Лучшая песня

В дверь постучали. Отец. Мать всегда заходит без стука, но её хотя бы по шагам различить можно — увесистым таким, а паркетный пол это лишь подчёркивает. А у отца всегда такая неслышная походка.

— Да!

— Что не спишь?

— Да, так...

Отец подошёл, встал рядом.

— Заглянул тебе спокойной ночи сказать. Помнишь, когда ты была маленькая, просила, чтобы я тебя покачал.

Варя смущённо усмехнулась.

— А теперь не зовёшь, у окна стоишь... Лиза так любила в свои пятнадцать. И я ей песню обычно включал: "Это было весной, когда мы уходили из дома, времена, когда мы навсегда уходили из дома". И она так же усмехалась.

— Пап, ты чего?

— Мама в командировке.

Ему грустно, догадалась Варя, а признаться стесняется. И думает, будто мне тоже без матери грустно. А я даже и забыла и про планы её, и вообще... он сейчас сказал, а мне как-то по барабану. Нет. Мне хорошо. Она далеко, и мне хорошо.

— Ты очень маму любишь?

Игорь не ожидал такого вопроса дочери, но не задумываясь произнёс "да". И не удержался добавить, хотя и помнил, как часто о том рассказывал:

— Со школы ещё.

Может, он Ирочке благодаря художником и стал — рисовал её, рисовал, потому что всё время хотел видеть, а она была недоступна тогда: Игорь из семьи учителя и терапевта в районной поликлинике, а Ирочкин отец одним из первых лиц в каком-то НИИ состоял. Начало девяностых перевернуло с ног на голову привычное житье-бытье — Ира потеряла отца, ей с матерью, чтобы жить, пришлось продать дачу, Игорь с Лизой тогда же похоронили обоих родителей...

Встретились случайно на Кунцевском кладбище... Он стал опекать отчаявшуюся было Ирочку, сам тогда очень неплохо зарабатывал, благодаря ушлому однокурснику, создавшему рекламное агентство. Но Варино рождение их уклад перекроило — Ира на тот момент устроилась более чем прилично в одном из новоиспечённых банков и сидеть с ребёнком не собиралась. Она и рожать не особо хотела — уговорили тёща и Игорь: ему, с его гибким графиком, ничего не стоило взять на себя ночную кормёжку, рассветную беготню на молочную кухню, прогулки, памперсы, купания, походы в поликлинику, тем более и тёща иногда подменяла... ничего не стоило, кроме работы, которую после второго подряд недовольства клиента стали отдавать другим художникам. Позже-то и Игорь начал работать нормально — Варю отдали в детский сад, Лиза убедила брата овладеть не только компьютером, но и компьютерной вёрсткой, а там и замолвила за него слово перед редакционным начальством.

— Люблю, Варюш. И тебя. Смысл в жизни благодаря этому есть.

— А тебя не напрягает, что она орёт всё время, когда дома бывает, строит нас постоянно?

— Варь, ты что? Что-то не так? — встревожился отец.

Дочь только головой покачала, не желая развивать тему.

Игорь погладил её по голове, по тугой косе того же цвета, что был и у Ирочки, пока трэндовым не стал блонд.

— Мама устаёт. Но она же для нас старается, чтобы у нас было всё это, понимаешь?

Он повёл рукой в сторону квартиры.

Дочь молча пожала плечами.

Игорь посмотрел на неё внимательно и тоже промолчал.

А на следующий день он обомлел, когда вернулся с работы и услышал тоненькое повизгивание из комнаты дочери. Та сидела, как в детстве, на полу и пыталась кормить молоком из детской бутылочки белого толстого щенка. Тот довольно уверенно держался на лапах, но непривычная соска никак не давала нормально поесть. В перерывах между глотками щенок громко жаловался, фыркал, облизывался, снова тыкался в поисках соски и на несколько удачных мгновений блаженно затихал. Затем всё повторялось.

У Игоря от нехорошего предчувствия заныло сердце. Ира вернётся из командировки послезавтра. Завтра щенка не должно быть в квартире.

— Папочка, он останется или я уйду вместе с ним, — отвечая на всё невысказанное, заявила Варя. — Маме скажу то же самое.

— А что за порода? — вцепился Игорь в мысль, как в спасительную соломинку. Но она сей же момент сломалась — щенок выяснился с автостоянки, что Симка, его мать, насмерть отравилась подцепленным где-то во дворах крысиным ядом, это случилось вчера вечером, а сегодня днём стояночный охранник пристраивал щенят. Двух кобельков забрал к себе в деревню его брат — Симка была отличным сторожем, что сослужило добрую службу её детям — и осталась только вот эта беленькая девчушка. Она-то и перешла в руки Варе, забредшей на стоянку после школы, где сегодня на обед были сосиски в тесте, которые она для Симки и купила... Купила, ага. А после в "Перекрёстке", что в соседнем корпусе, купила молока, детскую бутылочку, собачий шампунь...

— Пап, ты не волнуйся, я уже Чуню помыла, шёрстку прочесала, она чистенькая. Я справлюсь. Прививки ей сделаю. А пока рановато, охранник говорит, щенкам недели три — три с половиной. Она у меня в комнате будет, ковёр, видишь, я свернула, а пол газетами застелю, я уже всё в Инете прочитала.

Игорь нахмурился и ни слова не сказав, вышел из детской.

Достал мобильный, вызвал номер:

— Лиз, привет. Можешь говорить? Как сама? Ну, молодец. Лиз, вопрос — если что, Вариного щенка сможешь себе взять? Да, вся ж в тебя, принесла сегодня с автостоянки, тамошняя сука отравилась, так щенки остались. Да знаю я, знаю! Варя умная девочка, должна понять. А что Ира? Ира умная женщина, но согласись, нельзя же вот так, ставить нас обоих перед фактом, тем более, зная наши условия? Лиз, на тебя вся надежда! Ну что за слова, Лиза! Как только язык поворачивается? Ну, подумай, пожалуйста, подумай... Пока.

Отключившись, Лиза в сердцах швырнула мобильник в кровать, да ещё и сказала ему вдогонку несколько совсем непечатных слов. Вздохнула. Чертыхнулась. Щенка-то бы она с радостью, но как же девочку жаль! Семья, это когда все равны, нет? Лиза в который раз остро ощутила свою бездетность, свою давнюю-давнюю утрату... Был бы сейчас чуть Вари младше мой мальчик. И Саша бы радовался на сына. А я бы на них обоих. И второй малыш непременно был бы у нас. Но первенец умер, не родившись, Саша тяжело переживал, а после утешился с новой подружкой, которая в положенный срок исполнила его желание быть отцом. И Лиза заставила себя даже лицо его забыть — чтобы не тянуть обратно, не тосковать, не отнимать частичку его души у тех, кому он на порядки нужнее.

Саму её спасла, как это нередко бывает, работа. По моде тех лет завели они в своей газете колонку астрологических прогнозов, ответственной за неё поставили Лизу. Сначала она писала прогнозы сама, придумывая их пободрее да поразвлекалистей. После, когда прочно в жизнь вошёл Интернет, вычитывала что-то на англоязычных сайтах, составляла свои публикации на их основе — но по-прежнему в интонации "два притопа — три прихлопа": уж очень уныло было на улице в конце девяностых, хотелось людям настроение хоть так приподнять.

А год спустя к ним в редакцию позвонил настоящий астролог и предложил свои услуги. Сам писать совершенно не умел, но говорил божественно — и стала Лиза с его слов делать весьма близкие к правде прогнозы (на себе проверяя!)

Вскоре кому-то из девчонок пришло в голову про себя у астролога спросить. Так вся редакция у него проверилась... и пришла к мнению, что категорически нужна рубрика для ответов на читательские письма.

Их в первые же недели пришло столько, что астролог чуть не упал духом — когда всё сделать?! А Лиза, редакция и, в особенности, тиражи газеты, наоборот, воспряли.

Долго ли, коротко ли, но и Лизе поддались тайные знания — спасибо тому астрологу, научил. Так и повелось — поочередно делали они прогнозы и отвечали на письма... Газета в числе немногих из отечественной периодики стала нарасхват, пришлось даже дочернее издание запускать. А там и своя постоянная клиентура появилась у Лизы, и от частных этих консультаций денежка сверх зарплаты, вовсе не лишняя. Словом, уже много лет не до личных печалей было Лизе.

— Ира, я тебя очень прошу, давай поговорим спокойно.

— Какое "спокойно", Лиза?!! Дочь распоясалась, поступает, как хочет, не считаясь с желаниями близких, а я должна "спокойно"?!!!

Варя ссутулилась в уголке кухонного дивана, опустив голову. Щёки и уши жгло невыносимо. Волосы девушка распустила по плечам, гардиной надёрнула чёлку на лицо и усиленно сосредоточила себя на единственной мысли: "Хорошо, что Петька этого не видит и не слышит". К счастью, парень уже шёл на поправку, не завтра — послезавтра можно будет встретиться.

Растерянный и бледный, Игорь шагал между дочерью и самозабвенно кричащей женой.

Лиза сидела рядом с Варей, очень прямая, очень спокойная, полуопустив глаза и мягко опокоив сложенные в замок руки на столе.

— Да, Ира, именно ты — спокойно. Взрослая тут — ты, и если твой ребёнок делает что-то тайком от тебя, это не его вина, а твоя.

— Здесь мой дом, и я решаю, чему тут быть, а чему — нет!

Лиза помолчала, но ни Игорь, ни Варя голоса не подняли. Пришлось самой:

— Дом такой же твой, как и Игоря, так и Вари.

— Вот! — воскликнула Ира. — Да! Потому нельзя ставить всех перед фактом, надо советоваться!

Лиза выставила вперёд ладонь:

— А ты готова — советоваться?

Ира остановилась, села, посмотрела Лизе в глаза, ударила пальцами по краю стола:

— Ты мне что тут судилище перед мужем и дочерью устраиваешь, на каком праве?

Лиза не смутилась, хотя вся сцена уже почти достала до печёнки. Во всяком случае, разлитие желчи присутствующим обеспечено.

— На том, что это мои брат и племянница. Но я не об этом, Ира. Ещё раз прошу — давай поговорим спокойно. Варя пожалела и принесла в дом собаку...

— Зная, что я это запрещаю!

— Пожалуйста, не перебивай. Твоя дочь проявила доброту, пожалела живое существо, попавшее в беду. Да, твоя дочь не подумала о всех последствиях, поступила импульсивно. Да, она нарушила правила вашего общежития, но, может, пора пересмотреть правила?

Возникла тишина. Изумлённая, вязкая, холодная. Никто не двигался, все смотрели на Лизу, Лиза смотрела на Иру.

Наконец, та собралась с мыслями и заговорила.

— Лиза, если бы ты была матерью, ты бы меня поняла. Но тебе не дано. Всё же попробую объяснить. Я не хочу, чтобы мой ребёнок приучался подбирать всякую дрянь и тащить её в дом. Сегодня она подобрала блохастого щенка, завтра приведёт какого-нибудь бомжа, потому что и его — жалко. Или того хуже — пожалеет пропойцу-неудачника, женится на нём и поволочёт на своём горбу, как образцовая русская баба. Это же так по-русски — подбирать объедки и пытаться из них конфету лепить! Не хочу своей дочери такой судьбы.

Лиза, которую на протяжении этого монолога старательно оскорбили не менее трёх раз, совсем уж собралась плюнуть в лицо невестке, что подбирать всякую дрянь и лепить из неё конфету — семейная черта Звонарёвых. Но время вдруг потекло словно в замедленной киносъёмке — случалось с Лизой такое в минуты крайнего волнения — и она увидела, как всё-таки вырываются на волю эти гадкие слова. Ира отшатывается от их пощёчины, исходит чёрным дымным облаком проклятия, и его чад валится на Варю и всех-всех-всех её детей — Лиза в одно мгновение провидела и вереницу больных, изувеченных судеб... о, нет! Цепочку зла надо замыкать на себе, пусть будет плохо мне одной.

Лиза опустила голову, показывая Ире: услышала. И внятно, разделяя паузами слова, произнесла:

— Прошу тебя, дай Варе испытательный срок, хотя бы месяц. Если за этот месяц вы поймёте, что жить со щенком не получается, что Варя не справляется, отдадите мне, возьму. Варя всегда сможет общаться с собакой, в любое время, благо до меня — десять минут пешком. Но сейчас — прошу — пойди навстречу доброму сердцу дочери. Подумай о том времени, когда тебе понадобится стакан воды.

— Ирочка, — решился вставить слово Игорь, — похоже, это вариант?

Ира помолчала. Обвела взглядом всех, повернулась к Варе:

— Месяц. Щенка из комнаты не выпускать. Если будет запах или грязь, сразу отдам Лизе. Разговаривать с тобой весь этот месяц не буду.

Варя хотела было фыркнуть, что переживу как-нить, ты и так со мной не говоришь, а вопишь только, да и то, когда не на работе, но вспомнила сидящую рядом прямую ледяную Лизу. Откинула волосы с лица, разогнулась:

— Договорились... ма.

Над ночной и невыносимо потому электрической столицей буянила мартовская метель тревожного огненного цвета. С высоты шестнадцатого Лизиного этажа казалось, что где-то неподалеку полыхает пожар.

Как обычно, после сильного душевного напряжения, уснуть Лиза не могла. Сидела в придвинутом к окну кресле, опиралась на подоконник будто на подушку, и прокручивала, и прокручивала мысленно стычку с Ирой. Поругала себя, что от гнева в какой-то момент чуть крышу не снесло совсем. Усмехнулась: вот же репей эти Варюхины словечки. Девчонка, конечно, тихая сапа, и очень возможно потому, что на следующий же неправильный Ирин шаг отреагирует радикально.

Лиза готова была принять не только собаку племянницы, но и саму девушку — а если что и останавливало, то лишь страх за семью брата. Сейчас, как никогда ранее, она оказалась близка к развалу, и осознавать это было так же горько, как и своё бессилие что-либо исправить. Игорь Ирочку любит, а потому защищает и оправдывает — но ведь и Варе защита нужна не меньше? Ира, в общем, тоже в своём праве матери и хозяйки дома, но блин, блин, блин! Сколько Лиза помнила, Варя носила только то, что считала правильным Ира — от одежды до причёски: невестка была уверена, что формирует девочке хороший вкус. Лиза же считала, что чем глубже загонять естество человека, тем безумнее распрямится однажды пружина — с работой своей на несколько жизней вперёд насмотрелась исковерканных судеб. В том числе и с таким же сюжетом детства-юности, как у Вари. Одна надежда — на хороший характер девочки. Что не пойдёт по рукам, жадно навёрстывая недостаток душевного тепла в родительском доме, что не устроит дедовщину собственным детям, что минуют её другие искусы.

— Да охранит тебя Солнце от грязного рта. Да охранит тебя Солнце от мутных зрачков. Да охранит тебя Солнце от чёрных присяг. Да оделит тебя Солнце глазами любви, — попросила Лиза в метельную мартовскую ночь стихами одного из любимых своих людей.

*

Незаметно подкатили выходные, они показались Варе бесконечными. Мать железно держала слово за недовольно поджатыми губами, с дочерью общался только отец. Да и то лишь по необходимости — настроения беседовать по душам не возникало у обоих. Варя почти безвылазно пробыла в своей комнате, то играя с Чуней и кормя её, то прибирая за щеночкой мокрые газеты и одновременно глядя очередную серию "Сверхъестественного", то читая Петьке через скайп рассказы Чехова — Варе нравилось бегать впереди паровоза, а в случае со школьной программой по литературе вроде как сам Бог велел.

За это мытарство наградой было утро понедельника, когда Варя вылетела из подъезда и уткнулась в грудь Петьке, жизнерадостно сияющему рыжими лохмами из-под капюшона толстовки. Он обнял её за плечи, шепнул: "Космос ты мой" — и так они к школе и пришли: официальной парочкой. Статус вконтакте на "женат" и "замужем" сменили, уже поднявшись к кабинету математики, как раз перед первым звонком.