Кольцо Кощея

— Соловей, да что тебе стоит, — уговаривал я его как можно ласковее. — Для тебя одного это только по силам, не домовых же просить.

Разбойник продолжал упорствовать, не желая работать насосом. Елки-палки, что же мне — самому надувать? Я лопну быстрее, чем лодка надуется наполовину, а магию боюсь применять. Толком не овладел еще и опасался в итоге получить кучу резиновых лохмотьев.

— Я могу помочь в любом деле, — брякнул я, не подумав, и понял, что попал. Глаза Соловья загорелись фанатичным блеском с примесью будущего удовлетворения.

— С богатырем поможешь?

— С каким таким богатырем? — опешил я.

— С обычным русским богатырем, — пояснил Соловей. — Он неподалеку в деревушке засел и брагу хлещет. Достал он меня, Кощей, спасу нет. Как напьется, так сразу к моему любимому дубу приходит, и давай надо мною измываться. Что только не наслушался от него, а вчера и вовсе в меня кинул своей булавой. Во, шишка какая!

Соловей-разбойник приподнял ермолку, надвинутую на лоб, и продемонстрировал огромную шишку в лилово-синих разводах синяка.

— М-да, — крякнул я от неожиданности. — Что же ты его не засвистел?

— Так у меня от его слов мерзких, — сплюнул Соловей на пол. — Прямо скулы сводит, свиснуть нормально не могу.

— Прям-таки от одних слов? — позволил я себе усомниться. — А ничего больше?

Соловей помялся, поправил ермолку, надвинув ее сильнее на лоб, скрывая следы удара богатырского, и сказал как на духу:

— Плод он заморский ест, как ко мне приходит. Я его раз попробовал мальцом, когда один обоз пощипал, так теперь начинает корежить от одного вида или названия.

— Что за плод-то, — спросил я его, уже понимая, что к чему.

— Лямоном зовут его люди и купцы заморские. Сам желтый, словно солнышко, а кожура твердая и горькая, как редька. А внутри дольки сочные, но такие кислые-е-е, никакой молодой щавель не идет в сравнение.

— Лимон, значит, — задумчиво проговорил я. — Богатырь, значит... Ладно, помогу тебе, отважу богатыря от дуба твоего и леса. Только ты дуй давай.

Соловей повеселел прямо на глазах и подошел к лодке.

— Куда дуть-то, Кощей? — почесал он затылок.

Я дернул пробку клапана, освобождая отверстие. Потом звонко (мысленно) шлепнул себя по лбу и, сказав Соловью немного обождать, отправил одного из домовых на замковый пруд, чтобы сорвать толстую тростинку. Минут через пять тот вернулся и выдал мне неплохую пустотелую трубочку природного производства с метр длиною.

— Вот, — довольно сказал я Соловью, вставляя один край тростника в клапан (на всякий случай, чтобы воздух не 'сосал', я магией плотно прижал стенки, соприкасающихся сторон), а второй передавая разбойнику., — дуй сюда, только аккуратно, а то вещь порвешь.

С некоторыми сомнениями на лице сказочный персонаж ухватил губами край тростинки и надул щеки. Почти моментально лодка заполнилась воздухом.

— Хватит, — испуганно закричал я и толкнул Соловья в плечо. Тот поперхнулся, выпустил из рук плавсредство, которое он удерживал на весу, чтобы удобно было надувать. При этом обломилась тростинка возле самого клапана, не выдержав тяжести лодки. Воспользовавшись таким головотяпством, та шустро выпорхнула из ладоней и со свистом понеслась в сторону ворот, понемногу задирая нос и спуская воздух.

По несчастью, на воротах сидел один из воронов, что я использовал в качестве почтальонов и посыльных, а еще — разведчиков и диверсантов. Здоровенная птица, размером с гуся, обернулась на странный шум и от изумления раскрыла клюв. На нее летела странная штука, громко визжавшая и вонявшая чем-то таким мерзким, что не могло теперь забыться и до конца жизни.

— Берегись, — закричал я, опасаясь за ворона. Тот только в последний момент успел захлопнуть клюв и дать деру, чудом разминувшись с лодкой.

— Кар-корщей... — хрипло прокричал он все, что думал о моем и соловьином психическом здоровье. — Сумасшедшие!

Вот только не успел он усесться обратно на забор, как Соловей выдохнул остаток воздуха, по пути выплюнув и тростник. Свистнув, словно стрела, та пролетела до ворот и сбила обалдевшего ворона, едва успевшего вернуться на свое место. Куча перьев, разлетевшихся по сторонам, громкое карканье и все.

Мы с Соловьем ошарашено переглянулись, начав соображать, что сейчас натворили. Вороны — древние птицы — служили всем Кощеям на протяжении веков на правах вольнонаемных сотрудников. Убив сейчас одного из них, я мог лишиться большей части своих гонцов-разведчиков.

— Я, это, не хотел, — выдавил из себя Соловей-разбойник, — само так вышло.

— Само? Вот сейчас и пойдешь к воронам объяснять про это 'само', — прошипел я, пытаясь под маской раздражения скрыть собственные обалдение и замешательство. Дальше нашему разговору помешало громкое карканье, раздавшееся из-за ворот, а потом сквозь металлические прутья протиснулся и сам ворон, который шел по земле, стыдливо прикрывая крыльями копчик, где напрочь отсутствовал хвост. Подойдя к нам, он зыркнул на меня своим желтым глазом, а потом резко подлетел и тюкнул Соловья клювом в глаз.

— Это тебе за хвост, — прокаркал ворон, возвращаясь обратно на землю. — Еще и в лесу увижу — вовек не отстираешься.

Выполнив задуманное и высказавшись, ворон с довольным видом и ковыляющей походкой ушел куда-то вглубь замка. М-да, а ведь стопроцентно нажалуется Яге, а та уже и не слезет с шеи, пока не выполню нечто злодейское. Блин, придется в срочном порядке с богатырем разбираться. Так я сразу двух зайцев убью — и перед бабкой отчитаюсь, и Соловью помогу, выполнив обещание.

— Ладно, пошли за лодкой, — сказал я своему подельнику. — Надо дело доделывать.

Лодку унесло аж в глубину сада, что раскинулся сразу за внутренним двором замка. Как только не порвало ее на суках — ума не приложу. На этот раз Соловей дул бережно, контролируя процесс. Как только лодка приобрела нужную твердость, я выдернул тростинку и закрыл клапан.

— Все, можешь идти отдыхать, — сказал я Соловью-разбойнику. — Завтра пойдем с твоим богатырем разбираться. Когда, говоришь, он приходит?

— Не мой он, — обиженно засопел разбойников. — А приходит он перед вечерней зорькой, когда еще все хорошо видно, но начинает солнышко опускаться за небосвод.

— Ну, не мой же, — весело отозвался я, щелчком пальцев заставляя следовать за собою лодку. — До завтра.

— До завтра, — грустно попрощался Соловей, думая о том, что еще один вечер придется терпеть общество развеселого богатыря.

— Врагу не сдается наш гордый Варяг,

Пощады некто не желает!

Все вымпелы реют и цепи гремят,

Наверх якоря поднимая,

Готовятся к бою орудия в ряд,

На солнце зловеще сверкая.

Конечно, с орудиями я немного загнул. Из всего опасного у меня были только пара удочек из орешника с лесой из конского волоса. Последние надергали из хвостов лошадей домовые по моему указанию. Крючки заказал у своего кузнеца — карлы подгорного, прибившегося к замку во время правления предыдущего Кощея. Зато наживка была самая разная. Начиная от червей, накопанных мелкой домашней нечистью, и заканчивая жмыхом и распаренными зернами. Да и лодка совсем не походила на легендарный крейсер.

Я собирался устроить себе самую замечательную рыбалку на реке Смородина, что протекала неподалеку. Неподалеку, это километрах в десяти, но мне было только в охоточку пройтись по земле под солнышком, чтобы размяться. А то каменные стены, мрачные подземелья и прочая зловещая атрибутика вконец достали.

Добравшись до речки, я с наслаждением расстегнул кафтан из черного бархата и шелка, чтобы немного остыть. Мне, по своей злодейской сущности, полагалось быть во всем черном, так что бархат, шелк и кожа на одеждах были непременно черного цвета. От кожаных одеяний я наотрез отказался. Вот еще, по такой жаре ходить в такой толстой и малодышащей сбруе, причем напоминая участника ролевых игр определенного толка.

Скинув кафтан на бережок, разувшись и закатав штанины до колен, я кинул лодку в воду и прыгнул в нее следом. Уже в полете я успел заметить, что одним бортом лодка уперлась в расщепленную корягу, острые края которой зацепились за резину лодки.

— Вот блин, — успел произнести я в тот момент, когда ноги коснулись дна посудины, и деревяшка проткнула толстый материал. С той стороны ударил огромный фонтан воды, мое надувное средство развернуло боком, а потом лодка перевернулась, не забыв накрыть меня сверху.

' А мы подводники, мы силачи', — успели промелькнуть слова шутейской песенки, услышанной как-то по телевизору во время просмотра юмористической программы. Вода резво и с готовностью хлынула мне в нос и рот, заставив кашлять и отплевываться, что под водой мог нормально сделать разве что, Гудини.

Сдувшаяся лодка, накрывшая меня сверху, сковывала движения и мешала выбраться на поверхность. Грудь стало распирать от нехватки воздуха.

— Бурлибл, буль-буль, — вытолкнул я из себя несколько пузырей и остаток кислорода. На несколько секунд мне показалось, что вот-вот и я вернусь обратно к себе домой, к ребятам возле речки, девчонкам-сокурсницам, но ничего не вышло. Дурацкое кольцо не желало терять свое приобретение в моем лице. Начав опасаться, что мое бессмертие может оказаться липовым, я активировал левитацию. И немедленно пробкой вылетел из речки, по пути собрав на себя лодку.

Поднявшись метров на десять в воздух, я стал плавно спускаться вниз. За все время так и не сумел нормально овладеть таким полезным свойством, вся моя левитация сводилась к прыжкам ввысь и возвращением обратно. Вот так я и скакал по лесу, подлетая до верхушек деревьев и падая обратно. Вся лесная нечисть и чисть в такие моменты пряталась по берлогам и норам, рассчитывая на то, что, окончательно сбрендивший, Кощей попрыгает и отойдет, оставив их в покое.

Мой прыжок из воды оказался крайне неудачным. Мало того, что не долетел до берега, так еще и приземлился на его самом краешке, среди ила и прочего мусора, что прибивает течением к бережкам. Все это, а также фонтан грязи не замедлило подняться в воздух, потревоженное моим падением. С тоскою я успел подумать, что законы Ньютона еще никто не отменял, даже в сказочном мире, прежде чем все упало на меня. В довершении всего, через миг на меня спланировала лодка, повалив в воду и превратив окончательно в чушку.

— Да что же это за невезение такое, — в сердцах выкрикнул я и ударил разрядом молнии по воде, выпуская пар. На мое счастье, меня не задело. Но метрах в двадцати от берега из воды выскочил с диким криком мужик в зеленой одежде из тины и водорослей, с таким же колером шевелюры и бороды. Весь его волосяной покров стоял дыбом, а промеж пальцев проскакивали искорки разрядов.

— Кощей!!!! — закричал водяной, едва справляясь с заиканием после сильного разряда электротока, — Ты пошто тут безобразничаешь? Скучно стало пакостить среди людишек и теперь на нас перешел?

— А, Водяной, — лениво махнул я ему рукою, приветствуя собрата по злодейскому промыслу и мысленно краснея от досады и смущения, — привет, ты не ворчи, подумаешь, маленько тряхануло током, не убило же никого.

— А это что? — водяная нечисть потряс здоровенной щукой и пульнул ею в меня. Довольно-таки метко, должен отметить. Рыбина, контуженая моей молнией, просвистела мимо лица и шлепнулась на землю.

— О, ушица, можно сказать, сама прилетела! — удивлено-радостно воскликнул я. — А слабо еще несколько подкинуть?

В ответ в меня полетело еще парочка сазанов и здоровенный сом, от которого я не успел увернуться и смачно получил увесистой рыбиной пониже спины. Водяной довольно ухмыльнулся и стал шарить рукой вокруг, подготавливая еще один снаряд. Через секунду он радостно оскалился и взмахнул ладонью, направляя в меня нечто зеленоватое.

— Уй, ой-ой-ей, — заблажил я благим матом, тряся в воздухе пострадавшей ладонью. Из нее на землю упал крупный ерш и вяло затрепыхался, приходя в себя после моего удара молнией. Неосмотрительно я поступил, когда попытался перехватить рыбу в поете и отправить ее обратно ее хозяину. Водяной злорадно заржал и попытался уйти на глубину, посчитав, что выполнил на сегодня свой план мести полностью.

— А ну стоять, — закричал я, не собираясь оставлять поле за своим противником, — мы еще не закончили.

В ответ из воды высунулась рука, свернув всем известную и такую обидную фигу. Пока она не успела скрыться, я саданул заморозкой, ориентируясь по расположению руки. По воде скользнула туманная дымка мороза, а потом с тихим плеском на поверхности показался водяной, замороженный от ног до пояса в большой куб льда. Он попытался нырнуть, справедливо опасаясь моей дальнейший мести, но ничего у него не вышло. Магический лед не давал совершить такой поступок, стабильно удерживая его на поверхности.

— Что, пиявка болотная, выкусил, — радостно улыбнулся я и кинул в него ерша. — Лови подарочек!

Обидно было то, что рыба не долетела до моего противника, перехваченная прямо перед его носом тонкой, изящной ручкой. Следом выскользнула из воды и головка с роскошными зелеными волосами и не менее роскошно-очаровательным личиком. Русалки. Вот так всегда — только начнешь разбираться один на один, как появятся посторонние и все испортят.

Хмурый водяной, недовольный, что его застукали в таком непрезентабельном состоянии, сделал пасс рукою, освобождая нижнюю часть тела от груза, и ушел на дно. Следом нырнула и русалка, напоследок озорно стрельнув в мою сторону глазками. Эх, набрал себе этот хмырь болотный красоток, а мне в своем замке приходиться обходиться обществом Яги, да Лихо одноглазое изредка приходит в гости, распугивая мелкую нечисть в замке.

Во всех сказках Лихо показывалось неким мужичком, затрапезного вида с бедовым глазом, скрытым повязкой. Тоже читали? Так вот что я вам скажу — нас дурили с самого рождения. Лихо — это такая женщина монументального сложения. Если помните Нону Мордюкову из советских фильмов, то она почти один в один с ней схожа. Разве что Лихо немного помордастее (пусть простят меня милые женщины за такое грубое сравнение) да погрудастее. Такая настоящая русская баба, что и в избе горящей порядок наведет, и с конем на всем скаку разберется.

Насчет глаза отмечу вот что. Есть у ней такая привычка наводить несчастье и невезучесть, глянув на кого. На волшебных созданий или волшебников почти не действовало, только чуть-чуть на добрых персонажей. И повязки никакой нет. Вместо нее у Лиха спускается на лицо густая и длинная челка, полностью закрывая один глаз. И берегитесь окружающие, если она вздумает ее откинуть в сторону и посмотреть с эдаким прищуром.

Собрав свою лодку, что получила пробоину в другом борту от залатанного днем и, нагрузив в нее же рыбу, 'подаренную' Водяным, я поплелся обратно в замок. Уже у себя дома, наскоро приведя себя в порядок, я с блаженством завалился спать. В принципе, рыбалка удалась. Я принес несколько отличных рыб, общим весом килограмм на... много, в общем, так что прочие мелочи не в счет. Заодно и размялся, хоть и поссорился с водяным. Ладно, на днях заскочу с бутылочкой, да русалкам отсыплю настоящего жемчуга, а то один речной, наверное, надоел.