| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Мирка мотал головой... сжимал зубы, но коленки держа, как положено.
"Еще немного... еще чуть— чуть... О... кажется нашел нужное..." Мирка дернулся, почти сжался. Игорь уже не мог больше ждать. Он оставил партнера на минутку в покое и спустил брюки. " Не спешить, только не спешить..." Но поспешил все равно. Хорошо еще, что крем оказался подходящим. Сразу втиснуться все равно не получилось. "Ох... наконец... теперь пойдет... Надо только ласкать рукой, а то ему же не кончить с первого раза так... Поехалииии...."
Мирке казалось, что он падает в черную дыру небытия, сладкая судорога рождалась где-то внутри, чтобы ударить оттуда от корня члена к головке. Он перестал понимать, что с ним, и где он, даже жесткость стола не имела значения. Руки давно уже бестолково цеплялись за подстеленный халат, мозги выключились напрочь. И когда в нем в последний раз дрогнуло что-то большое, растягивающее, он охнул, выгнулся и дернулся всем телом. Старый стол пошатнулся. Раздался звон разбитого стекла.
Болезненное ощущение внутри отозвалось искрами перед глазами. Это Игорь отчего-то безжалостно вытащил свое орудие труда из сжавшейся задницы.
— Мирка! Зараза! Ты че дернулся! Колбу со щелочью грохнули! Накопительную культуру уронили! —
Игорь, не думая более о партнере, судорожно натянул штаны и бросился к раковине, открыл кран, намочил тряпку и кинулся вытирать щелочь. Тряпка расползлась в руках, щелочь протекла между столами. Одно неловкое движение, и колба с накопительной культурой тоже полетела на пол и раскололась. Ядреный запах бензина и фенолов наполнил комнату.
— Мир, да помогай же, кой черт разлегся!
Что-то пенилось, пузырилось, проливалось в узкое пространство. Игорь попытался отодвинуть лабораторный стол, но он был слишком тяжел.
— Бля... Звенит! Точку пропустим! — Игорь бросил все как есть, снял с качалки колбу и пошел к газовой горелке, отобрать пробу. После того, как пробирка была водружена в холодильник, а колба на свое законное место в термостатируемую качалку, он вернулся к студенту. Тот удосужился только сползти со стола и плюхнуться в кресло прямо голым задом. На плоском животе подсыхала белая пленка. Голова в пушистых кудрях была запрокинута, из уголка рта некрасиво стекала струйка слюны.
"Обморок? Или дрыхнет?"
В комнате 018 отчаянно воняло разлитой накопительной культурой. Кресло, по счастью было новым, эргономичным, на колесиках. Игорь прикрыл Мирослава халатом, вывез кресло в коридор, и закрыл дверь. До утра оставалось еще две пробы и четыре часа.
* * *
Мирославу снился кошмар. Не просто детский кошмар про погоню или саблезубого монстра, подбирающегося к горлу. Неет... это был особенный, совершенно особенный кошмар. Спазмы сжимали низ живота, внутри саднило и ныло, под затылком мешалось что-то жесткое, над головой раскачивался белый натяжной потолок. Четко поставленный голос рокотал:
— Молодой человек, спокойнее. Не дергайтесь. Современная медицина творит чудеса. Все будет в порядке. Вы же исследователь, испытатель, в конце концов! Ваши славные предшественники прививали себе чуму и холеру! А вы... Репортаж об этом событии транслируют ведущие телекомпании. Бодрее, бодрее! Впервые мужчина выносил младенца! Это был труднейший опыт. Осталось совсем немного. Простейшая, известная с древнейших времен, операция, и ...
Мирка открыл глаза и увидел... Нет.... Скорее закрыть... Над ним в белом халате и шапочке склонился... не человек, а .... существо, у которого вместо лица комок отвратительных желтоватых толстых щупалец, похожих на вермишель. Мирослав терпеть не мог вермишель, с детства.
Он зажмурился изо всех сил, только чтобы не видеть мерзкое создание. И в этот момент его со страшной силой тряхнули за плечо.
— Отставить дрыхнуть! Семь уже! — злющие карие глаза, гладкая челка. Микрошеф одной рукой тряс студента, а другой — его блеклые джинсы.
— Все, одевайся, и на выход. В общаге доспишь. Успеем через вахту до того, как народ на работу ломанется.
Ноги не попадали в штанины. Задница приклеилась к креслу, чесалась снаружи, болела внутри, кожа на животе зудела. В голове как будто поселилась колония грачей.
— Ты... че врал, что от спирта похмелья нет? — прошептал Мирослав пересохшими губами, но вместо ответа его отодрали от кресла и буквально поволокли прочь из комнаты. Звякнули ключи. "Слава богу, сегодня никто сюда не придет. И завтра, и послезавтра. Конференция молодых ученых начинается. Глядишь, запах выветрится за три дня. Ведь от спирта похмелья точно нет. Это нас от накопительной культуры развезло... Черт... Еще доклад к конференции надо довести до ума..."— пытался собраться с мыслями Игорь, теперь уже бережно придерживая приятеля под локоть.
Вахтерша Тетя Маша приняла ключи и вроде бы ничего не заметила, могучая фигура аспиранта загораживала окошко, и плачевное состояния его спутника удалось скрыть от бдительной сплетницы.
Улица встретила утренней прохладой, одуряющим запахом черемухи, золотыми кружочками одуванчиков, разложенных по газонам. Возле дежурного магазина старушка, неизвестно почему в такую рань двинувшая за покупками, покачала головой осуждающе:
-Ишь, надрались с утра. Милиции на вас нет.
Ребятам повезло. Сосед Игоря уже убежал на работу. Можно было расположиться без проблем и не думать о том, что и как отвечать на расспросы.
"Ужос... всего на три года меня моложе, а чувствую себя с ним соблазнителем малолетних. Где только выращивают этаких, эльфов..." — думал Игорь, глядя на Мирослава, бесчувственно развалившегося на стуле. Делать было нечего. Стащив с гостя джинсы и футболку, соблазнитель поволок его в душ и принялся насколько мог аккуратно мыть его спереди и сзади, стараясь думать о накопительной культуре, а не о симпатичном дизайне фигуры, оказавшейся в его полной власти. Ледяная вода под конец помывки все-таки привела парнишку в некоторое подобие понимания, где он и что с ним.
— Ииигорь... что это было?
-Траванулись мы. Накопительная культура производит какую-то гадость. А мы колбу раскокали. На, активированного угля таблеток пять съешь, и спать. В 16-00 конференция молодых ученых открывается, пойдем доклады мамонтов послушаем. А сейчас спать.
Но к Игорю сон не шел.
"И как меня угораздило с Мирославом...Кошмар... Хорошо, если все обойдется, а если он закомплексует или....на шею станет вешаться? Наука... доработался... столько времени без девчонки..."
Полезла в голову дурацкая песенка:
"Ваше благородие, госпожа наука,
Для кого ты добрая, для кого ты сука,
На доклад к начальству лучше не ходи,
Не везет в науке, повезет в любви...
Вот... повезло, как утопленнику... Нет.... Так дальше жить нельзя. Надо женится... Зоська... А что? Она симпатичная, папаша член-корр... Ну закомплексованная, зато изменять не будет.
Приедет из-за границы шеф и даст по разгильдяйству за погибель ценного препарата. Резервные пробы есть, в кильвенаторе, но как найти нужную? Cписки накопительных культур и коллекционных штаммов у Зои. Рассказать ей, поплакаться? А ведь не даст. Она такая, ей бы в армии служить, любит все по правилам. А потом пишет хрень всякую..." Воспоминание о хрени... и о том, что за этим последовало, вызвали вполне определенные и совсем нафиг не нужные ощущения.
"Нет, точно женюсь... В случае чего и за границу не одному. Одному тоска там... Бабы их для нашего человека не годятся, требовательны слишком, так все говорят, кто там работает."
Постепенно голова просветлела, активированный уголь, употребленный за компанию, помог. Игорь поднялся, включил поцарапанный ноут и принялся делать презентацию для завтрашнего доклада. Тихонько посапывал Мирка, за окном наяривал немудрящую песенку зяблик. "Счастье есть" — отчего-то улыбнулся Игорь и выбрал для фона презентации фото цветущего луга по контрасту с черными пятнами нефти посреди зелени, изображенными на первой иллюстрации.
* * *
Конференция молодых ученых прошла успешно. Потусовались возле стендов, в кои— то веки познакомившись с работами своих сверстников из разных городов, послушали доклады академиков, сами доложились. Даже конкурс на лучший доклад был, с призами от спонсоров. Игорь получил третье место, и был доволен, мелочь, а приятно. Даже заключительная речь директора родного института, содержавшая навязшие в зубах идеи: "Вы — надежда нашей науки! Добивайтесь лучших результатов, пишите статьи, гранты, добывайте деньги!" — не напрягала, а ощущалась, как гудение весенних пчел. "Ага, — думал Игорь...— надежда науки. Аспирантуру закончишь — из общаги выгонят, и сиди на зарплату в десять тысяч, а за квартиру семь. И это еще если вскладчину с товарищем. Если гранты будут, то на них кое-как жить можно. Нет... если грант Михаил Петрович не получит, уеду..."
А вечером состоялся небольшой фуршет в институтском буфете, и даже танцы. Спонсор, оргвзнос, на скромный праздник хватило. Игорь танцевать не столько умел, сколько любил. Неумение искупалось искренним энтузиазмом. Когда он отплясывал какой-то полубрейк с Зосей, Мирослав, сидевший у стенки, нахохлившись, как кукушонок, даже загляделся. Но вообще-то ему было на фуршете тоскливо. Не склонный быстро завязывать микрошеф отплясывает с девушкой. Зося в ярком фиолетовом легком платьице с блестящей вышивкой, казалась совершенно не похожей на обычную себя, скромную девушку в неизменных черных джинсах. "Ветка сирен на ветру... или... точнее медведь и колибри..." — определил для себя Мирослав, в роли медведя, естественно, Игорь. Музыка сменила темп, парочки закачались по ее волнам, а Игорь заметил посмурневшего подопечного и вытащил его в круг: — Давай, пригласи девушку, я медляки не танцую.
Робко положив руки на талию Зосе, Мирослав попытался изобразить какое-то подобие танца. Впрочем, медленный не требовал особых умений. Но надо было что-то говорить. И ничего более умного, чем спросить:
— А правда, вы пишете стихи? — студент не придумал.
— Правда, — неожиданно легко и весело ответила она, — и давай на ты.
— А прочитаешь?
— Cмеешься? Под музыку все равно ничего не слышно, — улыбнулась девушка.
А потом он вместе с Игорем провожал ее домой. Блеклая луна стояла над зеленой зоной. В кустах отцветающей черемухи щелкал соловей, где-то поодаль раздавались пьяные вопли подростковой компании. Зося читала стихи:
Холод свил внутри гнездо,
Выстлал инеем пушистым,
Разродится ли звездой
Или мелкой колкой искрой?
Тихо плавится туман,
По стеклу стекая струйкой,
А попробуй — тонкий стан,
Чуть коснувшись — нарисуй-ка?
Холод свил гнездо внутри,
Детки жадно рты раскрыли,
Лопнут влажно пузыри,
Распахнувшись чернокрыльем,
Напоследок хлипкий вздох
Первый снег подарит, тая,
Тонкий стан совсем усох,
Гладь поверхности — пустая.
Холода, не холода,
Будет лучше или хуже,
Из морозного гнезда
Вылетать легко на стужу.
Игорь не был любителем поэзии и только старательно улыбался. А иногда говорил:
— Ну ты даешь... Прямо Мандельштам...— совсем не потому, что любил этого поэта, а потому что преподавательница философии здорово рассказывала про его трагическую судьбу и восхищалась его творчеством.
Зося, наверное, краснела, но в сумерках этого не было заметно, и читала что-нибудь еще:
Танцевать на грани столетий,
Под горячие песни солнца,
Чтобы радостью день отметить.
Танцевать на исходе месяца,
Под бледнеющим лунным донцем,
Грусть гитарой уравновесится.
Танцевать на границе часа,
Под дождя ледяными стрелами,
В лужах радужного окраса.
Танцевать на грани секунд,
Капли памяти тускло-белые
Превращая в зрелый корунд.
Мирослав держался из последних сил, чтобы не нахмуриться или не рассмеяться. Он как раз поэзию любил и такое махровое графоманство выносил не без труда. Но чего не сделаешь ради того, чтобы не выглядеть застенчивым или скучным, хотя бы и вопреки собственным смутным чувствам.
Наконец, Зося упорхнула в подъезд:
-До завтра, мальчики, спасибо за приятный вечер.
Довольный Игорь про себя прикидывал, как просто будет ухаживать за дочкой член-корреспондента РАН. Только восхищайся ее стихами, и ладушки. Но чего-то в этот раскованный майский вечер явно не хватало.
— Мирослав, а надо бы нам в лабу заглянуть, как там наша нефтяникус. Время еще детское, пустят. Пойдем?
-Пойдем... — вяло согласился дипломник, похоже, у него проснулось что-то вроде ревности.
* * *
Игорь по привычке запер дверь, не забыв на полном автомате вывесить снаружи табличку "Идет посев", и, бросив беглый взгляд на колбы с перспективным штаммом, неожиданно для Мирослава схватил его в охапку и принялся целовать в шею.
-Пууусти... — задыхаясь в медвежьем обхвате, почти пищал Мирка...
— Нет, ну ты чего? Приревновал? Брось, она — это одно, а ты... это ты!
И с этими словами Игорь попытался усадить партнера на все тот же стол.
— Игорь... — почти простонал дипломник... — не надо туда... я столько на банкете съел...
— Тихо... тихо... не буду... давай лучше в рот?
Мирослав аж передернулся от такой перспективы:
-А я не умею!
— Подумаешь, сейчас научу. — И с этими словами раздухарившийся аспирант потащил подопечного в кресло, стащил с него джинсы и порадовался, что на нем нет белья:
— Не бойся. Сейчас прямо на тебе покажу как надо. Глаза не закрывай! Свет погашу, настольную лампу оставим.
Мирка сидел смирно, сокрушенный таким напором. Игорь подергал выключатель настольной лампы..
"Черт, перегорела. Подсветку под тягой включу и ладно" — Аспирант остановился возле тяги и задумался. Решимость выполнить столь опрометчиво обещанное сильно усохла. "Эх, выпить, что ль спиртяги для храбрости? Подумаешь, по паре бокалов сухого на банкете... Черт... Надо ж было... Кто меня за язык тянул... И как эти, которые в порнушке, не давятся? И рвотный рефлекс их не тормозит... И еще глотают... Тренируются, наверное. Шпаги вон, раньше, фокусники глотали... "Она сосала, как будто гладкий леденец"... Блин, напишут же... Неужели некоторым и правда нравится... Но леденцы сладкие, а тут... соленое должно быть... Ладно, Мирке и так сойдет. Так чуть-чуть, а потом руками..." -Игорь оторвался от стекла тяги, к которому прислонился потным лбом и пошел выключить общее освещение.
— Аааааа!!!!— раздался истошный вопль и смолк, будто кричавшему заткнули рот. Игорь рванулся к Мирославу, с грохотом свалив по дороге высокий деревянный табурет, и ужаснулся. Худощавое тело студента выгибалось, как в стандартном порноролике, одна его рука судорожно теребила сосок, а другая — член, но не так, как это делают удовольствия ради, а будто пытаясь что-то отодрать с этих нежных мест.
— Мирка, ты что?!!! — испуганно вцепился Игорь в запястья своего подопечного. И тут же почувствовал, как за воротник рубашки скользнуло что-то холодное, поползло вдоль позвоночника ниже и....
-Ааааа!!! — теперь заорал уже аспирант, шлепнувшись со всего маху на пол, когда это самое что-то впендюрилось в отверстие, природой предназначенное для выведения, а не для введения. Маневр оказался болезненным, но результативным. Растягивающее ощущение и склизкий холод исчезли. Вскочив, Игорь схватил Мирослава в охапку, хотя вытащить его из кресла показалось так тяжко, будто что-то держало и в два прыжка преодолев расстояние до двери, выскочил из комнаты.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
