Проект "Жервеза"

"Во имя Аллаха милостивого и милосердного, да сгинут нечестивые в исцеляющем огне моей ненависти!"

Абу Шихан наконец-то позволил своим чувствам выразиться в полную силу. Ведь даже убивая неверных самолично или отдавая приказ об их уничтожении, он все еще сохранял определенную дистанцию и самоконтроль. Но теперь... Зов благородного мщения переполнял его до предела, и если бы старательно и профессионально подхлёстнутые откуда-то извне эмоции знаменитого имама смогли выплеснуться сейчас наружу, то несущая смерть неверным взрывная волна была бы способна трижды обогнуть земной шар, подобно знаменитой русской "царь-бомбе" — настолько силен и неудержим в мощи своей был обуревавший его порыв.

Но к несчастью для доблестного палладина Всевышнего, как именовали абу Шихана его верные последователи, фигуру имама облекала сейчас невидимая в грубом физическом мире зеркальная плёнка. И, отразившись от нее, всесокрушающая сила благородного негодования вновь сошлась на своем источнике, со вполне предсказуемым результатом.

— Инфаркт миокарда, — сокрушенно развел руками вызванный телохранителями врач скорой помощи. — Внезапный и неспровоцированный, но такое случается, и медицина здесь бессильна.

После чего, из уважения к верованиям покойного, добавил последнюю и совершенно нетипичную для себя фразу:

— Всё в воле Аллаха.

1.

День, когда все началось, не представлял собой ничего особенного. Что называется, buiseness as usual — если учитывать специфику заведения, в котором Дина работала. Или, точнее, служила.

Работа кипела, как обычно — на среднем огне, но периодически взбулькивая, если позволить себе подобное кулинарное сравнение. Вольнонаемная мадам Зильберштейн час за часом старательно разбирала по папками и подшивала документы, которыми был буквально завален после вчерашнего мозгового штурма стол Рейцеля. Сам же полковник пребывал в приступе бурной активности, поочередно вызывая на ковер всех подчиненных и сердито, но в то же время чуть снисходительно выговаривая за нерадивость и придираясь к малейшим небрежностям в отчетах. Что ничуть не мешало ему одновременно листать какую-то служебную записку и по телефону уточнять — на повышенных тонах — границы полномочий и ответственности с начальником соседнего отдела. А вдобавок к тому — курить свои любимые, предельной вонючести, сигареты и капризно требовать у Зильберштейнихи новую чашку кофе, "да покрепче, пожалуйста!".

С коллегами по шарашке тоже ничего неожиданного не происходило. Шиманский, как всегда, хвастался последними успехами в тире и на татами, а Нора Блюм оживленно рассказывала про проделки младшего сына. Ни на минуту не прекращая при этом меланхолично ставить галочки в очередном списке активистов ХАМАС, помечая проявлявших особую активность за последние сутки. А в столовой, как обычно — рыба, сладкое и Вадик. Но если ставрида в томатном соусе и ореховый рулет были достойны определенного внимания, то уж Вадик его не заслуживал никоим образом: всё, что заслужил упомянутый товарищ за восемь месяцев их недолгого романа, он от Дины уже получил. Мало не показалось! И возвращаться к прежнему не было ни милейшей необходимости — проехали...

После работы тоже ничего сверхъестественного не приключилось, да и не могло приключиться, наверное. Со дня трагической смерти родителей ее совершенно не тянуло ни на какие развлечения или забавы, и то, что служба не оставляла простора для кутежей и тусовок, Дину только радовало: можно было забыться в каждодневной рутине и не особенно размышлять о будущем. А простора для творческого мышления вполне хватало и за рабочим столом, анализируя разведданные и спутниковые фотографии высокого разрешения. Вот уж этого добра — хоть отбавляй.

Оттого-то, наверное, и случился однажды в ее жизни Вадик — ровесник и такой же, как она, лейтенант. Издержки повышенного гормонального фона и, как уже сказано, ничего сверх обычного, естественного.... Но сверхъестественное все же случилось, причем в самый неожиданный момент. Хотя неожиданным он оказался только для самой Дины, а любой знаток Торы и Талмуда, как раз, счел бы вещий сон вполне ожидаемым событием — что там говорилось о семи жирных коровах и семи тощих?!

Зато предсказать недавний сон скромного сегена1 не смогли бы, пожалуй, не только почтеннные знатоки Торы, по здешнему цадики, но даже и вполне себе неверующий старый еврей из Вены, заслуживший — помимо славы толкователя сновидений еще при жизни — ни более, ни менее как собственный портрет на канувшей в лету (с введением евро) 50-шиллинговой купюре, уже посмертно. По Фрейду ведь как? Сон есть подсознательное осуществление желания, не реализованного наяву. А ее последнее видение, в самый сладкий час перед расссветом, предлагало как раз какое-то желание осуществить. Причем такое желание, которого у Дины и быть не могло.

Снилась же ей ночами, по преимуществу, всякая дребедень типа бумажного листа, складываемого вдвое, а потом еще вдвое. И отчаянная попытка припомнить там же, во сне, сколько будет √2/2, и надо ли на эту цифру умножать, чтобы перейти от формата А4 к А5, или же, наоборот, делить. Иногда, впрочем, снилось самое страшное, после чего и просыпаться-то не хотелось: родительский дом, снесенный до основания палестинским "Скад"-ом. А остальное — даже и не упомнишь, какие-то обрывки по мелочи.

Но последний сон впечатался в память намертво. И был в нем белоснежный лист бумаги, на котором по-западному, слева направо, значились три имени:

1. Абу Шихан — религиозный лидер ваххабитского движения в Малайзии. Был связан с Аль-Каидой и "Исламским государством Ирака и Сирии", являлся вдохновителем массовых убийств евреев, в частности, известной атаки на синагогу Куала-Лумпура, когда было убито 45 молящихся.

Скоропостижно скончался от сердечного инфаркта в пятницу, 7 мая.

2. Хикматулла — самозваный "халиф Акерсхуса", одна из известнейших фигур радикального исламизма в Норвегии. Создал на юго-западе страны свою зону, практически неподконтрольную светским властям, где действуют законы шариата и откуда все евреи были вынуждены уехать. Призывал к уничтожению государства Израиль.

Скоропостижно скончался от сердечного инфаркта в пятницу, 14 мая.

3. Нийям Первез — основатель и организатор базы террористов Хезболлы в Пуэрто-Игуасо, Аргентина. Ярый ненавистник государства Израиль. Подготовленные под его руководством боевики принимали впоследствии участие в терактах против евреев на территории Франции, Италии и Соединеных Штатов.

Скоропостижно скончался от сердечного инфаркта в пятницу, 21 мая.

А поверх него — едва различимый шепоток: "Хочешь узнать, кто умрет следующим? Двадцать восьмого?" Итак, первый шаг в долгой многоходовой комбинации сделан. Пан или пропал, но обратного пути уже не было.

Он окинул взглядом свою унылую кватирку, освещаемую лишь тусклым ночником да светяшимся экраном компьютера. За многие тысячи километров от Земли Обетованной — "далёко-далёко за морем", как пелось в одном винтажном кинофильме. А потом снова внимательно оглядел внутренним взором свою избранницу: невысокая застенчивая брюнетка в очках, и стройность явно не входила в число ее достоинств. Зато незаурядный IQ, а также готовность к инновациям и нестандартным решениям входили определенно, за то и выбрал. Хотя сексуальная привлекательность лично для него тоже была далеко не последним соображением. Но теперь мяч — на ее половине поля. Свисток, вбрасывание... Поехали!

...

Вчерашний сон почему-то продолжал свербить в голове и наутро, совершенно не желая испаряться из памяти. Хотя события в других странах выходили далеко за пределы ее интересов и компетенции — в отличие от новой кампании по набору смертников, которая, похоже, намечалась сейчас в Хевроне. Но Б"г, в конце концов, дал человеку обеденный перерыв, чтобы отдыхать. И вместо обсуждения с коллегами результатов последних выборов в Кнессет Дина, не мудрствуя лукаво, вернулась к рабочему столу и прогнала служебную базу данных по тем троим, что были упомянуты в списке. Просто чтобы отогнать ту назойливую муху, что упрямо копошилась в ее голове.

Отогнать, впрочем, так и не удалось: все три внезапные скоропостижные смерти действительно имели место. И что теперь? До 28-го, по западному календарю, впрочем, оставалось еще три дня.

— Ну что ж, подождем. Недаром говорится, что карающая рука Г"сподня нетороплива, но неотвратима. А у нас, стало быть, наоборот, как у Алисы из страны чудес: сначала море, потом вокзал...

И день двинулся дальше своим чередом. Но наступающей ночи она ждала уже с нетерпением — какое-никакое, а развлечение.

Новый сон оказался копией предыдущего: все тот же белый лист бумаги с тремя именами, все тот же лукавый вопрос вполголоса. Но теперь уже Дина была к нему готова. В конце концов, это только сон, и за свое подсознание она ответственности не несет. Поэтому и можно было позволить себе ответить весело и даже с каким-то ответным вызовом:

— Да, хочу! Значит, она все-таки решилась поиграть в предложенную игру! Причем сама, без малейшего давления с его стороны. Конечно, он мог бы и надавить, но это лишало бы проект малейшего смысла. Для задуманного им танго нужны двое, и весь ее оркестр впридачу. Ну что же, девушка, вот тебе и имя следующего, обреченного на казнь. Получите и распишитесь.

Только тебе никто не поверит.

...

— Хасан аль-Бакир? Руководитель и вдохновитель йеменских моджахедов, устроивших недавно кровавую бойню в Абмяне?

Похоже, что невидимка из ее снов уже вдоволь пристрелялся по глобусу, и трупы врагов Израиля начинают падать все ближе к его границам. А вот хорошо это или плохо, покажет время. Надо еще убедиться, что йеменского "эмира убийц во славу Ислама" вовремя настигнет карающая рука...

— Только вот чья? — задумалась Дина, рассеянно грызя карандаш. — Ладно, если этот висельный прогноз сбудется, придумаю своему "мстителю" какое-нибудь кодовое имя. А пока подождем до пятницы.

Уж что-что, а ждать Дина умела.

2.

— Доброго дня, майне бубеле! Поведай же скорее старой лахудре, что за печаль лежит на сердце твоем?

Временами манеры Рейцелевой секретарши повергали Дину в смятение. Всегда строгий черный костюм-двойка с идеально отутюженной белоснежной блузкой, завитые седые букли, велеречивый слог — и, одновременно, какие-то местечковые прибаутки на дурацком суржике из идиш и иврита вперемешку. Плюс манера слушать на рабочем месте одуряющую попсу типа Майи Бускиля или, упаси Б"же, Даны Интернешнл. Вот и сейчас из динамиков снова и снова издавал свои слащавые рулады Эйяль Голан — тоже мне, услада для души моложавых бабушек!

Хотя, с другой стороны, ожидать чего-либо нормального в их маленькой команде — все равно, что ожидать от волка, что тот станет вегетарианцем. "Отдел перспективного планирования" формально не относился ни к Моссаду, ни к Шабаку, хотя и работал на обе структуры. Бюджет отдела был заботливо упрятан в нижних строчках то ли Министерства Образования, то ли ведомства по вопросам Алии, а маленькое служебное здание на окраине Рамат-Гана главную свою цель видело как раз в том, чтобы не привлекать внимания окружающих. Так себе, очередная безобидная команда яйцеголовых, коротающих дни в мозговых штурмах. А работают ли они на Микрософт, ИКЕА или МакДональдс — велика ли разница?

Непосвященным было совершено необязательно знать, что под "перспективным планированием" понимались среднесрочные и долгоиграющие прогнозы возможной активности исламских террористов и врагов Эрец Исраэля в целом, причем именно с уклоном в нетривиальные и трудно-предсказуемые варианты развития событий: для всего более "нормального" вполне хватало регулярных подразделений соответствующих спецслужб, не стоило и огород городить. Именно поэтому легкая "сумасшедшинка" была для Дининых коллег скорее признаком профпригодности, нежели недостатком.

— Доброго и тебе, Малка! Как там начальник, начальствует?

— Вполне...

По сокрушенному выражению лица мадам Зильберштейн следовало заподозрить, что как раз далеко не вполне. Что она тут же и подтвердила вслух:

— Хотя тоскливый он какой-то в последние дни. Может, с сыном хуже стало?

Было похоже на правду, но этой темы в разговорах Дина предпочитала не касаться. И поэтому сразу перешла к делу:

— Слушай, Малка, у меня к тебе маленькая просьба. — И протянула запечатанный конверт. — Ты можешь поставить здесь штемпель с датой, а потом положить к себе в сейф?

Вопросительное выражение на лице секретарши было настолько красноречивым, что девушка была просто-таки вынуждена добавить еще пару фраз. Ох уж эти укоризненные глаза "аидише маме", которые прожигают тебя насквозь !

— Ну, у меня тут один проект наклёвывается, и нужно будет доказательство, что я к содержимому с сегодняшнего дня не прикасалась...

— Да без проблем, зюсе, — седая матрона лихо шлепнула по нужному штемпелю, профессионально вытащив его из целой грозди подобных. — Алам2 в курсе?

— Пока нет, — Дина смущенно развела руками. — Недостаточно данных. Вот накопится таких конвертиков пять-шесть, тогда сообщу.

И вышла, оставив Малку Зильберштейн в благородном недоумении: как это в подведомственном ей заведении смеет происходить что-то, о чем она не имеет полной информации?!

Надеяться на такое могли бы только совершенно безнадежные идиоты, каковых в данную контору не брали. Не прошло и часа, как полковник Вайцель — подтянутый мужчина в возрасте "чуть выше среднего" с короткой стрижкой не по возрасту рано седеющих волос, уже озадаченно крутил упомянутый конверт в своих изысканных и ухоженных руках. В принципе... Ох уж это легендарное "в принципе", стараниями анекдотов армянского радио возведеное в канон эфирного общения!

Так вот, в принципе конверт можно было бы спокойно открыть, а потом запечатать обратно — уж на это власти Вейцеля хватало с избытком, словно песка в пустыне. Да только нужды не было: имеющаяся в отделе техника позволяла просветить конверт не вскрывая, благо не питавшая ни малейших иллюзий хозяйка письма предусмотрительно не стала вкладывать туда ни черной бумаги, ни алюминиевой фольги, которыми всегда пользутся особо бдительные товарищи.

Впрочем, ни выписанное аккуратным почерком сотрудницы имя, ни завтрашняя дата немедленной реакции не требовали, а больше записка не содержала ровным счетом ничего, так что жители Лаконики могли бы прослезиться от восторга. А от дальнейших размышлений полковника избавил звонок по личному мобильному:

— Ицик? Ты не мог бы сейчас подъехать домой? У Эли опять приступ...

И разбирательство было оставлено до лучших времен, благо ни в какой спешке нужды не наблюдалось. Хотя, порядка ради, педантичный и въедливый слуга Отечества не преминул удостовериться через пару дней, что упомянутого в запечатанной записке сотрудницы аль-Бакира в пятницу, 28 мая действительного настигла скоропостижная смерть от инфаркта, в результате чего у саудовского спецназа и его, Рейцеля, коллег стало одним геморроем меньше. Quod erad demonstrandum.

На решение вопроса о том, как документировать принципиально не документируемое, а именно свои загадочные сновидения, у Дины ушло тогда минут десять, не больше. И вот уже к первому конверту в служебном сейфе мадам Зильберштейн прибавился и второй: исламские экстремисты умирали по пятницам исправно и регулярно, наподобие дураков из культового детектива Стенли Гарднера. Но следующий шаг, которого с нетерпением ожидала Дина, ее "Мститель" сделал в четвертом сне, выставив ей в своем очередном листочке не одно, а целых три имени:

— Выбирай!

Вот даже как. Ей предложили ни более не менее чем роль Ангела Смерти. Забавно. Какая-нибудь дочь графа из дамского любовного романа ломала бы руки на протяжении тридцати страниц, прежде чем взять на себя ответственность за гибель коварного негодяя-соблазнителя, но — слава Создателю — мы живем в другие времена и в других обстоятельствах. Принимая присягу, девушка приняла и готовность убивать, защищая свой народ, так что здесь проблемы не предвиделось. Проблема лежала в другой плоскости: которого из трех? Хотя в данном случае "Мститель", а именно так Дина с недавних пор стала называть своего партнера по снам, обратился явно по нужному адресу — аналитика всегда оставалась одной из ее самых сильных сторон, и выбирать цель было для молодого лейтенанта гораздо естественнее, чем самой жать на гашетку "Узика".

Вот и теперь, Измаил Исрапилов из далекой Чечни отпадал сразу. Слишком далеко, сколько бы смертей на нем не висело. Джемал Ага-Хан, один из вдохновителей теракта в бомбейской синагоге, географически был, разумеется, еще дальше, но ситуационно и событийно гораздо ближе... "Ах да, еще и культурологически", — ехидно прокомментировал внутренний голос, но Дина его быстренько заткнула: некогда! И после недолгих размышлений все-таки остановила свой выбор на третьей из канидатур: Си Джей Хаджи успел засветиться во многих нашумевших делах, от Боингов 09.11 и до недавних бомбистов Царнаевых, и мог бы поучаствовать еще во многих, вновь сея смерть и разрушения.

А посему, именно это имя назвала она Мстителю в новом вещем сне. После чего подчеркнула, единственным из трех, на вложенном в очередной конвертик листе. Продолжая интриговать добродушную или занудную, в зависимости от настроения и фаз луны, но всегда вежливую и ответственную Малку Зильберштейн. Впрочем, главный и критический, как выяснилось, сюрприз поджидал Дину не теперь, а на следующий раз.

Carte blanche.

...

— Своеобразно, — пробормотал Вульф Берзман, сделав очередной осторожный глоток из тюльпанообразного бокала, в котором плескалось бархатистое красное вино. — А ведь неплохо получилось, да?

Когда-то, в прошлой жизни, этого невысокого мужчину с необъятным капиталовложением на том месте, где у менее состоятельных людей располагается талия... Тогда его звали Владом Березенко, и список его владений был необозрим. "Олигарх", "теневой правитель", "жирная пиявка на теле страны" — как только не проходилась по нему желтая пресса в те времена, когда была еще была хоть сколько-нибудь свободной! Но грянули известные события — Крым, Донецк, далее везде — и вот уже былой "кум короля и сват министра" наслаждается тишиной и покоем на своей вилле в предместьях Иерусалима, благо немалая часть давешних миллиардов оказалась надежно прикопанной на Каймановых Островах, а новым властям оставалось только сосать лапу: Израиль своих граждан, как известно, не выдает никогда и никому. Так что можно теперь свободно отдыхать от трудов отосительно праведных и посвятить свой досуг виноделию.

Но что-то в предыдущих размышлениях всё-таки зацепило, и пришлось вернуться к ним снова.

— ... свободно...

Вот оно, ключевое слово! Насколько свободен был он сейчас, и насколько бывал тогда, в зените богатства и славы, но движимый при том неуклонной волей обстоятельств и беспощадной логикой служения Маммоне? Тоже ведь вопрос. — Влад сделал еще один долгий, неторопливый глоток из бокала, уютно стоявшего сейчас на столике на краю веранды рядом с просторным мягким креслом, в котором он предавался сладкому ничегонеделанию. О, эта упоительная прелесть dolce far niente!

— А вот интересно, снизойди сейчас Г"сподь с небес и предложи мне карт-бланш, желание на выбор? Контрольный пакет акций Микрософта, полный гарем красоток от "Секретов Виктории", или даже титул вице-короля Индии, как памятному бухгалтеру Берлаге... Что бы я сейчас выбрал? Преходящие мирские блага, успокоение души — или все же кончину того деспота, что сегодня "пирует в роскошном дворце, тревогу вином заливая"?

И мужчина вновь потянулся к бокалу. Урожай позапрошлого года оказался-таки весьма удачным, вот что значат засушливое лето и долгая теплая осень. Короче, лехаим, бояре!

3.

— То есть, я действительно могу заказать смерть любого человека по своему выбору? — Дина слегка оторопела, настолько это выходило за рамки той модели Мстителя, которую она себе выстроила за эти недели. А жаль, модель была красивая:

Мужчина, европеоид, проживает где-то в Европе или Северной Америке. Либо еврей, либо, что даже скорее, юдофил. Случайно получил доступ к неким сверхъестественным возможностям. Или, опять-таки с бòльшей долей вероятности, просто к технике, выходящей далеко за рамки сегодняшнего земного уровня, хотя каким образом — остается неясным. И теперь, дескать, щекочет себе нервы, играя в кошки-мышки со спецслужбами мировых держав подобно Ассанжу или Сноудену, предварительно подстелив себе соломку из псевдогуманных соображений.

Но последний "диалог во сне" выводил планы ее загадочного собеседника на совершенно новый уровень. А главное — объяснял, какая роль в этих планах отведена самой Дине. И почему именно она удостоилась подобной чести.

— Так-таки абсолютно любого?

— Да, разумеется... Хотя впрочем, нет! — Последовавшая за этим поправка должна была выглядеть спонтанной, но чуткий слух девушки уловил заведомую фальшь. На самом деле, пауза и корректура были тщательно отработаны и преследовали вполне конкретную цель. А Мститель тем временем продолжал:

— Я имел в виду — любого гоя. Ибо жизнь еврея бесценна, против них мои способности не работают.

С легким оттенком извинения и едва ли не сожаления, столь же тщательно наработаных. Ибо в переводе на язык подтекста означало всего лишь, что "Ни для ваших сотрудников, ни для ваших начальников я угрозы не представляю".

— Стало быть, и Папа Римский, и английская королева?

— Елизавета? А и то, давно пора, зажилась старушка.. Но это будет очень дорого стоить! — Дина просто физически ощутила улыбку Чеширского Кота на неразличимом лице своего собеседника, когда он цитировал ключевую фразу из известного анекдота. Что опять-таки наводило на мысль об общности культур. Образ загадочного эфирного партнера постепенно приобретал всё бòльшую яркость и резкость. А Мститель тем временем продолжал:

— Хотя я бы порекомендовал все-таки кого-нибудь из ярых врагов Израиля. Технически это существенно проще. А лучше всего... — Последовала выразительная пауза, и девушка подобралась в напряженном ожидании.

— А лучше всего кого-нибудь, кто причинил зло лично вам или вашим близким. Хотя хозяин барин, конечно, — ее собеседник снова улыбнулся своей невидимой улыбкой. После чего последовала заключительная и, судя по всему, самая важная фраза в сегодняшнем разговоре:

— Но заплатить придется в любом случае, карт-бланш бесплатным не бывает.

Бывают сны, неотличимые от реальности. Но бывают и такие, в которых ты отчетливо осознаешь, что находишься именно во сне, и она только скептически усмехнулась:

— Это как же, положить в полночь миллион шекелей наличными в дупло баобаба на 42-м километре тель-авивского шоссе?

— Да нет, речь идет не о деньгах, — голос был вкрадчивым и проникновенным. — Ценой любви в этом мире всегда была смерть. А ценой смерти, соответственно, любовь.

— В смысле?

Где-то внизу живота предательски ёкнуло, но она решила не обращать на это внимания.

— Да в том самом, древнее которого на свете и не бывает, — лукаво улыбнулся ее Мститель где-то в своем далеке, по ту сторону вечности. — Дело в том что, понимаешь ли...

Он впервые обратился к Дине на " ты", устанавливая какую-то новую степень интимности,

— Эти мои способности напрямую завязаны на секс. И если ты готова подарить мне завтрашнюю ночь...

Наутро Дина проснулась в некотором недоумении, но заведенная донельзя. А в голове все еще звучал ласковый и чувственный шепот:

— ... то тогда для нас нет ничего невозможного.

...

Она любила эти летние вечера, когда изнуряющая дневная жара спадает, и легкий ветерок дарит наконец прохладу. Когда можно спокойно прогуляться вдоль прямых проспектов со светящимися в полутьме огнями магазинов и маленьких кафешек, в каждой из которых тебя ждут с радостью — за твои же кровные денежки, разумеется! Эти маленькие закутки и дворики, где притаившиеся под платанами фонари так и манят присесть на свободную скамейку, расслабиться, забыться после утомительного дня в конторе. А чуть влажный ветерок забирается тем временем в распахнутую на груди блузку и нежно слизывает последние капельки дневного пота.

Она любила этот город, строгий и ласковый одновременно — с его гигантской башней Алмазной Биржи, вздымающейся к небесам, и донельзя забавными зверушками в зоопарке. С пронзительным контрастом монументального бетона и свежей зелени. С плеском воды фонтанов и вечным гулом несущихся куда-то машин. Любила ленивый жар остывающего асфальта и сварливых старушек в подворотнях. Даже знаменитый стадион по-своему любила, хотя в общем и целом к футболу была равнодушна. Бекицер, она любила этот город.

А кого еще ей было любить, скажите на милость?

Но сегодня девушка возвращалась домой, вся трепеща в предожидании ночи. Забавно, не правда ли? Уже многие месяцы она избегала всяческих свиданий, а сегодня торопится на романтическую встречу, отчего сердце колотится чуть сильнее, чем обычно, а дыхание сбивается.

— Ты нынче какая-то сама не своя, дорогуша, — меланхолично обронила ей в перерыве Норочка Блюм. — Никак, влюбилась? А что, давно пора!

На их недолгий роман с Вадиком в отделе смотрели довольно скептически, а к разрыву отнеслись без злорадства, но с пониманием. Саму же Дину тогда словно подморозило, невзирая на постоянную жару и периодически налетающий хамсин. Она и раньше-то не отличалась особенным темпераментом, а уж после нудного и унылого разрыва с коллегой... Зато теперь, поди ж ты, торопится на свидание.

И что самое смешное — к себе домой.

И что еще более забавно — неизвестно с кем.

"Размышляй долго, а потом решай быстро!", гласит народная мудрость. Ну что ей, собственно, грозило? От эротического сновидения невозможно ни залететь, ни заразиться, так отчего бы не попробовать, тем более, что по части "расстрельной" кандидатуры она не сомневалась ни единого мгновения:

— Исмахан!

Ублюдок, не имевший права на жизнь, оскорбление рода человеческого. Тварь, лично отдавшая приказ о пуске ракеты, стершей с лица земли дом ее родителей. Когда Дина с бескровным лицом примчалась туда из расположения части, смотреть было уже не на что: рев сирен "Скорой помощи", обломки, битое стекло и повсюду кровь, кровь, кровь...

Итак, Исмахан аль Абд. Это имя навсегда впечаталось в память молодой женщины, хотя имен у него, как раз, было много: абу Маххаль, Хафизулла Назар, Ахмад "бешеный"... Всех не упомнишь. Он менял эти "кликухи и погоняла", как перчатки. Впрочем, не только их. Еще и места пребывания, и покровителей — террорист из самых что ни на есть отмороженных. Вольный стервятник пустыни, не признававший никаких авторитетов. "Выше меня не смеет стать никто, кроме самого Аллаха! А со Всевышним мы уж как-нибудь договоримся," — его излюбленная присказка привлекала многих, и неудивительно, что послужной список этого сына свиньи включал уже не одну сотню трупов.

Поначалу девушка старалась не упускать Исмахана из виду, хотя это и требовало немалых усилий. А потом заставила себя успокоится — просто чтобы не сойти с ума. И загнала свою боль вглубь, вместе с ненавистью. Но именно поэтому с таким удовольствием приняла предложение Вейцеля перейти к нему в группу. И дни потянулись за днями, месяцы за месяцами, а ноющая в сердце тоска как-то притупилась, хотя и не исчезла.

Но сегодня таинственный властелин снов подарил ей надежду. И именно ради этой надежды, ведомая ею, Дина перерыла нынешним вечером свой гардероб и косметичку в поисках давно забытых и лишь по недосмотру не выброшенных вещей. Элегантный и чуть более яркий, чем обычно, макияж, сексуальная маленькая ночнушка из тех, что именуются "baby doll", и даже чулки в сеточку — не самая подходящая одежда для того, чтобы ложится в свою постель в одиночестве. Но хотелось поверить тому, кто раз за разом все увереннее входил в ее ночи. Тем более, что пока что все его обещания сбывались.

Другое дело, что называть своего будущего любовника, пусть даже и виртуального, Мстителем казалось уже нелепым и неправильным. "Ну хорошо, пускай он будет теперь Робин Гуд, — решила она после недолгих размышлений. — Таинственный и романтичный, как и полагается по роли". Но потом еще долго ворочалась с боку на бок, взбудораженная и переполненная напряженным ожиданием. А последней мыслью на грани бодрствования мелькнул совершенно дурацкий, но тем не менее донельзя уместный сейчас вопрос:

— Интересно, что ощущала Эсфирь в свою первую ночь с Артаксерксом?

4.

Прежде всего, ей было любопытно.

Конечно, в груди молодой женщины смешалась сейчас целая гамма ощущений. Настороженность, желание, легкий стресс и тут же — невесть откуда взявшееся чувство удивительной свободы: во сне же ведь, не наяву, тут и полетать можно! Но прежде всего — здоровое любопытство аналитика, естествоиспытателя, чьи глаза всегда жадно открыты навстречу новому. И Дина щедро распахнулась от первого же прикосновения укрытого тьмой, но оттого-то еще более манящего мужчины. Распахнулась всем, чем только могла — губами, руками, бедрами... О, этот упоительный миг первого знакомства двух тел, мужского и женского. Узнавание, приятие, касание, что еще?

И даже хорошо, что вокруг царила сейчас почти непроницаемая тьма. Тем острее воспринимались звук разгоряченного дыхания, учащеное биение двух сердец, бархатистость ее кожи и легое покалывание мужского подбородка классической трехдневной небритости. А запах? Да уж, Вадиком здесь и не пахло — ни в прямом смысле, ни в переносном. Её прежний любовник был прежде всего жеребцом, хорошо накачанным и агрессивным; он уверенно брал свое и, так уж и быть, великодушно позволял собой наслаждаться. А пахло от него все-таки конюшней, пусть и слегка задрапированной одеколоном или лосьоном After Shave. Хотя в профессиональном отношении претензий к лейтенанту не было ни у Дины, ни у Вейцеля: салафистов и бравых ребят из Аль-Каиды просчитывал очень неплохо.

Но для постели этого оказалось как-то маловато.

Другое дело её сегодняшний Робин Гуд. Он пах чем-то уютным и домашним, но в то же время основательным и очень мужским — трубочный табак, пожелтевшие от старости книжные страницы, дорогой коньяк... А первый поцелуй вовсе не обжег, как это обычно преподносится в дамских любовных романах. Напротив, упругие чувственные губы успокаивали и дарили нежность, тихую и проникновенную. В какой-то миг Дина была уже готова заснуть заново внутри своего сна, настолько ласковыми и едва ощутимыми были первые прикосновения языка невидимого мужчины к впадинке ее горла, грудям, расщелине между распахнутых бедер. Но потихоньку желание внутри нарастало, тихой сапой захватывая все новые и новые участки молодого женского тела. Истосковавшегося за долгие месяцы одиночества, не без этого. И вот она уже не смогла удержаться от приглушенного стона, томного и чувственного — в тот самый момент, когда пылающая стрела Робин Гуда наконец пронзила насквозь ее сокровенные глубины.

Это было упоительно и легко — отдаваться практически невидимому незнакомцу, позволяя волнам наслаждения снова и снова вздымать тебя к вершинам страсти, а потом с ревом и рокотом кидать обратно, в бездонную глубину посторгазменного беспамятства. Вверх и вниз, вверх и вниз, и опять, до изнеможения...

Впрочем, секс сексом, а служба службой — и каким-то краем своего спящего, казалось бы, сознания молодой офицер оставалась трезвым сторонним наблюдателем этого сладостного процесса, параллельно выстраивая описание своего виртуального партнера: немолод, хотя и не стар. Ростом чуть выше ее самой, значит, примерно 180 сантиметров, плюс-минус пять. Волосы вьющиеся, а вверх ото лба уже намечается лысина. Слегка полноват, но вся мускулатура в тонусе. Особых примет пока что не наблюдается...

И тут же поправила саму себя:

— То есть, в данном случае, не нащупывается.

Хотя одна особая примета все же имелась: умеет доставить женщине удовольствие. В этом невидимый любовник оказался весьма и весьма хорош, подумалось ей после очередного сотрясения, которое тянуло на все восемь баллов по шкале Рихтера, если не на девять. Но что дальше?

"А дальше больше. Кажется, мне повезло, — поздравил себя с удачным выбором тот, кого Дина именовала отныне Робин Гудом. — Умная, чувственная, самоотверженная как на службе, так и по жизни... И при этом готовая рисковать."

Он сидел сейчас за своим столом где-то в неизвестности, по другую сторону сна, в реальном мире напряженно обхватив голову руками. Ходить в чужое сознание было делом мучительно трудным, но обуревавшая его сейчас плотская страсть сильно облегчала и эту задачу, не говоря уже о последующей. Тем более, что пышный бюст молодой женщины как-то сам собой ложился сновидцу в руки, доверчиво и радостно, а пылающая глубина звала и не хотела отпускать ни на секунду.

И Робин Гуд пустил вскачь своего скакуна, подгоняемый разгоряченным дыханием и неровными всхлипами бьющейся под ним в приступе наслаждения девицы Мэриан. Быстрее, еще быстрее, и глубже — до тех пор, пока крепкие пальцы не оттянули до предела тетиву верного лука, а перед глазами не воплотился из тумана ненавистный Ноттингемский Шериф.

Пускай во сне и в полной темноте, но Дина отчетливо видела каким-то потусторонним, внутренним взором, как темнеют и наливаются влагой тучи, сошедшиеся сейчас над ее ложем. Мужчине надо дать разрядку — это святое! Тем более, что в эгоизме-то его упрекнуть было нельзя: столь острого, мучительного, исчерпывающего и опустошающего наслаждения она за свою небогатую личную жизнь не испытывала еще ни разу. Хотелось быть благодарной, ответить добром на добро. И девушка рванулась навстречу, дав волю рукам и старательно сжимая сокровенные мышцы своих глубин: уж в том, как доставить удовольствие и подарить облегчение мужчине, Вадик за то время, что они были вместе, выдрессировал ее очень неплохо.

Скажем ему задним числом спасибо: теперь это умение как нельзя пригодилось. Вот уже ее Робин Гуд вылетел на финишную прямую, разгоряченный и затвердевший до ломоты в самом ответственном месте, потом предвещающая момент высвобождения мелкая дрожь... И в этот миг Дина почувствовала не привычный выстрел или извержение гейзера, но скорее взлет тяжелой стратегической ракеты, уносящей смертоносные боеголовки куда-то за океан: "Промежуточная, главная... Поехали."

...

— Шайтан подери!

Отряд добровольцев-смертников где-то на сирийских равнинах тренировался уже несколько часов. Ночной бой — дело непростое само по себе, но когда при этом речь идет еще о захвате заложников и умелом обращении со взывчаткой, непростое вдвойне. Наставник и руководитель их группы, Ахмад, в полной мере оправдывал сейчас свое прозвище "бешеный", заставляя своих людей раз за разом перезаряжать Калашников и в доли секунды падать на сухую глинистую землю по сигналу "Спецназ слева!".

— Тяжело в учении, легко в очаге ядерного поражения, — не уставал повторять он излюбленную шуточку, которую подцепил когда-то от русских то ли в Афгане, то ли в Чечне. А подчиненные тихо зверели и под конец уже начинали желать смерти не проклятым израильским захватчикам, но самому Ахмаду.

Желать — да, но не на самом же деле! И когда бородатый крепыш в камуфляже неожиданно схватился за сердце, а потом молча обвалился на грунт, его команда в первый момент решила, что это новая вводная: самостоятельные действия при выходе командира из строя.

А когда осознали, что это всерьез, оказалось уже поздно. "Аллахумма-гъфир ли-хаййи-на ва маййити-на ва", правоверные!

5.

Просторное, залитое солнцем помещение постепенно заполнялось гулом разговора заходящих коллег — ничего похожего на ночи с Робин Гудом в непроглядной тьме. Но Дине все равно было как-то не по себе.

Бюджет их отдела, как уже упоминалось, оставался весьма скромным, поэтому в качестве конференц-зала использовали всё ту же столовую, в которой любой желающий мог приготовить себе экономный обед: две плиты, четыре микроволновки, три кофеварки (одна из которых отводилась для приготовления чая), пара огромных, под потолок, холодильников и еще одна, таких же необъятных размеров, морозильная камера предоставляли для этого широчайшие возможности. Но сейчас все столы сдвинули в одну большую букву "О", а девушка вопреки обыкновению разместилась почти по центру — слева от председательствующего, то бишь Вейцеля.

— Что, решилась наконец? — такими словами встретил ее сегодня утром начальник, когда Дина, деликатно постучавшись, зашла в кабинет.

— Да нет, просто момент созрел. Еще вчера было бы рано...

— А завтра будет поздно? — В ответной реплике полковника скептическая усмешка соседствовала с начальственным одобрением и даже поощрением. — Ну давай, рассказывай!

Увидеть всегда лучше, чем услышать, особенно в наш век Фейсбука и Инстаграма, поэтому она просто выложила перед Вейцелем лист с девятью фамилиями исламских фанатиков и датами.

— Попросите Малку принести запечатаные конверты из ее сейфа, и вы убедитесь, что все смерти, начиная с четвертой, предсказаны заранее.

Моложавый мужчина перед ней, в идеально выглаженной рубашке небесно-голубого цвета с коротким рукавом, лишь снова усмехнулся. Содержимое конвертов было ему досконально известно еще вчера. И поэтому он с ходу задал наиболее интересовавший на данный момент полковника вопрос:

— Здесь пропущена предпоследняя пятница?

— Так точно, шеф. Потому, что Исмахан аль Абд стоит в этом перечне особняком. — Она опустила глаза и виновато улыбнулась.

— И в его казни я, можно сказать, даже принимала участие.

— Вот как? — В глазах Вейцеля мелькнула искорка понимания. — А с этого момента, пожалуйста, поподробнее!

Дина неуверенно прокашлялась, но потом ринулась в омут с головой. Недаром она готовилась к сегодняшнему разговору всю вчерашнюю ночь

— Всё началось со странного сна, который приснился мне в конце апреля...

...

И вот ей пришлось повторять всю историю по второму разу, теперь уже для широкой публики. Но ничего не поделаешь, командор обожал мозговые штурмы, считая одной из наиболее эффективных форм их работы — венчурной, если не сказать "авантюрной". Причем считал не без оснований: маленькой группе из предместий Рамат-Гана уже удалось за недолгие годы своего существования успешно предсказать — а значит, и сорвать — не один десяток терактов. А ради спасения человеческих жизней можно не то что на мозговой штурм, даже и на сделку с дьяволом пойти.

— Есть какие-то идеи по поводу личности вашего Робин Гуда?

Нора Блюм была на редкость въедливой и дотошной, всегда до последней запятой вникая в то, что написано мелким шрифтом. Неудивительно, что ее отпрыски были сплошь отличниками и сидели в передних рядах на субботней службе — с такой-то мамашей! Невысокая жгучая брюнетка была уже в том возрасте, когда столь роскошный цвет волос достигается исключительно при помощи краски, но одевалась и красилась даже на работу всегда, словно на оперную премьеру. Да и оперу классическую тоже любила, не в пример "попсовой бабушке" Зильберштейн. Но теперь она вонзила свои острые карие глаза в Дину, требуя досконального и исчерпывающего ответа.

— Темно было, не видно, — съязвила та в ответ, слегка раздосадованная агрессиивным тоном коллеги. Но, заметив боковым зрением, как недовольно поморщился Вейцель, тут же себя осадила и вернулась к более спокойному повествовательному тону:

— Умный, образованный, с европейским менталитетом... И любит выстраивать долгосрочные планы, — добавила она после небольшой паузы, окинув мысленным взглядом всю историю своих отношений с постоянным гостем, или даже хозяином, своих снов.

— Но это точно мужчина?

О да! За последние ночи девушка получила более чем убедительное доказательство не только гендерного пола своего Робин Гуда, но и его донельзя традиционной сексуальной ориентации. О чем, впрочем, сообщать собравшимся пока не торопилась. Хотя потом, всё равно, наверняка придется. "Но это ведь потом!" К счастью, Нору уже успел перебить Арик Шиманский, чьи вопросы всгда были подобны кинжальным ударам: молниеносно и метко. Недаром чёрный пояс носит!

— Национальность? Происхождение? На каком языке он с тобой разговаривает, в твоих снах?

— На каком языке? Хороший вопрос.

Она задумывалась над этим не раз, но так и не пришла к определенному выводу. При общении во сне идет обмен скорее мыслями и мыслеформами, чем конкретными предложениями из букв, и подсознание подставляет слова того языка, который был привычен ей самой, то есть иврита. О чем Дина честно и сказала сейчас Арику и всем присутствующим. Хотя...

— Один раз, когда мы говорили о судьбе документов, и в частности, моих писем в сейфе у госпожи Зильберштейн. Я сказала тогда, что эти свидетельства можно просто-напросто сжечь. — Девушка прикрыла глаза, вспоминая тот бессловный диалог в одном из прошлых снов.

— А он рассмеялся и ответил что-то в смысле, что манускрипты огню не подвержены. И мне тогда показалось, что это — цитата на его родном языке, которая для Робин Гуда много значит. Но что именно?

— Он русский!

Вадик буквально взлетел над столом, за которым сидел, едва не расплескав свой кофе. Можно было сколько угодно презирать коллегу как любовника или друга, но аналитиком он оставался все же блестящим и с огромной эрудицией, этого не отнимешь.

— Может быть, из какой-нибудь другой республики, но вырос в СССР и его родной язык русский.

— Вадим?

Сдержанная реплика Вейцеля призывала к спокойствию, но при этом требовала объясниться.

— Элементарно, Ватсон! "Рукописи не горят", — для пущей верности Вадик даже процитировал в оригинале, русским он владел очень неплохо, а потом уже перевел на общепонятный иврит. — Ключевая фраза из культового романа начала 1930-х, который был безумно популярен среди интеллектуалов в позднесоветские времена.

— Хорошо, принимаем как рабочую гипотезу, — полковник нетерпеливо похлопал по столу. — Но живет не в России?

Под его пристальным взглядом Дина поначалу смутилась, но тотчас же пришла в себя. Какого чёрта?! Это ее проект и ее доклад. Бенефис, можно сказать, какого скромная сотрудница отдела еще ни разу не удостаивлась.

— Наверняка нет, определенно Центральная Европа: Франция, Австрия, Бельгия... Но, учитывая плотность еврейской эмиграции, думаю, — она слегка замялась было, но потом уверенно продолжила. — Думаю, что скорее всего Германия.

— Принято!

В голосе Вейцеля явственно сквозило нетерпение. Желание поскорее перейти к существу дела.

— Эти подробности могут пока что подождать. Главный вопрос: что он предлагает и что хочет взамен?

— Что предлагает? — Риторически переспросив, девушка прикрыла глаза и поднесла пальцы к вискам. Наступал самый ответственный момент.

Последний, вчерашний сон был настолько ошеломляющим и выходящим за пределы обыденного, что в полной мере осознать его результаты она, пожалуй, еще не успела. А Робин Гуд именно что торопился.

— Ай, вслух объяснять долго. Просто прикоснись! — И с этими словами он распахнул ей двери в свое сознание.

Ну, что тут сказать? Просто разговаривать, пусть даже и во сне — это одно, а вот коснуться чужого разума, переварить и принять его как собственный — совершенно другое. Доктор Джекилл и мастер Хайд скромно курят в сторонке. В первое мгновение Дина почувствовала себя тогда словно пьяной: нет, не в драбадан пьяной (была когда-то в ее жизни пара случаев, по молодости и бесшабашности), но слегка опьяненной, как после второго бокала шампанского. Голова чуть-чуть кружилась, а мысли неуверенно метались между двумя телами и двумя личностями: это еще я или уже не я? Когда какие-то обрывки чужих воспоминаний и ассоциаций мельтешат перед глазами, будто в калейдоскопе: огонь в камине, шелест листвы на ветру, рев пролетающего над головой самолета, запах свежесваренного рассыпчатого риса, — но ни малейшей приметы времени или места, ни единой!

Впрочем, через несколько мгновений картинка успокоилась, стабилизировалась, и стало понятно, что доступ к ментальному пространству Робин Гуда она получила не полный, а четко ограниченный. Информация о личности ее партнера по снам (да-да, включая эротические, вы правильно поняли!) — таких данных по-прежнему не было. Зато о его планах и соображениях, о том, зачем он вообще вышел на контакт с Диной и ее конторой — в полном объеме. И, вдобавок, немного по технологии самих паранормальных способностей.

Или, назовем вещи своими именами, убийства на расстоянии.

6.

— Предлагает нам Робин Гуд подержаный философский камень и рабочую модель вечного двигателя. А взамен хочет, естественно, миллион наличными и виллу на Ривьере с блэкджеком и шлюхами!

Кинематографически улыбнувшись в стиле "Я тупая блондинка", девушка обвела собравшихся казалось бы невинным, но на самом деле очень и очень пристальным взглядом. Периодически сбрасывать напряжение и будоражить участников нестандартными, мягко выражаясь, идеями традиционно входит в технологию мозгового штурма, и Дина не отказала себе в удовольствии слегка шокировать и развеселить коллег прежде, чем переходить к серьезным темам. Тем более, что сейчас она должна была высказываться не от своего имени, но от лица самого мстителя-невидимки. Подключившись к его ментальному образу, полученному в последнем сне.

— Итак...

Интонации и манера речи изменились на глазах, в одно мгновение. На смену мягкой и обходительной манере, которыми славилась молодая женщина, невзирая на свое офицерское звание, пришел очень четкий, рубленый и донельзя мужской слог.

— Итак, можно убить одного конкретного террориста, десять или даже сто, но на их место с неибежностью придут новые. Проблему надо решать стратегически, — Дина сглотнула слюну с застывшим от напряжения лицом, — и уж точно не в одиночку. Именно поэтому я и обратился к вам.

Она сделала короткую паузу, фиксируя внимание слушателей. Хотя с этим проблем не было: все напряженно ждали продолжения. И дождались, не прошло и пяти секунд.

— Исходная идея: создание и поддержка позитивного тренда в исламской мире, типа "Мусульмане за Израиль". А для этого, параллельно с ликвидацией наиболее одиозных террористов, давать эту информацию отобранным либеральным муллам. Дескать, негодяи тщеславия ради посмели исказить истинную волю Пророка, за что и были наказаны. — Прежде чем продолжить, ей пришлось облизать пересохшие губы. — То есть будут наказаны. А вам, понимающим эту волю правильно, в награду дар предвидения.

Тишина в конференц-зале сделалась густой и непроницаемой, только кондиционер тихонько гудел где-то на периферии реальности. До конца этой робин-гудовской "Декларации о намерениях" оставалось, судя по всему, совсем немного.

— Таким образом, в перспективе формирование мощного произраильского лобби в исламском мире, вплоть до окончательного мирного решения конфликта. Win-win stategy, как выражаются наши американские друзья. — Девушка в последний раз перевела дух. — Но это только набросок. Что касается же оценки, проработки и реализации — тут лучше вашей команды не то что в стране, вряд ли и во всем мире сыщешь.

И всё. Невидимый автор проекта растворился в своей виртуальности, и на бледном лице Дины проступило ее обычное выражение. Ну, или почти обычное: некий неожиданный налет чувственности, даже эротичности сохранялся, на что ревниво обратил внимание в первую очередь Вадик: "А со мной она такой никогда не была!" Но об этом можно было подумать позже, а пока что все напряженно ожидали реакции босса.

— Забавно, не правда ли?

Двенадцать шагов от стены к стене, от двери к окну. А потом столько же обратно. "Традицонный маршрут отца-командира, напряженно размышляющего о судьбах мировой цивилизации перед лицом своих подчиненных, — скептических подумалось тогда Дине. — Вышагивает тут, словно перед строем на плацу. Как-же как же, птица высокого полёта! Полу-журавль, полу-пингвин, блин. Перипатетик в садах Академа, не меньше."

Девушка, разумеется, была неправа, причем сама это прекрасно понимала. При всем своем взрывном характере и пристрастии к мелочным придиркам, в общем и целом алам Вейцель был достоин глубочайшего уважения. Знаете, чем отличается отличается начальник первого сорта от начальника второго сорта? Начальник первого сорта выбирает себе подчиненных первого сорта, а начальник второго сорта — подчиненных третьего (!) сорта. Так вот, Вейцелю не только удалось собрать слаженную команду таких же, как он, "необычных и нетипичных", но и успешно удерживать ее на плаву вопреки косым взглядам начальства и завистливым — коллег. Поскольку связи у их полковника были предельно широкие, причем в самых разнообразных сферах. И незаурядный талант дипломата впридачу.

— Ведь смотри-ка, даже мой разрыв с Вадимом в личном плане совершенно не отразился на нашей работе в группе, — озадаченно, но одновременно и с восхищением отметила она. — Ладно, это все нервное, в предвкушении второй серии.

Но времени пожалеть еще немного себя, любимую, наш дипломат в штатском ей не оставил. Внезапная остановка, разворот всем корпусом к аудитории и нетерпеливый жест, призывающий всех оставить в покое свои чашечки с кофе или стаканы газировки...

— Проект перспективный, мощный и достаточно безумный, чтобы не отвергать его без дальнейшей проработки, — подытожил Вейцель плоды своих размышлений. — Так что переходим дальше. Чего же хочет взамен наш славный Робин Гуд?!

Вот он, момент истины. Дина покраснела и закусила на мгновение губу под пристальным взглядом командира, но потом подобралась и ответила достаточно дерзко, едва ли не с вызовом:

— А хочет он меня.

— В смысле? — Сам полковник уже знал ответ на этот вопрос, но теперь его должны были услышать и остальные.

— Меня как куратора, меня как руководителя группы обеспечения и... — Она глубоко вздохнула и смирилась с неизбежностью. — Меня как женщину.

Коротко и донельзя откровенно.

По рядам слушателей тут же пронесся ветерок неподдельного интереса. Вадик брезгливо сморщил нос, маскируя свою отчаянную ревность — без особенного, впрочем, успеха. Шиманский внимательно окинул коллегу оценивающим мужским взглядом и, кажется, остался увиденным вполне доволен. Ну а Нора просто взвиззгнула от восторга:

— Ага, значит, это все-таки мужчина! Ну и как он вам показался?

Считается, что женщины-агенты в израильских спецслужбах в сексуальную связь с объектом разработки не вступают, ограничиваясь легким флиртом. Или, по крайней мере, по долгу службы вступать не обязаны. Но этот наивный лепет мы оставим PR-агентам правительства и левой шушере на задних скамейках Кнессета: между собой, грубую ткань реальности всем причастным доводилось щупать и проверять на прочность не раз и не два. Еще долго останется на слуху, например, знаменитая история Синди, заманившей в ловушку предателя Мордехая Вануну. Не говоря уже о такой легенде сексуального шпионажа, как Иоланда Габай, она же агент "Хар-Мор". Список любовников этой "израильской Мата Хари" исчислялся десятками, если не сотнями, и простирался от Каира до Парижа. Причем в число допущенных к лону красавицы-журналистки входили тогда и европейские послы, и члены королевских семей Ближнего Востока, и будущие премьер-министры...

Но это дело прошлое, во-первых. А во-вторых, распространялось только на специалисток по активным операциям, у которых и подготовка другая, и критерии отбора при поступлении в контору. И к обязанностям скромной сотрудницы аналитической службы отнюдь не относилось. По крайней мере, по умолчанию. Что же касается раздела "optional"...

— Он спросил тогда, готова ли я стать для своего народа новой Эсфирью. Ни более, ни менее. Что свидетельствует, кстати, о самоуверенности и запредельно высоком уровне притязаний. — Лучшим способом справиться с неловкостью при обсуждении на публике своих более чем интимных переживаний был перевод их в отстраненность, объективную и наукообразную. Об этом в любой популярной книжке по психотерапии написано, а уж этих книжек в определенный период своей жизни Дина перечитала не одну и не две.

— Во сне, отчего же не попробовать? — улыбнулась она. — Тем более, что цена подходящая, а с невинностью я рассталась уже достаточно давно, причем далеко не только в анатомическом смысле.

Уж чем-чем, а способностью смотреть на себя трезво и без прикрас Дина отличалась с детства. Поэтому, наверное, и пришлась ко двору в небольшой, но спаянной команде полковника Вейцеля: выдавать желаемое за действительное здесь не требовалось и не позволялось, даже при наличии страстного и нетерпимого желания. Буйного и необузданного. Как прошлой ночью, например... Так, стоп, что-то я увлеклась и заехала явно не в ту сторону!

— И вы можете это прокомментировать? — Вейцель был сама любезность и деликатность. При этом он явно сыграл на опережение, предваряя пристрастные и существенно менее деликатные вопросы, которые были уже готовы сорваться с языка одного из его подчиненных, не будем называть его вслух.

Она ждала этой просьбы, и ответ был уже готов.

— В общем и целом, это было... впечатляюще. Если же обязательно необходимы технические подробности, я готова изложить их в личной беседе любой женщине-психотерапевту из наших или с нужным допуском, а она уже решит, что можно и нужно передавать дальше. Но без моего личного участия и ни в коем случае не "сейчас и здесь". А кого интересует порно, — мелочно огрызнулась женшина напоследок, — милости прошу в интернет. Там этого добра навалом.

7.

Что выгодно отличает синагогу от храмов и молелен всех остальных религий?

Здесь наливают.

Даже после самой что ни на есть рядовой субботней службы народ быстренько перебирается на "киддуш" в банкетный зал, где для почтенной публики уже заблаговременно разлиты водочка и красненькое. И по первой — "Здравствуй, Суббота!", и по второй — "Мира вам и радости!", а потом и по третьей, "шоб ви таки были здоровы!"... Что уж говорить о пасхальной службе, когда ты последним гадом будешь, если не выпьешь свои положенные четыре стакана, облокотясь на левый бок. "Благословен Г"сподь, давший нам плод лозы виноградной" — любой сын иудейского племени с детства заучивает наизусть этот принцип, единственно достойный настоящего мужчины. Не в пример христианам с их чайной ложечкой кровушки от распятого бога на причастие или наркоманам-мусульманам, которым Пророк вообще ни капли спиртного не позволяет...

— Вот и прекрасно! — подумал про себя Вейцель, опрокидывая первую стопку в компании таких же прихожан. Облеченный доверием и властью полковник остался где-то там, снаружи, а здесь возносил славу Творцу лишь скромный Ицхак бен Абрахам, ибо перед Всевышним все равны. Впрочем, некоторые все-таки равнее остальных — те самые, что сидят в первых рядах и первыми отдирают свое седалище от сиденья в надлежащий момент службы. Но к их числу он никогда не относился, и его служение было раввинам неподотчетно. А поэтому просто стоял сейчас в уголке у столика с напитками, наблюдая, как реб Липшиц свежевымытыми руками нарезает традиционные субботние хлеба. Дело Робин Гуда пред лицом вечности могло и подождать. Но недолго.

Благо время ожидания было чем заполнить. И пока раввин вместе с кантором выпевали все положенные по обряду молитвы, а потом совмещали неспешную трапезу с оживленными разговорами, в которых принимал участие не только председатель общины, но и несколько других завсегдатаев из числа предмолящихся, к каковым Вейцель себя никогда не относил — "Мне бы ваши заботы, господин учитель!"... Пока вся остальная публика попроще, устремившись к раздаче, выстаивала в очередях за местных эквивалентом чечевичной похлебки, а потом пылко обсуждала последние светские сплетни и выбор уценёнки в окрестных магазинах... Пока Её Величество Суббота не приняла наконец весь мир в распростертые объятья — всё это время он напряженно обдумывал последнюю часть вчерашнего доклада своей сотрудницы. Потому, что предлагал таинственный Робин Гуд много, но и запрашивал тоже немало, хотя и не наглея.

— Проблема в том, что перезжать в Израиль он отказывается категорически. Неподходящий климат, во-первых, соображения безопасности, во-вторых, и, наконец, чисто технологически ему необходимо определенное расстояние от... — Дина чуть помедлила тогда, подбирая деликатную формулировку, пока не сформулировала окончательно:

— От места приложения свои усилий.

— Но у вашего Робин Гуда есть конкретные предложения, не так ли? — Данечка просто рвался в бой. Молодой и наивный в той мере, насколько это было возможно в рамках их специализации, Дан Мизрахи был последним пополнением команды алама Вайцеля. И с энтузиазмом неофита кидался поэтому на амбразуру любой новой идеи, на что его коллеги смотрели благодушно и снисходительно: "Знаем мол, знаем, такими же были когда-то. Через пару месяцев само пройдет".

— Оперативную базу предлагается устроить чуть севернее: Швейцария, Греция, Южный Тироль, на худой конец даже Венгрия или Болгария. Подходящая вилла в уединенном месте для команды из 12-15 человек обойдется примерно в 15-17 миллионов, он уже посмотрел.

И тут же оборвала уточняющие вопросы, готовые сорваться с уст слушателей:

— Долларов, разумеется. В евро, соответственнно, дешевле.

— А что за команда? — Начальник уже знал, что именно имеется в виду. Знал и несказано удивился пониманию ситуации и реализму Дининого контрагента по переговорам. Реализму, плавно переходящему в цинизм, чего от литературного Робин Гуда ожидать было бы трудно: тот всё-таки вошел в легенды и народный фольклор как неисправимый романтик. Но то, что знал Вейцель, должны были узнать теперь и все остальные, и он одобрительно кивнул девушке, призывая ее продолжать.

— Наши люди с выучкой спецназа. Внешне, для публики, обслуга, но на самом деле еще и охрана. А кроме того... — Она внутренне содрогнулась, но всё-таки произнесла вслух:

— А также ликвидационная группа, если начальству придет в голову зарезать эту курицу, несущую золотые яйца. Особенных иллюзий по поводу нашей конторы Робин Гуд не питает.

В смешанной гамме чувств, которая отразилась на лицах собравшихся, сплелись воедино удивление, восхищение и согласие с подобной трактовкой ситуации.

— Что, опять-таки, говорит в его пользу.

В пользу проекта говорило многое, хотя... Так или иначе, но семнадцать миллионов — это очень неплохие деньги. Заведомо выходящие за рамки бюджета их отдела, даже несмотря на то, что загадочный медиум особо подчеркнул, что сам ни на один шекель из этой суммы не претендует: "Вилла остается на балансе вашей организации и может быть когда-нибудь продана обратно. Другое дело накладные расходы." Но и тут аппетиты Робин Гуда были весьма умерены: содержание на уровне университетского профессора, транспорт в пределах региона и периодически культурные мероприятия: опера, балет, выставки... Рок-концертов и гей-парадов не предусмотрено, и на том слава Создателю!

Однако нерешенные вопросы оставались. Именно один из них и привел сегодня Вейцеля в неприметную синагогу, примостившуюся на маленькой улочке неподалеку от центра города. Разумеется, в Конторе были и свои собственные эксперты по религиозным вопросам, но столь широкого и неортодоксального взгляда на вещи, как у старины Липшица, было еще поискать. И, дождавшись наконец конца трапезы, полковник решительно прошагал полутемным коридором в кабинет своего старого знакомого, которому можно было довериться.

— Скажите, ребе, а может ли быть скрытый Мессия?

— Наподобие "скрытого имама" у мусульман?

Почтенный богослов явно не ожидал такого вопроса. Сдержанно улыбнувшись, он провел ладонью по подбородку, а потом надолго задумался.

— Ну ты же знаешь сам: в Торе можно найти и то, что это возможно, и то, что это невозможно. Адонай Элохейну логике неподвластен; напротив, это логика подвластна Ему. — Ребе картинно развел руками. — Короче: а что тебе нужно?

— Нужно, чтобы был. Да еще и жил вне пределов Израиля.

— Ой-вей, а теперь ты скажешь, что и прямым потомком царя Давида не является?

— Угадали, ребе, так и скажу.

— Ну и что же тогда остается от Мессии?

Возмущение убеленного сединами старца было несколько утрированным и наигранным, но в основе своей неподдельным. Впрочем, у сегдняшнего посетителя был на это заготовлен хороший ответ.

— Таки что? А вот это вы мне, реб Липшиц, сами сейчас и расскажете.

И Вейцель, свободно откинувшись в гостевом кресле, приготовился слушать.

...

Послушать ближнего еще никому и никогда не вредило.

Нет, недаром наделил Создатель всякого смертного парой резных полукружий, симметрично обрамляющих голову. Согласно образу и подобию своему — опять-таки, по слухам. Выслушай умного и поймешь, что и как надо делать. Внимательно вслушайся в слова дурака — и научишься, чего делать как раз не надо. А главное — ни в коем случае не мешай собеседнику врать. Недаром ведь говорится, что из того, что Петр говорит о Павле, можно узнать мало о Павле, но много о Петре.

Немалую часть своего былого состояния Влад Березенко сколотил именно благодаря тому, что умел слушать. Внимательно слушать по всем азимутам, а потом делать собственные выводы. Слушать — и слышать невысказанное, улавливать намеки и тенденции, течение подводных струй в том водовороте. которых подхватил однажды обломки великой советской империи и стремительно потянул на затянутое илом и тиной дно Истории. Потому, что в этой мутной клокочущей жиже оказалось возможным выловить немало жирной рыбки — если знаешь, что и где ловить, конечно. Да еще и умеешь вовремя насадить на крючок именно ту наживку, о которой твоя рыбка мечтает здесь и сейчас: нефть, газ, алюминий... Хоть шоколадные конфеты или заокеанский спортивный клуб, лишь бы сработало.

Тот, кто владеет информацией, владеет миром — об этом, кажется, еще Дж. Оруэлл писал. И честолюбивый юноша собирал свой урожай на всех полях без исключения — от Елисейских до навозных. Кто с кем спит сегодня, отчего покончил жизнь самоубийством бывший соученик, над кем из приятелей висит статья за растрату, какой валютный курс можно будет ожидать на следующей неделе... И вот уже минимальные денежные средства, собранные с миру по нитке, позволили знаюшему не просто приоткрыть маленькую щелочку в укромные сейфы партийных и КГБ-шных заначек, но и сигануть с этого трамплина в мир большого бизнеса, на широкие банковские площадки и в глубины угольных шахт. Превращая сотни в тысячи, а тысячи в миллионы. Потом — в десятки и сотни миллионов. И, наконец, в миллиарды.

Конец, впрочем, подкрался незаметно и совсем не с той стороны, откуда его можно было бы ожидать. Хотя издавна предсказано поэтом: "Всё возьму, сказал булат!", и в виду имелся вовсе не Булат Окуджава.

Искусство слушать и слышать, как это ни печально, у богатых с неизбежностью атрофируется. Снисходительно распоряжаясь миллионами и небрежно подавая неудачникам меховую шубу с барского плеча, от щедрот своих, шаг за шагом и день за днем сужаешь пространство собственной реальности. Чувство опасности, этот тысячелетиями выработанный животный инстинкт — в золотой клетке парламентских кулуаров и пятизвездочных отелей он кажется ненужными и поневоле притупляется. Но, к счастью, не совсем и не у всех.

Владу повезло больше, чем многих его коллегам по цеху олигархов. И запах жареного, а точнее, уже гарь пожара в собственном доме он успел ощутить не в последний, а в предпоследний момент. И оказался поэтому не на тюремных нарах и не в отчаянных бегах на борту чужеземного крейсера, а всего лишь в пределах Земли Обетованой, под слегка переработанным именем и с неким остатком на оффшорных счетах, который позволил новоиспеченному Вульфу Берзману вести если не роскошное, но уж по крайней мере безбедное существование. Хотя злая память о неблагодарном Отечестве осталась, наверное, навсегда.

И невзрачный полушепот, настигший его однажды во сне, Вульф выслушал бы внимательно даже и на трезвую голову и наяву, уж больно вкусным показался воспрос невидимого собеседника:

— А сколько бы ты заплатил за скоропостижную смерть Генпрокурора? Того самого, чьим усердием лишился львиной доли состояния, честного имени и страны, в которой родился и вырос? Сойдемся на семнадцати лимонах, или хочешь торговаться?

8.

Ближе к полуночи, когда летняя жара спадает, пространство на тротуаре перед многочислеными кафе и ресторанчиками вдруг оказывается усыпано гроздьями столиков и стульев. Будто на больших полукруглых клумбах вспухают пахучие цветы тьмы — белоснежные левкои, нежно-фиолетовая маттиола, сочно-малиновый душистый табак и знаменитая "ночная красавица" мирабилис с ее многоцветьем желтого, оранжевого, яростного-красного и вплоть до королевского пурпура. Точно так же источают эти столики свой пленительный аромат — свежезаваренного кофе. И точно так же устремляется на их гостеприимно распахнутые лепестки обильная и разношерстная человеческая мошкара, с тем, чтобы растворить былые заботы отошедшего дня в новой креманке прохладного мороженого, обильно сдобренного ликером, или старательно утопить их на дне шипучего бокала с памятным еще по священным текстам "плодом лозы виноградной".

Кого только не встретишь в такие часы на залитых ярким искуственным светом обочинах широких проспектов! Банкиры и рантье в строгих белоснежных рубашках, богемная элита в пестрых волнистых одеяниях, переливающихся всеми цветами радуги — и тут же скромные пары обычных служащих, едва поднявшихся над уровнем социальной помощи, но все-таки поднявшихся. И посему хотя бы раз в месяц позволявших себе подобную роскошь, чтобы доказать всем в этом городе и в этом мире, но прежде всего самим себе: "Да, мы этого достойны. Мы это смогли!" Студенты, подрабатывающие по вечерам разноской пиццы, а по утрам — раскидыванием рекламы по почтовым ящикам сограждан. "Ночные фиалки", в свободную от работы ночь сменившие свои микро-юбки и ажурные чулки в стиле "возьми меня!" на скромные элегатные платья... И прочие, имя коим легион

Достойным же завершением этого ансамбля (Сам, бля... Один, бля!), этакой парой вишенок на пышном торте праздношатающейся публики — невысокий "миллионер в отставке" на излете пятого десятка, с круглым лицом и не менее округлившимся брюшком, в сопровождении поджарого и энергичного журналиста чуть помоложе себя. Оба в "казуальных" рубашках с коротким рукавом и неприметных, хотя и с достоинством пошитых брюках. И с выражением взаимной заинтересованности на лицах.

Впрочем, открытому пространству под луной и звездами эти двое предпочли артистические убранства одного из небольших заведений под затейливым названием "Эспрессионизм", примостившегося в немалом ряду себе подобных. Хозяйка совмещала свой бизнес с занятиями живописью, и все стены маленького зала были увешаны полотнами самой Ханны. Хотя как художница до уровня Марианны Веревкиной или Габриэлы Мюнтер она явно не дотягивала, но эспрессо оказался действительно неплохим, а вся атмосфера кофейни была достаточно интимной и располагала к доверительной беседе. Чего, собственно, обоим и требовалось.

Особый шарм заведению придавал звучащий впологолоса французский шансон в исполнении одной бывшей фотомодели, на протяжении нескольких лет успевшей заодно побывать в первых ледях небольшой ядерной державы. Ханна была большой поклоницей Карлы Бруни, и портрет певицы работы самой хозяйки занимал центральное место в экспозиции на стенах зала. Однако же, пусть искусство и вечно, но жизнь все-таки коротка, и пора было приступать к содержательной части интервью.

— Скажите, Вульф, а чем Вас, собственно, привлек проект "Робин Гуд", и почему вы решили поддержать его материально?

У всякого уважающего себя сотрудника спецслужб имеется "второе Я" — официальная версия прикрытия для ничего не подозревающей публики. И, по возможности, правдоподобно объясняющая оной мелкие странности в поведении и образе жизни агента. Ничего не поделаешь, издержки профессии. Рядовая рутина, из которой на три четверти и состоят работа и быт любого офицера Моссад, Шабак и иже с ними. Выученная назубок и оточенная годами работы в органах. Таки да!

"В миру" полковник Вейцель был относительно преуспевающим журналистом, да к тому же еще и владельцем микроскопического, но тем не менее успешно функционировавшего агентства новостей. Многочисленные и засекреченные деловые поездки, дюжина сотрудников в подчинении, связи и знакомства практически во всех кругах и сферах общества (возблагодарим Создателя, что не в квадратах и кубах!!!) — всё это вполне укладывалось в легенду, для поддержания которой коротенькие заметки от ПНА ("Проспектив ньюс эйдженси") регулярно появлялись на предпоследних страницах новостных лент. И почему бы благородному дону не взять интервью о перспективах мирного урегулирования у известного в прошлом магната и политика некогда великой державы? "Не вижу причины".

— Чем привлек? — Берзман вальяжно откинулся в кресле и сделал долгую красноречивую паузу, смакуя свой кофе, а потом широким взглядом окинул картины на стенах кафе. Поправил на носу круглые очки в тонкой изысканной оправе цвета черненого серебра. Сделал еще один глоток из тонкой фарфоровой чашечки. Внимательно, даже пристально посмотрел на собеседника... Одним словом, Качалов отдыхает, а Эдмунд Кин нервно ворочается в своем лондонском гробу — в искусстве держать паузу бывшему "владельцу заводов, газет, пароходов" равных, пожалуй, не сыскалось бы ни по ту, ни по эту сторону Атлантики. Наконец, Вульф улыбнулся и театрально развел руками:

— Ну, я думаю, что это можно назвать деловым соглашением. И, поскольку мой контрагент свою часть сделки выполнил...

В глазах немолодого мужчины прорезалась сталь, а мимику звезды захудалого провинциального театра на мгновение сменил острый и хищный взгляд акулы большого бизнеса:

— Вы же знаете эти внезапные смерти по пятницам? За событиях на просторах бывшей Империи Зла следите?

И Берман решительным жестом отодвинул от себя чашку с недопитым артистическим кофе:

— Вот вам и ответ.

...

Когда вкрадчивый голос озвучил во сне свое заманчивое предложение, Вулф Берзман едва не поперхнулся. А точнее, это чуть было не сделал заботливо упрятанный где-то в глубине его личности Влад Березенко, чей постепенный, но неуклонный взлет был столь нахраписто оборван однажды грубой силой в прокурорских петлицах. Как это у классика? "Всё куплю, — сказало злато. Всё возьму, — сказал булат". И предельно прочное, казалось бы, положение магната и депутата за считанные месяцы истаяло, словно мартовские снежные заносы под молодым и злым весенним солнцем. Пара показательных процессов над ближайшими сотрудниками — по высосанным из пальца обвинениям, но кого это волнует? Слепая и глухая Фемида со времен Древнего Рима и доныне всякий раз послушно, подобно флюгеру, разворачивает свой меч туда, куда подул сегодня ветер с высот власти...

Влад много раньше, чем иные его собраться по клану олигархов, понял, что плевать против этого ветра не стоит. В результате чего и оказался не на тюремных нарах, а в Земле Обетованной, да еще и с немалой частью былых авуаров впридачу. Но обиду на нынешнюю власть своей прежней Родины затаил не по-детски. И едва ли не первым в его листе ожидания на долгую мучительную месть значился Платон Нестроев — верный сторожевой пес режима, чьими руками Влад был низвергнут с заоблачных вершин Храма Золотого Тельца в пучину изгнания. Так кто он такой, чтобы отказываться от представившейся возможности отомстить?!

Семнадцать миллионов, тем не менее — сумма хотя и подъемная, но отнюдь не маленькая. Впрочем, попытка поторговаться во сне наткнулась на препятствие совершенно неожиданное:

— Не волнуйся, дружище, никакой предоплаты. Достаточно простого "да", а всё остальное обсудим уже после того, как некролог будет опубликован в газетах. Ты же не захочешь, чтобы следующий был посвящен тебе самому?!

Проснувшись наутро и отчетливо припомнив вчерашний сон, почтенный израильский обыватель Берзман лишь недоуменно хмыкнул, прежде чем почистить зубы и приступить к завтраку. Однако пару тысяч у Вильям Хилл3 на скоропостижную смерть генерального прокурора далекой страны все-таки поставил, хотя и через подставных лиц: чутье у Вулфа как было волчьим, так и осталось — иначе не стал бы он мультимиллионером когда-то и не оставался бы им по сию пору. Разве сменит барс пятна свои?

И вот теперь Нестроев удостоился почетных похорон на самом престижной кладбище столицы, а сам Берзман, отступив от привычного и достаточно замкнутого образа жизни последних лет, дает интервью. Причем руководителю захудалого и малоизвестного информационного агентства, чего в нормальных обстоятельствах не сделал бы и в страшном сне. Но обстоятельства меняются — а помимо страшных снов, бывают еще и сны пророческие.

На следующий раз загадочный голос прозвучал в голове Влада на третью ночь после того, как паскуда-прокурор обрел свои заслуженные пару квадратных метров земли, а сам израильский миллионер стал еще чуть-чуть богаче: внезапная кончина его давнего недруга котировалась у букмекеров по ставке "пятьдесят к одному".

— Ну что, убедился?

— Да, спасибо. — Каждый вечер Берзман ложился теперь в кровать в предожидании этого разговора и просчитывая возможные варианты. — И что теперь?

— Да ничего особенного...

В голосе полночного киллера периодически звучали какие-то знакомые, хотя и давным-давно позабытые интонации. Да и сама манера разговаривать наводила на мысль, что они с собеседником когда-то были знакомы. Но число людей, с которыми успел пересечься Влад на своем извилистом жизненном пути, измерялось многими тысячами, и вычислить обладателя данного конкретного акцента никак не удавалось, при всем старании и великолепно натренированной памяти. И он позволил себе просто подождать.

— Насчет следующего некролога я, пожалуй, слегка пошутил, — продолжал тем временем незнакомец. — Но если ты заинтересован в дальнейшем сотрудничестве...

— Допустим. А семнадцать лимонов — это фиксированная сумма? Собрать такое наличными, да еще и в мелких купюрах займет изрядное время.

— Наличными? Упаси Господь, в такие игры я не играю! — Вульф явственно различил скептический смешок собеседника. — Нет, речь идет о небольшом спонсорском пожертвовании на благо родного государства, не более того.

Более или не более, но исследовательского проекта "Робин Гуд", на счет которого ему предложили перевести упомянутую сумму, не обнаружилось ни на одном правительственном сайте — Берзман сначала проверил сам, а потом озадачил специалистов из небольшой аналитической группы, которая работала на него в последние годы.

— В открытых списках тема с указанным названием не числится, — скупо и лаконично сформулировал руководитель группы, придя к заказчику с итоговым докладом. Другой на его месте вложил бы в эту фразу гораздо больше пафоса или хотя бы, в лучших национальных традициях, демостративно развел руками, но Шимон Брейт был не таков Сухой и седой, словно высохшая щепка, аналитик многие годы до пенсии проработал в Моссаде и навеки сохранил выученную за это время привычку к сдержанности.

— Ну что ж, нет так нет, — одобрительно кивнул Вульф. — Может быть, со временем отыщется.

И как в воду глядел. Безуспешные поиски грозы Шервудского Леса в синайских песках не остались незамеченными по ту сторону барьеров секретности и, когда в оффис винодельческой компании "Берзман & Co." пришел факс с просьбой об интервью, ее директор и владелец уже знал, что отказываться не рекомендовано: у Шимона оставались неплохие связи по прежнему месту службы, которые и были задействованы в нынешнем случае.

— Вас интересует, в чем суть Робин Гуда и его товарищей?

Естественно. Вкладывая миллионы в венчурное предприятие, меценат имеет полное право поинтересоваться бизнес-планом проекта и вообше потребовать, чтобы кота из мешка перед продажей все-таки вынули наружу: не страдает ли лишаем, ловит ли мышей, и на месте ли все его причиндалы имени Фаберже? Хотя, хотя...

Вейцель нетерпеливым жестом вскинул руку, подзывая официантку — благо сегодня художница Ханна обслуживала гостей сама. А бокал шампанского полковнику срочно требовался, настолько вкусной была та мысль, что пришла ему только что в голову. В самом деле, иметь слишком много денег на расчетном счету проекта — значит, вызывать ненужную зависть у коллег и исконно-социалистическое желание всё отобрать и поделить: вам Карл Маркс что, не еврей?! А тут вырисовывалась красивая возможность избавиться от игры в испорченный телефон. И журналист в штатском задал своему интервьюируемому самый конструктивный за сегодяняшний вечер вопрос:

— А не перенести ли наш разговор в более уютные интерьеры, господин Берзман? Если вы были бы настолько любезны, чтобы пригласить меня к себе... — Он сделал многозначительную паузу и продолжил уже с более чем двусмысленным намеком. — Тогда к нам бы смогла присоединиться моя очаровательная сотрудница, которая имеет к Робин Гуду самое непосредственное отношение. Она бы вам всё и объяснила.

9.

Жизнь имеет обыкновение двигаться по синусоиде.

Если еще вчера дни у Дины — равно, как и ночи — были насыщены событиями по самое некуда, то последнюю неделю все словно бы вернулось на круги своя. Точь-в-точь как сказано у Коhелет4 : "Также возлягут двое в ночи, и тепло им, а одному — как согреешься?"

Таинственный любовник из ее сновидений куда-то пропал и не объявлялся уже целую неделю. Да и энергичный начальник с прической "ёжиком" тоже, казалось, потерял к проекту "Робин Гуд" всякий интерес. Но перед этим все-таки успел конспективно изложить девушке содержание пресловутого "Меморандума Липшица", в котором от претендента на звание Мессии (да еще тайного, да еще в изгнании!) требовалось ой-вей как много. Причем прежде всего — позитив.

С одними показательными казнями супа не сваришь. Пророк должен не только и не столько карать, сколько вещать и вести: чудотворные исцеления, сбывшиеся пророчества... Море заставить расступиться при случае, воду из скалы высечь. Или даже накормить пятью хлебами пять тысяч верующих, хотя это и "не наш хоккей", как любили выражаться верующие коммунисты в некогда существовавшей стране официального неверия. Но в любом случае — позитив. Над которым сейчас и работает со всем тщанием её шервудский стрелок — по крайней мере, Дине хотелось бы думать именно так.

Остро хотелось разрядки. Сорваться с катушек — разбить витрину в бутике, устроить скандал в кофейне за скверно приготовленный напиток, заехать по физиономии какому-нибудь приставучему хаму, а потом сослаться в качестве оправдания на пресловутый предменструальный синдром, благо физиология позволяла. И, неспешно шагая к дому по широкому проспекту, она почти с облегчением заметила позади мотоциклиста-гопника.

Дальнейшее оставалось делом техники, благо тренировок и практических занятий Дина не пропускала никогда, даром что при её кабинетной работе особенной нужды в боевых искусствах не наблюдалось. Но — врожденная обстоятельность и аккуратность, наверное. А потому она не стала перекидывать свою сумку на правую руку подальше от проезжей части, как это рекомендуется в расхожих наставлениях. Зато заранее расстегнула кармашек специального отделения и двинулась дальше расслабленной, казалась бы, походкой. Для пущего эффекта даже эротически покачивая бедрами — чего не сделаешь в поисках дополнительной порции адреналина?!

Гопник в кожаных штанах и рубашке с декоративно закатанными рукавами заметил это движение и аж привстал в стременах, прибавив газу. Его мускулистые татуированные руки небрежным жестом надвинули поглубже шлем, и счет теперь пошел уже на десятые доли секунды. Главным было синхронизировать движения, но скоростью реакции Создатель молодую девушку не обделил — в отличие от роста, стройности или атлетизма, на которых Всевышний по отношению к ней явно сэкономил. "Но спор в Кейптауне решает браунинг", как пелось когда-то в популярной дворовой песне...

Поэтому в момент, когда цепкая рука дернула наконец ремень Дининой сумки, кисть лейтенанта была уже внутри и сжимала вороненую рукоять верного "орленка". Офицерам израильской армии, как известно, табельный пистолет не полагается — но приобрести для защиты личное оружие отнюдь не возбраняется, причем короткоствольный Jericho 941, более известный под именем "Baby eagle", производился тут же в стране. И расстаться хоть на минуту с этой маленькой, но несущей верную смерть дамской безделушкой было не в ее традициях — обидеть-то беззащитную девушку всяк норовит!

По забавному стечению обстоятельств, ствол даже не потребовалось вытаскивать — наоборот, грабитель собственноручно высвободил его в Дининой руке, дернув на себя сумку и словно приглашая "взлететь выше солнца". Хотя спешка и скоротечность столкновения всё-таки не могли не сказаться: целилась девушка гопнику предусмотрительно в ногу, но обе пули угодили чуть выше. И вот уже на лакированой черной коже, туго обтянувшей крепкие мужские ягодицы, изысканной иллюстрацией к какому-нибудь готическому роману проступили две кроваво-красные розы.

Выяснение отношений с бандитами и грабителями, в отличие от освобождения заложников, в реальной жизни обычно происходит в темпе allegro vivace, если даже не presto. Так что дальнейшее представляет интерес исключительно для любителей остросюжетных романов: получив два заряда свинца себе в задницу, грёбаный поц в кожаных штанах потерял сознание от болевого шока — всего на какую-то секунду, но этого хватило, чтобы его навороченный японский мотоциклет завалился набок, размазывая седока по раскаленному асфальту. Дикие вопли раненого вкупе со звуками выстрелов и тарахтением агонизирующей "Хонды" изрядно всполошили даже привычных к терактам израильских обывателей, и полиция возникла на месте происшествия практически мгновенно, а парой минут позже к ней присоединилась и карета Скорой Помощи.

К счастью, Динина сумка никуда не делась, хотя и несколько пострадала в ходе инцидента. В ее кармашке для документов, помимо обычного удостоверения личности (теудат-зеут), обнаружилась и скромная неприметная карточка, тоже запечатанная в пластик: имя владельца, фотография, радужная голограмма и восемнадцатизначный идентификационный номер, а сбоку — штрих-код мелкими квадратиками. Быстренько просканировав его, полицейский изменился в лице и машинально отдал честь, после чего незамедлительно возвратил документы хозяйке:

— Прошу вас, офицер!

И оформление протокола пошло в заметно ускоренном темпе "наибольшего благоприятствования". Тем более, что обстоятельства происшествия были более чем очевидны, а разрешение на ношения оружия у девушки имелось. Да и неожиданно превратившийся из преступника в жертву раздолбай все-таки остался жив, хотя пара недель на больничной койке были ему обеспечены с гарантией.

Домой, в итоге, она явилась гораздо позже, чем рассчитывала, и с полным сумбуром в голове. С одной стороны, это было первым случаем, когда Дине пришлось применить оружие против живого человека — как уже говорилось, молодой офицер была работником по преимуществу кабинетным. С другой же, здоровая неудовлетворенность ходом дела по Робин Гуду, помноженная на известный дамский синдром, обрела наконец достойную развязку. Поэтому можно было с чистой совестью принять рюмку коньяка и отправиться в постель: ее служебный и общечеловеческий долг на сегодня представлялся выполненным на все 100%.

У начальства, впрочем, оказалось на этот счет совершенно иное мнение.

Звонок служебного мобильника раздался именно в тот момент, когда девушка уже с облегчением скинула с себя всю верхнюю одежду и стояла теперь в раздумчивости перед раскрытым баром, облаченная лишь в кружевные трусики-стринги и такой же бюстгальтер изысканного "шампанского" цвета, выгодно оттенявшие черные, как смоль, волосы. Комплект был куплен недавно для "снов с Робин Гудом" — иных мужчин в её окружении на данном историческом этапе не наблюдалось. Кондиционер деловито урчал, заполняя скромную двухкомнатную квартирку блаженной похладой, и оставался только неторопливый выбор напитка на сон грядущий, чтобы окончательно снять пережитый только что стресс. Реми Мартен? Хенесси? Или, может быть, по такому случаю открыть подаренную когда-то Вадимом, но так и не откупоренную за ненадобностью бутылку ереванского бренди десятилетней выдержки?

Дина как раз разглядывала затейливую этикетку с забавной армянской вязью на фоне хребтов Арарата и размышляла о том, насколько название "Ахтамар" соотносится с легендарной Фамарью — женой Ира и Онана, чьим потомком в одиннадцатом колене был сам царь Давид. И тут звонок от начальства, причем в предельно официальном режиме:

— Сеген? Через полчаса будьте готовы к выездной работе. Маленькое черное платье у вас найдется? Буря пришла ровно в полночь, как по заказу. Хотя еще десять минут ее приближения не предвещало ничто. Даже всезнающий интернет-прогноз погоды и то оценивал вероятность дождя процентов в двадцать, не более. Луна неспешно плыла себе по небесной чаше, словно неосторожно выпущенный из детских рук воздушный шарик, да и все звезды тоже были вроде бы на месте: Вега, Денеб, Альтаир... Стрелец целился не то в Орла, не то в Лебедя, Геркулес игрался со Змееносцем в перетягивание змеи, а Скорпион стоял раком поперек Млечного Пути... Словом, всё как у людей. И вот поди ж ты!

Лёгкий ветерок внезапно показал свой норов, набирая обороты подобно барабану стиральной машины. Дёрнулся раз, другой, а потом завыл и загрохотал в полную мощь. Похоже, что рачительный Хозяин Небес решил сегодня устроить большую стирку и запустил свой агрегат на отжим по максимальной программе, настолько яростным и всесокрушающим оказался хлынувший в одночасье ливень. Трепещите, мол, людишки!

— Что же, — подумал невысокий усталый мужчина у себя перед компьютером, — самое время для обновления. Сочтем это знаком свыше, не всё ж врагов народа как клопов давить.

И отхлебнул очередной глоток традиционного полуночного кофе из маленькой изящной чашки майсенского фарфора.

— Хотите позитива? Будет вам и позитив, и белка со свистком... Пока наши девушки с нашими же миллиардерами развлекаются.

Он снова сжал виски дрожащими от напряжения пальцами. Кажется, наставала пора делать ход конём и переводить игру в миттельшпиль. Вперед, дружище!

10.

Впоследствии Ицхаку Вейцелю — нет-нет, не полковнику Вейцелю, а просто Ицхаку, или даже старому доброму Ицику Вейцелю, если угодно — пришлось немало пожалеть о том, что предыдущую ночь он провел вне дома. Но что поделаешь, у богатых свои причуды. А скромному журналисту средней руки, в отличие от высокопоставленного офицера спецслужбы, морщить по этому поводу нос не приличествует. Тем более, что и ночь та была не только полезной, но и познавательной.

За отпущенные ей шефом полчаса Дина едва успела привести себя в порядок — тем более, что никакого "маленького черного" у нее на полках не было и не могло быть по определению: "Не с нашим счастьем, доченька!". Поистине, примерять наряды от Коко Шанель на ее едва ли не рубенсовскую фигуру было бы сродни небезызвестной народной задаче о натягивании презерватива на глобус.

К счастью, в глубинах небогатого гардероба отыскалось элегантное вишневое платье весьма романтического покроя. Именно то, что доктор прописал — сексуально, но с достоинством. Волнистый подол чуть выше колена привлекает внимание к очень даже неплохим коленкам, одновременно намекая на те прелести, которые могли бы открыться чуть выше... Стильно, но без малейшей вульгарности, равно как и полукруглый вырез, откуда лишь едва виднеется пресловутая ложбинка. А потом — босоножки на невысоком каблуке, едва заметные духи и столь же легкий намек на макияж. Как раз вовремя, чтобы спуститься вниз в ответ на нетерпеливый сигнал барского лимузина.

Лимузин, кстати, тоже оказался стильным и неброским: "старое золото не блестит". Все эти хищные, распластанные по земле ягуары да ламборджини хорошо подходят молодым нуворишам да деткам богатеньких буратин с пальцами врастопырку, но для отставного бизнесмена и политика требовалось что-нибудь посолиднее. Хотя для выходцев из бывшего СССР иной роскошной машины, кроме Мерседеса, не существовало в принципе: издержки происхождения и воспитания, понимаете ли... Поэтому серебристо-серый Maybach S600 последней модели, поджидавший девушку у подъезда, являл собой точно рассчитанный баланс между "ретро" и "модерном". А также — как в старом анекдоте — идеально подходил к ее сегодняшнему платью и прическе.

— Госпожа Авербах?

Галантно вышедший из машины и протянувший ей руку немолодой мужчина полностью соответствовал немногим картинкам из Интернета, которые Дина успела проглядеть на скорую руку, пока собиралась. Невысокий и слегка кургузый шатен без малейшего намека на талию был отяжелен не только и не столько избыточными килограммами наетых за долгие годы ананасов с рябчиками, сколько самими этими годами. Долгим упорным восхождением к вершинам власти и богатства, по головам менее удачливых конкурентов — и стремительным падением вниз, в изгнание и забвение. Вот она, извечная рулетка Фортуны, оставившая столько морщин на его округлом улыбчивом лице!

Впрочем, до катастрофического "зеро" дело не дошло — опытный игрок сумел вовремя отойти от стола и даже унести с собой заметно больше того, с чем начинал. И сейчас перед ней стоял веселый и довольный жизнью рантье и виноделец. Жуир, бонвиван, пикейный жилет — какие еще определения выдал бы онлайн-словарь синонимов? Но глаза... Глаза Вульфа Берзмана выдавали ей совсем другое, благо курс физиогномистики и анализа невербальных реакций в программу обучения молодого лейтенанта все-таки входил, хотя и в небольшом объеме. Эти глаза были внимательными и злыми, холодными и расчетливыми, моментально фиксируя всё происходящее вокруг в створе едва ли не 360 градусов и просчитывая сотни вариантов одновременно. И сейчас эти глаза с любопытством смотрели на нее:

— Госпожа Авербах? Приятно познакомиться.

— Да нет, Вульф, я думаю, можно просто Дина, — прокомментировал вышедший с другой стороны Вейцель. — Не так ли?

— Да, разумеется. Дина, — протянула она руку в ответ после секундной заминки. — Мне тоже очень приятно.

...

Это действительно оказалось приятным. Предложенный Вейцелем план был изящен и прост, как и большинство его предыдущих решений. Вместо того, чтобы переводить пожертвование на счет малоизвестного правительственного проекта, к которому он и отношения-то никакого не имеет, стареющий Дон Жуан просто дарит виллу в Швейцарии своей новой любовнице. А почему бы и нет? За Владом Березенко в его прошлой жизни водились и более широкие жесты: оплатить дюжине былых сокурсников неделю в Куршавеле, например, или выкупить долги проигравшейся в пух и прах на бирже одноклассницы, которую до того и не видел лет десять... Бедную женщину, как это называлось в те лихие времена, "поставили на счетчик", заставив продать и квартиру, и машину, и дачу. Но уже взведенный было курок наемного киллера остановил тогда добрый дядюшка Владя — после чего и думать навсегда забыл об этом мелком недоразумении.

А теперь, для того, чтобы выглядеть в глазах стороннего и, тем более, пристрастного наблюдателя очередной игрушкой экстравагантного миллиардера, Дине нужно было провести хотя бы одну ночь в его доме. Чем она и занималась с комфортом уже четвертый час в компании Берзмана и Вейцеля: легкий поздний ужин во французском стиле, непритязательная беседа о последних новинках кино и оперных спектаклях, даже игра в "монополию" — ретро так ретро. А вы что подумали, ménage-à-trois? За порнухой, как уже было сказано ранее, милости просим в Интернет: там этого добра навалом.

— Ну, покажите же мне наконец мою швейцарскую виллу, — улыбнулся хозяин после того, как все участки земли, дома и заводы были выиграны, а потом отправлены в надлежащие места картонной коробки. — Надеюсь, там есть на что посмотреть?

— Вполне.

Дина отодвинула в сторону недопитый бокал с вином, деловито распахнула свой планшетник и вывела на экран картинку. Подходящая недвижимость нашлась неподалеку от Лозанны — ее Робин Гуда почему-то больше всего привлекала именно франкоязычная часть этой маленькой, но очень гордой страны. Двухэтажное здание достаточно современной постройки было асимметричным и стояло углом на небольшом пригорке. Небольшим был и прилагавшийся к вилле участок земли: для выездки лошадей места явно не хватало, хотя для вертолётной площадки — вполне достаточно. А большего участникам проекта, собственно, и не требовалось.

К числу прочих достоинств относились мощный подвал (будет где размещать технику с электроникой) и скромный дом для прислуги... Миль пардон, для обслуживающего персонала. А вишенкой на торте — прямой выход на Женевское озеро: пустячок, а приятно..

— И за все, про все четырнадцать лимонов. Может, и за двенадцать отдадут, если поторговаться, — меланхолично заметил Вейцель, почти не участвовавший до сих пор в разговоре.

— А остальное?

— Остальное — чеком на обустройство и косметический ремонт.

— Но, надеюсь, я буду на этой вилле желанным гостем?

— Желанным, разумеется. Легенда есть легенда, — улыбнулась Дина своему новообретенному спонсору. — Но нечастым: у вас же столько дел, забот...

— Принято! — расхохотался в ответ Берзман.

Оставался непроясненным лишь самый последний и самый главный вопрос: кто ты такой, старина Робин Гуд? Хватит ли у тебя стрел на затребованную сумму, не порвется ли раньше времени тетива твоего верного лука?

Но ответ на этот вопрос могло дать теперь только время. Как только рабочие помещения будут готовы, был готов выйти из снов в явь и таинственный мститель. Что называется, "вечером стулья — утром деньги".

Они просидели втроем до самого утра, пытаясь просчитать местонахождение и мотивацию ночного убийцы, но так и не пришли к определенному выводу. Какую-то информацию о своем виртуальном любовнике Дина, конечно, получила в ходе их "ментального соприкосновения"... Медики и психологи, кстати, потратили потом два полных рабочих дня на углубленную проверку ее идентичности — не стала ли сотрудница их службы Другой после означенного сновидения. Но никаких изменений или, тем более, угрозы для служебной тайны так и не нашли. А "присоединенность" к душе и образу мыслей Робин Гуда, при всем ее объеме, оставалась весьма ограниченной. Берзман же не мог добавить сюда вообще ничего, кроме твердого ощущения, что они с вышеупомяутым вольным стрелком уже когда-то встречались и даже выпивали вместе. Но когда и где — одному Создателю ведомо.

За окнами тем временем уже забрезжил рассвет. И Вейцель, отставив сотрудницу отсыпаться в миллионерской спальне под клятвенное обещание хозяина отправить ее попозже домой на своей машине, отправился на работу: домой, как казалось ему, ехать не было уже никакого смысла. Но первым, что он получил по приезде на службу, был заполошный звонок жены:

— Ицик, где тебя черти носят?! У нас тут ТАКОЕ творится!

— В смысле?

— В смысле, без смысла... — Если уж еврейская мама впадает в истерику, то делает это профессионально и со вкусом. — Да во всех смыслах, чтоб ты так был здоров!!!

Вот только семейного скандала ему сейчас не хватало, после бессонной-то ночи.

— Дорогая, прошу: успокойся и объясни толком, в чем дело.

— В чем? Да в том, что твой сын с тобой поговорить хочет!

— Да? — оторопел папа Вейцель. — Ну так пусть поговорит, в чем проблема?

— Эли, Эли, иди же сюда скорее, — запричитала жена на том конце телефона. — Вот тебе трубка, ну скажи что-нибудь папе!

— Па-а-па? — послышался робкий и неуверенный голос. — Зд-д-дравствуй.

— Ну здравствуй, сынок...

И его рот раскрылся в радостном недоумении. Поскольку Элиас от рождения был инвалидом и ни ходить, ни говорить за четырнадцать лет так и не научился. Что и составляло на протяжении всех этих лет главную головную боль полковника. Так здравствуй, значит?! Типа, жопа, новый год?

11.

Звонок будильника разбудил Ривку Вейцель, как обычно, на рассвете. Хотя какой, к ядрене фене, звонок? Эпоха круглых пузатых зверьков на прикроватной тумбочке, которым надо каждый вечер заводить пружину, безвовзвратно канула в Лету. Вы еще вспомните напольных монстров с гирями и кукушкой! Нет, в наш продвинутый век настроенный должным образом приёмник будит тебя утренней программой новостей, перемежаемой бодрыми ритмами. Вперед, мол, дорогая, заре навстречу.

Залеживаться в кровати тем более не хотелось, поскольку соседнее место в ней на данный момент пустовало. Изредка, но случалась у её Ицика необходимость отлучиться: ничего не поделаешь, работа такая. Тем более, что предупредил заранее. И брюнетка с неплохо сохранившейся для ее возраста фигурой протерла свои печальные карие глаза и быстренько вскочила с кровати.

Кстати, если уж об этом зашла речь... Глаза у дочерей Сиона печальны всегда — национальная традиция, однако! Но у женщины из роскошных апартаментов, расположившихся в одном из самых элитных кварталов города, была для этой печали своя особая причина. И причина эта мирно посапывала сейчас в соседней комнате.

Ривка уверенно, но без излишней спешки дошла до ванной и несколько минут уделила утреннему уходу за лицом. Увы, те годы, когда достаточно было просто ополоснуться холодной водой, ушли туда же, куда и радиолы с виниловыми дисками на 45 оборотов. Так что — лосьон, крем для лица, отдельно для рук, отдельно для век... Впрочем, эта привычная рутина не занимала ни мыслей, ни особенно долгого времени, и женщина уже собиралась быстренько спуститься вниз, чтобы насладиться самой первой за день чашкой кофе, а потом прогнать свой обычный утренний комплекс упражнений. Но тут она обостренным материнским чутьем услышала какой-то необычный шорох из детской. И поспешила к сыну.

Бедняжка Элиас с момента рождения и по сегодняшний день оставался ее мучительной болью и виной как женщины. Как жены. Как матери. Ривка скорее согласилась бы оставаться 20 лет бесплодной, подобно носившей то же имя дочери Бетуэля5, чем даровать такую жизнь своему единственному сыну. Но у Б"га не магазин: не выберешь и не поторгуешься. Вовремя не распознанная врачами перекрутившаяся пуповина, внутриутробная асфиксия — и к четырнадцати годам ее ребенок оставался немым и полу-парализованным в нижней части тела, а по уровню умственного развития тянул лет на пять-шесть, не более.

Нет такого врача, к которому бы не обратились супруги Вейцель — в Иерусалиме, в Бостоне, в Вене... Увы, ни новейшие лекарственные препараты, продвинутая физиотерапия или компьютерная томография, ни даже прославленные нетрадиционные целители и экстраненсы не добились с её сыном ни малейшего успеха. "Вам остается только молиться и верить", сказал однажды один из профессоров-консультантов, проникновенно и сочувственно глядя ей в заплаканные глаза. Но даже и воткнутая в Стену Плача записка пока что оставалась безответной: что, у Г"спода других дел мало?

А сегодня утром Элик был сам на себя не похож: он беспокойно ворочался в кровати, подняв подушку повыше, и был чем-то взбудоражен до предела.

— Эли, радость моя, что с тобой, что не так? — Ривка присела на краешек и заботливо провела сыну ладонью по головке. — Может быть кашку хочешь, вкусненькую? Рисовую, с малиной...

Обычно на такое предложение у Элика бывали две реакции: либо отчаянное мотание головой вправо-влево вкупе с плаксивым завыванием, что означало "Нет", либо радостная улыбка с киванием вверх-вниз — дескать, "Да". Но сегодняшнего ответа ей и в страшном сне не приснилось бы. Хотя почему в страшном? Скорее, в счастливом.

— Да надоела мне твоя каша! Картошки хочу, жареной!

Ривка оторопела, еще не вполне осознавая, что происходит:

— Картошки?

— Да! Жа-ре-ной, — старательно и не очень умело двигая губами, повторил сын. Громко и с выражением, типа :"Достали вы меня все тут уже".

И тут ее прорвало.

— Идиот!!! А раньше сказать не мог?

— Раньше не мог, — помотал головой Элиас.

— А теперь, значит, можешь?

Мать перешла с крика едва ли не на шепот, медленно и осторожно произнося каждое слово. Словно страшилась спугнуть чудо или просто проснуться.

— А те-перь... мо... гу...

Первый адреналиновый взрыв у Элика сошел на нет, и теперь он говорил уже неуверенно и с трудом. Но все-таки говорил! И постоянно порывался встать с постели, демонстрируя небывалую уверенность в движениях. Он что, пытается двигать ногами?

И тут слёзы хлынули из материнских глаз, смешавшись с каким-то истерическим хохотом. Она вцепилась в висевший на груди моген-довид, как в последнюю оттчаянную надежду:

— Барух ата адонай... Благословен еси Г"сподь, чудо сие сотворивший.

— Нет, не он, — недовольно отмахнулся сын, на мгновение прекратив попытки встать с постели. И отчетливо продолжил:

— Ан-гел.

— Ангел Г"сподень?

— Ну да. И еще он сказал...

— Что? Что он тебе сказал? — Ривка уже потеряла способность удивляться и просто отдалась потоку событий.

— Что... это... для... па-пы.

И облегченно выдохнул, словно донеся до родителей самое главное. Вот теперь уже можно и жареной картошки. Благо работавшая в доме Наташа (ну, из этих новорусских репатриантов) была готова делать любую работу, за которую платят: стирать, убирать, готовить... Наверное, и главу семейства в постели ублажила бы, если попросят. Даже и саму Ривку — по льготному лесбийскому тарифу.

К счастью, этих услуг от нее пока не требовалось: у супругов Вейцель в постели все было в полном порядке. А если что, так вот вам респектабельный свингер-клуб всего в двух кварталах. Но уж картошки худенькая рыжая домработница нажарила сегодня знатно и от пуза.

Благо повод был.

...

Экстраординарные ситуации требуют и экстраординарных мер. Выспаться сегодня аламу было явно не суждено. Но в одном из сейфов его кабинета хранилась и специальная аптечка, как раз для подобных случаев. За двумя ключами и под кодовым замком, естественно — слишком уж занятные препараты там хранились.

К их числу относился и Стимулятор СДН-4, он же "праща Давидова", на полуофициальном жаргоне. Лежащий в основе этого состава сиднокарб недаром был практически неизвестен нигде, кроме остатков бывшего СССР — официально неизвестен, разумеется. Но спецслужбы всех стран мира, от американского ЦРУ и немецкой БНД и вплоть до иранской или северокорейской разведок, прекрасно знали, какие оперативные возможности открывают легкие модификации в исходной формуле. И пользовались этим, причем последние наиболее беззастенчиво, поскольку на здоровье и даже жизнь своих сотрудников очередному Киму или очередному аятолле было практически наплевать. Так что полковник, вздохнув, запил розоватую таблетку холодной минералкой и заварил себе чашку крепчайшего кофе — сам, раз уж Малка Зильберштейн наверняка досыпала еще последний сон на пуховых перинах.

Через четверть часа он уже пришел в полную боевую готовность. Последняя сигарета (та самая, с непередаваемым запахом, призванным устрашать и приводить к абсолютному послушанию подчиненных), и можно уже было на полных парах отправляться домой. То, что будет завтра — так оно будет завтра, а из сегодняшнего дня требовалось выжать все по максимуму.

...

— Тётя Дина, а вы правда знаете этого ангела?

Удивлению Элика не было предела. Он вообще занимался теперь тем, что радостно постигал тот мир, что оставался для него закрытым все эти годы: ходил, говорил... Трогал пальцами всё что под руку попадалось — бедная мама только успевай подхватывать падающие чашки, пульт дистанционного управления от телевизора, цветочные вазы с подоконников. Но ради такого чуда, да хоть разбейся оно все вдребезги!

Короткий, но предельно конкретный разговор с сыном вынудил Вейцеля оторвать Дину от сладкого сна и срочно вытребовать к себе домой, благо заветные таблеточки из сейфа он прихватил утром с собой. Чисто так, на всякий случай. "А случаи всякие бывают..." И теперь она сидела в просторном холле перед декоративным камином, обхватив пальцами высокий коктейльный стакан. Кусочки льда тихонько позвякивали, обещая вожделенную прохладу, сухой мартини сливался в гастрономических объятьях с апельсиновым соком — а девушка тем временем внимательно слушала.

— Мне снилось, что я летаю. Высоко-высоко, над полями, горами всякими. Потом над морем. А внизу корабли, яхты,...

Мальчик запнулся, переводя дух. Устная речь пока что давалась ему с трудом, но Ривка уже озаботилась поисками хорошего логопеда. Равно как и физиотерапевта, который будет учить ребенка ходьбе. Это были те еще хлопоты, но хлопоты приятные... А сын тем временем уже справился со своими губами и языком:

— Ну вроде как в телевизоре. Я всё лечу, лечу... И тут он подлетает!

— Кто, ангел?

— Ну да. И спрашивает: "Поговорить хочешь?"

По второму разу, уже для Дины, рассказ выглядел более связным и уверенным. Ребенок был явно горд собой и теперь желал распространить свою гордость и на новую слушательницу тоже.

— А он как коснется меня своим крылом! "Тогда говори, — сказал. — И папе своему от меня привет передай".

12.

Мечеть была далеко не из самых популярных — ни в Королевстве, ни даже в родном городе. Для подданных Абдаллы II-го в целом, для населения Эль-Карака (тоже мне, весьма захудалый городишко, хотя и центр провинции — с Амманом или Ирбидом ни в какое сравнение не идет!) и уж, тем более, для наводнивших страну палестинских беженцев проповеди Мунир-Рашида были слишком мягкотелы и терпимы к неверным:

— ... поскольку все мы на этой земле суть лишь творения Аллаха, Единого и Всевышнего. Праведные и заблудшие, совершенные и несовершенные, принявшие веру в Истинного Творца и те, кто еще ослеплен невежеством. И люди, и крокодилы, и самые что ни на есть ядовитые грибы... Даже евреи, как это ни прискорбно, также сотворены промыслом Создателя. Тем промыслом, что всякий правоверный и стоящий на истинном Пути не смеет оспаривать, но обязан лишь принять с благоговением. Внемлите, племена и страны: не убивать заблудших призывает нас истинное учение Пророка, но обучать и воспитывать, подобно юным несмышленышам — дабы привести к единственно истинной Вере!

В лучшем случае проповеди пастыря Мунира могли бы служить лучшим доказательством того, что и Творцу не чуждо чувство юмора. Но случайно оказавшийся на пятничной службе корресподент Аль-Джазиры был в своей профессии далеко не из последних и моментально сделал стойку, едва лишь запахло жареным. А оно таки запахло от следующих слов достопочтенного муллы:

— Немало еще бродит среди нас ложных Учителей, дерзновенно осмеливающихся решать и вещать от имени Аллаха! Вместо того, чтобы смиренно внимать Его воле и мудрости, — проповедник сглотнул слюну и едва слышно пробормотал привычную короткую моливу о почитании Всевышнего, после чего продолжил в полный голос:

— Они жаждут убийства неразумных вместо того, чтобы их просветить. Слепцы, ведущие к пропасти свою слепую паству. Но они не видят и не знают истинной силы Творца и Создателя.

И тут уже Мунир-Рашид поднялся к вершинам своей пафосой речи, воздев к небесам иссохшие и жилистые старческие руки:

— Знайте, о призывающие Смерть: в первую очередь она придет за вами самими. И еще до следующего восхода солнца по одному из вас, лже-Пророков, присвоивших себе право указывать самому Аллаху... По одному из вас завтра уже прочтут заупокойную молитву!

Смех, да и только. Но вот только назавтра, когда пророчество "старого маразматика" (а именно так называли его за глаза многие) ... Вот когда оно сбылось наутро с той же неизбежностью, как и сам восход солнца — вот тут многим стало уже не до смеха.

...

Итак, мало-помалу, но концепт "Робин Гуд" начинал обретать уже практические очертания.

Окончательно поверил в это полковник Вейцель в тот момент, когда впервые услышал членораздельную речь собственного сына и увидел его первые шаги. Теперь уже можно было признаться самому себе: когда старый и мудрый, словно филин, реб Липшиц сформулировал ему основы своей "Памятки начинающему Мессии", мелькнула у алама такая мелкая мыслишка на краю подсознания: "Всевышний, если уж чудо исцеления — так пусть будет мне. Мне. Мне!!!"

Причем не то, чтобы произнести это вслух, но даже додумать до конца он тогда не решился, а точнее — запретил себе. Чтобы не сглазить. Хотя был предельным рационалистом и даже прожженным циником — отпечаток профессии и прожитых лет, сами понимаете. Ни черных кошек через дорогу, ни просыпать соль никогда не боялся. Но вот поди ж ты. И теперь, раз уж они с Диной и всей его командой вступили на территорию чудес и вещих снов, причем вступили успешно и плодотворно, оставалось только соответствовать и продолжать. Хотя дела и заботы нарастали теперь, подобно снежному кому.

Было такое однажды в Иерусалиме и окрестностях: снег выпал. Да такой снег, о котором только в сказках Андерсена или братьев Гримм прочитать можно было — пушистый, липкий и нахально-белый, словно хупа невесты, успевшей уже сменить до свадьбы не один десяток мужских постелей. Машины и трамваи вязли тогда в отродясь не виданных в здешних краях заносах, а почта и служба доставки работали со скоростью улитки. Зато, вот уж ребятишкам было тогда раздолье! С восторгом валялись в сугробах, пуляли друг в друга наскоро слепленные снежки, и каждый норовил скатать огромный рулон из холодящей рýки и растекающейся в пальцах ваты.

Но сегодня полковнику надо было не только удержать эту массу дел в руках, не дав ей растаять, но и слепить из нее что-то достойное. И, более того, доселе невиданное.

— Двести десятый? Здесь Рама-один. Как слышимость?

— Спасибо, шеф, четко и ясно.

— А успехи?

— Движемся в графике: периметр закрыли, все подходы просматриваются и простреливаются.

— Ну-ну, — скептически усмехнулся Вейцель. — Никогда не следует считать потенциального противника глупее себя, выдумки у этих ребят хватает.

— Но...

— Но, допустим. Что с площадкой?

— В основном. Были проблемы с властями, но уже уладили, — в ответе двести десятого звучала явственная гордость собой и своим подразделением. — Так что, засветло "Ястребок" 6 сядет хоть сегодня. А ночную навигационку пока подключаем.

— Принято. А что подвал?

Пресловутый подвал виллы оставался пока что главной головной болью техников и электронщиков. "Робин Гуд", кто бы не скрывался за этим псевдонимом, был категоричен: "Наблюдать наблюдайте, пишите, подслушивайте — вы же всё равно будете это делать. Да хоть компьютерный томограф подключите! Но исключительно в пассивном режиме. Я этой вашей активности ни видеть, ни слышать не должен". В результате, все помещения и едва ли не каждый квадратный метр прилегающего к зданию земельного участка были буквально пронизаны техникой скрытого наблюдения и сенсорами всех мыслимых сортов: о возможном механизме экстрасенсорного воздействия их будущего сотрудника эксперты так ничего предположить и не смогли. И оставалось лишь брать многообразием подходов, за что и отвечал сейчас, помимо прочего, тот самый Двести Десятый.

— Подвал? Пропах канифолью насквозь, а из выброшеных микрочипов можно уже мозаичные панно выкладывать!

— Так, лейтенант, давайте пооперативнее, без лирики. Через неделю центральый пост должен уже работать, понятно?!

— Так точно

— Ну вот и продолжайте в том же духе! — Вейцель с удовлетворенным облегчением отключил кодированный спутниковый канал. Молодых котят надо шпынять ежедневно и ежечасно, дабы мышей ловить не разучились.

...

Другое дело тигры и пантеры. К ним в вольеры даже самому старому и умудренному опытом коту рекомендуется заходить крадучись и на задних лапках. Потому как политика — дело тонкое, а вихрь, закружившийся теперь вокруг таинственной фигуры "киллера во сне", набирал такие обороты, что без группы поддержки в самых высоких кабинетах грозил необратимо выйти из-под контроля. Воистину, если бы этого Робин Гуда не существовало, его следовало бы выдумать — настолько ощутимым был запрос на перемены, пронизывавший в последние годы население Земли Обетованной. Причем всех без исключения — евреев, палестинцев с израильским паспортом, коптов... Отсюда и бесконечная череда уголовных процессов над политическими лидерами прошлых лет, и мельтешение вновь создаваемых партий-однодневок...

СМП — "Союз мира и прогресса" — был одним из многих подобных пузырей, вспененных очередной избирательной компанией. Но его лидер Иехуда Бен-Дов показался Вейцелю наиболее перспективной и вменяемой кандидатурой. Именно ему и задал тертый журналист из "Проспектив ньюс" свой Вопрос Вопросов.

— Короче, вам в партию Мессия нужен?

— Был нужен. Уже взяли, — бодро ответил Бен-Дов и с интересом, выжидательно посмотрел на Вейцеля. Но тот с детства всегда делал домашние задания в школе и к сегодняшней встрече подготовился досконально. В частности, уже хорошо знал, кто такой Буба Касторский, столь любезный сердцу недавнего учителя музыки из Тирасполя.

— А может, и я на что сгожусь?

— Может, и сгодитесь, — расхохотался в ответ молодой лидер. — А что, есть кандидат на примете?

— Ожидается в ближайшем будущем. Чудотворец, карающий ангел Г"осподень, любимец женщин...

— ... и Рабиндратата Тагора. Сын Крепыша, — скепсис и заинтересованность смешались в усмешке Иехуды почти в равных пропорциях. — Но программа? Отношение к профсоюзам? К ортодоксам? К геям?

В профессионализме молодому политику было не отказать. И главным было здесь не то, о чем он спрашивал, а то, о чем НЕ спросил. Впрочем, искусством отвечать на незаданные вопросы журналисты владеют не хуже записных соловьев Кнессета:

— Мусульмане за Израиль. Как вам такой лозунг для избирательной компании, Дов?

И вот тут-то бойкий, спорый на язык Иехуда Бен-Дов впервые за все время беседы основательно задумался. Благо подумать было над чем.

13.

Во Франкфуртском аэропорту Дине довелось побывать впервые.

И не то, чтобы она никогда не летала за границу... Случалось, и не раз: Атланта, Стокгольм, Гэтвик в Лондоне... Но крупнейший пересадочный узел Европы все-таки производил впечатление: пресловутая немецкая аккуратость в сочетании с имперским размахом создают в сумме картину весьма внушительную.

Маленькие поезда, деловито перевозящие суетливых пассажиров из терминала в терминал по подвешенным в воздухе эстакадам, выглядели почти игрушечными. Самодвижущиеся траспортёры, неторопливо тянущие по километровым коридорам тех, кому лень вышагивать эти расстояния пешком, да еще и с грудой чемоданов, сумок и баулов впридачу. Огромный зал с подвешенными под потолком крылатыми олд-таймерами времен Блерио и братьев Райт. Растянувшиеся едва ли не "Von der Maas bis an die Memel" 7 торговые ряды с товарами на любой вкус и на кошелек любой толщины — от дешевой бижутерии и кукол made in China до изукрашенных бриллиантами Ролексов и шампанского по тысяче евро за бутылку.

Но особенно засматриваться по сторонам было некогда. Хотелось встретиться воочию с таинственным Робин Гудом еще сегодня, а время потихоньку приближалось уже к полудню. И девушка, отправив своих сопровождающих забирать заблаговременно заарендованную по интернету машину, неторопливо устроилась в представительном кафе с очаровательным видом на летное поле.

Сопровождающих, кстати, было двое. Проект разрастался стремительно — и настолько, что удержать его в рамках маленького агентства Вейцеля или даже "Отдела перспективного планирования" не оставалось ни малейшей возможности: в воздухе запахло большими деньгами, а к делу подключились уже и политики, пусть пока и не самые крупные. Поэтому к Дине с Даником был добровольно-принудительно прикомандирован некий Шмуэль Эдри, "специалист по электронике, радиосвязи и безопасности". Имя явно вымышленное, а выправка и манера держаться энергичного и гибкого брюнета с короткой стрижкой и едва ли не квадратной челюстью наводили на мысль о многих годах подготовки в "Саерет миткаль". Но вслух об этом не говорилось: служба в органах быстро отучает от манеры задавать излишние вопросы. Прикомандирован, и ладушки.

Впрочем, именно по контрасту с "крутым мужиком" Шмуэлем психологи и порекомендовали включить в команду молоденького и внешне наивного Дана. Предполагалось, что малыш Мизрахи может вызвать у немолодого уже "Робина" подсознательные отеческие чувства, укрепляя тем самым доверие не только к самой Дине, но и ко всей ее команде.

Тем временем, роскошные порождения знаменитых немецких кондитеров, усыпанные марципаном и залитые взбитыми сливками, просто-таки манили, подобно пирожкам из "Алисы в стране чудес": съешь меня! Но девушка, превозмогая врожденную слабость к сладостям, которая и так уже стоила ей пары лишних килограммов и сантиметров в талии, откинулась на диванчике, отхлебнув скромный латте макьято, и некоторое время отстраненно наблюдала сквозь стеклянную стену кафе за беременными кашалотами Боингов и Аэробусов, которые приземлялись теперь едва ли не ежеминутно.

А потом прикрыла глаза. Сейчас ей надо было расслабиться и сосредоточиться одновременно — звучало парадоксом, но связь с "мужчиной своих снов" устанавливалась именно так.

Конечно, днем "прохождение" по загадочным каналам экстрасенсорной связи было не таким уверенным, как по ночам. Да и природа этого явления так и оставалась невыясненной, несмотря на то, что приглашенные техники-связисты в последний месяц буквально напичкали Динину скромную спальню своей измерительной аппаратурой: что-то от всей этой супернавороченной техники всё-таки ускользало. Одна надежда на новое поколение, которым уже полнился подвал заботливо подготовленной к визиту нового хозяина швейцарской виллы. Но Лозанна далеко, Рамат-Ган еще дальше — а сейчас молодую женщину отделяли от ее виртуального партнера не тысячи, а всего лишь десятки километров. И к тому моменту, когда Дан со Шмуэлем появились в зале с видом на летное поле, поигрывая ключами от свежеполученного мини-вэна, дальнейший путь был уже ясен и четок.

— Ну что, двигаем?

И она решительным жестом допила свой кофе.

...

Именно то же самое сделали сейчас и трое крепких парней в темных очках и рубашках с короткими рукавами, поднимаясь из-за столика на террасе кофейни, что принимала гостей на маленькой площади в отдаленном районе скромного иорданского городка. Как раз напротив мечети, где Мунир-Рашид доносил до своей паствы суть послания Пророка — так, как она открылась ему самому в последние месяцы.

— Готовы? Ну, пошли, и да пребудет над нами воля и соизволение всевышнего!

Сто метров упругим шагом, во все убыстряющемся темпе. Перед самым входом большие черные сумки, враз опустевшие, летят на асфальт. Короткие десантные автоматы уже на взводе — и от дверей сразу на поражение. Захвата заложников на сегодня не предусмотрено: не тот случай. Те, что справа и слева — отсекающим огнем по толпе, внимающей лукавым речам дерзкой свиньи в халате имама. А Ибрагим-хан, верная рука и наследник дела вознесшегося к небесам Исмахана — прямиком вперед, по направлению к Мекке. А точнее, к минбару — небольшой кафедре, с которой еще мгновение назад Мунир-Рашид читал свои богомерские речи. Слуга шайтана, презренное порождение Иблиса. Вшивый лжепророк, посмевший накликать смерть на самого Ахмада, — он недостоин осквернять более священную землю своими немытыми пятками!

— ... ибо несущий смерть встретится с ней первым, да пребудет на то соизволение Аллаха!

Именно с этими словами пламенный мулла, не дожидаясь автоматных очередей, резво нырнул под кафедру. Поскольку надевать пуленепробиваемый жилет под халат проповедника или укреплять броневой плитой стенки минбара ни сам Всевышний, ни его Пророк никогда и никому еще не запрещали. А потому, пусть несущий смерть сам встретится с ней первым.

И как в воду глядел.

Не успело еще отгреметь эхо первых выстрелов вторгшейся в пределы молитвенного зала троицы, как его заглушили ослепительные взрывы светошумовых гранат. "Мухабарат-аль-Амма" — иорданская служба общей разведки — недаром заслужила славу одной из лучших в арабском мире. И пусть босиком, как и полагается в мечети, но тщательно отобранной команде СОР жать на курки своих автоматов это сейчас нисколько не мешало. С остатками отмороженной банды абу Маххаля уже давно пора было разобраться окончательно. А успевший уже приобрести славу провидца пятничный имам вовремя подсказал, где и как — недаром его имя означало "праведный и свет несущий". Хотя подсказал ли он сам по себе или ему, в свою очередь, тоже подсказали — это уже на усмотрение Единого, Творца и Создателя всего сущего.

"Правый" и "левый", как вполовину доверительно, на вторую же половину с презрением называл Ибрагим-хан своих товарищей по сегодняшней акции, полегли практически сразу же, хотя и успели при этом перебить не один десяток правоверных молящихся. Сам же предводитель нападавших был не так прост и выучку от своего столь несвоевременно отшедшего к небесам наставника получил отменную. В частности, и в том, что касается того самого — последнего — боя.

В недолгой жизни каждого ястреба пустыни, каждого ночного волка, да хоть барханного шакала... В жизни всякого джентльмена удачи и вольного охотника, как ты его не назови, в каком веке и в каком закоулке планеты не повстречай — рано или поздно наступает в ней тот особенный момент, когда понимаешь: всё, дружище, твоя веревочка довилась уже до самого последнего витка, и остается только уйти красиво. Для Ибрагима этим последним звоночком прозвучал отдаленный взрыв где-то за стенами мечети: бравые ребята из СОР только что подорвали запасную машину, где их ждал за рулем четвертый товарищ для безопасного отступления после дела.

— Ну что ж, значит, пора уходить красиво, — обреченно и гордо додумал свою последнюю в этой земной жизни сознательную мысль любимый ученик Исмахана. — Так повеселимся же напоследок, а обещанные семьдесят девственных гурий в раю пусть пока еще чуток подождут.

Он резко крутанулся вправо, одновременно заваливаясь на пол под прикрытие очередного трупа (или еще недо-трупа) и выпуская следующую короткую очередь. Теперь уже не в направлении ставшего враз недосягаемым лже-имама Мунира, а куда Аллах пошлет: встречайте, друзья и недруги, Черного Ангела Смерти во всей славе его! И молодое тренированое тело, закаленное в долгих часах тренировок и реальных боев, еще долго ускользало бы от перекрестного огня спецназовцев Мухабарата... Но каждому волку ниспошлет однажды Всевышний того барана, который окажется ему не по зубам.

Баранов, собственно, было два. И не такие уж упитанные они были, по правде говоря. Но чем богаты, тем и рады. Старый добрый Мустафа, привлеченный из дальней деревни славой необыкновенного проповедника и предсказателя по имени Мунир-Рашид, который объявился недавно в Эль-Караке, привел их в знак уважения и благодарности к имаму, и теперь предназначенные в жертву и для последующей раздачи мяса неимущим животные терпеливо дожидались своего последнего часа на небольшом дворике позади мечети. Но, по воле Создателя, их хозяину довелось встретить этот последний час первым — на полу молельного зала. От случайной пули озверевшего террориста. И лицом, как вы сами понимаете, к Мекке.

Ирония же судьбы, ехидная насмешка Иблиса заключалась в том, что окорока и филейные части самого Мустафы, не в пример его баранам, были как раз весьма и весьма объемистыми. Именно о тучную задницу невезучего декханина и зацепилась нечаянно в последнем развороте нога самозваного Ангела Смерти, резко меняя направление его полета и подставив наконец под выстрел одного из снайперов иорданского спецназа.

Ну вот и попили кофейку, стало быть. От души

...

Впрочем, кофе бывает разный. И способов потреблять этот магический напиток человечество успело понапридумывать едва ли не больше, чем способов заниматься любовью. Пьют из огромных чаш или микроскопических наперстков, мелкими глоточками или залпом, судорожно обжигая губы и горло. Пьют, запивая ледяной водой или коньяком десятилетней выдержки. Некоторые пьют с молоком — коровьим, кокосовым и едва ли не женским грудным. Употребляют по-турецки и по-гречески, заваривают ирландский и варшавский. Наверняка где-нибудь на просторах Поднебесной можно выпить и кофе по-пекински, с привкусом жареной утки. Но все же, в пределах европейского континента единственное достойное место, где Его Величество Кофе безоговорочно и несменяемо царит на протяжении многих сотен лет — это, конечно же, империя оперетт и королевство вальсов. Старая добрая Вена...

... или ее маленькие игрушечные копии, раскиданные по многочисленным городам и городкам от Марселя на западе до Львова на востоке, от заснеженных лапландских равнин на севере и до раскаленных мостовых Калабрии на юге. Где бы ты ни был, но если твое сердце бьется в ритме "три четверти", в нем навсегда прописались и величавая столица на Дунае, и аромат знаменитого венского кофе.

Путь от Франкфурта до маленького селения со смешным названием Заухайм (по сути, не более чем "Свинарник") посреди немецких долин и предгорий занял у Дины и ее спутников не более получаса, благо скорость на знаменитых бундес-автобанах в принципе не ограничена: хочешь ехать на 500 — так и езжай себе на 500, до первого встречного столба. А кафе в венском стиле, в котором должен был ждать их пресловутый "Робин Гуд", располагалось тут же по центру, на самой ратушной площади. И вполе соответствовало, в чем первым убедился вышедший на рекогносцировку Шмуэль (или, с поправкой на реалии страны пребывания, просто Сэм). Полированые медные перила огораживали небольшую баллюстраду, черный рояль сверкал благородным лаком, а громадные зеркала по стенам вдвое и втрое увеличивали видимое пространство зала. Классическая бюргерская идиллия в четвертом часу пополудни: Седые старушки неспешо ковыряются ложечками в мороженом, обсуждая последние светские сплетни. Аккуратно подстриженные старички в костюмах с жилетками озабоченно листают те страницы сегодняшних газет, что посвящены биржевым сводкам. А в углу пара отмороженных рокеров в черной коже, прислонив снаружи свои двухколесные Ямахи и Судзуки, энергично и на высоких тонах выясняют отношения за высокими бокалами с пенистым светлым пивом: плюрализм и политкорректность на марше.

Но где же Он? Тот самый, который?

Получив отмашку, молодая женщина вышла из машины, элегантно порадовав окрестный молодняк приоткрытыми чуть выше колена ногами, и решительно направилась внутрь. С тем, чтобы тут же почувствовать знакомый ментальный отклик предельной силы: навстречу ей из-за столика в дальнем углу кафе с трудом поднимался, опираясь на трость, невысокий и немолодой уже, но какой-то удивительно светлый мужчина с острым и многознающим взглядом.

— Ну, здравствуй!

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

1 Звание израильской армии, соответствует старшему лейтенанту

2 Алам (сокр. от Aлуф Mишнe) — звание в израильской армии, соотв. полковнику

3 Букмекерская контора William Hill — один из лидеров мирового букмекерского рынка.

4 В Ветхом Завете — книга "Экклезиаст".

5 Ревекка — персонаж Пятикнижия, одна из библейских праматерей, жена Исаака и мать братьев-близнецов Исава и Иакова.

6 UH-60 Black Hawk ("Черный Ястреб") — многоцелевой вертолет армий США, Израиля и других стран, вплоть до Казахстана.

7 "От Мааса и до Немана" — строки из служившей гимном гитлеровской Германии "Песни немцев", более известной по первой фразе "Deutschland, Deutschland über alles"

Проект "Жервеза" — часть вторая

Пролог.

Небольшое помещение утопало в полутьме. Робкий рокот кондиционера плавно растворялся в едва различимой фоновой музыке. Высокие бокалы неясно фосфоресцировали своим содержимым на фоне широко распахнутого окна во Вселенную. От звезд рябило в глазах. Обоим.

— Ты думаешь, у него получится?

— Ну, по крайней мере это показалось наиболее перспективным вариантом, — Хейн меланхолично пожал плечами. — Не накрывать же Тегеран ковровыми бомбардировками.

— Тогда уж лучше сразу дихлофосом. И гормональными контрацептивами заодно.

Анхара скептически усмехнулась, хотя пошловатого выражения с изгиба полных чувственных губ так и не убрала.

— В любом случае пить боржом уже поздно, дорогая. Финансирование на проект выделено, и наши с тобой зарплаты идут именно оттуда. Если ты вдруг забыла, — добавил с ехидцей тот, чье имя на нормальном человеческом языке более всего походило на "Хейн".

Он явно собирался продолжить свою мысль и дальше, но в этот момент помещение заполнил пронзительный перезвон. Пол под ногами чуть дернулся, а картинка звездного неба в окне плавно, но резво поплыла куда-то вверх.

— Очередной мусор? Вот ведь идиоты, всего полвека в космосе, а уже умудрились засрать всю систему по пояс Койпера!

И Хейн решительным движением поднялся из-за стола, прихватывая недопитый бокал. Следом через какую-то секунду отодвинула свой табурет и Анхара: дела на то и дела, чтобы делаться. Ну, или в самом крайнем случае — подшиваться в архивы. "Учет и контроль", как любил выражаться столетие назад один из самых одиозных политических деятелей Земли.

А неприметный астероид, не удостоившийся даже собственного имени в людских реестрах и фигурировавший там под невнятным названием "2012-68543/RS", тихо двинулся дальше по своей орбите. В светлое будущее — навстречу следующей куче человеческого мусора, вестимо.

2-1.

Первое прикосновение обжигает. Обнаженные нервы искрят так, что генератору ван дер Граафа остается только завидовать. Дневной звездопад в одном отдельно взятом кафе. Предощущение полета.

— Контакт?

— Есть контакт.

— От винта!

...

Подсознательно израильская гостья ожидала чего-нибудь в этом роде. Не бывает паранормальных способностей у абсолютно здоровых людей. Природа не терпит крайностей — и, вознаграждая в одном, всегда забирает взамен что-то другое. Что называется, "честный еврейский бизнес": расстался с золотым слитком, так получи в ответ хотя бы зеркальце или стеклянные бусы. Прямо хоть переименовывай Робин Гуда в Миклухо-Маклая. Но трость была элегантной и очень академичной, как и весь облик ее партнера, от короткой аккуратной стрижки до изящно повязанного галстука. И конечно, глаза! Глаза-а-а...

— Дина?

— Михаил, — представился в ответ мужчина, слегка склоняя голову. — Но это непринципиально: можно Майк, Михаэль, Мишель... Да хоть Мойше. От перестановки слагаемых суть дела не меняется, так что выбирай на свой вкус.

— М-м-м... Тогда пусть будет Михаэль, — остановила свой выбор девушка, наскоро прожевав все предложенные варианты. — Архангел, верховный архистратиг, а у христиан так и вообще победитель Сатаны при Армагеддоне. Вполне в рамках проекта.

— Отлично! Ну и кого будем побеждать сегодня?

Остатки мороженого в вазочке, залитые ликером и усыпанные кокосовой стружкой, манили взгляд и приятно щекотали нёбо. А посему ответ родился сам собой:

— Для начала, кофе с десертом. Тем более, что наш нотариус появится только завтра.

И еще один глоток, и еще одна ложечка белоснежного чуда с ярко выраженным венским акцентом.

— Тебе помочь?

...

— Да уж, помоги, пожалуйста, — женщина повернулась к Михаэлю спиной, подставляя его пальцам застежку от специально надетого по сегодняшнему случаю кружевного бюстгальтера. Секреты от Victoria Secret просто-таки жаждали оказаться разоблачёнными. Особенно, если на карту поставлена безопасность Родины, не менее того. Но это случилось уже заметно позже. Сначала, как говорится, пакет; нога потом.

Сделать так, чтобы человек исчез — не вопрос. Гораздо сложнее — "исчезнуть" человека так, чтобы при этом не возникало лишних вопросов. Ни у друзей, ни у местных властей, ни — тем более — у возможных наблюдателей "по ту сторону линии фронта". Чем шайтан не шутит?!

Приглашение от внезапно объявившихся израильских родственников Дина заблаговременно привезла с собой, оставалось только вписать туда паспортные данные Робин Гуда и аккуратно собрать вещички. А ликвидацией здешних связей Михаэля должен был заняться по доверенности прикормленный берлинский адвокат: у всякой уважающей себя спецслужбы найдется парочка подобных "доверенных лиц" в любой столице мира. Банковские счета, пенсии, медицинские страховки, налоговые декларации, квартира, членство в общине — человек вписан в окружающую реальность тысячами мелких паутинок. И аккуратно оборвать их все до единой, не оставив за собой ни малейшего следа, это вам не канат перерубить. Сноровка нужна и смекалка, как говаривал когда-то известный юморист, единый в трех лицах.

Но упомянутый адвокат ожидался назавтра, равно как и нотариус для заверения генеральной доверенности. А на сегодняшний вечер оставалось самое главное: выстроить реальные отношения с реальным человеком во плоти. Включая такие отношения, которые обычно относят к утехам плоти. И так, чтобы не разочароваться при этом самой и Робин Гуда тоже не разочаровать...

— То есть, тьфу, конечно Михаэля.

К новому имени нужно было еще привыкнуть. И к общению посредством слов, а не мыслеформ, тоже. Главным положительным моментом было сейчас то, что разговаривали они на английском, одинаково чужом для обоих. Это выравнивало отношения и создавало необходимую отстранённость: пылких страстей вне пределов постели не предполагалось. Хотя кто запрещает совмещать служебное задание с маленьким личным удовольствием? Наоборот, это лишь поспособствует успеху проекта.

— Какова может быть реакция вашего Робин Гуда, если мы его предложение отвергнем, — спросил тогда Вейцель в ходе памятного мозгового штурма.

— Ничего критичного.

В этом Дина была уверена на все сто процентов.

— Мстить не будет, на поклон к моджахедам тоже не пойдет. Просто спишет нас в утиль.

— И куда пойдет после этого?

— Ну, насколько я смогла понять, у него есть на этот случай план "B". Кажется, что-то связанное с Восточной Европой. И даже план "C", совсем уже запасной, в Америке. Но в Северной или Южной, точно не скажу. С такими способностями развернуться можно едва ли не в любой горячей точке планеты, только волю дай...

Пока же молодая женщина с невидимыми, но весомыми лейтенантскими погонами на покатых чувственных плечах намеревалась сделать все от нее зависящее, чтобы Михаэль оставался в рамках своего плана "A". Даже если для этого ей придется поработать немножко "б...".

И вот сейчас она стояла посередине просторной комнаты, залитой темно-оранжевым светом закатного солнца, и ощущала себя... Нет, не Эсфирью и даже не Иезавелью. Мата Хари тоже пролетала мимо, и троянская Елена вместе с ней заодно. (Кто там еще был из символов вечной женственности? Мария Антуанетта? Или скорее, все-таки, мадам Помпадур?). Нет. Смешно сказать, но Дина чувствовала себя в этот момент робкой тринадцатилетней девчушкой, впервые позволяющей парню высвободить свою грудь из хлопчатобумажной брони. И это в её-то годы?! Стыдитесь, лейтенант!

Квартира, в которой проживал Михаэль, оказалась на удивление достойной и комфортной для человека, живущего исключительно от щедрот социальной службы. Хотя для демиурга, держащего в руках нити от судеб мировой цивилизации, была явно узковата в плечах: умеренных размеров гостиная с выходом на распахнутую всем ветрам лоджию, и крохотая спаленка. Промзона направо, нежно благоухающие свежим навозом сельхозугодья налево — романтика будней, дык. За спиной маленький, аккуратно вылизанный многими поколениями законнопослушных и усердных домохозяек городишко со знаменитыми фахверковыми домами (бревна вперемежку с кирпичом и черепичные крыши). В небе — первые робкие звёзды и круторогий месяц, едва ступивший на свой еженощный путь по небосводу.

А по центру — новоявленная наяда с допуском и формой секретности.

И её мужчина.

...

Они начали целоваться, едва за Даном и Шмуэлем закрылась входная дверь.

Есть какое-то извращенное удовольствие в том, чтобы впервые прикоснуться по-настоящему к той, которую, казалось бы, уже изучил и ощутил вдоль и поперек в своих снах. Ведь сны, пусть даже самые вещие и откровенные, не более чем остаются снами — хотя и навсегда остаются с нами. А приравнивать иллюзию к реальности, как ехидно заметил когда-то Фридрих Энгельс — всё равно что приравнивать поллюцию к деторождению. Даже сколь угодно продвинутое паранормальное общение вынуждает мозг подставлять в паузах что-то знакомое, однажды испытаное. И язык "вообще", этот эфирный noname-language, никогда не сравняется с твоим реальным, чуть корявым и скособоченным английским. А запахи? Их подсознание тоже придумывает тебе само — до тех пор, пока не услышишь, не ощутишь, не почувствуешь краешком ноздрей это удивительное ощущение живого тела в миллиметре от собственного...

Рухнуть в постель оказалось делом одной минуты: сложившаяся месяцами духовная и даже, если угодно, душевная близость в сочетании с испытанным уже несколько раз "сексом во сне" избавляли от необходимости долго и осторожно ходить "вокруг да около". Просто былые виртуальные любовники стали наконец любовниками реальными — эка невидаль в эпоху Интернета!

— Тебе хорошо?

— Да. А тебе?

— Очень.

— Еще?

— Да, пожалуйста!

— Может быть, так?

— Да. Да-а-а. Да-да-да-да.... А-а-а!!!

И дальше только разгорячённое дыхание и скольжение двух донельзя соскучившихся друг по другу тел. Больше — ничего.

А сопутствующую нейтрализацию тех, по ком давно верёвка плачет, оба заранее договорились оставить на следующий раз: хорошенького понемножку.

2-2.

В далёком подземелье

В пятизвёздочном отеле

Всю ночь царит веселье до утра:

Резвятся сутенёры,

Мошенники и воры —

Шампанское и черная икра!

Развратный кардинал,

Предатель-генерал...

Им тут, как и при жизни, лучше всех.

Мерзавцы выпивают,

Красоток обнимают

И шлют свое послание наверх:

— Всем привет из преисподней,

Здесь не мрак, а благодать!

Здесь гуляем мы сегодня,

Отрываемся на "пять".

Всем привет из преисподней,

Ну, а кто ума лишен —

Чти и дальше благородно

Свой порядок и закон! 8

Заведений, подобных казино "Темное золото", вы никогда не найдете на "желтых страницах", хотя они есть в любой злачной столице планеты: Монте-Карло, Лас-Вегас, Токио... Есть-то они есть, но не для вас. Эти уютные помещения заслонились бронироваными дверями VIP-залов в недрах огромных комплексов или же, наоборот, скромно притаились под маской эксклюзивных частных клубов. Дегустационый зал коллекционых вин с задними комнатами, да хоть престижный авто-салон... Любое место, в котором незазорно оказаться двум благородным донам. Вариантов много, но суть одна: со стороны и кого попало сюда не принимают, на мелочи не размениваются. Сеть внутри сети, место для неформальных контактов теневых поводырей планеты. Не властителей, боже упаси, но скорее их серых кардиналов. Здесь не принимаются судьбоносные решения и даже не планируются, но здесь нащупывается пульс земного шара. Подобно гороскопу: "Звёзды не предопределяют, но склоняют".

Трудно было найти двух более непохожих друг на друга персонажей, чем те, что сошлись за игрой в уютном зале "Темного золота" сегодняшним вечером. Один в костюме-тройке с благообразными сединами слегка поредевшей шевелюры, другой — в традиционом бедуинском бурнусе с капюшоном, скрывающем достойную уважения лысину. Один по основному роду занятий — бизнесмен, другой — принц. Один говорит на изысканном British english с детства, для другого это лишь вынужденная замена родному арабскому... Оксфорд, впрочем, кончали оба.

Именно они решили провести сегодняшний вечер за игрой в уютной тишине неприметного зала казино. Точнее — за двумя играми параллельно: ненавязчивый блэкджек по скромным ставкам на ломберном столе и отчаянный покер в головах. Искусство, дарованное лишь избранным.

— Возьмете еще одну карту, сэр?

— О нет, спасибо, Ваше Высочество, мне достаточно. Как вам, кстати, недавняя бойня в иорданской мечети?

— Да уж, впечатляюще. Интересный феномен этот Мунр-Рашд. — Промежуточные гласные принц имел обыкновение проглатывать не глядя. Равно как и политических противников, хотя его "высочество" в Соединённом Королевстве скорее всего назвали бы титулом учтивости. Потомок бедуинов происходил из достаточно отдалённой ветви династии и шансы на престол мог бы обрести лишь в страшном сне, столько впередистоящих претендентов должно было бы для этого в срочном порядке вознестись на небеса.

— Хочется понять, конечно, кто за ним стоит... А я, пожалуй, прикуплю себе еще одну из колоды.

— Извольте, воля ваша. Так вас интересует, кто стоит... Или все-таки, может быть, ЧТО стоит?

— Ну... Всевозможные теории заговора давайте оставим шиитским аятоллам. Мы же с вами реалисты, — и гордый сын раскалённых песков бесстрастно бросил свои карты на стол. — Прошу прощения, перебор. Равно как легенды о том, что эль-каракским проповедником движут высшие силы, тоже: типичное "двадцать два".

— Хорошо, продолжим.

Британец был лаконичен, если даже не скуп на слова. Все восемь поколений его титулованных предков праздного пустословия явно не одобряли.

Новая карта от банкомёта, новая реплика в словесном покере. Новая тема.

— Скажите, сэр, вам не кажется, что в Израиле намечается какая-то смена вектора?

— В антипалестинской пропаганде? Определенное смягчение тона, конечно наблюдается, но...

— Нет, не только. Общее предожидание перемен. Вплоть до слухов о скором восшествии нового Мессии.

— Вы шутите? Мессию они ждут каждую неделю: особенности национального характера.

Мужчина в тёмно-сером костюме сдержанно улыбнулся уголками рта. В пересчете на среднестатистического посетителя ирландского паба это соответствовало бы долгому безудержному хохоту.

— Две тысячи лет ждали, подождут еще немного. Впрочем, подождем и мы с вами, — вполголоса добавил он при виде официанта с новой порцией напитков. Выдержанный виски для него самого и ледяная вода с лимоном для собеседника. Нельзя сказать, чтобы принц никогда не позволял себе слегка отступить от завета Пророка по части неупотребления алкоголя, особенно на выезде. Но не в момент серьёзного разговора.

Вот чуть позже, тогда можно будет и вино себе позволить, и парочку гурий экстра-класса в местный филиал рая заказать. А пока что, благо безмолвный служитель в черном такседо уже удалился...

— У меня семнадцать. А у вас?

— Девятнадцать. Фортуна благоволит. И, возвращаясь к теме, возникает масса мелочей, из которых проявляется в целом очень интересная картина.

Слово "очень" верный сын пустыни отчётливо выделил интонацией, словно выдавливая сок из свежего лимона. Но его партнер лишь слегка поморщился: то ли карта пришла неудачная, то ли лимон показался несвежим.

— Если вы имеете в виду эти новоявленные партии-однодневки...

— Не только они. На горизонте возникают новые люди, а прежние, наоборот, куда-то пропадают. Вот, например, есть такой занятный человечек при Моссаде, Шмуэль Эдри. Что-то типа спецагента по особым поручениям.

— Спецагент? Не думал, принц, что это ваш уровень.

Джентльмен позволил себе проявить отчётливое разочарование. Редкий случай, однако же. Впрочем, его собеседник был тверд и уверен в себе.

— Не скажите, сэр, — и легко процитировал по памяти: "Primordia rerum quale sit in magno iactari semper inani. Dum taxat, rerum magnarum parva potest res exemplare dare et vestigia notitiai." 9

Давненько не доводилось англичанину слышать школьной латыни! В воздухе отчетливо пахнуло холодными дортуарами, ненавистной овсянкой на завтрак и годами тупой зубрёжки: падежи, спряжения, "Жизнь двенадцати цезарей"...

— Так что же такого экстраординарного приключилось с вашим Шмуэлем?

...

С точки зрения самого Эдри, сидевшего сейчас за рулем — так ничего особенного: миссия как миссия, машина как машина, автострада как автострада. Километры, автостоянки, и даже цены на бензин заметно ниже, чем были еще пару лет назад.

Груз только донельзя ответственный. Впрочем, ему, Шмуэлю, не привыкать.

Дорога стлалась под колесами словно сама собой — ни пробок, ни дорожных происшествий, газуй себе на здоровье да обгоняй дальнобойные фуры с прицепами, по номерным знакам которых можно смело изучать географию северного полушария: Латвия, Швеция, Франция, Соединенные Штаты... Рядом молодой и наивный Даник Мизрахи с любопытством наблюдает пасторальные пейзажи, словно сошедшие с иллюстраций к сказкам братьев Гримм: аккуратненькие кирпичные домики (Нуф-Нуф постарался, не иначе!), старательно размежеванные поля и гостеприимные стоянки, всегда готовые одарить страждущих, по общедоступным ценам, всем необходимым: бензин восьми сортов, мойка машин, кофе, пиво, презервативы. Пока сладкая парочка — Дина и Михаэль — о чем-то нежно щебетали вполголоса на заднем сиденье. Вот им-то лишний запас презервативов, судя про всему, отнюдь не помешал бы. Тихо, спокойно, безветрено...

Как раз в таких ситуациях и поджидают тебя каверзы от щедрот судьбы и вероятного противника. Это боевой капитан спецназа вывел для себя очень давно, и теперь его волосы на руках и груди буквально стояли дыбом в готовности к неприятным сюрпризам. Хотя казалось бы, совершеннейшая идиллия.

К сожалению, Ральфу Брауэрфельду так не казалось. Наоборот, из кабины своего грузовика он люто ненавидел в настоящий момент все человечество разом. Продажных политиков, благодаря которым дороги и магазины родного Фатерланда заполонила всяческая шантрапа и нищеброды: вороватые поляки, лентяи-греки, какие-то македонцы с албанцами (да таких стран-то еще десять лет назад и в помине не было!). А уж румыны... Ох, недаром Бисмарк говорил, что румын — это не национальность, а профессия.

К тому же, богатеи-банкиры, так и норовящие облапошить честного трудягу на каждом шагу. Дорвавшиеся до власти идиоты-зелёные, по чьей милости нормальному человеку ни нормального мяса поесть, ни человеческих сигарет купить: все сплошь био-хрень вегетарианская. Опять же зануда-жена, которой вынь да положь домик с садиком где-нибудь в Баварии. А на какие шиши, спрашивается? Да клал он на неё с прибором, и на всех этих богатеев сраных!

И Ральф, на мгновение оставив в покое руль своей фуры, привычно ощутил в ладонях лежавший до поры, до времени на соседнем сиденье дробовик. Ну, сейчас этим паскудам станет не до смеху.

Шоферюга-дальнобойщик регулярно проделывал такую шутку уже на протяжении трех лет: продырявить парой выстрелов крышу или дверцу какого-нибудь встречного автомобиля побогаче. На автостраде, вдали от городов и видеокамер наблюдения, да еще и на хорошей скорости — эх, любят богатеи разогнаться с ветерком на своих супер-навороченных... А пока сообразят растяпы, в чем дело, пока развернутся или остановятся, пока дождутся полиции, его уже ищи-свищи. И ждите следующего раза, через пару недель или месяцев, на другом конце страны. Ни одна полицейская сука не догадается и не унюхает, ха-ха!

Капитан Эдри, впрочем, разворачиваться не стал. Реакция на звук выстрела и пробоину в потолке машины была мгновенной и профессиональной — на максимуме скорости вперёд с виражом, уходя из зоны обстрела. А потом уже, через километр-полтора, когда грузовика с нападавшими и след простыл, тихонечно стать на резервной полосе и законнопослушно дождаться приезда "маленьких зеленых человечков с синим огоньком на крыше": порядок есть порядок.

2-3.

— Вот ведь блин!

Последовавший за этим каскад идиоматических выражений приходится опустить по цензурным сображениям. С глубочайшим огорчением причем пропустить, поскольку набор художественных определений и образных метафор в тираде мужчины на водительском месте был вполне достоин шнобелевской премии по литературе. Ах, какие там были аллитерации и аллюзии, какие инвективы, исторические параллели... И, конечно же, ударное пожелание в финале: "Да порастёт твоя могила дикими

* * *

!" Ну, то есть, понятно чем.

Грубо нецензурно выругаться за рулем в момент автокатастрофы водителю дозволено всегда, даже в присутствии дам и несовершеннолетних детей, таков негласный этикет поведения на дорогах. А уж если крышу твоей машины дырявит из охотничьего карабина какой-то новоявленный социал-анархист...

— Да-да, уважаемый, мы вас хорошо понимаем. Уже не первый случай и даже не десятый: почти три года как этого стрелка поймать не можем. Но полиция предпринимает все мыслимые усилия, и кольцо вокруг вандала неуклонно сужается.

Офицер был предупредителен и кооперативен донельзя, но сути дела это не меняло. Пусть пострадавшую машину сменили на новую в течение часа, а все расходы покрыла страховка, но в полицейском отчёте остался след. А за способность расслабленных долгими годами благоденствия и давно уже разучившихся ловить мышей немецких правоохранительных котов... За их способность сохранять служебную тайну Шмуэль Эдри не дал бы и ломаного полушекеля — в наш-то век интернет-разоблачений и опубликованных прослушек. На всякого шифровальщика найдётся свое АНБ, а на всякое АНБ, в свою очередь, свой Сноуден, не найдётся лишь конца этой цепочке сорванных покровов.

Так и получилось, что в Лозанну трое заухаймских путешественников прибыли уже на третьей по счёту машине и со стороны Испании. Съевшая не одну собаку на выслеживании и отлавливании беглых палестинских террористов Дина лихо сыграла теперь за противоположную сторону: херр Михаэль, оказывается, ехал с друзьями на отдых в Коста Брава, или Коста дель Соль, или Коста Какая-вам-Разница. А на берега Женевского озера прибыл уже совсем другой мсье Мишель. Последние километры долгого извилистого пути, последние минуты внутри достойного многодетной турецкой семьи коричневого "форда" — и вот, наконец-то, крепкие решётчатые ворота виллы "Жервеза" готовы распахнуться настежь, принимая и приветствуя долгожданного хозяина.

...

— Вот! Наконец-то!

Щуплый, тщедушный и неказистый на вид аналитик из отдела электронного слежения Аль-Каиды провел ладонями вниз по щекам и вознес благодарственную молитву Создателю.

— Попался Шмулик, нашёлся-таки змей пропащий! И где бы вы думали? В Германии, в сводках тамошних дорожных служб.

Что ж, теперь можно расслабиться и предаться неспешным благочестивыми размышлениям под аромат кальяна. А за каким-таким шайтаном понесло аса израильского спецназа в края концлагерей и на пепелища синагог, размышлять будут уже другие. С благословения Аллаха, вестимо.

И он даже знал, кто именно будут эти другие: "Бадри 313".

Кто-то произносил это название с восхищением и затаённой надеждой, кто-то со страхом и даже ужасом. Но и те, и другие — вполголоса, типа "Не поминай шайтана к ночи". Ведь об этом наглухо засекреченном спецназе Талибана ходили такие слухи, по сравнению с которыми все злокозненные деяния Иблиса и его приспешников — джиннов — показались бы мелкими шалостями школьных хулиганов, досаждающих первоклашкам. Несколько тысяч первоклассных бойцов, закалённые в изнурительных тренировках и прошедшие уже испытание огнём во многих боевых операциях — они даже голыми руками смогли бы отправить в преисподнюю нечестивых, осмелившихся воспрепятствовать воле Пророка. А учитывая, что к их услугам стояло всё самое лучшее и самое современное, что только могли предложить неисчислимые компании — производители вооружения... Короче, прославленные "Морские котики" американских ВМС и российская морская пехота отдыхают в сторонке.

Ребята из Бадри были безжалостны, неудержимы и не отягчены пресловутой "химерой совести", от которой предостерегал ещё когда-то бесноватый Адольф. В любой момент готовые сорваться с места и рвануться в бой. Именно поэтому контактный телефон "Бадри" и оказался на рабочем столе нашего безымянного аналитика. Недаром ведь было сказано: "В любой момент"...

А темпы решали всё. Шмуля Эдри надо брать именно сейчас, тёпленького — пока он ещё на виду, в свете прожекторов немецкой полиции. Ведь стоит ему добраться до какого-нибудь подходящего укрытия — и всё, ищи-свищи. Слава Аллаху, это мы уже проходили, и не раз. Ну и куда этот подлец сегодня направляется, кстати? В Лозанну, на какую-то шикарную виллу-новостройку? Отлично, вот там его и надо прибрать, пока не обустроился.

* * *

Анонимный "Двести десятый", кто бы он ни был, не обманул надежд своего полковника, и к моменту появления долгожданных хозяев у дверей живописной виллы с видом на Женевское озеро всё должно было уже быть готово к их приёму: чтобы ворота были укреплены, подходы по всему периметру надёжно простреливались, а вот "чёртова дюжина" крутых ребят, тщательно отобранных из кадровых сокровищниц израильских коммандос... Они были пригодны буквально ко всему. Обеспечивать приём элитных гостей, во фраках и с соблюдением всех правил этикета? Пожалуйста! Сопровождать хозяев на симфонический концерт? Разумеется.

А уж если натянуть бронежилеты и встретить метким огнём нежеланных визитёров, а потом добить их в рукопашную — "Так ведь именно для этого, господа хорошие, нас столько лет обучали и тренировали!". Так что давайте поторопимся, ребята: кофейного цвета "Форд" с нашим Тимуром... то есть тьфу, Михаэлем и его командой — он уже на подходе. И мы должны успеть раньше.

"Успеть раньше"... Именно такую задачу поставили себе крутые ребята из Бадри 313. Успеть первыми, пока обстоятельные, но именно поэтому и недостаточно расторопные ребята из подмастерьев старины Шмуэля не успевают ещё укрепиться в облюбованном их начальниками логове у живописного озера с видом на Лозанну.

А теперь: что мы имеем в ситуации, когда две примерно равные по силам команды, вооружённые в максимальной комплектации, то есть "до зубов", и при этом неплохо натренированные на то, чтобы убивать первыми... Пребывающие в твёрдой уверенности в том, что первыми окажутся именно они, а не их, мягко выражаясь, конкуренты... И сталкиваются лоб в лоб у въездных ворот на вышеупомянутую виллу?

Вопрос, как вы понимаете, исключительно риторический. Потому что в сухом остатке — живописная выставка свежих трупов на залитой кровью набережной и надрывный вой полицейских сирен — пока ещё где-то за кадром, но с каждой минутой всё ближе.

2-4.

Да уж! Если Всевышний решил усыпать твой путь той субстанцией, которую в приличном обществе вслух не называют, то не сомневайся и не надейся: широко распахнутый рог его изобилия иссякнет ещё очень нескоро.

Когда долгие километры извилистого пути Дины с Михаэлем оказались пройденными до последнего вершка, а томительные дни и часы в просторном салоне их "форда" кофейной раскраски — исчерпанными до последнего мгновения... Вот тут-то, в завершение всех предыдущих мытарств, крепкие решётчатые ворота виллы "Жервеза" не сказать чтобы были готовы распахнуться настежь, принимая и приветствуя долгожданных хозяев. Отнюдь, как сказала бы графиня из известного анекдота: они уже были гостеприимно распахнуты, хотя место красной ковровой дорожки занимали обильные потёки крови, а толпа встречающих была представлена горой трупов, принявших свою смерть кто от огнестрельных ранений, а кто от ножевых.

— Так-с! — Капитан Эдри Шмуэль всё-таки был профессионалом высочайшего класса и моментально включился в изменившуюся ситуацию. Принимая на себя и командование, и ответственность, Сейчас его маленькой команде как никогда требовался кризисный менеджмент, потому что кризис назрел (и не надо тут не к месту вспоминать одноимённую статью Владимира Ильича. Не до того!)

Какие у нас варианты?

Можно, конечно, спокойно постоять в сторонке и предоставить наступающей уже им на пятки полиции самой разбираться, за кем осталось поле сражения и кто победил в итоге этой "арабо-израильской войны в миниатюре". Можно было бы, конечно — но рискованно. Здесь вам не Бородино, уважаемые, а впускать посторонних внутрь очень не хочется: мало ли что они там увидят?! В конце концов, съёжившиеся у него на заднем сиденье Дина и Михаэль являются единственными и законными собственниками этой виллы! И хозяевами положения, стало быть.

— Эй вы, заднескамеечники! Пока что сидите здесь, но в полной боевой готовности. — Эдри кинул им по небольшому пистолету: тот самый Baby eagle, к которому Дина была привычна ещё с прошлой жизни, в Рамат-Гане. Господи, как же давно это было!

— Значит, сидите тихо, как зайчики. Но при этом будьте готовы к низкому старту в любой момент, как только я дам отмашку.

— Всегда готовы! — Пионерский салют, потом синхронный вздох облегчения и, наконец, две расслабленные улыбки.

Но когда Шмуэль повернулся к своему напарнику, улыбки на его лице уже как не бывало.

— Некогда расслабляться, Дан! — Инструктаж командира был чётким и немногословным. Как и полагается. — Захожу первым, а ты прикрываешь мне спину. Порядок стандартный: я в полный рост и налево; ты, соответственно, этажом ниже и держишь правый фланг. А дальше по обстановке.

"По обстановке" — это хорошо сказано. Всевышний наградил своих возлюбленных чад пятью чувствами, и все они оказались задействованы сейчас, чтобы помочь двоим отважным разведчикам эту обстановку прояснить. Все пять, разве что за исключением вкуса: ну не лизать же им, на самом деле, полы и стены?! Хотя и во рту появился какой-то кисловатый привкус. От пережитого стресса, наверное. Но это вряд ли считается

Зато остальные четыре были сейчас настороже и работали не покладая рук — как если бы у глаз и ушей каким-то чудом прорезались руки. Сквозь подсыхающую кровь и медленно развеивавшуюся пороховую гарь удавалось различить не только вонь сожжённого выстрелами пластика, но и запах пота от разгорячённых боем тел. Лёгкий дымок сигарет — и хорошо бы если только табак, но ведь и сладковатый оттенок марихуаны тоже уверенно различался...

Это — обоняние. Следующим на очереди шло осязание, но ни пальцами, ни всей остальной кожей многого не нащупаешь, пока стоишь снаружи, затаив дыхание. Может быть позже, когда войдём внутрь... "Если войдём", — въедливо поправил внутренний голос. А пока что оставались чувства дальнодействующие — зрение и слух. В первую очередь слух, потому что видеть из-за угла — это из области даже не фантастики, а дешёвого юмора. Но уши работали напряжённо, на пределе возможностей. Звук дыхания, причём нескольких человек. Отдалённые переговоры полушёпотом, словно шелестит луковая шелуха под руками кухарки, готовящей салат к обеду. Ни языка, ни содержания, увы, не различить.

И все эти пять чувств не давали ответа на самый главный вопрос, единственный,от которого зависело теперь всё остальное: "Кто? Свои или чужие?"

Как уже говорилось, Господь подарил всем своим творениям пять чувств. Но некоторым, особо избранным, он даровал и шестое. Необъяснимое, с трудом поддающееся описанию. Предожидание? Ощущение? Внутренний голос? "Интуиция, — гласит народная мудрость, — это способность головы чуять жопой". Вот этому-то шестому чувству и доверился сейчас опытный и непревзойдённый Шмуэль Эдри. Просто потому, что больше ему было довериться нечему.

* * *

— А если слон на кита полезет, то кто кого переборет? Классический вопрос донельзя точно отражал ту патовую ситуацию, которая царила в просторной гостиной: "Направо пойдёшь — коня потеряешь, налево пойдёшь — меч потеряешь". Вот только третий вариант, "Прямо пойдёшь — голову сложишь" никого не прельщал, и две равные по силам команды разметало как можно дальше друг от друга: евреи налево, арабы направо. Или наоборот? Так или иначе, но в итоге двойной цуг-цванг: первый выстреливший с неизбежностью проигрывает. Привет тебе, старина Буриданов осёл!

С другой стороны, даже если вас проглотили, у вас остаётся по меньшей мере два выхода — здесь теория и практика едины. Во-первых, у кого-то из противников сдают нервы, и случайный выстрел взламывает мучительно тянущуюся часами, если даже не днями вязкую тишину. Но после этого — локальный Армагеддон, скоротечный и неистовый. Лотерея на костях, потому что окончательный итог непредсказуем. Да, в принципе потери у нападающих обычно больше, чем у обороняющихся. Но это только в принципе. А когда дело доходит до конкретики, количество привходящих факторов просто зашкаливает, даже и перечислять лениво. Поэтому и стараются истинные профессионалы избежать подобного развития событий — до последнего. Сидят и словно в гляделки играют: кто кого пересидит, кто первый сморгнёт...

И тогда наступает долгожданное "Во-вторых": патовую ситуацию взрывает появление третьей силы. Оса прилетела с улицы и кого-нибудь ужалила, например. Мышка бежала, хвостиком махнула — или крыса, на свежий-то трупный запах. Но лучше всего, (учитесь у голливудских сценаристов, господа!) — лучше всего, когда на сцене возникает свежая команда, озабоченная поиском тех же самых сокровищ. Маэстро Эдри, туш! Ваш выход.

Вы-таки будете смеяться, но он угадал. Ведь надо только нащупать правильный момент, прислушиваясь к внутреннему голосу — и тогда полный вперёд, под девизом "Лучше ужасный конец, чем ужас без конца". Жалящий укол глазами влево — и да, вот они, голубчики, братья-талибы. Ждут тебя не дождутся, ко встрече с обещанными семидесятью девственницами в своём мусульманском раю готовятся...

А дальше уже — дело техники: моментальная очередь "на кого Аллах пошлёт", тут же рухнуть на пол и в сторону от первоначального движения, сбивая прицел.

У ребят из Бадри 313, впрочем, техника тоже на высоте, и прицел им так просто не собьёшь, да и талант не пропьёшь: ответный огонь изо всех стволов не заставляет себя ждать. А уж когда с противоположной стороны приходят на подмогу наши израильские парни, вдохновлённые появлением бравого Дана Мизрахи — ну просто праздник какой-то. Тушите свет.

Каждому, кто хоть раз в жизни ходил в атаку, знакомо это упоение боем. Картина мира, как по волшебству, стягивается в прорезь прицела. Нестерпимый, до сумасшествия, жар ненависти к врагу сплавляется с отстранённым, буквально ледяным восприятием реальности: где же он, твой противник, сколько их, и откуда ждать следующего выстрела? Ты жмёшь на гашётку, тут же перекатываешься, уходя от их огня, при случае даже прикрываешь кого-то из своих, а потом снова, и снова, и снова... Пока вдруг не обнаруживаешь себя в глухой тишине, чтобы разочарованно осознать: оказывается, всё уже кончилось. Но чем же именно, если отвлечься от той приятной подробности, что сам ты жив и, кажется, даже не ранен?

"Наше дело правое, победа будет за нами!", сказал однажды генералиссимус. И был прав. Располагавшиеся справа от входа ребята из "Сайерет маткаль" оказались покруче бойцов Талибана и сделали их на раз. Но вот чтобы "Малой кровью, могучим ударом" — это уж вы размечтались. Да, талибы лежат вповалку все до единого, и добить немногих раненых — просто акт благотворительности со стороны победителей: "мизерикорд" называется. Но "чёртова дюжина" тоже уменьшилась едва ли не в половину: двое убитых и четверо раненых, благо скорая помощь уже на подходе.

А теперь — самое главное. И печальное. Бездыханное тело Эдри Шмуэля на залитом свежей кровью полу гостиной.

Можно быть блестящим бойцом. Непревзойдённым. Лучшим из лучших. Но если ты не герой-одиночка, а член команды — ты должен безоговорочно доверять своим товарищам. И, мастерски ускользая от огня врагов в лицо, ты никогда не будешь застрахован от выстрела в спину. От своих. На профессиональном языке это называется "дружественный огонь": нелепая ошибка с катастрофическими последствиями. У кого-то дрогнула спускающая курок рука, соринка в глаз попала, или чихнуть срочно потребовалось... Случайности случаются — на то они и случайности. Да упокоится душа твоя с миром, раб божий Эдри!

А наш квест ещё далеко не кончен.

8 Udo Jürgens, "Schöne Grüße aus der Hölle" (перевод автора).

9 "Так о великих вещах помогают составить понятье малые вещи, пути намечая для их постиженья" — Тит Лукреций Кар, "О природе вещей", II 120