали незнакомые доселе нотки — нежно-просяще-умоляющие. И, главное, никаких обзывок! Я удивилась до предела, но тут же подумала: должна ли мчаться через весь город? Озвучила последнюю мысль вслух.

— Выгляни в окно. Я сижу в машине в твоем дворе.

Я обрадовалась, но принялась набивать себе цену. Вроде бы нехотя согласилась. Собиралась натянуть джинсы и футболку, но внезапно решила быть сегодня 'самой обаятельной и привлекательной'. Достала длинное зеленое в обтяжку платье из легкого блестящего материала, надела изумрудные серьги и колье, прихватила сумочку с косметичкой. Затем вспомнила о сумасшедшей, которая требует от меня какую-то вещь, и затолкала в сумку недавно подаренный электрошокер. Спустилась во двор, шагнула навстречу выходящему из автомобиля Максу, еще успев подумать: сейчас наповал сражу парня своим видом... И тут...

Неведомая сила подхватила меня и куда-то понесла. Появилось чувство, которое я испытала, однажды прыгнув с парашютом. Тело сжалось, в животе что-то ухнуло, я закрыла глаза и, кажется, на миг потеряла сознание. А когда пришла в себя и огляделась, испытала ужас и удивление.

Боже, что со мной и где я? Не поехала ли у меня крыша? Осторожно дотронулась до головы — вроде на месте... Ну нет, от пары бокалов я не могла настолько опьянеть.

Взглянула вокруг... вода, зеленая тина и камыши. Что за ними — не видно, камыши выше моего роста. Блин, каким же образом я оказалась в болоте?!!

По-соседству на кочке сидела большая бородавчатая жаба и с любопытством рассматривала меня. Я покосилась на жабу: придется тебе потесниться, кроме кочки иной возвышенности тут нет. По колено в болотной жиже добрела до облюбованного места и только поставила на кочку ногу, как услышала свист — между моей ногой и жабой в землю воткнулась стрела.

Я испуганно ойкнула и отдернула свою конечность. Что это? Едва собралась закричать, чтоб были поосторожнее, как в то же место вонзилась еще одна стрела. Крик замер в горле. Без сомнения, стреляют в меня. Третья стрела окончательно лишила дара речи. Я застыла, как изваяние. Впрочем, не я одна — жаба тоже сидела, не шелохнувшись. Я даже подумала — может, это игрушка? Ну не бывает в жизни таких хладнокровных жаб!

В это время неподалеку послышались топот и крики. Я приготовилась к худшему, но тут же мелькнула надежда: возможно, меня не заметят, если спрячусь? Лучше б, конечно, нырнуть под воду, но страшно — вдруг там водятся пиявки или, того хуже, змеи? Метнулась в камыши и замерла.

Рядом зачавкали сапоги — кто-то пробирался по болоту в мою сторону. Я, затаив дыхание, рассматривала появившегося парня. Больше всего меня поразил его внешний вид — алый кафтан, как мне показалось, расшитый стразами хорошего качества, высокие сапоги под цвет кафтана, остроконечная шапка, лихо сдвинутая на ухо... Сам парень был высок, строен, русые волосы падали на плечи, большие серые глаза смотрели пристально и внимательно.

Незнакомец изумленно уставился на стрелы и жабу, хотя, как по мне, удивляться было особо нечему — в руках парень держал лук, за спиной висел колчан... Может, расстроился от того, что не попал?

Тишину прорезал молодой звонкий голос:

— Ваня, ты где?

— Братцы, ничего не пойму — все наши стрелы в одном месте. А рядом — какая-то странная жаба.

Я подумала: на счет стрел не знаю, а жаба и на меня произвела неоднозначное впечатление.

Послышалось хлюпанье ног по воде. Показались еще два парня, одетые почти так же, как и первый, только цвет камзолов отличался. На одном — синий кафтан, на другом — серый. Они тоже застыли столбами, напряженно глядя на стрелы и жабу.

Парень в сером кафтане был высоким, черноволосым, темноглазым и широкоплечим. Тот, что в синем, выделялся резким контрастом светлых волос и загорелого лица, и выглядел, пожалуй, из всех троих самым красивым. Хотя и остальные двое, как на подбор... В голове пронеслась мысль: судя по всему — актеры, кино снимают...

Жабе нашествие посторонних не понравилось. Она внезапно сделала резкий прыжок и оказалась у моих ног. Я вскрикнула и выскочила из камышей.

Лица парней вытянулись в изумлении, и я поняла, что пора брать инициативу в свои руки:

— Вы что, чокнутые? Хорошо, автомат не додумались взять! Пристрелили бы меня вместо чибиса.

Для пущей убедительности решила постращать:

— В суд на вас подам, мало не покажется!

С лицами парней происходило нечто странное.

Блондин, заикаясь, поинтересовался:

— Ты кто?

Я зло прищурила глаза и выдала первое, что пришло в голову:

— Не видишь?! Царевна-лягушка!

Глянула на застывших в ступоре добрых молодцев и подумала: вот вам! Я мяч поймала и отбила, думайте теперь, как ответить! Нечего притворяться, что не знаете, как я сюда попала.

Однако вместо того, чтоб признать свое поражение, парни продолжили ломать комедию. Все трое изумленно выдохнули:

— Царевна-лягушка...

Блондин в синем пробормотал:

— Подобное случилось лет триста тому назад... Да и то, не очень-то я в ту историю верил...

Я не выдержала:

— Ну, и что дальше? Долго еще будем сидеть в болоте?!!

Парни переглянулись.

Первым среагировал тот, которого называли Иваном:

— Прости, царевна, сей миг доставим тебя на берег.

Он шагнул ко мне, поспешно подхватил на руки, но... пошатнулся, и мы оба оказались в воде, провалившись с головой в какую-то яму. К счастью, нас быстро вытащили двое других. С одежды Ивана стекала вода, лицо облепила зеленая тина. Я почувствовала, что ряска забила и мой нос. Подозрительно покосилась на парня: не нарочно ли он это сделал? Вот только объект для шуток выбрал неудачно! От злости, что было сил, толкнула растяпу обеими руками. Тот вновь плюхнулся в воду.

Блондин решил оправдать неумеху:

— Царевна, Иван-царевич не желал тебя обидеть. Под водой много ям, вот он и оступился.

Я не очень-то в это поверила и фыркнула:

— Иван-царевич... Видали мы таких царевичей!

Тут же остыла: не зря ли нарываюсь? Что у них на уме, неизвестно. Прибьют и бросят в болото, никто вовек не найдет, лучше вести себя потише. Вот так со мной всегда, как разозлюсь, напрочь перестаю соображать.

Из моих глаз закапали слезы:

— Простите. Я замерзла и устала. Промокла до нитки, вдруг заболею...

Меня подхватил на руки высокий темноволосый молодец в сером:

— Не беспокойся, царевна. Мы тотчас отвезем тебя во дворец, представим нашему батюшке.

Я подумала: как бы и этот не решил повторить тот же трюк, и уцепилась за шею парня. Брюнет скосил на меня глаза, покрепче обнял и легко зашагал к берегу. Впереди шел парень в синем, видимо, выбирая дорогу, а сзади плелся так называемый Иван-царевич, несчастный и мокрый.

В голове промелькнула мысль: как с этими ряжеными держаться? Показать, что верю их россказням или послать подальше? Выбрала нечто среднее.

Пробормотала:

— Угу, угу, — и едва заметно ухмыльнулась.

Про себя продекламировала: ох, нелегкая это забота, из болота тащить бегемота! И из вредности посильнее сдавила шею несшего меня парня.

На берегу поджидал новый сюрприз. Я даже забыла, что мне плохо, и застыла столбом на том месте, куда поставил меня брюнет.

На поляне толпились кони и люди. К коням я претензий не имела, но вот внешность их наездников... На всех поверх рубах — блестящие кольчуги, на головах — островерхие шлемы, в руках у кого здоровенные топоры, у других длинные палки с железными наконечниками... Упорно стала вспоминать картинки в учебниках. На ум шел только 'Плач Ярославны' о князе Игоре. В моем случае — о Максике.

Мозг усиленно заработал. Судя по нарядам, это какая-то ролевая игра. Только причем здесь я? Ни о чем подобном не слышала и согласия на участие не давала! Ишь, уроды, чего придумали!

Тут же про себя признала: с уродами погорячилась. В голове забилась беспокойная мысль: кто притащил меня сюда и зачем? Тут явное представление, желают надо мной подшутить. Подумала о Максе. Если выясню, что он принимал участие в розыгрыше,... месть моя будет страшна!

Попыталась успокоить себя: всяк по своему с ума сходит. Сейчас модно воспроизводить былое. Ну, нравится великовозрастным мальчикам играть, пусть играют.

Окружившие нас люди не сводили с меня глаз. В их настороженных взглядах читались любопытство и нечто непонятное. Уж не знаю, какие из них воины, а актеры вышли отменные, вон как ловко изображают удивление. А ведь думаю, прекрасно знали, что я сижу в болоте. Вот только стрелы... Запросто могли попасть. Мне стало несколько не по себе.

Брюнет в сером сделал шаг вперед:

— Царевна, я — старший сын царя Ираклиона Мудрого, Федор-царевич.

— Угу, угу...

— А это мои братья — Митрий-царевич, и наш младшенький — Иван-царевич.

Ну, кто бы сомневался! Пожалуй, поддержу шутку.

Я скромно опустила глаза и с достоинством сообщила:

— А я — царевна Василиса Премудрая.

Оценивающе оглядела так называемых 'царевичей'. Самым красивым, на мой взгляд, был блондин, Митрий, однако складывается впечатление, что он вечно чем-то недоволен. Может, игра пошла не по правилам? Иван выглядит добродушным, кажется, он искренне расстроился, что уронил меня в болото. А вот Федор... В этом чувствуется властный характер. Наверное, он смелый и сильный, нес меня на руках, словно пушинку. Режиссер хорошо постарался, выбрав столь колоритные типажи. Хотя... мне-то до них какое дело? Долго здесь не задержусь. И какая только ерунда в голову не лезет...

Прохладный ветерок неприятно обдувал мокрую одежду. Я поежилась: как бы не заболеть. Еще малярию подхвачу! Побыстрее бы оказаться подальше от комаров и мошкары, принять горячую ванну... да и перекусить не помешало. Тряхнула головой, из волос посыпалась тина.

Словно прочитав мои мысли, парни вскочили в седла. Вот уж чего не хотелось, так это ехать верхом. И не умею, и лошадей боюсь. Всю бы папочкину зарплату отдала за самый захудалый Запорожец.

Я нерешительно взглянула на всадников.

Федор протянул руку:

— Давай, царевна.

Иван вдруг выказал недовольство:

— Царевна должна ехать со мной. Я первым ее нашел.

Федор не ответил. Посмотрел на Ивана, окинул взглядом меня и, по-видимому, принял решение. Молча спрыгнул с коня, подхватил на руки и легко, словно я ничего не вешу, забросил в седло. Мы тронулись с места, и вскоре я почувствовала, как спина согревается о его широкую грудь.

Царевичу Митрию, похоже, что-то не понравилось. Он нахмурился:

— Давайте поспешим. Чай, царь-батюшка нас заждался.

Всадники понеслись вскачь. Я вцепилась в луку седла и прокляла свою нелегкую долю. Стиснув зубы, твердила: надо терпеть, вскоре предстоит встреча с самым главным придурком, а там, глядишь, все и выясню.

В дороге мой спутник молчал, крепко прижимая меня к себе. Я тоже не решалась начать разговор, не зная, как относиться ко всему случившемуся.

Наконец, Федор указал плетью вперед:

— Смотри, царевна, въезжаем в Славгород — стольный град Тригорского царства.

Я огляделась и обомлела. Большой город раскинулся на холме. Деревянные терема с разноцветными крышами соперничали друг с другом изяществом резных орнаментов и расписными ставнями...

И кому из наших богатых чуваков пришло в голову отгрохать для себя подобное?!! Я быстро прокручивала в голове знакомые фамилии олигархов, но на ум не шел никто. Решила — не стану раньше времени париться, скоро сама все узнаю. Потерплю — не век же мне здесь куковать. Утешала себя мыслью, что за мое похищение папочка стрясет с виновников изрядный куш.

Представление продолжалось. Из дворов выбегали мужики и бабы.

Низко кланялись:

— Здравы будьте, царевичи.

Слышался шепот:

— Кого везут?

Ну, блин, неужели в наш век цивилизации нашлось столько придурков, которых тянет назад, в прошлое? Хотя, судя по внешности, жизнь у этих чудиков неплохая. Парни — здоровые, широкоплечие, девицы розовощекие и дородные. Наряжены 'под старину', но качество одежды превосходное — рубахи украшены затейливой вышивкой, сарафаны отделаны лентами. Волосы у девиц заплетены в косы, у кого-то они свободно свисают на спину, у других уложены вокруг головы, словно короны, и покрыты яркими платками.

Платье почти высохло, тина отвалилась, солнышко пригревало... Я стала смотреть на мир более оптимистично и решила поддержать спектакль до конца.

Наконец, мы остановились у высокого каменного крыльца. Я восхищенно оглядела фасад дворца со множеством башенок, стрельчатые арки окон, разноцветные витражи, золоченые флюгера, и ахнула — подобное увидишь только в сказке. Вновь подумала: играют на широкую ногу, вложились в декорации по-полной.

Федор спрыгнул с коня и помог спуститься мне. Так при этом обжег глазами, что сердце выбило несколько ударов и мурашки пробежали по телу, причем, отнюдь не от страха.

Мы поднялись по ступеням. Двое стражников в длиннополых кафтанах с огромными топорами в руках (я даже вспомнила их название — секиры) распахнули перед нами тяжелые дубовые двери и низко поклонились:

— Царь-батюшка ожидает сыновей в палате белокаменной.

По алой ковровой дорожке мы добрались до просторного зала с белоснежными стенами. В центре его, на возвышении, был установлен трон из красного дерева, украшенный золотом и драгоценными камнями. На троне, гордо выпрямив спину, восседал очередной артист, по-видимому, тот самый 'царь-батюшка'. Облачен он был во что-то, напоминающее длинное парчовое платье с золотым шитьем. За спиной государя толпились стражники с алебардами, вдоль стен на лавках расселись упитанные длиннобородые мужики, одетые в меховые шапки и шубы. Я оценила соболей и чернобурок, и вновь поразилась расточительности и богатству сценариста, затеявшего все это.

Царевичи остановились напротив трона и поклонились в пояс. Я слегка замешкалась — как-то не в моих привычках отвешивать поклоны. Но, чуть подумав, решила — протест следовало выказывать сразу, и последовала примеру своих спутников. Шут с ними, не переломлюсь.

Царь-батюшка внимательно оглядел нас. Хоть и старался выглядеть равнодушным, но было заметно — глаза загорелись любопытством. Я со своей стороны так же пристально рассматривала главного персонажа. Решила, что актер подобран весьма удачно, как и бояре с их внушительными формами. Типаж колоритный, сразу чувствуется — настоящий царь, волевой и властный. Выглядит моложаво, фигура крепкая, взгляд умный и проницательный. Могла ли бы я назвать его симпатичным, сказать затрудняюсь — борода все дело портит, как-то непривычно смотрится.

Интересно, кому же весь этот театр принадлежит? Наверняка главный кукловод где-то здесь, но он может оказаться кем угодно...

Я внимательно вглядывалась в лица, пытаясь отгадать — кто?!! Заметила, что бояре, словно болванчики, кивают головами. Фу, черт... царь речь говорит, а я ворон считаю...

Прислушалась. Государь вещал зычным, хорошо поставленным голосом:

— Сыновья мои хорошие, сыновья мои любезные, поскорее поведайте, как исполнили наш отцовский наказ и родовой обычай.

Царевич Федор взял меня за руку и шагнул вперед:

— Царь-батюшка, сделали мы все, как указано традицией. Натянули луки свои тугие и пустили стрелы в разные стороны. Вот только упали все три стрелы в болото топкое, к ногам девицы-красавицы, царевны-лягушки.

Поначалу я восхитилась — здорово роли выучили! Шпарят, как по писаному! Затем едва не подпрыгнула от возмущения. Ну, пошутила и довольно, не хватало еще, чтоб прозвище 'лягушка' приклеилось!

Царь обратился ко мне:

— Скажи, как звать-величать тебя, краса-девица?

Я про себя простонала: доколе?! Долго ли будет продолжаться эта непонятная игра то ли в сказку, то ли в древнерусскую старину? Тем не менее, скромно опустила ресницы и постаралась ответить с достоинством:

— Василисой родители нарекли, царь-батюшка. А люди прозвали — Премудрой.

Государь улыбнулся:

— Любо мне, что моим сыновьям удалось отыскать такую невесту — умницу и красавицу.

Однако вид у царя был несколько озабоченный и даже, пожалуй, удрученный:

— Так говоришь, Федор, все стрелы упали к ее ногам? Как же так?

Государь почесал голову:

— Что бы это значило... вот ведь, диво-дивное!

До смерти захотелось передразнить царя-батюшку: так же поскрести голову и подтвердить — 'точно, диво-дивное'! Но я быстро передумала и решила: играть, так играть! Изо всех сил заработала мозгами, представляя, что бы ответила настоящая царевна.

Скромно потупилась:

— Спасибо, царь-батюшка, за доброту да приветливые слова, но у моих родителей заведено было, сначала гостя накормить-напоить, спать уложить, а уж потом расспрашивать.

Бровки владыки сдвинулись к переносице, приняв вид шалашика, боюсь, что-то в моих словах государю не понравилось... Кажется, в сказках так отвечали царевичи, а девицам положено проливать слезы да падать в обморок. Огляделась — пол покрыт ковром, но затем решила не переигрывать.

Я приложила руку к груди, покашляла и жалобно, хотя и с достоинством, молвила:

— Простите, царь-батюшка, устала, ноги не держат, к тому же я вся в грязи да тине болотной. Стыдно в таком обличье пред светлы очи государя предстать. Не обижайтесь, если не отдохну, не смогу и слова вымолвить.

Чело государя разгладилось, в глазах появилось понимание:

— Забыл, царевна, что ты — всего лишь слабая девушка. Ступай в светелку, а завтра продолжим разговор.

Я сама собой восхитилась: не каждый смог бы так отыграть роль! Гордо подняла голову — талантливый человек талантлив во всем! Но тут же вспомнила, что я — усталая и измученная, и понуро опустила плечи.

Царь хлопнул в ладоши, откуда-то появились три девушки в длиннополых сарафанах и увлекли меня за собой.

Пока шли до выделенных мне покоев, голову посетила еще одна мысль. Мой Максушка богат, но, судя по тому, что вижу, здешний владелец куда как круче. Узнать бы точно, кто он... Если не слишком стар и выглядит привлекательно... не сменить ли мне объект симпатий? Правда, будет недоставать обзывок, но положение и состояние важнее! Ладно, не все сразу. Время на раздумья пока еще есть...

Папа не раз повторял:

— Полюбить — так королеву, украсть — так миллион.

А тут пахнет явно не миллионом...

Я тут же переиначила известное выражение: 'Полюбить, так олигарха, украсть — так миллиард'. Чего уж там на мелочи растрачиваться!

Настроение стремительно поднималось. Отныне я обрела цель! Со мной решили поиграть в прятки? Я дернула плечом: что ж, изменим игру на иную — в кошки-мышки! С тем условием, что кошка — это я!

Большая светлая комната понравилась с первого взгляда. Кровать с огромным балдахином, мягкое белоснежное льняное белье, резной трельяж, зеркало...

Первым делом я, как истинная женщина, направилась к последнему предмету. Оправа выглядела великолепно, а вот стекло оставляло желать лучшего. Да вода в болоте и то прозрачней! К тому же отражение изрядно искажает.

Я отодвинулась влево — нос удлинился, один глаз расширился, второй стал косить. Переместилась вправо — вытянулась голова. Проделав несколько подобных манипуляций, наконец, отыскала место, которое не слишком уродовало лицо. На минуту задумалась: что это, шутка или издевательство? Ладно, переживу. Пусть пока будет нечто вроде комнаты смеха. Но при первом же удобном случае попрошу зеркало заменить — в жизни женщины оно играет не последнюю роль!

Любопытство принялось грызть душу с удвоенной силой: кто же владелец этого поместья? Царь-батюшка? Кто-то из его сыновей? Как бы не ошибиться...

В своем воображении я уже шла на очередной званый вечер под руку с самым обеспеченным мужчиной страны. Представила, как от зависти темнеют глаза подруг, и развеселилась. Ради такого финала согласна выдержать любые причуды хозяина!

Из грез на грешную землю вернул голос служанки:

— Царевна, извольте в баньку.

Вот этого я не любила — куда приятнее нежится в пене джакузи, но ничего не поделаешь — хозяин-барин. На удивление, баня понравилась, я даже позволила похлестать себя веничком. Под конвоем девушек вновь вернулась в светелку. Было приятно сознавать, что смыла с себя вонючую тину, хотя для лягушки оно — самое то.

— Царевна, прилягте отдохнуть.

Ну что ж, можно и отдохнуть, можно и поспать... Я почувствовала, что действительно устала, да и нервишки от пережитого немного сдали. Раздвинула занавеси балдахина и не удержалась от возгласа:

— Это — что?!!

На кровати горой, выше моего роста, были сложены перины.

Я ткнула в них пальцем:

— Уберите!

Девушки занервничали:

— Не можем.

Я возмутилась: они не могут, смогу сама! Схватила перину за край и потянула, но одна из девушек встала грудью на ее защиту:

— Нельзя! Приказ царя-батюшки.

Хотела оттолкнуть нахалку, но тут на меня снизошло озарение, не зря же я — Василиса Премудрая! Недаром сказано: как лодку назовешь, так она и поплывет. Принцесса на горошине!!! На 'вшивость' проверяют? Так сказки я в детстве читала!

Критически оглядела гору перин. На миг задумалась:

— И как я должна на них залезть?

Тут же появилась лесенка из пяти ступенек. Вот хитрецы, все предусмотрели.

Общаться со служанками не хотелось. Представила, как будут смеяться надо мной да хозяину докладывать. Выставила девчонок за дверь и собралась на ночь проветрить комнату. Открыла окно, решив с комфортом полюбоваться заходящим солнцем... и вдруг... В комнату влетело большое жужжащее насекомое и с упрямством, достойным лучшего применения, закружило вокруг меня. Я испугалась: ужалит! Вспомнила сказку про царя Гвидона. Не хочу, чтоб у меня распухли глаз или нос! При встрече с олигархом обязана выглядеть на все сто!

Некоторое время мы с насекомым стойко противостояли друг другу. Я махала руками, оно жужжало и стрекотало, но наконец, исчезло.

Перины смотрелись красиво, словно облака на небе. Я вздохнула, переоделась в выданную заботливыми хозяевами длинную, почти до пят, ночную сорочку и полезла вверх по лесенкам. Попробовала улечься на постель, и... провалилась, словно в яму.

Меня накрыло облако из пуха и пыли. Сама не понимаю, как удалось выбраться. Полчаса я чихала и кашляла... Нет, в таких условиях спать невозможно! Еще аллергию подхвачу, а этот чертов олигарх может и отказаться возместить ущерб, причиненный здоровью.

Не царское это дело — заниматься уборкой, но ничего не поделаешь. Где мои служанки, и как их позвать, я знать не знала, да не особо и желала.

Распахнула ставни и кое-как дотащила перину до окна. Возмутилась: еще говорят, что пух легкий! Принялась пропихивать перину через подоконник. С большим трудом мне это удалось. Как сумела, потрясла, и улеглась на нее животом, передохнуть. Взглянула вниз — первый этаж, однако высоковато. И вдруг почувствовала, как медленно, но неуклонно сползаю вместе с периной наружу...

Вскоре ощутила, что нахожусь в свободном полете. От страха закрыла глаза, и тут же поняла, что меня подхватили. Самое неприятное, что приземлилась я в чьи-то объятия аккурат вниз головой. Правда, меня моментально развернули и поставили на ноги. Я оказалась лицом к лицу со своим спасителем. Вернее, лицо было на уровне сердца поймавшего меня.

Незнакомый темноволосый парень удивленно таращился сверху вниз:

-Ты..ты.. что это ты тут делаешь?

Я выдохнула и независимо сообщила:

— А то не видишь? Летаю на перине, всего и делов!

С вызовом дернула плечом:

— А что, запрещено?

Тут же очухалась, поняв, что все еще нахожусь в крепких мужских объятиях. Постаралась высвободиться, и незнакомец отпустил меня.

— Ты кто такая?

Он взглянул на открытое окно и усмехнулся:

— Кажется, понял. Царевна-лягушка. О тебе все только и судачат, а лягушка, оказывается, летать учится.

Я тут же припомнила еще одну сказку, про лягушку-путешественницу, затем взглянула на стоявшего передо мной парня, и внезапно дыхание остановилось. И было от чего! Не мужчина — мечта любой девушки... Дерзкий взгляд, темные, как смоль, волосы, угольно-черные ресницы, брови вразлет, орлиный нос, гордая посадка головы. О фигуре и говорить нечего, один разворот плеч чего стоит. О талии и узких бедрах вообще умолчу... Сразу подумала: кто он? Одежда небогатая, но, может, это и есть таинственный олигарх? Во всяком случае, я очень бы этого хотела.

Некоторое время незнакомец, не отрываясь, рассматривал меня, затем расстелил перину у моих ног:

— Ложись, царевна.

Такого предложения я ожидала меньше всего. Возмутилась, сжала кулаки и зашипела:

— С ума сошел, чокнутый?

Парень склонился к моему лицу и прошептал:

— Приятно ловить падающих царевен, но ты должна улететь обратно. Не собираешься ведь всю ночь под окном сидеть? Ложись или садись, как тебе удобней...

Он ехидно улыбнулся:

— и давай, лети обратно. Очень хочется посмотреть, как ты это сделаешь.

Затем он вдруг стал серьезен:

— Будет нехорошо, если кто увидит тебя полуодетой в саду, с мужчиной, да еще и с периной. О том, что произошло, знаем лишь ты да я, остальные могут не поверить.

Я фыркнула:

— Подумаешь, трагедия!

Однако мой собеседник твердо взял меня за руку:

— Не шути. И о нашей встрече никому не рассказывай.

Лететь на перине второй раз мне не хотелось. Сошлись на том, что парень присел на корточки, я взобралась ему на плечи, опираясь о стену руками. Затем он осторожно поднялся на ноги, а я ухватилась за край подоконника и вскоре оказалась в комнате.

Мой спаситель крикнул:

— Перину забыла!

Я высунулась из окна:

— Наплевать. Я — царевна! Могу бросаться, чем захочу. И делать, чего душенька пожелает!

— Ну-ну, продолжай в том же духе, — незнакомец махнул рукой и направился прочь.

Я не удержалась:

— Эй! Тебя зовут-то как?

Парень оглянулся и улыбнулся. Улыбка вышла просто замечательная.

— Данила. Данила-кузнец.

Мой случайный знакомый давно уже скрылся из виду, а я продолжала висеть на подоконнике и мечтать... И судьба тут же наказала меня за беспечность. Притаившийся враг не дремал. Злобное насекомое пронзило жалом мою задницу. Я вскрикнула и завертелась ужом. Еле дождалась, пока боль поутихнет. Теперь вдруг забеспокоилась об ином. Я предстала перед Данилой в нелепом виде, вернее, в жуткой ночной сорочке, фасон которой был придуман черт знает в какие времена! Со злостью подумала: ну и дотошный олигарх, даже о таких пустяшных деталях побеспокоился, мог бы и покрасивее одежду предоставить. Да еще я умудрилась показать парню свою филейную часть... Хотя... попка у меня очень даже ничего!

Гордо вздернула нос: а стоит ли забивать голову мыслями о каком-то простом кузнеце? Тут же остановила себя: не нужно никем разбрасываться! Возможно, он и есть тот самый загадочный хозяин? Вот только, как узнать правду? По идее, руки кузнеца и олигарха должны отличаться, надо лишь как следует их рассмотреть ... Тут же вспомнился Петр Первый... Я еще немного покрутилась на постели и задумалась: а вдруг парень вовсе не так красив, как мне показалось? Была, хоть и лунная, а ночь. Успокоила себя — потом разберемся! Будет день, будет и пища!

Со сном не сложилось. До самого утра я вертелась с боку на бок, никак не могла отыскать позу, в которой не чувствовались бы последствия укуса. Кажется, даже температура поднялась. Задремала лишь на рассвете, и почти сразу разбудили шум и крики за дверью:

— Царевна, вы где? Царевна, что случилось? Если живы, отоприте!

Я, охая, поднялась. Они что, с ума посходили? Оглядела комнату, сразу вспомнила приключения прошлой ночи, и простонала:

— Подождите, оденусь.

За дверью собралась целая толпа. В голове мелькнула, словно молния, мысль: игра продолжается? Долго ли я ее выдержу?

Кто-то спросил:

— Что с вами, царевна?

Я слабым голосом сообщила:

— Не могу понять, на чем спала, словно камней под перину набросали.

Вновь почувствовала боль, схватилась за ноющий зад и расплакалась:

— Эту противную перину я даже выбросила в окно.

Тут же подумала: однако удачно меня ужалили. В нужное время, и даже в нужное место.

Послышался шепот:

— Царевна настоящая!

Я поскорее опустила глаза, чтоб не заметили мелькнувшего в них торжества.

Весь следующий день пришлось провести, лежа в постели. Ко мне без конца прибегали посыльные от царя-батюшки, справлялись о здоровье, приносили сладости. К вечеру я почувствовала себя несколько лучше, да и ночь следующая обошлась без происшествий. Утром девушки принесли мне новую одежду, нарядили, заплели косы и сообщили, что царское семейство ждет не дождется, когда я разделю с ними утреннюю трапезу.

Я подошла к зеркалу, вновь поморщилась, взглянув на свое отражение, и, насколько смогла, оглядела себя. Вынесла вердикт — статусу соответствую. Белокурые волосы, черные, как ночь, брови, изящно изогнутые ресницы, большие зеленые глаза... И ко всему этому — роскошный старинный наряд — ярко-синий сарафан, обшитый бисером и канителью, надетый поверх белоснежной рубахи с вышитыми цветами на рукавах. Золотые серьги и даже ожерелье, спадающее в несколько рядов, смотрятся изящно, хотя и несколько странно. Без ложной скромности оценила: главное — самой себе нравиться!

За длинным столом в просторной зале собралась вся семья царя-батюшки. Во главе восседал сам государь, по правую руку — три уже знакомых мне сына, по левую — дочери, про которых я слышала от своих сенных девушек.

Я вошла и низко поклонилась. С замиранием сердца подумала: возможно, сейчас все закончится. Мне объявят, что шутка удалась, и вскоре я окажусь дома. Или игра продолжится... Целей человека, затеявшего этот розыгрыш, я не знаю.

— Располагайся, царевна. Отведай нашего угощения.

Обращение неприятно резануло слух. Похоже, надеялась я зря...

Пробуя местные яства, я вежливо отвечала на вопросы, а сама переводила взгляд с одного лица на другое, стараясь отыскать кукловода. Кто?!!

Царь властный, все его слушаются... Или это — слишком простой ответ? Царевичи -красавцы писаные, но пока для меня — полнейшие загадки. И вроде ни одного из них не назовешь сумасшедшим, чтобы выбрасывать на свою дурь подобные деньжищи! Ладно, рано или поздно олигарх на чем-нибудь проколется, и я его вычислю!

Услышав имена царских дочерей, я едва не впала в ступор. Авдотья, Фрося и Фекла! Похоже, меня разводят, как дурочку. Так у нас давно никого не называют. Ненавязчиво рассматривала девиц. Во всех троих было нечто общее. Дородные, темнобровые, русые волосы на прямой пробор, лица несколько надменные, но вероятно, это входит в их роль — царских дочерей изображают. В общем, довольно симпатичные, но братья намного лучше.

После завтрака царь обратился ко мне:

— Царевна, останься. Нужно поговорить.

Я и сама этого хотела — неопределенность стала раздражать. Может взять, и послать их всех к чертовой матери? Нормальные девчонки по свиданиям бегают, а я тут загадки разгадываю. Однако благоразумие победило. Сначала выслушаю, вдруг сделает нужное предложение...

Первая же фраза разочаровала:

— Не понимаю, царевна, почему все пошло не по правилам? Искать жен по велению стрел — древний обычай нашего рода, и триста лет все проходило ровно и гладко. А на этот раз стрелы трех царевичей легли к твоим ногам, а следует избрать одного. Я всю ночь над этим размышлял... и пришел к выводу — выбрать суженого следует тебе. Так что ответь на мой вопрос, красна девица: который из моих сыновей более привлек твое внимание? Кого желаешь назвать своим мужем?

Я мысленно чертыхнулась. Ладно, хоть не предложил выйти замуж сразу за всех троих.

— Не могу так сразу сказать, царь-батюшка.

— Ладно, будь по-твоему. Погости у нас и определись, кто тебе более люб!

Они что, намерены держать меня невесть сколько времени вдали от всяких благ цивилизации?!! Я едва не заорала: только не это!!! Почувствовала, как меня начинает потряхивать от злости. Теперь дело чести отыскать любителя долбанных игрищ и выйти за него замуж, но перед этим... Я кровожадно оглядела свои ноготки... попорчу основательно наглую физиономию! От принятого решения успокоилась и смогла спокойно распрощаться с царем-батюшкой.

Следующий день прошел довольно скучно. Я примеряла наряды, гуляла с сенными девушками по саду... Подумала, что если застряну тут надолго, следует придумать себе занятие, иначе от тоски на стену полезу.

Вечером, уже улегшись в постель, почувствовала, что хочу пить. После обильных царских трапез — не удивительно. Приходилось совершать над собой героические усилия, чтобы не объедаться подаваемыми яствами и не сравняться фигурой с царевнами. Да и служанки здесь выглядят довольно упитанными... Конечно, может, олигарху такие и нравятся — у каждого свои вкусы, но даже из-за миллионов становиться толстухой не желаю.

Потянулась к кувшину... он был пуст. Фу, забыла попросить служанок, чтобы его наполнили, а вернее — все еще стеснялась командовать приставленными мне в услужение девушками. Ладно, не велика барыня — схожу за водой сама.

Добравшись до кухни, обнаружила там своих девчонок. Служанки поглощали пищу и весело о чем-то болтали. Хотела войти, но тут услышала, что разговор идет интересный...

— ...откуда у тебя грош?

— Сын воеводы дал.

— Так просто взял и дал?

Девчонка хихикнула:

— Ну, не просто.

Я подумала, что нравы везде одинаковы, но тут же поняла, что поспешила с выводами.

— Он расспрашивал, какая у нашей лягушки кожа — наверное, пупырчатая?

— А ты?

— Пообещала, что расскажу, когда в следующий раз приду.

Я возмутилась: эта змея подколодная прекрасно знает, что кожа у меня — чистая, гладкая и бархатистая! Да если б проходили конкурсы красоты по состоянию кожи, то я б заняла первое место!

Я поняла, что закипаю, и с трудом устояла на месте. Обсуждать с мужчинами мою внешность посчитала верхом неприличия. Эти заразы притворяются послушными, покладистыми и добрыми. В глаза нахваливают, а за спиной сплетничают.

Служанка продолжила:

— Всех интересует, за кого лягушка замуж пойдет.

Вторая тут же заголосила:

— Ох, как жаль-то мне царевичей! Ни кожи, ни рожи! Одни ноги да глазища! Точно — лягушка!

Неожиданно за меня вступилась третья девушка, Дуняша:

— Да хватит вам. Вовсе она на лягушку не похожа. Очень даже красивая. Сенька-конюх сказал, что будь он царским сыном, тотчас бы посватался. Говорят, и мастер Данила ей интересовался... Простая, не чванливая, наши куда как хуже. Пользуетесь тем, что нрав у царевны добрый...

Данила?!! Я сразу вспомнила окно, перину, мой полет и красивого парня. Захотелось взглянуть на него при дневном свете. Ночью-то все кошки одинаковы. А вот разговоры девиц не понравились. Бездельничают да сплетничают...

Поначалу я растерялась, хотела развернуться и уйти, но тут же разозлилась и передумала. А вдруг за мной кто-нибудь наблюдает? Вот смеяться-то будут: 'царевна' от служанок сбегает. Ну нет, играть, так играть!

Я с силой толкнула дверь и в позе 'руки в бок' предстала перед сплетницами. Разыгрывают меня или нет, насмехаться над собой не позволю!

Зловеще прошипела:

— Та-а-к, развлекаетесь... делать вам, значит, нечего?

Пальцем поманила Дуняшу:

— Ты — за мной! А вас двоих, чтоб я более не видела! Завтра же все расскажу царю-батюшке!

Уходя, услышала за спиной причитания и плач, но характер выдержала. Хотя жаловаться царю не собиралась.

Урок из произошедшего я извлекла: подслушивать интересно и полезно! Как бы изловчиться и узнать, что говорят обо мне братья-царевичи? И вдобавок — где я, и что здесь происходит?

Едва мы с Дуняшей вернулись в светелку, я тут же вспомнила, зачем ходила. За водой ведь отправилась... Но стоило мне взять в руки кувшин, как служанка поспешно выхватила его, и вскоре мы уже пили чай. Я внимательно оглядела девушку: статная, рослая, длинная русая коса стянута ленточкой, ямочки на щеках... красавица!

— Не хочу иметь много служанок, если оставлю тебя одну — справишься? Не побоишься, что будет трудно?

Дуняша просияла:

— Рада услужить, царевна.

Спустя некоторое время история со служанками показалась странной. Или меня заметили и нарочно заговорили о лягушках или... Что-то тут не так...

Утро выдалось солнечным и теплым. Я взглянула в окно, и тут же захотелось пройтись, подышать свежим воздухом. Словно в ответ на мое желание, в светелку вбежала Дуняша.

— Царевна, вас Иван-царевич приглашает прогуляться.

Я подумала: очень кстати. Принарядилась, взглянула на себя в зеркало и вышла к царевичу. Он поздоровался первым, я окинула парня веселым взглядом, чем заставила его покраснеть. Хмыкнула: словно красна-девица. Я-то, в отличие от него, краснею и смущаюсь, только тогда, когда мне это требуется. Полезное умение, не раз меня выручало...

— Царевна, братья уехали осматривать свои уделы. Говорят, сильный град прошел. А я подумал, что тебе скучно ...

Я весело защебетала:

— Очень рада, царевич. Не люблю гулять одна. Спасибо, что обо мне вспомнил.

Иван, заикаясь произнес:

— Я-я-я всег-да помню! — и покраснел еще сильнее.

Я вздохнула — всем младший царевич хорош: красив, высок, строен, внимателен... но мне не подходит. Главная причина — слишком молод. Наверное, моих лет. Мне и Макса хватило! В спутники жизни следует выбирать... как там в книге... 'не мальчика, но мужа'! Вот! Оказывается, я еще что-то из прочитанного помню! Папа был бы доволен, он всегда советовал вставлять в разговор цитаты из известных произведений — сразу собеседники оценят степень развития. Ну, если, конечно, сами не дураки.

Мы с царевичем прошли вглубь сада и уселись на скамейку напротив дворца. Я рассеянно пробегала взглядом по окнам, слушала Ивана и любовалась красотой здания.

Внезапно мое внимание привлекло необычное явление — блики от солнца, словно кто-то зайчиков пускает. Затем я увидела, как из открытого окна выглянула длинная фигура в остроконечном колпаке. В руках у странного типа обнаружилась подзорная труба. Он высунулся из окна более, чем наполовину. Я даже с испугом подумала: сейчас повторит мой печальный опыт. Незнакомец обвел трубой сад, похоже, заметил нас, и быстро нырнул вглубь помещения.

Я с любопытством взглянула на царевича:

— Кто это?

Ваня растерянно захлопал глазами:

— Где?

Хм... Я видела, а он — нет? Сразу закралось подозрение. Иван-царевич что-то скрывает? Возможно, это и был тот самый таинственный олигарх? И вся современная техника расположена в его комнате?

Иван о чем-то мне говорил, я не слушала. Все мысли оказались заняты новой идеей. Как говорится: кто о чем, а вшивый о бане... Как бы попасть в то помещение и осмотреться? Вдруг и мобильник отыщется? Решила — спрошу у Дуняши. После того, как я выгнала остальных служанок, мы с ней здорово сдружились. Конечно, если девчонке хорошо платят, она может и промолчать... однако попробую. Ивана не стану больше расспрашивать — еще заподозрит. Сама все узнаю!

Едва вернувшись к себе, тотчас приступила к осуществлению плана. Небрежно поинтересовалась:

— Дуня, в царском тереме я видела человека с трубой. Кто он и чем занимается?

Девушка покачала головой:

— Царевна, приспичило ж вам на него смотреть! Странный это человек и непонятный. Прибыл откуда-то издалека. Говорят, что немец, зовут Карлом. Когда у царя-батюшки заболела жена, он ее лечил. Спасти не смог, но избавил от боли. С той поры царь-батюшка его во дворце и поселил. Что-то в той комнате вечно бухает и гремит, один раз едва дворец не сжег... Ходят слухи, что он — звездочет, маг и лекарь, тварей всяких режет. Крыс и лягушек ему целыми корзинами носят, бедных...

Внезапно служанка осеклась, охнула и закрыла рот ладонью, испуганно уставившись на меня. Не сразу дошло — я ведь тоже считаюсь лягушкой.

Немец меня заинтересовал. Надежды таяли, словно дым, но для полной уверенности побывать у лекаря необходимо!

На следующий день царь-батюшка предложил сыновьям показать мне принадлежащие государству угодья:

— Подберем царевне коня, и в путь.

Я выдохнула:

— Не надо коня! Могу только в карете, верхом не умею.

Государь изумленно уставился на меня:

— Твои родные не озаботились научить тебя такому важному делу?

Я едва не вспылила. Хотела сообщить, что автомобиль вожу прекрасно и на права с первого раза сдала. Но тут же жалобно простонала:

— Я пробовала, царь-батюшка, но упала и сломала руки и ноги! — фу, кажется — перебор, но проверить все равно не смогут, — Из-за воспоминаний о той жуткой боли затащить меня на лошадь можно лишь на аркане.

Царь задумчиво почесал голову. Я отметила, что замечаю этот жест уже не впервые. Какая скверная привычка...Надо бы как-то намекнуть, что смотрится некрасиво.

Государю, похоже, вздумалось показать характер:

— Не гоже так. Засмеют. Не велика наука, царевичи тебя обучат. Даю три дня сроку, чтоб научить Василисушку!

Я глубоко задышала, представив эту картину. От мысли, что придется лезть на спину лошади, по коже пробежал мороз. Лучше б с парашютом прыгнула десять раз. Тут же решила — придется вынести, если хочу завоевать симпатии олигарха. Проблема только в том, что до сих пор нет даже намека, кто он.

Федор взял меня за руку:

— Не волнуйся, царевна, справишься, ничего в том трудного нет. Пойдем, выберем тебе лошадь.

Вторая ладонь тут же оказалась захвачена Иваном. Под конвоем обоих братьев я отправилась к конюшням. Идти, когда тебя с двух сторон, словно маленькую, держат за руки, было несколько неудобно, но чего не вытерпишь ради 'великой цели'. По пути я почувствовала, что царевич Федор время от времени сжимает мою ладонь. Я сделала вид, что не обращаю на это внимания. Иван-царевич попыток сблизиться со мной подобным образом не предпринимал, только мило краснел.

Войдя внутрь конюшни, 'конвоиры' наконец-то догадались освободить мои руки. Я увидела длинный ряд стоящих в стойлах лошадей.

Иван посоветовал:

— Выбирай, которая нравится. Важно, чтоб конь со всадником понимали друг друга.

Я прошла до конца ряда. Развернулась. Отправилась обратно. Особой разницы не заметила и симпатии не почувствовала. Почти все лошади выглядели одинаково. Наконец, я приметила одну, низенькую, с невероятно толстыми ногами и шерстью более густой, чем у других. Осторожно дотронулась до ее головы. Кобыла и глазом не повела, продолжая равнодушно жевать сено. Именно такую мне и надо: здоровая, сильная, ноги не подогнутся. Кажется спокойной и покладистой.

— Хочу вот эту!

Сопровождавший нас конюх вытаращил глаза:

— Царевна, эта лошадь бочки с водой возит.

Я авторитетно заметила:

— Отлично. Значит, и меня выдержит.

— Но она двигается очень медленно.

— Так я не собираюсь в скачках участвовать.

Царевичи как-то загадочно переглянулись. На их лицах появились странные гримасы. Наплевать, жизнь дороже понтов! Как ни старались переубедить, я вцепилась в конягу, словно клещ.

В конце концов братья сдались, правда, в глазах их плескался смех. Царевич Митрий слащавым елейным голосом протянул:

— Ну, если Василисушка того желает...

Я подумала: о том, чего желает Василисушка, тебе бы лучше не знать...

Из конюшни вывели коней царевичей и мою лошадку. Я обомлела: вид кобылы действительно оказался далек от идеала — она выглядела очень неприглядной и неухоженной, грива спутанная, в репьях и соломе, ноги короткие, голова маленькая, но зато — очень толстый живот. Единственное достоинство — намного ниже остальных, значит, падать не так страшно будет.

Я уже поняла, что сделала неверный выбор, и попыталась найти достойный выход из положения.

Ткнула пальцем в живот своей лошадки:

— Простите, не заметила, что она того...

Федор поинтересовался:

— Что — не того?

— Ну... с жеребеночком.

Царевич Митрий ехидно улыбнулся:

— Ничего страшного, примешь роды.

Иван-царевич пожалел:

— Василисушка, лошадка просто переела.

Кажется, открутиться не удалось. Ну, сама виновата. Я гордо вздернула нос и последовала за парнями.

На лугу потребовала:

— Пусть Иван-царевич помогает мне на лошадь залезть, Митрий-царевич стоит с другой стороны и страхует, а Федор-царевич держит лошадь покрепче, чтоб не убежала.

Иван удивился: — Василисушка, ты полагаешь, она способна убежать? — и лихо закинул меня в седло.

Я возмутилась: все ж таки я — царевна, а не мешок с картошкой. Вспомнила, как младший царевич уронил меня в болото, и решила: сделала неправильный выбор. Лучше б попросила подсадить себя на лошадь Федора.

Царевич Федор потянул конягу за узду. Та долго упиралась, но затем неторопливо сделала шаг вперед.

Царевич Митрий выругался:

— Меня от всего этого уже тошнит, — и шлепнул кобылу по крупу.

Та взбрыкнула и резво рванулась вперед...

Я испугалась, дернулась, накренилась в сторону. Тело развернулось на сто восемьдесят градусов, причем ноги оказались вверху. Митрий присел, видимо, чтобы я не сбила его, однако я каким-то образом сумела совершить сальто, и очутилась верхом на плечах среднего брата, почти целиком закрыв царевича своими пышными юбками. Как тряпичная матрешка на чайнике. Митрий ухватил мои ноги и завертелся на месте, скорее всего, от неожиданности.

К нам бросились Иван и Федор. Но вместо того, чтоб помочь мне спуститься на землю, Иван принялся лупить брата кулаками и кричать:

— Немедленно отпусти ее!

Федор пришел в себя первым и стащил меня с Митрия.

Захохотал так, что слезы на глазах выступили:

— Ну, Василисушка, уважила. Умирать буду — не забуду.

Внезапно успокоившийся Иван не отставал:

— Хорошо, что здесь нет никого. Иначе завтра весь город бы потешался.

Я взглянула на конюха: тот стоял, отвернувшись, и невозмутимо пялился в сторону. Оглядела умирающих со смеху Федора и Ивана, и красного, словно рак, Митрия.

Решила, что лучшая защита — нападение, и напустилась на последнего:

— Зачем лошадь ударил? Да еще вертелся, как бешеный. Едва меня не уронил! Я ведь могла и убиться!

Царевич зло буркнул сквозь зубы:

— Туда тебе и дорога!

Я оскорблено уставилась на Митрия: желать такого — не по-мужски и тем более не по-джентльменски! И тут же решила: олигарх — не Митрий! С такими нервами, как у него, состояния не зарабатывают! Перевела взгляд на других братьев. Иван — слишком молод, а вот Федор вполне подойдет... Старший из царевичей сдержан, рассудителен и знает себе цену. Однако надо еще присмотреться...

Глаза царевича Федора странно блеснули:

— Не кажется ли вам, братья, что царевна Василиса — любительница пошутить? Разыграла нас по полной.

Он слегка поаплодировал:

— Спасибо, царевна, давно так не смеялся.

До меня быстро дошло — Федор вытаскивает меня из неловкой ситуации. Одно дело, если скажут — 'царевна шутница', и совсем иное — 'дурочка'.

Я благодарно улыбнулась старшему брату и подтвердила:

— Да, я такая! Привыкайте!

Удивительно, но это происшествие пошло мне на пользу. Я внезапно решила, что не хочу быть хуже других. Не боги горшки обжигают! Даже признала, что толстые ноги — не главное достоинство лошади, и покладисто согласилась поменять кобылу на другую.

Дни шли за днями, а поиски олигарха оставались безуспешными. Или все население этого города зомбировано и с увлечением играет в какую-то странную игру или... Даже Дуняша, с которой я вроде бы очень сблизилась, ни разу не прокололась. Стоит заговорить о чем-нибудь из своей прежней жизни — тут же в глазах испуг и полное непонимание. С досадой поморщилась — топчусь на месте, когда давно пора переходить к активной фазе.

Утром в комнату заглянула моя служанка и сообщила:

— Царевна, вас ожидают царевичи, приглашают на конях прокатиться.

Кажется, эту науку я освоила, бояться перестала, держусь в седле неплохо...

— Передай, сейчас выйду.

Я сбежала с высокого крыльца и поклонилась царским сыновьям. Моя белоснежная красавица-кобылка смотрелась эффектно на фоне их вороных коней. Поставила ногу в стремя, оперлась рукой на луку и ласточкой взлетела в седло.

Подмигнула:

— Догоняйте, — и пришпорила лошадь.

Вскоре услышала топот копыт за спиной. Придержала кобылу.

Иван похвалил:

— Василисушка, ты делаешь успехи. Верно и вправду нас разыгрывала.

Я скромно потупила глаза и многозначительно улыбнулась: их дело, пусть думают, как хотят.

Отчего-то Федору вздумалось пошутить:

— А я-то полагал, что царевна всю жизнь будет ездить на шее у нашего брата.

Хлыст в руках Митрия переломился, однако царевич быстро взял себя в руки и саркастически ухмыльнулся:

— Еще неизвестно, чью шею она оседлает. Хотя каждый из нас не прочь водрузить на голову груз с такой добавкой. Остается только благодарить царя-батюшку.

Федор сухо заметил:

— Не наше дело — обсуждать государя.

Я подумала: та-а-к... Или я чего-то не понимаю, или братья заводятся по любому пустяку... однако вскоре смысл слов Митрия до меня дошел.

Иван-царевич попытался разрядить обстановку:

— Василисушка, а может, вернуть водовоза?

Царевичи дружно рассмеялись, а я вздохнула: мне отчего-то было очень жаль ту лошадку. Я часто навещала ее, заходила в стойло и всегда угощала хлебом с солью. Казалось, толстушка меня искренне любит и ждет. Я сообщила об этом братьям, и пришпорила свою кобылу.

Вскоре Митрий нагнал меня. Некоторое время мы ехали рядом одни.

Внезапно царевич усмехнулся:

— Хочу предупредить, царевна: если желаешь стать царицей, отбрось жалость навсегда. Просто забудь это слово.

Я взглянула на парня с изумлением: плетет неизвестно что. Какая царица? Сколько времени я здесь, вроде пора кончать ломать комедию, а они никак не успокоятся.

Я поежилась: возможно, надо мной проводят какой-то эксперимент, типа — 'назад, в прошлое'? Надежды на то, что смогу узнать, кто такой этот долбанный олигарх, исчезали с каждым днем... Я оборвала свои мысли: хватит хныкать, Васька! Остались еще лекарь и его комната. А там... Кое-какие соображения уже посетили мою голову, но я упорно гнала их от себя прочь.

Залетев в светелку, я приказала Дуняше следовать за собой. Мы уселись на лавочке в саду, напротив окна звездочета.

Ждать пришлось недолго. Вскоре окно открылось, оттуда выглянул лекарь и поднес подзорную трубу к глазам. Не знаю, что уж он там выглядывал, но явно не звезды — на небе ярко светило солнце.

Дуняша заметила:

— Царевна, возможно, звездочет сам в сад придет? Подождем чуток...

В иное время я могла бы прождать и час, и более, но не теперь...

— Дуняша, а ты когда-нибудь бывала у немца?

— Да что вы, царевна! У мужчины? Как можно!

— Но мне очень нужно увидеть его жилье!

Служанка смутилась:

— Просто так идти неудобно. К тому ж он к себе никого не пускает...

Я тут же схватилась рукой за голову:

— Ой, болит... И дышать трудно!

Дуняша вскочила:

— Вмиг позову лекаря!

— Нет! Мы сами пойдем к нему! Если боишься или стесняешься, оставайся.

— Да что вы, царевна. Я с вами — куда угодно. Одну не отпущу!

Полагаю, преданность Дуняши может оказаться весьма не лишней...

Мы быстро дошли до комнаты лекаря.

Дуняша постучала:

— Господин Карл, отпорите. Здесь царевна, ей плохо.

Спустя некоторое время лекарь распахнул дверь:

— Сейчас посмотрим. Что с вами, царевна?

Я огляделась и тут же могла бы и уйти. Нужного мне в помещении не оказалось — травы, какие-то свитки, кости животных...

— Откройте, царевна, рот.

Я послушно открыла.

Лекарь оттянул мне веко, заглянул в глаза, взял за руку и стал слушать пульс, перевернув песочные часы...

Пристально оглядел и поинтересовался:

— Что привело царевну ко мне? У госпожи — отменное здоровье.

Я улыбнулась:

— Нервы последнее время пошаливают. Не отказалась бы от валерианочки или пустырника.

Немец бросил на меня удивленный взгляд:

— Царевна знакома с медициной?

— Можно сказать — чуть-чуть.

— Царевна не против, если мы с ней когда-нибудь побеседуем на эту тему?

— Буду только рада.

Лекарь вновь внимательно оглядел меня:

— Не желает ли царевна составить гороскоп? Узнать судьбу?

— Благодарю, господин звездочет. Как только сама что-нибудь пойму, сразу же к тебе обращусь. А пока — до свидания! Пошли, Дуняша!

После этого визита я поняла, что лишилась последней опоры. Вроде бы уже осознала, но верить отказывалась. Непонятное и страшное вплотную подступило ко мне.

Мы вышли в сад, и я повернулась к Дуняше:

— Оставь меня. Хочу побыть одна.

— Царевна, но...

— Никаких 'но'. Ступай. Я скоро приду.

Дуняша нехотя удалилась, а я решила пройтись по дорожкам. Едва свернула на новую аллею, увидела сидящих на скамейке двух бояр. Эти персонажи уже давно привлекали мое внимание. Вернее, не они, а их бороды. Впечатляющая длина наводила на размышления — сколько ж лет надо растить такое? Настоящие волосы или нет?

Я старательно всматривалась в лица бояр, пытаясь понять — приклеены ли бороды? Может, вот он — мой удобный случай проверить? Сейчас подойду, сяду рядом, заговорю о чем-нибудь и попытаюсь разглядеть вблизи.

Однако подойти спокойно не удалось. Сверху на меня спикировала большая ворона. Я завизжала, замахала руками и бросилась к боярам. Бояре услышали крики и вскочили. Их посохи замелькали в воздухе.

Не добежав пары шагов, я споткнулась и стала падать. Чтоб удержаться, протянула руку и невольно ухватилась за бороду ближайшего мужчины. Борода не пострадала, а вот мы с боярином рухнули на колени, и оба, словно японские болванчики, принялись кланяться и извиняться. Я — потому, что он старше, и изрядно потрепала ему бороду, а он — из-за того, что уронил царевну.

Наконец, мы поднялись. Я, хотя и чувствовала себя немного неловко, расхохоталась и погрозила вороне кулаком:

— Противная птица. В плечо меня клюнула!

— Царевна, вас проводить?

— Нет-нет, ворона уже улетела...

На всякий случай прихватив лежащую в траве палку, я отправилась к себе. Значит, и бороды не приклеены... Уже не сомневалась: все окружающее — не игра. Скептически улыбнулась: 'лучше горькая правда, чем сладкая ложь', пускай и поняла я это слишком поздно. Довольно улыбнулась: снова цитата, вернее, поговорка, но — к месту! Папа может гордиться такой умной начитанной дочерью... Хотя подумать страшно, как бы он прореагировал, узнай, где я оказалась.

Прошла несколько шагов и неожиданно столкнулась с Федором. Вздрогнула от испуга и едва не огрела царевича палкой.

Федор перехватил мою руку и удивился:

— Царевна, что с тобой?

Я застыла: действительно, что это со мной?

Невесело усмехнулась:

— Да пустяк. Не считая того, что мир перевернулся с ног на голову.

Исчезла последняя надежда. Отныне следует рассчитывать только на себя.

Я представила, как выгляжу со стороны: напуганная, растрепанная, да еще и клюнутая. Причем довольно сильно.

Увидела приближающихся к нам Митрия и Ивана и оценивающе оглядела царевичей под новым углом зрения. Вот уж верно сказано — задачка с тремя неизвестными...

Признав, что попала в другой мир, я думала, что отныне не смогу ни спать, ни есть. Однако, вопреки здравому смыслу, вечером заснула, словно убитая. Благодаря тому, что окончились сомнения и поиски, я трезво взглянула в лицо действительности. Увы, мой олигарх 'канул в Лету'. Ясно одно — выбраться из другого мира куда сложнее, чем сбежать от 'ролевиков'. Но как бы там ни было, придется начинать жить по-новому.

Утром я отступила от привычных правил. Никогда прежде не залеживалась в постели, а тут разрешила себе поваляться и понежиться, а главное — подумать над тем, что произошло.

Не давала покоя мысль о том, как я перенеслась в чужой мир. Упорно прокручивала в голове события, произошедшие в ту злополучную ночь. Последнее, что стояло перед глазами — машина Макса. Интересно, мой жених тоже тю-тю... то есть улетел куда-то?

Остается радоваться, что судьба обошлась со мной не слишком жестоко. Удачно я назвалась 'царевной-лягушкой', не будь этого, оказалась бы неизвестно кем... рабыней, наложницей, да мало ли что еще могло случиться...

Немного цинично подумала: нет олигарха, зато есть царевичи. Теперь главное — не ошибиться и сделать правильный выбор! Характер у меня твердый, решительный, если чего пожелаю, своего добьюсь! Подумала — не составить ли план действий в письменном виде? Тут же невольно фыркнула — мне-то поначалу казалось, что освоить здешнюю манеру письма значительно легче, чем научиться скакать на лошади. Вспомнила свой первый печальный опыт и поморщилась — гусиное перо никак не желало держаться в моей руке, а на бумаге наставило клякс. И ладно бы только на бумаге. Я умудрилась испачкать щеки, нос, платье, к тому же чернила оказались на редкость въедливыми. Я долго тогда ворчала, но все еще думала, что это — шутка. А вот теперь придется осваивать науку всерьез.

Подумала и решила, что для начала нужно завоевать всеобщую симпатию. До сих пор я не очень стремилась к общению с царскими дочерями, этот пробел следует срочно исправлять!

Крикнула Дуняше:

— Отправляюсь к царевнам. Сколько там пробуду — неизвестно.

Служанка скорчила недовольную физиономию:

— Царевна, вы с ними умрете со скуки. Царские дочери день-деньской вышивают да служанок гоняют почем зря.

Я сразу представила сцену, виденную когда-то в фильме: царевны сидят в окружении матушек и нянюшек, одна нитку подает, другая ее в иголку вдевает, третья узелок обрезает... Вздохнула: придется и этому учиться. Все барышни в государстве искусны в вышивке, не быть же мне хуже других.

Тут же вспомнила, как в школе увлеклась вязаньем. Правда, не совсем бескорыстно. Вернее, увлеклась я местным 'Дон-Жуаном' и очень обиделась, когда он променял мой роскошный вязаный свитер на подарок от Ритки — простую записную книжку. С тех пор я забросила спицы и шерсть в самый дальний угол шкафа и напрочь о них позабыла. Но теперь, пожалуй, можно и вспомнить...

Царевны расположились рядком напротив окошка, держа в руках пяльцы. Я некоторое время внимательно рассматривала девиц. Поначалу царские дочери казались на одно лицо, но я уже заметила, что сестры различаются как по характеру, так и по внешности.

Старшая, Фекла, вспыльчивая и раздражительная, любит покрикивать на служанок, да и сестрам от нее достается. У царевны симпатичное, но довольно простоватое лицо, волосы рыжеватые, выцветшие... В нашем мире эти недостатки исправляются 'на раз плюнуть', а здесь — еще думать придется...

Младшая, Фрося, самая красивая, — густые длинные русые волосы, высокая грудь, пышные бедра... Но уж до чего царевна наивна и доверчива! Такую и обманывать не хочется — стыдно. Пожалуй, они схожи характерами с Иваном-царевичем.

Среднюю, Авдотью, я посчитала самой адекватной. И по характеру, и по... объему. Причем если Фросю вовсе не портила некоторая дородность фигуры, то про Феклу такого не скажешь.

Я с приветливой улыбкой шагнула в горницу. Весело поздоровалась, осмотрела вышивки и выказала полное восхищение.

Затем вздохнула:

— У вас так здорово получается, а у меня, наверное, руки не тем концом приставлены — ничего не выходит.

Царевны сочувствующе заохали и пообещали научить.

Фрося тут же бросилась утешать:

— Василисушка, не переживай, ничего сложного в этом нет.

Фекла поднялась из-за пялец и потянулась:

— А давайте-ка выпьем чайку!

Чаек оказался приятным и душистым, заваренным на каких-то травах. К нему прилагались медовые пряники и сахаристые бублики.

Царевна Авдотья налила чай в блюдечко, с шумом подула на него и лукаво взглянула в мою сторону:

— Василисушка, мы давно ведем спор — кто из наших братьев тебе более люб?

Я тут же подавилась медовым пряником. Смутилась. Ответить на этот вопрос не могла. А девчонки тут же оседлали интересную для них тему.

Авдотья улыбнулась:

— Пусть царевичи и наши братья, но хотим тебя предупредить — все они очень разные. Федор рассудителен, сдержан, но порой бывает суров. Иванушка — добрый, ласковый, мягкий, век на руках жену носить будет. А вот Митрий — вспыльчивый, своенравный да язвительный. Смотри, не ошибись.

Я изобразила на своем лице высшую степень смущения и прошептала:

— Пока не думала об этом, царевны. Мне бы хотелось сначала побывать на ваших свадьбах.

Смех тут же затих. Царевны погрустнели и уткнулись взглядами в чашки.

Спустя некоторое время Фрося подняла на меня печальные глаза:

— Нам, Василисушка, выйти замуж очень трудно. Не спешат иноземные царевичи свататься, а за простых бояр царским дочерям идти не гоже.

Я похлопала ресницами — вот так расклад! Сидеть в девках — не велика радость. О чем только царь-батюшка думает? Голова усиленно заработала — я не я буду, если что-нибудь не придумаю!

Твердо пообещала:

— Клянусь, царевны, что выйду замуж только после вас!

Фекла иронически усмехнулась:

— Значит, оставаться и тебе, Василиса, навеки в девках!

Глаза Фросюшки весело блеснули:

— Ну, тогда нас будет четверо...

Я едва не рявкнула: чему радуешься, дуреха?!

Авдотья печально покачала головой.

Не верите? Ну, увидите! Если я за что-нибудь возьмусь, никому мало не покажется! Сама выйду замуж и царских дочерей выдам!

В тот день я довольно долго пробыла у царевен. Кажется, мы стали чуть ближе друг другу. Что ж, с любым человеком можно найти общий язык, стоит только захотеть.

Обратно к себе я брела в глубокой задумчивости. Прибавилось мне заботушки. Пообещать-то пообещала, а вот как данное слово сдержать? Была б у царя хотя бы одна дочь, а тут — целых трое. Нарожал детей царь-батюшка, а мне теперь расхлебывай!

Я настолько глубоко погрузилась в размышления о новых проблемах, что вспомнила про обед, лишь услышав третий удар гонга. Помчалась со всех ног в трапезную — опоздания в царском тереме не приветствовались.

Государево семейство сидело за огромным столом в полном сборе. Во главе — царь, по одну сторону — царевны, по другую — царевичи.

Царь-батюшка укоризненно попенял:

— Опаздываешь, Василинушка. А ведь семеро одного не ждут.

Я покаянно прижала руку к сердцу и поклонилась:

— Простите великодушно, царь-батюшка. Задумалась.

Затем окинула потенциальных родственников 'новым взглядом'. Отныне стану наблюдать за царевичами более внимательно. Вспомнила, что говорили о них сестры...

Подумала, что на царевиче Митрии следует сразу поставить крест. Если он и питает ко мне какие-то чувства, то это — явно не любовь, и даже не симпатия. Вздохнула: внешне Митрий намного красивее, чем братья. Необычное сочетание светлых волос, загорелой кожи и темных соболиных бровей неотрывно притягивает взгляд... Загляденье парень, да и только!

Тотчас остудила свой пыл: ну, Васька, ты и дура! Это мужчины любят глазами, а женщины — ушами. И то, что царевич Митрий говорит, к любви никак не располагает.

В сказках всегда Иван-царевич на первом месте и на лихом коне. Но на счет Ивана я давно решила — молод. К тому же слишком добр, наивен и мягкосердечен. Хорошие качества для мужа, но не правителя.

Я обернулась к Федору и одарила старшего из братьев самой приветливой улыбкой:

— Как себя чувствуешь, царевич? Вид у тебя несколько усталый.

Тот неожиданно согласился:

— Плохо спал сегодня, Василисушка. Все о делах государственных думал.

Царь-батюшка ухмыльнулся:

— Так жениться поскорее нужно, Федя. Сразу забудешь про дела.

Царевич Федор пристально посмотрел мне в глаза и улыбнулся. Фрося, сидевшая рядом, лягнула под столом мою ногу. Иван и Митрий нахмурились. Если о причинах недовольства Ивана я еще могла догадаться, то почему так повел себя Митрий?

После трапезы вернулась в светелку, подошла к окну и застыла, бесцельно глядя в сад. Внезапно увидела царевичей, которые прошли по дорожке и уселись на скамейку под развесистым деревом. Решение пришло сразу — сзади скамейку окружают кусты, сейчас проберусь туда и напугаю парней. Хотя напугать трех таких здоровенных лбов, конечно, нереально, но хоть посмеемся.

Я быстро пролезла через кусты, подняла руку, направив на парней указательный палец. Только приготовилась крикнуть 'Хенде хох!', как услышала свое имя. Говорил царевич Митрий, причем довольно резко и громко:

— Кто подтвердит, что она — не самозванка? Узнала древнюю легенду про лягушку, и все подстроила.

Федор хмыкнул:

— Ту давнюю историю вызнать не сложно. Но вот то, что все три стрелы опустятся к ее ногам, и во сне никому бы не приснилось.

— А ты не задумывался, что ей могут помогать некие силы?

Царевичи замолчали, видимо впечатленные словами Митрия, а я от души обругала себя: вздумалось ведь брякнуть про царевну-лягушку! Даже представить не могла, что эти придурки все примут на веру. Хотя неизвестно, что было бы со мной, назовись я как-нибудь иначе...

Митрий тем временем продолжал подливать масло в огонь:

— Не околдовала ли она царя-батюшку? Уж так он уверился, что она — настоящая, ни о чем ином и слышать не желает. К тому же у царевны-лягушки после превращения должна оставаться лягушачья кожа. Я ходил, искал — ничего.

Я едва не охнула: ну, вражина! Кожа моя ему понадобилась!

— Да и по поведению не видно в ней царевну. Вспомните-ка легенду — 'Пошла Василиса Премудрая плясать. Махнула левым рукавом — стало озеро, махнула правым — поплыли по озеру белые лебеди'... А у нашей — никаких чудес.

Видно, этому долбанному Митрию очень хочется, чтобы меня украл Кощей Бессмертный, для того и кожу искал! Но если начнет копать, точно поймет, что никакая я не лягушка и волшебством не обладаю. Помню обычаи средневековья. Свяжут человеку руки и ноги, бросят в воду — если всплывет, значит, наврал. Кажется, я в большой беде, надо срочно что-то придумать, а то отправлюсь кормить рыб. Мысли понеслись вскачь...

Иван-царевич робко возразил:

— Василиса — настоящая царевна. Батюшка приказал под перину горошину положить, так она, бедная, до утра маялась.

Федор примирительно заметил:

— Митька, ну чего ты на нее взъелся? Девка красивая, худая немного, так откормим.

Я даже дышать перестала. Боялась, как бы меня не застукали. Уж лучше б олигарха выслеживала! Навострила уши, вдруг еще что любопытное узнаю? Однако планы мои нарушил подбежавший слуга:

— Царевичи, вас батюшка к себе требует.

Царские сыновья поднялись и ушли. Я выждала некоторое время, отошла подальше и упала на первую попавшуюся скамью. Шарики в голове завертелись с бешеной скоростью. Всеми фибрами души почуяла — мне грозит смертельная опасность!

На Митрия взглянула по-новому. С одной стороны — ненавидеть его должна, но с другой — он более умный и проницательный, чем остальные братья. Значит, я должна быть хитрее и ловчее его! И каким-то образом выстроить свою защиту.

Говорят — капля камень точит. Если Митрий будет бесконечно твердить, что я обманщица и самозванка, то через некоторое время в это могут и поверить. Подобного допустить никак нельзя! Существует изречение, что жена Цезаря — вне подозрений, но я пока еще далеко не жена и возможно, чтобы стать ею, придется затратить немало усилий. И репутацию мне портить никак нельзя!

Я принялась подгонять себя: думай, Васька, думай, все-таки ты — из двадцать первого века, голова обязана варить лучше, чем у местных!

Внезапно солнечный зайчик коснулся моего глаза. Я подняла голову — в окне торчал звездочет со своей трубой. Заметив меня, поклонился. Я тут же вспомнила запах трав, его комнату-лабораторию... и от пришедшей в голову мысли аж подпрыгнула! Если господин Карл согласится мне помочь, все будет здорово!

Влетела в светелку. Служанка с тряпкой в руках ходила по комнате. Я обрадовалась, что не пришлось ее искать.

— Дуняша, приведи ко мне звездочета!

— Царевна, вы заболели?

— Нет, но он мне очень нужен.

Я видела, что девушка заколебалась:

— Но если вы не больны, то...

Я перебила:

— Сейчас решается моя судьба! А значит — и твоя!

Я вспомнила, что папа всегда говорил, что надо поощрять и мотивировать ценных сотрудников, и добавила:

— Хочешь быть приближенной боярыней при будущей государыне? Так вот, помочь нам может только господин звездочет!

Вскоре лекарь оказался у меня в комнате.

— Господин Карл, могу ли я попросить тебя о небольшой услуге?

Длинный нос звездочета задергался:

— Конечно, царевна. Сделаю все, что вашей душе угодно.

Я склонилась к уху собеседника и прошептала несколько слов.

Изо рта лекаря вырвался легкий смешок:

— Этого добра у меня в изобилии. Пошлите со мной служанку.

Дуняша вернулась минут через двадцать и вручила мне глиняный горшок. Я осторожно подняла крышку, заглянула внутрь — там, в мутноватой жидкости, плавала кожа лягушки. Вдобавок в руках девушка держала платок, в котором что-то дергалось.

— Дуняша, кого ты там скрываешь?

Девчонка рассмеялась:

— Царевна, это придумал господин Карл.

Служанка развернула ткань, и я застыла на месте от восхищения. Внутри оказалась обыкновенная лягушка, но на голове ее каким-то непостижимым образом крепилась... маленькая золотая корона. Я взяла лягушку в руки, пытаясь разглядеть: как же лекарь сумел приделать украшение? Затем выслушала объяснения Дуняши и принялась неудержимо хохотать....

Вечером моей служанке пришлось несколько раз сбегать на кухню. Наконец, она ворвалась в комнату возбужденная и веселая:

— Пора, царевна! Идемте! Все в сборе!

Мы спустились вниз, к трапезной для слуг. Народу в комнату набилось довольно много. Служанки сидели за столами, ели-пили, перебрасывались шуточками.

Дуняша втолкнула меня в тесную каморку неподалеку:

— Спрячьтесь тут, царевна. Осторожнее. Выходите сразу, как побегу обратно, — и, с завернутой в платок лягушкой, направилась к обедающим...

Что происходило дальше, я видеть не могла, только слышала.

— Лягушка!

— Боюсь!

— Как она сюда попала?!

— Да уберите же ее поскорее!

Раздался топот, крики, визг. Женщины верещали, грохотала разбитая посуда... В общем, начался вселенский переполох. Судя по звукам, моя служанка принимала в этом действе самое непосредственное участие. Я сидела в коморке и искренне удивлялась: как можно бояться столь маленького существа?

— Подождите, сейчас я ее метлой!

Зычный голос поварихи я способна была опознать за версту. Едва не выскочила из своего убежища: убьет невинное существо, и весь наш план полетит к черту!

В это время одна из служанок заверещала:

— Девицы, да на ней же корона!

На миг наступила тишина, затем все завопили еще сильнее — страх сменился любопытством. Лягушка, по-видимому, испугалась нового взрыва голосов и наконец-то вырвалась из плена.

Моя служанка закричала:

— Царевна! Царевна!

Я не поверила глазам, когда лягушка сделала прыжок через порог моей каморки.

Услышала голоса:

— Где же она? Ищите!

Поняла, что еще миг, и преследователи окажутся здесь. Словно пантера метнулась вперед и накрыла лягушку своим телом. Быстро поднялась, зажав беглянку в руке, и огляделась: куда бы ее спрятать? Не придумала ничего лучше, чем затолкать себе за пазуху. И вовремя. В кладовку ворвались женщины, возглавляемые моей служанкой.

Я успокаивающе улыбнулась Дуняше, давая понять, что все хорошо. Хотя мне лично было далеко не комфортно: одно дело — наблюдать за лягушкой в болоте и совсем иное — таскать ее на своем теле, в то время как пленница желает вырваться да еще и царапается, не хуже кошки.

Я шагнула навстречу женщинам, и в их рядах наступило громовое молчание.

Затем послышался осторожный шепот:

— Царевна-лягушка...

Я подумала: лишь бы эти дурехи в обморок не надумали падать.

Недоуменно оглядела собравшихся, и прошептала слабо, словно в пустоту:

— Что случилось? Как я здесь оказалась?

Дуняша вертелась вокруг волчком и причитала:

— Царевна, вернитесь в вашу светелку.

На глазах у моей служанки выступили слезы:

— Вы переволновались. Вам нужно немножко отдохнуть.

Затем девчонка набросилась на прислугу:

— Чего вытаращились? Не видите — царевне плохо!

Лягушка на животе заворочалась сильнее.

Я сделала вид, что полностью пришла в себя и строго произнесла:

— Я ухожу. Не провожать!

Обернулась к Дуняше:

— Ты — отыщи мою кожу, я должна ее хранить.

Служанка согнулась:

— Слушаюсь, царевна.

А я опрометью бросилась по коридору. Ворвалась в светелку, вытащила лягушку из-за пазухи и с облегчением вздохнула. И тут раздался стук в дверь.

Я пошарила глазами по комнате и затолкала лягушку в комод. Дала позволение войти — внутрь гурьбой ввалились служанки. Впереди всех вышагивала Дуняша. На красивой большой тарелке в ее руках лежало нечто, не слишком приятное на вид. Я сделала глубокий вдох и едва не поинтересовалась: что там за дрянь?!!

Девчонка торжественно протянула мне блюдо:

— Царевна, вашу кожу мы отыскали в кладовке.

Повариха растолкала служанок и повалилась мне в ноги:

— Простите, царевна, за то, что замахнулась на вас метелкой и едва не прибила...

Я едва не возмутилась: ага, щас, дала бы я тебе это сделать! В жизни не позволяла никому себя обидеть.

С облегчением вздохнула: номер удался! Вряд ли кто-либо теперь посмеет усомниться в том, кто я на самом деле!

Когда женщины вышли, я заглянула в комод. Бедная лягушка сидела, забившись в угол, и тяжело дышала.

Я от души пожалела ее:

— Потерпи немного. Скоро выпустим тебя на волю.

Обернулась к Дуняше:

— Ну, как?

Трясясь в беззвучном смехе, девчонка опустилась на пол и еле сумела вымолвить сквозь слезы:

— Ой, больше не могу. Они поверили!!!

Несколько следующих дней я была предметом всеобщего внимания. И слуги, и бояре пожирали меня любопытными взглядами. Ну, надо же — сумела стать оборотнем в юбке! Я делала вид, что ничего не понимаю, но иногда с еле заметной иронией посматривала в сторону царевича Митрия.

Солнышко припекало, дышать стало трудно — воздух казался спертым, горячим. Устав от духоты, я позвала Дуняшу прогуляться, навестить Стрелку — так я назвала свою белоснежную кобылку.

Путь наш пролегал мимо большого сарая. Теперь я знала, что в нем находится кузница, в которой трудится кузнец Данила. Иногда оттуда доносился звон металла, а над крышей вился дымок...

Порой я вспоминала ночь нашей с кузнецом встречи, сильные руки, поймавшие меня... Хотелось вновь увидеть волевое лицо Данилы, его насмешливый взгляд, но причин зайти в кузницу не находилось.

Погода изменилась внезапно. Сильный порыв ветра едва не сбил с ног, деревья склонились до земли. Черные тучи мгновенно затянули небо. Кажется, вот-вот хлынет ливень...

Я схватила Дуняшу за руку и потянула к кузнице. Только б успеть добежать!

Дуняша прокричала:

— Царевна, кузнеца нет, говорят, уехал куда-то.

Я ускорила шаг:

— Нам-то что до того? Главное — спастись от дождя.

Дверь оказалась открытой, но внутри помещения царила кромешная тьма, впрочем, как и на улице.

Дуняша уперлась:

— Боюсь заходить!

В этот миг алая вспышка прорезала небо. Я сжалась от страха, но напугала меня не молния. Прямо напротив нас, на подоконнике, широко расправив крылья, сидела огромная черная птица.

Удар грома оглушил. Тут же вновь полыхнуло, но птицы я более не заметила, зато в нашу сторону метнулась какая-то странная тень.

Дуняша вскрикнула и стала оседать на пол. Я бросилась к ней и тут же поняла, что рядом находится еще один человек.

Подняла глаза и увидела Данилу:

— Помоги, ей плохо.

Кузнец легко подхватил Дуняшу и осторожно уложил на стоявшую неподалеку широкую лавку. Затем намочил в воде тряпку и положил девушке на лоб. Моя служанка застонала и открыла глаза.

Я обрадовалась:

— Дуняша, прошу, держись!

Обернулась к кузнецу:

— Спасибо тебе. Я так испугалась, что с ней что-нибудь случится.

И тут заметила, что в помещении стало намного светлее. Удивилась: когда это кузнец успел разжечь горн? Разглядела Данилу и смутилась — прикрывали тело парня только черные, обтягивающие брюки. Плечи и грудь состояли из сплошного рельефа мускулов, да таких, что любой культурист удавился бы от зависти. Бледное лицо, словно высеченное из камня, твердо сжатые губы, прищуренные глаза. Данила показался мне еще прекраснее и мужественнее, чем прежде. Казалось, сама природа привнесла в нашу встречу нечто волшебное и мистическое.

Я, словно зачарованная, наблюдала за Данилой. Мелькнула мысль — надо было самой потерять сознание. Вот дурочка, такой шанс упустила... Представила, как кузнец берет меня на руки, и сердце едва не выскочило из груди...

Данила с интересом взглянул на меня:

— Тебе не страшно, царевна?

Я тут же очнулась от своих грез и поинтересовалась:

— С чего вдруг?

Улыбнулась:

— Если ты о грозе, то мне она даже нравится.

Подошла к дверям и всей грудью вдохнула воздух.

Дуняша взвизгнула:

— Царевна, отойдите, убьет!

Кузнец неодобрительно посмотрел в ее сторону:

— Царевна, я бы на твоем месте поменял прислугу. Эта она должна тебя поддерживать и успокаивать, не ты ее.

Я пожала плечами:

— Ну, знаешь, многие боятся грозы. И господа, и слуги, и даже воины...

— Верно, — покладисто согласился мой собеседник, — но относиться к ней легкомысленно тем более не стоит.

Я гордо вскинула подбородок:

— Отношусь, как надо.

Кузнец усмехнулся:

— Царевна столь самоуверенна? Думает, даже природа ей прислуживает?

Отчего-то насмешливый тон обидел.

Я гордо повела плечом и холодно поблагодарила:

— Прости, что зашли без приглашения. Дуняша сказала, что ты уехал, вот мы и решили здесь укрыться.

Тут же подумала: а чего, собственно, выпендриваюсь? Мы нагрянули к кузнецу, не он к нам.

Сменила гнев на милость и сообщила:

— Уже уходим!

Шутя помахала Даниле рукой и вдруг заметила, что взгляд парня замер на моей ладони.

Кузнец шагнул вперед и крепко сжал мое запястье. Я поняла, что привлекло его внимание — кольца на наших пальцах казались удивительно схожими. Словно их делал один и тот же мастер.

Лицо кузнеца менялось на глазах, стало озабоченным, даже еще сильнее побледнело:

— Откуда оно у тебя, царевна?

Вопрос немного напряг, не признаваться же, что присвоила чужое. Такое даже для простой девчонки неприлично, а я ведь, как-никак, царевна.

— Подарили.

— Кто?

— Хоть убей, не помню!

Данила недоверчиво взглянул на меня:

— Тебе дарят такую дорогую вещь, а ты не знаешь, кто?

Я небрежно пожала плечами: и что он в этом кольце нашел особенно дорогого? Было бы хоть с бриллиантами.

— На именины сотни подарков принесли!

Еле скрыла торжествующую улыбку — ловко выкрутилась!

Данила вновь принялся разглядывать украшение. Я подумала, что возможно, его привлекает не кольцо, а рука, и кокетливо пошевелила пальцами.

— Царевна, могу я рассмотреть его поближе? Сними.

Однако мне уже надоела эта настойчивость:

— Рада бы, но не получится. Голову даю на отсечение — кольцо не снимается! Уж сколько раз пробовала.

Глаза кузнеца блеснули, он укоризненно произнес:

— Не стоит так легко разбрасываться жизнью.

И крепко сжал мои пальцы.

Я ойкнула:

— Данила, не так сильно, ты мне кости переломаешь.

Парень нехотя отпустил мою руку.

В это время за перегородкой, разделяющей кузницу пополам, раздался грохот, кажется, что-то упало и разбилось.

Данила торопливо направился туда, пробормотав:

— Паршивец! Вечно что-нибудь натворит. Пойду, взгляну.

Он скрылся в соседнем помещении, и вскоре вышел, держа в руках глиняные обломки.

Недовольно пояснил:

— Кот. Разбил кувшин из-под воды и сбежал.

Я рассмеялась:

— Мастер Данила, не расстраивайся из-за пустяка. Завтра же прикажу принести тебе новый кувшин, дороже и краше.

Губы парня дрогнули в насмешливой улыбке:

— Я был бы более вознагражден, если б царевна принесла его лично.

Я рассмеялась:

— Не желаешь, не пришлю. Была бы честь оказана.

Данила как-то странно посмотрел на меня и улыбнулся.

Дуняша занервничала:

— Пойдемте, царевна. Давно пора в тереме быть, скоро искать начнут.

Я согласно кивнула головой:

— Прощай, Данила-мастер. Спасибо, что приютил.

На обратном пути небрежно поинтересовалась у служанки:

— Дуняша, а кто такой Данила, откуда родом?

— О нем мало что известно. Вроде, из королевства Черных Ворранов. Год тому назад пришел и попросился в ученики к нашему кузнецу, а недавно старый мастер умер. Кузнец Данила замечательный, ничего не скажешь, вот только...

Служанка замолчала, замявшись.

— Что только?

Дуняша загадочно повращала глазами и шепотом сообщила:

— Женщины!

До меня не сразу дошло:

— А при чем тут они?

Девчонка затараторила:

— Осаждают кузнеца, покоя не дают. Бегают к нему толпами и днем, и ночью. Мужики злятся, проучить хотели.

Это сообщение мне не очень понравилось.

Я нравоучительно заметила:

— Ну, поучили бы, подумаешь.

Дуняша хихикнула:

— Попробовали. Да только не они его, а он их. Разбросал наших парней, словно малых щенят. Знаете пословицу: бог силу семерым нес, одному досталась.

Я сразу представила, как кузнец размахивает огромными кулачищами, а противники штабелями укладываются к его ногам... Хотя... руки у кузнеца довольно изящные, да и сам он мускулистый и жилистый, но далеко не здоровяк...

Дуняша продолжила:

— Странный он. Всякое про него болтают. Кто считает, что кузнец — разбойник, кто уверяет — колдун...

Я прервала ее:

— Хватит!

Больше думать об этом парне не желаю! Как бы ни был Данила хорош, но... простой кузнец, а у меня судьба иная. Впереди ждут царский сын и царская корона!

Мы уже почти приблизились ко дворцу, когда Дуняша робко поинтересовалась:

— А вам не показалось, что у кузнеца кто-то был? Вовсе не кошка?

Почему-то стало неприятно, но я постаралась ответить спокойно:

— Нам-то что до того? Пусть водит к себе, кого угодно.

Служанка радостно выпалила:

— А я-то боялась, что вы в него влюбитесь!

Я фыркнула: вот еще! Этакого счастья не хватало!

Теперь уж сама поторапливала Дуняшу:

— Пойдем скорее, а то еще встретим кого-нибудь.

Однако дойти незамеченными не удалось. Едва поднялись на крыльцо, наткнулись на царевича Федора.

— Василисушка, а я уж хотел слуг снаряжать на поиски. Где ты была во время грозы?

Я чувствовала усталость, хотелось побыть одной, а тут отчитываться приходится. Не послать ли заботливого кавалера прогуляться по полям и лесам, хотя бы до завтрашнего утра? Вздохнула — нет, ссориться не в моих интересах, а ну как это — мой будущий муж? Да и ответить придется честно — если правда наружу выплывет, век мне веры не будет.

— Гуляли с Дуняшей.

— И хорошо погуляли?

Я дернула плечом и прошипела:

— Насмехаешься? Как можно назвать прогулку хорошей, если сначала попали под дождь, потом сидели в темном вонючем сарае под названием кузница?! У меня замерзли руки, ноги, да еще и молния напугала!

Слезы так бурно закапали из моих глаз, что я восхитилась. Ух, как ловко получается! С каждым разом все убедительнее.

Федор постарался меня утешить:

— Василисушка, гроза уже ушла. Ты дома. Но прошу, царевна, не ходи гулять далеко от дворца...

Царевич нахмурил брови и некоторое время молча рассматривал меня. Затем многозначительно добавил:

— Особенно в кузницу. Не место там для молодой барышни.

В красивом голосе прозвучали твердые, даже скорее жесткие ноты.

Да кто бы спорил! Я согласно закивала. Но, кажется, царевич не знает главного — запретный плод наиболее сладок. После его слов мне тут же захотелось вновь побывать у Данилы. А уж способ навестить кузнеца, уверена, найдется!

На следующий день Федор пригласил меня прогуляться по саду. Царевич поджидал меня, небрежно облокотившись спиной на перила крыльца. Бросил одобрительный взгляд на мой наряд и галантно подал руку, помогая спуститься по ступеням.

Федор держался ровно и по-дружески, комплименты делал, но в непринужденной шутливой форме. Общаться с ним оказалось легко и просто.

Мы разговаривали и прогуливались по дорожке, по обеим сторонам которой росли чудесные цветы. Я не смогла сдержать восхищения:

— До чего ж хороши!

Царевич тут же сорвал несколько цветков и с улыбкой вручил мне:

— Они красивы, но ты, царевна, куда как краше!

Я зарделась. Хотя и не считаю себя красавицей, но слышать такое каждой девушке приятно. Решила сказать что-нибудь любезное в ответ, причем сразу про всех братьев. Заметила, что все три царевича хороши, как на подбор.

Федор среагировал мгновенно. Но вовсе не так, как я ожидала. Его губы упрямо сжались, между бровей появилась складка:

— Царевна, так не бывает. Даже у родителей всегда есть ребенок, которого любят сильнее. Наверняка, кто-то и тебе более пришелся по нраву. Позволь спросить, кто?

Я кокетливо рассмеялась:

— Спросить можно, но получить ответ — нет. Надо подумать, — и при этом многозначительно посмотрела на собеседника.

Показалось, что по краю изящных губ скользнула слегка самодовольная улыбка. Кажется, мои слова царевич истолковал в свою пользу.

Неожиданно Федор шагнул ко мне и взял руками за плечи.

С жаром заговорил:

— Василиса, я никому не позволю отнять тебя у меня. Ты пришлась мне по сердцу. Едва увидел — понял, что из нас выйдет прекрасная пара... А про Ваньку с Митькой даже думать не смей — всех смету со своего пути!

Я понимала, что стоило бы положить конец этим признаниям, но останавливать царевича не хотелось. Не напрасно говорят, что женщины любят ушами — выслушивать объяснения в любви от красивого парня всегда приятно, пусть даже сказанные таким, несколько резким тоном. С большим трудом заставила себя не поддаться уверенному обворожительному голосу — сначала стоит разобрать, где 'лапша на уши', а где — правда.

Внезапно Федор бросил взгляд поверх моей головы, и я почувствовала, как что-то его напрягло. Он резко оборвал свой монолог, заключил меня в объятия и пылко прижал к груди. Да так, что я и опомниться не успела.

Едва придя в себя, я высвободилась из его рук. Царевич настойчивости не проявил. Иронически улыбнулся, посмотрел куда-то вдаль и подчеркнуто вежливо произнес:

— Прости, царевна, не смог удержаться. Да и не предполагал, что тут кто-либо окажется.

Я тут же оглянулась — по тропинке шагал Данила. По-видимому, заметив нас, кузнец свернул на другую дорожку.

Я покраснела, смутилась и разозлилась. Появилась уверенность, что Федор нарочно устроил представление для кузнеца. Но зачем ему это понадобилось? Внешне царевич мало в чем уступает Даниле, сложен не хуже, а по происхождению, положению и богатству выигрывает с огромным преимуществом. И, похоже, отлично умеет добиваться своих целей. Однако последнее качество отнюдь немаловажно для будущего правителя...

После свидания с Федором я решила зайти к царевнам и застала их за выбором нарядов.

— Василисушка, а ты готовишься к празднику?

Сначала я заморгала глазами, затем вспомнила: Купальница! О празднике мне говорила Дуняша, но моя голова, как я тогда считала, была занята более важными делами.

На этот раз я заинтересовалась:

— И как этот праздник проходит?

— Василисушка, а ты не знаешь?

Царевны принялись радостно объяснять.

Оказывается, в этот день все должны собраться на реке и искупаться, правда, мужчины и женщины делают это раздельно. Я сразу подумала: какая досада. Вместе купаться было б куда как веселей! Вздохнула: судя по истории, до подобного здесь дойдут нескоро.

Плавать я любила. И то сказать, каждое лето проводила на берегах морей и океанов, а зиму в бассейне. Даже нырнуть с самой высокой вышки было для меня сущей ерундой. Тут же представила, как плыву по реке, которая разлилась около города довольно широко, между Федором и Данилой...

Авдотья потрясла меня за плечо:

— Эй, Василисушка, ты совсем нас не слушаешь!

Я мотнула головой и пришла в себя.

Слабым голосом пробормотала:

— Вспомнила матушку да батюшку, вот и расстроилась.

Царевна сочувственно покивала:

— Бедная Василисушка, как нам тебя жалко.

Ну а как мне самой себя жаль... Так же, как и родителей, которые не знают, куда исчезла их дочь. Причем надежд на возвращение практически никаких.

После того, как я выяснила детали праздника, меня стал беспокоить вопрос о костюме. Как я поняла, здесь плавают в ночных рубахах, правда, ради такого случая укороченных по колено. Я расстроилась. Купальника у меня не было, а смешить народ, вернее себя, плавая в ночной рубахе, я не собиралась. Вернувшись в светлицу, с грустью оглядела остатки былой роскоши — плавки и бюстгальтер, который почти не снимала. Что ж, за неимением лучшего, придется воспользоваться этим.

В день праздника берег заполнили толпы девушек в разноцветных сарафанах. На голове у каждой красовался венок из полевых цветов. Дуняша постаралась — мой был едва ли не самым красивым.

Вскоре девушки встали в круг и взялись за руки, мы с царевнами присоединились к ним.

Затянули весело:

— Пойду бобром — по реке поплавком! Трижды окунусь, словно белый гусь!

Дружно сбросили сарафаны и остались в одни рубахах. Затем осторожно и не спеша начали спускаться в холодную воду.

Я скинула платье, представ перед народом в бюстгальтере и трусиках. Похоже, мой вид поразил женщин. На берегу все замерли и рассматривали меня, словно картину.

Позволив вдоволь налюбоваться, я, разогнавшись, прыгнула с берега и энергично поплыла на середину реки. Позади кричали, звали вернуться.

Чей-то звонкий голос произнес:

— Не беспокойтесь, она же лягушка!

Я хмыкнула и поплыла дальше. Испробовала несколько стилей плавания, затем вытянулась на поверхности, подставив тело лучам солнца. От удовольствия даже зажмурила глаза, на время позабыв обо всех неприятностях и проблемах.

Внезапно в шуме, доносящемся с берега, послышалось нечто тревожное и пугающее. Я распахнула глаза и вздрогнула — прямо на меня опускалась огромная черная птица. Перья на ее животе блестели, словно покрытые лаком, черные лапы сверкали острыми когтями, изогнутый клюв производил жутковатое впечатление... Я представила, как сейчас птица спикирует, сложив крылья, и вцепится в мое тело.

Инстинкт самосохранения сработал мгновенно. Я стремглав сменила положение на вертикальное и камнем ушла под воду. Оставалась там, пока в легких хватало воздуха. Затем все же пришлось вынырнуть.

Не успела вдохнуть, как за волосы меня ухватила мощная когтистая лапа. Птица держала меня, но из воды не вытаскивала, кажется, пристально рассматривала. Хотя я и была изрядно напугана, но успела заметить — глаза у птицы почти человеческие, умные и очень внимательные.

Птица, лениво взмахивая большими черными крыльями, парила в воздухе. Лапу не разжимала, словно раздумывая, что со мной делать. А я уже и забыла, что это — животное. Решила — мой враг! Что было мочи, принялась лупить руками по воде, стараясь облить противника. При этом кляла птицу, на чем свет стоит, и обзывала всякими нехорошими словами. Услышал бы Макс, пришел бы в полное восхищение. Затем я прошлась по местным мужикам — отпускают женщин одних, без всякой охраны, когда здесь такие опасные твари водятся! В глазах птицы появилось удивление, а затем нечто вроде усмешки, словно она все понимала.

Я принялась крутиться, забыв про боль, и орать:

— Протри глаза, зараза! Я тебе не баран или курица. Так просто не сдамся.

Пустила в ход кулаки и ноги, стараясь извернуться и пнуть птицу побольнее. При этом могла бы поклясться, что ее забавляет мое сопротивление.

Наконец, силы стали иссякать, голос охрип. Мозг усиленно искал выход...

В это время в небе появилась еще одна птица. Сердце екнуло: теперь точно конец, от двух сразу мне не отбиться. Однако прилетевшая повела себя странно — с ходу набросилась на товарку, и та выпустила мои волосы.

Я, словно сорвавшаяся с крючка рыба, ушла под воду и, не всплывая на поверхность, поплыла к берегу. А когда вынырнула, увидела девчонок, сбившихся в кучу, смотревших на происходящее со страхом.

Я выскочила на берег и торопливо подняла камень. Что было сил швырнула его в дерущихся птиц. Мой пример послужил толчком к действию — девчонки с криками расхватали камни и палки, и вскоре град снарядов полетел в противника.

Камни шлепались в воду, обдавая птиц брызгами. Девицы вопили все разом.

Здесь, на берегу, среди людей, хотя и женского пола, птицы не казались такими жуткими, но там в воде... брр...

Кто-то прошептал:

— Целых две... плохая примета...

Одна из царевен испуганно пробормотала:

— Говорят, это не птицы, а колдуны. После их появления всегда кто-нибудь исчезает.

Я возмутилась: знают об опасности, и никакой охраны!

В этот миг птицы взметнулись ввысь и скрылись из глаз. То ли на них подействовало исчезновение 'яблока раздора', то ли перевесило то, что они были, так сказать 'одной крови'. В том, что дрались они из-за меня, я была уверена на все сто.

Пот выступил на лбу. Я внезапно осознала, какой ужасной опасности избежала.

После исчезновения птиц девушки успокоились, но купаться всем расхотелось. Никто не пострадал, но праздник был испорчен. Мы быстро перекусили принесенными в корзинах сладостями, запили их морсом и направились домой. И тут же увидали, как большой гурьбой к нам несутся мужчины. Вид у них был перепуганный и взволнованный.

Впереди всех мчался Федор. Он торопливо обвел девчонок взглядом, нашел меня, бросился вперед. Крепко схватил за плечи:

— Василисушка, это правда? Птицы напали на тебя? К нам примчался малец с криком — 'царевну-лягушку украли!'

Я собиралась как можно небрежнее сообщить:

— Ерунда, я для птиц тяжеловата.

Однако голос предательски дрогнул. В последнем вовсе была не уверена — крылатые чудовища не выглядели обычными пернатыми. Захотелось уткнуться парню в грудь, закрыть глаза и забыть весь этот кошмар.

Похоже, Федор понял мое состояние: прижал к себе и растерянно погладил мое плечо:

— Не бойся, Василисушка. Все позади, и я с тобой.

На душе стало уютно и спокойно. Верно говорят — ласковое слово и кошке приятно. Я едва не растаяла и даже зашмыгала носом.

К нам подошли Иван и Митрий. Иван-царевич неловко и застенчиво попытался утешить, Митрий небрежно фыркнул:

— Федор, особо не переживай. Наша Василиса в воде не тонет и в огне не горит. Может, она решила таким образом поразвлечься? Царевна шутить любит. Ее хлебом не корми, дай позабавиться.

Я вспыхнула: ну и злопамятный, засранец! Может, не знает пословицу — кто старое помянет, тому глаз вон? Однако тут же поймала себя на мысли, что я благодарна Митрию — его обидные слова помогли взять себя в руки.

Отстранилась от Федора и поблагодарила:

— Спасибо за заботу. Все уже позади.

Федор недовольно взглянул на брата:

— Даже птица безошибочно выбрала самую прекрасную из девушек. И не поверю, царевна, что тебе не было страшно. Отныне постараюсь всегда быть рядом и заботиться о тебе. А Митьку не слушай — чего злится, и сам не знает.

Я независимо повела плечом:

— Царевич, я и сама могу за себя постоять. Уверяю, я не из тех, кого способна напугать какая-то птица!

Федор завладел обеими моими руками и настойчиво потянул к себе:

— Вряд ли бы птица посмела напасть, окажись я рядом. А если б и так, сумел бы тебя защитить...

Я посмотрела на царевича: лицо раскраснелось, глаза блестят... Пожалуй, следует побыстрее покинуть общество Федора.

— Извини, царевич, меня ждут твои сестры. И отпусти мои руки. Что люди подумают?

Старший сын царя продолжал сжимать мои ладони, но тут его поторопил Митрий:

— Федор, нас ждут. Или желаешь остаться?

— Если б Василисушка согласилась, я б всю ночь пробыл с ней на берегу.

Я про себя констатировала: мечтать не вредно. Однако в голове тут же мелькнула мысль: а ведь и я была бы не против, происходи дело в моем мире. Берег реки, палатка, костер, шашлыки... и рядом такой 'гарный хлопец'. Подруги бы от зависти лопнули и главное — никому до нас не было бы дела. Здесь иной расклад — наутро могут и камнями забросать. Слова 'береги честь смолоду' в этом мире — не пустые звуки, и с симпатиями следует быть поосторожнее.

Я отвлеклась от своих размышлений, и мои глаза встретились с неприязненным взглядом Митрия. Губы среднего брата презрительно скривились. В душе я вскипела и подумала: ну и говнюк! Однако улыбнулась царевичу очень приветливо. Напомнила себе, что меня окружают суровые будни, а впереди — битва за корону!

Затем оглянулась: а где же царевны? Сестер не обнаружила, зато заметила торопливо подбегающую Дуняшу.

Моя служанка едва не до земли поклонилась Федору и обернулась ко мне:

— Царевна, вам скоро на гулянье идти, следует причесаться и переодеться.

Я, в который уже раз отметила, что эта девушка отличается незаурядным умом и сообразительностью. Прекрасно чувствует, когда надо исчезнуть, а когда — появиться.

Федор старания служанки оценил по-иному. Недовольно взглянул на Дуняшу и весьма неодобрительно и произнес:

— Василисушка, не сменить ли тебе служанку на более опытную, постарше?

Что?!! От такого заявления у меня едва не пропал дар речи. Черт, уже второму моя служанка не нравится!

Я возмутилась:

— Дуняшу приставил ко мне царь-батюшка, из всех служанок она лучше всех справляется с обязанностями: умная, рассудительная, исполнительная...

Федор внимательно выслушал меня и мотнул головой:

— Больше не хочу о ней слышать! Нравится — твое дело. Не расстраивайся по пустякам. Думал, для тебя сделать лучше...

И внезапно задорно подмигнул:

— А ведь выйдешь за меня замуж — должна будешь слушаться во всем.

Весело добавил, подняв вверх указательный палец:

— Жена да убоится мужа своего!

Ага, сейчас, убоюсь! Хотя царевич явно бравирует, но сказал он это напрасно. Я сделала вывод: спешить со свадьбой не стоит. До тех пор, пока Федор не станет 'беленьким и пушистым' и не будет делать то, что я захочу. Хотя чувствую, добиться подобного от старшего брата — воистину нелегкая задача. Ну, ничего, у меня за плечами — опыт двадцать первого века, и на многое я смотрю совсем по-другому.

Вернувшись во дворец, я тщательно привела себя в порядок. Сегодня ожидалось много приглашенных, рассматривать станут, как под микроскопом. Дуняша расчесала мою копну белокурых волос, косу заплетать не стала, обошлась заколками. Подобрала наряд в цвет моих зеленых глаз. Удивительно, но царь-батюшка на мою одежду не скупился, хотя во всем остальном производил впечатление человека довольно прижимистого. Возможно, жалел сироту?

Дуняша, оглядев результат своих трудов, пришла в полнейший восторг:

— Все боярышни от зависти позеленеют!

Я расхохоталась. Дуня сначала не оценила шутку, но когда дошло, залилась звонким смехом — зеленеть должны не они, а я. Я ведь — царевна-лягушка.

В покоях царевен собрались 'сливки высшего общества' — самые именитые боярышни Тригорского царства. Многих из них я сегодня уже видела.

Вопреки правилам, при моем появлении девушки не остались на местах, а собрались вокруг и оглушили вопросами:

— Царевна Василиса, ты сильно испугалась птиц?

— Они настолько страшные?

— Если б птицы тебя унесли, что бы ты стала делать?

Более глупых вопросов я в жизни не слыхивала! Еще б поинтересовались, что было бы, если б они меня съели...

Девчонки захлебывались в похвалах моей смелости. Я уже почувствовала себя героиней вечера, но тут, как обычно, к бочке меда добавилась ложка дегтя.

Одна из боярышень прошептала:

— Царевна, вы — такая смелая, решительная, плаваете отлично... но ругаетесь просто ужасно. У моего батюшки даже слугам такие выражения неизвестны.

Я про себя чертыхнулась: по сути, боярышня права, но можно было и промолчать! Все ж таки нападение птиц здорово потрепало мои нервы.

Недобро взглянула на говорившую:

— Хотелось бы послушать, что бы стала кричать ты, окажись на моем месте.

И тут меня осенило:

— Говоришь, сроду слов таких не слыхивала? А откуда тогда знаешь, что они — плохие?

С насмешкой протянула:

— Оч-ч-чень интерес-сно!

Боярышня покраснела и до конца вечера рот более не открывала. А я торжествующе усмехнулась: удачно щелкнула противника по носу!

После трапезы царевна Фекла предложила:

— Давайте рассказывать страшные истории!

Я подумала: детский сад какой-то... но решила не отрываться от коллектива. Вдруг да и услышу что-нибудь полезное и интересное.

Мы уселись на полу на ковер. Кто-то предложил подождать, пока еще сильнее стемнеет.

Служанки принесли вино и сладости. Девушки болтали о всякой всячине, но больше всего их интересовали кавалеры. Боярышни делали попытки узнать, кто более люб мне, но я ловко уводила разговор в сторону.

В целом, вечеринка мне понравилась, посиделки проходили непринужденно и даже весело, вот только привычка боярышень грызть ногти раздражала. Ну, просто стихийное бедствие какое-то! Мне бы дома за подобное родители по рукам нащелкали. Причем отгрызали ногти девушки настолько ровненько, будто маникюрными ножницами пользовались.

Я решила: стану царицей — буду с этими пережитками прошлого бороться! И тут дошло: да они же понятия не имеют о ножницах! Даже нитки во время вышивания ножичком обрезают. Мысленно потерла руки: вот и удачное начало бизнес-плана...

Мои мысли прервала Фекла:

— Девушки, пора гадать на женихов!

Взгляды дружно устремились к царевне — тема интересная, волнует всех.

Из-за праздника по двору перемещалось множество людей. Смысл гадания заключался в том, чтобы по очереди подходить к окну и смотреть: если первым мимо пройдет мужчина — выйдешь замуж в этом году, если женщина — не выйдешь.

Я не особо верила в приметы, но раз боярышни находят удовольствие в подобных забавах, то и я противиться не стану. Все лучше, чем сидеть да сладостями объедаться!

Со смехом и шутками на поиски судьбы отправлялась очередная кандидатка, наконец, дошла очередь и до меня. Я подошла к окну. Прекрасно понимала, что это — пустое занятие — но вглядывалась в полутьму до боли в глазах. Наконец, кто-то показался на тропинке... Девчонки позади замерли и вдруг... громко завизжали! Большая черная птица закрыла своим телом стекло.

Я, словно мячик, отскочила внутрь комнаты. Перепуганные боярышни сбились в кучу. Все изрядно оробели, даже у меня ноги стали ватными. Не знаю, что и думать... Совпадение или ирония судьбы?

Несколько мгновений птица парила напротив окна, затем взмахнула крыльями и исчезла в вечернем сумраке. Поначалу в комнате царила гробовая тишина, затем заговорили все разом. Чаще всего повторялось слово 'колдун'.

— Колдун прилетел за царевной!!!

Мне было очень не по себе, но я нашла силы прикрикнуть:

— А ну, хватит верещать! Вам-то чего боятся, если колдун охотится за мной?

Постаралась храбро улыбнуться:

— Пусть попробует сунуться! Не на ту напал, я — не из пугливых!

Кто-то из боярышень робко заметил:

— Вы бы поосторожней с такими словами, царевна. Пропадали девушки не раз...

Я независимо дернула плечом, но промолчала.

Страшилки рассказывать расхотелось, боярышни засобирались домой.

Одну за одной девушек уводили родные. Вскоре появилась и моя служанка. Я распрощалась с царевнами и вышла.

Забравшись в постель, поняла — птицы меня допекли. Вспомнила кузницу и поежилась: везде мерещатся. Впору птичий двор открывать! Хотя птичек такого размера содержать проблемно... хозяина сожрут!

Некоторое время повертелась в кровати, затем успокоилась. Пока ничего не случилось, так что тревожиться не о чем. Куда лучше думать о... Но вместо дум крепко-накрепко заснула.

Утром первым делом выглянула в окно — вчерашней птицы поблизости не заметила, даже малых пташек не видно. Вспомнила об электрошокере и решила, что отныне стану носить его с собой, если кто нападет — мало не покажется.

Открыла сумочку. С тоской поглядела на единственную губную помаду и тени. Придется пользоваться только при крайней необходимости. Из сумочки выпали маникюрные ножницы, и я вспомнила о своем вчерашнем бизнес-плане.

Начать решила с посещения царя-батюшки — заручиться одобрением и поддержкой. Стражник у дверей доложил о моем приходе, и меня впустили почти сразу.

Шагнув в царскую горницу, я застыла в недоумении. Царь-батюшка сидел у окна, а на голове его была... электрическая сушилка. Я вздрогнула: откуда она здесь? Неужели меня все-таки обвели, словно лоха?

Услышала голос государя:

— Василисушка, проходи, сейчас брадобрей закончит, поговорим.

Я приблизилась, не мигая рассматривая столь заинтересовавший меня предмет. Когда разглядела, едва подавила приступ смеха — на голове царя-батюшки возвышался обыкновенный глиняный горшок. Я сделала вид, что закашлялась.

В это время брадобрей закончил стрижку и взялся за руку царя-батюшки. Я вздрогнула, увидев, как он обрезает ногти остро заточенным ножом.

Выскочила вперед:

— Разрешите, я попробую?

Подумала, что судьба сегодня ко мне благоволит — отдает мне в руки пальцы царя-батюшки!

Государь с сомнением посмотрел на меня:

— Так ты, поди, и нож-то в руках держать не умеешь, Василисушка?

Я вскинула глаза:

— Так он мне и не нужен, царь-батюшка!

Быстро вытащила из кармана ножницы, ухватила ладонь царя и ловко обстригла ногти. Тот не успел ничего возразить. Спустя несколько минут мы любовались проделанной работой.

Государь растопырил пальцы и восхищенно поцокал языком:

— Ай да, Василисушка, не зря народ дал тебе имя Премудрой. Где ты такому и выучилась?

Я подумала, что могла бы присвоить и имя 'Прекрасной', да ладно, и так сойдет.

Скромно опустила ресницы:

— Здесь главное — инструмент, а пользоваться им и ребенок сумеет. Попробуйте сами, царь-батюшка.

Я протянула царю ножницы, и он управился с ними весьма быстро и ловко. Затем долго вертел в руках, поглядывая с явным вожделением. Ну, нет — дарить не собираюсь, самой нужны!

Я осторожно забрала ножницы из государевых рук и заметила:

— Если сделать их побольше, можно и волосы стричь.

Продемонстрировала последнее на кончике своей косы.

— Можно резать полотно, бумагу...

Словно змей-искуситель я кружила с ножницами вокруг государя, подводя его к нужной мысли:

— Говорят, царь-батюшка, у вас в кузне работает замечательный кузнец. Велите ему наковать таких ножниц.

Царь наградил меня одобрительным взглядом:

— Умница, Василисушка, как это я сам не додумался? Вот замечательные подарки получатся!

Я возмутилась и почти что завопила:

— Какие подарки?! Казну пополнять будем! Денег выручим.

Государь смотрел с недоумением:

— Не царское это дело, заниматься торговлей.

— А я вам торговать не предлагаю! Заставьте это делать какого-нибудь купца, а наша забота — поставлять товар.

Царь почесал голову и нерешительно протянул:

— Ну, не зна-аю, что и сказать...

— А что тут говорить? Отдайте приказ кузнецу, вот и все дела!

Царь-батюшка вновь почесал голову:

— Так у кузнеца срок заканчивается, уходить собрался.

Я от неожиданности едва не подпрыгнула. Это еще что за новости? Не отпущу!

— Кузнеца возьму на себя! Уговорю выполнить заказ!

Царь долго молчал, затем кивнул головой:

— Что ж, попробуй, Василисушка. Дело, видать, стоящее.

Я торопливо вскочила на ноги:

— Уже бегу, царь-батюшка, исполнять ваше царское повеление!

Решила не откладывать дело в долгий ящик и сразу же отправиться к Даниле. Затем подумала, что стоит захватить с собой Дуняшу — наедине с таким красавцем оставаться не стоит. Еще донесут царевичу...

Не успела подумать о Федоре, как столкнулась с ним нос к носу. Да так, что тот обхватил меня руками.

— Царевна, куда спешишь? От кого-то убегаешь?

Я фыркнула:

— Вот еще!

С досадой поморщилась. Говорить, что иду в кузницу не хотелось, царевич тогда пойдет следом... Понимала, что и врать не стоит... Тут же нашла подходящее оправдание: мне нужно уговорить Данилу взять заказ, а Федор в данном случае будет только мешать.

Приняла торжественно-важный вид и гордо вымолвила:

— Спешу, царевич. Выполняю поручение царя-батюшки. Подробности рассказать пока не могу.

Губы Федора сложились в усмешке:

— Неужели, царевна, у тебя уже появились общие секреты с моим батюшкой? Надеюсь, когда-нибудь о них узнаю.

Он сощурил глаза:

— Есть такая пословица: седина в бороду, а бес в ребро. И говорят, что для любви не существует ни правил приличия, ни возраста. Не заставляй меня ревновать.

Я захлопала ресницами, затем сердито выпалила:

— Царевич, ты с ума сошел? Думай, что говоришь, ты меня обижаешь... А если о твоих словах узнает царь-батюшка?

Я дернула плечом и хотела мчаться дальше, но царевич перехватил меня за руку и примирительно произнес:

— Василисушка, хочу пригласить тебя завтра съездить к Черным камням. На них начали распускаться цветы. В народе их еще 'аленькими' называют. Уверяю, таких прекрасных ты никогда не видела.

Если и не видела, так сказку читала.

Я согласно кивнула головой и освободила свое запястье из цепкого захвата Федора. Шепотом ответила, стараясь, чтобы слова прозвучали с подтекстом:

— С удовольствием взгляну на них, царевич. Особенно — если ты будешь рядом. А сейчас — мне пора.

На ходу подумала, что для счастья мне только ревности не хватало!

Я добежала до светелки, позвала Дуняшу. По дороге, как могла, объяснила, что выполняю поручение царя-батюшки.

Дверь кузницы оказалась распахнутой, как и в прошлый раз. Слышался равномерный стук молота по железу. Мы с Дуняшей осторожно вошли вовнутрь.

Кузнец стоял к нам спиной, что он делал, понять я не смогла, но 'вид с тыла' произвел впечатление. До половины туловища Данила был обнажен, тугие бугры мускулов перекатывались под кожей. Брюки кузнеца отличались от штанов, которые носили мужчины в здешних местах — они плотно обтягивали тело...

Мы с Дуняшей переглянулись. Служанка даже покраснела. Я не нашла ничего лучше, как громко кашлянуть.

Данила моментально оглянулся. Увидев нас, извинился, и быстро скрылся за перегородкой. Вернулся с мокрыми волосами и в чистой рубахе.

Молча кивнул Дуняше и повернулся ко мне:

— Здорова будь, царевна-лягушка.

В его словах прозвучала явная насмешка. Наверняка кузнец уже слышал о моих 'превращениях'. Я вспыхнула, но глаза парня смотрели открыто и честно. Подумала, что могла и ослышаться. Хотя называть меня 'лягушкой' в любом случае не следовало.

— Какое дело привело царевну ко мне?

Я вздернула нос: не думает ли, что прибежала из личной заинтересованности? Этого еще не хватало! Протянула ножницы.

Данила взял их, небрежно повертел в руках:

— Игрушка?

Я покачала головой:

— Очень нужная вещь, в каждой семье пригодится.

Показала ножницы в деле и спросила:

— Сможешь сделать?

Он взял их вновь, оглядел теперь уже с интересом, усмехнулся:

— Непростительно, что не сразу понял назначение. Труда выковать не стоит. Сколько нужно?

Я назвала цифру, парень остолбенел:

— Зачем столько?

— На продажу.

Глаза кузнеца округлились:

— Благородная девица займется торговлей?

Я насмешливо дернула плечом:

— А хотя бы и так! Что такого?

— Тебя, царевна, не поймут.

— Кому надо, тот поймет. А царскую казну пополнять нужно!

Теперь Данила смотрел на меня с двойным интересом:

— Обычно женщины любят только тратить.

Я указала пальцем на стоящую на лавке корзину:

— Наполни доверху. Но сначала приготовь несколько образцов, разных размеров — хочу посмотреть, что получится. Когда сделаешь?

— Приходи завтра.

— Хорошо.

Тут мой взгляд упал на сетку из колечек, лежащую на скамье. Что-то она мне напомнила, но что — понять не могла.

Данила заметил мой интерес и пояснил:

— Будущая кольчуга.

Дуняша пробормотала:

— Очень дорогая вещь. Ценится на вес золота. За хорошую кольчугу дают несколько коней.

Это было понятно — даже у нас ручная работа в цене...

Я восхищенно пискнула:

— Ой, как красиво! Колечки блестят, переливаются...

Кузнец снисходительно улыбнулся:

— Царевна, достоинство моих кольчуг не в красоте.

Он отошел за перегородку и вернулся оттуда с мечом, который извлек из ножен. Оголовье меча украшал крупный самоцвет, сталь лезвия отливала синевой и отбрасывала блики на стены кузнецы. Поначалу меня удивило, что простой кузнец владеет столь дорогим оружием, но потом я решила — какой мастер не сможет выковать себе меч? Все равно, что сапожник без сапог. Кузнец с такой легкостью держал клинок в руке, что казалось — он ничего не весит.

Я попросила:

— Дай подержать.

И сама удивилась своей просьбе.

Взяла меч в руки и едва не уронила. Хорошо, что кузнец подхватил.

— Царевна, не женское это дело — оружием баловаться.

Я упрямо насупилась:

— Наверное, имеются мечи и полегче?

— Мечи есть, но не следует барышням забавляться ими.

Кузнец подбросил в воздух выкованную сетку и с силой рубанул по ней лезвием.

— Вот, посмотри...

Я поняла, что на кольчуге нет и царапинки. Глубоко вздохнула, восхитилась, и в голове заработала счетная машинка... Сколько б денег мог получить государь за такие изделия...

Осторожно поинтересовалась:

— А как долго надо делать подобную кольчугу?

— Примерно полгода.

При этих словах у меня вытянулось лицо — с такими темпами обанкротишься.

Уходить не хотелось, но причины задержаться подольше, я придумать не могла. Тут вспомнила, что завтра у меня мероприятие.

— Всего хорошего, Данила, мне пора. Поутру рано вставать. Говорят, на скалах распустились необыкновенной красоты цветы, собираюсь взглянуть.

Кузнец улыбнулся:

— Цветы очень высоко, рассмотреть трудно. Но попробуй, вдруг повезет.

Попрощавшись, мы со служанкой отправились обратно во дворец. Я не хотела оборачиваться, но не сдержалась. Данила стоял в дверях и смотрел нам вслед. Дуняша весело помахала кузнецу рукой, и мне этот ее жест отчего-то не понравился.

Словно почувствовав мое настроение, девушка затараторила:

— Царевна, он на вас так смотрит, так смотрит.

Я прервала:

— Не выдумывай. Тебя послушать, так все на меня смотрят, дыру уже просверлили.

Утром следующего дня я смогла открыть глаза лишь под сильным напором Дуняши. Просыпаться в этакую рань не хотелось. Однако, едва ноги коснулись пола, пришла в себя и вскоре была готова к путешествию. Вышла во двор, где царевичи уже дожидались меня. Дорога не заняла много времени — примерно через полчаса мы прибыли на место.

На голой земле без единого признака растительности высились черные каменные валуны самых причудливых форм. Скопление камней напоминало изящные башни и терема, разделенные узкими улочками. Пробираясь между ними, казалось что идешь по улицам застывшего сказочного города.

Наше внимание привлек один из камней — самый высокий и недоступный, похожий на пирамиду с отполированными гранями.

Царевич Федор указал на вершину:

— Смотри. Вон там...

Я задрала голову вверх, пытаясь отыскать взглядом цветок. Ничего особенного не обнаружила. Правда, на голом камне каким-то образом умудрился вырасти кривоватый голый куст. Они что, его называют цветком?!!

Я раздраженно протянула:

— И это все?!

— Не спеши, царевна, всему свое время.

Солнце поднималось выше, касаясь лучами камней. Вскоре мне надоело таращиться на скалу, и я принялась осматривать окрестности. Поежилась: как-то неуютно, даже обычной травы не видно...

В этот миг рядом послышался восторженный крик Ивана-царевича:

— Гляди, царевна!

Он рукой указал на вершину.

От удивления я даже потерла глаза. Похожий на веник куст оживал. На нем распустились листья, из центра потянулся цветонос, на конце которого формировался яркий бутон... Вскоре он начал медленно раскрываться...

Зрелище было завораживающим и необыкновенным. Казалось, что уже не солнце, а цветок озаряет скалы. В сиянии алых лучей, исходящих из его сердцевины, черные камни переливались всеми лучами радуги.

Я вспомнила сказку и ахнула:

— Аленький цветочек!

Тотчас поняла желание купеческой дочери заполучить его. Оценивающе окинула взглядом ровную и гладкую поверхность скалы — вряд ли здесь поднимется даже профессиональный альпинист, тут подъемный кран требуется. Значит, я ничем не рискую...

Кокетливо закатила глаза, успев заметив парящую в вышине птицу, и мечтательно протянула:

— Не задумываясь, отдала бы руку и сердце тому, кто достал бы для меня подобное чудо!

И тут же поняла, что здорово оскорбила парней. Иван-царевич залился краской, Митрий скривил ехидно губы:

— Царевна, к чему так скромно? Сделай заявку на звезду, а еще лучше — на луну... и навек останешься старой девой!

Не знаю, что чувствовал главный претендент на мою руку, но держался он спокойнее всех. Снисходительно, словно маленькому ребенку, пообещал:

— Царевна, я прикажу изготовить для тебя цветок из алмазов и рубинов. Он будет не хуже этого и никогда не завянет.

Я собиралась вежливо поблагодарить, но не успела. Широкие могучие крылья закрыли солнце. Я тотчас узнала птицу, что напала на меня на реке, но на этот раз не слишком испугалась. Все ж таки рядом со мной стоят три крепких вооруженных молодца.

Огромная птица спикировала к вершине скалы, мощная когтистая лапа протянулась к цветку и сорвала его с куста. Зачем?!! Показалось, что птица совершила кощунство! А она тем временем поднялась в воздух, некоторое время парила над нами, а затем... цветок плавно спланировал к моим ногам.

Я быстро наклонилась и подняла 'цветочек аленький'. Не могла позволить, чтобы подобная красота была уничтожена. Рассмотрела чудесное растение вблизи и тут же простила птицу. Цветок был сорван для меня, любимой, а раз так, то поступок попадал под амнистию!

Я прижала подарок к груди и отвесила птице поклон. Она распростерла крылья и неподвижно зависла в небе.

Первым опомнился царевич Митрий. Он выхватил из-за спины лук, натянул тетиву... Кажется, цель была совсем близко, но стрела прошла мимо.

Показалось, что в человеческих глазах птицы мелькнула насмешка. Она лениво взмахнула крыльями и на миг зависла над царевичем. Я подумала, что сейчас она ринется вниз, на врага... но вместо этого птица совершила иной, прямо таки хулиганский поступок, весьма оскорбительный для царевича.

Митрий чертыхнулся, поспешно выхватил из кармана платок и принялся вытирать испачканное лицо. Его братья запоздало выпустили свои стрелы, но понапрасну — птица была уже высоко в небе.

Я взглянула на разозленного Митрия, не выдержала и фыркнула. Боюсь, если раньше царевич просто недолюбливал меня, то теперь возненавидит всеми фибрами души.

Настроение братьев оказалось испорченным напрочь. Хотя царевичи и пытались держаться спокойно, но загадочное поведение птицы, похоже, изрядно напрягло их или даже напугало. Иван-царевич то бледнел, то краснел, Митрий, не скрывая раздражения, быстро мерил шагами поляну, яростно пиная ни в чем неповинные камни...

Отдать должное Федору, он вел себя достойнее всех. На красивом невозмутимом лице не отражалось ничего, лишь черные брови были слегка нахмурены.

Старший из царевичей обернулся ко мне:

— Пора возвращаться. Царевна, я бы посоветовал оставить цветок здесь. Неизвестно, какая в нем таится сила.

Я крепко прижала подарок птицы к груди и возмущенно помотала головой:

— Ни за что! Негоже губить подобную красоту! Здесь цветок увянет сразу, а у меня поживет еще некоторое время — я его в воду поставлю!

И опять вспомнила сказку. В ней цветок не погибал. Правда, принадлежал он не страшному ворону, а заколдованному молодцу, который был то чудищем, то человеком, одним словом — оборотню.

Иван-царевич попытался всех примирить:

— Ну, если он так тебе по нраву, Василисушка, забирай.

И тут сорвался Митрий. Похоже, был уже не в силах скрывать свое ко мне отношение:

— Попомните мое слово! Принесет нам лягушка горя и несчастий! Из-за нее черные птицы стали появляться. А теперь еще и это...

Царевич столь ненавидящим взглядом одарил несчастное растение, что я покрепче прижала цветок к груди.

Федор вспылил:

— Заткнись, Митька! Царевна тебе лично ничего плохого не сделала, а ты все пожар раздуваешь! Узнает батюшка — тебе же хуже будет!

Я с благодарностью взглянула на старшего из царевичей и мысленно прибавила к его речи несколько емких оборотов. Вслух ничего произносить не стала — рано портить отношения с кем бы то ни было. Но я запомню... крепко-накрепко запомню... А пока буду придерживаться правила — 'собака лает, ветер носит'.

Мы въехали в царский двор, спешились, но Федор не дал нам разойтись:

— Говорить о том, что цветок — подарок птицы, не стоит. Об этом не должен узнать ни один человек!

Иван согласно кивнул. Промолчал и Митрий. Я взглянула на среднего брата и фыркнула: кому, как не обкаканному царевичу стоит держать в секрете подробности этой истории?

Кулаки парня сжались, он сделал шаг в мою сторону.

Я быстро нырнула за спину Федора и оттуда промурлыкала:

— Царевич, не забывай: я всего лишь — слабая женщина!

Митрий одарил презрительным взглядом:

— Лягушка ты, а не женщина!

Я оскорбилась:

— А ты... красавчик прилизанный!

Хотела добавить еще 'пару ласковых', но не успела.

Федор схватил меня за запястье и сильно сжал:

— Прекрати!

Сердито взглянул на брата:

— Связался черт с... Держи себя в руках, ты — мужчина и старше.

Митрий не ответил и быстро зашагал в сторону дворца. Я дернула плечом и демонстративно прижала цветок к себе.

Царевич Федор попросил:

— Царевна, держи произошедшее в тайне. Женщины обычно с большим трудом хранят секреты...

Я обиделась и буркнула:

— За своими языками следите.

Прикрыла растение плащом и унесла к себе в светелку. Сразу же налила в кувшин воды и поставила в него цветок. И просто наглядеться не могла на этакое чудо!

Дуняша открыла дверь и замерла на пороге:

— Царевна, что это?

— Будто не видишь. Правда — хорош?

Служанка подошла поближе и протянула:

— Правду говорили — чудо-чудное, диво-дивное... Аленький цветочек не распускался уже несколько лет. Верить перестали, что он существует.

Девушка с любопытством уставилась на меня:

— Царевна, кто? Кто из царевичей достал его для вас? Есть поверье, что если парень подарит этот цветок девушке, та непременно станет его женой.

Я авторитетно заявила:

— Ерунда! Все врут! На ту вершину забраться невозможно. Камень, словно отполирован, и очень высок.

Дуняша открыла рот:

— Тогда как...

Я моментально прикусила язык. Вспомнила слова Федора и смущенно взглянула на служанку:

— Мы не хотели никому говорить. Так что — не расспрашивай.

Дуняша кивнула в знак того, что поняла. Затем недоуменно помотала головой. И тут я не удержалась. Потребовала со своей служанки самую страшную клятву и шепотом, на ухо, поведала о произошедшем.

Дуняшины глаза округлились:

— Царевна, о черных птицах ходит худая слава. Болтают, что это не птицы, а колдуны-оборотни... Говорят, в старину девушек уводили на скалу и там привязывали, а птицы их потом забирали. И с вами нечто странное происходит — то птица похитить пыталась, то преподнесла дар, словно невесте. Вам бы стоило быть поосторожней...

Если так, то для полного счастья мне только оборотней не хватало! Хотя... про меня тоже болтают, что превращаюсь в лягушку. Но тут я сама постаралась. Затем задумалась: не все здесь просто, но не все так и страшно. Птица явно разумна и испытывает ко мне симпатию. Иначе, зачем подарила цветок? Однако электрошокер носить с собой следует постоянно.

Обычно после обеда дворец погружался в покой и дремоту, наступал кратковременный отдых. Нынешний день выдался особенно душным и жарким. Мы с Дуняшей укрылись от зноя под сенью деревьев в глубине сада, но тишиной наслаждались недолго — заметили приближающегося к нам звездочета.

Я обрадовалась, увидев лекаря, — до сих пор не поблагодарила его за помощь, и приветливо предложила:

— Господин Карл, разделите наше одиночество.

— Сочту за честь, — звездочет учтиво поклонился и, расправив полы своего просторного одеяния, опустился на лавку, затем обернулся к служанке: — Дуняша, прогуляйся по саду, мне нужно побеседовать с твоей госпожой.

Дуня вопросительно взглянула на меня, я согласно кивнула.

Какое-то время мы со звездочетом изучающее рассматривали друг друга. Прежде я больше внимания обращала на цветастый длинный балахон и островерхий колпак, а сейчас оценивала самого мужчину. Невольно отметила, что серые глаза господина Карла выглядят весьма проницательными и умными. Разглядела четкую линию губ, волевой подбородок, коротко подстриженные русые волосы... На худом аскетичном лице несколько выделяется длинный нос, но общее впечатление не портит — лекаря можно назвать если не красивым, то харизматичным точно. Его возраст я бы, пожалуй, определить затруднилась... возможно, около тридцати...

Пауза слишком затянулась. Я уже собиралась поблагодарить лекаря за помощь, но господин Карл заговорил сам. Голос звездочета оказался вовсе не похож на тот, что я слышала прежде. Раньше он был скрипучим, старческим, ворчливым, а сегодня — хорошо поставленным, твердым и весьма приятным.

— Царевна. Прошу простить за дерзость — позвольте взглянуть на вашу руку.

Я не усмотрела в просьбе ничего особо дерзкого и руку протянула.

Звездочет некоторое время внимательно всматривался в мою ладонь, затем попросил вторую, на его лице отобразилось напряжение. Довольно долго господин Карл переводил озадаченный взгляд с одной ладони на другую, затем вытер выступивший на лбу пот...

Брови лекаря поползли вверх:

— Если б не видел вас своими глазами, мог бы поклясться, что руки принадлежат совершенно разным людям. И судьбы, написанные на них, совершенно различны. Вот на этой — все очень четко, — он указал на руку с кольцом — Вообразить не мог, что такое возможно!

Я с интересом уставилась на свои ладони, но ничего особенного не обнаружила.

Господин Карл продолжал задумчиво рассуждать сам с собой, и некоторые из его слов я смогла разобрать...

— Характер твердый, сильная воля... ум гибкий, умеет приноровиться и добиться желаемого. Волшебство явно присутствует, хотя сама способностей лишена. Сердце открыто, душа проста, как...

Он замолчал, по-видимому, подыскивая слово.

Я рассмеялась и подсказала:

— Как валенок!

Лекарь глянул неодобрительно и резко оборвал мой смех:

— Не радуйтесь, царевна! Судьба вам уготовлена трудная, а любовь непростая... ох, непростая...

Он неожиданно поинтересовался:

— Мечтаете о короне?

Я удивилась — откуда узнал? Но отнекиваться не стала:

— Мечтаю. И твердо намерена получить! Разве это плохо?

Господин Карл повторно изучил мою ладонь:

— Я вижу на вашем жизненном пути, царевна, целых две короны. Но в выборе ошибиться нельзя. Могу составить гороскоп...

Я не слишком верила в предсказания, и от разговора с господином лекарем ожидала несколько другого. Постаралась как можно ласковей и проникновенней сказать:

— Господин Карл, ты мне уже помог. Спасибо. Я этого никогда не забуду. И очень прошу, будь для меня не просто лекарем и магом, но другом. А я, со своей стороны, обещаю ответить самой преданной дружбой.

Звездочет на миг замер, затем решительно кивнул:

— Хорошо, царевна. Я принимаю вашу дружбу. Но обещайте: когда у вас будет власть — пожалуете меня в бояре. Хочу быть независимым и заниматься только тем, чем нравится.

Лекарь не отводил глаз с моего лица, и я ответила таким же твердым открытым взглядом. Раньше бы осудила за подобную просьбу, но сейчас приняла ее, словно должное. Дружба — дружбой, однако взаимодействие усилится, если присутствует личный интерес. Отчего-то я сразу поверила в искренность намерений господина Карла и облегченно вздохнула — теперь могу положиться на двоих — Дуняшу и звездочета. Это уже немало.

Собеседник внимательно наблюдал за мной:

— Вы, царевна — большая загадка. Поведайте честно, кто вы и как сюда попали?

Я усмехнулась:

— Не веришь, что я — царевна-лягушка?

— С царевной еще мог бы согласиться, но вот насчет лягушки...

Я сердито пробормотала:

— Правильно мыслишь. Кто вообще из нормальных людей подобную чушь воспринимает всерьез?! Я поначалу тоже считала, что меня разыгрывают...

Лекарь на миг задумался:

— Разрешите, царевна, немного посвятить вас в историю Тригорского царства?

Я согласно кивнула и навострила уши.

— В Тригорском царстве-государстве жил-был царь, и было у него три сына. Царство было маленькое и бедное...

Я слушала внимательно. Звездочет почти дословно пересказывал известную сказку. Однако в конце добавил нечто важное:

— С той поры, как царский сын взял в жены царевну-лягушку, страна стала богатеть и процветать. И так — долгие годы. И только недавно дела пришли в упадок. То засуха, то от дождей урожай сгниет, то скотина болеет... дичи в лесах все меньше... Царь-батюшка спрашивал совета у бояр, собирал мудрецов, но ситуация становилась только хуже. И когда государь совсем уже опустил руки, царевичи привезли тебя. Теперь царь-батюшка убежден, что история повторяется — ты послана спасти Тригорское царство. Единственное, что государя смутило — почему все стрелы упали к твоим ногам? Он повелел мне в этом разобраться. А затем и вовсе объявил, что тому из сыновей, кто покорит твое сердце, тут же отдаст половину царства, а завещает все целиком.

Ну, это он зря... Какая из меня спасительница?

Лекарь стал серьезным и заговорил очень тихо:

— У царя три сына, и все трое метят в правители. Все до одного побывали у меня и попросили предсказать судьбу.

— Ты предсказал?

— Нет. Пообещал составить гороскопы и изучить их.

Я подумала: так же, как и мне. Ох, и умен ты, господин Карл...

Вздохнула:

— Иван-царевич — слишком молод, Митрий меня невзлюбил с первой встречи, остается единственный вариант — Федор. Сказать по правде, старший царевич мне нравится, вот только с замужеством я спешить не хочу. Осмотреться бы для начала...

Звездочет покачал головой:

— Вряд ли государь позволит затягивать со свадьбой. Здесь барышень выдают замуж, едва им исполнится шестнадцать.

Он вдруг с интересом оглядел меня:

— А сколько вам лет, царевна?

Я буркнула:

— Как раз подходящий возраст.

Лекарь хитро усмехнулся:

— Вы уверены? Не меньше?

Я аж подпрыгнула:

— Совсем запамятовала. Мне — пятнадцать!

Мы понимающе переглянулись. Кажется, с таким советчиком я не пропаду.

Тут же вспомнила о царевнах:

— Господин Карл, мучает меня еще один вопрос. Мои будущие золовки. Признаться, целых три незамужних родственницы — даже для меня слишком много. От нечего делать станут следить за каждым моим шагом, вмешиваться в воспитание детей... Не след бы им засиживаться в старых девах.

Глаза звездочета блеснули странно и весело:

— Умны вы не по годам, царевна. Держать в своем доме золовок — великая головная боль. Позвольте дать подсказку — вокруг полным-полно государств и царевичи в них есть неженатые.

Я чуть не сообщила: а то сама бы не догадалась! Но вслух произнесла иное:

— Не можем ведь мы сами ездить и свататься?

Мой собеседник хитро улыбнулся:

— Ездить не нужно. Почему бы и к себе пригласить? Нужно лишь подобрать достойную причину. А теперь, царевна, прощайте. Я и так подзадержался здесь дольше положенного. Глаза и уши чужие найдутся — могут истолковать неверно.

Звездочет поднялся, почтительно поклонился и ушел. В тот же миг из-за кустов выскочила Дуняша с горящими от любопытства глазами.

Я рассмеялась:

— Обо всем расскажу позже.

А для себя уяснила главное: сейчас моя наипервейшая опора — царь-батюшка. Я просто обязана оправдать его надежды. И нужно навестить царевен. Давно к ним не заглядывала — обидятся. Однако ноги помимо воли свернули на тропинку, ведущую к жилищу кузнеца. Я успокоила свою совесть — узнаю про заказ, и тотчас обратно!

Из кузницы выскочила небольшая рыжая собачонка и, задорно виляя хвостиком, бросилась ко мне. У нее была настолько потешная узкая мордочка и умные глазки, что сразу же захотелось взять ее с собой.

Из дверей показался Данила, я поинтересовалась:

— Твоя?

— Приблудная...

Я пристально уставилась на кузнеца, он рассмеялся:

— Понравилась? Забирай.

Я прижала собачку к себе:

— И заберу!

Дуняша взглянула с тревогой:

— Царевна, в тереме не дозволено держать животных.

Я независимо повела плечом:

— Полагаю, мне разрешат.

Неужто царь-батюшка откажет будущей невестке в такой пустяшной просьбе?

Тут же вспомнила, зачем, собственно пришла:

— Данила, как мои ножницы?

Парень, стоявший в дверях кузни, освободил дорогу:

— Проходи, царевна, сама увидишь.

Корзину доверху заполнили ножницы всевозможных размеров, да и кольца у них были сделаны по-разному.

Я восхитилась:

— Когда успел?

Кузнец усмехнулся:

— Старался, царевна.

И как бы ненароком, поинтересовался:

— Как съездили? Удалось ли взглянуть на цветочек аленький?

Я рассмеялась:

— Не только взглянула, но и в руках подержала. Вблизи он намного краше!

Данила слегка прищурил глаз:

— Скала до сих пор считалась недоступной. Кто из царевичей сумел достать такой подарочек?

Почему-то стыдно было признаться, что ни один из братьев даже попытки не сделал.

Я пожала плечами и рассмеялась:

— Не царское это дело — по скалам лазать. Царевичи рождены отдавать приказы.

Данила вытаращил глаза:

— Не хочешь же ты сказать, царевна, что сама забралась наверх?

Я обиделась:

— Придурок! У меня что, крылья выросли? Как я поняла, в здешнем царстве-государстве самые умные и галантные обитатели — птицы. Сначала отчего-то едва не утопили, затем постарались исправиться — 'аленький цветочек' преподнесли. Я его на подоконник поставила, пускай все на мой подарочек любуются!

Данила вдруг стал непривычно серьезным:

— А вот этого делать не следует. Убери цветок с окна — не для любопытных он глаз. Не стоит неприятности приманивать.

Я возмутилась:

— Вы что, сговорились? И царевичи недовольны были...

Внезапно вспомнила свое обещание не упоминать подробности... Поздно — уже разболтала.

Жалобно попросила:

— Данила, не рассказывай никому, что цветок сорвала птица.

— Царевне досадно, что это сделали не царевичи?

Я независимо дернула плечом:

— Вот еще! Просто насчет этих птиц разные сплетни ходят. Вроде как и не птицы это, а колдуны или нечисть какая-то.

Данила иронически улыбнулся:

— Царевна верит бабьим наветам?

Я посмотрела парню в глаза. Отчего-то показалось, что за насмешливым тоном скрывается нечто большее, чем простой интерес.

— И да, и нет.

Кузнец промолчал, но во взгляде читался вопрос.

Я пояснила:

— Для птиц они слишком умны, а для колдунов — глупы.

Лицо Данилы покраснело столь сильно, что показалось — ткни пальцем, и брызнет кровь.

— Почему? — у парня даже голос изменился.

— Ну, смотри...

Однако пояснить свою мысль я не успела, в кузницу влетела Дуняша:

— Царевна, быстрей! Кто-то идет!

Мы опрометью бросились из кузницы. Фу, не успела спросить, как собаку зовут! Свистнула, подзывая животное, кажется, на этот сигнал они все должны отзываться...

Услышала позади смех и голос кузнеца:

— И в каком только болоте тебя, царевушка, выискали...

До дворца мы с Дуняшей домчались со скоростью звука. Я вспомнила, что должна посетить царевен. Быстро переоделась и отправилась к царским дочерям.

Царевны в горнице оказались не одни. При моем появлении незнакомая молодая женщина неторопливо поднялась и отвесила низкий поклон.

— Боярыня Акулина, — представила гостью Фрося, — мы дружны с детства.

Лицо боярыни расцвело улыбкой, буквально засияла каждая черточка. Но вот глаза выражали иное — слишком оценивающе и враждебно боярыня меня оглядела.

Я почувствовала ее недоброжелательность, но значения не придала. Подумаешь, трагедия! Довольно часто красивые женщины с ревностью относятся к друг другу. А здесь я к тому же выше по статусу — будущая жена одного из царевичей, да и царь-батюшка мне благоволит.

Сестры окружили меня и наперебой принялись расспрашивать:

— Неужто правда, Василисушка, что 'аленький цветочек' у тебя?

— Он действительно настолько хорош? Когда нам его покажешь?

— Кто его для тебя достал?

Я сделала загадочное лицо:

— Ни за что не скажу! Догадайтесь с трех раз!

Тут же запнулась и слегка растерялась. Знать бы, что по этому поводу сообщили царевичи, наверняка, какую-то версию уже сочинили. Как бы наши показания не разошлись... Пожалуй, самым умным решением будет на время ретироваться.

— Царевны, давайте, я загляну попозже? Не стану мешать вашей встрече с подругой.

Я торопливо поклонилась и метнулась к выходу, явственно ощущая спиной неприязненный взгляд боярыни. Даже поежилась — и чем я ей так насолила? Ладно, расспрошу про Акулину Дуняшу — моя служанка все обо всех знает...

В горнице Дуняши не оказалось. Я вздохнула и принялась искать корзинку с рукоделием. Как ни странно, вязанье успокаивало. Спицы и шерсть я раздобыла довольно быстро, и уже несколько дней усердно трудилась над свитером. Вот только для кого его вяжу, до сих пор не решила — Федор и Данила примерно одной комплекции...

Мои поиски прервала Дуняша, она заскочила в комнату и тут же затараторила, извиняясь:

— Простите, царевна, заболталась в людской со служанкой боярыни Акулины. Мы с ней с малых лет знакомы...

— А я как раз и хотела расспросить тебя о боярыне.

Глаза Дуняши удовлетворенно блеснули:

— Чего желает узнать царевна? Боярыня Акулина — вдова, очень богата. Муж примерно год назад умер. А насчет царевича Митрия...

Девушка замялась, и мне пришлось подбодрить ее:

— Продолжай.

— Говорят у них... ну... вроде того...

Дуняша обреченно выдохнула:

— Шуры-муры!

Я захлопала ресницами, соображая.

Наконец, до меня дошло:

— Боярыня с царевичем любовники, что ли? Так называй вещи своими именами.

Служанка покраснела и укоризненно пробормотала:

— Ну... вы и скажете, царевна...

Теперь стало понятно поведение боярыни — вряд ли она в курсе, кого я выберу в мужья, вот и ревнует. Почувствовала угрозу... Но мне-то Митрий даром не нужен, еще и счастья им пожелаю!

Наконец, я обнаружила корзинку и с досадой отметила — спиц нет! Тут же вспомнила, что в прошлый раз вязала на веранде, уставленной бочками с деревьями и цветами. Там я облюбовала для себя уютное незаметное местечко позади большой кадки с пышным кустом роз. Хотела послать за спицами Дуняшу, но тут же раздумала — схожу сама, посижу в тишине и спокойно поразмыслю.

Спустя несколько минут я устроилась на низенькой скамеечке за кадкой. Если теперь кто и появится, не сразу меня заметит.

Мысли вновь вернулись к Митрию и Акулине...Нет уж, счастья я им желать не стану! Хотя и не люблю среднего брата, но не такая жена ему нужна. Царским сыновьям следует подыскать царевен, желательно в тех государствах, где нет иных наследников, и отправить супругов на родину жен. Если останутся здесь, ничего хорошего не выйдет. Я-то историю хорошо учила, про междоусобицы родственников помню!

Внезапно снизу, со стороны сада, послышались шаги. Я с досадой поморщилась: кого только потянуло в этот час на прогулку? Обычно после обеда дворец погружается в сонную тишину и дремоту.

Осторожно выглянула из-за кадки и удивилась: по дорожке шли Митрий и Акулина. Боярыня нежно держала царевича за руку. Не зря говорят — не поминай лихо, пока тихо... И как не поверить, что мысли материализуются?

Первое, что пришло в голову, встать и гордо прошествовать прочь, но любопытство пересилило — авось не заметят. Я затаилась и, как оказалось, не зря. Первые же слова царевича насторожили:

— ...убивать ее не собираюсь. Не вижу в том никакого смысла.

Акулина едва не взвизгнула:

— Так я и не предлагаю убивать! Только кожу сжечь.

Тут я осознала, о ком идет речь, и ахнула: ну что за люди? И этим моя кожа покоя не дает!

Митрий раздраженно огрызнулся:

— Ты мне предлагаешь искать лягушачью кожу?

Боярыня разозлилась:

— Не хочешь, не ищи. Сама займусь. Подкупить сенных девок — не велика забота.

Царевич Митрий порадовал ответом:

— Не советую. Отстань от нее.

Боярыня заныла:

— Митенька, да я ж для тебя стараюсь. Убьем двух зайцев разом! Лягушка исчезнет, и от братьев твоих избавимся.

Любовники прошли мимо, и дальнейший их разговор разобрать стало невозможно.

Едва Митрий и Акулина скрылись в глубине сада, я бросилась к себе — переваривать услышанное, вернее, подслушанное. Хотя, какая разница, хрен редьки не слаще! Вспомнила сказку и подпрыгнула: ну и боярыня, умна ты не в меру! Согласно первоисточнику, если уничтожат кожу, меня похитит Кощей или другое какое чучело, а царевичи должны будут отправиться на поиски.

Всерьез задумалась: если они поймут, что с кожей не выгорело (в чем я ничуть не сомневаюсь), могут попробовать что-нибудь иное. Царевич Митрий против авантюр Акулины, но это только до поры до времени, как гласит пословица — ночная кукушка перекукует.

Я заложила руки за спину и принялась нервно мерить шагами комнату — тридцать туда и тридцать обратно.

В дверь, словно мышка, прошмыгнула Дуняша, и с испугом наблюдала за моими действиями:

— Царевна, что случилось?

Я фыркнула:

— Думать помогает!

И продолжила энергично маршировать.

Некоторое время Дуняша недоуменно наблюдала за мной, затем точно так же сложила руки и принялась вышагивать следом. Я разозлилась: передразнивать вздумала? Не много ли себе позволяет? Собралась от души отчитать служанку и настолько резко остановилась, что Дуняша едва не врезалась мне в спину.

Мы посмотрели друг на друга и дружно расхохотались. На меня словно ушат холодной воды вылили. Я успокоилась и смогла соображать разумно. А почему, собственно, рассчитывала, что корону мне поднесут, словно яблочко на серебряном блюдечке? Я замахнулась довольно высоко, а за место под солнцем следует воевать, в каком бы мире не находилась.

Вздохнула и рассказала служанке обо всем, что услышала.

Та широко распахнула глаза:

— Во вражина! Ведьма поганая! Чего удумала! Филька-то сказывала, что ее барыня каждый день к царевнам приезжать будет — вроде как узор необыкновенный на вышивке скопировать хочет! Теперь понятно, для чего.

Настроение вновь пошло на спад, но тут же в голове мелькнула разумная мысль:

— Дуняша, ступай к господину Карлу, расскажи ему обо всем. Возможно, лекарь чего посоветует.

Служанка мигом умчалась. Назад вернулась возбужденная и раскрасневшаяся:

— Господин звездочет велел передать, что это дело обдумает. Попросил спрятать кожу получше, а в остальном — не спешить.

Я фыркнула, словно кошка. Легко сказать — не спеши! Вспомнила сериалы с дворцовыми интригами — сыпанут чего в еду или питье... и прости-прощай корона одновременно с жизнью!

Пожалуй, стоит навестить царевен. Вдруг выведаю что-нибудь об Акулине? Я прихватила цветочек аленький и направилась к царским дочерям.

Красота цветка ослепляла. Сестры почти час крутились вокруг него, охали и ахали, с их лиц не сходило восторженное выражение. Наконец, вспомнили и обо мне:

— Василисушка, с чего ты в прошлый раз так поспешно ушла?

— Мне показалось, у боярыни горе. Ей хочется поделиться с вами, а я мешаю.

Фрося фыркнула:

— Горе у нее, как же! Из-за Митьки с ума сходит!

Ну, это я уже и сама поняла.

Мои глаза приняли лукавое выражение:

— День-деньской думу думаю: как вам достойных мужей отыскать!

Я сделала театральную паузу.

Показалось, что царевны аж дышать перестали:

— И что надумала, Василисушка?

Ясно одно — все девчонки одинаковы, что служанки, что царевны... Всем хочется большой чистой любви и замужества.

— Пожалуй, стоит пригласить в гости царевичей из соседних государств. Вот только как это лучше сделать?

Авдотья вздохнула:

— Да согласится ли батюшка?

— Это я беру на себя!

Сестры оживились и завалили меня вопросами, на которые я пока не в силах была ответить. К счастью, в дверь заглянул стражник и сообщил, что меня желает срочно видеть государь.

Я наскоро попрощалась с царевнами, многозначительно намекнув, чтоб ждали хороших вестей, и лебедушкой поплыла по направлению к царским палатам. Затем вспомнила, что я — лягушка, а не лебедь, хмыкнула и поскакала вприпрыжку впереди стражника.

Царь встретил меня ласковой улыбочкой:

— Чтой-то долгонько не заходила ты ко мне, Василисушка. Не приболела ли часом?

Я смутилась и покраснела:

— Не осмеливалась мешать, царь-батюшка.

Государь провел рукой по своей роскошной бороде:

— Ты никому не мешаешь, наоборот. Помни это.

— Спасибо, царь-батюшка.

Я тут же вспомнила об успехах в бизнесе и доложила:

— Кузнец наковал целую корзину ножниц. Я все проверила и велела продолжать.

Государь удивился:

— Зачем столь много, Василисушка?

Теперь уже поразилась я:

— Как зачем, царь-батюшка? Скоро ярмарка. Покажем товар людям, сделаем рекламу. Полагаю, спрос будет.

— Мудрено говоришь, Василисушка, но мысль твою я понял. Полагаю, разойдутся ножницы, словно горячие блинчики. Нужно только подумать, кому это дело поручить.

Царь пожевал губу, почесал голову и отдал приказ стражнику:

— Бегом к кузнецу. Передай мое царское повеление — никому ножниц не давать и не показывать!

Затем добавил:

— А то знаю его, шельмеца, — раздарит девкам. Бегают к нему скопом, бесстыдницы. И не смущает их, что он не наших кровей, и жить здесь далее не собирается.

Слова царя покоробили: вот ведь чертов кузнец, как прославился!

Я с трудом смогла растянуть губы в восторженной улыбочке:

— До чего ж вы, царь-батюшка, проницательный. Все-то вы замечаете и понимаете.

На лице государя появилось довольное выражение, я же постаралась выразить почтение и восхищение. И мысленно подвела итог: хочешь жить — умей вертеться! А за корону придется покрутиться вдвойне.

Мы очень мило побеседовали с государем, наконец, он отпустил меня:

— Отдыхай, Василисушка, ты хорошо потрудилась.

Прошло три дня, вестей от звездочета не приходило. Мои нервы были на пределе. Неужели господин лекарь забыл про свое обещание? Наконец, я не выдержала, и отправила Дуняшу с поручением — устроить нам встречу в саду.

— Господин Карл, ты что-нибудь придумал?

Лекарь внимательно оглядел меня:

— Царевна, глупая баба молола языком. Ничего дурного она не замышляет.

— Я слышала ее слова собственными ушами! Ты советуешь их просто забыть и не обращать внимания?!!

Мне показалось, что господин Карл ведет себя как-то странно. А вдруг он уже передумал мне помогать? Немного поразмыслив, поняла: а с какой стати лекарю ввязываться в придворную борьбу? Я здесь — почти никто. Неизвестно еще, сумею ли добиться положения... А по другую сторону — царский сын и влиятельная боярыня... Похоже, следует сделать выводы и самой о себе позаботиться. И отныне крепко-накрепко запомнить, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Ладно, шут с ним, лекарем. Сама сумею за себя постоять! Придется пищу есть только ту, что едят другие, гулять лишь по людным местам...

Ежедневные визиты боярыни Акулины к царским дочерям продолжались. Я собралась пойти к царевнам, но увидела в саду ее карету и передумала — встречаться с боярыней не хотелось. Обратила внимание, что Дуняша сегодня какая-то беспокойная — постоянно выглядывает в окно, куда-то бегает, суетится... Хотела расспросить ее, но не успела, моя служанка вихрем ворвалась в светелку:

— Царевна, идемте, вас ждут!

От неожиданности я растерялась:

— Кто?

Дуняша схватила меня за руку и потащила к выходу:

— Скорее!!!

Отчего-то я подумала о Даниле, и сердце тревожно забилось.

Не успела я спуститься по лестнице, как почувствовала, что сзади меня кто-то крепко обхватил. В рот затолкали кляп, сверху набросили нечто тяжелое и плотное, подхватили на руки и потащили непонятно куда. Я подумала, что нападение — дело рук боярыни Акулины... И главный предатель — моя Дуняша! А я-то ей верила... Пожалела себя: все, Васька, закончилась твоя жизнь, толком и не успев начаться...

Минуту спустя решила — ну нет, просто так не сдамся! Я извивалась, крутилась, старалась сбросить накидку, но, несмотря на приложенные усилия, меня куда-то затолкали. Я почувствовала, что лежу на деревянном полу в довольно тесном пространстве — коленки упирались в перегородку.

Кто-то рядом приказал:

— Ноги не связывайте, дверь не захлопывайте.

Внезапно послышался крик Дуняши:

— Спасите! Царевну украли!

Я скрипнула зубами: сама помогала да еще и орет! И принялась вертеться с утроенной силой. Услышала топот ног и крики людей. Дернулась со всей мочи, обо что-то больно ударилась, покатилась и с грохотом рухнула на землю, продолжая мычать и извиваться. Чьи-то руки подняли меня, поставили на ноги, распутали и сдернули накидку.

Карету боярыни я узнала сразу. Значит, меня затолкали в нее, а потом я вывалилась.

Со слезами на глазах ко мне бросилась Дуняша:

— Царевна, с вами все в порядке? Вас собирались похитить! Уже и в карету посадили.

Я поморщилась: ладно бы посадили, а то запихнули, словно куль!

Вокруг собралось довольно много народа. Мое внимание привлекла спускающаяся с крыльца боярыня Акулина. Ее окружили стражники. Быстрым шагом к Акулине приблизился царевич Митрий. Он размахнулся и ударил боярыню по лицу. Что царевич при этом сказал, я не разобрала, но боярыня стала белее снега и пошатнулась.

Затем она закричала:

— Я никого не похищала! Не знаю, кто это сделал!

В очередной раз обводя взглядом толпу, я заметила стоящего чуть в стороне господина лекаря. Звездочет с холодным удовлетворением наблюдал за причитающей боярыней. В следующий миг глаза наши встретились. Мужчина поднял руку и небрежным жестом коснулся губ, по которым скользнула едва заметная усмешка.

Я быстро сообразила — боярыня попала в расставленный звездочетом капкан, и сделала вывод: я явно недооценила способности господина Карла.

Откуда-то появился царевич Федор, никого не стесняясь, подошел и крепко обнял меня. А я прижалась головой к его груди и немного успокоилась. Подумала: хорошо, что все уже позади. По-крайней мере, с этой боярыней.

Федор решительно потянул меня за рукав:

— Немедля отправимся к государю-батюшке!

Но царь уже сам спешил нам навстречу:

— Василисушка, доченька! Слуги доложили о случившемся. Хорошо, что успели помешать злодейке. Повелю немедля голову рубить душегубке на площади!

Я представила эту картину, и от ужаса кровь застыла в жилах:

— Царь-батюшка, помилуйте боярыню. От любви к царевичу она на черное дело решилась. Я — цела и невредима, так пусть и она живет поздорову. Только прикажите ей более во дворце не появляться.

Государь провел пятерней по бороде и неодобрительно поглядел на меня:

— Не гоже царевне быть столь мягкосердной. Уважать перестанут. Ну да ладно, на первый раз исполню твою просьбу. Повелеваю — боярыню Акулину отправить в дальнее поместье. И чтоб шагу со своего двора не делала!

Завывающую боярыню загрузили в карету и быстро увезли, а царевич Федор обернулся ко мне:

— Василисушка, в присутствии царя-батюшки и честного народа прошу — стань моей женой. Вряд ли кто посмеет обидеть нареченную царского сына!

Государь поддержал его:

— Верно, Василисушка, пришла пора определиться с суженым.

Федор глянул на меня так, что лицо обожгло огнем. Я невольно залюбовалась: не парень — мечта. Высокий, статный... Кудри темные, словно ночь, глаза дерзкие, плечи широкие... Вот только характер сложный. Но на то и жена, чтоб мужа усмирять... И долгожданная корона почти в кармане. Отчего же я замуж не хочу?

Решила — внешность одно, а характер стоит узнать получше. Надо научиться понимать будущего мужа.

— Государь, я бы рада выйти замуж, да обычай не велит — мне от роду всего пятнадцать.

Царь-батюшка рассмеялся:

— Не волнуйся о таком пустяке, своей властью сделаю исключение. Никто не посмеет пойти против моего слова царского.

Я покачала головой:

— Простите, царь-батюшка, но не следует нам нарушать закон. Я готова стать невестой царевича, а свадьбу справим через год.

Федор нахмурился:

— К чему тянуть, батюшка? Василисушка — умница-разумница, мне мила, как ни одна более девица. А закон твоей волею и поменять можно.

Я тут же решила увести разговор в сторону. Мысль о сестрах-царевнах молнией мелькнула в голове:

— Царь-батюшка, свадьбу справлять рано. Но я не против помолвки — пусть царевич Федор будет спокоен. К тому же стоит пригласить на наше обручение царевичей из соседних государств.

Государь привычно 'почесал репу' и недовольно протянул:

— Трудно будет прокормить этакую ораву.

Затем, похоже, как и я, подумал о дочерях:

— Ну да ладно, в одном месте теряем, в другом находим. Будь по-твоему, Василисушка! Завтра же определимся с днем обручения. А сейчас ступайте. Я призову думных бояр, надо же хорошенько все обдумать.

Едва мы с Федором перешагнули порог моей светелки, царевич заключил меня в объятия и принялся осыпать лицо поцелуями.

— Наконец, то мы вместе, — прошептал он, чуть отстранившись. — Я люблю тебя, Василиса, и буду любить до самой смерти, — и вновь приник к моим губам.

Окружающий мир исчез, время замедлило ход... Показалось, что мы просто созданы друг для друга... все разумные мысли враз улетучились...

Внезапно очнувшись, я поняла, что это следует немедленно прекратить, и попыталась вырваться, но быстро осознала — ничего не выйдет. С трудом заставила себя сменить тактику и застыла неподвижной ледяной скульптурой.

Постаралась произнести ровным холодным голосом:

— Царевич, прекрати — я тебе пока еще не жена.

Федор медленно разжал руки и изумленно спросил:

— Предлагаешь целый год лишь издали тобой любоваться?

Я дернула плечом:

— А ты чего хотел от порядочной девушки?

Царевич молча отступил, развернулся и выскочил за дверь, а я без сил рухнула на постель. Все еще чувствовала на лице обжигающие следы его поцелуев, даже саму бросило в жар. Сейчас бы в бассейн с ледяной водой... Рассердилась на себя и решила, выход есть — баня!

Вскоре Дуняша веником выбивала из меня ненужные сантименты, а я повторяла: помни, Васька, — на первом месте разум, все остальные чувства — потом!

Умаявшись и пропотев, мы уселись на лавку, потягивая холодный квас. Ох, и приятная же это штука!

Глаза Дуняши озорно блеснули:

— Совсем позабыла — господин Карл велел вымаливать прощенье.

Я искренне удивилась:

— За что?!

— За то, что не предупредил о 'похищении'. Побоялся, что если будете заранее ведать, невольно выдадите себя.

Я возмутилась, но совсем по иной причине. Плохо же звездочет меня знает! Никогда не была слабой, хотя и говорят, что слабость украшает женщину.

— Больше всего, Дуняша, я расстроилась из-за тебя. Стоило подумать, что ты предала, захотелось белугой завыть.

Служанка округлила глаза:

— Да что вы, царевна! Я лучше умру!

Я улыбнулась:

— Думаю, до этого не дойдет.

А про себя подумала: все может случиться, когда на кону — корона.

Едва вернулась в свою светлицу, все неприятные мысли и тревоги вылетели из головы. Я подошла к 'цветочку аленькому' и залюбовалась его красотой. Нежно дотронулась пальцем до ярко-бордовых лепестков. Как жаль, что птица сорвала это диво-дивное... Мысленно попросила у цветка прощенья, и внезапно голова закружилась ... появилось ощущение, словно куда-то проваливаюсь...

Вокруг клубился густой белый туман, его клочья меняли очертания, вились и сплетались в причудливые фигуры... Навстречу мне из белесой мглы шагнул мужчина. Лица я разглядеть не смогла, но сразу поняла — это ОН. Никто иной мне более на белом свете не нужен!

Незнакомец протянул руку, я с готовность подала ему свою, Мы долго шли, пробираясь сквозь непроглядную мглу, затем оказались у подножья черной мраморной лестницы, круто стремящейся ввысь. Куда она вела, догадаться было невозможно — верхние ступени скрывала плотная сумеречная дымка.

Мой спутник поторопил:

— Еще чуть-чуть — и будем дома. Пойдем.

Страх сдавил на мгновение сердце. Я отчего-то подумала: не лучше ли остановиться?

Мужчина, словно прочитав мои мысли, легко подхватил на руки:

— Устала? Не бойся, я донесу.

Тело вдруг напряглось. Я попыталась вырваться из крепких объятий и... неожиданно очнулась. Огляделась — нахожусь в своей комнате. И тут же удивилась — а за окном-то ночь! Ничего себе подремала... Вспомнила сон, и сердце забилось с бешеной силой. Словно наяву увидела лестницу, уходящую в небо, и ощутила сильные руки, уносившие меня...

Я покрутила головой, пытаясь отогнать виденье. Даже подумала: не рассказать ли про сон звездочету, возможно, он что-нибудь означает? Потом рассердилась: совсем ты, Васька, сбрендила! Еще немного поживешь в этом сказочном мире и вовсе рассудка лишишься! Нужно срочно найти себе дело!

Я вспомнила о ярмарке и ножницах, а после того и о мастере Даниле. Может, заказать ему вилку? Вроде и привыкла уже к деревянным ложкам, но вдруг новинка будет пользоваться спросом? Особенно, если ради рекламы начну ей пользоваться? Тщеславно подняла голову и огляделась: этому государству крупно повезло! Столько наизобретаю, что памятник придется поставить. В голове масса умных идей...

Внезапно вспомнила — царь-батюшка сказал, что Данила хочет покинуть Тригорское царство. Невольно взгрустнулось. Меньше всего я желала, чтобы кузнец уехал. И тут же напряглась: а кто тогда мои идеи в жизнь воплощать будет?!! Нет, отпускать Данилу ни в коем случае нельзя! Что же мне предпринять, чтоб задержать кузнеца? Разве что постараться влюбить его в себя? Настроение резко пошло вверх. Я похвалила себя за находчивость и сообразительность. Сама влюбляться не стану, а его — заставлю!

От принятого решения успокоилась и с чувством выполненного долга отправилась в постель. Однако заснуть не удалось — нечто большое и тяжелое ударилось о стекло, и с шумом рухнуло вниз.

Я бросилась к окну и в кромешной мгле попыталась рассмотреть, что случилось. Как по заказу, из-за туч выглянула луна, осветив лежащую на траве птицу. Птица опиралась крыльями о землю и тяжело дышала.

Я явно услышала в своей голове голос:

— Пить!

Это были не просто слова, а мольба.

Взгляды наши встретились. Уверена: у обычной птицы таких человеческих глаз быть не может! Не отрываясь, я смотрела на странную птицу и не знала, что предпринять.

— Девица-красавица, дай воды напиться. Все тело болит...

Внезапно мне стало нестерпимо жаль бедняжку. Ну что с меня, убудет, если выйду и напою ее?

Внутренний голос предупреждал: не делай этого. Несмотря на сомнения, я все-таки взяла кружку и наполнила ее водой. Попыталась открыть окно, но шпингалет не поддавался.

Снизу послышался стон:

— Поспеши, красавица!

Я поняла, что этим путем не выйти, и решительно направилась к двери. Должна же я отблагодарить птицу? Хотя бы за подаренный цветок...

Отворить дверь не успела. Из-за окна послышалось рычанье, затем пронзительный визг и звуки борьбы. Я метнулась вперед и увидела, как большой черный пес треплет птицу, вцепившись в ее крыло. Да так, что клочки летят по закоулочкам.

Мне подвернулось под руку полотенце. Схватив его, я стала размахивать им и кричать:

— Кыш, кыш, пошел вон!

Пес не обращал на мои крики никакого внимания, борьба становилась все яростнее. Я не выдержала, и завопила во всю мочь своих легких. Так громко, что у себя на родине могла бы с легкостью заменить сигнальную систему ПВО.

Мой крик сработал на ура. Захлопали окна и двери, послышался топот ног. Ко мне примчалась Дуняша, в сад — стражники и царевичи, за ними — царь-батюшка собственной персоной... Однако дерущиеся в единый миг словно сквозь землю провалились! Найденные на земле перья дали повод предположить, что бродячий пес поймал ворону...

Государь одарил похвалой:

— Не ожидал от тебя, Василисушка, подобной голосистости. Таким бы гласом да царские указы оглашать!

Я поперхнулась и закашлялась: сомнительное достоинство открыл во мне царь-батюшка.

Царевичи в меру сил пытались поддержать. Ванюша что-то бормотал, успокаивая, Федор глянул страстно и многозначительно:

— Скоро буду рядом, ничего не придется бояться. Не перебраться ли мне поближе к твоей светлице?

От такого предложения я едва не закашлялась. Рот открыла и закрыла.

Царь-батюшка словно понял мои мысли:

— Прикажу стрельцам почаще обходить вокруг терема.

Митрий пробурчал:

— Помяните мое слово — это пока цветочки. Устроит еще царевна нам всем веселую жизнь!

Я ехидно заметила:

— Царевич, тебе бы звездочетом родиться. Больно любишь предсказывать.

— Тут и предсказывать нечего. Как ты у нас объявилась, что-нибудь странное почти ежедневно происходит...

Я улыбнулась, как можно ласковее:

— Не моя в том вина, сами меня отыскали. И твоя стрела в свой черед прилетела мне под ноги.

Наконец, переполох улегся, и народ разошелся спать. Только под окном остались разбросанные клочья шерсти и перья...

Вопреки правилам, к завтраку не явился никто — проспали. Царская семья собралась вместе лишь за обедом, все сидели сумрачные и заспанные.

Иван-царевич попытался расшевелить родственников:

— Не только в царском тереме беспорядок ночью случился. Еще кузнеца изрядно побили. Зная его силушку, сколько ж нападавших было?

Я тотчас среагировала:

— За что?

По тому, с какой поспешностью потупили глазки царевны, и с ухмылочками переглянулись царевичи, поняла бы причину и без пояснений Митрия, но тот поспешил ответить:

— Очень уж любят нашего кузнеца девушки. День-деньской несут ему в кузницу кто пирожок, кто блинчик, пытаются скрасить жизнь одинокую. А завистники злобой исходят.

Средний из братьев послал мне столь многозначительную улыбочку, что я едва не подавилась. Однако тут же натянула на лицо самое невинное выражение и захлопала ресницами:

— Нам же лучше — кузнец дешевле обходится. Разве не так?

Служанка, которая в тот момент наливала мне квас, дернулась и пролила напиток на скатерть, а я продолжила:

— Непорядок. Работник Данила ценный, таких беречь надобно. Убьют до смерти — казне сплошные убытки.

Митрий сокрушенно покачал головой:

— Василисушка, да ты не из жалостливых. Столь юная дева думает прежде всего о выгоде?

Я улыбнулась еще нежнее, про себя назвав царевича не очень приличным словом:

— Так всем в царской семье следует перво-наперво о доходах государственных заботиться.

Царь-батюшка одобрительно хмыкнул:

— Верно молвишь, Василисушка. Радуется мое царское сердце, что достанется будущему государю столь разумная женушка!

Царские дети покосились на меня с раздражением. Что ж, я их вполне понимала...

После трапезы государь приказал царевичам остаться:

— Давно пора моим сыновьям делами государственными заняться!

А я решила поскорей приступить к намеченному плану — охмурить кузнеца, чтоб не вздумал уехать. Вздохнула, представив, какая тяжелая работа намечается. Во-первых, Данила — не лопух, и действовать придется тонко. Во-вторых, у меня появился жених, и кажется, он мне не безразличен... Я попеняла себе — столько времени в своем мире понапрасну потратила. Нет бы учиться парней покорять, а я только ссорилась да обзывалась!

Кузнец привычно стоял у горна, но сразу обернулся, заслышав шаги. Синяк под глазом, лицо в укусах и царапинах... Странные последствия драки, скорее похоже на разборки с дамой...

Мое появление пришлось Даниле не по вкусу.

— Чего тебе, царевна?

Он отвернулся. Я догадалась: ага, физиономию стыдно показывать! Быстро обошла кузнеца по кругу и ехидно заметила:

— Ну и красавчик! Встретишь темным вечерком — до смерти перепугаешься.

Парень поморщился:

— Перестань издеваться. И без того паршиво себя чувствую.

Я неожиданно выпалила:

— Так тебе и надо!

Подняла указательный палец вверх и назидательно вымолвила:

— Женщины до добра не доводят!

Кузнец некоторое время с интересом рассматривал меня, лицо его прояснилось:

— Царевнушка, а я-то испугался, что ты до...

Он оборвал фразу на полуслове и весело рассмеялся.

Меня подобное заявление удивило. Что это я 'до...'? Не могу вспомнить ни одного подходящего слова, начинающегося таким образом...

Под насмешливым взглядом почувствовала себя не слишком уютно. Уж не надумал ли Данила, что я его ревную? Возомнит о себе черт знает что! Да будь у него на голове корона, и то бегать следом бы не стала!

Внезапно я вспомнила, что пришла охмурять кузнеца. Почувствовала неловкость: человек весь избит, и не важно — по какой причине, а я пру на него, как баран на новые ворота. Нет бы пожалеть да посочувствовать... Пусть поймет, что не ему одному плохо.

Как можно жалобнее протянула:

— Я тоже не спала целую ночь.

Подробно рассказала о том, что произошло.

Кузнец рассмеялся:

— Ну ты и напридумывала, царевна! Птицы разговаривают, собаки нападают... Хотя с перепугу и не такое может помститься.

Я зашипела:

— Не веришь? Все было точь-в-точь так, как я поведала!

Данила равнодушно пожал плечами:

— Царевна, я с женщинами не спорю. По опыту знаю — гиблое дело.

Я открыла рот и тотчас захлопнула. Этот избитый еще и об опыте упоминает?!! Довольно! Ухожу!

Решительно отошла на несколько шагов и... уселась на чурбан посреди кузнецы. Оправдала себя тем, что планы менять нельзя. Следует продолжить то, зачем явилась.

Данила глянул не слишком приветливо:

— Чего еще? Товар можешь забрать, скоро ярмарка. Думаю, твои ножницы хорошо разойдутся.

— И не только на ярмарке...

Я таинственно огляделась и сообщила:

— Знаешь, Данила, скоро сюда съедется множество гостей со всех окрестных государств.

Он удивился:

— С чего вдруг?

Не хотела говорить раньше времени, но пренебрежительный тон возмутил:

— На наше обрученье с царевичем Федором!

Взгляд кузнеца внезапно стал тяжелым и неподвижным, тонкие ноздри раздулись, лицо неуловимо изменилось.

— И за какие заслуги столько счастья привалило царевичу?

Данила притворно вздохнул:

— А уж как мне, царевна, будет не хватать твоего общества. Я признаться, привык — хоть какое, да развлечение.

Эти слова возмутили. Кто я для него — шут?

— Не расслабляйся, Данилушка. Еще наглядишься на меня. Обрученье — не свадьба, а до той впереди целый год.

Шагнула навстречу, почти прижавшись к нему, и решительно выпалила:

— Все-таки они были: и птица, и собака! Не веришь — пройдись под моим окном!

Реакция парня удивила. Данила поспешно отступил назад и резко выбросил вперед руку, его палец уперся в мой лоб:

— Кыш, царевна! Ближе, чем на три шага ко мне не приближайся. Для своего же благополучия. А начет сроков свадьбы не будь столь уверена. Если государь решит, дело ускорят.

Я снисходительно усмехнулась:

— Плохо ты меня знаешь, Данилушка. Если я чего пожелаю, непременно своего добьюсь!

Оглядела парня с ног до головы и с сожалением промолвила:

— Жаль... не царевич!

Данила уставился с недоумением:

— А это здесь причем?

— Тогда бы я за тебя вышла!

На лице кузнеца сменилась целая гамма чувств, он покраснел, побледнел, брови сошлись, глаза прищурились...

Затем он глубоко вздохнул и произнес медленно, с ехидцей:

— А ты, царевна, уверена, что будучи царским сыном, я бы захотел на тебе жениться?

На миг показалось, что мне залепили пощечину. Стало обидно и стыдно. Я почувствовала, что краснею, но тут же опомнилась. Ну, погоди! Когда-нибудь я тебе эти слова припомню!

— А куда б ты делся, Данилушка?

Кузнец рассмеялся:

— Ай да царевна! Язык — что жало. Немало я видел женщин, но такую — впервые!

Я вновь почувствовала себя задетой. Нашел, чем хвастаться!

Небрежно бросила:

— Тебе ли не видеть? Говорят, они сюда вереницею бегают.

Затем внезапно спохватилась. Сижу в кузнице невесть сколько времени да еще и одна, без служанки. Что скажет Федор, да и остальные?

Проворчала:

— Совсем ты заговорил меня, Данилушка. Болтаешь и болтаешь.

Глаза кузнеца округлились, он возмутился:

— Мне показалось — наоборот.

Обидно — времени на спор уже не хватает...

Я величественно кивнула — пусть помнит, с кем разговаривает, и горделиво выплыла из кузнецы. Решила — ступлю за порог и забуду про Данилу. Увы, не выдержала, оглянулась. Кузнец стоял в дверях и задумчиво глядел мне вслед. На сердце тотчас стало весело и хорошо. Я рассмеялась, обернулась, и показала парню нос.

Пропела слова известной песенки:

— Никуда не денешься, влюбишься и жени...

Хотя нет, окончание не для нас! Замуж за него я не собираюсь!

Я со всех ног припустила ко дворцу. Кажется, пронесло — не встретила никого. И тут же наткнулась на царевича Митрия. Вот черт! Меньше всего хотела бы повстречать среднего брата. Да еще он с чего-то разоделся, словно на праздник... Новый лиловый камзол, пояс вышит жемчугом... Надо выяснить, неужто намечается нечто, о чем я не в курсе?

— Царевич Митрий, куда направляешься? Выглядишь сногсшибательно!

Я вспомнила про боярыню Акулину и ехидно поинтересовалась:

— Опять влюбился?

Царевич подошел почти вплотную и принялся молча меня разглядывать.

Я аж смутилась:

— Что-то не так?

— Нос у тебя длинноват, царевна. Наверное, поэтому везде его суешь?

Я сердито дернулась. Что за человек?! Не может пройти мимо и не сказать какую-нибудь гадость!

Примчавшись в горницу, тут же бросилась к зеркалу. Чушь собачья — нос у меня очень даже симпатичный! Надо ж такое выдумать. Видно дело не в носе, а в моем любопытстве. Ну и противный тип!!! Не стану отныне с царевичем Митрием не только разговаривать, но даже смотреть в его сторону!

Дуняша выглядела обеспокоенной:

— Царевна, я волновалась, что вас будет искать царевич Федор.

Я фыркнула:

— На этого, к счастью, не нарвалась. Зато клеща энцефалитного встретила!

Моя служанка от удивления раскрыла рот:

— А это кто такой?

Фу, все время забываю, что многие выражения в этом мире неизвестны.

Пришлось пояснить:

— Вредный, противный, вечно цепляющийся ко мне тип!

Дуняша радостно закивала:

— Верно подметили, царевна, — царевич Митрий, он таков!

С минуту подумав, я решила не откладывать дело в долгий ящик, сходить к царю-батюшке — доложить, что пора забирать готовые ножницы.

Государь с каждым днем благоволил мне все боле. Помимо личных заслуг, этому способствовал целый ряд благоприятных совпадений — после долгой засухи наконец-то пошли дожди, любимая кобылка царя-батюшки принесла чудесного жеребеночка и он, в отличие от предыдущих, остался жив-здоров... Даже появление у меня 'цветочка аленького' обросло новыми подробностями и легендами. Согласно последней, я просто протянула руку, и цветок сам упал к моим ногам.

Как оказалось, к царю-батюшке я явилась вовремя. С государем беседовал пухленький, небольшого роста человечек с пушистой окладистой бородой и маленькими хитрыми глазками под низко нависшими бровями.

Мужичок с любопытством оглядел меня и склонился в поклоне:

— Здравия тебе, царевна-лягушка.

То, что меня вновь назвали лягушкой, не слишком понравилось, но я постаралась вежливо поклониться в ответ и почему-то бойко выдала:

— Здоровеньки булы!

Глаза гостя удовлетворенно блеснули, а вот бровки царя-батюшки недовольно нахмурились — похоже, я сделала что-то не так. Тут я заметила, что в руках мужичок держит ножницы, и тотчас догадалась — купец! Хм... могла бы сообразить и раньше. Суконные брюки, заправленные в высокие сапоги, длинный кафтан, подпоясанный кушаком, являлись отличительной чертой торгового сословия. Вспомнила пословицу — вперед батьки в пекло не лезь, и вопросительно взглянула на царя.

— Василисушка, это — Касьян. Будет торговать на ярмарке нашими ножницами. Купец он опытный и дельный, дюже ему твое творенье понравилось!

Касьян повторно низко поклонился:

— Ох, и светлая же у тебя, царевна, головушка. Как только додумалась до подобного?

Купец открыл и закрыл ножницы, повертел их в руке, пощелкал лезвиями:

— Вроде ничего особенного в этой штуковине и нет, но в хозяйстве вещь стоящая. У нас ведь привыкли резать только ножом. А здесь можно и ногти, и волосы, и материю...

Я покраснела от похвал и того, что сие изобретение никоим образом мне не принадлежало. Тут же успокоила себя — все равно правды никто не узнает!

Купец заверил царя, что продаст товар как можно дороже, и вскоре откланялся, а царь-батюшка неожиданно попенял мне весьма раздраженным голосом:

— Василисушка, учись вести себя осмотрительней. Не забывай, кто ты, и кто перед тобой. Не должна царевна купцу кланяться, а тем паче — здравия желать.

Я тут же вспомнила, что 'смиренье — девичье ожерелье', и поспешила выказать полную покорность:

— Прости, царь-батюшка, более такого не допущу. Спасибо, что уму-разуму учишь.

Подумала, что мой папа был бы доволен дочкиной эрудированностью, а у царя от удовольствия аж щечки порозовели. Кому ж не приятно, когда умным считают?

Тут же решила, что лести много не бывает:

— Навек запомню, государь, твое отеческое наставление.

— Молодец, Василисушка, каждый день мою душеньку радуешь! Полагаю, не зря тебя к нам судьбинушка забросила — наладится все в нашем царстве-государстве!

Еще немного пообсуждав с государем подробности будущей торговли, я собиралась распрощаться, но не успела — в горницу заглянул царевич Федор.

Мой жених увидел меня и просиял:

— А я уж беспокоился, Василисушка, — куда ты потерялась, с ног сбился — нигде сыскать не мог.

Царь-батюшка оглядел нас с умилением:

— До чего ж пригожая пара! Поскорей бы вас поженить да внучков дождаться.

Я почувствовала, как запылали щеки, а Федор расплылся в довольной улыбке и подмигнул:

— За этим дело не станет! Нарожаем, батюшка, сколь пожелаешь!

Типун тебе на язык! А еще лучше — на мягкое место! Не очень хорошо желать подобное будущему супругу, но я от души пожелала. И едва не высказала вслух. Мои зубы скрипнули от возмущения: до чего ж оба мыслят не по государственному! Зачем царю иметь много наследников? Хорошо, если все согласятся признать первенство одного, а если нет? Тогда борьба, междоусобица, раздел государства... Я вспомнила Макса и его братьев. В цивилизованном мире и то стремятся отхватить кусок побольше и пожирнее.

Сердито взглянула на Федора: придется вбивать в мужика, что нужно думать головой, а не так, что после тебя — хоть потоп. Да и не хочу, чтоб мои будущие дети между собой за власть сражались.

Царь-батюшка весело попенял:

— Не смущайся, Василисушка, дело-то житейское.

Я скромно потупила очи долу, а про себя подумала: ох и наивен ты, государь — девушку из двадцать первого века такими речами не смутишь.

Царь-батюшка пятерней разгладил бороду и лукаво взглянул в мою сторону:

— Досадно, Василисушка, что ты столь юна. Была б чуток постарше, сам бы на тебе женился!

Я невольно поежилась: ничего себе перспектива — стать мачехой шести великовозрастных детушек. Тут никакой короне не обрадуешься.

А государя, по-видимому, потянуло на красноречие, он назидательно поднял палец вверх:

— Красивая жена — услада для глаз, желанная — услада для тела, любящая — для сердца, а умная — для всей жизни. Повезло тебе, Федор!

Царевич расправил и без того широкие плечи, темные глаза его довольно блеснули:

— Истину глаголете, царь-батюшка. День и ночь мечтаю поскорей назвать царевну Василису своей супругой.

Я про себя прокомментировала: мечтать не вредно. И вновь подумала: хотя и нравится мне царевич Федор, но верен ли мой выбор? Возможно, лучше подойдет Иван — из третьего брата легко вить веревки ...

Тут же вспомнила о царских дочерях и обратилась к государю:

— Царь-батюшка, пора бы списки приглашенных на обрученье составлять.

Государь озабоченно 'почесал репу':

— Как подумаю, что придется этакую прорву кормить-поить, на душе муторно становится.

— Полагаю, мы с лихвой окупим издержки. Подберем царевнам достойных мужей, вступим с соседями в дружеские союзы...

— Заманчиво, да вдруг не получится? Мы тут наготовим, а гости могут и не приехать...

Я рассердилась:

— Да разве соседи упустят возможность поглазеть на царевну-лягушку? Такое диво прелюбопытное? А приглашать будем из тех государств, где холостые царевичи есть!

Государь тяжело вздохнул:

— Хорошо, Василисушка, уговорила — будь по-твоему.

Затем обернулся к сыну:

— Федор — скоро ярмарка. Свози туда Василисушку и царевен, пусть душеньку порадуют и выберут все, что по нраву придется.

Царевич весело улыбнулся:

— Исполню ваш наказ в точности, не беспокойтесь, царь-батюшка.

А государь вновь предался сомнениям:

— Ох, потрачусь на наряды для дочерей, а вдруг их никто и в жены не возьмет...

Я не сдержалась:

— Вспомнилась мне одна побасенка, царь-батюшка. Разрешите поведать?

Дождалась согласного кивка и продолжила:

— Говорит мать дочери — Мотя, вымой уши, гости придут. А та матери отвечает — а если не придут, так и буду, как дура, с вымытыми ушами сидеть? Так и вы, царь-батюшка, — не нарядите девиц, не просватаете!

Царь и Федор дружно захохотали, у государя аж слезы на глазах выступили:

— Ну и потешница ты, Василисушка. Ладно, дети, ступайте, у меня еще дел невпроворот.

Федор шагал рядом, продолжая посмеиваться:

— С каждым днем, царевна, ты нравишься мне все больше. И батюшка не перестает удивлять. При его-то скупости отправляет на ярмарку, позволяя покупать все, что приглянется. Околдовала ты его, что ли?

В полутемном коридоре царевич притянул меня к себе и крепко сжал в объятиях. Горячо и страстно зашептал:

— Люба моя, день и ночь о тебе мечтаю.

Я дернулась:

— Пусти! Глаза выцарапаю.

Федор на миг опешил, затем послушно разжал руки и захохотал:

— Тебе бы, Василисушка, не лягушкой, а кошкой быть.

— Чтоб день и ночь у тебя на груди мурлыкать?

Царевич развеселился еще пуще:

— Ладно, авось не умру. А коли нет, тебе же хуже — без жениха останешься.

Я огляделась: до моей светлицы — всего лишь несколько шагов. Отскочила подальше и небрежно фыркнула:

— Не останусь — помимо тебя еще двое претендентов имеются!

Стремглав бросилась к своей комнате, шмыгнула внутрь и торопливо задвинула засов.

Федор рванулся следом, но опоздал:

— Уши надеру, малявка! Выходи! — он колотил в дверь кулаком.

Я усмехнулась: фиг тебе! Но в душе уже пожалела: может, стоило быть немного поуступчивей, и позволить Федору разок себя поцеловать? Закрыла глаза и представила царевича: высокий, черноволосый, темноглазый, лицо эффектное и выразительное, хотя и малость надменное...

В то же мгновение воображение подкинуло иной образ: обнаженный мускулистый торс, скулы, словно высеченные камня, холодный спокойный взгляд и палец, упирающийся мне в лоб — 'не подходи ближе, чем на три шага'...

Я тут же возмутилась, да так, что мгновенно о Федоре забыла. Что этот Данила из себя строит? Боится, что съем? Очень мне надо, подходить... Спустя минуту решение поменяла: подойду, да еще как! Главное, повод придумать!

Затем мысли вновь свернули к Федору. Не стоит ли пожаловаться царю-батюшке на то, что сын его плохо воспитан — все время старается поприжать и с поцелуями лезет? Опять же — если перестанет, стану ли я от этого счастливей? Совсем запуталась...

На следующий день после обеда мы с Дуняшей собирались прогуляться по саду, но на крыльце нас нагнал посыльный от царя-батюшки. Просьба государя — считай, что приказ, пришлось отменять прогулку и отправляться в царские палаты.

Государь поджидал меня не один — в горнице находились царевич Федор и два боярина, воевода Яков и советник Аким.

— Проходи, Василисушка. Сейчас увидишь, зачем позвал.

Я с любопытством уставилась на лежащий в центре стола свиток, перевязанный красной бечевкой и скрепленный сургучной печатью. По велению государя воевода Яков разрезал бечевку, снял печать, развернул свиток и расстелил его на столе. Внутри обнаружилась карта — изображение Тригорского царства, очень качественно и старательно выполненное. Вокруг наших границ располагались государства с красиво подписанными названиями и четко обозначенными городами.

Государь вопросительно поднял бровь:

— Понимаешь что-либо, Василисушка?

— Понимаю, царь-батюшка. Вот здесь — наша страна, однако...

Я хотела спросить, к чему вся эта демонстрация, но в тот же миг догадалась сама:

— Это ж сколько государств вокруг!

Царь многозначительно оглядел меня:

— Верно, Василисушка, умница. Ни одна из наших боярышень вовек не додумалась бы! А вот и пояснения к карте, — повинуясь царскому кивку советник Аким подал мне толстенную книгу, предварительно сняв скрепляющую ее печать.

Я приняла увесистый том, с трудом удержав его в руках. Положила перед собой и перелистнула несколько страниц — на каждой каллиграфическим почерком было выведено название государства и нарисовано генеалогическое древо. Ниже шли подписи — перечислялись государи, их жены, дети, знатные подданные...

Тут же стал ясен смысл печатей. А царь батюшка не прост... да и бояре — не дураки. Держат все под контролем.

— Все понятно, царь-батюшка! Могу я на время забрать это и просмотреть...

Царь нахмурил чело, и я тут же осознала свою ошибку:

— Можем мы с царевичем Федором посмотреть сведения о наших соседях, сделать выводы и доложить вам? А если и ваши советники помогут — будем премного благодарны.

Царь провел рукой по бороде и вопросительно взглянул на бояр:

— Доверим царевичу и царевне книгу записей?

Бояре важно кивнули:

— Изучать ее следует в секретной комнате, под присмотром дьяка.

Федор помрачнел и нахмурился, а я обрадовалась — оставаться наедине с женихом немного побаивалась.

Вскоре мы с царевичем расположились бок о бок за большим дубовым столом. Худой высокий дьяк в темном длиннополом кафтане задвинул на дверях тяжелый засов и уселся на лавку рядом с окном.

Я взяла книгу в руки:

— Отчего такая секретность? Военных данных здесь нет.

— Присмотрись получше, и это увидишь.

Я вгляделась в рисунок и вскоре догадалась, что крестики, черточки и разные другие фигурки на картах изображены не просто так.

Федор пояснил:

— Если соседи прознают, что ведем такой тайный учет, могут истолковать по-разному. Хотя, полагаю, и у них подобное имеется.

Я небрежно махнула рукой:

— Ну, мы-то не воевать собрались. Давай делом займемся.

И тут же попала в крепкие объятия:

— Давай. Давно этого жду.

Я заметила, как дьяк ухмыльнулся и, отвернувшись, уставился в окно.

Прошипела сквозь зубы:

— А ну, отпусти! Иначе сегодня же разорву нашу помолвку! Сколько раз предупреждала, а ты упрям, словно осел!

Царевич разжал руки и примирительно поднял их вверх:

— Все, сдаюсь.

Он немного поерзал, поворчал по поводу бездушных девиц, и мы дружно принялись за поиски кандидатов.

Даже не подозревала, что нам достанется столь кропотливая и изнурительная работа. Холостых царевичей оказалось пруд пруди. Вот только царства в большинстве своем мне не нравились — слишком крохотные и малолюдные, а если еще на всех наследников поделить, так и вообще ничего не останется! Нарезали себе по куску земли и гордо обозвали 'королевствами'. На Руси в древности подобное звалось в лучшем случае 'уделами'. Я ведь историю учила и местами даже помнила.

Поначалу мы едва не рассорились с царевичем из-за подхода к поиску кандидатов. Я предлагала начать с самых больших государств, причем поделить количество населения на количество наследников. Остановила выбор на шести странах и ждала предложений от царевича. Федор же долго и упорно вглядывался в непонятные значки на карте, перечитывал досье и о чем-то размышлял.

Более других мне приглянулось Королевство Черных Ворранов. Государство большое, многолюдное, трое наследников-близнецов и все неженатые. К тому же очень хотелось взглянуть на соотечественников Данилы.

Я ткнула пальцем в карту:

— Давай начнем с этого!

Федор покачал головой:

— Не пойдет.

Я удивилась:

— С чего вдруг? Обоснуй!

— Что сделать?

— Ну, почему наши царевны не должны выйти туда замуж?

— Государство это сильное, народ мужественный и воинственный, часто прихватывают земли более слабых соседей. Но не думаю, что царевны тамошним женихам приглянутся. В этом королевстве выбирают невест весьма своеобразно — обычно просто крадут. Ходят слухи, что многие в благородных родах — оборотни.

Я хмыкнула:

— Как и я?

— Ты — не оборотень, тебя заколдовали.

— А в чем разница?

— По своему желанию ты превратиться не сможешь.

Царевич пристально взглянул на меня:

— Или я ошибаюсь?

Я спохватилась:

— Конечно, нет.

Пожалуй, лучше мне избегать столь деликатной темы...

— Прости, меня расстраивает этот разговор.

Мы снова принялись обсуждать список приглашенных.

— С твоими доводами я согласен — царство нужно укреплять и расширять. И Черных Ворранов следует позвать. Иначе сделают вид, что оскорбились и тогда — ожидай неприятностей.

Я вновь ткнула пальцем в довольно приличное по площади государство с несколько странным названием — Королевство Ночных Петухов.

— А эти годятся?

В глазах царевича появились бесенята:

— Двое принцев, обоих знаю лично — парни сильные, храбрые, задорные, охотники к тому же великолепные ... и десятерых своих сестер обожают.

По смеющимся глазам я поняла, что Федор о чем-то умалчивает... Сразу же стало любопытно. Немного подумала и спросила наудачу:

— А от чего название такое — петухи да еще и ночные?

Бесенята из глаз царевича выглянули наружу:

— У них очень большая рождаемость и дети появляются отчего-то всегда по ночам.

Я возмутилась:

— Ну уж нет! Не хочу, чтоб наши царевны каждый год только и делали, что рожали, а их мужья за зайцами гонялись. Нам нужны перспективные кандидаты, союз с которыми усилит страну!

Наконец, список был утвержден, и я удовлетворенно повертела его в руках — трое основных кандидатов и двое запасных! Теперь требуется, чтоб из десятков приглашенных, царевны выбрали именно тех, кого мы для них подобрали. Придется эту работу взвалить на себя...

В тот же в список мы внесли несколько государей с дочерями — возможными невестами для Митрия и Ивана. Причем в последнем пункте я постаралась, чтоб царства потенциальных родственников оказались как можно дальше — нечего у нас под ногами путаться... Мне кажется, Федор прекрасно понял мой замысел и молчаливо одобрил.

Мы с царевичем довольно переглянулись и передали бумагу дьяку. Теперь его дело — переписать и отнести на утверждение царю-батюшке. Я потянулась — наконец-то! Аж спина затекла. И тут заметила, что мы настолько увлеклись, что сидим, тесно прижавшись друг к другу. Даже волосы, спадающие на плечи, перемешались. Я машинально отметила, как эффектно смотрится контраст черного и белого...

Неожиданно Федор наклонился и ухватил зубами мой локон. Словно расшалившийся щенок замотал головой. Наши глаза и губы оказались в столь опасно близком соседстве, что я смутилась и покраснела, даже на минуту растерялась. И сразу заметила во взгляде царевича торжество. Похоже, Федор уже ничуть не сомневается в том, что добился моего расположения... В тот же миг я полностью успокоилась и усмехнулась: ну уж нет! Пусть не надеется покорить меня столь быстро и просто!

Придя в себя, с силой уперлась локтем царевичу в грудь. Федор немедленно отпустил меня, а я нахально взглянула ему в лицо:

— Хорошего понемножку!

И поднялась:

— Идем, царевич, мы и так здесь уже слишком долго подзадержались.

Почувствовала на себе его растерянный взгляд и быстро двинулась к выходу.

В моей светелке уже дожидались царевны. Не успела я войти, как девушки хором закричали:

— Василисушка, нас позвали на свадьбу купца Еремея. И тебя тоже! Батюшка дал согласие!

Там, в своем мире, я обожала свадебные торжества. Радовалась за подруг, выходящих замуж. Хотя иногда и жаба душила... если жених был красив и успешен. Захотелось взглянуть, как здесь играют свадьбы. Тем более — и моя не за горами... К тому же я всегда любила на людей посмотреть и себя показать. По радостно блестевшим глазам и щечкам царевен поняла, что и у них точно такие же мысли.

Вдоволь наговорившись, царские дочери покинули меня, а я достала свою самую заветную вещь — сумочку, последнюю связь с прежним миром. Едва не прослезилась, перебирая содержимое и разглядывая 'остатки былой роскоши'. Пилка для ногтей, пузырек французских духов, тени, помада, даже накладные ресницы и ногти! Сама не смогла бы объяснить, зачем таскала с собой два последних предмета — ресницы у меня и так довольно густые и длинные, да и ногти не подвели... Электрошокер, защитные очки... Вряд ли очки мне понадобятся, если кто в них увидит, от прозвища 'лягушка' вовек не отмоюсь... Внезапно внимание привлек еще один предмет — инкрустированный слоновой костью небольшой ножичек. Самое интересное в нем было то, что лезвие выдвигалось нажатием кнопки.

Несколько минут я вертела игрушку в руках, лезвие послушно выскакивало и убиралось.... Мои мысли — мои скакуны! Шарики и ролики в голове закрутились с бешеной скоростью, причем в направлении кузницы Данилы. Думаю, у меня есть предложение, от которого кузнец не сможет отказаться! И какому же мужику не захочется иметь подобное оружие?

Я довольно потерла руки. Полагаю, пока кузнец не разберется в механизме, никуда не уедет. Пора признать, что с обольщением у меня не слишком выходит — я с обидой вспомнила палец, упершийся в лоб, и небрежное 'Кыш!'. Намеревалась сразу же привести свой замысел в исполнение, но подумав, решила повременить: сначала понаблюдаю на ярмарке, как будут расходиться ножницы. Тем более, ждать осталось недолго.

На ярмарку царское семейство отправилось при полном параде. Царевны и я — в богато украшенной карете, царевичи — верхом на дорогих породистых лошадях. На каждом и каждой столько драгоценностей, что не всякий ювелир взялся бы стоимость подсчитать. Позади выстроился отряд вооруженных воинов.

Уже издали мы услышали громкие звуки музыкальных инструментов и веселое залихватское пение. Все верно — ярмарка здесь не просто купи-продай, а праздник и народное гулянье.

При входе на огороженную территорию нам пришлось покинуть карету и двигаться далее пешком. Народ приветствовал членов царской фамилии с изрядным рвением, ни одного косого или неприязненного взгляда я не заметила.

Ярмарка ошеломила разнообразием и размахом. От рядов с одеждой и тканями рябило в глазах. Обувь, особенно мужская, впечатляла множеством фасонов и пестрой расцветкой. Особенно поразили меня сапоги с изогнутыми носами, украшенные маленькими колокольчиками. Рядом с подобным роскошеством стояли обыкновенные лапти.

Мы пробирались меж торговых палаток под окрики охраны:

— Дорогу царской семье!

Вскоре оказались у лавки, торгующей нашим товаром. Купец расстарался — над входом висел рисунок, изображающий огромные ножницы. Как и предрек царь-батюшка, товар расхватывали, словно горячие пирожки.

Вскоре мое внимание привлек необычный звук. Я в изумлении замерла. Хотя никогда и не видела вживую этот предмет, но тут же узнала — шарманка! Под недоуменными взглядами царевичей и царевен быстро свернула в сторону играющего.

Невысокий мужичок, с бородой почти по пояс, в красной вышитой рубахе крутил ручку. Барабан вращался, издавая очень красивую мелодию. Я застыла, не спуская с шарманщика глаз.

Мужичок улыбнулся, показав крепкие белые зубы, с удалью в голосе предложил:

— Царевна, попробуй! — он отступил на шаг от музыкального ящика.

Я просто не в силах была отказаться, и тут же заняла его место.

Иван-царевич широкой улыбкой выразил поддержку. Федор глянул спокойно, выражение его красивого и слегка надменного лица не изменилось ни на йоту.

Митрий процедил недовольно:

— Царевна намерена веселить народ?

Я гордо проигнорировала последнюю фразу, доиграла мелодию до конца, оглядела собравшуюся вокруг довольно большую толпу и поклонилась. В ящик шарманщика со звоном посыпались монеты. По удивленному взгляду мужичка я поняла, что такого успеха он точно не ожидал....

Неожиданно наткнулась на устремленный на меня взгляд. Данила! Губы кузнеца дрогнули, но было неясно — в насмешке или улыбке.

Царевич Федор настойчиво подхватил меня под локоток и увлек прочь. Почти коснувшись губами щеки, прошептал:

— Василисушка, умоляю — никуда сегодня более не лезь.

Я вздохнула — вот из-за таких малостей и царицей быть не хочется! И еще — Федор не понимает главного правила пиар-компании: надо общаться с народом, завоевывать уважение и любовь, привлекать людей на свою сторону. Придется заняться с царевичем политическим ликбезом.

Мы двигались от одной лавки к другой. Купцы в Тригорском царстве оказались бойкими, знающими свое дело. Со всех сторон доносились их зычные голоса, расхваливающие товары. Кругом стоял шум и гам:

— Квас здоровый, квас ядреный! Покупай, не зевай!

— Пирожки с капустой, мясом, ливером!

— Только у нас — самая красивая ткань! Те, кто верит — налетай, те, кто жадный — убегай!

Руки наших слуг ломились от всевозможных покупок. Царевны откровенно радовались, а у меня от криков заложило уши, и разболелась голова. К счастью, мы уже добрались до конца рядов, где царевичей заинтересовали кони. Они выбрали двух, приказали отправить на царские конюшни, и наконец-то повернули обратно.

В этот миг я почувствовала неясное беспокойство. Вскоре его сменило ощущение опасности, хотя я и не понимала, откуда она исходит. С тревогой закрутила головой и ощутила на себе чей-то пристальный взгляд.

К нам приближалась группа людей — черноволосая, очень красивая молодая женщина в одежде боярыни в сопровождении высокого воина и нескольких слуг.

Заметив незнакомку, Федор и Митрий подтянулись, враз став похожими на охотничьих псов, почуявших добычу. Один Иван-царевич продолжал безмятежно улыбаться.

Поведение жениха мне не понравилось, но еще сильнее напрягло, что женщина показалась знакомой. Несомненно, я уже видела ее прежде, но где и когда?!!

Красавица в упор разглядывала меня. Под ее пристальным взглядом я невольно поежилась. Федор заметил это и нахмурился.

Едва группа прошла мимо, царевич Митрий восхищенно выдохнул:

— Знатная баба!

Я пробурчала:

— Для кого как.

Однако не могла не признать — незнакомка действительно потрясающе хороша. И выглядит абсолютно уверенной в себе и своей власти над мужчинами.

Митрий повернулся к стражнику, следующему за нами, и что-то негромко приказал. Стражник развернулся и торопливо куда-то направился.

Мой жених поинтересовался:

— Василисушка, ты ее знаешь?

Я отрицательно покачала головой:

— Нет.

Показалось, что Федор глядит с недоверием:

— Такое впечатление, что именно ты ее заинтересовала.

Я вновь задумалась: где же могла видеть эту женщину? Долго над этим размышляла, но в конце концов решила выбросить случайную встречу из головы. Без того проблем хватает!

Вечером мы с Дуняшей разбирали обновки. Я примеряла бусы, серьги, набрасывала на плечи отрезы тканей — Федор не поскупился... Тут, как водится, к бочке меда добавилась ложка дегтя: я вспомнила красивую незнакомку и то, как на нее вылупились царевичи. Гордо вздернула подбородок, распрямила плечи, лебедью проплыла по светелке и сама себе понравилась. Но не стоит забывать: как бы красива ты ни была, всегда отыщется кто-то лучше. И именно для таких случаев существуют наряды и украшения, которые могут внести в нашу внешность существенную лепту.

Я дернула плечом и подумала о Даниле. Дело к кузнецу у меня появилось неотложнейшее — нужно срочно навестить! Государь за это не осудит. Полагаю, царю-батюшке придется по душе мое новое 'изобретение'. Вот если Федор узнает, то точно разозлится. Ну и пусть. Не собираюсь прощать ему заглядываний на чужих женщин! В крайнем случае, за меня царь-батюшка заступится. Ну, если только пожурит немножко.

Следующим утром я завернула ножик в платок, и, с трудом дождавшись благоприятного момента, бегом помчалась к кузнице. Правда, перед входом пыл слегка поубавила. Стараясь не шуметь, приблизилась к дверям и замерла — Данила сидел на корточках и чертил на полу длинной палочкой какие-то странные узоры.

Я застыла, едва дыша, пытаясь разглядеть, чем же он занимается. Ничего разобрать не смогла, а игривое настроение взяло вверх. Затаив дыхание, я подкралась к кузнецу и руками закрыла ему глаза.

К сожалению, Данила не стал перечислять имена и не оценил мой розыгрыш. Реакция кузнеца оказалась совершенно иной. Парень мгновенно взлетел на ноги и развернулся ко мне. Похоже, моя шутка ему не понравилась.

Кузнец вскинул руку, и в который уже раз его палец уперся мне в лоб:

— Царевна, я же предупреждал! Не ближе, чем на три шага!

Данила легонько оттолкнул меня. Боли я не почувствовала, но обиделась всерьез — аж губы задрожали. Вереница малодостойных и совсем недостойных сравнений пронеслась в голове, а потом и с языка сорвалась. Но я решила, что этого мало! Оглянулась вокруг — на наковальне лежал молот... Увы, этот предмет для меня бесполезен — я его и приподнять не смогу. Зато рядом обнаружился большой ковш, полный воды...

Я ухватилась за ковш двумя руками, рывком подняла и выплеснула содержимое на кузнеца:

— Вот тебе!

Глаза Данилы округлились. Словно не водой его облила, а серной кислотой. Затем в парне что-то неуловимо изменилось. Лицо напряглось, на скулах заходили желваки, взгляд стал жестоким и злым. Он медленно шагнул в мою сторону...

Я выставила вперед руку и закричала:

— Ближе, чем на три шага не подходи! Сам сказал!

Почувствовала, что глаза наполнились слезами, — я испугалась всерьез.