Святая Тереза

Третьим в моем списке был кузен, то ли троюродный, то ли двоюродный со стороны матушки. Мужественно красивый, изящный, остроумный, знаменитый дуэлянт и гроза всех встречных женщин от пятнадцати до девяноста. К чему я рассказываю об этой мечте любой девушки, особенно если она предпочитает в качестве чтения на ночь сентиментальный любовный роман "Оковы страсти"? Да не услышат меня жители бездны, но перед чарами столь отменного и хорошо приправленного красавца не устояла и моя неискушенная душа... Хотя не буду себе врать: за время своего затворничества я не видела телесной красоты, ни мужской, ни женской, поэтому уже чисто теоретически я просто обязана была влюбиться в первого попавшегося мне более-менее симпатичного мужчину. Собственно, кузен мне и попался. Как ни странно, но я полностью отдавала себе отчет о том, чего хочу...чем и не преминул воспользоваться распутный родственник, с большим удовольствием затащив меня постель на третий день знакомства. Но небо было все же благосклонно ко мне, и кузен, видимо или наученный опытом, или просто включивший застоявшиеся мозги, не стал трезвонить об этом на каждом шагу, как это было принято при дворе. А уж если вспомнить, сколько завистливых куриц в богатых нарядах жаждали перемыть мне кости с особым удовольствием... Так что внешние честь и благородство были соблюдены, а я получила новую область для расширения общего кругозора.

Еще одним родственником со стороны батюшки был сводный брат, наследник сего прекрасного государства. О нем надо бы рассказать поподробнее, все ж таки он надежда на светлое будущее моей страны, но... Для этого его нужно было хотя бы увидеть. Строго говоря, принц Мишель был племянником короля-батюшки Бенедикта. Каким морским узлом завязалось семейное древо, чтобы сей момент стал действительностью, я искренне не понимаю. Объяснить сей факт мне пытались многие, но я все равно ничего не поняла. Кажется, Мишель был сыном покойного брата "папулечки" и наследовал престол как единственный наследник в роду (прошу простить за тавтологию). Я, как внебрачная, хоть и признанная, дочь, трон принять не могла. В общем, пятилетний принц усиленно обучался вдали от дворца по настоятельнейшим пожеланиям королевы Августы, дабы не испортить характера раньше времени.

Кстати, нужно все-таки вспомнить о матери, пока еще есть время... В общем-то, все довольно просто и прозаично: молодая, страстная и порывистая Сюзанна с первых же дней при дворе приобрела вполне ожидаемую славу, т.е. господа охотно пускались в замысловатые ухаживания, а дамы истекали ядом к сопернице. Пока красавицу не заметил король. Собственно, это и есть почти вся история, т.к. после пары лет (!) фавора, Сюзанна забеременела и была вынуждена уехать в родные места. Строгий отец дочку выгнал в приснопамятную избушку-развалюху, выделив только старую няньку в качестве прислуги. Мать после родов сразу же помчалась ко двору возвращать утраченные позиции, но по пути простыла и умерла, оставив меня сиротой. Все эти семнадцать лет "папулечка" вел мои вялые поиски, пока один из шпионов-доносчиков какого-то там министра не наткнулся на нас со старухой (последняя кстати, была отослана сразу, как я поселилась во дворце, и умерла спустя полгода от старости), ну а дальше и так понятно.

Ну и последним я, наверное, расскажу о родном дяде, брате моей мамочки. О, вот это действительно был занятный человек! Потомственный военный, длинный как жердь и сухой как сельдь холодного копчения, но с румянцем во всю щеку и просто нечеловеческим здоровьем и силой, он вызывал трепет как своей наружностью, так и умом, и поистине божественными полководческими талантами. Но при этом дядя вызывал у меня почти что жалость своей прямотой и честностью, граничащими с упертостью приснопамятного осла. Естественно, что меня он тут же записал в распутницы, кокетки и безмозглые куклы, жаждущие только удовольствий. Не могу сказать, что он был полностью неправ, но с отсутствием у меня ума дядюшка явно переборщил. Что я ему и не устаю демонстрировать, ведя позиционную войну как на почве понятий современной нравственности, так и на основе моего вмешательства в государственную политику.

Ах, как же забавно было наблюдать за выражением лиц всевозможных министров и секретарей, когда я изъявила желание активно участвовать в жизни государства и начала "совать свой нос куда ни попадя"! Это же моветон: женщина, девушка, — и в государственных делах. У нее ведь мозгов не больше, чем у курицы, к чему ей экономика и дипломатия?.. Хотя, признаюсь, дела государственные оказались не столь просты и понятны, как о них пишут во все тех же романах да трактатах. Они вполне основательно вызывали у меня стойкую головную боль уже после пары часов сидения за бумагами. Особенно меня убивала экономика: с потрясающей закономерностью все мои выводы, какими бы умозаключениями я к ним не пришла, оказывались прямо противоположными правильному ответу или модели развития событий. Хм, небо свидетель, сие достаточно сильно меня злило, что и играло на пользу устоявшемуся мифу о том, что женщина в науке управления государством просто не может добиться успеха... О, бездна, вся эта заумная тарабарщина с потрясающим успехом выводила меня из себя, но в то же время азарт охоты лишь подогревал мою кровь. Я наслаждалась моей войной на два фронта: с самой собой и с упрямыми науками.

Моя спокойная и счастливая жизнь кончилась в один день. Помниться, тогда мне было невыносимо скучно: с самого утра шел дождь, холодный и неприятный, истинно осенний, многие придворные разъехались по домам в преддверии скорого праздника Небесной недели. Во дворце было пусто, холодно и гулко. Даже послы иностранные и то уже уехали! Отец сидел в библиотеке, в кой-то веки пойманный министрами и советниками. Королева Августа еще два дня назад отбыла в имение своего отца, и вернуться обещала лишь после праздника.

Как я уже говорила, мне было скучно. К балам готовиться не надо, сентиментальные романы надоели еще в подростковом возрасте, отчеты министров вызывали нервную дрожь и сонливость... Наверное, именно поэтому просьбу батюшки явиться пред его светлы очи я приняла с радостью.

В кабинете же, к моему удивлению, собрался весь кабинет министров в полном составе, оживленно что-то обсуждая.

— О, доченька моя! — в своей обычной "порхающей" манере пропел король. — А у нас для тебя хорошая новость, лапушка моя!

— Какая же, папенька? — безмятежно спросила я, с царственным видом садясь в большое мягкое кресло у полыхающего камина.

— Ты выходишь замуж!

— Простите? — севшим от неожиданности голосом переспросила я.

— Ну, не надо так пугаться, мое сокровище, — отмахнулся отец, беспечно порхая по кабинету и постоянно что-то делая: переставляя книги, садясь в кресло и тут же вскакивая, меряя шагами комнату. — Те послы, что неделю назад приезжали, потребовали союза и снижения торговых пошлин, а иначе — война! А это так расточительно... Ну, война эта. Да и министр советовал согласиться. Так что тебе, лапушка моя, предстоит через месяц или два выйти замуж.

— И кто же этот...счастливец? — с трудом справившись с собой, спросила я.

— Младший принц Наары Эдвард, принцесса, — вставил свое слово министр иностранных дел. — Ему шестнадцать, то есть он на два года младше вас, но в вашем возрасте подобное обстоятельство не сыграет особой роли...

— Конечно, ведь не вам выходить замуж, — чуть слышно пробормотала я себе под нос и уже громче добавила: — Я так понимаю, выбора у меня нет?

— Мы приносим свои глубочайшие извинения, — дружно поклонившись, ответили министры.

— Ну что же, — позволив себе лишь глубоко вздохнуть, продолжила я, — тогда извольте предоставить мне всю информацию о моем сиятельном женихе и его семье, а также об их взаимоотношениях. Это возможно?

— Мы с радостью выполним вашу просьбу.

— Тогда, я могу идти?

— Да, моя красавица, — едва ли не всплакнул мне вслед отец, видимо, слишком явственно представив себе мой скорый отъезд.

Дать волю чувствам я смогла лишь в своей комнате. Нет, я не бросилась на кровать, заливаясь слезами, и не стала в ярости крушить все подряд. Я просто села в кресло у окна, в которое заглядывало едва видное сквозь моросящий дождь и серые тучи солнце, и стала напряженно думать. Но уже минут через десять мне стало ясно, что без самой ничтожной информации я ничего не надумаю. Оставалось надеяться на откровенность и благоразумие министров.

Эту информацию мне выдали уже через неделю, заодно поведав, что своего жениха я увижу в самом скором времени, потому что последний приедет еще спустя три недели, дабы ближе познакомиться с невестой. Не могу сказать, что узнанное привело меня в восторг. Принц Эдвард оказался третьим ребенком и вторым сыном в правящей семье Наары. Он не представлял собой ничего выдающегося: ни особенной красотой, ни умом, ни талантом, ни умениями не блистал. Обычный подросток с обычными привычками и потребностями. Вполне обычный человек. По крайней мере, так выходило по отчету министра. Что ж, в скором времени я сама смогу составить о нем мнение.

Его семья славилась патриархальными порядками и строгим воспитанием. На фоне этого желание женить сына на иностранной принцессе, к тому же сомнительного происхождения, вызывало удивление, а как следствие — вопросы и предположения. У меня последних было всего два: либо они рассчитывают на скандал и самой свадьбы не будет, либо союз с моей страной крайне необходим соседям. Первый вариант одновременно и устраивал, и не устраивал меня. Ведь с одной стороны, я избавлялась от необходимости выходить замуж за навязанного жениха, да еще в столь юном возрасте, а с другой, война — явление крайне обременительное и растратное. Второе же предположение не делало чести ни мне, ни соседям. Ведь в этом случае я — всего лишь довесок, гарантия выполнения договора. И здесь тоже может два варианта: либо меня ждет спокойная, но скучная и удаленная от придворных развлечений жизнь (а иными словами, почетная ссылка), либо пожизненный пристальный надзор и, в худшем случае, роль жертвы в какой-нибудь особо изощренной интриге (то есть, если я умру, договор будет расторгнут с той или иной стороны, в зависимости от того, какой цвет костюма предпочитает предполагаемый интриган). Подводя итог своим умозаключениям, я сделала вполне логичный вывод, что ничего хорошего мне этот брак не принесет. Благо еще, что короны я не получу ни коим образом: ни по наследству, ни с помощью удачного замужества (то же, впрочем, ожидает и моего супруга, кем бы он ни был и какими бы правами не обладал), а следовательно, и марионеткой в борьбе за власть мне не стать. А самой становиться пресловутым кукловодом мне совершенно не хотелось: во-первых, сие не очень-то безопасно, а скорее хлопотно, во-вторых, ни особого ума, ни тяги к подобного рода развлечениям я в себе никогда не наблюдала, и в-третьих, я слишком боюсь потерять свое нынешнее положение в обществе, столь неожиданно и волшебно занятое мной... Как бы не стало все это иллюстрацией к пословице: "Легко пришло, легко ушло".

Мой долгожданный жених приехал в обещанный день в сопровождении небольшой свиты и, к удивлению многих, старшего брата Фицуильяма. И, естественно, внешний вид жениха и его брата был поразительно различен, а к тому же, словно по законам жанра, на редкость красноречив. Принц Эдвард, в пику мужественному имени, отличался крайней романтичностью внешности и натуры. О, юные леди, мечтающие о златокудром принце на белом коне, находились в созерцательном экстазе от этого юного героя. Эдвард был, как и полагается, не очень высокого роста, строен, золотоволос и голубоглаз, а также невероятно, почти женственно красив. И, что вбило последний гвоздь в крышку гроба моей робкой мечте о любви с первого взгляда, отличался необычайной романтичностью и рыцарственностью в лучших традициях творчества трубадуров. "О небо и бездна, кто же воспитал в нем подобного шута?!" — вот, собственно, и все впечатление, что он на меня произвел.

В противоположность ему старший принц Фицуильям внешне ничем не выделялся: высокий, но не слишком, худой, но не тощий, симпатичный, но не красавец, с военной выправкой, но без налета "солдафонства", явно очень умный и серьезный, но без неопрятности гения и с чувством юмора. В общем, на мой взгляд Фицуильям был много предпочтительнее брата, но зато никаких романтических мечтаний он не вызывал, скорее подсознательное уважение и опаску: такой перешагнет и не заметит, что наступил.

И теперь по причине помолвки я вынуждена была минимум половину дня посвящать восторженной болтовне жениха. Он рассказывал о своем детстве, с подробностями и именами, читал и сочинял стихи, пел серенады и однообразные баллады (благо голос у него имелся, и неплохой), рассуждал о нашей будущей жизни с такой наивностью, что мне становилось его почти жаль. Наивные романтики в придворном болоте самостоятельно не выживают...

Впрочем, мое намечающееся сочувствие быстро испарилось под напором совсем детской навязчивости жениха.

Очередной погожий летний день начался с очередной баллады принца Эдварда. Мы сидели в небольшой беседке, замысловато увитой виноградной лозой, сквозь листья которой солнце пускало тонкие сияющие стрелы. Эта ажурная постройка, выкрашенная в белый с золотистым отливом цвет, была единственной оградой от внешнего мира: беседка стояла в середине большого луга и на километр вокруг виднелись только клумбы, дорожки и половина светского двора, безмятежно гуляющего перед завтраком.

Я сидела в самой тени, спасаясь от солнца, совсем не по-утреннему жаркого, и пыталась читать "Кузена Фуко" — недавно вышедшей небольшой повести философско-иронического характера "на злобу дня". Только пыталась, потому что мой вечно сияющий жених не давал мне сосредоточиться на тексте своим пением. Наконец, я не выдержала:

— Ох, ваше высочество, перестаньте петь! Я не могу сосредоточиться на чтении, — резко и не очень вежливо заметила я. — Я люблю музыку, и у вас прекрасный голос, но нельзя же заниматься только пением! Неужели ваши интересы исчерпываются только этим?

Принц сразу же замолчал и как-то померк и сник, став до смешного похожим на мокрого щенка. Под моим взглядом он чуть покраснел от неловкости и, немного запинаясь, ответил:

— Ну что вы, принцесса, конечно нет. Просто вы с такой милостью слушали мой голос...

— Ваше высочество, я в восторге от ваших музыкальных талантов, но, право слово, всего хорошего должно быть в меру, — поспешила извиниться я. — Эти пять дней вы услаждали мой слух балладами, а следующие — можете заняться чтением, развлекательным или интеллектуальным. Как вам мое предложение? — с тайной надеждой спросила я.

— Я с радостью покоряюсь вашей воле! — снова просиял жених, став похож уже на сухого щенка, с которым играет любимый хозяин. "О небо, дай мне терпения!" — взмолилась я, с ласковой улыбкой рассказывая принцу как пройти в библиотеку.

Жених ушел, отвесив три церемониальных поклона, а я осталась в хороводе собственных мыслей. Впрочем, я недолго предавалась невеселым раздумьям, ибо в мое скромное убежище явился уже другой принц. По-видимому, он только что удачно спасся бегством от стайки фрейлин, которые устроили настоящую охоту за приезжими дворянами. Естественно, больше всех "внимания и тепла" удостоился старший принц, ибо к младшему все относились как к милому дитяти, да и занят он уже был. Мной.