Проект "Жервеза"

На решение вопроса о том, как документировать принципиально не документируемое, а именно свои загадочные сновидения, у Дины ушло тогда минут десять, не больше. И вот уже к первому конверту в служебном сейфе мадам Зильберштейн прибавился и второй: исламские экстремисты умирали по пятницам исправно и регулярно, наподобие дураков из культового детектива Стенли Гарднера. Но следующий шаг, которого с нетерпением ожидала Дина, ее "Мститель" сделал в четвертом сне, выставив ей в своем очередном листочке не одно, а целых три имени:

— Выбирай!

Вот даже как. Ей предложили ни более не менее чем роль Ангела Смерти. Забавно. Какая-нибудь дочь графа из дамского любовного романа ломала бы руки на протяжении тридцати страниц, прежде чем взять на себя ответственность за гибель коварного негодяя-соблазнителя, но — слава Создателю — мы живем в другие времена и в других обстоятельствах. Принимая присягу, девушка приняла и готовность убивать, защищая свой народ, так что здесь проблемы не предвиделось. Проблема лежала в другой плоскости: которого из трех? Хотя в данном случае "Мститель", а именно так Дина с недавних пор стала называть своего партнера по снам, обратился явно по нужному адресу — аналитика всегда оставалась одной из ее самых сильных сторон, и выбирать цель было для молодого лейтенанта гораздо естественнее, чем самой жать на гашетку "Узика".

Вот и теперь, Измаил Исрапилов из далекой Чечни отпадал сразу. Слишком далеко, сколько бы смертей на нем не висело. Джемал Ага-Хан, один из вдохновителей теракта в бомбейской синагоге, географически был, разумеется, еще дальше, но ситуационно и событийно гораздо ближе... "Ах да, еще и культурологически", — ехидно прокомментировал внутренний голос, но Дина его быстренько заткнула: некогда! И после недолгих размышлений все-таки остановила свой выбор на третьей из канидатур: Си Джей Хаджи успел засветиться во многих нашумевших делах, от Боингов 09.11 и до недавних бомбистов Царнаевых, и мог бы поучаствовать еще во многих, вновь сея смерть и разрушения.

А посему, именно это имя назвала она Мстителю в новом вещем сне. После чего подчеркнула, единственным из трех, на вложенном в очередной конвертик листе. Продолжая интриговать добродушную или занудную, в зависимости от настроения и фаз луны, но всегда вежливую и ответственную Малку Зильберштейн. Впрочем, главный и критический, как выяснилось, сюрприз поджидал Дину не теперь, а на следующий раз.

Carte blanche.

...

— Своеобразно, — пробормотал Вульф Берзман, сделав очередной осторожный глоток из тюльпанообразного бокала, в котором плескалось бархатистое красное вино. — А ведь неплохо получилось, да?

Когда-то, в прошлой жизни, этого невысокого мужчину с необъятным капиталовложением на том месте, где у менее состоятельных людей располагается талия... Тогда его звали Владом Березенко, и список его владений был необозрим. "Олигарх", "теневой правитель", "жирная пиявка на теле страны" — как только не проходилась по нему желтая пресса в те времена, когда была еще была хоть сколько-нибудь свободной! Но грянули известные события — Крым, Донецк, далее везде — и вот уже былой "кум короля и сват министра" наслаждается тишиной и покоем на своей вилле в предместьях Иерусалима, благо немалая часть давешних миллиардов оказалась надежно прикопанной на Каймановых Островах, а новым властям оставалось только сосать лапу: Израиль своих граждан, как известно, не выдает никогда и никому. Так что можно теперь свободно отдыхать от трудов отосительно праведных и посвятить свой досуг виноделию.

Но что-то в предыдущих размышлениях всё-таки зацепило, и пришлось вернуться к ним снова.

— ... свободно...

Вот оно, ключевое слово! Насколько свободен был он сейчас, и насколько бывал тогда, в зените богатства и славы, но движимый при том неуклонной волей обстоятельств и беспощадной логикой служения Маммоне? Тоже ведь вопрос. — Влад сделал еще один долгий, неторопливый глоток из бокала, уютно стоявшего сейчас на столике на краю веранды рядом с просторным мягким креслом, в котором он предавался сладкому ничегонеделанию. О, эта упоительная прелесть dolce far niente!

— А вот интересно, снизойди сейчас Г"сподь с небес и предложи мне карт-бланш, желание на выбор? Контрольный пакет акций Микрософта, полный гарем красоток от "Секретов Виктории", или даже титул вице-короля Индии, как памятному бухгалтеру Берлаге... Что бы я сейчас выбрал? Преходящие мирские блага, успокоение души — или все же кончину того деспота, что сегодня "пирует в роскошном дворце, тревогу вином заливая"?

И мужчина вновь потянулся к бокалу. Урожай позапрошлого года оказался-таки весьма удачным, вот что значат засушливое лето и долгая теплая осень. Короче, лехаим, бояре!

3.

— То есть, я действительно могу заказать смерть любого человека по своему выбору? — Дина слегка оторопела, настолько это выходило за рамки той модели Мстителя, которую она себе выстроила за эти недели. А жаль, модель была красивая:

Мужчина, европеоид, проживает где-то в Европе или Северной Америке. Либо еврей, либо, что даже скорее, юдофил. Случайно получил доступ к неким сверхъестественным возможностям. Или, опять-таки с бòльшей долей вероятности, просто к технике, выходящей далеко за рамки сегодняшнего земного уровня, хотя каким образом — остается неясным. И теперь, дескать, щекочет себе нервы, играя в кошки-мышки со спецслужбами мировых держав подобно Ассанжу или Сноудену, предварительно подстелив себе соломку из псевдогуманных соображений.

Но последний "диалог во сне" выводил планы ее загадочного собеседника на совершенно новый уровень. А главное — объяснял, какая роль в этих планах отведена самой Дине. И почему именно она удостоилась подобной чести.

— Так-таки абсолютно любого?

— Да, разумеется... Хотя впрочем, нет! — Последовавшая за этим поправка должна была выглядеть спонтанной, но чуткий слух девушки уловил заведомую фальшь. На самом деле, пауза и корректура были тщательно отработаны и преследовали вполне конкретную цель. А Мститель тем временем продолжал:

— Я имел в виду — любого гоя. Ибо жизнь еврея бесценна, против них мои способности не работают.

С легким оттенком извинения и едва ли не сожаления, столь же тщательно наработаных. Ибо в переводе на язык подтекста означало всего лишь, что "Ни для ваших сотрудников, ни для ваших начальников я угрозы не представляю".

— Стало быть, и Папа Римский, и английская королева?

— Елизавета? А и то, давно пора, зажилась старушка.. Но это будет очень дорого стоить! — Дина просто физически ощутила улыбку Чеширского Кота на неразличимом лице своего собеседника, когда он цитировал ключевую фразу из известного анекдота. Что опять-таки наводило на мысль об общности культур. Образ загадочного эфирного партнера постепенно приобретал всё бòльшую яркость и резкость. А Мститель тем временем продолжал:

— Хотя я бы порекомендовал все-таки кого-нибудь из ярых врагов Израиля. Технически это существенно проще. А лучше всего... — Последовала выразительная пауза, и девушка подобралась в напряженном ожидании.

— А лучше всего кого-нибудь, кто причинил зло лично вам или вашим близким. Хотя хозяин барин, конечно, — ее собеседник снова улыбнулся своей невидимой улыбкой. После чего последовала заключительная и, судя по всему, самая важная фраза в сегодняшнем разговоре:

— Но заплатить придется в любом случае, карт-бланш бесплатным не бывает.

Бывают сны, неотличимые от реальности. Но бывают и такие, в которых ты отчетливо осознаешь, что находишься именно во сне, и она только скептически усмехнулась:

— Это как же, положить в полночь миллион шекелей наличными в дупло баобаба на 42-м километре тель-авивского шоссе?

— Да нет, речь идет не о деньгах, — голос был вкрадчивым и проникновенным. — Ценой любви в этом мире всегда была смерть. А ценой смерти, соответственно, любовь.

— В смысле?

Где-то внизу живота предательски ёкнуло, но она решила не обращать на это внимания.

— Да в том самом, древнее которого на свете и не бывает, — лукаво улыбнулся ее Мститель где-то в своем далеке, по ту сторону вечности. — Дело в том что, понимаешь ли...

Он впервые обратился к Дине на " ты", устанавливая какую-то новую степень интимности,

— Эти мои способности напрямую завязаны на секс. И если ты готова подарить мне завтрашнюю ночь...

Наутро Дина проснулась в некотором недоумении, но заведенная донельзя. А в голове все еще звучал ласковый и чувственный шепот:

— ... то тогда для нас нет ничего невозможного.

...

Она любила эти летние вечера, когда изнуряющая дневная жара спадает, и легкий ветерок дарит наконец прохладу. Когда можно спокойно прогуляться вдоль прямых проспектов со светящимися в полутьме огнями магазинов и маленьких кафешек, в каждой из которых тебя ждут с радостью — за твои же кровные денежки, разумеется! Эти маленькие закутки и дворики, где притаившиеся под платанами фонари так и манят присесть на свободную скамейку, расслабиться, забыться после утомительного дня в конторе. А чуть влажный ветерок забирается тем временем в распахнутую на груди блузку и нежно слизывает последние капельки дневного пота.

Она любила этот город, строгий и ласковый одновременно — с его гигантской башней Алмазной Биржи, вздымающейся к небесам, и донельзя забавными зверушками в зоопарке. С пронзительным контрастом монументального бетона и свежей зелени. С плеском воды фонтанов и вечным гулом несущихся куда-то машин. Любила ленивый жар остывающего асфальта и сварливых старушек в подворотнях. Даже знаменитый стадион по-своему любила, хотя в общем и целом к футболу была равнодушна. Бекицер, она любила этот город.

А кого еще ей было любить, скажите на милость?

Но сегодня девушка возвращалась домой, вся трепеща в предожидании ночи. Забавно, не правда ли? Уже многие месяцы она избегала всяческих свиданий, а сегодня торопится на романтическую встречу, отчего сердце колотится чуть сильнее, чем обычно, а дыхание сбивается.

— Ты нынче какая-то сама не своя, дорогуша, — меланхолично обронила ей в перерыве Норочка Блюм. — Никак, влюбилась? А что, давно пора!

На их недолгий роман с Вадиком в отделе смотрели довольно скептически, а к разрыву отнеслись без злорадства, но с пониманием. Саму же Дину тогда словно подморозило, невзирая на постоянную жару и периодически налетающий хамсин. Она и раньше-то не отличалась особенным темпераментом, а уж после нудного и унылого разрыва с коллегой... Зато теперь, поди ж ты, торопится на свидание.

И что самое смешное — к себе домой.

И что еще более забавно — неизвестно с кем.

"Размышляй долго, а потом решай быстро!", гласит народная мудрость. Ну что ей, собственно, грозило? От эротического сновидения невозможно ни залететь, ни заразиться, так отчего бы не попробовать, тем более, что по части "расстрельной" кандидатуры она не сомневалась ни единого мгновения:

— Исмахан!

Ублюдок, не имевший права на жизнь, оскорбление рода человеческого. Тварь, лично отдавшая приказ о пуске ракеты, стершей с лица земли дом ее родителей. Когда Дина с бескровным лицом примчалась туда из расположения части, смотреть было уже не на что: рев сирен "Скорой помощи", обломки, битое стекло и повсюду кровь, кровь, кровь...

Итак, Исмахан аль Абд. Это имя навсегда впечаталось в память молодой женщины, хотя имен у него, как раз, было много: абу Маххаль, Хафизулла Назар, Ахмад "бешеный"... Всех не упомнишь. Он менял эти "кликухи и погоняла", как перчатки. Впрочем, не только их. Еще и места пребывания, и покровителей — террорист из самых что ни на есть отмороженных. Вольный стервятник пустыни, не признававший никаких авторитетов. "Выше меня не смеет стать никто, кроме самого Аллаха! А со Всевышним мы уж как-нибудь договоримся," — его излюбленная присказка привлекала многих, и неудивительно, что послужной список этого сына свиньи включал уже не одну сотню трупов.

Поначалу девушка старалась не упускать Исмахана из виду, хотя это и требовало немалых усилий. А потом заставила себя успокоится — просто чтобы не сойти с ума. И загнала свою боль вглубь, вместе с ненавистью. Но именно поэтому с таким удовольствием приняла предложение Вейцеля перейти к нему в группу. И дни потянулись за днями, месяцы за месяцами, а ноющая в сердце тоска как-то притупилась, хотя и не исчезла.

Но сегодня таинственный властелин снов подарил ей надежду. И именно ради этой надежды, ведомая ею, Дина перерыла нынешним вечером свой гардероб и косметичку в поисках давно забытых и лишь по недосмотру не выброшенных вещей. Элегантный и чуть более яркий, чем обычно, макияж, сексуальная маленькая ночнушка из тех, что именуются "baby doll", и даже чулки в сеточку — не самая подходящая одежда для того, чтобы ложится в свою постель в одиночестве. Но хотелось поверить тому, кто раз за разом все увереннее входил в ее ночи. Тем более, что пока что все его обещания сбывались.

Другое дело, что называть своего будущего любовника, пусть даже и виртуального, Мстителем казалось уже нелепым и неправильным. "Ну хорошо, пускай он будет теперь Робин Гуд, — решила она после недолгих размышлений. — Таинственный и романтичный, как и полагается по роли". Но потом еще долго ворочалась с боку на бок, взбудораженная и переполненная напряженным ожиданием. А последней мыслью на грани бодрствования мелькнул совершенно дурацкий, но тем не менее донельзя уместный сейчас вопрос:

— Интересно, что ощущала Эсфирь в свою первую ночь с Артаксерксом?

4.

Прежде всего, ей было любопытно.

Конечно, в груди молодой женщины смешалась сейчас целая гамма ощущений. Настороженность, желание, легкий стресс и тут же — невесть откуда взявшееся чувство удивительной свободы: во сне же ведь, не наяву, тут и полетать можно! Но прежде всего — здоровое любопытство аналитика, естествоиспытателя, чьи глаза всегда жадно открыты навстречу новому. И Дина щедро распахнулась от первого же прикосновения укрытого тьмой, но оттого-то еще более манящего мужчины. Распахнулась всем, чем только могла — губами, руками, бедрами... О, этот упоительный миг первого знакомства двух тел, мужского и женского. Узнавание, приятие, касание, что еще?

И даже хорошо, что вокруг царила сейчас почти непроницаемая тьма. Тем острее воспринимались звук разгоряченного дыхания, учащеное биение двух сердец, бархатистость ее кожи и легое покалывание мужского подбородка классической трехдневной небритости. А запах? Да уж, Вадиком здесь и не пахло — ни в прямом смысле, ни в переносном. Её прежний любовник был прежде всего жеребцом, хорошо накачанным и агрессивным; он уверенно брал свое и, так уж и быть, великодушно позволял собой наслаждаться. А пахло от него все-таки конюшней, пусть и слегка задрапированной одеколоном или лосьоном After Shave. Хотя в профессиональном отношении претензий к лейтенанту не было ни у Дины, ни у Вейцеля: салафистов и бравых ребят из Аль-Каиды просчитывал очень неплохо.

Но для постели этого оказалось как-то маловато.

Другое дело её сегодняшний Робин Гуд. Он пах чем-то уютным и домашним, но в то же время основательным и очень мужским — трубочный табак, пожелтевшие от старости книжные страницы, дорогой коньяк... А первый поцелуй вовсе не обжег, как это обычно преподносится в дамских любовных романах. Напротив, упругие чувственные губы успокаивали и дарили нежность, тихую и проникновенную. В какой-то миг Дина была уже готова заснуть заново внутри своего сна, настолько ласковыми и едва ощутимыми были первые прикосновения языка невидимого мужчины к впадинке ее горла, грудям, расщелине между распахнутых бедер. Но потихоньку желание внутри нарастало, тихой сапой захватывая все новые и новые участки молодого женского тела. Истосковавшегося за долгие месяцы одиночества, не без этого. И вот она уже не смогла удержаться от приглушенного стона, томного и чувственного — в тот самый момент, когда пылающая стрела Робин Гуда наконец пронзила насквозь ее сокровенные глубины.